Горелый магистр

Глава 17

Булганин часто устраивал себе короткие перерывы на рабочем месте, чтобы выпить стакан чаю, и в такой, слегка расслабленной обстановке послушать подчинённых докладывающих о состоянии дел на том или ином участке. Сегодня таким докладывающим был Виктор Крамаренко — заместитель председателя правительства по лёгкой промышленности. Должность считалась расстрельной так как на выпуск ТНП средства выделялись по остаточному принципу, и только в последний год начало что-то меняться. Госпредприятия брались за выпуск не сковородок и чапельников, а делали нормальную технологически сложную продукцию, которая разлеталась в магазинах словно сметённая ураганом. А началось всё с Первой Швейной в Казани, которая уже сейчас стараниями областного руководства получила новое здание, японские станки, и новейшие коллекции одежды, благодаря чему, теперь весь Союз ходит в костюмах и платьях от малоизвестного пока кутюрье Мечникова. Впрочем, малоизвестного широкой публике. В среде управленцев, он как раз очень даже известный. Например, тем, что как минимум два директора крупных предприятий были сняты со своего места, потому, что не смогли договориться с Мечниковым.

— Виктор Игнатьевич, а что у нас поделывает Мухинское училище? Кого они готовят, и куда эти люди деваются?

— Распределяем по предприятиям союза. — Уверенно ответил Крамаренко.

— Я догадываюсь что вы их не отправляете лес рубить в Сибирь, но право слово, лучше бы они рубили лес. — Булганин раздражённо бросил на стол перед заместителем альбом работ выпускников училища. — Вот скажите, нахрена нам очередная коллекция подстаканников, посвящённых Вооружённым Силам? А это вообще, что? Уличный светильник? Отлично что он сделан в стиле фонарей девятнадцатого века, только это должно быть установлено перед зданием в стиле Советского ампира. То есть ни к селу, ни к городу. А знаете, от кого я получил эту папочку? — Николай Александрович потряс рисунками перед лицом подчинённого. — От товарища Берия. Сам Генеральный Секретарь Центрального комитета Партии, тыкает меня, председателя правительства в говно, которое наделали вы, и ваши предшественники. Виктор Игнатьевич, я уже немолод, чтобы получать такие выволочки. К слову сказать, вполне заслуженные. Но как это всё понимать? Почему один мальчишка, ездит, договаривается, спорит, и в конце концов налаживает выпуск сверхважной продукции, а вы, не можете этого сделать? Ну как так? А ещё вот. — Булганин положил папку перед собой и раскрыл место, заложенное листком от отрывного календаря. Это вот что?

— Радиоприёмник Звезда пятьдесят четыре. — Быстро ответил заместитель мельком глянув на лист.

— Да ничего подобного! Это французский приёмник Эксельсиор пятьдесят два. А ведь тот, кто взял и украл внешний вид французского приёмника, наверняка получил премию, и может быть путёвку… Знаете куда ему нужно выписать путёвку? На остров Кергелен! Пусть там снег убирает! И здесь в подборке такого — куча. Пылесосы, холодильники игрушки, бытовая техника. Стыд и позор! Воруем у западников словно дешёвки. — Булганин говорил негромко, но видно было что ситуацией он возмущён не на шутку. — Зачем нам целое училище, которое готовит воришек? Зачем нам художественные мастерские, и зачем нам вообще художественные отделы при крупных предприятиях? Я понимаю, что Мечникова на всех не хватит. Мальчишка и так делает втрое от того, что мы от него ожидали. Но вы, товарищ Крамаренко куда смотрите? Вот уж год как работает этот мальчишка, и три месяца он трудится в системе Совмина. Но всё что вы сделали, это простите полное фиаско. А самое главное знаете, что? — Указательный палец Булганина показал вверх. — То, что мальчишка, не забыл про начинку всех своих красивых вещей. Спорит, ругается, дело доходит до скандалов и увольнений, но качество вполне на уровне военной продукции. А ваше? Знаете, какой процент возврата техники в магазины? До сорока процентов. Потом этот брак возвращается в производство где на специальных участках люди ремонтируют НОВЫЕ вещи![30] — Булганин помолчал. — Да, у меня нет машины, которая размножила бы Александра Мечникова. Но у меня есть он. И больше нет вас. Приказ о вашем увольнении возьмёте у секретаря.

