Жажда Крови

Старый знакомый

Хмурая и злая, Мария слезла с лабораторного стола. Ей отчаянно хотелось отмотать время назад, в те далёкие и прекрасные времена, когда в её жизни отсутствовали чудовища, потусторонние силы и вездесущая кровь. Она всем сердцем желала вернуться в то лето, когда перед ней впервые открылись двери Бюргенверта. Чтобы развернуться и отправиться домой.

Ей вспомнился прекрасный яблоневый сад рядом с усадьбой родителей. Какая мягкая и зелёная там трава! И цветы: голубые, сиреневые, белые… В Ярнамском королевстве таких не растёт. Нанятый учитель заставил её выучить их имена на высоком наречии[8]. Он же давал ей уроки игры на пианино, вопреки её нежеланию садиться за инструмент. Тогда она злилась, но теперь девушка преисполнилась благодарности к старику. Каждый осколок прошлого — драгоценный лучезарный самоцвет в сгущающейся тьме.

Кто знал, что так получится? Судьба играет краплёными картами. Она — величайший обманщик. Мы редко получаем действительно то, чего ожидаем, подумала охотница.

Нахлынула горечь. Как дым от сожжённых тел, как боль в старой ране. Теперь назад пути нет. Она слишком глубоко вросла в Ярнам, и город в ответ пустил корни в ней. Той беззаботной белобрысой девчонки, что зачитывалась медицинскими трудами и словарями забытых языков, лёжа под яблоней, больше нет. Невинной беззаботной души, что от чистого сердца желала добра всему миру, от небесной птахи до копошащейся в траве букашки, больше нет. Бедняжка умерла, того не заметив. Её убили когти и пули, равнодушие и ненависть, холодный расчёт и кровавая жажда.

Что осталось? Теперь она — охотник. Боец, рождённый нечеловеческой кровью давно сгинувшей в песках времени расы. Предназначенный для защиты города от того, что люди сами пригласили на свои улицы. Предназначенный сохранять в тайне великое пренебрежение будущим человечества. Совершенный механизм убийства. Крепнущий с каждой новой жертвой. Кормящийся на смертях. Отвратительный кровопийца.

Кровь властно зовёт дальше. В полную призрачного огня пустоту, где не останется места человеческому. В обитель безумных космических богов. Жизнерадостная и дружелюбная Браге давно погибла, и охотница Мария стала смотрительницей могилы, оберегающей прекрасные, но мёртвые воспоминания. Что придёт на смену смертельно опасной ученице Германа, если она проживёт достаточно долго? Девушка боялась даже задумываться об этом существе.

Домой не вернуться. Потому, что возвращаться уже некому. Всё же жалко, что нельзя вернуться назад.

— Мария, как ты чувствуешь себя? — заботливо спросила Ром. — Что-то ты совсем затужила.

— Я просто думаю о том, как хорошо было бы обратить время назад, — вздохнула охотница.

— Это не по силам даже Великой Кос, — печально улыбнулась Ром. — Да что говорить о ней: чудовищный властитель времени и пространства, скрывающийся за пределами всех миров и измерений, великий страж путей и врат, не способен вернуть прошлое. Можно лишь попытаться вернуть то, что унесла река времени. Время можно заставить течь назад, но настоящее прошлое всегда уходит навсегда.

Мария зябко поёжилась. От резкого порыва промозглого ветра задребезжали окна.

— Но мы можем попытаться изменить будущее, действуя в настоящем, — окончила учёная. — Сама понимаешь.

Пригласив охотницу снова последовать за собой, Ром вывела её из лаборатории и заперла дверь. Сухо щёлкнул замок.

— Наш общий знакомый занимается чумой Зверя, — сказала она. — Он будет рад тебя видеть.

— Дай мне догадаться, — через силу улыбнулась Мария. — Ян?

— Да, — кивнула Ром.

Ян Горак в студенческие годы прослыл большим дамским угодником. На последнем курсе он отчаянно старался завоевать сердце Марии. Ранее он настойчиво добивался расположения Ром.

