Жена для двоих. В клетке греха

ГЛАВА 8.

- И вот та-ак тебе нравилось, да? – его голос провёл по моим натянутым, дрожащим нервам мягкой кисточкой, а от непристойных слов пожар внутри полыхнул факелом, и я судорожно вздрогнула.

Тело прошила молния острого удовольствия, я чувствовала движение внутри себя, везде, и… вспоминала, да. Перед моими невидящими глазами мелькали порочные картинки утра и наказания, усиливая переживания, и я стонала в голос, забывая себя. Купаясь в том непристойном удовольствии, которое дарили откровенные вопросы и действия Джонаса. Он наполнял меня теперь везде, пусть и немного не так, как хотелось, его пальцы двигались медленно, размеренно, растягивая мучительно-сладкую пытку. А я приподнимала бёдра, сжимала мышцы в попытке получить больше, мои собственные пальцы скользили по разгорячённому лону всё быстрее, но… Джон придержал, снова оставив в нескольких мгновениях от долгожданной разрядки.

- Нет-нет, Мари, ра-ано, - вкрадчиво протянул он, а я захныкала, запрокинув голову и хватая ртом воздух.

Эти неторопливые движения внутри, глубокие, плавные, заставляли дрожать всё сильнее. Тело так же плавно изгибалось навстречу, насаживаясь, стремясь ощутить как можно полнее. На меня накатывали волны наслаждения, пока ещё не такого острого, как хотелось, но они накрывали с головой, наполняли до самой последней клеточки. И это было почти непереносимо, на грани, нежность, смешанная с непристойностью…

- Понравилось… Да… - лихорадочно шептали мои губы, пока я металась по дивану, подставляясь под ласкающие пальцы Джонаса. – И так тоже… Ещё-о-о-о!.. – простонала я, выгнувшись, когда он сделал очередное сильное движение внутри.

Опять не осталось ни гордости, ни стыда, ничего. Только обнажённое до предела желание, вожделение, которое я жаждала удовлетворить любым путём. И Джон, откровенно смакующий развратное зрелище, лишь добавлял острых ноток в нарастающее тёмное удовольствие… Я услышала тихое шипение, и его пальцы задвигались быстрее, как и мои по распаленной плоти, снова подводя к самой грани. За ней лишь чёрная бездна, и я мечтала рухнуть в неё, сходила с ума от предвкушения, как меня накроет долгожданное освобождение, и мышцы ныли, напряжённые до предела.

- А повторить хочеш-шь? – Джон наклонился к моим приоткрытым губам, согревая дыханием и лишь намекая на поцелуй, погружая в тёмные колодцы своих глаз, на дне которых мерцали золотистые искры.

Его пальцы остановились, лишь легонько шевелясь внутри, и я вдруг осознала, что щёки мокрые. Я снова плакала от непереносимого наслаждения, до которого меня довёл Джонас…

- Х-хочу… - послушно выговорила я, выгибаясь и бесстыдно ластясь, как кошка, мой палец осторожно погладил чувствительную точку, уже горевшую огнём. – По-всякому хочу… - шептали непослушные губы, пока сознание тонуло в вязкой, горячей патоке. – И с тобой… И с Джеффри…

Всего несколько дней назад я пришла бы в ужас и сильнейшее замешательство, сгорела бы от стыда за эти слова, но - не сейчас. О да, я в самом деле оказалась способной ученицей, под стать самим учителям. Такой же порочной и распущенной, как они, оба.

- А в ротик снова возьмёш-шь? – выдохнул Джонас, покрывая мою шею невесомыми, нежными, как шёлк, поцелуями. Я только набрала воздуха, чтобы ответить, как он добавил еле слышно. – Давай, Мари-и, можно, малышка…

Движение его руки – и я выгнулась до ломоты в пояснице, упершись пятками в диван, подавшись вперёд бёдрами так, что пальцы Джона оказались совсем глубоко, и в положенном месте, и – в попке. Моя подушечка нежно надавила на трепещущий кусочек плоти, и кровь воспламенилась, разом испарившись из тела. А вспомнив, как радостно принимала в рот горячий и твёрдый член, как он двигался там… Мир исчез в бесшумной вспышке, из горла рвался крик, но его заглушил поцелуй Джонаса, долгий и необычайно нежный, пока его пальцы вместе с моими продолжали шевелиться внизу. Волны удовольствия, непривычно мягкие, но оттого не менее сладкие, накатывали одна за одной, а Джон пил меня, как изысканный напиток, и я послушно отдавала ему эмоции до капли. Пока наконец всё не закончилось, и я не обмякла, бездумно глядя в потолок беседки и часто, прерывисто дыша. Джонас отстранился, мягко улыбнулся и тихо произнёс:

- Облизни пальчики, Мари. Попробуй, какая ты… вкусная, - и его собственный язык провёл по губам в откровенно непристойном жесте.

Всё ещё пребывая в апатии и расслабленности, как всегда после выплеска, я медленно подняла руку и одновременно попыталась одёрнуть платье и свести колени. Джон не позволил, придержав и приподнявшись, окинув меня медленным, сытым взглядом.

- Оставь, сестричка, - лениво произнёс он и провёл ладонью по внутренней стороне моих бесстыдно раскинутых бёдер. – Мне нравится, как ты смотришься.

