Жестокость

ФРЭНК НИТИ Воспитательница

В саду у мисс Флетчер росли восхитительные сочные сливы, тугие и налитые, они едва ли не гроздьями свисали со старых, искривленных ветвей, соблазняя и заставляя пускать слюнки красуясь своей глянцевой темно-красной кожурой, которая готова была вот-вот лопнуть от распиравшей их изнутри вкусной багряной мякоти. Падая в бесчисленном множестве на окруженный высоким забором сад мисс Флетчер, эти сливы являли собой непреодолимый магнит для маленьких мальчишек, игравших в дорожной пыли. Прохлада и уютный комфорт раскидистого дерева с его густой листвой, массой веток и обилием слив были причиной того, что местные ребятишки имели обыкновение сидеть упершись спиной в стену, и за обе щеки уписывать спелые сливы, вдыхая но по детской наивности почти не замечая струившиеся на них сверху соблазнительные ароматы жаркого летнего дня; бывало и так, что, наевшись до отвала паданцев, собравшаяся в группу ребятня обращала свой взор на менее пыльные и более соблазнительные фрукты, все еще висевшие на ветвях дерева. Иногда, хотя справедливости ради надо сказать, не очень часто, наиболее предприимчивые из них ухитрялись взобраться на самый гребень стены, а возможно — под покровом листвы — и на само дерево и, оказавшись таким образом уже над территорий сада мисс Флетчер, спокойно посиживать на толстых ветках, с поистине детской беззаботностью глотая и глотая плоды, выплевывая косточки, которые с почти неслышным звуком шлепались на темную мягкую землю.

Так продолжалось из года в год. Иногда мисс Флетчер застигала ребятишек в самый разгар их фруктового пиршества. Чаще не проходил даже весь сезон, и то ли подобные налеты были нечастыми, то ли орудовали более опытные пацаны, но во всяком случае она ничего не замечала. Если же такое случалось, то она начинала пронзительно кричать своим тонким голосом, после чего переходила скорее на щебет, тогда мальчишки опрометью кидались на землю и разбегались в разные стороны.

— Мерзкие, мерзкие дети! — суетливо восклицала она. — Вот расскажу вашим матерям. Я вас узнала. О, негодники, вот поймаю вас, достанется вам тогда!

А те, оказавшись на безопасном удалении на дороге, принимались со свойственной детству жестокостью подсмеиваться и издеваться над женщиной, угловатая, старушечья фигура которой с раскрасневшимся лицом горестно металась вдоль забора.

— Эге! Глупая старая ослица мисс Флетчер, — вопили они это или что-нибудь подобное. Возможно, под впечатлением войны они как-то раз обозвали его «старой глупой немкой», но это было уже давно. А кроме того, в мисс Флетчер не было ни капли немецкой крови — она была жительницей Новой Зеландии во втором поколении, а предки ее происходили из Англии.

Вот и сейчас мальчишки были там же — пятеро счастливых озорников, ползающих по дереву и обжирающихся еще более восхитительными сливами, тихонько похрипывая, находя особенно спелый плод и вгрызаясь в его сочную мякоть, да так, что из уголков их ртов начинал сочиться малиновый сок, а не умещавшаяся во рту нежная плоть с каждым укусом обильно пачкала их юношеские подбородки.

В саду было жарко, можно сказать пекло, и они пировали в сени своего укрытия, не забывая, однако, настороженно прислушиваться к звукам птичьих шажков мисс. Флетчер, семенящей по своему любимому святилищу. Один из них, сидевший на солнечной стороне дерева, посматривал за женщиной, однако, будь он настоящим часовым, его в конце концов обязательно бы подстрелили, поскольку все его мысли были погружены во вкусные райские кущи, располагавшиеся на расстоянии всего лишь вытянутой руки, так что он напрочь забыл про свою шпионскую миссию и предавался безудержному обжорству.

Мисс Флетчер, разумеется, даже не подозревала о наличии незваных пришельцев. Если бы это случилось, она, конечно же, немедленно заволновалась бы и затрепетала, а так оставалась в полном неведении о происходящем, даже не догадываясь о наносимых убытках, ибо дерево было очень большое и даваемый им ежегодный урожай с лихвой покрывал даже происки местной ребятни. Слив хватало и для самой мисс Флетчер, и для посылок редким родственникам, и для приготовления домашних джемов и варенья, которые она хранила в своей основательно загруженной кладовке, ну и конечно, для подарков подругам по женской общине округи.

Поэтому она суетилась по саду, подрезая края своей прохладной зеленой лужайки, отсекая зажатыми в покрытых резиновыми перчатками руках секаторами несимпатичные веточки розовых кустов, методично орудуя тряпкой и ручными граблями, пропалывая и избавляя от дерзких сорняков ее столь любимые цветочные клумбы.

В саду мисс Флетчер было тепло и успокаивающе. Она наслаждалась своей никогда не прекращающейся суетой. То и дело она вставала на колени, упираясь ими в маленький коврик из пористой резины — лицо и шея прикрыты краями бесформенной льняной шляпы, — время от времени смахивая с очков легкий налет пота. Находясь у себя в саду мисс Флетчер неизменно испытывала подлинное счастье. Ей доставляло радость ощущать под ногами хорошо удобренную почву, и она всей душой ненавидела неаккуратность. Каждый обработанный ее собственными руками уголок сада представлял собой образчик совершенства, все цветы располагались в строгом соответствии с их цветом и размером, деревья и кусты смотрелись очень изящно; очень хорош был уголок с миниатюрным диким папоротником и чуть более высокими, специально отобранными пальмами, успокаивающе шевелящими над ним своими листьями — их засохшие рыжие ветви плавно склонялись над покрытыми зазубринами, темными волокнистыми стволами, тогда как ввысь от мощных стволов тянулись обильные, переплетающиеся друг с другом новые ростки. Все это являлось объектом повседневных забот мисс Флетчер, рутинной ее жизни, впрочем весьма приятной жизни, хотя и одинокой, но, если не считать ее редких выходов по делам местной женской общины, она явно предпочитала подобное уединение.

Нельзя сказать, что она была затворницей, хотя женщина действительно лишь изредка покидала пределы собственного участка. Немногочисленные счета она оплачивала по чеку, а торговцы из близлежащей деревни снабжали ее продуктами, получив предварительно заказ по телефону. Никто бы не мог назвать мисс Флетчер экстравагантной женщиной, хотя в деньгах она явно не нуждалась. В течение ряда лет она нигде не работала — если вообще когда-либо где-либо работала, — так что соседи полагали, кстати, весьма обоснованно, что у нее имеется самостоятельный источник средств к существованию.

И все же следовало признать, что длительное, годами длившееся одиночество весьма неблагоприятно отражалось на мисс Флетчер.

