Жизнь под крылом смерти...

Глава I

Прорыв трех наемных рот из окруженного лагеря под Кермартеном прошел для нас как по маслу. Мы мало того, что не понесли значительных потерь, благодаря надлежащей организации сумев собрать на повозки вагенбурга тяжелораненых и наиболее богато выглядевшие трупы нападавших, но и даже взяли десяток пленных. Последних, впрочем, могло быть и больше, но брали их уже на исходе прорыва, когда стало понятно, что пытавшиеся на остановить хоругви поместного ополчения выдохлись[1] и следующей атаки не будет.

Принятое нами построение — три шеренги солдат роты, подпертые резервной группой и выстроенными «подковой» обозными повозками, оказалось для врага неожиданностью. Как я не опасался за самые уязвимые точки данной формации, а именно смыкавшихся с пехотой лошадей угловых запряжек «подковы», защищённых одними только кожано — кольчужными попонами и снятыми с туш боевых коней наголовниками, целенаправленной атаки в этом направлении не последовало. Кони следующих за первой телег, укрытые от контакта с врагом впередиидущими повозками, могли поражаться только метательным оружием, с чем у наседавшей на нас поместной кавалерии было кисло. Собственно, даже атакуя в лоб, та не особенно нажимала — храбрец прорвавший строй роты оказывался бы на ограниченном пятачке, где продолжению движения вперед мешали конные запряжки, а с флангов и тылу брали бы в оборот бойцы третьей шеренги и располагавшегося за ней резерва.

Короче говоря, среди супостата героев, желающих прославиться своими подвигами посмертноне нашлось, благодаря чему в противостоянии с сдержавшем коней и соответственно топчущимся на месте рыцарством морально устойчивая тяжелая пехота была способна разговаривать на равных. Если не более — количество острых предметов на погонный метр фронта у пехоты практически всегда больше. Благо что «Вепри Бир — Эйдина» к этому времени в тяжелую пехоту превратились далеко не только по одному названию — захваченных в предыдущих боях трофеев у нас оказалось более чем достаточно, чтобы одеть в железо не только костяк подразделения, но и новобранцев. Включая в них захваченных нами пленных.

Солдатики из «Кельмской рыси», весь комсостав которой я нежданно — негаданно вырубил, предложенным наймом были счастливы чуть ли не до мокрых штанов. Обмену пленными после разгрома и гибели всего командного состава своей роты они подлежали по остаточному курсу, так что люди небезосновательно опасались, что их могут банально вырезать, чтобы впустую не кормить. По следам такого успеха, я за совершенно смешные деньги пленных солдат из этой роты даже и у соседей выкупил.

В ходе сражения, место командира наемной роты на коне и в глубине строя, в точке, обеспечивающей наилучший обзор поля боя и управление подразделением. Тем ни менее в данном случае я данным правилом пренебрег и взял на себя командование пехотной частью формации, сбросив руководство резервной группой и оборонявшими «обозную» часть нестроевыми на первого лейтенанта. Ключевым фактором успеха прорыва было удержание строя ломающей врага пехотой — и я взял эту ношу на себя. Благо изменить направление движения роты можно было и оттуда. Для такого дела у меня под рукой был исполняющий роль посыльного мой юный слуга — Нейл Даннер.

Помахать мечом мне конечно пришлось. Дураком я себя не считал, поэтому в первый ряд при наезде на строй кавалерии не лез. Даже без учета моих командирских функций, это являлось просто преступным — средняя алебарда тупо была длиннее моего двуручника и соответственно я, весь такой крутой, вместо усиления своей фигурой новобранцев из первой шеренги ослаблял бы прочность строя. Мое время приходило, когда несчастные благородные господа, не желая быть поднятыми с разгона на рожны глеф и алебард, сдерживали коней и уже мы сами начинали их, топчущихся на месте, давить, стаскивать с коней, колоть и рубить. Вот тут я с цвайхандером оказывался вне конкуренции — мой огромный меч был как минимум универсальнее и копья, и глефы, и алебарды. А с учетом отличных доспехов, которые и по конструкции, и по их прочности, не шли ни в какое сравнение с окружающим меня средневековьем, я сам себе напоминал какого — то неуязвимого и непобедимого демона смерти крошащего все им встреченное в мелкий винегрет. Которому разве что не нужно было лезть далеко вперед, чтобы супостаты не задавили массой и своевременно выбирать момент, когда можно уйти за спины подчиненных, чтобы там чуточку отдышаться и отдохнуть.

Солдаты роты в этом бою действовали великолепно — атаковали без колебаний, заходили с разных сторон, прикрывали друг друга, пугающе скандировали что — то про смерть и раз за разом рвали не больно — то блещущих уровнем боеспособности ополченцев как Тузик грелку. Насколько хорошо на них действовал мой пример, а не их желание выжить сказать было сложно, но когда после второй отбитой нами атаки я огляделся по сторонам, стало даже как — то неловко — смотрели на меня прямо как на бога во плоти. Ладно бы люди из старого состава — они меня в бою уже видели, но какой — то религиозный восторг на лице поставленного в строй пленного даже немного пугал. Далее сила морального воздействия на людей только увеличилась.

При всем при этом, как бы ни хватало вражескому поместному ополчению желания безоглядно идти на смерть, с храбростью и гордостью как таковыми у них все было нормально. А боевое управление врага я бы вообще оценил на отлично. «Баронцы» утыкались в строй, не зарываясь пытались его взломать, несли потери, отходили и снова атаковали нас раз за разом, с каждой попыткой уменьшаясь в числе, но по — прежнему сохраняя решимость победить. Надо сказать, что в паре последних атак это им чуть было, не удалось. Исход боя в обоих случаях висел на соплях, продавивших строй всадников уничтожал уже не обращенный на восполнение потерь резерв, а снятые Боуделом Хораном с повозок ветераны из нестроевых.

