Главный противник

Глава 31

Когда Ростах пришел в себя, ему показалось, что подобное с ним уже когда-то происходило. В палате было тихо, из окна на него вполне дружелюбно смотрел земной тополь, он бы, конечно, нашел зрелище получше, если бы сам выбирал место, где произрастать. А впрочем, все было объяснимо, это была палата для очень тяжелых больных, как на послеэффекте понял Рост, прочитав мысли мамы, которая неподалеку сидела в раскладном кресле, вроде шезлонга. Так что тополь привык и не к такому.

Как в детстве, Рост потянулся к этой женщине, которая была его мамой, она тут же вскочила, ему даже говорить ничего не пришлось… И тут же у Ростика возникло темное, завистливое и тяжелое чувство, потому что еще как минимум двое – Машка и Пашка – могли претендовать на этот жест с большим основанием, ведь они были совсем маленькими… Но потом он вспомнил, что его маме тоже нужно кого-то любить, о ком-то заботиться – так уж устроены женщины, с этим ничего не поделаешь, – и попытался себя устыдить. То, что мама нашла себе другого мужа, достойного и умного, кого в больнице за глаза величали «богом», конечно, с маленькой буквы, должно было бы ему нравиться… Но почему-то не нравилось.

И все-таки зачем она так поступила?.. Он попытался вспомнить своих жен, которых было две, причем из странного племени аймихо, вспомнил свою первую жену, Любаню… Потом Еву… У них был разный вкус поцелуев, разный запах, каждая ему нравилась наособицу, и он не знал, как это перевести в слова. У него еще осталась прежняя потребность переводить в слова то, что он чувствовал, хотя он уже смутно ощущал, что это неправильно. Вдруг он затосковал о дочке, которая бы понимала его, подавала ему воду и была справедливой по женскому счету, то есть никуда не хотела уходить… Но ее тоже пришлось бы отдавать замуж, ей пришлось бы подыскивать мужа… Ростик уже знал, что теперь у него будут дочери, которых он будет очень ревновать к их мужьям. Это сделало его более покладистым по отношению ко всем женщинам мира. Он даже расстроился из-за этой своей уступчивости, но знал – это правильно, более честно, чем накладывать собственнические ощущения даже на маму.

А потом случилось почти чудо – в поле его зрения попали сразу две его девушки, Ева и Любаня. Между ними было что-то странное, какое-то соперничество, каждая из них считала, что имеет больше прав на то, что лежало перед ними. Каждая считала, что Рост еще годен на какое-то особенное ощущение их женственности… Если бы они понимали его в достаточной мере, они бы знали, что он их понимает, но ни на что не годен.

Рост был пустой, словно ему стало лет пятьдесят. Но, как это всегда и бывает, мир возвращался к нему с молчаливым требованием женщин подниматься, чтобы они не испытывали боли… Это было почти эгоистично, если бы не было так привычно для женщин, с их тайным смыслом, с их всегда заряженной, приведенной в боевое дежурство страстью. Ева сказала ему, потому что была более здравая, более обстрелянная и более поздняя его подруга:

– Рост, ты ни на что не годен.

Мама, которая помнила его все-таки еще раньше, когда он только учился ходить и говорить, почти нежно произнесла:

– Наоборот, он у нас умница… Такого наплел, что мне даже удивительно стало – неужели это мой сын?

– Ты… – ему стоило большого труда, чтобы разле пить ссохшиеся губы, – ты ведь ничего не понимала?

Лишь после этого он осознал, что фраза может показаться грубой. Ева, которая все-таки была воинственной девицей, пояснила, обращаясь не столько к нему, сколько к себе:

– Слабоват ты оказался… И почему все решили, что ты со своими прозрениями – единственный?

– Так и есть… Понимаешь, я не предсказывал и не советовал. – Росту стало проще говорить, но ему не нравилось, что они смотрят на него с сомнением. – Я выстраивал будущее.

Мама тут же оказалась рядом, по-врачебному отвела веки на глазах, оповестила:

– Не бредит, пожалуй, почти нормален.

– Рост, – решительно спросила Ева, – много народу погибнет?

– Из наших – почти все.

– Вот уж не уверена, – железным голосом произнесла Ева, посмотрела на Любаню и вдруг, внутренне сдавшись, ушла из палаты. Она его по-прежнему любила, хотя Рост теперь знал, много чего у нее было и с другими, но его она рассматривала как бы в особом свете, если так можно сказать, – из другой оптики.

А вот мама понимала, что он еще почти в том же странном состоянии, которое на него навели аймихо, поэтому ласково, даже подлизываясь, спросила:

– Ростик, ты уверен в том, что говорил… тогда?

Он понял ее, хотя ему уже пришлось сосредоточиться, чтобы понять, она спрашивает не о себе и не о нем даже, а о других своих детях, о том, каким будет мир, в котором им предстоит жить.

– Они идут не разрушать. – Язык у него плохо ворочался во рту, Любаня сразу же поднесла к нему большую, плоскую, как блюдечко, плошку с водой. Он глотнул тепловатой воды, продолжил:

– Раньше они хотели просто подчинить нас, влить в свою систему. Теперь, после гибели пауков, они собираются только убивать. Понимаешь, они нас боятся… – Все-таки говорить было больно, его голос как-то неправильно отдавался в голове и груди. – Очень боятся. Интересно – почему?

Он попытался ответить на вопрос, который сам себе и задал, но сознание по-прежнему оставалось каким-то отмороженным, словно он заледенел в снежной пустыне, и эти женщины не выходили его, как могли бы… После напитка аймихо ничего не помогало, или дело было не в напитке, а в том, что он увидел и понял с его помощью.

– Как оказалось, очень уж вы здорово тут сражались, – почти увещевательно пояснила мама и тоже ушла. Она спешила передать кому-то, что Рост постепенно возвращается, что он не впал в маразм, как некогда Антон. Все-таки медицинского в ней слишком много, решил Рост, но не стал это мнение озвучивать, потому что рядом осталась еще и Любаня, тоже во врачебном халате.

А она вдруг показалась очень красивой… Незнакомой, таинственной, могущественной, искренней, повелительной и взрослой. Это заставляло робеть и любить ее еще больше, чем прежде. Рост протянул к ней руку.

– Я скучал.

– Привык к многоженству, вот и строишь глазки.

Она отвернулась. Тогда он попытался уснуть, а когда проснулся, стал подниматься. Нужно было торопиться, уж очень мало осталось времени, чтобы подготовиться к этой безнадежной войне.

Но еще, прежде чем проснуться, Рост понял, люди и без него работают. Причем правильно, делают то самое, что и следовало сделать.

Его выздоровление оказалось не очень-то быстрым, но уже к полудню следующего дня он приказал Ладе перенести себя в Одессу, которая становилась в этих условиях новым центром сопротивления. Лада подняла тот маленький гравилет, в котором Ростик уже привык летать и где решился занять место второго пилота, а когда одолели больше половины пути, вдруг завздыхала:

– Эх, возила я тебя, командир, по-разному… Но так возить, как сейчас, еще не приходилось… Ты бы на себя в зеркало посмотрел, – и достала из полетного планшета зеркальце величиной с ладошку, изготовленное на Земле.

Ростик посмотрел: да, видок был еще тот – круги под глазами, словно он только что вышел из боксерского поединка… Но его глаза так горели, что, случись ему увидеть это у другого, он бы обращался с таким человеком самым аккуратным образом. А Рост и не знал, что стал таким… маловразумительным. Он проворчал:

– Лада, ты бы вместо зеркала лишнюю обойму патронов с собой носила.

– Тебя забыла спросить, – буркнула девица в своем привычном духе, и оба разом успокоились.

Теперь Ростик очень отчетливо, уже не на прежнем своем всезнании, а просто по-человечески понял: эта девушка готовится к чему-то такому, чего ему не осознать никогда, выпей он хоть целое озеро пойла аймихо. С этим оставалось только примириться.

– Знаешь, Лада, – проговорил он вдруг, – когда я вернусь, ты по-прежнему будешь здесь.

– Куда ты собрался, командир?

– Не знаю, но я… – (как тяжело было Ростику это произнести!), – я вернусь.

– Уверена, что ты уцелеешь, – сказала Лада, и Рост понял: она думает, что он поведет за собой бойцов на новую войну и все равно вернется.

Но Рост почему-то был уверен, что все обернется иначе, не так, как думала эта вполне честная и искренняя девушка. А Лада налегла на рычаги в полную силу и вдруг совсем не к месту небрежно оповестила:

– Такая работа головой – не полезна.

В общем, она везла Ростика, словно мешок с сеном, он даже задремал немного, хотя и понимал, где и почему находится.

В Одессе на площади перед фонтаном, где от гравилетов стало тесно, его встретил Ким. Он посмотрел на Роста и до противности трезво сказал:

– Я тебя предупреждал.

Тогда Рост вспылил в меру имеющихся у него сил:

– Нюни-то не распускай.

Ким тут же ухмыльнулся, старый хрыч.

– Уверен, что слова «нюни» в Едином не существует.

От этого Рост оттаял, он вообще был склонен теперь к всепрощению, должно быть, потому что знал – это не во вред, если все идет, как идет. Скорее наоборот, без некоторой дозы зубоскальства им не выстоять. Но слишком явно показывать свое состояние не хотел и спросил:

– Ким, ты помнишь, что я говорил, когда они меня опоили?

– Ты много чего говорил, Председатель.

– А конкретнее?

– Ты не беспокойся, пришлые старцы все запомнили, потом записали для нас. И все работают как черти, чтобы соответствовать твоим… прогнозам.

Осознав, что подробности он вот так, с ходу, не выяснит, Рост принялся бродить по Одессе. А посмотреть тут было на что. Везде, куда он только ни поворачивал голову, взгляд натыкался на вооруженные отряды, причем главным образом это были строевые, совершенно неустрашимые ребята, в глухих кованых доспехах, что в условиях Полдневья значило многое. Прямо на улицах лежали горы оружия, причем самого лучшего, которое только можно было найти. Боеприпасов тоже было очень много, и, хотя каждый из вояк, как видел Рост, запасался «под завязку», их оставалось столько, что и складывать порой было некуда, просто распихивали, чтобы ходить не мешали.

И что было совсем удивительно, в городе было полно пернатых. Если бы они вдруг вздумали захватить Одессу, им бы это удалось без труда – таково было их численное превосходство. Но становиться захватчиками они не собирались, их гораздо больше занимали какие-то тренировки, которые проходили за городом, в степи.

А совсем далеко от города тренировались гравилеты, которые в количестве чуть ли не сорока штук, построившись красивым ромбом, разом садились на землю, причем если кто-то опаздывал, пилоту доставалось на орехи весьма крепко.

Еще Рост обратил внимание, что на пляже теперь стояло два десятка очень мощных экранопланов. Каждый из них был способен взять на борт чуть ли не полсотни солдат. Как и когда одесситы создали такие машины – оставалось загадкой. Но для Дондика это было в порядке вещей, так что чрезмерно удивляться не приходилось. Скорее наоборот, было бы удивительно, если б он подобного сюрприза не подготовил.

В целом выходило, что Рост единственный ходил среди всего этого великолепия, всей этой подготовки к войне, которая пока походила на праздничный розыгрыш, как с дуба рухнувший. Хотя глубоко внутри отлично понимал – он-то все это и придумал, только не мог объяснить, как у него такое вышло и почему ему все сразу поверили.

Глава 32

На совещание ребята, как и в первичные для Одессы времена, о которых среди молодняка уже рассказывали легенды, собрались в нижней, самой большой комнате главного здания города. Командовал, тоже как прежде, Дондик. Он был хмур, чувствовалось, что сегодня ему придется говорить много такого, в чем он был не уверен, а кое с чем и не хотел соглашаться.

Ростик сидел через стол от него, почти на том же месте, на котором привык ужинать, когда жил тут. Слева от него находилось море, только теперь оно было недобрым и несло к Боловску врагов.

Ким расположился рядом, прямо подпер Роста правым плечом, а с другой стороны бочком примостилась Ева. Еще неподалеку застыл прямой, как стрела, Сатклихо, а с пяток других аймихо расселись вдоль стеночки, от них на Роста накатывала волна мягкой, почти спокойной обреченности. Только Сатклихо еще что-то пытался придумать в ситуации, в которой они оказались. Но покидать человечество, бежать куда-нибудь они не думали, и на том спасибо.

Дондик хмуро обвел взглядом собравшихся, главным образом, конечно, одесситов, и вздохнул.

– По последним данным, – Дондик быстро посмотрел на Ростика, – которые мы проверить не можем, входить в залив плавающий город пурпурных не намерен. От выхода из залива до нас чуть меньше тысячи километров, для их основных сил расстояние не значительное, но все же заметное. Поэтому…

– Откуда известно, что они не войдут в залив? – выкрикнул кто-то из присутствующих тут одесских командиров.

Ростик поежился, слишком уж легко Дондика прервали, тут явно царила неуставная «демократия».

– Вот он сказал, – кивнул на Ростика Дондик, и странная усмешка покривила его губы.

– Я? – удивился Рост, он подобного не помнил. Дондик кивнул и продолжил:

– Это в самом деле для них невыгодная позиция, в заливе они лишатся маневра, кроме того… Зачем драться в чужих водах, если можно этого избежать? Вдруг мы что-нибудь придумаем, например, расставим подводные мины, которые сумеем замаскировать так, что даже сопровождающие их викрамы не заметят?

