Железный замок (без цензуры)

24

«Его Превосходительство Префект Дома Адмет сегодня встретился с начальниками штабов северной группы армий. Генерал от гвардии Руж заявил, что, несмотря на небольшие затруднения, операция против Дома Армстронг и его союзников проходит в рамках плана».

Звуки доносились, словно сквозь пелену. Как будто голову накрыли подушкой. Странное ощущение: сознание ещё не включилось полностью, зато заработало воображение, облекавшее услышанное в яркие образы. Префект Дома Адмет почему-то выглядел высоким и сухим стариком, хотя на самом деле был полным краснолицым и жизнерадостным мужиком сорока лет, а начальники штабов, окружавшие его, носили какую-то совершенно вычурную форму — сплошь аксельбанты, плюмажи и яркие пятна медалей бесчисленных военных кампаний. Карнавал какой-то, а не армия.

«Руж заявил, цитирую: «Линия фронта в самом скором времени будет прорвана и можно будет приступить непосредственно к штурму Армстронга. На совещании с командующими армий Южного Альянса было заявлено, что отклонений от плана замечено не было. Союзники действует слаженно, на стыках армий не раз отмечались случаи взаимовыручки бойцов разных Домов. Это — свидетельство высочайшего профессионализма, сознательности и сплочённости солдат Альянса…»

— Надо же, какие молодцы, — пробубнил кто-то совсем рядом. Что-то едва слышно шуршало, словно буря ещё продолжалась. — Включи что-нибудь ещё.

— Чего изволите? — спросил второй голос.

— А Армстронг поймает?

— Конечно, поймает. Передатчики железных замков могут хоть на Гефесте вещать. Надо только частоту знать.

— А ты знаешь?..

В ответ раздалось шипение, которое меняло тональность до тех пор, пока не обернулось человеческим голосом, то и дело прерываемым помехами.

— …ёлые бои… — секундное шипение, потом речь диктора зазвучала более-менее чисто.

— …фрейтор Осма при помощи бутылки с зажигательной смесью подожгла вражеский бронетранспортёр, но не смогла отступить из-за ранения. Храбрая девушка дождалась момента, когда экипаж стал выпрыгивать наружу, и вела по ним огонь из винтовки до тех пор, пока не закончились патроны.

Диктор сделал выразительную паузу, дабы слушатели могли насладиться драматичной музыкой.

Табас открыл глаза и когда осмотрелся, то понял, что лежит на усыпанном осколками заднем сиденье пикапа, передняя часть которого была задрана вверх. В лобовое стекло было видно синее-синее пустынное небо.

— Её исключительный героизм и самопожертвование позволили защитникам рубежей на реке Аббах продержаться до подхода резервов и удержать стратегически важную позицию, — продолжил диктор. — Приказом Его Превосходительства ефрейтор Эзе Осма награждена орденом Воли первой степени с мечами и листьями, — снова красноречивая пауза, — посмертно. Через месяц ей должно было исполниться четырнадцать лет. К другим новостям! — Табас мысленно подивился, как быстро была забыта героическая девочка-ефрейтор. — Понижение возрастной планки для вступления в добровольные дружины вызвало неожиданный всплеск патриотизма среди жителей Армстронга. Девочки и мальчики выстроились в длинные очереди на призывных пунктах…

— Ага, — фыркнул Руба. — Прямо так и выстроились… Да, хреновые дела в Армстронге. Хреновей некуда.

— Уже детей на убой посылать начали, — процедил Айтер, как будто плюнул ядом. — Слов нет. Просто нет слов. Ажиотаж… Добровольцы… Тьфу! Что же это такое?..

— Ну, с другой стороны они всё равно погибли бы — сказал Руба, сидевший на пассажирском сиденье. — Не на фронте, так от голода или в лагере. Сам же говорил, что захваченные территории будут чистить. К тому же они и правда могут быть добровольцами: детям-то мозги мыть всяко легче, чем взрослым, — сказал Рыба, но Айтер его словно и не слышал — всё качал головой, приговаривая: «Что же это такое?».

В машине было душно, солнце нагревало металл, песок отдавал свой жар нижней части кузова, что, похоже, была под ним надёжно похоронена. Однако сейчас было намного лучше, чем во время бури. Вспомнив ту жуткую баню и сводивший с ума звук, похожий на миллионы лапок насекомых, ползавших по кузову, Табас содрогнулся — и проснулся окончательно.

— Маршал Ипель, вернувшийся с совещания командующих армий Северного Пакта, заверил, что наша оборона крепка, как никогда, и перелом в войне уже близок. Силы южных варваров истощены до предела. Они понесли большие потери в живой силе и технике, а упорная героическая оборона сорвала все сроки проведения наступательной операции. Скоро стратегическая инициатива перейдёт в наши руки, и тогда мы прогоним преступников обратно — туда, откуда они…

— Ну вот, — хмыкнул Руба. — Зато о ракетах больше не говорят. Может, обойдётся, и не нужна будет твоя миссия.

— Не обойдётся! — агрессивно огрызнулся Айтер и умолк, слушая бравые обещания прогнать, освободить и отомстить.

Табас увидел, как из окна со стороны водителя к радиостанции протянулась обожжённая рука с фиолетовыми пятнами и щёлкнула тумблером питания. Стало тихо.

— Собирайтесь. Надо выходить, — сказал невидимый пока Ибар. — Он очнулся?

Айтер и Руба синхронно повернулись — уставшие заросшие бородами смуглые лица.

— Вот так всегда, — сказал Табас негромко. — Только соберёшься отдохнуть, как надо выходить.

Ибар просунул голову в окно и, кажется, вздохнул с облегчением, увидев открытые глаза напарника.

— Хорошо. Давай там, приходи в себя и вылезай. Пожрём и пойдём.

«Пойдём?» — спросил Табас сам себя, но решил вопросов не задавать, а самому посмотреть что к чему. Он уже понял, что машине конец, и оптимизма это не внушало. Топать ещё чёрт знает сколько по раскалённой пустыне, с каждым шагом становившейся всё горячее, было последним, чем сейчас хотелось заниматься. Мышцы были вялыми и, когда Табас выбирался из салона машины, то даже нормально ухватиться ни за что не мог — пальцы плохо слушались.

— Да-а, — присвистнул наёмник, когда оказался снаружи и отошёл на несколько шагов, оценивая общую картину.

Накренившаяся машина была засыпана песком почти полностью — на поверхности остались только капот и кабина с двумя передними дверьми. Кузов и задняя часть салона скрывались в огромном бархане. Рядом с машиной валялись две лопаты, небольшая яма говорила о том, что пикап безуспешно пытались откопать.

— Может помочь? — спросил юноша у Ибара, но тот лишь отмахнулся и полез в салон, откуда вскоре начали вылетать вещи.

— Ничем ты уже не поможешь, — буркнул стоявший рядом Айтер, смочивший водой тряпку и повязавший её себе на голову. — Откапывали уже, всё осыпается. Надо весь бархан убрать, чтобы вырваться. Хотя… Хочешь помочь — попробуй какой-нибудь тент поставить. Без тени тут сдохнуть можно.

Наниматель с Рыбой пошли собирать выбрасываемые Ибаром шмотки, а Табас, осмотревшись, захотел позвать Прута себе в помощь, уже открыл для этого рот, но тут же прикусил язык. Здоровяка нигде не было. Наёмник подошёл к Айтеру и осторожно спросил, пытаясь подобрать слова:

— А… А где?..

— Нет его! — огрызнулся наниматель, посмотрев так, что Табас отшатнулся — создалось полное впечатление, что он сейчас накинется с кулаками. Руба повернулся и взял Айтера за локоть, глазами показывая юноше, чтобы тот шёл заниматься своими делами.

«Вот значит, как», — подумал Табас, отходя в сторону и глядя по сторонам, в поисках чего-нибудь подходящего.

Снова потери. Каждая стычка делала их и без того маленький отряд ещё меньше. Да что там, Табас и сам едва остался в живых. Взял бы тот помощник полиции чуть повыше — и всё, поминай как звали.

Не то что бы юноша жалел Прута.

Здоровяк со сломанным носом, одержимый кровью, не вызывал у него никаких симпатий, однако очередная потеря в отряде действовала угнетающе, добавляя слабости и без того обессилевшим конечностям. Табас ухватился за кусок брезента, валявшийся в пыли, встряхнул, поискал глазами что-нибудь, на что можно было его прикрепить, но ничего не нашёл, и эта мелочь привела его в натуральное отчаяние. Бросив брезент на землю, наёмник плюхнулся на него задом, чувствуя, как песок едва не зажарил ягодицы, обхватил голову руками и сжал так, будто хотел раздавить.

Хотелось кричать, материться и стрелять в разные стороны, но больше всего хотелось, чтобы сейчас прилетел вертолёт, который унёс бы его отсюда ко всем чертям — туда, где есть вода и никто не хочет его убить. Краем глаза Табас увидел, как на него смотрит Айтер, желавший подойти, но его остановил Рыба, что-то прошептав на ухо.

Что-то громко пикнуло, наниматель подпрыгнул на месте и достал из недр дикарской одежды свой компьютер-навигатор.

— Спутник! — вскрикнул он.

Табас нехотя поднял голову.

— И как? — из окна кабины высунулась перебинтованная голова. — Долго нам ещё переть?

— Несколько дней.

«Несколько дней».

Табас тихо зарычал, стараясь отогнать дурацкое состояние и хоть как-нибудь взбодриться. «Несколько дней — это можно», — подумал он, наконец, и, поднявшись, продолжил поиски чёртовых подпорок…

Солнце жарило сверху, осточертевший до невозможности песок — снизу, отчего юноша чувствовал себя яичницей на сковородке. Было бы неплохо поспать, но постоянная жажда и духота не давали сомкнуть глаз. Идти дальше решили по ночам, чтобы так не донимало царившее вокруг пекло.