Впрочем, стрелки оттуда же тоже нам здорово помогали. Один из них к слову меня если не спас, то выручил, всадив стрелу в лицо благородного рыцаря с булавой в руке, которой тот очень хотел меня приголубить, в то время как я был отвлечен противостоянием с его оруженосцем. Убить стрелок его не убил, только ранил, но добро все равно восторжествовало, когда я пошинковал обоих.

«Черная роза» и «Юдонские волки» шедшие за нами в «крыльях» образованного ротами клина также держались прекрасно. Последнее было не удивительным, у этих рот была гордость, репутация, опытный комсостав и очень много цементировавших строй ветеранов. Собственно, именно поэтому я поднял столько пыли, перемешанной с демагогией для их постановки во второй линии — при несомой ими угрозе с фланга, терять время, атакуя головную роту с углов ее строя было смерти подобно. Еще одним плюсом нашего общего построения «углом вперёд» было повышение пластичности боевого порядка. В зависимости от пересеченности местности, роты могли смыкаться между собой, выстроится на одной линии и даже перестроится колонной в затылок друг другу. Набивать шишки на всех известных недостатках армий «греческо — античного» типа с их построением единой фалангой я не собирался. Пусть даже тактические недостатки данного построения, если читать исторические источники внимательно, были далеко не настолько значительными как многими принято считать.

Короче говоря, самой значительной потерей этого, безусловно, удачного для нас всех дня стало резкое сокращение ротных обозов, в лагере пришлось бросить не только почти все ротные, но и большинство «частных» повозок, загрузив оставшиеся наиболее ценными трофеями до максимума. Последнее не обошло стороной и офицерские фургоны, для спасения которых мы с Боу не постеснялись включить административный ресурс. Разве что саму капитанскую повозку заполнили не трофейным барахлом, а идущими на поправку тяжелоранеными. Наш настоящий капитан — Лойх ан Феллем, к этому времени достаточно оклемался, чтобы вставать и даже немного ходить, однако для участия в сражении, конечно же, был слишком слаб.

Что собиравшийся бросить нас своему сопернику на убой наниматель — граф Даммон ан Хальб прорвался, я не сомневался. Пусть даже общий замысел сражения мы ему и испортили, сразу же по выходу на исходную позицию атаковав не стоявшие в центре вражеской формации пехотные роты, а кавалерию на примыкающем к реке фланге, однако удержать остро желающую жить кавалерию, как правило, бывает непросто. И мы все очень надеялись, что после разграбления нашего лагеря, преследовать войско барона ан Сагана будет его, а не нас. Несчастных таких наемных солдат, с трупов которых мало что можно снять, кроме их мечей. Если конечно в обозные повозки не заглядывать. А без повисшего на хвосте врага три наши роты за полтора дневных перехода оказывались на нейтральной территории. Надо сказать что баронство у ан Сагана было гораздо крупнее среднего.

Почему видимо граф ан Хальб в этой войне у него землицы подрезать и собирался. Конечно же, в очерченных законодательством империи рамках. Насколько эти рамки сумели бы расширить находящиеся на слуху барристеры[2] и неизвестные посторонним лоббисты в столице. Что безудержное укрупнение доменов магнатов за счет слабой и мелкой аристократии ни к чему хорошему в минимально обозримой перспективе не приведет, власть Империи понимала прекрасно.

Интерлюдия

Изрядно помятый барон Альба ан Кроах сидел на принесенном конвоиром чурбаке, вытянув скованную лубками ногу вперед и сложив руки на груди, наблюдал за прячущимся за горизонт солнечным диском. Лицо «Проклятого» и в лучшие времена не больно то и блистало эмоциональностью, а сейчас ещё больше напоминало обтянутый высохшей кожей череп. Ничего хорошего его не ожидало и в следующий раз закат солнца, как он знал точно, пленник должен был увидеть нескоро. Условия содержания и комфорт «покоев для особо важных гостей» Реддока ан Сагана ему были более чем известны. У него самого они вряд ли чем — нибудь отличались.

— Барон? Вы оказывается в плену? Неужто настала моя очередь вам как — то помочь?

От издевки, звучащей в нежном женском голосе на лице «Проклятого» не дрогнула ни одна жилка. Ан Кроах разве что равнодушно повернул к даме голову, несколько разочаровав таким безразличием окружающих.

— Фрейя[3] Айлин ан Дрес!? Не ожидал вас здесь встретить! Но выглядите превосходно!

Содержавший в себе не меньшую дозу яда комплимент показал примерно такую же эффективность. Адресат, очень красивая огненноволосая девушка в хорошо сшитом платье с зелёной, в тон глазам растительной вышивкой, только холодно улыбнулась. Сопровождающие девушку альвы к выпаду отнеслись несколько более нервно, однако позориться, хамя пленнику, никто из них не рискнул. Барон ан Кроах мало того, что никому из троих не принадлежал, так ещё и охранялся внимательно за всем наблюдавшими вооруженными конвоирами, отчего продолжить словесный поединок мог резко, довольно болезненно для самолюбия и что немаловажно безнаказанно. Репутация в этом плане у него была неприятной.

Не удержался в гордыне один только хорошо сложенный и модно одетый парень, выдающий свое близкое родство с дамой чертами лица и рыжими волосами, прячущимися под щегольской, шитой серебром шёлковой шапочкой.

— Ещё бы!

Женщина недовольно шевельнула губами и бросила в сторону альва не сулящий ничего хорошего косой взгляд. Губы ан Кроаха зазмеились в ухмылке, парню действительно было бы умнее помолчать.

