Гарри Поттер и эффект снов

Глава 18. Супер мэн

Джон, будучи человеком решительным, не собирался оставлять судьбу своего гиперкара в руках маленького, но чересчур изобретательного Гарри. После бурного семейного обсуждения он твердо решил убрать машину подальше и выбрал охраняемую платную стоянку в соседнем городе. Да, это далековато, да и дороговато, но, учитывая буйный характер его сестры и Гарри, оно вполне оправдано.

— Лучше перестраховаться, чем потом собирать это по кусочкам, —

пробормотал он себе под нос, садясь в машину. — «Если вообще собрать получится случись чего» — Думал вставляя клочь зажигания.

Porsche Ecliptica завелся безупречно, разом наполняя гараж мягким жужжанием электрического мотора. Джон выехал на дорогу, направляясь к мосту, который соединял два города через широкий залив. Это был современный вантовый мост, великолепный пример инженерного искусства, протянувший свои тросы-артерии к небу. В который раз Джон поражался этому творению сумрачного инженерного гения: соединить Британские острова и Францию мостом — это нужно умудриться, и да, именно мостом, ведь после теракта, когда в 2100-м какие-то психи затопили Евротоннель к чертям собачьим, всем стало очень больно и грустно, вот и решили, что уж лучше пусть будет мост, хоть это и дороже, зато его легче охранять, да и к тому же смогли же русские в 2020-м или около того крымский мост забабахать.

На середине пути, когда мост оказался над самой глубокой частью пролива, Джон обратил внимание на нечто странное: сначала он увидел несколько полицейских машин на обочине, там же машину спасателей, а затем его взгляд зацепился за фигуру на высоте, на опоре вантового моста, высоко от дорожного полотна. Фигурка, казавшаяся почти крошечной, стояла так, словно собиралась прыгнуть.

«Да нет, не собирается, а точно прыгнет, дура!» — подумал Джон, а дальше действовал лишь на рефлексах. Сразу затормозив, он дал машине уйти в занос и круто остановился максимально близко к месту скорой катастрофы, а затем, не останавливаясь, выскочил из автомобиля. Джон не пытался думать, просто некогда было, не собирался он и дожидаться того момента, когда девушка сделает этот шаг, не отдавая себе отчёта в его последствиях. Просто интуитивно, совершенно машинально он устремился к краю, не успев даже понять, что именно с ним происходит.

— Эй, стой! Не делай этого! — прокричал он ей, как и другие

спасатели и полицейские, ощущая, как голос дрожит от напряжения и понимания

бесполезности усилий, ведь девушка уже прыгала.

С криком: «Я полечу как птица» — она полетела как топор! А Джон инстинктивно прыгнул вслед за этой альтернативно одарённой леди, даже не раздумывая, не задаваясь вопросами о том, что будет дальше. В критической ситуации он просто действовал в привычном стиле космодесов: сначала прыгни, а потом думай, как быть и что делать.

Падая, он тут же активировал свою боевую программу Инструментрона —

усовершенствованный боевой модуль, который был встроен в его снаряжение. Сила гравитации и стремительное падение — эти факторы можно было бы использовать в боевых действиях, и Джон знал, как их правильно обратить в свою пользу.

Как только он приблизился к девушке, то перехватил её и крепко прижал к себе, затем он нанес мощный дистанционный удар по поверхности с помощью своего инструметрона. Выброс энергии, в обычном режиме способный взбить безе из органов противника, сейчас разрушал поверхностное натяжение воды, создавая своего рода воздушную подушку из пузырьков и водной пены. И это всё в момент, когда уже казалось, что они вот-вот ударятся о поверхность и разобьются насмерть, Джон с невероятной точностью и силами выровнял траекторию падения вместе со спасаемой девушкой. И вместо того, чтобы врезаться в воду на скорости и превратиться в блин, они пронзили водную гладь как горячий нож масло.

Когда они оба оказались в воде и на глубине, Джон начал быстро подниматься на поверхность. Чувствуя, как пульс бешено колотится, а его тело медленно замерзает, он и не думал сдуваться и всё-таки вынырнул.