— Дай жвачку, — попросил юноша у Ибара ночью, когда солнце уже зашло за горизонт, а неровный серебристый свет Тоя окрасил пустыню в цвет потускневшего серебра. Она была очень похожа на море — то самое, которое Табас видел в школе на картинках: огромные серые валуны, волнующиеся, перекатывающиеся, плотные, как скалы.

— Что, опять?.. — поинтересовался обожжённый, приподнимая голову и вопросительно глядя на напарника.

— Да, — соврал Табас. — Опять начинается.

Наёмник понимал, что совершает, возможно, самый глупый поступок в жизни, но иначе просто не мог — в противном случае просто не дошёл бы до места назначения. Не чувствовал в себе таких сил.

Когда Ибар вытащил из пачки заветный комочек, юноша едва поборол желание выхватить его прямо из рук напарника и успокоился лишь тогда, когда почувствовал знакомый горький привкус во рту и в голове сразу же прояснилось. Цвета стали ярче, захотелось смеяться, дышать полной грудью и вообще — жить.

Припасы распределили между собой, воду тоже. Рюкзаки приятно потяжелели, но от осознания, что больше половины веса там составляет вода, становилось как-то печально. Сколько ещё идти, Айтер не говорил, лишь намекал, что пункт назначения находится совсем рядом.

— Броню оставляем. Запасные магазины тоже, — приказал Ибар. — Берём только автоматы и минимум снаряжения. Вряд ли нам придётся отстреливаться там, южнее.

— Почему ты так уверен? — спросил Айтер.

— Дальше к югу жизни нет. Ни воды, ни городов, ничего. Только песок и скалы. Даже колючка не растёт.

— А зачем тогда автоматы берём? — усмехнулся Рыба.

— А вдруг всё-таки кто-то будет? — ухмыльнулся Ибар.

— Здравая мысль, — кивнул Рыба и отстал.

— Не надо нам никого, — Табас с кряхтением навьючил на себя рюкзак, изрядно потерявший в весе, и, подождав остальных, бодро пошагал вперёд, чувствуя себя лучше некуда.

Часы проходили незаметно, ходьба давалась легко, воздух был потрясающе прохладен, чист и вкусен. Табас шёл, улыбаясь, и прямо на ходу, не закрывая глаз, смотрел сны — яркие, радостные, позитивные.

— Так, я не понял, — голос Ибара заставил наёмника обернуться. Его напарник обращался к Айтеру. — Что за хрень такая, ты можешь объяснить?

— Что такое? — насторожился наниматель.

— Не надо считать меня идиотом, — в серебристом свете блеснули оскаленные зубы. — Я не знаю, в какие игры ты играешь, но советую тебе бросить это дело.

— Какое?.. — вяло попробовал обмануть Ибара Айтер.

— Я хочу дойти до твоей сраной точки как можно быстрее. А ты виляешь, как шлюха задом!.. Либо выкинь свою спутниковую хреновину и слушайся компаса, либо прекрати запутывать следы. Вчера юго-восток, сегодня юго-запад. От кого ты скрываешь то, куда мы идём?

— Ни от кого я ничего не скрываю, — отчеканил наниматель и уже собрался отвернуться, но обожжённому наёмнику это не понравилось. Он прыгнул так быстро и плавно, что Руба, находившийся на расстоянии вытянутой руки, не успел среагировать. Ещё секунда, вскрик в темноте — и Табас увидел, как один тёмный ком оседлал другой — хнычущий.

— Не играй со мной в игры, сука! Нормально веди, понял?! Угробить нас хочешь?.. Жратва и вода кончится, как обратно поведёшь? — он заламывал руку Айтера всё сильнее и сильнее, отчего тот выл на уже всю пустыню.

Рыба резким движением сорвал с плеча автомат, быстрым движением передёрнул затвор и ткнул стволом в голову Ибара, рыкнув:

— Руки убрал! Руки, я сказал!..

Табас, стоявший в ступоре, не зная, что ему делать, не нашёл решения лучше, чем просто переорать весь этот скандал:

— Хватит! Успокоились все!.. Хватит!..

Все орали на всех — Табас на Рыбу и Ибара, Ибар на Айтера, а Айтер просто завывал от боли на все лады. А потом стало тихо. Так тихо, что и не передать словами. Мёртвый песок вокруг не производил никаких звуков, и людям стало страшно нарушать этот неестественный покой. Даже ветер стих, отчего стало жутко и Табасу начало казаться, что сама пустыня с удивлением к ним прислушивается недоуменно: откуда взялись на её теле эти наглые блохи?

Айтер разжал хватку, Руба убрал оружие, Табас стоял с открытым ртом, а с неба на них равнодушно смотрели мелкие острые звёзды, такие же безжизненные, как и всё вокруг.

Бессмысленность всей возни на фоне исполинского окружения раздавила все желания, заставила почувствовать себя мелкими и ничтожными.

— Пошли дальше, — шёпотом сказал Айтер, когда поднялся и отряхнулся. — Я нормально поведу. Смысла уже нет…

Прошёл день, за ним ночь, ещё и ещё, пока Табас не потерял счёт. Отряд двигался по ночам, днём отдыхая в тени самодельных тентов. Жара не давала спать, на песке можно было зажариться живьём, но люди всё равно мгновенно отключались — уставшие, обезвоженные, мечтавшие об отдыхе.

В светлое время суток Табас умирал под тонким брезентом, практически не защищавшим от солнца, а по ночам выпрашивал у Ибара ещё одну жвачку и шёл так быстро, как только мог. На третий или четвёртый день он поймал себя на том, что не помнит ничего, что происходило с ним в период действия дикарского наркотика, как будто в такие моменты он был другим человеком. В иное время Табаса это напугало бы до чёртиков, но сейчас ему было просто плевать — иного выхода он не видел, хоть и понимал, что убивает сам себя.

Километры ложились под ноги и тут же исчезали за спиной — одинаковые, словно близнецы-братья. Если бы Табас не смотрел периодически на компас, то решил бы, что Айтер снова начал юлить и водить их кругами, — юноша мог поклясться, что вот это вот каменистое плато они проходят уже раз, наверное, третий. Однако направление приблизительно на юго-восток Айтер держал крепко, даже несмотря на то, что иногда приходилось бродить по целым морям высоченных дюн, в которых потеряться было раз плюнуть.

Ночи сливались в одну.

Серо-серебристый в свете Тоя или демонически-красный из-за Гефеста пейзаж, песчаные волны, с гребней которых тёплый ветер срывал и уносил прочь тончайшую пыльную вуаль, а над всем этим звёзды — столько, сколько Табас нигде раньше не видел. Небо над головой казалось невозможно огромным и было усыпано колючими мерцающими искорками так, словно там, наверху, тоже находился песок — только раскалённый, белый. Крупные, маленькие, крошечные, едва различимые взглядом; создавалось впечатление, что не было ни единой точки на небе, не занятой каким-нибудь светилом.

Юноша любил смотреть вверх и получал огромное удовольствие от этого великолепия. Только это скрашивало его самоубийственный путь по пустыне.

Чем ближе к точке назначения они подходили, тем возбуждённее становился Айтер. Молчание первых нескольких дней после инцидента с дракой быстро прошло, и наниматель стал говорить: сперва понемногу, а затем почти постоянно.

Его обещания стали совсем уж заоблачными — он раздавал деньги миллионами и бредил своей новой империей, независимой от продажных политиков.

— Думаете, реальная власть в руках Капитанов? Ха! Бред. Бред полнейший. Реальная власть в руках тех, кто их покупает. В руках крупных бизнесменов и корпораций! Энергетики, промышленники, сельскохозяйственные магнаты, продавцы воды — вот, кто управляет всем. Вот, кто дёргает за ниточки нашего слабоумного Капитана!.. Но ничего, скоро всё изменится. Мы всё изменим.

Слушать его постоянно было утомительно, а отказаться нельзя. Поток словоизлияний не мог унять даже ветер, срывавший с дюн тонкие, как шёлковый платок, пласты песка, летевшие прямо в глаза и рот, стоило только раскрыть их.

Ночи перестали приносить прохладу, даже в тёмное время суток ветер приносил горький жар. Небо порыжело, дышать становилось всё труднее из-за мелкой пыльной взвеси. Поредевший отряд понуро брёл в песках за нездорово энергичным Айтером, проклиная всё на свете и мечтая оказаться где-нибудь подальше.

Плюс ко всему, однажды появившаяся мысль безжалостно терзала мозг молодого наёмника, его начала одолевать нешуточная паранойя по поводу того, что возвращение не было продумано. Табасу казалось, что их специально не рассчитывали вернуть: экспедиция изначально планировалась в один конец, и вся награда, которая будет им получена от Айтера, — песок, засыпавший пустые глазницы мумифицированного трупа. Поделиться своими соображениями с Ибаром не получалось — им не удавалось остаться наедине. Руба и Айтер следили за наёмниками, а Табас и Ибар старались не спускать глаз с нанимателя и его подчинённого. Они сгруппировались инстинктивно, к тому же, у юноши создалось стойкое ощущение, что напарник хочет ему что-то сказать, но никак не может подобрать момент.

— Поднимайся, — хриплый голос заставил Табаса дёрнуться. Грязные бинты мелькнули перед глазами и исчезли — наёмник вылез из-под тента. Солнце садилось, это было видно по красноватому отсвету на песке.

— У меня больше воды нет, — уставшим голосом сказал Руба, ставший за время экспедиции похожим на сухофрукт. Сейчас он сидел без майки и было видно, что и без того щуплый человек стал жилистым настолько, что по нему можно было изучать строение человеческих мышц.

— У меня последние глотки, — Айтер сидел на песке, почерневший от загара, с совершенно белой, выгоревшей на солнце бородой.

— Поделись, а? — жалобно попросил боец, и наниматель протянул флягу. Табас увидел, что глаза Айтера блестят от жадности. Он внимательно следил за тем, сколько глотков сделал его товарищ и слишком поспешно забрал флягу назад, когда Рыба ему её вернул.

