Гнев смертных

Я

хотела поговорить с Эриком. Хотя мы расстались, я все равно чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо, и никакое расстояние, казалось, не могло этого изменить. Метка на моей ладони побуждала меня действовать в соответствии с безумными идеями, которые лезли в голову и не давали мне уснуть. Я поклялась уйти. Я дала эту клятву как себе, так и ему. Но телефон Джулиуса был так близко, и было слишком просто поддаться этому безумному желанию.

Убедившись, что Келли крепко спит рядом со мной, я подкралась к телефону, который Джулиус оставил на полу, и взяла его в ладонь. В тот момент он был больше, чем предмет технологии, — это была прямая связь с Эриком Бельведером. Я не хотела этого делать по чисто эгоистичным причинам, но, черт возьми, я знала, что частично так и было. Другая же часть… ну, может быть, я смогу вразумить Эрика больше, чем истребителей. Это был рискованный шаг, но пророчество само по себе не разгадается, и если бы мы только смогли работать вместе, то, возможно, нам всем удалось бы как-то разобраться в нем.

В любом случае, это могло оказаться совершенно бессмысленным занятием. Я понятия не имела, нашел ли Эрик телефон Валентины после того, как я спрятала его под кроватью в его доме. Но, возможно, он был достаточно близко, чтобы услышать его прямо сейчас.

Я двинулась по музею, оставляя некоторое расстояние между собой и Келли на случай, если разбужу ее. И вскоре обнаружила ржавую дверь, оставленную приоткрытой, ведущую в складское помещение. Я проскользнула внутрь, используя фонарик на телефоне, чтобы осветить помещение, открыв полки, забитые коробками, пыльными шляпами и маленькими модельками статуи.

Я прошла в дальний конец комнаты и соскользнула на пол, прижимаясь спиной к стене. С колотящимся в груди сердцем я нашла номер Валентины в телефоне.

У меня перехватило горло, когда я нажала на кнопку набора номера и поднесла телефон к уху.

Гудки раздавались в моих ушах снова и снова, пока я не поняла, что он не ответит. Мое сердце упало, а в груди поднялось разочарование.

Ну, вот и все.

Я держала телефон перед собой, собираясь нажать кнопку, которая прервала бы звонок.

— Алло? — В трубке послышался голос Эрика.

Я замерла, открыв рот, но не произнесла ни слова. Возможно, прошло всего несколько секунд, но мне показалось, что прошла вечность, прежде чем я смогла издать хоть какой-нибудь звук. — Привет, — выдохнула я, снова поднося телефон к уху.

— Бунтарка? — Прошипел Эрик. — Скажи мне, что это ты.

— Это я, — вздохнула я, закрывая глаза и упиваясь его рокочущим тоном, позволяя ему проникать в каждый дюйм моего тела. Мне не должно было быть так приятно слышать его голос, но мне было приятно, чертовски приятно.

— Ты в безопасности? — спросил он.

— Да, я в порядке, — сказала я. — Ну, не совсем в порядке.

— Что случилось? Тебе нужна помощь? Я приду за тобой…

— Нет, — я перебила его, и мой пульс участился. — Я просто… скучаю по тебе.

От этого признания мои щеки вспыхнули, и я тут же пожалела об этих словах, слетевших с моих губ. Так не должно было быть. Я никогда не должна была чувствовать себя так, но осознание того, что я больше его не увижу, было бременем, которое давило на меня каждую секунду, пока мы были порознь. Так было правильно, но легче от этого не становилось. И выразить это Келли, единственному человеку, которому я когда-то могла поведать все тайны своего сердца, было практически невозможно.

На том конце провода повисла тишина, но, наконец, Эрик ответил.

— Я тоже скучаю по тебе, — он тяжело вздохнул, и я почувствовала, как больно нам двоим от этого. Это было желание друг друга, которое никогда не могло быть удовлетворено. — Черт… ты и понятия не имеешь насколько.