Она все чаще раздражалась по поводу всяких пустяков, занимала не вполне реалистичную, а порой и прямо-таки жесткую позицию всякий раз, когда в ее обычно безмятежное, провинциальное существование вторгался шумок неожиданных проблем: то бакалейщик задержится с доставкой продуктов, то газеты бросят прямо в лужу вместо того, чтобы аккуратно положить их в ее небольшой, сделанный из нержавеющей стали почтовый ящик, а то и просто потому, что ей покажется, будто люди, бросившие на нее свой взгляд, когда она выбиралась в город, смотрят хитро и лукаво. А в последнее время она и вообще стала разговаривать сама с собой, дружелюбно бормоча что-то себе под нос и пребывая в блаженном неведении относительно странности своего поведения.

Покончив с прополкой грядки с гвоздиками, мисс Флетчер облегченно вздохнула и разогнула спину. Жара начинала немного действовать ей на нервы, и под мышками ее голубого рабочего платья появились темные разводы пота. Она выпрямилась и окинула гордым взглядом свой великолепный сад, почти полностью невидимый со стороны дороги за гладким каменным забором и выкрашенной белой краской деревянной калиткой. Где-то жужжала желто — черная пчела с громадными, перепачканными в пыльце оранжевыми лапками, запутавшимися в лепестках цветка, щебетали и сновали над зарослями папоротника птицы, а летнее бездвиженье наполнял густой и очаровательный треск цикад.

Мисс Флетчер медленно семенила по саду, чуть усталая от жары и стояния на коленях, но достаточно бодрая, несмотря на свой возраст, которого толком не знал никто, хотя можно было предположить, что ей где-то возле шестидесяти, поскольку однажды она обронила фразу насчет того, что родилась в самом начале века.

— Что и говорить, — почти неслышно пробормотала она сама себе, — что и говорить, неплохо ты поработала, Анита, — это было ее имя, — и теперь у тебя не сад, а картинка. Тебе надо принять участие в конкурсе «Наш сад», — и она хихикнула совсем по-девичьи, после чего проворчала: — Совсем, старая, рехнулась. Ведь здесь, в деревне, не бывает никаких таких конкурсов. Для этого надо ехать в большой город, — и снова забормотала: — Представляешь себя в большом городе! — Сама эта мысль показалась ей слишком, ну просто чересчур абсурдной.

Мисс Флетчер увидела лежащий на лужайке камень, и настроение ее тотчас же изменилось. Она сразу почувствовала досаду и раздражение. — Опять эти мальчишки. Эти маленькие озорники. Могу поклясться, что они опять швыряли камни на крышу. О, ну я им покажу, если поймаю хоть одного, — и она неожиданно улыбнулась, лукаво так, весело, от пришедшей в голову мысли.

Камень полетел над забором обратно на дорогу, а сама она подошла к сливовому дереву, склонив голову набок, отчего стала похожа на тощего издерганного цыпленка. Где-то раздался непривычный крик птицы, а над головой послышался шелест листьев. Мисс Флетчер проворно засеменила на звук.

— Чшшшшш, — послышался из листвы приглушенный шепот, тут же сменившийся отчаянной суетой и подрагиванием дерева. — Старуха вышла на тропу войны.

— На землю с глухим стуком посыпались сливы, и пятеро налетчиков проворно метнулись по ветвям в сторону спасительного забора.

Мисс Флетчер подбежала к замшелому стволу дерева и подняла взгляд в сторону испещренной пятнами зеленой массы, тут же почувствовав, как одна из слив мягко стукнула ее по макушке шляпы. Она туго скрутила свои садовые рукавицы и чуть ли не стала карабкаться вверх по стволу, словно желая цепкими пальцами схватить мародеров.

— О, негодяи, — запищала она. — Вы, маленькие негодяи. Я все расскажу вашим матерям. И учителю скажу. Вы, маленькие воришки, подождите, доберусь я до вас.

Но пташки уже улетели. Мисс Флетчер перестала махать руками, когда последняя серая рубаха скрылась по другую сторону забора и коричневые юношеские руки отпустили крепкую ветку.

Она встала на ящик и, заглянув поверх забора, увидела, как они что есть сил несутся вперед по покрытой щебнем дороге, роняя вываливающиеся из переполненной пазухи сливы. Наконец все повернули за угол — успех проведенной операции казался еще более сладостным от перенесенной тревоги, — и весело захохотали над нелепым, очкастым лицом под бесформенной шляпой, гневно взиравшим на них поверх забора. Один сорванец лет восьми или девяти хотел было поднести пальцы к носу в оскорбительном жесте, но потом, видно, передумал и удовлетворился лишь высоким «ха-ха!», после чего опрометью бросился за своими приятелями.

Мисс Флетчер долго, очень долго стояла у стены, побагровевшая и содрогавшаяся от бессильной ярости. Постепенно она начала успокаиваться и наконец нашла в себе силы вернуться в дом. Странно: сейчас ей так хотелось спокойно посидеть, однако первым делом она взяла ящик и поставила его так, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за происходящим в саду и на улице.

Примерно через полчаса она увидела мальчика, который мелкими шажками вышел из-за угла — его обутые в резиновые сапоги ноги шаркали по пыли, бултыхались в ней (другого слова и не подберешь), направляясь в сторону кустов и лужайки у реки позади ее дома. Это был тот самый мальчик, который смеялся и потом бежал за своими приятелями. Она жадно впилась в него взором, вдыхая аромат слив и ощущая прикосновения листьев к шляпе.

И именно в этот самый момент она услышала Голос, прозвучавший ясно, четкой едва ли не заколебавшийся эхом в ее сознании.

«Анита, вот оно, решение твоих проблем с этими маленькими негодяями, в частности — с этим маленьким воришкой, Ведь все сейчас в твоих руках и так легко осуществимо. Ты что, не видишь, что именно так можешь разобраться с ним…»

В подобные тихие, вслушивающиеся мгновения мисс Флетчер становилась весьма странной.

Мальчик походя осторожно взглянул на стену и, убедившись в том, что все в порядке, принялся подпрыгивать и делать все то, что обычно делают мальчишки жарким летним днем. Его подбородок и верхняя губа были перепачканы сливовым соком, Мисс Флетчер почти не заметила, как он скрылся из глаз. Она стояла очень спокойно и словно вслушивалась во что-то, чувствуя, как все горестные мысли о похищенных сливах и хитро глядящих людях постепенно ускользают куда-то из ее сознания, растворяясь во влажном воздухе, уступая место новой, завораживающей мысли.

Теперь в ее движениях угадывалась вполне конкретная цель, когда она резко сошла со своего ящика и поспешила к обшитому белыми досками дому.

Оказавшись внутри, она сняла свои садовые рукавицы И аккуратно положила их на садовую скамью, после чего закопалась в шкафу, в котором лежали чемоданы, старые башмаки и всякая всячина, накопившаяся за годы. Потом она прошла в пустовавшую вторую спальню и положила на односпальную кровать пять или шесть тонких кожаных ремешков. Потом она взяла старый плащ, повесила его на спинку кухонного стула и аккуратно придвинула стул к столу.

