Гармоника

Глава 8

За день до вылета на Кавказ Валерий Александрович вновь встретился с жандармским майором Кутаховым Вадим Ивановичем:

— По Вашему вопросу было проведено негласное расследование, — говорил Вадим Иванович, — в результате которого выяснено… — он сделал паузу, ладонью потер лоб и продолжил, — Сам Василий Афанасиевич Говоров личность, я Вам хочу сказать, не очень… буян, скандалист, пьяница, картежник…

— Что то я не совсем Вас понял…

— Играет в карты, за частую проигрывает, н-да… часто сидит на мели… в компании является подстрекателем всевозможных подлостей и пакостей в которых принимает участие на «вторых ролях»… неоднократно «отличался», за что и разжалован, но не в солдаты, а всего лишь в унтер-офицеры и сослан на Кавказ. Два месяца назад произведен в прапорщики. Вот такой это человек.

— Хм, с ним ясно, а…

— Его отец, — кивнул головой Кутахов, — имеет небольшое имение в Тульской губернии, а так же мастерскую где изготавливают охотничьи ружья. Дела у них не очень, даже можно сказать дрянь, — немного подумав продолжил, — сильно проверить Ваше родство мы не сумели, но у деда Виктор Алексеевича, батюшки Василия Афанасиевича, Афанасий Викторовича был брат Петр Алексеевич. У которого был сын Николай… Вашего деда звали..? — и посмотрел на Говорова.

— Николай Петрович, — ответил Валерий Александрович.

— Так вот я и говорю, Ваше родство точно установить не представилось возможным, но… сами понимаете слишком много совпадений…

— Значить Вы утверждаете, что он мой кузен?

— Валерий Александрович, — протяжно произнес Кутахов, — я ничего не утверждаю, но… предполагаю, что Вы все же родственники.

— Вот, — в сердцах произнес Валерий и сжал кулак, — наградил Всевышний родственничком…

— Да не волнуйтесь Вы так, в семье ведь, как говорится…

— И что мне теперь с ним?

— А ничего… он Вам кузен ну и пусть, у некоторых вон кузены правителями иностранных держав, — при этом покивал головой, — и это им не мешает по родственному воевать друг с другом, — разряжая обстановку весело произнес жандармский майор и разулыбавшись. Валерий так же заулыбался, поддерживая шутку:

— Вы то когда получите повышение в чине?

— Представление уже-с…, - он иронично кивнул головой, — жду-с…

Легкая бричка неспешна передвигалась по пыльным ухабам дороги все дальше отдаляясь от города и все ближе приближаясь к имению господина Говорова.

— И далеко же он от города забрался, — тихо роптал полицеймейстер Цапушев Гавриил Федорович находившемуся тут же городскому голове Коржову Юрию Ивановичу, — Эй Данила, — крикнул он кучеру, — далеко ль еще?

— Дык Ваш благородие, еще чуток осталось, — не оборачиваясь ответил тот, — вона за тем пригорком, — он вытянул руку и указывал батогом, — поворот и уже недалече будет.

— А Говоров то и людишки его в город на автомобиле приезжают, — мечтательно произнес Коржов изрядно утомившись от дороги.

До указанного кучером Данилой поворота добрались, а вот дальше их взору предстала:

— Ты гляди какую дорогу он соорудил, а поля то как посеяны… — с удивлением произнес Коржов, ни к кому конкретно не обращаясь.

А удивится было чему, вся дорога, в две нитки, аккурат по колее телеги была уложена плиткой, а ряды высокосортной пшеницы посеянные севалкой были ровными и густыми.

— До самых Андрейков такое, — важно, со знанием произнес кучер, — как Ильинку и Кузин хуторок их барин прикупил, так сразу и дорогу сделали, а сеют они железным конем, я его никогда не видел, но знающие люди кажуть что хорош.

Полицеймейстер и городской голова при этих словах посмотрели друг на друга ничего не говоря, а когда с пригорка открылся еще и вид на все селение… в центре строения были старые но с новыми пристройками, многие не просто перестраивались, а строились сызнова, крыши красовались красной черепицей, многие дворы огорожены крашеными заборами и воротами. Вдали виднелись водонапорные башни, непонятные длинные строения… с далека не разобрать но похоже на амбары, чуть в сторонке выложенная из красного кирпича — усадьба. Узорчато уложенная разноцветная плитка радовала глаз и создавала дополнительный уют, красоту и порядок. От всего веяло зажиточностью, достатком, чистотой и основательной хозяйственностью.

— Кхе кхе, Гавриил Федорович, — прокашлявшись полушёпотом произнес Коржов, — ты бумаги по Мартыновским не забыл?

— Как можно, как можно то… вот они-с, — и положил руку на небольшой портфель, — это же как сделано, это же сколько стоит, это же…, - сокрушаясь бубнил себе под нос Цапушев разглядывая село.

— Гавриил Федорович, — тихо продолжил Коржов, — что ты обо всем этом думаешь?

— Богат, очень богат, а сделано все ну прям чистая заграница…, а все инженером называется, если бы сам это не увидел, не поверил бы.

— Ты это… сильно здесь не пей, помни у него сын с наследником престола в хороших отношениях, а то… знаю я тебя чай не один год, напьёшься скажешь что не так, а утром проснешься, а вокруг Сибирь… — и так пристально посмотрел на полицеймейстера, что тот сразу все себе представил… бескрайнюю снежную тайгу, метель и лютые морозы…

— Свят свят свят, я здесь вообще пить не буду, упаси Господь, — трижды перекрестившись промолвил Цапушев.

— Вот и я тебе, а ты с ним тягаться хотел, писаришка у него в Николаеве надежный имеется, — не смог удержаться от язвительной уколки Коржов.

— Да кто же его знал то, все ведь тайна была то какая, — говорил он пожимая плечами, — только то и открылось все… я сразу неладное заподозрил, когда Федька «Кривой» о Говорове слушать ничего не желал, да смотрел на меня жалостливыми глазами, вот жиж шельмец, знал таки он скотина, да ничего сказать не захотел…

— Тебе то не захотел, а мне вот давеча, — перебил его Юрий Иванович, — верные людишки подсказали, что сына Федькиного то Ивашку, Говоров где то возле столицы пристроил и Федька попервой с ним был, присматривал что там да как, так вот дело он там имеет крепкое, паровозы самому Государь-императору поставляет, вот так то..

— Откуда известно?

— Да есть у меня человечек один, — говорил Коржов, — Федька как напился так хвастался, — и посмотрев на Цапушева продолжил, — я то после того как ты мне о странности то рассказал, что Федька «Кривой» людишек Говорова трогать опасается, так сразу то и попросил послушать, что он толкует с пьяна.

Пока они важно и неспешно разговаривали о делах житейских, да о проблемах мирских, бричка подкатила к усадьбе. У ворот их встретил… то ли привратник, толи дворовой, а может и вообще кто то из челяди. Одет он был как обычный казак но имевшаяся при нем большая собака… Он поднял руку, показал пальцем толи на лошадь, то ли на кучера и этим же пальцем указал на землю возле себя, как бы говоря: тебе остановиться здесь. После полной остановки брички первым кто к ней начал движение был пес.

— Мухтар — сидеть! — раздалась команда «привратника». Собака оглянулась на хозяина и села, продолжая пристально смотреть на прибывших. Подошедший же поинтересовался:

— Господин Коржов, — дождался пока тот кивнул, перевел взгляд на полицеймейстера, — господин Цапушев, — когда и тот кивнул продолжил, — прошу следовать за мной, Александр Николаевич ожидает Вас у бассейна.

Коржов часто кивая головой в знак, что он все услышал и все понял молча последовал вперед, а вот Цапушев сначала приподняв фуражку почесал лоб, поскольку воочию начал осознавать что бы произошло, напиши он бумагу в Николаев. Все это время пес по кличке Мухтар исправно выполнял команду «сидеть» но очень пристально наблюдая за прибывшими.

Бассейн был сделан в лучших традициях «новых русских» и находился во внутреннем дворике, там же находилась и сауна, но об этом гостям никто ничего не сообщил.

— Александр Николаевич, Вы поймите нас правильно, — говорил Коржов, при молчаливом согласии Цапушева, — это Вам подарок от дворянского собрания нашего уезда, как дань уважения, — в это время Говоров старший просматривал бумаги на бывшее имение Мартыновских, а ныне согласно этим же бумагам оно уже принадлежит ему. Смотрел, довольно улыбался и молчал слушая восторженную речь Коржова и изредка поглядывая на кивающего полицеймейстера.

— Я высоко оценил Ваше внимание к моей скромной персоне, — отложив документы в сторону произнес он неспешна, — У Вас кажется имеются проблемы со строительством моста? — спросил он, при этом Городской голова сжал губы и предано смотря в глаза несколько раз мелко кивнул головой, — я помогу Вам… после отбытия Его Императорского Высочества наследника-цесаревича Александра Николаевича, я направлю команду… о самом мосте я говорить не стану, не совсем мой профиль, но дорогу с обеих сторон, с выкладкой дорожной плитки сделаю.

Самолет с Высоким гостем прибыл вовремя. Ну почти вовремя, потому как в котором часу он должен прибыть не знал никто. К этому моменту на взлетном поле находился почетный караул возглавляемый сержантом Левченко, состоящий из трех взводов первый из которых был экипирован в казачью форму, второй в цифровой, а третий в обычный камуфляж. Встречающая делегация состоящая из Говорова старшего, за которым чуть в отдалении находились городской голова Коржов и полицеймейстер Цапушев, а так же оба старосты деревень гладко выбритые и одеты в костюмы с бабочкой, на голове у староста Центральной усадьбы, как все чаще называли село Андрейки — Архипа Рукавицы была польская конфедератка, а староста Ильинки — Афанасий Ильин был во французской фуражке с высоким околышем и длинным широким прямым козырьком… с ними был еще какой то попик с дьяком имевшие важный вид и перепуганные глаза, как меня уверяли оба старосты деревень, без попа ну никак. А уж простого народу вокруг собравшегося поглазеть на небывалое… и откуда столько взялось? В начале встречающей процессии находился юношеский духовой оркестр местного «клуба» в импровизированной гусарской форме успевший за неделю ударными темпами выучить пару маршей… ну как выучить… они их играли, но для исключения всяких неприятностей из динамиков, для подстраховки слышался настоящий марш, так как он и должен звучать. К подрулившему самолету на автомобиле шустро подвезли «трап» и расстелили красную дорожку на которой был установлен столик с хлебом-солью, резаной колбаской, сыром и «рюмкой водки». Вернее на одном подносе стояла бутылка с водкой и рюмки, на втором с коньяком и бокалы для коньяка. Рядом возле стола стоял старший Говоров одетый в двубортный костюм с красной бабочкой на голове был котелок. При появлении наследника-цесаревича воины взяли «на караул», а оркестр заиграл «Марш Парад». Из самолета так же вышел Валерий Александрович и полковник Сазонов Никанор Сергеевич которого командировали от армии проверить как идут дела на Кавказе и достаточно ль надежен летательный аппарат, ну и для общего присмотра. Наследник, предварительно проконсультированный Валерий Александровичем, что у нас так принято и отцу будет очень приятно, подошёл к Говорову старшему, поздоровался с ним за руку второй похлопывая сбоку по плечу. Взял бутылку коньяка, повертел ее в руках внимательно осматривая, сделал удивлённое лицо и стал ознакамливаться с надписью на достаточно красочной этикетке, а там было написано, что данный продукт изготовлен по личному заказу мсье Говорова Александра, и все это на французском и на русском языках. Он даже пытался сличить фото на этикетки с оригиналом и найдя сходство, что выразилось в приподымании им бровей улыбнулся. После ознакомления с содержанием написанного налил себе и смакуя выпил, закусил сыром, потом отломил кусочек хлеба, мокнул в соль.

— Александр Николаевич, — обратился он к Говорову, — это с самой Франции? — сказал он указывая на бутылку.

— Так точно Ваше Высочество, — склонив голову в поклоне произнес тот, — если интересуетесь — для Вас приготовлено несколько бутылок…

— Ты посмотри как делать умеют, — продолжал тем временем наследник-цесаревич, не обратив внимания на слова Говорова… он восхищался изяществом бутылки и этикетки, а не качеством самого напитка.

Полковник Сазонов был попроще. Подойдя к столику, крепко пожал руку Говорову старшему, при этом негромко произнес:

— Хорошего сына воспитали, — сначала искоса глянул, что же там рассматривает цесаревич, а когда тот налил себе коньяк, сильно не церемонясь налил себе водки. Тут же ее выпил, отломил кусочек хлеба, макнул в соль, положил сверху колбасу, сыр и закусил.

— Н-да, — проговорил он, — надо было еще огурчик соленый…, - но увидев, что на него смотрит царская особа фразу не закончил и замолчал.

— Никанор Сергеевич, — тихо произнес рядом находившийся Валерий Александрович, — в имении нас ожидает ужин, так может распорядится на счет солененьких огурцов?

— Нет не стоит беспокоится, там и так будет достаточно закуски, а здесь, — он глазами показал на хлеб-соль, — как то суховато.

— Никанор Сергеевич, — не унимался Валерий, — хлебом-солью на Руси завсегда дорогих да желанных гостей встречали, чарку водки подавали…

— Да знаю я, — тихо отвечал он, — знаю, но водку хлебом-солью закусывать мне как то не с руки, а вот соленый огурчик в самый раз.

Дальше по плану было представление встречающей делегации. Каждый подходил, кланялся, этот момент фотографировали… потом наследник-цесаревич поздоровался с солдатами:

— Здорово, братцы! — те дружно крикнули:

— Здра-жел-Ваш Высочество, — после чего к солдатам вышел попик с дьяконом, освятили строй и только после этого «почетный караул» под марш «Прощание славянки» промаршировал. Не так как вышколенная столичная гвардия, но тоже ничего.

Дальше было общее фото с наследником престола. «Приглашённые» чувствовали себя неуютно, скованно и все время молчали или помалкивали, кто как, а вот Говоров старший на правах гостеприимного хозяина и распорядителя приема чинно беседовал с прибывшими.

