Голубая кровь

Глава 1. Сны

За окном еще даже не рассеялась рассветная дымка, когда я рывком села на кровати, задыхаясь и дрожа в ознобе. Опять этот сон… в голове крутились до невозможного четкие фрагменты кошмара, который вот уже месяц посещал меня почти каждую ночь. Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться и восстановить дыхание, и передо мной снова пронеслись эти картины: поле битвы, громадное, расстилавшееся до самого горизонта, сплошь покрытое запекшейся кровью и дымящимися останками… Молодая женщина, в безутешном горе склонившаяся над мертвым воином. Странная пещера, пол которой покрыт ковром цветов с черно-красными нераскрывшимися бутонами. И наконец, самое страшное в моем кошмаре, отчего я всегда просыпалась в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем. Я видела незнакомую комнату, освещаемую почти прогоревшей свечой на большом, совершенно пустом письменном столе, за которым спиной ко мне сидел человек. В одной руке он держал изящный бокал, заполненный ледяной водой, на ладони другой лежал небольшой, размером со спелую вишню, кристалл ярко-голубого цвета. Я протягивала к нему руки в немой мольбе, но он никогда не оборачивался, он не замечал ничего вокруг себя, шепча своему кристаллу «прости меня, мое спасение…». Боль, отчаяние и какая-то обреченность его голоса эхом отдавалась в моём сердце, разрывая его на части и каждый раз выбрасывая меня из этого сна в мою уютную, такую привычную комнату.

Комната, надо сказать, казалась уютной только мне, все остальные склонялись к мнению, что это царство жуткого бардака. Я спустила ноги с кровати, ёжась от утренней прохлады и пытаясь с минимальными потерями найти тапочки. В итоге обнаружилась только правая, левая за ночь скрылась в такие неведомые дали, что обнаружить её сейчас было совершенно невозможно. С тяжким вздохом я подползла к зеркалу, откуда на меня уставилось чье-то хмурое заспанное лицо. Да-а, хороша… Вьющиеся каштановые волосы сегодня образовали на голове такое гнездо, в каком ни одна уважающая себя ворона не поселится; зеленоватый цвет лица придавал подозрительное сходство с мелкой водяной нечистью, а моя гордость — большие глаза глубокого синего цвета сейчас больше походили на глазки покусанной пчелами свиньи. И это чудовище в зеркале еще и криво ухмылялось, стоя в потрепанной ночнушке и в одной правой тапке. Стоп. Что-то мне подсказывает, что сей образец с плаката о вреде алкоголя — это я. Уверилась я в этом, когда изображение в зеркале подернулось сизой дымкой, сквозь которую проступила надпись: «Лета, не дыши на меня! Или тряпочкой протри — спиртом все равно уже надышала. А так хоть с пользой…». Зеркало стало говорящим (или, точнее, пишущим) после одного из моих экспериментов по созданию самозаписывающей ручки. Ручка так и осталась самой обыкновенной, зато я обзавелась не в меру ехидным зеркалом. Ладно, сегодня оно абсолютно право — так пить вредно. Хотя намерения у меня были донельзя просты и понятны — вчера я пыталась напиться, чтобы наконец перестать видеть так мучивший меня сон. Как видите, не помогло.

Мои тяжкие размышления прервал жуткий грохот. Оказалось, стучали в мою дверь — а точнее, это повисшая теперь на одной петле дверь стучала о стену комнаты, пока в дверной проем протискивались мои лучшие друзья, однокурсники и по совместительству вчерашние собутыльники.

— Лета, солнышко ты наше нетрезвое, как ты себя чувствуешь? — пропел нежный, с перезвоном серебристых колокольчиков голос.

— Рьен, выключи свои бубенцы, и так голова звенит, — рявкнула я в ответ, на что получила прямо в руки кружку с ледяным настоем из трав и обиженное «ей как лучше, а она…». Слава Богам, хоть нормальным голосом, без этих эльфийских штучек. Боги, какое счастье — когда в руках кружка настоя «Антипохмелин» собственной разработки, результат еще одного давнишнего эксперимента нашей ударной команды. Хотели получить, между прочим, сильное слабительное в комбинации с чихательным порошком, предназначавшееся одному не в меру занудному преподавателю, и как замечательно, что результат оказался далеким от задуманного!

