Герцогиня

Глава 10. Ты шаман, я шаман…

Красноречие шамана, прорвавшееся во время встречи, на этом и закончилось. Выговорившись, он замолчал надолго и далее общался со мной только краткими предложениями. Фао рассказал о цели нашего визита, и что мы здесь делаем. Меня пригласили к себе в качестве почетного гостя и для последующего лечения. Мой проводник, получив от меня золотой, рассыпаясь в выражениях почтения и благодарностей, отправился домой.

До поселка меня несла девушка, которую мне подарили, поскольку я от усталости уже еле шевелил ногами. Разместили нас в небольшом шалаше, рядом с шатром шамана, стоявшем на окраине стойбища. Как только пришли в стойбище, несколько девушек сразу меня обмыли, обложили шкурами и напоили горячим молоком с травами. Что это были за травы — не знаю, но выпив большую кружку напитка, быстро заснул.

Проснулся я хорошо отдохнувшим. Девушка, которую мне подарили, тут же притащила целое ведро травяного отвара и снова промыла мои раны. После этих процедур она принесла ворох каких-то вещей, и разложила на одеяле.

Заметив мой удивленный взгляд, она объяснила, что одежда, в которой я здесь появился, восстановлению не подлежала, поэтому женщины селения сшили для меня новую. С помощью Орры, как звали девушку, я облачился в нечто, здорово смахивающие на наряд шамана. В качестве нижнего белья мне были предложены брюки и рубаха из мягкого полотна. Если сравнивать по качеству одежды на Орре, то мне выделили самую лучшую ткань.

Малахай и штаны были сделаны из овечьей шерсти очень плотной вязки, и украшенные кусочками меха. Рассмотрев предложенное, задал вопрос, а почему не кожаное, в книгах другого мира все герои, как один, в кожаном щеголяли. На меня посмотрели, как на умственно отсталую, объяснив, что на холоде кожа встает колом, плохо гнется и становится ломкой, и вообще в ней можно замерзнуть, не греет она. В жару, в такой одежде не лучше — тело не дышит, и поэтому немилосердно потеет, и через несколько часов человек ТА-А-АК воняет…

На ноги мне выдали кожаные мягкие сапожки, причем тоже с вышивкой и бусинами и к ним вязанные шерстяные носки. На шею было надето несколько ниток своеобразных бус из корешков, ракушек, камешков, перьев и мелких запчастей от кого-то ранее бегающего. Волосы заплели во множество косичек, а мой своеобразный наряд дополнила налобная повязка, вышитая бисером и украшенная перьям и висюльками из бусин.

Все дни Орра постоянно крутилась вокруг меня, как заводная: готовила есть, по указаниям шамана отваривала травы для моего мытья, мыла и смазывала раны мазями… Спала она со мной в одном шалаше, на одеяле, сшитом из кусков шкур прямо у входа в палатку. Девушка была молчалива и на мои вопросы отвечала кратко, иногда вообще одним словом. Если мне было что-то непонятно, приходилось задавать кучу вопросов, чтоб получить хотя бы общее представление о том, что меня заинтересовало.

Переложив заботу о своем здоровье на других, расслабился. Тут же в голову полезло мысли о делах, королевстве, заговоре… От всех этих мыслей мне даже голова разболелась. После некоторого размышления, о будущем и о том что может происходить в столице Родэна, решил не заморачиваться. Вот выздоровею полностью, тогда и буду думать, что делать дальше.

О Ниране и Кэнтаре я тоже постарался убедить себя не очень беспокоиться. Мы убрали только основных несогласных с королевской властью, поэтому, чтобы меньше переживать за сестру, я оставил ей амулет-привязку, и попросил Сэта более внимательно прослушивать всех проживающих в замке. К тому же с Нираной мы договаривались, что до моего возвращения, они с Кэнтаром будут ночевать только в потайной комнате.

Жизнь в поселке текла размеренно. Каждый занимался своими делами, лишь забегавшие после вечерней дойки женщины нарушали мое полусонное существование, принося молоко, сыр или кусочки мяса. Да по вечерам, на заходе солнца, шаман сажал меня рядом с собой и давал в руки бубен. Дальше шел так называемый урок. Не знаю уж почему, но он вбил себе в голову, что меня необходимо обучить своему искусству, и более не слушал моих отговорок и пресекал все попытки отвертеться.

На мой вопрос, зачем мне учиться, он ответил:

— Шаман, однако.

