Горелый магистр

Глава 14

— Что скажешь? — Устинов внимательно посмотрел на Берию.

— Почему сразу я? — Лаврентий Павлович улыбнулся. — А мне вот интересно что Николай Александрович по этому поводу думает.

— Я? — Булганин, лениво щурясь на горевший в мангале огонь, подлил себе ещё вина. — Думаю парень гений. Такой же как Паскаль или Моцарт. Только не в музыке или математике, а в производстве. Вы заметили, что он перед тем как начать рисовать, всматривался в чистый лист? Потом замирал, и через пару секунд начинал рисовать. Я тут консультировался в институте мозга. Они говорят, что такое вполне реально. Парень просто видит картины будущего. Ну не просто конечно. Тем более что он видит то, что хочет увидеть. Но в целом…

— А интересно, сможет ли он разглядеть что-то кроме общего вида. — Устинов улыбнулся и пригубил из бокала. — Ну а в целом, я уверен, что ничего сверхъестественного тут нет. Придумывает-то вещи совсем обычные. Вот тот-же мотоцикл четырёхколёсный. Как там он его назвал? Квадроцикл? Вполне. Так вот вещь-то примитивная по сути. Мотоцикл на четырёх колёсах. Простой как мычание. Ну, что, не могли наши инженеры такую вот штуковину придумать? Могли конечно. А почему не сделали? Да просто живут во вчерашнем дне. А этот парень он в будущем. Я бы его от греха под погоны загнал, да в закрытый городок поселил, чтоб никакая сволочь даже близко не подошла.

— Всё верно говоришь. — Берия кивнул. — Только вот облик боевого вертолёта не вписывается в эту картину. Нет ни такого, ни полтакого, нигде. Ни у нас, ни в мире. Но тут я скорее соглашусь с Николаем Александровичем. Как минимум потому, что одного такого гения я знаю лично. Работает у нас такой человек. Академик в двадцать пять лет — Дмитриев Николай Александрович. В тридцать третьем году 9 летнего Колю вызвали на экзамен в Москву, поскольку он лихо расправлялся с математическими задачами, и вообще показывал уровень развития никак не свойственный своему возрасту.

В комиссию тогда вошёл нарком просвещения Бубнов и сама Крупская. Члены комиссии были поражены глубиной познаний мальчишки, настолько, что его оставили жить в Москве, и назначили ежемесячную зарплату как взрослому специалисту. В пятнадцать он уже поступил в Университет, на МехМат, а в сорок шестом, входит в группу, работавшую над атомным проектом.

Часто бывало, сам Зельдович, отчёркивал спорные моменты в работах учёных делая пометки «Надо посоветоваться с Дмитриевым». Было и так, что группы заходили в тупик, и он почти всегда имел готовое решение, или приносил его через пару дней. Именно он закрыл пару тупиковых проектов бомбы, таких как бомба на изотопном растворе[25]. А насчёт чтобы «никакая сволочь», так у нас есть для этого специальные люди.

Лаврентий Павлович начинал рабочий день ровно в восемь утра, в кабинете на Старой Площади. Из Кремля, по общей договорённости вывели все государственные учреждения, оставив только те, которые занимались охраной музейных объектов, а вместо бесчисленных контор, и даже жилых помещений, стали создавать единый музейный комплекс, с действующими храмами.

Так и получил свой нынешний кабинет Лаврентий Павлович. По понедельникам, обычно проводилось совещание, где докладывались главы силовых ведомств. армии, госбезопасности, милиции, госконтроля[26], прокуратуры и Ордена Красной Звезды.

Роль Партии в текущих условиях была вовсе не «Руководящая и направляющая», как уже никогда не напишут в конституции, а скорее корректирующая и помогающая достигать взаимопонимания между разными ведомствами. Например, когда вдруг была вспышка преступности в Красноярске, из внезапно амнистированных заключённых, то на улицы города вышли армейские патрули, совершенно не знавшие Конституции и Венских конвенций, но умевшие стрелять. Ну и плюс разведка и спецназ, которые «пошли по адресам». Заодно и работу местного крематория проверили в авральном режиме.

Несмотря на то, что в целом ведомства нормально работали вместе, ситуации, когда кто-то начинал «перетягивать на себя одеяло» возникали постоянно, и Партия в лице её Генерального Секретаря, зорко следила, чтобы всем доставалось по заслугам. И елея, и розг.

Вот и сегодня, глава КГБ Александр Николаевич Шелепин начал жаловаться на моремана из флотской разведки который почти послал по известному адресу сотрудника госбезопасности.