— Ребята, я ваша должница, — с чувством сказала я, отставляя пустую кружку в сторону и оглядывая развалившихся напротив друзей.

Рьен полулежал на соседней кровати, разглядывая мой «уютный» интерьер из-под полуприкрытых век, и был как всегда великолепен. Еще бы, чистокровный эльф — выпил вчера с нами демонову дюжину кружек крепчайшей самогонки, и хоть бы что! Ну ни намека на помятость, ни даже крошечного мешочка под глазами! Прямо монах-трезвенник из горного монастыря. Тьфу! На вид лет семнадцать, длинные серебристые волосы забраны в аккуратную косу, угольно-черные глаза насмешливо щурятся, пряча озорных бесенят, чувственные губы подрагивают в еле сдерживаемой ухмылке. На простом костюме ни пятнышка, ни складочки, тонкая светлая рубашка только подчеркивает стройную гибкость его тела — ну просто мечта любой девушки. Исключая меня, потому что на вашу покорную слугу врожденная магия эльфов, как ни странно, не действует, и я в нашем красавчике вижу исключительно друга.

Рядом с Рьеном, на соседнем с кроватью кресле, изображал оживший труп Дерек — третий участник вчерашнего буйства, человек двадцати лет и прекрасный маг-погодник. Его пшеничные волосы сегодня скрепляла в небрежный хвост заколка в виде молнии — фирменный знак погодников, глаза обычно насыщенного зеленого цвета потускнели и отсвечивали болотной тиной, да и одежда выглядела не лучше — похоже, что он спал не раздеваясь.

— Так что там с твоими снами? — закончив детальный осмотр помятой меня и неодобрительно покачав головой, спросил Рьен.

— Что-что… а что им сделается? — буркнула я, — приснились, заразы. Всё в той же последовательности.

Многозначительное молчание заставило меня поднять глаза на друзей.

— Лета, мы обвешали твою комнату защитными артефактами, обошли толпу толкователей снов, собственноручно зачаровали с десяток сноловцев и распихали их везде, где только можно. Мы даже напились с тобой — и никакого толку, — простонал Дерек хриплым голосом, становясь все больше похожим на творение какого-нибудь некроманта. — Давай уже остановимся на этом?

— Ты можешь спросить о своих кошмарах у ректора, — подал голос Рьен.

— Нет, думаю, не стоит. Только если совсем невмоготу станет, — криво усмехнулась я, вспоминая и так слишком частые беседы с ректором по поводу нашего «недостойного молодых магов» поведения. В чем — в чем, а в воспитательных беседах ректор Магической Академии Меоры знал толк. — И кстати, который час?

— Через десять минут начинается лекция, — усмехнулся Рьен.

— О Боги! — простонала я, — Дерек, а чем нам в последний учебный день будут забивать голову?

Дерек, к слову, обладал просто феноменальной памятью, поэтому без стеснения использовался нами не только как ходячая шпаргалка на зачетах или семинарах, но и в качестве подробного и совершенно точного расписания занятий.

— Хм… одну минуту, — поморщился тот, — читает магистр Толлен. Тема — история сопредельных народов…

— А может, ну ее, эту лекцию? — робкая надежда избежать головной боли засветилась в моих глазах.

— Я не договорил. — Дерек терпеть не мог, когда его перебивали, — конкретно — Алая война и история вейров.

Вейры… я застыла на месте. Рука против воли потянулась к спрятанному на груди золотому медальону на тонкой цепочке, который был со мной всю мою жизнь. Это единственное, что осталось от моих родителей, которых я совсем не помню. Усилием воли я прогнала непрошенные мысли и превратилась в необузданный вихрь. Э-э, не буквально, конечно — я так не умею, с вихрями, шквалами и всем прочим обращайтесь к Дереку. Просто спустя две минуты я была уже умыта, причесана и одета в свободные белые льняные брюки и рубашку — типичное облачение студентов Магической Академии. На запястье у меня, как и у моих друзей, красовался тонкий витой браслет, переплетение трех серебряных змеек. Эти браслеты были знаком принадлежности к студенческой братии Академии, а количество змеек говорило о том, на каком курсе сейчас учится студент. Мы с Рьеном и Дереком заканчивали третий курс — ровно половину стандартного обучения. Браслеты были магическими — их невозможно было подделать, а после успешной сдачи годовых экзаменов в него сама собой вплеталась следующая змейка. И, само собой, они были обязательны к ношению для каждого студента…

— Какая похвальная тяга к знаниям по истории древних народов, — протянул Рьен, с точностью копируя интонацию нашего учителя Толлена, и, смеясь, протянул мне вытянутую им из-под вороха сваленных на столе учебников мою сумку с книгами и конспектами. — Пойдемте уже скорее, а то придется слушать под дверью.