Послушно обхватив губами собственные пальцы, я ощутила сладковатый, малиново-карамельный привкус, и длинно вздохнула, прикрыв глаза. В голове вяло ворочались одни и те же мысли по кругу: почему я оказалась в этой клетке, из которой нет выхода? Насколько меня хватит? Что ещё придумают мои хозяева, чтобы получить от меня необходимые им эмоции, яркие и новые?.. Джонас вдруг наклонился и медленно лизнул мои слишком чувствительные складочки, и я охнула от неожиданности, по телу плеснуло остатками наслаждения. Мышцы на мгновение сжал сладкий спазм, а потом Джон снова устроился рядом, нежно обнял и привлёк к себе, так и не позволив опустить подол платья. А мне, признаться, было всё равно… Кажется, я слишком устала раз за разом окунаться в тёмные воды порочного удовольствия, и даже кровь Джона уже не совсем помогала. Глаза сами закрылись, веки отяжелели, я прислонилась к плечу сводного брата, медленно уплывая в спасительную дрёму. Хотя бы во сне у меня есть возможность побыть наедине с собой, на время забыть о происходящем…

- Спи, малышка, - смутно услышала я тихие слова, и Джон погладил по волосам. – Отдыхай, сестричка. Силы тебе вечером понадобятся.

А дальше накрыл спасительным крылом сон, и я робко надеялась, что проснусь не так, как сегодня утром.

На удивление, никаких снов мне не снилось, и проснулась я вовсе не от непристойных ласк, а от поцелуя. Нежного и настойчивого. Расслабленную негу как рукой сняло, я сразу вынырнула в реальность и распахнула глаза, напряжённо замерев и чувствуя, как ко мне прижимается сильное мужское тело. А моё платье всё так же оставалось задранным до пояса, сбившись, пока я спала, и по обнажённой попке гулял прохладный ветерок. Ладони Джонаса мягко оглаживали, пока губы и язык ласкали мой рот, и я окончательно проснулась. К счастью, продолжения не последовало, и едва мужчина заметил, что мои глаза открылись, отстранился, однако не торопился убирать руки.

- Выспалась? – с нежной улыбкой спросил он, и так многообещающе это звучало, что по спине пробежал холодок.

Я пошевелилась, отведя взгляд и осторожно попыталась выбраться из его рук, обратив внимание, что проспала, похоже, весь остаток дня. Беседка уже погрузилась в вечерний полумрак, и кусты освещали золотистые предзакатные лучи солнца.

- Выспалась, - тихо ответила я, в самом деле ощущая себя отдохнувшей и полной сил.

Готовой к… предстоящему вечеру, что бы не задумали мои хозяева.

- Отлично, тогда пойдём, пора собираться, гости скоро придут, - Джонас выпрямился, встал с диванчика и протянул руку.

Меня охватила неловкость под его пристальным взглядом, пока поправляла беспорядок в одежде, и я порадовалась, что ещё способна смущаться. Почему-то казалось, если перестану стесняться вообще, это будет точкой в моём окончательном падении. Я молча поднялась и вложила пальцы в ладонь Джонаса.

- Сейчас пообедаем, потом переоденем тебя, Джеффри кое-что расскажет о вечере, и пойдём, - известил он, пока мы шли обратно по дорожке к дому.

- Что расскажет? – вопрос вырвался сам, я настороженно покосилась на Джона.

- Всё, что тебе нужно знать, - последовал туманный ответ, и я с содроганием поняла, что это совсем не обычный вечер с гостями и празднованием моей… свадьбы. – К нам придут всего трое, наши давние друзья, - добавил Джонас, и от его слов нервное волнение лишь усилилось.

Я поняла, что больше мне не скажут, даже если начну спрашивать, и потому замолчала. В доме уже зажгли свечи и светильники, но слуг я по-прежнему не видела. Мы поднялись на второй этаж, где Джеффри ждал в гостиной за накрытым столом.

- О, вижу, у моей супруги румянец на щеках и глазки блестят, - весело произнёс он, приблизившись, и приподнял мою голову за подбородок, одарив внимательным взглядом. – Хорошо отдохнула?

- Да, спасибо, - тихо ответила я, сцепив перед собой руки.

Джеффри наклонился и прижался ко мне в долгом, властном поцелуе, от которого заныли губы, и коленки ослабли. Я невольно качнулась навстречу, рот раскрылся шире, и тело отреагировало тёплой волной, затаившейся между ног. Мелькнула тоскливая мысль, что их кровь, похоже, как-то действует на меня, потому что… Не может быть, чтобы от одного поцелуя я вспыхивала, как спичка, готовая отдаться по первому слову. Джефф оторвался от меня через несколько мгновений, довольно улыбнулся, а я прерывисто вздохнула, еле справившись с желанием облизнуть дрожащие губы.

- Вижу, в самом деле отдохнула, - кивнул Джеффри и, взяв за руку, потянул к столу. – Тогда сейчас поужинаем и – в спальню, готовиться. Наши друзья придут через два часа.

Я опустилась на стул, проснувшееся любопытство скреблось изнутри, но страх мешал спросить, кто эти друзья. Ужин прошёл в молчании, и вкуса еды я почти не запомнила. Волнение росло, тревога тоже – Джонас и Джеффри переглядывались, словно каким-то образом общались без слов, а время потихоньку шло. Как только стрелки сошлись на семи, и моя тарелка опустела, Джефф поднялся.

- Ну, любовь моя, пойдём собираться? – ласково произнёс он, и в синих глазах я к своему беспокойству заметила золотистые отблески. – И я расскажу о правилах, которые ты должна соблюдать на этом вечере.