Граф божьей милостью

ГЛАВА 15

Я встал и подчеркнуто почтительно поклонился Франциску.

— Извините, сир, не имею ни малейшего желания. Но приложу все усилия, чтобы защитить вас и близких мне людей, если потребуется.

Влезать в свару между домами Дре и Пентьевр? Да еще когда эта свара очень напоминает банальную резню? Извини, дружище, но дурачков ищи на стороне. Еще чего не хватало. Не дело мне влезать в чужие разборки — очень быстро можно стать козлом отпущения. А вот близких защищать буду.

Франциск досадливо скривился и жестом показал, что больше меня не задерживает. Еще один поклон — и я вымелся из кабинета. Быстро проскочил по коридору и выбежал на галерею второго этажа, с которой прекрасно просматривался общий зал, и зло выругался.

Победные вопли, хрипы умирающих, лужи крови и трупы на ореховом паркете — внизу шла ожесточенная резня. Люди самозабвенно убивали друг друга словно на поле боя. Зал уже полностью разгромили, в схватке участвовали даже женщины.

Сразу я не сообразил, кто кого режет, но уже через несколько мгновений опознал несколько знакомых лиц и понял, что дела у партии Дре не совсем радужны.

Во-первых, все Пентьевры оказались прекрасно вооружены и в кольчугах под праздничными одеждами. И совсем не напоминали жертвенных агнцев. Мало того, среди них густо мелькали воины в полном боевом облачении. А во-вторых, непонятно, почему за обе стороны сражались дворцовые гвардейцы. Да и перевес в людях правящей династии был не так очевиден.

— Как некстати… — не сдержавшись, я выругался и выхватил саблю из ножен, быстро сориентировался и побежал к покоям дюшесы, очень надеясь, что их охраняют верные люди.

И уже через пару десятков шагов лоб в лоб столкнулся с тремя до зубов вооруженными солдатами, явно не из состава гостей и не из дворцовой гвардии.

— Режь его! — рявкнул один из них.

Но больше ничего сказать не успел: я нырнул под алебарду, ткнул его кончиком сабли в морду и, ввинчиваясь в развороте между остальными, двумя короткими скупыми ударами срубил и их.

Быстро секанул недорезанного и понесся дальше. Взбежал по лестнице, выскочил в коридор и едва не получил болт в упор.

Возле двери с арбалетами на изготовку стояло пятеро дворцовых гвардейцев. Еще столько же были вооружены алебардами.

— Это свой! — вовремя крикнул мордатый пожилой сержант. Стрелки опустили оружие, но один из них все же нажал на спуск, правда, к счастью, успел сбить прицел и засадил болт в притолоку.

— Что здесь творится?! — вне себя от ярости заорал я.

— Не знаю… — угрюмо ответил гвардеец. — Ничего не знаю, сир. У нас была задача вывести государыню со свитой из дворца, но мы по пути неожиданно наткнулись на изменников. Наши остались сражаться, а мы вернулись. Но вас к дамам не пущу, хоть режьте. Не велено.

— Да и черт с тобой, не пускай! — рявкнул я. — Скажи только, мои здесь? Ну…

— Здеся-здеся, — с успокаивающей улыбкой перебил меня сержант. — Я вас запомнил, ваше сиятельство, еще когда вы прибыли. Контесса Сунбулофф и с ней две юные девицы. Все тутой.

— Хвала Пречистой Богородице!!! — Я переложил саблю в левую руку и торжественно перекрестился. — Как тебя хоть зовут, солдат?

— Дык Симон, ваше сиятельство. Симон Довре.

— Молодец, Симон Довре! Получишь кошель с серебром. И остальных не забуду.

— Мы свою службу служим, сир, — строго ответил сержант. А потом расплылся в улыбке и добавил: — Хотя и монета не…

Но я его не дослушал и резко развернулся, потому что на лестнице послышался громкий топот.

— Товсь!!! — рыкнул гвардеец.

В коридор заполошно выскочили с оружием в руках несколько дворян вперемешку с солдатами, очень похожими на тех, которых я срубил на лестнице.

Музыкально тренькнули стальные дуги. Сразу четверо мятежников опрокинулись на устилающие пол ковры. Остальные слегка замешкались, но быстро опомнились и с ревом кинулись на нас.

— Бей, убивай! Смерть узурпатору!