При попытках получить разъяснение, кто шаман, к чему шаман, и каким местом это утверждение ко мне относится, лишь получал бубном по голове. Так сказать, не хочешь бить в бубен, получишь по бубну. Поскольку в селении все равно развлечений никаких, да и моему организму, находящемуся на излечении, они пока что не положены, то решил не выпендриваться. И каждый вечер добросовестно выбивал ритмы, которым меня учил старик.

В один из дней столь спокойная и тихая жизнь резко изменилась. С утра пораньше меня разбудил громкий шум. Я раздраженно поинтересовался у Орры, что происходит, и чего это народ с утра пораньше глотки дерет. Оказалось, что приближается праздник свадеб, и это они к празднику готовятся. Выглянув из шатра я увидел большое скопление народа, голосящего на разные голоса и похоже, скоро это безобразие они не собирались заканчивать.

На отмеченной белеными камнями полосе, девушки устраивали спринтерские забеги, а зрители, собравшиеся вокруг, подбадривали их криками и не всегда приличными комментариями. Меня удивила такая странная подготовка, а так же заинтересовала взаимосвязь бега и свадеб, да еще в таком массовом порядке. С большим трудом мне удалось вытянуть из Орры всю информацию.

В заранее известный день выстраиваются все, вошедшие в возраст, девушки. Даже вдовы и старухи, желающие вступить в брак, могут выйти в строй. Все стремящиеся к замужеству, выстраиваются на специальном месте, где уже много лет проводится это мероприятие. Парни, или мужчины, желающие жениться, по очереди, установленной жребием, проходят вдоль рядов невест с цветком в руках, и вручают его избраннице.

Когда жених устраивает претендентку на замужество, то она убегает не спеша, чтоб ему не долго догонять пришлось. Если же претендент не тот, о ком мечталось, то невеста рвет когти, спасаясь от нежеланного брака. Однако, в случае, когда скорость парня окажется выше, и он догонит, тут уж хочешь или нет, он уже законный муж. Так что, главной подготовкой к свадьбе являлось тренировки по бегу. Девушки очень серьезно относились к ним, и выкладывались по полной программе, а то мало ли какой урод предложит цветок, со всем остальным в придачу.

Поинтересовался у Орры, участвовала ли она в подобном мероприятии, вместо ответа она только качнула утвердительно головой. Подождав еще немного, в надежде на продолжение, собрался дальше расспрашивать.

— Боятся, — скупо сообщила девушка, догадавшись, что я просто так не отстану.

— Так вроде сильная жена в хозяйстве очень ценится, — удивился я.

— Ухажер за задницу ущипнул… я обиделась… Пришлось потом на себе до стойбища тащить, и еще два семидьневья шаману лечить, — скупо усмехнулась Орра.

— До сих пор подмаргивает и головой кивает… особенно когда меня видит, — добавила она через несколько минут.

— Серьезная ты девушка, — не сдержавшись, я рассмеялся.

— С тех пор никто не рискует, — нахмурилась она на мой смех и занялась разжиганием костра.

Впрочем она права, хоть мужикам и нужна сильная и крепкая жена в хозяйстве, однако же не такая, что и убить может с одного удара.

Теперь наша жизнь стала более насыщенной, а атмосфера вокруг более шумной. По утрам группы девушек собирались недалеко от стойбища, и начинали бегать наперегонки. Зрители из детворы и старух подбадривали их криком.

С началом подготовки у девушек, поменялось расписание и у нас. Ближе к вечеру шаман, садился у разожженного костра и начинал завывать, ритмично ударяя в бубен. Поскольку я находился у него на лечении, и ко всему прочему, на обучении, то мне приходилось присутствовать на всех мероприятиях и концертах, которые он устраивал. Перед началом своего выступления, меня он сажал рядом с собой, и давал в руки мой бубен, который он подарил в первый же день моего появления здесь.

Где-то с час или два шаман голосил в одиночку, затем, по его знаку, я вливался в ритм исполнения и начинал, мерно постукивая, присоединяться к его завыванию, сначала потихоньку, а затем все громче. В ночной тишине наш концерт звучал завораживающе. Затем к нам подключались и жители поселка, собиравшиеся по вечерам вокруг нас и какое-то время молча слушающие наше выступление.