После всего этого мисс Флетчер принялась напевать что-то себе под нос, причем весьма радостно и весело, а заодно занялась приготовлением чашки горячего чая.

Мальчишка был самый обычный, типичный сельский житель с прямыми волосами, озорными, как у газели, глазами, курносым, чуть приплюснутым, веснушчатым и кое-где обгоревшим на солнце носом и вытянувшимися в дудочку губами, громко и фальшиво насвистывавшими какой-то знакомый мотив. Его серая рубаха выбилась сзади поверх таких же серых шортов, а бойскаутский ремень сидел косо, потому что был застегнут совсем не на те дырки.

Резиновые сапоги паренька шлепали по пыли, неизбежно приближаясь по дороге к жилищу мисс Флетчер, а обе грязные руки любовно сжимали драгоценную награду — сухонькую, сверкающую шкурой ящерицу с яркими, блестящими глазами — пуговками.

Тень от него чуть вытягивалась, пока он шел вдоль забора, и даже цикады поубавили громкость своего летнего стрекота. Послышался стук копыт коров, направлявшихся к доильным аппаратам — глухой звук, отражавшийся от прогревшихся на солнце булыжников.

Поход за сливами казался мальчишке старым, хорошо проверенным делом, а потому сейчас, когда он двигался вдоль забора мисс Флетчер, действия его не выдавали никакого беспокойства. Однако оно появилось, когда в правом ухе наклоненной головы, миновавшей дощатую калитку, затрепыхался переливчатый смех.

— Привет, молодой человек. Не хотелось бы вам в такой чудесный и жаркий день скушать кусок прелестного пирога?

Она стояла перед ним, вяло улыбаясь, в очках на клювоподобном носу так ярко поблескивают на солнце стекла. Обвисшей шляпы уже не было, равно как и садовых рукавиц, хотя в остальном это была все та же мисс Флетчер, совсем недавно гневно кричавшая что-то в их адрес. Мальчик невольно насторожился. Он стоял, устремив на нее свой взгляд и готовый к мгновенному бегству, но также согласный и на то, чтобы выслушать разумное предложение.

— Да, — повторила она, выдавая одну из своих самых очаровательных улыбок, — кусочек прекрасного пирога, а точнее, торта со взбитыми сливками посередине и глазурью сверху.

Малец явно испытывал искушение, однако предыдущий опыт подсказывал ему, что к предложениям старших следует относиться с повышенной осторожностью.

— Не могу, — сказал он.

— Это почему же? — спросила мисс Флетчер; голос ее прозвучал высоко, по узкому лицу мелькнула тень некоторого беспокойства.

— Потому, — отозвался мальчик.

— Потому что? — спросила мисс Флетчер. — Даже нельзя съесть крошечный кусочек вкусненького торта?

— А как моя ящерица? — угрюмо произнес он.

— О, — промолвила мисс Флетчер, чувствуя, как облегчение сменяет на лице выражение былой озабоченности, — а почему бы тебе не взять ее с собой — вдруг бы мы нашли для нее подходящую банку из-под варенья?

Она открыла калитку и поманила мальчика к себе.

Он некоторое время поколебался, посмотрел на дорогу, но потом решил, что было бы жалко упустить возможность полакомиться тортом, и вошел внутрь сада.

— Мама будет беспокоиться, если я не вернусь вовремя, — сказал он.

— Кусочек торта потребует не больше минуты, — улыбнулась мисс Флетчер. — Ну давай, заходи, — и она повела его за собой по аккуратной бетонной тропинке между кустами белых и красных роз, потом вверх по ступенькам на веранду и наконец через прохладный коридор к маленькой, опрятной кухне.

— Ну вот мы и пришли, — скороговоркой проговорила она. — А теперь самое время заняться тортом. Садись на этот стул, а я пока принесу все, что надо. У меня, малыш, для тебя приготовлено столько всякой всячины.

Она засуетилась и положила на тарелку перед мальчиком толстый кусок торта. — Ну вот, только съешь его весь. Почаще бы мне надо было приглашать тебя.

— А как моя ящерица? — спросил мальчик, оставаясь сидеть неподвижно.

— Ну конечно же. Как глупо с моей стороны, — проговорила мисс Флетчер. — Так, где же я видела пустую банку из-под варенья?.. А вот она, о, и даже крышка есть. Надо будет только проделать в ней несколько дырок, чтобы она могла дышать.

Она сделала в крышке несколько отверстий при помощи консервного ножа и поставила банку рядом с тортом.

Мальчик посадил ящерицу внутрь банки, неплотно закрыл ее крышкой и принялся за торт, продолжая сидеть абсолютно неподвижно, если не считать его подрагивающего языка и блестящих, вращающихся глаз, скользивших вдоль ободка тарелки.

Мисс Флетчер радостно хлопотала вокруг, бегала по кухне, затем прошла через дом и выглянула за калитку, внимательно посмотрев в обе стороны дороги. Никто не попался ей на глаза, и, если не считать внезапно взлетевших щеглов, затрепетавших черно-желтыми крыльями поверх кустов можжевельника на другой, стороне улицы, вокруг не было ни души.

Вернувшись в дом, она обнаружила, что мальчик доедает последние кусочки торта. Он обернулся, когда мисс Флетчер вернулась, но та полыхнула на него своей улыбкой, и он снова принялся за еду, поглядывая на ящерицу в ее новой стеклянной тюрьме.

Мисс Флетчер задышала чуть чаще, в груди нарастало напряжение. Какие-то секунды она сдерживалась, явно наслаждаясь моментом, но затем бросилась вперед, проявив при этом завидную ловкость и проворство. Только сейчас старый плащ висел на спинке стула, а уже через мгновение он оказался поверх головы и верхней части туловища мальчика, сжимая и стягивая его руки, после чего она, наполовину неся, наполовину волоча его за собой в смежную спальню, весело захохотала, даже несмотря на ожесточенный стук его ног. В глазах мисс Флетчер плясало возбуждение.

От первых сотрясений стола во время драки банка с ящерицей свалилась на пол. Крышка отскочила в сторону, и крохотное создание, как тень, метнулось к ближайшему убежищу, извиваясь телом и хвостом, тогда как брюшко проворно скользило по линолеуму.

Оказавшись в спальне, мисс Флетчер повалила свою вздымавшуюся добычу на постель и с пылающим от напряжения лицом стала затягивать один из ремешков. Мальчик извивался, как угорь, и начал кричать, но она одной рукой туже запахнула на нем плащ, после чего, отпустив ремешок, сильно стукнула по тому месту, где должно было находиться его ухо. Он чуть поумерил свои движения и стал сдавленно, приглушенно всхлипывать.

Мальчишка попался довольно крутой, но и руки мисс Флетчер были достаточно крепки. В этот самый момент она почувствовала сладостное ощущение превосходства в силе. Быстрыми движениями она вытащила руки мальчика из-под пальто и несколькими короткими, ловкими движениями, в которых она поднаторела за время работы над кустами и грядками, проворно связала их спереди. Работала она неустанно и, орудуя всеми ремешками, крепко связала его, покуда он не лег, туго скрученный и испуганный, на зеленое покрывало кровати.