Правда, схватка очень быстро закончилась. Гвардейцы были экипированы в хорошие доспехи и отлично вышколены. К тому же нападавшие почти не превосходили нас числом. Уже через несколько минут весь коридор оказался завален трупами.

Я успел замарать саблю кровью всего одного Пентьевра, а второго пристрелил из пистолета. Из стражников пали только двое, но еще одному сильно посекли ногу.

— Отбились, хвала Богородице! — Сержант смачно хекнул, с хрустом проткнув острием алебарды грудь недобитого мятежника, и вдруг приложил ладонь к уху. — А ну-ка… Опять, что ли, идут? Товсь… — Но тут же с некоторой досадой в голосе скомандовал отбой: — Отставить!

В коридор забежал герцогский бастард конт де Вертю со своими оруженосцами и еще несколькими дворянами, среди которых я с облегчением увидел своих ближников. Скотт с легистом с ног до головы были испачканы в крови, но, скорей всего, не в своей, а в чужой. А вот эскудеро выглядели свеженькими и чистыми, словно и не рубились ни с кем.

— Что с государыней и моей матушкой? — выкрикнул запыхавшийся бастард.

— Все в порядке, не переживайте.

— Хвала Господу нашему, вы здесь, Жан! — Де Вертю истово перекрестился. — Это вы их? — Он провел взглядом по трупам. — Ах, ну да. А кто еще…

— Мы. Но что творится? Ничего не могу понять.

— Сейчас… — шепнул Франциск и, взяв меня под руку, отвел в сторону. — Часть стражников изменила и пропустила во дворец отряд сторонников Пентьевров. В общем, планировалось одно, но получилось совсем другое. Увы, больше ничего сказать не могу.

— А какова сейчас ситуация?

— Все уже нормально… — Бастард вытер потное лицо рукавом. — Наши их частью перебили, частью оттеснили. Сейчас дорезают. Дворец уже окружили верные нам люди.

— Понятно. Веселенький вечерок получился.

— Да, Жан, веселенький, — охотно согласился бастард. — Но у меня до сих пор руки дрожат. Придется напиться. Вы со мной?

— Конечно, с вами. Я за любую суматоху, кроме голодовки.

— Остроумно. — Вертю весело хохотнул. — Не возражаете, если позаимствую выражение?

— Да ради бога…

А еще через несколько минут появился сам Франциск Бретонский. С рукой на эфесе меча, весь такой торжественный и гордый, в своих маскарадных древнеримских доспехах. Вылитый освободитель и спаситель.

Следом за ним чеканил шаг отряд личных бодигардов. А уже дальше плелись не в ногу остальные придворные, многие из которых были замараны кровью и вообще выглядели сильно потрепанными.

Пришлось опуститься на одно колено. И, как назло, встал в лужу крови, промочив насквозь штанину.

Облагодетельствовав нас кивком, дюк прошествовал к двери, тут же распахнувшейся, словно в ней был глазок.

Я чуть вслух не выругался, углядев, что внутри покоев все было битком набито гвардейцами, которых возглавлял гран-камергер граф Генгам. А мы тут последний и решительный устраиваем…

— Ваше высочество!.. — Дюк с поклоном предложил руку жене.

Та ее величественно приняла, после чего все придворные разразились восторженными криками. Думал, даже зааплодируют, хотя подобное еще не в массовом обиходе.

Я тайком сплюнул и решил завтра же свалить из Бретани. Ну ее, вечно здесь какой-то ералаш творится.

Настроение слегка подняли Федора с девочками. Девицы выглядели ничуть не испуганными. Более того, Катька с Машкой в компании Аньки, герцогской дочуры, все норовили выскочить в коридор поглазеть на трупы. Н-да, тут впору сказать знаменитое: о времена, о нравы!

Логан с Деннисом, к счастью, почти не пострадали: порезы и ушибы не в счет. Несмотря на то что с самого начала влезли в гущу схватки. Их запланированные поединки не состоялись, ибо один поединщик благополучно помер в бою, а второго навечно искалечили. Клаус с Луиджи вообще оказались без царапинки, ибо пропустили все интересное, убалтывая каких-то придворных девиц. Я тоже остался невредимым, хотя сильно разнылось колено, по которому мне в свое время крепко засадил древком алебарды один швейцарец.