– Если это для нас выгодно, может, именно в залив их как-то и заманить? – негромко спросил Казаринов.

– Нет. – Дондик вполне по-деревенски почесал лоб под редеющими волосами, посмотрел на девушку, которая тихонько сидела у ступенек, ведущих на второй этаж. Она не сводила с бывшего капитана госбезопасности поддерживающего, может быть, даже повелительного взгляда. Так женщины смотрят, когда хотят придать кому-то сил. Дондик продолжил:

– На такой оборот событий рассчитывать не будем. Удар придется наносить с берега пернатых.

– Они согласны? В случае неудачи их ведь тоже раздолбают, – послышался тот же голос. Ростик повернул голову, чтобы рассмотреть, кто тут такой активный, но внимание рассеялось на полузнакомых или даже вовсе новых для него лицах.

– Уже согласились, – сказала девушка со ступенек. Рост вспомнил, что капитан еще несколько лет назад воспылал к ней любовью и что она, кажется, приходилась дочерью Казаринову, что имя у нее было самое простое – Люся и она, кажется, не очень-то стремилась замуж… Видимо, тут тоже не обошлось без всяких переживаний и страстей. – После победы над пауками они думают, что мы и этот плавучий город одолеем.

– Одолеем плавучий город? – высказался Ростик, кажется, немного не к месту. – Значит, существует некий план?

– Ты нам его изложил, – в упор посмотрел на него Дондик. – И за неимением других идей, а также принимая во внимание некоторые твои прежние удачи… С ним согласились. – Он помолчал, разглядывая Ростика, словно видел впервые. – Ты что же, ничего не помнишь из того, что тогда наговорил?

– Ни бум-бум, – вздохнул Рост. – Итак, пернатые согласны. Что из этого следует?

– В общем, по твоей задумке, – снова не очень понятный взгляд на Ростика, который не хотелось замечать, – идут переговоры с нашими викрамами. Они пока не в восторге от предложенного союза, но… Требования их не чрезмерны.

– Поточнее, пожалуйста, – попросил один из старцев аймихо

– Мы должны будем поддержать их в завоевании заливов между городами пауков и самыми восточными берегами нашего континента. Они говорят, там отличные глубокие шхеры, и почему-то уверены, что с нашей помощью смогут их отбить у океанических викрамов.

– А мы им поможем? – вполне резонно спросила Люся.

– Поможем, – строго отозвался Дондик, – если победим.

– Кто это предложил? – спросил Рост. – Кто придумал их так ловко подкупить?

– Ты.

Это было ужасно. Он пытался «въехать» в ситуацию, ловил каждый нюанс, чтобы принять самое деятельное участие, может быть, подсказать что-то новое, а оказалось, все уже утвердилось, и он… так сказать, планировщик этой войны, должен просто помалкивать в тряпочку, потому что сам-то ничего не помнит.

– Еще ты заявил, что с атакой на плавающий город викрамы сами по себе не справятся. Даже с калеными клинками, которые мы им передадим. Поэтому нужно задействовать Фоп-фолла. И эту задачу ты взял на себя… Как и попытку задействовать летающих китов.

Тут уж Рост не выдержал, или он начинал злиться, хотя и незаметно для себя.

– Тоже я предложил?

– Да кто же еще?! – Дондик тоже злился. Он не понимал, что Ростик не дурачится.

Оставалось только вздохнуть. Хотя и это не помогало, уж очень Рост чувствовал себя раздерганным, почти чужим самому себе. Захотелось, чтобы тут была Баяпошка, как неподалеку от Дондика сидела Люся Казаринова. Но ее не было, а с Евой все казалось до того непросто, что просить ее о помощи хотя бы одним взглядом не стоило.

– Дальше что?

– Итак, у нас есть люди, у нас есть пернатые, которые согласны, чтобы мы ударили с их мыса. С помощью заводских из Боловска, контакт с которыми осуществляет Казаринов, готовятся экранопланы, мощные, очень мощные. Оказалось, что из одного антиграва можно сделать два экраноплана, и суммарная их грузоподъемность будет чуть не в десять раз больше…

– Не в десять, – вздохнул Казаринов, – но существенно больше.

– Теперь, Гринев, твой ход. С Фоп-фолла. Потом ты обещал потолковать с китами, потом ты еще, кажется, хотел проинспектировать, сколько Бабурин наделал своих бомб и как идут дела с твоей супербомбой у Грузинова, которую тот изготавливает где-то на юге, кажется, у алюминиевого завода.

– Я еще хотел спросить, – решил уж вовсе не стесняться Ростик, – а кто договаривается с викрамами?

Дондик поднял глаза к потолку и, старательно модулируя каждый звук, объяснил:

– Пернатые, с которыми мы уже как бы договорились посредством аймихо.

Ага, понял Ростик, теперь понятно, почему Дондик так уверен в том, что этот союз состоится, и оглянулся на старцев, которые мусолили Ростика преувеличенно мягкими взглядами.

– Тогда у меня есть еще один вопрос, – продол жил Рост, – а может, и не один…

Но договорить не успел. Ева, как всегда, решительная, словно летающий крейсер, вскочила, опрокинув свой стул, подхватила Роста за руку повыше локтя железными пальцами и поволокла к выходу. С другой стороны от него, как ни странно, уже пристроился Ким. А сзади, для пущей убедительности, его вполне ощутимо подталкивал Сатклихо.

Когда они вышли, Рост удивленно и чуть ли не обиженно посмотрел на своих, как он полагал, друзей.

– Еще пару твоих дурацких вопросов, Гринев, – зашипела Ева, – и уверенность в этом плане у всех одесситов обратится в нуль. Ты это понимаешь?

– Что же делать? – Рост даже не собирался спорить, ему было просто интересно услышать, как люди будут воевать против плавающего города.

– Вот что, находим какой-нибудь экраноплан, – заговорил Ким, – садимся в него, – он оглянулся на Сатклихо, – вчетвером и линяем отсюда в Храм побыстрому.

– Почему в Храм? – спросил Рост, но уже по инерции, он и не думал, что сможет в своем состоянии оспорить это решение.

Экраноплан нашли очень быстро, Рост даже заподозрил заговор, но Сатклихо по своему обыкновению оставался спокойным, и говорить было не о чем. К Храму перелетели через море, напрямую, вздымая за собой красивый бурун белой пены под ярким солнцем наверху. Росту полет показался очень приятным, и то сказать – двое таких пилотов, как Ким с Евой, могли заставить летать, кажется, обыкновенную телегу.

В Храме поднялась небольшая толкотня, но все ему были рады. И на всякий случай попробовали накормить, но есть Ростику не хотелось. Сатклихо походил, о чем-то вполголоса поговорил с дочерью, потом с Ждо, и, довольный, объявил:

– Двары отдали одну свою корову, чтобы приманить чудище. Она уже в стойле.

Рост понял, что пора приниматься за дело, тем более что Ким и Ева смотрели на него вполне обнадеживающе.

– Ты не поможешь? – спросил он Сатклихо, одно временно пытаясь уловить, что думает Винрадка.

Но его женушка вполне по-девчоночьи решила отказаться, а сам старец аймихо зачем-то поводил руками в воздухе и вполне трезво объявил:

– Мы не можем. Придется тебе как-нибудь самому.

Рост подумал, что эти переселенцы доведут его до полного изнурения, но все-таки решился. Хотя совершенно не понимал, что ему следует делать и что от него, собственно, требуется.

На море, посидев на своем любимом месте, он скинул комбинезон, оставшись в шортах, повозил босыми ногами – по песку с мелкими камешками и осколочками от ракушек. Ощущение от песка почти потрясло его своей естественностью и свежестью, словно он вдохнул свежего воздуха, когда уже собрался умирать от удушья.

Ким с Евой сидели неподалеку, больше на пляже никого не было. А здорово они спелись, решил Рост… И тогда вдруг понял, что уже работает, вызывает «думающий мускул», или как там переводится это странное словечко «Фоп-фолла» на нормальную речь.

Почему-то контакт получился сразу, едва он послал запрос в безбрежную синеву, расстилающуюся перед ним. И очень отчетливо пришел ответ. Он был мягкий, как шелк, почти не возмущал ощущения пространства вокруг, почти не мешал собственным мыслям, если они еще оставались в Ростиковой голове. А потом вода вскипела, и из нее стали появляться все эти странные буро-красно-зеленые узлы, листья, стебли, утолщения с глазами, какие-то плавнички, словно у рыб, что-то похожее на сеть с мягкой, опускающейся вниз бахромой. Тогда Рост, даже немного зажмурившись от напряжения, которое на самом-то деле было сейчас совсем лишним, свернул свое сознание в тугой комочек, почти ничего не понимая в этом мире… Или понимая, что обращается в растение.

Ничего другого у него просто не осталось. Помимо всего, это могло быть опасно, по-настоящему опасно, этот контакт был способен расстроить его способность сосредоточиваться, как когда-то вышло с Антоном. Который превратился во что-то, что уже не было Антоном, в незнакомое существо, в какого-то идиота, не способного даже обслуживать себя… Но попытка атаковать плавающий город… без помощи этой массы, копошащейся перед ним сейчас, была обречена на неудачу. Это Ростик тоже понимал, хотя и не мог объяснить почему.

Потом он совсем перестал думать об этом звере, которого вызвал, он просто размышлял, сможет ли после этого – слишком прямого и жесткого контакта – восстановиться, не возникнет ли в нем, как некогда в людях, которых Фоп-фолла слишком «исчерпал», другая личность, не приведет ли этот его «разговор» с мудрой водорослью к потерянным годам… Единственно, что его, вероятно, спасало, так это то, что за время жизни в Храме он почему-то разучился бояться Фоп-фолла, и потому мог даже к такой безрадостной перспективе относиться… неактивно, как бы со стороны, не очень-то и цепляясь за свое умение соображать, думать, бороться и жить в нормальном человеческом сознании.

Он пришел в себя от взгляда, который вперил в него Сатклихо. Тот улыбался, хотя его губы были плотно сжаты и даже побелели от переживаний. Он потрепал Роста по плечу, поднял голову и почти недрогнувшим голосом объявил:

– Я же говорил, он выдержит, – снова посмотрел на Роста. – Ты правильно не боялся его. Если бы хоть на миг усомнился, он бы тебя… Вернее, это получилось бы даже не по его вине, просто вы слились в таком взлете энергий, что… тебя бы разнесло на кусочки, даже мы ничего не смогли бы потом сделать.

– Ну, вы такие изобретательные… Определенно что-нибудь придумали бы, – прошептал Ростик.

– Все прошло, муж, – отозвалась, кажется, больше в ментальном, чем в акустическом диапазоне, Винрадка. – Теперь все будет хорошо.

Рост словно весь заледенел, ничего не чувствовал и очень хотел уснуть… Его тут же раздели, обтерли каким-то киселем, а потом насильно напоили, кажется, первым молоком ящерокоровы. Ростик от него отвык, и вкус показался – не очень, здорово смахивал на денатурированный спирт, размешанный с творогом и аджикой. И как его только маленькие ящеротелята могут пить?

Но сознание очень быстро, едва ли не катастрофически стало приходить в норму. Рост даже осознал, что лежит перед всем почтенным обществом уже даже не в шортах, а вообще, в чем когда-то на свет пришел. Тогда он зыркнул на Еву с Кимом так, что они даже ничего не спросили, удалились, осторожненько задвинув за собой дверь. Сатклихо и Винрадку он стеснялся уже меньше, но все-таки и их попытался прогнать. А когда и это ему удалось, выяснилось, что со всеми этими штанинами он справиться не может, потому что сил в нем не осталось даже на то, чтобы сидеть, не качаясь, как камыш на ветру.

В общем, промучился он некоторое время, и тут в его спальню заглянула Винрадка, вероятно, на правах жены. Она посмотрела на Ростиковы попытки приодеться и лишь тогда вполне решительно, со своим мелодичным акцентом спросила:

– Хотелось бы знать, ты куда собрался?

Тут уж Рост не выдержал. Мало того, что его все за дурака принимают, так еще он и сам ничего не понимает. Поэтому ответ у него прозвучал раздраженно:

– Откуда я знаю?.. Китов им нужно обеспечивать и к дварам лететь… А времени мало, – пояснил он уже спокойнее.

– К дварам лететь не нужно, – отозвалась Винрадка. – Один из них уже тут. Насколько я его поняла, он хочет получить гарантии, что человечество снизит подати после того огромного количества латекса, который у них забрал Пестель на свои бомбы.

Рост откинулся на подушку почти с отчаянием. Посмотрел на Винрадку, попробовал стащить штаны. Это у него не очень-то получилось, но жена схватила за штанины и вытряхнула его одним точным движением, потом прикрыла одеялом и распахнула двери спальни на всю ширину.

Двар оказался все тем же Арнаком. В закрытом помещении он сразу стал казаться слишком большим. К тому же от него пахло сыростью, незнакомыми раздавленными листьями и… зверем. Арнак постоял перед кроватью, на которой Рост лежал, словно раздавленная мокрица, и громким, почти нестерпимым голосом взревел… Хотя, по-видимому, пытался едва раскрывать пасть, из жалости к больному человечишке:

– Л-ру.

