Год Вэй. Гильдия Реальности

Глава 1. Начало новой жизни

Квартира встретила меня духотой и каким‑то запустением. С момента последней встречи с Настей события завертелись такой чехардой, что некогда было нормально убраться в доме. Я даже не затер следы вина на стене, что оставил там разбившийся о мой визард стакан Энтони. Внезапно при виде некрасивого пятна на стене мне стало противно, и я открыл окно, чтобы проветрить квартиру затем вызвал к себе уборщиков. Целый час я сидел и тупо смотрел на их работу, поблагодарив и оплатив услуги я остался один в пустой, но зато теперь чистой квартире. Теперь можно было заняться собой.

Приняв душ, я первым делом позвонил своим родителям. Обсудив с мамой уродов полицейских, которые месяц держали меня в заключении, я успокоил ее, сказав, что компьютерные сбои случаются повсеместно, и полицейские компьютеры не исключение, тем более у полиции сейчас масса работы, она ведет расследование теракта и исчезновения людей. Про одного человека, находящегося в заключении, в таком стечении обстоятельств, могут и забыть.

Тут не выдержал папа и прокомментировал ситуацию, что полиции нужно лучше этим делом заниматься, террорист Вэй до сих пор на свободе, и что мне надо написать жалобу на следователя.

Я остудил пыл отца, рассказав, что полиция ищет террориста, а я был свидетелем автоаварии, в которой он участвовал, так что из‑за этого я и попал во внимание полиции. Полицейских можно понять, когда происходят такие теракты с многотысячными жертвами им приходится идти на крайние меры, к тому же за незаконное задержание мне выплатили огромную компенсацию, этих денег достаточно, чтобы я не стал поднимать шумиху вокруг своего имени. Пообещал им, что вскоре приеду в гости, поскольку очень скучаю, я отключился.

Поговорив с родителями, я стал думать о своих дальнейших шагах, нужно было связываться с Пашей, чтобы узнать о случившемся подробнее. Меня никак не оставляла в покое мысль, что нужно помочь полиции найти Энтони, ведь я одной из причин, как ему удалось провернуть свой теракт. Я и моя программа этому точно способствовали, я хотел поймать его и передать в руки полиции, чтобы хоть как‑то успокоить свою совесть, не дававшую мне спокойно спать по ночам, чтобы мне не снились лица погибших при теракте. Главной проблемой в этом было то, что я до сих пор находился под следствием, и все мои контакты записывались. Вариант уединится с другом по интернету был только через чат какой‑нибудь игры с многотысячной аудиторией анонимных игроков, но я не был уверен, что моя квартира не подверглась установке скрытых систем наблюдения, поэтому я не знал пока, как устроить нам конфиденциальный разговор по душам. Но находится в четырех стенах после месяца КАЗ оказалось мучительно, и я решил проветриться. Только спустившись в гараж к своему кару, я вспомнил, что перед задержанием сам его испортил. Ласточка отечественного каростроения так и стояла, дожидаясь моего возвращения, с поврежденной замыканием проводкой, и вариант выезда на ней куда‑либо отпал.

Тяжело вздохнув я вернулся назад в квартиру, заказал в сети ремонт машины, а заодно и ИК датчик объемного считывания информации визарда, который был разбит Энтони, когда он пришел ко мне, как к будущему родственнику знакомиться поближе и устроил драку, после которой мы с Настей поссорились окончательно.

Поскольку погулять мне не удалось, я решил проверить свои права удаленного доступа к серверам социума, которые были мне доступны по работе. Наша фирма «Социальные программы», занималась администрированием всех серверов соцсети и выполняла заказы крупнейших организаций на разработку программного обеспечения, в том числе таких как АБР, крупного разработчика всех игр айсети, а также санитарно — эпидемиологической службы, единственной оставшейся общей службы в нашем обществе, отвечающей за безопасность внедрения в нашу жизнь геномодифицированных вещей и эпидемиологической обстановки в стране.

— «В доступе отказано», — меня встретила та же надпись, загоревшаяся на экране визарда, что и в день моего ареста.

— «Пора позвонить на работу для разъяснений», — решил я, взяв со стола свой гаджет.

— Добрый день Гватемат Альбертович, — поприветствовал я изображение, выведенное с мобильника на визард.