Миновав коридор и спустившись на первый этаж, подруги разминулись с сутулым мужчиной в давно нестираном пальто. Лицо неряхи показалось Марии смутно знакомым. Мужчина шёл, уткнувшись взглядом в пол и бормоча под нос нечто нечленораздельное.

— Кто это? — спросила охотница учёную.

— Не помню. Кто-то из сновидцев, — пожала она плечами. — Последнее время они зачастили к Виллему. Поговаривают, это связано с рыбацкой деревушкой.

— Деревушкой? — удивилась Мария. — Я думала, сновидцы интересуются кошмарами и грёзами, а не деревнями и рыбной ловлей.

— Они видели в снах путь к затерянной деревушке на противоположном от Бюргенверта конце озера, — понизила голос Ром. — Никто из ярнамитов не знает о ней. Деревню скрывает чья-то могучая воля. Виллем верит, что в ней мы найдём ответы на наши вопросы. Те места озарены величием Матери Кос. Сновидцам открылось, что жители деревни бессмертны и знают недоступные нам тайны Вселенной. Местные обитатели живут рыбной ловлей и выращиванием моллюсков. При этом почти не общаются с внешним миром. Они неподвластны чуме Зверя и знают секрет исцеления от этого проклятия.

Мария хотела расспросить подробнее о странной деревне, но нахлынувшая дурнота заставила промолчать. В глазах потемнело, мир наполнил неразборчивый зловещий шёпот.

Оказавшись на улице, охотница плотнее закуталась в плащ. Мария неприятно удивилась: раньше она куда легче переносила морозы. Тем более, сейчас вовсе не так уж холодно.

Дело не в погоде, поняла она. Произошедшее лишило её самообладания. Хотелось забраться в укромную норку и тихо молиться, чтобы все тревоги и опасности прошли мимо.

Надо собраться, сказала себе Мария.

Пройдя по присыпанной снегом дорожке до лекционного корпуса, Ром повернула на невзрачную тропинку, ведущую к одноэтажному зданию из красного кирпича. Явно недавней постройки, подумала охотница.

— Вот и домик Яна, — указала пальцем учёная.

Внутренняя обстановка оказалась весьма неожиданной. Комната, что увидела Мария, миновав прихожую, больше подходила дому состоятельного горожанина, чем научной лаборатории. Отсутствовало химическое и медицинское оборудование, зато на полу лежал пятнистый ковёр. На изящном дубовом столике красовался дорогой фарфоровый сервиз. Богато отделанные напольные часы мерно выстукивали секунды. В тяжёлых шкафах тёмного дерева виднелись ряды книг. На стене висел натюрморт в резной раме. На картине был изображён огромный подсолнух в деревянной миске. Подоконник украшала медная статуэтка уродливой горгульи, покрытая патиной.

— Леди Мария! Ром! — оторвался от чтения стопки исписанных корявым почерком бумаг невысокий мужчина с пышными рыжими бакенбардами. — Я глубоко польщён тем, что вы почтили своим посещением моё скромное пристанище!

— Рада видеть тебя, Ян, — улыбнулась Мария. — Твоя лаборатория весьма необычна.

— В отличие от простаков из лабораторного корпуса, мы понимаем, что открытия рождаются не в немытых пробирках, а в умных головах вроде моей, — ухмыльнулся Ян. — К тебе, Ром, замечание по поводу обитателей лабораторного корпуса не относится. Ты талантливейший исследователь.

— Ну а всё же почему у вас нет привычного оборудования? Как искать лекарство без образцов, реактивов и прочего? — удивилась охотница.

— Дело в том, что у нас нет необходимых средств, нет лаборатории, и мы занимаемся изучением птумерианских летописей и трактатов, — понурился Ян. — Ректор безразличен к нашей работе, а глава нашей кафедры считает, что мне вовсе здесь не место.

— Что именно вам не дают делать? — решила попробовать найти выход Мария.

— Названного тобой ранее, — наклонил голову на бок Ян. — Различных материалов вроде образцов крови чудовищ, редких реактивов. Что-то мы делаем в лабораторном корпусе, но обычно там заняты все помещения.

— Ян, расскажи мне подробно о твоей работе и напиши список необходимого, — сказала охотница. — Возможно, я смогу заказать материалы и оборудование через Кейнхёрст.