– Л-ру, Арнак, – согласился Рост и для верности кивнул. Он отчетливо понимал, что теперь, когда его увидели в таком виде, ни на какое уважение к его скромной персоне в стане ящеров рассчитывать не приходится.

– Тебе, разговаривающий с морем, мы… – Единый этого разведчика был совсем неплох, хотя мог быть и потише. – Мы поможем. Но и ты должен дать нам слово, что подати от деревьев будут снижены.

– Мы предложим вам дружескую торговлю, а не подати, – твердым голосом, насколько это было в его власти, обещал Ростик. – Только обещайте, что не будете драть с нас три шкуры… Я хотел сказать, что вы тоже, со своей стороны, не запросите за латекс чрезмерную цену.

– Это нам подходит, – проревел ящер. Постоял. – Тогда, как меня известила одна из твоих женщин, мы согласны дать вам ключ к пониманию небесных полотнищ.

– Это… хорошо. Это просто здорово! Кто будет переводчиком между нами и теми существами, которых мы называем воздушными китами?

Как ни был слаб Ростик, а тут же пришлось пояснять невежественному лесовику, кто такие киты, какими они бывают и даже какие они красивые, когда пасутся в планктонных морях Земли. Осознав важность этой информации, двар чуть присел от восторга и согласился, что да, называть летающих червей «к-т-ды», очень достойно, благородно и благозвучно. Он даже слегка нить разговора потерял – так ему это слово понравилось.

Наконец ящер ответил что-то не слишком явственное и направился к двери.

– Стой, Арнак! – вынужден был заорать Ростик. – А кто же будет… посредником?

– Решим что-нибудь, – отмахнулся дварский разведчик и затопал дальше, шепча про себя так, что посуда на полках в кухне позвякивала:

– К-т-ды, кт-ды…

Тут же Сатклихо попросил Кирлан с Ждо принести какие-то влажные тряпочки, которые должны были впитать неприятный запах разведчика ящеров, потом осмотрел Роста как обыкновенный, человеческий врач, коснулся пульса на руке, на висках, на шее. Кивнул.

– Скоро ты не поправишься, – оповестил он, – но со временем…

– Ему через неделю в бой лететь, – отозвался от двери Ким.

– Он не может, – спокойно сказал старец аймихо. – Он истощился так, что не способен воевать.

– Ему придется, – вздохнула Ева – Солдаты, которых посылают в бой, а не ведут сражаться, войну не выигрывают.

Сатклихо не очень-то понял ее, поэтому посмотрел на Ростика. И тот согласно кивнул пару раз. Он даже попробовал улыбнуться, чтобы добавить своему жесту значимости.

– Она права.

– Но ты не можешь сражаться, – заговорила Винрадка, убежденная в правоте отца.

– Придется… – Ростик подумал и уже твердо доба вил:

– Придется вам постараться, чтобы я пришел в норму. Это единственное решение.

Глава 33

В лагере было на удивление… негромко. Рост слонялся без дела, смотрел, удивлялся, слушал. Люди переговаривались вполголоса, но почему-то главным образом жаловались – мол, командиры озверели, запретили разводить костры и не дают избавиться от сырости под доспехами. Ветер с моря действительно нагонял столько влаги, что она не только делала поддоспешные куртки влажными, но и оседала на каленом металле нагрудников и шлемов мелкими капельками. Как Росту удавалось рассмотреть ее в чернильной темноте, он и сам не понимал.

Около него по песку довольно тяжко переваливался Шипирик и совершенно бесшумными тенями скользили Бастен с Ихи-вара. Их Рост мог видеть по вихрям неплотного тумана, возникающим при движении. Почему он замечал и это, тоже было непонятно.

Армия стояла без единого огня в крайней точке мыса пернатых, на галечной полосе, такой узкой, что тут едва поместились несколько сотен людей и погонщики из бегимлеси, которые должны были переправиться на корабль. Вот летающие страусы никакой маскировки не признавали, ворочались непонятной, темной грудой, иногда ссорились между собой и кричали. Но Рост рассчитывал, что их крики не вызовут у пурпурных моряков подозрений, даже если те и следили за берегом.

Рост посмотрел на Шипирика, который сонно встряхивался, даже шагать по гальке иногда пытался с закрытыми глазами. Чтобы его взбодрить, Рост спросил:

– Твои бойцы понимают, что идут почти на верную смерть?

– Вы же не можете управлять нашими жисатк?

Последнее слово и обозначало страусов на языке пернатых.

– Много их удалось сюда пригнать? – И сразу понял бессмысленность вопроса, численность атакующей команды оговаривалась, проверялась и уточнялась не один раз. Но такие настали времена – трудно было удерживать в голове даже простые цифры. – Вернее, они все прибыли?

– Как мы и обещали, пять сотен. Может, чуть больше.

Каждый из этих самых жисатков должен был нести одного пернатого бойца с оружием, сделанным людьми, и одного латного бойца-человека. Вернуться на берег птицы смогут уже самостоятельно. Ума для этого, по словам Шипирика, у них хватит. Да и шуму на корабле, если все пойдет, как задумано, будет немало, а значит, птицы сориентируются без дополнительных внушений.

– Птицы хорошие? – спросил Бастен.

– Не очень, – сонно отозвался Шипирик, – молодые слишком… Не всем хватит сил, чтобы проделать этот путь туда и назад. Но после сражения у отравленного вала, – он повернул голову, пытаясь рассмотреть Ростиково лицо, – мы не успели вырастить боевых птиц с хорошей подготовкой.

– Понятно, – отозвался Ростик, чтобы хоть что-то сказать.

Ихи-вара чуть слышно хмыкнула. Ого, подумал Рост, у этой подруги тоже бывают взрывы веселья, правда, только перед безнадежным сражением.

Они пошли дальше по берегу. Тут уже находились люди, некоторые уступали дорогу всей этой команде, некоторые не очень. Как нам удалось найти столько людей, подумал Рост, способных жертвовать жизнью, чтобы цивилизация человечества развивалась по своим законам, а не под ярмом рабства у пурпурных? Может, отгадка в том, что никакого рабства не будет, а всех собираются попросту уничтожить?

– Многие из них трусят, – сказала Ихи-вара. Она и разговорчивой стала, с иронией отметил про себя Ростик. То, что способность к самопожертвованию оказалась присуща почти всем людям Боловска, носящим оружие, не вызвало, похоже, у аглоров никакого удивления. Но с аглорами все просто, они-то ничего никогда не боятся, да и море, отделяющее корабль пурпурных от берега, в случае чего смогут переплыть, не то что люди, к тому же закованные в доспехи.

– В бой они все равно пойдут, – отозвался Шипирик. И добавил, словно только что придумал главный аргумент:

– Мы же пойдем.

На материковом основании той же галечной косы расположились летающие лодки людей. Их было чуть больше сотни. Около них ощущалось беспокойство. Да, подумал Рост, у нас та же проблема, что и с жисатками, или как их там… Слишком мало людей, способных вести антигравы под огнем, в правильном направлении, способных не потеряться в темноте и вообще высадиться на корабль, который, разумеется, встретит людей… негостеприимно. По чуть более громким голосам он нашел место, где собрались те командиры, от которых зависел исход сражения, – люди с черных крейсеров, ребята, которые должны были доставить к противнику нагруженные новой взрывчаткой лодочки, и те, кто должен был подтащить туда же десантников на антигравах.

Сами десантники расположились дальше от моря, в прибрежных кустах и за камнями. Их было более семи сотен, и каждый был самым умелым, отважным и опытным из солдат, каких только удалось найти. Вообще-то их могло быть раза в полтора больше, но Квадратный, которому поручили возглавить эту волну десанта, отбирал их чуть ли не индивидуально и очень многих забраковал. А возможно, он поступил так из злости на Ростика, который не позволил ему атаковать центральные надстройки плавающего острова в числе смертников.

Дальше по берегу в западную сторону от галечника стояли экранопланы. Вот они должны были перебросить третью и основную команду, более тысячи человек. В нее уже брали почти каждого, кто хотел. Вечером, когда Рост только прилетел в лагерь из Боловска, отдав там последние распоряжения и попрощавшись со всеми, кого любил, он заметил среди десантников даже девчонок. Например, Сонечку Пушкареву. Он хотел спросить ее, как же она решилась идти в этот бой, оставив ребенка, но не решился. Уж слишком хмурым и замкнутым было у нее лицо, и даже выражение в глазах стояло такое, что… В общем, он только помахал ей рукой издали, отчаянно ругая себя за трусость.

К Росту вдруг пробился Сатклихо. Он не летел на корабли пурпурных сражаться, а был тут с группой аймихо, которая прикрывала лагерь от ментального внимания неизвестных сенситивов противника. Что ни говори, а это тоже было необходимо. Если их обнаружат раньше времени, никаких человеческих способностей сражаться не хватит, чтобы выстоять в массированной атаке многих десятков черных треугольников губисков, которые те, несомненно, вышлют для подавления засады.

– Рыболюди ушли в море, – доложил старец аймихо. – Они не очень-то быстро плавают, их пришлось выслать заранее, чтобы перехватить Валламахиси.

– А что Фоп-фолла? – спросил Шипирик.

– Пока его никто не видел.

К Росту решительно протолкалась еще одна фигура, которая оказалась Кимом.

– Интересно, – спросил он, не разобравшись в темноте и обращаясь к Шипирику, – чем ты эту плавающую груду тряпья подкупил? Ведь не единственной же ящерокоровой? Он бы и целое стадо сожрал, не подавился.

– Я… не знаю, – отозвался Ростик. Ким сразу же повернулся к нему. Рост продолжил:

– Я вообще последнее время плохо понимаю, что и как сделал.

Он ждал. Ким подошел к нему не для того, чтобы болтать, он хотел высказать что-то важное.

– Знаешь, – наконец сказал пилот, – Серегин тоже тут… Напросился на один из этих бочонков, которые вы превратили в летающую бомбу. – Все помолчали. – Говорит, что и так зажился на свете.

Ким отвернулся, ему было тяжело.

– Серегин умеет летать? – глупо спросил Ростик.

– У речки сидеть и не напиться?.. – Ким опустил голову. – Он стольких ребят выучил, что и с протезом держит машину в воздухе не хуже меня. А может, и лучше. – Все ждали, что еще скажет Ким. И он сказал:

– Знаешь, мне эта твоя затея с камикадзе…

Рост легонько хлопнул его по плечу в тяжелой полетной куртке.

– Зато остальные убеждены, – вмешался Сатклихо, – если можно одолеть главного противника, то только так.

Больше говорить о том, что будет с людьми Кима, не стали. Все почему-то повернулись к морю.

– Летающие киты не подведут? – спросил Шипирик на Едином.

Сатклихо мельком осмотрел темное небо в той стороне, где должны были находиться эти животные, то есть очень далеко, почти в пятидесяти километрах от берега. Как ему удавалось перебрасывать внимание с людей, стоящих рядом, на такое расстояние, Рост не понял, но почувствовал.

– Мы пробуем… – старец поморщился, потому что не сумел найти подходящего слова, – кормить китов, но они потихоньку дезертируют. Не все сразу – и на том спасибо.

– Как это – кормить? – спросил Бастен.

– Не совсем кормить… Разумеется, давать им корм никто не может на таком расстоянии. Это сложно, я не смогу объяснить… В общем, пожива для них какая-то все равно есть.

Честность – это то, без чего аймихо не могут обойтись, решил Рост, даже если речь идет о прозрачных летающих червяках. Не очень богатая мысль, но с деградацией своего понимания мира он уже стал смиряться.

– Кажется, я вижу корабль, – сказал Ким.

Плавающий остров губисков, который Рост почему-то назвал Валламахиси, действительно появился где-то очень далеко в морском тумане. Вернее, конечно, его очертания невозможно было рассмотреть, но какой-то шлейф мутноватого и с этой стороны не вполне мирного света пробился через все пространство, которое сейчас разделяло людей с союзниками и пурпурных.

Все постояли минут пять в полном молчании. За это время то ли глаза привыкли к этому свету, то ли корабль действительно двигался очень быстро, но он стал заметнее.

– Сколько до него? – спросил Шипирик.

– Километров сто, – ответил Сатклихо.

– Хорошо бы он подошел километров на пятьдесят… – сказал пернатый. – Жисатк вернее сумеют вернуться.

– И атака будет быстрее, – добавил Бастен.

– Нет, будет около семидесяти, это то, на что можно надеяться, – по-русски, чтобы было понятно Киму, проговорил аймихо. Потом перевел на Единый.

– Пойду прикажу стартовать экранопланам, кажется, уже пора, – отозвался Ким. – Если я правильно понимаю, ты не против. – Оказывается, он обращался к Ростику.

– Согласен… Да, правильно.

Скорость экранопланов была существенно ниже той, которую могли развивать антигравы, поэтому их, – как сделали с викрамами, – следовало запускать с некоторым упреждением, и раньше, чем двинутся остальные группы десанта.

– Хорошо бы мы им так вжарили, чтобы они к нам больше не совались, – высказался Ким на прощание. И ушел в туман, который закрутился за его широкой, приземистой фигурой, словно хотел поглотить навсегда, хотел занять то место в мире, которое по праву жизни принадлежало этому человеку.

– Они отправляются, – пояснил Сатклихо Шипирику. – Значит, через полчаса, не позднее, должны стартовать ваши птицы.