Вскоре наступал ожидаемый всеми праздник, во время которого и происходило это своеобразное коллективное венчание. Девушки выстроились в центре полуострова, огибаемого ручьем с трех сторон. Он тек почти идеально по кругу, хотя, похоже, идеальность искусственная. От места их расположения в каждую сторону было метров по триста. Невестам в случае, если жених не понравился, бежать требовалось до ручья. Как только девушке удавалось перепрыгнуть определенную границу, она по желанию могла возвратиться в строй невест, а неудачливый жених, мог становиться в хвосте очереди на новый заход. Но уже убежавшую от него выбирать не имел право.

В качестве зрителя, вместе со всеми жителями деревни, я располагался за ручьем, наблюдая это интересное шоу. В какой-то момент мне показалось, что выстроенные в шеренгу девушки с напряжением смотрели на нового претендента в мужья. И самое удивительное, все без исключения. Попытался присмотреться к жениху.

Может из-за большого расстояния, мне не удалось увидеть ничего сверх плохого в парне. Весь из себя какой-то невзрачный: средний рост, простое лицо, одет в обычную, принятую среди местных жителей, одежду. Меня удивило, почему все дружно и с раздражением смотрели на нового претендента. Ведь среди девушек тоже далеко не все красавицами были. Оно конечно, каждой охота в мужья принца и все такое, однако выбирать то приходиться из того, что имеется.

Парень медленно прошелся вдоль рядов и отдал цветок меленькой и неброской девушке. Даже издали было заметно, как стоявшие вокруг невесты облегченно вздохнули и заинтересовано посмотрели на избранницу. Та сорвалась с места как угорелая и рванула в сторону ручья. Парень бросился за ней. Расстояние быстро сокращалось. Оглянувшись, девушка еще наподдала, но было видно, что шансов перебежать ручей у неё мало. К тому же местность была каменистая, и бежать по прямой не представлялось возможным. Зрители со всех сторон своими криками подбадривали бегущих.

Еще раз оглянувшись, девушка споткнулась за камень и чуть не упала, помахав руками, встала на четвереньки. Подбежавший жених попытался её схватить за руку, как та, вскочив, со всей дури и отчаяния врезала рукой по лбу претендента. Тот резко остановился, и, зашатавшись, осел на землю.

Та-ак… Вряд ли удар был нанесен просто рукой. Завалить жениха она смогла бы, только приложив что-то более серьезное, чем маленькая ручка. И действительно, невеста отбросила в сторону камень, который подобрала во время сыгранного падения, и продолжила свой спринтерский забег к желанной границе. Перескочив её, она еще по инерции промчалась метров пятьдесят и в изнеможении осела на землю.

Выражение своего отношения у народа к происходящему было очень бурным и шумным, вот только я так и не понял, её осуждали или восхищались.

Я постарался расспросить Орру об этом странном парне и почему все девушки очень уж явно не горели желанием выйти за него замуж.

— Блажной он, — коротко проинформировала меня она.

— Ты имеешь в виду дурачок? — рассматривая идущего с рассеченным лбом парня, спросил я.

— Не пастух, не охотник, не хозяин, — в своей краткой манере сообщила она.

Мне пришлось еще долго задавать наводящие вопросы, пока я не понял, что он из себя представляет. Парень был совсем не глуп, но как сказали бы в том мире — мечтатель. Несколько раз посылали его пасти овец — а он ляжет на спину и рассматривает облака, а потом вечером всем селом отару искали. Попробовали пристроить к охотникам — отказался убивать живых существ. Куда только не пытались его пристроить, результат один.

По дому от него тоже толку мало, пошлют за дровами или навозными лепешками, сядет у какого-нибудь цветка или камня и часами может рассматривать его. За водой стоит послать, может и сутки, а то и больше просидеть, глядя на текущую воду. Пользы в хозяйстве от него никакой, вот девушки и разбегаются.

— А если он весь из себя такой задумчивый, то почему в роли жениха выступил, — поинтересовался я этим несоответствием описанного образа с сегодняшним событием.

— Родители, заставили. Боятся, что помрут, а братья его выгонят из дому. Вот и хотели найти ему няньку, — лаконично описала ситуацию Орра.

Не повезло парню родиться в кочевом племени, где главное дело жизни — трудиться с утра до вечера, обеспечивая семью. С таким отношением к жизни даже в монахи не пойдешь, там расписание соблюдать надо, да ритуалы выполнять. Вот разве что буддийским странствующим монахом у него получилось бы.

