Герои космодесанта

Аарон Дембски-Боуден ОДНА НЕНАВИСТЬ

Я будущее нашего ордена.

Мои повелители и наставники часто мне это говорят. Они говорят, что я и те, кто схож со мной, держат в своих руках душу ордена. Мы носим черное, мы — бьющееся сердце возрожденного братства.

Наша обязанность — помнить. Мы призваны помнить традиции, которые появились до того, как наш орден оказался на грани исчезновения.

Меня зовут Арго. В ордене, где осталось так немного священных реликвий, я превыше других братьев благословлен орудиями войны в моем владении.

Моя броня родилась одновременно с Империумом и с тех пор хранилась, восстанавливалась и улучшалась поколениями воинов, рабов и слуг. Мой болтер ревел на полях сражений времен Ереси Хоруса. Окрашенные в красный цвет руки тридцати семи космодесантников Астартес несли его с той минуты, когда он был создан. Каждое из их имен выгравировано на темном металле оружия, так же как и названия тех миров, что забрали их жизни. Глазные прорези моего шлема видели десять тысяч войн и стали свидетелями гибели миллиона врагов рода человеческого.

На моей шее подарок Экклезиархии Священной Терры: символ аквилы, бесценный и наделенный защитными секретами почти забытой технологии. Мои доспехи черны, потому что я — сама смерть. Мой шлем — череп каждого человека, погибшего на полях сражений легиона за десять тысячелетий с момента его основания.

И даже более того. Мое лицо — победная усмешка умирающего Императора.

Почему же мне выпала такая ответственность? Почему я ношу черный цвет?

Потому что я ненавижу. Я ненавижу больше, чем мои братья, и ненависть моя чернее, глубже и чище.

Одна ненависть возвышается над остальными. Одна ненависть пылает в нашей крови и изрыгается из стволов пятисот болтеров, когда мы плечом к плечу идем в бой. У ненависти много имен: зеленокожие, орки, кины.

Для нас они — просто «враг».

Мы — Багровые Кулаки, рука, несущая щит Дорна. Мы были на грани исчезновения и выжили там, где другие превратились бы в никчемные воспоминания. Наша ненависть ведет нас через звезды в бесконечном служении Трону.

И теперь она привела нас на Сайрэл.

Сайрэл. Одинокий шарик, вращающийся вокруг крошечного солнца на самом краю Сегментума Темпестус.

Единственное небесное дитя красной звезды, умирающей уже тысячелетия. Здешнему солнцу суждено угасать еще тысячи лет до своей неизбежной кончины — но пока планета, которую оно согревало, могла принести немалую пользу Империуму.

На аграрном Сайрэле большую часть суши занимали плодородные поля и пастбища. Великие океаны также служили нуждам Империума. Под их темной поверхностью скрывались гидропонные установки с город размером, которые пожинали съедобные богатства глубин.

Как у планеты у Сайрэла была лишь одна колоссальная цель — экспорт гигантского количества провианта для ближайших миров, не одаренных столь щедрой природой. Сайрэл кормил три мира-улья, от шпилей дворцов до нищенских трущоб, несколько имперских военных флотов и полки Имперской Гвардии, ведущие крестовые походы в этом регионе.

Из космоса Сайрэл выглядел зелено-голубым шаром, вынырнувшим из наследственной памяти человечества: так, будто художник пытался изобразить Старую Землю в ее древние нечестивые дни. Однако облик планеты может сильно измениться за год.

— Кулаки вернулись.

Лорд-генерал Ульвиран взглянул на майора Дэйса, который принес эту новость. Обладатель костлявого лица, льдистых голубых глаз и орлиного носа, лорд-генерал был словно создан для того, чтобы бросать убийственные взгляды на подчиненных, имевших глупость его разочаровывать. Сейчас он наградил подобным взглядом Дэйса. Присмиревший майор отвернулся.

Тяжелый боевой корабль не шевелился уже несколько минут. Его посадочные опоры и двигатели еще испускали последние шипящие струи пара, снижая давление для длительной стоянки. С полуночно-синего борта этого чудища среди кораблей на ожидающую толпу гвардейцев уставился выгравированный символ: сжатый кулак, насыщенно-красный, как хорошее вино.

Передний пандус корабля выдвинулся, словно распахнулся гигантский рот. Ульвиран подумал — как и всегда, когда он видел «Громовых ястребов» космодесанта, — об огромной стальной хищной птице. Когда пандус опустился, как раз под иллюминатором рубки, птица издала рев терзаемой гидравлики.

— Я насчитал четверых, — сказал майор Дэйс, уже второй раз за сегодняшний день констатируя очевидное.

Четыре закованные в броню фигуры, каждая на голову выше обычного человека, тяжело протопали вниз по гремящему трапу.

— Только четверых, — добавил майор секундой позже.

Ульвиран с удовольствием бы его пристрелил, если бы нашел подходящий предлог. Не обязательно даже хороший, хватило бы просто легального. На поле боя Дэйс был незаменим, но на штабном совещании коллеги-офицеры легко обошлись бы без его тупых замечаний.

Космодесантники и не подумали подходить к гвардейцам. Они замерли неподвижно, как статуи. Чудовищные болтеры подняты на уровень украшенных орлами нагрудников. Ульвиран оценил положение. Космодесантники вернулись, и было не время толпиться вокруг, отвесив челюсти. Контроль. Ситуация требовала контроля. Может быть, еще удастся спасти хоть немного достоинства. Конечно, прибытие космодесанта не могло не радовать, но Ульвиран отлично помнил каждое слово в официальном послании, которое он направил Кантору, главе ордена Багровых Кулаков. Мольба — вот единственное подходящее определение. Он умолял о помощи, и вот спасители вновь пожаловали. Ульвиран был не из тех людей, которые просят о помощи. Необходимость сделать это бесила его уже в ту минуту, когда он диктовал свое отчаянное письмо.

Ульвиран шагнул вперед, чтобы приветствовать гигантов, замерших в тени своего птицеобразного корабля. Он постарался скрыть раздражение, когда заметил, что турели тяжелых болтеров на крыльях «Громового ястреба» поворачиваются, держа на прицеле лагерь, — так, словно выискивают угрозу даже среди имперских войск. Неужели Кулаки считают, что гвардейцы не в силах обезопасить собственный базовый лагерь? В эту минуту, спасители они или нет, лорд-генерал ненавидел их проклятое высокомерие.

— Добро пожаловать обратно, — сказал он первому из космодесантников, который, без сомнения, командовал этим небольшим отрядом.

Воин взглянул на лорда-генерала. Его шлем с оскалившимся забралом склонился вниз, изучая человека. Так близко, не более чем на расстоянии вытянутой руки от огромных воинов, у Ульвирана зубы свело от низкого гудения их силовой брони. Вой энергии был скорее осязаемым, чем слышимым. От него слезились глаза и вставали дыбом волоски на затылке. Лорд-генерал сглотнул слюну, когда космодесантник вскинул руки в знамении аквилы — бронированные перчатки воина соединились в приветственном жесте и стукнули о нагрудник. Даже от мельчайшего движения суставы силовой брони испускали приглушенный механический рык.

Ульвиран отсалютовал в ответ. Шея генерала разболелась, оттого что приходилось задирать голову. Он невольно вздрогнул, когда космодесантник заговорил.

— Со всем уважением. — Голос был потрескивающим, искаженным динамиками рычанием, намного более низким, чем речь обычного человека. — Но почему вы обращаетесь ко мне?

Ульвиран не ожидал ни такой непочтительности, ни такой бесцеремонности. В конце концов, он был лордом-генералом. От его тактических решений зависела жизнь и смерть планет.

Генерал пристально оглядел доспехи воина. Броня была темно-синей, как беззвездное небо полуночи, с ярко-красной отделкой в некоторых местах — в основном на сжатом кулаке, украшавшем наплечник космодесантника. Второй наплечник был обернут свитком, содержавшим слова присяги и непостижимой чести Астартес. Свиток слегка шевелился на ветру. С толстой цепи, переделанной в патронташ, свисали деформированные крупные черепа. Они постукивали друг о друга, когда космодесантник двигался. Судя по мощным нижним челюстям и жесткой костной структуре, это были черепа орков. При жизни они принадлежали очень большим оркам, вероятно вождям их скотского племени. После смерти — превратились во впечатляющие трофеи.

Этот десантник явно был главным. Никто из остальных не мог похвастаться такими внушительными сувенирами.

— Я обратился к вам, поскольку счел, что вы командир.

Генерал заговорил с интонацией взрослого, обращающегося к ребенку, которую его собственные люди нашли бы одновременно дикой и смехотворной, если бы могли слышать разговор. Будоражащее ощущение власти над этими великанами заставило сердце генерала биться чаще. Он, конечно же, не намерен терпеть непочтительность.

— Я, по-вашему, похож на брата-капитана? — спросил десантник, и Ульвиран задумался, действительно ли динамики превращают голос воина в рык, или он настолько низкий от природы.

В ответ на вопрос Ульвиран кивнул. Он твердо решил не дать себя запугать.

— На мой взгляд, да.

— Но это не так. — Тут космодесантник посмотрел на своих товарищей. — Пока нет, во всяком случае.