Бегимлеси торжественно, как-то по-жирафьи кивнул. Он подчеркнуто хотел повторить жест людей, которому в его мире соответствовали смешные приседания, но еще не научился исполнять его как следует. А научится ли, подумал Рост, хватит ли у него времени?

Он с неожиданной нежностью хлопнул по плечу пернатого вождя, своего соглядатая, как он когда-то думал о нем, этого разведчика, оказавшегося самым преданным другом – до смерти

– Потом, не позднее чем через час после жисатк, придется вылетать и нам, – скороговоркой произнесла Ихи-вара.

Бастен поправил ее:

– Мы можем вылететь и позже, скорость воздушных машин позволяет. – И добавил что-то на своем языке.

– Главное – оказаться на корабле всем разом, неожиданно для противника и в указанных местах, – отозвалась аглорша.

– Кстати, – заволновался вдруг Рост, – все командиры групп знают свои места высадки? Важно же еще не рассыпаться в этом… муравейнике, – он кивнул на свет далекого плавающего острова.

– Мы объяснили это несколько раз, – отозвался Сатклихо. – Чуть не каждому бойцу в отдельности.

Рост стал успокаиваться, а потом понял, что почти оправился. Он знал, что очень слаб, никогда, пожалуй, не был таким неуверенным и нелепым. Но на исход дела это повлиять не должно. Он обязан все сделать до конца и не может не победить. Пусть даже ценой жизни… Вернее, не так. В этом противостоянии, где на одной чаше весов находилась злая воля врагов, а на другой – выживание человечества, его жизнь была исчезающе малой, как говорится, пренебрегаемой величиной.

Он посмотрел на существа… Нет, на людей, стоящих рядом. Хорошо, что у нас есть теперь невидимки, решил он. То, что они пойдут на Валламахиси, почти обещает, что мы можем победить.

– Вы-то как, пойдете все вместе или рассеетесь? – спросил он Бастена.

– Рассеемся, только вот она, – он указал на Ихивару, – пойдет в паре с Сурда’нит-во.

– Как так? – не понял Рост. – Она же… У нее же должен быть ребенок.

– Срок еще маленький, – хладнокровно ответила Ихи-вара. – Да она и сама хочет.

– Ты позволила? – спросил Рост, пытаясь рассмотреть ее, что было, конечно, невозможно.

– Иногда даже командир не должен приказывать нашим женщинам, – вмешался Бастен, кажется, улыбаясь, насколько аглоры были способны на такое слишком человеческое проявление эмоций. Или он говорил действительно смешные, по его мнению, вещи, хотя Рост и не понимал этого юмора.

– Та-ак. – Рост поймал себя на глупой мысли, что ему хочется присесть в знак приветствия и согласия, как это делали пернатые. Но это было бы уже не очень понятной шуткой даже для него самого, не говоря об остальных.

– Ладно. – Голос Бастена затвердел. – Всем все ясно? – Он откинул капюшон и оказался очень близко от Ростика, всего-то в паре ладоней. – Тогда отдавай приказы, командир.

– Приступим, – согласился Ростик. – Расходимся по своим подразделениям, и…

Глава 34

Летающие киты тянулись впереди, как чуть более темный, чем ночной воздух, занавес. Огни плавающего города стали размытыми, словно на них наложили радужную пленочку. Проницаемую, но плотнее тумана. Рост смотрел на это зрелище во все глаза, оно было бы красивым, невиданным, изумительным… Если бы им не предстояло умирать.

Черные треугольники за этим занавесом казались чем-то малозначительным и слишком знакомым. Рост пересчитал их, используя свое так кстати возникшее темновое зрение – два, нет, все-таки три, если считать их собственный, на котором они летели с Кимом. Куда-то подевалась Ева: ох, будет еще с этой девицей в сражении множество проблем, как-то она слишком уж буквально поняла приказ действовать самостоятельно. К славе, что ли, рвется? Хотя зачем ей еще какая-то слава? Рост видел, как на эту рыжеволосую красавицу все служивые девчонки смотрят, словно она примадонна, словно у нее ангельский характер и она знает об этой жизни такое, чего никто другой не знает.

Повернув пушку, Ростик попытался в прицел найти гравилеты камикадзе. Раз, два, три… И каждый прикрывается десятком других антигравов. Они тащились медленно, тяжело. Да ведь они и тяжело нагружены, почитай, на каждом по четыре сотни килограммов того варева, которое изготовили оружейники. И как они только успели за несколько дней создать такое количество серовато-бурой бурды – их главного оружия… Теперь Рост понимал, что это не только оружие первого удара, но и возможность создать психологический перевес над плавающим островом, чтобы враги боялись, не зная – сколько же у людей еще бомб, которые могут так взрываться, что… Собственно, как они могут взрываться, Рост не знал, он только надеялся, что его рецептура не подведет.

– Ким, а правда говорят, что одним из этих смертников согласился стать пурпурный?

– Его не хотели пускать, но Сатклихо его обследовал и сказал, что можно, – отозвался Ким, отдуваясь. Ему тяжко приходилось на рычагах, потому что из трех дополнительных помощников на этом крейсере толковым пилотом была только Лада, остальные, как ни старались, но действовали невпопад, должно быть, по-на стоящему умелых ребят рассадили на лодочки поменьше. – Какие-то у него проблемы были с командованием, когда еще у них служил… Вот он, кажется, и надумал с ними рассчитаться за прежнее.

– Что – «прежнее»? – не поняла Лада.

– Кто же знает? – отозвался Ким. – Только он сам да всевышний.

Рост сумел как-то найти в темноте грузовую лодку этого самого пурпурного. Гребцами у него было два совершенно бестолковых пурпурных, из самых здоровых, двухметровых. Даже для того чтобы работать на котле, они оказались туповаты, что-то у них не получалось, хотя для такого перелета хватило бы одного бакумура… Да, все-таки волосатики здорово поумнели, общаясь с человечеством, даже этих вот дуболомов из пурпурных стали обгонять.

И тогда Рост вдруг понял, как обычно понимал самые удивительные вещи об этом мире, что вообще-то, при желании, можно было бы запрограммировать пурпурных пилотов для всех этих лодок смертников. Как-то неожиданно ему стало ясно, что они всю жизнь жили под «балдой» и загипнотизировать их было проще, чем уговорить волосатиков пойти гребцами в этот отчаянный налет на плавающий город… Но все-таки от этого отказались, слишком уж рискованно. Они могли не выполнить своей задачи, могли просто приземлиться на палубу какого-нибудь корабля, превращенного в плавающий аэродром, и перебежать к своим в последний момент. А это значило бы, что человечество потеряло бы бомбы, таящиеся в трюмах этих антигравов… А их и так было всего три. Лучше уж как есть.

Вот только Серегина жалко. Да и Цыгана-Жукова. Но этот хоть точно знает, что делает. Когда Рост как-то случайно встретился с ним, он вдруг понял по глазам черноволосого красавца или по его уклончивым манерам, что сам-то он не считает, что непременно погибнет… Он вообще с этой целью свою бомбу как-то переоборудовал, создал мощные оболочки из старых бочек, начинил обрезками металла с завода… Чудак, он и не подозревает, что при взрыве, если он получится таким, как Ростик предполагает, этот металл испарится, даже не вырвавшись из огненного шара, в первую секунду. А может, просто хочет попробовать… В общем, с Цыганом оказалось непросто, но если получится взорвать бомбу и уцелеть – то только у него.

В море неожиданно возникли сполохи жидкого огня. Это фосфоресцировали отряды викрамов. И Фоп-фолла, разумеется. Рост перевел на него прицел и вспомнил какой-то частью своей памяти, как он говорил с этим «думающим мускулом», направляя его в нужное место, к нужному моменту. Фоп-фолла сказал… Если, разумеется, это можно назвать разговором… Что потеряет много составляющих его органов, но весь не погибнет. Это правильно, он знает, что говорит, и даже лучше, чем аймихо.

– Ким, может, все-таки победим?

– Мы обречены, Рост, – очень серьезно, даже каким-то другим, чем обычно, голосом, отозвался Ким. – Но следует сохранять стойкость. Вдруг заставим их отвернуть от города?..

– Знаешь, лучше бы я полетел с Евой. Не нравится мне с тобой.

– Со мной ты продержишься чуть дольше. А лишняя минута может решить исход сражения.

Рост попался на своем всезнании, которое по-прежнему не отпускало его, хотя после приема аймихойского, гм… лекарства, прошло уже больше недели. У него появился вполне конкретный вопрос к другу:

– Ты летишь умирать?

– А ты – нет?

Ответа на этот, так сказать, ответ, он тоже не знал. Скорее всего следовало бы признать, что – да, тоже. Но что-то его смущало, опять же из-за его всезнания. Если все должно было вот тут кончиться, уже через час, хотя в их положении и час продержаться – геройство, то… Зачем же было все остальное? Или это предсмертные мысли, которые возникают у человека в подобной ситуации и их как бы положено передумать, прежде чем погибнуть?

Киты вдруг стали мерцать в воздухе внутренними искрами, не выходящими из объема их громадных туш. Сначала слабо, потом сильнее, потом вдруг сплошными переливами, похожими на северное сияние, только очень близкое. Это было совершенно феерическое зрелище, а по богатству цветов и странности форм эти сполохи не уступили бы никакому салюту или фейерверку, даже на далекой Земле. Хотя кто из нынешних людей по-настоящему помнил это искусство?

Неожиданно прорезался голос в рации, это был Сатклихо, оставшийся на берегу:

– Они почувствовали нас, проверяют… Не понимаю, почему не заметили раньше.

Хорошо, что хоть связь не прервалась и действует куда дальше, чем обычно. До корабля осталось всего-то километров семь-десять, в самый раз для рывка… Нет, далековато. Или ближе все равно не подобраться?

Теперь и Рост почувствовал, что их обнаружили. Это было похоже на пресс, который навалился вдруг на податливую, как глина, растекающуюся массу их, человеческих, антигравов, среди которых уже и построения почти не осталось, – эти пилоты не сумели толком выдержать строй в темноте, да еще когда кто-то из них стал нервничать. Нужно было начинать сражение, чтобы почувствовать боевое напряжение, обрести другое состояние ума, чем в эти томительные и жестокие минуты.

Пресс чужого сознания был способен, пожалуй, даже остановить некоторых, кто был слаб, кто оказался уязвим и поддавался его воздействию, его влиянию. А поддавались, пожалуй, многие, даже некоторые аймихо… Но только не аглоры. Ах, как жалко, что не они сидят сейчас в креслах пилотов…

Вдруг стало легче, даже дыхание вроде бы можно было восстановить, потому что этот луч чуждого, мощного сознания ушел в сторону, может быть, частично рассеявшись на китах, а может, просто проскочив мимо в этом огромном, темном пространстве, по которому они сейчас тащились. Он ушел вниз и вправо, при желании Рост мог бы, кажется, даже увидеть его, как луч прожектора, поймавший в свой круг что-то, находящееся за спинами людей.

– Если они почувствовали нас, то сразу этого не покажут, – сказал Ростик неизвестно кому. – Могут и ловушку устроить, которую мы сразу не раскусим.

– Ты бы что-нибудь приятное рассказал, например анекдот, – отозвался Ким. Неожиданно он стянул шлем и вытер пот на лбу. Оказывается, ментальный пресс давил и на него, хотя, вероятно, Ким не понимал, что вокруг происходит.

Рост на всякий случай оглянулся, не заметили ли пурпурные их экранопланы, которые, перегруженные десантниками, чуть отстали. Смертники, все смертники, решил Рост. И во что мы ввязались? И был ли у нас выбор?

– Удивительно, но кажется, мое предложение обмануть их каким-то кодовым словом, паролем, определяющим приближающиеся к Валламахиси объекты по принципу «свой-чужой», сработало… А я не верил, что это важно.

– И наш страх аймихо пригасили, – почти слово охотливо добавил Ким. – Ну помнишь, как психический шок от Переноса был ослаблен каким-то странным… не знаю, как сказать… Может быть, массажем? – Он уселся поудобнее, подготавливая себя к очень тяжелой работе. – Эти старцы – вообще молодцы, настоящие кудесники.

– Кто приказал ослаблять страх этим твоим… психическим массажем? – спросил Ростик. О том, что та кое возможно, он даже не подозревал.

– Ты и приказал. К тому же это скорее твой массаж, а не мой. – Ким застегнул ремень пилотского кресла, чтобы не вылететь из него в бою.

Ремнями занялись и остальные пилоты, позже всех с этим справилась Лада. Она помалкивала, только, вероятно, думала о них с Кимом, как о законченных идиотах. Тут такое готовится, а эти… командиры, с позволения сказать, дурью измаялись. Но голоса не подавала, как и стрелки в крыльях крейсера, как и остальные ребята на корме и у котлов. Опять же, подумал Ростик, я приказал…

– Чем дольше живу, тем больше удивляюсь, – вывел он умозаключение из последнего сообщения Кима. – Такое в себе открывается… Цинизм, например.

– Это не цинизм, это попытка быть сильнее, чем мы есть, – отозвалась Лада. Оказывается, она их не осуждала.

– А пернатых тоже накачивали как-нибудь? – поинтересовался Ростик.

– Сами полезли, им внушение ни к чему.

– А мы с тобой? – спросил Рост у Кима.

– Мы – на сознательности, кажется. – Ким мог бы на эту тему еще кое-что сообщить, но уже не успел.

