Жребий брошен

ПОДНЯВШИЙ МЕЧ НА НАШ СОЮЗ

В начале предполагается сказать несколько слов о жанре произведения, авторской стилистике и возможных аналогиях с другими авторами, пишущими в этом жанре, но, честно говоря, в данном случае так поступать не хочется. Первый курс — он как первая любовь; воспоминания могут быть запрятаны где-то далеко, пока золотой ключик не отворит потайную дверь за нарисованным очагом. И совершенно неважно, идет ли речь о первом курсе МГУ или Академии Магических Искусств. Атмосфера остается почти неизменной и в 1982-м, и в 3982 году.

Читатели, несомненно, уже познакомились с Яльгой Ясицей, студенткой факультета боевой магии (привычка сразу же заглядывать в послесловие свойственна очень немногим). Поэтому будет излишним пересказывать подвиги и похождения этой обаятельной девицы, зато можно порассуждать об именах и терминах. Сначала кое-какая информация о магистре некромантии со звучным именем Шэнди Дэнн. «Это имя рождало во мне какие-то смутные, но упрямые ассоциации, которых я так и не сумела расшифровать», — признается Яльга. В «Региональном путеводителе по колдовским местам Англии и Шотландии» читаем следующее: «Во время правления королевы Виктории в ночь Хеллоуина перед замком Балморал разводили большой костер, куда бросали символическую фигуру старухи по имени Шэнди Дэнн, обвиненной в колдовстве». Теперь немного об эльфах, но не об Эллинге и Яллинге, которые больше похожи на проказливых чертят, а о Келефине и Куругорме, названных в честь «героев седой старины». Справедливости ради стоит отметить, что этих героев звали Куруфин («искусный») и Келегорм по прозвищу Красивый, но с тех пор прошло столько лет, что даже эльфы могли что-то перепутать.

Термин «ковен» вызывает у меня теплые ассоциации еще с 1996 года, когда я перевел «Книгу юной колдуньи» Сильвии Равенвольф. На меня обрушился вал корреспонденции с предложениями от вступления в магическое братство до занятий ченнелингом. Правда, у М. Быковой и Л. Телятниковой КОВЕН представлен как серьезная организация с полицейскими функциями и даже собственной тюрьмой — не чета безобидным ведьминским общинам Новой Эпохи, но я согласен, что с молодежью надо держать ухо востро.

И наконец, о рубрикации в трилогии. Есть что-то необъяснимо привлекательное (возможно, это навеяно воспоминаниями детства) в кратком изложении главы, особенно в виде простых вопросительных или назывных предложений, разделенных тире: «Безумие четырехпалого ленивца. — Куда пропал Сайрус? — Возмездие из-под земли. — Долгожданная развязка». Разве не возникает желание немедленно прочитать главу? То, как авторы нашей трилогии преподносят материал, также выглядит довольно симпатично и придает повествованию уютный, «домашний» вид.

Риторическое отступление приходится завершить неизбежным вопросом, которым вопиет (по выражению авторов) сама конструкция и текст трилогии. Похоже на Гарри Поттера или нет? Отвечаю столь же кратко: нет, не похоже, если не считать тему обучения магии в специализированном учреждении. Дело не только в особенностях национального менталитета, но и в задаче, поставленной авторами. Насколько можно понять, третий роман трилогии не является завершением цикла, и учеба в Академии — лишь один из эпизодов на жизненном пути главной героини, которая в конце концов становится частью единой сущности с волнующей и неопределенной целью. Конечно, в отдельных забавных сценах можно провести параллели с героями поттерианы, но то же самое можно сказать о десятках оригинальных произведений, и еще большой вопрос, кто у кого заимствовал. Вообще, по моему глубокому убеждению, если вложить сопоставимые деньги в издание и экранизацию книг Памелы Траверс, Евы Ибботсон или наших уважаемых авторов, то юный волшебник Гарри отдохнет всерьез и надолго. Беда лишь в том, что Сауроново око мировой индустрии развлечений ищет только усредненные проекты.

Теперь о приятном, то есть о том, что понравилось или очень понравилось. Конечно же это атмосфера студенческой жизни на первом курсе, хотя по бесшабашности некоторых проделок уместнее было бы говорить о третьем или четвертом курсе. Визит на крышу корпуса с обозрением городских просторов полностью совпадает с вылазками на крышу МГУ из угловых башенок общежития (за исключением волка Фенрира, в столице тоже можно увидеть весьма странных существ). Картежные игры на деньги или желание тоже хорошо памятны, но, кроме проигранных обедов, авторы нашли замечательный ход, когда Яльга устраивает сводный хор и сын герцога Ривендейла, чьей шпагой она дирижирует, скачет под песенку: «На зеленой солнечной опушке // прыгают зеленые лягушки // и порхают бабочки-подружки, // расцветает все кругом». Кто не знает или забыл, посмотрите мультфильм «Паровозик из Ромашкова», чтобы уловить суть. Кстати, потом авторы изящно проходятся по цитате из «Властелина Колец» слоганом из старого доброго мультика «Я подарю тебе звезду» («Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность…»), что свидетельствует о хорошем знании советской анимации.