Когда, теперь уже бывший подчинённый ушёл, Булганин крепко задумался. Дурака этого следовало уволить уже очень давно, но кого взять на это место? Заместитель председателя правительства, курирующий министерства так или иначе выпускающие продукцию товаров широкого потребления от Минлегпрома до Минсредмаша, учебные заведения, кооперативы, и ещё бог знает, что, должен быть человеком совершенно особых качеств. И где такого взять? Нет, пройдёт ещё лет десять, и того же Мечникова можно запросто ставить на эту должность. Но пока рано. Мальчишка и так являет собой аппаратное чудо. Чудо, за которое Татарскому обкому пришлось отвалить приличную компенсацию. Но, то такое дело. Парень уже давно отработал вложенные в него средства. Его квадроциклы навели настоящий фурор среди пограничников и десантников, а сверхмалые автомобили, которые язык-то не поворачивается назвать мотоколяской, имеют спрос как бы не более чем их старшие собратья. Дело дошло до того, что Серпухов уже не занимается сборкой, а сосредоточился на изготовлении подвески и рам, а собирают их на новом участке МЗМА по тысяче штук в месяц. Три завода просто скинулись и построили кооперативный цех, по выпуску мотоколясок и теперь с удовольствием считают прибыли.

И при этом Серпухов, продолжает клепать свои уродские трёхколёсные агрегаты, чтобы не попасть на штрафы перед торговлей. А всё почему? Кто-то умный в минторге предложил шантажировать директора Серпуховского завода неисполнением плана поставок этих самых мотоколясок, чтобы тот увеличил поставки новейших микроавтомобилей в счёт своей доли. Как уж об этом прознал Мечников, история умалчивает, но именно он предложил продолжить выпуск трёхколёсных С1Л, попутно переобучая рабочих, и переоснащая производство.

И вот теперь Минторг мечется по всему Союзу пытаясь хоть кому-то продать злосчастные мотоколяски, даже сверх лимитов, но никто не берёт. Все хотят новенький микромобиль «Радуга». Булганин вспомнил, что ещё три месяца назад интересовался почему именно «Радуга». Нет, в целом ему было всё равно. Хоть Корягой назови, лишь бы оборот наличных в стране выправить. Но почему всё-таки «Радуга»? Оказалось, что машинки будут выпускаться в семи основных цветах. Но не совсем. Скажем не красного цвета, а насыщенного бордового. Не оранжевого, а скорее тёмно-оранжевого. И так во всех цветах. И причём они собрались каждый год менять цветовую гамму.

Но самое ценное, что парень не оставляет предприятия без поддержки и в процессе выпуска. Для кооперации заводов в Казани выпускающих звуковой комплекс «Союз», Александр сделал проект нового комплекта, теперь уже для клубов и театров, и там конечно же совсем другой ценник. Но заодно нарисовал и «комбинированный звуковой центр» по вполне демократичной цене в тысячу рублей. Да, простой, и где-то даже примитивный, но симпатичный на вид, и говорят, что и звук вполне приличный.

Но кого-же назначить на должность? — Булганин задумчиво помешивал давно остывший чай, и вдруг простая мысль пронзила его голову. Если Лаврентий передал ему материалы на Крамаренко, то наверняка просчитал, чем всё закончится. А раз просчитал, значит и держит в резерве человека под эту должность.

Николай Александрович, потянулся к аппарату ВЧ и набрал короткий номер.

— Лаврентий Палыч.

— Николай Александрович. — Берия коротко хохотнул. — Выгнал?

— Ты мне лучше скажи кого сватаешь. — Проворчал Булганин.

— Такая фамилия как Рокоссовский тебе что-нибудь говорит?

— Константин Константинович? — Удивился Булганин. — Так ему вроде…

— Месяц как вышел из клиники. Получил полное омоложение. Так что ему практически лет тридцать.

— Так он же один из этих, отказников. — Произнёс Булганин имея в виду небольшую группу заслуженных работников партии и правительства отказывающихся пройти омоложение.