Чад моих домой не отпустили, дюшеса оставила их при себе. Увы, уже вступили в штат фрейлин, а у них служба не такая легкая, как может показаться. Тут тебе и ночные бдения, наряды и даже что-то вроде караула вокруг ложа госпожи. В общем, сплошные сверхурочные. Пришлось отправить оруженосцев домой, чтобы прислали во дворец Лизетту с переменой платья и другими предметами дамского туалета.

Ну а я… Я принялся активно претворять в жизнь задуманное с бастардом де Вертю. Сначала мы забурились в кабак еще с кучей желающих. Хорошее такое заведение, «Инфант» называется. И хозяин, мэтр Дюран, — понятливый и услужливый дядька.

Потом он пригнал туда целый бордель девок. Пили, ели… Падшие женщины плясали на столах, вывалив сиськи из корсетов, и, высоко задирая юбки, дрыгали ногами, изображая канкан. Где они ему научились, бог весть. Может, национальный бретонский танец? Дальше опять бухали и гонялись за девками. И попутно разгромили чуть ли не все заведение. Но хозяин вроде остался доволен компенсацией.

Что было потом, помню смутно… Очнулся в своей постели с голой аппетитной девкой под боком, оказавшейся при ближайшем рассмотрении почему-то Лизеттой, а не дамой пониженной социальной ответственности.

Я охнул, едва попытавшись приподняться. В голове словно стадо бешеных слонов резвилось, а в глазах все двоилось. Язык распух и намертво приклеился к небу.

Лизетт проснулась, сладко потянулась и игриво потерлась задом об меня.

— Может, все-таки закончите, что начали, сир?..

— Воды, воды-ы-ы, — только и смог я прохрипеть.

— Сейчас, сир!!! — Служанка сорвалась с кровати и выскочила в чем мать родила из спальни.

И уже через несколько минут вернулась с запотевшим кувшином в руках.

Ледяной сидр пролился в глотку божьим нектаром. Вылив в себя до капли терпкую шипучую благодать, я наконец вернул себе способность размышлять и разговаривать.

— У-уф… — сунул пустой кувшин Лизетт в руки и потребовал: — Рассказывай. Что я там начал и не закончил, каким образом ты оказалась со мной в постели… все рассказывай.

— Заявились вы, сир, только под утро. — Служанка, как примерная девочка, сложила руки на коленях. — С целой толпой потаскушек. Вы все еле на ногах стояли. И его милость, и вы. И даже ваши сорванцы.

— Дальше…

— Я как раз вернулась из дворца, смотрю, такое безобразие творится… — Лизетт прыснула. — Вот и отбила вас от девок.

— Гм… зачем?

— А неча разным шалавам к вам ластиться, мой господин! — задиристо ответила служанка. — А я на что?

— Хвалю. Дальше что?

— Раздела вас, вы так бодро меня опрокинули. И вставили, значит…

— И?

— И заснули. — Служанка спрятала лукавую улыбку. — Вот это самое как раз начали, но не закончили…

— Н-да… — Я отчего-то слегка смутился. — А остальные что?

— Шалав пользовали до самого утра. Сейчас валяются где попало. С девками…

— Так… — Я с силой провел ладонью по лицу, окончательно прогоняя сон. — Слушай боевой приказ!

— Слушаюсь, мой господин! — Лизетт гордо приосанилась, выпятив свою немаленькую грудь.

Я мазнул взглядом по торчащим соскам и продолжил:

— Девок гони взашей. Предварительно пусть шевалье ван Брескенс их рассчитает. Строго по тарифу, но не больше.

Лизетт одобрительно кивнула.

— Всем моим передай: если кто к обеду не придет в себя — три шкуры спущу. И прикажи побольше горячей воды в мыльню натаскать. А мне прямо сейчас еще сидру кувшин и горячего крепкого бульону с чесночными гренками. И сама ко мне вернешься. Выполнять!

Лизетт без слов умелась из спальни. Но тут же вернулась, накинула на себя платье, послала мне воздушный поцелуй и снова свалила.

Я встал, переждал, пока перестанет кружиться голова, и пошлепал босыми ногами к походному поставцу. Пропустил с оттяжкой первую стопку родового напитка, скривился, занюхал рукавом камизы, тут же тяпнул вторую и наконец пришел в себя.