Некоторые эпизоды заслуживают отдельной похвалы. Прежде всего это создание мгымбра Гренделя (Кренделя) со всеми вытекающими последствиями. Сей живописный персонаж до своего переселения в студенческую газету натворил немало такого, что хочется поближе познакомиться с особенностями и повадками представителей данного вида, чтобы безошибочно распознавать их, когда они маскируются под людей. Даже двадцать четыре разновидности мгымбров не могут остановить дотошного исследователя волшебных созданий, включая некромантические особи.

Другой своеобразный шедевр — это монстрик, которого Яльга достает из-за межмировой стены на испытании некромантов в КОВЕНе. Даже не сам монстрик (крокозябр полиморфный обыкновенный, что с него возьмешь), а его описание с наглядной демонстрацией, проведенное усердной студенткой Ясицей. Перечисление достоинств хрюкальца, хавальца и хапальца, даже с пропущенным мявальцем, производит неизгладимое впечатление не только на профессорскую коллегию, но и на читателей. Кстати, это очень кинематографичный эпизод.

Помимо нормального живого юмора в трилогии встречаются фразы, которые рано или поздно обязательно пойдут в народ. Это не только бытующие в студенческой среде вроде «режим, тако же рекомый распорядком дня, есмь дело, зело необходимое для каждого студента, а особливо для женского полу, ибо женщины суть существа нежные и ранимые…», но и вневозрастные перлы, например, «у некроманта и лекаря методы в принципе одни и те же и цель одна: поднять клиента на ноги». Благодаря им книга вполне может рассчитывать на приз зрительских / читательских симпатий, сходный с тем, который Яльга завоевала на риторическом турнире.

О серьезном. Текст хорошо проработан как по сюжетной линии, так и по основным эпизодам. Нет ощущения жесткости, но вместе с тем нет и расплывчатости или бессвязности, когда автор явно задумывается над тем, чего бы еще написать. Конечно, главная героиня не ставит перед собой и остальными философских вопросов и не рассуждает о природе магии или о тайнах бытия, но чего вы хотите от первокурсницы — вспомните себя в этом возрасте, если имеется такой опыт.

Тем не менее в трилогии имеется хорошо угадываемый второй план, который проступает наружу в заключительных главах, где над милыми студенческими шалостями начинает преобладать нечто более весомое. Прелюдией к этому служит большой эпизод с «вынужденной практикой на природе», где герои попадают в магический вариант Бермудского треугольника и сталкиваются с неведомыми силами, а повествование приобретает форму квеста с прохождением различных ловушек и преодолением препятствий. По возвращении оказывается, что дело это секретное и непростое, можно сказать, государственного значения, но даже пережитые злоключения бледнеют на фоне новой тайны, открывшейся студентке Ясице. Теперь уже в лучших традициях мистического фэнтези она понимает, что ее связь с магистром Эгмонтом Рихтером, окутанная легким романтическим флером, была совсем неслучайной. Надо полагать, что, вызволив вместе с ним оборотня Сигурда из тюрьмы КОВЕНа, она поставила крест на своей дальнейшей учебе и открыла новый жизненный горизонт — но для чего? Для того, чтобы разобраться в загадке Слепого Треугольника? Для борьбы с пробуждающимися силами разрушения? Или для того, чтобы утратить свою индивидуальность в новой триединой сущности? Впрочем, это вряд ли. Такие вопросы лучше переадресовать авторам и констатировать, что неизбежное случается, причем довольно часто.

Естественно, многое осталось за кадром, но у меня складывается впечатление, что в российском фэнтези появился новый жизнеспособный персонаж, имеющий все шансы побороться за благосклонность читателей. Хотелось бы, чтобы эти усилия увенчались успехом и мы получили бы яркий многогранный образ, не похожий ни на что другое. Известно, что некоторые фантасты занимаются «прокачкой» своих героев от одного романа к следующему в полном соответствии с правилами компьютерных игр. Так вот, настоящие герои нуждаются не в «прокачке», а в постепенном обретении мудрости и человечности, как это происходит у людей, достойных называться людьми. Пока у Яльги Ясицы с этим все в порядке; посмотрим, что будет, когда она немного повзрослеет. Шопенгауэр придумал, Артур Мейчен развил, а Пол Андерсон с коллегами по цеху неоднократно воплотил идею о том, что сила богов и героев угасает и пропадает, по мере того как люди отвращают внимание от них. Думаю, намек понятен: коллективное намерение читателей может вознести героя к сияющим высотам или низвергнуть его в прах. Выбирайте сами.

Остается лишь пожелать авторам дальнейших успехов и завершить этот набросок к их творчеству строками великого поэта древности Гум-ил-Лева (другие его стихи они цитируют в своем произведении):

***

Полный вариант см. в магическом сборнике «Огненный столп» (1921, доступен в разных изданиях). Дерзайте!