— А что вы делали на ВДНХ? — Вкрадчиво поинтересовался начальник ГРУ.

— Это я вас должен спросить, что вы делали на ВДНХ! — Раздражённо ответил Шелепин.

— Давайте начнём по порядку. — Берия улыбнулся, но от этой улыбки почему-то никому радостно не стало. — Вот вы, товарищ Шелепин. Что делал ваш сотрудник на Выставке Народного Хозяйства?

— Занимался обеспечением безопасности. — Так же сварливо произнёс Шелепин. — ВДНХ — особый объект, и мы просто вынуждены держать там людей. Там бывает огромное количество иностранцев, и вообще.

— Хорошо. — Берия кивнул признавая правоту председателя Комитета. — И в павильоне где сейчас проходит выставка Татарской области вы отслеживали кого?

— Деятельность Александра Мечникова, вызывает у Комитета Госбезопасности массу вопросов. — Твёрдо ответил Шелепин. — За мальчишкой уже двенадцать трупов! Плюс какие-то непонятные контакты с производственниками, особенно оборонщиками…

— А то, что мальчик магистр Ордена, для вас видимо совсем не указ? — Со странным выражением лица поинтересовался заместитель архистратига — архимагистр Тимошенко.

— Кроме того, есть специальное постановление татарского Совета министров, о присвоении Мечникову шестого ранга государственного служащего, что конечно не выводит его из-под контроля КГБ, но заставляет согласовывать любые действия в его отношении с областным правительством.

— Мы пытались согласовать оперативные мероприятия, но Совмин Татарстана нам отказал.

— Значит вы, получив запрет на оперативную разработку Мечникова, всё равно занимались слежкой? — Вкрадчиво спросил Лаврентий Павлович. — Что с вами Александр Николаевич? Может быть устали? Не пора ли отдохнуть, поправить здоровье? У нас есть замечательный пансионат в Сочи. Рекомендую не затягивать болезнь. Что до Александра Мечникова, сегодня вам пришлют приказ о назначении его заместителем начальника Управления Товаров Народного Потребления Совета Министров. Это пятый ранг госслужбы. А значит все, даже малейшие движения в его сторону, вам нужно будет согласовать не только с аппаратом Председателя Правительства, но и с Госконтролем, сотрудники которого приступают к охране Мечникова с сегодняшнего дня.

Для охраны Мечникова, Госконтроль, занимавшийся охраной первых лиц и важных госслужащих, выделил двоих сотрудников. В принципе, они не должны были ночевать у Александра под дверью, а приезжать, когда он выезжал из дома. Василь Котряну — широкоплечий мужчина здоровенный и могучий словно молотобоец, одетый в серый свободный костюм, в котором, однако можно было узнать модель «Одесса», и Григорий Янаев, тоже высокий костистый и широкоплечий, с длинными руками и лицом словно вырубленным из гранита, тоже в костюме «Одесса» только яркого лазоревого цвета из натурального китайского шёлка.

Свободные линии костюмов помогали скрыть большую сбрую со Стечкиным и парой запасных магазинов на правой стороне.

Григорий и Василь, показали Саше новую квартиру, на Ленинском Проспекте, вручили ключи, сняли печати с дверей, и что-то записав себе в блокнот, принялись вызванивать управление делами Госконтроля.

А Сашка походив по гулким, пустым комнатам огромной шестикомнатной квартиры, решил посвятить день визиту в Академию Народного Хозяйства имени Плеханова или как называли её москвичи «Плешки», где его вроде как уже должны были ждать.

Поскольку визит был официальный, Александр надел серо-стальной костюм, прицепив орден, и магистерский знак.

Когда он вышел из гостиницы, и подошёл к серо-стальной госконтролевской Волге, майор Янаев, глянул на грудь Александра, и одобрительно кивнул, а Сашка посчитал этот момент удачным чтобы разрешить ситуацию.

— Григорий, Василь, я понимаю, что вам не очень-то приятно охранять какого-то пацана, но я, поверьте к этой инициативе не имел никакого отношения.