Он уже видел подошедшее спасательное судно и слышал приближающиеся крики людей, а в голове была дикая смесь из «только бы спасти эту д-д-дуру!» и «бст-т-треч-ч-черт-т-т-т-ти, я ейчас ок-к-колею!» Наконец его подхватили, подхватили из ледяной воды холодного арктического течения. Как только Джон оказался в лодке спасателей, он отрубился не потому, что бравый космодесантник устал или водичка была холодная, всего-то градусов пять, не ноль же, в самом деле, просто нервы могут не выдержать у кого угодно, и организм Джона решил, что с него хватит, хватит, пока его хозяин ещё чего-нибудь не учудил.

Но было поздно, ибо, как говорится, Джон уже натворил делов, точечно ударив в самую больную, мягкую и уязвимую точку, и сам того не зная, с грацией слона и буйством бабуина в посудной лавке развалил огромную кампанию черного пиара, направленную против ВКС альянса. Спасенная была любимой дочкой одного из крупнейших медиамагнатов европейского региона, самого Артюра Перье! Этот шоумен со смазливым именем и лицом давно и надёжно закатал в бетон всех конкурентов и, вопреки традиционным для таких людей взглядам, дочку действительно любил, как и свою жену, впрочем, одним словом, был человеком традиционных взглядов, а потому, когда какая-то недальновидная сучность написала про спасителя его дочери грязную статейку, она очень быстро об этом пожалела, пожалела в тот же момент, как её смачным пинком под её красивый сексапильный зад турнули из газеты, и это даже несмотря на то, что упорно ходили слухи про её не совсем… рабочие… отношения с главным редактором.

И если это был только единичный случай и запрет касался только Джона, но нет! Из людей, на которых отрывались все кому не лень, из идолов ужаса и страха, маньяков и психопатов, Шепарды в считанные дни превратились в неприкосновенных с точки зрения СМИ людей, ну не совсем, конечно, кто вякать пытался, но военные и Артюр быстро поставили тех в стойло, и очень скоро писать про Шепардов плохо стало опасно для карьеры, и это стало катастрофой, не, ну действительно самой настоящей катастрофой для всех, кто пытался выстроить на этой семейке свою компанию, компанию, в сущности говоря, очень простую: из известной нам семейки попытались сделать пугало, центр всей антимилитаристической компании в альянсе. Это старались партии либералов, тех самых парней и девок, кто был за дружбу, любовь и сотрудничество со всеми инопланетянами и даже с батарианцами на любых, блин, условиях, это они решили выстроить свою «лестницу в рай» на демонизации, по чести сказать, героев альянса, а тут внезапно этих самых героев/злодеев, как скатерть из-под стола с вазой, взяли и резко выдернули, и весь этот красивый натюрморт «маленечко» посыпался, да, конечно же, были попытки переключится на другие темы, вспомнили старые грешки военных, наехали на каких-то генералов, что-то вообще придумали, но всегда это чертово «но», темп-то был потерян безвозвратно, милитаристы, очухавшись от такой атаки, к тому же начали отвечать, и вот посыпались и новые статейки об извращениях либералов, и расследования посыпались как виноград, посыпались отовсюду, о том, как кто-то кого-то там продал инопланетянам на эксперименты, например, плюсом активно пошли в эфир передачи военного толка, где показывали новые достижения ВКС, демонстрации, современное оружие и так далее, в общем, первичный мгновенный удар был каким-то чудом отбит, а дальше наглую либеральную шавку стали всем кагалом дружно забивать, да, именно забивать, это не был бой, скорее избиение, вот как это называлось на самом деле.

Ну и разумеется, никто и не думал забывать про то, что ситуацию можно развернуть с точностью до наоборот и ужас альянса превратить в героев. Да, именно так, для закрепления результата, как говорится. С, конечно, этим не стали сильно торопиться, потому что и решили дать Джону хотя бы из больницы выйти, а то врачи плюс журналисты и раненый герой, конечно, картинка красивая, но озверевший офицер, что не любит ни первых, ни вторых, и мог выйти из себя, встреть их в одном месте уже не очень. Вот и дали ему вернуться домой. Но мы заговорились, давайте вернемся в прошлое ненадолго и узнаем, как там Шепарды поживают.

