Главы Апокалипсиса. Начало

Глава 18

— Ну что, по грибы? – Татьяна третий день уговаривала нас с Михаилом выбраться в окрестный лес.

— Ладно, Бог с тобой! Пойдем.

Как можно устоять перед уговорами женщины, особенно, когда она зудит через каждые пять минут? Конечно, никак. Вот и мы держались недолго и в конце концов пали под напором неудержимой женской говорливости – лучше умереть в лесу от неведомых напастей, чем дома от взрыва головного мозга. И, согласившись пойти на «тихую охоту», мы оба обрекли себя на новые приключения, если таковыми можно назвать встречу с мыслимыми и немыслимыми опасностями.

Вопреки нашим ожиданиям в это день ничего интересного не случилось.

Грибов в лесу оказалось неимоверно много, видимо, сказалось отсутствие дачников и горожан, жаждущих вынести из леса все, кроме сырой земли. Мы буквально набивали пакеты груздями, волнушками, подосиновиками, бабками и лисичками. Честно скажу: боровиков было тоже много, но брать мы их боялись. Я, конечно, знал, как отличить съедобный боровик от несъедобного – часто ходил по лесам в детстве (надо языком дотронуться до нижней стороны шляпки и, если почувствуешь жжение или горечь, гриб надо выкидывать), но рисковать не стал. Та же участь постигла сыроежки – этими мы просто брезговали, но, немного подумав, несколько раз сходили и за ними – хоть какое‑то разнообразие в корм курам. А маслята, сколько же их было на той поляне? Лично я никогда не видел столько грибов сразу и в одном месте, конечно, если речь не шла об обработке уже собранных грибов. Но и на обработке до сегодняшнего дня я не видел.

То, что удалось насобирать за пять часов, мы чистили и сортировали до глубокой ночи и еще половину следующего дня. Грибы на столе, грибы на стульях, грибы на полках, грибы в шкафах, грибы на полу, грибы на лестнице, грибы на нитках под потолком, грибы везде. Весь дом превратился в фабрику по производству сушеных грибов.

Над печкой установили раму с не до конца забитыми через равные промежутки с противоположных сторон гвоздями. На гвозди вешали веревки с грибами или их кусочками, если сами грибы были довольно крупными. В общем, то, что началось с обыкновенной фразы «Ну что, по грибы?», закончилось «геморроем», растянувшимся на четыре дня. Нет, я ничуть не жалею о том, что столько времени ушло на их заготовку. Скажу даже больше: мы повторили сбор и заготовку еще несколько раз. В итоге связки сушеных деликатесов были развешаны по всему дому. А те, что были высушены очень сильно, мы просто сложили в пакеты и всевозможные банки. Так они могли храниться почти вечно. Конечно, несколько пакетов я припрятал до лучших времен. Авось пригодятся.

Осень. Немного холодно, немного сыро, раньше темнеет, зато какая красота вокруг… Листопад. Желтые, красные, зеленые листья, листья всех возможных и невозможных цветов и оттенков отрываются от веток и, кувыркаясь или плавно планируя, несутся, играя с ветром, навстречу земле, где превращаются в мягкий ковер. Мне нравится гулять, поддевая ногами листья, по заросшим осенним дорожкам. Неземное наслаждение окутывает тело и уносит прочь от мирских забот душу. Красота! Я широко раскинул в стороны руки и закружился в душевном порыве. Даже топор за спиной как‑то по–своему вписывался в красивую красочную картину окружавшего меня счастья.

Как же мне не приходило в голову выбираться из этого проклятого, пропахшего ложью, деньгами и дымом, города… Каким же я был глупцом.

Запах кофе. Приятный аромат струится в воздухе, подталкивая меня к мысли, что я вижу очередной сон во сне: мне опять кажется, что я дома и все как всегда.

— Мальчики! Поднимайтесь! У меня для вас сюрприз! – голос Татьяны, казалось, звучал сквозь время.

Я открыл глаза, еще пару секунд собирал расплывшееся в разные стороны «Я» и, наконец, собрав воедино все части головоломки, в которую сам себя превратил, встал, потянулся, надел штаны и поплелся на кухню. Ко мне присоединился заспанный Михаил и ничуть не менее заспанный кот.

Кстати, о коте. Эта зверюга играла только с Татьяной, изредка с Михаилом, а со мной только перемигивалась и смотрела на звезды. В общем, пил бы кот водку, да и если бы она у нас была для этих целей, надрались бы мы с ним в зюзю, как старые добрые закадычные друзья. Интересно, как там Макс – сердцем чую, что он жив, и жизнь его насыщена приключениями ничуть не меньше моей, а может даже и много больше.

— И где это наша волшебница, – Михаил многозначительно посмотрел на Татьяну, – взяла в этой стране кофе?

— Пока кто‑то дрыхнет, словно пшеницу продавши, я немного прогулялась и кое‑что нашла, – Татьяна показала на стол, уставленный банками с кофе, сахаром, рисом, гречкой и прочей вкуснятиной.

— Откуда? – я вспомнил отрывок из фильма «День Хомячка». Слово само собой вырвалось с той же интонацией, с которой его произносил пьяный герой киноленты.

— Алкоголик! – Татьяна подмигнула Михаилу.

— Как вы могли такое подумать! Я честный добропорядочный гражданин! И всегда таковым был! – я даже сделал обиженный вид, да так убедительно, что все разом засмеялись.

— Тань, ты все же одна не ходи… Там опасно, – Михаил запнулся на половине фразы. В воздухе повисла пауза. Висела она там недолго и после моего предложения приступить к распитию кофесодержащих напитков растворилась в бурных воплях битвы за сахаросодержащую банку. Естественно, пока мы дрались за сахар, кот спер у меня кусок глазуньи, за что тотчас получил пинок под хвост, но, не выронив куска яичницы, был таков. Зараза!