— Валерий Александрович говорил мне, что церемониальный прием будет на высшем уровне, но я признаться не ожидал, что придется принять еще и парад… да что это за марш играли музыканты? — как бы небрежно поинтересовался наследник, а сам как то уж очень внимательно посмотрел…

— Первым был «Марш Парад», а вторым «Прощание славянки». Их специально разучивали для Вашей встречи…

— Хорошие марши, — констатировал он… и Говоров понял, что ноты тоже нужно будет передать в столицу…

Подъехали два открытых легковых автомобиля, которые ради такого случая были внутри слегка улучшены, снаружи перекрашены и с императорскими флажками на крыльях выглядели ну очень даже представительно. Следом за ними ехал автобус, так же сверкающий свежей краской и здорово улучшенный внутри.

— Александр Николаевич, — обратился к нему наследник, — у Вас здесь замечательные дороги, — отметил он, — и крестьяне я вижу у Вас здесь не бедствуют живут в достатке. Дома по большей части черепицей укрыты, — продолжал он рассматривая по ходу движения деревню, — а это что у Вас за башни такие?

— Это водонапорные для имения, мастерских и так по мелочам, — наследник внимательно посмотрел на Говорова старшего, а тот продолжал, — к тому же на каждой улице в обеих деревеньках и хуторе есть артезианские скважины… да и во многих дворах тоже…

— Вы это серьезно? — усомнился Его Высочество.

— Вполне… можем остановиться и проверить… староста в автобусе сзади едет, он все покажет и расскажет лучше меня.

— Нет, ненужно, путешествие было утомительным… хочется поскорее отдохнуть.

Приехав в имение и увидев бассейн будущий императив пожелал сначала непременно освежиться.

— Это вода в доме? — спросил цесаревич указывая на бассейн — Это бассейн. Подобные для купания использовали еще древние римляне.

— Вы в нем купаетесь как в речке?

— Совершенно верно. Освежает особенно в жару, как сегодня.

— Я непременно желаю искупаться, — сказал Его Высочество, — путешествуя по Европе я такого там не встречал, — слегка удивленно и более тише, как бы для себя произнес он.

— Да да всенепременно. Купательные принадлежности уже приготовлены.

— Александр Николаевич, — обратился полковник Сазонов к Говорову, — я так же не прочь искупаться.

Говоров старший молча перевел взгляд на Его Высочество.

— Отчего же Никанор Сергеевич составьте мне компанию, да и Вы господа присоединяйтесь, — с улыбкой ответил тот.

Компанию ему составили полковник Сазонов и оба Говоровых, и лишь после этого был ужин.

На следующий день Александр Николаевич Говоров в неформальной, домашней обстановке вручал наследнику престола подарки:

— Это часы, наручные отменного качества, — нахваливал он, одевая на руку Его Величества позолоченные командирские часы, такие же были подарены и полковнику Сазонову, а потом:

— Это самозарядная винтовка, — продолжал он демонстрируя модернизированную «Светку», — с откидным прикладом, пистолетной ручкой, оптическим прицелом и многозарядным магазином, — при этих словах откинул приклад, прищелкнул магазин без патронов, взвел затвор, — а вот так выстрел, — нажав на курок после чего раздался щелчок.

— Постойте, а где же выстрел? — удивился цесаревич.

— Для того, чтобы произошёл выстрел нужно вот сюда, — он отстегнул магазин и показал куда именно, — заложить заряды именуемые патронами, — и при этом вскрыл пачку с патронами и стал набивать магазин.

— Постойте, постойте, — остановил его будущий император, — я сам желаю.

Взял винтовку повертел в руках, посмотрел через оптический прицел, отстегнул магазин и достаточно проворно, как для первого раза зарядил и установил на место, откинул приклад и, — а это на конце приклада что за штука?

— Эта штука называется затыльник, приспособление для более мягкой отдачи и облегчения попадания в цель.

— Ясно, мне непременно нужно испробовать данное оружие, — слегка возбужденным голосом произнес он.

— Уже все приготовлено, — спокойно ответил ему Говоров старший, — но мне хочется еще преподнести Вам в дар самозарядный скоростной пистолет, — при этих словах он передал наследнику кобуру с пистолетом ВИС-35, полковник Сазонов так же получил подарок кроме часов еще и пистолет П-38 (Вальтер).

У ворот их поджидал автомобиль, на котором Говоров младший, потому как старший отказался, сославшись на какие то дела, совместно с наследником-цесаревичем и полковником отправились на стрельбище опробовать подарки.

— Замечательное у Вас средство передвижения, — говорил цесаревич Валерий Александровичу пока они добирались.

— Это армейский вариант, — и похлопал рукой по машине, — для Царской семьи нужен представительский автомобиль, — отвечал Валерий, будущий император внимательно на него посмотрел, не совсем понимая ход его мыслей, а Говоров младший продолжил, — мы в ближайшее время проработаем данный вопрос. Император России должен иметь императорский автомобиль и лучше не один, а штуки два, еще нужен транспорт для охраны. Конники не будут успевать, — уточнил он, — Так же сразу хочу сказать, что автомобиль штука дорогая, престижная и хлопотная. Потребляет дефицитное топливо и имеет свойство иногда ломаться, к тому же люди которые будут его обслуживать должны быть достаточно квалифицированными.

На все сказанное Говоровым младшим наследник-цесаревич только улыбнулся.

— Сумма которая нужна для покупки автомобиля, даже за три автомобиля, для империи просто смехотворная. Обслуживать, пусть об этом болит голова у мастеровых, а вот престиж нужно соблюдать. К тому же ни у кого нет, а в Российского Императора — есть и не один, — ответил Его Высочество и подмигнул, — но чтоб не хуже этих, — и похлопал рукой по автомобилю.

— Я полагаю должно быть лучше, гораздо лучше, — ответил Валерий, при этом почесав лоб, — во всяком случаи мы постараемся.

В это время автомобиль проезжал недалеко от мастерских возле которых ремонтировались самолеты:

— Валерий Александрович, — как бы с ленцой промолвил Его Высочество, — Вы мне говорили, что у Вас два самолета, а я вижу, что больше, — и при этом с иронией посмотрел и приподнял брови.

— Так точно. Больше, но безопасно летать пока возможно только на двух. Остальные в процессе доведения до требуемых, так сказать, стандартов.

— Автомобили Вы собираете в тех же мастерских? — поинтересовался полковник Сазонов, кивая головой в сторону цеха.

— Да. Имеется проблема с высокопрофессиональными мастеровыми. Тех которые у нас уже имеются для всего задуманного явно недостаточно. Хоть мы недавно и приобрели соседнее поместье, но при том, что задумал отец, этого ему хватит ненадолго.

Уездных дворян, Коржова и Цапушева домой отвезли на автомобиле. Говоров старший проявил к ним благодушие и в знак доброго расположение даровал по французскому револьверу на котором у полицеймейстера было выгравировано на латыни «Ad manum» что означает «под рукой», у городского головы надпись гласила «Argumentum ad oculos» — «наглядное доказательство». Так же каждый из них имел общую и несколько индивидуальных фотографий уже вставленные в рамки на которой был запечатлен лично он и Его Высочество наследник-цесаревич.

Тифлис:.

Генерал-лейтенант Бояров Петр Петрович вел неспешный разговор с майором Свиридовым Владимиром Николаевичем:

— Владимир Николаевич, как обстоят дела со встречей летательного аппарата? — спрашивал полковник Бояров у майора Свиридова, который был назначен ответственным за данное мероприятие.

— Подходящую площадку отыскали и подготовили, согласно указаний. На данный момент ведется охранение, в котором задействованы два десятка казаков и взвод солдат.

— Дорогу провели?

— Так точно, повозками накатали, — при этих словах полковник пристально посмотрел на майора Свиридова, тот как бы что то вспомнив продолжил, — воду возили солдатам, обед, вот и накатали… достаточно приличная дорога, — как бы оправдываясь говорил он, — я сам несколько раз ездил, ямы и рытвины засыпали, камни убрали.

— Как прибывших сюда доставишь?

— Возьму коляску.

— Возьми две коляски, — медленно проговорил Бояров глядя на майора, — знающие люди говорят, что в гондолу воздушного шара до 10 человек помещается. И охранение самих аппаратов непременно нужно организовать, мало ль чего.

— Так точно, сделаем-с.

— Что с заявленными офицерами?

— Прибыли.

— Предупредите их, чтобы были готовы.

— Уже предупреждены, отчеты написаны и мною проверены.

— Отчеты ко мне, сам хочу просмотреть, что там они поизмышляли.

Самолет второй час неуклонно приближался к Тифлису. Летчик уставшим взором всматривался в даль пытаясь отыскать ориентиры:

— Товарищ командир вон посмотрите, не Тифлис ли? — обратился он к мирно кимарившему человеку:

— Может и Тифлис, по времени как бы совпадает, — ответил тот сверяя пейзаж за окном кабины с картой местности разложенной на коленях, — сделай круг, осмотреться нужно…

— Товарищ командир, воон, посмотрите левее, как бы поле флажками обнесенное и белые простыни «Тэ» образно выложены на площадке, — голосом полным надежды промолвил пилот.

— Похоже, но не уверен, — промолвил тот в ответ, — давай ближе к этим «простыням», проверим… ага вон и флагшток с указанием направления ветра, как бы то, что ищем…

Самолет слегка подвернул к указанному месту:

— Белый, белый, ответь красному, — начал говорить товарищ командир в рацию.

— Белый на связи, — послышалось в ответ..

— По курсу с левой стороны обнаружена площадка, по описанию и приметам похожа. Мы сделаем круг осмотримся, потом приземлимся и проверим, ты будь в воздухе. Посадка только по подтверждению, как понял — прием…

— Красный Вас понял, быть в воздухе до подтверждения.

Приземление получилась жестковатой, но терпимо. Выйдя наружу Валерий Александрович увидел скачущих к самолету всадников, но в этот момент пилот сделал перегазовку двигателя, мотор взревел, лошади испугались и начали нервничать, одна из них встала на дыбы и чуть не скинула седока, который чудом удержался. После этого один из прибывших слез с лошади, передал узду и пешком направился к ожидавшему Говорову:

— Поручик фон Вессель, Семен Христианович, — представился подошедший, приложив руку к козырьку.

— Штабс-капитан Говоров, Валерий Александрович, — ответил Валерий, так же приложив руку к козырьку, — Во втором самолете, — продолжил он, указывая на белый летательный аппарат который начал заходить на посадку, — находится наследник престола цесаревич Александр Николаевич и сопровождающий его инспектор от военного министерства полковник Сазонов. Надеюсь у Вас все готово?

— Так точно, — тут же отрапортовал бравый поручик, — готово, но нужно оповестить старшего по встречающей команде майора Свиридова Владимира Николаевича, — при этом начал оглядываться, а заметив приближающихся казаков, один из который вел его лошадь начал махать рукой, призывая их двигаться быстрее, — разрешите, — обратился он к Говорову, указывая на казаков.

— Да да поступайте как считаете нужным, — был ему ответ.

Услышав то, что хотел поручик побежал навстречу недостаточно резво двигавшимся казакам:

— Передай майору Свиридову, в белом самолете наследник-цесаревич Александр Николаевич, да побыстрее, — подбежав тут же отдал распоряжение казаку, который ускакал с важным поручением.

— Так значить это, прибыли мы на поле какое недалеко от Тифлиса. Вот унтер и говорыть, поле надо ровным сделать. Смотрю охфицер с казаками бегають и тычки втыкають, да веревку с флажками натягивают чтобы значить знали откуда аж до куда, — рассказывал солдат-малоросс Тарас Черкашин сослуживцам вечером сидя у костра, — так они поле означают. Ну и мы начали: установили палатку, определили где отхожее место будет, а уж потом стали камни убирать, землю носить чтобы ямки засыпать, а если бугорок то выравнивали, потом еще и дорогу ремонтировали, опосля всю траву скосили, установили лесенку с флажком на верху, в начале и в конце того поля казаки простыни разложили. Ну разложили, так разложили, нам то чего с этого. Дня через два по тому смотрю — по небу летит зверь красный весь из себя и рычит аж холод по спине, а лапы у него здоровущие, вот ей Богу больше чем твоя голова в шапке… и каак закружит над полем то, будто бы кого схватить удумал, ну все естественно попрятались, лошади как взбесились, — и обвел всех взглядом продолжил, — кто до этого змея-горыныча то видывал?… а никто, — как бы сам себе тут же ответил он, — А потом по полю каак побежит, а за ним пыль столбом, а он рычит, голодный небось и шипко злющий…, - снова осмотрел всех и продолжил уже тише, — Страшно сразу стало, здоровенный он поболее трех лошадей к ряду, да по высоте две, а крыльев у него четыре и глазища воо, — показывал он руками, — на всю морду и побокам еще. — и замолк как бы вспоминая еще подробности.

— А дальше то что было говори, не томи душу, — требовали слушатели-сослуживцы.

— А дальше уж не знаю как, но охфицер к нему с казаками на конях поскакали, а этот змей-горыныч каак рыкнит на них, ну кони испужались и на дыбы, а як те удержались не знаю, а после этого слез охфицерушка с коняки и айда пеши к змею, а там гляжу уже люди какие то, как опосля выяснилось это они на змеюке той прилетели, а потом и вторая змея прилетела. Белая вся из себя. Мы так сразу все поняли, что красный это змей — он, а белая это — змеюка — она.

— А дальше то что было?

— Да далековато мы стояли, близко нас и недопускали, а потом оказалось, что это змей-горыныч такой «самолет» называется и на нем прилетел императорский наследник с самого Петербурха, — и важно поднял указательный палец вверх, — дальше сели они в коляски да укатили, а мы так и остались поле то охранять.

— И все?

— Нет не все, те которые прилетели на змеюке-самолете палатку поставили, поднавес на палках натянули там и сидели тоже видать охраняли, а только нам здавалось, что они все время разные, утром одни ходят, а к вечеру глядищь, а уже как бы другие… постояли они и мы так несколько дней, а потом охфицеры снова все приехали, змеи те зарычали, по полю побежали и улетели обратно в Петербурх. Вот такой сказ.

— Тю мы то думали ты настоящего змея-горыныча видел, а то самолет был…

— А ты то самолет сам хоть раз видел?

