ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

олимпиадная, в которой не в ладу не только ум с сердцем, но и студенческие способности с ковенскими ассигнованиями

Замечено: все хорошее рано или поздно обретает свой закономерный конец. Не знаю, правда, кому конкретно принадлежит это бесспорно истинное наблюдение, но есть мнение, что автор был адептом или — на крайний случай — преподавателем. Потому что из всего хорошего и краткосрочного каникулы определенно являются самым хорошим и самым краткосрочным.

Две недели закончились куда быстрее, чем мне бы того хотелось. Никаких высоких призывов во мне не просыпалось, на занятия меня не тянуло, да и не сказать, чтобы я успела по ком-то сильно соскучиться. Скорее уж наоборот, некоторые физиономии изрядно меня достали — со времен знаменитой игры в карты… нет, со времен Блистательной Виктории Над Герцогом Ривендейлом! — словом, с того приснопамятного дня я стала до ужаса популярной. Надо сказать, интересно это было только поначалу — под конец я готова была на стенку лезть и жутко обрадовалась, поняв, что волна всеобщей любви потихоньку идет на спад.

Ну а когда начались занятия, народу тем более стало не до меня.

Второй семестр длиннее первого, но этого злобным магистрам определенно показалось мало. Их усилиями пресловутый семестр сделался еще и сложнее, причем ощутили мы это практически сразу. В первый же день я вернулась из библиотеки хорошо в десятом часу, и назавтра, когда заданий сделалось немножко меньше, моя элементаль вытащила откуда-то потрепанную брошюрку и вслух зачитала мне отрывок, начинавшийся со следующих слов: «Режим, тако же рекомый распорядком дня, есмь дело, зело необходимое для каждого адепта, в скобочках — студента, а особливо для адептки женского полу, ибо женщины суть существа нежные и ранимые…» Полин слушала с большим интересом — кажется, она даже немножко законспектировала. Я же, поблагодарив флуктуацию за столь трогательную заботу, предложила ей провести мини-лекцию для особенно зверствующих магистров.

Учитывая, что первыми номерами в списке зверствующих стояли Рихтер и Белая Дама соответственно, умная элементаль быстренько спрятала брошюрку куда подальше.

Через недельку я попривыкла, и жить разом сделалось немножко легче.

Жизнь пошла привычным чередом. Я честно конспектировала лекции, решала задачки по математике (сей предмет был введен в курс общей магии и изрядно осложнил мне отношения с помянутой дисциплиной; но Фенгиаруленгеддир был гномом, а они без вычислений жить попросту не могут) и заучивала новые заклинания. Немножко варила зелья… ой, то есть, конечно, не «зелья» и не «варила», а «проводила алхимические опыты с получением некоторого количества заданного вещества». Магистр Ламмерлэйк в последнее время приходила на занятия в состоянии полной боевой готовности — уровень стервозности, и прежде зашкаливавший за все мыслимые пределы, ныне сделался и вовсе пугающим. Ехидные близнецы аунд Лиррен оценивали ее состояние в ноль целых девяносто шесть сотых Ш. Дэнн или — переводя в отечественные единицы — в ноль целых пять десятых Э. Рихтера.

Надо сказать, лично я в рихтерах скорее уж оценивала бы героизм. Сцена с лягушками, даром что потрясла нашего магистра до глубин не столь уж, оказывается, и искушенной души, практически не сказалась на его поведении. А если и сказалась, то не так сильно, как мгымбр — на бестиологе; по крайней мере, замен у нас не было и заезжих эльфиек тоже. Оно и к лучшему.

Впрочем, бестиологическая эльфийка уже свалила обратно, в свое прекрасное далеко. Многострадальную дисциплину снова взялся вести Марцелл; из жалости (ну женщина я или нет?!) я старалась вести себя тише воды ниже травы, но это не помогало. Бедняга-бестиолог все равно не сводил с меня бдительного взгляда. Стоило мне только шевельнуться или, не приведи боги, кашлянуть, как взгляд из бдительного мигом превращался в испуганный, а в худшие дни Марцелл начинал заикаться и подергивать левым глазом. Чучело мгымбра — новое, взамен утраченного — в его коллекции так и не появилось.

Да, еще у нас прибавилось на один предмет. Назывался он «Лечебная магия», и вела его, как ни странно, магистр Дэнн. Впрочем, некромантка мигом разъяснила это недоразумение, небрежно сказав, что у некроманта и лекаря методы в принципе одни и те же. И цель одна: поднять клиента на ноги.

И цинизма у них тоже приблизительно поровну.

Собственно, все началось именно на занятии но лечебным чарам. За окном плавно подходил к середине месяц просинец; там, снаружи, все было белым, пушистым и до ужаса холодным, что особенно отчетливо ощущалось в моих… скажем так — перфорированных сапогах. Вязаные носочки, купленные мною на выигранные деньги — на сапоги не хватило, так хоть носки купить! — немножко сглаживали проблему, как и согревающие заклинания, наложенные на обувь с утра. Но то ли чары уже успели развеяться, то ли в этом кабинете имелась своя, куда более сильная, магия, — но по полу крался самый натуральный сквозняк, из окон сильно дуло, ноги мерзли, и я тщетно поджимала их под скамейкой.

По крайней мере, холодно было не только мне. Эльф Келлайн, как и я, приехавший с юга, натягивал рукава едва ли не по самые кончики пальцев. Гном Снорри, как наиболее практичный, пришел на занятия в теплой куртке. И даже Генри Ривендейл, которому уже было нечего терять, невозмутимо отогревал свой аристократический нос. Я немножко полюбовалась этим небывалым зрелищем, а потом опять вернулась к учебнику.

Хм, а Келлайн не так уж и неправ! Я зубами натянула оба рукава на озябшие кисти, вдумчиво подышала на ладони и взялась за перо. Так. Записываем.

«Ландыш. Цв. — тки Л. употр. при заб. — ниях серд. — х, глаз. — х, а тако же при лихорадк. или эпилепс. Чарн. комп. — та — закл. Мелорна А. С, подставить в соотв. мест.» «Ландыш» — подчеркнуть.

«Ландыши», — мрачно подумала я. Беленькие такие цветочки. Листики зеленые. Ага, и еще травка кругом, и полянка весенняя, и солнышко, разумеется, сверху наяривает…

Между прочим, вдруг пришло мне в голову, среди адептов самоубийцы встречаются крайне редко. А если учесть, что окна в кабинете Шэнди Дэнн наверняка заклеивали студенты с некромантического факультета, — то нельзя даже и предположить, что они посмели схалтурить. Не-эт, заклеено везде на совесть… а это значит, что холод в кабинете создан исключительно подручными чародейными средствами. И, естественно, служит каким-то педагогическим целям, всенепременно имеющимся у Белой Дамы. Может, она хочет научить нас бороться с морозом?..

А мрыс ее знает…

Сама некромантка, кстати, не испытывала ни малейшего дискомфорта. Свитер на ней, правда, был теплый — это даже скорее был не свитер, а длинная вязаная туника, — зато юбка едва доставала до коленей. Колготки у Белой Дамы были эльфийские, с орнаментом, но каждому известно, что эльфы не умеют производить ровным счетом ничего теплого, за исключением сапог и плащей. А сапоги здесь были явно не эльфийские: высокие ботфорты из белоснежной замши, если верить Полин, давно уже вышли среди Перворожденных из моды. Зато только-только начали входить в моду у людей.

Да и поза непосредственной руководительницы явно не говорила о тихом замерзании. В комочек она не сжималась, носа не отогревала — и молний не метала, что с ее темпераментом, кстати, было бы гораздо вероятнее. Сидела себе на стуле, небрежно откинувшись на резную спинку, и перебирала малахитовые четки, периодически окидывая класс острым, как боевая спица, взглядом.

Ладно, вернемся к своим цветочкам… Я жирно подчеркнула «ландыш» — тут в коридоре прозвенел звонок, там разом сделалось людно, эльфно, гномно, а главное — очень шумно. Впрочем, мимо нашей двери адепты проходили на цыпочках: крутого характера некромантки боялась вся Академия.

Тем не менее озябшая группа дружно подняла головы, воззрившись на Белую Даму с одинаковым просительным выражением во взглядах. «Горыныч какой-то», — хмуро подумала я.

Магистр Дэнн звучно щелкнула темно-зеленой бусиной. Звук получился зловещий; адепты мигом уткнулись взглядами обратно в конспекты.

— Дописывайте, — ледяным тоном велела некромантка.

Мы обреченно склонились еще ниже, но тут случилось невероятное.

По коридору дробно простучали каблуки, дверь распахнулась, и на пороге появилась Эльвира Ламмерлэйк, жутко похожая на картинку атакующей химеры в учебнике бестиологии. Я невольно отодвинулась назад вместе со стулом; Генри Ривендейл мигом опустил руки от носа, немедленно таковым шмыгнув; Шэнди же Дэнн, положив на стол четки, поднялась навстречу коллеге.

— КОВЕН? — хмыкнув, осведомилась она.

Эльвира, фыркнув, материализовала в воздухе папку. Папка была фиолетовая, а на верхней крышке я заметила вытисненную золотом геральдическую сову.

— Ознакомься! — с непередаваемым выражением предложила она. — А я пойду своего, хм, лауреата готовить!

Она развернулась на каблуках и телепортировалась прочь. Гном Снорри, сидевший слева от меня, украдкой сделал под партой знак от сглаза.

Некромантка задумчиво погладила свою папку кончиками пальцев. Походило, что все тамошнее содержимое ей давно известно, вот только что с ним делать — это совсем другой вопрос. Подняв голову, она внимательно осмотрела аудиторию, надолго задерживаясь взглядом на каждом адепте. Взгляд мне очень не понравился: уж больно он был конкретный и некромантский. Сильно смахивало на то, что одного из нас вот-вот отправят кормить упырей.

— Ладно, собирайте вещи, — наконец скомандовала она. — Все равно проку с вас, как с ежика шерсти…

Я обрадованно закинула книжку и тетрадь в сумку, но только взялась за чернильницу, как вновь почувствовала на себе взгляд чародейки. Закономерно ожидая неприятностей, я судорожно начала вспоминать конспект по боевой магии, но перед глазами стояла только первая страница, про чародейную экологию.

— Адептка Ясица, — решительно приказала Шэнди Дэнн, — а вас я попрошу остаться!

Народ брызнул из аудитории, даже не вспомнив про пресловутую студенческую солидарность. Я, подумав, что терять мне все едино нечего, быстро запихнула чернильницу в сумку и стянула шнурок. Закинула сумку через плечо и изобразила на лице страстное желание как можно скорее отправиться на грядущую лекцию по бестиологии.

Увы — некромантка напрочь все это проигнорировала. Раскрыв папку, она извлекла оттуда небольшой бланк и протянула мне:

— Заполните, адептка.

Я, помедлив, приняла листок. Был он, кстати, не пергаментный, а бумажный; более того, бумага была не отечественная, тонкая, серая и рвущаяся от простого прикосновения кончиком пера, а эльфийская — плотная, белоснежная, даже чуть искрящаяся на солнце. Цену одного такого листка я представляла весьма смутно, но знала, что, если меня продать тем же эльфам всю целиком, вместе с сапогами, курткой и способностями к боевой магии, на пачку такой вот бумаги денег все равно не наберется.

— Заполняйте же, — нетерпеливо повторила Шэнди Дэнн. — Чернильницу дать?

— Ага, — нахально сказала я, подумав, что у магистров наверняка и чернила окажутся эльфийскими. Потом вспомнила, с кем веду беседу, и вежливо добавила: — Пожалуйста.

Некромантка щелкнула пальцами, подзывая чернильницу и перо. Я окунула второе в первую, стряхнула лишнюю каплю и, под пристальным взглядом магистра, начала заполнять бланк.

Имя. Фамилия. Раса. Год рождения. Учебное заведение. Курс. Строчки «факультет» я там не нашла, зато в правом верхнем углу обнаружилась эмблема, хорошо знакомая мне по прочитанной мимоходом геральдической брошюре. Горящая свеча и черная тень, далеко отброшенная язычком пламени.

Некромантия?..

— Великолепно, — сухо прокомментировала магичка, когда я поставила внизу максимально заковыристый росчерк.

Повинуясь легкому движению ее бровей, бланк мотыльком взлетел в воздух. Некромантка раскрыла папку, впуская его внутрь.

— А что это вообще было, магистр Дэнн? — осторожно осведомилась я. По-хорошему, спрашивать надо было раньше, но я знала магистра достаточно хорошо, чтобы уразуметь, когда вопросы из лишних становятся небезопасными.

— Заявка, разумеется! — Белая Дама захлопнула папку и неожиданно улыбнулась: — Завтра в десять часов вы должны стоять в вестибюле межинградской резиденции КОВЕНа. Регистрация продолжится до половины одиннадцатого; ну а потом вы продемонстрируете нашим многоуважаемым патронам, чему вас научили в этих стенах.

Я задумалась. Слово «КОВЕН», даром что обозначало мой будущий цех, никогда не ассоциировалось у меня с чем-то приятным. Наверное, это шло еще с тех времен, когда я чаровала иллюзии на площадях, больше всего боясь привлечь нехорошее внимание главного городского мага.