— Здравствуйте Иван Матвеевич, вижу вы дома, с вас сняли обвинения? — кисло поприветствовал меня начальник, и я почувствовал, что возможно скоро лишусь работы.

— Да их и не было, Гватемат Албертович, как мне объяснили, про меня просто «забыли» из‑за компьютерного сбоя.

— Ну этого же быть не может, уж мы то с тобой знаем! Тебе объяснили в чем причина твоего месячного задержания?! — он делал вид, что заинтересован в ответе, но все время косился куда‑то в сторону. Видимо в кабинете он был не один.

— Истиной причины не называли, но оказалось, что я проходил свидетелем по делу об автоаварии, где пострадал террорист Энтони Вэй, а в связи с таким большим резонансом теракта полиция отрабатывала все возможные контакты террориста, — я пожал плечами.

— Хорошо, давай подъезжай к нам в офис, расскажешь, что с тобой произошло и мы решим, как будем жить дальше, — на несколько секунд пропав из зрения внезапно предложил шеф.

— Хорошо, я сейчас подъеду, — особого выбора у меня не было, и я согласился, хотя это все было подозрительно. В нашей фирме, как в прочем и во многих других конторах, человека обычно увольняли, просто уведомив его об этом по визарду.

Вызвав такси, я вскоре зашел в знакомый офис, сердце предательски сжалось. В кабинете шефа меня ждал он и начальник информационной безопасности, похоже он и был тем, с кем советовался мой руководитель во время нашего недавнего разговора.

— Проходи Иван, садись, — шеф указующе провел рукой в сторону стоящего посреди помещения кресла. Я взял стул за спинку и попытался придвинуть его ближе к столу шефа, но он оказался неожиданно тяжелым и у меня не получилось сдвинуть его с места. Ситуация совсем перестала мне нравится. Похоже, что наша безопасность желает проверить мой рассказ или мою лояльность компании на детекторе лжи.

Оставив попытки сдвинуть стул, я просто подошел к столу шефа и не громко спросил.

— Что это значит?

Начальник по безопасности бросился ко мне и схватив за руку, толкнул в сторону стула.

— Ну ка сядь!

Быстро сместившись в сторону, я продернул его руку вперед, и он полетел кубарем в сторону предназначенного мне предмета, ударившись о него головой. Я же с чуть сбившимся дыханием повторил свой вопрос, не меняя громкости голоса, обращаясь к шефу.

— Что это значит?

Гватемат откинулся на спинку стула, прищурился, словно что‑то взвешивая в уме и спокойно выложил «карты на стол».

— Иван давай поговорим, как цивилизованные люди. Вот, что мы имеем. Ты месяц отсутствовал на работе, оказался знаком с террористом номер один, поэтому нам нужно узнать о тебе правду, чтобы решить, остаешься ты работать дальше или нет. Так что может все‑таки присядешь на указанное тебе место?

Шеф знаком остановил поднявшегося и направившегося к выходу за подмогой начальника службы безопасности. Я было собирался подчинится его просьбе, как безопасник меня опередил.

— Кстати, Петров! А полиция знает уже о твоем знакомстве с сестрой террориста, Анастасией Вэй?

Услышав имя своей возлюбленной, я заволновался и передумал садится на «стул правды», кроме отношений с ней, мне и правда было что скрывать от своей конторы. Сделав паузу, я отодвинул один из свободных стульев от стола шефа и, сев на него, обратился к ним обоим.

— Хорошо, давайте поговорим прямо. Ваши методы предполагаемого опроса, мягко говоря не законны. То, что полиция откупилась от моих претензий по поводу моего ареста крупным банковским счетом не дает мне поводов терпеть подобные действия еще и от вас. Я готов дать те объяснения, которые касаются в части исполнения ваших профессиональных обязанностей. Те же вопросы, которые относятся к интересам полиции, я прошу оставить им, и уж поверьте, что мне их задали за этот месяц в очень большом количестве!

Безопасник переглянулся с шефом и получив подтверждающий кивок, продолжил.

— Полиция думает, что ваша встреча с Энтони произошла случайно, а вот по нашим данным за пять минут до аварии, вы, пользуясь своим рабочим доступом, искали по запросу биополя сведения о сестре террориста в сети, а потом заменили ее оттиск биополя в поисковиках на другой.

Я внутренне вздрогнул, они вытащили все логи моей работы со служебной учетки! Я постарался не подать вида, что испугался.

