Где моя башня, барон?! Том 3

Глава 13

— Остановите машину! Я выйду! — орал Федька, пытаясь вырваться.

— Не слушайте его. Едем до конечной, — улыбался я, удерживая друга на месте.

Воробей открыл форточку и заорал на весь район:

— Помогите! Меня похитили!

Вот только кому он кричал, было неясно. На улицах до сих пор не было прохожих. Только редкие работяги, но им было плевать с высокой колокольни на проблемы богато одетого паренька. Я рывком усадил Федьку на место. Он на несколько секунд затих, уставившись на рюкзак, появившийся из ниоткуда на заднем сиденье такси.

— Это что? — спросил он, кивнув на рюкзак.

— Считай, что это ключ к твоей коронации, — широко ухмыльнулся я.

— Какой на хрен коронации⁈ Нас же там убьют! Идиот! Выпусти меня отсюда! — снова завёлся Воробей, продолжая рваться на свободу.

Безумец даже попытался выпрыгнуть в окно, но я схватил его за шею и затащил обратно.

Наконец-то мы добрались до металлургического завода. Огромная территория была обнесена двухметровым забором. А за ним здание из красного кирпича коптило воздух чёрным дымом, рвущимся из труб.

У ворот стояли железнодорожники. Они сторожили свой главный актив, который приносил им львиную долю налоговой пошлины, если так можно выразиться.

Мы вылезли из машины, когда закатные лучи окрасили всё в красный. Федька дрожал, но понимал, что бежать бессмысленно, да и поздно. Мы в сердце района железнодорожников, а таксист уже свалил. Своими ногами отсюда не выберешься при всём желании.

— Сейчас начнётся представление. Подыграй мне, — шепнул я и бодрым шагом направился к бойцам.

Рюкзак болтался у меня за плечами, а внутри него лежал ключ к коронации. Мы остановились в пяти метрах от железнодорожников, и повисла тяжелая пауза.

— Хрена встали? Валите отсюда, — сухо бросил лысый мужик с татуировкой в виде корабельного якоря на плече.

Бойцы, стоявшие рядом, напряглись и сверлили нас взглядами, раздумывая, не пора ли повысить в нашем организме содержание железа?

— Мы с новостями, — ухмыльнулся я. Затем снял рюкзак, запустил в него руку и вытащил голову Тёсарева, поднимая её. — Слушайте сюда, ублюдки! Тесак мёртв!

Федька застыл, в немом ужасе смотря на отрубленную голову. Ещё три десятка бойцов высыпали с территории завода и уставились на нас. Никто из них не мог поверить, что теперь банда осталась без последнего лидера. А ещё они не знали, что делать. Пока Воробей мысленно прощался с жизнью, железнодорожники вышли из ступора.

— Ах ты мразь! — заголосил лысый и потянулся к кобуре, болтающейся на поясе. — Отомстим, пацаны!

И пацаны последовали примеру лысого, потянувшись к оружию.

— Если у тебя есть план, то самое… — Федька не успел договорить и превратился для меня в замедленную в десяток раз фигуру, едва шевелящую губами.

Я использовал руну «родэ» и вытащил из кобуры два револьвера. Стрелок из меня довольно паршивый, но если быстро сократить дистанцию, отстреляться и вернуться назад, то эффект получается сногсшибательный.

Пришлось дважды использовать руну, но для железнодорожников это выглядело так: они потянулись за оружием, а в следующую секунду прозвучали неестественно быстрые выстрелы, после чего десять бойцов рухнули на асфальт с простреленными головами.

Остальные железнодорожники замерли, боясь шевельнуться, и лишь краем глаз посматривали на погибших собратьев. Федька хоть и офигевал от происходящего, но сумел взять себя в руки.

— Слушайте сюда, выродки! Я Федька Воробей! — загорланил он. — Вы слышали обо мне. Череп перешёл мне дорогу и лишился головы. Я прикончил его вот этими руками.

Воробей вскинул вверх руки с широко расставленными пальцами, что выглядело довольно театрально и комично.

— Рыло и Тесак решили отомстить, и посмотрите, к чему это привело! — Федька выхватил у меня голову Тесака, швырнул её под ноги бойцов. — Теперь я у вас главный! Если есть возражения, то мой… — он замялся, думая, как меня лучше представить, и, судя по всему, решил просто назвать имя, — то Владимир проделает дыры и в ваших головах! Да так быстро, что вы и глазом не успеете моргнуть!

Железнодорожники пребывали в шоке. Все они слышали о таинственном Федьке Воробье. Кто-то утверждал, что он обычный дворовый пацан, но в это никто не верил. Обычному никогда не победить лидеров банды. А сейчас они собственными глазами столкнулись с Воробьём. А также с неким Владимиром, который за секунду может отправить на тот свет десятерых. И это очень пугало.

Все молчали, боясь сказать хоть слово. Они даже не шевелились, пока с завода не вышел один потрёпанный жизнью мужик. Глубокие морщины, осунувшееся лицо, безразличный взгляд. Всем своим видом он олицетворял усталость от жизни.

— Мужики, не стреляйте, — тихо сказал он, выйдя вперёд. — Нам так-то по хрену под кем ходить. Но такие вопросы нужно решать с авторитетами, мы-то люди маленькие. Сами понимаете.

Услышав, это я торжествующе улыбнулся и выкрикнул:

— Ну так зовите их сюда! Порешаем!

Уставший кивнул.

— Могу я забрать с собой ребят? — спросил он.

— Конечно. Вы вольные люди. Кто хочет уйти, пусть идёт, — одобрил Федька, взяв на себя инициативу.

Он стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Не сказать, что поза выглядела величественной, но точно скрывала весь ужас, который царил в сознании Воробья. Даже удивительно, что он мог контролировать свой голос так, что тот не дрожал.

Железнодорожники подняли руки вверх и медленно направились в сторону центра города. Оказалось, что их на заводе было аж сто человек. Если бы они решили вступить в бой, то фокус с револьверами я успел бы провернуть ещё один раз, а после… Даже не хочу думать, что случилось бы после.

Проводив бойцов взглядом, я подобрал голову, и мы направились внутрь завода. Рабочие, завидев нас, пугались и стремились оказаться как можно дальше. Нет, мы были им не страшны, а вот отрубленная голова в моих руках выглядела жутковато.

— Уважаемый! Где тут у вас кабинет управляющего? — спросил Воробей у рабочего, покрытого сажей.

— Т-т-там, — заикаясь, ответил он и ткнул пальцем в сторону небольшой комнатки, будто зависшей в пустоте.

Хотя это было первое впечатление. Я рассмотрел стальную конструкцию, которая удерживала комнату на высоте второго этажа, а к её входу вела стальная лестница. Туда мы и отправились.

Ступени под нашими ногами вибрировали, но гула не было слышно, так как от работавших машин исходил чертовски громкий звук.

Поднявшись, наверх я потянулся к дверной ручке. Не заперто. При этом в комнате никого нет. Это могло значить только одно. Железнодорожники отняли предприятие у законного владельца и управляли им лично. Немногим позднее моя теория подтвердилась, когда я порылся в бумагах, спрятанных в дубовом столе.

Комнатка была обставлена скромно: пара шкафов с бумагами, два стула, дубовый стол и лампа, тускло освещающая помещение.