— А на кой он мне, я не барин и не благородие какое…

— А хоть и не барин и не охфицер, а все одно взглянуть поди интересно…

В просторном кабинете генерал-лейтенанта Боярова Петра Петровича присутствовал наследник-цесаревич Александр и полковник Сазонов, Никонор Сергеевич.

— В этом, 1850 году горцы нанесли нам чувствительные удары в ущелье Верхнего Уруна и протоках, а так же участились случаи нападения черкесов на укрепления и форты Черноморской береговой линии и правый фланг кордонной линии, потому здесь приходится удерживать значительные военные силы. Наиб Магомед-Амин объединил разрозненные племена адыгейцев, и частично контролирует территорию от верховья реки Лабы до ее впадения в Кубань, низовье Кубани, а так же Черноморская прибрежная полоса до Абхазии и Сванетии, — продолжал он, — по нашим подсчетам войсковой потенциал армии Магомед-Амина составляет 80 тысяч человек. Среди черкесских атемен распространяется рекламация Шамиля с призывом к «Джихаду», священной войне против «гяуров»…, - и так далее, и в таком же духе вещал хозяин кабинета.

— Ваше Величество, — в конце речи обратился он к наследнику, — нам непременно нужно спецподразделение коим командует господин Говоров, — при этих словах Его Величество более внимательно посмотрел на говорившего, — после применения экспериментальных орудий, — продолжал Бояров, — враг был настолько деморализован и подвержен панике, что победить его в состоянии даже небольшие, недостаточно подготовленные отряды.

— Мы ознакомлены с действиями отряда господина Говорова на Кавказской линии, скажу больше, — продолжал Его Величество, — мы даже сами видели визуальный отчет о применении новейших артиллерийских систем, бронеавтомобилей и стрелкового оружия. — Закончил будущий Император и посмотрел на полковника-инспектора, который уловив взгляд высочайшей особы как бы продолжил его речь:

— Но все эти сведения предоставил сам господин Говоров, а мы, — при этом многозначительно взглянул на царскую особу, — желаем сами непосредственно побеседовать с участниками этих событий. Мы надеемся заявленные нами господа уже находятся здесь?

— Да, — часто закивав головой ответил Петр Петрович Бояров, — и отчеты с их измышлениями готовы, — при этих словах передал полковнику бумаги, — но там, окромя восхитительных слов ничего конкретного не присутствует, — сделал он вывод в конце речи.

— Нам важен сам факт, что это реальные люди, а не постановочный сюжет, — ответил генералу Его Величество, — полковник Сазонов же добавил:

— На данный момент эти господа, — он взглянул в свой блокнот, — казачий сотник Бойченко, пехотный прапорщик Семенов и артиллерийский прапорщик Низовцев, являются единственными кто в боевых условиях, на практике испытывал данные образцы вооружения. По поводу господина штабс-капитана Говорова, он прибыл совместно с нами и находится здесь в приемной, — и сделав паузу продолжил, — самолеты, на коих мы прибыли так же принадлежат ему и его отцу, — генерал-лейтенант Бояров удивленно посмотрел сначала на полковника, потом на наследника, который как бы в подтверждении закивал головой, а Сазонов тем временем продолжал, — как в прочем и пушки с автомобилями и ружья с пистолями о которых Вы говорите, — заметив пристальный взгляд изумленного Боярова начал медленно кивать, как бы подтверждая им же сказанное, — да да Петр Петрович и казачки в его отряде, все это сплошь волонтеры под руководством господина Говорова не имеющие к армии никакого отношения, это личная инициатива, — он посмотрел на наследника и не заметив никаких запрещающих движений продолжил, — мы так полагаем это личная инициатива его батюшки, Говорова старшего который желает оставаться в тени, а сын — талантливый исполнитель.

— Вы хотите мне сказать, что не можете повлиять на штабс-капитана? — изумился генерал-лейтенант.

— Отчего же повлиять на него мы можем, но только в плане рекомендаций, — и посмотрел на Его Величество, который произнес:

— Да говорите все на чистоту.

После чего Сазонов продолжил:

— С Говоровым все просто и в то же время достаточно сложно. Он в частном порядке оказывает услуги России, но в то же время когда ему предложили продолжить служение Отечеству получив офицерский чин он отказался. Нами были приложены некоторые усилия, — при это он достал платочек и вытер пот со лба, — я бы даже сказал хитрость в данном вопросе и вот теперь он штабс-капитан, без приписки к какому бы то ни было подразделению, вернее он числится в резерве министерства.

— Вы говорите совершенно удивительные вещи…, - изумленно произнес генерал Бояров, — это выше моего понимания…

— Ничего здесь удивительного нет, — продолжил полковник, — финансы выделенные на содержание армии не позволяют нам приобрести то вооружение, которое имеется у Говоровых, я говорю об отце и сыне, потому было принято решение по мере надобности брать данную волонтерскую команду и вооружение в аренду. Они называют себя «экспериментальный отряд специального назначения» и это название за ними затверждено высочайшим повелением, так же как и за штабс-капитаном Говоровым закреплено обращение «товарищ командир», — услышав это генерал Бояров внимательно взглянул на говорившего полковника, который ни чуть не смутившись добавил, — да да именовать его дозволено «товарищ командир», высочайшим соизволением, в виде исключения, при чем ранг обратившегося не имеет значения.

— Эти люди, — заговорил Его Величество, — важны для Империи. Вы представляете что случиться если они, Говоровы переедут в другую страну, скажем в Северную Америку или Францию… Да любая держава будет готова на многое лишь бы заполучить то техническое и военное преимущество которое предлагают они. Одна демонстрация летательных аппаратов перед представителями Пруссии и Австрии чего стоит… ведь и на Вас его действия совместно с подразделением майора Губкина произвела впечатление.

— Ну сами действия отряда Говорова я не видел, но по словам очевидцев… и Вы говорили о каком то визуальном отчете, хотелось бы знаете ль полюбопытствовать…

— Никанор Сергеевич, — перебил генерала наследник престола, — Вы сможете организовать просмотр того, что мы видели в Петербурге?

— Ваше Величество, так сразу на данный вопрос я ответить не могу, опять же нужно поговорить с Говоровым, — как бы извиняясь произнес тот.

— Петр Петрович, — промолвил цесаревич, — пригласите сюда штабс-капитана Говорова. — при этих словах генерал Бояров напрягся не совсем понимая просьбу Его Величества, а цесаревич продолжил, — он у Вас в приемной ожидает, прикажите адъютанту его позвать.

В это время Валерий Александрович Говоров скучал в приемной. Пропустив в кабинет наследника-цесаревича, генерала Боярова и полковника Сазонова, ему же адъютант пройти не позволил, вернее он сам шастнул в кабинет сразу за полковником и за собой прикрыл дверь оставив Валерия одного в приемной. Не сильно смущаясь он присел на присутствующий здесь диван. Что ему мешало так это шашка, ну не привык он ходить с эдаким девайсом. Она непривычно болталась, все время норовя куда то пролезть и в общем создавала дискомфорт, особенно если требовалось присесть… но нужно было соответствовать. Адъютант из кабинета генерала появился почти сразу, безразлично словно на мебель взглянул на Говорова, проследовал к себе и начал заниматься какими то одному ему понятными вещами. В приемной было достаточно душно и от нечего делать клонило в сон. Уже находясь в полудреме, на краю сознания он услышал шум входящих, открыл сначала один, а потом и второй глаз.

В приемную вошли:

— Бог мой, господа посмотрите, — достаточно громко воскликнул один из входящих, а точнее прапорщик Семенов, — это же «товарищ командир»…

— Говоров! Валерий Александрович! — тут же подтвердил его слова Низовцев, Бойченко же ничего не говоря сразу направился к Валерию, который к этому моменту еще не окончательно победил дремоту и поднялся скорей чтобы быстрее проснуться и тут же попал в крепкие объятия казака.

— Валерий Александрович! Дорогой ты наш товарищ командир! Как же я рад тебя видеть, ты даже не представляешь как рад, — говорил Бойченко крепко сжимая Говорова в объятиях.

— Господа! Я же говорил, что мы здесь встретим Говорова, — радостно сообщил Низовцев, — и как видите не ошибся!

— Господа, господа, прошу Вас тише, — тут же вмешался в разговор адъютант генерала, сам же в это время поспешно вышел из-за своего стола и приблизился к друзьям, — так Вы и есть тот кого называют «товарищ командир»? — спросил он обращаясь к Валерию.

— Да, — коротко ответил тот, — с Высочайшего соизволения, ввиду исключения дозволено меня так величать, — произнес Валерий и отчего то коротко кивнул головой и импровизировано щелкнул каблуками, при этом не переставая улыбаться.

— Позвольте представиться, — услышав подтверждение продолжил адъютант, — штабс-капитан Бранкович, Григорий Саввович. — и протянул руку для рукопожатия.

— Говоров, Валерий Александрович, — ответил тот и крепко пожал протянутую руку.

— Премного наслышан о Ваших подвигах, — произнес Бранкович обращаясь ко всем находящимся офицерам сразу, но закончить фразу не успел…

— Это непременно нужно отметить, — тут же подхватил прапорщик Семенов, — это неприменение нужно отметить, но я пока в полнейшем неведении где, — криво улыбнувшись с иронией на лице закончил он.

— Господа я знаю здесь недалеко замечательное место, где мы сможем чудесно посидеть и пообщаться, — почему то сразу записав себя в друзья-знакомые проговорил адъютант генерала Бранкович, — но сначала Вам нужно пообщаться с Петербургским инспектором полковником Сазоновым, иначе никак нельзя, собственно это он Вас и пригласил.

— Вот после общения с инспектором и отметим, — промолвил Бойченко и многозначительно подмигнул, — Песни которые Вы Валерий Александрович исполняли очень понравились моим хлопцам, они просили при возможности записать слова, если это будет возможно.

— Будет возможно, — вымолвил Говоров.

— Валерий Александрович, — тут же влез в разговор Семенов, — мне нужны патроны… — и обращаясь как бы ко всем, но глядя на адъютанта Бранковича проговорил он, — автомат очень хорош, но патронов требует… я давеча пытался их зарядить нашим порохом, но эффект не тот, да-с, — и уже глядя на Говорова продолжил, — так что Вы скажете?

— Я знал, что здесь непременно с Вами всеми встречусь, потому патроны для автомата, револьвера и винтовки взял.

— Валерий Александрович, скажите возможно ль и мне приобрести какой ни будь из Ваших образцов скорострельного оружия, здесь в Тифлисе об этом уже легенды ходят и многие желали бы непременно заполучить…

— Запас имеющегося у меня с собой в наличии оружия несколько ограничен, на всех точно не хватит…

— Но все же можно ль рассчитывать?

— Вам точно достанется, — с улыбкой проговорил Говоров, — но данные образцы у меня не с собой, а на аэродроме..

— Простите, — не понял сказанного слова адъютант, — где?

— Ах да, для ознакомления с образцами нам нужно будет отправиться на поле, где приземлились летательные аппараты.

— Ну это не проблема, когда мы сможем туда отправиться?

— Сразу после посещения господами офицерами Петербургского инспектора, — парировал Валерий.

В это время, над адъютантским столом зазвенел звоночек:

— Господа, прошу прощения меня вызывает генерал, — промолвил Бранкович и поправив мундир вошёл в кабинет, дверь за ним еще не успела закрыться и все услышали причину вызова адъютанта:

— Пригласите штабс-каптана Говорова, — промолвил генерал.

— Слушаюсь-с, — бодро ответил Бранкович и тут же развернувшись указывая на Валерий Александровича промолвил:

— Прошу-с, Вас-с, — и коротко кивнув головой, при этом эффектно отступил в сторону давая возможность беспрепятственно проследовать в кабинет, после чего закрыл дверь.

Войдя в кабинет:

— Штабс-капитан Говоров, — коротко кивнув и щелкнув каблуками произнес он.

— Так вот Вы каков, — произнес генерал-лейтенант Бояров, «северный олень»- мысленно продолжил за него фразу Валерий, сдерживаясь от улыбки.

— Господа, давайте без чинов, — промолвил Его Величество Александр, — я полагаю, что так нам будет проще общаться, — при этом всех обвел взглядом ненадолго задерживаясь, как бы дожидаясь от каждого согласия или осознания произнесенного, — вот и прекрасно, Валерий Александрович, — обратился он к Говорову, — Петр Петрович Бояров, — он посмотрел на генерала, — желает посмотреть Ваш визуальный отчет о событиях в Штутгарте и на Кавказской линии.

— Мне нужно отправиться к самолетам, а так же надобно отыскать подходящее помещение, — промолвил Валерий, — не ранее чем к завтрашнему дню, при соответствующем содействии.

— Ну это не проблема, — сказал генерал, я дам нужные распоряжения адъютанту, — и начал пристально смотреть на Валерия, потом как бы решившись продолжил, — Валерий Александрович, я ознакомлен об Вашем особом статусе, но все же хочу к Вам обратиться лично с просьбой об оказании помощи, — сделал небольшую паузу как бы раздумывая, — на Черноморской линии…

— Петр Петрович, я предлагаю перенести данный разговор на завтра и продолжить его после Вашего ознакомления с визуальным отчетом. Полагаю так Вы более правильно определите наши возможности.

— Хорошо, тогда имеется второй вопрос, — не унимался генерал.

— Да я весь во внимании, — услышал он в ответ.

— Это даже не вопрос, а скорее просьба, — как то не достаточно решительно начал Петр Петрович, — меня интересуют образцы стрелкового оружия которое у Вас имеется… на предмет приобретения.

Полковник Сазонов заулыбался, открыл кобуру и положил на стол недавно дарованный ему пистолет П-38 (Вальтер), демонстративно вынул обойму и уже в таком виде передал генералу, который приняв начал изумленно рассматривать.