Ульвиран уловил что-то на самой грани слышимости: серию тихих щелчков, раздающихся из-под шлемов Астартес. Он заключил, и вполне правильно, что они пересмеивались по закрытому голосовому каналу.

Космодесантник, щеголяющий черепами, цепями и свитками, в деталях описывающими его многочисленные победы, кивнул на одного из товарищей:

— Он — сержант.

Ульвиран повернулся лицом к другому космодесантнику, который носил тогу цвета крови, падающую складками поверх его силовой брони. Лорд-генерал вновь отсалютовал. Однако, прежде чем он успел что-то сказать, сержант покачал головой.

— Нет, лорд-генерал, — произнес Астартес. В его голосе звякнул тот же металл, что и у первого. — Ко мне вы тоже не должны обращаться.

Ульвиран почувствовал, что его терпение сейчас лопнет.

— Тогда к кому же?

Воин в тоге кивнул в направлении «Громового ястреба», откуда как раз спускался еще один новоприбывший — в угольно-черной броне. Даже не зная многого о технологиях Астартес, Ульвиран понял, что темные доспехи были древними, созданными века назад — возможно, что и тысячелетия. Блеск алых глазных линз на шлеме в форме ухмыляющегося черепа придавал космодесантнику демоническое выражение, когда Астартес поворачивал голову вправо и влево, изучая место высадки.

Ульвиран сглотнул, не осознавая, что его адамово яблоко ходит ходуном, выдавая волнение.

«Трон! — подумал он. — Капеллан».

Космодесантник в красной тоге слегка поклонился лорду-генералу:

— Обращайтесь к нему.

Они обсуждали ситуацию с Сайрэлом конфиденциально. Капеллан двигался вокруг большого стола, на котором была разложена карта. Здесь, в командной рубке лорд-генерала на борту его личного сверхтяжелого танка «Неукротимая воля», человек и Астартес могли говорить, не опасаясь, что их услышат другие.

— Мы вручили вам этот мир четыре месяца назад.

От этих слов у лорд-генерала кровь похолодела в жилах. Слова, без сомнения, были оскорблением, пусть и бесспорной истиной.

— Обстоятельства меняются, брат-капеллан.

И они изменились. Орочьи подкрепления шли волна за волной, затопляя западное полушарие зеленым приливом. Победа Империума, достигнутая четыре месяца назад в основном благодаря хирургически точным ударам Багровых Кулаков, превратилась в приятное воспоминание и в фантазии о том, чем бы все могло обернуться. Имперская Гвардия с тех пор лишь отступала.

Голос капеллана сопровождался рычанием, как будто звучал в слишком низкой для слов октаве.

— Вы теряете Сайрэл, — сказал космодесантник.

Его лицо-череп уставилось с другого конца комнаты на человека.

— Не вижу смысла отрицать, — прозвучал ответ генерала. — Могу поспорить, что я вижу это куда отчетливее, чем вы, поскольку наблюдал за развитием обстановки все последние месяцы.

Ульвиран смотрел, как капеллан поднимает руки к шлему и освобождает крепления на вороте доспеха. Крепления отстегнулись со змеиным шипением уходящего воздуха. Астартес снял шлем-череп, благоговейно подержал его в руках, а затем положил на стол. Теперь, когда шлем был отсоединен от питания брони, его кровавые глаза потускнели, но все еще гневно взирали на генерала с немым обвинением.

— Я здесь не для того, чтобы отчитывать вас, лорд-генерал.

Услышав настоящий голос воителя, Ульвиран улыбнулся. Голос был глубоким и звучным, но в то же время в нем слышалась мягкость. Капеллану, по прикидке генерала, было около тридцати — хотя с Астартес почти невозможно сказать наверняка. Генерал даже не был уверен, старели ли они вообще; он всегда принимал как аксиому то, что возраст космодесантника определяется по количеству шрамов на его теле и по надписям, выгравированным на его оружии.

Если бы этому Астартес позволили вырасти среди нормальных людей, его сочли бы красивым. Даже будучи продуктом интенсивной генетической трансформации с подросткового возраста, капеллан обладал своеобразной привлекательностью. Почти на две головы выше обычного человека, с фигурой и массой тела, соответствующими росту, он все же ухитрялся сохранять что-то несомненно человеческое в темных голубых глазах и в суховатой полуулыбке.

Он сразу же понравился лорд-генералу. С Ульвираном, считавшим себя тонким знатоком людской природы, это случалось нечасто.

— Брат-капеллан…

— Арго, — перебил космодесантник. — Меня зовут Арго.

— Как вам будет угодно. Я хотел спросить, Арго, каким образом вы так быстро откликнулись на нашу… — он не желал произносить слово «просьба», — на наш запрос о подкреплении?

Арго встретил пристальный взгляд генерала. Полуулыбка покинула лицо воина, и глаза его сузились. Тишина, которая последовала за вопросом генерала, становилась неловкой.

— Просто повезло, — в конце концов ответил капеллан, и улыбка появилась вновь. — Мы были близко к этой системе.

— Понятно. Вы одни?

Капеллан поднял руки в жесте благословения. Одна перчатка была такой же черной, как и весь доспех воина, вторая, левая, — кроваво-красной в соответствии с традициями ордена.

— Я привел с собой братьев отделения «Деметриан» из Пятой боевой роты.

— Вы и еще четверо. Никого больше?

— Рабы ордена и сервиторы, ответственные за обслуживание нашего «Ястреба».

— Но не космодесантники.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Как вы сказали, — капеллан отвесил неглубокий, но искренний поклон, — «не космодесантники»?

Ульвиран был заметно смущен.

— Как бы я ни был благодарен Трону и магистру ордена за любую помощь, которую могут предоставить Кулаки — в особенности так быстро, — я надеялся на… более впечатляющую поддержку.

— Надежда — первый шаг на пути к разочарованию. Четыре месяца назад мы сломили хребет врагу на этой планете. Полагаю, вы помните дату?

— Помню. Мои люди все еще говорят об этом. Они называют те события Ночью отмщения.

— Очень уместно. Мы выбили у врагов почву из-под ног, лорд-генерал. Мы пустили им кровь, разбили их армии по всему миру. Я участвовал в осаде Канторского дворца. Я входил в ударную группу, которая разрушила дворец, и я присутствовал при том, как среди дымящихся развалин брат Имрих из Пятой снес голову вождю Голгорраду. Мы вернулись, лорд-генерал, и я смиренно полагаю, что вы должны быть благодарны даже за ту скромную помощь, которую может предложить одно отделение нашего ордена.

— Я благодарен вам и великому магистру.

— Вот и хорошо. Если мой тон показался вам чересчур жестким, прошу прощения. Теперь давайте обсудим стратегию.

Рукой в красной перчатке капеллан указал на самую большую из разложенных на столе карт.

— Южный Шпиль. Столица, если я не ошибаюсь.

— Не ошибаетесь.

— И согласно разведданным, которые «Ястреб» снял при выходе на орбиту, город и Канторский дворец в его центре опять находятся в руках врага.

— Совершенно верно.

Голубые глаза Арго впились в лицо Ульвирана, и в них не было ни капли сочувствия.

— Итак, когда мы его вернем?

Эхо шагов Арго раскатывалось в трюме «Громового ястреба». Звенящая поступь отражалась от металлических поверхностей хранившихся там механизмов. Рабы ордена, одетые в темно-синие одежды, расступались и салютовали при его приближении. Арго кивал каждому по отдельности и благословлял всех совокупно. Прислужники благодарили его и возвращались к своим обязанностям: осмотру корабля и подготовке техники. Взгляд Арго скользнул по тяжелому землекопному оборудованию, законсервированному в трюме, и настроение у него резко ухудшилось.

Отделение Деметриана упражнялось. Арго услышал их задолго до того, как увидел. Поднимаясь по лестнице на следующую палубу, Астартес толкнул дверь в кают-компанию — помещение, в котором космодесантники проводили время в полете, пристегнутые к креслам. В небольшом проходе между двойными рядами сидений пара бойцов в полной боевой экипировке затеяла дуэль.

Сложно было найти двух менее схожих воинов. Имрих — в броне, покрытой свитками с перечнями его деяний, с сувенирами из костей убитых врагов и с черепами семи орков, болтавшимися на цепи, — двигался с разрушительной силой урагана. Удары кулаками, локтями, ногами, головой сыпались вперемежку со взмахами его короткого меча.

Его противник, Тома, воплощал в себе чистую экономию движений. Там, где ярость Имриха соперничала с его искусством, движения Тома были выверены до мельчайших деталей. Его боевыми рефлексами управлял быстрый, как молния, разум. Его клинок перемещался из защитной в атакующую позицию одним серебристым размытым движением и останавливался при каждом выпаде с пугающей точностью: идеальный баланс и идеальная реакция. При этом Тома не уступал противнику ни сантиметра.

— Сейчас я тебя измотаю, Караульный Смерти, — поддел его Имрих.

Клинки их гладиусов вновь скрестились, и два шлема впились друг в друга взглядом с расстояния не более полуметра.

Тома ничего не ответил. На полированном металле его единственного наплечника был выгравирован стилизованный символ Священной Инквизиции. Тома всегда сражался молча. Его трехлетняя, недавно закончившаяся служба в Карауле Смерти Ордо Ксенос этого не изменила.