На одном из кораблей Валламахиси, вставленном в общую платформу чуть сбоку от центральных, возникла какая-то до изумления знакомая вспышка – это загорелся и уперся в небо луч белого света, такой свет мог давать только прожектор. Он качнулся, словно невесомый столб, и повернулся к летающим китам. Кто-то на кораблях заметил, что за ними таится что-то странное, что-то не замечаемое с кораблей ранее. Но поздно…

Или еще нет? И тогда Рост с этих-то двух, может, чуть больше, километров до ближайшего из сцепленных кораблей, идущих по темному морю, выцелил этот прожектор, почти ослепнув, но, и каким-то образом все-таки не ослепнув до конца, ударил единственным выстрелом. И попал. Очень точно, словно на стрельбище, хотя из-за полотнищ, все еще играющих сполохами, очень трудно было целиться, да и до цели было больше пяти километров, скорее всего – восемь. Это был великолепный выстрел, таким гордился бы и старшина Квадратный. Сражение началось, скрываться было уже невозможно. Теперь Рост палил, не переставая, хотя Ким отчего-то заголосил:

– Ниже китов бери!

Он еще советовал, загоревшись нежданной заботой о летающих гигантах… Хотя и правда, мельком подумал Рост, они союзники, их нужно щадить. Но уже спустя четверть минуты щадить было некого – киты как-то очень разумно ушли вверх, в темное, бездонно огромное небо. Теперь стрелять могли почти все человеческие летуны, подошедшие с этой первой, отчаянной волной атаки, которая не должна была, не имела права захлебнуться.

Ким тоже принялся стрелять как сумасшедший, причем неприцельно, потому что невозможно было стрелять и выдерживать курс, тем более что из-за растянутых над палубами кораблей черных простыней в общем-то было непонятно, куда следует целиться. Краем глаза Рост видел серо-зеленые лучи других выстрелов, ударивших в плавающий город – это вступили в бой другие крейсеры, и не только крейсеры.

Они сделали главное, они отвлекли на себя внимание всех, кто должен был сторожить небо над плавающим городом, а потому три машины камикадзе, которые тащили главное оружие людей, сумели боком-боком проползти еще немного к центру Валламахиси… Вот они уже оказались над платформами, вот кто-то из них стал снижаться…

И тогда откуда-то сбоку и сверху, от незаметного ранее воздушного охранения пурпурных, из тьмы ударил залп. Какое-то время казалось, что с обстрелянным антигравом ничего не происходит, потом его стало кидать в стороны, он даже поднялся повыше, но вдруг загорелся, а потом… Чудовищный взрыв, словно бы атомную бомбу вбухали, накрыл весь мир и кораблики пурпурных… которые разом стали маленькими и беззащитными перед мощью этого взрыва. Классический гриб – смесь выгоревшего воздуха, водяной пыли, обломков и горячего света – взметнулся ввысь. Ударная волна настигла все летающие лодки человечества слишком быстро и слишком беспощадно… Даже крейсер, который вел Ким, закрутило, почти перевернуло… Но за рычагами машины все-таки сидел Ким, и он справился с этим ударом, выровнял крейсер, хотя – Рост это чувствовал совершенно определенно, потому что и сам был в таком состоянии, – почти ослеп, почти потерял способность понимать, – где верх, а где, собственно, находится противник… Да что там противник, непонятно было, где находится море!

– Ким, – заорал Ростик, – сейчас второй ударит!.

Он едва услышал себя, но… Ким уже сам все понимал. Он ловко вильнул, что-то такое сделал, и они оказались в стороне от центра плавающего города… которого с этого края почти не было, потому что чуть ли не с десяток кораблей, составляющих этот город, превратились в мешанину обломков, заливаемых разорванным почти до дна морем. Они разом потеряли способность к управлению, к тому же с них, как кожура с картофелины, счистились надстройки.

Теперь-то они не помешают нам заградительным огнем, решил Ростик. Но ошибся. Навстречу одной из лодочек, как-то очень ненадежно, криво и по совершенно невозможной траектории, выходящей к центру плавучего города, слитно и жестко ударили пушки… Очень точно, слишком слитно!

На этот раз взрыв ударил не разом, а разделился на несколько сильных вспышек, но… все-таки раздельных, которые к тому же произошли слишком далеко от центра острова. Они заставляли ближние корабли приседать в воде, раскачиваться, ломая крепления платформ, местами разваливаться… Но все-таки это был не самый удачный удар, тем более что последний из начиненных взрывчаткой антигравов отбросило в сторону и его заход на главные надстройки острова следовало начинать сначала.

Слух возвращался, потому что Рост расслышал, как Ким орет:

– Первым был Серегин… Ведь говорил же ему, нырять нужно сразу, чтобы они не прицелились!..

– А второй? – спросила Лада, у которой обзор был затруднен и которой все, что происходило впереди, было очень интересно.

– Пурпурный… как мне кажется, – оповестил Ким.

Рост навел свою спарку на главные башни ближайшего корабля противника, пытаясь понять, почему же Серегин не долетел до выбранной цели? Ответов тут могло быть два. Первый, редко управляющий антигравами бывший пилот земного истребителя после попадания в свою машину не сумел довести маневр до конца, потому что считаные сотни метров возможной тут высоты не позволили ему дотянуться до цели… И второе – у него отказал запал бомбы, и Серегин что-то сделал с котлом, чтобы его взрыв заставил сдетонировать основной заряд.

В любом случае он погиб как герой, и никто не имел права на другое мнение.

Общая связка кораблей противника была теперь расколота. И они отстреливались не так активно, как вначале. Поэтому третья лодка, освещенная теперь от носа до кормы, подошла к самому что ни на есть центру всего плавающего острова, угнездилась рядышком с высокими, чуть не в пятьдесят метров, надстройками, застыла на месте…

– Ким, сейчас рванет!

И лодочка рванула, но мгновением ранее Ким сумел поставить свой крейсер боком к этому взрыву, уж непонятно, сам ли он до этого додумался или услышал, что ему скомандовал Рост.

Этот взрыв они перенесли легче. Вероятно, сказался маневр Кима, или теперь они подготовились к тому, что должно было произойти… Но Рост ни на миг не терял зрение и слух. И уже спрашивал:

– Цыган?!

– Кто же еще у нас… такой хладнокровный?

Этот третий взрыв разметал центральные корабли Валламахиси и превратил их в полыхающие костры. Теперь, казалось, само море восстало против них, два судна тонули, заставляя крениться соседние корабли, утаскивая их под воду и словно бы поднимая… Потому что из-за огня, освещающего все вокруг, стало видно, насколько они высоки, как возносятся над волнами.

Внезапно крейсер Кима, отделившийся от остальных, оказался над кораблем пурпурных без черного навеса, вся палуба которого, от носа до кормы, была заставлена черными треугольниками. Их было очень много, более полусотни. Если эта силища поднимется в воздух, решил Ростик, сопротивляться будет невозможно, останется только сдаться.

И тотчас Ким приспустился к этой заставленной черными треугольными тенями палубе, а потом последовал его жесткий приказ:

– Бросай!

Рост приник к одной из смотровых щелей и увидел… Из их летающего треугольника стали выливаться слабые после предыдущих взрывов сверкающие капли… Это были химические бомбы Бабурина. Их было довольно много, и падали они до тех пор, пока Ким опять не заорал:

– Да хватит уже!.. У нас же и другие цели имеются.

Невероятным образом, чуть не выбросив Ростика через прицельные окна наружу, он крутанул крейсер на месте, и стало ясно, что по ним стреляют. Если бы Ким не обманул противника, возможно, их тут бы и прикончили.

– Не успели, гады, – отозвалась Лада. – Теперь…

И захлебнулась: ее грудь была в крови, она вывалилась бы из кресла, если бы не ремень, перетягивающий ее поперек живота.

– Заменить! – скомандовал Ким.

– Не надо… Я в порядке, – отозвалась слабеньким, совершенно девчоночьим голоском Лада, цепляясь окровавленными ладонями за рычаги. – Это ожог.

Это был не ожог, Рост хорошо видел, что кровавая пена пузырилась на ее восковых губах. Заряжающий его пушки, о котором Ким еще перед вылетом говорил Ростику, что он может быть вторым пилотом, тут же выволок Ладу из кресла и уселся на ее место, даже перевязаться она должна была сама. Рост остался в башенке один.

– Сейчас они узнают! – кричал Ким.

Когда Рост не очень скоро, из-за боли в груди и в пояснице от того, что он действительно здорово треснулся о поворотные рукояти башни, сумел снова обосноваться в кресле стрелка, они шли уже под навесом из черной ткани, обрывками свисающим с высоких, металлических ферм, устроенных на каждом из этих кораблей.

Тут от палубы поднимались, словно невиданные деревья, сложные надстройки, с непонятными чужому глазу выступами, и квадратными, ярко освещенными окнами. По палубе, ничего не соображая, бегали почти человеческие фигурки, слабые и испуганные тем, что на них вот так жестоко и эффективно напал кто-то другой, безжалостный и сильный…

Пушек среди этих выступов было немного, но они все-таки были, и некоторые из них, заметив явно чужой треугольник, принялись стрелять. Собственно, они палили, не переставая. Как и пушки, их крейсера поливали огнем все вокруг, стараясь нанести как можно больше повреждений, посеять панику…

И вдруг они напоролись на настоящую батарею из некрупных, но очень уж многочисленных пушек. И сознание Ростика раздвоилось… Он почему-то представил, как эти пушки полыхают лучами в лицо Кима, который в своем шлеме, ощерившись, пробует подавить их своим реденьким, хотя и беспрерывным огнем…

А еще, как бы со стороны увидел себя самого, палящего, как и остальные, ругающегося сквозь зубы, потому что не может быстрее вставлять в казенник новые обоймы…

Но сражаться десятком орудий против противника, превосходящего их по огневой мощи раз в двадцать, было невозможно… Поэтому, прежде чем их серьезно потрепали, Ким бросил треугольный крейсер человечества вертикально вверх…

Он прошиб черный навес над ними. И огонь снизу стих. Ким оказался даже настолько умелым пилотом, что еще раньше как-то развернул свой крейсер, чтобы уйти из зоны обстрела самым эффективным образом… Подробностей Ростик не понял, но теперь у них возникла небольшая передышка, чтобы вытереть пот… Хотя, возможно, и дольше – чтобы оглядеться. Это было очень здорово, почти нереально по меркам этого боя. Если бы Рост мог, он прямо тут же вручил бы Киму орден, хотя понимал – орденами, если они уцелеют еще с полчаса, тут не обойтись. Нужно было что-то большее, например, все-таки победа.

Глава 35

Плохо, подумал Ростик: или я паникую, или… всего, что происходит вокруг, слишком много, сознание не успевает обработать то, что видят глаза. Но теперь он мог и поразмыслить. Рост заорал, да так, что даже сам испугался, потому что на миг вокруг стало неестественно тихо:

– Ким, притормози!

– Ты чего орешь? И как я тебе приторможу, это же не трактор.

Но черный крейсер вполне послушно, опустив нос, притормозил, даже стал как-то озираться, покачиваясь из стороны в сторону. Росту было не до споров, его послушали, и на том спасибо.

Ближе к центру, где горели надстройки главных кораблей пурпурных, было тихо, только пламя освещало серый свод неба. На фоне этого неестественно оранжевого пламени темной, угрожающей и в то же время непонятной каплей застыл крейсер Евы, она тоже не торопилась, выбирая себе достойную цель, либо занималась каким-то другим делом. Ох, переаккуратничает она, решил Ростик, этих девиц вообще не следовало бы пускать в крутые бои, им все нужно, как в рукоделии, сделать оч-чень правильно.

Краешком своего внимания он понял, что потерял четвертый крейсер, и стало ясно, что теперь не найдет его уже никогда. В той стороне, где должен был находиться Антон, все было как раз наоборот, совершенно неправильно. Антон вертелся волчком над почти целенькими кораблями противника, стрелял так, что его антиграв казался каким-то сгустком огня, но становилось ясно, что долго он не продержится, должен будет выйти из боя хотя бы на полминуты…

Над плавающим островом уже кружила почти беззащитная армада обычных антигравов с десантом на борту. Кстати, они разошлись в разные стороны, разваливая свое построение, то есть удар у них получался неконцентрированным, размазанным, слишком широким по фронту. Это следовало исправлять.

И вдруг Ростик, опять же совершенно невнятной частью своего сознания, понял, что делает Антон, – он напоролся на второй аэродром лодок пурпурных, уже не крейсеров, но от этого не менее опасных своей численностью… И в одиночку пытался их прижать, все разом, чтобы они не взлетели либо взлетели хотя бы на мгновение позднее, пока десант тащится к острову

– Ким… К Антону – снова возопил Ростик и тут же получил почти спокойный ответ:

– Понимаю и одобряю.

