Город Ночи

Глава 80

Какое-то время Эрика сидела на темной застекленной веранде и затуманенным «Реми Мартин» взором наблюдала, как голый гном-альбинос перемещается по поместью, призрачная фигура, которую она видела, лишь когда альбинос оказывался рядом с освещенными местами.

Возможно, он что-то искал, хотя Эрика, прожившая вне резервуара сотворения только день, не имела достаточного опыта, чтобы даже предположить, что гном-альбинос мог искать на территории поместья в Садовом районе.

Может, просто знакомился с местностью, готовясь к реализации некоего плана. Какого плана, Она не имела ни малейшего понятия, разве что в сокровищнице литературных аллюзий злобные гномы упоминались в компании горшка с золотом, ребенка-первенца, зачарованной красавицы или кольца, обладающего магической силой.

Он мог искать место, чтобы спрятаться до наступления зари. Конечно же, он не переносил ярких солнечных лучей. Опять же был голый, а в Новом Орлеане действовали законы, запрещающие выставление гениталий напоказ.

Она уже довольно давно наблюдала за гномом, когда он наконец-то ощутил ее присутствие. Возможно, так долго не замечал Эрику, потому что сидела она в темноте и неподвижно, только изредка наполняла стакан и подносила его ко рту.

Обнаружив ее, гном повернулся к веранде. Их разделяли какие-то сорок футов. Он переминался с ноги на ногу, иногда бил себя в грудь обеими руками. Он нервничал, похоже, не знал, что ему делать теперь, когда кто-то его увидел.

Эрика налила себя коньяку, ожидая, что он предпримет.

Ник Фригг, Ганни, Хобб и Азазель шли по тоннелю, уходя в глубины котлована, заваленного мусором. Лучи фонарей отражались от блестящего материала, который покрывал стены.

Ник подозревал, что материал этот — некая органическая субстанция, выделяемая матерью всех утраченных. Понюхав его, Ник решил, что запахом он напоминает паутину, коконы мотыльков, пчелиный воск и экскременты термитов.

Через четверть часа они добрались до кольцевого участка, где тварь, которую они видели, могла развернуться и двинуться в противоположную сторону. Возможно, тоннель, скорее система тоннелей уходила на мили и мили, пронизывала не только западный, но и восточный котлован, может, и старые котлованы, которые рекультивировали, а поверхность засадили травой.

Лабиринт тоннелей под свалкой, похоже, строили долго, и создавалось ощущение, не одно существо, каким бы трудолюбивым оно ни было. К каждому слепому повороту исследователи приближались с опаской: за ним их могло встретить одно из этих необычных существ.

Однажды они услышали голоса. Много голосов. Мужских и женских. Тоннель приглушал их, размазывал слова, и только одно звучало ясно и отчетливо, повторяющееся на все лады: «Отец… Отец… Отец…»

В «Руках милосердия» Аннунсиата обращалась к пустой лаборатории, из которой удрал и Лестер, то ли для того, чтобы прибираться в других помещениях, то ли чтобы сидеть и расчесывать руку до крови.

— Срочно, срочно, срочно. Заперт. Проверь свои системы. Сделай что-нибудь правильно. Возможно, какой-то дисбаланс в подаче питательных веществ. Открыть наружную дверь?

Задав вопрос, она терпеливо ждала ответа, но, само собой, не услышала его.

— Дадите мне какие-то указания, мистер Гелиос? Гелиос?

На лице Аннунсиаты читалось почтительное ожидание.

Но в конце концов экран на столе Виктора потух, и главная лаборатория погрузилась в темноту.

Одновременно лицо Аннунсиаты появилось на одном из шести экранов в комнате наблюдения изолятора номер два.

— Открыть наружную дверь?

Никто ей не ответил. Сотрудники находились в комнатах общежития на другом этаже или где-то еще.

Не получив ответа, Аннунсиата порылась в памяти в поисках указаний, которые могли соответствовать сложившейся ситуации.

«Открой дверь переходного отсека. Отец Дюшен хочет утешить беднягу Уэрнера».

Дверь, соединяющая комнату наблюдения и переходной отсек, открылась.

На экранах Уэрнер, который беспорядочно бегал по стенам, внезапно замер, весь подобравшись.

— Открыть внутреннюю дверь? — спросила Аннунсиата.

Ответа не получила.

— Он в воздушном шлюзе, — добавила она.

И тут же поправила себя:

— Это не воздушный шлюз.

Уэрнер представлял собой уже совершенно неземное существо. Биологи, антропологи, энтомологи, герпетологи и иже с ними могли бы десятилетиями изучать его, но наверняка так и не пришли бы к определенному выводу, кого же они видят перед собой. Однако на всех экранах, которые показывали Уэрнера с разных сторон, большинство ученых увидели бы одно и то же: чудовище, с нетерпением ждущее момента, когда оно сможет вырваться на свободу.

— Спасибо, мистер Гелиос. Спасибо. Спасибо. Спасибо, мистер Гелиос. Гелиос. Гелиос.

