Жабы Гриммердейла

Глава вторая

Зал гостиницы был длинным и низким — только-только пройти высокому человеку — и полутемным. В самом дальнем углу, отгороженном ширмами, создающими иллюзию отдельного кабинета, на столике стояли сальные свечи, воняя горелым жиром на весь зал.

Поджав тонкогубый рот, хозяйка, несмотря на суету, успевала внимательно наблюдать за двумя снующими между столиками мальчиками. Сама она, в знак особого почтения, обслуживала стол со свечами. Как всегда, она учуяла благородную кровь под скромной одеждой. Но в этом случае, несмотря на весь свой опыт, она немного ошиблась. За этим столом действительно сидел младший сын одного лорда, но война сожрала и его семью, и его владения, и во всем Коридейле не осталось никого, кто мог бы назвать его господином. Второй был маршалом у какого-то лорда, выслужив это звание на войне после того, как погибли более достойные. А третий никому не рассказывал о своем прошлом да и вообще был не слишком разговорчив.

Этот третий по возрасту был, видимо, старше первого и младше второго, хотя за это трудно поручиться. Он был из тех худощавых, жилистых людей, которым, особенно если они носят бороды, одинаково может быть и двадцать пять и пятьдесят. Но у этого бороды не было. Лицо было чистое и гладкое, а на челюсти, слегка задевая угол рта, шел шрам. Он был коротко острижен, возможно, чтоб удобнее было носить тяжелый шлем, лежащий сейчас рядом с ним. Шлем этот явно не раз бывал в бою, был он изрядно помят, высокий гребень расколот, но сам купол остался цел. Целой была и кольчуга, блестевшая под старым плащом. На поясе висел в ножнах короткий меч, а за спиной у стенки стоял его боевой лук. Но, похоже, ему в последнее время не везло. Хозяйка не заметила у него ни блестящих пряжек, ни заколок, ничего из тех побрякушек, которыми обычно такие вояки расплачиваются за еду, выпивку и ночлег. Только когда он протянул руку за кружкой, что-то блеснуло в рукаве. Вместо обычного кожаного ремня лучника он носил великолепный браслет — по золоту россыпь мелких драгоценных камней.

Он неподвижно сидел, опустив на глаза тяжелые веки и не обращая внимания на пьяный треп товарищей, прислушивался к громким голосам, долетавшим из зала.

В основном зал заполняли местные рабочие, приходившие каждый вечер пропустить кружку-другую настоящего ячменного пива, поболтать с друзьями и послушать проезжающих.

Были и наемные солдаты, ушедшие от погибших или разорившихся лордов и искавшие новой работы. Война заканчивалась, захватчики были изгнаны, но сколько труда и времени потребуется теперь, чтоб вернуть процветание разоренной и изувеченной земле Хай-Халлака.

Когда-то заморские торговые корабли пользовались особыми правами, но война добралась и до них. Он сам с товарищами добивал в порту остатки врагов, опоздавших на свои последние корабли.

Озверев от собственной обреченности, враги поджигали скопившиеся в порту груды товаров. Их просто обливали маслом и подносили факел. Дым и убийственная вонь заполнили весь порт.

И вот теперь — середина зимы, а продуктов нет и не предвидится. До лета не близко, а там дай бог дожить до жатвы — если сохранится зерно для посева, и до новых стад — если не передохнут без корма одичавшие коровы и овцы.

Многие долины совсем обезлюдели. Мужчины погибли в боях, а женщины бежали, или попали в рабство к чужеземцам, или тоже погибли. Ну что ж, может, и мы скоро будем завидовать погибшим!

Он отставил кружку, невидящими глазами уставился на ширму и прислушался.

В это смутное время можно самому устроить свою судьбу, если есть сила, умение и голова на плечах. Конечно, можно отправиться подальше от моря и поступить на службу в Соммердейл. Но зачем быть наемником, даже маршалом, если можно придумать что-то получше?

Захватчики не дошли до Гриммердейла, но на нём свет клином не сошелся. Он вполне может отправиться в глубь страны и найти долину, где нет лорда, таких сейчас хватает. Возможно, там найдется и леди-наследница — это бы ему не помешало.

Он верил, что человек может добиться всего, если знает чего хочет и доводит начатое до конца. И он понимал, что если действительно хочет осуществить свои юношеские мечты, то сейчас самое время действовать.

