Год Собаки I. Среди Теней

День Третий. Сцена 2–3

2.

Пользуясь паузой, я скрылся в ванной. Принял душ, почистил зубы. Оделся в свежее.

Когда вернулся, Ма все еще стояла в утренних лучах, а Илья ходил рядом со склянкой Аманды, нанося мазь на следы вероятностных ударов.

Едва взглянув на Ма, понял восторженные «о-ооо» абуминога.

На ней был невероятный, ослепительный купальник. Две сияющие белые полосы — на уровне груди и бедер.

Эстетика минимализма превращала Ма в произведение искусства.

Даже хаотичные росчерки вероятностных ударов на ее теле выглядели частью замысла. Казались экспрессивным озарением творца…

Невероятная картина дополнялась еще более невероятным.

Илья строго выговаривал Ма, а та не возражала… Стояла виноватая, покорная и смущенная.

— Да какая я принцесса… — прошептала она.

— Неважно… Для нее ты принцесса, а твое слово — закон, пряник и кнут. Энн запросто могут пришить оскорбление королевской семьи. А это совсем не шуточки…

Ма краснела, глядя в пол.

— Я не хотела вовсе…

— Из-за твоей истерики, насмешек, просто косого взгляда Энн могут не только уволить, но и убить…

Ма испуганно посмотрела на Илью:

— За что?

Илья помолчал несколько секунд.

— Слышал вчера от ребят… — сказал он негромко. — Что уволенные сотрудники долго не живут. Несчастные случаи…

— Как… — Ма была ошеломлена. — Разве такое возможно?

— На них открывается охота.

Ма смотрела на брата, не моргая.

— Это Ритуал, детка, — сказал Илья. — Тут убивают…

Ма заметила меня в дверях и что-то шепнула брату.

Абуминог махнул рукой:

— Они светлеют… — сказал он. — Иди сюда.

Я подошел, посмотрел на Ма вблизи и протяжно вздохнул.

Она глянула вопросительно.

— Ничего… — ответил я.

Это был как раз тот самый волнительный момент, про который говорили «дышать неровно».

А потом признался:

— Ты очень красивая… Невероятно… — и пошутил. — Хочется приподнять одну из белых полос и заглянуть.

Ма поднесла кулак к моему лицу:

— Сразу получишь…

Я коснулся губами костяшек ее пальцев и прислонился к ним щекой.

Теперь уже Ма вздохнула.

— Ты слышал про Энн? — спросила она.

Я кивнул.

— Тут все не так, как кажется, — проговорил я. — В первый день, случайно… подслушал разговор мэра и Принца.

Ма с Ильей уставились на меня.

— Мне особенно нравится этот пернатый пассаж — «случайно подслушал»… — съязвил абуминог.

И добавил:

— Выкладывай уже… Не томи.

Я пересказал подслушанный разговор. Как мэр сползал по стене от тихого «уволю» Принца. Потом рассказал про их ночной визит. Как Принц проучил меня, и заставил мэра извиняться.

Завершил рассказ тайными переговорами в зале первого этажа, где я оставил точку наблюдения.

Из этого момента, следуя Кодексу, я передал только сам разговор, который видел через зеркало, и опустил остальное.

Ма с Ильей не спеша одевались, изредка поглядывая на меня.

Абуминог помотал головой:

— Ничесе… Я все проспал, оказывается.

— Это далеко не все…

Поманив друзей за собой, я поставил их перед зеркалом в ванной. Они переглянулись.

— Когда смеяться? — спросила Ма, улыбаясь.

Вдруг зеркало стало черным, а наши отражение исчезли.

Движением пальца я открыл трансляцию с точек наблюдения. Появились изображения. Большая картинка была в центре, остальные справа и слева.

Ма ахнула, догадавшись:

— Ты поглядывал за Принцем, мэром и Аароном, когда ушел…

— Да, — сказал я, — и меня вычислили.

И рассказал про утро второго дня, про гипнотический вальс в западном крыле, прыжок Синга. Как летал, расставляя точки наблюдения.

Илья за моей спиной проговорил:

— А ты зря времени не терял, пернатый…

Ма, скользя пальцем по зеркалу, листала видео потоков.

— Многое знакомо, — сказала она. — Видела фото в буклетах. Собор, парк, лестница Богов, каньон…

Ткнула пальцем в одну из картинок.

Изображение развернулось на всю поверхность зеркала, вытеснив собой остальные. Казалось, что распахнулось окно.

Она повернулась ко мне:

— А это где? Почему камера двигается?

