Железнодорожница

Глава 12

Вернувшись в прогулки, Ритка похвасталась новой книжкой:

— Смотри, что мне деда купил!

— «Чехов, „Юмористические рассказы“, — прочитала я на обложке, — так тебе такое рано, наверно. Ничего не поймешь.

— Продавцы так же говорили, — дед повесил свою кепку на крючок и снял ботинки, — но сегодня у них ничего детского не было.

— Так, может, проще ее в библиотеку записать? Я тут видела недавно вывеску «Детская библиотека».

«А дед смотрит на меня как-то странно», — заметила я. Наверняка клуши у подъезда уже донесли, что Олечка приходила, пьяная.

Я дождалась, пока домочадцы пообедали после прогулки, и завела разговор с дедом.

— Тебе уже сказали, что Олечка приходила?

— А откуда ты знаешь? — удивился он.

Я усмехнулась:

— Да как тут не знать? Они же все свои дела забросили и смотрели, затаив дыхание, как я ее пьяную вывожу из подъезда!

— Не думал я, что она пить начнет, — дед расстроенно покачал головой, — она же вообще не пила!

— Ой, да ты когда ее в последний раз видел? Когда ей восемнадцать лет было?

— А что, у нее и правда ноги заплетались?

— Правда. Она была пьяная, как грязь. Я даже беспокоилась, как до дома дойдет.

— Ну, может, она не каждый день такая, — выразил надежду дед. — Может, случилось чего, да с горя и…

— У нее это давно случилось, — быстро сказала я, — как раз, когда она чужого жениха на себе женила.

Ох, вот что значит собственные дети! В глазах деда сплетались воедино и сочувствие к Альбине, и жалость к Олечке.

— А мне тут идея такая пришла, — решила я поделиться. — Вариантов удержать новую квартиру не так уж много. И один из них такой. А что, если прописать сюда Олечку с Димочкой?

— В смысле? — непонимающе уставился дед.

— Ну, мне в райисполкоме подсказали, что можно так сделать. Прописать их, чтобы тебе не подселили никого. А потом потихоньку их выписать.

— Подожди, а они согласятся? Сейчас они где живут?

— У родителей Димы.

— А, — задумался дед, — так, значит, им тоже должны квартиру дать. А если они здесь пропишутся, то ничего им не дадут.

— А какая им разница, здесь жить, в четырехкомнатной, или в новой? Как я поняла, им на двоих светит лишь однокомнатная!

— Разница большая, — возразил дед, — вон, у Кирилловых со второго подъезда, знаешь, как было? Почти как у нас. Ромке квартиру давали, а мать одна оставалась в трехкомнатной. Так тут же пришли из райисполкома — решать, в какой комнате Степановна останется, а в какой подселенцы жить будут.

— Да ты что! — ахнула я. — Вот так сразу?

— Ну, и тогда Ромка начал звонить брату своему. Да ты его помнишь, Виталька, высокий такой.

Я на всякий случай кивнула, мол, помню.

— А Виталька с семьей живет в двухкомнатной в поселке Дунай. Ну, Ромка ему и говорит: так, мол, и так, у тебя есть возможность переехать в город, в трехкомнатную. Давай, срочно приезжай и здесь прописывайся. А то к нам уже приходили насчет подселения.

— И что Виталька? Наверно обрадовался?

— Кого? — дед аж присвистнул. — Виталькина жена уперлась, и ни в какую. Не хочу, мол, с твоей мамой жить, старухины закидоны терпеть, да еще и ухаживать за ней. И встречное предложение выдвинула.

— Какое, интересно?

— Она сказала, мол, мы согласны переехать в ту отдельную, которую вам дают. А с мамой вы сами оставайтесь.

— Вот же хитромудрые какие люди! И что Ромка?

— Да что, не знаешь разве? Отказался от новой квартиры, и так здесь и остался.

— То есть потерял новую квартиру, — задумчиво произнесла я. — Знаешь, а ведь совсем скоро квартиры давать от государства не будут.