— Вовка, какого чёрта там произошло? Как ты?.. — начал сбивчиво говорить Воробей, как только мы закрыли за собой дверь.

— Я человек многих талантов. Да и ты тоже, — ухмыльнулся я. — Отлично подыграл мне. Ещё немного и станешь главой банды.

— Да на хрен оно мне нужно? Меня ж завалят, как только ты уйдёшь! — дрогнувшим голосом выпалил Федька.

— Не завалят. Они будут тебя бояться как чёрта. Вот, держи. Надень на шею, — я протянул Воробью свисток.

— Это чё за хрень? — Воробей принял от меня артефакт, покрутил его в руках. — Когда будут убивать, свистнуть и полицию позвать?

— Почти. С его помощью ты будешь дрессировать подчинённых, — обтекаемо пояснил я. — А пока помолчи. Мне нужно сделать один звонок.

Я достал телефон, пролистал записную книжку и позвонил Алексею Сергеевичу, рекрутёру железнодорожников.

— Доброго вечера, Алексей Сергеевич, — поздоровался я. — Это Владимир беспокоит.

— Это тот Владимир, который убил Рыло? — спросил рекрутёр.

— Он самый. Только теперь ещё убил и Тесака, — дополнил я.

— Вот как? — удивлённо спросил Алексей Сергеевич. — Что ж. Я был прав. Вы очень талантливый молодой человек. Жаль, что вы оказались не на нашей стороне.

— Вот тут вы не правы. Я как раз на вашей стороне, — поправил я своего собеседника. — Лично на вашей.

— Поясните, — коротко попросил рекрутёр.

— Алексей Сергеевич, вы говорили, что давно мечтали вернуться к мирной, законопослушной жизни. У вас есть такая возможность. Мы, а именно я и мой шеф…

— Ха. Воробей, что ли? — усмехнулся рекрутёр. — Ну, ну. Слушаю. Говорите.

— Всё верно. Воробей. Так вот, мы собираемся взобраться на вершину преступного мира Хабаровска. Как видите, железнодорожников уже обезглавили. Но лезем мы наверх не для того, чтобы продолжать наживаться на мирном населении, а лишь потому, чтобы все банды были вынуждены заняться законным бизнесом: охранные предприятия, частные военные компании, грузоперевозки и тому подобное. Понимаете, к чему я клоню?

— Я понимаю, что вы пытаетесь создать утопию, — усмехнулся Алексей Сергеевич, — в которой преступники резко перестанут быть преступниками.

— Алексей Сергеевич, вы не правы. Нашу личность формирует окружающая среда, — принялся я объяснять. — Если она изменится и в ней станет невозможно проворачивать незаконные дела, то у банд не будет выбора, кроме как измениться.

— Ну, допустим, — согласился рекрутёр. — А от меня вы чего хотите?

— Вы гарант законности нашей власти над железнодорожниками. Если вы признаете Воробья новым главой, то мы сможем получить контроль над бандой без лишнего кровопролития. Но если потребуется, мы убьём столько железнодорожников, сколько потребуется, — закончил я стальным тоном, и повисла гнетущая пауза.

Алексей Сергеевич обдумывал услышанное и не торопился отвечать. Так мы и молчали минуты три, пока Федька сверлил меня взглядом. Ведь он совершенно перестал понимать, что происходит: то я возводил его на олимп преступного мира, то говорил, что собираюсь этот самый преступный мир уничтожить.

— Вы же понимаете, что если я поручусь за Воробья, то моя жизнь тоже окажется под угрозой? — спросил Алексей Сергеевич.

— Прекрасно понимаю, — произнёс я. — Но и вы поймите: это ваш единственный шанс выйти из тени преступного мира и начать новую жизнь.

— Мне нужно подумать, — сухо сказал Алексей Сергеевич.

В голосе рекрутёра проскочили сомнения, и я решил его додавить.

— Обязательно подумайте. Только в ближайшее время у нас состоится встреча с авторитетами железнодорожников, — сообщил я. — И она может закончиться кровавой бойней. Надеюсь, вы примите верное решение до того, как погибнет очень много людей. Всего доброго, Алексей Сергеевич.

Я сбросил вызов, не дожидаясь его ответа.

— Вова, — Воробей тяжело вздохнул, а затем рухнул на стул, обтянутый кожей, котоорый явно принадлежал управляющему. — Я совсем запутался. Что мы делаем? Зачем? На кой-хрен здесь я? Подмять банду? Распустить банду? Ты правда думаешь, что тебе по силам прогнуть все банды Хабаровска? — тревожно посмотрел он на меня, и, не дожидаясь моего ответа, улыбнулся, — Хотя о чём это я? Ты завалил трёх главарей железнодорожников. Чёртов псих.

— А ещё нарядил тебя в костюм, который стоит дороже, чем твоя жизнь месяц назад, — добавил я. — Не переживай, Федя. Впереди тебя ждёт безоблачное будущее. Осталось только тучи развести руками.

Я подмигнул Воробью и пошёл заваривать чай. А как иначе? Глава железнодорожников сидит на рабочем месте без чая. Непорядок, знаете ли!

В шкафу нашелся не только электрический чайник, но и вазочка со сладостями. Федька на нервах смолотил все конфеты и залпом выпил пол-литра чая.

Не успел Воробей выбросить фантики, как послышался гул. Кто-то поднимался по стальным ступеням. Федька скомкал фантики, запихнул их в карман пиджака, от чего тот начал топорщиться. Дверь плавно отворилась, и в комнату заглянули четверо.

Первым вошёл кучерявый мужчина лет тридцати с козлиной бородкой и жёстким взглядом. Даже удивительно, что его дурацкая внешность может пугать.

Вторым был бритоголовый с выжженным глазом. Вокруг глазницы красовался огромный шрам от ожога. Странно, но он выглядел менее грозно, чем кучерявый.

Третьим протиснулся мускулистый здоровяк с набитым именем «Олег» на костяшках кулака.

Ну а четвёртым был рекрутёр, Алексей Сергеевич. Одет в коричневый жилет. На лице добродушная улыбка, умные глаза, прячущиеся за очками. Пальцы украшены золотыми перстнями. Взглянув на него, я в очередной раз подумал, что внешность Алексея Сергеевича совершенно не подходит уголовнику. Хотя у нас тут Федька лезет на трон железнодорожников и он-то выглядит ещё менее криминально, чем Сергеевич.

Закрыв за собой дверь, они выстроились линией перед столом, за которым сидели я и Воробей. На столе лежала отрубленная голова Тесака, она и приковала взгляды четвёрки. Пока компания любовалась покойным, Федька решил начать разговор. Он закинул ноги на стол и вальяжно сказал:

— Ваши старшие перешли мне дорогу. А я очень не люблю, когда мне переходят дорогу и особенно хамят. Вот и получилось так, что сперва Череп лишился головы. После Тесак и Рыло решили отомстить. Как они закончили, вы знаете не хуже меня.

Федька замолчал и окинул собравшихся взглядом.

На этот раз Воробей не только говорил уверенно, но и чувствовал себя так же. Да и неудивительно. Он был на грани жизни и смерти час назад. Одно неверное слово, и нас бы нашпиговали сталью. Но он до сих пор жив. А сейчас перед ним всего лишь четыре человека. Да, сам он с ними не справится. Но Воробей видел, как я за секунду пристрелил десятерых, и теперь чувствовал себя неуязвимым для этой четвёрки.