Я крепче сжала телефон, чувствуя, что это единственная вещь, которая сейчас есть в мире.

— Я рассказала о нас своей сестре, — призналась я, и Эрик мрачно рассмеялся.

— Я уверен, что все прошло хорошо.

— Как и следовало ожидать. Хотя… Я думаю, она пытается понять. Даже Джулиус…

— Не надо, — прорычал он, как будто ему было больно слышать имя истребителя. — Не говори о нем. Одна мысль о том, что ты с ним, с этими истребителями, невыносимо бесит меня. Просто скажи мне — ты выбралась из города? Ты где-то подальше от опасности?

— Эм… — Я прикусила нижнюю губу, не уверенная, как много я могу сказать. Я действительно не учла тот факт, что Эрик может спросить о нашем местонахождении.

— Забудь, что я спрашивал, — пробормотал он.

— Я в безопасности, — сказала я.

— Пообещай мне, бунтарка.

— Я обещаю.

Он издал низкий горловой звук. — Я ненавижу это.

— Я тоже это ненавижу. Но это было правильное решение.

— Я знаю, почему ты ушла, Монтана. Я был бы дураком, если бы думал, что ты останешься.

Мое сердце разрывалось на части, и слеза плавно скатилась по моей щеке, пока я теребила обручальное кольцо на пальце.

— Я все еще твоя, — прошептала я, и эта истина вырвалась из меня раньше, чем я успела ее остановить.

Между нами повисла тишина, и все, что я могла слышать, — это свой бешено бьющийся пульс.

— Ты убиваешь меня, — простонал он. — Включи камеру, дай мне на тебя посмотреть.

Жар пробежал по моей коже. — Я не знаю как.

— Нажми на символ камеры внизу и держи телефон перед собой.

Я повернула телефон к себе и нажала кнопку, которую он описал. На экране появилось мое лицо, освещенное синим светом телефона. Мгновение спустя оно уменьшилось до маленького квадратика, и вместо него экран заполнил Эрик. У меня перехватило горло, когда я увидела его. Он сидел в постели с обнаженной грудью, волосы его были растрепаны, а его штормовые серые глаза жадно блестели, пока он смотрел на меня.

— Вот ты где. — Он мрачно усмехнулся, и мой желудок скрутился в узел.

Несмотря на то, что он был за много миль от меня, на видео он казался так пугающе близко, что мое тело отреагировало так, как всегда реагировало рядом с ним. Помнить о том, что нужно дышать, стало сложной задачей, а рациональные мысли все труднее удерживать.

— Я подумала, что ты, возможно, занят сегодня вечером. Вульфом, — сказала я.

— Ты знаешь об этом?

— Мы смотрели церемонию, — призналась я, и его глаза немного потемнели.

— Ты же знаешь, я не хотел его отпускать. Но перед этим я устроил ему ад. Но мы надеемся, что сейчас он может пригодиться, чтобы поймать Валентину.

Я кивнула, переводя дыхание. Я знала, что это важно, но выражение моего лица выдавало мое разочарование. Я хотела смерти Вульфа за то, что он сделал.

— Он сильно пострадал, бунтарка, — поклялся Эрик, и его глаза загорелись от жестокости, с которой он расправился с моим врагом.

— Страдание — это не смерть, — сказала я.

— Это еще хуже, — сказал он, нахмурив брови. — Уверяю тебя в этом.

Я медленно кивнула, понимая, к чему он клонит, но Вульф все еще был свободен. Это было больше, чем мой отец получил при жизни.

— Мы столкнулись с Валентиной, — осторожно сказала я. — Она пыталась забрать Магнара. Я не знаю почему, но она была полна решимости.

— Черт, — прорычал Эрик. — Поступали сообщения о том, что ее видели, но мы не успели вовремя. Она причинила тебе боль?

— Она пыталась, но я в порядке. Она, конечно, хотела меня убить. Но это не совсем сюрприз года. Она сказала, что вы с ней когда-то были вместе и что ты собирался жениться на ней. — Я проигнорировала нарастающий жар в моем теле, уставившись на выражение его лица, и пытаясь оценить его реакцию на то, что я знаю об этом.

