Гонконг

Глава XXIII

Меняем курс, чтобы высадиться в стороне от порта и в итоге приближаемся к берегу, за несколько километров от него. Выгрузившись, оставляем яхту и занимаем позицию около невысокой бетонной стены, которая идёт вдоль шоссе, что пролегает поблизости. Весь наш первоначальный план полетел коту под хвост — судно уже находится под контролем коалиции и мы туда точно не прорвёмся. Если по поводу охраны из семи-восьми "генизлов", можно было бы пофантазировать, то атаковать многочисленный отряд — форменное самоубийство. Но и оставаться посреди открытого океана, на яхте — не самый лучший вариант. На Тайване идут бои и "ядерщики" постоянно перебрасывают сюда подкрепление — значит воздух находится под относительным контролем. Нам повезло и мы проскочили сюда, но совсем не факт, что нас так же просто выпустят назад. Единственный вариант, который остаётся — отыскать убежище где-то здесь.

После минутного наблюдения за окрестностями, принимаемся действовать — для начала пересекаем пустынное шоссе, а потом добираемся и до здания, стоящего за ним. Здесь всё ещё тянутся кварталы разросшегося за последние дни города и как я предполагаю, можно отыскать транспорт, либо укрыться у кого-то из местных.

Когда углубляемся внутрь городской территории на пару десятков домов, из-за угла выскакивает полицейский внедорожник, а высунувшийся из окна азиат, открывает огонь, выпуская в нашем направлении солидную порцию свинца. Отвечаю несколькими короткими очередями, падая на землю. Рядом хлопает пистолет Свортовой, выпускающей пулю за пулей по противнику.

Внедорожник разворачивается, становясь к нам боком и я задействую способность, потянувшись к бронированным стёклам. Действие "химии" уже на излёте, но этого хватает, чтобы превратить оконные стёкла в груду осколков, обрушив их на пассажиров. Спустя несколько секунд уже забираем трофеи — оружие и боеприпасы. Возникает мысль приплюсовать к этому и машину, но как ни крути, она будет слишком заметной на городских улицах. Будь это гражданское авто, ещё можно было бы подумать, но полицейский внедорожник с разбитыми стёклами и следами от пуль, внутри которого четыре человека в штатском — слишком приметная мишень.

Минут двадцать перемещаемся по городским улицам, постепенно перебираясь в район трущоб — дома становятся всё хуже — в промежутках между капитальными строениями, заметны самодельные лачуги, поставленные местной беднотой. Из оконных проёмов, которые не всегда прикрыты стёклами, косятся местные жители — вид двоих вооружённых белых и пары китайцев, явно привлекает их внимание.

Всю дорогу оглядываюсь в поисках какого-то авто, но на глаза попадаются только ржавые развалюхи, которые абсолютно точно не на ходу. Миновав очередной дом, где вместо стёкол упаковочный полиэтилен, выходим к скоплению лачуг, из которых выглядывают испуганные лица "туземцев". Из транспорта только убитые вкрай мопед, который нам точно не пригодится.

Поравнявшись с самостройными "хижинами", внезапно чувствую, как по телу прокатывается волна боли, от которой сводит мышцы. Перед глазами всё плывёт и я едва успеваю выставить левую руку, падая на землю. В паре метров от меня сдавленно хрипит рухнувшая вниз Аня. Сначала думаю, что это атака какого-то "генизла" и пробую дотянуться до стекла в соседних строениях. В итоге мозг удивлённо отмечает, что способность не действует. Совсем. Я даже не чувствую стекла, чего никак не должно быть — даже слабые "генизлы" в состоянии ощущать свой материал.

Журналистка склоняется над Свортовой, что-то лопоча на своём языке, а старик из лаборатории раз за разом повторяет одну и ту же фразу, которую я слышу, как через солидную толщу воды. Сознание с трудом осмысливает её и становится понятно, что пожилой азиат твердит что-то вроде "они включили". Или "они запустили".

Пытаюсь подтянуть к себе автомат, но руки всё ещё не слушаются — мышцы так и сведены судорогой. Из лачуг, тем временем показывается первый из местных жителей. Осторожно приближается, постепенно увеличивая скорость и внезапно отталкивает репортёра от лежащей на земле Свортовой. Наклонившись, поднимает автомат, радостно потрясая им в воздухе. За первым быстро показываются остальные — вокруг нас быстро собирается толпа из пары десятков обитателей трущоб, оживлённо переговаривающихся между собой.