— Ладно. Нет смысла ходить вокруг да около. Скажу как есть, — Федька откинулся на спинку стула и, хрустнув пальцами, закинул руки за голову. — Отныне вся территория железнодорожников принадлежит мне, Фёдору Воробьёву. Если у вас есть возражения или пожелания, говорите, не стесняйтесь.

— Да вы чё щенки, пооху…? — начал было амбал, которого определённо звали Олег. Но ему пришлось заткнуться.

Я использовал руну родэ и, оказавшись у него за спиной, приставил ствол к его виску.

— Если открываешь рот, то пусть из него вылетают только уважительные слова. Иначе твои мозги разлетятся по всему кабинету, — процедил я стальным тоном, да так, что все вздрогнули.

Никто не ожидал, что восемнадцатилетние сопляки могут чего-то стоить. И это маленькое представление сразило их наповал.

Амбал нервно сглотнул и, подняв руки, сказал:

— Извините. Я хотел сказать, что у меня нет возражений.

— Вот и славно, — ухмыльнулся я и легонько постучал амбала по макушке стволом револьвера. — Выглядишь глупым, но под этой черепной коробкой явно скрываются отличные мозги. Что скажут остальные? Готовы поработать под началом Фёдора Воробьёва или устроим резню?

Оставшиеся три участника представления кивнули, косясь на меня. И тут в разговор снова вступил Федька.

— В таком случае вот ваше первое задание. Выгребайте все тайники и несите всё ценное сюда. Деньги, золото, картины. Всё, что Рыло, Тесак и Череп успели награбить за эти годы, — Федька обвёл собравшихся насмешливым взглядом и продолжил: — Ну и второе. Донесите до всех, в том числе до воронежских и краснореченских, что власть сменилась и теперь у нас нет тёрок с их бандами. Скажите, что Воробей готов ответить за всех железнодорожников своей головой, если потребуется. Захотят поговорить? Пусть приходят, — Федька качнулся на стуле и резко встал в полный рост, добавляя: — Свободны.

Кучерявый недобро зыркнул на Воробья, но ничего не сказал. И только Сергеич на секунду задержался и, покачав головой, бросил перед уходом:

— Ох, ребятки. Зря вы их отпустили. Скоро здесь соберётся вся банда, и конец вам.

— Алексей Сергеевич, не переживай. Мы знаем что делаем. Воробей и не из таких передряг выбирался, — хмыкнул я, и Сергеич ушёл, закрывая за собой дверь.

— Выбирался? — нервно спросил Федька. — А я бы сказал, что в такой заднице я даже близко никогда не бывал.

— Не писай в штаны, Федя. На тебе слишком дорогой костюм, — усмехнулся я и отправился заваривать новую порцию чая.

Ожидание затянулось. Прошёл час, второй, третий, а к концу четвёртого в дверь постучали.

— Войдите, — сказал я, и в кабинет заглянул чумазый рабочий завода.

— Ваше вашество. Там это, — замялся он, теребя в руках чёрную от сажи кепку. — К вам пришли, короче.

— Ну так пусть заходят.

— Боюсь, они здесь не поместятся, — ответил мужик и натянуто улыбнулся.

— Ладно, тогда мы выйдем сами, — и направился к выходу, махнув Федьке. — Господин Воробьёв, прошу за мной.

Мы спустились по стальной лестнице, прошли завод насквозь и услышали болтовню сотен глоток, доносящуюся из-за ворот. В приоткрытую щёлку калитки нас заметили, и тут же полетели оскорбления, адресованные нам.

— Выходите сюда, сучата!

— Я вырву вам кадыки!

— Да какие кадыки⁈ Вскроем им брюхи и заставим сожрать собственные кишки!

Услышав, это Воробей замер и нерешительно посмотрел на меня.

— Может, ну его на хрен? — пробормотал он.

— Нет, Федя. Осталось сломить последнюю преграду, и ты на вершине преступного мира. Идём. Если станет совсем уж опасно, то свисти в то, что я передал тебе недавно. Настало время показать свою силу. И ты это… расслабься, что ли, будь уверенней.

Я похлопал друга по плечу и первым вышел через калитку.

Толпа и правда собралась огромная. Навскидку тысяча человек. Все вооружены. Одни сжимали в руках холодное оружие по типу ножей, топоров, гаечных ключей и монтировок, а у других имелся огнестрел.

Я смело направился в центр толпы. Воробей же шёл за мной и изо всех сил старался держать невозмутимое выражение лица. А вокруг — оскаленные пасти, бряцание оружием. Все без исключения смотрели на нас с ненавистью. Но, как говорится, от ненависти до любви всего один шаг.

Как только от меня до ближайшего бойца железнодорожников осталось расстояние менее метра, толпа обступила нас со всех сторон.

— Ну всё, молитесь, щеглы, — выплюнул мне в лицо мужик лет сорока с носом в виде картошки и фингалом под глазом.

Я лишь улыбнулся и что было сил заорал:

— На колени, псы помойные!

Железнодорожники замолчали на секунду, и я заметил, как в глубине толпы рекрутёр осуждающе покачал головой, а после толпа взорвалась гулким смехом. Несмотря на всеобщее веселье, обстановка достигла максимального напряжения. Ещё мгновение, и нас прикончат. Ну а Воробей понял, что это конец, и что было сил дунул в свисток.

Все собравшиеся в ту же секунду рухнули на асфальт, корчась от жуткой боли, разрывающей барабанные перепонки, а вместе с ними и голову. Откуда я это знаю? Всё просто. Я испытывал то же самое что и железнодорожники, но должен был не подавать виду и продолжать невозмутимо смотреть на страдальцев, валяющихся у наших ног.

Чёртов Федька. Если бы я знал, что у него такие вместительные лёгкие, то попросил бы свистеть не более пары секунд, а так эта пытка длилась почти полминуты. От этого некоторые железнодорожники потеряли сознание, а остальные были близки к этому.

Наконец-то свист закончился, но в моих ушах по-прежнему пищало.

Воробей шикарный актёрище. Сделал вид, что всё идёт согласно его плану, и нацепил на лицо самоуверенную гримасу. Я же просто стоял и ждал, когда писк в ушах пройдёт. И лишь по одной причине. Железнодорожники ничего не слышат, как и я. А мне есть что им сказать.

Минут через пять бойцы начали приходить в себя и подниматься на ноги. В их глазах больше не было той уверенности, которая сияла недавно. Смесь страха и удивления — вот что они испытывали. Да и рекрутёр больше не смотрел осуждающе, в его глазах я заметил уважение. Решив, что все пришли в себя, я снова закричал так, чтобы все услышали:

— Слушайте сюда! Если бы Воробей захотел, то ваши тупые головы взорвались бы как переспелые арбузы!

Я собирался толкнуть устрашающую речь, но Федька взял инициативу в свои руки.

— Я лично порешил Черепа, Рыло и Тесак! Они решили, что сильнее всех, от чего и отправились на тот свет! — он обвёл толпу кровожадным взглядом и продолжил: — Посмотрите на себя! Вы всю дорогу шли за этими ублюдками — и много вы получили? Жизнь от грабежа до грабежа. Многие ваши друзья оказались либо на каторге, либо в могиле. И всё ради чего⁈ Ради куска хлеба⁈

Парень лет двадцати из толпы пришёл в себя и выкрикнул:

— И что в этом плохого⁈ Жрать-то хочется каждый день!