Арго кашлянул, и бой прервался. Отступив друг от друга, Имрих и Тома вложили клинки в ножны. Имрих отсалютовал противнику, приложив к сердцу левый сжатый кулак:

— Я тебя достал, Караульный.

— Кто б сомневался, герой.

Голос Тома был совершенно бесстрастным, когда он отсалютовал в ответ.

— Говорю, достал.

— В тот день, когда ты меня достанешь, Император вскочит с трона и пропляшет всю ночь напролет.

Брат-сержант Деметриан заткнул им обоим рты, стукнув кулаком о железную стенку.

— Какие новости, брат-капеллан? — спросил сержант.

Арго снял шлем и одарил собравшихся полуулыбкой:

— Они полагают, что мы явились сюда в ответ на их просьбу о помощи.

Отделение уставилось на капеллана в ожидании дальнейших объяснений. Он сумел их заинтриговать.

— Ты не сказал им правду, — заметил Деметриан.

Карта сражений в сотнях звездных систем отпечаталась шрамами на лице ветерана. Обе его перчатки были багровыми: он служил в Крестоносной роте рядом с лучшими из лучших, и его наколенник украшал гордый крест Черных Храмовников. Деклатский крестовый поход, в котором Храмовники и Кулаки смешали ряды, чтобы биться вместе, стал одним из славнейших для обоих орденов. Деметриан был там. Список заслуг сержанта был выгравирован на золотой доске в цитадели ордена на их планете Ринн.

Арго кивнул:

— Я подумал, что лучше сохранить видимость сотрудничества. Правда может вызвать враждебность с их стороны.

— Неудивительно. — Деметриан говорил коротко и по делу, как и всегда.

— План остается тем же?

— Мы пробиваемся к Канторскому дворцу. Затем выполняем нашу миссию. Я видел карты Южного Шпиля и расположение войск противника. Новый вождь возглавил орков на дальнем конце города, а сам город заполнен разрозненными бандами. Гвардейцы готовы к последнему штурму.

— Какие у противника силы?

— Тысячи в городе, десятки тысяч на окраине, в ставке вождя.

— Нравится мне такой расклад, — сказал Имрих. В его голосе, несмотря на шлем, все уловили улыбку.

Арго покачал головой:

— Мы не сможем победить без участия Гвардии.

Теперь заговорил Тома. Устроившись в одном из кресел, он тщательно разбирал и чистил священный болтер, полученный от Ордо Ксенос во время его службы в истребительной команде Инквизиции.

— А гвардейцы смогут победить без нас?

Арго пожал плечами:

— У нас есть приказ.

— Что произойдет, когда мы уйдем? — настаивал Тома.

— Император хранит их, — ответил Капеллан.

Черепа на броне Имриха стукнули друг о друга, когда он обернулся.

— Итак, мы собираемся сбежать с войны, которую Империум проигрывает? Мне не нравится мысль о бегстве от скотов.

— Дельно подмечено, но магистр Кантор ясно дал нам понять, каковы его приоритеты, — сказал Арго. — А на вас я налагаю епитимью за пренебрежение к врагу, брат Имрих.

Многие из Багровых Кулаков не стеснялись называть зеленокожих «скотами». На Ринне, тоже являвшемся аграрной планетой, одно из названий ксеносов — кины — было сленговым словечком для обозначения крупного рогатого скота.

— Есть, брат-капеллан, — прорычал Имрих.

— Ненавидьте нелюдей, разите нечистых и превыше всего славьте Императора. Но всегда уважайте противника.

— Так точно, брат-капеллан.

Имриху хотелось, чтобы Арго перестал тыкать ему в лицо строчками из литаний. Однако он лишь склонил голову. Он знал, что извиняться бессмысленно.

— Когда мы выдвигаемся? — вмешался Деметриан.

— Завтра ночью гвардейцы начинают наступление, — сказал Арго, сжав в красной перчатке золотого имперского орла. — И мы выступаем вместе с ними.

Рассвет застал Арго в полном боевом вооружении в рубке «Ястреба». Он сидел в одном из командирских кресел, положив руки на колени, и смотрел в иллюминатор. Капеллан не спал этой ночью. Он был космодесантником. Астартес почти не нуждаются в сне.

Тома вошел, когда капеллан размышлял о предстоящей битве. Молчаливый воин оказался ценным приобретением для отряда, и Арго, который был более чем на сотню лет младше Караульного Смерти, всегда приветствовал его присутствие. Он подозревал, что в самом скором времени капитан Пятой направит Тома на повышение в Крестоносную Роту или назначит его командиром отделения.

— Еще один рассвет, брат-капеллан. — Тома опустился в кресло рядом с Арго. Свой шлем он держал в руках.

Арго заметил, что служба в истребительной команде состарила воина. Новые шрамы, пусть и побледневшие после обработки, но все еще заметные, изрезали щеку и висок космодесантника.

— Кислотные ожоги, — заметил Арго, указав на них черной перчаткой. — В Карауле Смерти ты не бездельничал.

— Не могу об этом говорить, — ответил Тома с каменной физиономией.

— Не можешь или не хочешь? — спросил Арго, хотя уже знал ответ.

— И то и другое.

— Ордо Ксенос хранит свои секреты?

— Да.

Тома промотал в голове туманные воспоминания — не более чем отголоски, — и выражение его лица сделалось задумчивым. Клятвы были принесены, даны обещания, а воспоминания вырваны из разума телепатически усиленной медитацией и грубо зачищены тайными машинами ордена.

В первый раз Арго увидел, как маска соскальзывает с лица его товарища. Это оказалось захватывающим зрелищем.

— Сегодня мы идем на войну, — проговорил капеллан. — Мы лишь малая часть боевой мощи Пятой роты, и все же мы — Пятая. Мы были выкованы в огне битвы. И все же я чувствую, что на твоей душе есть какое-то бремя, брат.

Тома кивнул. Поэтому он и пришел.

— Это Вейн.

Брат-апотекарий Вейн находился в тесном медицинском отсеке «Ястреба». Апотекариум представлял собой маленькое помещение с операционным столом и полками с диагностическим оборудованием, прикрепленными к стенам маленькой комнатушки. Уже готовый к сегодняшнему бою, медик облачился в доспехи. За одним исключением: он пока не надел шлем. Шлем с белым наличником, который выдавал в Вейне апотекария, лежал на хирургическом столе и оказался первым, что заметил вступивший в комнату Арго. Вторым был сам Вейн, который отлаживал датчики на своем наручном нартециуме. Пока Арго наблюдал, несколько хирургических игл и скальпелей скользнули в громоздкий медблок на предплечье Вейна.

Наконец Вейн обернулся на звук гудящей силовой брони, хотя его искусственно обостренные чувства должны были зарегистрировать появление капеллана задолго до того, как тот вошел в комнату.

— Арго, — негромко поприветствовал он брата.

— Вейн, — кивнул в ответ капеллан.

Атмосфера между ними была напряженной. Семью годами раньше они, тогда еще новобранцы, вместе служили в скаутском отделении сержанта Нохлитана. Семь лет прошло с финальных испытаний Астартес, на которых Арго выбрал черный, а Вейн белый цвет.

Капеллан и апотекарий, вышедшие из одного скаутского отделения. Сержант Нохлитан, который, как и Деметриан, успел с честью послужить в Крестоносной роте среди элиты ордена, был отмечен лично великим магистром Кантором за успехи в обучении новобранцев.

Поскольку орден все еще находился на трудном этапе восстановления, лучшие из Багровых Кулаков часто получали задание тренировать послушников. Не было ничего позорного в том, чтобы оставить службу в Первой роте и возглавить скаутское отделение. Сержант Нохлитан стал одним из самых уважаемых инструкторов.

Если не считать нескольких шрамов, Арго за прошедшее время не изменился. Об апотекарии этого нельзя было сказать. Половину лица Вейна заменила маска из холодной гладкой стали, повторявшая его черты. Несмотря на искусство мастера, эта выдающаяся работа была свидетельством ужасной раны, которая едва не стоила Вейну жизни.

Левый глазной протез Вейна, линза, сделанная из синтетического алого кристалла, зажужжала в сферической глазнице, когда апотекарий сфокусировал взгляд на капеллане.

— Хорошо выглядишь, — заметил он.

Арго не ответил. Не сводя глаз с хромающего вокруг хирургического стола апотекария, он изучал остальные части его реконструированного тела.

Вейна изуродовало демоническое пламя. Это случилось во время Очищения Чиаро двумя месяцами раньше.

Вскоре после победы на Сайрэле и разрушения Канторского дворца Багровые Кулаки на несколько недель погрузились в варп, чтобы достичь Чиаро и ответить на просьбу о помощи от губернатора планеты. Мутантные культы распространялись среди выродившихся промышленных секторов этого мира. Чтобы решить проблему, нужна была полномасштабная зачистка, и местные силы обороны с этим не справлялись.

Кулаки не подвели. Операция заняла месяц, и не обошлось без жертв, но их долг был выполнен. Остальные войска по воле магистра Кантора вернулись на Мир Ринна. Арго и отделение «Деметриан» отправились на Сайрэл на борту крейсера поддержки «Бдительный».