Старый азиат из Гонконга пытается что-то им объяснить, но похоже этих парней интересует совсем другое. Смутно вижу, как один из них наклоняется к Ане, принимаясь срывать одежду. Журналистка подаётся вперёд и вцепившись, пытается оттащить того в сторону, но получает удар ножом, оседая на землю. Бывшего сотрудника лаборатории сбивают с ног, а около Свортовой быстро кучкуются местные мужчины, принимаясь стягивать одежду.

Единственный плюс — они не обращают внимания на меня. Как и на валяющийся рядом автомат. Сейчас нищим тайваньцам куда интереснее белое мясо, что распласталось на дороге. Раз за разом пробую дотянуться до оружия и в конце концов понимаю, что правая рука начала отчасти слушаться — дикой боли от сведённых мышц больше нет. Правда и чувствую её, я сейчас крайне странно — как будто конечность внезапно стала ватной. Но зато могу ей шевелить.

Ещё пара мгновений и то же самое происходит с левой конечностью. Подгребая к себе автомат, вижу, как в воздухе мелькают кружевные трусики — эти уроды уже разобрались со всей остальной одеждой.

В последний момент, один из местных замечает мою активность и оружие в руках, но сделать ничего не успевает — я уже нажимаю на спусковой крючок, выдавая порцию свинца по сгрудившимся людям. Автомат ходит из стороны в сторону, но и цели находятся практически вплотную ко мне — серьёзно целиться не требуется. На землю валятся прошитые пулями тела, а я продолжаю долбить очередями, пока не щёлкает затвор, сообщая о том, что в магазине закончились патроны.

Шарю глазами по разбросанным трупам, пытаясь понять, срезал ли я того аборигена, что схватил автомат. Перезарядиться в таком состоянии будет сложно, так что просто разжимаю пальцы и тянусь за пистолетом в кобуре. Вытаскивая его, одновременно с этим пытаюсь приподняться. Как раз вовремя — сзади обнаруживается несколько подкрадывающихся мужчин. Почти все бросаются назад к своим жилищам, а вот одного приходится пристрелить. Поднять оружие, даже такое лёгкое, выходит с большим трудом, поэтому всаживаю ему пулю в живот, а когда заваливается вниз, добиваю ещё одной в голову.

Слышу крик, пробивающийся даже сквозь шум в ушах и заставляющий обернуться. Вижу грязную женщину, которая бросается к одному из раненых, что скуля корчится на земле. Мужик из числа тех, что толпились вокруг Ани, чьё обнажённое тело сейчас выделяется белизной кожи на фоне валяющихся вокруг трупов. Поэтому, отправляю ей пулю в живот. Сделав ещё несколько шагов вперёд, она оседает на землю, продолжая что-то верещать и я расходую ещё два патроны, заставляя её заткнуться навсегда.

Сдерживая рвущийся стон, оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что больше никто ко мне не подбирается и отложив пистолет, меняю магазин в автомате. Получается далеко не сразу и в процессе вижу, как начала шевелиться Свортова, приподнявшаяся на локте. Оглядываясь по сторонам, замечает меня и пытается улыбнуться. Правда, из-за проблем с мышцами лица, больше похоже на кривую ухмылку.

Пробую встать и с третьей попытки у меня это получается. Вот шаг вперёд оборачивается новым падением на землю — правда в этот раз успеваю выставить одно колено и сохранить позицию, пригодную для стрельбы. Отмечаю, что сразу после этого небольшого инцидента, из лачуг показались морды "трущобников" и выпускаю короткую очередь по рандомно выбранной цели. Слышится крик и местные снова исчезают в своих немудрённых жилищах.

Снова поднимаюсь на ноги и теперь куда более успешно двигаюсь к Ане, которая сама пытается подняться. С моей помощью девушка встаёт и сразу же тянется к автомату. Из одежды на ней только обрывки, но похоже сейчас её это мало интересует. Подобрав оружие, мутным взглядом обводит лачуги и отстреливает по ним всё содержимое магазина, методично выпуская короткие очереди по "хижинам". Я же наблюдаю за окрестностями. Состояние мозга — как будто после мощного близкого взрыва, перед которым я залил в себя грамм четыреста виски, но до меня всё-таки доходит, что на стрельбу может заявиться полиция и армия. А то и вооружённые местные. Шагнув вперёд, касаюсь локтя девушки.

— Нам надо уходить. Быстро.

Та косится на меня и кивнув, перемещается к месту, где с неё срывали одежду. Нашарив на земле магазин, перезаряжается и пытается подобрать что-то, чтобы прикрыться. Как быстро выясняется — по сути, единственная уцелевшая вещь её гардероба, это штаны. В итоге, девушка поморщившись, стягивает с одного из трупов пропотевшую грязную футболку, натягивая её на себя. С голой грудью, точно не набегаешься — одежда нужна, хотя бы какая-то.

Пока она занята процессом, проверяю наших спутников. Журналистка смотрит в небо остекленевшими глазами — ножевое ранение оказалось смертельным. А старик проломил себе череп об асфальт — нас снова двое. Через несколько мгновений, вглядываюсь в дома по обеим сторонам улицы, направляемся дальше, подбираясь всё ближе к самой окраине города.

Несколько сотен метров так и движемся — по середине дороги, напряжённо наблюдая за домами и ожидая атаки местных. Да, с одной стороны, было бы куда проще идти вдоль одного края. Но только в том случае, если ты рассчитываешь встретить противника, вооружённого огнестрельным оружием. А с ним, как я понимаю, у местного населения некоторый напряг. Зато холодное имеется точно. И чем мы ближе к домам, тем выше риск, что один из них может достать нас при помощи банального ножа.

Мышцы всё ещё толком не отошли, поэтому скорость реакции у нас не самая лучшая и угроза выглядит вполне реальной. Так что предпочитаем держаться середины дороги. Но всё равно поглядываем на окна. Из центра города, тем временем, начинают доноситься мощные взрывы — целая серия, не меньше тридцати. Что это? Артиллерия, свиста снарядов, которой я просто не слышу? Ракеты?

В конце концов нам везёт — около одного из домов обнаруживается небольшой потрёпанный автобус, явно активно используемый. Несколько минут уходит на то, чтобы выяснить, кто именно его владелец и забрать ключи. Вид у нас видимо достаточно внушительный — никто из местных жителей не пробует напасть на пару белых, говорящих на ломаном английском и тычащих в них стволами автоматов. Я уверен, что они сразу же сообщат о нас властям, но выбора нет — информация до них и так, наверняка дошла. Нас выручает только то, что пока они разбираются с куда более серьёзными противниками, оставшимися в городе. Одиночные цели в зону интересов местного командования, пока не попадают.

Забираемся в транспорт и тронувшись с места, направляемся к выезду из города. Чуть расслабляемся, только оказавшись за городской чертой. Если я правильно понимаю, то сейчас мы выехали со стороны Цзилуна, противоположной Тайбею. По идее, здесь не должно быть серьёзных столкновений.

Сворачиваем направо, углубляясь на территорию острова и проехав несколько населённых пунктов, выбираем место для временной остановки — небольшую гостиницу, стоящую возле дороги. Из персонала здесь оказывается только девушка на рецепции, да какой-то парень, видимо выступающий в качестве уборщика. Обоим аккуратно связываем руки, оставив в одном из номеров. Сами же размещаемся в холле этого крохотного отеля на восемь номеров. Автобус загоняем в гараж, который тут тоже имеется. Есть и машина — какая-то из китайских моделей, которые я никак не могу запомнить. Но мы пока не представляем куда двигаться дальше и что делать, поэтому решаем сделать короткую паузу.

Аня размещается за стойкой, клацая по клавиатуре компьютера, а я варганю пару бутербродов с имеющимся здесь сыром и запускаю кофеварку. Когда подхожу к столу, вижу изумлённые глаза девушки, которые поднимаются на меня.

— Они запустили такую же установку, которая была в Афганистане.

Поставив тарелку на стол, опускаю рядом две чашки кофе, что с трудом нёс в другой руке и уточняю.

— Кто именно?

— Французский спецназ — у них вышло захватить объект в Герате и активировать установку.

На пару мгновений замолчав, добавляет.

— Ни у кого из "генизлов" планеты больше нет его способностей. Всё кончилось.

Подтянув второй стул, опускаюсь на него, поморщившись от напряжения в мышцах — тело так и не отпустило после той волны боли и судорог. Взяв чашку, делаю глоток дымящегося кофе и уточняю.

— То есть коалиции конец?

Аня кивает.

— Да, всё что осталось у "ядерщиков" — отряды их бойцов, но станут ли они им подчиняться, когда ни у кого нет способностей. А легального статуса они себя уже лишили, устроив бойню в масштабах всей планеты. Их, вместе с союзниками, сейчас крошат по всем шарику. Но под удар попали не только они — сам посмотри.

Разворачивает монитор в мою сторону и я придвигаюсь ближе, вонзая зубы в бутерброд. Новости, отображаемые на экране и правда не внушают оптимизма — "генизлов" убивают по всему миру, невзирая на то, участвовали они в войне или нет. Особняки разграбляются, а люди умирают. Некоторые пытаются договориться с погромщиками — на одном из видео запечатлён глава "семьи", пробующий объяснить, что они не участвовали в конфликте и никого не убили. Сюрреализма этому прибавляют крики насилуемых на заднем фоне девушек и пара трупов на асфальте. Другие сражаются до конца — арсеналы с оружием никуда не пропали, а терять бывшим "генизлам" уже нечего, они всё равно обречены на смерть или что-то похуже.

— Пока это только начало, но как только армии государств додавят остатки сил коалиции "ядерщиков", погромы приобретут тотальный характер.

Судя по стиснутым зубами и выражению лица девушки, такое развитие событий ей категорически не нравится. Мне тоже оно не по нраву, но пока не вижу никаких вариантов выхода из текущей ситуации. Отпив кофе, пожимаю плечами.

— Когда военные действия закончатся, за дело возьмутся силовики, которые пройдут частой сетью по всему населению. У кланов немало имущества, а тут представится идеальный повод всё это у них забрать. Даже у тех, кто никаким боком не причастен к происходящему.

— Это же геноцид…

Хмыкнув, делаю ещё глоток. После всех событий внутри что-то выгорело. Сейчас мне практически всё равно, что произойдёт с "генизлами" и со всем этим миром. Всё, чего сейчас хочется — допить эту чашку кофе, а потом сварить себе ещё одну и занять позицию около окна, попивая напиток и наблюдая за дорогой. А когда за нами придут, стрелять по целям, пока смогу.

Машу головой, пытаясь избавиться от чувства фатализма и встряхнуться. Пусть мне плевать на себя — надо вытащить Аню. Тем более, что её настрой совсем не такой — девушка явно намерена бороться дальше. Свортова, видимо обращает внимание на моё состояние.

— У тебя откат? Мне тоже паршиво сейчас, мозги работают в половину мощности.

Да, действительно — это может быть откат. В таком случае, когда он пройдёт, я могу пожалеть о принятых в таком состоянии решениях. Итак, что я бы сделал раньше?

— Избежать массового истребления "генизлов" не выйдет. Одно дело, запусти эту установку мы сами и выложи в сеть видео о том, что одни "генизлы" ударили по остальным, поставив под удар весь свой вид, ради остального человечества. Но это сделали обычные люди и в пользу сохранения "генизлов" больше не осталось ни единого морального аргумента. Нас всех перебьют.

— А дети? Новые "генизлы" будут продолжать рождаться!

Несколько секунд раздумываю.

— Возможно их станут просто убивать. А может снова пускать под нож, чтобы исследовать. Кто-то наверняка попробует укомплектовать ими особые подразделения. Но могу поспорить, всё закончится очередной войной и какие-то новые "ядерщики", станут превращать города в радиоактивные руины, чтобы их отпрысков не пластовали на лабораторных столах.

Поняв, что слишком увлёкся, перевожу разговор в более приземлённое русло.

— Но эту лирику можно оставить мыслителям будущего. Нам нужно укрыться. Потребуются документы и деньги.

Аня с лёгким возмущением смотрит на меня.

— Наши "семьи" погибли, а мы сами окунулись в кровь с головой, пытаясь выжить, а потом предотвратить всё это. И сейчас ты хочешь просто отойти в сторону?

Вздохнув, объясняю свою позицию.

— Все кланы, что виновны в гибели наших родственников, будут уничтожены. Не думаю, что там уцелеет хотя бы кто-то — перебьют всех, вплоть до младенцев. Надо признать — у нас ничего не вышло. И то, что происходит сейчас, уже не исправить. Ты не остановишь миллионы людей, жаждущих мести, словами о том, что это неправильно и есть какие-то "условно хорошие генизлы". Сейчас человечество жаждет мести — трупов на улицах, сожжёных особняков и массового истребления тех, кто десятилетиями был на ступеньку выше их в развитии. Никто не станет договариваться.

— Мы пытались всё исправить! Наш голос должен иметь какое-то значение.

Не выдержав, усмехаюсь, задержав руку с чашкой кофе.

— Думаешь? Заикнись ты сейчас об этом, нам припомнят массы убитых людей, чьи трупы мы оставляли у себя за спиной. Сколько их всего было? Полсотни? Сто? Двести? Более чем достаточно, чтобы линчевать нас вместе с остальными.

Аня ненадолго замолкает, а я допиваю кофе, пытаясь заставить мозг работать. Документы и деньги. А ещё безопасный путь с этого острова — тут мы слишком выделяемся. Вот только заковыка в том, что у нас здесь ни одного контакта и я не представляю, к кому можно обратиться, чтобы достать новые паспорта. Даже если бы знал, остаётся вопрос, чем расплатиться за услуги.

Процесс размышлений обрывает звук автомобильного двигателя — кто-то подъехал к зданию гостиницы, остановившись перед зданием. Тихо выматерившись, подхватываю автомат, лежащий на коленях и перемещаюсь к окну, осторожно выглядывая наружу.