— Я это знаю не хуже твоего! — ответил ему Федька. — Ведь недавно я также боролся за жизнь, голодая и проклиная весь свет! Теперь я ваш лидер! И всё изменится! Со мной вы перестанете гибнуть ради чьих-то амбиций! У вас всегда будет кусок хлеба, ради которого не придётся лить кровь! — Воробей внезапно начал говорить тише, заставив собравшихся прислушиваться, — Слушайтесь меня, и всё будет в порядке. Иначе пеняйте на себя.

Повисла гробовая тишина. Железнодорожники размышляли, что делать дальше. Рискнуть жизнью и прикончить зарвавшегося мальчишку или прислушаться к его словам? Положение исправил Алексей Сергеевич. Он пробился через толпу и стал рядом с Воробьём. Поправив очки, он сказал:

— Мы служили ублюдкам, которые творили хрен пойми что! И посмотрите, к чему это привело? К войне, в которой погибли сотни наших! Воробей говорит дело. Да и человеком он выглядит серьёзным, — рекрутёр бросил взгляд на Федьку и, повернувшись к толпе, рявкнул, да так что эхо разнеслось по округе. — Я за него ручаюсь!

По толпе прокатилась волна шёпота, из которой я разобрал лишь разговор стоящих неподалёку:

— Сергеич поручился за парня?

— Какого хрена происходит?

— Так-то да малец дело говорит. Но можно ли ему верить?

— А тебе не пофиг? Если он пустозвон, то просто перейдём в другую банду.

— Если Сергеич его признал, то это что-то да значит. Думаю, можно попробовать.

— Не ну так-то я за! Пусть рулит! Если сделает всё, что обещает, я ему лично в ножки поклонюсь! — гаркнул всё тот же двадцатилетний парень.

В толпе появились десятки согласно кивающих голов. Одобрительный гомон нарастал, а после со всех сторон заголосили:

— А чё⁈ Пусть попробует!

— Хуже однозначно уже не будет!

— Да! Дорогу молодым! Старики уже натворили херни!

После последнего выкрика толпа дружно заржала. Федька расплылся в широкой улыбке и поднял руку вверх, призывая всех замолчать.

— Вижу, вы согласны! — воскликнул он. — Тогда слушайте мой первый приказ! Вырывайте сейфы, опустошайте нычки с ценностями бывших глав банды! И тащите всё на завод!

И снова тишина. Распалившаяся толпа начала переживать, уж не желает ли новый лидер забрать всё себе и свалить, оставив их разбираться с последствиями. Но положение спас Сергеич.

— Вы слышали приказ главы! — крикнул он. — Вперёд!

Толпа ожила и, кивая гривами, начала рассасываться. Остались только три авторитета, которых мы видели ранее.

— Борис, Олег, Тимур. Для вас приказ тот же, — продолжил Сергеич. — Свяжитесь с лидерами краснореченцев и воронежских. Объявите, что война окончена. Нужно решить вопрос мирно.

По лицам авторитетов было видно, что они недовольны сменой власти. И уж тем более им не хотелось подчиняться сопляку. Но выбора не было. Ведь даже Алексей Сергеевич встал на сторону Воробья. Хмуро кивнув, они ушли.

— Позвольте узнать, а что за вещица у вас?.. — начал было рекрутёр, но Воробей тут же спрятал свисток под рубахой. Не дурак, понял, что именно эта безделушка защитит его от смерти в ближайшие годы.

— У меня огромное количество подобных вещиц. И лучше вам не знать, что они могут сделать с особо любопытными людьми, — холодно сказал Воробей, отбивая всё желание задавать неудобные вопросы.

— Вы правы. Это не моё дело… Что ж, если вы не против, то я сделаю пару звонков и попробую связаться с нашими товарищами по бизнесу. Я о краснореченских и воронежских, — на всякий случай пояснил Сергеевич.

— Мы не против, — сказал я и протянул ему руку. — Спасибо за помощь.

— Да бросьте. Какая тут помощь? — подал он мне руку. — Вы поставили нас в рамки, где мы либо присоединяемся, либо наши головы взрываются как переспелый арбуз. Я просто сохранил жизни моим людям.

— Нашим людям, — поправил его Федька.

— Вы правы, — улыбнувшись, кивнул Сергеич и, попрощавшись, покинул нас.

Жизнь сделала причудливый поворот и оставила нас с отличными картами на руках. Что ж, посмотрим, что принесут наши новоявленные товарищи.

— Как думаешь, они попытаются нас убить снова? — спросил Воробей.

— Думаю, что такой шанс есть, — задумчиво ответил я. — Но он маловероятен. И знаешь что? Не скаль зубы на Сергеича. Только благодаря его слову тебя признали. Лучше с ним завести дружеские отношения. Тем более что он довольно образованный мужик. Глядишь, и тебя научит манерам.

— Эй! Ты не забывай, с кем разговариваешь. Я всё-таки новый лидер железяк! — возмутился Воробей и сверкнул улыбкой, в которой не хватало одного зуба.

— Да, да. Как скажешь, — хмыкнул я и приобнял Воробья за плечи. — Ты, кстати, отлично держался.

— Ага, блин. Ещё бы немного, и я бы обмочил этот дорогой костюм. Страшно было, капец, — пожаловался Федька. — Хотя после того, как я использовал твою свистульку, начал верить в то, что всё получится.

— Теперь это твоя свистулька. Дарю, — улыбнулся я. — И очень тебя прошу: следи за ней и днём, и ночью.

— Само собой! Артефакты на дороге не валяются, — хохотнул Федька. — Понимаю, что подохну, как только у меня отберут этот свисток.

— Вот именно Федя. Вот именно, — подчеркнул я.

Мы направились на завод и распустили всех работяг, предоставив им неделю выходных. Сперва они не хотели уходить, но, когда услышали, что выходные будут оплачиваемыми, с радостью остановили машины, потушили печи и убежали по домам.

Мы же с Федькой окопались в кабинете директора завода. Решили, что нет смысла куда-то дёргаться, и заночевали прямо там. Да, спать пришлось на стульях, от чего поясницу под утро дико свело. Ну а что поделать? В СОХ нас не очень-то и ждут. А точнее, меня.

Под утро в цеха начали свозить сейфы, сумки с наличностью и драгоценностями, коллекционное оружие и прочие прелести жизни. Мы же наблюдали за этим процессом из окна.

— Твою мать… Вовка, мы богаты, — прошептал Воробей, разинув рот. — Это ж можно всю жизнь не работать. А то и десять жизней. Ты чёртов гений.

— Ага. Гений. Но то, что случится дальше, тебя удивит ещё сильнее, — ухмыльнулся я.

Через полчаса на завод прибыл Сергеич и начал вести опись всех ввозимых ценностей, хотя его об этом никто не просил. Но приятно. Инициатива — это хорошо. Особенно толковая.

Ближе к вечеру поток сумок и мешков иссяк.

— Ну что? Готов к финальному акту нашей пьесы? — спросил я Воробья, вставая из-за стола.

— Спрашиваешь ещё, — хмыкнул Федька.