— Отменная работа, — произнес он насмотревшись, а каков он в действии, — спросил он сначала глянув на полковника, а потом перевел взгляд на Говорова, но ответил полковник:

— Отличная штука. В имении батюшки Валерий Александровича имеется тир, так вот мишень была на расстоянии шагов 30–40. Изрядное расстояние как для обычного пистоля и верите ль Петр Петрович, я попал всеми 8 выстрелами, не скажу что в яблочко, но попал и это при том, что я достаточно долго не практиковался. При осмотре выяснилось, что пуля пробивает вот такую доску, — он на пальцах показал приблизительный размер доски в 4–5 сантиметров, — вот так то, а уж скорострельность совершенно удивительная, — нахваливал он свое оружие, — порох, — при этом он вынул один патрон из обоймы, — бездымный, а перезаряжается исключительно легко и быстро.

— Испробовать надобно, уж больно заманчиво Вы говорите, — продолжая вертеть оружие в руках промолвил генерал, сам же при этом посмотрел на цесаревича.

— Петр Петрович, даже не сомневайтесь, оружие действительно отменное, — ответил цесаревич и положил перед собой дарованный ему пистолет ВИС-35, показал как к нему в виде приклада крепится кобура. Генерал взял на осмотр и этот экземпляр, так же повертел в руках, посмотрел на патрон который еще держал в руках полковник, потом на обойму с патронами, которую держал Его Величество и произнес:

— Господа, у них совершенно одинаковые пули, — гости дружно улыбнулись, Валерий же ответил на его вопрос:

— Это сделано специально…, - он не досказал и так было понятно для какой цели сделано это «специально».

Собраться «боевым друзьям» удалось ближе к вечеру в заведении с названием «Лондон». Говорили о боевом применении нового оружия, Низовцев об орудиях, Бойченко радостно вспоминал лихую атаку, Семенов в очередной раз восхищался автоматом, в общем обычный разговор выпивших мужчин. Из всего этого выделился только рассказ адъютанта Бранковича:

— Курьезный случай у нас произошёл, это когда сообщение от Губкина прибыло, что горцев они разгромили и аул штурмом «до обеда» взяли и убытка в нижних чинах нет. Так вот, — продолжал он, — в сообщении было сказано, что помощь им оказал Говоров В. А., ну генерал наш глаза большими сделал и говорит, а кто Говорова с гауптвахты выпустил, — произнося это Бранкович начал улыбаться захмелевшей улыбкой, приподнял палец вверх и продолжил, — а никто не выпускал, наш то Говоров Василий Афанасиевич, а этот, который с Губниным другой, Валерий Александрович его зовут. Тогда то Петр Петрович и приказал отыскать Вас, — глядя в глаза Валерию говорил адъютант, — в Петербург телеграмму отправили с прошением переподчинить нам отряд специальный, потому как без него туго… а Петербург ответил, что знать ничего не знает, ведать ничего не ведает. Тогда генерал Бояров и решил отпустить Василия Говорова с гауптвахты и наказ дал ему искать всех своих родственников с подходящим именем отчеством. Это потом телеграмма пришла с министерства с запросом, почему тянете с отчетом о деятельности экспериментального отряда у Вас там… вот тогда то и выяснилось…, - что выяснилось осталось непонятным по очень важной причине, адъютанту Бранковичу, Григорию Саввовичу срочно нужно было посетить туалет. Пока он отсутствовал Валерий обдумывал ситуацию и когда Бранкович соизволил вновь появиться спросил:

— Отчего же Василий Афанасиевич Говоров находился на гауптвахте?

— Василий Говоров просто невезучий человек. Он все время оказывается там где ненужно и никогда не думает о том, что случится… Прибыл он к нам разжалованным, но не как все в «солдаты», а только в унтер-офицеры, что само по себе было необычно, три года пробыл в унтерах и вот совсем недавно ему присвоили прапорщика. Получив же офицерский чин он вначале как бы остепенился, но перед самым Вашим появлением подрался. Ему показалось что его напарник по картам жульничал и состоял в сговоре с другими игроками против него. Он действительно жульничал, капитан Щепетинский еще тот прохиндей, но если с другими это проходило, а вот Говоров его избил, да так неудачно, что тот упал, изодрал мундир и к сломанной челюсти добавилась сломанная рука. Такое никто оставить не мог, поскольку прапорщик не имеет права подымать руку на вышестоящего офицера, даже если им окажется негодяй Щепетинский. Его уже думали разжаловать в солдаты, но объявились Вы со своими казаками, а Петербург отказал в помощи, вот Говорову Василию и была поставлена задача отыскать Вас, а если не отыщет…, - Бранкович так же сообщил, что является представителем древнего сербского рода, один из его дальних родственников был митрополит Трансильванский, его же дед, отец и он сам уже многие годы служат Российским царям… в общем много чего он говорил, его уже никто и не слушал, а он все говорил и говорил…

В небольшом помещении находилось полтора десятка высших офицеров которые на тот момент были в Тифлисе. Собрались они по приказу генерал-лейтенанта Боярова для просмотра самодвижущихся картинок кои адъютант Его Превосходительства, штабс-капитан Бранкович называл кино-театр. Среди блистательных высших офицеров незаметными мышками присутствовали два прапорщика и казачий сотник. На закрепленном на стене экране происходили чудные видения и совершенно непонятно откуда звучал голос комментирующий события которые многие с удивлением имели честь созерцать. Сначала им были показаны события в Штутгарте: Группа людей, коих представили как представителей дипломатических миссий России, Австрии и Пруссии, в далеке же виднелось изображение корабля, а вот потом… потом прилетели «самолеты» и самым безжалостным образом разбомбили и подожгли этот макет. Горело зловеще, пламя подымалось выше человеческого роста, представители Австрии и Пруссии были напуганы не на шутку это угадывалось не только по их перекошенных лицах, но и по тому как они съежились и слегка присели затравлено озираясь по сторонам, в то время как представитель России, господин Горчаков стоял гордо выпучив грудь и подленько улыбался глядя на испугано изумленных немцев. В это время голос сообщал, что каждый «самолет» может нести несколько бомб и ампул с «греческим огнем», может уничтожить колонну вражеских войск, крепость или город. Зрители не успели отойти от увиденного в первой части, как им продемонстрировали вторую часть действий, более понятную, поскольку события происходили на Кавказской линии. Они увидели бронированные автомобили возле которых важно прохаживался «товарищ командир», после были пушки…:

— Под руководством прапорщика Низовцева славные артиллеристы вели обстрел вражеских укрепленных позиций, — вещал голос в то время как на экране показывали выше озвученного офицера который сначала находился возле снарядных ящиков, что то говоря солдатам, потом он заглядывал в прицел, а голос сообщил, — офицер Низовцев после каждого выстрела лично проверяет правильность наводки орудия, так должен поступать истинный патриот Российской Империи и лучший артиллерист Его Императорского Величества, — ну а в завершении об артиллеристах показали как прапорщик Низовцев лично дернул за спусковой шнур, раздался грохот выстрела и… грандиозно взлетел на воздух вражеский пороховой склад, при этом голос сообщил, — вот наглядное доказательства меткости офицера Низовцева, он по праву считается лучшим артиллеристом Кавказской линии. Продолжением просмотра была атака казаков под руководством сотника Бойченко, он лихо скакал на коне размахивая шашкой и стрелял из пистолета лично возглавляя атаку на вражеские позиции, голос за кадром сообщал, что сотник Бойченко один из самых смелых и выдающихся офицеров которые имеются в Российской Империи, с полусотней геройских казаков мужественно атаковал отряд из 200 горцев усиленный мюридами, который они частично рассеяли и пленили, — на экране же был показан скоротечный бой и ругающийся Бойченко, голос сообщил, что, — Казачий сотник выразил свое неудовольствие быстро закончившимися врагами, — в это время на экране было видно как Бойченко беззвучно открывает рот явно ругаясь, потом смачно сплюнул, в зале послышался тихий смешок, многие зрители и без слов, на одном подсознании поняли те «казарменные слова» негодования которые высказал сотник Бойченко… на экране же он взмахнул шашкой указывая в каком направлении требуется выдвигаться его конному отряду, что то крикнул и они дружно ускакали. Затем настала очередь прапорщика Семенова, вначале он разговаривал с товарищем командиром, который указал ему на стоящие в сторонке домики, а потом… прапорщик каким то образом оказался один, солдаты отстали когда его атаковали несколько горцев, не менее десятка. Они выглядели особо злобно, надвигались кучей размахивая здоровенными саблями и неоднократно стреляя в смелого Семенова из пистолей, но тот не дрогнул и не растерялся, на кадрах было видно, как он передергивает затвор своего верного автомата и лихо расправляется с нападавшими. Продолжилось все кадрами на которых были показаны множество плененных врагов рассаженных особенным способом, среди которых расхаживали конвоиры. Заканчивался фильм рассказом неизвестного голоса о том что данную войсковую операцию разрабатывалась и осуществлялась под руководством «товарища командира», штабс-капитана Говорова Валерия Александровича, чей образ как раз и показывали на экране, при непосредственном участии вышеназванных офицеров, но на экране отчего то они дружно сидели за столом на котором не было видно армейских карт, но в изрядном количестве присутствовали стаканы заполненные… в общем на такую мелочь никто внимания не обратил. По окончании просмотра находящиеся в помещении офицеры совершенно по иному взирали на скромных казачьего сотника и двух прапорщиков. Они были узнаны… сначала самые решительные начали подходить к ним и жать руку, а потом и все остальные выразили свое одобрение действиями столь смелых и отважных офицеров. Его Императорское Величество наследник-цесаревич при всех, лично вручил каждому из них наручные «командирские» часы с гравировкой фамилии и надписью «за заслуги перед Отечеством 1850 год» предварительно переданные ему штабс-капитаном в котором был опознан знаменитый «товарищ командир» Говоров Валерий Александрович, что придало особой пикантности ситуации. Через некоторое время все герои показанного фильма было совершенно уверены, что все так и было, как было показано. Вначале прапорщик Низовцев робко пытался донести до слушателей, что все было не совсем так, но…

— Андрей Николаевич, — говорил ему один из высших офицеров при одобрительных улыбках прочих собравшихся, — нам нравится Ваша скромность, это безусловно выше всяких похвал, но хочу заметить, мы все, — он обвел взглядом собравшихся, — всё видели собственными глазами, — при этом одобрительно похлопывая его по плечу и заговорчески подмигнул. Семенов же ничего отрицать не стал, а даже наоборот с юношеским задором всем заявил, что все так и было и что здесь еще почему то не показана атака его взвода на само селение…

— Атаку конницы с тыла заметили, а героический штурм селение «на штыки» солдатами моего взвода остался в стороне, — улыбаясь, но в то же время совершенно серьезно говорил он.

— Александр Петрович, Вы сами стоите всего Вашего взвода, — говорил ему какой то офицер, — когда я был столь молод и юн как Вы, тоже совершал множество подвигов, но чтобы один, да против десятка вооруженных горцев и выйти победителем в столь суровой драке, да еще до прибытия подмоги… это я Вам скажу, — говорил он помахивая перед лицом указательным пальцем…

А вот казачьего сотника Бойченко как то не очень жаловали. Подходили, поздравляли, но в то время когда около прапорщиков находились группки слушателей, возле него в лучшем случаи был один или два «почитателя»:

— Вот, обратите внимания Валерий Александрович, — жаловался он Говорову, — если Петербуржский офицер совершит какое геройство его сразу превозносят, если то же деяние совершит казак, так это все считают обыденным…

— Афанасий Демьянович, это ль беда? — отвечал тот ему, — главное во всем этом, что Вас заметил я, — глянул с улыбкой ему в глаза и продолжил, — и Его Величество наследник-цесаревич, — хитро произнес он делая акцент и прозрачно намекая, что наследнику престола о нем замолвил слово он, — Да и часы цесаревич подарил Вам по моей просьбе, я ведь часы обещал? — и дождавшись утвердительного кивка сотника продолжил, — вот и решил, что с рук наследника престола будет приятней, — при этом широко улыбнулся.

Услышав сказанное Бойченко сначала сделал удивленное лицо, а когда до него постепенно начал доходить смысл всего услышанного он крепко за плечи приобнял Говорова, полез бы и целоваться, но постеснялся…

— Валерий Александрович, товарищ командир, если тебе понадобится моя помощь ты всегда сможешь на меня положиться, — в сердцах и очень искренне говорил он, — я простой казак и добра не забываю… Если будете недалеко от моих мест заезжайте, приму как брата родного с отцом познакомлю, братьями, — и глянув на подаренные часы продолжил, — мне вся станица завидовать будет… я с этими часами подареными лично наследником престола, на весь уезд знаменитым буду!

После просмотра фильма, когда генерал-лейтенант Бояров более ясно уяснил возможности экспериментального отряда коим командует «товарищ командир», штабс-капитан Говоров в его кабинете собрались Его Императорское величество наследник цесаревич, полковник-инспектор Сазонов, штабс-капитан Говоров, несколько офицеров Тифлисского штаба. Между ними велась ознакомительная беседа:

— На данный момент ведутся переговоры с некоторыми селениями абадзехов, самыми большими селениями адыгейских племен. Но по большей части безрезультатно, — говорил какой то полковник, — при этом нападения на обозы, форты и крепости Черноморской линии только усиливаются, местное население где тайно, а по большей части явно поддерживает Магомед-Амина и его мартузеков. Сам же Магомед-Амин снисходительно относится к дезертирам, что в свою очередь подрывает дисциплину и сеет шатание в головы низших чинов… — и замолчал, толи думал, что сказать еще, то ли по какой то другой причине…

— Ваше Высокоблагородие… разрешите? — воспользовавшись паузой промолвил Говоров.

— Валерий Александрович, — вмешался в разговор генерал Бояров, — мы осведомлены о Вашем особом статусе, — сказав это он посмотрел на наследника-цесаревича, не будет ли он возражать… возражений не последовало и продолжил, — говорите без чинов, нам интересно услышать Ваше мнение.