***День невольного спасения***

Джона как раз погрузили в карету скорой помощи, отвезли в городскую больницу. А его машину отправили домой, благо ключи он оставил прямо в гнезде зажигания, поэтому офицер, взявшийся известить его семью, имел удовольствие проехаться на шикарной тачке до прекрасного особняка, где и отдыхали наши герои.

С момента, как Джон уехал, прошло примерно часа. Все сидели кто где в гостиной. Гарри аккуратно книжку читал, Ханна чистила пистолет, а Роберт проверял расчеты Гарри по кораблю, техническую, не магическую часть. И только Джейн скучала, о чем не забывала говорить всем остальным, уведомляя их об этом раз в минут пятнадцать-двадцать.

После седьмого «мне ску-у-у-у-учно-о-о на нее уже откровенно косо смотрели все: и Гарри, и Роберт, и Ханна. Наконец Гарри не выдержал:

— Можешь, я не знаю… Можешь меня чем-нибудь занять, а? Хватит надоедать всем подряд! Ты отвлекаешь.

— Я отвлекаю? — задала вопрос Джейн, добившись своего. Все ее «мне скучно» были предназначены только для одного: чтобы хоть с кем-то зацепиться языками. Ей нужна была, так сказать, ответная реакция. Ее гиперактивная сущность требовала действия.

Поэтому она мгновенно с видом оскорбленной невинности подошла к Гарри и:

— Это чем же ты таким занимаешься, что я тебя так отвлекаю? — спросила она.

Но тут кто-то позвонил в дверь, сорвав план Джейн на беседу, и все

повернули голову к ней, к двери. Взгляды были такими внимательными, что будь дверь живой, она бы почувствовала себя неуютно. Роберт сказал: — Я открою.

Встал, подошел к двери, заглянул в глазок. Там был офицер. По чести сказать, Роберт едва его увидел, уже почувствовал что-то неладное. Во всяком случае, об этом кричал весь его опыт.

Роберт открыл дверь, уставился на офицера суровым взглядом и:

— Я слушаю, — сказал он.

— Роберт Шепард, — уточнил офицер.

— Да, это я, — подтвердил Роберт.

— У меня, — офицер несколько замялся, потом спросил: — Можно пройти?

— Да, конечно же, но что случилось? — Обеспокоился Роберт.

— Да что случилось? — сказала Джейн, как всегда любопытная, активная.

Ханна промолчала, Гарри тоже, но любопытством от них веяло не меньшим, и

волнением тоже. Увидев столько интересующихся взглядов, офицер подумал, что одно видео

заменит тысячу слов, указал на большую телевизионную панель и спросил: — Я могу показать одно видео?

— Конечно же, если вам угодно, — Ханна дала офицеру временный доступ, тотне стал медлить, и перед Шепардами развернулась картина того самого моста в те самые мгновения, когда:

Девушка кричала: «Я полечу как птица!» и прыгала, а потом все увидели спину Джона Шепарда, который сигает с моста следом с криком: «Стой, дура!» и вскрывается за бортиком моста, перемотка, и следующий кадр: девочку увозят на скорой, Джона тоже, девочка в сознании, а Джон без.

— Папа! — стихшим голосом закричал Гарри. — С ним, с ним, с ним всё хорошо?! — обратился он к офицеру.

— Насколько я знаю, он, подождите, — офицер что-то набрал на инструментроне, потом: — Да, с ним на данный момент всё в порядке, его отвезли в больницу, и с ним всё хорошо.

— В какую? — все произнесли почти что хором, почти одновременно.

И офицер, увидев столько жадных взглядов, сглотнул, снова заглянул в свой инструментрон и назвал адрес.

А дальше эта семья медлить не стала, и, скажем так, все очень быстро покинули дом. Этот бурлящий поток просто вымел молодого лейтенанта полиции из особняка, погрузился в семейную машину и отбыл. Спустя примерно пятнадцать минут, собрав все штрафы по дороге, потому что рулила Джейн, минивэн привалил к стоянке больницы, и быстрым шагом все направились к регистратуре.

Дальнейшие пытки медсестер, врачей и так далее не стоят внимания, внимания стоит открывший глаза Джон, который, посмотрев на часы, увидел, что прошло от силы часа три с момента, как он сознание потерял, и, окинув взглядом комнату, первое, что он увидел, это Джейн, увидел и подумал, что у него галлюцинации.

А потом скорее не увидел, а почувствовал, как в него что-то врезалось с громким криком: «Папа!»

— Пап, с тобой всё хорошо, и я так волновался, тут этот полицейский, он сказал, что ты в больнице, и…

И Гарри не находил себе слов, он уже терял родных, хоть и почти не помнил этого, только пускай призрак того, что он испытал, и как это было больно, и вовсе не хотел испытать это снова, он пришел в ужас даже просто от мимолетной тени этого чувства, а потому бросился к отцу, едва тот глаза открыл, и такие искренние чувства, такая беззаветная любовь не могла не растопить сердце солдата. Да, Джон уважал мальчика, принимал его, считал, что необходимо позаботиться о нем, но именно сейчас, пожалуй, он его полюбил, всем сердцем полюбил, как отец сына, да, пожалуй, так.

— Всё, всё в порядке, сынок, — сказал он, и на этот раз эти слова звучали как-то особенно искренне, он взлохматил его волосы, покрепче обнял, его слегка колотило от холода и озноба, ибо он простыл, но чихнул мимо парня, улыбнулся, потом поднял взгляд на всех и сказал: — Действительно, всё в порядке! — и снова чихнул.

Джейн не могла удержаться даже в такой обстановке, сложила руки сердечком, посмотрела на эту идиллию и: — Как это мило, — сказала она, — просто восхитительно.

На это взгляд Джона на мгновение посуровел и пообещал сестренке все семь небесных кар, если не все семьдесят семь. — Джейн! — прошипел он одними губами.

Все убедились, что с Джоном всё хорошо, что он активен, что он здоров, ну относительно, что он улыбается, все обрадовались, подсели поближе, обычные семейные посиделки в необычной обстановке, за которой наблюдал излишне любопытный взгляд.

Одной очень юркой, очень активной и очень пронырливой журналистки. Она первая поняла, к чему всё идет, первая почувствовала, так сказать, эхо перемен и, пожалуй, самая первая оказалась на месте, а после маленький дрон пролетел в гражданскую больницу. Да, вообще-то Джона должны были отправить в военный госпиталь, но, учитывая переохлаждение и возможные пробочки, его решили отправить в обычную больницу,

где меры безопасности и противодействия разным хитрым людям были несколько слабее, в результате чего эта милая мадам, которая пока останется нам неизвестной, сняла сногсшибательный материальчик, засняв всё, что могла, всё, что можно и нельзя, со всех ракурсов, и убедившись, что Джона уже выписывают.

Она решила не испытывать судьбу и не следить за ним, за ними, в конце концов, мозги-то у нее были, следить за четырьмя военными офицерами — так себе развлечение, особенно учитывая, что эта семейка прославилась своей паранойей, которая не помешала достать убойный материальчик.

И пока вся семейная чета Шепардов грузилась в автомобиль, весело перешучиваясь и перемигиваясь, рассказывая истории, старые байки, Лиана Хоффман, вопреки своим педантичным и строгим немецким корням, прыгала и радовалась, как маленькая восьмилетняя девочка, ведь она сняла сенсацию, об этом говорило всё, абсолютно всё, весь её опыт журналиста в придачу, ведь Шепарды грозились стать пусть и минутными, но всё-таки звёздами, а далеко не все звёзды, наученные горьким опытом поколений прошлого, допускают любопытных журналистов так глубоко в семейные отношения, что ни капельки не умаляет внимание общества к таким важным деталям, а раз есть внимание, есть и рейтинги. Лиана, понимая, что отхватила джекпот, шла по тротуару с улыбкой до ушей расторопной мадам, осталось самое главное — согласовать содержание статьи с руководством, чтобы не огрести люлей.