Он шмыгнул носом и, поправив галстук, двинул следом за мной.

Покинув кабинет, мы остановились на железной платформе, возвышающейся над головами собравшихся. Я достал револьвер и постучал рукоятью по перилам. Звон металла пролетел по всему заводу, привлекая к нам внимание собравшихся. Кашлянув, я громко сказал, добавив стали в голос:

— Меня зовут Авдеев Владимир Константинович. Я правая рука Воробья. Вы годами батрачили на ублюдков, которые наживались, используя ваши жизни как разменную монету. Но с этого дня всё изменится!

Последнюю фразу я выкрикнул, чтобы она немного погуляла эхом по заводу, создавая ощущение судьбоносных перемен.

— Всё, что вы принесли, мы в равных долях разделим между вами, — продолжил я. — Ни я, ни Воробей не возьмём из общего котла ни копейки! А Алексей Сергеевич проследит, чтобы деньги были распределены честно.

Договорив, я увидел сотни счастливых лиц, которые не могли поверить в услышанное. Внизу лежало немногим больше пяти миллионов рублей. Да, я мог прихватить один миллион и решил бы вопрос с поступлением в магическую академию. Да и Федькина жизнь кардинально бы изменилась с такими деньгами. Но было одно «но».

Сейчас железнодорожников от того, чтобы расправиться с нами, сдерживали лишь слово рекрутёра и страх смерти. Забери мы себе все ценности, слово Сергеича перестало бы хоть что-то значить. Ведь он поручился за справедливого лидера, а он, как оказалось, таким не является.

Сразу бы поползли слухи, и все бы решили, что Сергеич банально продался. А что случилось бы дальше? Возможно, бунт, а может, и банальное непослушание или отток в другую банду. Ничего из этого меня не устраивает.

Мне нужно, чтобы все железнодорожники остались под контролем Воробья. Так будет проще ими управлять. А в дальнейшем, когда война банд уляжется, я попробую направить их в мирное русло. К примеру, сделаем из них охранное предприятие. Но всё это потом.

Вперёд вышел Федька и, кинув вежливый взгляд на рекрутёра, сказал:

— Алексей Сергеевич, раздайте нашим людям всё, что здесь есть. Они заслужили.

Рекрутёр кивнул, а Федька, развернувшись, направился в кабинет директора. Не успел он сделать и двух шагов, как толпа, собравшаяся внизу, взорвалась радостными криками, от которых заложило уши. Они свистели, улюлюкали, бросали вверх кепки и орали:

— Воробей! Ты лучший!

— Хвала тебе малец! Ой. В смысле босс!

— Да! Вот это я понимаю смотрящий!

Услышав это, Федька остановился и робко обернулся, посмотрев вниз. Его расстроенное лицо тут же украсила покровительственная улыбка. Федька подошёл к перилам и поднял руку, призывая всех к тишине. Толпа умолкла.

— Вы не зря страдали. Пришло новое время, в котором вы займёте достойное место в жизни. Мы перестаём быть отребьем и выйдем в люди! Я уже говорил это, но скажу ещё раз. Я сам когда-то был таким же, как вы! Некоторые меня даже знают. Но всё поменялось, и я смог подняться! И вы сможете!

Воробей толкнул душевную речь, но я-то видел, что он то и дело посматривает на кучу ценностей, которую Сергеич вот-вот начнёт раздавать.

Толпа снова взорвалась торжествующим рёвом и начала скандировать «Воробей! Воробей! Воробей!». Федька улыбнулся им и, развернувшись, побрёл в кабинет.

Я двинулся следом за ним. Как только дверь закрылась за нашими спинами, Федька страдальческим голосом спросил:

— Вовка, ну какого хрена? Зачем ты всё раздал? Надо было хотя бы лям оставить себе.

Он повернулся ко мне, и я увидел слёзы, навернувшиеся на глазах друга.

— Федя, не переживай, — подошёл я к Воробью и положил руку на его плечо, заглядывая в глаза. — Скоро ты заработаешь лям и не один. Причём честно заработаешь. А если повезёт, то попадёшь в высшее общество. А пока нам нужно уладить один вопрос.

А вопрос был непростой. Нам предстояло встретиться с главами краснореченских и воронежских, а после заключить перемирие. Как хорошо, что любую проблему можно решить, если знаешь нужных людей.

Алексей Сергеевич организовал для нас встречу, перед которой я заехал к Никифоровичу. Старый был ушлым малым и в молодости отбывал наказание на каторге за то, что подделывал купюры. И сегодня его таланты снова пригодятся. Порывшись в подвале, я нашел записную книжку Тесака и передал её деду.

— Дед. Нужно скопировать этот почерк и написать следующее, — дал я ему задание.

Затем я передал деду листок, на котором было нацарапано:

«Лизочка. Скоро я стану королём Хабы. Прикинь? Я смог стравить друг с другом воронежцев и краснореченцев. А всего-то надо было прикончить десяток человек и выбросить их трупы возле цирка. Как только я добью этих идиотов, заберу тебя из столицы».

— Володька, эт чёт дело нячистое. За такое можно и перо под ребро, — дед посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Если не поможешь, то придётся идею с пекарней свернуть. И тогда Тамара поедет обратно домой… — нажал я на самую в данный момент болевую точку Никифоровича и замолчал, сверля деда взглядом.

В итоге дед сдался, махнул рукой:

— Хрен с тобой. Давай сюда свою писульку.

Спустя полчаса дед передал мне бумажку, на которой были выведены буквы рукой Тесака. Причём, идеально выведены. Я сомневаюсь, что хоть кто-то мог бы сказать, что это писал не сам покойный. А если спросят, кто такая Лизочка? То просто пожму плечами и скажу: «А мне почём знать? Наверное, кого-то в Москве подцепил».

Ближе к ночи мы с Федькой отправились на заброшенный склад в районе порта. Охрану с собой никто не взял. Явились только главы банд. Пятеро из выживших. В центре склада стоял круглый стол, освещённый лампой, висящей над ним. Когда мы заняли отведённые нам места, Федька начал рассказ.

— Спасибо за то, что согласились встретиться. Я Фёдор Воробьёв, новый глава железнодорожников, — представился он и тут его перебили.

— А старые куда делись? — спросил Хазаров Иван Викторович, глава воронежских.

— Старые кончились. Они развязали войну и сделали слишком много ошибок. Мне пришлось взять всё в свои руки и убрать их, — сухо сказал Фёдька и бросил на середину стола письмо. А вместе с ним и рюкзак с головой Тесака. — Вот, почитайте.

Рюкзак приоткрылся, и оттуда наполовину выкатилась голова Тёсарева, уставившись неподвижным стеклянным взглядом в потолок.

Хазаров взял письмо, ознакомился с содержимым и впал в задумчивость. Письмо кочевало от одного главы к другому, пока не попало в руки изуродованного шрамами краснореченца.

Он прочитал содержимое и зычно рявкнул:

— Почему мы должны верить какой-то писульке?

— Семён, успокойся. Я знаю почерк Тесака. Это он писал, — вступился Хазаров, затем сверкнул взглядом в нашу сторону. — Откуда у вас это письмо?

— Когда я убил Тесака, порылся в его столе и нашёл письмо. Он не успел его отправить, — пояснил Фёдор, за плечом которого стоял Сергеич.