Когда Мария вышла из ворот университета, время уже подошло к полудню. Ром оглянулась на высокую ограду и поторопилась назад.

— Мария, дорогая, мне нужно идти. Спасибо большое, что пришла в это нелёгкое время. Я буду рада видеть тебя вновь, — попрощалась она. — Прости меня за то, что я сделала. Пойми, это лучший выбор.

— Сердце подсказывает мне, что лучший выбор давно упущен, — покачала головой охотница, провожая подругу взглядом.

Вместе с Яном они дошли до самой опушки леса. Ветер нагнал тёмные снеговые облака, и с неба падал крупный липкий снег. Мария решила выбрать необычный путь до Ярнама, предпочтя удобной дороге извилистую лесную тропу.

— Надеюсь, вы возьмёте карету? — спросил Ян. — Путь через лес долог и неудобен.

— Я срежу через опушку, — ответила девушка. — Меня ждут на дороге. Конюшня переполнена, и извозчик сообщил, что подождёт за воротами Бюргенверта.

Повисла неловкая пауза. Собеседник Марии явно собирался с духом, чтобы сказать что-то важное.

— Возможно, мои слова прозвучат глупо и напыщенно, но недели, что я провёл с тобой, вошли в ряд лучших в моей жизни, — тихо произнёс Ян. — Я до сих пор люблю тебя слепо и бескорыстно.

— Я тебя не забыла, — так же тихо ответила Мария. — Но почему ты говоришь это?

— Я знаю, что вы хотите сделать с собой, — процедил учёный сквозь зубы. — Я долго думал, что скажу вам, но сейчас понял, что все мои доводы уже ничего не стоят.

Ян стоял, сжав кулаки и уперев в девушку яростный взор.

— Всё летит в пропасть! — крикнул он. — Виллем учил: «Бойтесь древней крови!». Но никто не внял предупреждению, даже он сам! И что теперь? Женщина, в которую я влюблён, собирается превратить себя в скользкую тварь! Соседи, приглашавшие меня на чай, пытаются меня сожрать! Человек, вдохновлявший меня на пути познания, намеренно сводит себя с ума!

— Я делаю всё, что могу, — бессильно зажмурившись, ответила Мария. — Я тоже не хочу потерять человеческий облик.

— Я боюсь того, чем ты станешь, — пробормотал Ян. — Страшусь того, чем станем мы все. Прости меня. Я беспомощен и разбит, словно корабль, выброшенный бурей на мель. Меня ужасает твоя участь, милая моя Мария, прекраснейшая роза в увядающем саду моей жизни.

Не в силах подобрать слова утешения, девушка крепко обняла друга, коснулась губами его колючей щеки и быстрым шагом скрылась в лесной чаще.

Лес встретил Марию подозрительным молчанием. Снегопад вскоре сменился стылым дождём. Царили сырость и холод.

Нещадно ломило левую руку, пострадавшую во время ритуала. Благодаря вливанию целебной крови царапины зажили, но под кожей при каждом движении будто шевелились осколки стекла. Мария пожелала поскорее очутиться в удобной карете.

Больные, иссохшие деревья клонили свои отяжелевшие головы к гнилой земле. Здесь начиналось старое кладбище, на котором похоронили первого покойника задолго до основания Бюргенверта. С тех пор кладбище пополнилось сотнями могил.

Мария не боялась мертвецов и кладбищ. Бояться стоит живых. Труп, неважно чей — человека или чудовища, даже будучи заразным не столь опасен, как живой. Рано или поздно понимаешь, что любой, кто смертен, не так уж опасен в конечном счёте. Каждому найдётся своя пуля. Кладбище — наглядная демонстрация уязвимости смертных.

Вот только Великих не убить, по крайней мере до конца. Уничтожение зримого воплощения разрушает лишь малую часть Их существа. Всё равно, что отрубить руку. Только Великие способны ещё и восстанавливать утраченную видимую составляющую. Потому что Они вне времени, вне жизни и вне смерти. Великого можно лишить силы, но не убить.