Он, Тристан ниоткуда, еще будет Лордом Тристаном, и где-то в глухом уголке страны у него будет свой замок и подвластная ему долина. И действовать надо быстро.

— Эй! Повторить, — самый молодой собеседник, лорд Ур, грохнул кружкой по столу так, что от свечки полетели брызги сала. Он выругался и швырнул кружку за ширму, и она покатилась по полу. Мальчик-слуга подхватил ее с пола, испуганно косясь то на Ура, то на хозяйку, уже приготовившую поднос с вымытыми кружками. Тристан отодвинулся от стола. Он видел это из вечера в вечер. Ур надирался до отупения и проклинал пойло, которое подавали вместо вина, и свою пропащую жизнь. Только, рыдая над своей несчастной судьбой, он не собирался и пальцем шевельнуть, чтобы что-то исправить в ней.

Пока Онсвей прислуживает и охраняет его и, наверное, рассчитывает, что, когда у Ура кончатся деньги, он обратится к своим богатым родственникам и те не бросят его в беде. Но когда Ур окончательно сопьется, от него уйдет и Онсвей.

А Тристан думал, что пора отвязаться от этих неподходящих спутников и дальше ему с ними не по пути.

А вот из этой гостиницы пока уезжать не следовало. Здесь сходились дороги, а значит, стекались и все новости, и все слухи. Он уже обдумал кое-какие планы. Кошелек у него слишком тощий, и купить наемников он, конечно, не сможет. Однако здесь хватало и таких же, как он, безродных и честолюбивых, способных разделить его планы и пойти с ним. Да большой отряд и ни к чему. Полдюжины профессионалов вполне внушат страх божий и без того запуганным крестьянам.

Все, что ему надо, — небольшой отряд, долина без хозяина, — и он может стать лордом.

Он загорелся, как всегда, когда пытался представить себе эту картину, и тут же привычно обуздал себя. Сдержанность давно стала его второй натурой. Еще в отряде товарищи удивлялись, видя, что и убивает, и грабит, и даже распутничает он всегда бесстрастно и холодно.

Тристан встал и поднял свой лук:

— Пойду спать. Устал сегодня…

Ур был слишком занят полными кружками, чтобы услышать его. Онсвей молча кивнул и остался с Уром. Но хозяйка не упускала ничего, что могло принести выгоду, и тут же подлетела:

— Комнату, Мастер? Кровать и растопленный камин.

— Согласен.

Хозяйка позвала мальчика, и тот заковылял к ним, на ходу вытирая о фартук мокрые руки.

Здесь, на втором этаже, потолок был еще ниже, чем в зале. Комната, которую занял Тристан, была узкая и длинная с окном, плотно закрытым ставнями. Пол застлан сплетенной из тростника циновкой. В комнате стояла неуклюжая кровать с брошенным на нее постельным бельем. И вместо обещанного камина дымила остатками угля жаровня. Возле ящика, заменявшего стол, стоял табурет. Мальчик приткнул на него свечу и повернулся уйти, когда Тристан окликнул его.

— Вы что тут, нападения ожидаете? — сказал он, разглядывая окно, — эти ставни уже забыли, когда их последний раз открывали.

Мальчик с приоткрытым ртом прижался к двери. Он выглядел типичным деревенским дурачком, но даже сквозь эту тупую маску было видно, что он боится.

— Жабы, — пробормотал он, прижимая к груди грязные руки.

Тристан знал, что в разных местах врагов называли по-разному, но, вроде, нигде не звали жабами. Да в Гриммердейле их и не видели!

— Жабы? — переспросил он.

Мальчик отвернулся от него к двери и нацелился немедленно удрать. Тристан в два шага пересек комнату, положил руку на его тощее плечо и слегка встряхнул.

— Что за жабы?

— Жабы! Понимаете, ЖАБЫ!

Видимо, мальчик считал, что Тристан должен это знать.

— Они… Они живут в Стоячих Камнях… очень вредные… все знают… Жабы Гриммердейла…

Он внезапно крутанулся, обнаруживая, что это ему не впервой, вырвался из рук Тристана и убежал. Тристан не собирался его догонять. Он присел на кровать и, хмуро глядя на свечку, попытался вспомнить. Жабы Гриммердейла — что-то такое он слышал раньше, только что и когда?