Путешествие обратно на Сайрэл было спокойным. На борту остались лишь космодесантники, не считая апотекария из Пятой роты, — тот должен был ухаживать за Вейном и заменить его в случае, если бы младший коллега скончался.

Вейн терпел жесточайшую боль, пока сервиторы и потенциальный сменщик реконструировали его тело. Молодой апотекарий почти наверняка должен был умереть, учитывая большую площадь ожогов и то, что они поначалу не поддавались заживлению. В этом случае орден лишился бы одаренного лекаря, и как раз тогда, когда Кулакам во что бы то ни стало требовалось восстановить и поддержать их боевую мощь. Смерть Вейна оказалась бы настоящей потерей.

От плеча и до кончиков пальцев его левую руку заменял протез. Имплантат был подсоединен к бионическим секциям позвоночника Вейна и к ключице. Тонкий слух Арго мог уловить чуть слышное шипение механизма даже на фоне постоянного гула их силовой брони. Как и левая рука, левая нога от бедра и до ступни тоже была биопротезом. Вейн еще не опробовал свои новые имплантаты в бою, и, хотя Арго искренне сомневался, что нормальный человек заметит что-то необычное в походке или позе апотекария, обостренные чувства Астартес регистрировали легкую заминку при каждом шаге апотекария. Хромоту.

Хромота была временной, скоро имплантаты полностью встроятся в тело Вейна и синхронизируются с его биоритмами. Для увеличения устойчивости нога заканчивалась широкой клешней: крест из черненого металла, прикрепленный к бронированному голеностопному суставу и тяжелой мускулатуре бионической икры и голени.

— Твое отношение начинает создавать напряженность в команде, — начал Арго. — Мне сообщили, что ты впал в уныние.

Вейн скорчил гримасу. Его искусственный глаз зажужжал в глазнице, пытаясь соответствовать выражению лица.

— Брат-сержант Деметриан ничего мне не говорил.

— Тебя спасли, потому что ты представляешь ценность для ордена. Тебя уважают за твой профессионализм. С какой стати тебе переживать из-за ран, которые зарастают даже во время нашего разговора?

Вейн угрюмо наблюдал за тем, как его багровая левая перчатка несколько раз подряд разжалась и сжалась. Это была спротезированная рука, и чувствительность возвращалась медленно.

— Всю жизнь я тренировался в своем собственном теле. Теперь мне предстоит драться в чужом.

— Это все еще твое тело.

— Пока нет. К нему надо приспособиться.

— Приспособишься. О чем говорить.

— Ты не понимаешь? Это не попытка привлечь внимание, Арго. Прежде я был совершенным, созданным по образу и подобию Императора, в соответствии с его древними и самыми священными замыслами.

— И сейчас так.

— Нет. Я подделка. Симуляция. — Он неловко сжал ладонь своего биопротеза в кулак. — Я лучшая имитация, на которую мы способны. Но я больше не совершенен.

— Наши братья из ордена Железных Рук поспорили бы с таким диагнозом.

Вейн фыркнул.

— Эти полудохлые рабы Механикум? Они воюют со всей резвостью беззубого старикашки.

— Если ты скатишься до оскорбления наших братских орденов, мое терпение лопнет.

— Я говорю лишь о том, что я не из Железных Рук. Я не хочу быть какой-то полуживой пародией на космодесантника.

— Все образуется.

Арго шагнул вперед, взял в руки шлем Вейна и всмотрелся в белый наличник.

— Если даже и так, пока что я лишь обуза для братьев.

Арго протянул шлем своему товарищу и покачал головой:

— Не понимаю твоей щепетильности. Только смерть освобождает нас от обязанностей. Мы — Кулаки. Мы — рука, несущая щит Дорна. Мы не скулим и не бежим от битвы из-за страха, боли или тревог о том, что может произойти. Мы сражаемся и умираем потому, что рождены сражаться и умирать.

Вейн принял шлем и безрадостно улыбнулся половиной лица.

— Что тебя так рассмешило?

— Ты слеп, Арго. Может, ты и хранишь дух нашего ордена, но я храню его тело. Я собираю генное семя павших, и я возвращаю раненых в бой. Так что послушай меня, брат. Я не боюсь ничего, кроме того, что подведу товарищей. Я сейчас не в лучшей форме, и я еще не свыкся с ранами, которые скрывают эти доспехи. Вот причина моего дурного настроения.

— Ты сам себе противоречишь. Ты боишься подвести братьев, потому что не можешь пока что сражаться в полную силу. Вейн, ты приносишь братьям намного больше вреда своей отстраненностью и той горечью, которая сочится из каждого твоего слова. Ты подрываешь их веру в тебя и уверенность друг в друге.

Воротник доспеха Арго мигнул единственной вспышкой. Капеллан напряг шею, активируя бусину переговорного устройства, прикрепленную к его горлу и улавливающую колебания голосовых связок.

— Брат-капеллан Арго. Говорите.

— Брат-капеллан, — это был голос лорд-генерала Ульвирана, — у меня есть просьба к вам и вашим бойцам.

— Я скоро к вам подойду, — сказал Арго и оборвал связь.

Молчание вновь повисло между Арго и Вейном.

— Я учту твои слова, — в конце концов согласился Вейн. — Я больше не позволю своей меланхолии отравлять настроение всему отделению.

— Это все, чего я требую.

Арго уже повернулся к выходу.

— Я помню те времена, когда ты не мог бы потребовать от меня такого, Арго. Я помню те времена, когда я не дал бы тебе повода.

Кулаки вступили в бой еще до ночного наступления гвардейцев. По просьбе Ульвирана, Арго и Деметриан привели отделение к развалинам западного сектора города.

В минуты, предшествующие началу операции, Арго собрал бойцов в тени их «Ястреба». Десятки гвардейцев по всему лагерю оглядывались на космодесантников, позабыв о деле и таращась на проводимый Астартес ритуал. Кулаки не обращали на них внимания.

Своим гладиусом Арго рассек ладонь левой руки каждого воина. По очереди они прижимали окровавленные руки к нагруднику стоящего рядом бойца.

Имрих положил руку на рельеф серебряного орла, украшавший нагрудник Тома. Клетки Ларрамана в крови космодесантника быстро образовали корку, закрыв разрез, но ладонь Имриха успела оставить темный развод на имперском символе на груди Тома.

— Моя жизнь за тебя, — сказал Имрих, перед тем как убрать руку и закрепить свой шлем.

Тома был следующим. Он прижал окровавленную ладонь к нагруднику Вейна.

— Моя жизнь за тебя, — произнес ветеран Караула Смерти и надел собственный шлем.

Вейн выдавил улыбку. Ему пришлось провести ритуал единственной оставшейся живой рукой, правой вместо левой, и он проделал это гордо.

Когда пришла очередь капеллана, Арго возложил руку на доспех Деметриана. Обычай требовал, чтобы исполняющий обязанности капеллана почтил командующего офицера.

— Моя жизнь за тебя, — сказал Арго.

Секундой позже он погрузился в поток аудио- и видеосигналов своего боевого шлема. На дисплеях глазных линз проматывались данные о жизненных показателях отделения, коммуникационные руны, список голосовых каналов, выбор параметров зрения, температурные и атмосферные показатели и целый кластер информации, относящейся к функциям его силовой брони.

Все эти данные сводились к одному.

— Готов, — передал он отделению, движением глаз возвращая большинству экранов прозрачность.

— Готовы, — откликнулись остальные.

Астартес пришли в движение. Бег вприпрыжку заставлял рычать сочленения их силовой брони. Ряды гвардейцев раздались перед надвигающимся космодесантом.

С помеченными кровью имперскими орлами Багровые Кулаки отправились на войну.

Это произошло три часа назад. Кулаки подъехали к границе города на гвардейском БМП «Химера» и оттуда направились к западному сектору. Это была разведывательная вылазка, и лорд-генерал Ульвиран рассчитывал на быстрое продвижение. Согласно предварительным разведданным, сопротивление на этом участке прогнозировалось минимальным. Только ближе к центру города оно могло усилиться.

Разведданные оказались неверными.

Арго присел на корточки среди руин здания Администратума. Здесь сотни полуграмотных рабов тратили жизнь на то, чтобы заносить в когитаторы накопленные данные об экспорте с Сайрэла. Прижавшись к стене, полуобрушившейся несколько месяцев назад после обстрела имперского «Василиска», капеллан сидел неподвижно. Он прислушивался к гудению собственной силовой брони и к дыханию нескольких противников, затаившихся поблизости.

Бродячие банды зеленокожих захватили эту часть города. Отделение сержанта Деметриана давно оставило «Химеру», предпочитая красться между руин и зачищать дорогу для ночного наступления гвардейцев.

Топот ксеносов раздался ближе, за углом. Они переговаривались на своем гортанном скотском наречии. Рот капеллана наполнился кислотной слюной. Их чуждость вызывала у него омерзение.

Он услышал, как твари замолчали и принялись принюхиваться. Ксеносы зарычали. Без сомнения, они уловили его запах. Кровь быстрее побежала по жилам капеллана. Он крепче сжал в одной руке свой гладиус, а в другой — болтер.