— В кабинете Принца… На пауке в террариуме.

— Что?! — изумилась Ма.

И звонко рассмеялась.

— Надеюсь, паук не был против? Не наябедничает Принцу…

Я опустил глаза и голосом Ильи невинно сказал:

— Я стер ему память…

Ма, смеясь, села на пуф перед зеркалом. Потом взгляд ее упал в корзину с грязным бельем.

— Та-ак… Секундочку… — она наклонилась и вытянула из корзины мою вчерашнюю рубашку.

Расправила, посмотрела на свет. Показала нам.

— Как и на моей… На спине никаких следов.

— Потому что вероятностные удары, — пояснил я. — В настоящем они не были нанесены.

Ма заставила меня задрать до подбородка футболку и прикладывала по очереди стороны рубашки:

— Держи… Сначала левую, а потом правую.

И они с абуминогом скрылись из виду, отыскивая сходства и различия. Илья тыкал сквозь разрезы пальцем в живот.

Потом их лица появились снова и выглядели озадаченно.

— Вероятностных раз в десять больше… — сказала Ма. — Какой в них смысл?

— Очень просто… — не раздумывая ответил я. — Клинки отравлены. Вероятностные удары легко скрыть, их не чувствуешь. Яд попадает в кровь и блокирует магию. Через какое-то время ты превращаешься… в овощ…

— Что и произошло… — негромко сказала Ма.

Я кивнул.

— У меня иммунитет. Но я не смог полностью исцелить твою рану. В этом смысл множества порезов…

— Кстати, как твой укус? — спросил я Илью.

Илья склонил голову, приподнял волосы над ухом. Шесть точек и покраснение исчезли.

Ма посмотрела на меня:

— Надо будет навестить Аманду, поблагодарить… А тебя надо повторно обработать.

— Повторно? — удивился я.

— Помазала ожоги, пока ты спал. Где смогла дотянуться.

Абуминог, глядя на нас, ревниво проурчал:

— Опять нежности пернатые…

И добавил:

— За мной, голубки… Теперь я покажу кое-что.

Ма, улыбаясь, швырнула в спину брата скомканным полотенцем и довольный абуминог скрылся в своей комнате.

Через минуту он вернулся в гостиную с двумя гитарными кейсами. Черный кейс был мне знаком, а белый я видел впервые.

Илья положил оба на тахту и торжественно раскрыл. В черном лежала черная гитара, а в белом белая.

Увидев черную гитару Ма охнула:

— Боже… Какая красота…

Она бережно взяла ее в руки, провела по струнам…

Абуминог промурлыкал, унесся в холл и вернулся с ящиком усилителя. Подключил кабели.

Ма тронула струны, а потом сыграла несколько тактов. Выключила усилитель и вернула гитару Илье.

Повисла тишина…

Смутившись молчанием, абуминог начал рассказ.

Как нашел гитару в номере. Перескочил на утро второго дня. На репетицию бала с абобусами…

Нас больше интересовал его ночной променад с Грегом.

Ма хмурилась:

— Где шлялся, рассказывай… — недовольно сказала она. — Вернулся под утро, загадочный. Укушенный в голову… Что там с тобой делали?

— Ничего не делали… — краснея, произнес Илья. — Они не такие, как вы думаете.

Ма холодно остановила его:

— Стоп… С этого места подробнее…

Илья вздохнул и начал огибать пальцы.

— Прекрасные люди. Образованные. Библиотека. Коллекция камней и ядов… — он глянул на нас. — Мы летали…

— Летали?

Я с тревогой посмотрел на Ма, а Ма на меня. А потом мы перевели взгляды на Илью.

— Во времени… Он показывал разные места… Коллекцию глаз.

— Он? — спросила Ма.

А я уже не спрашивал… Мне уже было понятно, о ком идет речь.

— Был в музее у Принца, пока ребята выступали… Белые стены в большом темном зале… Рамы с толстыми стеклами. Освещены лампами…

Илья опустил взгляд.

— Лица, маски, пальцы, кисти, половые органы, глаза…

Мы замерли в молчании.

— Принц заверил, что это копии… — тихо сказал Илья. — Под каждым имя, дата, время и номер на металлической табличке.

После паузы продолжил:

— Позже гуляли по побережью, сидели в баре. Ребята как раз закончили… Рассвело, и я вернулся в номер.

— А еще он дал это… — Илья показал на ладони ключ.

Ма посмотрела без интереса:

— От какой-то комнаты 505…

Абуминог сник… Тихо спросил у Ма:

— А как у тебя?