И одновременно вспомнил о Чезаре Барези. Быстро накинул халат, вдел ноги в домашние тапочки и помчался в подвал.

У входа дремал на трехногом табурете пожилой мужик из Федориной челяди. Увидев меня, он с перепугу бахнулся на колени, а потом принялся дрожащими руками тыкать ключом в замок.

Пока он тужился, я изрыгнул все матерные ругательства, что знал, и придумал с десяток новых. Отчего-то мне казалось, что чертов ломбардец уже смылся. Или еще чего похуже. Но, к счастью, Бог миловал.

Внутри обнаружился еще один челядинец с алебардой. Модист с помощником сидели в одном чулане, а Чезаре — в другом. Живой и здоровый, только тощий, как скелет, и с разбитой мордой.

Старые знакомцы как раз поливали друг друга площадной бранью. Увидев меня, все разом замолчали.

Я подошел к камере.

— Кто я, уже знаешь?

Ломбардец зло зыркнул и нагло усмехнулся.

— А мне-то какая разница?

— Большая… — Я обернулся к челядинцам. — Живо сюда жаровню с углями и… скажем, вертел и какие-нибудь клещи.

Слуги без лишних слов отправились выполнять приказание.

Чезаре прямо на глазах приуныл.

— Что вам от меня надо, сир? Я ничего не знаю, клянусь Девой Марией!

— Откуда у тебя ожерелье?

— Нашел, сир! — Барези упал на колени и осенил себя крестным знамением. — Я правду говорю!

— Нагло врет! — тут же наябедничал из соседнего чулана модист. — Он его забрал у своего сообщника, после того как зарезал его.

Я перевел взгляд на побледневшего ломбардца.

— Говори.

— Да, забрал. Но откуда у него оно взялось, я не знаю.

— Опять врет, свинья ломбардская! — мстительно заявил мэтр Пошон. — Сам рассказывал, что, мол, скоро разбогатеет как Крез.

Тут подоспели слуги с инструментарием — углями и щипцами для обработки лошадиных копыт. Вдобавок они еще приволокли пару вертелов и молоток с пилой.

— Этих пока переведите куда-нибудь в другое место. — Я показал на кутюрье с помощником. — А этого свяжите, чтобы не брыкался…

Скажу сразу, палачи из Федориных слуг вышли весьма посредственные. Но недостаток умения вполне восполнял энтузиазм. Впрочем, особо стараться не пришлось, ломбардец сразу поплыл и как на духу выложил всю историю. Весьма занимательную историю…

В общем, так… Всех, кто был причастен к похищению сокровищ Карла Смелого, Николя де Монфор пустил под нож. А само золото решил укрыть до того момента, как уладит все свои дела. Он прекрасно понимал, что после предательства бургундского государя находится в очень шатком положении. Опять же у себя на родине он тоже был объявлен вне закона. После того как сокровища были спрятаны, порешили и остальных. Но один из них по счастливой случайности уцелел — спрыгнул с корабля в море и чудом добрался до берега.

Шло время, Монфор подох во время поединка со мной, а его оруженосца угробил мой Соломон. Фактически все концы канули в воду. Я все это время обрабатывал совершенно ложные следы и ничего так и не добился.

Уцелевший парень, когда узнал о смерти Кампобассо, решил наведаться в схрон вместе со своим подельником Барези, с которым сошелся за время бродяжничества. Сокровища все еще были на месте, но парочка успела прихватить только цепь и жменю серебряных монет, потому что начался прилив.

Дальше Барези ничтоже сумняшеся прирезал напарника, но неудачно, при свидетелях. За что его почти сразу повязали и определили в каменоломни на каторжные работы. Остальное вы уже все знаете.

Н-да… а ларчик-то просто открывался. И самое интересное, все то время, которое я потратил на бесплодные поиски, чертов клад лежал у меня под самым носом. Правда, его еще надо умудриться достать. Местечко подобрано на загляденье. Где? Да в моей вотчине. На одном из островков сеньории Молен, которую мне презентовал Франциск Бретонский.

Настроение сразу скакнуло до облаков, даже похмелье волшебным образом улетучилось. Я забурился с Лизеттой в мыльню, где наконец закончил то, что вчера начал. И опять начал, и снова закончил. И так — несколько раз.