— С чего ты взяла?

— Да уж знаю. Только ты не говори никому, ладно?

— Не скажу, — пообещал дед. — А к чему я тебе этот случай напомнил? Да к тому, что и Олька, возможно, не захочет со мной старым здесь жить.

Я вдруг поняла, как ошиблась. Надо же, и Олечку сюда поселила уже, и сама с семьей собралась переехать! Да разве ж это дело — чтобы деду на старости лет смотреть на пьяные рожи!

— В самом деле, о чем это я! — поспешила я загладить вину. — С тобой будем жить мы, и никогда тебя не бросим! А что, если Олечку просто сюда прописать, для видимости? Допустим, пусть Дима получит новую квартиру на себя одного. А она будет продолжать с ним жить, но с пропиской по нашему адресу? Чисто для того, чтобы избежать подселения?

— Не знаю, — прищурился дед в раздумьях. — Прописать-то несложно, однако, попробуй потом выписать.

— Ну, мне в райисполкоме сказали, что так можно. Прописать для видимости, а потом потихоньку выписать.

— Да кто тебе такое сказал? — вскинулся дед. — Насколько я знаю, выписать человека не так-то просто. Если выписываешь, должен указать, куда именно ты его выписываешь. То есть конкретный адрес новой прописки.

— Так мы ее выпишем к Диме.

— Ну, не знаю. В любом случае, надо об этом с ними разговаривать. Согласятся ли, подойдет ли им такой вариант. Можно было бы денег им за это предложить. Но зачем им деньги, они и так обеспеченные.

— Ладно, будем думать, — я поднялась с кресла, — но квартиру надо забрать во что бы то ни стало.

Я глянула на круглый белый будильник, стоявший на «стенке».

— Батюшки, время-то уже почти четыре часа! — всплеснула руками. — А Пашины во сколько вечером приходят?

Дед пожал плечами:

— Ну, они не каждый день…

Понятно, что они по очереди в разные гости ходят.

— Но обычно, — продолжал дед, тоже глядя на часы, — обычно Валентина с дочкой приезжают с работы после пяти…

— И что, с автобуса сразу к нам?

— Ну да.

— А дочка что, тоже весь день с ней на работе?

— Так каникулы начались, вот она ее с собой на работу и таскает.

— А пришкольные лагеря? А пионерские лагеря? Почему она туда дочку не отправит? — недоумевала я.

— Так они же денег стоят, — дед смотрел на меня с насмешкой: как это я не понимаю таких элементарных вещей.

Ну да, зная Валентину, нетрудно догадаться, что на пришкольный или пионерский лагерь она тратиться точно не будет.

Но для меня непонятным оставалось, как терпят коллеги постоянное присутствие восьмилетнего ребенка? Я представляю, если бы в мое время на нашу кафедру кто-то приволок своего отпрыска. Ну, день-два бы еще переморщились, а потом Пал Саныч постарался объяснить, что ребенок мешает рабочим процессам.

И еще вопрос. Почему Валентина с дочкой до сих пор не укатили на запад, в отпуск? Ладно, не буду задавать деду лишних вопросов, а то он и так уже, поди, в толк не возьмет, почему его дочь ничего не помнит и не знает.

К пяти часам и я, и Ритка были готовы к выходу на улицу. Я нашла в шкафу Альбины приличную черную юбку до колен и бирюзовую блузку из струящегося шелка с воротником стоечкой. Пожалуй, бусы сюда не надо, блузка и так выглядит достаточно нарядной. Начесала волосы, подправила макияж, капнула духи на запястья и за ушами.

Только мы спустились к остановке, как повстречали Пашиных собственными персонами. Ритка кинулась к Анечке.

— Привет! Ты что, у тети Вали на работе опять торчала?

— Привет, — важно ответила девочка, — мне там сегодня поручили важное дело, я поливала цветы во всех кабинетах.

— Здорово, — восхитилась Ритка, — везет же тебе! А меня мама не берет на работу.