На поясе Арго висел дезактивированный крозиус арканум, символ его полномочий в ордене. Увенчанная черным набалдашником в форме выточенного из адамантия орла булава была грозным оружием, когда ее окружало потрескивающее силовое поле. Крозиус Арго некогда принадлежал знаменосцу Аменту, одному из первых капелланов Багровых Кулаков. Он основал орден десять тысячелетий назад, после того как примарх разделил легион Имперских Кулаков. На рукоятке из темного металла длиной в локоть была выгравирована надпись на высоком готике: «Погибель Изменника».

Арго чтил древний крозиус, к которому даже после семи лет все еще не привык. Против такой мрази, как зеленокожие, вполне хватит и его гладиуса. Он не позволил бы грязной крови убогих ксеносов запятнать благородное оружие, уцелевшее со времен Великого крестового похода.

Первая из насторожившихся тварей вынырнула из-за угла. В руках ксеноса был огромный обломок, по-видимому служивший зеленокожему винтовкой. Арго вскочил на ноги. Сверхчеловеческие рефлексы Астартес еще больше обострила силовая броня. Прежде чем орк успел издать хотя бы звук, он уже рухнул навзничь с торчащим из глазницы гладиусом.

Арго выдернул меч и шагнул за угол, чтобы встретить остальных лицом к лицу. Его болтер рявкнул, посылая в зеленую плоть детонирующие снаряды. Одиннадцать. Пока системы доспеха проводили корректировку целей, визор шлема обрисовал светящейся линией контур каждой массивной фигуры. Но одиннадцать врагов — слишком много даже для Астартес. Поддавшись минутному гневу, Арго проклял себя за то, что не прислушивался к звукам их дыхания и не попытался их сосчитать, прежде чем вступать в схватку. Это стало его ошибкой. Он действовал в порыве ярости, и ярость приведет его к гибели.

Звероподобные твари неслись к нему, не обращая внимания на выстрелы. В кулаках они сжимали зазубренные топоры, собранные из деталей автомашин и промышленных станков. Болтер Арго срезал трех орков. Система наведения его шлема выискивала слабые места в самодельной броне бестий.

— Вы осмелились существовать в Галактике, принадлежащей человечеству!

Болтер Арго выпустил последний заряд, который разнес орку череп. Капеллан пристегнул оружие магнитными захватами к бедру и выкинул вперед кулак, размозжив лоб ближайшему ксеносу:

— Умрите! Умрите, зная, что Багровые Кулаки очистят звезды от вашей заразы!

В ответ ударили топоры, но Арго увильнул в сторону. Шаг назад, и он оказался рядом с первым убитым. Капеллан поднял свой гладиус. Потоки черного ихора стекали по лезвию, и Астартес довольно хмыкнул под своей маской-черепом:

— Давай, инопланетная мразь! Я Арго, сын Рогала Дорна, и я — ваша смерть!

Толпа орков ринулась на него, и Арго встретил их с именем примарха на устах.

— Давай налево!

Слова прозвучали по его голосовому каналу, и Арго мгновенно повиновался, бросившись на землю и перекатившись в облаке пыли. Он вскочил на ноги с мечом в руке как раз в тот момент, когда говоривший присоединился к побоищу.

Полуденное солнце сверкнуло на железном наплечнике Тома, атаковавшего орков сзади. Его болтер изрыгнул поток зарядов, которые взрывались при ударе и выбрасывали фонтаны прозрачной шипящей жидкости. Пока одной рукой Астартес стрелял, вторая погрузила гладиус в горло ближайшего орка. Тома провернул клинок в ране, отчего голова ксеноса частично отделилась от плеч. Четыре орка бросились прочь. Чудовищно мощная кислота, содержащаяся в зарядах болтера Тома, пересилила даже орочью устойчивость к боли. Кислота пожирала их плоть, как священный огонь.

Все это произошло прежде, чем оба сердца Арго успели отмерить два удара.

Последние двое орков вступили в бой с Кулаками и погибли быстро и бесславно. Первому Тома вогнал меч в грудь, разбил морду ударом головы и в упор выстрелил из болтера в висок. Когда разрывной заряд выполнил свою священную миссию, череп орка разлетелся кровавыми брызгами. Сыпавшиеся во все стороны куски плоти и кости шипели, разъедаемые мутагенной кислотой из санкционированных Инквизицией боеприпасов Тома.

Арго схватился со вторым орком. Его перчатки сжали горло твари, которая обломала ногти, царапая силовую броню капеллана. Он швырнул завывающего зеленокожего на землю и придавил сверху. Тяжелая броня вышибла дух из орка. Руки капеллана дрожали от напряжения, пока он душил тварь.

— Сдохни!

Орк беззвучно взревел, красные глаза полыхнули яростью. Астартес усмехнулся той же усмешкой, которой скалился его шлем, и нагнулся к самой морде твари. Из динамиков шлема донесся его шепот:

— Я ненавижу тебя.

Тома стоял в стороне, перезаряжая болтер и оглядывая развалины в поисках новых противников. Маска-череп Арго прижалась ко лбу задыхающегося врага. Орочий пот оставил темные разводы на лицевой пластине цвета кости.

— Эта Галактика принадлежит Императору.

Капеллан что было сил сжал пальцы. Позвоночник твари от давления затрещал и переломился.

— Галактика Человечества. Наша галактика. Осознай это, пока твоя ничего не стоящая жизнь подходит к концу.

— Брат-капеллан, — проговорил Тома.

Слова доносились до Арго издалека. Он выронил мертвую тварь и поднялся на ноги, наслаждаясь горячим и горьким вкусом меди на языке. В конце концов, ярость не прикончила его — зато он положил немало врагов.

— Брат-капеллан, — повторил Тома.

— Что?

Арго отстегнул свой болтер и принялся его перезаряжать, обратившись с подходящей литанией к машинному духу.

Была секунда, когда Арго мог бы поклясться, что Тома что-то скажет: упрекнет за то, что капеллан позволил ярости взять над ним верх и швырнуть его в опрометчивый бой. Несмотря на несоответствие традициям и субординации, Арго принял бы упрек от такого воина, как Тома.

Тома ничего не сказал, но между ними повисло многозначительное молчание.

— Доложите обстановку, — сказал Арго, чтобы нарушить тишину.

— Имрих и Вейн сообщают, что их сектор зачищен. Брат-сержант Деметриан говорит то же самое.

— Сопротивление?

— Вейн и Деметриан характеризуют его как «упорное».

— А Имрих?

— Он предпочел слово «волнующее».

Арго кивнул. У него почти закончились боеприпасы, и капеллан знал, что у остальных дела обстоят не лучше.

— Приготовьтесь к отходу.

Пока Тома передавал приказ Арго остальным, молодой капеллан оглядел лежащий в руинах город. Небольшой по имперским стандартам — большие поселения на аграрных мирах были редкостью.

На другом конце Южного Шпиля новый вождь поджидал их с основными войсками. А в сердце города располагались развалины Канторского дворца — истинная цель Кулаков, кишащая врагами.

Кровь Арго вскипела, и он выругался под маской. Он хотел продолжить наступление. Дворец находился не более чем в паре часов отсюда, но сопротивление разрозненных орочьих группировок оказалось слишком сильным. С еще одним отделением космодесантников — всего на пять человек больше — он рискнул бы. Но сейчас это было равносильно самоубийству.

— Что это за шум? — спросил Тома.

Арго поправил свой болтер. Он тоже слышал звук. Барабаны. Музыка первобытных, эхом разносящаяся по городу, словно сердцебиение разгневанного бога.

— Это предупреждение.

Имперская Гвардия начала наступление этой ночью, и погода испортилась — как будто небеса не одобряли людских намерений.

«Василиски» расчищали дорогу, каждый час беспощадно обстреливая противника. Ульвиран был вполне доволен этим спотыкающимся продвижением. Он часто приостанавливал наступление, чтобы отдать приказ об очередном залпе, подготовка к которому занимала вечность. Пока артиллерия бомбардировала город, он размышлял над картами и голодисплеями в командном отсеке своего «Гибельного клинка».

Ядро ударных сил составляли остатки Радимирских полков: Третьего стрелкового, Седьмого ополченского и Девятого бронетанкового. Радимирцев называли Призраками из-за того, что их родной мир многократно заменял составы целых полков из-за тяжелых потерь в боях против орков в Сегментум Темпестус. Возрождение на краю гибели было хорошо знакомо Багровым Кулакам, и в течение прошедших столетий они не раз успешно сражались рядом с солдатами Радимира.

Сотни гвардейцев, облаченных в металлически-серые униформы Призраков Радимира, маршировали рядом с гремящими «Часовыми» в авангарде наступления. Фланги охраняли танки типа «Леман Русс» десятка различных модификаций. По масштабам производства тяжелой техники Радимир мог практически считаться миром-кузницей. Ни один полк Призраков не испытывал недостатка в бронетанковой поддержке.

Основная часть сил Ульвирана следовала за авангардом: шесть тысяч человек, включая отряд штурмовиков из его церемониальной гвардии. Эти сопровождали танк командующего на восьми черных «Химерах».

За ними шла артиллерия: «Грифоны» и «Василиски» — с пушками, ожидающими того момента, пока Ульвиран в очередной раз не отдаст приказ об остановке и начале артобстрела.