— Алексей Сергеевич, а ты что скажешь? Мог Тесак такое написать или нет? — спросил Хазаров, с уважением посмотрев на рекрутёра.

— Всё так. Это почерк Станислава Альбертовича, — всмотрелся в записку рекрутёр. — Я его сразу узнал. К тому же он в последнее время часто говорил о том, что это наша организация должна править городом. Более того, я собственными глазами видел, как Тёсарев клал письмо в этот самый конверт.

— Выходит, что этот ублюдок обвёл нас вокруг пальца⁈ — прорычал краснореченец, смяв письмо в руке.

— Выходит, что так, — задумчиво сказал Хазаров, уставившись в пустоту. — Ну что я могу сказать? Пора заканчивать войну. Нет смысла лить кровь из-за этого ублюдка.

Шмыгнув носом, он плюнул на щёку отрубленной головы.

— Сука! — прорычал краснореченец.

Он достал револьвер и выстрелил в висок тесаковской черепушки. Я заметил, как напрягся Федька. Ему стоило огромных усилий, чтобы не подскочить от страха.

— Из-за этой мрази столько ребят полегло, — просипел краснореченец. — Отзываем войска. Возвращаемся на ранее оговорённые границы.

— Ты прав, Николай. Стоит завершить это бессмысленное кровопролитие, — вмешался в разговор старик-краснореченец, который до этого молчал. — В следующий раз будем умнее и постараемся не вестись на подобные провокации.

— Да если б не Мышкин… — прорычал Николай.

— Молчи, — осадил его старик. — Если наговоришь глупостей, то можешь оказаться в канаве с перерезанной глоткой. Сам всё знаешь.

— Да знаю я, знаю, — процедил уголовник.

— Что ж. Раз уж мы пришли к единому мнению, то давайте пожмём руки и отправимся по домам. Уверен, у каждого из нас прорва дел, — обратился ко всем Воробей, затем встал из-за стола и протянул руку Хазарову.

Выжившие главы банд обменялись рукопожатиями, и тут же достали телефоны, начиная обзванивать своих людей. Война завершилась. Правда, не полной нашей победой. Но это не проблема.

Я, конечно, мог их прикончить, вот только в железнодорожниках за нас рекрутёр, который помог подчинить шайку, а в других бандах у нас нет доверенных людей. Убей я лидеров, как бы потом контролировал их людей? Опять кровь лить и держать всех в страхе? Это вариант, но в таком случае мне самому пришлось бы постоянно удерживать власть в своих руках. А это слишком большая потеря времени и сил. Да и не хочу я руководить бандами. Я хочу в академию магии!

Ну ничего, как только разберусь с графом Мышкиным, всем группировкам придёт конец. Ведь только граф удерживает стражей правопорядка от того, чтобы прижать банды к ногтю. Мышкин умрёт, а в город вернётся закон, и бандам придётся легализоваться. А кто не сможет, отправится на каторгу.

Выйдя со склада, мы сели в личный автомобиль Воробья, который достался в наследство от Рыла, и поехали по домам. Сперва Алексей Сергеевич показал новые апартаменты Федьки, которые располагались в центре железнодорожного района и занимали весь верхний этаж пятиэтажного здания. Федька держал каменное лицо и всеми силами старался не прыгать от радости, увидев, какие хоромы ему достались.

Не желая мучить друга, у которого и без того выдались напряженные деньки, я забрал Алексея Сергеевича и мы направились к выходу.

— Владимир, знаешь, пока всё, что вы делали, выглядит крайне разумным, — улыбнулся Сергеич, когда мы спускались по лестнице. — Мне начинает казаться, что мы сработаемся.

— Я тоже так думаю, — доброжелательно улыбнулся я в ответ. — Самое главное, что война закончилась, и город может вернуться к мирной жизни.

— Можно один вопрос? — с прищуром спросил Сергеич.

— Конечно.

— Как ты подделал почерк Тёсарева? — хитро прищурился рекрутёр. — Филигранная работа, должен сказать.

— А-ха-ха, — захохотал я и потёр затылок. — Так вы заметили? Я уж было решил, что сумел провести и вас.

— Ну ты меня за лоха-то не держи, — подмигнул мне рекрутёр.

— Не держу. И вообще, я вам очень благодарен, — признался я. — Без вас это безумие не закончилось бы. А насчёт письма, есть один умелец. Если захотите, я вас с ним познакомлю.

— Обязательно познакомь, — глаза Сергеича заблестели. — И самое главное, больше никому не рассказывай о нём.

— Само собой.

Мы сели в машину, и сперва водитель отвёз домой рекрутёра, а потом и меня, но не в гостиницу и не в СОХ, а к дому Волконского. На этот раз проблем с охраной не было. Они без вопросов пропустили меня внутрь особняка и проводили в кабинет Юрия Алексеевича.

— Владимир! — воскликнул он, вскочив из-за стола. — Заходи родной! Как только я узнал, что Тесак мёртв, так сразу же вернулся в город! Знал бы ты, с какой радостью я встретил эту новость! Разве что шампанское не открыл. Ха-ха! Присаживайся.

— Юрий Алексеевич, у меня мало времени, — признался я мануфактурщику. — Я за наградой приехал.

— Вот это ты правильно сделал. За такое дело награда полагается, и не маленькая! Сейчас выпишу чек! — воскликнул он, улыбаясь так, что, казалось, его лицо вот-вот лопнет по швам.

— Чеку я тоже буду рад, но вы обещали помочь мне открыть одну железяку, — сдержанно улыбнулся я.

— А что за железяка? — Волконский приподнял брови и завис, так и не донеся ручку до листа чековой книжки.

— Если я скажу, что это сейф, то вы откажетесь мне помочь?

— Эм… Нет, разумеется, нет, — ответил Волконский, но уж больно как-то неуверенно. А после наклонился над чековой книжкой и вписал туда цифры. Затем он вырвал лист и протянул мне. — Держите, это ваше по праву.

Я взял лист и присвистнул. Неслабая награда! Сто тысяч рублей! Правда, с учётом имеющейся наличности у меня наберётся хорошо если двести тысяч. Останется найти ещё восемьсот за три месяца, и я смогу поступить в академию магии.

Может перебить воронежцев и краснореченцев? Там пять лидеров, за каждого по сто тысяч. Останется найти всего три сотни. Ха-ха! Но вариант, конечно, бредовый. Закончить войну, чтобы её тут же начать?

Ну ничего. Вопрос с деньгами я точно решу. Может, кредит возьму.

Волконский сделал звонок, и посреди ночи мы отправились в кузнечный цех, где нас уже ждал мужик, огромный как медведь.

— Юрий Алексеевич, доброй ночи, — пробасил он и недобро посмотрел на меня. — Что нужно вскрыть?

— Минуту. Сейчас покажу, — ответил я. — Могу я зайти вот в это помещение?

— Это раздевалка. Но да, можешь, — пояснил «медведь».

Кивнув, я вошёл в небольшое помещение, закрыл за собой дверь. Пока все ждали моего возвращения, я призвал Гоба. Зеленомордый оскалился, вытряхнул из тени увесистый сейф, и вновь исчез.

Я открыл дверь и страдальческим голосом попросил:

— Не могли бы вы помочь? Железяка чертовски тяжёлая.