Наёмник огляделся. Ветер стих, и воздух вокруг стал намного чище. В жёлтом предзакатном небе даже появился едва уловимый оттенок голубого. Тишина. Пустота. Дюны. Снова дюны, покрывающие каменистую красную землю, скалы и осточертевший песок, который был повсюду: не только внутри одежды и обуви, но и в волосах, ушах, паху. Всё тело безбожно чесалось, покрытое коростой старой грязи.

В ботинках было сухо, но портянками после долгой носки можно было забить кого-нибудь до смерти — ткань стала деревянной и воняла даже сквозь обувь.

«Надоело», — подумал Табас.

«Как же всё надоело».

Айтер медленно вскарабкался на гребень дюны и приподнял планшет, пытаясь поймать спутник. Он пробыл там ровно минуту, пока не опустил взгляд и не взвыл так, что Табас схватился за оружие и приготовился отстреливаться.

— Сюда!.. — закричал наниматель, и люди моментально повскакивали с мест и полезли на бархан. — Вот оно!

Песок осыпался вниз, ботинки вязли в нём, ногам было горячо от сухого жара, но Табас всё равно упрямо лез вперёд, несказанно обрадованный тем, что скоро он увидит цель экспедиции.

Четыре человека выстроились в ряд на осыпавшемся гребне дюны и с замиравшими сердцами смотрели на то, как сквозь оседавшую пыль вдалеке проявлялись гигантские шпили, уступы и контрфорсы, блестевшие в красном свете заходящего солнца.

Они пронзали небо и казались настолько высокими, что захватывало дух от попыток представить, какими они были вблизи и до того момента, как их засыпало. Вся конструкция была похожа на кафедральный собор.

— Ни хрена себе! — не сдержал эмоций Ибар, который никак не мог заставить себя отвернуться. Вид колоссальных руин чего-то огромного, погребённого под толщей песка, захватила его полностью. — Сейчас-то ты нам скажешь, что там?

— Сейчас — нет, — широко улыбнулся Айтер. — Терпение. Мы слишком долго шли, и я не могу испортить весь сюрприз.

— Сюрприз, ха, — отстранённо усмехнулся Рыба, тоже прикованный взглядом к руинам. — Железный замок это. Я так и знал.

Айтер лишь рассмеялся — хрипло, как будто лаял.

— Молодец, Руба, — сказал он, когда успокоился. — Молодец, что так и знал. Я в тебе не ошибся.

Он вёл себя очень странно, и Табас лишь укрепился во мнении, что Папаша съехал с катушек.

— Пошли скорее, — Айтера переполняла энергия, он пританцовывал на месте от желания поскорее продолжить путь. — Время не ждёт.

Пока разбирали импровизированный лагерь: сворачивали брезент и подстилки, укладывали вынутые из рюкзаков вещи обратно, короткими глотками пили драгоценную воду, — наниматель постоянно бегал туда-сюда, что-то бормотал, помогал там, где это было не нужно, и создавал суматоху, которая раздражала Табаса. Из-за устроенной Айтером кутерьмы тронуться смогли позже обозначенного времени.

Добрались до объекта уже после полуночи. Последние километры пути давались очень трудно, даже несмотря на то, что все были воодушевлены и шли налегке, ибо рюкзаки практически опустели. Отсутствие воды и усталость последних дней давали о себе знать — ноги еле двигались, словно кто-то повесил на них груз. Дыхание то и дело сбивалось, а мысли в голове сводились к двум вещам: как следует напиться холодной воды и как следует отмыть зудевшее от грязи и почерневшее от загара тело.

Чем дальше, тем чаще стали попадаться загадочные конструкции, торчавшие из песка. Какие-то железяки и антенны, короба и трубы, бетонные и стеклянные конструкции непонятного назначения. Табас в темноте никак не мог разобрать, что это такое, до тех пор, пока не разобрал нечто смутно знакомое.

У наёмника перехватило дух, когда он понял, что по левую руку от него, в нескольких сотнях метров, виднеются из-под земли верхние этажи жилого дома с крышей, утыканной теми самыми загадочными шутками. Белые стены, большие окна, с зеркальными стёклами — они с Ибаром уже восхищались ими и смотрели снизу вверх, задирая голову.

— Это же… — неуверенно начал он, опасаясь, что Айтер поднимет его на смех, но тот кивнул, даже не дослушав.

— Да. Это дом. В центре Армстронга такие же.

От осознания того, какая толща песка отделяет их от улиц этого неизвестного города, закружилась голова. Десятки метров, если не сотни. Ибар, шедший рядом, только присвистнул. Зданий становилось всё больше, их высота увеличивалась: стало понятно, что они движутся по некогда широкой улице — прямому лучу, ведущему прямиком к месту назначения.

Табас раньше никогда не был внутри Железного Замка и теперь почему-то ужасно волновался. Айтер, стоило ему своими глазами увидеть цель, замолчал и больше не доставал окружающих пространными монологами на тему политики.

Лёгкий южный ветерок гудел в проводах и железных балках, отражался эхом от окон, и скоро Табасу стало казаться, что за отрядом кто-то следит.

Очень уж эти звуки были похожи на шаркающие шаги, бряцанье оружия и шёпот. Руба и Ибар вертели головами по сторонам, а вот Айтер был на удивление спокоен и шёл вперёд, не обращая внимания ни на что, захваченный близостью своей цели. Зеркальные стёкла искажали людей, то делая их фигуры отвратительно раздутыми, то, наоборот, истончая.

Юноша снял с плеча автомат и перехватил поудобнее. На всякий случай.

И случай не заставил себя ждать: резкий протяжный металлический скрежет, раздавшийся справа, вынудил людей, ожидавших нападения, тут же попадать на землю и ощетиниться стволами в сторону звука.

Ибар среагировал первым.

— За мной! — тихо рыкнул он Табасу и, пригибаясь, побежал по дуге, стараясь обойти ближайшее к ним белое здание. Юноша последовал за напарником, раскрыв глаза и навострив уши, чтобы не заполучить ещё одну пулю и, завернув за угол, увидел, что обожжённый наёмник стоит в полный рост, поднеся к губам указательный палец.

Табас присел возле него на колено, приготовившись прикрывать и высматривая противника. Он ожидал, что Ибар будет менять позицию, но тот удивил напарника: склонился и начал быстро-быстро шептать:

— Пока мы оторвались, самое время расставить все точки над i.

Табасу, не понимавшему, что тут происходит, стало не по себе, показалось, что Ибар сейчас на него набросится и придушит, оставив труп здесь, где не найдёт никто, даже птицы-падальщики.

— Давай, — осторожно ответил он, уступая напарнику возможность высказаться первым.

— Я знаю, что тебя завербовали во время заключения в тюрьме Адмет.

— Что-о? В смысле завербовали? — юноша округлил глаза и попытался изобразить удивление, но Ибара это не проняло.

— У нас нет времени! Прекрати строить из себя целку! — прошипел обожжённый наёмник так, что Табасу стало стыдно. Он почувствовал себя полным идиотом.

— Хорошо, — кивнул юноша, опуская голову, а Ибар продолжил:

— Так вот я знаю, что тебя завербовали в тюрьме Адмет. Более того, это произошло по моей инициативе. Когда офицер гвардии в Митоми проверял документы, то нашёл там записку. Кому она предназначалась — несущественно, но с тех пор за нами следили и вскоре взяли. Попав в тюрьму, я рекомендовал не тратить силы на остальных, а вербовать тебя.

— Значит, Айтер был прав, и ты действительно…

— Шпион, да, — кивнул Ибар. — Полковник Ибс Ардеш. Вообще, Айтер знал обо мне подозрительно много, надо было разобраться, откуда. Собственно, поэтому я и пошёл с ним.

— А убить его ты не мог?.. — этот вопрос давно волновал Табаса: было странно, что наёмник идёт с Айтером, даже не стараясь сбежать от нанимателя или убить.

— Стоп. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — Ибар пожевал губами, собираясь с мыслями. — Я мог бы убить Айтера, — начал он. — Но людей там, наверху, очень заинтересовало, что он ищет, поэтому я в итоге и пошёл в экспедицию. Разумеется, притворяясь, что мне это неприятно и он держит меня за яйца. Так вот, Айтера мы с тобой и пальцем не тронем.

— Почему? — удивился юноша, который ожидал ровно противоположного.

— Ответ «потому что так приказали» тебя не устроит? — процедил сквозь зубы Ибар, косясь на угол здания.

— Нет, — помотал головой Табас.

— Никто до конца не знает, куда он нас ведёт и что хочет там найти.

— Но ведь речь шла о Железном Замке, разве нет? — удивился Табас.

— Да, о нём, — кивнул наёмник. — Но открытым остаётся вопрос, что именно он там будет искать. Тут есть ещё одна тонкость: наш Папаша слишком много знает такого, чего не знает вообще никто. Например, объект, к которому мы идём, уже давно не значится ни на каких картах, даже секретных. Что ещё может быть у него в голове? Так что приказ чёткий и ясный: он должен попасть в руки людей Дома Адмет живым.

Табас молчал, обдумывая услышанное. В принципе, это совпадало с тем, что он слышал от завербовавшего его следователя, но дело принимала интересный оборот.

— Ещё есть шансы, что сам Айтер может начать дурить и попытается убить нас, — продолжил Ибар, не дождавшись реакции напарника. — Мы сделали свою часть работы и больше не представляем для него никакой ценности. Слышал, как он пытался нас задобрить? Деньги предлагал и всё такое. Он не верит нам, поэтому и пытается купить.

Табас кивнул:

— Да, видно, что он боится.

— У нас с тобой получается хороший расклад — два на два. После устранения Прута баланс сместился в нашу сторону. При необходимости и Рыбу можно будет…

— После чего? — перебил неприятно удивлённый Табас. — Устранения?..

Ибар закатил глаза:

— Ну да, давай пожалей этого громилу. Он ещё до экспедиции разбивал людям головы без всякой жалости, а после резни совсем с катушек съехал. Или ты думаешь, что он питал к тебе какие-то товарищеские чувства и не выпустил бы кишки, если б Айтер спустил его с поводка?..