Ром права. Мария ужасалась её словам, но не могла не увидеть в них зерно истины. Смертным людям не победить в игре, устроенной Великими. «Чтобы одолеть демона, нужно стать демоном», вспомнила охотница старинную пословицу.

Слишком тихо. Нехорошая тишина. Мария знала, что в самой старой и запущенной части кладбища среди надгробий и узловатых корней гнездятся змеи. В последний год змеиное племя столь расплодилось, что приходилось истреблять гадов ради спокойствия жителей близлежащей деревни.

Ходила легенда, что в лесу обитает чудовищная змея, размерами подобная мифическому василиску. Самые смелые рассказчики утверждали, что змея выкармливает двух детей человеческого рода, отличных от обычных людей зеленоватым цветом кожи. Но, разумеется, Мария не верила в подобную чепуху.

Местная деревня возникла до того, как у скал поднялся ввысь Соборный округ. Год назад пятнадцать жителей деревни стали жертвами чудовища, и многие из выживших пожелали покинуть место трагедии. Деревня опустела. Вскоре её облюбовали тёмные личности всех мастей. Оставшиеся жильцы зарабатывали на жизнь торговлей краденым и другими сомнительными делами. Простые горожане избегали этих мест: путник рисковал стать жертвой ограбления или побоев.

Но Мария не собиралась идти через лес. Свернув с тропинки, за деревьями она увидела ведущую в город дорогу и одинокую карету. Приблизившись, она махнула рукой извозчику.

— Леди Мария, я уже заждался вас! — всплеснул руками извозчик.

— Извини, Драгош, дела задержали, — вздохнула охотница.

От тряски Марию потянуло в сон. От всех щелей тянуло холодом. Устроившись поудобнее, охотница решила подремать. Но пугающе обострившееся внутреннее зрение показывало слишком зловещие картины, и сон никак не приходил.

Во влажной лесной почве, точно черви в трупе, копошились отвратительные змеи. Источая яд, они наводили ужас на лесных обитателей. Скоро им станет нечего есть, и твари поползут к человеческому жилью.

Это не обычные змеи. Над скользкими тварями словно висела багровая туча. Какая-то сила подпитывала мерзких созданий, заставляя вырастать до исполинских размеров.

Деревья больны. Красивые породы вымирали, оставались лишь великаны с толстой тёмной корой, да и тех с потеплением подточат армии вредителей.

Из старых могил поднимался гнилостный дух. Тлетворные испарения отравляли лесной воздух. От клубящихся в воздухе миазмов сжималось горло.

Жители затерянной деревни, почти лишённые доступа к крови, пропитывались едким воздухом умирающего леса. Их слабые тела просили красной панацеи, как если бы они постоянно участвовали в кровослужениях. Они ненавидели Ярнам, по кусочку поглощающий их лес, и в чернеющих сердцах находили приют змеи.

На головокружительной высоте, у самых хмурых облаков, плясали бесформенные тени, призраки потаённых кошмаров. Наступит ночь, взойдёт луна, и тени спустятся на дорогу, поджидая запоздалого путника, чтобы свести с ума и поглотить без остатка.

Над Ярнамом сгущался красный мрак. Под луной снова прольётся кровь. Чудовища проснутся в людях, и этой ночью страх вновь будет править улицами, подумала Мария.

Выйдя из кареты неподалёку от Соборного округа, охотница заплатила извозчику и огляделась по сторонам. Шёл холодный дождь, и пустынная улица утопала в лужах. Редкие прохожие торопились скорее забраться под крышу.

Свернув в переулок, девушка быстрым шагом направилась в сторону мастерской Германа. Быстро промокнув, она недовольно жмурилась, когда промозглый ветер бросал холодные капли в глаза.

Закопчённые стены построенных почти вплотную трёх-четырёх этажных домов не пускали вниз дневной свет. Узкие запутанные улочки лежали в темноте. Под ноги попадались мусор и помои. Не все местные дома были снабжены канализацией, и некоторые жильцы избавлялись от отходов по старинке.

Этот район пользовался не лучшей репутацией: здесь располагался известный в городе публичный дом и несколько питейных заведений, известных пьяными потасовками и скандалами.