После этого она сдернула с его головы плащ, от души шлепнула его по щекам, а потом извлекла откуда-то длинный шарф, которым туго заткнула ему рот, так что из него не доносилось ничего, кроме сдавленных, приглушенных звуков, а по горячим щекам тем временем продолжали литься потоки слез, глядя на которые можно было определить, что плакал мальчишка навзрыд.

Мисс Флетчер отступила от кровати и посмотрела на связанную фигуру. Она тяжело дышала, и несколько прядей седых волос зависли над раскрасневшимся лицом. Она облизнула тонкие губы, после чего снова широко улыбнулась, продемонстрировав два ряда фарфоровой — белых зубов.

— Хо-хо, — промолвила она. — Что ж, спасибо, вот мы и справились с тобой. И что ты за маленький негодяй. Но теперь-то я до тебя добралась. Непослушных детей следует наказывать… достаточно серьезно наказывать, а теперь мы уже знаем, что с тобой делать, не так ли? Воровать сливы у бедной мисс Флетчер. Подобное поведение не должно оставаться без возмездия.

Резким движением она села на постель рядом с ним и принялась по очереди шлепать его по щекам и выкручивать уши до тех пор, пока в обоих глазах не отразилась боль, затем разлившаяся по всей видимой над кляпом части лица. Она снова и снова наносила свои удары, сильно терла кожу у него на голове, щипала руки и ноги.

— Какой мерзкий мальчишка, — пищала она с явным удовольствием, — но мы проучим его, так ведь, Анита? Мы будем жестокими, чтобы проявить наше милосердие. Немножко дисциплины ему никак не повредит.

А мальчик тем временем извивался в ужасе, бился в путах, пока ее смеющиеся, очкастые глаза зависали над ним, длинные и редкие, седые и спутавшиеся волосы щекотали его лицо, а ладони били, колотили, хлестали и шлепали его тело в восторженном порыве и отрешенности.

Дом мисс Флетчер походил на многие другие старые дома в Новой Зеландии: он стоял на деревянном фундаменте и снаружи был обит досками, а изнутри обоями, покрыт железной крышей, имел несколько разбросанных со всех сторон окон и обязательную для сооружений подобного типа наружную веранду. Но была у него и своя, не вполне типичная особенность — подвал. Мисс Флетчер годами использовала его для хранения всякого ненужного хлама и запасов овощей. Подвал был сухим благодаря своему бетонному, покрытому линолеумом полу, и в нем имелось одно — единственное длинное окно с матовыми стеклами, которое хотя и располагалось у самой земли, однако обеспечивало достаточный доступ света внутрь. В подвал можно было попасть через маленькую дверь из холла, после чего спуститься по деревянным ступеням.

Именно туда мисс Флетчер и отвела своего пленника — иначе она его про себя и не называла, — после того, как основательно притомилась от его сдавленных воплей и подергиваний. Правда, случилось это не сразу, ибо учиненное ею наказание переполняло ее теплым, сладким чувством удовлетворения, граничившим с весельем.

Однако в конце концов она подсунула свои крепкие руки под его тело и отнесла вниз по лестнице.

В подвале было холодно, стоял запах кожи и ваты из семян, отдавало кисловатой капустой и едкой мастикой для пола, что смешивалось с ароматами дезинфектантов, пыли и линолеума.

Сначала мисс Флетчер довольно поспешно и неаккуратно плюхнула паренька на пол, после чего принялась копаться в остатках мебели и всяких викторианских безделушках — целью ее поисков оказался старый матрас с односпальной кровати, который она сунула туда несколько месяцев назад. Обнаружив матрас, она выволокла его на середину пола и кинула на него мальчика.

— Мы же не хотим, чтобы ты промок и простудился, так ведь? — проговорила она. — Надеюсь, что этот маленький мальчик, этот отвратительный маленький мальчик побудет со мной некоторое время, чтобы у меня была возможность преподнести ему несколько уроков хороших манер, — она сделала значительную паузу. — Простудился… простудился, ну конечно же, я это и имела в виду. Так, а теперь нам нужны одеяла, — и она в своей птичьей манере бросилась наверх по ступеням лестницы, чтобы спустя несколько секунд появиться снова с тремя или четырьмя одеялами, которыми она аккуратно укрыла связанное тело мальчика.

— Ну вот мы и укрылись, чтобы в таком виде провести ночь, — чуть хохотнула она. — А смешной-то ты какой. И не надо так на меня смотреть, а то мне придется закрыть и твои глаза, ты меня понял?

Из-под кляпа послышался глухой, надрывный стон, и глаза мальчика снова наполнились слезами.

— О, бедняжечка, — проговорила мисс Флетчер, снова куда-то вышла, но тут же появилась обратно. — Наверное, у него головка замерзла, — она проворно нацепила ему на голову старый красный шерстяной шлем, который накрыл не только лицо, но и кляп во рту.

Вид у мальчика действительно был донельзя нелепый.

— Хо-хо, — снова проговорила мисс Флетчер, ласково улыбнулась и пошла вверх по лестнице.

Мальчик, которому было жарко и кожу которого щипало от колючей шерсти шлема, услышал, как в замочной скважине повернулся ключ, после чего его тело вновь содрогнулось от приглушенных, наполнивших полумрак подвала рыданий.

Мисс Флетчер с наслаждением провела чайную процедуру. Казалось, что у нее прорезалось новое, особое чувство вкуса, когда она алчно вгрызалась в сочное жаркое из баранины и нежные овощи, выращенные в собственном огороде. Когда она уже заканчивала мытье посуды, полил обильный летний дождь, смывший с листьев и лепестков цветов пыль и придавший новое очарование обильным зеленым насаждениям, окружавшим дом.

Дождь действительно был настолько нужен, что мисс Флетчер даже вышла под него из дому. Она стояла на лужайке и чувствовала, как намокает ее голубое платье, с наслаждением ощущая, как ласкающие ручейки стекают с волос и сбегают по тыльной стороне шеи. Вода заливала и стекла ее очков, и она с вожделением взирала на темные тучи, после чего перевела взгляд на аккуратные газоны и делянки со всевозможными зелеными насаждениями.

— Хо-хо, — рассмеялась она. — Какое это замечательное удовольствие, когда ты непромокаемый. Пусть льет сильнее, еще пуще — я от этого становлюсь еще более непромокаемой, — и она стала раз за разом повторять эти слова, напевая их своим писклявым голосом под незамысловатую мелодию.

Однако в конце концов дождь прекратился, и вокруг нее оказались целые потоки и лужи воды, которая стекала и капала на землю, падала с листка на ветку, а с ветки на лепесток, скользя вниз по стволам деревьев, застревая в зазубринах листьев папоротника, поблескивая наподобие маленьких бриллиантов в складках махровых роз.