— Я запутался, — скривился Табас. — Я просто запутался. И не знаю, кому верить. Кто знает, вдруг ты сам пустишь мне пулю в лоб, когда всё будет кончено?

— Доказать отсутствие или наличие намерения я никак не смогу, — твёрдо сказал Ибар. — Если у тебя есть вопросы — задавай, — предложил он. — Мы договаривались по-честному, и сейчас я готов быть откровенным на все сто.

«Какое великодушие», — подумал Табас, а вслух сказал:

— Как ты получил эти шрамы? — это было первым, что пришло в голову.

— Какое отношение это имеет к нашему делу? — прищурился Ибар.

— Никакого, — пожал плечами юноша. — Совершенно никакого. И тем не менее, вот мой вопрос.

— Проверяешь? — шёпот обожжённого наёмника стал похож на змеиное шипение. — Ты же понимаешь, что мне неприятно об этом говорить. Зачем злить?

— Прекрасно понимаю, — Табас молчал, глядя напарнику в глаза.

— Хорошо. Я не стану юлить, хоть и уверен, что ты не знаешь настоящей причины, — он оскалился так, что Табасу стало не по себе. — Я сгорел в бронетранспортёре год назад. Причём, подожгли меня свои. Ещё вопросы?

— Да. Ты ведь неспроста шёл со мной всё время?

— Что?.. Нет, конечно, — усмехнулся Ибар в ответ, мгновенно расслабившись после того, как с неприятной темой было покончено. — Поначалу потому, что мы выжили с тобой вдвоём. Потом — из-за того, что ты шёл в Дом Армстронг, а мне как раз надо было к вам.

— Чтобы пойти в армию? — вспомнил Табас их давний разговор.

— Да, — снова напрягся Ибар. — Именно. Предвосхищая твой вопрос — потому, что это было моё задание. К слову, я не имею права говорить об этом вообще никому: секретность и все дела. Ну, а потом я увидел в тебе потенциального союзника. Ещё вопросы?

— И что шпион делал среди Вольных?..

— Ради легенды, — скривился обожжённый наёмник. — Я вообще должен был отслужить всего полгода, и если бы не тот инцидент… Слушай, если ты не против, я хотел бы не говорить больше об этом. Разглашение строго карается. Ещё вопросы?

— Вопросов нет, господин полковник, — Табас шутливо откозырял и вздохнул.

— Какие-то проблемы? — спросил Ибар настороженно.

— Нет, — юноша чувствовал себя одураченным салагой. Маленьким и глупым ребёнком, которого использовали втёмную, а он и не подозревал. — Нет, никаких проблем. Я всё понял. Айтер будет жить.

— Вот и отлично, — кивнул Ибар, однако у Табаса осталось ощущение, будто напарник не поверил ему ни на йоту и будет впредь держать ухо востро.

Вернувшись, наёмники заметили Айтера и Рубу, лишь когда те вышли из тени ближайшего здания, где лежали, приготовившись отстреливаться.

— Нервы, — пожал плечами Ибар, стойко выдержавший цепкий недоверчивый взгляд нанимателя. — Никого там нет.

Улица закончилась внезапно, дома расступились — и Табас увидел, что находится на границе огромного, диаметром в несколько километров, круга, в центре которого и высились те загадочные шпили.

— Это не замок, — задумчиво сказал он себе под нос, но все его услышали.

— А что тогда?.. — повернулся Ибар.

— Не знаю, — пожал плечами юноша. — Ни на что не похоже.

Айтер неожиданно громко засмеялся, заставив окружающих дёрнуться и схватиться за оружие.

— Да, ни на что, — хохотал он, хлопая себя по коленям и утирая слёзы чумазой ладонью. — Тебя не проведёшь.

— Может, объяснишь, что значит вся эта херня? — нахмурился Ибар.

— Сами посмотрите, — смех резко оборвался, как будто его и не было, только эхо ещё несколько раз ударилось о зеркальные окна. Айтер повернулся и ускоренным шагом побрёл вперёд, обожжённый наёмник, пожав плечами и переглянувшись с Табасом, не знавшим, как на всё это реагировать, последовал за ним.

Вблизи неведомая конструкция казалась ещё более внушительной, Табас пытался заставить себя не задирать голову, глядя на шпили, трубы и тросы, но её словно кто-то приподнимал на ниточках. Чёрные тени на фоне россыпи звёзд приковывали к себе взгляд, как магнитом. Табас улыбнулся, вспомнив, как он смеялся над Ибаром, который в Армстронге постоянно смотрел вверх, дивясь высоким зданиям.

— Отлично, что дальше? — спросил Ибар, когда отряд добрался до ближайшего шпиля, от которого в сторону остальных элементов этого чудовищно огромного конструкта тянулись то ли тросы, то ли толстые кабели — в темноте было не понять.

Стена была абсолютно гладкой: металл не тронула коррозия, но вовсе не такой однородной, как Табасу почудилось издалека.

Пронзавшую небо иглу башни обвивали узкие металлические лестницы и решетчатые ходы, а там, где они обрывались, тускло блестели в свете Гефеста технические люки и лазы.

— Сам-то как думаешь? — спросил наниматель. — Вверх до ближайшего лаза, разумеется. Ну, либо копать яму глубиной метров тридцать. Давайте, чем быстрее сделаем то, ради чего пришли, тем быстрее окажемся дома. Я уже хочу попасть внутрь.

Рыба смерил взглядом стену.

— Я согласен на яму.

Табас хохотнул.

— Пошли! — отмахнулся от него наниматель. — Врёмя не ждёт.

— Охренеть!.. — сказал Ибар, задирая голову к ночному небу, — А если грохнется? — опаску в его голосе Табас услышал впервые.

— Не грохнется, — уверенно сказал Айтер.

— Нет, ну а вдруг? — не хотел униматься наёмник.

— Если вдруг грохнется, то мы упадём! — огрызнулся наниматель, которому уже порядочно надоело стоять на месте. — Если страшно — бери лопату и копай яму. Может, найдёшь вход.

Рыба тихо хихикнул.

Длинный подъём по узкой лестнице, сваренной из стальных прутьев и гофрированного металла, выжал все соки. Перила были слишком низкими, и от этого становилось страшно. Табас прижимался к тёплой стене башни, сжимал вспотевшими ладонями перила и изо всех сил заставлял себя не смотреть вниз на пустыню, окрашенную тусклым светом Тоя в цвет потемневшего от старости серебра. Отсюда дюны ещё больше были похожи на морские волны, впечатление портили только коробки зданий, торчавшие из песка как надгробия, под которыми лежит мёртвый город.

Когда лестница осталась позади, обессиленный Табас упал на небольшую бетонную платформу, тяжёло дыша. В висках стучала кровь, ноги отказывались повиноваться, требуя восстановить силы после чёртовых ступенек, которых, казалось, тут было несколько тысяч. К счастью, старый металл не подвёл, и лестница не сверзилась вниз, хоть и скрипела довольно пугающе.

Следом за Табасом повалились на пол остальные члены отряда, даже Ибар тяжело плюхнулся, прислонившись к невысокому парапету и пытаясь перевести дух, однако неугомонный Айтер не дал расслабиться как следует: всего через пару минут заворчал, поднимая людей.

— Давайте-давайте, — говорил он. — Скоро мы отдохнём. Скоро насидимся.

Бившая из него нетерпеливая энергия раздражала, но в то же время и заражала, распаляя ненасытное любопытство.

Однако этот подъём оказался намного короче предыдущего. Ещё несколько пролётов и долгожданный технический проход — герметичная стальная дверь, похожая на сейфовую.

— Отлично, мы дошли. Что дальше? — спросил вымотанный Ибар. Воздух с сипением выходил из его рта, в уголках обожжённых губ собралась отвратительная белая пена.

— Сейчас… — наниматель снял рюкзак и, пошарив внутри, вытащил свой планшет, какую-то пластиковую коробочку и целый ворох кабелей, странных щупов и прочего технического хлама.

— Это ещё что такое?..

Айтер отмахнулся:

— Дайте свет кто-нибудь?

Все синхронно полезли в карманы и спустя несколько секунд, наполненных жужжанием динамо-машин, на куче хлама скрестились три жёлтых луча, под которыми Айтер начал быстро и споро соединять разрозненные части в единое целое.

Табас во все глаза смотрел на действия Айтера. Вот он с помощью ручной катушки заряжает что-то, берёт в руки два щупа, похожих на паяльники, тыкает ими в едва заметный белый пластиковый кружок справа от двери, смотрит на тускло светящийся дисплей, нажимает загадочные кнопки… Со стороны это выглядело полнейшим колдовством.

Что-то громко пикнуло, и Айтер, подобрав с пола пластиковую коробочку, открыл её и достал изнутри грязный кусок пластика размером с ладонь.

— Ну-ка… — он приложил пластик к белому кружку, подёргал дверь и выругался. — Блядь!.. Ладно, сейчас…

Действия повторились в той же последовательности — и снова ни черта. Снова и снова — безрезультатно. Айтер начал нервничать и ругался всё сильнее и громче.

— Да чтоб тебя!.. — в конце концов он замахнулся на свои хитрые приборы, явно желая смести их к чёртовой матери вниз, но сдержался и опустил руку. — Ни хрена… Ни хренашеньки… — наниматель сел на пол и уктнулся лицом в ладони.

— Может, другую дверь? — предложил Руба. — Эту могло заклинить. Сколько тут не было людей?..

— Сотни лет. Может быть, тысячи, — голос Айтера звучал глухо из-за того, что он не отнимал ладони от лица. — Этот объект законсервировали ещё до того, как южное полушарие сгорело.

— Ну вот видишь. Дверь, наверное, просто приржавела и…

— Да не могла она приржаветь! — поднял голову рассерженный Айтер. — Это вечный сплав. Время над ним не властно.