— О! Слушай там такая история. Он же с Юлей Барминой разошёлся. Ну на почве вот этого всего. После этого, где-то на югах зацепил медсестру одну. А та молодая совсем, лет двадцать. Ну он и воспылал. Лёг в больницу, прошёл омоложение, а тем временем девчонка выскочила замуж. Маршал-то запустил себя, вот и пришлось его вместо одного месяца, продержать в больнице все шесть. А девчонке он ничего не говорил, думал сюрприз сделает, а она что? Полгода в таком возрасте большой срок. И вот теперь тридцатилетний маршал, мыкается по южным курортам, валяет по простыням всё что движется, и попутно пытается найти работу. Константин же всегда был такой… шебутной. Не мог без дела. А кому нужен маршал? Такого же не прогнёшь под себя.

— А мне вот как раз. — Ответил Булганин. — Давай его сюда.

— Так уже… сел его самолёт во Внуково. Через час-полтора будет у тебя в приёмной.

— Интриган. — Николай Александрович рассмеялся и положил трубку. Как всё-таки сложно и одновременно просто работать с людьми которых знаешь много десятилетий.

Вызов в Совмин не был рутиной для Мечникова. Да, пару раз он пересекался с Булганиным, но больше всё-таки работал с директоратом. А тут, звонок от нового заместителя Предсовмина с просьбой срочно прибыть на доклад.

Ну, не вопрос, как любил говорить Путник ещё в первой жизни.

Прихватил папку с эскизами, документ с расчётами, и бросив на себя мимолётный взгляд в зеркало, вышел из кабинета.

— Виктория Семёновна, меня срочно вызывают к зампреду Совмина, так что извинитесь пожалуйста за меня перед людьми. Должен был подъехать директор Московского радиозавода и ещё пара человек.

— Да, Александр Леонидович. — Секретарь кивнула. — Обязательно передам.

В приёмной нового зама, уже толпилось немалое количество людей, благо что приёмная была огромной — пятьдесят или чуть более метров, с рядами стульев вдоль стен, и монументальным столом длиной метра три, с батареей телефонов.

— Александр Леонидович? — Секретарь который никогда не встречал Мечникова живьём, тем не менее сразу узнал Сашку. — Подождите пожалуйста. Сейчас у Константина Константиновича директор Трёхгорки[31], а сразу после него, он вас примет.

— Спасибо. — Александр сел, положив на колени альбом и документы и прикрыл глаза.

Когда отворилась широкая дверь кабинета, оттуда вышла донельзя озабоченная женщина и оглядев приёмную наткнулась глазами на Александра.

— Александр Леонидович, товарищ магистр! Вас мне и надо!

— Прошу прощения, но… Александр встал, и услышав от секретаря: — Проходите товарищ Мечников. — развёл руками.

— Ничего, я подожду. — Директор Трёхгорки несколько суетливо обогнула Сашку и села на его место.

Когда Александр вошёл в кабинет, из-за огромного рабочего стола встал высокий моложавый широкоплечий мужчина в отлично сшитом классическом костюме, на груди которого висели две «Золотых звезды» героя Советского Союза.

«Ох ты мать твою, это-ж сам Рокоссовский!» Внутренне ахнул Александр, и остановившись у дверей, чётко произнёс.

— Константин Константинович. Замнач управления ТНП Мечников.

— Проходите, Александр Леонидович. — Рокоссовский ладонью широкой словно лопата, показал на стул рядом с его рабочим местом. — Вижу вы уже подготовились к разговору?

— Просто попытался представить, что может понадобиться командиру в такой ситуации. — Александр присел, и положил свои документы на стол.

— И что-же? — Заинтересовался Рокоссовский.

— Сейчас мы фактически прорвали ситуацию в нескольких местах. Ну вот квадроциклы эти, микроавтомобили, немножко звуковой аппаратуры… Но ситуации в целом это никак не исправляет, так как предприятия легпрома в целом продолжают штамповать дрянь, а Минсред, и Минтяжмаш, отделываются кастрюлями и сковородками. И если машиностроителей мы перевоспитаем быстро и относительно бескровно, то вот что делать с легпромовцами, я пока не знаю. Например, у нас огромная проблема с тканями. Ткани нужного качества у нас практически не делают. Из-за малого количества нитей на квадратный сантиметр, ткань получается рыхлой и слабой. Носится она недолго, и быстро превращается в бесформенную тряпку. Но ткачи, в этом, можно сказать и не виноваты, потому что нет у них нужных станков. Нет станков, нет наладчиков которые смогут починить сложный станок, нет и ткачих которые смогут встать за такой станок. Но и это не конечная точка проблемы. Хлопок, который у нас собирают — коротковолокнистый. Он хорошо подходит для изготовления пороха, но весьма посредственно для тканей. Нужен длинноволокнистый хлопок. А его у нас практически не выращивают. Не позволяют природные условия. Можно закупать, но нет хранилищ, и нет нужной транспортной связности.