Когда стали сгущаться сумерки, мисс Флетчер зашла обратно в дом, презрительно поглядывая на свое насквозь промокшее платье и беспорядочно разметавшиеся волосы, чтобы приготовить себе хорошую чашку чаю.

Примерно через час она услышала, как щелкнула щеколда наружной калитки, вскоре после чего раздался робкий стук в дверь.

— О, простите меня, — проговорила симпатичная молодая женщина. — Вы ведь мисс Флетчер, не так ли?

— В слабом свете веранды мисс Флетчер она казалась чем-то встревоженной.

Мисс Флетчер ласково улыбнулась ей.

— Я миссис Ривз… мы живем дальше по дороге. Я хотела бы спросить… да, спросить, не видели ли вы здесь… не проходил ли здесь маленький мальчик. Знаете, это мой Ян. Сегодня днем куда-то ушел, а уже поздно, вот я и начинаю волноваться. Обычно он никогда так не задерживается. Ему всего девять лет.

— О, бедная вы моя, — сочувственно проговорила мисс Флетчер. — Но я бы на вашем месте не стала беспокоиться. Уверена, что скоро он вернется. Насколько мне известны маленькие мальчики, они обязательно возвращаются домой, когда проголодаются. Но вы знаете, я что-то даже не смекну, видела я его или нет. Здесь проходит много маленьких мальчиков, и я даже не берусь сказать, кто из них кто. Я видела, что какой-то мальчик проходил сегодня часа в четыре в сторону реки, но в остальном, боюсь, помощи вам от меня будет мало. Но я обязательно буду посматривать, — она снова мягко улыбнулась. — А у вас встревоженный вид. Не хотите ли выпить чашечку чаю?

— Знаете, мне, наверное, надо еще поискать, — проговорила женщина. — Скоро должен вернуться его отец. Сегодня он должен был съездить в город.

— Чепуха, — твердо проговорила мисс Флетчер, — ни к чему так изводить себя. Заходите, — она протянула руку, взяла молодую женщину под локоть и уверенным жестом повела ее за собой на кухню.

Пока она занималась приготовлением чая, все время без умолку что-то болтая, молодая женщина заметила ее мокрое платье.

— Да вы под ливень, должно быть, попали, — проговорила она. — На вашем месте я бы переоделась во что-нибудь сухое. Так ведь можно и простудиться.

Изумленная, мисс Флетчер прекратила свою болтовню. — А мне ничуть не мешает, — промолвила она. — Знаете, я водонепроницаемая.

«Странноватое время для шуток, — подумала молодая женщина. — Наверное, она просто пытается как-то приободрить меня, но у нее такой серьезный вид. Впрочем, возможно, она одна из тех сухих старых дев».

Они попили чаю, и совсем скоро молодая женщина сказала, что ей пора уходить.

— Надеюсь, что с вашим маленьким мальчиком все в порядке, — повторила мисс Флетчер, видя, как ее гостья подходит к дверям. — Думаю, что, когда вы вернетесь, он уже будет дома.

— Я тоже надеюсь на это, — вздохнула молодая женщина.

Когда она повернулась, чтобы уходить, до нее донесся едва различимый, высокий, приглушенный и полный безысходной тоски крик. Она вся напряглась. — Что это? — прошептала женщина.

По лицу мисс Флетчер мелькнула тень испуга. — О, Бог ты мой, — воскликнула она. — Извините, должна вас покинуть. Это моя кошка, Уискерс. Похоже на то, что я заперла ее в подвале. Уже второй раз за эту неделю, — и пока встревоженная мать стояла в нерешительности, она бросилась по коридору. Наконец молодая женщина пожала плечами, пошла по бетонной дорожке, щелкнула шпингалетом входной калитки и вышла на увлажненную дорогу.

В одиннадцать часов мисс Флетчер сосредоточенно занималась шитьем. Она была хорошей портнихой, и сейчас ее пальцы проворно выстрачивали весьма странного вида одеяние, сделанное из большого и чистого мешка. В его днище она прорезала отверстия и аккуратно обшила их края полосками полотняной ткани. Верх мешка оставался открытым, и его края она также укрепила материалов, чтобы те не обтрепались и приобрели дополнительную прочность. После этого она накрепко пришила к мешку две длинные и прочные кожанные петли — спереди и сзади, — так что все это творение отдаленно напоминало гигантских размеров удлиненную хозяйственную сумку, открывавшуюся снизу.

Покончив с этим делом, она почувствовала некоторую усталость от переживаемого возбуждения и собиралась уже было отойти ко сну, когда снова услышала стук в дверь — на сей раз уже не робкий, а скорее назойливый.

— Добрый вечер, — сказал полицейский. — Я — констебль Джонсон. Насколько я понимаю, вы не видели сегодня днем где-то поблизости маленького мальчика, не так ли?

— О, Боже ты мой, значит, маленький Ян этой миссис Ривз так и не вернулся домой, — воскликнула мисс Флетчер.

— Вот как? Так вы, значит, все же видели его.

— Да нет же. В общем-то, конечно, может, и видела, но для меня все маленькие мальчики на одно лицо. Вы же знаете, их тут столько кругом бегает. Видите ли, миссис Ривз уже задавала мне сегодня этот же вопрос — это было чуть раньше вечером. Бог ты мой, стыд-то какой, она была так расстроена.

— Да, понимаю, — проговорил констебль. — Значит, все в порядке. Просто подумал, что вы можете чем-то помочь. Видите ли, он не вернулся домой, и мы расспрашиваем жителей всех близлежащих домов. Похоже, ночка нам выдастся непростая. Примерно через полчаса или около того организуем поисковую группу. Надеемся, что маленький шалопай не угодил в какую-нибудь беду.

— Река, — в ужасе проговорила мисс Флетчер. — Я думаю… — полицейский мрачно посмотрел на нее, и голос ее постепенно затих.

— Давайте будем надеяться на лучшее. — И быстро добавил: — Ну что ж, спасибо, мисс Флетчер. Мне пора.

— Спокойной ночи, — крикнула ему вдогонку женщина, когда тяжелые ботинки застучали по тропинке.

Оказавшись внутри дома, мисс Флетчер снова заперла дверь на засовы; лицо ее хранило самодовольное таинственное выражение. — Ну и молодец же ты, Анита, — сказала она сама себе.

Она что-то еще бормотала себе под нос, а потом уткнулась тщательно уложенной головой и смазанным кремом лицом в подушку и крепко заснула.

Снова начинался прекрасный летний солнечный день, когда мисс Флетчер проснулась и потянулась. Лишь одинокий солист из племени цикад успел затянуть свою песню, а воздух уже был полон гомоном птиц и отдаленным блеянием овец.

Медленно, с едва сдерживаемым возбуждением мисс Флетчер поднялась в своей длинной розовой ночной рубашке, сняла сетку с волос и направилась в окрашенную в пастельные тона ванную. Туалетом она занималась медленно и очень тщательно. Чудесная горячая ванна с большим количеством ароматизирующей соли, обилие теплой воды, омывающей ее плоский живот и иссохшие груди, затем быстрое растирание полотенцем и облачение в чистое белье. Потом пояс для чулок, нижняя юбка в массе оборок, а в завершение всего — новое платье из набивной ткани.