И замыкал колонну арьергард, состоящий из отрядов ветеранов, вспомогательных сил, медицинских транспортов и грузовиков снабжения.

«Ястреб» космодесантников остался в базовом лагере на границе города, готовый к вызову. Некоторое время, до тех пор пока Арго не отдал им приказ рассредоточиться, отделение сержанта Деметриана шло в авангарде наступления, как убийственное острие победоносного клинка Империума. В секущих струях ливня и завывающем урагане, который небеса обрушили на злосчастную имперскую армию, битва за возврат Южного Шпиля началась. Вскоре Кулаки растворились в ночи, оставив Арго одного.

Майор Дэйс, который присутствовал в командном отсеке сверхтяжелого танка в тот момент, когда Арго рапортовал о разведывательной вылазке, не смог удержаться от искушения связаться сейчас с капелланом по голосовому каналу. Доспех Арго отсекал шум дождя, барабанящего по его керамитовой броне. Капеллан напряг горло, активируя звякнувшую бусину переговорного устройства.

— Брат-капеллан Арго. Говорите.

— Это майор Дэйс из Призраков.

Арго улыбнулся при звуке этого голоса. Процесс, который сформировал из него космодесантника, наградил его почти абсолютной памятью. Большинство имперских офицеров, сотрудничавших с Астартес, были в курсе, что космодесантники обладают сверхъестественной способностью мгновенно вспоминать все.

— Мы встречались? — спросил Арго со своей полуулыбкой.

Он не позволил веселости проникнуть в голос. Это дало желаемый эффект: перья Дэйса возмущенно встопорщились.

— Не вижу предсказанного вами сопротивления, брат-капеллан. Пока все тихо, не так ли?

— Я все еще слышу барабаны, — заметил Арго.

И он действительно слышал их отдаленный гул, придающий ритм громовым раскатам.

— Я — нет, — ответил Дэйс.

— Вы комфортно укрылись внутри танка, майор. — Арго оборвал связь и произнес, ни к кому не обращаясь: — И вы — только человек.

Кулаки сражались с зеленокожими в течение всей своей ненормально долгой жизни. Ульвиран, хотя и сам не раз встречался с орочьими ордами, склонен был доверять словам Арго о том, что барабаны гремят в знак вызова Имперским войскам. Новый вождь — да будет проклято его черное сердце — знал, что враг на подходе, и барабаны войны показывали, что он приветствует грядущее кровопролитие. Сейчас их рокот поглотил шторм. Только Астартес еще могли слышать барабаны, и даже их обостренные чувства с трудом различали этот грохот за ревом грозы.

— Ульвиран — всем частям, — прозвучал голос генерала. — Окопаться для бомбардировки. Обстрел начать через тридцать минут.

Арго подавился проклятием. Медленно, слишком медленно. Его мысли занимал «Ястреб», оставшийся в лагере и набитый землекопным оборудованием.

— Брат-капеллан?

Коммуникационная руна, вспыхнувшая на его красноватом дисплее, принадлежала, к счастью, не Дэйсу. Приборы зафиксировали, что Имрих находится почти в километре впереди.

— Как проходит разведка, брат Имрих?

— Командир, — ответил Имрих, негромко и четко выговаривая слова, — я нашел скотов.

— Я тоже, сэр.

Это был Вейн, в километре к западу.

— Контакт, — передал Деметриан.

Его местоположение регистрировалось в южном направлении.

Арго оглянулся через плечо на колонну водянисто-серых танков, с корпусов которых потоками стекал дождь.

— Количество? — спросил он остальных по общему каналу связи отделения.

Погода влияла на качество передачи, скрывая голоса за шипением и треском помех.

— Я насчитал больше тысячи, — сказал Вейн. — Возможно, две.

— То же самое, — добавил Деметриан.

— У меня больше. Намного больше.

Голос Имриха звучал так, будто он вне себя от радости. Впрочем, наверняка так оно и было.

— Вдвое больше, я уверен. Если у Тома то же самое, — добавил Имрих, — мы серьезно вляпались.

Караульного Смерти отправили к югу, чтобы он прочесывал местность далеко за арьергардом.

Переговорное устройство снова затрещало.

— Брат-капеллан, прием.

Оставшуюся часть сообщения Тома заглушил радостный хохот Имриха.

С холодным чувством обреченности Арго связался с лорд-генералом.

Ульвиран подчинился без колебаний. Он проигнорировал нытье Дэйса и собрал колонну во все еще продвигавшееся защитное построение. Надо отдать ему должное, это заняло меньше получаса — не столь уж простая задача для тысяч людей и сотен единиц бронетехники. Организационные способности Ульвиран считал своей сильнейшей чертой. Организованная армия — победоносная армия. Чем быстрее выполняются приказы, тем меньше гибнет людей. Ульвирану нравилась эта простая математика, и он умел применять ее на деле.

— Артобстрел, — передал ему Арго, — не дает никакого эффекта. Вождь собрал значительные силы в городе, а та орда, что впереди, отступает, чтобы заманить нас в ловушку.

Ульвиран яростно уставился на голографическое изображение города, спроецированное на большой стол. Сверхтяжелый танк генерала гремел, продвигаясь вперед.

— Мы окружены.

— Будем окружены, если остановимся сейчас, лорд-генерал. Клещи сомкнутся в тот момент, когда мы встанем. Если мы поднажмем и прорвемся к Канторскому дворцу, то сможем вступить в бой с их передовыми частями до того, как петля затянется на нашей шее.

Ульвирану понравилось это предложение. Превратить ловушку в плацдарм для атаки.

— Ударим быстро и мощно и приготовимся отразить атаку остальных частей, когда основные силы врага будут уничтожены.

Это звучало хорошо. Звучало правильно. Но…

— Я целиком полагаюсь на ваше суждение, брат-капеллан.

— Отлично, — ответил космодесантник и оборвал связь.

— Канторский дворец? — спросил по голосовому каналу Деметриан.

— Да. Отделение, сосредоточиться. Мы отправляемся за своим призом.

Канторский дворец был резиденцией губернатора планеты и некогда представлял собой шедевр готической архитектуры — скелетообразные формы и величественная мрачность, присущая всем имперским сооружениям.

Сейчас там, где вокруг центрального бастиона высились зубчатые стены и островерхие башни, остались лишь развалины и груды щебня. Предыдущий орочий вождь считал дворец своим логовом, до тех пор пока Багровые Кулаки не разубедили его в этом четыре месяца назад. Аргументы космодесантников воплотились в отряде саперов, проникших в здание и стерших его с лица земли. Но даже после этого гигантский орк, закованный в примитивную силовую броню, выжил и ухитрился выкарабкаться из-под дымящихся руин.

Имрих сражался с вождем в каменном месиве и после долгой и кровопролитной дуэли отсек его голову. Он носил череп вождя Голгоррада на своем патронташе, выделив ему почетное место на груди.

Войска орков под командованием нового безымянного вождя, по-видимому, избрали для решительного сражения прежнее место. Оно должно было стать наковальней, на которой имперские силы будут раздавлены напавшими с флангов вражескими подкреплениями.

Армия Ульвирана не побрела покорно к назначенной ей судьбе. Важно было выгадать время, и Призраки собрались, чтобы встретить превосходящие силы противника. Люди ехали на корпусах машин. В течение часа Гвардия хлынула в район центральной площади, где из земли торчали кости Канторского дворца.

Бронированный кулак Призраков врезался в рассеянные шеренги зеленокожих. Щебень полился дождем там, где яростно ревели танковые пушки, и стаккато тяжелых болтеров перекликалось с громом основной артиллерии. У орков не было укреплений. Они двинулись в контратаку против танковой колонны и наткнулись на стену гвардейцев, следовавших за техникой. Лазерный огонь вспорол ночь, и его вспышки осветили поля боя, как лучи алого дьявольского рассвета.

Дождь хлестал по рядам гвардейцев в зимней униформе, стрелявших организованными шеренгами, а рев валившей навстречу орочьей орды заглушал раскаты грома.

В имперских хрониках эта битва стала известна как Ночь Топора, когда полки Радимира на Сайрэле были уничтожены противостоявшими им ордами ксеносов. Потери достигли сорока шести процентов. Это полностью исключило возможность запланированной лорд-генералом Ульвираном атаки на главные силы вождя, все еще выжидающего в своем логове на другом конце города. Гвардия оказалась обескровлена и разбита, и, хотя тысячи пережили атаку, их точно бы не хватило для того, чтобы штурмовать лагерь орочьего предводителя. Единственная слабая надежда имперцев на выживание на кишащей орками планете — уничтожить вождя и посеять хаос в рядах противника — была потеряна. Превратив засаду в площадку для наступления, гвардия лишь отложила собственную гибель, но не избежала ее.

Однако, если говорить о Багровых Кулаках, Ночь Топора не стала для них решающим моментом войны на Сайрэле. Она даже не была внесена в их свитки почета, несмотря на богатый урожай орочьих жизней, собранный Деметрианом из Пятой.

Кулаки, совершенно автономные, как и полагалось космодесантникам, выполняли собственную священную миссию. Это стало очевидно следующим утром, когда разбитые остатки Гвардии покидали сцену побоища.