Лицо Эрика исказилось. — Я никогда ничего подобного не обещал.

— Но вы были вместе? — Спросила я.

Его лоб прорезали морщины. — Я бы так не сказал. Она была просто отвлечением.

Я кивнула, мне не понравилась их совместная картинка в моем воображении, но Валентина была красива. К тому же она была вампиром. Неуязвимая, бессмертная. Хорошая партия для него, пока она окончательно не сошла с ума, предположила я.

— У меня никогда не было к ней чувств, бунтарка. Это был просто секс.

— Ладно, неважно, — сказала я, сморщив нос. — Мне не нужны подробности.

Медленная улыбка появилась на его лице. — Ты знаешь, я не хочу никого, кроме тебя. Я никогда ничего не хотел так, как тебя. Ты первая женщина, завоевавшая мое сердце. — Он положил руку себе на грудь. — Оно не бьющееся и, вероятно, черное, как деготь, но оно твое, бунтарка.

Дыхание застряло у меня в груди, когда я кивнула, принимая то, что он говорил, даже если это противоречило всякой логике.

— Мы не были созданы для того, чтобы любить друг друга, — выдохнула я.

Он склонил голову, страдание коснулось его глаз, и мне было больно видеть это непоколебимое существо таким сломленным. Неужели это из-за меня?

— Боги разделили нас, — сказал он. — Мы должны преодолеть эту пропасть.

— Тебе не кажется, что уже слишком поздно для этого?

— Возможно, — пробормотал он.

— Так что ты собираешься делать с Валентиной? — Спросила я.

Услышав ее имя, он обнажил клыки. — Мы выслеживаем Вульфа. Он может привести нас к ней со дня на день.

Мои мысли резко вернулись к истребителям и их отцу. — Эрик… Я знаю, ты не хочешь говорить об этом, но сейчас я чувствую себя такой лицемеркой. Больше всего на свете я хотела отомстить Вульфу за то, что он сделал с моим отцом. И именно так Магнар и Джулиус относятся к тебе.

Его лицо стало серьезным, исказившись от дискомфорта.

— Ты думаешь, я похож на Вульфа, — заявил он.

— Нет, — сказала я, и в груди у меня все сжалось. — Или, по крайней мере, я хочу надеяться, что это не так. Может, ты когда-то совершил что-то ужасное, но, возможно, ты об этом сожалеешь?

Эрик провел рукой по лицу. — Тот день до сих пор так ярко запечатлен в моем сознании, что иногда он яснее, чем вчерашний.

— Расскажи мне об этом, — попросила я, отчаянно желая услышать его версию случившегося.

— После того, как меня обратили, я понял, что мне нужно что-то сделать, чтобы удовлетворить Андвари. Я жаждал выплатить ему долг и отчаянно хотел не быть кровожадным монстром, в которого он меня превратил. Поэтому я забаррикадировался в пещере. Я не пил кровь двести лет. Я подумал, что, если уморю себя голодом, это снимет проклятие.

Мое сердце сжалось от его слов, когда я подумала о боли, через которую он, должно быть, прошел.

Он продолжил: — И вот однажды Фабиан пришел за мной: он взял меня на битву между нами и истребителями. Андвари наполнил меня своей силой. Я был таким сильным. И таким чертовски голодным. Я не чувствовал ничего, кроме жажды. Я был животным. Лисой в курятнике. — Он бросил на меня напряженный взгляд, как будто был обеспокоен продолжением, тем, что я могу подумать о нем после этого момента.

Я ждала, ободряюще глядя на него.