Обутая в большие домашние туфли с опушкой, она устремилась на кухню, где приготовила себе завтрак. Моя посуду, она напевала мотивчик из» Вниз по реке». Затем быстрая, разминающая прогулка по огороду, в ходе которой она несколько раз кивнула устало выглядевшим мужчинам в рабочих комбинезонах и резиновых сапогах, которые прошли мимо ее калитки в направлении реки.

— Безрезультатно, — сказал один из них.

— О, мне так жалко, — промолвила мисс Флетчер. — Представляю, каково сейчас его матери. Бедняжка…

Мужчины отказались от предложенного ею чая, сказав, что для них накрыт стол в поселковом управлении. Вскоре они ушли дальше по улице, успев уже вываляться в пыли, несмотря на вечерний душ, и по лицу мисс Флетчер снова промелькнула легкая улыбка предвкушаемого удовольствия.

Она принарядилась и вообще привела себя в порядок перед своим громадным туалетным столиком, для чего уселась на изящно обитый стульчик и тщательно уложила свои седеющие волосы. Косметику она употребляла очень умеренно — так было и на этот раз; затем натянула свои лучшие черные перчатки, надела аккуратные черные туфли на низком каблуке, завершив всю эту процедуру тем, что нацепила на голову летнюю шляпу в виде колпака — белый фон с розовыми цветами — и быстро прошла на кухню.

Теперь она уже с очень большим трудом сдерживала возбуждение. Она перебросила мешковину через плечо, взяла в одну руку чашку с овсяной кашей и, подойдя к двери в подвал, отперла ее.

Мальчик не спал и выглядел таким же испуганным. Кляп надежно затыкал ему рот. Напуганная вчерашним эпизодом с шумом из подвала, она позаботилась на совесть, и ее новый кляп причинил ему новые страдания.

Мисс Флетчер аккуратно разложила на ящике принесенные предметы и подошла к мальчугану. — Ну, — проговорила она, — какое чудесное сегодня утро. Надеюсь, ты хорошо поспал, Сегодня мы начинаем наши уроки по программе обучения дисциплине и хорошим манерам. Маленькие мальчишки, ворующие чужие сливы, заслуживают наказания, и я намерена проучить тебя в старой доброй манере. А теперь давай-ка вынем вот это, но только советую тебе не шуметь — хуже будет.

Лицо мальчика раскраснелось, и на нем остались следы от кляпа, когда она вытаскивала его, он едва не задохнулся от глубокого вдоха, словно впервые в жизни задышал через рот. Было похоже, что он вот-вот снова расплачется, однако что-то в мягком выражении лица мисс Флетчер удержало его от этого.

— А сейчас надо немного перекусить. Хочется позавтракать?

Мальчик ничего не сказал и лишь настороженно взирал на нависавшую сверху мучительницу.

— Ну, что такое? Или тебе кошка язык откусила? — спросила мисс Флетчер и легонько шлепнула его по лицу. — Отвечай, когда с тобой разговаривают. Хочешь позавтракать?

Мальчик все же не удержался и снова залился слезами, успев выдавить из себя одно — единственное слово: «Нет».

— О, и тем не менее тебе надо перекусить, — она усадила его, как он и был в шлеме, и принялась кормить холодной кашей с ложечки. Он давился, задыхался, а один раз даже закашлялся, обрызгав ее платье смесью каши и слюны, но женщина не прекращала своих энергичных усилий.

— Ну вот, — наконец произнесла она. — А теперь я намерена наказать тебя за воровство. Когда я была маленькой девочкой, наш учитель обычно таким образом наказывал нас за проступки, и сейчас я хочу наказать тебя, поскольку поведение твое было безобразным. — Она нервно повела плечами, когда ее пальцы зацепились за пряжку ремня, стягивающего его ноги.

Затем она принялась втискивать его тело в мешкоподобный наряд, продолжая держать руки и ноги мальчика туго связанными, покуда башмаки не показались в прорези на дне. После этого она скинула с него обувь и носки.

На потолке подвала мисс Флетчер был сооружен ворот. Она и сама уже не помнила, с какой целью сделали это устройство, и сейчас мисс Флетчер впервые за многие годы решила воспользоваться этим приспособлением. Она привязала прочную веревку к кожаным петлям на верхней части мешка, содержащего в себе тело мальчика, и пропустила другой ее конец через один из блоков, затем, напрягшись изо всех сил, потянула его на себя, в результате чего приподняла груз примерно на метр над полом. Вид у мальчика теперь был еще более нелепый и беззащитный, из мешка виднелись только его ноги и покрытая шлемом голова, а из глаз готовы были снова брызнуть слезы страха.

— Ну вот, — проговорила мисс Флетчер, поднимая прут над головой и нанося первый обжигающий удар по телу задыхавшегося в рыданиях мальчика.

Мисс Флетчер в раздражении замерла на месте. — Нет-нет, — промолвила она, — нельзя так шуметь, — и вновь заткнула ему рот шарфом.

Затем она стала наносить размеренные, методичные удары по его ягодицам, чуть вращавшимся вокруг оси веревки. Снова и снова взлетал и опускался прут, пока она не разгорячилась и окончательно не запыхалась. Она буквально плясала вокруг него с прутом в руках и для легкости даже скинула обувь. Цветы на ее шляпке окончательно растрепались, пока она прыгала из стороны в сторону, резко повизгивая от экстатического возбуждения и постоянно улыбаясь.

— О, как это хорошо — быть непромокаемой, — напевала она, нахлестывая свою жертву. — Именно так мы проучим негодных мальчишек, которые крадут чужие сливы, — исторгала она из себя восторженные слова, опять и опять взмахивая прутом.

Наконец силы, казалось, совсем покинули ее, и она безвольно опустила прут. Мальчик продолжал висеть в своем мешке, глаза его были закрыты, а щеки залила мертвенная бледность.

— Похоже, он потерял сознание. О, в мое время ребятня была покрепче, — бормотала себе под нос мисс Флетчер, тяжело карабкаясь вверх по ступеням.

Сад купался в ярких лучах солнца, воздух вокруг был наполнен свежими ароматами, когда она вышла из дому. Сливы все так же свисали с ветвей росшего в углу сада дерева, повсюду сновали жужжащие пчелы. По дороге разъезжали автомашины, в некоторых сидели угрюмые люди.

Мисс Флетчер засеменила по саду, кое-где что-то подрезая, обламывая и выравнивая, в общем, приступив к своей обычной повседневной работе. Потом установила в гостиной вазу со свежими розами, а в обед и ужин вновь спускалась в подвал для продолжения своих уроков.

Всякий раз она потчевала его кашей, с радостной отрешенностью нахлестывала прутом, с особым усердием удвоив свои усилия, когда обнаружила, что он испачкал мешок — тогда она опустила его на пол, чуть высвободила из пут и помогла воспользоваться ведром, стоявшим в темном углу подвала.

В этот вечер она плотно укрыла одеялами его все так же плотно связанное тело, после чего решила позвонить бакалейщику.

— Похоже на то, что у этой старой девы прорезался вкус к сладкому, — позже сказал своей жене несколько озадаченный молодой человек, — Заказала две больших банки мороженого, большую коробку шоколада, дюжину пачек ассорти сладких бисквитов и целую связку леденцов на палочке — да, еще несколько бутылок лимонада.

— Ну что ж, — практично заметила жена, — жарко весь день было, да и вообще, кому какое дело? Зато у нас стало больше денег в кассе, а они ой как нам нужны, если мы действительно хотим отправиться в это путешествие.

На следующее утро мисс Флетчер проявила особую тщательность при выборе своего туалета, хотя не стала одеваться так, как обычно делала это перед поездками в город, ограничившись недавно выстиранным и выглаженным синим платьем для работ в саду, Потом она совершила традиционный обход сада и огорода, походя поприветствовав проезжавшего мимо на велосипеде полицейского.

Он остановился рядом с ее калиткой и со значением пожал плечами. — Похоже, плохо дело, — заметил он. — Мы прочесываем, где можем, дно реки, а в труднодоступных участках выставили посты наблюдения. Но в некоторых местах очень большая глубина. Лично мне все это представляется не особенно обнадеживающим. Мать бедняги места себе не находит. Вчера у нее был обморок, так что пришлось отвезти ее в больницу. Отец тоже выглядит так, словно целую неделю не спал. Тяжело все это наблюдать. Бедный, несчастный парень! Они всегда такие сорванцы в этом возрасте. А этот вообще любил выкидывать всякие номера. Но все равно обязательно говорит мне «Добрый день», да и другие на него тоже, кажется, зла не держали.

— Ну надо же, какой стыд, — елейным голосом проговорила мисс Флетчер, делая особое ударение на последнем слове. — Подумать только, какое ужасное происшествие в наших местах. Так что, вообще никаких шансов?

— Ну, я бы так не сказал, — подавленным голосом проговорил констебль. Он действительно мог заблудиться где-нибудь в лесу, хотя я лично не особенно в это верю. Ниже по течению реки мы нашли на берегу его перочинный нож. Вот так обстоят дела.

— Интересно, — неуверенным тоном проговорила мисс Флетчер, — а не могла ли бы я быть чем-то вам полезной? Может, мне присмотреть за другими детьми, пока миссис Ривз лежит в больнице?

— Очень мило с вашей стороны, — отметил полицейский, — но мне кажется, что об этом уже позаботились. Если к утру ничего не найдем, думаю, надо будет кончать со всем этим. Мы сделали все, что могли. Всего доброго, мисс Флетчер.

— До свиданья, — ответила женщина, когда он снова закрутил педалями.

Она собиралась уже зайти в дом, когда к калитке подъехал грузовичок бакалейщика.

— Доброе утро, мисс Флетчер. Вот ваш заказ. Решили мороженым охладить жару последних дней?

— Да, захотелось немного побаловать себя, — кокетливо проговорила дама. — Чего только не придет в голову старухе.

— Отнюдь, — возразил бакалейщик. — Все это весьма кстати. — Он сделал паузу, потом продолжал серьезным тоном. — Какая ужасная новость — я говорю про этого беднягу Яна Ривза.

— Да, ужас какой-то, — согласилась мисс Флетчер.

— Даже слов не нахожу. О мать — бедняга…

Вернувшись в дом, она разложила яства на подносе и стала спускаться в подвал. — Ну, как там мой малыш чувствует себя сегодня? Готов к следующему уроку? — весело щебетала она.

Веки мальчика дрогнули, и он перевел взгляд на валявшийся на полу прут.

— О, нет, — сказала мисс Флетчер. — Сегодня — день прощения. Это тоже составная часть моей терапии. Сегодня не будет порки — если, конечно, ты ее не заслужишь.

Она извлекла изо рта мальчика кляп, сняла одеяла и развязала его руки, предварительно позаботившись о том, чтобы крепко привязать его за пояс к длинной собачьей цепи, уходившей куда-то в угол подвала. На всякий случай она решила подстраховаться и перебросила конец веревки через один из блоков под потолком.

Мальчик испытал мучительную боль, когда кровь снова зациркулировала по телу. Долгое время он лежал, неспособный пошевелить ни единым членом, и сейчас, когда встал, ей пришлось поддерживать его, растиравшего маленькие, сведенные судорогой запястья и ноги.

Мисс Флетчер подняла прут, и он снова вперил в него полный ужаса взгляд. Потом замахнулась и резко ударила рядом с его фигурой, словно намекая на то, что может произойти. — А сейчас, — продолжала она, — будь умницей и не шуми. Если закричишь или даже заговоришь без разрешения, придется снова тебя наказать. А тебе ведь этого не хочется, не так ли?

— Нет, — сдавленно выдохнул мальчик, после чего, содрогаясь от едва сдерживаемых рыданий, пробормотал душераздирающим голосом: Я хочу к мамочке.

— А ну, — жестко проговорила мисс Флетчер и приподняла прут.

Мальчик проглотил слезы и снова затих.

После этого она смазала мазью его ссадины, осторожно усадила на стул и принялась потчевать фруктами, леденцами и мороженым, временами прибегая к силе, когда замечала, что он теряет интерес. В одно из мгновений он бросил безнадежный взгляд в сторону окна и двери, но мисс Флетчер оказалось достаточно лишь потянуться к пруту, чтобы он успокоился.

С несколькими интервалами в тот день она попотчевала его вкусными, сочными плодами и другими сладостями, в том числе и истекавшими соком сливами с дерева, росшего в углу сада. И все это время, что находилась с ним, без умолку болтала о всякой всячине, рассказывала ему о днях своей юности и даже вздумала повеселить его забытыми шутками и анекдотами из давно минувшей эпохи. Она поощряла его незатейливые игры и следила, чтобы он ел столько, сколько душе было угодно. После одного из подобных упражнений ему сделалось плохо, и она, подтерев следы рвоты, несколько раз хлестнула его прутом — впрочем, не особенно сильно.

И весь тот день он раскрывал рот для того, чтобы заговорить, лишь тогда, когда она позволяла ему сделать это, стараясь придать своему голосу некоторую храбрость, хотя в нем отчетливо звучали едва сдерживаемые слезы страха, а временами он с трудом удерживался от попытки позвать криком на помощь.

Ближе к ночи она сняла с него пояс, отсоединила от цепи, снова связала руки и ноги и воткнула в рот кляп. Затем приподняла его тело и уложила на матрас, прикрыв сверху одеялами.

Как мисс Флетчер стало известно от проходивших мимо дома соседей, широкомасштабные поиски мальчика прекратились к обеду следующего дня.

Один из мужчин поинтересовался, не собирается ли мисс Флетчер в город или только что вернулась оттуда, поскольку застал ее полностью одетой в светло-зеленый плащ, высокую бесформенную шляпку, белые перчатки и выходные туфли.

Однако мисс Флетчер никуда не собиралась и ниоткуда не возвращалась.

В тот день она продолжала свои «уроки» — в три приема с небольшими интервалами. Холодная каша сменяла очередную порку, а пару раз эту процедуру сменяло спускание с крюка на пол, чтобы проследовать к стоявшему в углу ведру.

Так продолжалось почти две недели — дни прощения, дни наказания, и всякий раз мисс Флетчер испытывала то сладостное возбуждение, то теплое удовлетворение творимым.

Но прошло некоторое время, и мисс Флетчер обнаружила, что почти совсем забыла про свой сад — эта мысль едва ли не силком проникла в ее сознание, когда она однажды заметила несколько гниющих слив, лежащих под деревом в углу территории.

— Да, надо что-то делать, — проговорила она. — Но мы ведь не можем позволить негодным сорванцам вернуться к своим матерям, как бы того им ни хотелось, не так ли, Анита?

— Ну конечно же, Анита, ты просто не можешь отпустить его домой. Никогда этому не быть. И выход существует, ты же это знаешь. Но только не забудь хорошенько укутать его — на улице так холодно и сыро. Впрочем, там с ним все будет в порядке, он будет вести себя тихо и вежливо. А теперь надо сделать вот что…

Мисс Флетчер деловито прошла к телефону и сделала один звонок. Потом тихонько сошла в подвал и аккуратно, очень заботливо накормила мальчика из громадной тарелки, полной клубничного мороженого… ведь это был день прощения.

— Теперь ей понадобились ведра, — проговорил бакалейщик жене. — Или она сваливает в них наше мороженое?

— Она определенно что-то в них сваливает, — мягко и успокаивающе отозвалась жена, — но готова поспорить, что это никак не мороженое!

Как она была права.

В тот вечер дул порывистый ветер с явными намеками на приближающийся дождь, но мисс Флетчер вздумалось выйти с мальчиком на прогулку. Луны на небе не было.

Она мягко подталкивала его в спину, идя по задней дорожке сада, потом они миновали кусты и вскоре оказались на берегу широкой, медленно текущей реки, один из изгибов которой проходил совсем близко от ее дома.

Мальчик часто спотыкался, во рту плотно сидел кляп, руки были крепко связаны. Мисс Флетчер несла в руках два ведра, мотки веревок, дополнительные ремни и переброшенный через плечо старый прорезиненный плащ.

Внизу у воды было еще прохладнее, но она сняла с мальчика обувь и носки. Затем заставила его вставить ноги в ведра и накрепко привязала их к ручкам. После этого она продела под ручки конец длинной веревки и плотно обвязала ею плечи и туго стянутые ремнями предплечья мальчика.

— Тебе не будет ни холодно, ни мокро, — проговорила она. — Это я тебе обещаю. — Она пыталась вглядеться в невидимые, но исторгавшие безмолвный вопль боли и отчаяния глаза своего пленника. — Я надену на тебя вот этот плащ.

Так она и сделала, аккуратно застегнув его на все пуговицы и плотно затянув пояс. Потом наклонилась поближе к его лицу. — Как жаль, что ты не такой же непромокаемый, как я, — призналась она.

Под конец мисс Флетчер заполнила ведра гравием и большими камнями, стараясь осторожно опускать булыжники, чтобы не поранить ими обнаженные ноги мальчика.

— Жалко с тобой расставаться, — проговорила она. — Мы так весело и интересно проводили время, так веселились, и мне, кажется, удалось отучить тебя от такого баловства, как воровство. Но я очень занятая женщина и должна больше работать в саду. Больше у меня нет на тебя времени. — И добавила словно сама себе: — Разве что на следующий год, Анита, кто знает?

Она обхватила тело мальчика и поволокла его к краю берега. Это оказалось неимоверно трудным делом, если учитывать привязанные к ногам тяжелые ведра, но ей все же удалось справиться с ним.

Она похлопала его ладонью по голове, после чего почти одновременно столкнула оба ведра с крутого обрыва, и странно обряженная фигура почти безмолвно погрузилась в темную, тягучую темень воды. Последнее, на что обратила внимание мисс Флетчер, был промелькнувший перед глазами шерстяной шлем на голове мальчика. Затем на поверхность вырвались несколько пузырьков воздуха, которые сразу же стало сносить в сторону маслянистое течение. Но вот река снова полностью успокоилась, не тревожимая ни малейшим движением.

— Ну что ж, — проговорила мисс Флетчер, — дело сделано. — И она побрела назад сквозь темную ночь, чавкая башмаками по топкой почве.

Лето постепенно сменилось оранжевой осенью, а сливы под раскидистым деревом в углу сада мисс Флетчер продолжали гнить, укрытые толстым слоем опавшей листвы. Они лежали там, чтобы со временем превратиться в богатый перегной, а содержавшиеся в них вещества готовы были дать живительную силу будущим бутонам, цветкам и плодам.

Глубоко под водой, среди накопившихся за годы замшелых камней и коряг плавало ужасное творение человеческих рук, удерживаемое на дне двумя тяжелыми ведрами и чем-то напоминавшее собой сумрачную куклу-неваляшку. Угри, форель и мириады водных созданий микроскопических размеров, но самых мерзких очертаний, с лапами, клешнями, присосками и коготками, обильно питались всю осень, долгую зиму и весну из этого безымянного и неожиданно оказавшегося в их компании источника.

Время отчасти заглушило боль материнского сердца, хотя не могло сделать больше, нежели оставить на нем кровоточащую рану.

Затем снова наступило лето, и сливы в саду мисс Флетчер, как и прежде, налились нежным, сладким соком — раздолье для мальчуганов, отдыхавших на каникулах после учебного года. Они спокойно посиживали на толстых ветках, с поистине детской беззаботностью глотая все новые и новые плоды, выплевывая косточки, которые с почти неслышным звуком шлепались на темную мягкую землю.

Поставленный на случай непредвиденной опасности часовой с явной ленцой относился к своим обязанностям. Неожиданно, в тот самый момент, когда он сам вонзил зубы в сочный плод, он разглядел стоявшую внизу фигуру мисс Флетчер, напряженно всматривавшуюся в него и чинно скрестившую на груди руки в резиновых перчатках. Мальчику не особенно понравился ее взгляд.

— Прочь отсюда, негодяи! — визгливо прокричала она, и все бросились врассыпную, попрыгали на землю с наружной стороны забора и опрометью, без оглядки побежали вдоль улицы.

Мисс Флетчер задумчиво смотрела поверх забора им вслед. Она долго стояла в неподвижной позе, после чего засеменила к своему выкрашенному белой краской дому — надо было сделать соответствующие приготовления.

По ее лицу гуляла лукавая, заговорщическая улыбка.