— Прошу прощения, но… я не совсем поняла, что именно там случится.

Шэнди Дэнн изящно приподняла тонкую бровь:

— Городская олимпиада по некромантии, разумеется, — сообщила она таким тоном, словно другого варианта и быть не могло.

Хорошо, что я тогда сидела, а не стояла.

— Но, магистр Дэнн!.. — вырвалось из меня пятью секундами позже, когда я снова обрела способность соображать. — Я же ведь не некромант! Я боевой маг, и мои способности к некромантии…

— Определять не вам! — сурово отрезала Белая Дама. — Я сказала, что туда отправитесь вы, — значит, туда отправитесь именно вы!

Но я не сдавалась. Мне, в конце концов, было всего лишь девятнадцать лет — жизнь только начиналась, и мне отнюдь не хотелось завтра с нею расстаться.

— Но студенты с вашего факультета покажут значительно более высокие результаты!

— Много выйдет чести — посылать студента с моего факультета! — Некромантка встала, давая понять, что разговор закончен.

Я подхватила сумку, горько жалея о том, что не догадалась прогулять сегодняшний лечмаг. Сделала шаг к двери — и тут меня осенило, как именно можно отделаться от свалившейся олимпиады. Как говорят гномы, не спеши дергать дракона за хвост, лучше страви его с другим драконом!

— Магистр Дэнн, — вкрадчиво сказала я, украдкой скрестив в кармане пальцы. — А у меня завтра практикум по боевой магии! Вы знаете, магистр Рихтер так отрицательно относится к пропускам…

Магичка, совсем было про меня забывшая, развернулась ко мне. Нахмурилась; я возликовала, на всякий случай скрещивая пальцы и на ногах. Но через пару секунд, когда Шэнди Дэнн одарила меня второй сияющей улыбкой, я поняла, что дело проиграно.

— Не волнуйтесь, адептка! — ласково сообщила она. — С коллегой Рихтером я поговорю лично. Не может быть, чтобы он отказался предоставить своей ученице столь редкую возможность продемонстрировать талант еще и в смежной области магической науки!

«Сговорились!» — обреченно подумала я, выходя в коридор.

Одно хорошо — заданий на завтра нам почти не дали. Я быстро заполнила таблицу по видам виверн, проглядела наискосок параграф по телепатии и, собрав мыслительные способности в кучку, решила три задачи из геометрического курса. Потом отловила Куругорма с Келефином — сегодня и завтра была их очередь кормить меня обедом — и объяснила эльфам, что график сдвигается ровно на два дня. Сегодня надо подготовиться к завтра, а завтра, чует мое сердце, я вернусь гораздо позднее обеденного времени.

Сделав все необходимое, я собралась с духом и решительно направила стопы в библиотеку.

Народу там было много, в том числе и с нашего курса. Разговаривая с Белой Дамой, я не солгала насчет завтрашнего практикума — и адепты, наученные горьким опытом и суровым магистром, честно грызли гранит наук. Свободных столов я не приметила, но на крайний случай можно было пристроиться к Ривендейлу или к нашим гномам. К вампирам и эльфам пристраиваться не рекомендовалось — вторые чересчур любопытны, а у первых постоянно что-нибудь да случается. А когда что-нибудь случается в библиотеке, разумному адепту стоит быть от случившегося подальше.

А не то придется объясняться с магистром Зираком.

Впрочем, пока что отношения с гномом у меня складывались самые идиллические. Не застав его на рабочем месте, я спокойно прошла в глубь хранилища, после первого же поворота столкнувшись с гноменком. Тот, как всегда, сметал с книг пыль соответствующей метелочкой.

— А магистр Зирак где?

Гноменок молча ткнул метелочкой куда-то на восток.

Гнома я нашла как раз где и было надо — возле некромантического сектора, благоразумно упрятанного как можно дальше от входа. Дальше располагалась, пожалуй, только боевая магия; прежде мне ни разу не приходилось задерживаться в этом секторе, так что сейчас я с любопытством осмотрелась кругом.

Антураж здесь был совершенно не некромантский. На стенах висели светильники, источавшие ровное сияние, ни в одном из углов не болталось даже ниточки паутины, а книги, ровными рядами стоявшие на полках, вели себя крайне дисциплинированно. Только в дальнем углу какой-то гнусавый голос шепотом перечислял методы борьбы с упырями. Ему периодически возражал другой — судя по тембру, женский; голоса спорили, сердились, но до классического диспута с вырыванием друг у друга страниц дело не доходило. Еще бы, ведь совсем рядом стоял сам магистр Зирак, недовольно обозревавший книжные корешки.

— Добрый день, — осторожно сказала я, прикидывая, а стоило ли мне вообще приходить.

Если кто-нибудь скажет вам, будто по-настоящему бурный темперамент — это к эльфам, то не стоит верить на слово. Эльфы, конечно, большие мастера устраивать скандалы, зато гномы способны на по-настоящему серьезные разрушения. Зирак в принципе отличался отходчивым нравом, но прилететь все едино могло.

— Кому добрый… — ворчливо откликнулся Зирак, и я облегченно перевела дух. — А кому и ковенский! Ух, чтоб енту комиссию да через штольню, да сорок восемь раз, да некромантской методичкой!

— Кгхм, — сказала я после долгой уважительной паузы. — А что случилось?

Гном сердито засопел, живо напомнив мне давешний бородатый чайник. Чайник изначально был обычный, металлический, с розочкой на боку — принадлежал, разумеется, Полин и стоял себе на подоконнике. Чаще всего в нем булькала вода, причем горячая — он был заколдован так, чтобы самому ее кипятить. Но однажды на излете каникул Полин вздумалось вскипятить в нем зелье, делающее волосы крепкими и блестящими. Мысль, бесспорно, была свежа и любопытна. Две чары, наложившись одна на другую, дали просто потрясающий эффект. «Потрясающий» в прямом смысле — впервые увидев сюрреалистический чайник, снабженный спускающейся ниже подоконника бородой (как оказалось позже, крепкой и блестящей), я села и долго не вставала.

— «Что», «что»! — передразнил Зирак. — Говорю же — КОВЕН! Ых, кобольды драные…

Тут у меня в голове что-то щелкнуло, я припомнила госпожу Ламмерлэйк с ее фиолетовой папкой, и две картинки мигом слились в одну.

— Это вы про олимпиаду, ага? Некромантическую?

Гном мигом перестал ругаться и ехидно прищурился:

— А-а-а, магистр Дэнн нашла-таки выход!.. Уй, ну и хитрая же! На тебя, кажется, еще Буковец виды имел, и Марцелл тоже…

— Марцелл? — Я удивленно вскинула брови. — Ему-то от меня чего надо?

— Ну уж всяко не доклада про мгымбров!.. Олимпиады и надо, чего ж еще?.. У него там, говорят, какой-то недруг в жюри, вот он, верно, и решил всех пауков в одну банку…

— Ар-рахнофил, — с чувством сказала я. — Нет уж, с меня и некромантии хватит! Магистр Зирак, мне бы книжечку…

— Книжечку? — с готовностью отреагировал библиотекарь. — Да вот тебе цельный отдел книжечек. Что ни выберешь, все твое!

— Я ж тут заночую… — неуверенно предположила я. — С вас тогда кушетка!

Гном ехидно шевельнул бородой:

— А формулировать четче надо! И чему вас только племянник учит?.. В смысле магистр Фенгиаруленгеддир, — пояснил он, поймав мой недоумевающий взгляд. — Адепт, Яльга, чтоб ты знала, обязан уметь высказываться кратко, четко и доступно! А не как эти ковенские, мрыс их веллер келленгарм!

Я заинтересовалась. Темперамент, конечно, темпераментом, но вывести гнома из себя ничуть не проще, чем ввести обратно.

— Так чего ковенские-то? Ну олимпиада, что ж такого?

Зирак задумчиво провел рукой по бороде.

— Как бы тебе сказать-то, чтоб понятно было… Ну вот есть у вас, скажем, Рихтер. Хорошо он вас учит?

Я пожала плечами:

— Когда как. Но большей частью — жучит.

— Ничего, — утешил гном, — это как раз самое главное… А вот как думаешь, магистр Дэнн своим «свечкам» меньше дает?

Я вспомнила ласковые глаза некромантки и быстро помотала головой.

— Вот то-то и оно… А теперь скажи-ка мне: КОВЕНу это, по-твоему, понравится?

— А почему нет?

— А потому, что КОВЕНу отлично обученные маги нужны в количестве одна-две штуки в год. Семь-восемь для них уже много. А девять-десять — почитай что критическая масса. Ну и смекни теперь, охота ли нашей Даме привлекать столь… э-э… пристальное внимание? Подальше от начальства, знаешь ли, поближе к библиотеке…

— А может, Ковенцы и правы? — подумав, предположила я. — Некроманты же как-никак не бестиологи какие-нибудь!

— Верно, — покладисто кивнул гном. — Не бестиологи. Только вот ведь чего, Яльга. — Темную магию указом Магистра не отменишь, и бороться с нею надобно. Надобно, ибо деваться-то некуда! А кто у нас главные по ней, стало быть, специалисты? Не бестиологи какие-нибудь…

— Ладно, — не стала я спорить. — А я-то здесь при чем?

— Как — при чем? — не понял Зирак. — При том! У тебя по некромантии чего стоит?

— Четыре! — гордо ответила я.

— Во-от! — Гном назидательно воздел палец. — Сходишь утречком на олимпиаду, покажешь «средний хороший» результат… баллов этак шестьдесят из ста… внимания не привлечешь, тиха будешь, мышка под веником, и все кончится хорошо. Понятненько?

— Не-а. — Я помотала головой. — А ежели вообще никому ехать?

Гном запнулся на полуслове и посмотрел на меня как Марцелл — на редкий вид гадюки, с этаким любовно-практическим интересом. Оказаться в спирте мне не хотелось, и я немедленно уточнила:

— Что, глупый вопрос?

— А стипендию вам, отличница Ясица, получать хочется? — с непередаваемым ехидством уточнил библиотекарь. — А мантию носить казенную? А мелом на доске зайчиков рисовать?

— Субсидии, — со вздохом закончила я.

— Они самые! — просиял ехидной улыбкой гном. — Так что ступай, финансовая ты наша надежда! Готовься к испытаниям… Вот тебе книжечка, вот тебе формуляр…

— Спасибо, — хмуро сказала я, аккуратно засовывая книжечку в сумку. Сумка трещала по швам — размером книжечка была немногим меньше «Справочника», а на обложке значилось: «Полный сборник заданий по некромантии за 3068–3944 гг.». Ну если «гг.», тогда, конечно, серьезно…

— Да пожалуйста! — фыркнул гном. — Как отстреляешься, сразу вернешь…

Весь вечер я честно провела в обнимку с книгой. Дело было привычное, так что никто особенно не удивлялся, разве что элементаль, в очередной раз испытавшая прилив вассальных чувств, тихонечко ругалась у себя в двери. На кровати рядом со мной обиженно сопел «Справочник» — его я отложила на утро, рассудив, что боевую магию я и так неплохо знаю. Зная же ревнивый характер книги, я периодически откладывала справочную литературу и гладила «Справочник» по корешку.

На ночь я на всякий случай убрала «Некромантию» подальше, а «Справочник», наоборот, поближе, чтобы в случае чего тут же ударить по нему чарой. Шансов против опытной книги у меня было немного, но «Некромантию» надлежало любой ценой вернуть Зираку.

Возможно, именно из-за близости «Справочника» сны мне снились всю ночь самые боевые — я гоняла пульсарами ковенских магистров, а они отбивались от меня фиолетовыми папками.

Наутро я встала на целый час позже, чем Полин. До резиденции КОВЕНа идти было недалеко и недолго, от силы минут двадцать. Я быстренько оделась, заплела волосы и сложила в сумку чернильницу, перо и несколько пергаментных листков. Подумав немножко, положила и библиотечную книгу — если образуется свободное время, всегда можно будет повторить материал еще раз.

Над кроватью Полин висело круглое зеркало, и я, воспользовавшись отсутствием алхимички, не преминула туда заглянуть. На меня хмуро глянула бледная рыжеволосая девица с симметричными кругами вокруг глаз; я показала ей язык, она в ответ покрутила пальцем у виска. Зеркало было зачарованное, но довольно просто — на отражение Полин оно реагировало восхищенным «Ах!», на долю всех же прочих приходились иные, не столь приятные для самолюбия слова и жесты.

Так что мне еще повезло.

— Когда вернешься, хозяйка? — деловито спросила элементаль, высовывая из косяка наружу кончик носа.

Я пожала плечами, и нос оскорбленно фыркнул.

— Вечно с тобой так! Все люди как люди, эльфы как эльфы, гномы, мрыс эт веллер, как гномы — одна ты, как… как Яльга Ясица!

Я пожала плечами еще раз. Вопрос был не то чтобы особенно больной — но элементаль уж точно знала правду, так что врать как-то все едино не имело никакого смысла.

— Что ж поделать? — Я хлопнула ладонью по косяку и подхватила непривычно легкую сумку. — Я же ведь не человек.

— Еще бы! — ехидно возвестила флуктуация. — Ты студентка, а это не лечится!

— О да, — с чувством ответила я, перешагивая через порог.

Утро было холодное, как и полагается зимнему утру. Вокруг все было белое и пушистое; я быстро шла по пустой улице, закрыв нос шарфом и непрерывно бормоча под нос заклинание отогревания, давеча вычитанное в учебнике для второго курса. Заклинание покамест получалось слабо и работало не дольше трех секунд, после чего все надлежало делать заново.

Резиденция показалась на горизонте как раз в тот момент, когда язык у меня начал заплетаться. Я радостно рванула вперед, поскользнулась на утоптанном снегу и, совершив красивый пируэт, рухнула прямо перед воротами. Сгруппироваться я, разумеется, уже не успела, потому приземлилась довольно чувствительно, на колено и выставленные вперед руки.

— Твою некромантию! — прошипела я, стряхивая с варежек снег.

Сзади хихикнули на два голоса, потом кто-то кашлянул и вежливо произнес:

— Вам помочь, сударыня?

— Нет, спасибо, — отказалась я, поднимаясь на ноги.

Мимо меня тут же простучали каблучками две девицы в коротких плащах, следом за ними проследовал молодой человек, видимо и предлагавший помощь. От всех троих пахло магией и амулетами; похоже, рассудила я, это и есть мои грядущие соперники, а точнее, одни из таковых.

Что же, ввести противника в заблуждение, как учил Эгмонт, дело всегда хорошее…

Нет худа без добра, — пропустив адептов вперед, я увидела, как они по очереди кладут ладонь на ограду, называют имя и фамилию, а после проходят сквозь металлический заборчик как через элементарную мару. Интереса ради я попыталась пройти, не говоря имен, — заборчик ожидаемо воспротивился насилию и даже немного раскалился под варежкой. Я отдернула руку и поспешила поступить по алгоритму.

Пройти через ограду оказалось и впрямь несложно — если закрыть глаза, то и вовсе ничего не почувствуешь. Кроме, пожалуй что, разом изменившегося магического поля — едва я оказалась в пределах территории КОВЕНа, как воздух словно бы сделался гуще и тяжелее, и мне даже показалось, что стало труднее дышать. КОВЕН есть КОВЕН; магии здесь было с избытком.

Я прошла по извилистой дорожке, тщательно очищенной ото льда. Каблук на левом сапоге как-то подозрительно шатался; я сделала в памяти зарубку — «не забыть подновить чары…» — и поднялась на мраморное крыльцо.

У двери, свернувшись в клубок, лежал бронзовый зверь, сильно напоминавший большого кота. Мне немедленно припомнился вступительный экзамен, и настроение скакнуло вверх. Кот же, почесав за ухом задней лапой, неспешно расплелся, легко поднялся на ноги и подошел ко мне.

— Имя, мр-р? — низким голосом осведомился он.

— Яльга Ясица, — честно ответила я. — Академия Магических Искусств, первый курс. Пришла на олимпиаду по некромантии…

— Эй, да не части так! — недовольно мурлыкнул зверь. — Стихия?

Я припомнила забавный тест, проведенный Фенгиаруленгеддиром на первом же уроке.

— Ну-у… воздух, кажется…

— Когда кажется, — кот хлестнул себя хвостом по бокам, — заклинания против мороков читать надо! Мр-р-мя-у-у! Да или нет?

— Да, мрыс дерр гаст, да! — не выдержала я. Очень хотелось добавить что-нибудь насчет наглых кошаков, но я сдержалась. Кто его знает, может, у этой твари и когти есть…

Кот, точно прочтя мои мысли, зевнул во весь рот. Набор клыков у него был весьма достойный. Я немедленно начала прикидывать, каким заклинанием стану бить, если он прыгнет.

— Ладно, иди… — в промежутке между двумя зевками сказал он. — М-мяу-у… Привет своему магистру передавай.

— Которому? — не поняла я.

— Да без разницы, мр-р, я их все равно всех знаю…

Я вошла в просторный вестибюль, оставляя за собой мокрые следы, — грязный снег, налипший на сапоги, незамедлительно таял, размазываясь по белоснежному мраморному полу. Впрочем, пол был уже не такой уж и белоснежный: таких, как я, было много и грязи на мраморе хватало с избытком.

Народ бегал, сидел, читал, группировался кучками и строился в несколько длинных очередей. Не сразу разобравшись во всем этом хаосе, я завертела головой и вскоре поняла, что сначала надо сдать плащ, потом — зарегистрироваться у одного из шести столов сообразно своему возрасту и курсу, ну а потом уже можно бегать, читать и болтать.

Я сдала плащ в гардероб, порадовавшись тому, что в один из свободных вечеров, не зная, куда девать руки, я от нечего делать пришила к воротнику изнутри тесемочную петельку. Мне выдали номерок — металлический, очень изящный, с аккуратно выгравированным номером на одной стороне и ковенской совой на другой, — я засунула его в карман и отправилась искать стол для первого курса.

Найти его оказалось просто — он стоял с самого краю, и очередь туда, на мое счастье, не была особенно велика. Я пристроилась ей в хвост и, постояв минуты три, подошла к столу.

— Имя? — невыразительно спросила ведьма-регистраторша. То ли этим вопросом, то ли общим впечатлением она немедленно напомнила мне давешнего кота. — Фамилия? Образовательное учреждение?

— Яльга Ясица, Академия Магических Искусств! — заученно отбарабанила я.

— «Ясица» как пишется — с одной «с» или двумя?

— С одной…

— Замечательно. Имя и фамилия преподавателя?

— Эгмонт Рихтер! — столь же заученно ответила я.

Стало тихо.

— Э-э… как вы сказали? — откашлялась ведьма. — Кто-кто Рихтер?

Я сглотнула, вспомнив, чья на самом деле я ученица. На сегодняшнем мероприятии боевой маг значился в моих наставниках в последнюю очередь.

— Я хотела сказать — Шэнди Дэнн. «Н» на конце фамилии две штуки.

Ведьма заскрипела пером.

— А чего это вы про коллегу Рихтера вспомнили? — сладким голоском уточнила ее соседка слева — упитанная чародейка с короткими светлыми волосами.

Я с должным смущением поскребла ножкой пол.

— Ну-у это… любимый учитель, да!

— Ах, люби-имый! — умилилась регистраторша. — Ну да, ну да! Как же, помню коллегу Рихтера, прекрасно помню! И вас, адептка; отлично понимаю: по нему, наверное, половина Академии сохнет!

— Сохнет, — с чистой совестью подтвердила я. — Ну а я больше всех…

Потому что стирает чаще всех, мрыс дерр гаст! Тоже мне проекция Полин, только еще и с клыками…

— Вот возьмите, здесь все написано. — «Моя» ведьма не глядя сунула мне в руку кусочек пергамента. — Следующий!

Я отступила в сторону, рассматривая полученное. Так… номер аудитории, краткая схемка первого этажа с пульсирующей на ней фиолетовой точкой. Точка, надо полагать, это я и есть. Для проверки сделав несколько шагов в сторону, я убедилась в правильности этой догадки: точка двигалась в одном со мной режиме, разве что масштаб у нас был разный.

С другой стороны пергамента сурово смотрела пресловутая сова. Взгляд у нее был как у опытного сыскаря-дознатчика: круглые глаза так и впивались в душу, сразу хотелось вспомнить, где я была вчера вечером и кто сумеет это подтвердить. От греха подальше я перевернула листок, и почти сразу же в зале раздался голос, усиленный заклинанием:

— Уважаемые адепты!

Я немедленно отступила к стенке, прикрывая лицо листочком. Опыт подсказывал, что, когда руководство начинает изъясняться подобным штилем, лучше всего прикинуться ветошью и не отсвечивать. Меня тут же прикрыли менее опытные адепты; отвоевав себе немножко жизненного пространства, я приготовилась слушать речь.

Речь оказалась на удивление кратка и доступна. Очевидно, КОВЕН не любил размазывать кашу по тарелке — приятно было знать, что хотя бы в этом мы совпадаем. Оратор выразил свою радость от встречи с безмерно талантливыми нами («Это да!» — пробормотала я себе под нос), пообещал нам сложные, но интересные задания («Уже интересно, мрыс дерр гаст, особенно с учетом моего профиля!») и посоветовал нам слушаться голоса сердца, что в моем варианте, как правило, было чревато. Наконец, нам пожелали удачи и разрешили удалиться в залы.

Я быстренько сверилась с картой и стала целенаправленно проталкиваться к выходу в коридор.

Наш зал располагался на первом этаже, немножко южнее рекреации. Был он большой, в плане идеально квадратный и довольно светлый. С потолка свисала огромная хрустальная люстра — я не особенно в этом разбираюсь, но, по-моему, она была эльфийская. Подвесок, по крайней мере, там хватало и позолоты тоже. Равно как и весу, так что я немедленно представила, как половчее обрушить ее на голову потенциальному врагу.

Ибо ни стульев, ни парт, ни чернильниц в зале не имелось. Стол, правда, там был, но только один, и за ним, чинно оправляя традиционные мантии, рассаживалось наше жюри. Очевидно, нас ждало практическое задание… я вспомнила зимнюю сессию, экзамен у Шэнди Дэнн и пала духом. Средний хороший результат?! Йе-э, да они от меня и «среднего плохого» не дождутся!

Лучше бы того же Ривендейла послали, он у нас хотя бы герцог…

От тоскливых мыслей меня отвлек какой-то магистр, воздвигнувшийся над столом для жюри. Судя по роскошной мантии — да, именно мантии, как на картинках в учебнике истории! — наглой физиономии и изукрашенному стулу, это был местный Самый Искусный Маг. Скорее всего, некромант, ибо других здесь сегодня все едино не водится.

— Ну что же, господа адепты, — заявил он, обводя нас взглядом. То ли взгляд был такой, то ли тон, но все моментально смолкли и усиленно изобразили готовность внимать. Только мне все было трын-трава: ни Эгмонту, ни Белой Даме некромант конкуренции составить не мог. — Долгих разговоров я разводить не буду: мы с вами коллеги и легко друг друга поймем. Итак, о ходе проведения олимпиады. Как вы все уже догадались, задание будет практическое. — «Е-мое!» — с выражением подумала я. — Для его выполнения вам потребуются мнемо-амулеты. Каждый адепт получит его через несколько минут. Пользоваться этими устройствами крайне просто, и я убежден, что для вас это не составит существенной проблемы. На все про все у вас сорок минут, и этого времени, как показывает опыт, хватает с лишком. А теперь о задании.

Некромант вышел из-за стола и прошествовал на середину зала. Мантия, сшитая из какой-то тяжелой ткани, величественно колыхалась на ходу, и я поняла, какого мрыса она вообще нужна. Штанами и курткой такого впечатления не создашь. Магистру не хватало только посоха, но посохи — увы! — полагаются исключительно главе КОВЕНа.

Остановившись у проведенной на полу черты, некромант величественно повел по воздуху рукой. Жест был красивый, но я не успела даже мысленно съехидничать на эту тему — ибо вдруг поняла, что вот чего-чего, а воздуха там как раз и нет.

Там была стена. Прозрачная, точно лучший хрусталь, стена, уходившая в потолок; прикинуть на глазок ее толщину у меня не вышло, а вот в длину она достигала не более пяти-шести шагов. При желании, кстати, ее запросто можно было обойти — что нам и продемонстрировал все тот же магистр-некромант.

— Перед вами магическая преграда второго рода, — сообщил он, выруливая из-за стены. — Элемент, доступный вашему взору, представляет собой лишь малую ее часть. В настоящий момент она накрыта иллюзией непрозрачности, которую мы, разумеется, снимем уже через пару минут. Вашей задачей будет описать, систематизировать и представить в виде мнемо-образов все то, что вы сумеете увидеть через нее. Задача ясна?

Адепты откликнулись нестройно, но согласно. Хитрый некромант знал, как поставить вопрос: с задачей-то мне все было я интересовало другое. Что означает — «накрыта иллюзией непрозрачности»? Вон какая прозрачная, аж окно через нее видать…

— Забирайте амулеты, — разрешил некромант.

Мы завертели головами; оказывается, кто-то из магистров выложил кучу «запоминалок» на стол. Я протянула руку, припоминая формулу телекинеза, и амулет легко скользнул мне в ладонь, с такими мы и в самом деле работали. Конструкция крайне простая: деревянный кружок, внутри драконья чешуйка, снаружи вделано два мелких полудрагоценных камня. Чешуйка запоминает информацию, один из камней впитывает таковую, а другой выдает конечный продукт. Судя по тому, как оба камня пошатывались в гнездах, амулет находился в активной эксплуатации еще во времена до НТ.

— Все готовы? — возвысил голос некромант. — Тогда приступаем!

Магистры одинаковым движением воздели руки к потолку, я заинтересованно уставилась на стену. Но тут мнемо-амулет дернулся в моей ладони; я невольно отвлеклась на него, а когда вернулась взглядом к стене, выглядела она совершенно иначе.

По ту ее сторону клубился сероватый туман. В тумане бродил какие-то фигурки разнообразнейших размеров и очертаний; подобных им я не видела прежде ни разу — и очень хотела бы верить, что больше и не увижу.

Вспомнив уроки Фенгиаруленгеддира, я сообразила, что прямой контакт нам пока что не грозит. Достигнув видимого края стены, существо отнюдь не вывалится в уже обжитый нами ковенский зал — оно просто исчезнет из поля зрения, потому что на деле стена бесконечна. Ее и теперь можно обойти, чтобы с обратной стороны увидеть все то же самое. А вот попасть внутрь, в туман… этому нас тоже учили, правда на стенах первого рода, но я, честно сказать, сомневалась, чтобы первый так уж сильно отличался от второго.

Собственно, стенок я не боялась — в отличие от некромантии, общая магия давалась мне очень легко. Если все задание только в этом и состоит, то я смело могу рассчитывать на «средний хороший результат», а может быть — я усмехнулась собственной наглости — даже и на диплом! Третье или четвертое место… хм, а ведь нам есть к чему стремиться!

— Начинайте, — разрешил нам магистр.

И я начала.

Всего адептов в зале было человек пятнадцать, так что стенки нам хватило с лихвой. Мне достался славный кусочек у восточного ее края; я пощелкала ногтем по амулету, проверяя настройку, поправила камень и честно уставилась за стену.

Через полминуты разглядывания я уяснила для себя один неприятный факт. Существ с той стороны имелось много, и были они все разные. Иные подпрыгивали, топорща коротенькие крылышки, иные выкапывались из серой почвы, иные даже и летали, правда низэнько-низэнько. Описывать всех замучился бы и гном, а гномкой я, несмотря на все уверения кормильцев, отродясь не была.

— Извините… — Я с трудом подавила в себе желание подергать главного магистра за полу роскошной мантии.

Он с готовностью обернулся ко мне:

— Да?

— Этих… крокозюбриков… их описывать до какой границы?

— В смысле? — не понял он.

— Ну… от стены за сколько шагов брать? Десять, двадцать? Пятьдесят? Крокозюбриков же много там бегает…

Тонкие губы мага сложились в малопонятную усмешку. Несколько секунд он рассматривал меня сверху вниз; ростом чародей вышел неплохо, так что и снисходительно-ехидный взгляд удался ему на пятерку.

— Берите за пятнадцать, адептка, — наконец решил он. — Вам этого хватит?

— Вполне, — с облегчением согласилась я. — Спасибо большое!

— Да не за что…

Он отошел, посматривая на меня все с той же непонятной ухмылкой. Ухмылка мне не понравилась; впрочем, сам магистр тоже большого впечатления не произвел, так что на причуды его мимики мне было чихать с Солнечного шпиля. Весело человеку — вот и славно. А нам работать надо.

Пятнадцать шагов. Хм… Приблизительно зона кончается вон там. Значит, крокозюбриков в ней остается навалом — и все, что характерно, разные. Замучаешься описывать… Вообще, что это за олимпиада — по некромантии или по бестиологии? Описывай тут, понимаешь, всяку мрысь, мнемо-образы создавай!..

Вот так ругаясь про себя, я споро творила заклинание. Два слова, жест, еще четыре слова; завершающая руна вспыхивает синим. Отлично. Мнемо-экран у нас готов. Ну-ка, кого первого опишем?

«Крокозюбрик № 1. Летающий. Крылья серо-зеленого цвета, треугольной формы; на левом крыле четыре… нет, три… нет, четыре пятна темно-серого цвета…»

Пронумерованный крокозюбрик дернул крыльями, спешно уносясь в прекрасное далеко. Я, не сдержавшись, ругнулась: еще бы, только-только созданный мнемо-образ так и застыл на стадии невнятной раскоряки. Правда, крылатой и нужного серо-зеленого цвета.

Поискав внутри описанной области крокозюбриков такого же вида, я поняла, что улетевший был личностью неординарной. Второго такого же больше не имелось. От души помянув асоциального летуна по-гномьи, я принялась описывать другого, на этот раз прыгательного.

Мрыса с два! Эта прыгучая пакость ускакала, едва я успела набросать первую пару штрихов. Прочие крокозюбры тоже не горели желанием запечатлеться в веках; сжавшись в единую кучу, они скоренько отступали-отпрыгивали-отлетали-закапывались как можно дальше, постепенно подступая к воображаемой границе в пятнадцать шагов.

Этак мне и вовсе некого описывать будет! Я наскоро проглядела созданные мнемо-образы… не-э, за такую халтуру мне и полбалла не дадут. Особенно за образ всей кучки в целом: там вообще было ничего не разобрать, окромя множества сверкающих глаз.

Да уж. А если в кучу сгрудились малые, сдайся, маг, замри и ляг! Хм. «Замри и ляг…» А фраза-то ничего, может, даже и поэтическая! Вот что означает напряжение мозгов — хоть что-нибудь дельное, родится!

Надо будет не забыть Полин прочитать.

И тут мне неожиданно повезло. Метрах в двух от стены в почве возникло некое шевеление; в стороны полетели комки земли, и из образовавшейся лунки наружу выбралось очередное серое создание. Складчатое, как собаки-охранцы восточной породы, с торчащими вверх острыми ушами, чем-то напоминавшими копейные жала. Я взмахнула руками, создавая основу для образа, — и тут меня посетила совершенно жуткая мысль.

А ну как сейчас и это свалит? Кого мне тогда прикажете описывать?!

Мельком я глянула на остальных крокозюбриков. Вся кучка уже благополучно перевалила за границу и теперь зыркала оттуда многочисленными глазами. Новоприбывшее же создание никуда сваливать не собиралось; сусликом стоя посреди равнины, оно нахально рассматривало меня сквозь прозрачную стену.

Кажется, мне действительно повезло. Это был один из тех не шибко многочисленных экземпляров, которые, если рождаются людьми, являются на лекции за пять минут до конца, приходят на свидание ровно через час после ухода девушки, а старую новогоднюю елку выбрасывают только потому, что новую, оказывается, некуда ставить. Но кто его знает, — может, и этому припрет? Вон те тоже сперва так медленно телепались, а теперь поди догони!

Лучше мы его поймаем и спокойненько зарисуем. Меньше нервов, больше баллов… мы же, в конце концов, и впрямь на некромантии, а не на бестиологии! Когда это некроманты отличались любовью к подопытным экземплярам?

Конечно, может и влететь, но… Я озабоченно покосилась на прочих студентов. Народ работал, ничуть не заморачиваясь по поводу стенок и границ, и я немедленно испытала укол зависти. Ладно, им хорошо, они, может, привычные — а я не некромант, я боевой маг! Мне проще работать, когда материал находится под руками…

Некромант завернул на обратный круг; я мельком глянула на его холеную физиономию и решилась. Мрыс с вами. Меня тоже чему-то учили. Может, конечный результат и хуже, чем у вас, но сдаваться без борьбы я не собираюсь!

Вспомнив все, что говорил на лекции гном, я шагнула вперед и раздвинула стену руками. «Точно занавеску», — мелькнуло непрошеное сравнение. Заклинание само легло на язык; секунда — и в кончиках пальцев закололо отдачей. Стена повиновалась так охотно, что я мигом вспомнила родную элементаль.

«Нет, оно, конечно, будет не совсем честно, — покаянно подумала я, перешагивая порог. — Нам сказали рассматривать снаружи, а не лезть внутрь. Но я же не виновата, что они все так проворно смылись!»

«Сейчас, — успокаивающе бормотала совесть, — сейчас, только этого поймаю и вернусь…»

Глядишь, и баллы с меня не снимут.

За сорок лет работы в некромантуре председатель жюри видел очень и очень многое. Удивляться хоть чему-нибудь он разучился уже на второй месяц практики; до сих пор он был твердо уверен, что раз даже десяток голодных вурдалаков не сумел вывести его из равновесия, то сделать этого не сможет и вовсе никто.

Он ошибался.

Когда рыжая первокурсница (Академия, кажется? Ну да, ну да… Рихтер, Шэнди Дэнн…) спросила у него, как далеко нужно заглядывать за стену, магистр едва сдержал пренебрежительный смешок. Девица явно набивала себе цену, пыталась произвести необходимое впечатление, ибо магистр отлично знал, что даже и дипломированный профильный специалист не сумеет заглянуть на ту сторону дальше чем на десять шагов. Все. Вот вам и граница. А уж двадцатилетняя девчонка, не проучившаяся еще и года…

Да она хоть за шаг рассмотреть-то сможет?

Магистр прошел до конца зала, отвечая на редкие вопросы адептов. Мельком просмотрел мнемо-образы; ребята в этом году подобрались талантливые, с явным некромантическим уклоном. Хотя… Кто же отправит на олимпиаду по некромантии, ну, скажем, боевого мага? То есть отправить, конечно, можно, но есть ли в этом хотя бы крупица здравого смысла?

Чародей повернул назад, к столу. Сделал несколько шагов, собираясь посмотреть, чего там такого выглядела рыжая нахалка.

Это случилось прямо на его глазах. Девица шагнула к стене вплотную, подняла руки — а в следующий момент она легко развела их в стороны, как будто раздвигая оконные занавеси. Ткань мироздания пошла складками, открывая проем. В него девица и шагнула, быстрее, чем магистр успел сказать хотя бы единое слово.

Очнувшись, он дернулся вперед, но было поздно. Стена снова сделалась монолитной: магистр почувствовал это, что называется, на собственной шкуре, качественно приложившись о стену лбом.

Не обращая внимания на свежий синяк, магистр приник к стене лицом. На мгновение в сером тумане мелькнула рыжая коса; а потом, сколько он ни вглядывался, не было видно вообще ничего.

Ничего.

Серая, безучастная пустота.

Внутри было серо.

Пыль, незаметная с той стороны, стояла столбом. Я прищурилась, защищая от нее глаза; на рукаве рубашки мгновенно осел тоненький серый слой.

Ну-ка. Где это чудо сопредельных миров?

Чудо стояло метрах в трех. Наклонив голову набок, оно настороженно рассматривало меня четырьмя блестящими глазами. Хвост — длинный, тонкий, точно у крысы, — нервно вбуравливался в почву.

— Цыпа-цыпа-цыпа! — проникновенно завела я, крошечными шажочками подходя ближе.

Крокозюбрик явно возражал против такого определения. Не сводя с меня настороженного взгляда, он отодвинулся подальше. Я, не раздумывая, последовала за ним.

— Гуля-гуля-гуля! Иди сюда, маленький!..

Щщас. Только шнурки поглажу. Существо бросилось на землю и мгновенно заработало передними лапами. Ямка увеличивалась едва не со скоростью звука; через пару секунд создание скрылось в ней целиком, оставив в пределах видимости только кончик хвоста.

Поняв, что последний экземпляр вот-вот сделает от меня ноги, я что было сил метнулась вперед. Засунула руку в ямку; вовремя — пальцы успели нащупать шелковистую ухватистую шкирку.

Вцепившись в нее ногтями изо всех сил, я рванула зверя наверх. Тот возмущенно заорал, но я была неумолима. Поняв это, он как-то хитро извернулся и цопнул меня за палец.

От неожиданности я выпустила шкирку, чем создание немедленно воспользовалось. Приземлившись на все четыре лапы, оно кинулось к ямке, явно надеясь обрести там свое спасение. Может, конечно, этот экземпляр и тормоз, но вовсе не такой безнадежный, как мне показалось вначале. Во всяком случае, любви к перемене миров за ним не наблюдается, это факт.

Но прокушенный палец вопиял. Да и возвращаться с пустыми руками мне не хотелось; так что я снова решительно засунула руку в яму. Рука ушла вглубь по локоть. Мне в лицо полетели комья земли; походило, что существо улепетывает вглубь со всех своих четырех лап и одного хвоста. Ну нет, от меня еще ни одна тварюка не уходила, даже магистр бестиологии и тот посейчас заикается! Я щелкнула пальцами, применяя простейший телекинез.

Из ямы протестующе завопили, но это не помогло. Еще секунда — и в руку мне ткнулась уже знакомая шкирка. Я от души сцапала за нее зверя, встряхнув так, что того едва не ударило по стенке ямы. Кусаемся, значит? Убегаем, значит? Не хотим, стало быть, послужить на пользу науки?

Ну сам напросился!

Я вытащила зверя наружу — он болтался и поскуливал, больше даже не пытаясь укусить. Обрадованная короткой передышкой, я рассмотрела раненый палец. Мрыс эт веллер келленгарм! Прокушен он был на совесть; теперь меня точно ждал неприятный разговор с Рихтером на тему «боевой маг и производственная травма». Ой и влетит же мне за недочеты в стратегии!

Может, дешевле вовсе не возвращаться?

Существо дергалось и противненько подвывало. Я встряхнула его еще раз, для острастки, и, не ослабляя хватки, двинулась обратно к стене.

В зале сделалось тихо. Очень тихо. Маги замерли на своих местах, не сумев поверить в случившееся; магистр-некромант, безнадежно махнув рукой, машинально тер наливающийся синяк. Адепты, бросив свои задания, взволнованно переговаривались друг с другом.

Все. Конец. Студентка, без следа исчезнувшая с олимпиады… Да газеты о таком скандале и мечтать не могли! Кто-то из чародеев надсадно закашлялся.

— Коллега… — с трудом выговорил другой. — Это что ж такое получается? Это ж… стена-то ведь непроницаемая!

«Недосмотрели! — яростно подумал некромант. — Проглядели!.. Да хуже этого и быть ничего не может!»

Он ошибался.

Он понял, как глубоко заблуждался, уже через пять секунд, когда в центре зала высветился зеленый шестиугольник. Портал распахнулся мгновенно и беззвучно, выдавая недюжинное мастерство создателя. Посреди комнаты материализовался не к ночи будь помянут коллега Рихтер.

Не дожидаясь, пока погаснут контуры портала, боевой маг вышел наружу. Медленно обвел взглядом зал; от этого взгляда некроманта невольно пробрало. Председатель жюри был старше Рихтера едва ли не вдвое, да и опыта ему хватало — редкий упырь согласится вернуться в гроб на добровольческих началах. Но этот взгляд… ледяное, отлично сдерживаемое бешенство…

В ту секунду некромант понял, почему именно Рихтер считается едва ли не лучшим боевым магом Лыкоморья.

Еще он понял, что студентка не соврала. Сложно сказать, какое отношение к ней имела Шэнди Дэнн, но вот Рихтер точно был ее, студентки, Учителем. С этим спорить не приходилось, а некромант и не собирался.

Собственно, явись сюда вместо означенного Рихтера та же магистр Дэнн, ситуация легче бы не стала. Но лучше уж триста тридцать три разъяренных некромантки, даже таких, как магистр Дэнн, чем Рихтер — один-разъединственный, отменно вежливый и спокойный, как кобра перед броском.

— И как это прикажете понимать, коллега?

Оно, конечно, так, боевой маг был сама вежливость, но председатель жюри не обольщался. Он прекрасно знал, каким ледяным может показаться крутой кипяток, и оттого не рассчитывал отделаться парой фраз. Он, признаться, вообще уже ни на что не рассчитывал.

— Где моя студентка? За которую я, если вы не в курсе, несу личную ответственность?

— Студентка? — нервно хмыкнул кто-то из чародеев. — Да вы, вообще, кого привели, Рихтер?! Она же межмирные стены как бумагу рвет!

Лучше бы он этого не говорил. Взгляд мага, и без того не шибко-то хороший, утратил последние крохи тепла. Гуманизмом там теперь и не пахло. К тому же, кажется, Рихтер наконец нашел конкретного кого-то, кто был во всем виноват.

Ну или хоть в чем-то.

— Что? — еще тише и еще отчетливее спросил он. — Простите, я вас не понял. Вы хотите сказать, что вы предлагаете студентам проницаемые межмирные стены? Не проверив их предварительно заклинаниями?

В зале ощутимо потемнело. За окном, кажется, даже громыхнуло. Невесть откуда взявшийся ветер взметнул край тяжелой, торжественной мантии некроманта.

— Где моя студентка, коллеги? Я жду ответа!

Ответом ему было дружное коллективное молчание.

— Мы тоже хотели бы знать, где ваша студентка, коллега Рихтер! И главное — как ей удалось попасть в это самое «где»?! — Одна из некроманток, породистая, ухоженная и как минимум разменявшая свою вторую сотню лет, резким движением указала на теперь уж и вовсе не проницаемую ничьему взгляду стену.

Стена, словно ожидавшая именно этого жеста, пошла мелкой рябью. Маги дружно повернулись в ту сторону; рябь сменилась крупными складками, и в стене открылся некоторый проем, впустивший в зал целое облако мелкой противной пыли. Неуловимым движением Рихтер переместился к проему, но помимо пыли в зале уже образовалась искомая студентка. Была она живая, что тут же привычно проверили некроманты, здоровая (по крайней мере, на первый взгляд), и не одна, а вкупе с какой-то тварью, зажатой вполне профессиональным захватом.

Ткань мироздания за ее спиной сомкнулась как ни в чем не бывало.

Стало совсем тихо.

Палец ныл, но уже почти не кровоточил. Я посасывала его, другой рукой удерживая существо, так что проем пришлось отворять коленом.

Дома было лучше. Я с наслаждением вдохнула полной грудью, радуясь исчезновению пыли, противно скрипевшей на зубах. Ну теперь и за работу можно взяться…

В зале царила звенящая тишина. Я насторожилась. Со всех сторон на меня молча смотрели маги и адепты.

От такого внимания я малость смутилась и по старой привычке стала вспоминать, что конкретно сделала не так. Отсутствовала я, кажется, совсем недолго: пять, от силы десять минут. Тогда чего они так все на меня таращатся? Или… я спешно вспомнила, как далеко успела отойти от стены. Так, стоп, а может, там было больше пятнадцати шагов?! Мрыс, сказали же — не дальше…

Ой. А вдруг мне баллы за это снимут?

— Студентка Ясица… — хрипло сказал знакомый голос. Услышав его, я вздрогнула и быстренько вытащила палец изо рта. — Вы… вас где, вообще, носило, мрыс эт веллер келленгарм?!

«Плохо дело», — озабоченно подумала я. Чтобы Эгмонт, вежливость которого только увеличивалась соразмерно степени злости, при студентах ругался на греакоре… Нет, такого на моей памяти еще не случалось.

Впрочем, на моей памяти много чего не случалось. В частности, я не помнила ни единого раза, когда бы невозмутимый Рихтер смотрел на кого-нибудь вот так, с совершенно непередаваемым выражением лица. Честное слово, мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: он испуган, он по-настоящему испуган… и, кажется, не за себя.

За меня?.. Но какого мрыса…

— Да, где вы были, адептка? — поддержал Рихтера председатель жюри.

Я перевела взгляд на него; некромант был весь белый, а на лбу у него переливался фиолетовым внушительный синяк. Ого, удивилась я. Это кто ему так засветил? Эгмонт, что ли?

С него станется…

Прочая общественность беззвучно вопияла.

— Ну… — Я переступила с ноги на ногу. Существо, вытащенное с той стороны, вжималось мне в бедро, испуганно таращась по сторонам. — Я… это… — И тут я сообразила: — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, верно? Вот я и решила, для наглядности. Этот самый интересный был! — поспешила прибавить я, потому что некроманты по-прежнему смотрели на меня молча. — Он еще и из земли выкапывался. У нас же ведь олимпиада по некромантии, так? А это тот еще зомбик! Описать?

Логично рассудив, что молчание — знак согласия, я решила, как советуют гномы, ковать железо, не отходя от кассы. С некоторым трудом отодрав «зомбика» от штанины, я установила его перед собой и материализовала в руке небольшую указку.

— Вашему вниманию предлагается наиболее интересный из имевшихся в наличии экземпляр. Все остальные будут предложены в виде мнемо-образов. — Я не стала уточнять, что «все остальные» представлены одним коллективным мнемо-образом и одной поэтической строчкой. — Ну что, приступим?

— Приступайте, — каким-то дерганым движением кивнул магистр-некромант.

Получив высочайшее соизволение, я воспрянула духом. Эгмонт, правда, продолжал смотреть на меня весьма нехорошим взглядом, но это-то как раз было правильно и привычно.

Тварюшка жалась к моей ноге. Под лапками у нее я заметила образовавшуюся лужицу: жидкость с шипением проедала деревянный пол. Я моргнула от неожиданности; да нет, показалось с перепугу. Ни лужицы, ни дыры… все, Яльга, крыша едет, дом стоит…

Я окинула добытое существо критическим взглядом. Да. Мелковато оно для масштабных демонстраций.

— Увеличить? — заботливо осведомилась я у магистров.

— Увеличить, — эхом согласился какой-то из них.

— Рост! — скомандовала я «зомбику».

Тот вздрогнул и исполнительно увеличился аккурат вдвое. Теперь он доставал мне до подбородка, причем у меня мелькнула нехорошая мысль, что и это не предел его возможностей.

Судя по всему, мысль посетила не меня одну. Адепты сбились в кучку, накрылись защитной сферой. Магистры схватились за амулеты.

— Итак, дамы и господа. Перед вами экземпляр… — Я напрягла скудные познания в эльфийском, но решила все-таки не рисковать. — Экземпляр крокозябра обыкновенного полиморфного. Как вы уже успели удостовериться, он умеет менять форму и размеры тела сообразно своим потребностям…

Магистры внимали.

Молча.

— …Увеличивать или уменьшать длину конечностей… — Рыжая адептка махнула указкой, и найденыш точно так же взмахнул удлинившейся лапой через зал. Кончик лапы пролетел прямо перед носом председателя жюри. Некромант непроизвольно отшатнулся. — То же самое относится к хвосту и ушам. Продемонстрировать?

— Не надо, — быстро отказался некромант.

Адептка немного расстроилась.

— Ну как хотите… Тогда дальше. У данного экземпляра имеются: хавальце, хрюкальце, мявальце и хапальце. Хавальце, как легко догадаться, располагается на голове. Открывается под углом до ста восьмидесяти градусов. Покажи! — Это относилось уже к твари.

Монстр с готовностью распахнул пасть. Да. Иначе как хавальцем это и впрямь назвать было сложно. Верхняя половина черепа откинулась назад, как на шарнирах, открывая взгляду тройной ряд зубов самых разнообразных функций и назначений.

— Зубы в хавальце имеются трех родов, — соловьем разливалась студентка. — Во-первых, это выдвигающиеся клыки игольчатой формы. Выдвинь! — Она стукнула по клыку, и тот исполнительно выдвинулся вперед. — Обратите внимание, внутри зуба проходит узкий канал с ядом. — На конце клыка повисла крошечная желтая капля. — Убери каку!.. Яд предположительно нервнопаралитического действия. Все, зуб можешь задвинуть… Во-вторых, это резцы: раз, два, три… четырнадцать штук, прямоугольной формы. Острые. — Палец девицы непроизвольно дернулся ко рту. — В-третьих, коренные, выполняющие жевательные функции. Они сходны с коренными зубами мгымбров и прочих травоядных ящеров.

При слове «мгымбр» Рихтер отчего-то усмехнулся.

— Закрой хавальце!.. Так. Перейдем к хрюкальцу. — Адептка потеребила уныло свисавший с морды хоботок. — С его помощью зверь издает звуки различной степени пронзительности. Покажи!

Хоботок немедленно задрался вверх. Оттуда вырвалось несколько протяжных звуков, чем-то напоминавших игру на волынке.

Последствия мини-концерта не замедлили сказаться. Роскошная хрустальная люстра из полутора сотен подвесок, вздрогнула, покачнулась и вдруг рассыпалась на множество крошечных осколков. Осколки ливнем хлынули вниз; Рихтер и некромант успели прикрыться заклинаниями, умные адепты давно уже сидели под защитной сферой. Остальным повезло меньше: еще минут пять они старательно вытряхивали из мантий и волос миниатюрные хрустальные кристаллики. Как выяснилось, кристаллики были одинакового размера, идеально правильной формы и изумительной огранки: такую работу едва ли осилил бы опытный гном-ювелир.

На студентку, естественно, не упало ни единого осколка.

— Стало быть, это было хрюкальце? — после долгой паузы откашлялся некромант.

Студентка робко кивнула. Было видно, что она и сама не ожидала от своей добычи таких умений.

— Еще мявальце есть, — машинально брякнула она. — Тоже звуки издавать умеет… показать?

— Нет!! — хором отказались некроманты.

Вероятнее всего, они дружно пришли к выводу, что стены и фундамент, обратившись в точно такую же крошку, не порадуют КОВЕН. А заклинания, защищающие здание, могут и не помочь. На люстру вон тоже чего-то там наложили…

Ну и где теперь та люстра?

— Ладно… Теперь хапальце. Расположено на кончике хвоста. — Помянутый хвост вскинулся вверх и вперед, демонстрируя себя зрителям. Раскрылся наподобие цветочного бутона; там обнаружилась некоторая полость, обрамленная пятью короткими, но мощными щупальцами. Учитывая способность к изменению длины предыдущих частей тела, насчет зоны досягаемости этих щупалец никто особенно не обольщался. — Обратите внимание, полость заканчивается слепо, не имея прямого контакта с пищеварительной системой. Покажи! — Хвост легко вывернулся наизнанку, как перчатка, стягиваемая с кисти. Заканчивался он и впрямь слепо, здесь студентка не соврала ни на дюйм. — Глаз на хапальце не имеется, зато, скорее всего, присутствуют сенсорные клетки. По крайней мере, хвост действует очень уверенно, так что подходить к зверю сзади не рекомендуется. Учитывая гибкость, пластичность и скорость реакции помянутого органа — не рекомендуется вдвойне.

Хвост споро вывернулся наружу. Завязался тройным узлом, развязался обратно, метнулся к носу ошалевшего от такой наглости некроманта и угрожающе сжал-разжал щупальца.

— Цыть! — строго прикрикнула на тварь адептка. Хвост мгновенно ужался до размеров собачьей каральки и умильно замельтешил в воздухе. — Я предполагаю, что хапальце служит для захвата и предварительного переваривания пищи. Скорее всего, на его внутренней стороне исследователи отыщут соответствующие железы, выделяющие пищеварительные секреты…

— Студентка Ясица, — мягко вмешался Рихтер, — отпустите животное. Оно хочет в среду обитания. Давайте ограничимся мнемо-образами.

— Да, давайте! — обрадованно согласился некромант.

Девица Ясица (это имя или фамилия?) немножко растерялась.

— Но… а как же исследования?

Некроманты хором удостоверили ее в отсутствии подобной необходимости и в том, что ее вклад в науку уже оценен по достоинству.

Рыжая адептка тяжко вздохнула, привычно ухватила тварюшку за шиворот, зачем-то потопталась на месте дислокации указанной тварюшки, поковыряв пол каблуком. После чего с явным облегчением подошла к межмирной стене, легким движением руки отдернула ткань мироздания и забросила животину куда велели.

После всех предыдущих сюрпризов маленькой странности поведенческих реакций помянутой студентки жюри даже не заметило. А зря…

Слава богам, мне и впрямь показалось. Пол под ногами был нормальный, прочный, дырки там не имелось; а то кто его знает, какими жидкостями могут оперировать такие вот существа? Кислотой, скажем? Хотя… кислоты — они только органику прожигают, камню от них вреда нет…

Расставаться с тварюшкой лично мне было жалко. К ней я уже успела привыкнуть и где-то даже немножко привязаться; некое же чувство, возможно именующееся интуицией, подсказывало мне, что, едва существо окажется по ту сторону стены, оно дернет от меня со всех лап. И больше мы никогда уже не увидимся.

Впрочем, вряд ли существо станет об этом жалеть.

— Так что у вас с мнемо-образами, студентка? — напомнил о себе старший некромант. Я посмотрела на него; теперь, после всего случившегося, маг выглядел уже далеко не так величественно, как прежде. Синяк переливался всеми оттенками аметистового. Мне даже сделалось немножко жалко невезучего колдуна.

— Есть, целых четыре штуки… — Покопавшись в карманах, я вытащила на свет божий свой потрепанный талисман, выданный мне гномом-завхозом. Талисман этот, видно, использовался еще магистром-основателем Академии, но некромант схватил его с таким пылом, будто ему предложили наиновейшую конструкцию.

— Господа адепты, — получив талисман, некромант повернулся к моим конкурентам, — сдавайте амулеты. Я объявляю перерыв на двадцать минут, по истечении которого вам будут объявлены результаты.

Адепты зашушукались. Кажется, никто из них не знал, как снимается поспешно наложенная защитная сфера. Наконец кто-то прочел заклинание по шпаргалке — и сфера распалась.

Я свой амулет уже сдала, других все равно не имелось. Покосившись на стену, я незаметно переместилась к двери. Оглянулась — на меня вроде никто не смотрел.

Вот и хорошо, вот и славно! Я мигом выскочила наружу и огляделась в поисках укрытия. Мне надо было провести где-то двадцать минут, избегнув при этом встречи с любимым наставником. Что-то подсказывало мне, что ничего хорошего он не скажет.

— Куда это вы собрались, студентка Ясица? — холодно поинтересовались за моей спиной.

Я обреченно обернулась. Рихтер стоял прямо напротив меня; выражение его лица не предвещало мне ничего хорошего. Глаза по крайности поблескивали весьма многообещающе.

Ну это хотя бы предсказуемо и понятно. До сегодняшнего дня я не могла и предположить, что наш боевой магистр способен по-настоящему испугаться, а теперь терялась в догадках, что именно вызвало у него столь неожиданную реакцию.

— Пройдемте, студентка, нам есть о чем поговорить. — Рихтер цепко ухватил меня под руку, лишив всякой возможности отступления. Я оглянулась — выходящие из зала адепты явно не горели желанием связываться ни со мной, ни тем более с Эгмонтом.

«Абзац котенку», — обреченно подумала я. Хорошо, хоть некромантов здесь хватает, — значит, приз смогу получить при любом раскладе.

Если мне, конечно, его дадут.

Я шла молча, сжав зубы, точно гном на допросе. Мысли прыгали туда-сюда, как… как кролики какие-то, размножаясь примерно с той же скоростью. Чего я такого сделала? Что мне за это будет? Дадут ли мне диплом? А если дадут, то можно ли взять деньгами?

Поток мыслей был прерван самым банальным образом — просто мы пришли туда, куда и запланировал ранее мой магистр. Это была преподавательская комната; во всяком случае, на эту мысль меня натолкнула подобающая роскошь интерьеров и некая особа женского полу, находившаяся там же.

— Добрый день, Вирра Джорджовна, — поздоровался с особой вежливый Эгмонт. Я вякнула что-то маловразумительное, но подобающее моменту.

Особа (Вирра Джорджовна, надо запомнить) удостоила Эгмонта царственным кивком. На меня она посмотрела как на пустое место. Я ответила ей противоположным приемом, внимательно осмотрев с головы до ног и с ног до головы. М-да. Вирру Джорджовну, кем бы она ни была, стоило показать Полин в качестве наглядного примера: вот так одеваться нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Я теперь даже жалела, что уже отдала свой мнемо-амулет некроманту.

Ростам Вирра Джорджовна была на голову меньше, чем я. Вес — килограммов на двадцать — двадцать пять побольше, чем надо бы. Впечатление «шарика на ножках» усиливалось серым вязаным пончо, украшенным длинными кистями. Под пончо на преподавательнице имелся какой-то свитер, но на фоне остального он просто мерк. Ибо ниже имелась коротенькая, но пышная юбка: черная, в крупные белые горохи. По краю она была оторочена широкой лентой черного же кружева. Юбка открывала взглядам аккуратные, но от этого не менее толстенькие ножки, обтянутые узорчатыми, черными и — зуб даю! — очень дорогими чулками. Картинку завершали жемчужно-серые башмачки, завязанные на щиколотках кокетливыми бантами атласной ленты. Как всякая невысокая женщина, Вирра Джорджовна обожала высоченные каблуки. Эти конкретные шпильки были, видно, сделаны на заказ: каждый каблук обвивала серебряная змейка, подмигивавшая зрителю изумрудным глазком. «Где-то я про такое уже читала», — с подозрением подумала я. Не иначе как Вирра Джорджовна тоже.

Плюс еще на пальцах, на запястьях, на шее и в ушах преподавательницы всеми цветами радуги сверкали драгоценные камни. Судя по всему, она придерживалась принципа «хорошего много не бывает!» и брала если не ценой, то количеством.

— Вирра Джорджовна, — с безукоризненной вежливостью сказал Эгмонт, — там внизу сейчас как раз началось оценивание работ. Присуждение мест, подписывание грамот… Я счел своим долгом сообщить вам об этом. Полагаю, вы сочтете необходимым участвовать?

— Благодарю вас, — капризно сказала магичка. Она вытянула ножки вперед, точно еще раз любуясь башмачками; потом, не вставая, выпустила из крупного перстня зеленую искру. Заклинание экстренной телепортации всколыхнуло пол так, что мне пришлось уцепиться за косяк.

Да. За несколько секунд прямого контакта я успела оценить новую знакомую как мага и как врага. Первое было не особенно-то и высоко; соперником она была слабым, всяко не Эгмонт. Зато как враг… глазки у нее были такие, что мне немедленно захотелось принять ее за эталон и всех грядущих врагов оценивать в «вирроджорджовнах».

— Садитесь, студентка, — сказал Рихтер, отвлекая меня от продумывания подробностей эталона.

Я послушно плюхнулась на диван. Тот немедленно продемонстрировал свой дурной характер: диван был не иначе как специальный, для неугодных посетителей, потому что коленки у меня задрались выше головы. Я попыталась выбраться наружу, но не преуспела.

Эгмонт сел на стул у стола, по-хозяйски сдвинув в сторону четыре пухлые пергаментные папки. Помимо папок на столе имелись: песочные часы в серебряной оправе, тяжелый письменный прибор из темно-зеленого камня с разводами и рамка с миниатюрой. На миниатюре было изображено какое-то существо мужского пола. Едва я посмотрела на картинку, существо исчезло, оставив после себя пустую раму.

Большое окно прикрывала иллюзия морского побережья. На противоположной стене висела огромная картина в золоченой раме; как мне показалось, там был запечатлен для истории какой-то из ежегодных ковенских съездов.

— А что это была за дама? — спросила я, прерывая молчание.

— Одна из ведущих некромантов КОВЕНа. Специалист по работе с адептами… — Рихтер усмехнулся и заканчивать мысль не стал. Я, как существо разумное, настаивать не рискнула.

Мы молчали, наверное, около семи минут. Я постепенно выбиралась из недр коварного дивана, наконец усевшись на самом его краешке. Такая позиция была относительно устойчива; опершись на мягкий подлокотник, я с некоторым трудом подавила в себе желание сбросить сапоги и залезть на диван с ногами.

Эгмонт устало потер ладонью висок. Посмотрел на меня:

— Что у вас с пальцем, студентка?

Я машинально спрятала руку за спину. Потом, подумав, вытащила обратно.

— Ничего… Так, цапнул этот чудик, вот и все…

Снова долгая пауза.

— Вы хоть догадывались, что эти существа — хищники? Что там могло быть опасно? Что вы могли просто не найти дороги назад?

Я честно помотала головой.

— И чему я вас вообще учил? — задумчиво вопросил Эгмонт, рассматривая изображение Великого Магистра на картине.

— Может, они и хищники, — резонно возразила я, — вот только я…

— Договаривайте.

— Вот только я не добыча!

— На каждого сильного найдется сильнейший. На каждую не-добычу отыщется свой хищник. Зачем вы полезли туда, студентка Ясица? Или вам жить надоело?! Это некромантия, понимаете? Некромантия! Здесь не играют в войнушку, здесь убивают всерьез…

Я мрачно рассматривала роскошный ковер. Когда это я, спрашивается, играла в войнушку? Да и некромантия… В гробу я тех некромантов видала! Зачем полезла? «Зачем», «зачем»… Затем! Бегают они там слишком быстро…

Как-то мне их зарисовать ведь надо!..

Рихтер неожиданно рассмеялся.

— Нет, студентка Ясица, вы мне не дадите погибнуть своей смертью! Я умру в расцвете лет, от инфаркта… В следующий раз, когда вам опять приспичит куда-нибудь залезть, предупредите меня об этом, хорошо? Чтобы я сразу знал, что это у вас самоубийство, а не убийство…

— Да в чем, вообще, дело, магистр Рихтер? — Я честно попыталась понять, что происходит. — Что все так бегают? Ну прошла. Ну принесла. Оно же ведь меня не съело!

«Ага, только понадкусило малость…».

— В чем дело, студентка? — Эгмонт знакомо прищурился. — Да собственно, ни в чем. Только эта стена, чтоб вы знали, в принципе непроницаема для любого магического воздействия. То есть была непроницаема. Как вы вообще смогли через нее пройти — уму непостижимо…

Я ошарашенно молчала, машинально прокручивая на запястье браслет. Но… как же так? Это просто стенка, магический полог… Фенгиаруленгеддир учил, как можно миновать такое препятствие!..

Может, Рихтер ошибся?

Да нет, вряд ли… Вот, значит, отчего все так на меня смотрели!

— Юное дарование, — ехидно подытожил магистр.

Я растерянно посмотрела на него; Эгмонт ответил мне взглядом, от которого я мигом уставилась на собственные коленки.

Собственно, чувств сейчас во мне было два. Первым было искреннее недоумение и столь же искренний испуг: сейчас до меня мало-помалу начинало доходить, что именно я сделала, а слова касательно хищников и добычи разом сделались гораздо более обоснованными. Вдобавок мне вспомнилось, как смотрел на меня Рихтер, когда я вернулась с созданием. Да… пожалуй, ему было чего бояться…

Имелось, однако же, и второе. Едва до меня дошла вся серьезность ситуации, как поняла я и еще кое-что: может быть, ситуация получилась и проблемная, но рядовой чародей такого в жизни устроить не сможет. Нет, я никогда не считала себя рядовой чародейкой, но получить лишнее подтверждение собственной гениальности никогда не повредит. Рихтер поднял голову.

— Вы особенно не радуйтесь, студентка, — заверил меня он. То ли магистр не ставил себе такой цели, то ли он попросту устал, но на ехидную ласковость его уже не хватило, и голос прозвучал скорее уж сочувственно. — Магистр Дэнн наверняка по-новому посмотрит на ваши некромантические способности. Вряд ли теперь вы сумеете убедить ее, что ничего не смыслите в Темной магии…

— А что — теперь? — ощетинилась я. Перспектива усиленного внимания некромантки показалась мне не слишком-то радостной. — Ну сходила, ну принесла… Это же бестиология, в крайнем случае — общая магия!

— Разумеется, — согласился маг. — Вот только диплом вам дадут по некромантии. И название предмета напишут большими буквами. А диплом городской олимпиады, проходящей под патронатом КОВЕНа, — это не просто кусок пергамента. Это серьезный документ.

Я заволновалась, вспомнив, о сколь важном состязании идет речь. Коварный документ — нет, Документ! — как живой встал перед моим внутренним взором. Был он велик, ужасен, снабжен синим оттиском на пол-листа и кучей затейливых подписей. Венчала все это великолепие огромная надпись черными буквами: «Некромантия. Приглядитесь, магистр Дэнн!»

— Думаете, мне правда его дадут?

Эгмонт пожал плечами:

— Скорее всего. Можете рассчитывать как минимум на третье место.

Я заволновалась еще больше. Под пальцы подвернулся браслет; Рихтер, откинувшись на спинку стула, флегматично наблюдал, как я терзаю металлические висюльки.

— Что это у вас такое? — наконец заинтересовался он. — Амулет?

Я вздрогнула, машинально спрятала руки за спину, но тут же устыдилась и вернула их на место.

— Амулет?.. Да нет, магистр Рихтер, просто побрякушка. От бабки досталась.

— Интересная у вас была бабушка, — хмыкнул магистр. — Хотел бы я с ней познакомиться.

— Почему же — была? — рассеянно переспросила я. — Она и есть, кажется…

Но знакомиться с нею я не рекомендую. Даже боевому магу Эгмонту.

Слава богам, у Рихтера достало такта не спрашивать, как же так я брожу по жизни в гордом одиночестве, если у меня есть как минимум одна предположительно живая родственница. У меня же наконец прорезались мозги, я вспомнила про конфиденциальность и заткнулась. Не берите меня в разведку, я все тайны выболтаю!

На этом месте мои размышления прервали. Самым недвусмысленным образом: где-то в холле звонко — и довольно громко — прозвенела минутная мелодия. Пауза, наполненная нарастающим топотом адептов Высокой Науки, — мелодия повторилась, на этот раз чуть длиннее и гораздо, гораздо громче.

Эгмонт поднялся на ноги. Я, мигом поняв, что теперь будет, только глубже вжалась в ставший родным диван. Мало того что подведение итогов, так еще и наверняка разбор полетов ожидается, — если уж Рихтер испугался, что про некромантов говорить?!

Да и в лоб главному магистру засветили — явно не без моего участия, хотя бы и косвенного.

— Идемте, студентка Ясица. Награждение уже начинается.

«Наш зритель ждет нас!» — мрачно подумала я, вылезая из мягких объятий дивана.

Награждали, как ни странно, в том же зале, где и испытывал. То ли другого у них попросту не имелось, то ли традиция была у здешних такая — в общем, места были знакомые, хоженые, и я немножко приободрилась. Когда Эгмонт во всем своем высокоме… то есть, я хотела сказать, великолепии отбыл к преподавателям, я вздохнула немножко свободнее — при всем уважении присутствие моего магистра в радиусе трех метров всегда меня немножко напрягало. А что поделаешь, если первая мысль, которая приходит при нем мне в голову, как правило, начинается однообразно: «Так, а чего такого я сегодня сделала?!»

Адепты стояли кучкой, почти как те крокозюбры. Сходство усиливали и поведенческие реакции: едва заметив меня, студенты мигом сбились в кучку, вытолкнули вперед какого-то унылого брюнета с двухпудовым амулетом (надо думать, лучшего боевого мага), но на всякий случай откочевали подальше. Поначалу не поняв, что к чему, я двинула было к коллегам, но те так знакомо зыркнули на меня, что я мигом пожалела о неосмотрительно отданном некроманту мнемо-амулете. Две кучки рядом смотрелись бы очень стильно.

Преподаватели, естественно, образовали свою кучку. Она выглядела на порядок более помпезно: шикарные мантии, величественные лица, даже синяк на лбу у главного некроманта, к слову сказать тщательно прикрытый волосами, впечатления как-то не испортил. Какое там, впечатления не испортило даже то, как опасливо этот самый некромант косился в сторону Рихтера, — тот с подчеркнуто равнодушным видом вертел в пальцах кристаллик, оставшийся после люстры. Будь Эгмонт гномом, я бы предположила, что по кристаллику предполагается наваять как минимум четыре диссертации, причем три из них загнать коллегам. Вирра Джорджовна, с дипломами в руках, излучала в атмосферу столь доброжелательные флюиды, что у меня мигом запищал амулет от порчи.

— Уважаемые коллеги! — прокашлявшись, ласково завела она.

Амулет запищал уж вовсе громко. Адепты, всей кучкой, развернулись в мою сторону. Я, всеми силами удерживая на лице доброжелательную улыбку, полезла в карман, пытаясь отключить амулет на ощупь. Мрыс! Карман у меня был большой, так что амулет попросту запутался в ткани, и я понапрасну пыталась вытащить его оттуда двумя пальцами. Двумя — это потому, что хоть карман и большой, но дырка в него очень маленькая, вся моя кисть, может, туда, и пролезет, но для обратного пути придется простригать в штанах дырочку.

Общая магия — штука, очень полезная в быту. Если бы не постоянная необходимость закручивать пальцы в совершенно невероятные загогулины, мрыс бы я сумела выключить пищащий амулет. Впрочем, мне и так потребовалось на это около полутора минут — а сейчас, стоя под пронзительным взором Вирры Джорджовны, я как никогда четко поняла, сколь медленно умеет течь время. Зато главный некромант смотрел на меня на порядок теплее, чем прежде. Похоже, не я одна прониклась к Вирре Джорджовне большими и светлыми чувствами.

— Уважаемые коллеги! — еще более проникновенно продолжала магичка, когда амулет наконец-то был утихомирен. — Настоящий некромант, как вам известно, должен быть краток. — «Да уж, с упырями не поболтаешь», — мрачно подумалось мне. — Так что я не стану особенно распространяться, а лучше сразу перейду к делу. Итак, третье место нашей олимпиады присуждается…

Имени лауреата я, каюсь, не разобрала. Лет двадцать назад в Лыкоморье случилась повальная мода на эльфийские имена — а там детей называют так, что без поллитры не разберешь. Хуже всего, я думаю, пришлось обладателям этих самых имен: хочешь не хочешь, собственное назвище надо вызубрить наизусть. В том числе и полный вариант, по традиции состоящий как минимум из двадцати трех слов, соединенных предлогами, союзами и частицами.

Из адептской кучки осторожно выбралась маленькая светленькая девушка с торчащими в стороны короткими косичками, востреньким носиком и совершенно неожиданными на таком личике черными глазищами. Зыркнула в мою сторону; я чисто инстинктивно выставила вперед Щит, запоздало сообразив, что по нему и впрямь чего-то соскользнуло. Но разбираться было уже поздно: девица получила диплом, пожала Вирре Джорджовне унизанную перстнями ручку и отбыла обратно, под защиту родной кучки.

На меня она смотрела с изрядным уважением.

Я, однако же, не спешила ответить взаимностью. На душе было немножко грустно и совсем не немножко обидно. Никогда не питая больших надежд на собственный некромантический талант, я рассчитывала как раз на третье место — справедливо полагая, что вот на него-то я и наработала. Для второго и — тем более — первого места мне определенно не хватало способностей. Тем не менее я надеялась увести с гадской олимпиады хоть какой-то диплом — тем паче что картинка Великого Документа так явственно стояла у меня перед глазами. Да и книжку получить было бы нехило — помимо диплома конкурентке-некромантке выдали средней тяжести фолиант со свеженькой ковенской печатью. Занявшему же второе место адепту (им оказался тот брюнет с амулетом, — видно, спец сразу в двух магических отраслях) вручили еще и талисман, правда, я не разобрала, какой именно. КОВЕН — организация небедная и мне оставалось только завистливо гадать, чего такое вручат Главному Победителю.

— Ну а теперь самое, я так понимаю, интересное! — Не знаю чего уж интересного здесь нашла Вирра Джорджовна, но народ мигом прекратил рассматривать дипломы и замолк. Мне жутко хотелось посмотреть книжки и амулет, но я неплохо понимала, что никто мне их не даст. А то кто знает эту злобную меня — схарчу и не подавлюсь, я такая! — Первое место олимпиады по некромантии проходящей под патронатом КОВЕНа, занимает… Яльга Ясица Академия Магических Искусств!

— Чего? — шепотом брякнула я, с запозданием сообразив, что не так должно отвечать на вступительное слово.

Народ зааплодировал — не особенно бурно, но все-таки. Я сглотнула; Вирра Джорджовна нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Адепты-некроманты смотрели на меня как на зверя тигруса в музее; работать экспонатом оказалось на редкость мерзко, так что я по-простому шагнула вперед.

Некромантка пожала мне руку — многочисленные кольца и перстни больно впились в мою ладонь. Часть из них вдобавок оказалась магической — я сжалась, ожидая, как сейчас что-нибудь рванет.

Пронесло. Вирра Джорджовна отпустила меня на волю, вручили диплом — тот самый Документ выглядел в точности как я его себе и представляла, разве что печатей оказалось в два раза больше и отсутствовала рекомендация для магистра Дэнн. Надпись «Некромантия» была выполнена золотым тиснением со множеством вензельков.

— Нашей победительнице мы вручаем особенный приз, — продолжала вещать некромантка, покровительственно опустившая руку на мое плечо, благо высота ее каблуков позволяла это сделать. Адептке, показавшей такие способности к сотворению иллюзий, никак нельзя обойтись без хорошего, вместительного мнемо-амулета! Коллега, прошу вас…

Безымянный коллега, он же магистр некромант, взял со стола какой-то небольшой предмет, снабженный металлической цепочкой. Приподнял, демонстрируя его аудитории; аудитория безмолвствовала, тем не менее наверняка оценив мой приз. Амулет — та еще блямба, диаметром пять сантиметров и толщиной сантиметр и был вырезан из черного дерева и оправлен в серебро. В центре диска сверкал зеркальными гранями небольшой черный самоцвет, остальное же пространство занимали рунические надписи.

В голове вертелось какое-то смутное воспоминание… я вспомнила, что видела похожие амулеты в гномьей лавке. Ну да, конечно, с зеленым самоцветом — «мешок» для энергии, с красным — ментальная защита, а с черным — накопитель мнемо-образов. И стоило это…

Я закашлялась, вспомнив ценник. Столько денег я в руках не держала, даже с учетом выигранного у Ривендейла золота. Да. Крупно же я напугала магов, если они стараются откупиться от меня такой суммой…

Вирра Джорджовна, изящно тряхнув браслетом, приняла из рук некроманта амулет. Какой-то из перстней тихонечко затрещал, и магичка быстро переложила амулет в другую руку. Освободившейся же конечностью она подцепила со стола последний фолиант.

— Вот приз, достойный победительницы, — прохладно сообщила Вирра Джорджовна, не забыв, впрочем, зыркнуть на аудиторию.

Та, поняв намек, устроила маленькую овацию. Я глянула на магистров; они по-прежнему стояли кучкой, но некромант пару раз поднес ладонь к ладони — вроде как тоже поаплодировал.

«И на том спасибо», — мрачно подумала я, принимая из рук Вирры Джорджовны свой законно выигранный приз. Амулет оказался еще ничего — по крайней мере не задымился.

Кажется, Богиня Удачи сегодня смотрела только на меня — никто не потребовал от победительницы ответной речи, так что я просто кивнула, улыбнулась — надеюсь, натурально — и, сунув амулет в карман, направилась на прежнее место.

За спиной произошло некоторое шевеление.

— Студентка Ясица! — недовольно окликнула меня Вирра Джорджовна. — Вы забыли взять свою книгу!

Мрыс эт веллер! Я обернулась, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Недовольная некромантка с книгой наперевес шагнула в мою сторону — и тут что-то громко треснуло, она запнулась, в следующий момент едва не полетев кувырком.

Магистр-некромант, спешно выскочив из кучки, поддержал магичку за локоть. Она одарила его взглядом, весьма далеким от благодарности; впрочем, судя по хмурому лицу некроманта, поспешность была вызвана только служебным долгом.

Прочие маги, за исключением любимого наставника — тот, как всегда, пребывал «в нирване», как сказал бы образованный Келлайн, — взволнованно зашевелились. Адептам, кажется, тоже было интересно, но они, памятуя о характере некромантки, благоразумно молчали в тряпочку.

— Что с вами, коллега? — спросил один из преподавателей.

Вирра Джорджовна зыркнула на него как на врага народа.

— Я сломала каблук! — недовольно возвестила она, по-прежнему опираясь на руку главного некроманта. Нагнувшись, она подняла с пола и предъявила собранию то, что осталось от прежде великолепной шпильки: длинный обломок, украшенный изумрудным глазком и даже, пожалуй, сохранивший часть помянутого великолепия.

Я тихонечко вздохнула. Змейку было жалко.

— Какой идиот вырыл здесь яму?! — потрясая зажатым двумя пальцами обломком, прошипела магичка.

Мы глянули на пол — и я похолодела.

От ног Вирры Джорджовны медленно расползалась глубокая дыра, словно выеденная в паркете какой-то невероятно жгучей жидкостью. Да и в паркете ли? — судя по тому, сколь многообещающе чернела дыра, дело не ограничилось деревянным полом. Кажется, отверстие шло и дальше, сквозь прочный камень фундамента.

И находилась эта дыра почти в том же самом месте, где полчаса назад стояли мы с тварюшкой, демонстрируя ученой публике все некромантические интересности. А если уж совсем точно — то именно там, где испуганное до невозможности животное жалось к моей ноге, не сумев еще толком сориентироваться в обстановке.

Значит, не почудилось мне тогда насчет жидкости и шипения…

К счастью, Вирры Джорджовны во время демонстрации в зале не было. Это я вспомнила почти сразу же, а вспомнив, испытала такое невероятное облегчение, что оно наверняка отразилось на моей чересчур уж выразительной физиономии. Если магички здесь не было, ничего заметить она не могла. И если никто другой не просветит ее на этот счет… а хотелось бы верить, что не просветит…

Тогда можно будет спокойно жить дальше. Уж в чем, в чем, а в мстительности некромантки я не сомневалась, равно как и в том, что за сломанный каблук, как за гуманность, она способна загрызть любого. Хотя бы и самого Великого Магистра, если тот не успеет среагировать и огреть ее посохом.

Но Вирра Джорджовна смотрела именно на меня — причем с таким нехорошим подозрительным вниманием, что амулет от порчи снова беспокойно заворочался в кармане. Я поспешно сжала его, отключая функцию немедленного предупреждающего писка.

— Вы! — наконец прошипела некромантка, обличительно потрясая каблуком. — Это ваша работа, адептка! Это вы проделали здесь такую дырищу! И, клянусь богами, вы за нее ответите!

Я чуть отступила, ошарашенная таким напором. Природная наглость боролась с вежливостью и чувством самосохранения — пока что схватка шла на равных, и я судорожно соображала, что именно мне надлежит сказать. Но не успела я и рта раскрыть, как в разговор вмешался еще один участник.

— Прошу прощения, — очень холодно сказал он, отодвигая в сторону некроманта. Тот, кажется, был только рад убраться подальше от конфликта; Рихтер же, коротко глянув в мою сторону, с той же ледяной вежливостью воззрился на Вирру Джорджовну: — В чем именно вы обвиняете мою адептку, коллега?

Магистр встал очень неудачно, почти целиком загородив от меня некромантку. Обегать его, дабы получше рассмотреть выражение вражеской физиономии, было бы глупо, так что мне пришлось ограничиться одними интонациями.

Впрочем, интонаций хватало с лихвой.

— В чем именно?! — Кажется, чародейка ажно задохнулась от возмущения. — Да в том, коллега, что из-за ее колдовства, кстати совершенно дилетантского, пострадало мое личное имущество! Очень дорогое имущество, надо сказать!

Лица Эгмонта я тоже сейчас не видела, но почти со стопроцентной уверенностью могла сказать, что сейчас он приподнял бровь. Левую.

— Не вижу никакой связи между чарами моей адептки и вашим сломанным… имуществом.

Про степень моей подготовки не было сказано ни слова — но, кажется, до Вирры Джорджовны все-таки дошло, что, наезжая на пресловутую подготовку, она тем самым оскорбляет профессионализм Эгмонта. Оскорблять же его профессионализм было весьма небезопасно для жизни.

И, кажется, Вирра Джорджовна это поняла.

— Связи! — фыркнула она, но все-таки уже на тон ниже. — Да вы на пол посмотрите, Рихтер! Там же трещина до самого фундамента, и в ковре дыра!

Мой взгляд невольно метнулся к рекомой трещине — и тут я остолбенела повторно.

Потому что никакой трещины уже не было! Точнее, может, и была, но через ковер ничего подобного не просматривалось, а ковер был целехонький, точно только что из лавки. Не поверив своим глазам, я потрясла головой; когда комната перестала шататься, я осторожно глянула на пол еще раз.

Трещины не было.

Прямо напротив меня на ковер совершенно квадратными глазами смотрел магистр-некромант.

— Будьте добры… — Рихтер отвел Вирру Джорджовну в сторону и одним движением кисти откинул угол ковра.

Нашему взгляду предстали идеально чистые и ровные доски паркета — могу, конечно, ошибаться, но, по-моему, дубового. Никакой трещины там не было и в помине — а между тем я отлично помнила ту дырищу, о которую и в самом деле несложно было сломать каблук.

Мрыс, да что же это, блуждающая трещина?!

Эгмонт спокойно прошелся по паркету. Поковырял его каблуком; делал он это с таким решительным видом, что чуть менее морально стойкий паркет сдался бы без боя. Пару раз подпрыгнул, но пол держался стойко.

— Коллеги?

Магистр-некромант, переглянувшись с преподавательской кучкой, подошел к Рихтеру. Еще минута — и к ним присоединился третий некромант, имени которого (как, впрочем, и имен всех других) я еще не знала. Несколько слов, кивок — и трое магов, протянув руки вперед, над местом предполагаемой трещины, тихо запели заклинание.

Мне еще не приходилось видеть, чтобы человеческие маги пели, пользуясь чарами. Эльфы — да, про них такие слухи давно ходили… но тут пол качнулся, точно палуба корабля, меня невольно шатнуло, а когда я восстановила утраченное равновесие, все уже кончилось.

— Нет там никакой дыры, — уверенно сказал третий некромант. — Да и быть не могло. Вирра Джорджовна, что же вы, забыли, из какого камня сложен наш фундамент? Он поглощает магию как сухой песок — воду! Его дипломированные маги поцарапать не могли, а тут адептка…

— Да эта адептка… — возмущенно начала Вирра Джорджовна, но Эгмонт легко ее перебил:

— …Учится на первом курсе и не успела освоить ничего хоть сколько-нибудь опасного. В конце концов, стоит ли так останавливаться на одной версии? В каблуке вполне могла иметься трещинка…

Все, поняла я, увидев, как сузились глаза некромантки. Абзац тому гному, который продал ей эти туфли. Если на шпильке и впрямь найдется брак — есть вариант, что следующая будет выточена как раз из гномьей кости. И украшена фамильными клановыми изумрудами.

— Но в ковре-то дыра точно была!

— В ковре? — Рихтер наклонился, исследуя рекомое. — И в самом деле, здесь дырка. Как раз по размеру вашего каблука. Может, об нее вы и споткнулись?

Некромантка поджала губы, но тут нам на выручку пришел магистр-некромант:

— Пренеприятный случай, — отважно объявил он, незаметно (но я-то видела!) складывая свободной рукой в кармане общеизвестный знак против сглаза.

Вирра Джорджовна изумленно глянула на него, напомнив мне разъяренную кобру, которую пытаются усмирить факирской дудочки. Только что не покрутила кончиком хвоста у виска.

— Полагаю, на этом церемонию закрытия олимпиады можно считать законченной! — оптимистично возвестил некромант, игнорируя и кобру, и шипение, и хвост. — Благодарю вас всех за участие в сегодняшнем проекте. Этот день, я думаю, всем нам запомнится надолго — именно потому, что это мы сами, а в первую очередь вы, наши молодые коллеги, сделали его таким ярким и запоминающимся! До свидания!

Учитывая, что во время всей тирады смотрел он исключительно на меня, я нахально кивнула, как если бы разговор шел только между нами.

Вирра Джорджовна, фыркнув, развернулась на каблуке и вышла из зала. Перед этим она одарила меня таким взглядом, что я невольно испугалась за амулет: чего доброго, еще перегреется и сдохнет. Но он даже не пискнул, что само по себе являло весьма нехороший признак. Так, а может, он уже сдох?

Студенческая кучка облегченно распалась на много отдельных особей. Магистры тоже зашевелились, но на порядок медленнее; не зная, что мне делать — уходить или дожидаться Эгмонта, — я все-таки осталась на месте. Рихтер сегодня был явно не очень адекватен, так что лучше перемудрить, чем потом писать второй том трактата «О свойствах мгымбров». Или — если уж сама напросилась — «Вдумчивое и глубокое сравнение различных видов потусторонней живности».

Кстати о трактатах. Законно выигранная мною книга так и осталась валяться на полу; вспомнив про нее, я присела на корточки и подняла свой приз на колени. Раскрыла, наудачу — с середины, сразу же пролистнув красочную цветную вкладку. Опыт подсказывал, что в некромантических книжках иллюстрации страшнее всего.

Все остальное же в принципе читать можно и нужно. Мало ли с кем придется столкнуться будущему боевому магу? Рассудив так, я начала читать раздел — только подтянула поближе сумку, чтобы никто не споткнулся о змеившийся по полу ремень.

— Сколь похвально видеть в адепте такую тягу к знаниям! — с выражением произнес надо мной кто-то из магистров.

Я вскинула голову; на меня, оглаживая длинную седую бороду, смотрел самый пожилой из некромантов, сильно напоминающий Главного Положительного Волшебника с лубков.

— А особливо в адептке! — продолжал Главный Положительный, отечески созерцая меня сверху вниз. Я подтянула книгу, сползающую с коленей, и терпеливо улыбнулась некроманту. — Впервые вижу, чтобы юная прекрасная дева с таким пылом искала магических умений!

— И не только их, уважаемый коллега. — К Главному Положительному присоединился Главный Отрицательный Эгмонт. Мрыс, не знай я, кто из этих двоих некромант, честное слово, выбрала бы Рихтера! — Сия юная прекрасная дева старательно ищет и с успехом находит множество неприятностей, каковыми честно делится с научными руководителями. Я тоже впервые такое вот наблюдаю…

Я встала, сообразив, что дочитывать раздел придется уже в Академии, и попыталась затолкнуть книгу в сумку. Но фолиант был слишком велик; дело кончилось тем, что он попросту выскользнул у меня из рук. Я попыталась поймать его в полете, но не успела. Книга шлепнулась о землю, подняв целый клуб бумажной пыли.

— Тяжек груз знаний, — машинально вякнула я, почувствовав на себе взгляды сразу двух волшебников.

Пожилой некромант вдруг негромко рассмеялся:

— Впервые, говоришь? — переспросил он у Эгмонта. — Так-таки, значит, и не встречалось тебе прежде ничего подобного?

И, к моему величайшему изумлению, Рихтер не нашелся что ответить.

Я думала, что обратно мы станем возвращаться телепортом, но ошиблась в очередной раз. Зато угадала абсолютно верно, дождавшись магистра, — ибо он, судя по всему, твердо решил предотвратить все прочие неприятности, которые я только вознамерюсь сегодня сгенерировать.

Диплом в сумку, разумеется, не влез, и я несла его отдельно, нежно прижимая к груди. Холодный зимний ветер вырывал все у меня из рук, так что, когда вдали показались стены Академии, почетная грамота, сделанная, к слову, из дорогого и плотного картона (не пергамента, заметьте!), больше всего напоминала не домятый до конца черновик.

Ничего, придем — разглажу. Или Полин попрошу, она у меня хозяйственная.

Мы вошли во двор, минуя знаменитый ореховый куст (оттуда доносились неясные звуки, из которых следовало, что сегодня старшекурсников снова был практикум по фэйриведению). Не иначе как созерцание родной Академии благоприятно повлияло на мои мыслительные способности. До меня вдруг дошла одна идея, столь приятная, что я даже немножко согрелась.

— Магистр Рихтер… ох, мрыс эт веллер, — очередной порыв ветра заново выгнул мой злополучный диплом, — грамота — это, конечно, хорошо, но как насчет… э-э… денежного эквивалента?

— Вы про стипендию? — уточнил Эгмонт.

Я кивнула.

Он пожал плечами:

— Будет вам стипендия, разумеется… Точной суммы не припомню, но прилично. За первые места обыкновенно хорошо платят.

Я фыркнула — еще бы попробовали не платить! — и вдруг остановилась, пораженная гениальной мыслью № 2. Обыкновенно, значит, платят… ну да, все верно, с чего это я взяла, что некромантия — это единственный олимпиадный предмет?! А раз так, то перспективы открываются до жути заманчивые…

— Не спи — замерзнешь! — ворчливо одернула меня старшая элементаль. Только тогда до меня дошло, что я замерла на пороге входной двери, а внутрь уже успело занести маленькую снежную кучку. — Давай, дева, или туда, или сюда!

Я дала сюда, то есть вошла внутрь и захлопнула тяжелую дверь. Гнома-завхоза рядом не было, так что уничтожать кучку было незачем. Сама растает.

На счастье, Эгмонт не успел еще отойти далеко — я быстро догнала его, на ходу расстегивая плащ.

— Скажите, магистр… а олимпиады по боевой магии КОВЕНом не проводятся?

Рихтер глянул на меня с некоторым подозрением.

— Еще как проводятся, — наконец ответил он.

— И для первокурсников тоже?

— И для первокурсников.

— А мне можно участвовать? — с надеждой осведомилась я, вспомнив свои успехи в профильной дисциплине.

Собственно, я не сомневалась в ответе: разумеется, можно — лучшая я или нет? Разве Академии не нужны дополнительные ассигнования вкупе с явной и несомненной славой? Если уж я на некромантии, к которой отродясь не выказывала больших способностей, одержала такую блистательную победу, то на боевой-то магии…

— Нет, — жестко ответил Рихтер. — По крайней мере, не в этом году.

— Но… — я недоумевающе воззрилась на магистра, — но почему?! Разве я не…

И тут Эгмонт широко улыбнулся — в точности как тогда на экзамене в конце прошлого семестра. Я немедленно заподозрила подвох: Рихтер вам не Хельги, он просто так не улыбается.

И подвох не замедлил сказаться:

— Дорогая, — с нескрываемым удовольствием произнес магистр; я сначала выпала в осадок, потом сообразила, что он, кажется, кого-то цитирует, — ну нельзя же быть такой эгоисткой — подумай, другим тоже хочется поразвлечься!..

Он улыбнулся еще раз и испарился. Разумеется, в прямом смысле слова.

«Не к добру это все…» — смутно подумалось мне.

Загрузка...