— Благодарю Вас, — ответил Говоров и продолжил, — переговоры с абадзехами-адыгейцами изначально будут не эффективными. Они на данный момент всецело поддерживают Магомед-Амина, да и большая часть из 200 преданных ему мартузеков как раз из них… даже если им говорить о том, что при договоренности России и Турции эти территории отходят к Российской Империи они, ничего не понимая в политике будут говорить приблизительно следующее: «как можно подарить свободный народ, вот на ветке сидит птица, я тебе ее дарю»…

— Валерий Александрович, — обратился к нему другой офицер, — данную формулировку, с ответом «о подаренной птичке» мы получили только вчера…

Говоров как бы сам себе улыбнулся, кивнул головой говорившему, мол услышал сам же продолжил:

— Предлагаю ответ: «когда два орла делят охотничьи угодья, мнение маленькой птички-дичи не учитывается», — произнес он, услышав это офицеры заулыбались, Валерий же продолжил, — коль они подарили нам еще и птичку, мы за ней прилетим… на самолетах. По вопросу переговоров, — он посмотрел на полковника-инспектора и продолжил, — есть предложение провести переговоры с натухайским князем Сефер-Бей Зана, так же рекомендовано провести переговоры со старейшинами шапсугов. У них противоречия с наибом на почве его проповедей о равенстве и отмене рабства, — снова посмотрел на полковника Сазонова, который так же глядя на него мелко покивал головой, — мы полагаем, что эти противоречия в их объединении громко называемом «консолидация адыгейского сопротивления» к середине следующего года будут глубже и весьма большая вероятность, что они перерастут в вялотекущие боевые действия. Поскольку натахайцы, даже совместно с шапсугами не смогут на равных противостоять абадзехам и Магомед-Амину, — на него начали смотреть более пристально и с большим вниманием, — предложить военную помощь князею Сефер-Бей Зана пообещав сохранить за ним всю имеющуюся на данный момент у него власть, поддержать его в их разногласия между адатом и шариатом, рассказать ему о головокружительных перспективах открывающихся перед ним и его потомками…

— Вы предлагаете переманить его на нашу сторону?

— А почему бы и нет? Должен же кто то на месте выполнять «грязную работу» по принуждению к порядку. Лучше когда это будет делать кто то из местных, уважаемый князь, а русские как бы и не при чем…

Пока Валерий Говоров был в Тифлисе Говоров старший занимался рутинными, повсякденными делами и заботами. Бывшее имение Мартыновских, перешедшее в собственность Говоровых требовало к себе внимания. При поверхностном осмотре особых беспокойств хозяйство не вызывало. Ощущалось, что бывший владелец был хозяином. По документам числилось две большие деревни и шесть хуторов, фактически же оказалось больших деревень две, средних три, а хуторков более дюжины. Большого запустения, равно как и зажиточности не наблюдалось. Двор и здание имения Мартыновских было в достаточно приличном состоянии. Лишь в некоторых местах, в основном на колонах при входе, отлетела штукатурка и было заметно, что основой «античной колонны» является деревянный оштукатуренный столб.

— Присматриваю как могу, — говорила смотрительница имения, она же ключница Степанида Трофимовна Чкалова, женщина лет 40 с крупными крестьянскими руками, частично растерявшая свою красоту стройность и грациозность, но все еще способная волновать сердце мужчин. Она ничего не просила, не жаловалась но ощущалась ее внутренняя напряжённость и обреченность. Из поступивших ко мне сведений я знал, что была она для старого барина чуть больше чем помощница в делах. Имеет от него сына и дочь. В последние годы фактически всеми делами в имении заправляла она. Истинные же наследники бывали здесь редко, наездом в основном поправить своё пошатнувшееся финансовое положение.

— Мне говорили, что Вы ведете хозяйство не так как многие помещики. Я даже сама ездила смотрела как у Вас железные кони пахали, сеяли, да урожай собирали, — грустно продолжала она, потом у нее на глаза навернулись слезы и:

— Мне некуда идти. Если Вы меня выгоните, мне некуда идти. Василий Пантелеевич привез меня с Нижнего, у меня здесь нет родни. Вся моя жизнь прошла в этом имении… У меня есть вольная, Василий Пантелеевич Мартыновский дал. Денег есть чуть чуть, на первое время хватит. Но мне некуда идти…, - в общем толи жалко ее стало, толи просто по бабьи уговорила. Подписали контракт на два года и осталась она управляющей. Впрочем жалеть мне не пришлось. Она была достаточно сведущий человек в управлении деревенскими делами и если получала задание, то выполняла его качественно и в срок, в общем спуску подчинённым не давала. Сын ее Василий Васильевич Чкалов, молодой человек 23 лет отроду и дочь Мария Васильевна по тем временам и условиям имели приемлемое образование и очень хорошее воспитание. Мария была определена для обучения по медицинской части, а Василий направлен в подразделение к Валерию, где Клебанюк хотел сделать из него артиллериста, но:

— Андрей, я приветствую Ваши артиллерийские занятия с Василием Чкаловым, — говорил ему Говоров старший, — но артиллерист у нас имеется, это ты, а вот ответственного авиатора нет.

— Александр Николаевич, я ведь не авиатор.

— А тебе и ненужно им быть, — улыбнулся ему в ответ Говоров старший, — авиатором должен стать Василий Чкалов, у него и фамилия соответствует, — с улыбкой произнес он, — и попрошу тебя за этим проследить.

— Да уж фамилия у него самая что ни на есть, — согласился Андрей Клебанюк и тут же добавил, — Нужно Ави сказать, он у нас как бы негласный авиационный руководитель.

— Ави я уже сказал, а теперь и ты об этом извещен.

Вот так, по собственному желанию Александра Николаевича Говорова, Василий Васильевич Чкалов стал авиатором.

— Андрей, — говорил Александр Николаевич Говоров Клебанюку, — поскольку товарищ командир в командировке тебе придется навестить нашего друга Пряхина. По моим расчетам у него нынче очень незавидное положение и, — он склонился над картой, — он находится где то здесь, — и указал карандашом место. Клебанюк так же склонился над картой.

— Их нужно будет эвакуировать? — спросил он.

— При чем срочно эвакуировать, они в окружении. По заявлениям немцев в общем в этих местах они взяли в кольцо до 38 тысяч военнопленных, — и посмотрел на Клебанюка, тот в ответ криво улыбнулся, — вот и я так мыслю… врут небось, но нас с тобой интересует только вот этот участок, — он снова указал карандашом место на карте, — Пряхин, вернее полк в котором он находится скорее всего именно здесь. Выводить их следует вот сюда, здесь будет переход и выйдете вот сюда.

— Это же… это же, — пытался сказать Клебанюк.

— Да это место находится на территории недавно приобретенного нами имения Мартыновских, к стати старост и госпожу Чкалову о недопустимости в ближайшую неделю шастать в том направлении я уже предупредил. Ты же должен будешь организовать там временный лагерь. Палатки для солдат, полевой госпиталь, кухня. Они у нас погостят дня три. Отдохнут приведут себя в порядок и… Как ты думаешь сколько их?

— Не могу знать, — как то по военному ответил Клебанюк.

— Вот и я не знаю. Предупреди лекарей… да что я тебе говорю, сам знаешь, не впервой. И еще с собой возьми ребят из разведчиков которых готовим пусть потренируются, к стати как там дела у них?

— Все в норме. Лютиков танки уже освоил, сейчас у него восемь т-44, два т-34 и двенадцать БТ, это не считая ПТ, гаубиц, зениток и батальона мотопехоты.

— С летчиками как обстоят дела?

— Еще не готовы, может через неделю…

— Ясно. Тогда подразделение Лютикова так же перебросишь к этим. Выходить из окружения они будут вместе, заодно и по тылам вражеским прогуляются.

— Александр Николаевич, а как же с ранеными… их там должно быть много, а медикаментов у нас… Вы же сами знаете.

— Знаю и уже кое что измыслил. Вот смотри вот здесь потерпел крушение корабль-контейнеровоз на борту которого перевозили большую партию медикаментов. Точнее был шторм, судно каким то образом лопнуло экипаж эвакуировался, а корабль развалился на две половины и что самое интересное обе части некоторое время, хм почти трое суток оставались на плаву. Одна начала дрейфовать, а вот вторая все же затонула…, - и развел руками в сторону как бы говоря «нету», хмыкнул и продолжил, — Так вот в тех контейнерах, что пропали как раз и были медикаменты… в общем утонуло в пучине около 1000 контейнеров.

— Перетащить 1000 контейнеров… мы не осилим, — часто и мелко замахал головой из стороны в сторону Клебанюк, — точно не осилим.

— 1000 нет, а вот штук 100 осилим, Ави уже все предусмотрел и ангар соответствующим образом модернизировал. Нужно будет только место освободить, потому как их где то складывать надо.

Лопнувший контейнеровоз нашли почти сразу с виду он как бы бил целым. Разгрузку начали с верхних рядов. Сначала работа шла легко, по контейнерам ходили стропальщики и цепляли крюки, дальше контейнер эвакуировали краном, но это нормально работало пока не заполнили все подготовленное свободное пространство:

— По четыре, по четыре штуки вверх слаживать нужно, — в суматохе разгрузки сокрушался Клебанюк начальнику мастерских Ави Финку.

— Сам вижу что по четыре, но разгрузчик выше чем на два поставить не может, высота не позволяет. Нужно еще один кран ставить, — мыслил он в слух, — первый снимает и вывозит, второй в штабеля слаживает.

В это время контейнеры заполонившие всю подготовленную площадку оттаскивали машинами. Под низ клали бревна и так тащили-волочили. Процесс долгий и неудобный, но хоть как то. Задуманные нами в первоначальном состоянии «штук 100» многократно превысили. Человеческая халявная жадность, крестьянская запасливость и общий азарт делали свое дело, точнее творили чудеса. Работа не прекращалась ни днем ни ночью.

— Сколько контейнеров удалось «спасти», — интересовался Говоров старший у находящихся в кабинете «руководителей спасательной операции» Андрея Клебанюка и Ави Финка.

— 734 штуки. Могли бы и больше, но… тонуть оно начало, — с сожалением говорил Клебанюк, — так же успели откачать немного солярки и бензина, разобрать несколько кают и еще каких то помещений. Составить точный список чего и сколько пока не предоставляется возможным.

— «Самоделка», — так Ави называл сделанную кран-балку, — выдержала, но нужно делать более лучшее и практичней, — он потер лоб и продолжил, — не думал, что выдержит. С корабля мы демонтировали само разгрузочный кран. Его немного доработаем и будет то что нужно…

Чего только человечество не перевозит в морских контейнерах, тем более если корабль идет с Китая через Индию в Европу. Кроме ожидаемых медицинских контейнеров были еще и компьютерные с принтерами, ксероксами, сканерами и сопутствующие этому материалы, обувь и вещи. Были контейнеры с новыми и подержанными китайскими мопедами и велосипедами, а так же запчастями к ним. Ави Финк был в восторге от слесарных ключей, головок и прочих приспособлений. Отдельный восторг и восхищение у него вызывали электроинструменты. Его даже не смущало, что они все изготовлены в Китае, он этого просто не понимал. Были детские коляски и подгузники, женские помады, тени и прокладки, бытовая химия и техника, всевозможные трубы, кабели, лампочки и розетки, чай, специи, фасованные крупы, растительное масло и два кара-погрузчика… во истину чего только не было, но самое необычное — три мини линии одна по изготовлению лапши быстрого приготовления, вторая линия по изготовлению картофельного пюре быстрого приготовления, а третья по производству овсяных, гречаных и… в общем хлопьев быстрого приготовления.

— Ави мы сможем запустить все это? — интересовался Говоров старший у своего главного специалиста.

— Ничего невозможного не существует, — говорил он, рассматривая инструкцию, — здесь все имеется… дело только за помещением.

Временный цех, три в одном из составленных вместе контейнеров, утепленный из нутри и с наружи сделали достаточно быстро. Установили и наладили. Первую порцию продукции реализовали через созданию внутри поместья торговую сеть «Барин». Лавки-супермаркеты были открыты во всех принадлежащих Говоровым деревнях, а так же в Чудове.

Валерий появился налетом. Быстро просмотрел нищяки которые мы добывали с контейнеров, подхватил упаковку водки, одноразовых бритв, зажигалок с диодным фонариком, пару биноклей… сообщил, что ему срочно нужны все умеющие летать самолеты для бомбового удара и исчез.

Капитан Пряхин нормально не ел и не спал двое суток, был голодным и морально измотанным. Темные раздумья угнетали его душу. Батальон держался, выстоял все атаки противника с уроном для последнего, они не отступили ни на метр без приказа и вот… окружены. Их обошли по позициям менее стойких соседей. Да они контролируют значительную часть территории, их много и они еще боеспособны, боеприпасы хоть мало, но есть… все это перечеркивает жирным крестиком отсутствие продовольствия и связи, большое количество раненых и гнетущая обстановка загнанности. Окружившие их не наступали, они прекрасно были осведомлены о положении дел в котле… они ждали. Периодически постреливали из орудий в общем беспокоили, а при попытке прорыва из кольца больно огрызались… строчили пулеметы, рвались мины и снаряды, прилетали самолеты и подтягивались танки. Кольцо медленно но уверено сужалось. Безвыходность и моральная подавленность, брошеность и безысходность. Бойцы еще не были деморализованы, но это вопрос времени… день, два без пищи… может неделя и все.

— Товарищ капитан, товарищ капитан, — прервал его раздумья боец, — Вас какой то Клебанюк спрашивает, говорит что он от какого то товарища командира Пронина… их там дозор задержал, — и указал рукой в какой стороне.

— Где, — внешне как бы безразлично ответил Пряхин, а в душе проснулась надежда… не уж то…

— Вон там у поста который у оврага, — говорил боец.

— Веди.

На месте они застали интересную диспозицию. Их дозор который как бы «задержал» был обезоружен поставлен на колени, при чем сидели они так, что задница прижимала перекрещенные пятки, согнув голову руки они держа на затылке. Возле них находился боец в знакомом камуфляжном одеянии и коротких сапогах-берцах. Такое обмундирование-экипировку Пряхину была хорошо знакома, он его неоднократно видел у спецназа ГРУ которым командует «товарищ Пронин».

— Клебанюк, ты где, — достаточно громко произнес капитан Пряхин осматриваясь вокруг.

— Не кричи громко, — услышал он с лева от себя, — вот он я, — из кустарника появилась фигура Андрея.

— Я смотрю рассказ о том, что дозор задержал нарушителей несколько преувеличен, — то ли спросил, то ли констатируя факт произнес Пронин.