Завидев впереди знакомую фигуру, Мария немало удивилась. Невысокий худой человек в шикарной, более подходящей официальному мероприятию шляпе быстрыми шагами вынырнул из заваленного хламом переулка.

— Валентайн! — окликнула девушка охотника, выходящего из двери дома за аляповатой статуей плачущей женщины.

— Здравствуй, Мария. Сейчас ты спросишь, что я здесь делаю, — предрёк Валентайн. — И выскажешься о моём моральном облике.

Охотник выглядел неважно. Красивое правильное лицо осунулось и приобрело нездоровый синеватый оттенок. Когда-то идеально подстриженные усики отросли, превратившись в неопрятные усы. Под большими внимательными глазами залегли тени. На подбородке пробилась щетина. Даже походка стала дерганой и резкой.

— Я не жена или мать тебе, чтобы беспокоиться о твоём моральном облике, — бросила Мария. — Ходишь по распутным женщинам — ходи, это твоё дело.

— Вижу, ты меня осуждаешь, — расхохотался Валентайн, когда охотница поравнялась с ним. — Но что можно сказать про обитателей Кейнхёрста?

В тоне охотника появилось что-то вызывающее, злое. Он и ранее насмешничал и отпускал язвительные колкости в адрес споривших с ним людей, но никогда ранее насмешки Валентайна не звучали как оскорбления.

— Я не стану говорить за всех, но лично я не позволяю низменным страстям управлять собой, — твёрдо ответила Мария, жестом показав короткую дорогу к Соборному округу. — Сегодня служишь похоти, а завтра сдаёшься перед жаждой крови.

— Ты говоришь как одна из церковных лицемеров, — покачал головой охотник. — Плотские утехи усмиряют во мне чудовище. В любом случае, человек имеет право на удовольствие. Ничего другого у нас нет. Остальное ценно лишь настолько, насколько приближают нас к блаженству. Согласись, удовольствие — единственная мера блага, принимаемая сердцем.

Черты лица охотника заострились, приобретя неприятное сходство с жертвами заразы Зверя. В глазах блеснул дикий огонёк.

— Может, навечно подключить тебя к капельнице с морфием? Не думаю, что ты желаешь только удовольствий, — отрезала охотница. — Удовольствие побочно. Здесь Лоуренс прав.

— Не надо, Мария, — самодовольно улыбнулся Валентайн. — Не говори, что ты никогда не искала любви мужчины или не наслаждалась бокалом пьянящего напитка.

— Я никогда не позволяла удовольствию подчинять себя, — сказал она.

— Когда сегодня ночью будешь упиваться кровью очередной жертвы, вспомни мои слова, — усмехнулся охотник.

— Валентайн, я вижу, что ты теряешь самоконтроль, — жестко произнесла девушка, остановив товарища и резко развернув его лицом к себе. — Расскажи Герману. Тебе нужен отдых от крови и наблюдение врачей.

На виске охотника яростно запульсировала жилка. Из горла вырвался тяжёлый хрип. Левое веко задёргалось в нервном тике.

— Что ты понимаешь, избалованная королева! — заорал он, брызнув слюной. — Я вижу, что тебя питает кровь, которая никогда не коснётся моих губ!

Валентайн происходил из семьи зажиточных горожан и тоже никогда не бедствовал. Однако с юности он очень не любил аристократию, считая её паразитическим слоем общества и рассадником пороков. Его всегда раздражали чужие привилегии, реальные и мнимые.

— Ты сошёл с ума, Валентайн? — холодно ответила Мария, посмотрев на того сверху вниз. — Герман требует от меня не меньше, чем от других. Меня никто никогда не баловал. От меня с детства требовали безупречности! Сейчас не время для сословных ссор. Мы охотники. Мы равны.

Валентайн бешено мотнул головой, едва не уронив шляпу.

— Что касается той крови, то, будь моя воля, я бы и пальцем к ней не прикоснулась! — прошипела девушка. — Успокойся! Ты не в себе.

— Допустим, — неожиданно присмирел охотник. — Я просто хочу получать радость от жизни, грозящей оборваться в любой день. Это не много, верно? Не суди меня…