Пока живы его родители, может еще и продержится в племени, а как умрут, затюкают парня.

Когда Орра, по моей просьбе, привела мечтателя к нам, только тогда я смог нормально рассмотреть его. Мда-а-а уж. Его выражение лица здорово мне напомнило Вицына, когда он в фильме «Самогонщики» восклицал «чей туфля… о-о-о, мой туфля…». Неудивительно, что девушки шарахаются. Действительно выглядит как блаженный.

В первый же вечер Кай, как звали этого мечтателя, поразил меня как в смысле духовном, так и в смысле физическом. Какое-то время я беззастенчиво рассматривал это чудо. В свете костра он выглядел еще экзотичнее. Орра вручила нам пиалы и налила приготовленный напиток. Я не знал о чем спрашивать парня, и мы долго сидели молча, и хлебали горячее молоко с травами и маслом, почти как тибетское, хорошо хоть не соленое. Кай долго смотрел на огонь, а затем, подняв глаза на звездное небо, неожиданно спросил:

— А звезды, это драгоценные камни, прибитые к небу или другие солнца, только дальше нашего? — спросил он задумчиво.

Я даже подавился. Ну ничего себе парень! Дикий кочевник и вдруг другие солнца.

— А кто тебе сказал про другие солнца? — осторожно поинтересовался я.

— Монах один рассказывал. Он у нас несколько дней жил, — кратно сообщил парень и снова замолчал.

— Солнца я думаю верней будет, — внимательно разглядывая это чудо, сообщил я.

— Если это солнца, то значит там и такие же, как наша, земли есть, — задумчиво произнес он, глядя в небо.

Я даже замер от удивления и тоже уставился на небо. Вот это логика у парня! И тут что-то обожгло мою ногу. Заорав, я отскочил в сторону, сбрасывая сапог и стягивая штанину. Как оказалось, этот придурок, в задумчивости созерцая звезды, поставил на мою ногу чашку, полную недавно закипевшим молоком. Та, естественно перевернулась…

Я долго рассказывал ему, где я видел его вместе со звездами и землями, как он туда должен идти и что делать. Не реагируя на мой монолог, он взял мою кружку с молоком и начал пить. Собравшись возмутиться, я обратил внимание на неопределенную траекторию полета моей кружки в его руке, решил не рисковать и отполз в сторону.

Не удивлюсь, если от него шарахаются не потому, что он весь в мечтах и думах, а потому, что в этом состоянии он просто опасен для окружающих.

Недели три, с момента моего появления в стойбище, погода стояла жаркая, и не было дождя. Трава начала желтеть. В один из вечеров, когда мы разожгли костер, и Орра занялась приготовлением нашего ежевечернего напитка, к нам на огонек по одному стали подходить старички. В течении получаса прям собрание старейшин сошлось у нашего костра. Орра всем раздала пиалы и налила напитка. Из палатки выбрался наш шаман и, ничего не говоря, присоединился к компании.

Какое-то время все молча наслаждались напитком.

— Солнце, однако, — сообщил один аксакал.

Все молча покивали головами. Хлебнули чай, если это можно так назвать, из пиал… еще помолчали…

— Жара, однако, — сообщил следующий.

Всё собрание снова с умным видом покивало головами и снова отхлебнуло по глотку.

— Трава желтеет… однако, — так же серьезно через большой промежуток времени поведал новость следующий старик.

На продолжительное время установилась тишина, прерываемая редкими и громкими прихлебываниями напитка.

— Овцам однако, скоро есть будет нечего, — стелился еще один дедуля.

— Дождь, однако надо, — чуть ли не через час заявил еще один.

Аксакалы снова дружно покивали головами, опрокинули в себя остатки напитка и, молча, встав, исчезли в темноте.

На следующее утро я проснулся от шумной активности возле нашего шатра. Шаман ползал по земле и что-то там рисовал и раскладывал в камни в некотором порядке, известном лишь ему одному. Орра была задействована на работах «подай, принеси» и бегала как угорелая, стараясь угодить старику. Присев у входа в свое жилище, я с интересом смотрел на приготовления.

Когда, по мнению шамана, все соответствовало его требованиям, он подошел ко мне, взял за руку и подведя к кошме, лежащей в центре круга, выложенного белёными камнями, усадил и дал в руки мой бубен. Похоже, он принял к сведению пожелания старейшин, и намерен их воплощать, а мне придется активно работать в его программе по вызыванию осадков.