Мы прибыли в аудиторию за несколько минут до начала, заняли немногие свободные места и, блаженно вытянув натруженные вчерашними танцами ноги, приготовились внимать каждому слову учителя. Лекции Толлена Веста, преподавателя Магической Академии, лучшего историка и — удивительное сочетание, но это именно так — сильнейшего боевого мага, всегда отличались образным изложением и захватывающими подробностями, благодаря чему история была одним из любимых предметов у всех студентов без исключения.

Я как раз доставала тетрадь для записей, когда шепотки и гомон в аудитории мгновенно стихли — в зале появился наш преподаватель. Выглядел он лет на 45, невысокий стройный мужчина, с пробивающейся сединой в волосах, ясными карими глазами, в которых светился незаурядный ум, и волевыми чертами лица. Стремительная грация движений выдавала в нем профессионального боевого мага, внушая уважение и некоторый трепет даже далеким от боевых искусств людям. О его возрасте мы доподлинно знали только то, что ему гораздо больше трехсот лет. Толлен Вест оглядел аудиторию и притихших студентов, мягко улыбнулся, отчего вся суровость мгновенно исчезла из его черт, и заговорил:

— Рад видеть вас на своей лекции, господа маги. Сегодня мы поговорим о вейрах — далеком народе, чья история покрыта завесой тайн и противоречивых слухов. А пока, прежде чем мы начнем, позвольте провести перекличку…

И он достал из своей внушительного вида сумки чистый свиток, к которому маленькой крылатой змейкой крепилась ручка. Вся аудитория со вздохом вытянула руки с браслетами на парты, и отсоединившаяся от свитка змейка помчалась над студентами, на мгновение зависая над каждым браслетом и затем стремительно направляясь к следующему. Ручка тем временем с сумасшедшей скоростью записывала имена пришедших на лекцию — каждый браслет был индивидуален, и обмануть змейку было просто невозможно. Я с завистью покосилась на ручку — мечту каждого студента, ведь именно такую я пыталась создать несколько месяцев назад, получив в результате болтливое зеркало, и прикрыла глаза.

Золотой медальон жег мне кожу на груди, снова и снова заставляя возвращаться мыслями к своему детству. Я знала в этом медальоне каждую черточку, каждую букву. Он представлял собой плоский овал, на одной стороне которого был выгравирован найл, собравшийся перед прыжком. На ребре медальона была еле заметная выпуклость, нажав на которую, можно было его раскрыть. Внутри он был абсолютно пуст, на одной его половинке был выгравирован нераспустившийся цветок, а на второй — слова на общем языке: «Вейр'ана эн Эалетт». Я не понимала смысла этих слов, только знала, что это как-то связано с вейрами, в древности жившими невообразимо далеко от Алерии. Я была найдена двадцать лет назад на пороге дома своего приемного отца, Эрика Дайна, завернутая в покрывало и сжимающая в кулачке этот медальон. Эрик удочерил меня, и я стала Летой Дайн. Несмотря на то, что приглашенный в тот же вечер маг не смог сказать ничего о моих родителях или других родных — а это очень странно… несмотря на это, отец любил меня как родную дочь. О медальоне он заговорил только однажды — год назад, перед смертью, отец попросил меня никому не показывать мой медальон без особой нужды, сказав: «Девочка моя, помни, что неразгаданная тайна порой вырастает из крови и, политая чужим любопытством, рождает смертельные плоды». Эрик покинул этот мир той же ночью, а я накрепко запомнила его слова. О моей тайне теперь не знает ни одна живая душа, даже лучшие друзья — как ни неприятно мне это от них скрывать…

Я встрепенулась, потирая ушибленный бок — это острый локоть Рьена проехался по моим ребрам, ибо «перепись населения» благополучно закончилась, уступив место собственно лекции. Удобно устроившись в кресле рядом с картой мира, Толлен рассказывал о Вейране.