Долина эта и раньше не бедствовала, и теперь, после войны, приобрела еще большее значение. Дело в том, что в самом начале войны враги захватили верхнюю дорогу и удерживали ее до конца. Естественно, сразу ожила бывшая пастушеская дорога, выходящая на Гриммердейл. Сюда же выходили и три северные дороги. Но Тристан слышал, что здесь же недалеко проходит и еще одна дорога, только ей очень редко кто рискует пользоваться. Это дорога Древних, построенная задолго до первого появления здесь людей.

Тут он сразу вспомнил о жабах Гриммердейла. Обычная байка о где-то скрывающихся остатках старых нечеловеческих рас. Человек практически не сталкивался с ними — они покинули страну задолго до первых переселенцев.

Однако в некоторых местах и сегодня можно почувствовать их могущество и ощутить некое Присутствие. Правда, редко находились безумцы, рискующие испытать это на себе. Ходили слухи, что лорды Хай-Халлака познакомились с этими силами и даже подписали какой-то договор с Всадниками-Оборотнями. Сейчас многие говорили, что только с помощью этих сил удалось выиграть войну и изгнать прекрасно вооруженных захватчиков. Некоторые из Древних были добры к людям, большинство просто безразличны, но были среди них и Темные силы. Правда, в этой войне они себя ничем не проявили и никто не рассказывал об их вмешательстве. Но были у них свои места, куда не стоило соваться, если дорожишь жизнью. В Гриммердейле этб были Стоячие камни. Иногда туда являлись просители и даже получали ответ, но редко это приносило удачу. И постепенно люди перестали ходить туда.

Но при чем тут заколоченные окна? Ведь, по слухам, эти Древние (люди прозвали их Жабами) никогда не покидают своего обиталища, так чего ради так от них закупориваться? Тристан заметил, что в окна даже вставлены двойные рамы.

Не слишком задумываясь, просто из любопытства, Тристан попытался открыть окно. Заржавевшие, явно лет сто не открывавшиеся запоры с большой неохотой уступали усилиям его ножа. Даже после того, как он сумел отодвинуть засов, покоробившиеся, просевшие ставни и не подумали открыться. Только когда он приподнял их концом меча и выровнял, они наконец распахнулись. В комнату сразу хлынула волна морозной свежести, вытесняя духоту и вонь застоявшегося воздуха.

Тристан увидел снег, темные деревья и отдаленный холм, лежавший выше по долине. Дикий кустарник, почти черный, рядом со светлой полосой, падавшей на снег из окна, говорил о том, что земля здесь заброшена. Он подходил к самым стенам гостиницы, и это не понравилось Тристану. Его рожденные войной инстинкты протестовали против подобной беспечности. Такой кустарник скроет любую засаду, и под его прикрытием ничего не стоит подкрасться к гостинице. Сразу видно, что война обошла Гриммердейл, иначе тут все было бы выкорчевано и выжжено. Луна светила ярко, и вдали на сверкающем чистом снегу угрюмо темнели камни.

Присмотревшись к ним, Тристан понял, что это какое-то искусственное сооружение. Не стена, а, скорее, опоры для изгороди — но изгороди великанской, так они были тяжелы и мощны. Они стояли пятью ровными, сливающимися в замке, рядами. Тристан скоро заметил, что озаряющий их свет совсем не похож на лунный — видимо, светились сами камни. И еще — ни на камнях, ни на земле перед ними не было снега, а дальше ничего не давал разглядеть белесый мерцающий туман.

Тристан на минуту прикрыл глаза и взглянул снова. Туман поднялся выше, странно увеличивая и искажая все предметы.

Все это было абсолютно не человеческим. Странное, нечистое место чуждой людям власти и могущества. Теперь Тристан и сам поверил, что это убежище — крепость Древних. От этого нелюдского света и защищали глухие ставни, понял Тристан, и поставил их на место. Только ржавый затвор не поддался, и он оставил его открытым.

Он неторопливо разделся, привычно сложил кольчугу около кровати и расстелил белье. Простыни сурового полотна, грубые, но чистые и два старых вытертых одеяла. Теперь, когда морозный воздух выгнал вонь, он почувствовал, как приятно пахнет травами его постель. Он с удовольствием улегся, завернулся с головой в одеяло и уснул.

Стук в дверь разбудил его. Хмуро, в полусне, он уставился на покрытый паутиной потолок, пытаясь вспомнить сон. Что-то очень важное, но что? Не вспомнить. Он встряхнулся, окончательно приходя в себя, и пошел открывать дверь. Старый слуга, длинный и тощий, но гораздо более чистоплотный, чем вчерашний мальчик, поставил на стол закрытый котелок и объявил:

— Вода для умывания, Мастер. А на завтрак каша, щековина и пиво.

— Ладно.

Вода в котелке, к удивлению Тристана, оказалась горячей, и он искренне обрадовался. День начинался с приятного сюрприза и обещал быть удачным.

В зале еще не было посетителей. Хромой мальчик мыл столы, заливая весь пол мыльной водой. Да еще хозяйка, уперев руки в бока и выставив вперед подбородок, украшенный двумя волосатыми родинками разговаривала с какой-то женщиной. Женщина куталась в зимний плащ, но капюшон сняла, и было видно ее лицо — узкое, с тонкими чертами. Она могла бы показаться даже хорошенькой, если бы не неприятные пятна на коже. Тристан сразу обратил внимание на ее хорошей выделки, явно не крестьянский плащ. В одной руке она держала узелок, а другой опиралась на затупившееся и разбитое охотничье копье. Сразу видно, что он служило ей посохом.

— Ладно, девушка. Ты хочешь служить за хлеб и одежду, — хозяйка мельком взглянула на Тристана и повернулась к девушке.

Тристан сразу решил, что это — девушка. Правда, пятнистая кожа очень портила ее лицо, но сама она была вполне привлекательна.

— Сложи свое барахло вон там на лавку, — ткнула пальцем хозяйка, — и отправляйся на кухню, если и вправду хочешь заработать, — и она, не ожидая ответа, подошла к столику, занятому Тристаном.

— Каша, Мастер. Ломтик свиной щеки. Свежее пиво.

Он согласно кивнул и опустил глаза, уходя в свою обычную задумчивость.

Хозяйка отошла. Тристан так и не поднял глаз, пока перед ним на стол не опустился поднос. Подавала его новая девушка. Она сняла свой плащ, и теперь была видна остальная одежда. Он оказался прав — она, действительно, не крестьянка. На ней была хорошей ткани юбка для верховой езды. В ее разрезе мелькали тоже не новые и потертые, но вполне добротные сапоги. Фигура ее была гибкой и стройной, и ни одному мужчине и в голову бы не пришло, что пятна на ее лице могла вызвать беременность. Вряд ли ей было нужно копье для защиты. Одного взгляда на эти темные пятна, наверное, хватило, чтоб остудить самого пылкого ухажера и оставить ее в такой же безопасности, как статую Гунноры, у которой фермеры просят благословения своим полям.

— Ваша еда, Мастер.

Она красиво и аккуратно, совсем не как хозяйка, поставила на столик рассыпчатую коричневую кашу и сочные ломтики мяса.

— Спасибо, — ответил Тристан с равнодушной вежливостью.

Он потянулся за кружкой и с удивлением заметил, как отшатнулась, уставившись на его руку, девушка. Он успел понять, что ее что-то испугало, но когда через секунду взглянул на нее, она уже справилась с собой и стояла, опустив глаза, как положено трактирной служанке.

— Что-нибудь еще, Мастер? — спросила она безразлично. Ее произношение тоже говорило не о деревенском воспитании.

Да, много горя в долинах, если молодые образованные женщины согласны прислуживать в трактире за кров и пищу. Ну да что ему до этого? Наверняка, не одна она выброшена войной из привычной жизни. И надеяться ей не на что. С такой физиономией мужа ей не найти, разве что слепого.

— Нет, — ответил он.

Она отошла легко и грациозно, всеми движениями выдавая свое благородное происхождение.

Что ж, пройдет не так уж много времени, и он тоже войдет в высшее общество. Он твердо верил, что это обещает ему сама судьба.

И особую цену в его глазах приобретало это положение тем, что добьется его он сам, своими силами, а не получит по праву рождения. Девушка все потеряла, а он хотел все приобрести. И, глядя на нее, он окончательно поверил в успех своих замыслов.