Сектор превратился в мешанину окровавленных кусков тел и грязи. Трупы тысяч орков и людей были разбросаны по выжженному городскому кварталу площадью около квадратного километра. Воздух пульсировал от рева двигателей, часто перемежавшегося криками раненых — тех, которых пытались спасти медики, и тех, что умирали незамеченными среди воцарившегося здесь гибельного хаоса.

Арго расхаживал среди мертвецов. Его гладиус обрывал жизнь тех орков, что еще дышали. Занимаясь своей кровавой работой, он прислушивался к голосовому каналу генерала и мысленно регистрировал понесенные гвардией потери. Он знал, что гвардейцы наверняка будут уничтожены, если продолжат наступление на логово орочьего вождя, и та же участь ждет их, если армия вождя начнет за ними охоту. На мгновение он пожалел Гвардию. Призраки всегда были храбрыми солдатами, не отступавшими перед лицом неприятеля. Было обидно, что им суждено сгинуть вот так, совершенно бессмысленно.

Но к тому времени Кулаки давно покинут эту планету.

Когда Арго приблизился к краю колоссального нагромождения обломков, составлявшего кости Канторского дворца, он активировал передатчик и послал тот сигнал, что ему не терпелось отправить с момента прибытия. Вспышка-подтверждение была единственным ответом, который он получил и который ему требовался.

Отделение Деметриана расположилось неподалеку от сверхтяжелого танка лорд-генерала и возносило почести своему оружию, читая ежедневные молитвы. Там они и оставались, не обращая внимания на окружающих гвардейцев, пока в небе не завыли турбины.

— Какого черта эта штука здесь делает? — спросил лорд-генерал у майора Дэйса.

Оба они, задрав головы, смотрели на темную тень, которая с ревом заходила на посадку. Офицеры покинули прохладную тень танка и подошли к космодесантникам. За спинами Астартес «Ястреб» приземлился в столбе пыли и выкинул посадочные опоры.

— Вы уходите? — Ульвиран потребовал от Арго ответа, перекрикивая рев затихающих двигателей.

— Нет.

— Тогда что?..

— Подвиньтесь в сторону, лорд-генерал, — сказал капеллан. — Нам нужно место для оборудования. И если вы любезно уберете свой танк, мы будем крайне благодарны.

Дэйс, низенький и упитанный, как и все представители его планеты, вытянулся во весь свой невеликий рост:

— Мы выдвигаемся через час. Вы не сможете сделать… то, что собираетесь.

— Нет, — сказал Арго. — Смогу. — Его маска-череп воззрилась на толстяка. — И если вы попытаетесь меня остановить, я вас убью.

К чести Дэйса, он ловко сделал вид, что рычание из динамиков его нисколько не трогает.

— У нас приказы от командования Сегментума, и Багровые Кулаки обязаны им подчиниться.

— Это забавная идея, — улыбнулся Арго, зная, что люди не увидят выражения его лица. — Тешьтесь этой фантазией, пока убираетесь у нас с дороги.

Ульвиран выглядел так, словно ему в брюхо всадили нож. В немом изумлении он смотрел, как сервиторы и рабы выгружают из «Ястреба» портативное промышленное оборудование.

— Если вы не отодвинетесь в сторону, — сказал Арго, старательно изображая терпение, — то «Ястребы», направляющиеся сюда с орбиты с остальным оборудованием, раздавят при посадке ваш танк.

— Оборудование? — возмущенно возопил Дэйс. — Для чего?

Ответил ему Ульвиран, который заметил буры и ковши экскаваторов среди выгружаемой техники:

— Раскопки…

Генерал сморщился от мысленного усилия.

Арго удостоил офицеров поклоном:

— Да. Раскопки. А теперь, пожалуйста, отойдите.

Побежденные и запутавшиеся, два человека отступили. Дэйс был красен и возмущенно скалился, а генерал выглядел подавленным и угрюмо отдавал нужные распоряжения, чтобы расчистить площадь для посадки кораблей.

Когда за несколько минут до конца назначенного часа гвардейцы ушли, среди руин Канторского дворца возвышались три «Ястреба». Из каждого выгружались сервиторы, рабы и техника.

Имрих кивнул в том направлении, куда удалялась гвардейская колонна:

— Они идут на запад.

— Тогда они умрут достойно, — рявкнул капеллан и разрубил ладонью воздух, отдавая приказ о начале работ.

Буры врезались в камень, ковши принялись отгребать щебень в сторону, и рабы ордена Багровых Кулаков приступили к раскопкам.

Три дня прошло, прежде чем они обнаружили свою первую находку.

К этому времени гвардия подошла к самой окраине Южного Шпиля. Гвардейцам оставалось лишь несколько часов до последнего столкновения с вождем зеленокожих и его армией. Кулаки в Канторском дворце молча восхищались решением Призраков умереть, атаковав врага, а не отступить и погибнуть в их собранном на скорую руку лагере.

Три дня миновало с того момента, как гвардейцы ушли. Три дня, перемежаемых оборонительными боями и мелкими стычками в дневные и ночные часы. Хотя этот район был очищен от орков, разрозненные банды дикарей все еще пытались атаковать позиции Багровых Кулаков. Каждое из нападений ревущих и завывающих орд разбивалось о шквальный огонь тяжелых болтеров с «Ястребов» и об убийственное сопротивление Кулаков, которые днем и ночью бессонно охраняли периметр.

Вечером третьего дня, когда тусклое солнце опустилось за горизонт, один из рабов вскрикнул. Он что-то обнаружил, и космодесантники подбежали к нему.

Первый мальчик был мертв.

Его скаутская броня и тело остались практически неповрежденными. Вейн извлек труп из каменной могилы и со всем должным уважением опустил на землю перед первым «Ястребом». После того как осмотр был закончен, Арго подошел чтобы провести обряд Благословенного Отпущения. Он опустился на колени рядом с мальчиком, прижал разрезанную ладонь к его лбу и оставил кровавый развод, который смешался с грязью на пыльном лице ребенка:

— Послушник Фраэль.

Вейн проконсультировался со своим нартециумом, вводя данные с клавиатуры и считывая показания.

— Возраст тринадцать лет, начальная стадия имплантации.

— Почти нет признаков разложения, — негромко заметил Арго.

— Нет. Кровь и пробы ткани указывают на то, что он умер три или четыре дня назад. Я бы предположил: за день до того, как мы прибыли.

— Четыре месяца, — прошептал Арго, окинув взглядом руины. — Он пробыл под развалинами четыре месяца, и мы опоздали лишь на три дня. Это…

— Что?

Вейн захлопнул свой нартециум и очистил дисплеи. Хирургические инструменты втянулись обратно в медблок.

— Это… несправедливо, — закончил Арго.

Он знал, как глупо звучат его слова.

— Если бы он был полностью человеком, — сказал Вейн, — то умер бы в первые две недели. Голод. Жажда. Травма. Чудо, что его имплантаты позволили ему прожить так долго. Почти шестнадцать недель, Арго. Это само по себе достойно упоминания в свитках славы.

До сегодняшнего дня они избегали обсуждать шансы на успешное завершение миссии. Это было задание того сорта, от которого не ждешь почестей.

— Шестнадцать недель…

Арго закрыл глаза, но линзы его шлема продолжали смотреть на Вейна немигающим взглядом.

— Даже без анабиозной мембраны, — Вейн стучал по клавишам на браслете нартециума, — наша физиология позволяет замедлить метаболизм и практически остановить многие биологические процессы. Предположение, что Астартес из генетической линии Рогала Дорна способен оставаться в живых так долго, не выходит за рамки вероятности.

Арго кивнул. Полностью сформировавшийся космодесантник может выжить, в принципе может выжить. Но и это не наверняка. Капеллан оглянулся через плечо туда, где лежало тело послушника.

— Кины! — рявкнул передатчик. — Скоты на южном периметре!

Арго и Вейн уже сорвались с места.

— Я опять налагаю на вас епитимью, Имрих.

— Да, брат-капеллан. Непременно выполню ее после того, как мы прикончим этих сукиных детей. Им отчего-то не понравились мои трофеи.

Второе тело обнаружили двумя часами позже в пятидесяти метрах от первого. Это был иссохший труп, глубоко в процессе мумификации. У Вейна несколько минут ушло на то, чтобы идентифицировать его как послушника Амадона, пятнадцати лет, вторая стадия имплантации.

— Этот мертв уже многие месяцы, — сказал Вейн.

Не было нужды указывать на раздавленные ребра мальчика и оторванную правую ногу. Обломки скаутской брони еще покрывали обезвоженный труп.

— Он погиб, когда обрушился дворец.

Капеллан проводил над Амадоном погребальный обряд, когда обнаружен был первый выживший.

— Арго, — в переговорном устройстве треснул возбужденный голос Вейна, — кровь примарха, Арго, иди сюда!

Арго сжал зубы:

— Минуту, пожалуйста.

Он прижал разрезанную ладонь к черепу мертвеца:

— Арго, сейчас же!

Капеллан заставил свое сдвоенное сердце биться медленнее, подавил нетерпение и закончил обряд. Это вопрос традиции. Это было важно. Мертвые требовали уважения за принесенную ими жертву. Прошла, казалось, вечность, прежде чем Арго смог подняться на ноги и подойти туда, где Вейн и Деметриан помогали выжившему выбраться из кучи щебня.