— Кто — то из ваших родственников, фрейя Айлин?

Дама насторожилась, но все же решила представить мужчин друг другу.

— Барон, — позвольте представить вам моего брата, тана[4] Фальтигерна ап Шоннахта. Любезный брат — барон Альба ан Кроах.

Озвучить намертво приклеившееся к барону прозвище женщина не решилась. Тонкая вежливая издевка бывшей пленницы лежала в рамках приличий и как таковая даже не обещала обиды, а вот представить барона «Проклятым» стало бы откровенным оскорблением. Для лиц, умеющих думать о будущем, это было излишним. Титульная аристократия и без приложения к данному ее представителю славилась своей злопамятностью.

Мужчины лениво поклонились друг другу и «Проклятый», окатив альвов насмешливым взглядом, снова скривил губы в противной усмешке. Как из этого можно было понять, родственник дамы особо приятного впечатления на него не произвел.

— Согласитесь, что после произошедшей сегодня днём бойни, тан Фальтигерн, этот вечер прекрасен?

Не зная, что правильнее всего сейчас будет ответить, парень осторожно кивнул. Барона эта осторожность, конечно же, не смутила, при владении инициативой в разговоре кивок его тоже устраивал.

— Но к одному доброму совету прислушайтесь! Попытки пристроить свою сестру вы начали слишком рано. Хорошей цены вам сейчас никто не даст.

Оскорбленный такими словами тан бессознательно схватился за меч, однако выхватить его из ножен уже не рискнул. Ладно, что кнехты конвоя оказались между ними. Если бы ему захотелось, они бы не успели. Однако случись тут удар стали и очень большой проблемой тана Фальтигерна стал бы вопрос — кто будет платить за покойника денежную компенсацию. Точнее кто — тут было понятно, а вот сколько, ему даже думать не хотелось. Барон ан Кроах слыл человеком не бедным, и его состояние вряд ли сильно уступало достоянию всего немалого рода ап Шоннахтов.

— Барон, если бы вы не были чужим пленником, сейчас получили бы пощечину.

— Если бы я ранее не подозревал, что вы не умом славитесь, — презрительно отмахнулся от угрозы откровенно издевающийся над парнем ан Кроах, — то сейчас знаю точно.

В этот раз к оружию дернулись уже руки сопровождавших своего господина министериалов[5]. Понимающий, что его провоцируют ап Шоннахт, принял удар более достойно и, осознавая, что сейчас ничего не сможет сделать, собрался было уходить, когда барон остановил альвов обращенным к фрейе Айлин вопросом.

— Фрейя, не раскроете секрет, с чего ваш родственник на ден Гарма взъелся? Уж чего — чего, а жалоб на недостойное обращение с вашей стороны никто не ждал.

Удар попал в уязвимое место. Фрейя Айлин, не справилась с эмоциями и отправила в сторону закипающего брата мрачный взгляд. Конечно же, не пропустивший всплеска женских эмоций ан Кроах утвердительно кивнул своим мыслям и понимающе усмехнулся. Что интересно уже без какой — либо издевки. Возможно, что именно поэтому дама убрала из голоса яд и решилась ему ответить.

— Я и не жаловалась. Брат напал не поэтому.

— Не сомневаюсь, прелестная Айлин — «Проклятый» продолжал внимательно отслеживать реакции женщины. — Я уже догадался почему.

— Вы считаете, что знакомы с причиной? — Справившийся с злостью ап Шоннахт решил вмешаться в разговор и сверлил барона хмурым взглядом.

— Разумеется.

— Значит, вы тоже поняли? — Видя, что собирающаяся вокруг толпа переполнена любопытством тан Фальтигерн предпочел сформулировать вопрос так, чтобы суть разговора была непонятна посторонним.

— Я не то чтобы это понял. Я знаю точно. Поэтому и считаю вас глупцом, тан. — Вздохнул барон, покосившись на альва, как окружающие посчитали с жалостью. — Вашу сестру отпустили живой, здоровой, и готов спорить, чтобез выкупа, тан Фальтигерн. Где после этого была ваша голова, мне непонятно — так глупо нажить и главное упустить такого врага даже я себе не позволю.

— Пойдем отсюда! — Дернула брата за рукав отвернувшаяся от барона фрейя Айлин.

— У всех бывают ошибки. — Не обращая на нее никакого внимания, оскалился тан Фальтигерн. Барон взял его за живое. — Обязательно найду время исправить!

— Ну, ну. — Барон не стал спорить и перевел насмешливый взгляд на нервничающую даму. — Думаю, что для вас не все потеряно, прелестная фрейя. Чудовище, которое вчера вернуло вас родственникам, слишком о вас беспокоилось, чтобы тащить с собой. Но тана Фальтигерна это уже спасет вряд ли. И не его одного.

— Вы так считаете? — Все неприятные предчувствия тут же оказались забыты, и передумавшая уходить фрейя оказалась в центре массы сочащихся любопытством и пошлыми догадками взглядов. Воровато оглядев госпожу, нервно прикусил губу даже один из сопровождавших пару танов. Впрочем, даму поток внимания окружающих не напугал.

— Для имеющихся у него талантов фер Вран ден Гарм муж удивительно некровожадный, но некоторые поступки прощать нельзя. — Равнодушнопожал плечами ан Кроах и обратил взор к закату. — Не поймут окружающие. Ни те, с кем он служит, ни та, кому служит.

— Благодарю, барон! — Вежливо поклонилась ему напряженно обдумывавшая что — то женщина. — Обязательно дайте знать, если вам понадобится моя помощь.

«Проклятый», абсолютно доброжелательно ей улыбнувшись, разве что покачал головой.