— И что в этом удивительного? Я постоянно сканирую биополя, нахожу зависимости. Последнее время, все чем я занимался, напрямую с этим связано.

— Мы, — я кивнул в сторону Гватемата, — разрабатывали связь между поведением человека и его биополем, и то, что наши специалисты меняют оттиски в сети, знают все. Я опять посмотрел на шефа, и он отвел взгляд в сторону.

— То, что это была чья‑то сестра, я на тот момент не знал, просто заинтересовался красивой девушкой, хотел произвести на неё впечатление.

К концу моего монолога шеф заметно занервничал, видимо испугавшись, что информация о его действиях и действий его сотрудников попадет не в те уши. Поколебавшись мгновение, он все‑таки пришел мне и себе на помощь, уведя разговор в сторону.

— Иван, было это связано с твоей работой или нет, сейчас не имеет значения, приказ о двухмесячном отпуске программиста Петрова был подписан месяц назад.

Я с удивлением посмотрел на шефа, вот как, я оказывается брал отпуск для КАЗа!

Он продолжил.

— Такой длительный перерыв в деятельности и особенно при работе в нашей сфере деятельности, сложно восстановим. Поэтому, если вы согласны и решитесь не продолжать сотрудничество с нашей фирмой, то мы готовы расторгнуть трудовой договор с единовременной выплатой, кроме отпускных, еще и заработной платы за два последних месяца.

Две пары глаз выжидающе уставились на меня.

Понимая, что этот вариант они обсудили заранее, я понял, что и в случае отказа вопрос моего увольнения тоже будет решен похожим методом. Выгонят, прицепившись к какому‑то нарушению и без всяких парашютных денег, а уж формальных поводов для этого в нашей работе более, чем достаточно. Тут хоть случай с подменой биополя Насти, или не дай бог они обнаружат мои петли задержки в инструментах серверов МКД, тогда вообще посадят под домашний арест, за превышение служебных полномочий.

Я решил, что их предложение меня устраивает с небольшим дополнением.

— Поскольку у меня остались в голове многие «секреты» наших разработок для СЭС, то чтобы я о них забыл, думаю десять окладов будет мне достаточно.

Шеф радостно согласился, во — первых, соскочив с опасной для него темы подмен, а во — вторых, похоже он и не рассчитывал на то, что я так быстро соглашусь. Наверно я продешевил с десятью окладами, но да ладно, буду теперь спокойно спать, они не станут сдавать полиции найденную информацию на меня, чтобы те не начали расследование в отношении фирмы. Меня это полностью устраивало.

Довольные друг другом, мы подписали нужные бумаги, и через несколько минут я прощался с коллегами, собирая свой нехитрый скарб в коробку. Вскоре я вышел из здания, в котором «Социальные программы» занимали целый офисный этаж и задумался о том, куда мне идти.

— «А ведь это повод!», — я едва не воскликнул это вслух, с трудом сдержавшись.

После того как человека увольняют он имеет полное право напиться с другом, заодно не подставлю Пашку! Я набрал на коммуникаторе его номер.

— Привет, меня уволили! Хочу напиться! Прошу поддержки!

— Привет, приезжай, — мой друг по — прежнему понимал меня без слов.

Заказав и оплатив доставку на Пашин адрес, прямо из такси, кегли пива и балыка из семги, я как на крыльях подлетел к двери его квартиры, ожидая, что она как всегда откроется при моем приближении, но этого не случилось. Похоже, что за месяц моего отсутствия у Паши появились секреты, раз он перепрограммировал сканер своего замка и отменил мне доступ в свою квартиру. Или может он ревнует Антонину ко мне? Вед из нас двоих я был у неё первым. Недоумевая, я нажал кнопку звонка в квартиру.

Неожиданно дверь мне открыла Антонина. Я с трудом ее узнавал! От цветущей красотки, которую я помнил, возбуждавшую мужчин одним лишь своим видом, ничего не осталось! Передо мной стояла женщина, возраст которой можно было определить в пол ста лет, без боязни ошибиться. Не причесанная, с огромными мешками под глазами и без косметики, она выглядела печально. Глаза её были красными от слез и едва открыв мне дверь она с новыми рыданиями бросилась мне на грудь.

— Черт, Тоня, что случилось? Где Паша?

Лишь всхлипы и плач были мне ответом. Пришлось положить семгу на кегу и прижав Тоню к себе отвести подругу в комнату. Усадив ее за стол и отпоив водой, я взял аптечку из ниши и дал Тоне успокоительные таблетки. Судя по тому, что их осталось в упаковке не много, пользовались ими очень часто. После того, как успокоительное подействовало Тоня начала рассказывать историю продолжения своего знакомства с Энтони, и по мере ее рассказа мне становилось все страшнее и страшнее. Мое пребывание в КАЗПП оказалось просто райским отдыхом, по сравнению с тем, что выпало на её долю.

Вот что она рассказала. Во вторник вечером, накануне теракта, они с Павлом были вместе, когда ему пришел вызов от анонимного контакта из сети. Павел не хотел отвечать, но аватарка незнакомца вдруг преобразовалась в фотографию Стаса и Тоня попросила возлюбленного ответить. Это действительно был Стас, он поздоровался с Пашей и сказал, что ему срочно нужно увидеть нас, но по тем же причинам, по которым мы не могли открыто поговорить с ним в субботу, он не может говорить с нами сейчас. Поскольку это был сын Тони, мой друг не смог отказать и пригласил его к себе домой. Стас спросил, не возражает ли Павел, если он будет вместе со своими друзьями, так как ему это очень нужно, и он опять согласился.

— Они пришли к нам под утро. Стас, Энтони, Вольдемар, Демьян и тот бедный мальчик, которого они убили! — её плечи, не смотря на успокоительное начали опять вздрагивать, мне пришлось прижать её крепче к себе. Под моим теплом она смогла продолжить рассказ.

— Толя, он был чуть — чуть старше Стаса. Я спросила сына, что случилось, но Энтони показал Павлу костюм для айсети и спросил, сможет ли Павел проверить его биополе в этом костюме.

— Павел рассмеялся, сказав Энтони, что проверять нет смысла, что он и так знает, что биополе будет биополем Энтони, потому что биополе нельзя подменить.

— Энтони стал спорить с Павлом, сказав, что он создал подменный алгоритм, и это возможно.

Павел очень удивился, сказав, что так не должно быть, что биополе формируется только живым организмом. Он попросил Энтони продемонстрировать свой айкостюм в работе.

Паша сам одел айкостюм Энтони, сверху натянул свой, и сервер айсети действительно, не узнал Пашу! Поле Павла искажалось!

Мой друг долго потом твердил «этого не может быть, только живое может создавать биополе» под торжествующим взглядом Энтони и, в конце концов, включил свой геноткацкий станок, который имеет встроенные резонансные датчики биополя, приступив к тщательной проверке айкостюма Энтони.

Как я поняла резонансная характеристика поля не изменяется в костюме Энтони, но сервера айсети не «узнают» биополе из‑за того, что айкостюм подвергается влиянию высокочастотного генератора, встроенного в этот костюм. Генератор формирует новый оттиск в айсети из‑за какого‑то непонятного Паше алгоритма свой работы. Он объяснил, что эти искажения выстраиваются странным образом, но настолько точно дополняют отпечаток, что оттиск биополя проходит проверку на ошибку.

Правда он тут же указал на проблему такого костюма, любой сканер, который будет дальше от костюма, чем на полметра, будет не подвержен влиянию импульсогенератора и сразу определит истинное биополе носителя. Генератор мог исказить поле только в вблизи сканера. Например, лифтовые сканеры и сканеры Пашиного айкостюма он может обмануть, но уличные камеры общественной безопасности точно нет.

Я слушал Тоню и понимал, что на теракт Энтони решился только потому, что смог скрыть свое биополе, и именно поэтому его до сих пор не поймали! Чертов гений!

Мой друг же, сам не зная этого, открыл глаза террористу на его большую ошибку и, зная Энтони, я с ужасом ждал продолжения рассказа.

— Энтони тогда вскочил и выбежал из комнаты, Демьян последовал за ним, и разговор с Пашей продолжил Вольдемар. Он стал спрашивать Пашу о работе генного станка, задавая понятные только Паше профессиональные вопросы и они живо спорили. В конце Вольдемар спросил, возможно ли на станке сделать костюм из генного материала, излучающего биополе, чтобы обмануть сканер биополя камеры безопасности на любом расстоянии?

Ты знаешь Пашу, он и не подумал спрашивать, зачем это нужно и тут же кинулся объяснять, что такое теоретически возможно, но костюм должен быть живым, чтобы одно поле прятало другое. Вольдемар особо и не просил, Паша сразу начал делать прототип для новой идеи на генноткацком станке и скоро создал его. Затем Энтони подключил к созданному костюму свой блок генератора, и они одели костюм на Толю. Судя по восторженным возгласам у них все получилось, но спустя минут десять генная ткань умерла прямо на Толе, и его еле — еле достали из него.

Паша проверил расчеты на станке и объяснил произошедшее несхожестью биополя человека и геннокостюма, что генератор биополя разрушает костюм, заставляя его излучать биополе несхожего с ним типа и это непременно ведет к разрушению генноткани. Вольдемар тогда спросил чисто теоретически, поможет ли более долгому существованию костюма живая кожа человека, так как у нее биополе схожего типа, и Паша ответил, что это должно помочь, но кожу нужно снимать с еще живого человека, чтобы подвергнуть ее геннотканой обработке, пока ее клетки еще живы.

— Я сказала им, что не нужно такие ужасы обсуждать перед завтраком и позвала всех к столу. Мы завтракали, Демьян и Толя что‑то смешное рассказывали, когда по визарду пошли первые блоки видео со взорванного дома. Мы тогда с Пашей оцепенели от ужаса, а Вольдемар с Энтони стали смеяться, говоря всем, что «человеки еще могут умирать, хоть и стесняются это делать». Паша не понял их смеха и сделал им замечание, на что Энтони ему ответил, что это они взорвали карболитовую колонну. Так что теперь и Стас, и Тоня и он сам к взрыву причастны, так как укрывает террористов у себя в квартире. Паша вспылил и сказал, что вызовет полицию, а Вольдемар попросил его не горячится и поговорить сначала со мной.

— До этого разговора эта скотина отозвал меня в сторону и сообщил, что если Павел не согласится нам помочь, то они убьют Стаса, Павла и меня с Катей! Ну что мне было делать! Я уговорила Пашу помочь им! Но я не знала, что будет дальше!

Женщина снова стала вздрагивать от душивших её рыданий. Пришлось её успокаивать, и она продолжила рассказ.

— Спустя какое‑то время в комнату зашел Демьян и сказал, что Толя порезался и буквально умирает в душевой от потери крови. Вольдемар тут же подошел к Паше и очень буднично сообщил ему, что если сейчас не использовать кожу Толи для генокостюма, то многие сегодня умрут зря, и они с Энтони сами будут тренироваться на присутствующих, пока у них не получиться задуманный костюм.

— Бедный Толя! Он хрипел, когда кровь хлестала у него из раны, оставленной Энтони на горле! Энтони убил его ножом и еще держал его в руке, когда бедный мальчик умирал! — Тоня забилась в истерике и как мне самому не было дурно от рассказа, пришлось опять её успокаивать и пичкать таблетками.

Прошел большой отрезок времени, прежде чем Тоня продолжила рассказ.

— Пашу несколько раз вырвало, но он обработал кожу Толи на ткацком станке, а остатки его тела Демьян расчленил и засунул в кухонный утилизатор. Проверив работу костюма на Стасе, и убедившись, что он стабильно работает больше часа, Энтони одел костюм и куда‑то уехал на машине Паши. Вернулся он через два часа, с ним были еще трое каких‑то молодых людей и Катя! Они убили всех троих парней и сняли с них кожу. Из нее сделали костюмы и увезли куда‑то Пашу с Катей и его ткацкий станок.

Под действием таблеток Тоня рассказывала мне все эти ужасы со стеклянным взглядом и почти без эмоционально, я представил себе, что она пережила, мне самому стало дурно, и я едва не побежал в туалет. Только то, что там убили и расчленили четверых людей, заставило меня остаться на месте.

— Теперь я сижу здесь, мне изредка звонит Паша и говорит, что у них все нормально, но больше ни слова, что у них происходит! — Тоня подняла на меня глаза полные слез и продолжила. — Сегодня утром он мне снова звонил. Павел сказал, что тебя отпустили, и что только ты сможешь нам помочь.

— Иван! — Тоня грохнулась передо мной на колени. — Спаси нас, пожалуйста! Пашу и моих детей, умоляю!