Еще раз проверив свои приготовления, он, постукивая бубном, начал медленно прохаживаться вокруг меня, тихо завывая. За кругом камней горели четыре костра, и сидящие рядом старики, время от времени подбрасывали в них топливо.

Скорость передвижения, ритм ударов и сила голоса постепенно увеличивались. Через некоторый промежуток времени он причитал уже в полный голос. Мерный ритм бубна вводил в какое-то странное состояние, при котором затихали все мысли. По знаку шамана я подключился к его сольному выступлению, и мы заголосили вдвоем.

Чем дальше мы с шаманом пели, тем громче становился мой голос и тем более разнообразные звуки я начинал петь. Не то чтобы я сам выбирал их, они как бы сами собой неслись из меня.

Совершенно не представляю, сколько мы так надрывались, но когда замолчали, оказалось, что собравшиеся вокруг нас жители деревни, подпевали нам протяжным звуком, напоминающим Ом. Когда затих последний звук нашего хорового пения, в горах раздался гром, похожий на сход лавины или камнепад. Шаман радостно заорал, что-то выкрикивая. Его поддержала вся деревня, что-то восторженно восклицая. Похоже, сход лавины у них явился подтверждающим знаком. Но при такой практике уже всё в ближайших горах, что может обвалиться, должно было давно это сделать?!

Как ни удивительно, но на следующее утро все небо заволокло тучами, и к обеду пошел дождь. Я задумчиво наблюдал за падающей водой. Совпадение, говорил я себе, и не очень верил в это. А между местными фигвамами, малышня, раздевшись догола, прыгала под струями воды, радостно визжа. Уж их то совершенно не интересовало, почему идет дождь. Для них важен сам факт его наличия.

Возвращаясь с разминки, которую я начал делать каждый день, как только почувствовал себя лучше, заметил сидевшего на земле Кая.

— Что рассматриваем? — поинтересовался я, подойдя к нему.

— Посмотри, какой красивый камень. Какие разводы, как переливается свет… — потыкав в камень пальцем, задумчиво сказал он.

Я присмотрелся. И действительно небольшой кусок гранита поражал своей игрой оттенков. Кварцевые вкрапления ярко блестели на солнце. Пока я рассматривал его находку, Кай уже улегся на траве и смотрел в небо.

— Смотри, телега! А вон там всадник скачет! — воскликнул он, тыкая пальцем в небо.

Присмотревшись к облакам, медленно проплывающим над нами, я и в самом деле заметил обе его находки. Мда-а-а… Мечтатель и художник, по иронии судьбы родившийся среди кочевников… Я с интересом и некоторой жалостью посмотрел на него. Не выжить ему среди своих.

— Мы скоро уходим. Наш путь лежит в город. У меня там большой дом и много книг. Если хочешь, пойдем со мной. Научишься грамоте, и потом сможешь прочесть все, что есть у меня, — предложил я.

Ничего не ответив на мое приглашение, парень поднялся и молча пошел по тропинке. Я задумчиво посмотрел вслед. Интересно он услышал меня или нет?!

Несколько раз я заводил разговор с шаманом, что я себя уже нормально чувствую, и хотел бы уже уйти.

— Рано еще, — кратко сообщал он мне, и продолжал усиленно обучать меня владению голосом, сочетания голоса и ритма и силы звучания бубна, заставлял входить в состояния или создавать у себя определенный настрой…

Он не очень то рассказывал, чего он от меня добивается, может слов не хватало, а может такие вещи и невозможно объяснить. Я все делал как мог, но, честно говоря, совсем не понимал, нафиг это мне нужно, но не хотелось обижать старика и его племя. Они приняли меня, лечили, кормили и ничего взамен не требовали. Может выученное и не пригодится мне никогда, но если уж это для шамана так важно, то почему бы мне и не позаниматься тем, на чем он настаивает.

Несколько недель мне говорили рано и продолжали занятия. Но вот как-то вечером, мы, как обычно перед сном, сидели у костра, попивая приготовленный Оррой напиток.

— Еще перед праздником весны духи указали мне, что ты придешь в наше стойбище, и я получил указание обучить тебя тому, что сам знаю. В ночь, перед твоим появлением, дух гор снова посетил меня и сообщил, куда мы должны идти, чтобы вас встретить. Я с самого начала знал, что времени для обучения у нас мало, поэтому постарался дать лишь самое главное. Остальное ты сможешь постичь лишь на практике. Я выполнил все, что мне приказали духи. Сегодня твое обучение подошло к концу, и завтра ты можешь уйти, — отрешенным голосом сообщил шаман и, поднявшись, ушел к себе.