— Давай просто успокоимся и попробуем ещё раз, — примирительно поднял ладони Рыба. — Всё в порядке. Мы никуда не опаздываем, времени у нас хватит.

Айтер тяжело вздохнул, переглянулся с Табасом и Ибаром и протянул руку к щупам:

— Да, ты прав, — кивнул он устало. — Всё нормально. Просто нервы.

Снова и снова он повторял эти действия, с каждой неудачей становясь всё угрюмей. Люди сняли рюкзаки и сели на пол, держа фонари над головами. Айтер работал молча, но было заметно, что он близок к истерике — все его движения стали резкими и дёргаными, даже эмоции на лице выглядели так, словно он рвал канаты мимическими мышцами.

Табас отвлёкся на созерцание звёздного неба, провалился в мысли, мечты и воспоминания и в первое мгновение не понял, что за щелчок выдернул его из мира грёз.

— Ура-а-а! — завопил Айтер на всю пустыню. — Да! Да-а! Ну наконец-то! — он выругался особенно забористо, но в этот раз без злости, а с чувством собственного превосходства, как карточный игрок, сорвавший огромный куш. Дверь со скрипом распахнулась, открывая космически-чёрное нутро башни. Лучи фонарей тут же устремились туда, высвечивая точно такую же сваренную из металла платформу, и серую бетонную стену, по которой был протянут целый ворох кабелей. Там было тесно, и Табас даже немного расстроился: он ожидал увидеть внутренности этой огромной башни, а получил обыкновенный технический проход-прослойку.

— Теперь вниз, — Айтер шагнул в названном направлении по гулко отозвавшейся стальной лестнице, и Табас едва не застонал.

— Ну вот же… — вздохнул он, но делать было нечего. Последние шаги всегда и везде даются труднее всего.

Спускаться оказалось ещё сложнее: башня нагрелась за день и внутри было буквально нечем дышать.

Пыльные пролёты бесконечно тянулись в душной темноте, Табас сбился со счёта после пятого. Ноги немели, со лба текло ручьём, горячий воздух вырывался из груди с хрипом. Всё это очень напоминало песчаную бурю, в которую они попали, только теперь Табас ещё и двигался, что не добавляло комфорта. Позади него пыхтел Ибар, впереди, шатаясь, спускался Руба, а Айтеру всё было нипочём — и откуда только силы берутся?.. Сейчас юноша ему завидовал чёрной завистью.

— Так, стоп… — наконец, Айтер сам устал и, остановившись, уселся на ступени, привалившись спиной к стене. Остальные последовали его примеру. Табаса ноги уже не держали, он их даже не чувствовал, поэтому сразу же, услышав «стоп», со стоном опустился на ближайшую ступеньку. Оба бедра тут же свело судорогой, отчего он взвыл и принялся их разминать, стараясь унять боль.

— Что такое? — обеспокоенно спросил Ибар.

— Н-ничего, — ответил Табас, шмыгнув заложенным носом. — Сейчас всё в норме будет…

— Будь аккуратнее, — зачем-то сказал Айтер, но юноша лишь отмахнулся раздражённо.

— Да при чём тут аккуратность?! Загнал совсем… То вверх, то вниз, — бурчал юноша, растирая натруженные ноги. — Если снова надо будет вверх подниматься, то я точно тебя подальше пошлю.

Айтер снова громко захохотал: неожиданно, заставив остальных испуганно дёрнуться.

— Чего ты? — с опаской посмотрел на него Табас.

— Да так. Просто. Давайте за мной. Мы уже близко. Совсем-совсем близко, — Айтер встал и подобрал рюкзак. — Веселее, черти! — вскрикнул он залихватски и бегом побежал вниз.

Всё это выглядело жутковато. Снова зашевелился страх, нашёптывавший на ухо, что Айтер ведёт их на верную смерть. Пустая и тихая лестница, казалось, была бесконечной, стены начали давить, и на границе между светом и тенью — внизу, там, куда луч фонаря ещё не упал — наёмник боялся увидеть что-то чужое, странное и потому пугающее.

Снова стекающий по лбу пот, снова ноги, дрожащие от бессилия, — всё это уже было, но сейчас сил у Табаса осталось совсем немного — чуть-чуть, и хотелось, наконец, дойти, выполнить задание, данное Айтером, сесть и как следует отдохнуть. Закрыть глаза, снять ботинки, расслабиться, напиться воды и выпросить у Ибара ещё одну жвачку, а то что-то плохо становится. С грустью Табас заметил, что грядущая ломка уже воспринималась как нечто само собой разумеющееся.

Айтер остановился, и лучи фонарей сошлись на синей пластиковой двери, самой обычной, без маркировок, табличек и надписей.

— Ты ведь знаешь, куда мы идём, правда? — спросил Ибар у нанимателя.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил он.

Двери распахнулись, выпуская людей в широкий коридор: белые стены из неизвестного материала, скруглённые углы у пола и потолка, двустворчатые металлические гермодвери в конце.

— И как они?.. — Табас не успел задать вопрос, как в коридоре зажёгся свет. Кто-то закричал, ослеплённый юноша закрыл лицо ладонями и упал на пол, срывая оружие с плеча. Гермодвери с шипением открылись, Табас перекатился — уже снявший автомат с предохранителя, готовый принять последний бой, чувствовавший горечь и досаду от того, что не дошёл совсем немного…

— Тихо! Да успокойтесь вы! — кричал Айтер. — Всё нормально! Нормально, говорю! Тише вы, меня не пристрелите!..

Проморгавшись, Табас смахнул с глаз слёзы и поднялся на одеревеневшие ноги. Темнота за раскрытыми створками медленно расцветала красными огнями.

— Кажется, оно. За мной! — таинственно улыбавшийся Айтер сделал шаг из коридора, и отряд, толкаясь, всей гурьбой подался за ним. Табас, сперва постыдившийся своей паники, забыл о ней через мгновение, стоило только ступить за пределы коридора в колоссальное помещение, освещённое красными аварийными лампами.

Поначалу Табас не понял, где именно очутился — не в последнюю очередь благодаря тусклому освещению. Он был поражён масштабу: задирал голову вверх до тех пор, пока не начала болеть шея, и не видел потолка — взгляд просто терялся в лабиринте лестниц, конвеерных лент, бетонных платформ, расположенных на разных уровнях, труб, тросов и проводов.

Отряд стоял на площадке размером с футбольное поле, заставленной всяким хламом, отчего она напоминала огромный лабиринт. Металлические контейнеры с неизвестным логотипом в виде стилизованного дерева составляли целый многоэтажный город с широкими проспектами, на которых вместо машин были припаркованы погрузчики, а вместо обычного городского мусора валялись сломанные ящики и полиэтилен.

В центре платформы, на которую вывел их Айтер, юноша разглядел огромный цилиндр размером с многоэтажный дом, из которого вверх, до самого невидимого потолка, тянулась широкая труба, словно паутиной густо оплетённая со всех сторон арматурой и проводами. Точно такие же поднимались и с остальных платформ.

Судя по бортикам из железной сетки и пустоте за ними, ниже были ещё уровни, уходящие неизвестно на какую глубину. Всё это поражало воображение, а недостаток освещения только распалял фантазию. Куча непонятных ящиков, коробок и огромных стальных приспособлений, которым мозг, вдохновлённый чёрными рублеными тенями, дорисовывал гребни, когти, шипы и жвалы, пугала и заставляла людей жаться поближе друг к другу.

Ибар тут же оказался рядом и Табас почувствовал, как наёмник незаметно ткнул его в бок — слишком сильно для простого совпадения. Юноша подобрался и начал озираться по сторонам, особое внимание уделяя Рыбе и Айтеру, которые, впрочем, сами, похоже, мало понимали, где оказались.

Внезапно что-то щёлкнуло. Табас посмотрел вверх и увидел, как с гудением, щелчками и перемигиванием, постепенно, то тут, то там, оживают белые лампы основного освещения, являя истинный масштаб помещения, в котором они находились.

— Охренеть, — только и смог произнести Ибар, подошедший к сетке и взглянувший вниз. Табас поспешил следом, и у него самого захватило дух. Огромный город под одной крышей: высокий, раскинувшийся на километры вширь и ввысь так, что нельзя было толком рассмотреть ни дна, ни потолка, ни противоположных стен, только бесконечные платформы и разноцветные контейнеры на них.

Весь этот комплекс напоминал исполинский склад, и у Табаса зачесались ладони при мысли о том, сколько тут может быть различного добра. Внизу он видел распакованные станки, погрузчики, какие-то запчасти, блоки для сборки стандартных конструкций, стальные листы, бочки с неизвестным содержимым — и это только то, что попадало в поле зрения. Всё это стоило неимоверных денег. Однако Табас быстро себя одёрнул: эти вещи стоили бы неимоверных денег, если б это можно было доставить в более-менее цивилизованное место. Интересно, что тут нужно Айтеру? Вопрос пока оставался без ответа, поскольку наниматель хранил загадочное молчание.

Да уж, с помощью этого бездонного хранилища можно было бы легко восстановить цивилизацию из руин. Интересно, в этом ли заключался план Айтера? И если так, то что именно ему тут было нужно и как он собирался это доставлять в Армстронг?.. Одни вопросы без ответов.

— Это ты сделал?.. — настороженно спросил Ибар.

— Конечно я, — ухмыльнулся наниматель и посмотрел на ближайшую металлическую громадину, оказавшуюся вовсе никаким не доисторическим ящером, а обыкновенным погрузчиком, выкрашенным в чёрно-оранжевую полоску. — Неплохо. Даже очень.

— Что именно? — уточнил обожжённый наёмник.

— Этой штуке несколько сотен лет, а даже краска не облупилась. Завидую тем, у кого была такая техника. И жалею, что мы всё просрали, — Айтер постучал по металлу, словно проверяя его на прочность.

Ибар поморщился:

— Дальше куда?

— За мной, конечно. Куда же ещё?.. — Айтер махнул рукой в сторону дальнего конца платформы и указал на тот самый огромный цилиндр.