Оказывается, он не только думал заодно с Ростиком, но и одобрял его, скажите, пожалуйста, какой разумный… И тогда Рост понял, что это не заслуга пилота, это он – Рост, посылает ему какие-то сигналы, сходные с внушением, какое использовали аймихо, когда учили его Единому языку… И не только с Кимом он проворачивал такую штуку, но, пожалуй, со всем крейсером! Жаль, нельзя было накрыть полем своего влияния все их силы, десятки лодочек, отряд десантников на экранопланах, викрамов в воде…

Когда Рост снова осмотрелся – сосредоточиваясь, он начинал почему-то хуже видеть, – ситуация изменилась кардинально. Да, они были ближе к той области, где находился Антон… Но его машины в воздухе уже не было. Рост прилип к смотровым щелям, пытаясь его найти, еще не веря тому, что подсказывало ему хваленое всеведение. И лишь позже всех, когда уже и кормовым стрелкам стало все понятно, он догадался…

Треугольник Антона горел в середине летного поля пурпурных, среди вражеских антигравов, выбрасывая вокруг струи темного, очень опасного даже на вид дыма. Почему-то он горел не костром, а именно жгутами дыма, в которых лишь иногда мелькало пламя. Ким что-то сказал, но Рост понял это, уже напрягая память, его внимание сейчас никуда не годилось…

– Его топливо горит!

– Нет, – словно деревянными губами произнес Ростик, – это не пламя так… выстреливает. Это взрываются его бомбы с… отравой. – И тотчас он заторопился, чтобы успеть сказать то, что должен был знать Ким, все, кто его слышал. – Впредь нужно делать не отравленные бомбы, нужно сжигать куски «алмазных звезд», которые в них находятся. Это дает и область поражения куда больше и действует сразу же… Получается хуже иприта.

Действительно, те пилоты пурпурных, которые все-таки оправились от неожиданного налета и предыдуших взрывов, бежали к своим машинам, но, попадая в самые слабые облачка дыма, разносимого по палубе от крейсера Антона, тут же падали и замирали. Если бы «бабуринки» работали в обычном режиме, то пилоты пурпурных способны были бы действовать еще несколько минут, может быть до четверти часа. А те, что оказались на краю летного поля, вообще остались бы живы…

Но машина Антона горела и создавала немыслимую концентрацию отравляющего вещества, и ни к одной из летающих лодок без противогаза подойти было невозможно.

– Черт, – выругался Ким, – как мы раньше не до гадались… Рост, как ты не догадался?!

Ким был прав, Ростику следовало догадаться об этом. Это позволило бы создавать паукам непроходимые барьеры еще на марше, может быть, избежать сражения у отравленного вала, спасти умных, веселых и очень умелых людей… Да и не людей тоже. Но они это поняли только сейчас.

– Ким, уходим отсюда. Этот сектор Антон заткнул плотно… насовсем.

Ким развернул свой крейсер почти на месте, едва не влетев в то облако отравленного дыма, которое поднималось вверх, все-таки дым всегда поднимается вверх, даже если продолжающееся движение кораблей и разносит его на большую площадь, чем над сушей… Дело еще в том, что тут воздух очень влажный, снова понял Рост, туман не дает отраве сразу рассеиваться, удерживает ее у кораблей, как раз там, где находились пурпурные летуны. Все было за людей, на их стороне, но… и Антона было жалко. Правда, для этого уже не оставалось времени, следовало воевать дальше. Отпеть его можно будет и потом, если они останутся живы.

– Ким, пройдемся над самым морем, под платформами острова.

Ким понял, зачем-то мотнул головой, должно быть, стряхивал слезы. Оказывается, он становился сентиментальным или больше Роста любил Антона, или, вообще, напряжение этого сражения оказалось сильнее, чем он мог выдержать. Но действовал он толково, как всегда. Решительно дошел до края платформ, странно задергал рычагами, и их крейсер как-то разом провалился вниз, оказавшись в считаных метрах над морем, так что вода образовала воронку, которую они выбили в черной поверхности своими антигравитационными блинами. И тотчас Рост на фоне этих более светлых, почти фосфоресцирующих бурунов увидел то, чего больше всего боялся увидеть…

Темные, плотные, как рыбьи косяки, потоки… да, все-таки викрамов, очень мрачных, раза в три более крупных, чем те рыболюди, к которым они привыкли. Они готовились атаковать приближающихся к кораблям викрамов, которые считались союзниками людей, и Фоп-фолла. Их было так много, что вода почти кипела от их тел, они даже образовывали темные пятна в десятки метров шириной… Они вышли из каких-то устройств, сделанных в кораблях пурпурных ниже ватерлинии, где и обитали в обычной своей жизни. Справиться с ними рыболюди из залива не смогли бы ни за что на свете, слишком океанических викрамов было много, слишком они были сильны, слишком хорошо умели отражать как раз такие нападения на корабли их пурпурных хозяев.

– Ким, пройдем над викрамами. – И почти сразу же вопрос:

– Сколько у нас еще «бабуринок»?

– Откуда же я знаю? – дернулся Ким.

– Две, – пришел ответ из глубины крейсера, кажется, это кто-то из ребят, работающих на котлах и исполняющих функции бомбометателей.

– Значит, сбрасываем их в море, – начал распоряжаться Ростик, – потом отходим, но недалеко… Зависаем и расстреливаем из пушек.

– Как же мы успеем? – растерянно спросил бывший заряжающий, сменивший Ладу, ему, как второму пилоту крейсера, следовало все понимать.

– Они же плавать будут, – ответила Лада, она перевязалась, и хотя ее покачивало и садиться за рычаги не следовало, наблюдать за сражением она не перестала. – Я сама их расстреляю. Только… Рост, мы своих-то викрамов не потравим?

Ого, она еще и распоряжается! Молодец, мрачно решил Ростик.

– Корабли еще двигаются, выйдут в чистую воду. А вот эти… не успеют, – буркнул Ким. – Только дайте мне еще немного вперед уйти, чтобы упредить их стаю.

– Не надо вперед, лучше зайди влево километра на три… Там их больше всего, – объяснил Рост.

И почти тотчас получил ментальное одобрение от Кима за то, что при помощи своих странных способностей точно ориентировался в происходящем, не выключался и подсказывал сделать то, чего не додумался бы никто другой.

Они вышли вперед по курсу Валламахиси, почти торжественно проплывая между высокими, до двадцати метров, а то и выше, бортами кораблей пурпурных, из которых состоял весь плавающий остров. Как ни странно, света тут хватало, потому что из многочисленных иллюминаторов выбивались вполне забытые, но и такие знакомые, потоки электрического света, почти человеческого по спектру… А вверху соединяющие платформы отзывались, словно поверхность гигантского гонга, гулкими переливами. Их крейсер оказался словно бы в огромном полутемном зале, созданном из металла и набитом враждебными существами, викрамами, светом и энергией, несущей эти громадины к Боловскому берегу.

– Тут, – скомандовал Рост.

Почти тотчас каким-то невероятным образом, словно из катапульты, две поблескивающие колбы разлетелись в разные стороны: одна – назад, против хода кораблей, другая – строго в бок. Шарики падали так недолго, что Ростик не успел и мигнуть. Потом они гулко плюхнулись в воду и закачались на поднятых их крейсером волнах. Их было очень хорошо видно на темном фоне, в расходящейся фосфоресцирующей пене. Из-под днища их гравилета ударили ружья, один шар сразу разлетелся на осколки, но тот, что упал сзади, заплясал между поднятыми попаданиями серо-зеленых, более ярких, чем при свете дня, шнуров ионизированного воздуха. Лада на кого-то досадливо зашипела, должно быть, переместилась на более удачную позицию. Потом и второй шар раскололся, и тогда Ким, которому тут же доложили о попадании, наддал ходу. Они чуть поднялись, развернулись и понеслись к плавающему острову, освещенному иллюминаторами и прожекторами, как-то очень дружно светившими с этой стороны.

Почти тотчас в них ударили выстрелы со всех сторон, с ужасающей плотностью.

– Откуда у них тут пушки? – заголосил второй пилот, бывший заряжающий Ростика.

– От враждебных викрамов нужно же как-то отбиваться, – отозвалась Лада.

– Ерунда, – одновременно с ней выкрикнул Ким почти веселым голосом, – палят из малых калибров, чтобы борта соседних кораблей не повредить…

Действительно, пурпурные стреляли из самых маленьких калибров, редко когда из десятого, а то все больше из пятерок и даже троек… Опасности это почти не представляло, хотя, оглядываясь и с остервенением стреляя, Рост видел, как некоторые выстрелы сливались, и тогда попадания в борта соседних кораблей были довольно ощутимыми. Их крейсер, к счастью, эти слившиеся выстрелы миновал, зато одиночные то и дело встряхивали антиграв, но броня еще держала. Только бы пожара не случилось, мельком подумал Рост.

Но пожара не возникло, хотя трое из стрелков оказались ранены, к счастью, по касательной, как бодро доложили с разных концов крейсера возбужденные голоса, иногда даже не по очереди, а хором. Рост поморщился, нужно было вводить среди летунов дисциплину, но это были не очень-то обстрелянные ребята, поэтому замечания он делать не решался. К тому же это забота Кима.

Внезапно один из вспомогательных пилотов, сидящих сбоку, дождавшись, когда Ким закончит отдавать раненым распоряжения перевязаться и снова становиться к пушкам, неуверенно протянул:

– А вы заметили, что остров поворачивается на месте?

– Не на месте еще, все-таки ход у них пока имеется, – тут же отозвалась Лада, она уже немного пришла в себя после ранения и даже прибилась к пилотским креслам, чтобы видеть происходящее с наиболее при вычной позиции.

– Это наши викрамы набрасывают на их винты сети… – пояснил Ким. Он-то, конечно, все понимал раньше всех, не считая Ростика. Он даже чуть повернулся назад и, как оказалось, вовлекал Роста в разговор:

– Помнишь, как-то раз они и нашу подводную лодку поймали?

– Это было давно, – ответил Рост так резко, что все тут же угомонились с бессмысленными разговорами.

Замечание Кима о винтах кораблей острова было правильным. Некоторые корабли пурпурных, составляющие Валламахиси, еще пытались маневрировать, но у них не очень получалось. Поэтому в разных частях их построение стало ломаться, да так, что сама платформа иногда корежилась, а крепления разрывались.

Собственно, Валламахиси уже вполне заметно разламывался на три части, на три более мелких острова. Один, почти вполовину из шестидесяти с чем-то кораблей, двигался в правильном для пурпурных направлении, хотя определенно пытался сдвинуться дальше в море. Вторая часть, с летунами и какими-то очень высокими трубами, похожими на заводские, отстала, определенно она теряла управление. Третья часть, с полтора десятка кораблей, еще продолжала движение, но ее тормозило почти такое же количество кораблей, которые уже не вкладывали энергии в движение вперед, они загребали воду чуть не бортами, и это разворачивало общую конструкцию на месте. Рост посмотрел на Ладу.

– Доставай рацию, – приказал он излишне резко. Девушка кивнула, и рация на длинном шнуре от антенны оказалась на коленях Ростика, прежде чем он успел бы зарядить свои пушки. Ручку она принялась накручивать так рьяно, что пришлось ее остановить.

– Хватит уже. – Рост не стал натягивать на голову наушники, просто поднес к губам микрофон – Всем, кто меня слышит. Атакуем вывалившуюся вперед группу кораблей… Десант, атакуем передних, передать по цепи, если есть связь, повторяю…

– Дай, я повторю, – сказала Лада и отобрала у Ростика микрофон. Она была права, время командира следовало экономить как только возможно.

Рост стал выискивать глазами подходящих десантников, как летунов, так и на экранопланах.

– Ого, – пробормотал Ким, – а наши-то еще на подходе! Ну, летуны… им только в мешках бегать.

Почему десанту в медленных, куда более тяжело груженных машинах следовало бегать в мешках, Рост не понял. Должно быть, Киму казалось, что это сражение длится уже очень долго, хотя прошло не более десяти минут, в крайнем случае четверть часа, для подлетающих – не так уж и много. Рост скомандовал:

– Ладно, Ким, выбрасывай меня с невидимками туда, где должны быть десантники1

– Нет уж, подождем немного, – решил Ким и действительно прошелся над выбранными Ростом кораблями, поливая их огнем своих пушек, пытаясь поддерживать первых десантников, которые еще только готовились вступить в сражение.

Рост не спорил, каким-то образом он снова попал в один из тех временных провалов, когда не очень хорошо ориентировался, поэтому просто стрелял, хотя Лада уже подталкивала его кулаком, намереваясь занять его место. А потом стало видно, как к краю Валламахиси из темноты вынырнули ребята на экранопланах.

Бой на этой части верхней платформы кипел уже в нескольких точках. И во всех из них, кроме одной, люди казались слабыми, раздробленными, уязвимыми. Поэтому Рост скомандовал:

– Ким, высади меня у борта… Вон к той группе, там дисциплина чувствуется. И удобнее будет отцеплять корабли.

– Понял, поддержу с воздуха, – отозвался Ким.

Крейсер завис на пару секунд чуть в стороне от какого-то странного образования, возникшего на палубе одного из кораблей, которое скорее всего следовало бы назвать круговой обороной людей против пехоты пурпурных. Но и губисков тут было еще немного, огонь у них был неправильным, плохо организованным, так что среди всех этих надстроек и конструкций даже не очень большая группа людей защищалась вполне уверенно.

Тем более что через борт то и дело группами по семь-десять человек прибывало подкрепление. Они взбирались на борт по вывешенным сетям из толстых, прочно скрученных веревок. Рост не удивился бы, узнав, что сплести такие сети приказал тоже он, чтобы десант не задержался перед высокими бортами чужих кораблей… Рост выскользнул через бомболюк, плюхнулся на ноги, перекатился к ближайшему укрытию, пробуя не попасть под блины крейсера, что было довольно просто, потому что в корме треугольника они были расставлены чуть не на двадцать метров. Крейсер юлил, но высоко не поднимался, висел под огнем, практически на одном месте.

