Гарри Поттер и Зеленые Топи

Их было четверо

В камине пылал яркий огонь, и в комнате было тепло и уютно. Медленно и лениво тикали часы. Внезапно минутная стрелка слегка вздрогнула и замерла. Человек, сидящий за высоким столом из красного дерева, украшенным богатым узором, взмахнул волшебной палочкой, и часы с легким скрипом возобновили свою однообразную работу. Человек за столом был явно чем‑то недоволен: он шевелил губами, хмурил брови и поглаживал свою длинную черную бороду. Перед ним лежали странные чертежи, и было сразу ясно, что никто, кроме него, не мог разобраться в них, поскольку это все же были его собственные разработки. Все эти замысловатые схемы и графики были на самом деле результатом многодневных трудов и длительных наблюдений за жизнью школы и, несомненно, должны были пойти ей на пользу. Человек выпрямился и взглянул в окно, улыбаясь своим мыслям. Все было не напрасно: все усилия, все изыскания, вся надежда… Мир для волшебного сообщества был гарантирован на долгие годы, началась эпоха всеобщего образования, а он и его друзья были все еще сильны и готовы ко всему, только… внутренние разногласия — вот что беспокоило его уже очень давно. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что союз четырех величайших чародеев своего времени долго не протянет. Очередное напоминание самому себе об этой неизбежности взволновало волшебника: он порывисто встал и начал мерить шагами кабинет, оформленный в стиле ранней готики. Что он будет делать, если не останется другого выхода? Его воля была сильна, намерения — чисты, но то, что происходило, приводило его мысли в полный беспорядок и хаос. Звали этого человека Годрик Гриффиндор.

С момента первой серьезной ссоры прошло уже много лет, и Салазар Слизерин вроде бы смирился. Как бы то ни было, он больше не развивал вслух свои идеи, не угрожал древними проклятиями, и внешне все оставалось по–прежнему, однако Гриффиндор постоянно был начеку. Ему было невыносимо жаль терять своего лучшего друга. Хельга Хаффлпафф неустанно повторяла, что все еще наладится и отношения можно будет спасти. Милая, добрая Хельга. Для себя Гриффиндор уже давно осознал, что он потерял Салазара Слизерина. Истинные намерения последнего не давали ему покоя. Впрочем, Ровена Рэйвенкло тоже ничего о них не знала, хотя она была единственной, кто мог знать хоть что‑то. Она лишь пожимала плечами в ответ на вопросы, которые ей задавались, и оставалась невозмутимой и чуточку печальной. Их отношения со Слизерином были сложными, хотя и многое успели выдержать, но она предпочитала молчать об этом, и даже Хельге, ее лучшей подруге, ничего не удавалось у нее выяснить. Гриффиндору оставалось лишь надеяться, что Ровене и в самом деле было нечего скрывать.

Чтобы отвлечься, он вновь погрузился в свои проекты. Все же значительная перемена погоды не ускользнула от его внимания: ветер яростными порывами бился в оконные стекла и разрывал пожелтевшие листья на деревьях, дождя не было, на горизонте сверкали ослепительные зарницы. Древние всегда обращали внимание на природные знамения, только так им порой удавалось предупредить своих потомков о крупных катастрофах. Годрик Гриффиндор какое‑то время сидел над чертежами, не испытывая ни малейшего желания работать, затем он свернул с досадой свитки пергамента, бросил их в ящик стола, и в этот самый момент услышал на лестнице шаги. Он знал эти шаги: они были одновременно тяжелыми и быстрыми, как будто крадущимися. Он положил обе ладони на стол и принял безмятежный и непринужденный вид.

Дубовая дверь отворилась. Рассерженный Слизерин ворвался в кабинет. Без каких‑либо слов приветствия, он тотчас подошел к столу и сел в свободное кресло напротив Гриффиндора. В следующий момент он выглядел уже абсолютно спокойным. Медленно соединив длинные худые пальцы, он начал пристально разглядывать своего старого друга. Гриффиндор отвечал ему тем же, гадая, о чем тот собирался говорить. Однако Слизерин, по–видимому, не торопился. Это был довольно привлекательный и хорошо сложенный мужчина, с благородными чертами лица, но в его глазах присутствовало нечто странное и тревожное, что Гриффиндор заметил лишь несколько месяцев назад. Это была черная тень — плохой признак, но ни сам Гриффиндор, ни две подруги — Хельга и Ровена — не спрашивали его о том, чем он занимался и где бывал в последнее время. Еще великий Мерлин писал в своих трудах, что ни один волшебник не может интересоваться Темными искусствами, не испытывая при этом их влияния, вплоть до полного порабощения. Эти труды, разумеется, были прекрасно известны Слизерину. Но, будучи уверенным в правильности своих поисков, он никому не позволял себя переубедить.

— Итак, что же привело тебя сюда, мой друг, — спросил, наконец, Гриффиндор, — да еще в такую непогоду и в столь поздний час?

— Дела, Годрик, дела, — меланхолично ответил Слизерин.

— Если ты снова хочешь обсудить наш последний серьезный разговор, можешь себя не утруждать.

— Как ты можешь предполагать такое? Тебе по душе маглорожденные — на здоровье! Я уже давно свыкся с тем, что мое мнение здесь не ценится. Это скажется после на всех вас, можешь мне поверить, а теперь… я хочу предложить нечто совершенно иное.

— Это касается благоустройства школы?

— Не совсем, — Слизерин криво улыбнулся и замолчал.

Гриффиндор ждал. Он уже уловил нечто подозрительное в поведении своего друга и приготовился отражать неизвестные нападения.

— Ах, Годрик, почему ты не веришь мне? — не соответствуя словам, голос Слизерина был сух, а взгляд ледяным. — Все еще опасаешься, что я могу составить тебе конкуренцию?

— Конкуренцию? — удивленно вскричал Гриффиндор. — Что тебе только приходит в голову, Салазар? И почему я должен чего‑то опасаться? Я не понимаю цели твоего визита. Ты пришел, чтобы снова угрожать мне?

— Это не угроза, и ты отлично знаешь это, — Слизерин вдруг подался вперед, его глаза вспыхнули. — Ты можешь не признавать того, что знаки уже повсюду, но ты не можешь отрицать, что время пришло, не так ли?

— И это и есть твоя истинная цель? — Гриффиндор смотрел на собеседника испытующим взглядом. — Ты видишь, что небо над горами скрылось за тучами, ты знаешь, что пробудилась ужаснейшая сила, и ты просишь о помощи? Я не верю этому, и я скажу тебе почему: мы, наконец, заключили мир, ты сам внес в это дело немалый вклад. Эти силы были побеждены нами, благодаря нам они существуют теперь сами по себе, в неопределенных формах, не имея опоры. С какой стати нам теперь будить их? Ни один человек не может овладеть ими, я говорил тебе это бесчисленное множество раз. Салазар, я должен был знать с самого начала, что ты не успокоишься. Это и есть твои «дела»? Ты позволил заманить себя в ловушку и полагаешь, что мы теперь поможем тебе, я прав?

— Ты не знаешь, что говоришь, — сдержав гнев, Слизерин продолжил: — К твоему сведению, я многое изучил и понял за это время. Гора молчит, да, но это пока… Если не принять срочных мер, случится то, о чем мы будем сожалеть потом вечно. И ты — в первую очередь.

— Неужели? — Гриффиндор нахмурился. — Теперь ты делаешь вид, будто все зависит от меня. Но ведь это ты вошел в соприкосновение с такими материями, которые никто из нас не считает для себя приемлемыми. Поэтому я спрашиваю тебя: причем здесь мы?

— Ведь это мы — четверо защитников мира, — с насмешкой ответил Слизерин. — И мы должны, собственно, защитить его еще раз, если что‑то произойдет. Мне думается, что‑то уже произошло, пока ты погряз в заботах о школе и не хочешь ничего больше видеть и слышать.

— Ты думаешь, что Хогвартс ослеп и оглох, после того как ты покинул его? — Гриффиндор, не выдержав, вскочил с места. — Теперь я вижу, Салазар: я вижу этот блеск в твоих глазах, и я узнаю его! Ты хочешь захватить власть с нашей помощью. Но подумай! Клянусь тебе, я не приму в этом участия, а ты можешь погибнуть. Как и все, кто не делится властью с другими.

— Ты ничего не понимаешь! Ты не понимаешь, что это за власть! — вновь овладев собой, Слизерин поднялся. — Так что же, я не могу положиться на тебя, Годрик?

— Что касается этого дела, можешь забыть об этом!

Слизерин поклонился с нарочитым презрением и быстро вышел. Гриффиндор вновь сел в кресло и медленно отпустил рукоятку своего меча.

Через несколько минут в кабинет вошла Хельга Хаффлпафф.

— Зачем он был здесь?

— Чтобы убедить меня присоединиться к нему и напасть на Гору.

— Ты ведь не согласился с ним? — испуганно спросила она.

— Конечно же нет! Но я не знаю, как к этому отнесется Ровена, она непредсказуема, — Гриффиндор бросил на Хельгу измученный взгляд. — Я не хотел, чтобы с ним это случилось, хотя у меня все время возникало предчувствие, что рано или поздно что‑то подобное произойдет. Это ведь его выбор, не так ли?

— Да, но ты так много для него сделал… и должен теперь сражаться против него, как и все мы. Я не думаю, что у него есть шансы на победу.

— Это как посмотреть, Хельга, он уже проник достаточно глубоко в Темные Знания, чтобы стать действительно опасным. И, прежде всего, для самого себя, ведь каждый, кто стремится к власти, неосознанно стремится и к бессмертию. И это самое страшное. То, с чем Салазар имеет дело, обессиливает его, лишает его добродетели.

— И это очень односторонне, — добавила Хельга.

— Он не видит этого… Хельга, я очень хотел отодвинуть это как можно дальше, но, похоже, мы стоим на пороге новой войны, и многое зависит от моего решения. Что же… я сделаю все возможное.

— Но побереги свои собственные силы какое‑то время! Еще возможно, что… ты думаешь, он осмелится?

— Он осмелится, — уверенно сказал Гриффиндор и больше ничего не прибавил. За окном бушевал ураган.

Они встретились через несколько месяцев, уже в качестве противников. Гриффиндора поразила коренная перемена в его друге, который был уже не похож на себя. Древняя магия, которая жила в Горе, была непобедима и неподвластна ни одному из живущих. Но Слизерин все же предпринял попытку, заплатив непомерно высокую цену. Его силы были на исходе, и некогда выдающийся волшебник, чувствуя близость смерти, пытался еще цепляться за жизнь, но все было тщетно. Великая Тьма Горы высасывала из него все жизненные соки. Лишь отчасти ему удалось подчинить эту силу, но и эту часть он не смог нести, и его врожденное честолюбие не помогло ему. Сам воздух вибрировал вокруг места, которое он обозначил как свое владение; оно было окружено непроходимыми топями, густыми лесами, а над всем возвышалась Гора, вершина которой, казалось, упиралась в небо, скрываясь в облаках.

И в этот мрак прибыл Гриффиндор с единственным намерением: убедить бывшего друга отказаться от этого безумного предприятия. Хельга Хаффлпафф и Ровена Рэйвенкло сопровождали его. Но было поздно: Гора проснулась и дышала огнем и пеплом. До извержения оставались считанные часы. Разнообразнейшие существа, дикие и воинственные, собрались в долине, по левую сторону от болот. Особенно выделялись жители скал — вампиры: их щиты и кривые мечи, похожие на огромные серпы, блестели в лучах белого солнца.

— Что они собираются делать? — недоумевала Хельга. — Неужели они хотят завязать бой с нашей армией? Это было бы неразумно.

— В случае победы Салазар утвердит свою власть в этих землях, — возразила спокойная и величественная Ровена. — Но взгляните на горизонт: его время на исходе!

Все вместе они посмотрели на восток. Он был пурпурно–красным, несмотря на то, что был вечер и солнце уже почти зашло. Там собирались грозовые облака, приближавшиеся с ужасающей скоростью. Гриффиндор перевел взгляд на свой меч: тот переливался радугой и слегка дрожал.

— Вперед! — коротко сказал он, и громовой удар сотряс испуганно притихшую долину.

Это была жестокая битва. Она длилась до самого рассвета, и все это время Трое искали Четвертого. Но он сам выступил им навстречу, с горящим взглядом, его длинные одежды, черные с зеленым, развевались по ветру, в руке у него также был меч, черный, словно покрытый копотью. Он сразу дал Трем понять, что он остается при своем мнении, и Гриффиндору не осталось ничего другого, кроме как вызвать его на дуэль. Не размышляя ни секунды, без малейшего промедления, Слизерин принял вызов. И это был его последний бой.

Меч Гриффиндора поразил вражеский, и тот рассыпался, словно сделанный из пепла. Оба противника были тяжело ранены, и дальнейшая битва не имела смысла. Трое предложили примирение, но Четвертый отвернулся от них и вернулся в глубину Горы. Гора раскрылась, и из нее хлынули потоки раскаленной лавы. Армии обратились в бегство и укрылись в лесах. Война была окончена.

Впоследствии предполагали, что Слизерин погиб во время извержения, но это было не так. Зная особенности Горы, он сумел создать себе там достаточно безопасное убежище, чтобы не бояться лавы. К тому же достоверно известно, что Ровена Рэйвенкло была последней, кто видел Салазара Слизерина живым. Сохранились надежные исторические сведения о том, что они виделись вскоре после выше описанного события, и после этого Слизерина больше никто никогда не видел. Разумеется, с этого момента стали появляться различные догадки и предположения. Гора же стоит на прежнем месте и поныне, на всех геологических картах обозначена, как потухший вулкан, и у ученых нет никаких оснований предполагать, что Она когда‑нибудь проснется. Не менее древними являются легенды о сокровищах великого Слизерина, которые скрыты в недрах Горы. Многие верят в эти легенды, многие — нет, но все равно люди время от времени наведываются в Зеленые Топи. Так зовется эта местность, и нет здесь ничего удивительного: воздух над болотами тяжелый и имеет зеленоватый оттенок, топи непроходимы, и старожилы поговаривают, что эти земли прокляты. В окрестностях обитают лишь вампиры и огромные вороны, больше ничего живого тут не встретишь… или почти ничего. Но об этих существах говорят немного, и больше шепотом. Волшебники, издревле населяющие этот район, с удовольствием рассказывают всем, кто изъявит желание послушать, байки о духе Слизерина, который живет в Горе и ждет своего часа. Собственно, сама легенда повествует о некоем заклинании, которое Слизерин применил, чтобы остаться в живых. Хотя тела он больше не имеет и, насколько это известно, не создавал себе такой отвратительной вещи, как крестраж (для многих это и вовсе из области табуированной лексики), он все же нашел выход из этой ситуации. Но какой выход? Этого не знал никто, и никто из Трех об этом не упоминал, хотя далеко не все манускрипты Трех Волшебников были найдены и расшифрованы.

Одним словом, все это здравомыслящие люди уже давно отнесли к области мифов и легенд, и очень мало оставалось тех, кто еще в это верил. Прошло уже около тысячи лет. Гора так и не дала ничем о себе знать. Любопытные геологи не знали, что в Ней делается, потому что даже с воздуха Она была недоступна: видимость была почти нулевой, и на каждом шагу были отвесные скалы. Трансгрессия была там также невозможна, но никого это особенно не беспокоило. Гора молчала, и этого было достаточно, чтобы все спокойно занимались более насущными проблемами. Злые волшебники и маглы, мечтавшие завоевать мир, сменяли друг друга, а уж в двадцатом столетии волшебное сообщество и подавно не знало покоя. Зеленые Топи были успешно задвинуты и забыты, и никому и в голову не могло прийти, что там что‑то еще могло находиться… что‑то ужасное, веками накапливавшее силы и ждавшее удобного момента. Возможно, это само по себе звучит как сказка для маленьких детей, здесь уж мне приходится согласиться.