К обеду заявилась из дворца Федора и доложила все новости, а заодно вскрыла подноготную случившегося вчера.

Если вкратце, правящая династия решила спровоцировать соперников на мятеж, после чего на законных основаниях их всех вырезать и тем самым окончательно завершить уже черт знает сколько длящийся конфликт. Как раз для этого и организовали маскарад, куда и пригласили всех Пентьевров под предлогом примирения.

Вот честно, практически гениальный план. Сейчас редко какое мероприятие среди благородного сословия обходится без поножовщины. Особенно когда на нем представлены соперничающие фамилии. Достаточно одного неосторожно брошенного слова. То есть никто особо и не удивится подобному. А если и осудит, то только формально. Ну а Франциск, после того как все закончится, пожмет плечами: мол, а я при чем? Это они сами. Ну, возможно, слегка накажет причастных со своей стороны. А сам по-тихому добьет ослабевшую династию и отожмет все их владения. В общем, как я всегда говорил: бретонский государь — большая умница.

Но случилось так, что дом Дре и дом Пентьевр друг друга перемудрили. Дело в том, что Пентьевры сами решили использовать маскарад для настоящего мятежа, во время которого планировалось пленить Франциска с женой, а потом принудить отречься от трона. И заранее списались с Пауком, чтобы тот сразу после переворота ввел в Бретань войска.

В общем, были собраны все лучшие рубаки рода, вдобавок под видом родственников на маскарад протащили бойцов-простолюдинов из челяди. Под наряды надели кольчуги и вооружились настоящими, а не парадными мечами. Мало того, собрали большой отряд наемников и подкупили стражников, чтоб те их пропустили во дворец.

И у них чуть было не получилось. Франциска спасло только то, что он на всякий случай держал наготове во дворце роту своих переодетых жандармов. Правда, из-за плохой, координации действий и неразберихи те вступили в дело с опозданием.

По итогам дом Пентьевр практически перестал существовать. Но и правящая династия лишилась множества дворян.

— Двести трупов… — Феодора манерно скривилась. — Все до сих пор залито кровью. Слуги не справляются. Фи, какая мерзость. И да, батюшка, вот что еще…

— Не тяни.

— Вы в опале.

— Чего? — Я слегка обалдел. — С какой такой стати?

— Уж не знаю, батюшка. — Федора сочувственно покачала головой. — Чего такого можно было наговорить дюку, что он даже ваши геройства не оценил?

— Гм… — Я сразу припомнил, как отказался принять предложение Франциска присоединиться к резне. — Ну… было… И сильно гневается?

— Не очень… — Боярышня мило улыбнулась. — Во всяком случае, бретонских владений вас не лишают. Просто не рекомендовано являться ко двору. Дюшеса вступилась. И дама де Веллекье — тоже. И даже Анна.

— А что с тобой, Катькой и Машкой?

— А что нам сделается? — Контесса де Сунбулофф посмотрела на меня как на неразумного малыша. — Вы в опале, а не мы. К нам дюк относится со всем расположением. Вчерась подарил палаты личные во дворце.

— Н-да… — Я потянулся рукой, чтобы почесать в затылке, но вовремя остановился.

— Скоро государь смягчится, — уверенно продолжила Федора. — А пока просто не попадайтесь ему на глаза. Ох, батюшка, когда уже вы научитесь вести себя как следоват при государях…

— Ты поучи еще меня, мелочь пузатая! — рыкнул я. — Всю задницу вожжами обдеру.

— Ой, ой, тятенька, только не это! — В глазах Федоры мелькнула смешинка.

— Ладно, не бойся… — сразу отмяк я. — Ну не мозолить глаза — так не мозолить. И то правда, засиделся я здесь. Эй, бездельники, где вы там? Зовите ко мне шевалье ван Брескенса. А вот и он, легок на помине. Ну и рожа у тебя, братец Тук. Короче, завтра утром снимаемся с якоря. Пусть все собираются. Свободен… Стоп! Знаешь что, лети-ка ты к Вельзеру и сообщи, что очень скоро у Франциска появится очень много выморочных имений. Он знает, что надо делать. А за эту информацию пусть скостит мне процент за обналичку в Ломбардии. Да тряхни его, как ты умеешь, скопидома окаянного…

Вот так и закончились мои похождения в Бретани. Хотя вру до того как я отчалил, произошло еще одно событие…