— И что ты весь день делала, бездельничала? — с презрением наморщила носик Анечка.

— На море ходила, книжку читала, — ответила Ритка.

— А мы скоро в Москву поедем, — похвасталась подружка, — мама возьмет отпуск и отгулы, а еще сверху отпуск за свой счет. И мы на все лето — ту-ту!

— Привет, — лучезарно улыбнулась я Валентине. — А мы к вам в гости!

Я это произнесла с таким видом, будто доставила им неслыханное удовольствие.

— Привет, — глаза Валентины забегали. — Вообще-то мы к вам в гости направлялись. У нас и угощать-то нечем.

Ну кто бы сомневался! Уставшая, вспотевшая тетка даже не пыталась скрыть своего разочарования. Небось, сейчас лихорадочно раздумывает, под каким бы предлогом от нас отвязаться, и пойти в другие гости. Или как все же напроситься к нам.

Возможно, я бы даже пожалела ее, будь у меня другой характер. Но я не Альбина. Я привыкла в первую очередь заботиться о себе.

— Я тут подумала, а ведь некрасиво с нашей стороны, что только вы к нам в гости ходите, — с самым что ни на есть легкомысленным видом принялась я щебетать. — Решила вернуть, так сказать, визит вежливости. И вообще, давай по очереди будем в гости ходить. Один вечер вы к нам, на следующий вечер — мы к вам. А то у нас развлечений и так мало — работа да дом, ну еще к морю сбегать. А так мы в гости к вам будем ходить. Все веселее! А еще будем сидеть и шмотки рассматривать, которые ты из Москвы привозишь. Уж я их все перемеряю! А кто знает, может, тебе что-то мало или велико? Ты же мне отдашь, правда?

И мне было абсолютно все равно, что она обо мне подумает. Обидится, не обидится. Понравится ей это, не понравится. Главное, дать понять, что за каждым их визитом к нам будет следовать наш визит к ним.

— А…а… — Валентина на протяжении все моей речи закатывала глаза и пыталась что-то вставить. Но не находила слов и, поджав губы, замолкала.

Я, наконец, закончила словесный понос и с самым невинным и веселым видом уставилась на нее:

— Ну, как тебе идея?

— А… — открыла рот Валентина.

Но тут возле тротуара, на котором мы стояли, затормозил и остановился автомобиль — оранжевый «Москвич» — крутая, должно быть, тачка в то время.

Из машины вышел, хлопнув дверцей, молодой светловолосый парень, которого я про себя окрестила «пижон». На нем были новомодные синие джинсы и белая футболка-поло. Бежевые мужские туфли на ногах. Глаза прикрывают солнцезащитные очки с какой-то наклейкой.

И, как ни странно, он направился прямиком к нам. Может, спросить что-то хочет, кто его знает.

Но когда парень поравнялся с нами и снял очки, я узнала Диму.

Он смотрел на меня, а я на него.

— Привет, — несмело поздоровался Дима.

— Привет, — кивнула я.

— Погода сегодня замечательная.

— Да, — согласилась я, — прямо лето.

— Не хочешь съездить в парк культуры и отдыха?

Что еще за парк культуры и отдыха?

— Мама, давай поедем! — пискнула Ритка. — Там качели есть, и карусель! И мороженое продается.

— Ой, а где Пашины? — я огляделась.

Но Валентины с ее дочкой уже и след простыл. И я даже не заметила, как они ускакали. Небось, побежали к кому-нибудь в гости, да так резво, что и попрощаться забыли. А что, захочешь на халяву поужинать — еще и не так будешь стараться.

— Поехали в парк, — сказала я Диме.

Я с интересом рассматривала советскую машину изнутри. Тесновато, конечно, и жестко, но ничего. Салон был из белого гладкого материала в черную крапинку. Рычаг переключения передач украшала интересная вещь — розочка в прозрачной колбе. Окна открываются не с кнопки. Надо вертеть специальную ручку. Интересно, смогла бы я на такой ездить? Я ведь привыкла на «автомате», а тут «коробка», еще и отечественного производства.

Вскоре мы приехали куда-то в центр города. Здесь была конечная остановка троллейбуса, и даже стоял один троллейбус в ожидании пассажиров. На дощечке за стеклом написан маршрут: «Завод „АМЕТИСТ“ — Центральный парк культуры и отдыха». По другую сторону дороги стояло красивое старинное здание, на котором я разобрала надпись «Государственный университет».

Я узнала это место. Это же тот самый университет, в котором я работала на кафедре, которой руководил Пал Саныч! Только через дорогу от него в мое время не было никакого парка культуры и отдыха! На этом месте располагался огромный храм, а вокруг него лес и сквер с лавочками. Выходит, когда-то давно парк с аттракционами снесли и построили на его месте храм.

Надо же, как все поменялось за это время! Попробовал бы Дима здесь припарковаться в мое время!

Мы вошли в парк. Были тут и лодочки, как правильно сказала Ритка, и много разных видов каруселей. Развлечений было полно, и для самых маленьких, и для детей постарше, и даже для взрослых.

Посередине парка шумел фонтан, от которого веяло приятной прохладой. Играла приятная музыка из репродукторов:

«Жизнь отдавая друзьям и дорогам,

Я узнаю любовь, и встречу тебя —

Там, за поворотом, там, за поворотом,

Там, там-та-дам, там-та-дам…

Знай, что сердце мое ты отыщешь всегда…

Там, за облаками, там, за облаками,

Там, там-та-дам, там-та-дам…»

Сразу создавалось настроение для отдыха и радости.

Мы подошли к прилавку с мороженым. Я было достала кошелек из сумочки, но Дима решительным жестом меня остановил:

— Я сам заплачу.

Ритка с горящими глазами смотрела на лодочки и, уплетая мороженое, встала в очередь на аттракцион.

— Дима, за аттракционы для Ритки я сама заплачу, хорошо, — предложила я, — а то неудобною

— Ничего неудобного, — возразил он, — это ведь я вас пригласил, правильно?

Пока Ритка с восторгом каталась на качелях и каруселях, мы с Димой сели на одну из лавочек. Мороженое было в тонкой бумажной обертке с надписью «пломбир» и на палочке. Вкус изумительный! И стоило всего лишь двадцать копеек.

— А ты надолго в нашем городе? — спросила я. — Или вскоре куда-нибудь переведут?

— Теперь уже навсегда, до самой пенсии. Я сейчас в штабе служу, — и Дима вдруг сказал: — Разводимся мы с Ольгой.

— Как? Из-за того, что она тебя обманула?

— Да, она пришла домой пьяная, и все мне рассказала. Говорит, к тебе ходила, прощения просила. Она же не только меня обманула, она мне и тебе жизни поломала, понимаешь?

Я кивнула:

— И ты сразу поехал ко мне на Енисейскую?

— Ну да. А тут смотрю, ты стоишь с дочкой на остановке. Ольга завтра проспится, и пойдем с ней подавать на развод.

— А твоей карьере это не помешает?

— Ну, до майора я дослужился, — Дима выбросил бумажку от мороженого в ближайшую мусорку, — на пенсию подполковником выйду, и хватит с меня.

— Подожди, а с Ольгой-то что будет после развода? — забеспокоилась я. — Куда она жить пойдет? К отцу ведь притащится.

— Так она давно выписана.

— Ну что ты, он же отец! — возразила я. — Он мне так и сказал: «Ты моя дочь, и она моя дочь». Наверняка пропишет ее.

— Она может опять на завод устроиться. Она же работала на «Аметисте» до свадьбы. От завода квартиру получит.

— Хорошо бы так, — вздохнула я.

— Правда, я не знаю, как там у них сейчас с квартирами, — пожал плечами Дима, — сразу, наверно, не дадут. Сначала в общежитии придется пожить, а уж потом…

Я сама не заметила, как выложила все, что меня так беспокоило последнее время. И про ордер, и про страх подселения. И про то, как мне предлагали всякие махинации — то свекровь прописать, то Олечку.