— А-ха-ха! Владимир Константинович, ну вы прямо фокусник! Право слово! — расхохотался Волконский. — Гриша, помоги.

Кузнец кивнул, подошёл к сейфу и оторвал его от пола, будто тот ничего не весил. Вот это силища! Даже используя покров маны, я бы не смог поднять железяку с такой же лёгкостью.

Кузнец отнёс сейф к сверлильной машине и принялся дырявить его бока в поисках запорного механизма. Орудовал он со знанием дела, из-за чего у меня появилось ощущение, что он не «медведь», а скорее медвежатник. Спустя двадцать минут внутри сейфа что-то со звоном обломилось и упало. Дверца сразу же приоткрылась на сантиметр.

— Готово. Могу идти? — кузнец покосился на своего начальника.

— Да, я, пожалуй, тоже пойду. Подожду вас на улице, — тактично сообщил Волконский, и они удалились.

Юрий Алексеевич не желал знать, что находится внутри сейфа. Разумно. Тем более он догадывался, что сейф принадлежит кому-то из криминального мира.

Открыв дверцу до конца, я увидел внутри пять стопок купюр. Здесь было триста тысяч рублей. Был ли я доволен? Ещё как! Ведь теперь мне нужно заработать всего полмиллиона. Да, это до сих пор большая сумма, но вполне подъёмная. Впрочем, деньги меня не так порадовали, как содержимое маленькой шкатулочки.

Приподняв её крышку, я на секунду ослеп. Яркое фиолетовое свечение ударило по глазам и залило весь кузнечный цех. Это была… фиолетовая жемчужина! Твою мать! Если я её продам, то смогу оплатить обучение в академии на несколько лет вперёд!

Но, конечно же, я этого не сделаю. Как говорится, такая корова нужна самому. С её помощью я могу наложить среднее укрепление тела. Тогда даже удар кувалдой по голове оставит на мне лишь небольшой синячок. Правда, против колюще-режущих атак эта руна не спасёт. Но ведь можно наложить печать сопротивления…

Кстати. Я ведь понятия не имею, кто такой Мышкин и как он сражается. Непорядок. Я убрал жемчужину в карман и призвал Гоба. Зелёномордый вылез из тени, вопросительно уставился на меня.

— Забери деньги и отправляйся следить за Мышкиным, — дал я ему указание. — Я хочу знать, владеет ли он магией. И если да, то какой.

— Зелёный может послужить,

Но будешь должен наградить, — напомнил Гоб, явно намекая на много еды.

Затем зеленомордый хихикнул и с головой зарылся в сейф. Одним махом он выгреб всю наличность, а затем исчез с теневом пятне.

Что ж, на сегодня всё. Пора отправляться домой.

Когда я вышел из цеха, Волконский махнул мне из окна автомобиля. Он решил подвезти меня в гостиницу.

Всю дорогу мы молчали. Каждый думал о своём. Я размышлял о предстоящей дуэли. Признаться, это волнительное событие. Всё время я был занят бесконечным ворохом дел, а сейчас… Сейчас появилось время для переживаний. Ведь до дуэли осталось всего две недели, и я должен провести их с пользой.

Как только Гоб раздобудет информацию, я смогу использовать жемчужину и наложить на себя руну, а то и несколько. Конечно, я мог бы потратить жемчуг на развитие Гоба, вот только в бое один на один он мне не помощник. Нужно усилить самого себя, и никак иначе.

Следующие две недели выдались сумбурными. Я разрывался между гостиницей, пекарней, столовой и шайкой железнодорожников.

Катерина к концу первой недели сумела найти постояльцев во все номера, и наличность хлынула в наши карманы. Ближе к концу второй недели мы с Тамарой наняли ещё двух поваров, закупили необходимое оборудование, посуду, униформу и запустили производство.

Спасибо Вальку. Благодаря его связям мы не только продавали пирожки на улицах, но и поставляли выпечку в рестораны и кафе. Из-за того, что я был вхож к главарям местных банд, вопросов никто не задавал и не требовал платы. Хотя вру. Конечно, потребовали.

Хазаров буквально влюбился в Тамарины пироги с чёрной смородиной. Однажды он позвонил мне и попросил, чтобы каждый день ему доставляли по паре таких. Взамен он дал добро на распространение продукции на их территории.

Тем временем Валёк начал подыскивать помещение под новый ресторан. Из-за постоянных трат в моём кармане наличность не прибавлялась. Но в то же время её и не становилось меньше, что радовало. Как только все процессы будут запущены, я смогу получать достойные деньги. Но не сейчас.

Воробей за две недели отлично поладил с Сергеичем. Да и как с ним не поладить? Отличный мужик. С помощью рекрутёра он начал отбирать из железнодорожников сотню бойцов для создания охранного предприятия «Коршун».

А ещё мы вернули все отнятые предприятия их законным владельцам. Те были безмерно рады, но чувствовали какой-то подвох. А подвох и правда был. Взамен мы запросили у каждого из богатеев по новому грузовику. К концу второй недели наш автопарк насчитывал двадцать пять машин.

Сергеич подобрал водителей и к каждой из машин прикрепил по четыре грузчика, а после начал искать заказы для нашей скромной транспортной компании. Помогали с переездами, развозили товары по городу. Да и междугородними перевозками не гнушались.

К слову, идея вышла отличная. Ведь в каждой машине было по пять мордоворотов, которые одновременно являлись и работниками, и охранниками.

Забавно, но даже владельцы предприятий, которые совсем недавно получили назад свои компании, с радостью с нами сотрудничали. Не все, конечно, но даже тех заказов, что мы получали, хватало с лихвой.

С каждого заказа я получал свои десять процентов прибыли. Немного, но нам надо было кормить сотни ртов. Поэтому я был чертовски доволен.

Вот таким образом за две недели мы создали две сотни рабочих мест. Осталось разобраться ещё с восьмистами железнодорожниками, и тогда можно будет сказать, что банда полностью легализовалась. Ну ничего. Что-нибудь придумаю.

В перерывах между делами я тренировал охотников. Никитич до сих пор злился на меня, но с каждым днём смягчал свой тон.

За день до дуэли я был готов крыть Гоба всеми матами, которые узнал в этом и прошлом мире. Но зеленомордая скотина наконец-то вернулась. Выглядел он уставшим и немного потрёпанным.

— Таких мышей я не встречал,

Он пламенем всех поджигал,

А в остальном там мышь как мышь,

Взмахни клинком и крикни «Кышь!», — выдал зеленомордый и после этого растворился в тени.

— Тьфу, твою мать. Аналитик хренов. Я думал, ты расскажешь что-то более полезное, — хмыкнул я и достал из кармана свёрток из плотной ткани. — Впрочем, это всё, что мне нужно знать. Он маг огня, а значит…

Я надел свой лучший костюм, купил билет на поезд и всю дорогу закармливал зеленомордого приятеля. В окошко светили закатные лучи солнца, из тени чавкал Гоб, а я рухнул на койку и развернул свёрток. В нём лежала фиолетовая жемчужина. Сжал её в кулаке и почувствовал, как по телу хлынул невероятный поток энергии.

От резкой боли меня выгнуло дугой. Зубы скрежетнули, и я зарычал, сдерживая крик. Ворвавшаяся в тело мана вырезала на позвоночнике руну среднего сопротивления пламени. Ощущения были такие, как будто меня заставили проглотить раскалённый лом.

Впрочем, страдания продолжались недолго. Жалкие четыре часа, и я свободен. А ещё вымотан, словно неделю бегал по пустыне. И позвоночник болит. Но руна регенерации должна убрать усталость и боль до начала дуэли. По крайней мере я на это очень надеюсь.

Благовещенск встретил меня проливным дождём. Свинцовые тучи поливали город бесконечными потоками воды. Небо прорезали молнии, а по асфальту текли ручьи больше похожие на бурные горные реки. С трудом я поймал такси и направился за город, в особняк Мышкина.

— Ваше благородие, а вы тоже к Мышкину? — спросил таксист.

— Да, а что?

— Да не, ничего. Просто я уже второй день вашего брата туда вожу. Кажись, все аристократы империи приехали, чтобы полюбоваться на дуэль. Говорят, парнишка какой-то бросил вызов графу. Отважный малый, — таксист с кустистыми бровями зыркнул в зеркало заднего вида.

Занятно. Мышкин решил, что дуэль будет лёгкой прогулкой, и созвал в гости весь цвет нации засвидетельствовать триумфальную победу? Ну-ну. Удачи.

— Граф любит громкие события, — бросил я, посматривая в окно.

— Ха-ха. Да, показушник ещё тот. В прошлом месяце бал собирал, а ещё в позапрошлом и позапозапрошлом. Причём зовёт он на балы только тех, к кому хочет подлизаться, или тех кого желает унизить. А вот графа Голицына не позвал. Не знаете, чем он ему насолил? — спросил таксист и наткнулся на мой жёсткий взгляд. — Ой. Прошу простить за мой длинный язык. Сболтнул лишнего.

Вскоре я убедился в том, что Мышкин обожал пафос. Дорогу до его особняка украшали сотни родовых гербов, развешанных на деревьях. Они промокли и свисали вниз как половые тряпки. Граф явно рассчитывал не на такой эффект, но ливню плевать на его планы.

Машина остановилась у ворот. Калитка была приоткрыта, а вот ворота оказались заперты на замок. Проклятый ублюдок, решил меня унизить? Как же это жалко смотрится. Мне плевать на дождь. Не сахарный, не растаю.

Расплатившись с водилой, я направился прямиком в особняк. При этом я шёл не по дорожке, вымощенной цветной плиткой, а специально топал по размытым клумбам напрямик.

В особняк я вошел феерично! Ударом ноги вышиб дверь и потопал, оставляя чёрные кляксы позади себя. Чернозёма налипло столько, что он завернулся, практически скрыв носок ботинка. В огромном приёмном зале я увидел несколько сотен аристократов. Некоторых из них я уже замечал ранее, но были и новые.

Сразу же появились репортёры, которые принялись меня фотографировать со всех ракурсов. Уверен, заголовки в газетах будут в стиле «Граф Мышкин убил грязную тварь, очистив высший свет!».

А вот и сам граф. Он вышел мне навстречу, ведя под ручку жену, рядом с которой ошивался князь Черняев.

Черняев бросал похотливые взгляды на будущую вдову, а она не оставалась в долгу и флиртовала в ответ. И это рядом с мужем. Как же они себя ведут, когда Мышкина нет рядом? Ох уж эти аристократы.

— Полюбуйтесь, дамы и господа! Его ботинки столь же грязны, как и его язык. Ха-ха-ха! — надменно выкрикнул Мышкин, окинув взглядом собравшихся. И публика поддержала его сдержанным хихиканьем.

— Ваши остроты не так остры, как мой клинок, которым я снесу вашу дурную голову, — парировал я, сделав реверанс.

— Хо-хо-хо! А вы посмотрите на этого парня! Отличный выпад, молодой человек, — оценил князь Черняев, определённо для того, чтобы унизить Мышкина.

Евгений Александрович Мышкин скрежетнул зубами и тут же спрятал своё негодование за маской надменности.

— Что ж. Тогда не будем терять времени и проверим, кто из нас достоин жить, а кто нет, — довольно хихикнул Мышкин. — Где желаете сразиться? Здесь или под проливным дождём? Ха-ха.

Несмотря на весёлый тон графа, я видел напряжение на его лице. Он желал не просто победить, а показать своё тотальное превосходство. Поэтому и дал мне выбор.

— Здесь душновато. Да и вашим смердящим дыханием всё провоняло. Идёмте на улицу, — издевательски сказал я, скопировав его манеру речи.

Не дожидаясь ответа, я развернулся и пошёл к выходу из здания. Аристократы за мной не последовали. Никто не желал мочить дорогие костюмы, поэтому на улицу вышли только я и граф.

— Мелкий сучонок. Я выпотрошу тебя как рыбу. А потом скормлю твои кишки собакам, — прошипел Мышкин, давая волю излиться накопившемуся яду.

— Я думал, что за месяц вы придумаете более изощрённые оскорбления. Знаете, я разочарован, — усмехнулся я. — Вы плохи во всём, за что берётесь. Кстати, пока вы тренировались на арене Крапивина, я подмял под себя шайку железнодорожников. Очень скоро я вырву Хабаровск из ваших холодных рук.

Я расплылся в хищной улыбке и вытащил из ножен Пожирателя костей.

— Убью! — заревел граф и рванул в атаку.

Он осыпал меня градом ударов, которые я с трудом парировал. Высокородный ублюдок оказался отличным фехтовальщиком. Но проблема была не в технике. Просто у графа было больше маны, которую он бросил на усиление тела. Из-за этого его удары вреза́лись в мой клинок словно стальные рельсы.

Пожиратель костей с лязгом швыряло из стороны в сторону, а на лице Мышкина расцветала ликующая улыбка. Ну конечно. Я ведь засел в глухой обороне. Вот только зачем парировать удары, если можно от них уклоняться? Я сменил тактику и за счёт движения ног стал избегать его клинка.

— Какого чёрта ты носишься туда-сюда⁈ Сражайся как мужчина! — верещал Мышкин, но я лишь издевательски улыбался, глядя ему в глаза.

Пару раз я использовал руну «родэ», но это не сработало. Граф каким-то мистическим образом успевал создать вокруг себя щит пламени, от которого даже земля начинала плавиться под его ногами. Видимо, реакция у него на очень высоком уровне, а вот тело сильно отстаёт. Иначе он бы меня уже прикончил.

Надменный аристократ носился за мной, отплёвываясь от дождя, стекающего по лицу непрерывным потоком. Эх. Если бы Мышкин не был так взбешен, он бы заметил, что я специально увожу его подальше от аллей, уложенных плиткой. Граф опомнился, делая новый выпад. Он поскользнулся на размокшей земле и со всего размаха шлёпнулся в грязь.

Ну и как не использовать такую удачную возможность? Сделав пару шагов, я прыгнул вперёд, нанося удар по диагонали сверху вниз. Когда меня от графа отделяли жалкие полметра, он выставил руки перед собой и заорал, срывая глотку:

— Сдохни, мразь!

Из его ладоней вырвалось бушующее пламя. От гула заложило уши. Всепожирающий огонь врезался в меня, отбрасывая назад. Всё тело будто разорвало на части от нестерпимой боли.

Неужели руна сопротивления может не справиться⁈