Грабители

28

Как только солнце начало садиться за горизонт, дневное тепло стало растворяться, как будто его и не было. Вместо него с быстро темнеющего неба спускалась вечерняя прохлада. Она превращала паровую взвесь в маленькие капли воды, которые оседали на стенах и на одежде часовых, стоявших на сторожевом балконе.

– Тумай, у тебя еще кила осталась? – спросил один.

– Последняя щепотка, – соврал Тумай.

– Брось заливать. Угости – я ведь отдам, ты знаешь.

– Да ничего я не заливаю, Лома. Ты же знаешь – я не жадный, пожалуйста…

Тумай нехотя развязал небольшой мешочек и отсыпал на ладонь напарника щепоть сушеной травы. Лома тут же закинул ее в рот и, разжевав, зажмурился от удовольствия. Кила обожгла ему рот, но вместе с тем появившееся тепло стало разливаться по всему телу, а по спине побежали бодрящие мурашки.

– Хорош-шо… – произнес Лома и без перехода спросил: – Ты великанов видел?

– Нет, не видел. Говорят, Примар видел. Он уже всем рассказывал.

– По-моему, врет.

– По-моему, тоже, – согласился Тумай.

– Но чего-то все же было. Я слышал, как на улице люди кричали – дескать, Торрик повез к старосте железного человека. Да и солдаты из долины просто так не убрались бы. У них большая сила была…

– Большая.

– Да одни «боевые пауки» чего стоят. Ты видел, как они ходят? Ножики туда-сюда так и мелькают. Жуть! И как это они своих не рубят?

– Говорят, бывает, что рубят, – заметил Тумай и почесался.

– А что будем делать, брат Тумай, если оно двинется на город? – спросил Лома и посильнее закутался в шерстяной плащ.

– Кто оно?

– Я не знаю, я не видел, но, наверное, это большое войско из великанов, железных людей и стальных повозок с огнем на спине. Что тогда прикажешь делать?

– Защищать Урюпин, понятное дело.

– Это чем же защищать? Ятаганом, что ли?

Лома снял с пояса заржавевший тесак и, плюнув на лезвие, поскоблил его ногтем.

– Нет, – изрек он, – если оно явится, нам лучше бежать.

– А кто будет защищать город? – равнодушно спросил Тумай, глядя на остывающий горизонт.

– А мемы на что? Им за это большие деньги платят.

– Мемы воров ловят.

– Ну, и пару великанов пусть изловят. От них не убудет.

Тумай промолчал. Скоро должна была прийти смена, и тогда можно идти домой. А Лома после смены пойдет пьянствовать – он еще холостой.

– Ты когда жениться думаешь? – спросил Тумай.

– Не знаю, – пожал плечами Лома. – Я еще не готов. – В этот момент внизу послышались шаги. Оба стражника замолчали и, свесившись с перил балкона, стали смотреть на приближавшегося человека.

– Доброго вам вечера, достопочтенные сторожа, – вежливо поздоровался прохожий, остановившись перед тяжелыми воротами. – Я немного опоздал. Не пропустите ли меня домой?

– Ничего себе – немного! – ухмыльнулся Тумай.

– Да! – подтвердил Лома.

– А кто ты такой, я тебя знаю? – решил уточнить Тумай. Сумерки уже сгустились настолько, что лица горожанина было не разобрать.

– Должны знать. Я ткач Биро, с улицы Толстяков.

– А, тот самый, что выткал портрет Василия для старосты Мастара! – вспомнил Тумай. – И кажется, ты еще недавно женился.

– Правильно, – кивнул ткач.

– Видел я твою жену – хорошая женщина. Ну ладно, толкни ворота и заходи. Они не заперты, только потом прикрой поплотнее, как было.

– Конечно, достопочтенные сторожа. Большое вам спасибо.

Ткач прошел через ворота, и было слышно, как они скрипнули, когда он тщательно их прикрыл.

Вскоре шаги запоздалого прохожего растаяли, и опять стало тихо.

– Ты ничего не слышишь? – спустя какое-то время спросил Лома.