— Александр Леонидович. — Григорий как старший взял переговоры на себя. — Ещё никто на моей памяти, из тех, кого я охранял, не просили охрану. Наоборот, были готовы сразится хоть с чёртом, хоть с армией некров. Да и вы, насколько я знаю, вовсе не безобидный мальчик — одуванчик. Сколько там за вами? Двенадцать трупов, включая комтура Ордена Феникса, а я, как человек воевавший замечу, что его не всякая пушка прямой наводкой возьмёт, и вам, вообще-то за такое дело Орден Ленина должен нарисоваться как минимум. Но вы, не можете находиться в постоянной готовности к бою. Хотя бы потому, что ваша работа требует совсем другого. Вот мы здесь для того, чтобы вы думали о работе, а не о том, как прикончить вставших на вашей дороге засранцев. Я понимаю, что для вас это определённое неудобство, но тут уж придётся мириться.

— А зачем? — Александр рассмеялся. — Всё сделаем красиво и как в лучших домах Одессы и Парижа. Вы как бы будете мой дядя, который служит ну сами придумаете где. И вывозите единственного и любимого племянника по его и своим делам. Могли же вы, вообще отдать свою служебную машину в моё пользование? Я понимаю, что странно, но уж менее странно чем охрана у шестнадцатилетнего пацана.

— Дядя, говоришь? — Янаев, улыбнулся. — Дело. Так и ходить с тобой можно везде.

— Теперь решим вопрос с деньгами. — Александр широко улыбнулся. — Мне почему-то кажется, то если мы, например, зайдём в ресторан, то вам этот чек бухгалтерия не оплатит.

— Ну, кое-что оплатит конечно. — Влез в разговор Василь.

— Так вот, чтобы у нас не было этих дурацких историй, когда охраняемый сидит наворачивает суп, а его охранники попивают воду, возьмите, вот — Александр протянул пачку денег, перетянутую резинкой. — Здесь две с половиной тысячи. Отчёт мне не нужен. Если что вам нужно, поесть, бензин или ещё что, смело покупайте. Мне эти деньги всё равно тратить некуда. Жену пока не завёл, с любовницей расстался, а три сапога на одну ногу не оденешь.

Фефилов Афанасий Иванович, ректор Плешки Был известным экономистом, организатором кооперации, заслуженным работником и ветераном Великой Отечественной, дослужившись до подполковника.

«Позвоночные» студенты у него были. По звонку, приходили и лодыри, и прилежные ученики, ставшие впоследствии гордостью «Плехановки», и просто серые мышки, ничем и никак не отметившиеся. Для московской публики окончание АНХ и занятие места в торговле было удобным способом сбагрить отпрыска перед свадьбой, да и просто чтобы пристроить на непыльное место. Но не было такого, чтобы за будущего студента порадели и Николай Александрович Булганин, и сам Лаврентий Павлович, с которым Фефилов ещё ни разу не пересекался.

Поэтому, когда Александр Мечников дозвонился в секретариат, его уже ждали, и к приезду соискателя в Академию, была собрана небольшая, но представительная комиссия из преподавателей, чтобы на месте решить, вопрос с зачислением.

Молодой человек, которому по доекументам едва стукнуло шестнадцать, сразу произвёл приятное впечатление. Не заискивал, был отменно вежлив, и на вопросы отвечал развёрнуто, включая дополнительные.

Первым «отвалился» заведующий кафедрой истории профессор Куприянов. Быстро написав на листке цифру пять, и даже подчеркнув её два раза, передал ректору, и жестом пригласил поучаствовать в опросе других преподавателей.

Опрос по математике, литературе, и русскому языку не занял много времени. Слегка забуксовал лишь зав кафедрой иностранных языков, профессор и знаток лингвистики Владимир Григорьевич Гак, начавший опрос на английском, продолжив на немецком, и закончив на французском. Кивнув Александру, он повернулся к ректору.

— Мог бы поставить десять, поставил бы. Не знаю как у него с грамматикой, но выговор чистейший. Что на немецком, что на английском.

— А на французском? — Поинтересовался заведующий кафедрой русского языка, тоже неплохо знавший европейские языки.

— А на французском, не чистый но очень интересный гасконский выговор. — Ответил под общий смех Владимир Григорьевич. — Так что на моих уроках юноше явно нечего делать, ну конечно если он не пожелает изучить какой-нибудь другой язык.

— А есть такая возможность? — Сразу среагировал Александр.

— Разумеется. — Известный лингвист кивнул. У нас есть прекрасные преподаватели фарси, китайского, и даже сможем найти какую-нибудь экзотику, например, урду, или пушту.

— Пушту, я немного знаю, а вот китайский было бы интересно.

— Ну в любом случае, сейчас у меня нет к вам никаких вопросов.

Пока канцелярия оформляла все документы, ректор пригласил Александра попить чаю, а заодно понять, что же можно ожидать от такого странного студента.