— … и, как я уже сказал, окружена непроходимым горным массивом. Территория этой страны не так уж велика и составляет всего треть от территории Алерии и менее четверти Тайлессы, родины эльфов. Тем не менее Вейрана всегда представляла собой лакомый кусочек для наших предков, ибо по красоте и плодовитости земля вейров превосходит даже Тайлессу, не говоря уже о нашей стране. По крайней мере, так было во времена Алой войны… Дерек Мелл! Сколько лет назад это было?

— Две тысячи двести лет назад, учитель Толлен, — без запинки ответил Дерек. Ха, кто бы сомневался! Даже после бурной ночи безупречная память Дерека его не подвела. Тем временем учитель продолжал повествование:

— Так вот, Алая война… это было время кровопролитнейших битв между людьми и вейрами. Развязали ее, естественно, люди, в дикой жажде наживы стремясь разграбить богатую страну и присоединить ее к нашей. Но вейры оказались стойким, храбрым народом настоящих воинов, и, несмотря на численный перевес со стороны людей, война шла на равных. Вейры обладали мощной, загадочной магией, истоков и границ которой мы не знаем до сих пор, и вряд ли когда-нибудь узнаем. Хотя всякое бывает, — в глазах учителя на миг отразилось странное выражение превосходства. Еще бы, столько всего знать о тайнах той эпохи!

— Мы уверены лишь, что магия вейров была каким-то образом связана с кровью. Немногие сохранившиеся древние летописи свидетельствуют, что их противники умирали страшной смертью — каждый, на кого обращал свою мощь боевой маг вейров, в страшных мучениях истекал кровью меньше чем за минуту. При этом страдания были столь сильны, что делали абсолютно беспомощными даже самых могущественных наших боевых магов того времени. Есть предположения, что от магии вейров не было ни защиты, ни спасения. Вылечить умирающего было абсолютно невозможно. Применяемые же со стороны людей заклинания не утрачены, но строго запрещены Кодексом — они вызывали мгновенное воспламенение цели, и человек сгорал заживо…

Перед моими глазами снова встала картина из сна — насколько хватало глаз, равнину покрывали дымящиеся в лужах крови останки людей. Боги, неужели именно эта война так упорно снится мне каждую ночь? Я заставила себя вслушаться в размеренную речь учителя:

— … и закончилась, когда люди поняли безрезультатность попыток завоевания. Тогда мы предложили вейрам мирный договор, и вейры в знак доброй воли пригласили делегацию людей в Теа-Шетт, свою столицу. Что там произошло, доподлинно нам неизвестно, потому что вернувшееся назад посольство привезло лишь пергамент с подписанным мирным договором. Ни один из побывавших в Вейране не смог вспомнить ни минуты из проведенной там декады. Лишь один человек, входивший в состав первого посольства и вернувшийся на два дня позже основной делегации, смог пролить хоть какую-то крупицу света на эту тайну. Правда, тот человек вернулся из Вейраны безумным — он все время кричал о каком-то проклятии, о кровопийцах и жертвах. Самое странное, что второе, третье и последующие посольства не смогли найти в скалах проход в Вейрану и вернулись ни с чем.

А через год, по свидетельствам летописцев, началось исполнение пророчеств сумасшедшего посла: на территории Алерии появились ужасные, ненасытные чудовища, которые обладали демонической силой и кровожадностью. Убить их было очень трудно, они почти не поддавались нашей магии. Они нападали на людей, убивали их и выпивали кровь, разрушали приграничные деревни и целые города. За несколько лет не тронутые войной поселения на границе с Вейраной были полностью уничтожены.

— Вампиры! — прошептал чей-то голос с задних рядов.

Толлен усмехнулся, покачав головой:

— Кажется, кто-то хочет посетить пересдачу нежитеведения? Вампиры не имеют к этому никакого отношения, хотя некоторые общие черты с вейранскими монстрами тут несомненно есть… Но в любом случае это всего лишь легенды, которым уже больше двух тысяч лет. По данным летописей, чудовища появлялись каждый год в день заключения перемирия между Вейраной и Алерией. Спустя некоторое время поток их иссяк, и больше мы о них ничего не слышали. Скалы, окружающие Вейрану, до сих пор хранят свои тайны, и никто из людей никогда с тех пор не бывал в этой стране. Мало того, большинство людей вообще не знают о ее существовании, а если у вас хватит ума попробовать расспросить об этом кого-нибудь вне стен Академии, вас постигнет разочарование — ни один человек не в состоянии говорить о Вейране без всепроникающего ужаса. Почему так, никто не знает — возможно, это одно из древних и очень могущественных заклятий… Впрочем, вейры, если они еще существуют, тоже с тех пор не покидали пределов своей родины. Вот, собственно, и все, что мы знаем об этом народе.

Толлен Вест улыбнулся притихшему залу, обводя взглядом напряженно застывших учеников, и, пожелав всем удачи на предстоящих экзаменах, вышел из аудитории.

Я очнулась, только когда Рьен и Дерек заспорили, как долго продержится наложенное на меня «заклятие окаменения». Хмуро оглядев веселящихся друзей, я собрала вещи и предложила все-таки отправиться перекусить.

Весь остаток последнего в этом году учебного дня прошел как в тумане — я думала о загадочном народе, чье название я носила на груди в накрепко закрытом медальоне, и пыталась понять, как же я с ними связана. Существуют ли они вообще или, по предположению Толлена, остались в памяти людей лишь сухими строками на пожелтевших листах древних летописей? Парни пытались меня растормошить, но, поняв тщетность этого занятия, умчались по своим делам: у Дерека помимо общих для нас всех экзаменов по теории магии в расписании было несколько экзаменов по управлению стихиями, а Рьен как маг-анимист собирался сдавать «взаимодействие с обычными и магическими животными» и «теорию и практику зооморфизма».

Поняв, что бурных результатов в учебе от себя сегодня нечего и ожидать, я отправилась в свою комнату. Мой маленький мирок, где все лежало на своем месте (угу, для меня это именно так и было) встретил меня таким же уютным хаосом. Посчитав дни, я решила, что справлюсь с подготовкой к экзаменам, даже если пробездельничаю весь сегодняшний день, и рухнула на кровать. Голова была тяжелой и звенела от обрывков мыслей, каких-то сумрачных картин и воспоминаний. Сколько времени я так пролежала, до сих пор остается тайной даже для меня — очнулась я уже глубокой ночью и только лишь для того, чтобы, нырнув под одеяло, провалиться в сон, отчаянно желая не встретиться сегодня с выматывающими сновидениями.

Но, очевидно, Морфей меня не услышал, или был слишком занят этой ночью, потому что я снова оказалась в своем кошмаре. Хотя нет, в этот раз здесь все было немного по-другому. Поле боя прямо на глазах зарастало странной сероватой травой, съедавшей полуистлевшие останки и утягивая в землю ржавеющие доспехи; молодая женщина, плачущая над воином, вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня. У нее были очень красивые глаза цвета молодого янтаря, роскошные медные волосы прядями обрамляли правильной формы лицо, но высокий лоб прорезали глубокие морщины, скорбные складки пролегли от крыльев носа к губам. Несколько долгих мгновений она смотрела мне прямо в глаза, а затем подняла руку. Тонкую, нежную руку с длинными аристократическими пальчиками, по которой текла темная, вязкая кровь убитого воина, лежащего у ее ног. Женщина перевела недоуменный взгляд на свои ладони и вдруг закричала — пронзительно, яростно, горько; в этом крике смешалась боль израненного сердца, тоска о потерях и жажда отмщения. В тот же миг распустились тысячи цветов в огромной пещере, и в каждом была капля той темной мертвой крови. А потом я увидела комнату. Увидела, как сжалась ладонь с синим кристаллом, как разбился о стену брошенный в бессильной ярости бокал, как легла на плечо неизвестного мужчины тонкая девичья рука и с силой впилась ноготками в смуглую кожу. И глядя на осколки хрустального бокала, я чувствовала, что это моя душа разбилась на множество мелких острых кусочков. Рывком проснувшись, я вытерла слезы, сжалась в комочек и просидела так до самого утра, задремав лишь с рассветом. Как оказалось, эта ночь была последней — больше мой изнурительный кошмар меня не беспокоил.

Следующие дни были сплошной чередой занятий, подготовки к экзаменам и сидения в библиотеке. Собственно, только там мне и удавалось увидеться с моими неугомонными друзьями — у них тоже все мысли были только о том, как не опозориться на экзаменах. Нас всех до дрожи пугала мысль о возможном провале, а над ребятами еще и висел призрачный меч родительского гнева. Отец Рьена был известным дипломатом, постоянно курсировал по дружественным и не очень странам, а родители Дерека были магами, закончившими нашу академию около семидесяти лет назад. Для обоих ребят несданный экзамен был хуже одиночного перехода через земли степных орков, посему они с остервенением грызли пергамент магической науки.

Мне же не перед кем было стыдиться возможной неудачи, кроме как перед самой собой, но и я проводила каждую минуту в библиотеке, которая сейчас напоминала гигантский муравейник. Причем наиболее удачливыми были те «муравьи», которые проснулись раньше других и успели прибрать в свои загребущие лапки лучшие, а порой и единственные экземпляры раритетных книг. Чуть больше повезло тем, кто исправно посещал лекции, потому что готовиться по своим конспектам было не в пример легче, хотя пыльные библиотечные фолианты штудировать все равно приходилось. Я (во многом благодаря педантичному Рьену) к злостным прогульщикам не относилась и могла позволить себе не вставать чуть свет, тем более что книги по моему профилю — целительство и травоведение — в библиотеке были в достаточном количестве.

Мой дар впервые проявился лет в двенадцать, когда Эрик случайно поранил ладонь ножом. Рана вышла очень глубокой, кровь никак не могли остановить. Пока отец, отправив кого-то из слуг за магом-целителем, зажимал рану чистой тканью, я сидела рядом с ним и держала за руку, страстно желая облегчить его боль. Сама не помню, как все это произошло, но когда целитель появился в дверях нашей кухни и развернул повязку, на ладони не было и следа раны, а я еле могла стоять на ногах из-за перерасхода сил. Надо отдать должное тому магу, он все понял с первого взгляда, и с того дня моя участь была определена. Через несколько дней отец отвел меня в школу при Магической Академии, где мой дар подвергся тщательной оценке. Так всегда происходит при обнаружении у человека магического дара — учителя определяют направленность и выраженность силы и решают, на какой факультет принять новичка. Правда, принимают в Академию только с семнадцати лет, даже если, как у Дерека, дар обнаружился в раннем детстве, потому что не каждый одаренный ребенок выбирает путь мага. Нередки случаи, когда, например, сын фермера со слабеньким даром боевого мага предпочитал остаться дома и продолжать дело отца, став зажиточным землевладельцем, а не скитаться по миру в тщетной надежде уничтожить всю подлунную нежить и остаться при этом в живых.

Так в свой семнадцатый день рождения я пришла в Академию, потому что целительство — это всегда востребованное дело, и к тому же я не чувствовала склонности хоть к чему-нибудь другому. Эрик был безмерно горд мною, а я всегда немного завидовала овеянным ореолом подвигов боевым магам или анимистам, которые могли приручить любое животное или сами обернуться в кого угодно. Я считала, что дар Леты Дайн так же непримечателен, как и ее внешность. Правда, в первом меня разубедили Рьен и Дерек, сообщив, что боевой маг-погодник без хорошего целителя будет валяться в койке по месяцу после каждого «подвига», да и анимистов, бывает, серьезно увечат их хищные питомцы. Внешность же у меня так и осталась самая обычная — невысокий рост (Рьену и Дереку я едва достаю до плеч), миниатюрная фигурка без столь любимых мужчинами внушительных верхних и нижних центров тяжести, светлая кожа и непослушные вьющиеся каштановые волосы. Только глаза — синие, как вечернее небо, выделялись на моем лице и были моей гордостью.

Правда, сейчас «гордость» наотрез отказывалась работать — после целого дня в книжном «муравейнике» все вокруг расплывалось и двоилось. Я захлопнула очередной травник и решила сменить сферу интересов — меня неотступно преследовали мысли о вейрах и их загадочной стране. Любопытство потопталось на бренных останках усталости и лени, и я отправилась на поиски хранителя знаний. Несчастный библиотекарь был обнаружен в куче свитков, томов и целых фолиантов, которые оставляли «недогрызенными» студенты по вечерам.

— Чего надо? — хмуро осведомился усталый гоблин, выгладывая из-за кипы книг.