– Нет. А чего?

– Да как будто что-то такое бухает… Или это у меня в ухе бухает?

– Наверное. Сейчас отстоим смену, пойдешь в кабачок Лурни, и до самого утра вместо буханья в голове один только звон стоять будет, – заметил Тумай.

– Ага, а ты бы тоже хотел, да не можешь.

– Мне жена дома нальет.

– Как же, разевай рот.

Сторожа снова замолчали. Тумай широко зевнул, а Лома прислонился к стене и стал считать звезды. Однако звезд было очень много, и, сколько он их ни считал, они не убавлялись.

Вдруг Лома услышал глухое уханье. Потом что-то зажужжало. Лома стал всматриваться в темноту, и вскоре звуки усилились настолько, что их услышал даже тугоухий Тумай.

– А ведь и правда, Лома! – сказал он, и его равнодушие сразу улетучилось.

– Кажется, я его вижу, – дрожащим голосом проговорил Лома. – Это великан!

Теперь уже и Тумай увидел надвигающуюся, словно гора, махину. Затем появилась еще одна гора, и Лома с Тумаем закричали что было сил.

На великанах вспыхнули яркие огни, их лучи сошлись на балконе над воротами. В довершение к слепящему глаза свету раздался свист и грохот, а потом из темноты выехали рокочущие машины. На землю посыпались солдаты, которые быстро проникли за городские ворота и, найдя лестницу, стали подниматься на стену.

Лома что-то лопотал, зажмурив глаза, а Тумай громко рыдал, уверенный, что сейчас его непременно сожрут эти огромные чудовища.

Когда на балкон выскочили одетые в железо люди, Тумай повалился без чувств, а Лома только сильнее зажмурил глаза. Обоих сторожей подхватили под руки и поволокли вниз. Под нос Тумаю сунули ватный тампон, и он тотчас пришел в себя.

– Где Торрик?! Где Торрик?! – спросил Тумая незнакомый человек в железной шапке. У него было очень строгое лицо, однако знакомая речь, которую стражнику приходилось слышать и раньше, ободрила его. – Торрик и Мастар! Торрик и Мастар! Говори, сукин сын, где они?!

Из всего, что кричал ему незнакомый человек, Тумай понял только «Торрик» и «Мастар».

«Наверное, им нужно к старосте города…» – догадался он наконец и утвердительно закивал.

– Давайте его на броню! И второго тоже, пусть показывают дорогу!

Тумая схватили несколько железных людей и забросили на большую повозку, где не было никаких скамеек. Тумай больно ударился поясницей, однако жаловаться не посмел. Рядом с ним бросили Лому, который все еще находился в ступоре и продолжал что-то быстро говорить.

Потом на повозку забрались солдаты, и она мелко задрожала, а затем резко дернулась и покатилась по мостовой.

– Мастар! Торрик! Где они?! – прокричал сидевший рядом солдат, совсем не тот, что пытался говорить с Тумаем вначале.

Тумай понял, что от него требуется, и махнул рукой – дескать, поезжайте прямо.

Солдат прокричал что-то в маленькую черную коробочку, и стальная повозка поехала быстрее. Вслед за первой грохотали другие, их яркие огни подпрыгивали и плясали на стенах домов. Иногда они освещали фигуры великанов, которые шли по параллельным улицам и тоже посылали вперед мощные лучи.

Пораженный Тумай сидел на жесткой броне и только указывал рукой вперед, когда солдат кричал ему:

– Мастар! Торрик!

Эта улица вела на центральную площадь, поэтому заблудиться Тумай вовсе не боялся.

В одном месте, где улица была особенно узкой, сильная повозка выворотила столб, в другом испугала убежавшего лабуха, и тот, истошно вопя, галопировал в ярком свете огней. А когда улицу перебежали двое кровельщиков, держа рулоны со смоленым холстом, повозка внезапно остановилась, и над головой Тумая раздался громкий треск. Дверь, за которой скрылись кровельщики, разлетелась в щепки, а солдат, спрашивавший про Торрика и Мастара, обернулся и закричал: