Ген Человечности - 1

Пригороды Альбукерка, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

— Значит, прогоняем ход операции еще раз! Если есть вопросы — задавайте сейчас, там будет не до вопросов!

Шесть человек стояли перед нами в некоем подобии строя. Гражданские, видно сразу — но другого выбора у нас не было.

— Итак: выходим из расположения на четырех транспортных средствах: первым идет Хаммер, затем Исудзу, затем Форд, замыкает колонну РейнджРовер. Скорость движения — вне города не менее пятидесяти миль в час, если позволяет дорога и обстановка. Внутри города, в зоне боевых действий скорость устанавливаю я, вы ориентируетесь по головной машине. Дистанция между машинами — десять метров. Вопросы? Вопросов не было…

— Я нахожусь в головной машине, расчищаю путь, используя пулемет. Запомните хорошенько, наша цель — не истребить в городе всех плохих парней и зачистить от одержимых — наша цель просто прорваться без потерь к магазину, погрузить все имущество на машины и назад. Поэтому — если есть возможность уйти от столкновений — уходим. Патроны бережем. Распределение по машинам: я и мистер Штайнберг — стрелки головной машины, Ник сядет за руль. Энджи и Питер — стрелки машины замыкающей, Питер младший за рулем. Чтобы вас не путать, назовем тебя Пит младший, не обижайся…

Пит младший, один из подчиненных Курта Штайнберга, высокий, тощий как жердь, прыщавый юнец лет двадцати, прыснул сдавленным смехом.

— Отставить смех в строю! — пристрожил я — не до смеха. Смеяться будете, когда назад приедете, желательно в том же составе, в котором и уезжали. Идем далее. Два грузовика, на которых будем вывозить товар, идут в середине колонны. В каждом — один человек за рулем, один стрелок в кузове. Гарри и Мануэль стрелки, Ли и Джим — за рулем. Гарри, Мануэль — вам оружие дано, прежде всего, для самозащиты, на крайний случай. Если, например одержимый попытается в кузов запрыгнуть, чтобы вами полакомиться от бескормицы. Поэтому — стрелять стреляйте, но с осторожностью. Не дай бог выстрелите мне в машину — будете покупать новую! Снова смешки…

— Как только доедем — подгоняем грузовики вплотную ко входу и начинаем грузить. Вопросы?

— Так все-таки нам можно стрелять или нет? — невысокий, коренастый, в джинсовой одежде, похожий на индейца Мануэль нервно переминался, тиская в руках Рюгер Мини-14 полицейского образца, с магазином от М16. Казалось, ему не терпелось вступить в бой. Предстартовый мандраж…

— Если только увидите, что мы не справляемся, и моя задница или задница сержанта Штайнберга не перекрывает вам линию огня. Не рискуйте! В горячке боя подстрелите своего и сами не заметите. Вести автоматический огонь во время движения с грузовиков вообще запрещаю, если только цели не находятся выше вас, к примеру в окнах зданий. Ясно? …

— Тогда — по машинам!

Мари мы отправили к Энджи, в замыкающую машину, как мне показалось — самое безопасное место при обстреле. Приказали сидеть смирно, при обстреле — сразу на пол. Так задача у нее была — подавать Питу и Энджи магазины и набивать пустые, благо патроны в Рейндже были.

Сам я неспешно залез в Хаммер, открыл люк до отказа, выпихнул в люк пулемет, положил его на крышу. Большой короб с патронами умостил на сидении, так чтобы в движении прижимать его ногой к дверце. Еще не хватало, чтобы он полетел, к примеру на пол и подача ленты в пулемет прервалась. Немного подумав, прихватил короб тонкой проволокой к ручке пассажирской двери, чтобы наверняка. Следом достал свою Мк14, зацепил ремнем за деталь люка так, чтобы постоянно была под рукой. Понадобится — потащил за ремень и вытащил на крышу. Разгрузка с магазинами к ней была всегда при мне.

Закончив с приготовлениями, вылез на крышу, «угнездился» задницей на раскаленном солнцем металле (можно было что-нибудь подложить, но так велик шанс вылететь из машины на резком повороте). Рукой проверил, за что буду держаться при маневрах машины, пулемет повесил на ремень на плечо, прижал локтем приклад. Сошки разложил и установил на крышу, поцарапается краска, конечно — ну и черт с ней. Конечно, поставить бы сюда турель, но чего нет того нет. Сойдет и так, главное что пулемет есть, и патроны к нему не кончились.

Теперь надо было защитить нос от дорожной пыли и грязи. Оторвав подходящий кусок тряпки, я замотал им нос и рот. На глаза нацепил солнцезащитные очки. Мелочи — но ездить (чуть не сказал на броне, блин…) высунувшись в люк машины так намного удобнее. Прикиньте, например, если муха в глаз попадет на скорости тридцать — сорок миль в час. Не выбьет, конечно — но из строя выйти можно запросто. Да и дорожной пылью, летящей в рот и нос дышать — занятие не из приятных. Все эти нехитрые мероприятия по подготовке к поездке проверены иракскими дорогами.

Ганнери-сержант Курт Штайнберг, глядя на мои приготовления к дороге, понимающе хмыкнул, окончательно признавая меня за своего. Сам он замотал низ лица платком, как и я, на глаза надел не солнцезащитные, а тактические небьющиеся защитные очки, как у меня. Вставив в свою винтовку магазин, он лихо запрыгнул на крышу Хаммера, устроился рядом со мной, свесив ноги в открытый люк.

— Может тебе другую винтовку одолжить на пока едем?

— Какую?

— Есть у меня в загашнике. Модель А3 с прицелом ACOG. Трехкратный. Новая почти.

— Нет… — отрицательно качнул головой Штайнберг — я уже к армейскому механическому прицелу привык, стреляю быстрее и точнее чем с оптикой. Все равно в городе расстояния такие, что и механика пойдет. Да и с чужой винтовкой в такую дорогу… Нет уж.

Посчитав разговор исчерпанным, сержант шарахнул кулаком по крыше машины, давая водителю сигнал к отправлению…

Раскаленное полотно дороги неслось навстречу, ветер бил в лицо. Хаммер шел первым, поэтому воздух был относительно чистым, без примеси пыли, поднятой колесами впереди идущей машины. Ругая себя за непредусмотрительность — тактические прозрачные очки были бы сейчас в самый раз — я пытался через солнцезащитные рассматривать пейзаж по сторонам, выделяя возможную опасность…

— Ты где эту малолетку из гражданских подцепил? — проорал мне на ухо сержант Штайнберг, пытаясь перекричать рев двигателя Хаммера и вой ветра в ушах.

— На дороге! — ответил я ему — ее бандиты похитили! Мексиканцы!

— А теперь что с ней делать хочешь? А вот действительно — что с ней делать?

— Домой отвезу! В Техас! Дальше пусть сама…

Закончить фразу я не успел, Хаммер резко мотнуло в сторону. Ник объезжал стоящий прямо посереди дороги фургон. Правой рукой я судорожно хватанулся за край люка, чтобы не выпасть из машины при маневре.

Сам по себе город Альбукерк, столица штата Нью-Мексико невелик, всего триста с небольшим тысяч жителей. С одной стороны — горная гряда с трех остальных — прерия, плоская как стол. И бесконечная.

Через Альбукерк, разрезая город на две неравные половинки, протекает ленивая, всегда бурая от взвеси глины и песка в воде река Рио-Гранде, текущая в Мексику. Сам по себе город расположен на ровной как стол поверхности и занимает значительную, для города с такой численностью населения площадь. Все дело в том, что высотные дома можно встретить только в центре Альбукерка, да и то их немного. А небоскребов и вовсе нет. Большую часть города занимают коттеджи, расположенные на достаточно крупных участках земли. Земля в прериях стоит дешево, поэтому домовладельцы селились на приличном расстоянии друг от друга. В целом, город, почему-то напоминал разросшуюся деревню…

План наш был прост и дерзок. Существовало два пути, как пробиться к магазину Штайнберга. Первый — по окраинным улицам, где занимали позиции банды и отряды мародеров. Где конкретно они базировались, сколько их было, какое у них было вооружение и сколько автомобилей — этого мы не знали. Сунуться в обход без разведки — означало сунуться «на авось» и под пули. Второй — рискнуть и пробиваться через кишащий одержимыми центр города. Мы выбрали путь номер два — по меньшей мере, у одержимых нет автоматов Калашникова. А у нас есть пулемет, которым можно наделать дел. Вторым доводом за путь через центр было то, что одержимые в своих повадках напоминали стаю гиен. Если в нормальном состоянии они не трогали сородичей — то во время боя подранков они разрывали и съедали. И я надеялся, что как только на улице будет валяться десяток — другой убитых и раненых одержимых — они переключатся с огрызающейся свинцом и сталью на более легкую добычу — своих подраненных сородичей. Да и бандиты — в центр они, судя по всему, не совались, опасаясь быть разорванными толпой одержимых. Их добыча была куда более легкой — бегущие из города люди на дорогах, отдельно стоящие ранчо с ранчерос и тому подобное…

— Внимание! На десять часов! — проорал сержант.

Если в самой прерии деревьев не было, то по течению реки в черте города они росли в изрядном количестве. Дорогу, по которой мы ехали, от самой реки отделяла достаточно пышная растительность, через которую с трудом просматривалась даже сама река, не говоря уж о ее противоположном береге. Растительность резко обрывалась перед самым мостом, когда до въезда на него осталось метров десять. Хаммер начал притормаживать перед въездом мост — и в это время сержант закричал, предупреждая меня об опасности…

Река была неширокой сама по себе, метров тридцать в ширину, и неглубокой. В этом месте реку пересекал примитивный бетонный мост длиной метров сто, с дорогой, на который было по две полосы в обе стороны. Глянув вправо, я с ужасом увидел, что мост забит стоящими в беспорядке разбитыми и сгоревшими остовами автомобилей, а на противоположной стороне моста, у самого съезда дежурит старый красный лифтованный пикап, в кузове которого виднелись вооруженные люди. Приехали. Твою мать…

— Ходу! Ходу! — для подкрепления приказа я со всей силы саданул носком ботинка по спинке водительского сидения — на мост!

Останавливаться нельзя. Остановка — это смерть, становишься неподвижной мишенью, как в дрянном тире. Остановка — смерть…

Бандиты нас тоже не ожидали, по крайней мере, когда Хаммер вынырнул из-за деревьев, никто в нас не целился, никто не было готов стрелять. А значит — шанс был.

Хаммер не снижая скорости проехал оставшиеся десять метров до моста, за это время я успел извернувшись всем телом, развернуть пулемет в сторону бандитов и положить его стволом на край люка. Сам я ушел в люк по плечи и прижал к плечу приклад, готовясь к стрельбе. Смысла выставлять прицел на дальность не было — дальность у меня стояла минимальная, сейчас между мной и бандитами было метров сто, не больше. Бандиты же — кто присел в кузове машины, кто положил свой автомат на крышу кабины пикапа для устойчивости, готовясь стрелять, один даже выскочил из кузова машины. Теперь — кому как повезет. Как карты лягут в раскладе. Когда Хаммер начал заворачивать на мост, машина с бандитами огрызнулась огнем — и в этот же момент открыл огонь я. Только бы не заклинило ленту. Только бы не заклинило ленту!

Красный силуэт машины мелькнул перед мушкой прицела подобно красному плащу матадора перед взором разъяренного корридой быка — и я сразу же нажал на спусковой крючок пулемета, отсекая короткую очередь. Пулемет толкнулся в плечо, громом ударила короткая очередь, ствол повело вверх, со звоном полетели гильзы. Стреляли или нет бандиты я не видел, все мои мысли были только на то, чтобы удерживать мушку и целик пулемета в правильном положении на цели, цель же виделась расплывчатым красным пятном впереди.[59] Наша машина все еще поворачивалась, заезжая на мост, красное пятно уезжало вправо — и я отсекал одну за другой короткие очереди, ведя ствол вслед за целью. Над ухом сухо затрещала М16, откуда-то сзади ударил еще один автомат — но я не отвлекался на это, для меня самым главным, жизненно важным на этот момент было удерживать мушку и целик на красном пятне и одну за другой отсекать короткие очереди. Очередь — довернуть ствол — новая очередь — снова довернуть ствол — и снова нажать на спуск на секунду. И все!

Качнувшись, Хаммер остановился — и в этот момент, после очередной очереди красное пятно вдруг взорвалось, превращаясь в красно-желтое зарево. Через секунду по ушам ударил резкий хлопок, с той стороны моста ощутимо пахнуло жаром…

Оторвавшись от пулемета, я потряс головой, словно зажаленная слепнями лошадь, приходя в себя. Наш Хаммер стоял у самой баррикады на мосту. С той стороны реки жаркий воздух приносил с собой запахи горящей резины, раскаленного металла и отвратительный дух жарящегося мяса… Пикап бандитов весело полыхал ярко-рыжими, с черными прогалами языками пламени, огонь с той стороны уже никто не вел.

— Ну, ты зверь… — ганнери-сержант Штайнберг смотрел на меня со странным выражением лица — у вас в пехоте похоже полные отморозки служат. В тебя шмаляют со ста метров из калашей — а ты и в ус не дуешь, знай короткими шьешь. Псих…

— После Ирака это так, сад детский, б… — сказал я, пытаясь прийти в себя от наплыва адреналина в кровь — детский сад. В Ираке, б… еще и не такое было.

Внезапно я ощутил, что по левой стороне шеи что-то течет. Лапнул рукой, поднес красные пальцы к глазам.

— Твою мать!

— Дай-ка! — Штайнберг на мгновение приблизил в лицо к моей шее и сразу же выпрямился — и везучий сукин сын. Пуля по шее чиркнула, кожу только содрала, на несколько миллиметров левее — и привет. Тебя, похоже и пули боятся…

— Хорош стебаться… — я достал из кармана своего рода «аптечку стрелка», достал из нее необходимое, положил на крышу машины перед собой.

— Помоги…

Наклонив голову, я нащупал кровоточащую полосу на шее, выдавил антибактерицидный гель на рану. Боль полоснула по шее подобно лезвию ножа, перед глазами на мгновение потемнело.

— Руку убери! — Штайнберг оттолкнул мою руку с тюбиком геля, положил на рану тампон и сверху наклеил широкий кусок специальной ленты для ремонта труб. Эта водонепроницаемая лента была в аптечке каждого второго стрелка… Клейкая сторона ленты вцепилась в кожу, боль ушла в глухую оборону, превратившись в тупую, но непрекращающуюся, ежесекундно напоминающую о себе. Ничего страшного, и не такое переживали… Штайнберг наклонился к люку.

— Давай назад!

Взрыкнув мотором, Хаммер на самой малой пополз назад, следом попятился уже въехавший на мост Исудзу.

— Что думаешь по баррикаде?

— А что тут думать? Сейчас первым пустим Форд, там дизельный двигатель стоит, почти тракторный. На пониженной — зверь! Он эту всю беду с места и сдвинет. Если надо — Ли на своем японце подтолкнет. Так и проедем.

— А Ли — он кто?

— Ли то? А черт его знает… Японец, вроде… Недавно приехал, тут маленький бизнес держал. Люди его не особо любили, тут место только белым и латиноамериканцам. А в последнее время — так в основном латиноамериканцам. Граница толком не охраняется ни хрена, вот они и идут — толпами. Одного выцепили — десять прошло. А того, кого выцепили — обратно, до следующей попытки. Здесь пока гражданства нет — готовы на любую работу. А вот только грин-кард[60] появится — так сразу суки на велфер[61] уходят, работать не хотят ни хрена. Строят себе какие-то хибары, а кто работает — так в кредит дом сразу покупает, всю свою семью сюда тащит. Селятся отдельно, кварталами, там грязь, срач, посреди дня по улицам шастают, гадят где попало. Даже мусор мимо урны бросают, специально. А работать — какое там… Сам столько раз сталкивался — на день два за наличку пожалуйста, чтобы велфер не терять, а вот на постоянку — хрен. Это же каждый день работать надо, а зачем, если велфер есть? Лучше сидеть в своей хибаре, в потолок плевать, да трахать свою Марию, голодранцев с ней плодить.

— Ну, с другой стороны, у вас тут с бабами проблем нет… — отвлеченным голосом заметил я, наблюдая, как тупорылый капотный Форд вползает на мост.

— Так с бабами нигде проблем нет! — хохотнул Штайнберг — хотя эти латиноамериканки… Девять из десяти — страх божий, десятая королева… По крайней мере, в суд за харассмент[62] не побегут подавать. А так — по мне лучше такой как Ли, пусть узкоглазый, зато старательный и трудолюбивый. Чем орда нахлебников, мать их…

— Оно так… — ответил я, внимательно следя за противоположным берегом. Чем дольше мы здесь стоим — тем больше шанс, что появятся дружки тех козлов в красном пикапе.

— И ты смотри! — Штайнберга видимо задело за живое — как только что случилось, так эти мрази взяли стволы и начали грабить. Стволы, суки они заранее припасли, причем все нелегальные. И самое главное — похоже, среди них ни один не взбесился! Вот б. дская жизнь! Живучие как тараканы, чтоб их черт побрал.

Среди мексиканцев, живущих в бедных кварталах, похоже, ни один не взбесился. Почему? Это что — расовое оружие? Быть того не может! Среди взбесившихся я видел и белых и негров. Тогда что?

Белый капотный Форд тем временем, въехал на мост, уперся своим стальным бампером в преграду. Сидевший за рулем Форда Джим включил пониженную передачу, осторожно нажал на газ. Выбросив из выхлопной трубы струю сизого дыма, Форд медленно, сантиметр за сантиметром двинулся вперед. Послышался треск и скрежет, какой издает металл, трущийся о бетон.

— А Мануэль? Он ведь с вами.

— Мануэль… Мануэль исключение, у него мать мексиканка, отец американец. Среди латиносов его недолюбливают, да и сам по себе он человек трудолюбивый. Так автомастерская у него была на паях с одним тут… Трудился день и ночь, дом себе не купил, а построил сам, своими руками. Так что люди разные бывают …

— Это точно…

Форд тем временем поднапрягся, солидно фыркнул мотором — и сдвинул лежащие в беспорядке на дороге остовы машин. Один из них, вылетев за ограждение моста, с гулким всплеском погрузился в коричневую воду Рио-Гранде.

— Давай вперед потихоньку! — сержант отдал команду нашему водителю и тут же выпрямившись, заорал, чтобы услышали те, кто сидел в Исудзу — у пикапа стоп! Трофеи, какие будут — в кузов!

Оно верно. Ни оружие, ни патроны лишними не бывают. Так было всегда, а сейчас — и подавно…

Хаммер медленно полз вперед, я настороженно смотрел вперед, ожидая в любой момент появления новых бандитов. Но впереди было тихо, даже одержимых не было. Может бандиты услышали пулемет и решили не связываться? Вряд ли… Скорее уж засаду готовят…

Пикап уже отгорел, отпылал свое и сейчас язычки огня нехотя долизывали то, что оставалось в салоне, кузов уже не горел. В кузове пикапа тлели, мерзко воняя, две бесформенные груды, назвать их человеческими трупами по внешнему виду было невозможно. Обгоревшая до черноты сталь пахла сгоревшей краской, жар и вонь волнами накатывались на меня, отвлекая от наблюдения за обстановкой впереди. Один из бандитов лежал на земле в виде куска мяса, до этого по нему всеми четырьмя колесами по нему проехался Форд, расплющив его в нескольких местах в кошмарную красно-бело-черную лепешку. Краем глаза я заметил лежащий на асфальте рядом с пикапом автомат Калашникова, румынский с дополнительной передней рукояткой и проволочным складным прикладом. На вид он совсем не пострадал…

— О! — Штайнберг тоже заметил, хотя сидел с другой стороны Хаммера — хоть один да наш. Лишним не будет. Через десять метров стоп!

Ник видимо пытался объехать лежащий на проезжей части труп, но сделать это было невозможно, не повредив свою машину. Левая сторона Хаммера, на которой сидел я, чуть заметно поднялась и сразу опустилась. На пределе слышимости я услышал под колесами отвратительный мокрый хруст… Выругавшись про себя последними словами, я попытался сосредоточиться на том, что впереди…

— Стой! — Штайнберг хлопнул кулаком по крыше Хаммера, тот сразу встал как вкопанный.

Исузду остановился следом за нами, Гарри спрыгнул из кузова Исудзу (у него у единственного из нас из оружия был дробовик, хотя приличный — полуавтоматический Benelli M2), сделал несколько шагов к автомату, оглядываясь по сторонам — и тут увидел раздавленного колесами бандита, буквально в нескольких шагах от себя, из высокого кузова его видно не было. В следующий момент он упал на колени там, где стоял, с ревом изрыгая на окровавленный и обгоревший асфальт свой завтрак…

— Господи… — Штайнберг скривился, добавил еще несколько нехороших слов — ты один по фронту ситуацию удержишь?

— Удержу. Давай… — сказал я, тоже стараясь не смотреть на то, что лежало на асфальте.

Ганнери-сержант Штайнберг одним движением выпрыгнул из Хаммера, подошел к Гарри, за шиворот поднял его с земли, что-то сказал. Гарри помотал головой, лицо у него было серым, он с трудом удерживал равновесие. Судя по его белой рубашке, теперь уже основательно загаженной, раньше Гарри работал клерком в какой-нибудь конторе с восьми до пяти, был самым обыкновенным офисным хомячком — и то, что лежало в нескольких шагах от него на асфальте потрясло его до глубины души… Вот такие вот пироги. С мясом, мать их…

Пошатываясь, Гарри пошел обратно к машине, под пристальным взглядом сержанта Штайнберга взобрался в кузов, едва не упав. Сам же сержант, проводив мрачным взглядом своего подчиненного подцепил сначала один автомат, потом, осмотревшись нашел еще один, укороченный Калашников, кажется польский. Подобрав оба этих автомата, забросил в кузов Исузду, где держась обеими руками за борт кузова еле стоял Гарри. Даже ружье у него было не в руках, а валялось на полу кузова. Судя по выражению его лица — одного бойца мы уже потеряли как минимум на день. Гражданские…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

У самого моста мы перестроились. Ник прибавил газу, Хаммер прокатился мимо расчищавшего путь на мосту Форда и занял место в голове колонны. Затормозил. Исузду уже прошел весь мост и скатился с него на дорогу, замыкающий колонну РейнджРовер стоял на середине моста. Тронулись…

Одержимых первым заметил я. Двое, прямо посреди узкой, окаймленной кустарником проезжей части завтракали чем-то, что лежало прямо посереди дороги. Один раньше был женщиной, довольно молодой в строгом черном офисном костюме, второй — здоровенным негром, что для этих мест было вообще то редкостью. Ни один из одержимых даже не обернулся на шум двигателей машин — завтрак поглощал все их внимание.

Хаммер остановился. Я повернулся к Штайнбергу, тот держал одержимых на прицеле, но не стрелял. На его лице отражалось любопытство, видимо он видел намного меньше одержимых, чем я.

— Пока они жрут — они ни на что не обращают внимания. Давай ты — пулеметные патроны тратить нет смысла. Стреляй в голову, негра вали первого, он опаснее…

Штайнберг кивнул, приложился к прикладу своей М16 на секунду замер перед выстрелом. Короткая очередь простучала отбойным молотком, здоровенная голова негра метрах в тридцати от нас буквально взорвалась красно-белым месивом крови и мозга. Стоявший на четвереньках подобно собаке одержимый рухнул набок, на асфальт.

Женщина же меня удивила. Негр еще заваливался на асфальт — а она уже оторвалась от утренней трапезы и бросилась на нас, мгновенно вскочив с четверенек. И стартовала она, зараза так, что бегуны на Олимпиаде позавидуют…

А вот Штайнберг при внезапном нападении сплоховал. Не зря, кстати говорят, что стандартные прицельные приспособления М16 при скоростной стрельбе по быстро перемещающимся целям никуда не годны. Фокусируясь на негре, он пропустил первый момент броска одержимой. А когда «просек» было уже поздно — женщина мчалась по направлению к нам. Судорожно переместив тяжелый и длинный ствол М16, Штайнберг нажал спуск — и пули прошли мимо, выбив черные брызги из асфальта далеко позади женщины.

Я выстрелил когда до одержимой было уже метров пять, когда и я и сержант могли отчетливо видеть искаженное злобой лицо одержимой, ее пустые глаза и измазанное кровью и грязью лицо. Пулемет гулко кашлянул, выплевывая три пули, и одержимая рухнула, сгибаясь в животе. Удивительно — но она все еще была жива! Одна из пуль перебила ее позвоночник — но даже лежа на асфальте, она с каким то странных не то хрипом, не то воем пыталась ползти к машине…

— Кажется, я твой должник … — проговорил Штайнберг, по его тону я понял, что случившееся произвело на него неслабое впечатление.

— Один — ноль! — кивнул я и в этот момент краем глаза заметил резкое движение сбоку, со своей стороны. Повернулся, разворачивая пулемет — и вовремя! Двое одержимых лезли через аккуратно подстриженную зеленую изгородь, очередь свалила их обоих. Один свалился за ограду, исчезая из поля зрения, второй мешком грохнулся на тротуар перед изгородью. Было видно что он ранен, по крайней мере одна пуля попала в грудь — но почти сразу же он попытался встать на четвереньки…

— Двигаемся! Сейчас сюда со всей округи сбегутся!

Хаммер, качнувшись, тронулся с места — и в этот момент у самого уха прогремела новая очередь из М16. Краем глаза взглянув направо, в сектор который держал сержант, я заметил перемазанного кровью старика в разодранной одежде, валящегося на тротуар.

Глянув направо я едва не пропустил цель в своем секторе — на стоящем впереди у тротуара внедорожнике на крыше вдруг появился одержимый, сжимаясь для прыжка. До него было метров двадцать, я пустил короткую очередь. Целился в грудь, но промахнулся. Впрочем, и пули, перебившей ногу оказалось достаточно — с диким воем одержимый завалился на бок и упал с крыши, прямо на проезжую часть, под колеса. Еще через пару секунд вой оборвался — колеса Хаммера хрустко проехали прямо по нему…

— Быстрее! — на момент, отвлекшись от пулемета, я крикнул в люк — щас нас тут на отбивную пустят…

Хаммер увеличил скорость, улица уходила вперед к повороту и дальше к центру города, относительно многоэтажному. И одержимых там наверняка намного больше — пулеметной ленты на всех не хватит…

Решение пришло мгновенно — отпустив пулемет, я выдернул из салона Хаммера винтовку Мк14 с уже разложенным прикладом. Магазин на двадцать тяжелых патронов 7,62 NATO, позволяет стрелять точно и убойно, в то же время это не пулемет, щелкающий патроны словно семечки. Придерживая пулемет (не дай бог вывалится из машины), я вложил винтовку в плечо, левой рукой, лежащей на передней рукоятке, нажал на кнопку, включая лазерный прицел. Зеленая точка[63] метнулась по стенам домов и брошенным машинам, выискивая цель. В таких условиях, когда стрелять надо быстро, навскидку, целиться некогда лазер бывает просто незаменимым…

Следующий одержимый появился из-за поворота, наверняка его привлек грохот выстрелов. Слегка довернув винтовку, я выстрелил, как только зеленая точка-маркер на миг задержалась на груди одержимого. И выстрелил точно — пуля разорвала измазанную кровью рабочую робу. Одержимый на бегу споткнулся и упал на грудь, дергаясь и воя. Сдохнет, но не сразу — свои же разорвут и съедят….

Машина вошла в поворот, относительно крутой, непросматриваемый — и почти сразу резко, до блокировки колес затормозила. Меня и сержанта инерция бросила вперед, едва удержались. Сзади затормозил Форд, едва не въехав нам в задницу. От хвоста колонны доносились частые выстрелы — видимо одержимые просекли вторжение потенциальной пищи и подтягивались к дороге…

Впереди была баррикада, причем неслабая. Десятком брошенных машин, сцепленных между собой, дорога была перекрыта полностью, баррикаду ставили явно специалисты. Одна машина цеплялась за другую, и эту баррикаду просто так было не прорвать, даже на тяжелом грузовике. Перед машинами извивались густые заросли колючей проволоки на Х-образных растяжках, какие обычно защищают периметр армейских баз. На машинах в некоторых местах были следы пуль, но совсем немного. Асфальт был густо усеян гильзами, они лежали подобно ковру, отсвечивая медью в лучах солнца. И самое главное — перед баррикадой (а эта баррикада, похоже, должна была отражать натиск одержимых от центра города) виднелся угловатый силуэт армейского Хаммера пустынной расцветки, видимо брошенного. Пулемет на нем когда-то был — об этом свидетельствовал кронштейн перед люком в крыше — но его сняли…

Перед баррикадой жрали одержимые, трое. Двое мужчин, явно мексиканцев, один постарше лет пятидесяти, другой совсем молодой и женщина. Тоже пожилая. Одеты бедно, вся одежда измазана. Возможно, это даже была семья, до того, как они заразились. Еды было достаточно, на нас они даже не обернулись…

Тут сержант Штайнберг не сплоховал — тремя короткими форсированными очередями положил всех, причем последний получил свою долю свинца еще до того, как упал на землю первый. Чистая работа…

— Дай-ка гляну…

Ничуть не опасаясь возможного нападения одержимых из-за баррикады (а им как я убедился раньше вспрыгнуть на крышу машины — секундное дело) сержант выскочил из нашего Хаммера и через секунду уже был у дверцы армейского джипа. Тихо матерясь про себя, я до боли в руках сжал винтовку, готовясь отразить нападение одержимых.

— Мать их! — крикнул сержант и почти сразу же двигатель армейского Хаммера бодро заревел — бросают технику, засранцы! Мануэль! Мануэль, твою мать!

Рев армейского сержанта, луженая глотка которого наверняка наводила ужас на зеленых новобранцев в какой-нибудь учебке, одержимым не понравился — сразу двое нарисовались сбоку, с моей стороны. Они бежали от небольшого домика слева, две женщины, белые, похожие на домохозяек, выехавших на шопинг. Расстояние до них было еще достаточным, прицелившись, я чисто срезал первую, попав ей в голову. Вторая в этот момент споткнулась и с размаху упала на землю, предназначенная ей пуля прошла выше, врезавшись в дерево, выбив толстый кусок ствола. Третий выстрел пришелся точно в спину — не насмерть, но с таким ранением зеленую изгородь ей не перелезть. Пусть подыхает.

Винтовка Штайнберга ударила новыми очередями, к ней присоединилась еще одна. Оглянувшись, я увидел подбежавшего к армейскому Хаммеру Мануэля, вдвоем они короткими очередями сбивали натиск лезущих через баррикаду одержимых. А их на той стороне было немало — видимо стрельбой и шумом моторов мы потревожили их основное гнездо, в центре города. С воем и ревом они рвались к нам, резались до крови, до кости на витках колючей проволоки — но это приводило их в еще большую ярость. Трое одержимых безжизненно лежали на баррикаде, но с той стороны лезли все новые и новые…

В магазине моей винтовки оставалось патронов десять, я высадил из быстро, за несколько секунд, почти в пулеметном темпе. Этих нескольких секунд хватило, чтобы Мануэль забрался в машину, а Штайнберг запрыгнул на свое место, рядом со мной. Сменив магазин, он выпустил еще пару очередей поверх баррикады. Сменил магазин и я …

— Дальше что?

— Давай в обход! — проорал Штайнберг, не отрываясь от винтовки — сворачиваем, и через дворы на соседнюю улицу! Там потише!

— Откуда ты знаешь?

— А мы там еще не стреляли! Это уж точно…

Склонившись к люку машины, я несколькими словами объяснил сидевшему за рулем Нику, что надо было делать — и через пару секунд Хаммер, взревев мотором, повернул влево и устремился на штурм зеленой изгороди…

— Слушай! — крикнул я Штайнбергу в самое ухо.

— Что? — ответил он, сбив короткой очередью еще одного забравшегося на баррикаду одержимого.

— А где, б… армия, национальная гвардия?! Мать их! Я самое начало пропустил, а ты ведь тут был!

В секунду проломив декоративный кустарник хромированным таранным бампером, Хаммер покатился по чьей-то зеленой лужайке, превращая ее в черно-зеленое месиво…

— А хрен знает, что произошло… Баррикаду видел?! Так вот: первые несколько дней была и армия, сумели даже часть национальной гвардии мобилизовать. Хотя большая часть гвардейцев, получив оружие, смылись, часть смылась потом, но кое-кто еще оставался. Одержимых пытались сдержать в пределах центра! А потом вдруг в одну ночь, несколько дней назад все армейские оставили позиции, и отошли из города. Видимо приказ какой-то был, не знаю точно. Ну а нацгвардейцы сразу разбежались! Кто успел….

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 18 июня 2010 года

— На сегодняшний день процент провакцинированных военнослужащих составляет пятьдесят четыре процента. За предыдущий день зарегистрировано четыре небольших несоответствия, со всеми удалось справиться местными силами без серьезных нарушений режима безопасности.

Виктор Денмонт, главный научный специалист базы вытер обильно потеющий лоб, хлебнул из стоящего перед ним стакана холодной минеральной воды…

— Какого рода несоответствия? — Блэнчард как всегда говорил спокойным и несколько отстраненным голосом.

— Несоответствия, связанные с тем, что некоторые военнослужащие стали задавать вопросы, что за вакцину им вводят. Им объяснили, что это — вакцинация от вируса, вызвавшего эпидемию, от реактивного бешенства, мы так назвали этот вирус. Но некоторые начали спрашивать, почему в таком случае нельзя провакцинировать и гражданских. В одном случае даже поднялся небольшой бунт, но сейчас все в норме. Виновники несоответствия утилизированы. К концу недели мы ожидаем поднять процент провакцинированных до шестидесяти пяти, может быть даже до семидесяти процентов.

— Чушь собачья! — не сдержался сидевший за столом Дьюи.

— Что?! — лицо Денмонта начало наливаться красным…

— Чушь собачья! — резко повторил Дьюи — все ваши проценты! Пятьдесят четыре, шестьдесят пять. Семьдесят! Все ваши проценты только скрывают истинную картину! А она состоит в том, что в числе этих процентов наименее боеспособные части! По всем специальным силам был передан некий приказ. Судя по всему, это сделал генерал Котлер, который скрылся, убив нескольких наших людей! И все части специального назначения либо рассредоточились по территории страны, перейдя на нелегальное положение, либо заняли оборону на своих базах. Морские пехотинцы в основном находятся за пределами страны, там тоже — конь не валялся! Все ваши проценты не стоит и хорошего плевка. Ваше дерьмо, которые вы называете вакциной от бешенства, превращает людей в зомби, но без специальных навыков они ничто! Надо не только тупо выполнять приказы — надо еще и уметь это делать!

— Между прочим, это вы упустили генерала Котлера! — взвизгнул Денмонт, когда он нервничал, тембр его голоса начинал напоминать женский, да и вообще, его поведение в этом случае смахивало на женскую истерику — вы и ваши люди ни хрена не могут!

— Достаточно… — Блэнчард не повышал голоса, но у обоих присутствовавших на докладе по коже пробежал холодок, как будто кто-то включил в кабинете кондиционер на полную мощность — если сцена, подобная той, которую я сейчас наблюдал повторится, наказаны будете оба. К восемнадцати ноль-ноль по местному времени представить план ваших совместных действий по нейтрализации специальных сил. За вами, Дьюи — план нейтрализации, за Денмонтом — план вакцинации. И продумайте, что вы будете говорить при вакцинации, продумайте до мелочей! Идите!

Выйдя из кабинета под номером 546, Дьюи и Денмонт разошлись в разные стороны. Они ненавидели друг друга уже давно, иногда ненависть прорывалась наружу, но чаще всего — просто тлела опасными, едва красными, но готовыми в любой момент вспыхнуть ярким пламенем угольками. Денмонт, помимо всего прочего был тайным гомосексуалистом, предпочитал молоденьких, не достигших и двадцати лет мальчиков, и ненавидел всех представителей государственных и правительственных служб (что не мешало ему в свое время самому работать на правительство). Дьюи, несмотря ни на что оставался военнослужащим, и истеричных представителей «меньшинств» терпеть не мог (как и все в армии, хотя за открытое выражение подобных взглядов можно было поплатиться погонами). Кроме того, каждый из них считал другого профессионально ни к чему не годным и некомпетентным.

Виктор Денмонт направился к выходу из здания — лаборатории и завод располагались в другом корпусе, Дьюи же спустился на этаж ниже. Пройдя по коридору, он толкнул последнюю дверь в самом конце коридора, на которой не было ничего, даже номера.

За стальной дверью оказался большой, обставленный по последнему слову техники ситуационный центр. Примерно такой же, но похуже оснащенный располагался в подвале Госдепартамента США. Одну из стен центра занимали плоские компьютерные мониторы, их было несколько десятков, информация могла выводиться как на один из мониторов, так и на все одновременно. Ни одного окна в помещении центра не было. В полутьме скрывались столы аналитиков, ярко освещенные индивидуальными источниками света. Многократно отфильтрованный воздух еле уловимо пах фиалкой…

Томас Дьюи, уверенно ориентируясь в полумраке прошел через все помещение центра, присел рядом с крайним столом, за которым работал невысокий худой молодой человек в больших очках с толстыми линзами. Больше всего он походил на студента-зубрилу и выглядел лет на двадцать пять, хотя ему было за тридцать. Маскировке способствовал и легкомысленный молодежный спортивный костюм. В отличие от других аналитиков, стол этого был немного больше, и перед ним было не два монитора, а целых пять.

— Что скажешь? — Дьюи не стал тратить время на вступительную речь.

— Сэр, я проанализировал снимки со спутника, если уж они пока поступают, надо ими пользоваться, верно? И вот что нашел.

Пальца аналитика с сумасшедшей скоростью забегали по клавиатуре, запрашивая необходимые данные. На одном из экранов поползли в режиме слайд-шоу, сменяя друг друга картинки.

— Смотрите сюда, сэр! — палец аналитика указал на центральный монитор, затем щелкнул по одной из клавиш клавиатуры, останавливая показ — вот этот вот джип. Выхал из Седоны по направлению к Фениксу, столице штата.

Томас Дьюи пристально, до рези в глазах вгляделся в крупнозернистую, черно-белую картинку.

— Похоже на Линкольн, модель Навигатор…

— Верно. Скорее всего, именно Линкольн Навигатор. За все время, пока продолжалось наблюдение, из Седоны выезжал только он один. Конечно, спутник висит над этой территорией не постоянно, это не Россия и не Ближний Восток. Но шанс, что это были именно они весьма велик. Дорога достаточно захолустная, сейчас по ней и вовсе движения нет, хорошо, если одна машина в день. Так что шанс на то, что это именно они весьма велик.

— Хорошо… — Томас Дьюи задумался — дальше ты их отследить можешь?

— Нет… — аналитик улыбнулся — но есть одна возможность. В Фениксе, как и в любом крупном городе установлены камеры слежения за транспортом. Все данные собираются там, в здании полиции. Если оно не сгорело — то можно вывезти сервер. И есть шанс, что там будет что-то интересное про этот Линкольн.

— Вывезти… — Томас Дьюи скривился, он хорошо представлял что такое «вывезти» по нынешним временам, десантная войсковая операция в городе, полном одержимых и бандитов — а отсюда ты никак не можешь в этот сервер залезть.

— Нет, мистер Дьюи. Этот сервер вообще стоит отдельно от интернета. Если бы я мог залезать в такие сервера из дома — мне бы никогда в жизни не пришлось бы платить штрафы за нарушение правил дорожного движения. Слишком лакомая цель для хакеров. Нет, отсюда — исключено…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

— На три часа!

На сей раз, опасность была справа, со стороны Штайнберга. С треском проломившись через изгородь, Хаммер выскочил на соседнюю улицу — и почти нос к носу мы столкнулись с мародерами. У правой стороны дороги, рядом с трехэтажным домом, первый этаж которого был отдан под какой-то магазин. Две машины — большой белый фургон Форд-Эконолайн и старый, красно-белый Додж-Рэм 3500 с двускатной ошиновкой задних колес стояли так, чтобы перекрывать подходы к входу в магазин. В кузове пикапа стоял человек с винтовкой, кажется что-то типа FAL или один из его клонов с длинным стволом. Положив цевье винтовки на хромированные дуги, укрепленные на кузове пикапа он редко, тщательно целясь, стрелял одиночными куда-то вперед.

Появление нас на улице стало неожиданностью. Сосредоточенный на том, что происходит впереди, этот человек услышал нас только тогда, когда за спиной раздался треск и из выломанной в ограждении дыры показался наш Хаммер. Только тогда он резко повернулся, ища цель стволом своей винтовки — а сержант Штайнберг уже опережал его, М16 была нацелена прямо на пикап…

— Стоять!!!

Цель была со стороны сержанта, сколько там мародеров видно было плохо, но и один с мощной винтовкой мог разнести нас в куски за считанные секунды. Да еще эти машины… В одиночку можно было и не справиться, поэтому я всем телом подался вперед, чтобы стрелять, опираясь о передний край широкого люка Хаммера. Еще секунда — и я уже мог открыть огонь. Крик сержанта был для меня настолько неожиданным, что я едва не выронил винтовку. Человек в пикапе тоже прицелился в нас — но почему-то не выстрелил….

— Стоять, мать вашу!!!

— Курт, ты что ли? — недоумевающее крикнул человек в кузове Доджа.

— Дик, не стреляй, мать твою! — откликнулся Штайнберг.

Поняв, что происходит что-то незапланированное, Ник, наш водитель, остановил Хаммер. Следом за нами, через проделанную нами дыру продрался еще один Хаммер, армейский, за рулем которого сидел Мануэль и тоже остановился. Остальные остались на участке между домами. Не самая лучшая позиция, кстати — одержимый прыгнет от дома — и «мама» сказать не успеешь…

— Ты какого хрена тут делаешь? — недоуменно спросил стрелок из пикапа.

— Я до своего магазина еду — ответил Штайнберг — а вот ты какого хрена полез в чужой?

— Чужой — не чужой… Моралеса подстрелили неделю назад, я сам видел. И магазин этот ему уже ни к чему. А нам добро пригодится…

И ведь в самом деле. Свое, чужое… Разница между этими двумя понятиями сейчас была очень и очень небольшой…

— Ты где сейчас? — сержант благоразумно решил не выяснять дальше насчет «своего-чужого».

— Склады «Альфакона» знаешь? На окраине города. Вот там и встали, сейчас немного обустроились и в город вылезли. Сам понимаешь, обживаться надо. А ты?

— В аэропорту. Укрепились немного. Сейчас вот до своего магазина решил доехать…

— Так его, наверное, уже вынесли весь…

— Хоть посмотрю, вещи какие заберу. По дороге едой разживусь…

Поверил? Как бы не увязались за нами, если увяжутся — постреляем друг друга ведь. Что бы они сейчас не грабили — оружие все равно сейчас ценней всего.

— Смотри… Впереди лунатиков до черта…

— Много?

Наблюдать за тем что происходит впереди и за тем что происходит сбоку — в совершенно разных секторах тяжело. Вообще, по армии знаю, что человек способен качественно отслеживать сектор не более сорока пяти градусов, на большее не хватает внимательности и сосредоточенности. Контролируя Дика в пикапе (а что вы хотели — FAL с полной обоймой непонятно у кого, да еще в трех метрах от тебя — не шутки), я на какое-то время прекратил наблюдать за тем, что происходит впереди — и поплатился…

Откуда появился этот одержимый я так и не понял. Краем глаза заметив движение, я резко обернулся — когда одержимый, крупный белый мужчина лет тридцати, уже прыгнул. Скрюченные словно судорогой пальцы были направлены прямо в меня. Вскинуть винтовку я по любому не успевал…

Как-то раз мне довелось пообщаться с человеком… Вряд ли его можно было назвать человеком, конечно. Азиат, по национальности похоже вьетнамец, хотя точно установить это так и не удалось. Спектр его деятельности был весьма широк. Начинал он исполнителем смертных приговоров азиатских преступных кланов, казнил только своих, и министерства обороны Соединенных штатов Америки это не касалось. Потом освоил и пытки. Да так освоил, что стал одним из самых известных и дорогостоящих «заплечных дел мастеров» Азии. В Азии вообще индустрия смерти очень развита, а жестокость и изощренность казней и пыток такова что… В общем, если кому-то требовалось узнать информацию у человека, не желающего ее раскрывать, или расправиться с кровным врагом, да так чтобы ужасные слухи не утихали еще очень долго — звали именно его. Мастера Лю, таков был его «сценический псевдоним».

Мастер Лю допустил одну ошибку. Его наняли, чтобы выудить информацию у неофициального агента одной из крупнейших оружейных корпораций мира, имевшей тесные связи с Пентагоном и выполнявшей многомиллиардные заказы армии США. Видимо китайцам очень хотелось знать некоторые секреты и нюансы. Мастер Лю выполнил работу добросовестно, вот только Пентагон решил раз и навсегда пресечь подобные дела. Преподать наглядный урок. Учитывая чрезвычайную опасность объекта, «исполнять» его послали людей из Дельты. Надо сказать, мастер Лю отделался дешево — умер от лошадиной дозы скополамина[64], даже пулю на него тратить не пришлось.

К чему я это говорю. Несколько минут мне пришлось ехать в тесном японском микроавтобусе, мастер Лю сидел напротив. С тех пор я надеялся, что никогда больше не увижу такого взгляда, каким был взгляд мастера Лю. Но я ошибался. Точно таким же был взгляд одержимого. И этот одержимый был меньше чем в метре от меня…

Сработал я чисто на инстинктах. Понимая, что выстрелить из винтовки я уже не успею, а вся моя свобода маневра ограничена стенками люка Хаммера с трех сторон и телом сержанта Штайнберга с четвертой, я просто поджал ноги, проваливаясь в люк, в салон Хаммера. Одержимый прыгнул, чтобы схватить меня за голову — но сделать ему это не удалось. Я уже почти скрылся в салоне Хаммера, время словно остановилось, и я как в замедленном кино наблюдал, проваливаясь вниз, как окровавленная, испачканная грязью рука одержимого тянется к моей голове…

Промахнувшись в прыжке, одержимый грохнулся ногами на капот, а грудью на крышу машины. Взревев, он махнул рукой и вцепился в бок Курта. Тот ничего сделать не успевал — обе руки были заняты винтовкой — и в этот момент я судорожно нащупал на боку кобуру с Глоком-21. Пальцы привычно легли на рукоять пистолета, рывком я выхватил его из кобуры, поднял ствол, и особо не целясь даванул спуск…

В тесном салоне машины выстрел из пистолета сорок пятого калибра громыхнул подобно выстрелу артиллерийского орудия, вылетевшая гильза пронеслась почти рядом с моим лицом. Первая пуля, естественно, никуда не попала — но свою задачу она выполнила. На сто процентов! Ошеломленный грохотом близкого выстрела одержимый замер на мгновение — и загремели новые выстрелы, уже прицельные.

Вторая пуля перебила одержимому руку, тот страшно взвыл. Горячая, пахнущая бойней красная жидкость брызнула мне в глаза, видно почти ничего не было — но я выстрелил еще раз. Новый взрыв истошного воя — и новый выстрел.

Придя в себя, сержант, которого тоже забрызгало кровью, со всей силы ударил одержимого прикладом своей винтовки, сбивая с машины. Третьим моим выстрелом, руку одержимого оторвало начисто, и тот с воем и визгом скатился с машины на асфальт. Перегнувшись через меня, Штайнберг дал длинную очередь из автомата в корчащегося и воющего у машины одержимого — на добивание…

В салоне машины кисло и остро пахло сгоревшим пороховым дымом, в ушах словно играл симфонический оркестр. Перед глазами все плыло. Ник, наш водитель, обернувшись, смотрел на меня полными ужаса глазами, он даже не схватил лежавший рядом с ним на сидении автомат УЗИ…

— Что… с вами… порядок…

Голос Ника как будто прерывался, я тряхнул головой, приходя в себя. На полу машины что-то слабо дергалось…

— … Порядке…

— В порядке, в порядке — прокаркал я вмиг пересохшим горлом, ошалело соображая, что делать дальше.

Где-то сверху гулко хлопнула мощная винтовка, потом еще раз и еще. Зацепившись левой рукой за край люка (в правой был намертво зажат пистолет, винтовка висела на груди на ремне), я начал выбираться из люка…

Одержимых впереди было уже много. Один лежал без движения, еще трое с визгом корчились на асфальте, причем один — совсем рядом с нашей машиной. Еще несколько бежали по улице, направляясь к нам….

— Гони, твою мать!

Ник рванул машину с места так, что меня откинуло назад, одержимые стремительно надвигались. Пока я пытался непослушными руками взять на прицел свою винтовку, один из одержимых с воем бросился на мчащуюся на него машину. Раздался хлопок, будто большой кусок мяса с размаху бросили на колоду мясника — и одержимый с истошным визгом отлетел в сторону, кубарем покатившись по асфальту. Подняв винтовку, я начал искать новые цели…

— Влево и стоп! Приехали.

Двухэтажное здание, бетонное (что в этих местах — огромная редкость, строят так, что стену пальцем проткнуть можно) мертво щерилось на мир черными провалами выбитых витринных окон. Дверь была закрыта, пожара, судя по всему здесь не было…

— Дальше, дальше проедь! Ты сюда вставай! Ты за ним, впритык! Образуем периметр!

Ганнери-сержант Штайнберг, мельком взглянув на свой разоренный магазин, принялся организовывать временную оборону этого места, расположенного на самой границе между деловым многоэтажным центром города и одноэтажным коттеджным субурбаном.[65] Задачей было — прикрыть периметр так, чтобы на его охрану и сдерживание одержимых, а возможно и бандитов требовалось как можно меньше людей. Остальные должны были быть задействованы на погрузке сохранившегося имущества в грузовики. Чем больше людей на погрузке — тем меньше времени займет сама погрузка, тем меньше времени мы здесь проторчим, тем меньше времени будем подставлять свои задницы. Все просто.

И задачу эту Штайнберг решил с блеском. Пять машин. Две машины встали вплотную друг к другу параллельно магазину. Грузовики под погрузку — откинул борт и таскай. Еще две машины — наш Хаммер и РейнджРовер сдали задом и встали носом к дороге, слева и справа от грузовиков, окончательно закрывая периметр. Получился этакий прямоугольник, одной стороной которого была стена магазина, а три других образовывались нашими машинами. Просто и удобно и для погрузки и для обороны. Армейский Хаммер, за рулем которого ехал Мануэль, в этом построении ненужный просто встал рядом…

Осторожно подобравшись к выбитым витринам, глянули в помещение магазина. На вид никого — хотя черт знает… Освещение не работает, света в помещение проникает немного, а мест где затаиться хватает. Хотя бы у самых окон, в непросматриваемой с улицы зоне…

— Что думаешь — Штайнберг вопросительно глянул на меня.

— Входим по-боевому, вот что! — огрызнулся я, после последнего нападения одержимого и стрельбы в салоне машины, я так до конца в себя еще не пришел — гранату бросать смысла нет. Давай вдвоем, остальных с оружием — на периметр.

Достав из кобуры пистолет, я заменил частично опустошенный магазин на полный. Тринадцать патронов в магазине, четырнадцатый в стволе, сорок пятый калибр. Для штурма помещения — нормально, с винтовкой там не развернешься. Штайнберг вооружился стандартной армейской М9, встали по обе стороны двери, сержант осторожно подергал ручку. Заперто.

Достав из кармана ключ, Штайнберг вставил его в замочную скважину, с металлическим лязгом провернул. Взглянул на меня.

— Готов.

Отжав ручку вниз до упора, сержант рванул дверь на себя, открывая мне дорогу. Поднимая пистолет, я сделал шаг вперед, даже не увидел а скорее почувствовал темную тень, метнувшуюся по мне слева. На сей раз, я был готов — вскинув пистолет, я начал раз за разом нажимать на спусковой крючок, отступая назад…

На полу что-то сипело и хрипло булькало, остро пахло порохом и кровью, перед глазами мерцали вспышки от стрельбы в темном помещении. Штейнберг от двери держал бесформенную массу на полу под прицелом своего пистолета, я развернулся в другую сторону. В магазине пистолета еще оставалось шесть патронов, и я был готов встретить новую опасность. Но ее не было. Только мокрое булькание почти под ногами.

Луч фонаря сержанта метнулся по полу, замер на фигуре человека, распластанной на полу. Нет, не человека — одержимого. Мужчина, мексиканец, лет сорока, для латиноса — необычно высокий и крепко сложенный. Одет в черную рубашку, сейчас изорванную пулями, старые джинсы. Все мои пули попали в корпус, разворотив все внутренности, однако мексиканец все еще был жив.

Грохнул двойной из Береты М9, голова одержимого словно взорвалась, выбросив фонтачик крови и костей. Мокрое булькание прекратилось…

— Б… Ты мне две винтовки подаришь, за все это дерьмо…

А ведь хреново… Получается, что этот одержимый как то залез сюда, и когда мы начали открывать дверь — выждал момент и напал. Похоже, одержимые становятся все умнее и умнее вырабатывают приемы охоты. Не к добру…

— Посвети!

Я направил яркий луч фонаря на пол, сержант зацепился рукой за одну из секций витрин, на которых когда-то лежал товар и с усилием потащил в сторону. Витрина со скрипом поддалась, открывая большой черный люк в полу…

— Здесь подвал, укрепленный. Там много чего…

— Понятно…

Лязгнул металлом один замок, затем второй. Поднатужившись, сержант откинул тяжелый, стальной люк, нырнул внутрь. Из подвала пахнуло до боли знакомым запахом — стали и оружейной смазки. Вспыхнул свет….

— Заходи! На ступеньках осторожнее…

Пригибая голову, я спустился по узким деревянным ступенькам в подвал, огляделся. Присвистнул от удивления.

Подвал, где ганнери-сержант Штейнберг хранил свои запасы, был относительно небольших размеров, примерно пять на десять метров. И стены и пол выполнены из обычного, ничем не прикрытого бетона — просто и прочно. На потолке ярко горит одинокая лампочка, вкрученная в простой электропатрон, без абажура и прочего, провод уходит куда-то в угол.

— А отчего здесь электричество подведено?

— А я здесь два больших блока бесперебойного питания поставил, знаешь, такие от компьютеров. Подзаряжаются от сети. Лампочка энергоэкономичная, на пару часов точно хватит. Давай, выбирай…

Одна стена была уставлена под потолок темно-зелеными ящиками, в которых военные хранят обычно оружие и боеприпасы, у второй стены была поставлена грубая, сколоченная из необструганных досок витрина, на которой матово чернели самые разнообразные стволы. Штук тридцать, не меньше…

— Ты где столько всего раздобыл?

— Места надо знать! — ухмыльнулся сержант — где списывают. У нас в армии много чего интересного списывают, только успевай поворачиваться. Вот это вот — сержант хлопнул рукой по одному из зеленых ящиков — карабины М4. Ресурс у них только на тридцать процентов вышел, если не меньше. Но нашлись идиоты, которые их списали — а я их купил. На вес… Выбирай, давай…

Что выбрать? В раздумии я прошелся перед деревянной витриной с винтовками. В принципе, все необходимое у меня есть, патронов возьмем, само собой. Разве что…

— Вот эту, пожалуй, возьму… — я вытащил из пирамиды необычного вида штурмовую винтовку с длинным стволом.

— Губа не дура… — ухмыльнулся сержант — бери, раз так. К ней и сменный ствол есть, короткий.

— А патроны?

— Наберем…

Есть такая фирма, относительно небольшая — Robinson Arms. Начинала она как импортер русских винтовок Вепрь, поднабила руку, поднакопила капитал. Потом эти Вепри начала тюнинговать, да так, что тюнинговый Вепрь от Robarm заслуженно считается «РоллсРойсом среди калашниковых». Нешуточное дело — ствольная коробка из оружейной стали толщиной 1,5 миллиметра! И сравните с алюминиевыми поделками, которые выпускает наша промышленность. Легкий сплав, мать его так…

А потом, фирма решилась участвовать в конкурсе, объявленном правительством США на винтовку для войск спецназначения — так называемый SCAR. Победила в этом конкурсе FN — но и Robarm участвовала не зря. Под этот конкурс они самостоятельно разработали свою первую штурмовую винтовку — модель XCR. И получилась эта винтовка очень и очень неплохой.

Короче, именно такую винтовку я и увидел в пирамиде — причем нестандартного калибра 6,8 Remington с длинным «снайперским» стволом и оптическим прицелом ACOG ЗХ на ствольной коробке. Сам по себе патрон великолепный — поражающее действие пули чуть ниже, чем у 7,62 NATO, а отдача чуть выше, чем у 5,56 NATO. Единственное что плохо — винтовки под этот патрон производятся только для гражданского рынка, в относительно небольших количествах, соответственно патроны под нее — не везде найдешь. Зато если патроны есть…

— И вот эту.

Тоже «почти снайперская» винтовка, сделана похоже опять на базе русского Вепря. Длинный ствол как у ручного пулемета, сошки, приклад и пламегаситель как у русской СВД. Патрон — русский 7,62*39. Оптический прицел, тоже русский, ставящийся на боковом кронштейне. Дубовый — но неубиваемый, надежный…

— Неслабо выбираешь… — криво усмехнулся сержант — хрен с тобой, забирай. Давай, поднимай все это наверх и начинаем выгружать остальное по машинам.

— Слушай… — как бы в раздумии сказал я — тебе Барретт нужен? Любую машину остановит на-раз.

— Что хочешь? — в глазах Штайнберга мелькнул алчный огонек, действительно такая винтовка — половину проблем решит. В условиях плоской как стол Аризоны — просто идеальное оружие. Да и мне не проблема — у меня их еще пять.

— Патронами поделишься? Пару-тройку пистолетов дай, и прицелы не помешали бы…

— По рукам…

Пистолеты я решил брать крупнокалиберные. Как показала практика, убить одержимого намного сложнее, чем обычного человека, болевой шок на них почти не действует. Поэтому, чем крупнее и тяжелее пуля, чем больше разрушений она производит в теле — тем лучше. Тем больше шансов, что после встречи с одержимым ты останешься в живых.

У сержанта в загашнике были Springfield и Kimber разных моделей, сейчас самые распространенные пистолеты модели 1911 в США. Оригинальные Кольты покупают лишь идиоты и коллекционеры, качество там никудышное. Подумав, я решил взять два Springfield TRP2, на каждом из них на рамке под стволом был прикреплен лазерно-лучевой модуль.[66] Полностью стальной пистолет, сноса знать не будет. Именно таким вооружены некоторые полицейские команды SWAT.

К ним — две кожаные кобуры для ношения на поясе, по четыре подсумка для запасных магазинов. В принципе, наше основное оружие — это штурмовая винтовка, пистолет в этом случае располагается на разгрузке, а не на поясе. Но ситуации могут быть разные. К примеру — дома же ты штурмовую винтовку носить не будешь, правильно? А без оружия даже дома находиться по нынешним временам — ищите дураков… Вот тут и пригодится хороший, надежный пистолет марки 1911. В Дельте мы пользовались Глоками, но пластиковая рамка есть пластиковая рамка, особенно при крупном калибре и особенно если потом самому придется переснаряжать патроны. А ведь придется, запасы не вечны.

Патроны… По пятьсот девятимиллиметровых и кольтовских, сорок пятого калибра. Тысяча патронов 6,8 Remington, больше не было, а Штайнбергу они были просто не нужны — других винтовок этого калибра у него не было. Тысяча калашниковских, 7,62x39. Wolf из Тулы — обычные русские патроны, дешевые, но свою цену оправдывающие. Тысяча 7,62 NATO для пулемета. И, наконец, самое главное — четыре тысячи (торговались до упора) патронов М885 армейского образца, арсенал в СолтЛейкСити. В плотных пакетах по пятьсот штук в каждом россыпью. Если не вести затяжные боевые действия — хватит надолго.

Прицелы. Хотел пару прицелов ACOG или Leupold SQB — но тут Штайнберг встал стеной. В принципе его можно понять — эти прицелы немалое богатство. Нет питания от батарейки — вот что самое главное.

Взамен отдал Барретт 82, уже пристрелянный и пятьдесят патронов к нему. Новый, в коробке решил не отдавать — потому что тогда бы стало сразу понятно, сколько у меня этих стволов. Последствия — от перестрелки до желания переиграть сделку и получить что-нибудь еще. Пусть думают, что последнее от себя отрываю…

Перетаскав оружие наверх, закинул его по машинам. Robarm оставил себе, «снайперский» Калашников кинул в РейнджРовер, у Питера основной автомат под этот же патрон, его снайперский вариант будет в самый раз. Хотя снайпер из Питера … скверный, честно говоря. Поливать очередями из автомата метров с пятидесяти — ста и стрелять на четыреста — пятьсот метров — абсолютно разные вещи, требующие разного уровня профессионализма. Приедем в Техас — будем учиться. Патроны раскидал по машинам, пистолеты: один оставил в своей машине на всякий случай, один вручил Энджи. В самый раз для нее, рукоятка Глока 21 для ее руки толстовата, а плоская кольтовская — в самый раз…

Обстановка наверху была приемлемой… пока. Одиночные одержимые шли от центра города, пока их отстреливали сосредоточенным огнем нескольких винтовок. Но предчувствие у меня было скверное…

— Курт…

— Да?

— Я встану, пожалуй, на машину. На прикрытие. Вы начинайте таскать, стройте живую цепочку и таскайте. Что-то предчувствия у меня совсем дурные…

— В одиночку, что ли?

— Энджи со мной встанет, от нее толка в таскании тяжестей мало. Вдвоем справимся. Если не будем справляться — крикнем.

— Rodger.

Энджи взяла из машины длинноствольный Калашников, сняла прицел, приложилась. Верно — смысла в прицеле на таких дистанциях нет, да и русский прицел — беда настоящая. Перекрестья нет, а вместо него — какие то угольники, шкала еще. В общем — нужна привычка и солидная. Прихватив с собой несколько пустых магазинов и несколько пачек патронов, Энджи залезла в Форд, в тот же самый в кузове которого стоял и я. Грузили, прежде всего в Исудзу, а с Форда мы планировали пока прикрывать…

— Что дальше… — обманчиво безразличным тоном спросила она, набивая магазины. Раздербаненная пачка лежит на кабине, рядом магазин, тонкие пальцы с остатками макияжа ловко подхватывают патрон, засовывают в горловину магазина, зажимают, хватают следующий. Щелк-щелк-щелк…

— В смысле?

— Слушай… — Энджи по-прежнему не смотрела на меня — кажется, у меня сейчас … нет дома… нет работы и нет вообще ничего. Ты… можно остаться с тобой? В Техасе. Подумать что ли для вида…

— Если по мозгам не будешь ездить — оставайся. Характер у меня хреновый, сразу предупреждаю.

— У меня не лучше — мрачно ответила Энджи — и сразу говорю: мы остаемся только друзьями. Понял?

Еще бы не понять. Феминизм крепчает. Эх, мисс Кортес, ничего то вы еще не поняли, из того дерьма, что вокруг происходит….

— Как не понять… — усмехнулся я, выцеливая одержимого, до которого было еще метров сто пятьдесят — смотри сама, в общем. Тебе жить…

— Договорились… — слова Энджи потонули в грохоте выстрела, одержимый, направлявшийся в нашу сторону, рухнул на асфальт как подкошенный, половины головы у него не было. Если нужно стрелять одиночными и тщательно прицеливаясь — то лучше Мк14 для этой цели нету…

Лязгнул затвор Калашникова, досылая патрон в патронник. Положив винтовку на крышу кабины Энджи начала набивать другие магазины…

Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года

— Сэр, пять минут до цели!

— Принял! При посадке — соблюдать предельную осторожность!

В темном салоне вертолета замигала тусклым красным цветом лампочка, предупреждающая о скором десантировании, почти синхронно лязгнули пара десятков автоматных затворов…

Для опасного полета в самый центр кишащего одержимыми и бандитами Феникса Томас Дьюи выбрал один из двух имевшихся у них новейших Sikorsky S-92 в армейском варианте. Только эта машина вмещала в себя больше двадцати бойцов со всем снаряжением, и при этом не была так громоздка, как десантные и спасательные PaveLow. В вертолете оставалось место и для груза.

В данном случае задача была простой: высадиться на крышу здания полиции города, захватить серверное оборудование и вывезти его на базу. Упрощалась задача тем, что на крыше здания полицейского управления должны были быть оборудованные посадочные площадки для вертолетов, хотя бы одна. С крыши бойцы должны были приступать непосредственно к штурму здания, не выходя на кишащие одержимыми улицы центра города. Сложность же была в том, что никто толком не знал — в чьих руках находится здание.

Впрочем, и зачищать здание никто не собирался. Серверная должна была по плану находиться на первом этаже, серверы нужно было затащить на пятый и погрузить в вертолет. Зачистка этажей здания предусматривалась только в том случае, если в здании будет оказано вооруженное сопротивление штурмующим. На случай подавления огневых точек противника вертолет был оборудован пулеметом Миниган М134, способным струей свинца в секунду разрезать пополам слона…

— Сиди здесь как пришитый! — Томас Дьюи проорал прямо в ухо сидевшему у самой пилотской кабины аналитику, по имени Дэн, тому самому кто и предложил наведаться в Феникс — выходишь только после всех! В здании держись меня!

— Понял… — аналитику показалось, что его голос доносится откуда то со стороны. Задняя аппарель вертолета медленно пошла вниз, впуская в вертолет запах тлеющего, пропитанного ужасом и бедой города. Вертолет завис на одном месте, вой турбин давил на барабанные перепонки даже через беруши, один из бойцов включил лебедку, и та мерно загудела, стравливая за борт трос. Сидевшие по обоим бортам вертолета бойцы в черной полицейской тактической униформе без знаков различия синхронно поднялись, готовясь к десантированию…

Дэн тоже поднялся, судорожно удерживая равновесие на пошатывающемся под ногами полу вертолета, но тут же полетел обратно на сидение от толчка в грудь.

— Сиди тебе говорю!

Томас Дьюи осторожно выглянул в ревущее пространство за бортом вертолета, огляделся по сторонам, резко махнул рукой. Один за другим десантники хватались руками в перчатках за стальной трос, за секунду съезжали на крышу, разбегались, занимая круговую оборону вокруг вертолета. Стволы автоматов хищно смотрели на отбесновавшийся и сейчас уже тихо умирающий город. Даже здесь, на вертолетной площадке полицейского управления, на уровне пятого этажа ощутимо приванивало мертвечиной…

Один из боевиков, оказавшийся у самого края здания, взглянув вниз, на собирающихся около здания одержимых, поднял свой автомат…

— Не стрелять! — крикнул Дьюи — по улице никому не стрелять! Приготовиться к продвижению внутрь здания!

Вертолет уже сел, смысла оставаться в воздухе, расходуя не бесконечное топливо, не было никакого. Аналитик Дэн сидел в углу вертолета, боясь даже пошевелиться и проклиная тот день и час, когда он предложил эту дурацкую и опасную затею.

— Выходи, давай! — Томас Дьюи заглянул в вертолет — выходи, тебе говорю! Что ты сидишь, как будто за своего дятла в штанах кто-то ухватился!? Выходи! Да что же это такое…

Выходя из вертолета, Дэн споткнулся и едва не пропахал носом резиновое покрытие вертолетной площадки, если бы Томас Дьюи не схватил его за шиворот и рывком не придал вертикальное положение. Среди боевиков, окруживших вертолет, раздались сдержанные смешки.

— Смех оставить! Четверо остаются около вертолета, остальные — за мной!

Действия группы были отработаны до автоматизма. Выстроившись в своего рода колонну бойцы замерли у бетонной будки с дверцей на крыше. Эта дверца представляла собой вход на лестницу, ведущую вниз, в здание. Первым шел один из пулеметчиков, его Мк48 должен был при необходимости расчистить путь атакующим. Тяжелый бронежилет способен был защитить как от пуль, так и от нападения одержимых.

Вообще, штурмовая группа состояла из двадцати человек, пяти групп по четыре человека в каждой, способных при необходимости действовать самостоятельно. Стандартная схема, применяемая в знаменитой британской SAS. В каждой группе был один «таран» — пулеметчик с единым пулеметом, экипированный тяжелым бронежилетом и шлемом с забралом из бронестекла, он должен был идти первым, подавляя огневые точки противника. Остальные трое были вооружены обычными штурмовыми винтовками G36K и должны были поддерживать пулеметчика огнем, а также прикрывать левый, правый фланг и тыл группы, соответственно. Кроме того, двадцать первым был сам Томас Дьюи, выполнявший роль командира подразделения, двадцать вторым был аналитик, вооруженный лишь переносным накопителем данных и компактным источником питания в заплечном рюкзаке. Никакого оружия ему перед вылетом не выдали.

— Готово! — склонившийся над дверью боец выпрямился, складывая набор отмычек — можно…

— Стоп! — один из бойцов группы, который должен был идти первым, отодвинул от двери пулеметчика, привязал к ручке двери тонкую, но прочную веревку, знаком показал, что нужно отойти от двери. Больше года он отслужил в Ираке, прекрасно помнил о том, что за любой дверь могла быть закреплена растяжка[67] и рисковать не хотел. Поняв его замысел, бойцы отошли от двери на несколько метров, разворачиваясь полукругом и направляя стволы на дверь. Держащий в руке другой конец веревки боец свободной рукой дал отсчет — пять-четыре-три-два-один — и рванул на себя веревку…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

Тихий, то ли хрип, то ли сопение первым услышал я. Доносился он со спины, со стороны охраняемого периметра, но… Предоставив Энджи отстреливать одержимых спереди (их было не так уж и много — одиночные одержимые шли от центра, отстрелять их можно было и с одной винтовки), я резко развернулся — и увидел на крыше магазина Штайнберга подростка — мексиканца, в рваной одежде. Припав всем телом к крыше, тот готовился к прыжку…

Выстрелил я именно в тот момент, когда одержимый прыгнул, целясь в Гарри и Питера, которые как раз вышли из дверей магазинчика, таща вдвоем здоровенный зеленый ящик, чтобы погрузить его в машину. Моя пуля попала в одержимого — но не убила. С истошным воем он рухнул на ящик, выбивая его из рук. Питер тащил ящик, взявшись за него спереди, когда одержимый приземлился, он начал разворачиваться, доставая пистолет…

— В сторону! — дико заорал я, целясь из винтовки в то место, где должен был быть одержимый. Стрелять я не мог — спина Питера перекрывала линию огня. Тем временем, раненый одержимый окончательно пришел в себя и с ревом бросился на Питера, вцепившись ему в ляжку, как собака. Челюсти сомкнулись как раз в тот момент, когда брат приставил пистолет к голове укусившего его одержимого и нажал на спуск.

Выстрел как будто взорвал ситуацию. Сверху, на крыше появилось еще двое одержимых — мужчина и женщина, оба мексиканцы, если бы эти твари прыгнули одновременно с первой — кого-то из нас они точно успели бы разорвать. Спасло только то, что я стоял лицом к магазину, держа на изготовку оружие — первый выстрел настиг мужчину, отбросив его назад, тот покатился по крыше. Женщина уже прыгнула, когда две пули настигли ее в полете. Упав на асфальт перед магазином, она что-то прорычала и затихла…

— Алекс!

Повернулся на крик Энджи, взглянул — и кровь застыла у меня в жилах. Со стороны городского центра плотной толпой бежали одержимые, человек сто не меньше. Все это мне напомнило Ирак, демонстрации местного населения. И хотя в Ираке на демонстрации выходило на порядок больше людей — почему-то там меня никогда не пробирал такой липкий, мерзкий, ощущаемый каждой клеточкой тела страх.

Промахнуться по такой толпе было невозможно. В максимально быстром темпе я выпустил все патроны, что оставались в магазине, свалил то ли пять, то ли шесть одержимых. Самое страшное — даже пулеметной пули было недостаточно, чтобы с первого выстрела свалить одержимого, некоторых спотыкались, падали от попадания пули — но поднимались, и шли, ползли дальше, подгоняемые голодом и ненавистью. Скорее ненавистью — судя по запаху и количеству трупов виденных мною по дороге жрать, пока было чего. Сволочи… И ведь хватило ума собраться в стаю, хватило…

Рядом в максимально быстром темпе стреляла Энджи, длинный, тяжелый ствол ее Калашникова позволял стрелять точно и с максимальной скоростью. Магазин на сорок патронов — пока она добивала свой, мне магазин пришлось сменить, что позволило живым одержимым отыграть еще несколько метров…

От РейнджРовера длинными, злыми очередями загрохотал еще один Калашников — Питер, находившийся на улице, и видевший что происходит, тоже вступил в бой, хлестая толпу одержимых свинцовыми бичами, вырывая из ее рядов то одного, то другого. Первый магазин ушел у него буквально за несколько секунд…

— Держим линию, твою мать!!! — истерический крик донесся как будто со стороны, через секунду я с удивлением понял, что это кричу я. Тело работало на автомате, на инстинктах, вбитых в подсознание годами тренировок. Сменить магазин, приклад в плечо, зеленую точку лазерного прицела на цель. Впрочем, тут можно и без него — дальность сто метров и навскидку не промахнешься. В максимально быстром темпе выпустить магазин, левой рукой достать из разгрузки следующий, отсоединить пустой, вставить полный… Грохот Калашникова почти у самого уха способен вызвать легкую контузию, но у меня он вызывает только радость. Оружие и патроны — это жизнь в самом простом, первобытном значении этого слова. Пока есть патроны и оружие, пока рядом с тобой кто-то жив и стреляет, прикрывает тебя огнем, ты жив. Иначе — мертв. И это в лучшем случае, в худшем ты сам становишься одержимым, таким как те, кто сейчас бежит на нас, одержимые одной мыслью — вцепиться, разорвать, почувствовать солоноватый привкус крови на зубах…

Совсем рядом, по толпе одержимых ударили еще два автомата — и в этот момент первые одержимые добежали до наших машин…

Когда-нибудь плавали на корабле по неспокойной воде? Когда набегающая волна раскачивает судно и пол качается у тебя под ногами. Не все это могут выдержать — отсутствие под ногами твердой почвы. Так вот — когда первая волна одержимых, уже изрядно прореженная пулями добежала до нашей машины и вцепилась в нее — мне показалось, что машина качнулась подобно палубе корабля в бурю. С диким ревом и воем одержимые потянулись к высокому борту кузова, чтобы добраться до нас…

Винтовка на таком расстоянии уже была лишней, расстреляв до конца магазин я опустил винтовку и она повисла на ремне на груди. Одержимые уже рвались в периметр, раскачивали машину, пытались забраться в кузов. Их искаженные ненавистью и гневом, перемазанные кровью лица были от меня на расстоянии вытянутой руки не больше.

Рядом почти в упор по человеческому месиву ударил Калашников — и в этот же момент я рванул из кобуры Глок 21. Тут то я понял, почему пистолет все-таки следует носить на поясе, а не по новомодному — на тактическом жилете. От толпы одержимых меня отделял лишь стальной борт грузовика, будь я на открытом пространстве — сейчас бы меня разорвали на части. Жизнь от смерти отделяли секунды — и эти секунду-две я потерял на неестественном движении руки, достающей пистолет…

Промахнуться было невозможно — первую обойму я выпустил почти в упор, все тринадцать патронов сорок пятого калибра выпущенных почти без прицеливания, со скоростью автомата угодили в цель. На таком расстоянии пули «Глейзер», да еще в сорок пятом калибре не просто убивали — они калечили, отрывали руки и ноги, разносили вдребезги головы. У самого борта грузовика сразу стало просторнее. Сменив обойму, я начал стрелять уже прицельно, стараясь попадать в голову. Попадание в голову с такого расстояния успокаивало навсегда даже одержимого…

— Курт! — не проорал, а скорее прохрипел я, не прекращая стрелять из пистолета. От стрельбы, от разнокалиберного грохота уже начало звенеть в ушах.[68] Но первый натиск одержимых мы отбили.

— А?

— Все вытащили? Надо валить!!!

— Снизу все вытащили! Три ящика погрузить!

— Грузи!! Пару минут и сваливаем!

— Понял! — Одна из винтовок заглохла, видимо Штайнберг метнулся в магазин, за последними ящиками…

Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года

В первую секунду никто даже не понял, что произошло. Дернулась ручка — и словно лава выплеснулась на узкий пятачок, окруженный стальным полумесяцем автоматных и пулеметных стволов. Истошный, вурдалачий крик ударил по ушам…

Но замешательство не продлилось и секунды — стоявшие перед дверью боевики были опытны, многие прошли войну. Специальный препарат, который они принимали перед заданиями, подавлял их волю — но одновременно наделял их нечеловеческой реакцией и силой. Расплатой за это были сорок восемь часов полной разбитости организма, истощившего свои резервы до конца — но на двадцать четыре часа они становились суперсолдатами. И увидев рвущихся вверх, на вертолетную площадку одержимых, боевики не раздумывая не секунды, одновременно открыли огонь.

Свинцовый град — шестнадцать стволов — буквально разорвал маленький пятачок на куски. Град пуль рвал одержимых на куски, отбрасывал от боевиков. Грохот был такой, что Дэну, почти ничего не видевшему из-за спин боевиков показалось, будто рушится здание. Томас Дьюи спокойно стоял позади шеренги бойцов, даже не поднимая автомата. Об одержимых он знал достаточно, чтобы понимать — они опасны только для безоружных, для гражданских. Группу опытных и хорошо вооруженных людей им не одолеть…

Смолкли очереди, наступила тишина. Оглушающая. Перед дверью, ведущей вниз, в здание лежало, хлюпало, растекалось красными ручейками месиво. Именно месиво, кровавое месиво, по-другому это назвать было нельзя. Вход в здание был почти завален этим самым месивом, нарубленным пулями мясным фаршем, изрешеченная градом пуль железная дверь висела на одной петле. Остро пахло кровью, порохом и еще чем-то непонятным.

Приказов отдавать не имело смысла, свой маневр каждый знал сам. Несколько солдат начали оттаскивать, отпихивать в сторону куски тел, чтобы освободить проход, другие прикрывали своих товарищей, направив перезаряженные автоматы на черный провал двери в готовности изрыгнуть новую порцию свинца.

В этот момент Дэна буквально вывернуло наизнанку на резиновое покрытие вертолетной площадки, он упал на колени, исторгая из желудка зловонные струи съеденного утром завтрака, давясь слюной и кашляя. В желудке словно извивался комок ядовитых змей.

— Вставай, вставай… — Томас Дьюи легко, словно пушинку поднял Дэна с колен за шиворот, похлопал по спине — как видишь это совсем не то, что на экране компьютера, так ведь. Привыкай…

Один за другим, шагая по кровавому месиву, бойцы исчезали в темном проеме ведущего в здание хода. В какой то момент Дэну показалось, что они, один за другим, спускаются в ад…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

Тяжелый ящик с шумом грохнулся под ноги, проехал куда-то к краю кузова.

— Последний! Больше нет!

— По машинам! Энджи, давай к Питеру в машину!

— Поняла!

Черт его знает, что у него с ногой после укуса одержимого. С одной стороны, благодаря вакцине мы несовместимы — а с другой такой укус сам по себе опасен и здоровья не прибавляет. Конечно, я сильно рисковал, оставаясь в Хаммере один — и водитель и стрелок в одном лице. Но другого выхода не было…

Отстреляв до конца обойму Глока, я прыгнул вниз, с кузова Форда, бросился к Хаммеру. Не знаю, бегал ли я когда-нибудь так… Наверное нет. Уже через секунду я рванул дверцу машины, плюхнулся на сидение водителя. Пока бежал — каждое мгновение ждал удара в спину, броска с крыши. Пронесло…

Взревел двигатель, запустившийся с первого поворота ключа. Через переднее стекло ничего видно не было, оно все было перемазано кровью, вдобавок прямо на капоте лежит дохлый одержимый. Но в боковое стекло видно было — глянув на мгновение я увидел, как Энджи, не выпуская из рук винтовки юркнула в РейнджРовер, захлопнув за собой дверь, как хлопают двери грузовиков — и в этот момент одержимые прорвались в периметр…

Что-то тяжелое ударилось об капот машины. Внезапно я понял, что люк в Хаммере открыт, и в любой момент в салон может ввалиться одержимый. Резко обернулся назад, шарахнул кулаком по кнопке, приводящей в действие люк — крыша поползла назад. Досматривать, как закроется люк было некогда — от сильного удара на меня чуть не вывалилось лобовое стекло, еще один удар пришелся в дверь. Глянув перед, через перемазанное окно увидел какую то черную тень на капоте… Все, медлить дальше нельзя. Или уезжаем — или здесь и останемся…

Нажал на газ, вывернул руль вправо — и тяжелая черная машина с трудом сдвинулась с места, откуда-то из-под колес раздался жуткий вопль. Кто не спрятался — я не виноват…

Через лобовое стекло видно было предельно хреново — но я понял, что мы выехали на дорогу — и тут же резко, в пол затормозил. Сидевший на капоте одержимый не удержался и с воплем полетел под колеса, труп свалился куда-то вбок. Есть! Теперь газ до отказа — и новый вопль, перемежаемый хрустом костей под колесами…

Нажал на кнопку, заработали стеклоочистители, размазывая по окну красную жижу, давая возможность хоть немного видеть, что происходит на дороге. Окей, так то лучше…

Так, ехать можно, хоть и не быстро. Теперь надо понять — где мы и как из этого всего дерьма выбираться…

— Пит, ты живой там? — нарушая все правила радиосвязи, поинтересовался я по рации.

В рации стояло шуршание и скрежет, потом все-таки прорезался голос моего дорогого братца. Честно говоря, со школьных времен не был так раз его слышать…

— Живой. Твою мать… Зараза, как больно…

— Что с ногой?

— Да укусил б… Тварь поганая… Кровь остановил, но чувствую себя паршиво…

— С Мари порядок?

— Да порядок, порядок… Трясется вся…

Еще бы не трястись… В захолустной местности, где она жила, одержимых не было вообще, а здесь… Даже я испугался, признаюсь, когда такая толпа поперла…

— Хорош рассиживаться Пит, приди в себя! — подбодрил я его, как мог — если ты не за рулем, сделай мне одно одолжение. У тебя там карты в машине — ты с ними в туалет еще не сходил, надеюсь?

— Нет… И хорош стебаться! Кажется, приходит в себя. Хорошо…

— Все, все не стебусь. Рассказывай, где мы и как нам выбираться из этого дерьма…

Хаммер катился по широкой улице с четырехполосным движением, по обе стороны высились небольшие домики, в основном одноэтажные, белого, коричневого и песчаного цвета. В некоторых явно был пожар, около многих на лужайках валялось разбросанное имущество. Где мы находились — я и понятия не имел, знал только что это примерно центр Альбукерка.

— Короче — если я правильно понимаю эту чертову карту, мы едем по Лид Авеню… На следующем повороте нам надо повернуть… направо! Точно, направо. Выедем на Юнивесити Бельведер и дальше через квартал направо на центральную. И — валим из города…

— Б… твои бы слова…

Размышления о том, как отсюда выбраться прервал глухой удар в переднюю часть машины. Видимо, какой-то одержимый попытался пободаться с таранным бампером, попытка оказалась неудачной. Чтоб этих всех…

Выкатившись на перекресток с Юнивесити я понял, что дело полная дрянь — в десяти метрах от перекрестка дорога к университету Нью Мехико была перегорожена баррикадой. Громадный трехосный серебристый автобус «Грейхаунд» был завален на бок, баррикада была укреплена машинами. И снова одержимые — сразу несколько. Кто-то жрал у автобуса, двое сидели наверху, на боку перевернутого исполина. Увидев, машину они с поразительной ловкостью спрыгнули на землю, что заставило меня добавить газу…

— На Юнивесити баррикады и опасность, осторожнее! Дай новый маршрут!

— Твою мать… Тогда давай дальше, до двадцать пятого шоссе!

— Нахрен! Там явно бандиты! Мы не отобьемся!

— Б… Тогда давай налево и напролом через Рузвельт-Парк и стадион! Поворачивай!

Словно обезумевший носорог, черный джип проломил кусты и попер вперед, подминая под себя мелкую растительность. Матерясь, я крутил руль, пытаясь не столкнуться с крупной… Внезапно, мне в голову пришла мысль, я резко нажал на тормоз.

Мысль была такая — что если у нас не будет по крайней мере двух стрелков — из города нам точно не выбраться. Так здесь и останемся…

Выбрался из Хаммера, с одним пистолетов рванул к остановившемуся в трех шагах позади РейнджРоверу. Рывком рванул на себя дверцу.

— Короче! Если мы не сможет отстреливаться — из города не выберемся! Либо на одержимых попадем, либо на бандитов. И то и другое хреново. Как минимум двое стрелков — кровь из носу! Мари!

Мари, в армейской куртке, которая ей была велика, по крайней мере, на два размера смотрела на меня с заднего сидения Рейнджа испуганными глазами…

— Ты машину водить умеешь?

— Ну…

— Да говори как есть, все равно дорожной полиции на ближайшие сто миль не предвидится.

— Ну… Тим учил…

Кто такой Тим я интересоваться не стал — и так было понятно. А подробности знать мне было ни к чему…

— Вот этим Рейнджем управлять сможешь? Тут ничего сложного, едешь за мной и все. Энджи с тобой будет…

Хотелось бы мне самому верить, что тут ничего сложного. Выбора другого просто не было…

Мари беспомощно посмотрела на Энджи, та смотрела на нее не зная, что ответить…

— Ну… Наверное смогу… Постараюсь…

— Умница. Энджи, присмотри за ней. Пит, придется тебе сесть за руль. Как нога, выдержит?

— Справлюсь… — перекривился Пит.

— Тогда начинаем. На всякий случай — место встречи — на пересечении Юнивесити Бельведер и Коронадо. Запасное — поле для Гольфа Лос Альтос, если там чисто. Еще одно запасное — в районе национального парка, на пересечении шестьдесят шестого и сорокового шоссе. Вопросы? …

— Тогда пошли!

Вместе с Питом, который прихрамывал, но держался бодро пошли к Хаммеру. Слава богу, одержимых в парке видно не было — хоть небольшая передышка…

— Окно держи закрытым, но на всякий случай прицепи Кольт на пояс, пока я там наверху управляюсь…

— Давай быстрее… — Пит нервно посмотрел по сторонам — что— то мне не нравится находиться на одном месте.

Мне это тоже не нравилось, но деваться было некуда. Пока Питер размещал на поясе снаряжение, я стал готовиться к нескольким нелегким часам в роли стрелка…

Первым делом проверил пулемет. Осталось чуть больше трехсот патронов, думаю вырваться из города хватит. По хорошему — надо бы до пятисот добить, патроны есть, но времени совершенно нет. Бандиты или одержимые, а может и те, и другие могут появиться в любой момент. Пулемет я поставил на заднее сидение, так чтобы до него легко можно было добраться.

Свою Мк14, которая неплохо сегодня потрудилась, я отложил в сторону. Все-таки нужно более легкое и в то же время более скорострельное оружие, да и магазин желательно более емкий. Как раз на этот случай я и взял XCR. С длинным стволом и компактной оптикой, с режимом автоматического огня — то, что прописал доктор в этом случае. Достав коробки с патронами и магазины, половину сыпанул на переднее сидение рядом с Питером, половину оставил себе, начали набивать. Как ни странно, к этой винтовке подходили стандартные магазины от М16 — вот и еще одно преимущество этой винтовки и этого патрона. По длине он идентичен стандартному НАТОвскому патрону 5,56.

— Куда сейчас едем? — уточнил брат, щелкая патронами.

— Я так думаю. Надо по любому прорываться на крупную магистраль. Пусть там и бандиты — но крупную магистраль нормально все равно не перекрыть как следует. Поэтому предлагаю — тут я отвлекся, глянул на карту, которая теперь была в Хаммере, не прекращая механически набивать магазины — предлагаю прорываться переулками к шестьдесят шестой. Спрюис стрит, Сикамор стрит, Марпл стрит. Какие — то все равно не перекрыты.

— Может, проедем на Пресвитерианский госпиталь и на Оук Стрит. Или там, рядом — двадцать пятое шоссе?

— Э, нет… — протянул я — вот к госпиталю точно соваться не стоит.

— Почему?

— Как думаешь, заболевших куда свозили? А если даже и не заболевших — госпиталь это суперприманка для одержимых! Куча больных, много лежачих — все равно, что шведский стол. Жри — не хочу. Так что от госпиталя надо держаться как можно дальше…

За несколько дней до катастрофы Детройт 19 мая 2010 года

— Феликс… Ты что делаешь?

— Уничтожаю все к чертовой матери! Вот что я делаю!

— С чего!

Доктор Феликс Каплан закашлялся, открыл окно, чтобы выпустить дым. А дымом тянуло и впрямь изрядно — в железном ведре дымились сожженные жесткие диски компьютеров и ДВД-диски на которых хранились материалы исследований, бумагорезка была забита мелкой белой пылью. Рядом с разоренным столом валялись два распотрошенных компьютера.

— Ты у себя дома материалы исследования держишь?

— Держу, конечно. Все перенесено на диски, хоть это и не приветствуется. Как-то раз я полгода работы потерял только из-за того, что не создал резервную копию. Да что с тобой такое, мать твою ты можешь мне сказать?

— Сядь-ка! — Каплан показал своему другу место на продавленном диване — сядь и послушай! Как думаешь, насколько далеко продвинулись наши исследования?

— Ну, дальше всех остальных групп. У нас по плану на следующий месяц намечено экспериментальное опробование.

— А вот и не хрена! Эксперименты уже были, причем на людях!

— Что? Не говори ерунду, этого быть не может.

— Может и еще как! Послушай меня! — доктор Феликс Каплан повернул Пита Маршалла лицом к себе, вцепившись в плечи, его глаза горели каким-то нездоровым, фанатичным огнем — не одному только Денмонту лазать по чужим лабораториям! Вчера я влез в его лабораторию и накопал много чего интересного!

— Что именно?

— Ну, например — что в одном из центральных штатов США некто купил заброшенную военную базу. И там строится аналогичная нашей лаборатория с высшей степенью биологической защиты, а заодно и завод. По производству лекарств. Интересно, кому и зачем строить завод по производству лекарств под землей, а?

— С чего ты это взял?

— Да с того! Я за этим ублюдком Денмонтом давно наблюдаю. То-то он зачастил в одно ничем не примечательное место, и причем все эти поездки проходят как командировки. За четыре месяца он побывал там шесть раз!

— И почему ты решил, что там завод, лаборатория и все прочее? Откуда такие выводы?

— А с того! Этот идиот свои записи оставляет в журнале на самом видном месте! Там много чего интересного прописано — на несколько пожизненных хватит! Вот что! Давай, решай. Сейчас! Ты со мной или…

— Или — что? Каплан вскочил с кровати, сделал несколько шагов к стене.

— Как думаешь, чем мы занимаемся? Ты никогда над этим не задумывался? Мы разрабатываем смерть — для нас и для всего рода нашего. Для человечества. Когда-то нацисты истребили шесть миллионов человек моего народа. А сейчас я, Феликс Каплан разрабатываю средства, чтобы уничтожить сотни миллионов, миллиарды! Мы хотим Нобелевскую премию — а получим ад на Земле! Прости, Питер, но я больше так не могу. Я решение принял — принимай теперь ты!

Доктор медицины, военный врач Питер Маршалл задумался. Нобелевка нобелевкой, но сомнения терзали его уже давно. Тем более этот вирус… Питер удивлялся его поражающим свойствам. Настоящий вирус ненависти, не признающий никаких границ, никаких рас, ничего. Все попытки модифицировать его, сделать так, чтобы при сохранении тех же характеристик зараженные сохраняли возможность мыслить и подчиняться приказам — проваливались. Увеличение гипоталамуса подавляло другие участки мозга, в результате заболевший был способен только на самые примитивные действия. Удалось добиться только снятия болевого синдрома — за счет выработки организмом эндорфина.[69] Вирус порабощал зараженных, они становились настоящими одержимыми, одержимыми злом и ненавистью, стремлением убивать. Пока эксперименты проводили только на макаках-резусах, о том что некая группа проводит испытания на людях, под руководством этого подонка Денмонта, Питер Маршалл узнал только сейчас. Провалом закончились и попытки разработать лекарство, вирус излечению не поддавался. Вакцину же с огромным трудом удалось разработать и наладить ее синтез — на экспериментальном лабораторном оборудовании — процесс пока даже не был описан. Помогло только то, что вирус был искусственно выведен и разработчики изначально знали всю его цепочку ДНК. В промышленных масштабах это сделать было невозможно. Пока… И, в конце концов, автором вируса являлся именно Каплан — значит и решение об уничтожении всей сделанной работы должен был принимать именно он.

— Я с тобой, Феликс…

— Вот и хорошо. А то я уж думал… — с этими словами доктор Феликс Каплан достал из кармана девятимиллиметровый Глок…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

— Короче так! — я закончил набивать последний магазин, засунул его в разгрузку — УЗИ положи вон туда, в карман двери, под руку. Пусть не до конца влезает, но пусть будет. Питер протянул руку к переднему пассажирскому сидению, взял автомат…

— А почему там не оставить?

— При резком торможении — слетит на пол. Положи лучше в дверной карман, так под рукой будет, хотя и неудобно. Прорепетируй.

— Что?

— Ну, пару раз попробуй схватить автомат одной рукой, вторую держа на руле.

Питер прорепетировал, первый раз получилось хреново, второй и третий — чуть получше.

— Хватит, все равно времени нет. На досуге потренируемся получше. Хеклер будет вот здесь, прямо в кобуре, прицепленным, понял?

ХеклерКох МР7А1 я прицепил к переднему пассажирскому сидению. К УЗИ у меня были патроны — он жрал обычные девятимиллиметровые пистолетные, а вот магазин был только один — тот что в автомате. Последними словами проклял себя за то, что не решил эту проблему в магазине Штайнберга — у него-то наверное магазины запасные были. Вот и мучайся теперь, мудак! Хоть и не до раздумий там было — а все равно соображать должен был. К МР7 были и магазины и патроны — да только вот пополнить боезапас было негде, в гражданской продаже этих патронов не было, да и на военных складах — из десяти дай бог если на одном. Такое оружие — легкое, удобное для стрельбы с одной руки, с емким магазином, с глушителем — и негде взять патроны! Хоть плачь. Пока патроны были — но это на самый крайний случай. Когда уже совсем край подходит — так патроны надо поберечь.

— Договариваемся так. У тебя под рукой УЗИ, на поясе — крупнокалиберный пистолет. Без нужды не стреляй и окно вообще не открывай — основным стрелком буду я. Просто веди машину. Хеклер — на самый крайний случай, если крайняк. Так к нему патронов мало — побереги. Понял?

— Добро.

— Калаш твой будет на заднем сидении, во время вождения с него все равно стрелять не сможешь, с одной руки — но если остановят — хватай и мочи. Только надеюсь, что не остановят. Старайся рулить дворами и не приближайся ни к больнице, ни к университету. Я буду тебе говорить куда ехать, сверху — но и сам соображай — у меня проблем наверху до … будет. Если не туда поедешь — врежу с ноги прямо по затылку, понял?

— Да пошел ты…

— Щас пойду. Проверю как там дамы в Рейндже. А ты по сторонам смотри.

Вышел из уютного салона Хаммера, держа на изготовку новую винтовку. Заодно попробовал, пару раз вскинул для прицеливания — винтовка приходила в плечо просто идеально. И приклад — стиля «Галиль», как раз по мне. Перекинув предохранитель на одиночный режим огня, пошел к машине…

Идя к машине Энджи и Мари, привычно вслушивался, пытался понять, что происходит вокруг. Несмотря на то, что до городской жизни было метров двадцать лесополосы — лес приглушал звуки города. До сих пор раздавались звуки выстрелов — несмотря на то, что беда пришла уже две с лишним недели назад. Но люди — сопротивлялись. А может бандиты, но, в конце концов — тоже люди.

Мари уже выглядела по-боевому, переодетая в полувоенную форму устроилась за рулем РейнджРовера. Оружия у нее не было.

— А почему оружия нет? За Мари ответила Энджи.

— Она не хочет. Со всем я справлюсь — и вы вдвоем. В конце концов, мы же за вами поедем. А вы у нас — профессионалы-ганфайтеры.

Никогда не мог понять женщин. Сейчас на уме одно — через пару минут совершенно противоположное. Что ее опять не устраивает?! Впрочем, и выяснять не хочу.

— Ну, смотрите… Точно не хочешь оружие? Мари покачала головой.

— Тогда окно закрой и не открывай, если только не придется сваливать из машины. Поняла? Мари кивнула, смотря на меня с каким-то странным видом.

— Теперь дальше. Педали только две — газ и тормоз, руль — в общем разберешься. Езжай строго за нами, никуда не сворачивай и из вида нас не теряй ни в коем случае. Старайся ехать равномерно, без рывков, чтобы Энджи могла нормально стрелять в случае чего. Мари снова кивнула.

Глянул на Энджи. Та, по видимому основной взяла трофейную М16А3 с оптикой, короткий Knight Armament висел, закинутый за спину. Разгрузка набита магазинами, пистолет на поясе — в общем, богиня войны и террора. До катастрофы сфоткать бы в таком виде с медленным раздеванием — Плейбой отдыхает… Господи, что у меня опять за мысли не в тему дня…

— Осторожнее. Эти твари прыгучие. Мы с Питом постараемся проехать дворами, чтобы не нарваться — как бы с крыши не прыгнули.

— Справимся… — Энджи с мрачным видом похлопала себя по поясной кобуре — смотрите сами не облажайтесь.

— Не облажаемся — заверил я — через две минуты начало движения.

В Рейндже люк был не таким широким и удобным как в Хаммере, британская машина — но и Энджи по габаритам мне уступала, поэтому для нее оказался — в самый раз. Усевшись наверху и взяв винтовку на изготовку, я оглянулся — Энджи, уже занявшая позицию на крыше издевательски отдала мне честь двумя пальцами. Ну-ну… Отвернувшись, я стукнул ногой, отдавая сигнал к отправке…

Поскольку развернуться было нельзя, лес, не стоянка — брат поехал вперед все время забирая влево, проламывая кустарник и уклоняясь от деревьев чтобы выехать, в конце концов, на Спруэс или на Хэзлдайн. Оттуда — по Спруэс напрямую, по Хэзлдайн — с поворотом на Месу можно было прорываться севернее, к шестьдесят шестому шоссе. Получилось, однако, все по-другому…

Вывалились мы на Хэзлдайн, только не с той стороны. Нам надо было вырулить на восточную часть улицы, мы же вырулили — на западную. И теперь нам волей неволей дорога была одна на большое, двадцать пятое шоссе…

Когда Хаммер прорвался через кустарники и выскочил на дорогу, я аж охренел. По левую руку был стадион Джона Милна, у которого в большом беспорядке были запаркованы машины. Их было много, самых разных. Некоторые были целыми, парочка — была сожжена, на некоторых и вовсе — на стеклах и кузовах были отметины от пуль. В дальнем конце стоянки заметно было движение — одержимые! Бросаться сразу они не стали — видимо были сытые. Интересно, конечно — видимо чувство насыщения ненадолго приглушает их агрессию. Хаммер, а за ним и Рейндж осторожно, на скорости не больше двадцати миль в час катились мимо припаркованных в беспорядке машин, постоянно маневрируя. Я прицелился в одержимых — но решил не стрелять, пока они не проявят агрессию. Черт знает, сколько их еще может быть на стадионе и вообще — в окрестностях. Поэтому если можно мирно — пусть будет мирно…

Машина приближалась к одержимым, в оптический прицел винтовки их можно было разглядеть уже вполне достоверно. Восемь. В основном латиносы, но и белых трое, скорее всего семья — отец, мать и сын. Сыну на вид лет десять, не более. Трое латиносов — в странной одежде, как я догадался — в больничных пижамах. Значит, я был прав — больных сначала свозили в госпиталь, а потом они вырвались наружу. Прелестно…

Подо мной уютно урчал мотор, а я вскинув винтовку всматривался в лица одержимых. Он же — смотрели на меня, смотрели немигающими и равнодушными глазами. До них было уже метров десять, почему-то из всех одержимых я выбрал десятилетнего пацана. Он лежал на крыше старого Форда, видимо отдыхая, и смотрел на меня, вроде даже гипнотизируя меня взглядом. Джинсовый костюм, кроссовки, светлые, испачканные чем-то красным волосы. По спине у меня словно ползла ледышка. Господи, как же мы дожились до такого…

Выхода не было — проехав всю Хэзлдайн, мы свернули на Оук-стрит, идущую вниз. Дальше был скоростной съезд с двадцать пятого шоссе, забитый разбросанными в беспорядке брошенными машинами, но проехать можно было. Однако подниматься на шоссе мне не хотелось…

— Стой!

Хаммер затормозил, вслед за ними остановился и Рейндж. Прислушавшись, я удивился, что не слышно стрельбы, воя одержимых — и как накаркал! Откуда-то сверху, с шоссе ударила длинная автоматная очередь…

— Вперед! Давай вперед! На первом же перекрестке — налево!

Хаммер рванул вперед, я судорожно закрутил головой, пытаясь понять, откуда и в кого вообще стреляли. Стреляли где-то на шоссе, но где я понять не мог — оно проходило по насыпи и располагалось намного выше Оук. Блин, с одной стороны — шоссе, с другой — какие то коричневого цвета склады, мать их. А мы — в яме как в тире, сейчас сдадут с шоссе сверху вниз — и поминай, как звали. Что на шоссе происходило — я не знал, да и знать не хотел — нам просто надо было выбраться и этого чертового города.

На скорости Пит повернул руль и Хаммер нырнул влево и вниз, в путепровод, проходящий под двадцать пятым шоссе. Проскочили на скорости, если кто и был наверху — не заметили. За путепроводом дорога шла вверх, и потом снова вниз. Можно было либо ехать прямо, либо развернуться резко направо и попытаться все-таки выскочить на двадцать пятое шоссе. Я уже решил поворачивать вправо — и тут увидел. Идущую вправо дорогу пересекал путепровод, образующий своего рода мост. И вот на этом мосту стоял белый пикап, кажется Додж Рэм 3500, в кузове его виднелись вооруженные люди. Увидев нас, они синхронно вскинули винтовки.

— Прямо, твою мать! — заорал я, разворачиваясь к цели и вскидывая свое оружие. Хаммер рванул вперед, сзади часто захлопали выстрелы, поймав кое-как в прицеле пикап, я нажал на спуск. Винтовка задергалась, отсекая короткие очереди, отдача была на удивление терпимой, с той же Мк14 не сравнить. Первая же очередь угодила в пикап, лопнуло боковое стекло, бандиты в кузове резко исчезли из поля зрения, но один не упал, а тяжело осел в кузове, выронив винтовку, как это бывает с ранеными. В следующую секунду здание магазина скрыло от меня стоящий на мосту пикап… Энджи проскочила уже без обстрела, только сама пальнула пару раз для острастки. План нужно было менять, я склонился к люку.

— Гони в темпе, при первой возможности — направо!

В бешеном темпе проскочили Лид Авеню, хотели свернуть на Хай Стрит, но Питер вовремя углядел вдали баррикаду — проскочили мимо. Свернуть удалось только на Вальтер Стрит. Узкая, обсаженная деревьями улица, по обе стороны — одно и двухэтажные дома. В некоторых местах — брошенные прямо посередине проезжей части машины, но проехать можно…

Проехали без особых происшествий, только на пересечении с Голд Авеню пришлось свалить двоих одержимых. Видимо не ели давно — бросились на Хаммера из засады, из-за припаркованного старого пикапа. По два быстрых выстрела на каждого проблему решили — заодно еще раз подивился, насколько удобна новая винтовка. Отдача как у М16, а патрон намного мощнее — в принципе и по одной пуле на одержимого хватило бы…

Вылетели на Сентрал, повернули налево. Сентрал авеню — это уже то, что нам нужно. Проехать можно — по две полосы в каждом направлении, на разделительной линии растут деревья. Вообще Сентрал — часть исторического «Шоссе 66», идет прямо через весь город и выходит за город — на Техас. Рванули по ней. С обеих сторон мелькала все та же, малоэтажная застройка — и мне вдруг пришло в голову, что неплохо было бы остаться здесь на всю жизнь. Отвлекся…

И напрасно! Впереди, дорога основа уходила под мост через это проклятое двадцать пятое шоссе — и на мосту стояли целых три пикапа — уже знакомый мне белый Додж Рэм, армейский Хаммер и еще один — кажется тяжелый Форд. И в кузовах машин и за оградой моста виднелись фигурки мужчин с оружием. Твою мать… Они что нас — пасут?

Питер, не дожидаясь неприятностей разобрался сам — резко увеличил скорость. На мосту замерцали огоньки выстрелов, я ответил длинной, на полмагазина очередью — и тут же дернулся, пригнулся. Пули полетели сзади, почти над моей головой…

Энджи, чертовка. Их Рейндж был в какой то мере прикрыт Хаммером и она решила стрелять прямо над моей головой. Вот зараза же…

Хаммер рванулся вправо, уходя из-под огня, свернул на какую то улицу, идущую вверх. С одной стороны было какое-то строение, типа школы или больницы, обнесенное забором из сетки — рабицы, с другой стороны — придорожное кафе. Слева, у школы было до черта одержимых, заслышав стрельбу, они бросились в нашу сторону, но забор помешал им вырваться на дорогу, дал нам несколько бесценных секунд, за которые мы успели проскочить школу. Оглянувшись, увидел, что Рендж движется за нами, Энджи, увидев что я на нее смотрю, помахала мне рукой.

Вот чертовка отмороженная. И стреляет неплохо надо признать — когда Пит уже поворачивал, я смотрел на мост и через прицел видел, что как минимум двоих она зацепила. Пока я, прикрывая огнем, действовал бандитам на нервы, она в хорошем темпе стреляла прицельно. Молодец…

Куда это мы свернули. Похоже впереди — парковая зона… Господи, да выберемся мы из этого всего дерьма или не когда — нибудь?!

— Алекс!

— На приеме! — я схватил рацию.

— Они идут за нами. Вот теперь я реально разозлился!

— Подтянись за нами. Дистанция — метров пять.

— Поняла! Я наклонился к люку.

— Пит, давай налево и жми до конца. На двадцать пятую въедем по насыпи. Как въедешь — стоп.

В конце концов — Хаммер у нас или не Хаммер. Да и Рейндж тоже полноприводный. Какого хрена мы мотаемся по дорогам…

Сзади были уже слышны выстрелы, одиночные. Дробовики мать их. На дистанции они не опасны, но если подберутся поближе — хана.

— Энджи, как ты?

— Пока держу на расстоянии.

— Держись, еще немного. Сейчас прорываемся напрямую, на шоссе, как поднимемся — огонь!

— Поняла!

Тяжелый Хаммер рвался вперед словно носорог, видимо Пит решил разогнаться как следует перед подъемом на насыпь. Наскочил на бордюр, переднюю часть подбросило — но не остановился, полетел по высушенной земле приближаясь к насыпи. Запоздало сообразил, что у Рейнджа от такой вот встречи с бордюром может напрочь полететь подвеска, обернулся — увидел, что Мари преодолевает препятствие аккуратно, как и подобает только начинающему водителю, не ломая машину. Вот молодец, все-таки…

Нос Хаммера задрался вверх, меня качнуло назад, тяжелый джип с ревом пополз вверх, на насыпь. Я соскользнул в люк, развернулся, приготовился к стрельбе назад. Рейндж немного отстал, но уже подъезжал к насыпи — потеряли время на преодоление бордюра.

И тут Хаммер встал. Мать, твою, встал! Гребаное дорожное ограждение! Эти долбаная металлическая ограда, сделанная так, чтобы не допустить вылет автомобиля с трассы. Наверное, если бы мы ехали по прямой и натолкнулись на эту преграду под прямым углом — проехали-бы. Но тут подъем градусов тридцать пять — сорок. Мотор взревел словно раненый слон, но машина не сдвинулась с места ни на шаг. Приехали.

— Энджи, занимаем оборону! Нам не подняться!

— Что? — удивленно переспросила она, и в этот момент первый пикап вынырнул из-за поворота.

И все таки в Дельте учили стрелять как следует. Бандиты наверное не ожидали нас увидеть в такой позиции — Хаммер на самом верху насыпи, совсем рядом с трассой и Рейндж — под насыпью. Как только мой старый знакомый — Додж Рэм вынырнул из-за поворота — я моментально поймал в прицел кабину и сделал несколько быстрых выстрелов.

Первая пуля пришлась как раз туда, куда я и хотел — в левую часть кабины, как раз напротив сидения водителя. Стекло моментально пошло трещинами, изнутри на него брызнуло что-то темное — и пикап потерял управляемость, его начало заносить влево. Те четверо в кузове, которые должны были стрелять судорожно схватились за кабину, за борта, за хромированную дугу с прожекторами — за все что угодно, только бы не выпасть из кузова на ходу. У одного даже выпала из рук винтовка, загремела по асфальту. Ни про какую прицельную стрельбу в такой ситуации не могло быть и речи — только бы удержаться в кузове, не выпасть. От Рейнджа застучала М16 — Энджи очередями обстреливала кабину и кузов потерявшего управление пикапа. Со звоном лопнуло сначала одно окно, затем другое, кто-то на ходу выпал из вертящегося на дороге грузовика с размаху ударившись об асфальт. Но я на это уже не смотрел — мое внимание занимала следующая машина.

Армейский зеленый Хаммер показался из-за поворота следующим. Видимо, его водитель уже въехал в ситуацию и поэтому на выезде резко переложил руль влево и сразу же вправо, маневрируя по всей ширине дороги и не давая точно прицелиться. Я в быстром темпе стрелял одиночными, часть пуль попадала в цель, часть — пролетали мимо. Но главного — поразить водителя я не мог. Из окна, с заднего сидения Хаммера кто-то палил из чего то наподобие М4, но маневры уходящего из под огня водителя мешали не только мне, но и этому стрелку тоже. Строчки пуль проходили ниже, врезались в кусты — но ни первую, ни вторую нашу машину задеть не могли.

Где-то снизу, совсем под боком оглушительной, длинной очередью ударил Калашников, я аж подпрыгнул. Первые пули прошли мимо, угодили в асфальт — зато вторая очередь влетела как раз в кабину несущегося Хаммера, пуль пятнадцать, не меньше. Вдребезги разлетелись оба боковых стекла, металл покрылся рваной просрочкой от пуль, машина сразу потеряла управление, пошла вправо, ломая кусты и поднимая столб пыли. На какой то момент мне показалось, что она врежется в Рейндж — но нет — пролетела метров в пяти и пошла дальше, остановилась только у самого путепровода, врезавшись в брошенный кем-то джип. Энджи немного добавила, выпустив несколько пуль вдогонку — с пикапом она уже разобралась. Вон, стоит весь изрешеченный на обочине…

Лихорадочно сменив магазин (старый просто уронил в машине, потом подберу), я перевел прицел на выезд с Голд Авеню, ожидая третьего пикапа. Но его не было — только доносился чуть слышный, удаляющийся рев мотора. Похоже, просекли поляну, что за свинцовая раздача тут идет — и пересрали. Что же, тем лучше — патронов меньше истратим…

А Питер молодец… Молодчина! Кто назовет его теперь ботаником — лично в морду въеду. Ведь это надо — в момент просек поляну, схватил Калаш, выскочил из машины, грамотно занял позицию — отбежал немного вверх и прикрылся моторным отсеком — и так вмочил! Калаш есть Калаш, а сорок патронов 7,62 в магазине — грозная сила. Однозначно…

— Ну, ты врезал… — я вылез снова на крышу, оттуда спрыгнул на насыпь. Чуть не упал — не рассчитал, что на насыпи гальки полно, едва на ногах удержался. Питер поднимался из-за машины, держа в руках Калаш.

— Ты им конкретно врезал! Без тебя — наделали бы делов!

— Ерунда — отмахнулся Питер — нормально все.

— Молодец! — повторил я — теперь давай аккуратно съезжай назад, и вон к тому Хаммеру. Там меня подберешь. Начеку будь!

— А ты?

— Гляну, может есть чем поживиться…

— Добро…

Оскальзываясь на покатой насыпи, чуть не падая, поспешил вниз. Из-за Рейнджа поднялась Энджи, перезаряжая винтовку. Тоже целая и невредимая.

Нет, это надо, а… В три ствола такую кодлу разгрохали и — ни царапины. Ни одной царапины. Рассказать кому — не поверят…

— Ну?

— Молодцы! — громко сказал я, подмигнул, мари, которая смотрела на меня из Рейнджа — давайте теперь пошмонаем, может найдем чего…

— Пошмонаем?

— Ну, обыщем машины на предмет наличия нужных нам трофеев. Давай, садись в машину и подкатывай вон к тому джипу. Осторожнее…

Не ожидая ответа, я легкой трусцой побежал к разбитому Доджу, держа наготове винтовку. Сзади зарокотал мотор Рейнджа. На ходу наклонился, подобрал выпавшую из пикапа и теперь сиротливо лежащую на асфальте винтовку — оказался Рюгер Мини 14. Приклад пластиковый, вроде не поврежденная. Такие вот винтовки очень любят толстопузые ку-клукс-клановцы и разная народная милиция. Тоже дело, на обмен пойдет…

Тем временем, Рейндж подкатил прямо к пикапу, встал у него за задним бортом, впритык. Из передней двери появилась Энджи, с деловым видом пошла к кабине… Лучше не рисковать…

— Стой, где стоишь! Энджи замерла, недоуменно глядя на меня.

— На, подержи-ка — я вручил ей Рюгер, заняв обе руки — а еще лучше, пойди его в машину положи!

Никогда не надейся на то, что твой противник мертв, не имея на то веских оснований.

Перехватил левой рукой винтовку, правой достал из кобуры Кольт. Осторожно приблизился к кузову и — выпустил всю обойму навскидку. Живые, мертвые — разбираться было некогда.

— Ты что? — Энджи резко дернулась от неожиданной стрельбы, наставила ствол автомата на кузов — там что?

— Лучше перебдеть чем недобдеть — нравоучительным тоном сказал я меня магазин в пистолете — вот теперь можно обыскивать. Все что найдешь целое — тащи в машину, потом разберемся. Мадам не боится ручки в крови испачкать?

— Да пошел ты… — бодро отозвалась Энджи, но по лицу увидел — попал в самую точку. Какая то нездоровая бледность начала проступать… Привыкай… Сейчас такое месиво везде, что лучше привыкнуть…

Осторожно продвигаясь, подошел к кабине, держа ее под прицелом пистолета. Береженого бог бережет… Пикап был с так называемой «Кинг-кэб» кабиной, с четыремя полноценными дверями. Осторожно приблизившись, отжал ручку задней двери, дернул дверь на себя и — чуть не выстрелил. На меня смотрел полными ужаса глазами какой то пацан…

— Руки! — заорал я — руки держи перед собой!!

В ответ пацан залопотал что-то на испанском, но руки послушно вытянул. На вид ему было лет четырнадцать — пятнадцать…

— Энджи!

— Да! — отозвалась она от машины.

— Иди сюда! Осторожнее!

Через несколько секунд появилась Энджи, увидев пацана она вскинула винтовку.

— Ты по-испански знаешь?

— Знаю, я же здесь выросла.

— Тогда спроси его, кто он такой и какого черта делает с бандитами?

Пацан залопотал что-то на испанском со скоростью пулемета «Гатлинг», мне же пришла в голову мысль, что вот здесь и сейчас мы так стоим как придурки и являемся великолепной мишенью. Вот появится тот же Форд с Голд или с трассы, как врежут автоматными очередями с пары стволов — и поминай как звали…

По идее пацана надо было бы пристрелить, в Ираке мы особо на этот счет не сомневались и не тормозили. Но тут все-таки были Соединенные штаты Америки, а не Ирак…

— Он говорит, что его зовут Раулито. Он приехал с семьей из Мексики несколько месяцев назад. Потом отец его стал бешеным и убил его мать и сестру, а ему удалось убежать. Его и подобрали эти люди, которых мы убили. Он очень просит его не убивать. Интересно, это что — природно несовместимый? Убивать такого грех…

— Спроси, знает ли он где бандиты?

— Си, си — забормотал он — и снова залопотал что-то на своем языке.

— Да, знает — перевела Энджи. Они группировались в районе железнодорожного вокзала, но он знает, что шоссе, рядом с которым мы стоим свободно до пересечения с другим большим шоссе (шестьдесят шестым — с ходу смекнул я). Кроме них на трассе никого больше нет, остальные в других местах. Больше он ничего не знает.

— Оружие есть?

— Но, но — замахал он руками — но армас! Понятно было и без перевода.

— Переведи ему — я его отпускаю, пусть сваливает. Потом когда мы уедем — пусть подходит к машинам и берет любую и сваливает отсюда, хотя бы и на железнодорожный вокзал. И пусть передаст всем — мне надо просто выехать из города. Если мне нее будут мешать — я просто отсюда уеду. Если нет — как мы стреляем, он видел.

Энджи разразилась длинной тирадой на испанском, пацан видимо понял, что его отпускают, улыбнулся, что-то залопотал…

— Не за что — буркнул я — Энджи, отойди Энджи отошла на пару шагов, я тоже.

— Давай, вали отсюда — я пару раз энергично взмахнул столом пистолета для лучшего понимания.

Пацан подскочил, словно баскетбольный мячик и ринулся прочь. В момент перебежал дорогу. побежал к шоссе…

— Проводи — я показал Энджи на пацана.

— В смысле? Ты хочешь, чтобы я его…

— Блин. Я просто хочу, чтобы ты была наготове! А если у него пистолет в кармане, он сейчас повернется и пальнет в нас? Будь наготове и все, если что увидишь — стреляй!

Про себя подумал, что Питер стоит с Калашом у Хаммера, нервы тоже на взводе. Вот увидит и саданет очередью, он ведь не знает, что к чему. Ладно, если так то и хрен с ним…

Сунулся на переднее сидение, там все было испачкано кровью. Пуля попала водителю аккурат в горло, все — и одежда и приборная панель и лобовое стекло было забрызгано кровью как на бойне. Преодолевая отвращение, сунулся дальше — есть! Девяносто вторая Берета — стандартный армейский пистолет. Тоже испачкан кровью. Положил в карман — потом разберусь. Больше ничего не было, да и на плотный обыск не было ни сил, ни желания. Выпрямившись, я захлопнул дверь машины.

— Что в кузове интересного?

— Да есть…

Мельком глянув на кузов, понял, что Энджи тела не переворачивала — побрезговала, взяла то что было на виду. Ладно, хрен с ним — стволов уже девать некуда хоть оружейный магазин открывай…

— Показывай! — заявил я, подходя к Рейнджу.

— Вот самое интересное …

А ведь действительно — интересное. МР5А3 с фонарем в цевье. Сдвоенный магазин — два магазина соединены пластиковыми клипсами, один закончился — за секунду подсоединяешь другой. Удобно и быстро.

— Видать полицейский участок ограбили — этот немец у копов в чести. А магазины?

— Только эти, больше нету.

Ни говоря, ни слова пошел к кузову, перевернул одного — не тот, второго — есть! Тактический разгрузочный жилет, в нем аж восемь спаренных магазинов — богатство целое. И пистолет — по виду снова какая — то разновидность Кольта. Супер!

Нащупав быстрозастегивающиеся застежки, расстегнул одну, вторую, с силой рванул — и жилет повис у меня в руке.

— А говоришь нету… Энджи мрачно смотрела на меня.

— Я не могу так как ты трупы ворочать.

— А придется… — спокойно заявил я — ладно. Поехали осторожненько вперед — вон, брательник совсем заскучал…

Забросили трофеи на заднее сидение, изгваздав его окончательно. Ну, да и хрен с ним — не на прием едем. Энджи села вперед, на пассажирское, я встал на подножку и так — медленно и аккуратно мы подрулили к нашему Хаммеру, а заодно и к чужому.

Глядя на изрешеченный металл и дымок из-под капота, ощутил даже мимолетное чувство жалости. Хороша, блин машина — да с собой не возьмешь. Питер стоял, прикрывшись моторным отсеком Хаммера, направив автомат в сторону дороги и путепровода. С той стороны путепровода шастал одинокий одержимый — но на нас он внимания не обращал. И что, спрашивается, шастает…

Вскинул винтовку, аккуратно прицелился. Оптический прицел низкой кратности для города самое то — и приближает более-менее и поле зрения широкое. Самое то в общем. Когда голова одержимого, когда-то бывшего мужчиной — мексиканцем попала в прицел, я нажал на спуск. Брызнуло красным, одержимый повалился мешком прямо посреди проезжей части. С первого выстрела в голову… Хорошо, однако…

— Энджи. Ты справа я слева. Пит — прикрытие.

Синхронно, словно отрабатывали это целый год на полигоне подошли к трофейному Хаммеру, я с пистолетом, Энджи — с коротким Kinghts. Из разбитого стекла с моей стороны ощутимо тянуло порохом и кровью, запах слишком знакомый за последнее время, кажется, им пропитался весь мир. Я высоко поднял руку — голосом считать было опасно, не исключено что кто-то остался в живых и ждет нас внутри — с пальцем на спусковом крючке.

Мысленно досчитав до трех, я резко опустил руку к звери, рванул на ручку, сделал шаг в сторону, напряженно вглядываясь в салон изрешеченной машины. Движение!

Ничуть не раздумывая, я начал стрелять в салон. Раз, другой, третий. Четвертый. Вместо пятого выстрела раздалась оглушительная очередь из Калашникова.

— Боже!

Отпрянув от двери, я навертел головой вправо — влево, пытаясь понять, куда стрелял Пит. Есть! Неподалеку от первого валяющегося одержимого еще двое — один лежит замертво, другой пытается ползти, загребая руками, словно ластами… Б…! Если одержимые поперли — надо ноги в руки делать.

С противоположной стороны Энджи тихо ругалась, судорожно терла рукавом лицо, пытаясь стереть брызнувшую на нее из салона кровь.

Сменил полупустой магазин на полный, осторожно заглянул в салон — так и есть. У одного из трупов в свисающей руке пистолет, Беретта 92. В салоне на полу лежит М4. Забрал и то и другое, мельком глянул — стандартная армейская версия, с режимом автоматического огня. Пробежкой добрался до нашего Хаммера, кинул все туда…

— Нахрена? — крикнул с другой стороны машины Пит.

— А бензин и жратву на что менять?

— А деньги? Да какие сейчас нахрен деньги….

Снова пошел к Хаммеру, надеясь поживиться еще чем то — и новая очередь из Калаша. Глянул — вдали, на улице за путепроводом кто-то как будто копошился на улице. Одержимые… Твою мать…

— Энджи, к машине!

Пока Энджи побежала к РейнджРоверу, припаркованному дальше всех, я все-таки не устоял — подскочил к Хаммеру, рванул водительскую дверь, рывком выдернул с водительского сидения окровавленный труп, тот свесился из двери. Я глянул внутрь — есть! Еще один М4, на широченном тоннеле между сидениями. Сунулся, хватанул. Ну жадный я, жадный — что тут поделаешь…

Одержимые были уже довольно близко, Питер сидел в машине, двигатель работал. Рывком открыл заднюю дверь, швырнул туда свою добычу, прыгнул сам. Обо что-то больно ударился…

— Жми! Выскакиваем на шоссе!

Хаммер рванулся вперед, объезжая подбитую машину, я извернувшись умудрился захлопнуть за собой дверь. Одержимые уже были близко, причем целая толпа. Видимо от Пресвитерианского госпиталя идут, мрази — заслышали стрельбу и решили подкрепиться. Вот же суки…

— Жми!

С визгом колес, Хаммер зашел в левый поворот, быком попер в гору, выезжая на трассу. Я с грехом пополам высунулся из люка, еле подобрав на сидении площадку для ног. Блин, мы успели, а вот Энджи… Да и Мари там водителем — испугается ведь. А этих тварей — толпа, просто тупо своим мясом машину остановят…

Синхронно ударили два автомата — Энджи врезала по надвигающейся массе из своей винтовки, врезала длинной, непрерывной очередью. И я — саданул из трофейной М4 автоматическим огнем — она просто попала мне под руки, пока я ворочался на заднем сидении, а Robarm висела за спиной, жутко мешая.

И — вырвались! В М4 оставалось еще патронов двадцать, и две длинные очереди с двух автоматов на мгновение остановили толпу одержимых, проредили ее первые ряды. А в следующий момент — Мари видимо от испуга выжала до отказа газ, и Рейндж кошкой прыгнул вперед, едва не догнав нас сзади. Один из одержимых на бегу врезался в машину — и отлетел от нее, кубарем покатился по дороге…

Друг за другом, наши машины вылетели на пустынное, если не считать брошенных машин, двадцать пятое шоссе…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

На скорости проскочили пересечение с Ломас Бельведер, благо, что двадцать пятое шоссе было очень широким, многополосным и дающим возможности для маневра. Справа торчала какая-то многоэтажная беда, красного с белым кирпича, склад что ли. Около нее — полно грузовиков, пикапы и несколько армейских джипов, столпотворение целое. Увидев нас, врезали из пулемета, не попали — попробуй, попади по движущимся на скорости, петляющим между брошенными машинами двум машинам. Да, мне кажется и попасть то не особо хотели — так, шмальнули для острастки. Ни я ни Энджи не ответили — проскочили. Я опасался что начнут преследование, выезд на трассу совсем рядом — но нет, видимо просто шуганули, чтобы близко не подходили. Что же это интересно за здание…

Тем временем, мы приближались к громадной транспортной развязке — пересечению двадцать пятого и Коронадо, куда я и хотел попасть. И по моим прикидкам, если нас ждали — то ждать должны были именно там…

И — ждали! Не знаю, что это были за идиоты, ведь для того чтобы надежно перекрыть все пути этой транспортной развязки, нужно было машин десять — это самый минимум. Они же перекрывали двумя — плюс пара придурков разместилась на самой автостраде с винтовками, спрятавшись за разбитый внедорожник. Видимо решили, что нам некуда деваться, кроме как соваться. Заметил я их сразу, тот самый долбаный красный Форд — Пикап при нашем появлении весьма резво ушедший вниз, на съезд с дороги. Увидел я и нездоровое шевеление на самой середине развилки. Архаровцы, чтоб их…

— Алекс! — раздалось из рации, которую я закрепил у плеча.

— Энджи?

— Жмите вперед на пределе! Там другой съезд есть! Сколько же ты всего знаешь, красавица… Даже подозрительно.

— Пит, жми на полную вперед!

Хаммер несся по прямой как стрела автостраде, приближались громадные, похожие на листки клевера скоростные трассы, по которым можно было съехать или наоборот въехать на шоссе, не мешая другим. Приближался и джип, брошенный посередине магистрали со спущенными колесами…

Из-за джипа замерцали огоньки, забилось пламя на срезах стволов — и тут же открыл огонь я. Пули злобно просвистели рядом, одна прочертила кровавую борозду на руке, словно обожгла кипятком — но я этого не заметил. Методично, пулю за пулей я посылал в преграждающий дорогу джип.

Попал! — после очередного выстрела, голова одного из стрелков словно взорвалась красными брызгами, он исчез за моторным отсеком джипа, за которым укрывался. Второй стрелял, но уже неприцельно. Джип с сумасшедшей скоростью надвигался на нас. Второй. Оставшийся в живых стрелок, бросился прочь от машины — и не успел. Удар!

Питер целился в моторный отсек, в самый бампер так, чтобы и свою машину не повредить особо и чтобы мешающий нам джип развернуло и отбросило в сторону. Так и получилось — меня бросило вперед, таранный бампер Хаммера, приваренный прямо к раме с блеском справился со своей ролью — джип буквально отлетел в сторону, припечатав собой и труп, лежащий под колесами и живого бандита — отброшенный джипом тот со страшным криком полетел вниз, на Коронадо.

— Дальше куда!

— Вперед! Там съезд на Команч! — отозвалась Энджи по рации …

— Сворачивай на Команч! — крикнул я Питу через открытый люк. Надеюсь, услышал — от таких гонок реально может крыша поехать.

Тем временем, Форд-пикап не унимался. Увидев, что засаду грохнули (полные идиоты, оставлять в засаде двоих человек и такими силами пытаться перекрыть восьмиполосное шоссе), водила резко нажал на газ и рванул на Коронадо. Идея в принципе понятна — проскочить поперек Коронадо и попытаться обогнать нас хотя бы по той же Юнивесити Бельведер. Достал, честно говоря. Я прицелился, выстрелил пару раз по исчезающему за коричневым бетонным бортиком красному пятну, попал — не попал не знаю, да и черт с ним. Лишь бы под ногами не путался….

Когда глянул на всякий случай вправо через несколько секунд — просто глазам своим не поверил. Этот придурок проскочил Коронадо и решил не мешкая подняться по съезду на трассу. Вот идиот — так идиот…

Со стороны джипа захлопали выстрелы, начал отстреливаться и я. После очередного выстрела пикап резко сбросил газ, из под капота показался пар — кажется радиатор готов. Совсем идиоты — вот теперь стойте тут и ждите гостей…

Дорога тем временем стала уходить вниз и вправо, на горизонте появились горы, светло-коричневого цвета как и все здесь, подсвеченные заходящим солнцем. Пит заметил висящий над трассой зеленый, уже простреленный пулями щит-указатель на Команч, начал забирать вправо, не снижая скорости…

— Стой! — крикнул я вниз.

Брат аккуратно остановил Хаммер на съезде с шоссе, рядом, впритирку притормозил Рейндж.

— Что случилось! — Энджи пользуясь минуткой, меняла магазин ну и женское любопытство заодно решила удовлетворить…

— Короче — на Коронадо мы не поедем!

— А куда поедем?

— А прямо! Эта дорога куда ведет?

— Которая — удивилась Энджи.

— Да вот эта самая! Команч!

— На национальный парк она выходит. Цибола Форрест, кажется…

— Вот и прекрасно! По ней и поедем….

Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года

— Пятый этаж — чисто!

— Принял! Дальше!

Группа спускалась по узкой лестнице запасного, пожарного выхода. Лифты не работали, а если бы и работали — пользоваться бы ими никто не стал. Лифт — самая настоящая ловушка.

Дэн шел в самом конце, замыкая колонну. Что творилось впереди — видно не было, только доносились похожие на треск детской трещотки автоматные очереди из автоматов с глушителями. На каждом этаже блокировали выход на лестницу, подсовывали специальный клин под дверь — чтобы одержимые не вырвались с какого-нибудь этажа и не ударили в спину.

— Сэр, первый этаж придется пройти весь! Вход в подвальные помещения по плану с другой стороны здания!

— Тогда вперед — чистим все помещения!

Пошли вперед — группами по четыре человека. Один выбивает дверь, двое чистят, четвертый — держит под прицелом коридор. Дэну казалось, что он сходит с ума. Спустился в настоящий ад. Вой доносился и со стороны окон — но прорваться в зарешеченные окна одержимые не могли и теперь бессильно пытались разорвать руками легированную сталь.

Чистильщики выбили очередную дверь — и ударили длинными очередями. Оказалось, что эта дверь ведет к выходу. Открытому… Одержимые, почуяв запах добычи, ломанулись с улицы.

— Пулемет!

Гулко ударил пулемет, перемешивая, разрывая в хлам тела одержимых. В полутемном коридоре вспышки очередей походили на вспышки стробоскопа.

— Закрываем!

После того, как пулеметчик высадил целую ленту — сотку, одержимые отпрянули, множество их валялось перед дверью. Двое других бойцов сноровисто захлопнули дверь, подложили под нее клин. Через секунду кто-то тяжело ударился в дверь — но дверь выстояла…

— Двигаемся! Быстрее!

— Четверо остаются в коридоре, остальные вниз! — крикнул Томас Дьюи — и быстрее, быстрее!

Перебежками, полушагом, полубегом пошли вперед, свернули за угол. На стенах полицейского управления во множестве были следы пуль, под ногами хлюпала какая-то мерзость — не кровь, а что-то коричневое, мерзкое. В конце коридора была баррикада из мебели — видимо, те кто не сошел с ума сражались до конца. Истлевшие трупы, обрывки полицейской формы, запах разложения, кости… Даже бойцы Томаса Дьюи, прошедшие многое, к такому были не готовы…

— Сэр, кажется здесь…

Томас Дьюи осторожно прошел вперед, подергал ручку двери — заперто. Сверился с картой.

— Пробиваем!

— Сэр, там оборудование… — заикнулся Дэн, он уже привык обращаться к командиру как в армии — сэр — хотя всегда был гражданским.

— Копаться здесь мы не можем — того и гляди сожрут. Раздались мрачные смешки.

Один из бойцов сноровисто достал две полоски «блейда»,[70] прикрепил ее к дверным петлям и в районе замка, приладил детонатор.

— Назад! Взрываю!

Все отошли на несколько шагов. Хлопок от взрыва был на удивление негромким, отчетливо запахло химией и паленым железом, на какой-то момент, перебив даже запах разложения. Дверь повисла на одной из петель, вторая петля и замок были вырезаны взрывом с хирургической точностью. В темноте коридора оплывала красным окалина на местах подрыва…

— Пошли!

Дверь с грохотом упала на пол, лучи фонарей метнулись по стенам, высвечивая мертвую аппаратуру. Под прикрытием одних, другие шли вперед, разрезая мрак белыми лучами фонарей и красными точками лазерных прицелов. Стволы автоматов в любой момент были готовы изрыгнуть свинец, разнося в куски любую угрозу.

— Чисто, сэр!

Томас Дьюи зачем то огляделся вокруг, затем подтолкнул Дэна к черному зеву дверного проема…

— Вперед и с песней, сынок… В голосе Дьюи слышалась нескрываемая ирония.

Закрыв глаза, Дэн пошел вперед. Обо что-то споткнулся, чуть не упал, натолкнулся руками на стену…

— Смотри под ноги … — с иронией пошутил кто-то за спиной. Внезапная, и малообъяснимая обида словно обожгла кипятком…

Стараясь держаться прямо, Дэн вошел в затемненное, подсвечиваемое только светом фонарей помещение, профессиональным взглядом окинул аппаратуру. Когда то давно, он работал в подобном месте и знал, где хранятся файловые накопители и что в них записано.

— Сэр, идите сюда… — позвал он Томаса Дьюи — наверняка нужно забрать с собой вот эту стойку. Здесь информация с камер слежения…

— А здесь что? — спросил Томас Дьюи, показывая на соседнюю, точно такую же стойку.

— Здесь внутренняя информация полицейского управления. Она нам вряд ли понадобится.

— Берем все — безапелляционно заявил Дьюи.

— Сэр, но смысл? В вертолете не так много места.

— Смысл… Ну во первых, ты мог ошибиться. А второй раз мне лететь сюда неохота. Во вторых — это же такая информация… Хроники конца света… — на какой то момент Дэну показалось, что Томас Дьюи сошел с ума — ну а в третьих если места в вертолете хватать не будет, я кажется, знаю кого мы здесь оставим…

— Сэр…

— Да шучу я — расхохотался Томас Дьюи — давай, командуй, как вытаскивается вся эта беда…

Национальный парк Цибола Форрест штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

Наверное, свой лимит неприятностей на сегодняшний день мы уже исчерпали — по Команч мы проехали, что называется, без сучка без задоринки. Обычная четырехполосная трасса, вокруг все те же одно и двухэтажные домики, разграбленные магазины и супермаркеты, брошенные машины. Нервировали заборы — примерно такие же были в маленьких городках в Ираке, за любым мог прятаться партизан с гранатометом — но тут эти заборчики скорее были в нашу пользу — не давали свободно перемещаться одержимым. В паре мест одержимые все-таки к нам привязались — в одном случае отстрелялись, в другом — ушли на скорости.

Альбукерк кончился быстро — проскочили последний дом, асфальт под колесами сменился красно-коричневой, соленой коркой из песка, земли, соли и чего-то еще. А впереди была возвышающаяся над местностью гора, с которой можно было просматривать и простреливать местность на пару километров в любую сторону. Там то я и решил заночевать перед завтрашней дальней дорогой…

Первым делом поставили машины так, чтобы не было видно из города — черт его знает, кому какие мысли могут прийти при виде двух внедорожников на горе. Костер решили не разжигать — благо вся еда, которая у нас была, представляла собой разного рода консервы, которые можно было съесть и без готовки. Питер АК свой чистить не стал, заявил, что он сегодня почти не стрелял из него, да и АК — оружие такое, может без чистки обходиться. Поэтому, отправили его на гребень горы — наблюдать за обстановкой в городе. Про себя, я все таки решил — что почистить оружие я его заставлю, но потом, пусть привыкает. Мари осталась в Рейндже с банкой консервированного тунца, от пережитого за последнее время она осунулась, но выглядела все же бодро. Мы с Энджи, расстелив кусок полиэтилена, уселись чистить оружие. Заодно взяли с собой по банке пива…

— Если семейная пара чистит вместе свое оружие — она не распадется… — заявила Энджи впроброс, с остервенением орудуя ершиком в длинном стволе М16.

Я в этот момент как раз хлебнул пива — и оно попало явно не в то горло. Отхаркиваясь и отплевываясь, я поставил банку и ошалелыми глазами посмотрел на нее.

— Ты это о чем?

— Да ни о чем… — рассмеялась Энджи — я пошутила…

— Шутница… — проворчал я — ты мне лучше скажи, откуда ты все местные закоулки знаешь, а? Ты ведь в Вашингтоне работала. Да и стреляешь ты на удивление хорошо…

— Благодарю за комплимент… — церемонно наклонила голову Энджи.

— Но ты не ответила на вопрос.

— А это так важно? Сейчас?

— Да в принципе сейчас ничего не важно, кроме того, сколько у тебя патронов, жратвы, воды и топлива, а также — далеко ли от тебя одержимые. Но знать все же не помешает… Попробую угадать — ты венесуэльская шпионка?

— Почему венесуэльская? — рассмеялась Энджи.

— Ты очень похожа на одну девицу в Плейбое. Один из наших парней, Том вырезал постер и повесил на стену внутри блокпоста. И я пялился на эту телку без малого год, пока куковал в последней командировке в стране больших неприятностей. Она была из Венесуэлы, я узнавал …

— Да это, кажется, комплимент, мистер Маршалл… — проговорила Энджи.

— Ну, так как? Я угадал? — не давал ей соскочить с темы я.

— Немного нет — произнесла Энджи после некоего раздумья — шпионка то я шпионка, только не венесуэльская. Наша…

— Так ты из ЦРУ?

— Нет. Из ФБР. Но не из центрального офиса. Я работала в северной Мексике под прикрытием. В Тихуане. Картель Арелана, слышал когда-нибудь?

— Еще бы не слышать… — мрачно сказал я — дерьмо еще то… раньше они по ту сторону границы работали, а теперь и по эту затеялись…

— Вот именно — кивнула Энджи — поэтому меня и внедрили работать под прикрытием.

— А почему тебя? При твоем возрасте …

— По крайней мере, из меня не сыплется песок, как из некоторых… (это она про кого — не про меня ли?). Выхода не было — я близко знала одного мексиканца, который … стал в итоге своего рода одним из важнейших представителей картеля в США. Вот меня к нему и подвели. В Аризоне должен был сесть самолет с партией дури — и не какой-нибудь, а С27.[71] Его то я и ждала…

— Ни хрена себе… Это что же — времена де Гортари[72] возвращаются?

— А ты откуда знаешь про времена де Гортари? Ты работал по наркотикам?

— Ну, в Техасе все копы вынуждены работать по наркотикам. Столько подходящих для посадки площадок — нет-нет, да и приземлится какая-нибудь левая мексиканская Цессна. Да и Дельте по наркотикам тоже плотно работали, пока в Ираке вся эта каша не заварилась. Так что — не застал, но по рассказам наслышан.

— Как бы то ни было — шла крупная партия, это точно. И я должна была ее встречать.

— И каким же было твое прикрытие?

— Агент ФБР.

— Чего?!

— А я должна была разыгрывать всепоглощающую страсть к этому мафиозному придурку. Я же его с детства знала — при этих словах Энджи недобро, очень недобро усмехнулась — он много раз хвастался перед своими друзьями в Тихуане, что в США у него нет проблем с правоохранительными органами, потому что он трахает агента ФБР.

Мда… вот это вот попутчица мне попалась — прямо хоть стой хоть падай. И ведь не факт что она сейчас правду говорит, ох, не факт…

— И где же сейчас самолет с этой дурью?

— А черт его знает… Он должен был позавчера прилететь — сейчас это уже значения не имеет. Никакого…

Я начал собирать вычищенную XCR, пытаясь привести в порядок мысли. Не то чтобы … В общем и целом — не дай боже …

— Кстати. Ты знаешь, почему Мари в таком подавленном состоянии?

— А она что — в подавленном состоянии?

— А ты не заметил… Она в тебя влюбилась…

При этих словах я выронил почти собранную винтовку, та больно ударила меня по колену стволом. Воровато осмотрелся — не слышит ли кто.

— Вы что все — с катушек съехали!?

— Сам понимаешь — ты ее спас, она первым увидела именно тебя. А у нее — возраст такой.

Господи… Ну и что мне со всем с этим дерьмом теперь делать? До Техаса черт знает, как доберемся и две дамы на руках, одна стерва каких мало, у другой молоко на губах не обсохло, а она влюбилась…

— В общем, чтобы я больше этого не слышал — стараясь вложить в свой тон максимальную твердость сказал я — впереди черт знает что и мозг выносить этим …

— Я тебя предупредила… — пожала плечами Энджи — дальше поступай, как знаешь.

Покончив с основным оружием, достали трофейное, разложили, начали проверять и чистить. Трофеев полно — две М4, Рюгер, МР5 в неплохой комплектации, который и нам самим пригодится, Беретта 92, Кольт 1911. Начали поочередно разбирать, чистить, дозаряжать — мороки много. Тысяча девятьсот одиннадцатый оказался, как я и предполагал марки Кимбер — в последнее время это лидер на рынке Кольтов, делает вариантов двадцать разных. И хорошо делает — качество такое же, как у пистолетов в два раза дороже. Здесь мне попался полноразмерный, с восемью патронами в магазине, с пластиком на рукоятке и покрытый специальным черным покрытием. Тоже дело — в Техасе пригодится. В Техасе вообще все пригодится, расхватают за милую душу….

— Барретт новый не хочешь пристрелять?

— Не здесь — сказал я — из города слышно будет, грохот еще тот. Только не хватало сюда бандитов или одержимых пальбой приманить — хоть одну ночь хочу спокойно поспать.

— Бандиты! — придушенный голос Питера буквально подбросил меня с места. Господи, хоть где-нибудь теперь можно спокойный уголок найти…

Схватив прислоненную к Хаммеру винтовку, бросился вперед, у самого гребня упал на живот, пополз по-пластунски. Осторожно выглянул из-за гребня горы, прицелился…

Внизу стояли две машины — Додж Рэм со сдвоенной кабиной белого цвета и Форд-Экспедишн. Тоже белый — видимо из-за того, что здесь триста тридцать солнечных дней в году, белый цвет у машин самый популярный…

Самое удивительное — машины не пытались поехать в гору или в обход — они просто стояли внизу, у самых последних домов города, там, где обрывался асфальт. До них было больше мили. Сколько народа было в машинах — понять было невозможно, но около Форда стоял мужик и размахивал белой тряпкой — солнце почти село, но белую тряпку в оптику было видно хорошо…

— Что делаем?

— Энджи — давай к машинам, прикрой с тыла. Если увидишь, что кто-то подкрадывается с противоположной стороны — стреляй, не задумывайся. Пит — остаешься здесь со мной. Стреляешь только после меня.

Энджи скользнула назад, к машинам и в этот момент я вспомнил, что кое-что забыл.

— Здесь жди, стреляй только в ответ.

Бегом бросился к машинам, вытащил снайперскую SACO. Пристрелянного Баррета у меня не было, а SACO, при ее.338 калибре — тоже нехилая машинка, как против автомобилей, так и против людей. Схватив винтовку, побежал назад — патронов помимо тех, что были в магазине, в винтовке я не взял, но надеялся, что длительную осаду выдерживать не придется. Плюхнувшись на живот, на землю, подполз к Питу и начал устанавливать винтовку…

Тем временем внизу началось движение. Тот мужик, который размахивал тряпкой на палке, сел в Додж и медленно поехал вверх, направляясь в нашу сторону. Ехал медленно, включив фары на ближний свет — это он нас ослепить пытается или что? Не похоже — ближним светом не ослепишь. Палку с тряпкой он укрепил в двери, прижал стеклом, и теперь она колыхалась подобно флажку на пике конного рыцаря.

Не знаю почему — но я решил не стрелять. Конечно, бандиты могли на любые ухищрения пойти — черт его знает, может в кабине или кузове пара рыл со штурмовыми винтовками прячется. Да и белый флаг сейчас ничего не значит. Но я решил не стрелять.

Пикап тем временем медленно поднимался в гору, рокоча мотором. Я до рези с глазах вглядывался через прицел, пытаясь понять — есть ли кто в салоне. Никого видно не было — но спрятаться можно было в кузове, за бортами пара человек с оружием уместится — элементарно.

Не доехав метров пятьсот до нас, пикап остановился. Хлопнула дверь, высокий, лысоватый человек в странной, полувоенной форме, с пистолетом на поясе достал из кабины белый флажок и направился в нашу сторону, шел неторопливо, не делая резких движений. Видимо, понимал, что на прицеле. Не доходя до нас метров сто, остановился.

— Можно присоединиться к вашему пикнику? — выкрикнул он Пикнику, значит…

— Пит. Переместись влево, чтобы я тебе не перекрывал линию огня. Я иду туда.

— Стоит ли?

— Нормально…

Пит скользнул на гребень, начал перекатываться, чтобы занять новую позицию и не выдать себя. Я же поднялся и так же медленно пошел навстречу незнакомцу. Тот спокойно ждал, застыв на месте, как статуя. Не доходя метров пять, я остановился…

— Сэр, сейчас не время для пикников.

— Это кому как. Я слышал краем уха, в городе появился новый шериф, вот и решил — познакомиться…

— Вам рассказали ваши друзья, которые остались в городе? — спросил я, намекая на бандитов. И незнакомец намек понял.

— Нет, не они. У нас в городе остались люди, они видели, как вы ехали по автостраде.

— Это те, которые нас обстреляли из пулемета?

— Они самые, мистер. Сейчас слишком много бандитов — поэтому приходится сначала стрелять, а потом разговаривать. Вы извините, что так получилось. Впрочем, вам кажется, этот обстрел вреда не причинил?

— Не причинил — согласился я — иначе бы я остановился и тоже причинил кому-нибудь вред.

— Может быть, может быть — засмеялся незнакомец — бандитов вы здорово прищучили на трассе, мы кое-что знаем. Кстати — Том Делани.

— Фрэнк — назвался я чужим именем, просто инстинктивно. Даже сейчас — светить свое настоящее имя не стоит, особенно если учитывать, в какое дерьмо вляпался Питер.

— Рад познакомиться, Фрэнк — незнакомец протянул руку, на его лице я не прочитал ничего кроме дружелюбия, весьма странного при этих обстоятельствах — вы, кстати, не местный? Раньше я вас не видел.

— Не местный — согласился я — был в этих краях по делам. Сейчас еду домой — в Техас.

— Вот как? Очень жаль… Я надеялся, что вы присоединитесь к нам…

— К вам — это к кому?

— Да так… Мы создали небольшую комунну. Несколько владельцев магазинов, национальные гвардейцы, работяги. Решили, что вместе выжить проще. И оборону держать — тоже проще.

— Дело хорошее — кивнул я — так чем могу…

— Трофеев лишних нету? Мы могли бы купить.

Так вот в чем дело… Говорил же — оружие и боеприпасы на вес золота скоро будут.

— Купить? Деньги сейчас не нужны никому. А вот если найдется несколько канистр с бензином — можем договориться.

— Бензин у нас найдется — кивнул Делани — вам сколько нужно?

— Да литров сто не помешало бы. Часть — в канистрах, пустые — отдам.

— Я скажу своим? — Делани снял в пояса рацию, в нескольких словах объяснил ситуацию — сейчас привезут…

Краем глаза я заметил, что Форд, уже почти невидимый в сгущающейся тьме, развернулся и поехал куда то в город.

— Может, пока посмотрим оружие?

Ага, как же… Хочешь посмотреть где и как мы стоим, сколько нас. Дураков нема. Если даже у тебя парень, дурных намерений нет — все равно лучше карты не раскрывать.

— Все в хорошем состоянии. Сторгуемся — принесу. Предлагаю Рюгер Мини 14 и Беретту 92 в хорошем состоянии. Только что почистил, проверил. Том Делани понимающе улыбнулся.

— За сто литров топлива? Мало….

Сторговались на том, что к Рюгеру и к Беретте еще по пятьдесят патронов и, кроме того — сто долларов. Деньги у меня были, тем более, что сто долларов это по-божески. По нынешним временам. Да и оружия у меня было много — а вот топлива мало, и непонятно где разживаться им в будущем. Поэтому сделка — в самый раз. Сбегав на ту сторону, я принес Рюгер и Беретту, сыпанул в подходящий пакет по пятьдесят пистолетных и винтовочных патронов. Делании сноровисто проверил оружие, расплылся в улыбке.

— Нормально… Лишним не будет…

— Разбираетесь?

— Да есть немного. Я ведь полицейский…

О как! И поверил бы — да только с одним копом я уже столкнулся пару дней назад…

— У Штейнберга отовариваетесь?

— Вы знаете Курта? — удивился Делани — да, у него. Мы уже были в его магазине. К сожалении, старина Курт куда то пропал и пришлось позаимствовать у него кое-что. Надеюсь, он в обиде не будет… А, скорее всего — ему его игрушки уже никогда не понадобятся…

Сказать — не сказать? Не скажу, сказанное слово — твой господин, несказанное же — твой раб.

— Встречался в армии — сказал я — я тоже заехал к нему домой, но его не оказалось на месте. Так, где же ваши друзья с бензином?

— А, сейчас приедут. Заодно мяса привезут, уголь — пожарим на костре. Вы не против? Извините, сэр, просто сейчас каждый новый человек, не взбесившийся — как глоток воздуха. Одержимые сюда не придут, да и бандиты — вряд ли. Они на крупных дорогах шакалят…

За спиной Делани тьму разрезали далекие проблески фар — возвращался Форд…

Отказываться было, наверное, глупо. Тем более, что узнать у местных обстановку на близлежащих дорогах — само по себе неплохо….

— Я отойду ненадолго?

Не дожидаясь ответа, я поднялся наверх, к машинам. Питер держал на прицеле чужаков, Энджи находилась у машин…

— Короче — есть возможность пообщаться с интересными людьми. Разузнать, что делается в окрестностях. Заодно поесть мяса с решетки, как в старые добрые времена. Кто что думает?

— Я за! — выпалила Энджи.

Пит и Мари не ответили ничего, но по глазам я видел, что «за» и они. Да и мне, честно говоря, жрать консервы капитально надоело…

— Тогда делаем вот что — я прошел к машине, бросил винтовку в Хаммер, достал оттуда МП7 и запасной магазин у нему. Узи бросил Питеру, тот ловко поймал его на лету — винтовки кладем так, чтобы легко до них добраться, с предохранителей снимаем… Садимся друг напротив друга, чтобы смотреть в разные стороны и обращаем внимание не только на мясо — но и на то, что происходит вокруг. На всякий случай. Если кто-то пожалуется на то, что ему стало холодно — значит, дело дрянь. Поняли?

— Ясно… — отозвался Питер.

— Надеюсь, что никто на самом деле не замерзнет… — усмехнулся я — итак, сигнал тревоги — слова «что-то мне стало холодно»… Пока сидим здесь, глотаем слюнки — а я пошел встречать гостей…

У машин уже стояло четверо, подсвечиваемые ближним светом фар. В руках у одного из них был пакет с углем, у второго — небольшой раскладной мангал с решеткой, третий держал большой пластиковый пакет со знакомым овалом Tyson — готовое для жарки мясо. Один из приехавших был совсем пацаном — лет пятнадцать, не больше.

— Ли, Генри и Питти. До Питера он еще не дорос — представил своих спутников Томас Делании. Подросток бросил на полицейского гневный взгляд.

— Дорос, дорос… — заверил я его — сейчас каждый, кто может держать в руках оружие уже мужчина. Пойдемте… Правда мне на стол ставить нечего — одни консервы. Только пиво…

— Да бросьте, сэр… — махнул рукой Делани — какие там счеты. Посидим, поговорим… Сейчас нормального человека найти, с которым можно просто посидеть, попить пивка и поговорить — проблема из проблем…

— Оно верно… — протянул я, лихорадочно размышляя, а не подсыпали ли в мясо, которое они собираются жарить снотворное или какую-нибудь отраву. Господи, до чего дожились… Становишься профессиональным параноиком, просто перестаешь верить в нормальные, человеческие отношения между людьми. С другой стороны — по иному сейчас и не выживешь.

Костер разложили быстро, пока поспевало мясо, успели освежиться пивком. Я сидел спиной к Рейнджу, в котором лежал снятый с предохранителя АК, пистолет-пулемет положил к себе на колени. Из наших гостей только Делани, как полицейский, догадался о смысле всего этого, улыбнулся, но ничего не сказал. Все остальные держали оружие на ремне за спиной.

— Так значит вы из Техаса… — осведомился Делани, отхлебывая из банки.

— Вообще то нет, но последние несколько лет жил там. Мы, кстати, коллеги — я помощник шерифа.

— Вот как? Где?

— Диккенс, на севере штата. Небольшой такой городок, но весьма уютный…

— Техас это хорошо … — протянул один из мужчин — по радио передавали, что в Техасе хоть какой-то порядок. Гражданская милиция организовалась…

— Вот как? А насчет чрезвычайного положения ничего не передают?

— Каждый день долбят. Вчера новую хохму придумали — в связи с введением чрезвычайного положения граждане должны сдать все оружие. Вы представляете — сдать оружие? Интересно, какой придурок это придумал — я бы с удовольствием высадил его из вертолета в центре города и посмотрел сколько он там протянет без оружия…

— Да уж… Полный бред…

На самом деле — что за бред? Если это переворот… — какой идиот вообще такое творит? Кому нужна вымершая страна? Кто вообще руководит? Что за блокпосты на дорогах, чьи они? Может это Бен Ладен нам свинью подбросил?

— А у вас что с гражданской милицией, с национальной гвардией?

— Разбежалась национальная гвардия. Собрали ее только на пятый день, когда уже поздно было… Никто не командовал вообще. Нет, местное командование было, конечно, а вот из Вашингтона — молчание. Попытались создать баррикады, отсечь центр города. Там вообще ад кромешный был, первых бешеных свозили в больницы, потом они вырвались… Два дня так на баррикадах были, потом отошли, когда поняли, что бесполезно. Мексиканцев до черта, они границу переходят с оружием, создают банды… А вы откуда едете?

— Из Аризоны… Отдыхал я там … — пробурчал я, отхлебывая пиво. Мясо уже было готово, но от мяса я решил воздержаться. Лучше поесть потом консервов, чем заснуть и не проснуться.

— И как там?

— Бандитов больше чем психов. Какие — то блокпосты на дорогах левые. Гражданская милиция более — менее собралась — по крайней мере, так было, когда я уезжал. Многие города на осадном положении…

— Да… — протянул Делани — мы бы тоже из Альбукерка уехали, да где нас теперь возьмут… Кому мы нужны… Так и сидим пока здесь. Кстати, сэр, вот что странно — кто в нищих кварталах жил, те почти все в бандиты пошли. И взбесившихся среди них — единицы. Как проклятье какое-то…

— Это уж точно…

Который раз! Который раз всплывает это наблюдение! Кто жил в нищих кварталах — тех болезнь почти не затронула! И, похоже, тех, кто жил в сельской местности — тоже! Основной удар пришелся на города!

— Вот что… — сказал я — хоть остаться я здесь не могу, но совет дам. Пока есть топливо, пока есть продовольствие — собирайтесь и двигайтесь в те штаты, где можно заниматься земледелием. Все равно, все дороги не перекроют, где-то да найдете свободную землю. А в городе смысла сидеть нет.

— Да мы об этом уже думали, сэр… Может нам в Техас двинуть?

— Я сам не знаю, что в Техасе происходит, поэтому сказать не могу. Кстати — дороги на него свободны?

— На дорогах бандитов полно… Но если поедете через национальный парк — у вас ведь хорошие внедорожники — то проедете. А так — бандиты в основном у городов ошиваются. У нас они в основном на складах, вдоль железной дороги и вокзал тоже их. Но и на дорогах шакалят. У вас оружие есть, отстреляетесь…

За шашлыком мы сидели часа три, до самой темноты… Расстались друзьями. Тому парнишке, Питу я подарил Беретту — на память…

— Слушай, Пит… — сказал я, когда мы, стоя на самой вершине холма, провожали взглядом удаляющиеся красные стоп-сигналы Доджа и Форда — давай машины переставим отсюда.

— Ты думаешь…

— Ничего я не думаю — оборвал я — но чем осторожнее бы будем себя вести, тем больше шансов, что доедем до Техаса живыми и здоровыми. Давай-ка садись за руль и осторожненько поедем — а я впереди машин пойду. Тут перевернуться — пара пустяков…

Еще полтора часа у нас ушло на передислокацию в другое место. Я шел впереди машин, освещая дорогу мощным фонарем и держа наготове винтовку, Хаммер и РейнджРовер тащились следом с черепашьей скоростью. Отъехали мы километра на три, встали, что немаловажно у небольшого ручья, да еще прикрывшись низкорослыми аризонскими соснами. Начали готовиться ко сну, распределили дежурства…

Мое время было с часа ночи, до трех. Проснувшись от толчка с плечо, я автоматически схватился за винтовку.

— Это я, я…

— Понятно. Сейчас иду.

— Слушай! Я кажется, вспомнил!

— Что вспомнил? — спросонья я брата не понял.

— Вспомнил одну вещь! Как распространилась эпидемия!

За несколько дней до катастрофы Детройт 19 мая 2010 года

— Осторожно!

Доктор Феликс Каплан отодвинул Питера в сторону, шагнул в его квартиру первым, держа наготове пистолет.

— Ты что? Квартира же была заперта…

— Осторожность не повредит. У тебя оружие есть?

— Есть, конечно… В этом городе без оружия не выживешь…

В Детройте без оружия выжить действительно было невозможно. Если в пятидесятых-шестидесятых этот город был одним из самых богатых в США, признанным центром американского автопроизводства, то сейчас все автопроизводство было перенесено в Мексику, в Канаду, в южные штаты США. Город умирал, сорокаэтажные небоскребы в центре стояли пустые, и вооруженные негритянские банды — «Черные братья» — в опустевших производственных корпусах жгли костры и устраивали настоящие шабаши. В Детройте без оружия никто не жил…

— Давай-ка проверим. Где оно у тебя?

— Питер прошел в спальню, достал из прикроватного ящика небольшой пластиковый кейс. В кейсе лежал Springfield XD сорок пятого калибра и два запасных магазина.

— Однако… — усмехнулся Феликс — мирным человеком тебя назвать нельзя.

— Я в армии служил, забыл?

— Нет, не забыл…

Доктор Маршалл сноровисто снарядил магазины толстенькими, блестящими, тупоносыми патронами сорок пятого калибра, вставил один из магазинов в пистолет, передернул затвор. Снаряженный пистолет засунул за пояс брюк, под рабочую руку, два запасных магазина положил в карман.

— Что теперь?

— Теперь надо уничтожить все записи и компьютерные диски у тебя дома. Где у тебя компьютеры?

— Послушай Феликс! — Питер Маршалл придержал своего коллегу за рукав — ты уверен, что поступаешь правильно? Кому и зачем производить наш вирус в промышленных масштабах?

— Зачем… Ну например, как биологическое оружие, как оружие дестабилизации — ты об этом не думал?

— Феликс — доктор Маршалл перешел на тон, которым он обычно разговаривал с детьми — ну, какое биологическое оружие, сам подумай. Мы же с тобой уже разговаривали на этот счет. Да этот вирус смертельно опасен, это второй ВИЧ,[73] в чем-то он даже опаснее ВИЧ. Но он не может быть использован в качестве биологического оружия, также как и ВИЧ. Он не передается ни воздушно-капельным, ни контрактным путем — только через прямой контакт крови или спермы. Какое же это биологическое оружие?

— Питер! — в глазах Каплана был все тот же нездоровый блеск — мы много не знаем. Как думаешь — сколько научных групп работают по нашей и схожей с нашей тематике? Сколько всего существует проектов?

— Три. Альфа, Бета и Гамма.

— А вот и нет! Есть четвертый — Дельта! Настолько секретный, что он реализуется в другом месте и исключительно частниками — Блэнчард Фармасьютикалс! Я узнал о нем совершенно случайно — но это явно схожая с нашими работа!

— И что же это за проект такой — Дельта? — скептически поинтересовался Питер.

— Ты помнишь Чена?

— Которого Чена?

— Ли Чена, того самого, у которого руководителем по диссертации был Денмонт, хорошо нам известный.

— Помню, еще бы не помнить. Эта мразь украла у него результаты исследований, вдобавок его травили все кому не лень — нашли козла отпущения. И Чен в итоге покончил с собой.

— Так вот. Ты помнишь, на какую тему была диссертация?

— Напомни…

— Массовое вакцинирование населения в странах третьего мира! И знаешь… Что-то я сильно сомневаюсь, что Чен покончил с собой…

За два года до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 15 мая 2008 года

— Мистер Денмонт?

— Да, да… Заходи. Сейчас я освобожусь…

Невысокий, щуплый китаец, похожий на подростка осторожно прошел в кабинет, положил на стол толстую папку, из которой выглядывали бумаги. Виктор Денмонт, профессор, доктор медицины и научный руководитель Чена по диссертации скрылся за дверью лаборатории. Ли Чен примостился на один из стульев, закрыл глаза и с истинно китайским терпением принялся ждать…

Денмонт появился только через несколько минут, застегивая пиджак. Плюхнулся на раздолбанный стул…

— Говори Чен, чем порадуешь…

— Мистер Денмонт, я провел окончательные расчеты и две серии экспериментов! Все-таки возможность использования моего метода подтвердилась!

Ли Чен, аспирант и китаец по национальности, избрал в качестве темы своей диссертации такую тему: «Массовая вакцинация населения в странах третьего мира». Сначала тему не хотели утверждать, считали ее бессмысленной — но потом все же утвердили. И за год исследований Чен добился потрясающего научного прорыва.

Суть прорыва была в следующем. Многие вакцины и лекарства должны были вводиться путем инъекций — внутривенных или внутримышечных. Для того, чтобы делать эти инъекции нужен был медицинский персонал, оборудование — одноразовые шприцы, медицинские кабинеты, и так далее. В странах третьего мира и тот и другое было в дефиците. Вдобавок инъекции стали основным способом распространения СПИДа, гепатита и многих других заболеваний. В Африке, где в некоторых странах носителями ВИЧ было до половины населения, эта проблема стояла особенно остро. Боялись все — и медицинский персонал и сами пациенты.

Ли Чен придумал, как решить эту проблему. Он создал экспериментальную установку, на которой методом электрофореза создавались миниатюрные, диаметром всего несколько микронов, капельки из биогеля. Эти капельки были настолько малы и легки, что могли плавать в воздухе, подобно сигаретному дыму. Биогель защищал от воздействия воздуха, прямых солнечных лучей находящийся в нем биологически активный материал — микронная доза вакцины или лекарства. При вдыхании, капельки из биогеля попадали в легкие, там растворялись — и препарат попадал прямо в кровь, точно также как молекулы кислорода. Срок устойчивости биогеля к воздействию факторов окружающей среды составлял несколько часов…

Это был прорыв. Самый настоящий. Использование вместо инъекций распыления такого вот биогеля сулило невиданные перспективы. Массовая вакцинация становилась в разы проще и дешевле, вакцину можно было распылять хоть с самолетов. Можно было ставить специальные распылители в кабинетах врачей. При использовании этого метода совершенно исключалось попутное инфицирование СПИДом и гепатитом, рушилась огромная индустрия производства одноразовых шприцов. Были, конечно, и проблемы — например, с подбором дозировок, но они были решаемы. В целом, медицина становилась проще и дешевле.

Как только стали известны первые результаты разработок, Чена начали травить. Виданное ли дело — делать медицину дешевле. Наоборот, ее нужно делать дороже, тянуть у людей деньги из кармана! Ведь получается что — любой человек вместо того, чтобы идти в больницу делать укол, сможет просто купить распылитель, дозу лекарства и самостоятельно ее вдохнуть! А как быть врачам, на чем они будут зарабатывать? А как производители шприцов, стерилизаторов, прочей медицинской парафеналии? А как же благотворительные фонды, осваивающие огромные деньги на «помощь» странами третьего мира — им что делать? А что делать тем, кто осваивает деньги, выделяемые на борьбу со СПИДом и гепатитом, десятилетиями вакцину создает — если распространение этих эпидемий существенно замедлится — ведь основного пути передачи не будет! В общем — одно разорение!

Первоначально к травле присоединился и Денмонт, он вообще любил присоединяться ко всем кампаниям по коллективной травле кого — либо. Но месяц назад свое мнение о работе Чена он изменил — внезапно и резко….

— Две серии экспериментов? И каковы результаты?

— Выживаемость биологически активного материала, защищенного биогелем, в условиях окружающей среды: после часа выживаемость девяносто процентов, после шести часов — около шестидесяти процентов, после двенадцати часов — примерно двадцать процентов, после двадцати четырех часов — около одного процента. Экспериментальным путем, я установил, что срок гарантированной активности биоматериала, доставляемого пациенту без его ведома таким образом, составляет примерно двенадцать часов, исходя из этого надо подбирать дозировку. По эксперименту на обезьянах — лекарство подействовало в двадцати случаях из двадцати — стопроцентное попадание. Я думаю, мистер Денмонт, с этими результатами можно уже выходить на ученый совет на предварительную защиту.

— Нет… Ты не прав, Чен… Ты же знаешь, как к тебе относятся в ученом совете …

Чен опустил голову, отношение к нему он хорошо знал. Даже его научный руководитель поначалу был против — правда, потом рассмотрел…

— А ты к ним с чем — всего с двумя сериями экспериментов? Этого мало… Надо провести еще — не меньше восьми серий экспериментов. Вот тогда — можно и на ученый совет. Понял?

— Понял, мистер Денмонт…

— Ну, вот и хорошо… А материалы свои мне оставь — я их дома еще раз просмотрю. Может быть, ты чего-то не заметил…

Проводив взглядом уходящего Ли Чена, доктор Виктор Денмонт бросился к столу, вытряхнул из ящика ключи от машины, подхватил папку с материалами. Ему тоже нужно было идти — на срочную встречу со своим куратором.

Свои эксперименты в этой многообещающей области, Ли Чен так и не завершил. На следующий день его нашли в маленькой квартирке, которую он снимал недалеко от института. Соседи почувствовали запах газа и вызвали пожарных. Ли Чен лежал на кровати, все конфорки на плите были открыты. Никаких следов насилия … Зная, как Чена травило научное сообщество в институте сомнения в самоубийстве тогда ни у кого не возникло. Опасную для научно-медицинского сообщества тему Чена наскоро закрыли…

Детройт 19 мая 2010 года Продолжение…

— Так ты считаешь…

— Вот именно! Денмонт или кто то другой продолжил исследования, которые вел Ли Чен! И довел их, насколько мне известно, до стадии внедрения в производство! Таким образом, теперь любой вирус, что наш, что СПИД, любой который не передается воздушно-капельным путем — может быть распространен легко и быстро, как грипп! С помощью этой разработки можно вызывать массовые, невиданные ранее эпидемии! А можно и вообще уничтожить человечество!

Когда Гордон Блэнчард узнал о новой, передовой технологии, в голове у него сразу возник план на сто миллионов долларов. Сто миллионов — это так, для красного словца, на самом деле он хотел заработать миллиарды.

Ведь на чем люди никогда не экономят, что купят за последние деньги? На еде и на здоровье! Но если есть хочется всегда, каждый день, то лекарства покупаешь только тогда, когда болен.

А теперь представьте — в один прекрасный день возникает крупная эпидемия какого-нибудь заболевания. Не смертельного, но достаточно серьезного. Тысячи и тысячи заболевших. СМИ нагнетают истерию — ведь эпидемий этого заболевания не было никогда. Появляются кликуши с пророчествами о конце света. А в этот момент — как раз на сцену выходит Блэнчард Фармасьютикалс, с огромными запасами нужных именно в этом случае лекарств, которые раскупаются испуганным населением за считанные часы. Остается — только считать прибыль! И никто никогда не заподозрит неладное — ведь в любом учебнике медицины написано, что эта болезнь не передается воздушно-капельным путем! Тайна мощной эпидемической вспышки навсегда останется тайной…

Но через год, когда вся инфраструктура «контролируемых эпидемий» Гордон Блэнчард свои планы насчет использования разработок Ли Чена кардинально изменил…

— Ни хрена себе… — только сейчас, в этот самый момент, доктор Питер Маршалл понял всю опасность ситуации — и что теперь мы делаем?

— В первую очередь — надо уничтожить все результаты наших исследований. Если вирус Маршалла-Каплана распространится — начнется апокалипсис, который невозможно будет остановить. Умрет почти все население Земли. Надо уничтожить все кроме информации по производству вакцины и контрольных образцов. Затем — нужно обратиться к прессе, эти исследования должны быть остановлены.

— Так пресса и напечатает… — проронил Питер Маршалл, продумывая ситуацию.

— Напечатает! В любом случае — есть Интернет, информация распространится как вирус, люди начнут задавать вопросы. Остановить правду после того, как она сказана будет невозможно! Где у тебя компьютеры?!

— Вон там… — двое докторов прошли в соседнюю комнату…

— Диски надо уничтожить. Даже если стереть информацию — ее все равно смогут восстановить…

— Подожди! — Питер остановил Феликса, уже настроившегося курочить — а как быть с исследованиями по вакцине? Как нам организовать производство вакцины, если мы уничтожим все материалы по ней, ты не подумал?

— Черт, ты прав…

Включили компьютер, перекачали информацию на специальные флэш-карты — в стальном корпусе с кожаным футляром и металлической цепочкой на шею. Такие флэш-карты стоили дорого — зато защищали информацию куда лучше гражданских пластиковых. Затем вытащили из компьютера жесткий диск, прошли на кухню, положили его на горелку и включили огонь. Мерзкий запах горелой пластмассы распространился по комнате…

— Черт, ну и вонь! — выругался Питер, открывая окно — ты что, не мог ничего получше придумать? Ты чего? Доктор Феликс Каплан стоял посредине кухни, склонив голову.

— Тс…. Слышишь?

Питер Маршал прислушался — действительно, едва слышный скрежет доносился откуда то из прихожей.

— Что это? — спросил он шепотом.

— Вскрывают дверь! — так же шепотом ответил Каплан — пошли!

Доктора осторожно прокрались в прихожую, заняли позиции по обе стороны двери. Замок тихо похрустывал (видимо никак не могли подобрать ключ) и вдруг — щелкнул!

— Замри! — крикнул Питер, направив на незнакомца автоматический пистолет, когда тот шагнул в квартиру.

Человек в маске замер на пороге. Глаза в прорезях сделанной из лыжной шапочки черной маски, смотрели холодно и безразлично. Медленно, очень медленно, человек в маске сделал осторожный шаг назад.

— Замри, сука!!!

Человек в маске внезапно отпрянул в сторону, бросился вниз по лестнице…

— Что за…

— Похоже, дело дрянь — озабоченно сказал Каплан — нам надо попасть на объект и уничтожить все остатки информации, что там есть. И как можно быстрее!