— Интересно. — Рокоссовский чертивший на бумаге какую-то схему, поднял голову и посмотрел на Александра. — Ещё.

— Ещё обувь. То, что шьют госфабрики — это просто перевод ресурсов. Да, люди в этом ходят, но как только у них завелась хоть небольшая денежка, бегут в кооператив. Да и качество той кожи, доброго слова не заслуживает. И это не считая огромного количества брака и того, что залёживается на прилавках, и позже реализуется по сниженным ценам.

Но тут вина не только кожевенников. У них дрянная химия, у них очень плохие нормативы по приёму товара, когда предприятие вынуждено принимать даже порченную кожу, у них совершенно не налажена нормативная база.

— Это всё?

— Да какое, там, Константин Константинович. — Александр виновато улыбнулся. — Таких дыр, куда не возьмись. Или вот мебель. Начали вроде налаживать производство мебели из комбинированного щита, сделанного из опилок и пластмассы, но тут же возмутился химпром. Мол самим не хватает лавсана. Так, давайте, говорю, сделаем ещё фабрику по производству этого и других полимеров, нет, отвечают. У нас планы на две пятилетки вперёд свёрстаны. А из этих пластиков можно буквально всё делать. Посуду, игрушки, бытовую технику, даже инструменты. А значит сэкономить алюминий, медь, дерево, и другие материалы которые нужны в другом месте.

— Так госплан вроде у нас всё рассчитал?

— Константин Константинович, ну вот вы поверите, если вам комбат, выдаст расчёт на снаряды с точностью до ящика? Нет конечно. Зазор для батальона по боеприпасам до двадцати процентов от нормы. А в масштабах страны? Они конечно шуршат калькуляторами, красиво мигают огоньками вычислительной машины, и трясут цифрами, но по сути, просто корчат из себя незаменимых. Да даже на моей памяти, они ошибались столько раз, что их вообще в расчёт можно не принимать. Ну только как цифры для ориентации, чтобы совсем уж с потолка не брать.

— Интересная картина. — Рокоссовский отодвинул свои схемы. — Что предлагаете сделать прямо сейчас?

Александр задумался на пару секунд.

— По тканям — закупить станки и сделать экспериментальный цех, или вовсе отдельный завод. Пригласить мастеров хоть из Индии, хоть откуда, и наладить учебный процесс. Заодно начать выпускать новые ткани, и ревизовать систему сортов. Наш высший сорт, это средний класс, для хорошего комбината. По обуви, для начала снизить налог для обувных кооперативов как минимум вдвое, а может и вообще снять. Но увязать с ценами на продукцию, чтобы снижение налогов соответствовало снижению цен.

— Радикально. — Прокомментировал Рокоссовский.

— Константин Константинович, нам казну наполнить, или людей обуть? Да, люди сразу побегут из госфабрик в кооперативы, да, хорошее сырьё просто исчезнет из списков снабженцев, но иного выхода, привести в чувство директоров всяких «Скороходов», «Спартаков» и «Красных Октябрей»[32], просто не существует. Нет у них конкуренции. У кооперативов дорого, хоть и качественно, а у них пусть и дрянь по качеству, зато дёшево. Но валовый выпуск крупных фабрик такой, что кооперативы для них словно комар для слона. Так пусть напрягутся. Съездят в Австрию, в Италию или в Америку. Накупят там обуви, да разберут на детали. Кстати, та же подошва для обуви очень хорошо делается из пластика. Дешевле, и куда прочнее чем натуральная кожа или каучук.

А вообще нам той пластмассы в разных видах нужно раза в три больше чем делается сейчас. А может и в пять. Области для её применения просто безграничны. Да хоть оконные рамы! Один раз поставил, и забыл. Ни красить их не нужно, ни поправлять от рассыхания, ни даже проклеивать на зиму.

— Пластмасса. — Записал Рокоссовский на листке бумаги, и отложил его в сторону. — Что-нибудь ещё такое же горящее есть?