Система наведения в шлеме мгновенно очертила фигуру. Сработал предохранитель. На сетчатке Арго вспыхнул рунный символ. Выявлено генное семя. Отказ наводиться на цель.

Человек был худ, как скелет, и ноги его дрожали. Линзы равнодушно проецировали изображение смахивающей на призрак фигуры, и поначалу Арго обратил внимание лишь на чуть теплящиеся жизненные показатели, высветившиеся под именем человека. Капеллан не поверил бы, что кто бы то ни было, пусть даже Астартес, способен выжить на такой стадии истощения.

Арго прочел имя за секунду до того, как Вейн и Деметриан подвели человека достаточно близко, чтобы капеллан смог его узнать. Со впавшими глазами и щеками, казавшийся скорее мертвым, чем живым, пожилой Астартес ухмыльнулся при виде Арго. Капеллан не мог не заметить сходства этого истощенного лица со своим собственным шлемом-черепом.

— Кого вы там откопали? — прокричал в передатчике Имрих.

Он был недоволен тем, что пропустил момент находки.

Арго попытался ответить, но язык ему не повиновался. Вместо капеллана отозвался Вейн:

— Нохлитан. Мы нашли сержанта Нохлитана.

Похожий на скелет сержант, тренировавший Арго и Вейна в одном подготовительном отряде, продолжал улыбаться и разглядывать внушительные формы черной силовой брони Арго.

— Привет, мальчик, — произнес Нохлитан. Голос его оказался сильным, несмотря на хрип и на дрожь в ногах. — Вы не слишком-то торопились.

— Мы… Мы не знали…

— Да уж, с таким красноречием только в капелланы. — Сержант поперхнулся и закашлялся с сухим, свистящим звуком. На губах его выступила кровь. — А теперь перестаньте пялиться, как идиоты, и вытащите остальных моих ребят.

Трое из них выжили. Трое из десяти.

Этого было достаточно, чтобы оправдать задание. Даже более чем достаточно. Единственный спасенный послушник ордена оправдал бы риск. Они продержались в руинах четыре месяца, и каждый выглядел изможденным скелетом, чьи жизненные показатели едва-едва мигали на дисплее нартециума Вейна. Нохлитан был единственным, кто мог говорить. Двое послушников в разбитой броне представляли собой сплетение иссохших конечностей. Оба едва дышали, выныривая из забытья и вновь в него погружаясь.

Отделение оказалось замурованным в своем склепе с момента обрушения дворца. Подготовительное отделение Нохлитана сражалось на подземных этажах, когда заряд сдетонировал, и не смогло выбраться из пораженной зоны.

Семеро мертвых. Трое живых. Маленькая, но радостная победа, вырванная из челюстей катастрофы.

Пока сервиторы грузили оборудование и рабы готовили «Ястреб» к взлету на орбиту, Арго сидел рядом с Нохлитаном в тесном медицинском отсеке. Вейн занимался двумя послушниками, каждый из которых был не старше шестнадцати.

— Священная длань Дорна, — пробормотал Нохлитан, в упор глядя на капеллана серыми глазами. — Что произошло с Вейном?

— Демон.

— Этот демон мертв?

— Конечно мертв.

— Да, разумеется. Видишь вон того? — Нохлитан слабо махнул в сторону ближайших к нему носилок. — Это послушник Зефарай.

Зефарай хрипел в дыхательную маску, закрывавшую половину его лица. Участки ткани на его шее и висках были воспалены, вены вздувались зигзагами молнии.

Арго наблюдал за затрудненным дыханием подростка. Зефарай был кандидатом в эпистолярии от своего отделения. Библиариум ордена отметил его мощный телепатический дар.

— Магистр ордена Кантор воздаст ему величайшие почести за содеянное, — сказал капеллан.

— Еще бы он не воздал. Это почти убило его, понимаешь? Днем и ночью кричать в варп и надеяться, что один из библиариев услышит его… Нас засыпало рядом. Он бормотал и шептал, говорил о том, как должен пройти сквозь сотню разумов, чтобы найти один-единственный, которому можно довериться на таком огромном расстоянии.

Арго не знал, что сказать. То, что сделал Зефарай, было телепатическим свершением невероятной силы. Когда один из эпистоляриев ордена сообщил о слабом, но настойчивом контакте, этого хватило высшим эшелонам ордена. Немедленно была организована спасательная операция.

— Его ждут великие дела, — ухмыльнулся Нохлитан. — Ты нашел мой болтер, мальчик?

Болтер Нохлитана они не обнаружили, и сержант смог прочесть это по лицу Арго.

— Что ж, — Нохлитан откинулся на носилках, подключенных к путанице трубок и проводов, — я буду скучать по нему. Это было славное оружие. Славное оружие. Я прикончил патриарха генокрадов из этого болтера. Начисто снес ему башку.

— Через несколько минут мы взлетаем. «Бдительный» ждет на орбите. Когда погрузимся на борт и выйдем из гравитационного поля Сайрэла, мы поспешим прямо к Ринну.

Нохлитан снова выпрямился. Тело сержанта сотрясала дрожь, он тратил последние силы, чтобы прямо заглянуть в глаза Арго.

— Ты говорил мне, что воины Радимира все еще здесь. Все еще движутся навстречу новому вождю.

— Да. Если наши начальные экстраполяции верны, они вступят в бой сегодня после полудня.

— Ты бросишь Призраков? Мальчик, что с тобой?

— Пожалуйста, не называйте меня мальчиком, сэр. Магистр ордена Кантор…

— Моего старого приятеля Педро Кантора — да снизойдет на него благословение — здесь нет. Но ты здесь. И во имя священной длани Дорна, ты хочешь однажды предстать перед Императором, зная, что бежал от этого боя?

— Шансы… слишком ничтожны. Все, чего мы достигли, будет напрасным, если мы погибнем в этой битве.

Нохлитан вцепился в нарукавник Арго, сжав гладкий черный керамит в дрожащей тонкопалой клешне:

— Ты — будущее этого ордена. — Серые глаза сержанта потемнели, как грозовое небо. — Ты определяешь тот путь, по которому однажды пойдут послушники…

Арго встал, позволив руке наставника соскользнуть со своего предплечья, и покинул комнату, не вымолвив ни слова.

«Ястреб» с визгом разрезал ночное небо. Его двигатели вертикального взлета заработали, когда он завис в четырехстах метрах над землей. Болтеры на кончиках крыльев нацелились вниз и изрыгнули сплошной поток зарядов. Сервиторы, обслуживающие орудия, не должны были даже целиться. Нельзя было промахнуться по кипящей внизу орде: море зеленых шкур и бряцающего оружия, окружавшее все уменьшающееся серое кольцо.

Последний рубеж Призраков.

Через минуту орудия замолчали. Автоматические зарядные устройства все еще работали, но огонь прекратился. На земле бронедивизионы Радимира продолжали свое наступление против захвативших городские руины орков. Ульвиран смотрел на боевой корабль Багровых Кулаков, зависший вне зоны поражения вражеской артиллерии.

— Это Кулаки, — сказал Дэйс, и Ульвиран про себя улыбнулся вопиющей очевидности этого наблюдения.

«Славный старина Дэйс. Не найдешь человека лучше, чтобы умереть рядом с ним».

— Мы неплохо поработали, Дэйс. Мы почти достали этого ублюдка-вождя, правда?

— Да, сэр.

Майор все еще смотрел в небо, безразличный к кипящему вокруг сражению.

— И что же именно делают Кулаки? — спросил лорд-генерал. — Глаза у меня уже не те, что прежде…

— Они…

Глазные дисплеи Арго во время падения отсчитывали высоту. В их красноватом зрительном поле земля приближалась с угрожающей скоростью. Капеллан крепче сжал свой меч и болтер, движением глаз включив реактивный двигатель в ранце. Тяжелый ранец для прыжков выпустил струю пламени, замедлив падение, и все же капеллан приземлился с сокрушительным ударом, опередив остальных.

Оказавшись на ногах, он уже бежал, и его оружие пело. Он разил мечом налево и направо и непрерывно стрелял из болтера, зачищая вокруг себя площадку в центре бурлящего орочьего прилива.

Тома приземлился следующим и повторил смертельную пляску Арго. Затем Деметриан, затем Вейн. Имрих, к его дикой ярости, оказался последним. Другие, кружась и убивая, слышали его проклятия: «Вы начали без меня!»

В двадцати метрах впереди, среди океана корчащихся орочьих туш, легко узнаваемый в краденой броне, которая раздула его до размеров дредноута космодесантников, бесновался вождь зеленокожих.

Имрих приземлился и расчехлил болтер, пробиваясь к твари.

— Он мой! — просигналил Имрих остальным. — Этот череп достанется мне!

«Погибель изменника», сжатую в двух бронированных перчатках, черной и красной, омывали сверкающие волны энергии. Древняя булава одним взмахом сокрушила трех орков, бросив на землю их изломанные, все еще бьющиеся в конвульсиях от силового удара тела.

— Нет! — Арго на мгновение прервал литанию Ненависти и втянул воздух, чтобы ответить Имриху и следующему за ним отделению. — Скотский лорд — мой!