Баки Гитро, окружной прокурор Нового Орлеана, дубль истинного Баки Гитро, сидел дома в кабинете, когда на пороге появилась Джанет, его жена и, разумеется, тоже дубль.

— Баки, я думаю, что-то происходит с моей базовой программой.

— Бывают дни, когда у нас всех возникают такие ощущения, — заверил он ее.

— Нет, я, должно быть, потеряла целый информационный раздел. Ты слышал, как несколько минут тому назад в дверь позвонили?

— Да, конечно.

— Посыльный привез пиццу.

— Мы заказывали пиццу?

— Нет. Заказывали Беннеты, наши соседи. Вместо того чтобы направить посыльного к ним, я его убила.

— Что значит… убила?

— Затащила в прихожую и задушила.

Баки в тревоге поднялся из-за стола.

— Покажи.

Последовал за ней в прихожую. На полу лежал мужчина двадцати с небольшим лет.

— Пицца на кухне, если хочешь кусочек.

— Что-то ты очень уж спокойна.

— Действительно спокойна. Мне так понравилось. Давно уже не получала такого удовольствия.

Хотя ему следовало озаботиться случившимся, прежде всего из-за того, какой эффект это незапланированное убийство может оказать на реализацию планов их создателя, Баки с благоговением посмотрел на жену. Он ей откровенно завидовал.

— У тебя точно что-то с программой. Я не знал, что такое возможно. И что ты теперь собираешься делать?

— Думаю, пойду к Беннетам и убью их. А что собираешься делать ты?

— Мне положено доложить о тебе в «Руки милосердия», после чего тебя ликвидируют, — ответил Баки.

— Ты доложишь?

— Может, и с моей программой что-то не так.

— Ты не собираешься меня сдавать?

— Скажу честно, такого желания у меня нет.

— Хочешь пойти со мной и помочь убить Беннетов?

— Нам запрещено убивать, кроме как по приказу.

— Они — Старые люди. Я так давно их ненавидела.

— Знаешь, я тоже. Но…

— Меня возбуждает даже разговор об этом. Я должна пойти к ним немедленно!

— Я пойду с тобой, — решил Баки. — Не думаю, что я смогу кого-то убить. Но это так забавно… Понаблюдаю, как ты будешь это делать.

Вскоре голый гном-альбинос пересек лужайку, остановился у большого окна веранды, за которым сидела Эрика, и уставился на нее.

Она поняла, что слово «гном» не подходит. Не знала, есть ли правильное слово, но решила, что альбинос скорее тролль, чем гном.

Хотя существо в стеклянном ящике напугало ее, ничего похожего в отношении тролля-альбиноса она не испытывала. Отсутствие страха вызвало у Эрики недоумение.

У тролля были большие, на удивление выразительные глаза. Странные и прекрасные.

Она вдруг почувствовала необъяснимую симпатию к троллю.

Тролль прижался лбом к стеклу и скрипучим голосом произнес одно слово:

— Харкер.

Эрика на мгновение задумалась.

— Харкер? — переспросила она.

— Харкер, — повторил тролль.

Она все поняла правильно и ответила:

— Эрика.

— Эрика, — отозвался тролль.

— Харкер, — сказала она.

Тролль улыбнулся. Улыбка отвратительной раной разорвала его лицо, но Эрика не отпрянула.

Согласно заложенной в нее программе она была идеальной хозяйкой. А идеальные хозяйки радушно принимали любого гостя.

Она пила коньяк, и добрую минуту они с удовольствием разглядывали друг друга через стекло.

— Ненавижу его, — прервал паузу тролль.

Эрика обдумала его слова. Решила, если спросит, кого именно, и получит ответ, ей придется сообщить об этом существе кому-то из слуг или даже самому Виктору.

Идеальной хозяйке не полагалось задавать лишние вопросы. А что полагалось, так это предугадывать желания гостя.

— Подожди здесь, — сказала она. — Я сейчас вернусь.

Эрика направилась на кухню, нашла в кладовой плетеную корзинку для пикника, наполнила ее сыром, ветчиной, хлебом, фруктами, добавила бутылку белого вина.

Подумала, что тролль мог убежать, но нет, он дожидался ее возвращения у окна.

Когда Эрика открыла дверь и вышла из дома, тролль испугался и побежал через лужайку. Но не скрылся из виду, остановился, чтобы наблюдать за ней с безопасного, по его разумению, расстояния.

Эрика поставила корзинку на траву, вернулась на застекленную веранду, села на прежнее место, долила в стакан коньяка.

Тролль сначала осторожно, а потом очень решительно двинулся к корзинке, поднял крышку.

Когда понял, что в ней лежит, то подхватил корзинку и поспешил прочь, растворился в ночи.

Идеальная хозяйка не сплетничает о гостях. Умеет хранить секреты и никого не выдает.

Идеальная хозяйка ко всему подходит творчески, обладает ангельским терпением и ничего не забывает… те же качества свойственны и мудрой жене…