Я еще какое-то время недоумевал, за каким фигом духам понадобилось заставлять мужика учить меня непонятно чему. К тому же совершенно не видел, где это могло бы мне понадобиться. Решил не заморачиваться проблемами духов, они приказали — он обучил. Главное то, что уже могу домой идти и, на этой радостной ноте, я отправился спать.

С утра пораньше Орра уже собирала наши вещи и еду в дорогу. Вокруг нас собралась почти вся деревня и молча, попивая местный чай, наблюдала за нашими сборами. Вещей у нас было немного, поэтому эта часть спектакля закончилась очень быстро. После этого мы уселись со всеми и тоже пили местный напиток, а в это время старейшины произносили пожелания легкого пути. В их возрасте люди уже никуда не торопятся, поэтому нам пришлось выпить не одну чашку чая, прежде чем нам разрешили идти.

Поблагодарив шамана и за все хорошее, и попрощавшись со всеми жителями поселка, что собрались у шатра шамана, мы двинулись по дороге. Детвора и молодежь еще какое-то время сопровождали нас, но постепенно все отстали. В итоге остался лишь только Кай, шагающий рядом с нами с какой-то отрешенностью на лице. Часа через два ходьбы, я, не выдержав, поинтересовался, он нас все еще провожает или идет с нами.

— С вами, — кратко ответил он.

— А как же твои вещи? Одежда, еда… — удивился я, даже замедлился.

Молча ткнув пальцем в небольшую сумку, висящую на плече, он невозмутимо продолжил путь по дороге.

Судя по словам охотников, мы находились на горном плато, с севера границы Родэна. В Транию отсюда добраться почти невозможно. Единственно возможный путь лежал через Родэн. Горы, вдоль которых тянулась западная граница этого королевства, проходили с севера на юг и, судя по описаниям, напоминали наши Гималаи. Только в одном месте, через которое и собирались на нас напасть Родэнцы, гряда почти неприступных скал сужалась и образовывала достаточно проходимую полосу. Наш путь лежал на юг, в столицу. Мне не терпелось поскорей добраться до своих.

Мы шли молча, не желая тратить энергию на болтовню. Добираться нам долго, на привалах наговоримся. Направление отслеживали по солнцу. Вскоре на ближайших скалах заметили мельтешение белых пятен, я предположил, что это мелькал кто-то из котов. Похоже они продолжали присматривать за мной издалека.

Через сутки нашего пути, невдалеке из-за груды камней показался Кис. С момента нашей последней встречи, я уже успел соскучиться. Подбежав, я благодарно обнял его и радостно потрепал по шкуре. Кай тоже безбоязненно подошел к нам и присев на корточки погладил кота. Кис от удивления даже пасть раскрыл. Увидев открытый рот, Кай протянув руку, коснулся пальцами высунутого языка. Щелкнув зубами и чуть не прикусив придурку руку, Кис отошел от сумасшедшего человека. Затем он лизнул меня в нос, что-то тихонько фыркнул и, развернувшись, пошел к горе. Я еще долго сидел на месте нашего расставания и следил за котом, пока он, обернувшись на прощанье, громко рыкнул и исчез за камнями.

На нашем пути, в долине показалась деревня. Настороженно понаблюдав за её жителями, мы решили не обходить её стороной, а зайти, вдруг удастся разжиться продуктами.

В ближайшем из домов одна старушка продала нам немного еды, напоила свежим молоком, и немного поразмышляв, все же пустила переночевать на сеновале. Ночи еще были достаточно теплыми, и мы с радостью согласились.

Рано утром напоив нас молоком, бабушка объяснила нам дорогу, и мы двинулись по деревне, все еще зевая, и зябко ежась от утренней прохлады. Пройдя большую часть деревни, я вдруг услышал за спиной крики. Развернувшись, я увидел, что выскочившая из ворот бабенка голосила дурным голосом, размахивая руками в сторону Кая, который застрял у ковра развешанного на заборе и поглаживал его рукой. Из окружающих домов начали собираться на представление люди. Выражения их лиц были явно не добродушные.

Срочно надо вытаскивать парня, пока ему морду не набили.