— Э-э… мне нужна любая информация по вейрам… — неуверенно начала я.

— Информация закрыта, — отрезал библиотекарь и вновь углубился в сортировку свитков.

— Как это… Кем закрыта? — опешила я. Обычно, если студент просил книги, до которых еще не дорос, библиотекарь после мимолетного взгляда на браслет из змеек сообщал, что «доступ временно ограничен». А вот закрытую информацию могли получить только учителя или маги со стажем. Кому могло потребоваться закрывать безобидные исторические хроники?

Оказалось, эту мысль я произнесла вслух, потому что гоблин немедленно ответил:

— Доступ закрыт магистром Толленом Вестом.

Так просто сдаваться я не собиралась:

— Понимаете, я делаю проектную работу под руководством магистра Толлена. Сейчас он очень занят и не может сам прийти в библиотеку, вот я и…

— Работу, говоришь? — хитро прищурился гоблин, — Ну что ж, я могу посмотреть пару книг… А ты пока расставь это — и он широким жестом обвел «могильный курган вождя степных орков», наваленный из разных книг — по своим местам, идет?

— Идет, — согласилась я и направилась разбирать «курган».

Гоблин отсутствовал гораздо дольше, чем нужно для поиска тех трех книг, которые он все же принес. Подозреваю, он все это время просто прятался за стеллажами и тихо потешался над непутевой помощницей и ее жалкими попытками все расставить как положено. Наконец, когда от кипы осталась хорошо если четверть, библиотекарь сжалился и отпустил меня изучать добытые им труды.

— Только если что, — придержал меня за рукав коротышка, — книги ты нашла сама. И удалился по своим делам, бормоча под нос: «Работа, как же! Проект она пишет…».

Я на негнущихся ногах прошла к ближайшему столику и раскрыла первую книгу. Мельком пробежалась по тексту и отложила ее в сторону — там не оказалось ничего, достойного внимания, только обрывки слухов и домыслов… Вторую постигла та же участь. Третья книга оказалась толстенной, переплетенной в кожу и очень-очень старой. Называлась она «Вейры. Полная энциклопедия известных сведений» и открывалась портретом сурового мужчины средних лет. Хищный взгляд стальных глубоко посаженных глаз прожигал насквозь, и я поспешила перевести глаза на витиеватую подпись. Как оказалось, это был Маррет Эйран, король вейров во времена Алой войны. Я листала ветхие страницы, пробираясь через описание военных маневров, карты Вейраны и рассказы о местной природе. Мне хотелось узнать сразу и все об этих людях, об их жизни и характерах, а еще о тех жутких легендах, связанных с появлением вампиров. Я так углубилась в чтение, что вздрогнула от неожиданности, когда над ухом раздался вкрадчивый голос магистра Толлена:

— Интересно, что же вам, леди Дайн, так понадобилось в запрещенной информации?

Я захлопнула книгу с оглушительным, как мне показалось, грохотом, и подняла глаза на учителя:

— Я… просто наткнулась на книгу, когда искала «Травы Тайлессы», и… ну, вы так интересно рассказывали сегодня, что я решила посмотреть…

— Эти хроники слишком красочно написаны. У вас непременно будет бессонница от описания ужасов той войны, дорогая Лета, — в карих глазах учителя появились смешинки, и он вытянул книгу из моих рук, — а «Травы Тайлессы» на соседнем стеллаже, — и он весело подмигнул мне, поворачиваясь к выходу.

— Учитель Толлен! — позвала я и, когда он обернулся, спросила — Скажите, почему хроники вейров в закрытом доступе?

Несколько мгновений учитель молча смотрел на меня тяжелым ничего не выражающим взглядом, а потом присел напротив:

— Девочка моя, в этой книге хранится информация о страшных секретах наших предков, в том числе и о магии древних, о тех запрещенных заклинаниях, которые они применяли в те времена. Конечно, четких инструкций там нет и никогда не было, но при должном умении… Представь на минутку, что будет, если не в меру амбициозный и тщеславный маг обнаружит эти формулы и начнет их применять?

Поле боя из моего сна промелькнуло перед глазами, заставив на миг похолодеть от ужаса.

— Я все поняла, — прошептала я и повернулась к выходу, не увидев странное, напряженно-задумчивое выражение на лице магистра боевой магии Толлена Веста.