— Как не быть-то, Константин Константинович. — Александр перевернул страницу в своих документах. — Утюги, паяльники, всякие кипятильники, плитки, вентиляторы и прочая мелкая бытовая техника. Внешний вид на двойку, надёжность кол, безопасность использования ноль, или минус два. Не двойка с минусом, а отрицательная величина. Нужно срочно пересматривать стандарты, отменять все заводские техусловия, отправить на пенсию замшелых директоров, и тех, кто рисовал последние модели бытовой техники, показательно судить парочку директоров за растрату ресурсов, и выпуск потенциально опасных предметов. Но тут я думаю вам ГосПожНадзор даст такую фактуру, что вы сильно удивитесь. Например, только в прошлом году, по вине чайников, кипятильников и утюгов, было три тысячи двести пожаров. Двадцать восемь человек погибли. Из них пятеро детей.

— В мирное время, за один только год, двадцать восемь человек погибли от утюгов и чайников? — Карандаш в руках Рокоссовского с хрустом переломился. — Прошу прощения, Александр Леонидович. Не сдержался. — Бывший маршал вздохнул. — Чувствую у нас с вами много тем для разговоров. — Он задумался, и пролистнул перекидной календарь. — Давайте встретимся ещё раз, через неделю. Скажем во вторник в десять ноль-ноль. Подготовьте материалы по производству пластмасс, и списки возможных потребителей. Ну и конечно всё остальное, что посчитаете нужным.

Выйдя из кабинета Александр подхватил директора Трёхгорки, и потащил её в буфет, но только выпив подряд два стакана крепкого и горячего чая, более или менее пришёл в себя и был готов к общению.

— Ругал? — Участливо спросила Анна Алексеевна Северьянова — заслуженный деятель молодёжного движения, и энергет в ранге мастера.

— Нет, но это же сам Рокоссовский! Живая легенда! — Александр покачал головой. — Очень не хотелось перед ним облажаться.

— И как? Получилось?

— Да вроде бы. — Саша кивнул. — Назначил встречу в следующий вторник.

— Это хорошо, что назначил. — Женщина кивнула. — А мне вот сказал: Подумайте мол. Подумайте, а после расскажете, что надумали.

— Да нечего тут думать, Анна Алексеевна, — Мечников взял в руки пирожок с повидлом, и стал аккуратно есть запивая чаем. — У вас фонды на модернизацию есть? Отлично. Берёте письмо из госбанка, и идёте во Внешторг. Требуйте импортные ткацкие станки с высокой плотностью плетения. Хватит на один станок, покупайте один. Хватит на два, берите два. В общем насколько хватит. Не забудьте часть денег потратить на нитки. Наши нитки может подойдут, может нет, но это вам технологи расскажут. А вам, что главное? Сделаете участок, или цех экспериментальный. Поставите нормальную охрану у входа, чтобы не шлялись всякие посторонние, да запустите производство плотных тканей. Статус экспериментального даст вам возможность реализовать ткань по свободным ценам. Денежек подкопите, обязательно и ткачихам и наладчикам премию выпишете, а лучше положите такую зарплату чтобы всем завидно стало.

— Да нет у меня ни ткачих таких ни наладчиков.

— Поставьте туда инженеров с высшим образованием. — Александр пожал плечами. Неужели хороший инженер не разберётся как этот станок работать должен? Наверняка там и инструкция к эксплуатации, и приедут специалисты монтировать. Разберётесь. Вам что главное? Не ткани начать выпускать, а людей научить. Чтобы были у вас люди которые этот станок разбирали и собирали, как матёрый сержант свой автомат. Потому что потом этих станков у вас будут десятки если не сотни, и каждый такой человек будет на вес золота.

— А со старыми станками что делать? Мы-то новые как покупаем, так сразу на замену этим.

— Берёте же точно такие же, да? — Спросил Александр даже не глядя на реакцию собеседницы. — Только я вам вот что скажу. Могу поспорить с вами на что угодно, что раньше, ну лет тридцать назад, когда эти станки были современными, их делали в Британии да в Германии. А сейчас вы их закупаете откуда-нибудь из Португалии, Бразилии, да Индии. Это старьё выпускается только для стран третьего уровня. А вы, продолжая покупать эти станки, всё штопаете старый кафтан, не понимая, что время кафтанов уже прошло. И ладно бы фраки, но хоть пиджаки уже пора начинать делать.