— Ну в общем то да, а что ты хотел, это, — Клебанюк указал на своих бойцов, — уже почти подготовленная разведывательно-диверсионная группа, а здесь, — он подбородком кивнул на «дозор», — вчерашние обозные конюхи.

— Отдай им оружие, — коротко произнес капитан, — позже я с ними сам поговорю. Клебанюк коротко кивнул одному из своих ребят.

— Поговорим? — глядя на капитана Пряхина предложил он.

— Поговорим, коль есть о чем.

— В общем «есть о чем». Меня направили, чтобы помочь тебе и твоим людям выйти из окружения, — и посмотрел на капитана.

— Хм и что ты хочешь чтобы я тебе ответил?

— А у тебя есть выбор? Собирай всех своих и не своих до кого можешь дотянутся и сегодня вечером по этому оврагу будем уходить…

— Здесь только из моего полка около 800 человек из них половина раненых, плюс другие без счета…

— Ты зачем мне это говоришь?

— Чтобы ты знал, хоть приблизительно сколько нас…

— Ага, — улыбнулся в ответ Андрей, — я то уже начал думать, что ты уходить отсюда не хочешь, — произнес иронически он и добавил более серьезно, — понял почему говоришь сколько человек… правильно думаешь, в конце пути всех ожидает ужин… или завтрак это как посмотреть.

— Это хорошо. У меня люди вторые сутки без пищи, на подножном корме.

— Павел Анатольевич предупреди всех в пути не шуметь, немцы вокруг… и еще максимальная организованность, малейшая оплошность смерти подобна… проследи пожалуйста.

— Хорошо, проконтролирую. Давай сверим время, сейчас 15.20 постараюсь к 20.00 все подготовить.

— Позиции пусть незаметно оставляют. Пусть трупы выставить эмитируя, что все на месте… пусть сослужат последнюю службу Родине…

— Знаю, не маленький…

Эвакуация проходила почти штатно. С первыми сумерками отправили обоз с ранеными который сразу же попал «куда надо», потом начали выдвигаться армейские колонны, а ближе к окончанию:

— Ты кто такой! Кто тебе позволил без приказа отводить войска, — кричал, точнее верещал неизвестно откуда взявшийся крупный довольно холеный субъект иудейской наружности. Лихо подбежал к Клебанюку и попытался схватить его за грудь. Андрей резво отклонился в лево, локтем левой руки отбивая попытку захвата, крутнулся вокруг своей оси, а правой рукой захватив противника за низ гимнастерки на спине с разворота дернул вперед, от чего борзый субъект пролетел вперед, упал… подняться ему не позволили, ребята из приданных Клебанюку разведчиков лихо его обезоружили, спеленали и отволокли в сторону. Все произошло настолько быстро, что прибывшие с «дебоширом» командиры и красноармейцы, общей численностью пять ничего не успели сообразить когда были окружены и обезоружены. Хотя, судя по их поведению они не сильно то и хотели кого то защищать…

— Этого в сторону, — указывая на дебошира командовал Андрей Клебанюк, — Кто он? — кивнув бородой на спеленованную личность, при этом поправляя обмундирование спросил Клебанюк.

— Полковой комиссар Гройсман Соломон Давыдович из штаба корпуса, — глянув на пострадавшего не то ответил, не то плюнул в его сторону один из свиты, чуть тише добавил, — своеобразная личность.

— А Вы кто такие?

— Командир полка, — пауза… посмотрел на Гройсмана, — бывший командир полка, полковник Строев Владимир Иванович.

— А остальные? — не унимался Клебанюк.

— Бывший начальник штаба полка подполковник Микулич Лука Сидорович, — ответил второй командир, — Клебанюк перевел взгляд на следующего:

— Командир комендантского взвода младший лейтенант Орензон.

— А эти? — Клебанюк кивнул головой на красноармейцев.

— Все что осталось от комендантского взвода, — ответил младший лейтенант.

— Так Вы что конвоируете своего командира и начальника штаба?

— Так приказал полковой комиссар Гройсман.

— И по какой же причине, — не унимался Клебанюк.

— Не знаю, товарищ полковой комиссар мне не сообщил.

— Угу, — и глядя на «арестантов» произнес, — нужно поговорить, — кивнул им головой и начал отходить в сторону, как бы говоря «на едине».

Из слов полковника Строева и подполковника Микулич выяснилось, что полковой комиссар Гройсман был по каким то делам в соседнем полку когда началось немецкое наступление. Командование полка оценив всю сложность ситуации приняло решение, дабы спасти хоть какие то остатки подразделений отступить, но Гройсман не позволил обвинив всех в паникерстве и пораженчестве, заодно отстранив от управления весь штаб… в результате обезглавленный полк не имея достаточно боеприпасов и средств борьбы с танками и самолетами был уничтожен. Сам же полковой комиссар бросив все на легковушке в сопровождении грузовика с охраной начал «эвакуироваться». Дорога назад к тому моменту была перерезана и кортеж нарвался на вражескую разведку, взвод мотоциклистов и БТР. Оставив часть сопровождавшей его бойцов, чтобы задержать немцев сам же стал спасаться. Уже подъезжая к штабу полка которым командовал Строев его легковушка и грузовик с остатками охраны подверглись нападению самолетов. Сопровождавшие его люди были либо ранены, либо убиты, Гройсман же не получил ни единой царапины. Два дня он терроризировал весь штаб не давая возможности нормально работать, его не интересовало отсутствие боеприпасов, продовольствия, большое количество раненых… его вообще ничего не интересовало. В результате полк оказался окружён без шансов выбраться. К ним начали подтягиваться остатки других подразделений попавших в котел. Заняли круговую оборону. В штабе понимали, что обречены и вот от капитана Пряхина пришло сообщение, что прибыли разведчики и говорят, что есть возможность незаметно выйти из окружения к своим. Гройсмана в этот момент в штабе не было. Командир полка полковник Строев, совместно с начальником штаба подполковником Микулич зная о том, что боеприпасов, горючего, продовольствия, медикаментов нет и не будет, понимая, что при таких условиях воевать невозможно и их разгром это только вопрос времени, ближайшего времени, отдали приказ на скрытное выдвижение частей к деревне Панкратовке, где на данный момент находился батальон Пряхина. Узнав об этом полковой комиссар Гройсман немедленно явился в штаб, отстранил от исполнения обязанностей командира полка и начальника штаба, приказав командиру комендантского взвода младшему лейтенанту Орензону арестовать их. Еще по дороге к штабу Гройсман пытался приказывать встречающимся красноармейцам и командирам, чтобы те вернулись назад, но… измученные многодневными боями, без боеприпасов и продовольствия бойцы и командиры зная о том, что есть возможность выйти из окружения не желали ему подчиняться. Тогда он решил сам выдвинулись в Панкратовку и арестовать разведчиков прихватив с собой комендантский взвод и арестованных командиров. По дороге они сначала попали под арт обстрел, а потом за ними охотились самолеты. В результате к деревне они смогли добраться поздно вечером одними из последних и всего вшестером, остальные рассеялись по дороге.

— Занятная история, — произнес Клебанюк, — бойцы знают об аресте? — и кивнул с сторону бойцов-комендачей.

— Знают, — ответил полковник Строев.

— Н-да… ситуация. Документы и оружие при Вас?

— Нет, у Гройсмана, — ответил Микулич.

— Стасев, — позвал он бойца. Когда тот подошёл, — посмотри у этого, — он кивнул на Гройсмана, — документы товарищей командиров…

— Уже, — с улыбкой ответил тот, протягивая удостоверения и пистолеты.

Клебанюк заглянул в удостоверение, сверил номер пистолета и:

— Товарищ полковник Строев Владимир Иванович, — передал ему командирскую книжку и ТТ, — потом полуобернулся:

— Товарищ подполковник Микулич Лука Сидорович, — и так же передал ему удостоверение и личное оружие.

— Спасибо, — сначала сказал Строев, потом Микулич, Клебанюк покивал головой.

— Товарищи бойцы, — кликнул он «комендачей». Когда те подошли, — Вам надлежит сопроводить командира полка и начальника штаба в полк, будете их охранять от врагов. Стасев, — это уже к своим, — выдели пару человек, чтобы помогли, — он кивнул на «комендачей» и командиров, — догнать свое подразделение и не заблудились, кто потом полком командовать будет?

— Товарищ, — ни Строев ни Микулич не знали как обращаться к Клебанюку, поскольку тот не представился, а на его пятнистой форме звание определить было невозможно из-за отсутствия петлиц, спросил Строев, — а с ними что?

— А они останутся с нами. Будем прикрывать отход полка. Потом догоним, — ответил Андрей.

Гройсмана и Орензона отпустили. Вернее оставили. Клебанюк с бойцами их покинул по английски, не прощаясь. Командиры оставшись одни сначала не сговариваясь направились в ту сторону куда ушли их «пленители» чуть пройдя обнаружили аккуратно сложенные свои документы и личное оружие, два пистолета и запасные обоймы к ним.

Мы верили, что они, как истинные коммунисты совершат подвиг защищая свои идеалы. А дошедшие до нас лживые сплетни, что два командира иудейской наружности совершенно не сопротивляясь вышли к немецким солдатам и сдались в плен, те же не взирая на свою цивилизованную Европейскую культуру пристрелили жидов где то в канаве. Эти слухи так и остались непроверенной неправдой.

Александр Николаевич Говоров уже минут сорок внимательно слушал прошение летчик-инструктора сержанта РККА Ивана Владимировича Давыдина:

— Александр Николаевич, больше года дома не был…

— Нельзя.

— Мать отца повидаю и обратно…

— Нет.

— Родители старенькие…

— Не врите, Ваш отец моложе меня.

— От нашего городка аэродром недалеко…

— Стоп.

И вот они уже склонились над картой Франции в районе Ла-Манша.

— Вот здесь мой дом, а вот аэродром…

— Плин как бы получается, — терзался в сомнениях Говоров старший, — сейчас конец лета, — посмотрел на Давыдина, — где то здесь базируется немецкая эскадра JG-26 и они должны получить новенькие Фоккевульфы-190…

Вечером того же дня в семье русского эмигранта Давыдина Владимира Игоревича был праздничный ужин. Прибыл сын Иван, которого все уже считали сгинувшим на войне, а он вернулся.

К концу лета 1941 года эскадра JG-26 которая базировалась во Франции была перевооружена на новый самолет одноместный, одномоторный FW-190A. Он обладал прекрасной управляемостью на всем диапазоне скоростей, у него стоял двигатель воздушного охлаждения с расположением цилиндров по типу «звезда», вооружен 4 пулеметами и двумя 2 см пушками, а так же новым прицелом. Англичане появление нового немецкого самолета благополучно не заметили, вернее заметили, но считали его трофейным самолетом Кёртисс Р-36 Хок (Ястреб), американцем который на начало войны уже был устаревшим, но к началу боевых действий еще состоял на вооружении во Французских ВВС. Потом, чуть позже англичане поняли свою ошибку когда с ужасом начали замечать, что FW-190 лучше их основного истребителя «Супермарин Спитфайр MK V». В небе над Ла-Маншем вновь начало господствовать Люфтваффе. Новый немецкий самолет оказался настолько лучше английского, что те серьёзно подумывали над проведением спецоперации с угоном одного Фоккера для последующего изучения. Если на Западном фронте FW-190 проявлял себя превосходно и сражаясь в меньшинстве наносить ощутимый урон английским ВВС, то на Восточном… он уступал почти всем советским истребителям. Мощное вооружение FW-190 позволяло поразить цель с первого раза, второго зачастую совершить не получалось, а большущая скорость при пикировании давала возможность немецким летчикам сразу же убежать с поля боя. В общем на Восточном фронте основным так и остался «Мессершмитт BF-109».

На следующий день к переходу подходило два человека. Одного сразу опознали, это был Иван Давыдин, а вот вторым… оказался его отец Владимир Игоревич.

Владимир Игоревич Давыдин родился в 1896 году в небольшом городке под Одессой в семье мелкого лавочника. Был он четвертым ребенком в семье. До 1914 года был как все не лучше и не хуже, окончил реальное училище, а потом… потом война. В 1915 ушел волонтером в армию. Попал в 4 стрелковую дивизию которой командовал Антон Иванович Деникин. В сентябре 15 года участвовал во взятии Луцка. Летом 1916 участвовал в Брусиловском прорыве, а точнее повторно взяли Луцк… молодой Владимир Давыдин тогда даже не подозревал, что это был ставший потом знаменитым «Брусиловский прорыв». Когда в 1917 начались волнения и неразбериха ушел домой. Из дома на Дон снова к Деникину. Записался в формируемую им армию… ну как армию 4 тыс. человек при 5 орудиях. Все были молоды и в шутку называли 46 летнего Деникина «дед Антон». Участвовал в неудачном штурме Екатеринодара и паническом бегстве из Новороссийска в Крым, потом из Крыма в Константинополь и дальше во Францию. Со своей будущей женой, Елизаветой Ефимовной познакомился уже в эмиграции. Была она вдовой и старше на 8 лет, но особого выбора у Владимира Игоревича не было, а точнее выбора не было вообще. На тот момент она снимала комнатушку с самым младшим из своих родных братьев Петлицким Сергей Ефимовичем который был авиатором и работал на небольшом частном аэродроме недалеко от городка, куда в мастерские и пристроил Владимира. Рождение Ивана стало знаменательным событием. Брат жены Сергей Ефимович детей, равно как и жены не имел. Женщины у него были и не мало, а вот деток как то не заимел. Одна не по нраву, другая не по вкусу, третья не по карману… Племянника он воспринимал как родного, да и тому нравились с дядей Сережей. Войну с тевтонами или как их называли французы — бошами Владимир Игоревич, равно как и Сергей Ефимович восприняли серьезно. Иван ушел в армию. Это была какая то странная война. Война как бы была, но самой войны как таковой не было. Все уже стали надеяться, что на том и закончится когда… Союзную армию Франции и Англии разгромили так быстро, что никто ничего не успел понять, когда в их городке начали хозяйничать боши, а вот от Ивана вестей не было.

Явился он когда его уже никто не ждал, с подарками… если таковыми уместно назвать продукты. Они всей семьей включая Сергей Ефимовича долго сидели, обсуждали… а чего обсуждать? С приходом немцев они фактически стали невостребованными безработными и перебивались случайными заработками.

Александр Николаевич задумчиво ходил по кабинету и периодически из-под лобья поглядывая на стоявших по стойке «смирно» отца и сына Давыдиных. Остановился:

— И как Вы себе все это представляете?

— Дядя Сережа неплохой авиатор, отец авиатехник… мама может преподавать французский или работать в госпитале…, - молодой Давыдин скорее мямлил чем отвечал на вопрос.

— В госпитале у нас есть кому работать, — отмахнулся Говоров старший, — а вот приличного преподавателя французского у нас нет, — сделал небольшую паузу и продолжил, — По поводу военлета Петлицкого. Вашего дядю проверим… каков он военлет…

Немецкий аэродром базировался на когда то французском частном аэродроме, но с некоторыми изменениями. Фактически они использовали только взлетную полосу и некоторые здания. Самолеты не стояли на взлетном поле они находились немного в сторонке и прилично замаскированы. Были выкопаны неглубокие капониры над которыми на палках развешана маскировочная сеть. Схожим образом стояли палатки с личным составом, столовая, бочки с ГСМ, боеприпасы и прочие службы. В посадке находились машины связи, по периметру имелись шесть зенитных орудий с часовыми. На грунтовой дороге установлен шлагбаум с будкой, который нас немного посмешил. Будка и шлагбаум покрашено в бело-черный цвет, ходит вооруженный часовой, в будке имеется телефон, с права и с лева от шлагбаума прорыт неглубокий ров метров по пять в каждую сторону и все. Если нужно незаметно пробраться на аэродром — отойди в сторону от дороги, в любую сторону и беспрепятственно пройди.

— Самолеты стоят в трех разных местах. Вот здесь, здесь и в этом леску тоже. Всего их около 30 штук. Точно сказать не могу, но по предварительным подсчетам истребителей 25–28, так же были замечены маленьких «Шторх» два и один Ю-52, - докладывал Левченко, — Зениток шесть, палатки для расчета находятся недалеко. Так же у них имеется с десяток грузовых автомобилей, один бензовоз и два легковых. Много чего они развозят на лошадях. Еще есть специальные тележки для подвоза бомб. Палатки с личным составом так же в трех местах, недалеко от своих самолетов. Штаб вот здесь, рядом машины связистов и столовая. Склад с боеприпасами вот здесь бомбы, а здесь патроны и снаряды, бочки с ГСМ стоят вот, — указывал он на карте…

— Андрей Клебанюк, — обратился к нему Александр Николаевич, который в отсутствии Валерия взялся руководить операцией, — слушаю твое мнение…

— Мое мнение… брать их нужно. Машин у нас штук двадцать, да у них с десяток. Самолеты вывезем сразу, потом все усилия на боеприпасы, ГСМ и прочее…

— Не то, — отмахнулся Говоров старший, — я спрашиваю какие есть мысли о захвате этого всего…

— Александр Николаевич это не ко мне, это лучше к Илье, — и кивнул на Левченко, — это его стихия.

— Тогда этот вопрос к тебе Илья… слушаю.

— А чего здесь долго думать, — пожав плечами ответил тот, — сначала по тихому убираем зенитки, штаб и связистов, потом всех остальных.

— Думаешь получится и остальных «по тихому»? — переспросил Александр Николаевич.

— Нет, остальных как получится.

— Людей хватит?

— Если привлекать людей Лютикова, да разведчиков которых мы готовим для него, тогда хватит. Для зенитчиков нужно шесть снайперов и пару помощников из новеньких…

— Туда нужно еще водителя отправлять, чтобы зенитки эвакуировать.

— Ну тогда еще и водитель, часовых у самолетов и складов это пусть новички тренируются. Непуганые здесь немцы, — и хищно улыбнулся, — связистов и штаб тоже не проблема, а вот палатки с охраной, обслуживающим персоналом, техниками и летчиками — этих окружить и с помощью танков зачистить.

Говоров старший и Клебанюк не сговариваясь с интересом посмотрели на рассказчика…

— Ничего страшного если кто то и убежит. До поселка по прямой километров шесть, это где то час времени. В поселке только отряд местной полиции. Пока созвонятся с остальными, пока подмога прибудет… считаю, что времени нам до утра. Да в сущности там не очень много чего. В группе Лютикова человек 500, да наших около 100, если даже половина будет грузить — все равно часа за три-четыре справимся.

— Твой план примем за основу, добавим только вырезать линию связи в поселке, изменим и уточним некоторые моменты… — резюмировал Александр Николаевич, — Андрей, — это к Клебанюку, — подготовь площадку куда это все… с транспортом разберись, подготовь телеги на всякий случай. Люди будут почти всю ночь работать, организуй им чай, хлеб с маслом по окончании работ баньку.

— С новых деревень народ привлекать или только тех кто записался в отряд?

— А много записалось?

— Пока 12 человек, но они еще не прошли даже курс молодого бойца.

— Ничего, они в бою участвовать не будут, а для общего развития полезно.

Матиас Бауман был самым настоящим русским немцем. Его предки перебрались в Россию еще… то ли при Елизавете, то ли при Екатерине… этого он точно не знал, а спросить уже было не у кого. Они верой и правдой служили русским царям, когда лучше, когда хуже. Его отец даже успел послужить большевикам когда они остро нуждались в грамотных офицерах, а вот когда гражданская война окончилась и нужда в них отпала ему, вместе с семьей пришлось срочно убегать… сначала в Эстонию… потом в Литву, а в 1936 когда Германия начала созывать своих «сыновей» перебрались в «Фатерланд». Потом… поскольку он умел ремонтировать двигатели его направили служить в наземную службу Люфтваффе…

Перед самой войной, в конце лета 1939 года, когда Бауман младший получил отпуск они с отцом сидели в небольшом уютном ресторанчике, пили пиво:

— Отец как ты полагаешь скоро Германия объявит войну Польше? — спрашивал Матиас Бауман у отца.

— Это не мне решать Матвей, — отец часто называл его русским именем по привычке, — мое мнение таково, что Польша получила свою независимость не совсем законным путем. Полякам не следует высоко задирать нос, а они ведут себя как будто бы они самые главные в Европе. Захватили у Литвы Вильно и Вилненскую область, напали на Чехов забрали у них Тешинскую Силезию, отказываются с нами, — при этом он скептически хмыкнул и слегка покачал головой, — н-да уже с нами… — повторил он имея ввиду Германию, — обсуждать вопрос «Данцигского коридора». Матвей запах войны летает в воздухе и эта война будет с Польшей.

— А как же Франция и Англия? У них же договор, не будет ли с Германией так, как в последнюю войну?

— Вряд ли лягушатники и лаймы будут воевать за ляхов, — ответил Бауман старший глотнув пивка, — не тот это народец. На словах они трижды выразят свою озабоченность и готовность оказать помощь, но на деле скорее нет, чем да.

— Почему у тебя такая уверенность? — не сдавался Матиас-Матвей.

— Рейнская демилитаризованная зона, ни единого выстрела. Франция, Бельгия и Англия только утерлись, — ответил Иван Иванович Бауман-старший.

Матиас-Матвей вспомнил эти слова, когда 25 августа 1939 года их 26 истребительная эскадра «Шлагетер» покинула свои аэродромы мирного времени и передислоцировались ближе к французской границе. Самолеты были тщательно замаскированы ветками и маскировочной сетью. Они ждали сигнала. Польская компания была скоротечной… Французские, английские и бельгийские войска, как и говорил его отец, стояли на границе и… просто стояли, потом это стояние было названо «странной войной». Дальше была Датская и Норвежская компании, но там Матиас-Матвей не участвовал, а вот во Французскую компанию и в битве за Англию ему пришлось «повоевать» если работу наземной службы можно так назвать. Их аэродром, который находился во Франции недалеко от Ла-Манша иногда бомбили, зенитчики отстреливались, они прятались. Потом солдаты засыпали ямы на взлетном поле, они ремонтировали самолеты… все было обыденно и отлажено.

В августе 1941 их стали перевооружать с «Мессершмитт BF-109» на «Фокке-Вульф FW-190». Получили почит 30 штук… Первые полеты на «Фоккерах» и первые разочарования мотор перегревается, особенно задняя звезда, а вот летчики его хвалят, говорят он лучше «Мессершмитта BF-109».

С утра все было привычно, самолеты еще с вечера подготовлены к вылету отправились на задание в этот день они сопровождали-прикрывали немецкие корабли в Ла-Манше, но толи данные суда были лимонникам не интересны, толи они их не заметили, но боевых столкновений не было и по возвращению самолеты подверглись обычному осмотру и заправке. Матиас проверил заднюю звезду отметив, что она как обычно не критически, но перегрелась. Летчики-офицеры погрузились в два легковых автомобиля и грузовик отправились в ближайший французский городок обмывать рыцарский крест обер-лейтенанта Йоханеса Шмидта.

Проснулся он от выстрелов, топота и неразберихи царившей вокруг. На аэродром напали… сильно напали. Нападавших было много и у них были танки. Об обороне не было и речи. Кто-то куда-то бежал… одеты были, скорей раздеты белая майка и черные трусы. Почти никто не отстреливался бежали кто куда. Матиас поддавшись общей панике бежал в неизвестном направлении. От основной группы убегающих он отстал, поскольку выбегая из палатки не одел сапоги, а с босыми ногами… Бах, бах, бабах бегущие впереди стали падать, толи убили, толи еще чего. Появились какие то тени с оружием… Матиас упал больно ударившись о землю. Он сильно испугался, затаился и притворился убитым…

— Контроль, — услышал он как кто то сказал на русском… во Франции на русском… ему стало еще страшнее, неужели русские уже добрались до Франции…

Послышался стон, потом бах — выстрел:

— Тихон! Ты что творишь, дурная твоя голова.

— Так живой ведь был…

— Штыком его нужно, так никаких патронов не хватит, — ругался другой.

И Матиас-Матвей решился, он приподнялся, максимально поднял руки вверх и испугано-просяще, часто и жалостливо стал говорить на русском:

— Товарищи не стреляйте я русский, пожалуйста не стреляйте, — слезы текли по его щекам. В этот момент ему очень хотелось жить, стать маленьким и незаметным… было страшно, очень очень страшно.

К запланированной акции на аэродроме готовились со всей тщательностью и ответственностью. Не то чтобы такое было впервой, нет схожее уже свершали и неоднократно, но не в таком масштабе и не с таким большим количеством задействованных участников. Проверялись машины, телеги, проводились тренировки по быстрой подготовке и транспортировке самолета, по бесшумному и незаметному снятию охраны, подготавливалась площадка. Летчиков из до обучающейся группы «Ефремова» 24 человека срочно переориентировали на изучение «Фокке-Вульф FW-190» его пилотажных качеств и условий ведения боя. Волновались, беспокоились, а прошло все…

Танковая группа капитана Лютикова, состоявшая исключительно из танков БТ была сосредоточена километрах в 10 от аэродрома чтобы оставить следы как бы сообщая вот откуда мы прибыли… Разведывательно-диверсионные группы непосредственно находились каждая у своего объекта. Батальон поддержки разделили на три части, отряды сбора трофеев так же были разделены и каждый конкретно знал что и где ему предстоит делать.

Началось все тихо и незаметно лишь доклады Ильи Левченко свидетельствовали о том, что дело движется.

— Все, — промолвил он обращаясь к Клебанюку, — зенитки, штаб, склады и охрана самолетов обезврежены можешь направлять своих трофейщиков. Остались только палатки с личным составом, но мы их уже блокировали.

— Чего медлишь? — поинтересовался Клебанюк.

— Лютиков, мать его… задерживается сучок они какой то грузовик с немцами поймали вот и…, - договорить он не успел, сработала рация:

— «Ёлка» слушаю.

— Товарищ «Ёлка», «Астра» прибыл и с ним грузовик, — ответила рация.

— «Астре» действовать по плану, грузовик к складу с боеприпасами, выполнять! — раздражено промолвил он.

— В грузовике продукты. Туши коровы и свиней, — возмутилась рация.

— Плин, продуктовый грузовик?

— Да, хозяйственников.

— Тогда его сразу… сам знаешь куда, хотя… прицепите к нему хоть кухню или еще чего… — ответил раздраженно Левченко.

— Всем командам, начинаем, — медленно в рацию проговорил Клебанюк. И опять же ничего существенного не изменилось лишь вдалеке послышались звуки работающих моторов. Некоторое время это были единственные звуки нарушавшие тишину, но вот от одной группы палаток послышалась стрельба, ее подхватили у второй и у третьей. К местам боестолкновений помчались танки с десантом для усиления блокирующих групп. Стрельба была недолгой все закончилось за пол часа, потом еще час делали зачистку и вот:

— Блин… а это кто такие? — изумленно спросил Клебанюк бойцов конвоировавших группу босых немцев одетых кто во что, но в основном в белые майки и трусы.

— Военнопленные немцы, — ни чуть не смущаясь ответил по всей вероятности старший из бойцов, — младший лейтенант Люшвин приказал их к Вам доставить, потому как не знает что с ними делать.

— А нах… мне они зачем, куда я их.

— Не знаю, — как то даже по детски ответил конвоир, — товарищ младший лейтенант приказал.

— Блят! Вон туда их пока отведите и усадите, будете охранять пока не решу что с ними делать.

— Товарищ командир, один из этих немцев говорит, что он русский.

— Некогда мне с ними сейчас разбирается, — потом немного подумав продолжил, — этого, который говорит что русский давай ко мне. Остальных усади вон там, — и указал рукой где.

К нему подвели парня в трусах и майке.

— Кто таков? — грубовато спросил у него Клебанюк.

— Рядовой Матвей Бауман.

— Кем здесь служишь.

— Техник-моторист. Раньше обслуживал самолеты «Мессершмитт BF-109», теперь «Фокке-Вульф FW-190».

Клебанюк и Левченко не сговариваясь посмотрели друг на друга, при чем Клебанюк как то хищно улыбался.

Капитан Лютиков Иван Сидорович. Командир танкового батальона.