Ма пожала плечами.

— Ничего необычного… — произнесла она, глядя в окно. — Заселилась. Экскурсия. Бродила по городу. Утром искупалась в море… Нашла хорошее место неподалеку. Заехал Принц, отвез на бал. Репетиция, концерт… Остальное вы знаете.

Я нагнулся над белым кейсом, рассматривая инструмент. Лак на корпусе в форме стрелы блестел, но чувствовалось, что гитара с историей. Ровесница черной.

Посмотрел на гитары истинным зрением.

Невидимые нити судьбы и страсти связывали их. Если черная предназначалась Илье, то вторая…

— Белую Принц подарил? — спросил я.

Илья кивнул.

Я повернулся к Ма и сказал:

— Это твоя гитара.

Ма хмуро глянула на меня.

Она находилась под впечатлением от рассказа Ильи. От полетов во времени. От зловещего музея с масками, руками и лицами…

Интересно, кем они были?

Не закончится ли наш путь в этом зале?

Когда-нибудь мы узнаем…

Ма подошла к кейсу, взяла инструмент. Повертела в руках… Провела ладонью по грифу и стреловидному корпусу.

Чем дольше Ма держала гитару, тем светлее становилось ее лицо.

Включила усилитель.

Посмотрела на нас и начала вступление.

— О… — сказал Илья.

И подхватил черную гитару. Через мгновение они вместе играли «Мастера Кукол», улыбаясь друг другу.

Потом мелодия изменилась, и я услышал что-то знакомое…

— Нет! — воскликнул я. — Ужас! Какое старье…

Ма улыбалась и качала головой:

— Да-да! Чудесное старье… Нам нравится.

Они играли одну из моих первых вещей, совсем ранних.

— Ладно, хватит… — взмолился я. — Мне уже стыдно.

Но они запели на два голоса.

— Ты… Ты так похож на снег… Что даже мой иступленный мозг… Не припомнит за давностью лет… Снег ты или бред…

В начале куплета голоса расходились. Голос Ма поднимался вверх, а Ильи опускался вниз. Потом голоса сближались, то сливаясь, то отступая друг от друга на разные интервалы. И расходились снова…

Развести голоса предложил Ильи… Аранжировку делала Ма. Звучало здорово, намного лучше, чем сам текст.

Это было так давно… Еще на Земле.

Я выключил усилитель…

Какое-то время все молчали, а потом Ма сказала:

— М-да… Слова, прямо скажем, не очень.

— Хромают, — подтвердил Илья.

— Да уж… На обе ноги.

И они рассмеялись.

Затем абуминог строго посмотрел на меня:

— «Иступленный»? Мозг? Серьезно? Ты что им делал?

— Тупил? — предположила Ма.

И добавила:

— «Обреченный» лучше…

— Утомленный… — Илья отбил пас.

— Тогда уж «удивленный»… — возразил я.

— Ага… — возликовал Илья. — Вот почему ты все время ходишь с удивленным лицом!

Я всплеснул руками, но мне нечего было возразить. Они рвали меня, как два абуминога грелку…

Сумрачно заявил:

— Художника может обидеть каждый.

— Поэта… — поправила Ма.

— Графомана… — уточнил Илья.

И сам себе возразил:

— Нет… графомана не обидеть.

— Совесть поимейте! — воскликнул я.

Они беззаботно рассмеялись:

— Береги свой мозг…

#

3.

Во входную дверь осторожно постучали.

Ма вздохнула.

— Это, наверное, Энн… — сказала она. — Ужасно неудобно перед ней. Извинюсь сейчас…

Илья ускакал в ванную и вернулся озадаченный. Видимо, посмотрел в зеркале картинку с точки наблюдения в коридоре.

— Там какой-то перец…

Ма поднялась и направилась к входной двери.

Стук повторился. Приглушенный мужской голос произнес:

— Техническая служба.

— Войдите… — сказал я.

Входная дверь щелкнула. Потом в прихожей возник техник в сером комбинезоне.

— Принцесса Ма… — сказал он. — Что-то случилось с замком… Карточки не работают. Не могли бы вы открыть дверь ключом?

Ма рассеянно кивнула.

Дождалась, когда техник уйдет и сказала:

— С сегодняшнего дня мы больше не расстанемся… Переедем в один номер. Все меняется слишком быстро… Темп игры нарастает.

Ма подошла ко мне и посмотрела в глаза.

— К тому же, безрассудно оставлять вас одних… — она улыбнулась. — На растерзание хищным красоткам. Мальчики от природы удивительно беспомощны…

— Ура! — шепотом сказал Илья.

