Глоток в пустыне

3

Генеральный диспетчер запаздывал. Час как кончилось заседание Комиссии. Александр Тюбин был наготове и сразу поднялся в лифте, но в приемной не оказалось никого, кроме персонального Хранителя, застывшего у дверей кабинета.

Стены приемной были увешаны бластерами. Александр переходил от модели к модели, изредка трогая рукоятки, на которых траурно выделялись именные пластины с датами гибели. Бластеры рассказывали историю Дальней разведки красноречивее летописи.

Неуклюжие «горбы». Стрельба из них производилась обеими руками. Потом их использовали для обкалывания транспортных астероидов. Изящные, с перламутровой отделкой «сигналы». Когда-то ими пользовались командиры первых зондов, а штурманы довольствовались тонкоствольными «гудинами». Не оправдавшие себя в Первой линии «микроукусы» соседствовали с «бланшами», пригодными только для ювелирных вскрытий консервных банок. Но господствовали на стендах универсальные «глюки», вытеснившие из Дальней разведки остальные модели.

— Что, подыскиваешь место для своего будущего «глюка»?

— Такому бессмертию вряд ли позавидуешь, — Александр повернулся к Генеральному диспетчеру. — А вот от бластера не откажусь, если доверите мне прямую инспекцию Первой линии. Единственный выход — пройти всю цепочку, собственными руками прощупать каждое звено.

— Значит, я правильно сделал, что выдвинул твою кандидатуру. Был уверен, что изъявишь желание. Честно скажу, пришлось многих убеждать…

— Доверие оправдаю.

— Не сомневаюсь. Как поработал с материалами? — Генеральный диспетчер открыл дверь, и первым в кабинет вполз Хранитель.

— Вы правы, все сходится на Первой линии, единственная общая точка пересечения для пострадавших — это работа. Кстати, разрешат проверку разведчиков в музее? Может, кто из них снова схватится за бластер?

— Медики категорически против. Боятся нежелательных психологических эффектов.

— Жаль…

— А ты обратил внимание, что разведчики в музеях представлены лишь членами экипажей Зондов? Нет ни электронщиков, ни археологов, ни снабженцев.

— Значит, необходимо внедриться в экипаж Зонда, желательно именно того, на котором был последний штурман… А объяснение может быть самое простое: именно экипажи Зондов соприкасаются с мертвыми планетами.

— Ох уж эти мне мертвые планеты! Слишком подозрительна легкость решения задачи. Наверняка все гораздо сложнее.

— Или проще.

— А ты, оказывается, парадоксалист? — Генеральный диспетчер устроился в кресле, снятом с центрифуги, привычно положил руки на высокие подлокотники с оборванными фиксаторами. — Запомни, Александр, ты будешь одним из немногих, кто получил бластер, не являясь сотрудником Дальней разведки. Это не только высокая честь, это еще и выражение уверенности в тебе как личности, как человеке.

— Этого можно было и не говорить.

— Поживем — увидим, — Генеральный диспетчер раскрыл грудь замершего у кресла Хранителя, достал бластер в потертой кобуре. — С надеждой вручаю тебе свой «глюк». Когда-то он поработал на славу и отдохнуть успел. В трудную минуту не подведет.

— Когда вылетать на Базу-шесть? — Александр прицепил кобуру на ремень.

— Завтра, в десять ноль-ноль. Потренируйся как следует. «Глюк» требует привычки.

— Отозванные из отпусков будут возвращаться этим же рейсом?

— Молодец, ухватил суть! Вступи с ними в контакт потеснее. Вероятно, среди них были кандидаты в варвары.

— У меня тут встреча намечена. Свидетель из музея, весьма неординарен… В отличие от многих разбирается в искусстве по-настоящему.

— Думаешь, чокнутый старик даст тебе ключи к тайне?

— Сомневаюсь… Но проконсультироваться необходимо. Сам-то я в музее так ни разу и не побывал. Даже в очередь не записался.

— Удивил. Я тоже… А знаешь, когда пожалел об этом? Как ни странно, узнав о первом инциденте.

— А как вы думаете, фамилию сменить?

— Разумеется… Возьми фамилию деда.

— Глинский… Не слишком ли громко звучит? В Первой линии любой ветеран задумается. У рядового оператора такая известная в разведке фамилия…

— Тогда преврати ее в Глинс. А что, неплохо звучит — Александр Глинс, оператор-стажер Зонда-десять.

— Помните, вы обещали рассказать о первой встрече с дедом?

— Мы познакомились на полигоне. Он тогда испытывал универсальный бластер. Да, светлая головушка — найти совершенно нестандартное решение по облегчению конструкции и многозарядности…

— Значит, правда? «Глюк» — его работа?

— Скажу больше — я доверил тебе расследование в память о деде. Появились люди, которые хотят лишить Дальнюю разведку права на постоянное ношение бластеров. А сильнее нельзя унизить разведчика.

— Но почему от меня всегда скрывали? Зачем эта завеса молчания? Твердили о деде как авторе грави-приставки, дистанционного поглотителя, бортового пульсатора — и ни слова о «глюке»!

— Твой дед был чрезвычайно скромный человек. К тому же вряд ли кто, кроме профессионалов, может оценить по достоинству бластер. Ты не огорчен, что вылет завтра?

— Нисколько.

— А то бы, глядишь, успел побывать в Горном заповеднике.

— Ноги моей там больше не будет!

— Совсем забыл. Номер бластера совпадает с моим личным кодом связи. Если возникнут непредвиденные обстоятельства — не стесняйся, в любое время дня и ночи…

— Воспользуюсь спецсвязью только в самом крайнем случае. Зачем лишний раз привлекать внимание к своей особе? Стоит разведчикам догадаться о моей миссии, и все пойдет насмарку.

— Разумно. Предупрежу Координатора Базы-шесть, чтобы тебя для начала помариновали с экипажем Зонда-десять на картировании…