Я еще раз вдохнул запах, и в памяти всплыли строки из песни белорусского автора–исполнителя Александра Баля:

Песня была настолько к месту, что я не выдержал и напел ее.

— Откуда это? – Татьяну явно тронул за душу этот припев.

— Из песни «Утренний кофе», один певец пел, Александр Баль.

— А он чертовски прав, этот твой Баль, – Михаил вдохнул запах полной грудью и сделал маленький глоток, закрыл глаза и, видимо, сосредоточился на своих ощущениях. – Чертовски прав, – Михаил не открывал глаз и нам с Татьяной ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру и отдаться в руки удовольствия.

— Нам нужна какая‑то защита от собак, – Михаил вздохнул. – Вчера вон одну убил. Зазевался бы на секунду и остался бы без руки. Эти твари в последнее время, наверное, только человечиной и питаются. Представляешь, смотрит на меня, причавкивает и облизывается, будто я кусок мяса какой‑то.

— Ты, собственно, и есть кусок мяса, только очень резвый. Чтоб тебя сожрать, нужно очень сильно постараться, – я не удержался и подколол Михаила.

— Я серьезно, а ты все шутишь.

— Не принимай все в штыки. Если бы я не шутил, давно бы уже на том свете амброзию пил, или в дум играл… Все можно решить. Только надо подумать. Время, надеюсь, нам позволяет это сделать.

Мы думали долго, и в результате было решено сделать наручи из тряпок или укрепить найденные телогрейки – все встречавшиеся нам собаки пытались укусить либо за руки, либо вцепиться в горло. За ноги кусать никто не пробовал, хотя на моей памяти при старой жизни такие случаи были, но тогда собаки не пытались меня сожрать. Потом сама собой пришла мысль сделать копья и поучиться их метать, еще чуть позже было решено сделать кольчуги – благо, подходящей проволоки в подвале было несколько здоровенных бухт, а я читал про технологию изготовления и даже давным–давно плел кольчужное полотно. В общем, идей родилось масса, времени на их выполнение оказалось много, так что мы тотчас принялись воплощать их в жизнь. Для начала пошли в лес и вырезали весь найденный орешник. Через два часа во дворе было нагружено столько подходящей для изготовления копий и шестов древесины, что любой мало–мальски уважающий себя лесник, окажись он сейчас рядом, просто казнил бы нас на месте без суда и следствия.

В детстве мне очень нравилось строгать, что‑то жечь, мастерить, играть – это уже много позже я стал ленивым и толстым. А тогда, в далеком советском прошлом, когда на улицах стояли автоматы с газированной водой, в магазинах было полно эскимо по двадцать восемь копеек, а булочки с маком продавались всего за восемь, тогда любой парень считал счастьем иметь перочинный ножик, самострел, пугач, рогатку и спички. Каждый парень знал, как что поджечь, взорвать, как обмануть автомат на улице, как сделать под колесом трамвая или достать жетон и главное, где взять что‑нибудь интересное и как это интересное затем использовать.

В общем, оторвались мы с Мишей по полной программе: копий наделались по самое не хочу, а руки еще несколько дней были зелеными от сока орешника. Сначала мы очищали от коры, затем точили, затем сушили у костра эти простые, но весьма смертоносные деревяшки. Апогеем трудового дня стали насмерть напуганный кот, обиженная Татьяна, сломанная доска забора, убитая наповал курица и два очень уставших, но очень довольных копейщика, коими являлись я и Мих.

Теперь в наших тренировках появился новый обязательный пункт: метание копья.

Через час Михаил отправился спать, а я, приняв контрастный душ, а попросту говоря, вывернув на себя пару ведер ледяной колодезной воды, насухо вытерся и, переодевшись, отправился жечь костер и слушать звезды. Да, именно слушать, я не оговорился – в последнее время к осязанию добавилось новое чувство, ни описать, ни тем более назвать как‑то иначе у меня не получится. Ощущения сродни тем, когда слушаешь свое сердце, только много сильнее и мощнее. Вот и сейчас меня оставили все мысли и я растворился в бесконечности звездного неба, став единым целым с костром, с домом, его двориком, осенним лесом за высоким забором, став единым целым со всем миром. И не было в этом мире человека, способного помешать мне, ибо любой, кто посмел бы нарушить это равновесие, мгновенно был бы испепелен моим разумом, ну или, в крайнем случае, зарублен топором.

— Не помешаю? – Татьяна была сама невинность. – Ты каждую ночь смотришь на них. Почему?

— Нет, конечно, присаживайся, – я немного промолчал. – Наверное, нравится.

Небо прочертил метеорит, на мгновение оставив за собой лиловую черту.

— Смотри! – Татьяна выдохнула, это было ничем не прикрытое чистое и откровенное восхищение.

— Загадывай желание. Люди говорят, сбудется, – я не хотел разговаривать. Знаете, настроение не то, да и слова в таких случаях лишние.

— Красота. Ну ладно. Не буду мешать, – Татьяна собралась уходить.

— Ты не мешаешь, вот и кот сейчас подтянется. А втроем куда интересней слушать…

Словно услышав мои слова, из‑за угла дома появился кот. Обогнув костер, легко запрыгнул на скамейку и, задрав голову вверх, тоже начал смотреть на звезды. Так, втроем, мы очень долго смотрели в ночное небо, пока не погас костер, и еще немного, пока не стало слишком холодно – ведь вокруг уже давно был, как говорится, не март месяц, а угли, что тлеют на земле, не слишком‑то греют уставших людей и кота, сидящих в двух метрах от них…

Да пребудет с вами Бог. Простите врагов ваших. Простите всех.