Сразу же стало понятно, почему дисциплины среди этих ребят было больше, чем в других группах, – Роста встретил Квадратный. В полных доспехах, но с откинутым забралом, чтобы следить за огнем противника со всех сторон, улыбающийся, словно он гулял на вечеринке, а не дрался на палубе вражеского плавающего острова.

Посмотрев на эту улыбку, на серый цвет лица и дыры в доспехах, через которые выступали пятна яркой даже в этом свете человеческой крови, Рост сказал ему, чуть ли не обвиняя:

– Ты ранен!

– А целых тут почти не осталось… Зато наши прибывают!

– Я заметил, – буркнул Рост все еще недовольно, хотя и понятно было, что он разозлился на старшину, потому что от его боеспособности очень многое зависело.

Они угнездились за трубой вентилятора, обеспечивающей подачу воздуха под палубу, спина к спине, и начали отстреливаться. Впрочем, не очень активно, им нужно было организовывать бой, а не принимать в нем участие.

– Тебе вообще не следовало высаживаться, – прокричал Квадратный сзади. – Кто будет следующую войну придумывать?

– Найдется кому.

Тогда Квадратный обернулся и проорал так, что даже пальба на миг притихла… А может, ребята действительно чуть сбавили темп, чтобы понять, не приказ ли выкрикивает командир.

– Ким, не спи, давай в воздух! – Потом он почти удовлетворенно добавил, уже потише:

– Все правильно, Рост… Здесь мы больше всего сумеем сделать.

И, пригибаясь, что в доспехах было довольно мудрено, понесся куда-то вбок, чтобы принять командование над застрявшей группой десантников, которые никак не решались выйти из-за довольно высокой надстройки.

Ким наконец-то дернул черный треугольник вверх. Рост стоял все-таки слишком близко от него, поэтому его накрыла волна, идущая от антиграва, забилось давление крови в ушах, ружье показалось очень тяжелым… Но он не упал, откуда-то возникла сильная и надежная опора – это алгор, оказавшийся рядом, поддержал его.

А потом на Едином прозвучал вопрос, заданный очень спокойным, даже немного рассеянным тоном, словно их и не выцеливали десятки ружей губисков:

– Что делаем, командир?

– Отцепляем штук пять-шесть корабликов. Еще бы хорошо узнать у Квадратного, где находятся взрывпакеты?.. Чтобы разрушать узлы их сцепления.

– Зачем нам взрывпакеты? – переспросил невидимка, кажется, это была Сурда’нит-во. – Там отстегнуться – пару движений сделать, и надежнее, чем взрывать.

– Тоже правильно, – согласился Рост, удивляясь двум вещам одновременно: что ему подсунули беременную женщину для поддержки и что он не додумался соорудить макеты этих креплений, чтобы потренировать ребят, которым предстояло их расстегивать… – Тогда так, ты держись поблизости, научишь нас этому, а я… соберу ребят, которых поведу вдоль выбранных кораблей.

– Разумно, – согласилась аглорша, несомненно, это была Сурданитка.

Еще бы только найти тех, кто поймет его, не растеряется от такого малопонятного дела под огнем неприятеля и кто окажется достаточно разумным, чтобы осознать, – эти корабли могут оказаться важнейшим их трофеем, который остановит возможные войны с пурпурными в будущем… Потому что, имея их, – люди почти сравняются с губисками.

Очень бы хотелось добиться такого успеха. Вот только сумеют ли они, успеют ли, удастся ли такое совершить?.. Но раздумывать было некогда, следовало пытаться. А уж как там все получится – не его забота… Вернее, была его, пока он умел каким-то неведомым образом влиять на будущее. А теперь… Жаль, он не выстроил собственное будущее, чтобы остаться живым.

– Ну, – проговорил он внезапно осипшим голосом, – начали, что ли?

– Начали, – согласилась Сурда’нит-во, стреляя с той стороны вентилятора, где недавно стоял Квадратный. У нее-то никаких сомнений не было, она просто не знала – что значит бояться смерти, ее этому не учили. Возможно, в этом и заключался сейчас главный шанс человечества на успех.

Глава 36

И тут же, словно бы подслушав разговор Роста с аглоршей, пурпурные рванули в атаку, пробуя сбросить людей в море или добить тех, кто не захочет отступать. Рост почти сразу же понял, что это была их ошибка. Потому что у людей были невидимки, с их великолепным умением вести ближний бой…

Хорошо бы, правда, знать, сколько их тут, подумал Рост, не могли же они оставить Сурду без поддержки? Кстати, наконец-то он сообразил, почему Ким не улетел сразу же, как выбросил Роста на палубу выбранного корабля, он обеспечивал высадку тех, кого не мог видеть… Определенно Рост очень плохо ориентировался, если забыл об этом факторе.

Зато пурпурные напоролись изрядно… Они как-то очень резко накатили, правда, теряя чуть не треть своих солдат в первых рядах, но все равно – уверенно и жестко. С каждым шагом вперед пурпурные, казалось, освобождали место для новых атакующих, которые возникали из скрытых переходов, из-за надстроек, из теней, которых при всей освещенности Валламахиси оставалось довольно много…

Они подошли очень близко, шагов до десяти, когда стало казаться, еще немного, и они затопчут людей, просто выдавят их, как поршень… И вдруг все изменилось. Они откатились, потому что их, словно огромной косой, опрокидывали и убивали пять мечей, возникающих из ниоткуда, которых даже не очень хорошо было видно, – с такой скоростью они летали в воздухе, не останавливаясь на слабеньких защитных пластинах губисков.

Тогда пурпурные дрогнули. Тем более что сбоку Квадратный ударил командой стрелков в сорок, не больше, но и этого оказалось достаточно – пурпурные побежали назад, уже не пытаясь сопротивляться, падая и погибая от все тех же клинков… в сторону которых никто из людей, повинуясь приказу, не пытался стрелять, чтобы не задеть невидимок.

Рост тоже побежал вперед, пробуя высчитать момент, когда следовало начинать отрывать корабли противника. Но очень много понять не получилось, потому что бой стал втягиваться вниз, под палубу, и люди остались наверху почти хозяевами положения.

Надстроек на кораблях было много, в них было непросто разобраться, но вдоль линии сцепления шестиугольных платформ проходила относительно свободная полоса шириной метров сорок, это было очень хорошо – помогало не запутаться. К ближайшим из защелок Рост с десятком увязавшихся за ним стрелков подоспел, когда там еще не всех пурпурных выбили, они засели на другом корабле и пытались придавить людей не очень плотной пальбой.

Рост присел за какую-то загородку, сделанную из трехмиллиметровой стали, чтобы стрелки его не задели, и попробовал снова размышлять. Корабли были выстроены здесь довольно правильным углом, если не вдаваться в лабиринт всех этих переходов, то ближайшими к ним были как раз четыре… нет, пять, нет, при некоторой помощи невидимок можно было отбить даже шесть кораблей. Четыре, сцепленные ромбом, и два – чуть в глубину. Но требовалась помощь аглоров. Рост оглянулся. Ребята, собравшиеся рядом, послушно ждали, поливая противника огнем, в котором было бы больше толку, если бы кто-нибудь из них умел стрелять.

– Сурда, – спросил Ростик на Едином, – ты еще здесь?

– Пожалуй, да… – последовал странный ответ.

Рост сначала не очень понял его, и лишь потом догадался, что аглорша хотела сказать, – она бы с радостью побежала кончать пурпурных вниз, под палубу, но что-то ее не пускало, может быть, приказ Ихи-вара или Бастена.

– Тогда мы пробиваемся на следующие два корабля и начинаем их отстегивать.

Теперь ребята слушали его внимательнее, а он приказал, чтобы кто-то нашел Квадратного и объяснил ему, что они пытаются оторвать от основного куска шесть кораблей, что он должен поддерживать группу, командование над которой Рост берет на себя. Еще троих он послал найти ребят со взрывпакетами, но остальным строго приказал выучить, как вручную отстегиваются крепления и показать это остальным… Он-то отлично понимал: раз приказ взрывать эти петли отдан до боя, то изменить уже ничего не удастся, кто-то обязательно попробует их взрывать, и хорошо бы, чтобы у них получалось…

Потом сбоку ударили ружья отряда Квадратного, как в каждом малоорганизованном бою, к нему прибились какие-то заплутавшие ребята – то ли из десанта с экранопланов, то ли еще откуда-то. Теперь он мог распоряжаться, пожалуй, почти сотней десантников. К тому же все ощутимей сзади подходили люди, прибывшие по морю… Хотя и жалко было, что те, кто прилетел сюда на птицах с бегимлеси, куда-то подевались.

Внезапно откуда-то снизу ударил взрыв, как раз на одном из кораблей, которые легче всего можно было бы захватить. А потом стало твориться что-то дикое – откуда-то послышался совершенно невероятный, на пределе слуха визг, скрежет, какие-то взрывы послабее. Но и они заставляли корпус корабля биться, словно в приступе падучей. От этого биения дрожали даже корпуса соседних кораблей… Рост понял, что это было, довольно быстро. Викрамы, добравшись, наконец, до противника и сумев отбиться от океанических рыбо-людей, поставили один из своих подводных зарядов под днище корабля, взорвали его и выбили главный маховик, с помощью которого эти корабли запасали энергию, когда светило солнце. Огромная, в десятки тонн махина, раскрученная до тысяч оборотов в минуту, сорвалась со своего фундамента и пошла крушить все вокруг, уничтожая внутренности корабля не хуже мощной бомбы.

Вот тогда-то Рост понял, что нужно делать. Он даже не сомневался, что сумеет это сделать… Он сел на палубу, вытянул поудобнее ноги в доспехах, закрыл глаза, сосредоточился и… стал обращаться к викрамам напрямую, словно бы вбирая их в свое сознание. Он объяснял, что люди будут отцеплять шесть кораблей, и просил их не взрывать… Если можно, взрывать соседние или даже через ряд, чтобы не повредить отобранные. Сейчас это было очень важно.

– Ты чего тут сидишь? Ранен? – спросил сверху очень решительный голос – это был Квадратный, который «заскочил» посоветоваться.

Рост закончил свою медитацию и уже на исходе ее понял, что викрамы его просьбу не очень-то усвоили, но Фоп-фалла все понял очень хорошо, а так как его ментальные способности превосходили Ростиковы на порядки, то он и викрамов обещал оповестить о действиях людей. Это было очень кстати. Лишь тогда Ростик открыл глаза, посмотрел на старшину, который в своих доспехах возвышался над ним и стрелял куда-то вверх, почти не прячась за укрытием.

– Я в норме, – отозвался Рост и поднялся. Крови на доспехах старшины стало еще больше, но он пока был активен и отходить в тыл не собирался.

Они так давно вместе воевали, что Квадратный уже догадался, как Рост пытался защитить от атаки викрамов шесть кораблей, намеченных для захвата, и по ходу предложил, раз один из них поврежден, отбить другой, но тут же согласился, когда Рост авторитетно подтвердил, что отбить седьмое судно пурпурных они не сумеют – слишком людей мало и слишком хорошо уже стали защищаться губиски.

– Ладно, тебе виднее, ты на связи с самими старцами, наверное, – отозвался Квадратный и убежал отдавать необходимые распоряжения, чтобы бой принял более разумный и выгодный для людей характер.

Рост после своего транса приходил в себя несколько минут и не мог толком включиться в сражение. Единственное, что он ощущал, – запах, который отдавал чем-то химическим и очень ядовитым. Определенно это был дым сгоревшей «алмазной звезды», который доходил и сюда, за много километров от отравленных областей Валламахиси.

Но едва оклемавшись, Рост побежал вперед, кстати, довольно неразумно оторвавшись от своих, потому что еще плохо соображал и запросто мог напороться на какой-нибудь из отрядов пурпурных. Но все обошлось. Исправившись, он все-таки выскочил на расчищенную полосу, здесь было уже чуть не две сотни людей, которые отбивались от атак губисков и попутно отстегивали эти самые платформы от соседних кораблей. Обстановка была почти спокойной.

Но где-то неподалеку, хотя и в стороне кипел более тяжелый бой, там умирали пурпурные, на которых со всей своей космической яростью навалились аглоры… Кажется, их было теперь четверо, но Рост был уверен, что где-то неподалеку воюет и Сурда, приглядывая за ним вполглаза… Она не могла не выполнить полученный приказ.

Почувствовав себя уверенней, словно он стал неуязвимым, Рост поднялся во весь рост и побежал к своим, чтобы понять, как они разбирают застежки между платформами, насколько толково отвечают на огонь пехоты пурпурных с соседних кораблей. И тогда он вдруг получил первое за это сражение ранение, довольно неприятное, потому что в ногу. Но выстрел, кажется, из довольно крупного калибра, прошел все-таки по касательной, и Рост смог подняться. Что в доспехах было скверного, так это то, что трудно было сразу перевязаться. Но Рост вспомнил Квадратного и поковылял дальше, ругаясь сквозь зубы от боли и злости, что теперь не сможет передвигаться с достаточной скоростью.

Неожиданно около него оказалась Сонечка Пушкарева, она держала в руках еще дымящееся, раскаленное ружье и скороговоркой докладывала:

– Наши внизу сказали, что эти корабли – самое ценное, что тут есть… В них устроены заводы по производству антигравов, склады и оружейные мастерские.