— Вижу… вижу… расположение звезд не благоприятно! — заорал я, стараясь перекричать шум вокруг, и пробираясь к Каю.

Окружающий народ перевел свое внимание на нового исполнителя.

— Шумишь много… криком дурных ду-ухов привлека-а-аешь! — заголосил я, ударяя после каждого слова в бубен.

Народ слегка отодвинулся от голосящей бабы. Орра, идущая за мной, ухватила Кая за руку и потащила по улице, подальше от собрания.

— Вот! Вот! Беда на крик всегда слетается… смотрите! — выл я, поглядывая вслед уходящей Орре, тянущей на буксире Кая, и пытаясь придумать, чем бы припугнуть скандалистку.

Люди заоглядывались и отошли к калиткам своих домов.

— Тратиш-ш-шь! Эне-е-ергию тратишь! У своей семьи забираешь! Мужу своему беду-у-у несе-еш-шь! — надрывался я, колотя в бубен.

Мои спутники ушли уже достаточно далеко и маячили у перекрестка. Пора уже и заканчивать концерт по заявкам. Ощутив какой-то дискомфорт, заткнулся и огляделся. Соседи попрятались по домам и лишь самые смелые выглядывали из-за дверей. Переведя взгляд на бабенку, я удивился силе воздействия своего представления.

Испуганно прижав руки к груди, и сжавшись, она стояла, выпучив глаза и открыв рот, как будто звук кто выключил. Похоже, я чего-то угадал.

— Будешь молчать, удача в дом вернется, — не совсем уверенно произнес я, глядя на неё и размышляя, безопасно ли смываться сейчас, или подождать еще немного.

В этот момент, громко охнув, жертва шаманства осела на землю. При этом её глаза почти достигли размеров блюдец и смотрели куда-то мимо меня. Я оглянулся. Из ближайшего переулка к нам шел какой-то мужчина. Из окружающих домов повысовывались головы любопытных соседей. Ничего не понимая, я переводил взгляд с бабы на мужика. А тот, молча пройдя мимо нас, зашел во двор, из которого перед этим она выскочила.

Быстро подхватившись с земли, женщина рванула в дом и в несколько секунд вылетела с кувшином и полотенцем в руках. Подбежав к мужчине, она открыла рот, собираясь что-то сказать, но, бросив быстрый взгляд в мою сторону, с громким щелчком захлопнула его. Подождав, когда мужчина помоет и вытрет руки, она снова унеслась в дом и притащила другой кувшин.

Приложившись несколько раз к кувшину, мужчина заинтересованно рассматривал свою жену. А та уже наверно разов пять открывала и захлопывала рот, при этом испуганно поглядывая на меня. Когда женщина снова убежала в дом, мужчина, пошарив у себя в кармане, бросил мне золотой. Я с удивлением поймал деньгу, для деревни это же немеряная сумма.

— За лечение. Впервые в жизни вижу её так долго молчащей, — ухмыльнулся тот и пошел в дом.

Похоже, молчаливая жена для него невероятная редкость и очень большая ценность.

— Ну так, стараемся, — воскликнул я и радостный пошел к своим.

Почти уже дошел до перекрестка, как из калитки выскочила бабка, по виду ну чистой воды Яга.

— Я бы хотела извести мою соседку, — зашептала старуха.

— Нет ничего проще. Берешь полено и сзади тюк её по голове, и та сама изведется, — предложил я ненавистнице соседок.

— Я серьезно говорю. Можно ли её каким-то шаманством отправить к предкам? — сердито зашипела бабка.

— Эт-то процесс долгий. Мне придется целых четыре семидневья у тебя жить. Кормежка и травы за твой счет. Да и питание требуется не какое попало, а о-о-очень усиленное и питательное, — сообщил я этому божьему одуванчику.

Бабуля внимательно осмотрела меня, как бы прикидывая, сколько в меня влезет.

— Со мной еще двое моих ассистентов, — поспешно сообщил я, поскольку злоба на соседку, похоже была выше моего расчетного аппетита.

Посмотрев в сторону моего тыка, где на перекрестке маячили Орра и Кай, бабка занялась просчетом соотношения между количеством вероятного уничтожения нами продуктов и желанием извести соседку.

— Сама сдохнет, — резюмировала она, и, развернувшись, утопала к себе во двор.

— Мудрое решение, — согласился я, и ускорился. Пока еще чего не попросили совершить.