— Возможно позже, прекрасная фрейя. И точно уж не при всех.

Уже было раскрывший рот брат, взбешенный откровенно дискредитацией бароном репутации сестры при полном отсутствии от нее отпора, ничего сказать не успел. Парня мощно дернули за локоть и уже не попросили, а скомандовали:

— Идём, Фальт! На сегодня все уже достаточно наговорились!

— Х — м — м. Фрейя Айлин, ваш плен, выясняется, скрывает романтическую тайну? — Остановил даму чей — то голос.

Айлин медленно обернулась. Смешки и шепотки окружающих исчезли за секунду, можно было подумать, что кое — кто лишний раз позабыл даже вздохнуть. Барон Реддок ан Саган, несмотря на свой невысокий рост и совсем не впечатляющие габариты, поставить себя умел. Мало кто из людей барона рискнул бы добровольно вызвать неудовольствие своего господина.

Однако сейчас насупившаяся фрейя с вызовом глянув в глаза сюзерена как раз — таки предпочла промолчать. Последнее вызвало недовольный взгляд в сторону женщины уже у ее брата.

— Тан Фальтигерн, вы за это пленителя красавицы сестры застрелить попытались? — Ан Саган отнесся к женскому упрямству с юмором.

— Были и другие причины, барон, — не рискнул ни врать, ни отмолчаться брат красавицы.

Забытый под накалом страстей барон ан Кроах мерзко хихикнул, вернув к себе внимание окружающих.

— Вы с ними знакомы, враг мой? — Заинтересовался его реакцией ан Саган.

— Безусловно.

— Непритворно заинтригован, — кивнул барон. — Позволю предположить. Вы тут ни некоего благородного рыцаря с огромным мечом обсуждаете?

Капитан «Кальвских медведей» «Бешеный бастард» Динольв син Саган, только что, не стесняясь раздевавший фрейю Айлин взглядом, покосился на своего сводного брата и обратил все внимание на пленника.

— Не рискну утверждать, что фер Вран молод. Вижу, что про него прослышали? — Спокойно ответил тот.

— Сегодня он на слуху, — спокойно согласился с таким логичным предположением барон победитель. — Не желаете рассказать о нем нечто, чего я не знаю?

— Кое — что можно, наверное, и рассказать. — Деланно равнодушно хмыкнул ан Сагану «Проклятый» и снова обратился к закату. — Меч мелочь, он даже с вилкой неплохо обращается. Главное в этом «молодом человеке» совсем не это.

— Мне уже рассказывали эту байку, — толи явно, толи также деланно потерял ан Саган интерес к разговору, вернув свое внимание к женщине.

— Эта байка не только на моих глазах, но и при прорве благородных свидетелей произошла. Он упыря на расстоянии вытянутой руки от юной графини ан Хальб вилкой заколол.

Лицо фрейи Айлин незаметно для неё превратилось в маску, что, конечно же, заметили почти все присутствующие. Ан Кроах спрятал довольный взгляд, её сеньор, как и он наблюдавший за дамой, не стал скрывать циничной усмешки, «Бешеный бастард» разочарованно дернул бровью и сморщил нос, а брат женщины как смог постарался скрыть овладевшую им ярость. С чем, впрочем, не справился.

— Это конечно меняет дело. — Задумчиво покачал головой барон ан Саган, окинув фрейю таким взглядом, как будто покупал лошадь. — Ваша неожиданная откровенность, барон, меня заинтриговала. Полон любопытства, личность этого незаурядного «молодого человека» нам видимо действительно стоит обсудить…

Как бы ни любил Фальтигерн ап Шоннахт свою балованную младшую сестренку, сейчас вся любовь отошла в сторону. Избавившись от чужих ушей тан наконец — таки выпустил наружу переполнявшее его бешенство.

— Да как ты посмела!!! Дура!!! О чем ты думала!!! Ты только что получила репутацию лагерной шлюхи!

— Да ты что!? — С деланным удивлением покачала головой женщина.

Брат вошел в раж:

— Да пускай бы тебя изнасиловали!

— Ну спасибо!..

— Это не редкость и в обществе прощается! Плевать даже на то, что с этим ублюдком спуталась добровольно! Вам двоим, надо было всего лишь соблюдать известные приличия! Но сейчас ты прилюдно подтвердила грязные слухи!

Вставшая у центрального столба шатра сестра, которая, сложив руки на груди, спокойно наблюдала за взрывом ярости, холодно брату улыбнулась:

— Ах, какой ужасный урон моей репутации, Фальтигерн. — Пропитанный ядом голос женщины отдавал драмой, фрейя Айлин даже шмыгнула носиком в нужный момент. И тут же добавила сталь. — Потерпишь! Ты братец, вчера слишком много мне задолжал!

— Ах ты! — Сорвало последние тормоза у тана Фальтигерна.

Пощечины тем ни менее не последовало. Проштрафившаяся сестра не пыталась увернуться или даже как — то защититься от удара, собственно она даже не сочла нужным изменить позу. Казалось бы, уже неизбежный удар остановило ее превратившееся в ледяную маску лицо.

— Ну что же ты, бей! Чего стесняешься! — Голос ее, как казалось, состоял все из того же льда. — Когда ты меня сегодня к своим друзьям на смотрины потащил, Морана ведь уже не вспоминал?

— А — а — а — а — а — а — а!!! — В бессильной ярости заорал тан, стиснув обеими руками рукоять меча и испытывая лютое желание кого — то изрубить на куски. Очень желательно того самого виноватого во всего наглого ублюдка.

— Руби уж! Если смелости хватит!

— А — а — а — а — а — а — а!!! — Меч отлетел в сторону.

Фрейя Айлин презрительно отвернулась.

— Смотреть противно…

— А — а — а — а — а — а — а!!!

Через какое — то время оба немного успокоились.

— Эх, Айя, Айя…

— Я говорила тебе, что надо оттуда уйти, но ты решил за собой последнее слово оставить. А теперь Айя во всем виновата?

Аргумент был довольно логичен, так что брат решил зайти, с другой стороны.

— Айлин, что с тобой? У вас же все хорошо было с Мораном? Как ты могла так быстро его забыть?

Женщина, сидевшая на ковре скрестив ноги и опираясь спиной на сундук, взглянула на успокоившегося брата также тоскливо, как прозвучал вопрос.

— Я не забыла своего мужа. Он был хорошим, Фальти. Но Моран мертв, а сердцу ведь не прикажешь…

Старший брат какое — то время обдумывал сказанное, после чего вздохнул и присел рядом, обняв свою маленькую, взбалмошную и стервозную сестричку, ответственность за воспитание и братская забота о которой была возложена на него с тех самых пор как привезенная отцом кроха начала ходить.

— Я не мог не попытаться его убить, сестренка. Ты ведь понимаешь, кто он и к кому обращает молитвы?

Сестренка уже собиралась сказать ему что — то весьма резкое, однако увидев лицо брата передумала и тоже только грустно вздохнула:

— А меня ты спросить не мог? До того, как стрелять начал?

Полноценно родственники до сих пор так и не объяснились. После истерики, плача, оскорблений и даже попытки выцарапать брату глаза в качестве горячей благодарности за успешно проведенный обмен им было немного не до этого.

Более — менее нормально разговаривать брат с сестрой стали только сегодня к вечеру, да и то потому, что тан Фальтигерн сыграл на жалости после того как рухнул наземь вместе с убитым конем в ходе сражения. Сестра, как бы то ни было, тоже его любила. По этой же причине она не стала возражать, когда он попросил пройтись с ним по лагерю и оказать помощь нескольким пострадавшим приятелям.

— Когда я сообразил кто он, я ведь за тебя испугался. Он, когда уезжал ведь именно на тебя злился.

— Я понимаю, что ты все неправильно понял. — Еще раз вздохнула сестра. И мрачно хмыкнула, кому — то пригрозив кулачком. — Я ведь тоже ему устроила, перед обменом…

— Да ты просто сумасшедшая, Айя. — Шумно вздохнув, брат с силой повел по лицу ладонью. — Это же надо, добровольно связаться с «Меченым Хелой[6]» смертным. Как он тебя ей в жертву не принес, совсем не понимаю. «Белая дама» за альвов на алтарях дарует щедро.

— И что думаешь? — Непонятно покосилась на брата сестренка.

— Не надо думать, совсем недавно его Госпожа силой и властью наделила. Не успел ещё перестать быть человеком.

— Ты так считаешь? — Фрейя Айлин осуждающе покачала головой.

— У тебя конечно иное мнение?

— Фальт! — Голос был обманчиво мягок. — Я могу подтвердить, что он куда старше, чем выглядит. Но главное, не это. Ты помнишь кто такой Гарм?

— Ты не пса Владычицы Мёртвых имеешь ввиду? — Обдумав возможные варианты, ответил тот.

— Да, я про то чудовище, что стережет границу между миром мертвых и миром живых.

— И?

— А Вран?

— Ворон? — В глазах брата уже разгоралось понимание.

Фрейя ан Дрес, увидев, что тан Фальтигерн понял, к чему она его подвела, умничать больше не стала, разве что кивком подтвердив догадку.

— Знаешь, как мне было жутко, когда я стояла перед человеком, который, не страшась Богини Смерти, зовется Вороном Гарма? А когда первый раз почувствовала от него холод Хелы, я если не ближайшей ночи, то следующей не надеялась пережить…

Фальтигерн, немного подлизываясь, нежно погладил свою сестренку по голове. Та благодарно провела пальчиками по его ладони и продолжила:

— В то время как этот негодяй, когда я устроила перед ним истерику, только посмеялся. Предложил или не портить жизнь окружающим, или он привяжет меня к столбу и рот заткнет. Даже на горшок сходить предложил, мерзавец, побеспокоился.

Братец, чуточку отстранившись, глянул на Айлин театрально циничным взглядом.

— Надо будет запомнить. При подобном подходе к делу, в отношениях с тобой что — то такое есть…

Та оценила шутку и, зашипев прямо как та змея, укусила брата за оказавшееся в зоне досягаемости запястье.

— Ай! — Прикусили парня довольно таки чувствительно, но он все равно улыбался.

— Я тебе покажу — ай! Понравилось ему! — Женщина на самом деле совсем не злилась, шутка понравилась и ей, но улыбку она предпочла не показывать.

— Рассказывай дальше! — Продолжил процесс примирения тан Фальтигерн, рискнув вырвать руку из захвата, прижать сестру к себе и ещё раз погладить по голове.

— Знаешь… Мы стояли перед друг — другом, от него уже не как в замке, но все равно несло жутью, а поверх этого ледяного ветра он совсем не желал мне зла[7]. Я даже не столько вызывала у него желание, сколько забавляла, как маленький ребенок.

— Любопытно… — Уже совсем не играя, ни нашелся, что тут можно сказать тан Фальтигерн.

— При лагерной черни Вран меня позорить не стал, а вот в палатке, где мерзавец поставил условия приличного существования, сила его покровительницы ушла как вода в песок. Вот этот холод есть, и тут же его нет, и как будто никогда не было.

— Так…

— Да, брат, — кивнула женщина, — тогда я избавилась от последних сомнений, в чьих руках нахожусь. Умение скрывать дарованную силу первейший признак «Меченого», как нам с тобой известно. Но он был так вежлив, предупредителен и доброжелательно ко мне настроен, что тут же начала надеяться, что ошиблась. Этот поганец, не скрываясь меня, желал, но даже ни малейшего следа грязи в чувствах не увидела. Только под утро в ту ночь заснула. Все не могла понять, действительно этой Её силой от него тянет или только показалось со страху.

Тан Фальтигерн стимулируя продолжение исповеди, взял ладошку сестры в руки.

— А на следующий день ещё и его разговор с капитаном подслушала. Случайно. Когда ан Феллем меня ему предложил, опять страшно стало. — Женщина жалобно шмыгнула носом. — Фальти, ведь я ещё когда он предложил нам сдаться, догадывалась чьей силой он наделен!

— Не поздно ли носиком хлюпать? Ничего же не произошло?

— Да, не произошло. — Айлин на самом деле не плакала, так, немного расчувствовалась от воспоминаний. — И опять не знала, что мне думать, когда эти два говнюка начали плести, как я хороша, лен в приданое Врану принести могу и один Моран тому помеха.

— Он сам с ан Феллемом этот разговор завел?

— Там больше Лойх обо всём трещал, Вран посмеивался.

— Капитан ничего не знает про своего лейтенанта?

— Может быть. — Голос фрейи был задумчив. — А может быть знает его лучше, чем многие. Они друзья.

— У «Меченых Хелой» друзей нет. — Не задумываясь, ответил ей брат.

— Почти любой простой адепт Хелы пустил бы меня под нож во славу своей богини, — так же машинально вернула подачу сестренка. — попробовав или нет, неважно. Она ведь не только давать, но и отбирать силу у тех, кто ей плохо служит, любит. А Лойх бы, наверняка «от ран» умер, и рота бы Врану сама в руки упала.

— Хорошо, спорить не буду. Продолжай.

— Ты все и так понял брат мой. — Вздохнула дама. — Вместо ожидаемого насилия этот обаятельный мерзавец без всяких угроз начал за мною ухаживать. И Морана как раз в это время убили.

— Он убил?

— Нет. Той ночью он едва не убил меня. Едва успел остановить меч, когда я выбежала на него из темноты. Поймал за шиворот, накричал, чтобы я не смела высовывать нос из — под повозки пока бой не закончится и снова пошел убивать всех подряд…

— Так ли уж всех? — Не поверил тан.

— Всех, брат. Всех. Кнехтов, рыцарей, их лошадей, пеших, конных — без всякой разницы. Ему все было едино. Я видела. — Тут дама резко сменила тон. — Тем утром Моран умер у меня на коленях, тан Фальтигерн ап Шоннахт. Успев пожелать, чтобы нашла мужчину, который сумеет сделать меня счастливой и позаботится о нашей кровиночке как родной.

— И ты решила, что фер Вран этот мужчина? — Тан Фальтигерн предпочел задать вопрос как можно более нейтральным тоном и на всякий случай расслабив сестричку, очередной раз погладив по голове и почесав за ушком. Возвращение скандала ему совершенно не улыбалось.

— Совсем не сразу. Веришь ты в это или нет. Я долго его не понимала. Не могла поверить, что вижу у слуги Хелы настоящие чувства, а не игру хорька с мышью. Пока он меня не спросил, не жалею ли, что не сбежала, пока все сражались и, было не до меня. Прямо на том речном обрыве, где он сам же спрятал меня перед сражением.

— Благородно давал возможность сбежать? — Тан цинично усмехнулся. — Не верю.

— Совсем нет. Но я могла попытаться. Слуги были под боком, если они бы сумели отвлечь охрану, наверное, могло повезти.

Тан Фальтигерн решил потратить немного времени на раздумья.

— То есть ты сейчас намекаешь, что барон не зря назвал меня дураком?

— Я хочу сказать, дорогой брат, — ещё совсем недавно полный грусти и тоски голос женщины в очередной раз лязгнул сталью, — что я до сих пор в ярости! И ты очень пожалеешь, коли не уберешь из — под моего порога ту кучу дерьма, которую посмел высрать!

— Сестричка, что за грязная ре…

— Мне пришлось какое — то время жить среди наемников!

— Айлин, ты понима…

— Фальтигерн ап Шоннахт! — Как бы ни вдвое подняла дама уровень децибел в своем голосе. — При одной только мысли, что он решил, что это я тебя на него натравила, мне очень хочется кого — нибудь задушить!

— Это будет очень непросто, — сдаваясь, вильнул взглядом любящий брат. Состояние, в котором находилась Айлин, было ему знакомо. Спорить с ней сейчас означало бы только ещё более задолжать.

— Но в твоих интересах, — сестра, будучи мудрой женщиной, удовлетворившись успехом полных злобы угроз, поспешила закрепить их задабриванием. Даже по голове погладила, точно также как он ее саму перед этим. — Братец, ты же и сам не хочешь оставить за спиной такого врага?

Братец, больше делавший вид, что сокрушен мощью женской аргументации, уже абсолютно непритворно пожевал губы. Заполучить личным врагом кого — то из меченых богами смертных в окружающем его мире дураков не было. Сильного Избранного ничуть не уступающей Тиру[8]по силам и недолюбливающей альвов Владычицы Мертвых тем более. Фальтигерну было стыдно в этом признаться, но, если бы он мог случившиеся события переиграть, тот открывший провал в бездну всплеск злости пленителя на его младшую сестру, с которой захвативший ее ублюдок как сразу можно было понять спал, вряд ли бы теперь вызвал такую реакцию. Неважно, обдало бы его всё так же неожиданно волной холодного ужаса, или нет, воскресив в памяти ощущения от случайно увиденной им когда — то в отрочестве Дикой Охоты. Отличалась одна только сила воздействия.

В точности как описывалось в старых книгах.

Собственно, он и так потерял немало времени, решая, стоит ли попытаться избавить мир от возникшего из небытия Избранного Хелы, или предоставить событиям идти своим чередом. В конце — концов знакомый с некоторыми запрещаемыми законом практиками «не избранный» хеленит мог пользоваться и получаемой с убийств чужой силой. Как никак это была одна из главных причин по которой хеленитов преследовали.

Последняя мысль тана тогда почти успокоила. Уж слишком сильно в нее хотелось поверить. Доводы рассудка, что использующие силу мертвых адепты Хелы, воспринимались совсем иначе, принять удалось не сразу. Краденая у мертвых сила, в его восприятии отдававшая тухлятиной, не имела практически ничего общего с той квинтэссенцией смертного холода, которым вовремя оно несло от эйнхерриев[9], а теперь неожиданно пахнуло от возвратившего ему сестру человека. Собственно, окончательно подтолкнули его тогда к нападению не столько мысли об избавлении мира от очередного появившегося в нем чудовища, а сколько слезы Айлин, как он решил вспоминавшей перенесённые в плену насилия.

По уму, теперь дело следовало обязательно довести до конца, и он непременно собирался это сделать, пока враг не набрал слишком много сил, однако вариант примирения, если принять слова Айлин на веру, тоже был бы приемлем. Если у хеленита с сестрой все действительно было серьезно, у любимого брата вряд ли даже самолюбие сильно пострадает, ибо смерть и убийства для такого зятька дело привычное. Более чем приемлемая плата за свое спокойствие и очень возможно, что головокружительные перспективы для рода ап Шоннахтов. В конце — концов поклонение Хеле в Империи само по себе не запрещено, и даже более того в некоторых профессиональных областях даже популярно. Ну а если отношения не сложатся, всегда можно вернуться к первому варианту.

— Ты себе представляешь свою с ним счастливую жизнь, Айя? — Вздохнул мужчина. — Я понимаю твои чувства, но может быть избавить от него мир будет лучше для всех?

— Может быть, ты все — таки подумаешь, почему он меня отпустил? — Женщина, как ей показалось, постаралась ответить логично. — Даже ан Феллем считает, что он не злой и легко с Кайренн поладит.

— Ан Кроах измазал грязью твою репутацию, а ты приняла его слова на веру? — Кисло постарался не усугублять свое тяжелое положение тан Фальтигерн. Упоминание имени племянницы ревело ему в ухо боевой трубой, что спорить уже бесполезно, так как женщина давно все для себя решила.

— Ты оглох? Если бы кто — то поторопился вовремя уйти, этого бы не случилось. — Обрезала фрейя Айлин. — А «Проклятый», мне точно известно, его ценит. Ну и самое главное, братец — у старого урода есть какой — то план, и мы с Враном в него попади. Тебе случайно не хочется его разузнать, пока барона в темницу не упрятали? Ну а что вокруг меня теперь будет слоняться меньше воспылавших внезапной страстью безземельных рыцарей, само по себе отлично!

— И все равно будет непросто, — рискнул покачать головой, полностью смирившийся с натиском сестры брат, — он может не принять извинений.

— А ты постарайся, чтобы принял! — В женском голосе возникли, самые что ни на есть тигриные нотки. — Случается, конечно, что Врана несет силой его Богини, но он неглуп и человек не подлый. И побыстрее, брат, пока этот негодяй там с какой ни будь шлюховатой рейной[10] не спутался!

Несмотря на всю серьезность момента, Фальтигерну ап Шоннахту пришлось отвернуться, чтобы сестра не заметила распирающей его изнутри ехидной улыбки. Его покойный хороший друг Моран ан Дрес очень любил жену и по своему собственному признанию был доволен браком, однако по — настоящему раскрошить гранит на сердце своей супруги за все годы совместной жизни у него не получилось. А тут, столь неожиданно влюбившись, умная, решительная и слишком часто стервозная Айлин металась, нервничала и выедала мозги окружающим, как будто ей было четырнадцать.

В итоге, сейчас, он, как и тогда не знал, что ему делать — рискнуть пойти на поводу у сестры или всё же «нечаянно» решить возникшую перед ней, ним и всем родом ап Шоннахтов проблему раз и навсегда. Ситуацию требовалось как можно лучше обдумать. Позволить себе ошибиться еще раз, было нельзя.

— Ловко у вас с этими боевыми повозками придумали, — немного польстил мне капитан «Юдонских волков» Рендел ан Риаф.

Комсостав всех трех рот после устройства вагенбурга среди построек занятого ротами хутора, собрался на расширенное совещание с последующим скромным корпоративом. Упиваться там никто не собирался, а вот снять послебоевой стресс нам прямо как доктор прописал. На сходке, как — бы не было ему тяжело, присутствовал даже Лойх ан Феллем. Капитан, впрочем, из — за своего состояния на передние планы не лез и оставил мне возможность дальше отдуваться вместо него.

Прежде чем с Ренделом согласиться, я для солидности немного покатал на языке глоток вина, без малого последние остатки былой роскоши.

— Ян из Троцнова был великим воителем.

— Охотно верю. Во многих сражениях победил? — Именем изобретателя боевых повозок заинтересовался «начальник штаба» «Черной Розы» Адель ан Бекхарден, также, как и я, полулежа цедивший вино неподалеку.

— Это конечно оспаривают, но многие говорят, что он ни разу не был побежден в битве.

— Серьезно? — Второй ан Бекхарден, Аскель, был настроен более скептически. — И много он дал сражений?

Я равнодушно пожал плечами. Типа хочешь — верь, а хочешь — нет.

— Девять полевых сражений только за последние шесть лет жизни. В восьми безоговорочно победил, в девятом успешно прорвал кольцо осады и сумел оторваться от преследующего войска. Продолжал свою цепь побед даже когда ослеп — второй глаз арбалетным болтом вышибли.

— О — о — о — о!!! — Начали прислушиваться окружающие.

Я согласно тому, кивнул:

— Много знаете слепцов, которые сумели выиграть даже одну битву? Он же, потеряв зрение громил всех, кто рискнул ему противостоять ещё три с лишним года.

— А потом? — Ленивый интерес проявил ротный колдун из «Черной Розы» фер Аттибар ан Раггер, внук барона[11] из «Благословенного Богами» рода откуда — то с северо — запада Империи. Обычно таких подготовленных в семьях специалистов подбирали государственные структуры, но в данном случае парня братьям в свою имеющую отличную репутацию наемную роту удалось перехватить. Как маг он был не силен, да и мастерством не отличался, однако большинство рот не имели и этого. Насколько я знал про умения Атти, свою получку он отрабатывал в ходе адресных операций, допросом пленных и в лазарете.

— А потом «Страшный Слепец» умер от чумы. Завещав снять с себя кожу и натянуть ее на барабан, чтобы даже после смерти нагонять ужас на своих недругов.

Шум застолья прямо как отрезало. Я определенно сказал, что — то не, то. Хорошая мысля — приходит опосля, так что сообразил, что дочь Хелы Немайн разводит бациллы и вирусы, заведуя болезнями и эпидемическими заболеваниями в том числе, я уже с некоторым опозданием. А что все окружающие считают меня хеленитом, сомневаться не приходилось — после случившейся при клятве ее именем мистики, я даже сам себя немного в этом подозревал.

— Не остановили его??? — Лень в голосе ан Раггера исчезла, как будто бы её никогда не было.

Я только пожал плечами:

— Я в это время не жил.

— Но имя помнишь. — Заинтересованно покачал головой ан Риаф.

— Так заслуживает, — усмехнулся я. — Почему бы не помнить. Великий был полководец. Но человек по — настоящему страшный. Даже для тех войн.

— Которого только чума остановила, — искоса наблюдая за мной, сказал Адель ан Бекхарден.

Меня втайне пробивало на смех, собравшиеся вокруг головорезы очевидно ударились в дебри конспирологии. Если поначалу я и сболтнул лишнего, теперь уже специально нагонял волну.

— Вот только его «сироток» она уже остановить не смогла.

— А сейчас этот барабан где? — Спросил колдун.

— Кто знает? — Пожал я плечами. — В государственные хранилища не вхож.

Дальше вопрос существования и местонахождения сделанного из кожи Жижки артефакта никто, конечно же, развивать не стал, коллеги перешли к более насущным вопросам.

Вырваться — то из кольца окружения мы вырвались, да и преследования особенно не боялись, в настоящий момент весьма значительной нашей проблемой становилось официальное закрытие контрактов с нанимателем. Прорыв трех наших рот, предназначенных графом ан Хальбом для закланья, состоялся исключительно благодаря самовольству. Роты, не обращая ни на кого внимания, прикрыли тылы и фланги строя повозками и атаковали стоявшие на направлении вражеского лагеря хоругви поместного ополчения, а не наёмную пехоту как нам было приказано.

В конечном итоге мы остались живы, бизнес удалось сохранить, но возникла проблема плохого пиара и санкций за невыполнение возложенных обязательств. Возвращаться под командование кинутого нами графа, как, впрочем, и появляться на землях ан Хальба частным порядком и без серьезной охраны никому из нас пятерых теперь не следовало. Для попавших в подобную ситуацию мерсенариев неприятные прецеденты были нередки. Однако всё бросить и искать нового нанимателя мы не могли, переписка по взаимному урегулированию претензий сторон требовала времени.

Несмотря на всю тяжесть совершенного нами преступления война для рот пока что закончена не была — планировался период переговоров и какое — то время действий отдельным отрядом в качестве отступных. С выплатой денежного содержания авансом или нет в зависимости от сложившихся обстоятельств. Тем ни менее мы имели все основания полагать, что граф заплатит — столь хорошо начавшееся вторжение в Кальв и Рейгель окончилось крахом, так что теперь ан Хальбу не был лишним даже десяток солдат. Вполне очевидная в его обстоятельствах попытка взять у банкиров ссуду и восполнить понесенные потери вновь нанятыми ротами требовала времени.

К завтрашнему вечеру мы должны были выйти на земли имперского рыцаря[12] ан Варена, державшего в этой межевой войнушке нейтралитет и, если звезды сойдутся удачно, даже договориться с ним о разрешении на недельку — другую постоя.

В принципе подобный нейтралитет со стороны слабого соседа, конечно же, был фикцией. Помешать хоть кому — то серьезному напасть на нас на своей земле, фер ан Варен не смог бы при всем своем желании, однако земли имперского рыцарства защищало совсем не это. Данная прослойка благородных господ мало того, что сама по себе вполне могла собрать пару сильных хоругвей чтобы вступить в войну на стороне врагов обидевшей члена своего клуба стороны, так ее ещё и прикрывали Наместники провинций. Одной из основных задач которых являлось именно ограничение власти магнатов, в чем вассальное непосредственно Императору мелкопоместное дворянство играло далеко не последнюю скрипку.

Короче говоря, после пересечения границы неприятности были маловероятны. До нее только нужно было дойти. Для этого нам нужно было пережить эту ночь и не быть разгромленными завтра на марше.