Оказалось, что туда вела самая настоящая железная дорога, только рельс было две пары, а не одна и параллельно им была устроена широкая конвейерная лента, заставленная стальными контейнерами.

Громыхая ботинками по гофрированному полу, Табас размышлял о том, что тут мог искать Айтер. Создавалось ощущение, что на этом складе можно было найти всё, что угодно. Табас попробовал соотнести услышанные им от нанимателя слова о спасении мира, бесконечных войнах на Кроносе и восстановлении бизнес-империи.

Может, он пришёл сюда за какими-нибудь давно забытыми экологическими разработками, с помощью которых можно будет обратить пустыню вспять? Или его интересовал вечный двигатель, что положит конец энергетическому кризису?

А возможно, наоборот, Айтера интересовали не мирные изобретения, а, например, сверхбомба, которой можно будет шантажировать мировые правительства, либо оружие и военная техника: какие-нибудь беспилотные танки и самолёты, которыми их наниматель раздавит ненавистные ему Железные замки и установит свой железный порядок?.. А может, всё вместе?

Даже самые экстравагантные идеи под сводами этого зала не выглядели бредовыми, наоборот, фантазия работала на полную катушку, наделяя плоды воображения плотью и заставляя верить в них. Молчание Айтера только подстёгивало разум, создававший теории на пустом месте. Видимо, этого наниматель от них и ждал.

Быстро устав смотреть по сторонам на ряды одинаковых контейнеров, Табас обратил внимание, что сверху, метрах в тридцати над рельсами, была смонтирована ещё одна странная конструкция неизвестного назначения: какие-то поршни, противовесы, широченные захваты, выкрашенные в чёрно-жёлтый. Насколько юноша понял, эта штука должна была двигаться параллельно путям по нескольким толстым тросам. Может, какая-то разновидность погрузчика?.. Непонятно.

Цилиндр, к которому вёл их Айтер, казался идеально гладким только из-за того, что располагался очень далеко. Чем ближе юноша подходил, тем яснее видел, что серая громадина, словно морщинами, изрезана бороздами и складками, усыпана какими-то башенками и кубическими надстройками, обвита кабелями, трубами и тросами. Всё на платформе стремилось к ней — рельсы, конвейер, провода, «улицы» из ящиков и контейнеров.

— Да-а, — протянул Руба, когда задрал голову вверх. — Умели строить. Монументальная штука.

У подножия обнаружилась обширная площадка, ограждённая невысокими, по пояс, металлическими бортиками. На ней был установлен большой экран, рядом с которым располагался широкий полукруглый пульт с кучей кнопок, тумблеров и переключателей — судя по количеству кресел с истлевшей обивкой, это было полноценное рабочее место для семи человек.

Айтер по-хозяйски зашёл на площадку и бросил рюкзак на пол.

— Посидите пока, — приказал он и начал осматривать пульт, пытаясь, наверное, включить питание.

Ибар нахмурился, Табас тоже насторожился.

— «Посидите»… — фыркнул обожжённый наёмник, но больше ничего не сказал, и сел на рюкзак, продолжая напряжённо оглядываться по сторонам, словно ожидая атаки из засады.

— Да, кстати, вы там располагайтесь поудобнее, — подал голос наниматель, стоявший на карачках и пытавшийся вскрыть пластиковый короб с проводами. — Я тут надолго.

— Может, мы поможем? — предложил Табас, подмигнув напарнику.

— А ножки не болят?.. — хохотнул наниматель в ответ. Оценив своё состояние, Табас решил, что да, болят, причём сильно. Настолько, что даже возможная перспектива получить пулю в голову его не так уж и пугала. Он уселся возле бортика и с наслаждением завалился на спину, не снимая рюкзака. Что-то больно ткнулось в поясницу, но наёмнику было всё равно — наконец-то, он получил долгожданный отдых. — Лови момент, всё равно вы в этом ничего не понимаете.

— А ты понимаешь? — вкрадчиво спросил Ибар.

— Да, — коротко ответил Айтер, вылез наружу, и, достав из недр рюкзака отвёртку, зачем-то на неё подул и опять полез вниз — что-то откручивать.

Когда экран загорелся, Ибар занервничал ещё сильнее: вскочил, начал ходить кругами и в какой-то момент, не вытерпев, решительно направился к площадке, но дорогу ему преградил Руба.

— Он же сказал посидеть тут, — боец улыбался дружелюбно, но одними губами, глаза оставались такими же: холодными, выцветшими, рыбьими, без малейшей тени эмоций. На его лице было крупными буквами написано: «Я стараюсь быть вежливым и, если что, переведу всё в шутку. Но не делай глупостей, я слежу за тобой».

— И что?.. — рыкнул наёмник. Табас напрягся в предвкушении драки, но её, к счастью, не случилось — вся махина серого цилиндра разом басовито загудела, словно огромный трансформатор, и из-за этого мелко задрожал бетонный пол. Раздался протяжный и глубокий, пробирающий до самых костей, металлический скрип.

Ибар, испуганно оскалившись, резко поднял голову вверх и тут же перевёл взгляд на довольного Айтера, который стоял за пультом, улыбаясь.

— Обосрались? — хохотнул он. — Отставить страхи, золотые мои! Сейчас-сейчас… — пальцы нанимателя забегали по клавиатуре, рядом с ним из воздуха соткалась синяя голограмма — загадочное меню, в которое он несколько раз ткнул пальцем, после чего оно исчезло. На экране в это же время быстро пробегали непонятные строчки символов, линии и графики, возникла и исчезла цветная карта Кроноса — Табас смог рассмотреть красные точки Железных замков. Снова голографическое меню и какое-то всплывающее окно на экране. Табас хотел прочесть, что там написано, но не успел из-за блика: когда он наклонил голову, Айтер уже ткнул пальцев в крупное «Да».

— Хватаем рюкзаки и быстрее за мной! — вскрикнул он и сразу же ко всей какофонии прибавились короткие завывания сирены — громкие, перекрывавшие даже оглушительный скрип, похожие на трубное звериное «Ур-ру-у-у».

Табас подскочил и, кряхтя от боли в мышцах ног, бросился следом за Айтером. Ибар бешено вращал глазами и был явно напуган, прежде всего из-за полнейшей таинственности происходившего.

Что сделал их наниматель? Почему зазвучала сирена? Куда они бегут, и находятся ли в опасности?

— Давай-давай-давай! — подгонял Айтер. За полминуты люди успели обогнуть огромный конструкт, и Табас открыл рот, увидев, что конвейер ожил, а штука, которая висела над ним, поднимала контейнеры и загружала их в раскрытый цилиндр — створки гигантских стальных ворот разъехались в стороны, открывая его пустое нутро, постепенно заполняемое грузом.

— Как ты это сделал? — запыхавшись, спросил Руба.

— Инженер я или не инженер? — самодовольно улыбнулся Айтер. — Живее! Туда! — наниматель, не сбавляя скорости, повернул и рванул внутрь цилиндра. Только когда он указал рукой направление, Табас понял, что их цель — открытая коробка грузового лифта, огромного настолько, что в нём можно было играть в футбол.

Наниматель добрался первым, затормозил подошвами о стальные прутья пола и давно уснувший механизм, словно ждал этого: задрожал, загудел, застонал, будто живое существо, и, дёрнувшись, с неимоверным скрипом пополз вверх.

Ибар и Рыба успели запрыгнуть следом, а Табас с ужасом осознал, что безнадёжно опаздывает — ноги почти не двигались, дыхание сбивалось, сердце заходилось и обливалось кровью.

— Ну-у! — проревел Ибар и, рухнув на пол, протянул напарнику руку. — Хватай!

Неуклюже подпрыгнув, отчего позвоночник, и без того замученный в последние дни, едва не осыпался на пол мелкими осколками, наёмник схватил вспотевшей ладонью обожжённые запястья, и тут же его легко, словно он был игрушкой, понесло вверх. Ибар нечеловеческим усилием втащил его в лифт и Табас, упав, как следует приложился лицом о прутья пола.

Во рту стало солоно и юноша, откатившись подальше от края и усевшись, потянулся ощупывать лицо. На пальцах остались красные следы, которые он вытер о штаны.

— Губа, — Ибар показал на себе и Табас, кивнув, приложил тыльную сторону ладони к болячке.

— Всё в порядке? — спросил Айтер, и только сейчас до молодого наёмника дошло, что они с Рыбой даже не попытались ему помочь. Боец старательно отводил глаза, делая вид, что осматривает склад с высоты через сетку, которой лифт был огорожен по периметру, а Айтер улыбался настолько фальшиво, что хотелось прописать ему в морду. «Вот, значит, как?», — зло подумал Табас про себя. Значит, действительно пошла серьёзная игра, и есть все основания волноваться за собственную жизнь. Это пока что они растерялись и ограничились невмешательством, а возможно, и просто не успели столкнуть вниз Ибара, но потом… Чутьё подсказывало, что оружие надо держать наготове.

Лифт трясся, скрипел, стонал, качался, дребезжал и поднимался с удручавшей скоростью.

— Боже, эта штука может двигаться ещё медленнее? — процедил сквозь зубы Айтер, притопывавший на месте от нетерпения.

— Ага. Если бы Табас не добежал, то успел бы эволюционировать, отрастить крылья и нас догнать, — неловко попытался пошутить Руба. Табас из вежливости хохотнул, но остальные молчали, и поэтому смешок прозвучал одиноко и неуместно.

Механизм, над которым они поднялись, работал быстро, плавно и слаженно — давно заложенная программа не давала сбоев. Опустить магнит, присосаться к контейнеру, зафиксировать при помощи захватов, поднять, погрузить внутрь цилиндра, повторить. Снова и снова, до тех пор, пока открытый прямоугольник пустого пространства, похожий на огромный шкаф, не заполнится.

Наконец, кабина лифта вздрогнула и остановилась, сирена внизу стихла. Подхватив сброшенные на время пути вещи, отряд ступил на очередную платформу — только маленькую и заканчивавшуюся металлическими дверьми. Ибар, оценивший их толщину, одобрительно покачал головой — минимум полметра стали, могучие доводчики и штыри замков толщиной с запястье действительно впечатляли.

— Аккуратнее! — внутри было темно, и Айтер достал фонарь. — Ага, давайте сюда. Только осторожно.

За первой дверью обнаружилась ещё одна, после короткого, буквально на два шага, коридорчика. Жёлтые лучи фонарей прорезали тьму, мельтешили тут и там в тесноте, высвечивая спины и головы людей, надписи, предписывающие не отстёгивать ремни, кучу непонятных пиктограмм, стоявшие у стен полукругом большие оранжевые кресла и прикреплённые к стенам странные штуки — Табас с первого взгляда узнал только огнетушители.

— Садитесь и ждите, — привычно скомандовал наниматель и уже почти скрылся в темноте, но его остановили.

Не Ибар, что было ожидаемо, судя по тому, как он напрягся и собрался что-то сказать, а Руба — и это Табаса изрядно удивило. Боец крепко схватил Айтера за плечо, так, что тот коротко ойкнул.

— Куда это ты?..

Папаша закатил глаза:

— Тебе-то какое дело?

— Оставить нас хочешь?..

Лицо Табаса вытянулось от изумления. Страх Рубы быть брошенным стал для него полной неожиданностью.

— Да успокойтесь вы все! — Айтер раздражённо отбил в сторону руку бойца. — Чего как маленькие? Хватит уже, золотые мои, я никого из вас не собираюсь убивать! Хотите — пойдём со мной, — скривился наниматель. В полутьме его лицо выглядело уродливым и страшным, каждая морщинка отбрасывала чёрную тень. — Будем толкаться на пятачке метр на метр, мешать мне работать, злиться и перестреляем в итоге друг друга к хренам. Вы этого хотите?.. Посидите вы, чёрт бы вас побрал, спокойно. Вы мне нужны, никто вас не бросит.

— Нам нужны ответы, — процедил Ибар, подошедший ближе. — И прямо сейчас.

— Иначе что?.. — вскинул голову Айтер. — Хочешь — выходи, я тебя не держу.

Установилось неловкое молчание. Никто не поверил, но крыть было нечем — ситуация и впрямь получилась патовая.

— Хорошо, если мы все успокоились, то садитесь, пожалуйста, в те замечательные кресла и отдыхайте. И да, не суйтесь к дверям без моего разрешения, хрен его знает, какая тут автоматика. Перекусит ещё к чёрту…

— А ты куда? — мрачно зыркнул Ибар.

— Наверх. Тут я. Никуда не денусь.

Посветив в указанном направлении, юноша увидел, что в центре потолка зияет круглый люк с лестницей. Точно такой же был внизу — очевидно, команда находилась на одном из срединных уровней. Айтер подошёл к лазу, оставил рюкзак и, отстучав подошвами по металлическим ступеням, скрылся.

— Ну, давайте садиться, — подал плечами Рыба, который сам, похоже, ничего не понимал.

Кресла оказались замечательными — удобными, обволакивавшими всё тело и поддерживавшими так мягко, что создавалось ощущение, будто юноша плавает на спине. В первую же минуту Табас начал клевать носом: его организм мог выдержать жару, голод, жажду, боль, но испытание уютом это было уже слишком.

Под потолком что-то пикнуло. Юноша дёрнулся, стряхивая с себя сонливость и услышал, как заговорил по громкой связи Айтер, предварительно два раза подувший на микрофон.

— Как слышно?..

— Э… — подал голос Ибар. — Эм… Нормально.

— Как слышно, ау?.. — перебил его наниматель. Ибар снова сказал, что всё хорошо, но Папаша только ещё раз подул в микрофон и пробормотал:

— Ладно. Тут эхо за дверью, значит, связь работает. Так. Сейчас не пугайтесь, я включаю свет.

Табас едва успел зажмуриться, но даже сквозь веки его глаза неприятно обожгло — свет был белым, ярким и беспощадным. Рядом тихонько выругался Рыба.

Осмотревшись, Табас увидел, что они находятся в небольшой круглой комнате, похожей своей формой на таблетку. В пользу этого сравнения говорил и цвет окружающего пространства: преобладал стерильно-белый, не запятнанный ничем, и поэтому коричневые следы подошв на полу были очень заметны.

— Берите все вещи и укладывайте в короба прямо над вашими головами. Вон те, белые. Да, Табас, ты правильно смотришь, — юноша вздрогнул, когда услышал последние слова. — Я вас вижу. Давайте-давайте. Пушки тоже.

— Ну это ещё что за хрень? — тяжело вздохнул Ибар. Он покачивал автомат в руках, не зная, как поступить, и явно не желая расставаться с ним, но в итоге всё-таки подчинился: спрятал свой грязный баул и оружие в белый пластиковый короб над креслом, хлопнув несколько раз дверцей, которая никак не хотела закрываться.

— Теперь снова в кресла. И повторяю, что бы ни случилось, не пугайтесь.

— Ну отлично, — пробурчал Табас. Ему почему-то стало страшно, фантазия подкинула картину того, как ему в спину вонзается острый стальной шип. Волосы на загривке тут же встали дыбом.

— Пристегнитесь.

— Нет, ну это уже… — возмутился Ибар, Папаша прервал его, специально увеличив громкость:

— Если хочешь, чтобы тебя размазало, то не пристёгивайся!

Айтер говорил не с молодым наёмником, но ему почему-то стало стыдно.

Закопошившись на сиденье, он вытащил из-под задницы ремни с массивными металлическими бляхами и застегнул в порядке, описанном инструкцией на стене. Руба что-то тихонько бормотал себе под нос, Ибар ругал нанимателя, заставлявшего его заниматься «хрен знает чем».

Раздалось громкое шипение, стальные двери плавно закрылись. У Табаса заложило уши — и он зевнул, заметив, что Ибар и Руба повторили за ним.

— Давление… — пробурчал Айтер, но его никто не понял. — Так… Сейчас. Вот!

Комната вздрогнула и мелко завибрировала, даже сквозь толстые стены Табас расслышал нараставшее жужжание, ощущаемое всем телом. Юноша отвлёкся на стены и поэтому вскрикнул от неожиданности, когда его кресло внезапно откинулось назад. Возмущённые голоса Ибара и Рыбы дали понять, что это случилось не только с ним — всех людей принудительно перевели из сидячего положения в лежачее.

— Какого хрена? — вопил обожжённый наёмник, пытавшийся дёргать непослушные ремни. — Айтер! Айтер, мать твою!..

— Держитесь!

Жужжание стало ещё громче: теперь оно просто оглушало, но продолжало нарастать, звуча на всё более высокой ноте, проникало в мозг, терзало сознание, вызывало панику. Табас заорал что-то нечленораздельное, испугавшись, что наниматель хочет их таким образом убить, но тут же раздалось громкое «Вжиу!», резанувшее слух, и юношу вдавило в кресло так, словно в грудь попал артиллерийский снаряд. Он завопил бы от ужаса, да вот беда — вдохнуть никак не удавалось и глаза чуть не вылезали из орбит от давления. Сбоку жутко хрипел Ибар, и Табас, захотевший посмотреть на него, понял, что не может даже пошевелиться: тело налилось невообразимой тяжестью, справиться с которой мышцы были не в состоянии.

Комната заходила ходуном, словно во время землетрясения или артобстрела, белый свет погас, оставив людей в кромешной тьме, но тут же замигала прямоугольная красная лампа со стёршейся надписью, только добавлявшая жути и освещавшая перекошенные лица, оскаленные рты и выпученные глаза.

Мозг не работал — вместо него правили балом инстинкты, на все лады голосившие об опасности. Табас яростно желал содрать ненавистные ему ремни, но тяжесть в теле не давала этого сделать, и из-за этого юноша чувствовал себя полностью беспомощным.

Однако постепенно тяжесть уходила. Уши несколько раз закладывало, и юноша зевал как можно шире. В желудке творилось что-то неладное — слегка тошнило, казалось, что его содержимое карабкается по пищеводу обратно.

Едва почуяв, что может двигаться, молодой наёмник, с хрипом втянув в себя воздух, принялся судорожными движениями расстёгивать ремни, слыша, как рядом то же самое делают и Ибар с Рыбой.

Усталость отпускала, грохот внизу, который Табас слышал раньше, постепенно становился всё тише и тише, пока не затих совсем.

— Не надо!.. — юноша еле узнал голос Айтера. Никто и не подумал останавливаться и вскоре победный щелчок последнего замка ознаменовал собой освобождение из плена.

— Сидите на месте!..

Табас хотел подняться одним быстрым движением — нужно было срочно достать автомат, без которого он чувствовал себя голым, однако произошло неожиданное. Вместо того чтобы встать на ноги, Табас взмыл к потолку и крепко врезался макушкой в потолок, отчего в голове на миг помутилось, а перед глазами заплясали искры.

— Какого хре… — Ибар не успел договорить и тоже ударился о потолок. Руба, как более благоразумный, лежал внизу, на кресле, смотрел настороженно и двигаться не собирался, однако сам собой приподнялся над полом и поплыл в воздухе, неловко размахивая руками.

— Говорил же не отстёгивайтесь! — Айтер крепко выругался. — Как дети малые! — наниматель вздохнул. — Ладно, раз уж всё равно отвязались, давайте сюда. Уровнем выше есть иллюминаторы. Какая же красота… — со странным придыханием сказал он и отключился, а Табаса пронзила острая догадка.

— Где мы?! Где мы, чёрт побери?! — орал Ибар, бешено вращая глазами и стараясь вернуться на пол.

— Да отстань ты!.. — раздражённо оттолкнул его юноша, отчего они оба разлетелись в противоположные стороны. Руба, как самый аккуратный, сперва понаблюдал за их барахтаньем и, сделав верные выводы, легонько оттолкнулся руками и, взмыв вверх, скрылся в круглом люке наверху.