– Ферм по производству их пищи нет? – довольно глуповато спросил Ростик… И лишь после этого понял, что Сонечка не понимает, о чем он говорит. Да и не нужны людям фермы пурпурных, для фермерства они используют землю. Интересно, почему он так спросил?..

Сонечка посмотрела на него, как на чокнутого, и принялась палить в кого-то на соседнем корабле не очень умело, но с энтузиазмом.

Снова ударили взрывы, и уже понятная Ростику дрожь пробила всю палубу пока не отделенных от основного острова кораблей. Но теперь это погибали корабли, от которых Ростик сумел отказаться.

Над головами их команды пронесся на бреющем чей-то крейсер, поливая огнем, к сожалению, не соседние корабли, а те, которые люди пытались захватить. Это навело Ростика на новую мысль. Он догнал, наконец, Квадратного, который со своими ребятами теснил пехоту пурпурных, создавших у креплений платформ подобие оборонительного рубежа.

– Квадратный, – заорал Ростик, перекрикивая пальбу, – двадцать человек – на командный мостик! Он где-то сбоку, – он махнул рукой в ту сторону, куда стрелял антиграв, – там нужно помочь!

Команда чуть не в полдесятка ребят тут же сорвалась с места и бросилась в указанном направлении. А ведь неплохо мы тут воюем, решил Рост, вполне уверенно, и кажется… даже успешно. Квадратный внезапно оказался рядом, завалил Ростика на палубу, потому что огонь спереди был очень плотным, можно было и на выстрел нарваться, мельком осмотрел ногу Ростика, хмыкнул, но ничего не сказал по этому поводу. Зато сказал другое:

– Ты бы направил туда прозрачного… Вьется тут где-то один.

– Ты вот что, – не стал его слушать Рост, – может, я не сумею передать… Как только мы отцепимся от основной платформы, нужно, чтобы кто-то приказал сразу отходить к Одессе, не пытаться подхватить всех тех, кто тут останется… Промедлит или не сумеет перебраться на наши корабли.

– Наши корабли – это звучит здорово, – рыкнул Квадратный. – А я уж подумал…

Что он подумал, осталось неизвестным, потому что старшина уже вскочил на ноги и бросился командовать дальше. Рост так быстро среагировать не сумел.

Зато увидел, куда двинулся Квадратный. Из соседних кораблей почти не скрываясь, почти рядами прямо перед людьми вываливался большой отряд губисков, более двух тысяч… Это Рост понял по тому же своему всезнанию, которое не отпускало его на протяжении боя.

Это была уже серьезная помеха, а аглоры оказались где-то в стороне, и как они так сплоховали?.. Да и Квадратный, как остолоп, полез было вперед, чуть не контратаку устроил на этих свеженьких пурпурных. Вместо обороны, чтобы продержаться подольше…

Но Ростик тут же понял, что ошибся. Потому что аглоры никуда не девались, они вклинились в этот отряд, да так, что все прежние их подвиги и сражение у отравленного вала с пауками, кажется, должны были померкнуть перед этим ударом. Рост даже заподозрил, что невидимки специально устроили тут для губисков ловушку, западню, выманив их главные силы на эту вот роту Квадратного… Который все понял и рванул вперед, чтобы быть к прозрачным поближе, чтобы не помешать им неуверенным огнем издалека, а добиться плотного и уверенного взаимодействия. Все-таки, решил Рост, он молодец, в тактике ему среди людей нет равных, может только Антон… И тогда он вспомнил, как горел Антонов крейсер на аэродромной палубе Валламахиси, и стиснул зубы.

Пальба с обеих сторон стала очень плотной. Губиски падали рядами, хотя и люди в этом почти дуэльном построении таяли, словно снег на июльском солнце. Но губиски, пусть их было намного больше, да и позиция у них была получше, первыми не выдерживали, некоторые из них попытались подняться наверх, на какие-то мостики, переходы, надстройки…

А люди… Да, люди не стали их преследовать, лишь некоторые из них, самые азартные, попробовали поддержать аглоров, которые врубились в пурпурных, как топор в гнилую древесину. Иногда по ходу атаки тут и там вспыхивали взрывы, но уже довольно далеко от людей, которые почти дисциплинированно развернулись к не отстегнутым еще платформам.

Снова сверху на пурпурных пролился плотный огонь, Рост поднял голову, словно собирался ловить губами благословенный дождь… Это Ким, дружище, прочитал бой, кипевший под ним, и расчищал путь продвигающейся вперед роте Квадратного, от которой осталась едва ли половина. Внезапно Рост увидел прозрачного, тот был плох. Он хромал так сильно, что его голова моталась из стороны в сторону, капюшон отброшен, глаза прозрачные… Это была Ихи-вара. И лишь тогда Рост понял, почему видит ее, – она была вся в крови.

Рост подскочил к ней раньше, чем понял, что собирается сделать Тогда это классически правильное лицо повернулось к нему, она раздвинула губы, на удивление негромко, среди грома сражения проговорила:

– Ранен?.. Давай я тебя перенесу?

От отчаяния Рост даже ногой топнул.

– Ты сама-то не держишься на ногах, опирайся на меня, красавица.

– Я смогу о себе позаботиться… Только найду укромный уголок и перевяжусь. – Она чуть не упала на Ростика, когда тот попробовал поддерживать ее.

– Слушайся, когда тебе говорят! – прикрикнул Ростик, перетаскивая Ихи-вару в действительно укромный уголок, где можно было отдохнуть от боя, неопасаясь нарваться на шальной выстрел… Или умереть, никем не замеченным. Но аглоры так просто не умирают, они умеют выживать, так что с прозрачной бойчихой все было не так плохо, как могло показаться. Вдруг она открыла глаза.

– Там вместо меня осталась Сурда… Не знаю, справится ли? Вытащи ее, – она серьезно посмотрела на Ростика. – Это очень важно, понял?

Рост бросился туда, откуда появилась Ихи-вара.

К нему даже способность бегать почему-то вернулась. Он перескочил через расходящиеся плиты платформы и лишь после этого сообразил, что они разошлись уже метра на три, не меньше. И едва он упал по ту сторону расходящихся кораблей, едва поднялся на ноги, как по всему корпусу плавающего острова, как по трогающемуся составу вагонов еще на Земле, прошел один очень мощный толчок. Это кто-то захвативший контроль над управлением их шестью кораблями… пусть не отбитыми, но уже отходящими от Валламахиси, пытался разорвать еще оставшиеся связи, выломать крепления, освободиться, чтобы хладнокровно прикончить застрявших на их борту пурпурных… И окончательно сделать своими, человеческими.

Рост едва не упал и оглянулся. Теперь от платформы, где побеждали люди, его отделяла пропасть чуть ли не пяти метров шириной. И Рост понял, что никогда этот провал с плещущейся внизу водой не перепрыгнет. И так-то не мог бы, а раненный – даже пробовать не будет. Но это были мысли не самые правильные в его положении. Он побежал дальше, своим все еще не уходящим, несмотря на усталость, чутьем понимая, что Сурданит-во находится там, где сейчас гибнет больше всего пурпурных…

По пути ему трижды пришлось вступать в перестрелку с губисками, которых на этом корабле оказалось на удивление много, лишь потом, убегая от одной довольно решительной группы пурпурных, Рост понял, что эти рассеянные отряды – остатки тех двух с лишним тысяч, которых раздолбали аглоры… Их боевой дух был подорван столкновением с невидимками настолько, что они даже не особенно рвались преследовать Ростика.

Сурду он нашел вовремя. Она лежала, практически погребенная под грудой тел пурпурных, и не могла самостоятельно подняться. Она, так же как и Ихи-нара, истекала кровью и потихоньку готовилась к тому, что ее прикончит кто-нибудь из подоспевших врагов. Но подоспел Ростик. Он растащил трупы пурпурных и поднял раненую девушку.

Она откинула капюшон и слабо улыбнулась совершенно бесцветной улыбкой.

– Ты… А думала, я тебе помогаю.

– Меня послала Ихи-вара, так что отступаем, это приказ.

Они двинулись в обратный путь. Пурпурных стало побольше, и были они посвежее. Если бы Рост столкнулся с таким сопротивлением, когда шел за Сурдой, возможно, ему не удалось бы пробиться. Но теперь с ним была алгорка…

Ее приходилось почти волочь, но она палила так, что Рост не верил глазам – навскидку, из ружья, которое окровавленные ладони едва могли удерживать, она упреждала противника, сбивала губисков на расстоянии десятков шагов и тратила лишь по одному выстрелу на каждого противника. Иногда даже возникало подозрение, что она не просто стреляет, она еще и выбирает, куда вложить выстрел, – в голову, в грудь, живот, или пробует надеть на один выстрел пару противников разом… Они шли, Ростик тоже пытался отстреливаться, но ему приходилось трудно, когда он менял обоймы в своем пистолетике, да и попадал он весьма редко.

Когда они вышли на разделительную полосу, Сурданит-во чуть притормозила, несмотря на всю свою реакцию и исключительную способность ориентироваться. Между платформой, на которой они остались, и кораблями, которые люди уводили от Валламахиси, пролегала полоса воды чуть не в двадцать метров. Где-то впереди платформы были еще сцеплены, но и там перестрелка уже затихала, значит, те застежки значения не имели ни для одной из сторон.

– Мы опоздали, – прошептала Сурда Она повернулась к Ростику. – Значит… Придется пробиваться вперед.

Рост промолчал, потащил ее к краю платформы. Сурда отступала лицом назад, постоянно выискивая противника. Ствол ее ружья стал даже чуть светиться – раскалился до состояния, при котором уже приходилось опасаться, что он разорвется и разом прикончит их обоих.

Рост не раздумывал ни мгновения. Он встал перед алгоркой и, чеканя каждое слово, проговорил:

– Ты доплывешь до сеток, сброшенных с бортов кораблей, которые мы захватили, тем более что викрамы помогут. А я нет, поэтому…

– Я не могу тебя брос…

Договорить ей Рост не позволил, опасаясь ее реакции.

– Можешь! – заорал он уже после того, как изо всех сил толкнул ее в грудь.

Некоторое время он еще видел ее, когда она, на удивление небыстро, полетела вниз. И стал свидетелем того, как она развернулась в воздухе, чтобы упасть в воду ногами.

Но досмотреть до конца ее падение не успел. Корпус корабля, на котором он находился, снова содрогнулся от взрыва, викрамы сумели сбить с фундамента маховик и этого корабля. Удар оказался очень силен, Рост даже пистолет выронил и едва не свалился следом за Сурданиткой… Но удержался. Корабли людей наконец-то оторвались от Валламахиси – им помог как раз этот толчок – и стали величественно, все более уверенно уходить вбок. С ними уходила возможность вернуться домой, в Боловск, к привычной и в целом очень радостной жизни.

Рост понял, что устал – начинала сказываться потеря крови. Он дотащился до искореженной застежки, еще с час назад скрепляющей корабли в общий плавающий остров, сел на палубу, прислонился к ней спиной и попробовал сдернуть доспех с немеющей, раненой ноги.

Это было непросто, потому что левое плечо и правая рука вдруг разом перестали ему повиноваться, как следовало бы… Оказалось, он был ранен еще дважды, просто почему-то не заметил этого, либо ему кто-то очень умело, не сбивая его внимания, помогал сдерживать боль и слабость. Это открытие окончательно доконало Ростика. Он откинулся назад и посмотрел на антигравы людей, которые кружили еще над кораблями, оставшимися в руках пурпурных, но помочь ни ему, ни другим таким же бедолагам были не в состоянии – уж очень плотным огнем их встречали наконец-то организовавшие тут правильную оборону пурпурные.

Снова где-то прозвучали взрывы, корпус еще одного корабля пурпурных был подорван из-под воды. Перед Ростом почему-то встала картина, как один из этих кораблей, растерзанный сорвавшимся маховиком, тонет и ему не дает окончательно погрузиться на дно только страшно изогнувшаяся платформа с застежками, которые люди теперь отлично умели разбирать…

Все-таки люди славно бились, решил Ростик, им удалось сделать почти все, что было нужно… И они действительно урвали очень ценный трофей – заводы, фабрики, склады… Как раз то, чего им раньше не хватало.

Вдруг он увидел, что на него надвигается компания чуть не в десяток беловолосых пехотинцев, осторожно выцеливая его всеми стволами разом. С уходящего, уже человеческого, корабля ударил один выстрел, луч рассыпался искрами у ног подходящих губисков, но они не обратили на него внимания, расстояние было слишком велико, чтобы опасаться действенной поддержки людей с той стороны…

Среди них почти все были нормальные, размером с человека, но оказалась и пара гигантов, ростом за два метра. Тогда Рост сделал самую нелепую вещь в мире, он попытался достать свой второй пистолет, который обычно держал сзади, на ремне, и посопротивляться.

Разумеется, он не успел, кто-то из пурпурных сильно ударил его ногой по руке, боль отозвалась в плече и пульсирующей волной докатилась до ноги.

А потом последовал еще один удар. Он был так силен, что Рост даже не понял – его стукнули или выстрелили в упор. Да и какая разница, ведь не пленных же пришли сюда собирать эти пурпурные, скорее всего у них был приказ обходиться с людьми иначе, как и была задумана с самого начала вся эта война – уничтожать, беспощадно и поголовно.