Жизнь так коротка

Глава 6

Утром я вышел из пещеры и поёжился: было прохладно, воздух пронизан промозглой сыростью. Поверх моей потёртой рубашки надета другая, заботливо сшитая Клуштой из двух оленьих шкур.

Я подошёл к костру и сел на корточки. Пока жарилось мясо, вспомнил вчерашний день и улыбнулся, представив Зайчонка, который старательно выводил на стене цифры и выглядел очень потешно с высунутым от усердия кончиком языка. Уже прошёл месяц, как я отобрал для обучения десять самых смышлёных подростков, а также Клушту с Шекной. Местом для занятий нам служил небольшой участок пещеры рядом с входом. Здесь располагалась «школьная доска» на ровном участке стены. Писали мы угольками, а стирали написанное мокрым куском шкуры. К концу занятий руки у всех становились чёрными, но это, похоже, не очень огорчало моих учеников, которые учились с удовольствием и завидной настойчивостью.

Ещё в первую неделю своего пребывания в племени я выяснил, что охотники умеют считать лишь до десяти. Если, например, надо было объяснить соплеменникам, что стадо состоит из десяти оленей, так и говорили: «Десять дикс». Когда же оленей было больше, то говорили: «Много». Было ещё одно весьма растяжимое понятие, которым иногда пользовались, – «очень много».

И вот вчера Зайчонок, мой самый способный ученик, правильно решил задачу на сложение в пределах двадцати. Это уже был прогресс. Пока я использовал в обучении счёту только приёмы сложения и вычитания. Деление и умножение, чтобы не забивать головы ученикам, оставил на потом. Цифры я, естественно, использовал арабские, и всем дал русские названия, чтобы в дальнейшем не возникло путаницы.

Кроме арифметики я преподавал естествознание, конечно, в очень упрощённом виде, а также анатомию человека и животных. Слушатели испытывали живой интерес ко всем сообщаемым мною сведениям. До сих пор мне не приходилось принуждать их к чему-либо или наказывать. Некоторые соплеменники, не входящие в группу обучаемых, тоже иногда присутствовали на занятиях.

Хотя я говорил о совсем простых вещах, для людей каменного века мои слова звучали откровением. Они интуитивно чувствовали, что мои познания об окружающем мире простираются гораздо дальше границ их нынешнего восприятия. Я приобрёл в племени непререкаемый авторитет, и любая фраза, сказанная мной, считалась истиной в последней инстанции.

Например, один раз речь зашла о Солнце, которое несёт миру свет и тепло, и которому поклонялись все взрослые члены племени.

– Солнце – это звезда, – изрёк я.

– Но ведь звёзды маленькие, а Солнце большое, – посмел возразить Зайчонок.

В наступившей тишине я настойчиво повторил:

– Солнце – звезда, такая же, как огромное количество других, которые вы видите ясной ночью. Разница между ними лишь в том, что Солнце – это наша звезда, она находится к нам близко, и мы видим её большой и яркой. Прочие звёзды такие же большие, как Солнце, а некоторые ещё больше, но они так далеки от нас, что кажутся совсем маленькими.

Слушатели восторженно смотрели на меня. До них постепенно доходил смысл сказанного. И я поставил точку в «дискуссии» с Зайчонком:

– Существует ещё несметное количество звёзд, которых мы не видим, потому что они удалены от нас гораздо дальше. Понимаете? Мы их не видим, но они существуют.

Понимали они с трудом. Тогда я зашёл с другой стороны:

– Представьте, что вы стоите ночью в нескольких шагах от костра. В этом случае костёр похож на Солнце – он ярко светит и согревает вас.

Все согласно закивали. А я продолжил:

– Вы решили отойти от костра подальше, скажем, на три полёта стрелы. Смо′трите на костёр, а он маленький, как звезда, и совсем не греет.

– Понял! – подпрыгивая, закричал Зайчонок. – Если уйти от костра очень далеко, то его вовсе видно не будет!

– Молодец! Правильно. Видно не будет, но мы-то знаем, что он есть. Ладно, урок закончен.

Потрясённые слушатели расходились. Перед ними только что открылась одна из тайн мироздания.

Вечером, ложась спать, Клушта шепнула мне:

– Я только сегодня окончательно поверила, что ты посланник звёзд.

– Это почему же?

– Ни один человек в мире не знает и капельки того, что известно тебе. Ты как море, Серёжа, и я боюсь в тебе утонуть.

– Не бойся. Я тебя спасу, моя любимая Клушта! – и я крепко обнял жену. Она словно растаяла у меня в руках, хотя была всё время рядом…

Незаметно пришла зима. Туманов стало ещё больше. Иногда выпадал снег, но он быстро таял. Заморозков практически не было, и зелёная травка радовала глаз всю зиму. Вход в каждую пещеру, где жили люди нашего племени, на ночь был надёжно закрыт тёплой медвежьей шкурой.

«Уроки в пещерной школе» проходили своим чередом. Яркий дневной свет освещал «школьную доску», на которой ученики по очереди решали задачи на сложение и вычитание. Дети соревновались друг с другом, занятия проходили весело. К весне значительная часть учеников научилась считать до пятидесяти.

Особенными успехами выделялись Зайчонок и Окунёк. Как-то раз после занятий они подошли ко мне. Окунёк, смущаясь, сказал:

– Учитель, вот мы умеем считать до ста. Но людей в племени больше, а мы хотим сосчитать их всех.

– Это очень просто, – ответил я. – Сто – это одна сотня. Дальше идёт сто один, сто два и так далее. Так вы доберётесь до цифры двести, что означает две сотни. Триста – это три сотни. Пока вам этого достаточно.

Они убежали. Вернувшись часа через два, радостно сообщили: «В племени двести пятьдесят два человека».

– Умницы вы мои! – я потрепал их по вихрастым головам. – Назначаю вас моими заместителями. Можете учить считать до трёхсот любого желающего.

Я думал, что мальчишки отстанут от меня надолго. Однако уже через три дня мне пришлось объяснять им, как считать до тысячи.

…С каждым днём становилось теплее. Деревья покрылись молодой листвой. Наконец я решил, что пора племени сниматься с насиженного места. По моей подсказке заранее были сшиты заплечные мешки – прообраз будущих рюкзаков. С собой кроме оружия взяли лучшие шкуры, запас соли, воды и бо′льшую часть посуды, с которой никто не хотел расставаться.

Можно было направиться к цели напрямик, но тогда неизбежно возникли бы стычки с местными племенами, с чем я пока хотел повременить. Поэтому мы спустились к морю, и я повёл племя вдоль побережья сначала на север, а затем на северо-запад.

Так как спички у меня закончились, два охотника несли небольшие горшки с тлеющими угольками. Продвигаясь не спеша, с привалами и ночёвками в удобных местах, через восемь дней мы увидели широкую полосу воды, глубоко вдающуюся из моря в сушу. «Это река Темза – самая большая в Англии», – сказал я людям.

Те сначала ничего не могли понять. Как раз в это время был пик прилива, и создалось впечатление, что река – продолжение моря. Я объяснил, что сейчас морская вода поднимается вверх по реке, но через некоторое время потечёт назад. Так и произошло, когда, пройдя несколько километров вдоль речного русла, люди увидели, что скорость течения реки постепенно увеличивается, и вода понемногу отступает от берега. Мы продолжали идти вперёд целый день, но река по-прежнему была очень широкой. Только к вечеру следующего дня стало заметно, что берега постепенно начали сужаться. Всё же нам пришлось ещё неделю двигаться вдоль реки на запад, прежде чем удалось найти удобное место для переправы.

Нашему племени не в первый раз приходилось переправляться через водные преграды, но Темза – река широкая, поэтому были предприняты все полагающиеся меры безопасности. Дети и подростки находились под надёжным присмотром. Учитывая, что близко от брода в русле реки иногда встречались ямы, я, не желая рисковать жизнями доверившихся мне людей, шёл впереди, указывая соплеменникам путь. Противоположный берег был уже рядом, как вдруг сзади раздался истошный крик молодой женщины. Резко обернувшись, я увидел, как река уносит судорожно барахтающуюся девочку лет семи.

Швырнув на берег свои кроссовки, я быстро поплыл на помощь несчастной и через некоторое время обогнал двух охотников, в свою очередь бросившихся спасать утопающую девочку. Пока мы спешили на выручку, ребёнок уже скрылся под водой. Я набрал в лёгкие воздуха и нырнул, сразу включив «внутренний телевизор», который помог мне быстро обнаружить бедняжку. Она наглоталась воды, и теперь течение несло вдоль дна её тело, не подававшее признаков жизни.

Я ухватил девочку за волосы и, приподняв её голову над водой, поплыл к берегу. Моё появление с ребёнком на руках вызвало восторженную реакцию у соплеменников.

Взобравшись на крутой берег, я немедленно положил пострадавшую себе на колено животом вниз и принялся постукивать её по спине. Дождавшись, когда вода полностью выйдет из лёгких девочки, перевернул её на спину и стал делать ей искусственное дыхание. Это продолжалось несколько минут.

Наконец, ребёнок закашлялся и сделал вдох самостоятельно. Мокрую и дрожащую, как осиновый лист, девчушку я закутал в сухие лисьи шкуры, которые нашлись у стоящих рядом женщин, и попросил немедленно развести костёр. Вскоре счастливая мать поила ребёнка горячим отваром сушёных трав. Их ещё в начале пути я поручил нести одному из охотников. Ко мне подошёл улыбающийся Выдра – отец спасённой мной девочки.

– Спасибо, Сергей! – сказал он с теплотой в голосе и протянул мне видавшие виды кроссовки.

Через некоторое время племя опять тронулось в путь, теперь уже на северо-восток. Мы находились на возвышенности. Величественные деревья по-прежнему окружали нас со всех сторон, идти было трудно. Часто нам приходилось делать привалы. Зверей вокруг было много, встречались и хищники, поэтому требовалось соблюдать осторожность.

Один из охотников оступился и неудачно упал. Попытавшись подняться, он вскрикнул и сел на землю, держась за ногу. Я осмотрел повреждённую конечность и распорядился сделать носилки. У мужчины оказался закрытый перелом голени. Приказав ему терпеть, я совместил сломанные кости и зафиксировал их при помощи полоски древесной коры и ремней из оленьей кожи.

– Ни в коем случае не шевели ногой, – сказал я ему.

– Что с ним, Сергей? – встревожено спросил подошедший Сын Медведя.

– Ему повезло. Через некоторое время он сможет ходить, а может быть и бегать. Но сейчас кость сломана. Придётся его аккуратно нести.

– Долго ли нам ещё идти? – поинтересовался вождь.

– Нет, мы почти пришли, – успокоил я его.

…Наконец впереди показался весь покрытый лесом высокий холм, северо-западнее которого в верховьях небольшой реки я «обнаружил» с помощью своего «внутреннего телевизора» идеальное место для становища. Это были несколько пещер, вполне пригодные для того, чтобы жить в них зимой. Речка протекала совсем близко, а между ней и пещерами располагалась поляна, кое-где покрытая кустарником и одиночными деревьями.

Место было занято. Тут уже жили люди, но взрослых мужчин в здешнем племени насчитывалось не более двадцати. Я заранее предупредил об этом Сына Медведя и других охотников, внушив им мысль, что мы должны поселиться именно здесь.

Всё решила внезапность. Мужчины моего племени полукольцом окружили чужое становище, все обитатели которого сидели возле двух костров и дожидались, когда поджарится мясо. Увидев направленные на них огромные луки, местные охотники всё же вскочили и схватились за оружие.

Предупредив соплеменников, чтобы они ни в коем случае не ввязывались в драку, я стремительно побежал навстречу аборигенам. Даже зная, что обладаешь бессмертием, всё равно испытываешь неприятное ощущение, видя, как в тебя летят десятки копий и стрел. Оказавшись среди озадаченных моей неуязвимостью чужаков, я принялся отвешивать ближайшим из них увесистые тумаки, от которых они кубарем валились на землю.

Уже человек восемь попытавшихся оказать мне сопротивление мужчин лежали без сознания. Их вождь занёс было над моей головой каменный топор, но я ударил его ногой в живот, и, когда он согнулся пополам, свалил его на землю. Поставив ногу на поверженного врага и сурово глядя на оставшихся противников, жестом приказал им бросить оружие. Они подчинились с явной неохотой.

Подталкивая чужих охотников, я усадил их возле костров, после чего подал знак мужчинам моего племени. Они приблизились, восторженно поглядывая на меня, и связали руки противникам, находящимся без сознания. Те постепенно приходили в чувство. Напуганные дети и женщины даже не пытались убежать, прекрасно понимая, что не смогут выжить в этом суровом мире без мужчин.

Убедившись, что чужаки прекратили сопротивление, на поляну вышло всё наше племя. Женщины разложили рядом ещё три костра и, достав из заплечных мешков посуду, принялись стряпать. Охотника со сломанной ногой осторожно сняли с носилок и посадили под невысоким деревом.

Ко мне, широко улыбаясь, подошёл Сын Медведя.

– Никогда не видел такой драки. Я знал, что ты сильный, но чтобы до такой степени!

Я улыбнулся в ответ:

– Теперь поговори с пленниками, объясни, что им ничто не угрожает. Они вольются в наше племя и станут нашими братьями.

Вождь долго говорил, но люди чужого племени смогли его понять лишь по общепринятым жестам. Постепенно их лица прояснились, и они энергично кивали, соглашаясь жить вместе. Побеждённые оценили нашу гуманность, поскольку среди них не оказалось не только убитых, но и раненых.

Сын Медведя отдал короткий приказ, и всех пленников развязали. Они стали подходить к каждому из наших мужчин и тереться о них носами, что выражало мир и вечную дружбу. Я тоже стал обниматься с недавними противниками. Люди обоих племён смешались и расположились возле костров. Наши женщины сварили мясо и угостили им людей чужого племени. Местные жители по достоинству оценили как его вкус, так и посуду, из которой им впервые довелось есть. Женщины искренне восторгались, разглядывая орнаменты на горшках и кувшинах. Две соседки возбуждённо переговаривались на своём языке. У меня создалось впечатление, что они спорят о том, чья миска красивее. Другая женщина ласковыми движениями прикасалась к кувшину, вопросительно глядя на Шекну. Та поняла немой вопрос и сказала:

– Кувшин.

– Гувшин, – повторила женщина, вызвав смех у моих соплеменников.

…Всем, кто пришёл со мной, понравилось новое место. Чем-то оно напоминало старое становище за морем, только река была не такая широкая, да холмы вокруг немного выше. Об этом мне и сказал Сын Медведя:

– Сергей! Надеюсь, мы задержимся здесь надолго? Больше никуда не пойдём?

– Да, мудрый вождь. Ты скажи людям, чтобы деревья и кусты на поляне не трогали – пусть будет тень летом.

Местные жители занимали одну из пещер. Мы же построили хижины и некоторое время знакомились с окрестной природой. Высокий холм, скорее небольшая гора на юго-востоке, служил прекрасным ориентиром.

В реке с чистой, прозрачной водой водилась рыба. Подростки и некоторые мужчины смастерили крючки из костей животных и занялись рыбалкой. Вместо лески использовали оленьи жилы, наживкой служили кусочки мяса или насекомые. Иногда применяли остроги. Чуть ниже по течению в реку впадали три больших ручья, и в этом месте она становилась полноводнее. Там, в русле реки, кое-где встречались глубокие ямы, в которых обитала более крупная рыба. Я сварил уху, и она многим очень понравилась. Теперь люди могли на выбор приготовить жареное мясо или рыбу, варёное мясо или уху.

Прошло несколько дней. Местные старожилы постепенно осваивались среди нас. Только их бывший вождь Ястреб, видимо, не мог смириться с новым для него положением: никто уже не оказывал ему тех знаков внимания, к которым он привык. Вечером, проходя мимо костра, я заметил, как он с ненавистью в глазах следил за Сыном Медведя. Ведь тому теперь доставались почёт и уважение со стороны охотников и женщин нового племени.

– Будь осторожен, Сын Медведя, – предупредил я вождя. – Ястреб не может простить тебе своего поражения и при удобном случае попытается отомстить.

Тот только рассмеялся в ответ:

– Да что он мне сделает? Сын Медведя прихлопнет его, как муху!

Я пожал плечами.

– Всё равно, будь осторожен. Порой коварство побеждает силу.

– Спасибо, Сергей, и не переживай за меня: я себя в обиду не дам, – самоуверенно ответил вождь, всё ещё улыбаясь.

Я промолчал, но чувство тревоги не покидало меня.

На следующий день группа мужчин отправилась на охоту. Кроме вождя, среди них были Зуб Волка, Джиг, Выдра и Ястреб, пожелавший идти с ними. К полудню отряд достиг большой солнечной поляны. На ней паслась семья оленей, состоящая из нескольких самок с детёнышами и молодых подрастающих оленей. Большой красавец-вожак с ветвистыми рогами внимательно поглядывал на окружающий поляну лес.

В тот момент, когда Сын Медведя поднял лук и стал прицеливаться, коварный Ястреб, который специально немного отстал, тоже поднял свой лук. Однако стрелять он собирался не в оленя, а в спину вождю! Это прекрасно видел Джиг, укрывшийся за деревом. Мудрый Сын Медведя позаботился о своей безопасности. Стрела Джига, пущенная меткой рукой, пронзила бок Ястреба, и он, выронив оружие, упал на траву.

Всё произошло так быстро, что вождь и другие охотники сначала ничего не заметили. Им удалось подстрелить двух молодых оленей, и только потом Джиг подозвал Сына Медведя и показал ему труп предателя. Вернувшись в становище, мужчины сообщили людям, что Ястреб погиб в схватке с медведем. Никто не стал задавать лишних вопросов, и постепенно о нём забыли.

…Все были довольны и безмятежны. Однако, дав соплеменникам некоторое время отдохнуть, я решил, что пора приниматься за дело. Как-то раз, сидя у костра, я обратился к вождю:

– Сын Медведя! Настало время подумать о новом, более прочном оружии. Ведь для этого я вас сюда и привёл.

– Слово вождя – закон. Располагай моими людьми, как хочешь, – важно ответил тот.

И вот следующим утром я повёл с собой двадцать мужчин, приказав им взять крепкие острые палки и крупные кости животных. Каждый охотник был внушительно вооружен на случай нападения хищников. Не прошли мы и трёх километров, двигаясь на восток, как я остановил свой отряд.

Мы находились на небольшой поляне. Выбрав удобное, ровное место, я вертикально воткнул в землю копьё и, очертив вокруг него окружность диаметром около метра, приказал очистить этот участок от травы. Для этой работы я оставил троих человек. Остальным поручил вырыть широкую траншею, идущую под уклон, конец которой должен был немного не доходить до вычерченной ранее окружности.

Работа продвигалась медленно. Но вот в нужных местах траву удалили. Обнажившуюся землю с трудом ковыряли палками и костями, вычерпывая её глиняными мисками. Вскоре я сам продолжил копать яму, никому не доверив эту работу. Дело в том, что в земле должно было получиться постепенно сужающееся отверстие. Траншею же мои рабочие копали, как умели, периодически сменяя друг друга.

Один из мужчин, обливаясь по'том и натужно дыша, вытащил из траншеи большой камень.

– Зачем нам нужно это железо?! – в сердцах сказал он. – Сколько лет без него жили, и ничего, обходились.

– Да ты просто лентяй! – возразил ему Выдра, который работал рядом. – Раз Сергей говорит, что железо необходимо, – значит, так оно и есть. Короткая же у тебя память. Вспомни, из какого лука ты стрелял ещё год назад, а теперь пользуешься новым и нахваливаешь.

– Вот так же он будет хвалить и железные наконечники для стрел, и железные ножи, – вмешался я в разговор. – Но ты, Выдра, немного не прав: Хитрый Лис – не лентяй. Просто он не осознаёт, что, имея железо, племя станет гораздо сильнее, чем сейчас.

– Теперь, кажется, понимаю, – смутившись, ответил молодой охотник. – Прости мне мою глупость, мудрый Сергей.

Ближе к вечеру необходимый объём работ удалось выполнить, и мы вернулись в становище. Я сказал вождю, что всё идёт прекрасно, и попросил на следующий день выделить мне этих же мужчин.

…Залежи огнеупорной глины находились в четырёх километрах вниз по течению реки на некотором удалении от неё. Придя туда, мы часа два копали яму, пока не добрались до глины. Наполнив ею три десятка корзин, вернулись в становище и поставили этот столь необходимый для выполнения моего плана строительный материал под деревом.

Меня окликнул молодой охотник по имени Сейкет – тот самый, который сломал ногу. Я снял лубки с его голени ещё неделю назад. Кость срослась прекрасно, и теперь он ходил кругами по становищу, разрабатывая мышцы ноги и немного прихрамывая.

– Сергей, – сказал он, подойдя ближе. – Я слышал, ты хочешь сделать новое оружие?

– Да, и не только оружие, но и многие другие очень полезные для племени вещи.

– Возьми меня в помощники, я хочу работать с тобой.

В его глазах, кроме признательности за успешно проведённое лечение, я увидел нечто большее – ростки зарождающейся дружбы.

– Хорошо, Сейкет, обязательно возьму. Только пусть сначала твоя нога полностью восстановится.

– А когда это произойдёт?

– Скоро. Дней через двадцать.

Мужчина кивнул и с задумчивым видом отошёл в сторону. Вечером я застал его в компании с Зайчонком, который терпеливо учил охотника считать до двадцати.

В дальнейшей работе мне во всём помогали Сейкет, подросший Зайчонок и ещё несколько человек из бывшего племени Кикнауча. Из глины мы вылепили кирпичи и подсушили их на солнце. Затем обожгли на костре, и они приобрели необходимую прочность. Из этих кирпичей на той самой полянке, где находились яма и траншея, сложили средних размеров печь. Поверхность ямы тщательно обмазали глиной и соединили её с траншеей небольшим отверстием.

Печь использовали для получения древесного угля. Когда дрова в ней прогорали и оставались лишь красные угли, сразу перекрывали доступ воздуха. После остывания углей мы загружали их в яму вместе с измельчённой железной рудой, которую добывали неподалёку.

Потом поджигали уголь и через отверстие в нижней части ямы при помощи ручных мехов нагнетали воздух, необходимый для интенсивного горения топлива. В результате, руда плавилась, и на дне скапливалось железо в виде рыхлой массы, пропитанной шлаками. Эту раскалённую массу вытаскивали и быстро, пока не остыла, проковывали на наковальне, удаляя шлак. Так получались куски железа весом в несколько килограммов.

Конечно, сначала я изрядно помучился. Первая наковальня выглядела так уродливо, что любой подмастерье поднял бы меня на смех. Первый молот тоже не отличался совершенством линий. Однако меня извиняет даже не отсутствие практического опыта в этой области, а то, что я не имел в начале работы абсолютно никаких вспомогательных инструментов. Приходилось использовать палки и булыжники разных форм и размеров. Хорошо ещё, что речка протекала сравнительно недалеко. Это обстоятельство пригодилось впоследствии при проведении серьёзных кузнечных работ.