— Схожу к Аарону за ключом и заберу вещи… — решила Ма.

И ушла.

Мы остались с Ильей вдвоем, потом я поймал на себе его взгляд.

Он странно и напряженно смотрел на меня.

— Не ревнуешь? — спросил я. — Не буду вам мешать?

Илья серьезно ответил:

— Нет… Ма мне как сестра.

— Погоди, — медленно сказал я. — Почему «как»?

Он распахнул окно, вдохнул свежий воздух, и встал под утренние лучи, закрыв глаза… Ворвался теплый ветер, день обещал быть жарким, по-настоящему летним.

Потом сказал:

— Мы вместе, сколько себя помню… С детского сада, или даже раньше. Наши родители дружили… Мы даже купались вместе в одной ванной.

— Ничего себе… — только и сказал я.

Илья пожал плечами.

— Папа Ма и моя мама сошлись, когда мне было пять, а Ма шесть. Родители целыми днями пропадали в институте и на работе, за нами присматривала Аля… Помнишь ее?

Имя ничего мне не говорило.

— Нет… — я покачал головой.

Илья смотрел на плывущие вдали облака.

— После школы занятия… — продолжил он. — Ма ходила в музыкалку утром, я вечером. Потом фехтование, рукопашка… Жили в апартаментах института, общая ванная комната на бокс из четырех квартир.

Илья повернулся спиной к окну.

— У всех маленькие дети, бесконечная стирка. Помню, белье на веревках. Как паруса… Потом родилась Лина. Времени на раздельные водные процедуры не было. Поэтому так.

Я молча смотрел на своего друга.

Он спокойно рассказывал простую и одновременно непростую повесть своего детства.

— Потом папу пригласили работать директором, и появилась своя квартира. Люкс в небоскребе и дом у озера. Служебные, но все-таки…

Илья вздохнул.

Эта история была мне незнакома. Но я понял, почему они с Ма ощущают дежавю, а не просто вспоминают друг друга.

Они были из разных версий двадцать первого века. Илья был из двадцать девятого прохода, а Ма из пятого или шестого.

— Она твоя сестра, бро… — сказал я. — Без всяких «как»… Даже не сомневайся.

Вдруг Илья подошел ко мне вплотную и прошептал:

— Обидишь ее — наваляю…

Вроде, в шутку сказал, но глаза были серьезными.

Это уже было слишком…

Даже для Ильи.

— Вы сговорились, что ли? — резко произнес я. — Занимай очередь за Грегом!

Потом посмотрел в его желто-зеленые требовательные глаза. Он был растерян и расстроен моей реакцией.

Я ответил тихо:

— Не обижу… Не бойся.

Илья облегченно вздохнул…

И, все-таки, я должен был кое-что ему сказать. Но пока не мог, не знал — как. Не смел сказать Илье, что это другая Ма.

Он опередил меня:

— Хочешь сказать, что она другая… Думаешь, не знаю?

Я без улыбки смотрел на Илью.

Его проницательность все время ставила меня в тупик. Ожидать от абуминога можно было чего угодно.

— Знаю, бро… Сразу заметил… — произнес он грустно. — Но это не важно. Просто не имеет значения.

Щелкнула дверь в прихожей.

Вернулась Ма, катя перед собой тележку с блюдами завтрака и вчерашнего ужина под металлическими колпаками, и с большой синей сумкой на плече.

Она с грохотом бросила сумку на пол и захлопнулся дверь.

— Забрала, что нашла…

Ма собирала ее наспех, молния не застегивалась до конца, и наружу торчали рукояти мечей.

Сумка раскрылась, показывая свое содержимое.

Смена одежды, купальники, книжка, нижнее белье и аксессуары. Мечи упали на пол, а следом скользнул вчерашний диплом, и выкатилась статуэтка.

— Нашла утром в номере, — пояснила Ма. — Видимо, доставили посыльным…

Илья подошел и склонился над сумкой.

Она строго произнесла:

— Куда полез? Там женское.

Илья быстро выпрямился.

— Мои штаны… — робко указал пальцем. — Под твоими трусиками.

Ма молча вытащила из-под мечей одежду Ильи.

Джинсы, футболку и куртку, что остались вчера в гримерке: он уехал с музыкантами в костюме.

Из кармана куртки выпал черный прямоугольник.

— А это еще что? — сурово спросила Ма.

Но сразу было понятно, что это телефон, который абуминог тихонько запрятал и никому не сказал.

У Ильи рот открылся от удивления.

— А я его потерял!

Подхватил и прижал к груди свою прелесть.

— Взял поснимать на балу… — извиняясь, пояснил он. — Разрядился под вечер. Теперь что делать непонятно…

Ма взяла телефон в руки.

— С твоей Земли?

Илья молча кивнул.

— Нет кнопок и отверстий, — она подняла на брата глаза. — Выглядит просто как кусок стекла.

— Вернее, как бесполезный кусок… — отозвался Илья.

— Кнопки сенсорные?

Он пожал плечами:

— Вообще никаких кнопок. Управляется намерением. Нужно приложить пальцы в нужные места и захотеть.

Я поднял брови:

— Ого… Похоже, не обошлось без корпорации Зен.

— Ты думаешь? — спросила Ма.

Илья махнул рукой:

— Близнецы смеялись, говорят, старье… А Мелисса с Анной, наоборот, говорят, раритет, стоит денег.

Он помолчал, а потом добавил:

— Не знаю, как здесь, но у нас это была последняя модель.

Я протянул руку:

— Дай, посмотрю…

Взял телефон, повертел, осматривая со всех сторон.

Обычный черный прямоугольник полупрозрачного сверхпрочного стекла. Никаких признаков электроники. Полированная пластина со скругленными краями. Не зная о назначении, можно никогда не догадаться, что это телефон…

Вдруг метка на моей рубашке моргнула, а стеклянная окантовка черной пластины засветилась синим.

Телефон начал заряжаться.

— О… — сказал Илья. — Ты пернатая батарейка…

Он со странным выражением лица обошел меня и посмотрел со спины.

— Чего? — подозрительно спросил я.

Абуминог похлопал меня ладонью по копчику.

Оттянул сзади штаны и заглянул:

— Аккумуляторов не нашел. Смотрю, где у тебя провод к розетке. Не торчит ли…

— А по шее? — поинтересовался я.

Ма покачала головой:

— Я бы врезала… Для профилактики.

— Оскорбляешь, гуманоид… — сказал я Илье. — Мои чипы не переваривают примитивное электричество.

Абуминог, улыбаясь остановившейся улыбкой, сделал несколько танцевальных движений, имитируя неисправного робота.

Механическим голосом произнес:

— За-ря-ди… Буду с тобой дружить…

Я восхищенно смотрел на Илью. Совсем забыл, что он умеет чертовски здорово танцевать.

И ответил таким же ржавым тембром:

— Бро… Мои электроны — твои электроны…

Ма рассмеялась.

— Зачем тебе? — спросила она. — Все равно нет сети…

Абуминог отключил режим старого робота.

— Музыку слушать… Камера работает, фотографирую на память. Вдруг опять… — он посмотрел на нас. — Разбросает в разные времена и пространства… Останутся снимки и ваши голоса.

К концу фразы его голос стал сиплым.

Он отвернулся.

— Эй, абуминожек… — тихо позвала Ма.

Абуминог повздыхал.

Потом сказал:

— Хотите фотки Земли посмотреть?

— А у тебя есть? — воскликнул я. — Давай, конечно!

Он поднял телефон вместе с моей рукой и включил его, начертав бемоль на черном стекле.

Я посмотрел на абуминога.

Илья был как прежде, только ресницы стали влажными.

Ма ласково провела ладонью по его лицу.

— Я нормально… — сказал он. — Накатывает иногда.

И снова вздохнул:

— Мое последнее лето там…

Было интересно увидеть двадцать девятую версию Земли.

Она, одновременно, отличалась и не отличалась от тех мест, где мне довелось жить.

В архитектуре и моде отличия оказались довольно заметными.

Но где-то их почти не было…

Те же тенистые улицы, купола храмов и раскидистые тополя, мощеные тротуары. Этот новый мир был контрастным, сочетающим в себе старину и хайтек. Светлым и легким.

Глядя на улицы и людей, казалось, что это обычная Земля, какой мы ее помним.

Одна из ранних версий…

Но все менялось, когда на фото появлялась техника.

Машины, парящие над брусчаткой. Домашняя электроника. Космопорт и межпланетные лайнеры, напоминающие большие самолеты, летающие ежедневно на Луну и Марс.

Мечты советских фантастов сбылись в мире Ильи.

Ма в этой версии и правда выглядела иначе… С легкой грустинкой в глазах, но все равно очень похожая.

А себя я вообще не узнал…

Умом понимал, что это я, но сам для себя выглядел, как другой человек.

В общем-то, оно так и было… Я не жил на этой Земле.

Это был другой «я».