— Не знаю, что и делать, — призналась я, — но я точно знаю, что квартиру нельзя упустить. И от деда выписываться нельзя — ему же сразу подселят кого-нибудь.

— Слушай! — хлопнул себя по лбу Дима. — А давай поедем к моему однокласснику Вовке Швачкину! И как я сразу не подумал? Он же адвокат, и весьма преуспевающий! Уж он-то точно посоветует, что делать! Вовку помнишь? Ну, в очках ходил, и вечно со стопками книжек?

— Да так, смутно припоминаю, — улыбнулась я. — Конечно, поехали. Только сначала дождемся, когда Риткина карусель остановится.

Тут к нам подошла смущенная незнакомая девочка примерно Риткиных лет. На ней было легкое летнее платьице и сандалики.

— Здравствуйте, — на меня смотрели просительные глазки, — а у вас не найдется десять копеек? Мне на карусель не хватает.

— Конечно, — я полезла в сумку.

Но Дима опять меня остановил:

— Я сам ей дам.

И он протянул девочке монетку.

— Ой, — спохватилась я, — а ты что же, одна здесь? Где твоя мама?

— Мама дома, а мы с подружкой сюда на троллейбусе приехали, — серьезно ответила девочка.

— И мама отпускает тебя сюда одну?

— Конечно, — и девочка убежала.

Я в который раз изумилась порядкам тогдашнего времени. Отпустить ребенка одного в парк, да еще ближе к вечеру? Как это?

Дима остановил свой «Москвич» возле жилого дома неподалеку от кинотеатра «Нептун».

Дверь нам открыла немолодая женщина в домашнем халате.

— Ой! — заверещала она. — Димка! Ты что, вернулся?

За ее спиной показался парень в очках с толстыми стеклами.

— Димка! — воскликнул он. — Сколько лет, сколько зим!

Они с Димой крепко обнялись и пожали друг другу руки.

— Альбина! Хорошо выглядишь! — приветствовали меня мать с сыном.

— А это чья такая? Как тебя зовут? — склонилась мать Вовки над Риткой, взяла ее за руку и повела показывать квартиру:

— Пойдем, Риточка, познакомлю тебя с нашей кошкой. Ты знаешь, у меня кукла есть, я тебе ее подарю.

— Что вы, не надо, — смутилась Ритка.

А мы с Димой и Вовкой отправились на кухню пить чай. Сначала мужчины разговаривали о своем, а потом Дима рассказал другу о моей проблеме.

— Вообще-то я адвокат по уголовным делам, — объяснил Вовка, — но время еще не позднее. Пойду позвоню своему коллеге, который разбирается в вопросе.

Минут через десять Вовка вернулся, и явно с хорошими новостями. Его добрые глаза из-за очков так и сияли.

— Альбина, пляши! Оказывается, недавно приняли новый закон. Ты запомни на всякий случай, как он называется: сорок девятый закон об отмене вторичного подселения. То есть, когда в квартире остается один человек, хоть он в шестидесяти метрах, хоть в семидесяти, к нему никого уже не подселят! А вот, если квартира заселяется впервые, и квартира большая, от предприятия, например, в нее могут вселить несколько семей и использовать, как коммуналку.

— То есть, — я не могла поверить своим ушам, — мы можем спокойно получить ордер? И я могу выписаться с Енисейской, а отцу никого не подселят?

— Совершенно справедливо! — ответил Вовка.

— Но эта тетка с бриллиантами в райисполкоме…

— Ты с ней в разглагольствования не вступай, — посоветовал Вовка, — просто приди и потребуй свой ордер, и все. Не ее забота. Не ее дело. И не вправе она тебя пугать и лезть со своими умозаключениями. А если будет сильно наезжать — сейчас я тебе запишу свой рабочий телефон. Если что, звони.