— В тот день я потерял каждую частичку себя, — пробормотал он. — И когда голод отступил и ко мне вернулась человечность, я увидел, что натворил. Я оказался перед последним истребителем, оставшимся в живых на поле боя. Он умирал… он был слаб. Этот человек был отцом Элиосонов. Андвари прошептал пророчество мне на ухо. Рожденный воином, но ставший монстром… Я думал, он говорил мне, что превращение истребителя в одного из нас было ответом. Что я могу снять проклятие таким образом. — Он отвел взгляд, как будто не хотел встречаться со мной им. — Я был неправ, бунтарка. Меня обманули. Но это не отменяет моей вины.

Мое дыхание участилось, когда я осознала его слова. — Истребители думают, что ты сделал это, чтобы уничтожить их клан, отправив его обратно к ним. Они считают, что еще хуже то, что он был обращен. Что было бы лучше, если бы он умер смертью воина.

Бровь Эрика нахмурилась. — Полагаю, я могу понять, почему они так подумали. Но это не входило в мои намерения. Я знаю, что Магнар убил своего отца, когда вернулся домой, испытывая отвращение к тому, что с ним произошло. Истребители не могут видеть в нас людей. И бывают моменты, когда мы ими и не являемся. Создание этой империи было способом противостоять этому. Мы думали, что если сможем создать общество с законами, которые не позволят людям умирать от наших рук, тогда мы сможем вернуть себе некоторое чувство морали. Но даже это пошло прахом… Все стандарты, которых, как я думал, я придерживался, были гребаной ложью. — Он сердито посмотрел на меня, и я протянула руку, чтобы провести пальцами по экрану, жалея, что не могу быть рядом с ним, чтобы успокоить его боль.

То, что он сделал, было нехорошо, но, по крайней мере, он знал это. По крайней мере, он пытался стать лучше. Я могла видеть сожаление в нем, как темную тень, нависшую над его душой. Разве это не стоит хоть чего-то?

— Я прощаю тебя, — тихо сказала я. — Даже если ты не можешь простить себя. Ты хороший, Эрик. Даже если ты совершал плохие поступки. Мы все совершали плохие поступки…

— Что ты когда-либо делала такого плохого? — В его глазах снова вспыхнул огонек, и я рассмеялась.

— Хм… когда-то я хотела, чтобы одного ребенка, с которым я выросла, забрали в «Банк Крови». Он всегда издевался надо мной, опрокидывая меня в грязь. — Я покачала головой. — Я не говорила этого вслух. Но я так думала. Насколько это ужасно?

— Какая у тебя темная душа, — усмехнулся Эрик. — Ты даже не представляешь, каких ужасных вещей я желал некоторым людям. Важно то, как мы поступаем. Вот почему я проклят навеки, а твоя душа чиста.

— Не говори так, — резко сказала я. — Ты сейчас наверстываешь упущенное, не так ли?

— Ну, я слышал, Фабиан возводит статуи твоей сестры в Сферах, хочешь, я сделаю то же самое? Я позабочусь, чтобы они были в два раза больше. Это могло бы компенсировать часть моего дерьма. — Его рот скривился в улыбке, и смех вырвался из моей груди. — Бунтарка, — Он тяжело вздохнул. — Я больше не буду отказывать тебе в смерти Вульфа. Когда я найду Валентину, я удостоверюсь, что он окажется втянутым в бойню, которую я собираюсь учинить над ней и ее последователями.

Меня охватило облегчение. — Спасибо.

Он пристально посмотрел на меня. — Пожалуйста, скажи мне, где ты, и я обещаю, что оставлю твоих друзей в покое, если это значит, что я смогу провести эту ночь с тобой. — Глаза Эрика переместились на мои губы, и от одного этого взгляда у меня по спине пробежал огонь. Я вспомнила, как однажды он держал меня под собой, как его язык скользил по моему клитору, как жадно он поглощал меня.

— В прошлый раз, когда мы пытались это сделать, получилось не очень хорошо, — заметила я.

— Второй раз — самое то, — сказал он, весь такой адский, когда его взгляд прошелся по мне, разрывая меня на части своими глазами.

— У нас есть небольшая проблема — мы находимся по разные стороны баррикад в многовековой войне, — сказала я, стараясь сохранить легкий тон, когда мы перешли к обсуждению жестокой реальности нашей ситуации. Самая важная причина, по которой я ему позвонила.

— Как насчет того, чтобы попробовать переписать нашу версию «Ромео и Джульетты», чтобы в итоге не умереть? — Предложил Эрик.

Я тихонько рассмеялась, зная эту историю по лучшим попыткам отца пересказать ее. — Я думаю, что это та версия, в которой они идут разными путями.

— Это звучит как довольно скучная версия, бунтарка. Не стремись к карьере писателя.

— А как бы тебе хотелось, чтобы все прошло?

— Сначала ты прекратишь мои мучения, придя сегодня ночью в мою постель. А завтра мы сможем сесть на лодку и уплыть куда угодно, только не сюда.

— И бросить всех, кого мы любим, расхлебывать этот бардак? — Я усмехнулась.

— Они разберутся. — Он ухмыльнулся, затем выражение его лица немного омрачилось, когда он что-то обдумал. — К сожалению, все не так просто.

— Я прекрасно это понимаю.

— Послушай, я думаю, тебе нужно поговорить с истребителями. Убеди их позволить тебе и твоей сестре прийти к нам. Мы знаем, что вы — часть пророчества. Мы можем разобраться с остальным вместе и снять проклятие. Истребителей это наверняка устроит? Неужели они так решительно настроены убить нас всех, даже когда этот факт бросается им в глаза?

Я вздохнула, опустив глаза. — Келли не сможет снова находиться рядом с Фабианом. А даже если сможет, убедить остальных, — это личное, когда речь идет о тебе, Эрик. Не думаю, что они отпустят нас без боя.

Его глаза потемнели, и чистейшая смертоносная решимость наполнила его взгляд. — Ты права.

Мой пульс застучал в ушах, когда я испугалась того, о чем он думал. — Но драка была бы ужасной идеей.

— Я не согласен. Я бы сражался за тебя с большей силой, чем когда-либо сражался с ними раньше.

— Эрик, даже не шути об этом, — прошипела я. — Ты не будешь с ними драться. Ты даже не знаешь, где мы находимся.

— Верно, — сказал он, но я почувствовала, что он не собирается отступать от темы.

О черт, что я наделала?

— Монтана, — голос Джулиуса подействовал на меня, как удар под дых. Я чуть не выронила телефон, когда он протиснулся в дверь в другом конце комнаты, как просто темный силуэт, и устремился ко мне. — Повесь трубку, блядь, — скомандовал он.

Я этого не сделала, поэтому он выхватил телефон и уставился прямо на Эрика. — Держись от нее подальше, кровосос. — Он закончил разговор, и ярость захлестнула меня.

Я вскочила на ноги, отпихивая его так сильно, как только могла. — Ты, мудак, ты не имел права! — Я потянулась за телефоном, но он быстро сунул его в задний карман и отбил мои размахивающие руки в сторону, его сила была слишком велика, чтобы я могла ей противостоять.

— Магнар прав, Монтана. Тебе нужно забыть о нем. И никогда больше ему не звони.

— Пошел ты. — Я вылетела из комнаты, и кровь застыла у меня в жилах. Он не имел права указывать мне, что чувствовать. Обращаться со мной как с непослушным ребенком. Кем, черт возьми, он себя возомнил?

Я вернулась к костру, где спала Келли, и опустилась на пол, кипя от злости, когда почувствовала, что Джулиус последовал за мной.

— Эрик так или иначе падет, — прошептал он, положив руку мне на спину.

Я отпрянула от него, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в лицо, пока он стоял надо мной.

— Тогда, может быть, я паду вместе с ним, — прорычала я.

Джулиус попятился, и его брови были плотно сдвинуты. — Ты же не всерьез, — прошипел он.

Я легла и перекатилась на другой бок, закончив этот разговор, пробормотав: — Если ты когда-нибудь причинишь ему боль, я никогда тебе этого не прощу.