Как он радовался когда средь прочих трофеев были танки и среди них два, целых два Т-34. Но скоро выяснилось, что в этих танках отчего то очень плохо работала коробка передач:

— Андрей, — как то он обратился в Клебанюку который был ответственным за весь их воинский лагерь состоящий из освобожденных из немецкого плена бойцов РККА, — проблема.

— Говори.

— На обеих танках т-34 плохо работают коробки передач, постоянно выбивают. Мех воды жалуются говорят невозможно воевать.

— Я сообщу командованию. — согласился Андрей.

На следующий день Капитан Лютиков получил указание демонтировать неисправные коробки и передать Клебанюку. А вот дальше… он даже не мог представить себе откуда, из каких закромов Родины разведчики добыли и доставили ему новейшие танки, явно дальнейшая разработка сыроватого т-34… т-44 это был танк с большущей буквы. Мощная 85 мм пушка, противоснарядная броня, удобный прицел, мощный двигатель — 520 лошадей, прибор ночного видения, хороший обзор… но был и недостаток… отсутствие пулеметов.

— Товарищ Клебанюк, — изумлялся капитан Лютиков, — скажите мне честно откуда такое, я глазам своим не верю.

— Товарищ капитан, — явно не хотел отвечать тот, — на этот вопрос ответить я не могу. Не имею права, но знаю что Вам оказано доверие… — он говорил еще что то, а в конце добавил, — обязанности по восстановлению т-34 с Вас никто не снимал. Другие коробки передач, вместо… плохо работающих к 34 уже есть и радиостанции.

Радиостанции отдельный разговор… выше всяких похвал. На новые танки подобрали экипажи, лучших из тех кто был. Начали с изучения инструкций… даже для Лютикова это было необычно, а здесь оказывается и инструкции к танкам есть.

После произошло совершенно невообразимое:

— Это стимулятор, — говорил пилот-инструктор Иван Давыдин, — мы его используем для обучения летному мастерству пилотов, но у него имеется и функция обучения танкистов.

В это время капитан Лютиков и пришедшие с ним танкисты рассматривали… и смотреть то не на что. Каркас сваренный из труб, педали, рычаги расставлены по компоновке как в танке на сидении лежит шлем с опускающимися черными очками.

— Товарищи танкисты, — в данной группе были механики-водители, — сегодня Вы будете изучать танк т-34. Садимся, одеваем шлем, опускаем очки и выполняем команды.

Лютиков занял первое сидение и одел шлем, после включение все… ощущение, что ты в танке, перед глазами, куда не повернешь голову все реальное. Мелодичный приятный голос говорит, что делать, куда нажимать и как вести себя… Занятия, почти два часа прошли на одном дыхании… они изучали и т-44, а так же немецкую троечку и четверку, «пантеру» и «тигра». Для наводчиков было немного по другому, но в общем то схоже. Одевали шлем и… изучали силуэты и уязвимые места, потом виртуально стреляли. От занятий на стимуляторе танкисты были в высшей степени восторга, но главное был толк.

— Иван, — как то обратился к Давыдину Лютиков, — а на самолете так же?

— Да, только самолет. — с улыбкой ответил тот.

— Даш попробовать?

— Ненадолго, сам же знаешь какой жесткий график.

На «самолете-стимуляторе» полетать Лютикову все же удалось…

— Нет не моё это, — после пробы произнес он, — вот не моё и все.

Дальше был рейд на немецкий аэродром подскока и летуны, получив по трофейному самолету убыли на фронт. Три дня спустя прибыла новая группа летчиков, 24 человека и с ними вернулся Иван Давыдин в форме летчика-сержанта. Лютиков думал, что тот как минимум лейтенант, а он оказался всего лишь сержант. Потом, уже от пилотов, среди которых были и лейтенанты он узнал, что Давыдин оказывается пилот инструктор с их дивизии, а не осназовец, что за эти три дня он успел сбить пять самолетов лично, три в паре и одного немца «посадить» перед штабом дивизии.

— Иван, — говорил он Давыдину, — да ты герой, настоящий «Сталинский сокол»!

— Да какой там «сокол»… просто немцы попадались какие то желторотые.

— Что все девять?

— Почему девять? Пятнадцать всего их было, если с «посаженым» считать… остальных мне не засчитали, — и стал считать, — четыре ушли с дымами и вряд ли дотянули до своего аэродрома, а два упали на «ту сторону». Гарантировано упали я в пилотов стрелял.

От таких заявлений Лютиков был в… это же какого класса пилот Иван Давыдин, что такие чудеса вытворяет и считает, что это в порядке вещей, просто враги неопытные… всю Европу завоевали и на тебе «желторотые»…

— А остальные как, которых ты на стимуляторе учил?

— И они результаты показали. За три дня немцев штук тридцать с неба на землю спустили. Правда основная масса это бомберы и штурмовики, истребителей едва ли четверть наберется, — заметив изумленный взгляд Лютикова хмыкнул, — это только подтвержденные, сколько в реальности никто не знает.

В скорости начали планировать очередную операцию по захвату вражеского аэродрома. Лютиков уже настроился, что будет крушить врага на т-44, только вот ему почему то предписали взять только БТ… и не все, всего три штуки… облом и крушение смелых мечтаний. Расположились они невдалеке и как ему объяснили, чтобы немцы точно не могли определить откуда они, напавшие на аэродром, появились… и ждали команды на выдвижение:

— «Астра», «Астра», это «Ёлка» начинай движение, — услышал он долгожданный сигнал и они пошли по дороге… никогда не думал, что у нас в России есть такие хорошие дороги. И снова судьба оказалась к нему благосклонной. Чуть проехав они встретили немцев ремонтировавших свой грузовик… ну не мог он проехать мимо, не мог…

— Сережа, притормози возле этих «ремонтников», — приказал он своему мех воду, — Леша поможешь, — и подмигнул третьему члену экипажа, сам же достал пистолет и приоткрывал люк. Как только они остановились, он выскочил и двумя выстрелами застрелил врагов. Подбежавшему Алексею осталось только собрать ружья да жетоны. Остановились и другие танки, выскочившие танкисты быстро стали осматривать трофей. В кузове оказалась разделанная туша коровы и двух или трех свиней, мешки, ящики.

— Машина продуктовая, — произнес боец который осматривал кузов трофейного авто.

— Ну и что? Нечего им нашу землю топтать, — ответил ему Алексей.

А вот с грузовиком пришлось повозится из-за этого чуть опоздали. Чуть чуть не считается.

Пленённых немцев было решено переправить в Англию. Для этого Александр Николаевич привлек подразделение Левченко, а так же отца и дядю Ивана Давыдина, как знатоков французского. Английским Говоров старший владел весьма условно, а произношение было ужасным… но было найдено техническое решение. Все фразы и предложения были записаны на диктофон, динамик незаметно вставлен в ухо. Повторяя за диктофоном получалось достаточно убедительно. Экзамен принимала мама Ивана Давыдина, единственный человек посвящённый и отлично владеющий английским. Выслушав речь Александра Николаевича она заулыбалась, потом показала обеими руками знак «класс» сжав кулачки и оттопырив большие пальцы.

— Главное не давать оппоненту говорить и опомниться, — сделала вывод умная Елизавета Ефимовна.

Речь была рассчитана на время пока пленных ссадят с машин и рассадят. Когда же это произойдет к Александру Николаевичу должен подойти Петлицкий Сергей Ефимович и указывая на часы сказать на французском, что уже время, после чего все должны будут немедленно сесть в автомобили и уехать.

Раннее утро. Маленькое, почти незаметное селение на Юге Англии у пролива Ла-Манш. По улице шумно урча ехала маленькая армейская колонна. Впереди легковой автомобиль, за ним два грузовика и все это замыкали два мотоцикла в колясках которых находились пулеметчики. Остановилась процессия посреди главной площади между муниципалитетом и полицейским участком. Этот поселок еще совсем недавно был обычной деревней, но перед самой войной что то изменилось и у них появился мер и полицейский участок с тремя полицейскими, но на период войны они все убыли в Лондон, а в самом участке располагался волонтерский пункт добровольных помощников которых на собиралось аж шесть человек. Из легкового автомобиля вышел офицер, за ним следом выскочили два вооружённых солдата. Все они были в незнакомой камуфляжной форме. У офицера в руке был стек-хлыст которым он мерно постукивал себя по ладони. Немного поколебавшись в выборе направления, потом что то решив для себя все трое двинулись в сторону полицейского участка. Открыв дверь старший группы проорал, именно проорал:

— Какого чёрта, какого чёрта! Где, где эти дерьмовые защитники Англии!

В середине полицейского участка что то глухо упало. Раздались какие то приглушённые звуки речи, топот спешащих и появились целых три заспанных физиономии толи блюстителей порядка толи уже ополченцев непонятно, но у всех на голове были английские металлические тарелки, по недоразумению названые гордым именем каска, при чем у одного даже обтянутая сеткой, на плечах у них были винтовки ли-энфилд. Добежав до возмутителя спокойствия они попытались выстроиться в что то подобие ряда, один же из них начал прикладывать руку к каске в попытке отдать воинское приветствие, в этот момент у него с плеча начала падать винтовка, приподняв руку, он тут же ее отпустил перехватывая винтовочный ремень, но поскольку команда мозгу была отдана, он на автомате успел проблеять:

— Сеер…, — чего там дальше было непонятно.

— Молчать! — рявкнул офицер и помахал стек-хлыстом перед лицом перепуганного воина, — рядовой! Ты всегда такой тупой или прилагаешь особенные усилия сегодня! — проорал он.

— Сер, я сержант…, - попытался оправдаться тот, приподняв подбородок и выпячив грудь, в прочем выпячили грудь и убрали животы все трое, при чем убрали до такой степени, что создавалось впечатление, что живот прилипнет к хребту, а у особенно ретивого, который был крайним с лева, приличный пивной животик пропал напрочь, вместо него на спине как бы вырос горб…

— Молчать, — еще раз рявкнул офицер, потом немного подумал, как бы переваривая услышанное продолжил, — сержант! — выкрикнул он, — Вам надлежит принять под охрану пленённых немецких солдат, — и указал стек-хлыстом в сторону автомобилей, с которых спрыгивали какие то люди. Из одежды на них были почему то только трусы и майка. Под присмотром воинов в камуфляже они рассаживались тут же на главной площади городка, садили их на колени со скрещенными ногами, руки были на затылке. Усаживали их жестко. Конвоиры не церемонились и часто подталкивали их руками или прикладом, а иногда и ногами.

Увидев количество пленных, а их было на первый взгляд не менее 40 человек, англичанин не на шутку испугался:

— Сер, нас здесь всего шесть человек, — попытался он что то сказать…

— Молчать! Какого черта ты тут делаешь? Легко быть храбрым на безопасном расстоянии! — не унимался он, — мои люди не жалея себя, под градом пуль и снарядов рискуя своей жизнью против немецких танков и самолетов громили этих… — он указал на пленных, в этот момент к нему подошел такой же в камуфляже и что то начал быстро говорить на французском указывая на часы. Нервный офицер так же взглянул на свои, потом посмотрел на английского сержанта и уже более примирительно произнес:

— Мы маки, отряд французского сопротивления армии «Свободная Франция» генерала Шарля де Голля. Это немецкие летчики, мы уничтожили их часть которая делала налеты на Англию, а этих взяли в плен. Содержать нам их негде, поэтому забирайте их всех себе. — промолвив это, он козырнув, лихо развернулся и все они, камуфляжные, погрузились в автомобили умчались в обратном направлении.

После того как уехали «французы» и к волонтеру, сержанту Эндрю Оуэну постепенно начала возвращаться способность самостоятельно мыслить… Осмотревшись он обнаружил себя и еще двоих волонтеров со своей команды стоящих возле пленных.

— Оскар, — обратился он к Скиннеру, — беги созывай всех наших, — он имел ввиду, что нужно позвать еще троих волонтеров, что бы организовать хоть какую то охрану пленным.

— Мистер Эндрю, давайте отправим за ними кого ни будь из мальчишек, — ответил Оскар Скиннер, указывая на небольшое скопление горожан окруживших площадь.

— Да да, отправь кого то из мальчишек и нужно сосчитать их, — кивнув головой на пленных произнес он.

— Я уже сосчитал, — радостно сообщил ему булочник, третий волонтер Джон Кларк, — 47 человек, я даже спросил у одного из них откуда они.

— Джон, ты знаешь немецкий? — обрадовался Эндрю Оуэн.

— Нет, не знаю, но он мне ответил «люфтваффе» и я понял, что они действительно летчики, а не моряки.

— Сало у тебя в мозгах Кларк, — возмущено ответил ему Оскар Скиннер, намекая на излишний вес булочника.

— Не трогай меня, — возмутился тот в ответ.

— Тише ребята, на нас смотрят… побудьте здесь, охраняйте пленных, а я схожу позвоню и доложу о случившемся.

Дозвониться в штаб волонтерского движения ему никак не удавалось. Было утро и в штабе просто никого не было и потому никто не брал трубку. Тогда он позвонил в полицейский участок:

— Дежурный полицейского участка капрал Брюс Мур слушаю.

— Сер, это волонтер сержант Эндрю Оуэн. Нам нужна Ваша помощь.

— Какая Вам нужна помощь? — поинтересовался он и тут же добавил, — Хочу предупредить Вас сразу у нас мало людей. Многие направлены в Лондон.

— Сер, у нас 47 пленных немецких летчиков, что с ними делать я не знаю. Нас всего шесть волонтеров, прошу Вас, я не могу дозвонится в штаб волонтерского движения, — начал говорить Эндрю. От волнения он сбивался и путался…

— Простите Вы не ошиблись? Вы со своими волонтерами арестовали 47 немецких летчиков? Это не шутка?

— Нет сер, это не шутка, у нас действительно 47 немецких летчиков «люфтваффе» и всего шесть охранников включая меня. Я не знаю что с ними делать, приезжайте скорее и заберите их.

— Простите, сержант Эндрю Оуен, — взволнованным голосом ответила трубка, — я обязан сообщить это начальству, но уверяю Вас помощь Вам будет оказана, как только представится возможность.

Но первыми к ним прибыли журналисты. К этому времени пленных немцев охраняло все селение, а волонтеры в виде непременной декорации важно вышагивали по периметру и перекидывались плоскими шутками с особо язвительными зеваками. