Жабы Гриммердейла

Глава первая

Высокие сугробы, покрытые настом, загородили дорогу. Герта еще несколько раз ударила копьем, кроша наст, и остановилась, задохнувшись.

Длинный кинжал на поясе, короткое охотничье копье в руках, нищенский узелок — вот и все, что осталось у нее от Хорла-Холд. И еще живой груз в ней самой. С этим и придется встречать будущее. Она сцепила зубы и еще выше вскинула голову. Ей нечего стыдиться. Что бы там ни думал Куно и его свора, ей нечего стыдиться. И она никогда не придет больше в свой бывший дом вымаливать их прощенья, пусть и не надеются. Герта всхлипнула и со злостью снова принялась колотить по насту. Ей нечего стыдиться: ребенок, которого она носит, — не дитя разврата, а дитя войны. Надо думать, Куно и сам на войне не отказывался от живой добычи. А теперь он, ее безупречный братец, выгнал ее из дому, потому что она отказалась пить отраву, сваренную его служанками. Он уверен, что это избавит ее от ребенка, а она по его глазам видела, что скорее это варево отправит на тот свет ее. И ему оставалось бы только возблагодарить бога, избавившего их дом, а главное, его самого от позора. О, она его прекрасно понимала…

На минутку Герта сама испугалась этой поднявшейся в душе темноты. Подумать такое о родном брате! Еще два года назад подобное ей и в голову прийти не могло. Пока она не знала войны, пока еще сохранялись иллюзии. Пока, наконец, она не увидела, как жесток в действительности этот мир.

Слава богу, что в этом мире она и сама смогла измениться. Прежняя нежная и впечатлительная Герта не смогла бы поставить на своем и отстоять свою дорогу.

Гнев, огнем полыхавший в ней, придавал сил. Твердо ступая, она крошила ледяную кромку жесткими подошвами своих сапог. И она ни разу не оглянулась на оставленный замок, где когда-то правили пять поколений ее предков. Солнце уже спускалось, и имело смысл поторопиться. Тяжело было пробиваться через снежные заносы, и не раз только концом копья нащупывала она в них дорогу, зато при такой медленной ходьбе наверняка не пропустишь межевые знаки Малма-Хидл и Вивери-Винг.

Герта не сомневалась, что Куно ждет ее назад. Он, конечно, уверен, что она помыкается в этих сугробах и вернется заплаканная и на все согласная. Она усмехнулась: Куно всегда был самоуверен. А с тех пор, как разбил остатки вражеского отряда, искавшего спасения на побережье, вообще возомнил о себе невесть что. Как будто это он один разбил захватчиков и освободил долины. А на самом деле на это потребовалась вся сила Хай-Халлака и чужих родов из Васта. И ушло на это двадцать лет.

Трейсдейлу повезло, война обошла его, но это вышло почти случайно, и хвалиться этим не стоило. Как и военной победой, ведь Куно разбил уже разгромленный, спасающийся бегством отряд.

После перекрестка идти стало легче, ветер основательно подмел дорогу. Это была очень старая дорога, из тех, что лежали здесь задолго до прихода людей. Кто их строил?

Герта остановилась у покрытой резьбой стены. Время и непогода превратили ее в непонятного назначения развалины, однако было ясно, что строители ее — кто бы они ни были — трудились с определенной целью. Сейчас она не могла ни от чего защитить и служила просто путевым знаком.

Отсюда дорога пошла вниз. Ветер сюда не достигал, и вся тропинка была завалена снегом. До Нового года оставалось двадцать дней. Кончался Год Шершня, и, слава богу, наступающий Год Единорога начинался под хорошими знаками.

Дорога петляла среди невысоких деревьев, и Герта шла медленно, с трудом нащупывая в снегу твердую поверхность. Наконец кроны вечнозеленых деревьев, казавшиеся в сумерках почти черными, сомкнулись, и снега на дороге стало заметно меньше. Герта дошла до замерзшего ручья и повернула на запад, к святилищу Гунноры.

Рядом с храмом стояло низкое здание с открытой аркой входа. Герта смело прошла под арку и очутилась перед стеной, равнодушно уставившейся на нее круглыми большими окнами. Колокольчик у двери был украшен знаком Гунноры — плодовая ветка, обвитая спелым колосом.

Герта поставила свое копье и потянула за веревку. Колокольчик невнятно и глухо звякнул. Она не удивилась, хотя раньше здесь не была и знала об этом храме только по отрывочным рассказам.

Дверь открылась. И хотя в дверях так никто и не появился, Герта поняла, что ее приглашают войти. В помещении было тепло и сильно пахло цветами и травами, будто в одну минуту перенеслась она из промерзшей зимы в живительную весну. Герта перестала хмуриться и почувствовала, как расправляются ноющие плечи и спина. Герта оказалась в узком коридоре, освещенном двумя лампами, висевшими на колоннах при входе. Стены были расписаны яркими красками цветущего сада. И такие же цветы украшали занавес в конце коридора. Вокруг по-прежнему к было ни души, и Герта протянула руку к занавесу, но он раздвинулся сам прежде, чем она успела его коснуться. Она шагнула в большую комнату. Там стоял накрытый стол — тяжелые, прикрытые крышками блюда с горячим и какой-то зеленоватый налиток в хрустальном бокале. Рядом со столом — удобный стул.

— Ешь, пей, — прозвучал в комнате тихий, как вздох, голос.

Герта в испуге оглянулась. Вокруг по-прежнему никого. Она вдруг почувствовала, как проголодалась за свею нелегкую дорогу. Пристроив в уголок копье, сняв плащ и отвязав от пояса свой узелок, она присела к столу. И хотя так никого и не увидела, произнесла обычную формулу: «Благодарю за предложенное угощение и за добрый прием. Пусть дни правителя этого дома будут светлы и счастливы».

Нелепо прозвучали эти обычные слова в пустоте комнаты. Герта невольно улыбнулась: ведь это храм Гунноры, и нуждается ли Великая Госпожа в благодарности простой смертной? И тут же подумала, что все-таки правильно сделала, что произнесла приветствие гостя. Она рассчитывала, что ей хоть кто-нибудь ответит, но вокруг было все так же тихо. Подождав еще немного, она принялась за еду. Все блюда достойны были стоять на столе богини, зеленый напиток, сильно отдававший травами, и согревал, и бодрил. Герта даже попробовала на вкус определить из чего он сделан, но так и не сумела. Основательно подкрепившись, она открыла самое большое блюдо и увидела, что оно полно теплой воды с лепестками цветов. И это среди зимы! Рядом лежало полотенце. Она сполоснула руки и приготовилась ожидать дальнейшего.

В ушах у нее звенело от тишины. Герта засомневалась, есть ли тут вообще кто живой? Но ведь кто-то же приготовил еду и угощал ее? Что ей делать дальше, как исполнить го, ради чего она сюда пришла?

— Великая Госпожа, — произнесла Герта в пустоту комнаты. Никто не отозвался, и маленькая дверь на другом конце зала так и осталась закрытой.

— Великая Госпожа, — повторила Герта. До сих пор она не слишком задумывалась о религии, хотя привычно почитала Солнечный Свет, приносила на алтарь плоды и слушала на Холме Астрона Утреннюю Службу. В детстве кормилица дала ей амулет Гунноры, и когда она достигла возраста, то возложила его на домашний алтарь. Об обрядах Гунноры она слышала только из разговоров женщин, когда рядом не было мужчин. Гуннора была покровительницей плодородия, и любая беременная женщина могла обратиться к ней.

Нетерпение Гер — и сменилось каким-то другим чувством. Тревогой? Страхом? Но чего ей опасаться здесь? Гуннора равнодушна к людским законам, и ей все равно — законный отец у ребенка или нет. Она покровительствует всякому продолжению рода.

Герту уже всерьез одолели сомнения, когда наконец распахнулась маленькая дверь. По-видимому, ее приглашали войти. Оставив все свое добро лежать в уголке, она прошла в комнату. Здесь ароматный дым поднимался от двух курильниц, стоявших в ногах и в головах ложа, и еще сильнее пахло травами. У основания колонны стоял маленький алтарь, украшенный изображением плодовой ветки и колосьями.

— Отдыхай, — опять прозвучал тихий голос. И Герта, уставшая как никогда в жизни, тут же улеглась на ложе, поудобнее устраивая свое ноющее промерзшее тело. Ей показалось, что дым от курильниц накрыл ее сплошным покрывалом. Но тут глаза ее сами закрылись.

Она лежала в полудреме. Сквозь сон она слышала, как кто-то заходил в комнату, но и во сне продолжала чувствовать себя всеми покинутой и одинокой. Не вот кто-то наклонился над ней и, приоткрыв глаза, она увидела любимое полузабытое лицо из далекого прошлого.

«Эльфрида!» — подумала Герта, а сказать вслух не было сил, но старая кормилица услышала, заулыбалась и потянулась обнять ее.

— Голубка ненаглядная! — И столько тепла и любви было в этих давно не слышанных словах, что Герта не выдержала и заревела, как в детстве. И вместе с слезами уходили ее гнев и ее боль, и наконец пришло успокоение. Тень Эльфриды проводила ее куда-то наверх, и там было очень светло и явно ощущалось Присутствие. Герта не задумалась, что за сила здесь обитает, она только почувствовала вопрос и искренне ответила:

— Нет, — она прекрыла ладонями живот, — я не хочу избавляться от него.

Свет стал теплее и мягче, и Герта ответила на второй вопрос.

— У меня две просьбы. Я хочу, чтобы этот ребенок был только моим. Пусть в нем не будет ничего от человека, который, взяв меня силой, стал его невольным отцом. А второе — я хочу отомстить этому человеку.

Сначала ответа не было. Потом сияние очертило в воздухе знак, и хотя Герта видела его впервые, ей все было понятно.

Первое желание сбудется. Ребенок будет только ее, без капли чужой крови. Ее судьба позволяла это. А на вторую просьбу ей не ответили — пропало ощущение Присутствия Силы. Но Эльфрида не исчехча, и Герта спросила у нее:

— Она даст мне наказать злодея?

— Это не в ее власти, — объяснила Эльфрида, — госпожа — покровительница жизни, и что ей до смерти? Ты несешь в себе жизнь, — в этом она поможет тебе. А за местью обращайся к другим. Хотя я тебе не советую — темный путь приведет только во мрак.

И Эльфрида исчезла, растаяла, как тень. Герта спокойно уснула.

Проснувшись, она не могла сообразить, сколько времени проспала. Курильницы погасли, запах трав стал слабее. Она чувствовала себя не просто отдохнувшей, а так, словно что-то очистило ее тело и душу, вымыло оттуда всю боль и дало ясность и просветление.

Поднявшись с ложа, она прежде всего подошла к алтарю и, встав на колени, произнесла благодарственную молитву. Но, несмотря на предупреждение Эльфриды, она не могла отказаться от своего второго желания.

На том же столе ее снова ждал обед. И, прежде чем покинуть Храм Гунноры, она хорошенько поела и попила. И задумалась.

Идти ей, в сущности, было некуда. Куно всем объявил о ее позоре, и теперь глупо было бы рассчитывать, что хоть кто-то из родни захочет дать ей приют. Ее скромных сбережений и более чем скромных драгоценностей хватит ненадолго. А кроме этого она умела лишь то, что должна уметь благородная леди — читать, писать, вести дом, собирать травы и врачевать. Этим, конечно, на жизнь не заработаешь. Но после пробуждения в душе ее был такой покой и такая чистота, что она отбросила все эти неприятные мысли. Она почувствовала, что самое правильное сейчас отложить заботу о будущем и жить настоящим днем.

Она выбрала дорогу, на которой лежало два селения. Первым был Нордендейл. Там война была настоящей. Лорд и два его наследника погибли в бою два года назад. Живет ли там сейчас кто-нибудь и вообще уцелело ли хоть что-то, она не знала. Следующим был Гриммердейл.

Герта отставила пустой стакан. Гриммердейл!

Святилище Гунноры находилось почти в самом начале древней дороги. Гриммердейл расположился гораздо дальше, и, как говорили, там еще жили остатки прежней нечеловеческой расы, возможно, сами строители этой дороги. По слухам, место это было недобрым, таинственным и нечистым.

Герта постаралась вспомнить все, что говорили о Гриммердейле. Где-то в холмах таился Круг Жаб. Иногда люди приходили туда с просьбой и, говорят, получали желанное. Не об этом ли говорила Эльфрида? Если Гуннора не властна над смертью, то, может быть, помогут эти, из Гриммердейла?

Она чувствовала, что здесь, в святилище, такие мысли почти кощунственны, и приготовилась к осуждению, но ничего не случилось.

— Благодарю за угощение, — сказала она «слова гостя», — благодарю этот дом за приют и тепло, желаю ему всех благ в будущем и позвольте мне продолжить свой путь.

Она покрепче застегнула у горла плащ, накинула капюшон и, взяв свой узелок и копье, вышла из храма и повернула на дорогу в Гриммердейл.

В сумерках она остановилась на холме, под которым лежал Нордендейл, и посмотрела вниз.

В поселке топились печи, и на снегу были видны следы саней. Только замок был мертв и заброшен.

Она поняла, что сегодня уже не дойдет до Гриммердейла. Самый большой дом внизу показался ей похожим на гостиницу. До войны пастухи, несущие на рынок овечью шерсть с гор, постоянно останавливались в Нордендейле. Конечно, это давно, но был шанс, что гостиница сохранилась и могла на ночь приютить Герту.

Она с трудом спустилась вниз по рыхлому снегу. Действительно, над дверью большого дома висела жестяная вывеска. Время и непогода давно стерли название, но все равно было понятно, что это гостиница. Герта вошла, миновав двух мужчин, которые уставились на нее, как на привидение. Видимо, в Нордендейл давно никто не Приезжал.

Густой дух кислого пива, овчины и острой горячей еды встретил Герту в большой комнате. Огромный камин, где горели толстые поленья, приятно согревал. Посреди комнаты на козлах стоял длинный стол со скамьями вдоль него. На столе поменьше были составлены кружки. И только у самого камина стояло несколько мягких сидений. Герта прошла через комнату, направляясь к девушке в грязной кофте, и двое сидевших у камина мужчин смотрели на нее так же обалдело, как и те, на улице. Герта сбросила капюшон и, глядя на них, со спокойной уверенностью сказала: «Мир этому дому».

С минуту все молчали, словно громом пораженные. Наконец служанка пришла в себя и подошла к Герте, вытирая руки о фартук.

— Мир и вам, госпожа, — служанка наметанным глазом оценила материю и покрой плаща, а также манеры Герты. — Чем можем быть вам полезны?

— Мне нужны еда и ночлег, если это у вас есть.

— Есть, еда, госпожа, только… — девушка замялась, — я сейчас сбегаю за хозяйкой.

И она быстро исчезла за внутренней дверью.

Герта сняла плащ, положила на скамью свои вещи и, на ходу, зубами развязывая шнурки рукавиц, подошла к камину. Мужчины все так же молча наблюдали за ней. Герта прикинула, как она должна выглядеть в их глазах. Юбка для верховой езды, высоко подобранная, обтрепанная о сугробы, но вполне добротная, и кожаная, вышитая по швам, куртка, как у фермерской дочки. Волосы убраны в косы, без лент и украшений. А они смотрят так, словно на ней бальное платье. Ну и пусть! Она безразлично отвернулась к камину.

К ней торопливо подошла хозяйка с шалью на плечах, одетая чуть почище служанки.

— Мир вам, леди! Хепкин, Фим, чего расселись! Пустите леди погреться.

Мужчины быстро отодвинулись от камина.

— Малка говорит, что вы останетесь ночевать здесь? Это большая честь для нас.

— Благодарю вас.

— Позвать вашего мужа, госпожа? У нас есть стойла для лошадей и…

Герта отрицательно качнула головой.

— Я одна, и я пришла пешком. — Она взглянула в глаза хозяйки и добавила. — В наше время не мы собой распоряжаемся, а судьба.

— Вы правы, леди! Такие уж времена настали. Садитесь к огню, погрейтесь, — и она отерла сидение своей шалью.

В комнате, где разместили Герту, явно давно никто не жил. Лежа в постели и впитывая замерзшим телом тепло простыней, Герта вспоминала все, услышанное от хозяйки. Тяжелые времена пришли в Нордендейл. Вместе с лордом и его наследниками погибли почти все мужчины. А те, кто уцелел и вернулся, не привыкли жить без руководителя и не знали, как взяться за восстановление разрушенного хозяйства. Через поселок почти никто не ездит — с самого начала зимы Герта первая зашла к ним. Говорят, на востоке и на юге немного получше.

Герта расспросила ее и о Гриммердейле. Оказалось, там тоже есть гостиница, и даже побольше и побогаче этой. «Путешественники теперь ездят по другой дороге, южнее, — жаловалась хозяйка, — так что постояльцев там хватает. Да, хорошая гостиница, только хозяйка там вздорная и ревнивая баба, и служанки с ней не уживаются».

О Жабах Герта не заговаривала, а просто болтать о них, да еще на ночь глядя, никто бы не стал.

Хозяйка, правда, не советовала ей идти по Древней Дороге и говорила, что спокойнее идти по новой. Хотя теперь не знаешь, что лучше. И на новой дороге попадаются такие путешественники, от которых лучше держаться подальше.

И Герта решила пока не думать о своей затее, а там — время покажет.