— Вот это… — произнёс он тихо, оказавшись внутри, и Табас сумел-таки направить свой полёт куда надо: аккуратно, стараясь не совершать лишних движений, но всё равно врезаясь головой в стены, потолок и ругавшегося на все лады Ибара.

Внутри такой же «таблетки» с креслами, но без дверей, висел в воздухе Руба, прилипший лицом к небольшому круглому иллюминатору. С противоположной стороны был ещё один, но Табас заметил его не сразу, потому что он был непроницаемо-чёрным.

Табас уже понял, что они куда-то летят — он читал о древних суборбитальных пассажирских самолётах, но не мог даже и мечтать оказаться на одном из них. «Самолёт», — пробовал Табас на язык старое, почти забытое на Кроносе слово. «Самолёт». После него осталось странное послевкусие — что-то волшебное, прямиком из детства, загадочное, таинственное и непостижимое, вызывавшее восторг и ассоциации с яркими книжками, освещёнными настольной лампой и многочисленными корявыми рисунками.

Теперь понятно, почему Айтер говорил, что возвращение не займёт много времени. Вот только неужели они уже летят домой? Айтер же вроде ничего не успел сделать или забрать. Или всё же успел? Чем загрузили их самолёт?

Похожие мысли читались и на лице Ибара, который кое-как, осторожно цепляясь за лестницу, карабкался к остальным. Наёмник оглядывался по сторонам, но уже не испуганно, а заинтересованно, словно пытался увидеть неведомую цель Айтера прямо здесь.

Может быть, он хочет привести самолёт в Армстронг, чтобы использовать его в своих целях? Но почему ему нужен был именно этот: судя по мягким креслам и экранам на стенах, явно пассажирский, а не военный. Вообще достать что-нибудь летающее в Армстронге было нетрудно, притом по цене металлолома — вся авиация давно стояла на консервации и никому не была нужна. Значит, дело всё-таки в грузе. Продать его, на вырученные средства возродить свою компанию и попробовать спасти мир ещё раз — чем не план?

Однако было немного досадно, что Айтер, за которым они так следили, всё-таки их обдурил.

Рыба был загипнотизирован зрелищем, и его пришлось немного подвинуть, чтобы выглянуть в иллюминатор.

Первое, что бросилось в глаза — это горизонт. Он был выпуклой формы и постепенно, но с хорошо заметным ускорением, отдалялся, становясь ещё более округлым. Солнца юноша пока не видел, но оно скоро должно было взойти — на востоке воздух был очень ярко освещён и длинные пряди полупрозрачных облаков, из-за далёкого расстояния казавшиеся крохотными ниточками приятно порозовели.

Такое Табас видел только в детстве, во время затмения Гефеста. Солнечный свет был похож на яркую корону, обрамлявшую абсолютно чёрную пустоту. Лишь на севере тускло поблёскивали какие-то мелкие, почти невидимые огоньки, да красноватый отсвет Гефеста был заметен у полюса — на водах полярного моря.

— Море… — шокировано прошептал Табас.

— А там — полюс! Лёд! — ткнул пальцем в стекло Руба.

— Да-а, ничего себе…

— Представляю, что будет, когда мы окажемся на солнечной стороне…

Ибар медленно подплыл к ним со спины и немного оттолкнул Табаса, который недовольно на него шикнул.

Восход не заставил себя ждать: очень скоро они увидели нестерпимо яркий белоснежно-белый диск на фоне немигающих звёзд и Кроноса, что медленно проплывал над ними — огромный, величавый.

С высоты были прекрасно видны климатические пояса.

На юге солнце беспощадно выжигало своими лучами огромную красно-коричневую пустыню, которая, как с удивлением заметил Табас, поглотила уже больше половины полушария. Огромное пространство было похоже на небрежно застеленный коричневый плед, изрытый глубокими тёмными рытвинами разветвлённых каньонов, которые можно было принять за речные русла, и стёршимися от времени складками горных хребтов.

Чуть севернее она переходила в коричнево-жёлтую полосу степи, протянувшуюся вдоль параллелей грязной змеёй пожухлой травы и сухих деревьев.

Стоило перевести взгляд ещё выше, и глаз отдыхал, радуясь изумрудным пятнам лесов и блеску речной воды, которые постепенно тускнели и превращались в серую приполярную тундру, обрывавшуюся у моря: холодного моря, того самого, виденного лишь на фотографиях — с огромными льдинами и серыми валунами пресной воды.

А дальше, у самого края бездны, блестел неогранённым алмазом полярный ледник.

Табас вспоминал карту, которую разглядывал в детстве, и не узнавал знакомых мест. Реки пересыхали, пустыня пожрала равнины, некогда бывшие зелёными и плодородными. Ледяные шапки горных пиков почти везде исчезли; там, где раньше шумели леса, теперь желтели выжженные безводные степи, а море — это было самым большим разочарованием — уменьшилось почти вполовину.

Но это был север — пусть и изменившийся, но свой, родной. Юг был гораздо интереснее. В противоположность практически полностью безоблачному северу там закручивались в спирали огромные атмосферные фронты. Собственно, само южное полушарие было практически не видно из-за них, но участки, свободные от облаков, ярко и буйно зеленели. Там текли полноводные реки, бушевали мощные ураганы, и море не шло ни в какое сравнение с северным: огромная акватория сверкала в солнечных лучах и была не серой, а насыщённо-синей.

— Как тебе путешествие? — голос Ибара неожиданно раздался прямо рядом с ухом Табаса.

— Отлично, — салага был опьянен полётом и видом Кроноса, даже явные изменения в географии не смогли его расстроить. — Интересно, откуда там столько воды? С севера она как-то ушла что ли?..

— Да-да, — рассеянно ответил Ибар и приблизился. — Будь начеку, — прошептал он на ухо и радость наёмника тут же схлынула. Табас вспомнил, что находится в окружении людей, готовых его убить и подобрался, готовясь встретить удар. Он покосился на Рыбу, который что-то шептал себе под нос, уткнувшись носом в стекло иллюминатора.

— На подлёте, — отрапортовал Айтер.

— Куда ты нас тащишь? — громко спросил Ибар.

— Я не слышу, — судя по голосу Айтер улыбался. — Но, в принципе, могу представить, что ты спросил. Если вы хотите понять, куда мы летим, то смотрите не в тот иллюминатор.

Люди тут же послушались Айтера и, оттолкнувшись, перелетели к противоположной стороне своего отсека, где после короткой борьбы за место, увидели, что совсем рядом с ними, казалось, вообще на расстоянии вытянутой руки, за стеклом висит ярко освещённый солнцем Той.

Вытянутая серая каменюка длиной в двадцать километров чернела провалами туннелей, ощетинивалась антеннами и серебристыми башенками-надстройками, сверкала солнечными батареями и металлическими тросами. Рубленые очертания естественных скал, кратеров и каньонов плавно перетекали в металл и обратно в причудливом коктейле, где трудно было разобрать, выход ли это на поверхность какой-то руды, или же рукотворная конструкция.

То тут, то там вспыхивали небольшие огоньки — астероид вращался и автоматически корректировал свой курс. Один из дальних его краёв, утолщённый, отчего его так и тянуло назвать кормой, был увенчан гигантской конструкцией из серебристого металла.

— Двигатель, — прошептал ошеломлённый Табас.

— Сейчас будем садиться, — сказал Айтер. — Пристегните ремни.

Табас не стал спускаться вниз — уселся напротив иллюминатора, застегнулся на все замки и следил за тем, как челнок огибает астероид, заходя на посадку. Он провожал взглядом серый космический пейзаж, дополненный творениями человеческих рук, как вдруг заметил показавшуюся из-за «горизонта» и быстро приближавшуюся крупную надстройку смутно знакомой формы. Пирамидальная конструкция из металла была по размеру намного больше остальных и выглядела, как настоящий грузовик рядом с разбросанными игрушечными машинками.

Астероид продолжал вращаться, громадина приближалась. Табас напрягал зрение и память, силясь вспомнить, на что она похожа, но Ибар оказался первым.

— Это Железный Замок! — вскрикнул он шокировано.

Эти слова заставили молодого наёмника подпрыгнуть в кресле и с удвоенным вниманием уставиться в иллюминатор. Да, это был именно Замок. Стало немного стыдно из-за того, что не он, с детства интересовавшийся космосом, его узнал.

Утешало лишь то, что все Замки на Кроносе были в разной мере изношены, а в некоторых местах вообще частично разобраны на стройматериалы. К тому же, пейзаж явно не располагал к узнаванию: серая скала, изрытая кратерами, выглядела чуждо настолько, насколько это вообще было возможно.

Зато стало понятно, для чего нужно большинство приспособлений на поверхности Тоя — это были раскрытые, как цветочные лепестки, устройства стыковки. Ныне почти все они пустовали, поскольку Железный Замок остался только один.

«Всё удивительнее и удивительнее», — подумал наёмник. Это путешествие превзошло все его ожидания. В начале пути юноша и думать не смел о том, чтобы отправиться в космос, стать тем, кто впервые за несколько тысяч лет увидит Кронос с орбиты и побывает на Тое. Волнующе.

Серая громада росла, и когда корабль приблизился вплотную и развернулся, его резко тряхнуло, после чего Табас почувствовал, что обрёл вес.

За иллюминатором проплыл пористый, похожий на губку, камень, тут же сменившийся тёмным металлом какой-то шахты. Мимо иллюминатора медленно проплыла надпись «#2», корабль ещё раз тряхнуло — и он остановился. Внизу, в районе дверей, к обшивке что-то присосалось и зашипело. Снова заложило уши.

— Открываю двери! — сказал Айтер. — Будьте готовы, оружие достаньте сразу. Мало ли что тут может быть…

Ибар шумно и с облегчением выдохнул — полёт закончился.

Табас поспешно выбрался из паутины ремней безопасности, сграбастал рюкзак и автомат и, обгоняя остальных, полез вниз, не обращая внимания на предостережение Айтера и горя желанием стать первым человеком, ступившим на Той спустя тысячелетия.