— Афанасий Иванович, — начал Александр, когда были сказаны все протокольные фразы. — Я сильно постараюсь не доставлять вам вообще никаких проблем. Для меня, поступление в Академию было весьма неожиданно, потому что, я-то планировал поступать в Мухинское. Но как вы сами понимаете, в споре с Устиновым, Булганиным и Берией, у меня не было никаких шансов.

— Гм. А почему в «Муху»? — Спросил Фефилов, хотя больше всего его занимал другой вопрос. «Что чёрт возьми делал вчерашний школьник в такой компании?!!»

— Как бы это объяснить. — Александр оглянулся и взгляд его упал на стол ректора, где в письменном приборе стояли ножницы. Обычные металлические ножницы кооператива Главметалл, с парой колец на концах, и длинными лезвиями.

Сашка вытащил из внешнего бокового кармана пиджака блокнот, который всегда был с ним, и прямо на кофейном столике набросал эскиз обычных ножниц с широким нижним кольцом, для того, чтобы проходили три пальца вместо одного.

— То, что у вас в письменном приборе, наверняка вызывает боль в пальцах уже через пять минут работы. А это, — Александр показал рисунок, — будет в тысячу раз удобнее, и приятнее в пользовании.

— Да… — Фефилов покачал головой. — Всякое видал, но чтобы вот так, на глазах… И какую-же специальность вы хотите получить?

— Думаю наиболее логичной в данной ситуации будет факультет управления. — Александр пожал плечами, показывая, что от него в данной ситуации тоже мало что зависит. — Кроме того, меня вчера обрадовали новой работой — заместителем начальника управления товаров народного потребления.

— Ого. — Афанасий Иванович, прекрасно знавший цену такой должности даже снял очки с лица, чтобы протереть внезапно запотевшие стёкла.

— Ну вот так. — Александр вновь развёл руками, и спрятал блокнот с карандашом в карман. — Оно конечно лестно, но в смысле ответственности давит просто неимоверно. И я даже не понимаю какие обязанности на меня взвалят.

— Я уверен, что от вас не потребуют ничего что вы не смогли бы сделать. — Ответил ректор, хотя в голове его был настоящий сумбур. Такую аппаратную подвижку стоило крепко обдумать.

Такого же мнения придерживался и только что назначенный начальник управления ТНП, Борис Олегович Загоруйко. Прежний хозяин кабинета давал показания в Матросской Тишине — Старой тюрьме ставшей следственным изолятором Комитета Государственной Безопасности. Виктор Иванович Попко сильно увлёкся личными интересами в противовес государственным, и его семья уже готовилась к переезду в Иркутск, а он сам, пока завис между номерным кладбищем в Подмосковье, и должностью лесоруба где-нибудь в Сибири. Что, учитывая его возраст было одно и то же, только с отсрочкой.

Бориса Загоруйко, отставного генерала, и специалиста по армейской логистике, выдернули из сонного пенсионного забытья, и для такого дела, даже обеспечили ему омоложение, которое мало того что стоило немалых денег, ещё и проводилось далеко не всякому.

И вот теперь, шестидесятилетний ветеран, с внешностью и здоровьем тридцатилетнего, сидел в кабинете, разбираясь с наследством что ему досталось. К счастью стандарты ведения делопроизводства не позволили Виктору Ивановичу вовсе уж развалить дело, но хозяйство было не в порядке. И прежде всего не в порядке информация о реальном положении дел на фабриках и заводах. Директора слали панические или ура-ура завиральные отчёты в зависимости от ситуации, и все требовали дотаций и премий за невозможное превозмогание и преодоление трудностей в выпуске товаров народного потребления. Хотя самих товаров как не хватало, так и не хватает на полках. Последнее время что-то вдруг начало выправляться, но очень медленно. Появилась неплохая одежда, металлическая посуда, и другие товары, но всё это крайне медленно.

Борис Олегович даже съездил на выставку Товаров Народного Потребления на ВДНХ, но приятно удивили только татарстанцы. Прежде всего разнообразием, и высоким качеством.

А вчера с ним связался сам зампред правительства, Всеволод Николаевич Меркулов, и огорошил информацией, о том, что ему в заместители назначили совсем молодого ещё пацана. А с утра привезли копию его личного дела, и пока фельдкурьер гонял чай в приёмной, генерал полистал уже довольно тяжёленькую папку.

Интерес государства юноша вызвал, когда на убыточной фабрике, начали шить вполне приличные костюмы, брюки и пиджаки. Объединённые в одну коллекцию, они были пошиты так, что свободно могли комбинировать с изделиями всей коллекции, создавая с одной стороны узнаваемый, а с другой стороны уникальный ансамбль, потому что комбинаций изделий, как и цветов было огромное количество. Кроме того, одежда легко подгонялась под конкретного покупателя потому что имела солидный запас и по рукавам, и по штанинам, и даже легко расширялась тканевыми клинами.

Затем последовал инцидент со школьным хулиганом, укравшим у отца пистолет, ну и почти сразу история на корабле, когда дочка командированного замминистра приморозила какого-то местного деятеля.

Увлёкшись чтением Борис Олегович, не заметил, как папка подошла к концу, и остановился лишь тогда, когда начал вчитываться в текст приказа о назначении Мечникова.

Курьер давно отбыл увозя дело его нового заместителя, а начальник управления всё сидел над чаем, задумчиво помешивая давно остывший напиток.

— Борис Олегович, к вам Мечников. — раздалось из селектора.

— Ёпт! — От неожиданности генерал чуть не пролил чай. — Да запускай конечно.

Вошёл юноша чётко, пусть не строевым шагом, но уверенно, и встав в пяти шагах произнёс.

— Мечников Александр Леонидович. Представляюсь по случаю назначения на должность заместителя начальника управления товаров народного потребления.

— Орёл. — Прокомментировал Загоруйко, которому действительно понравилась выправка молодого человека. — Садись. — Борис Олегович показал на стул за совещательным столом. — Прошлое у тебя прямо сказать геройское, особенно если учесть твой возраст. Но для нашего дела, этого маловато. Что мыслишь себе, как работу построим?

— Хотел бы сказать, что вы и без меня разберётесь, но вы же не этого ждёте? — Александр улыбнулся. — Перво-наперво нужно навести порядок с отчётностью. Верные там цифры или неверные мы не знаем, а значит нужно посылать людей по крупным промышленным узлам, с целью составления отчётов о возможностях каждого более-менее крупного предприятия. Но конечно не сталелитейных комбинатов или угольных карьеров. Там пусть Минтяжмаш, разбирается, а в предприятиях нашей сферы интересов. И для этого дела я не вижу никого лучше, чем лично знакомые вам офицеры. Те, кто не прогнутся под директоров и кого не купят за водку и девочек. Когда будут известны возможности заводов и фабрик, перейдём к плановой работе. Что-то же они делают? Посмотрим перечень, что-то выкинем, что-то вставим, заодно вставив фитиль нерадивым, и так далее. Но есть у меня пара идей, которые можно протолкнуть прямо сейчас не вставая с места. — Александр улыбнулся. — Есть у нас такой Серпуховский мотоциклетный завод. Делает мотоколяски Эс один эл. Редкое убоище, не заслуживающее доброго слова. Да, инвалиды берут, но от безнадёги, потому, что ничего другого просто нет. — Александр достал блокнот, карандаш, и начал быстро рисовать, короткими штрихами. — Четыре колеса. Привод тот же, детали штампованные, кузов рамный, для облегчения монтажа внешних панелей. Можно делать как варианты с управлением для инвалидов, так и полноценную машинку. Но конечно же первым делом поменять мотоциклетный мотор, на что-то четырёхтактное, пусть и невеликой мощности.

Александр протянул рисунок своему новому начальнику и тот надолго завис глядя на стремительный силуэт.

— Да такое и я бы купил на даче ездить. — Задумчиво произнёс генерал. — Как только заставить серпуховцев заняться этой машинкой. У них-то и ту, старую разбирают.

— Начнём с того, что не разбирают. — Ответил Александр. — В нашем Казанском автомагазине, единственное что можно свободно купить — эта вот мотоколяска. А ещё их выкупает минобороны, и дарит ветеранам. Если снять с СМЗ все привилегии, останутся они с дырявыми трусами, причём быстро. Но я другое предлагаю. — Александр усмехнулся и было в этой усмешке что-то такое, знакомое генералу, что от подобрался.

— Давайте пригласим директоров ЗИСа, МЗМА, Серпуховцев позовём, да мало ли у нас заводов, которые смогут делать такую машинку? И начнём аукцион. Кто предложит меньшую цену, и больший объём, тот и возьмёт выпуск себе. А не найдётся желающих в Москве, так договоримся с Горьковчанами, или Ульяновцами. У них ситуация тоже не очень. Армия ругается с ними по ценам и по качеству, а тут совсем ничейный рынок без конкурентов.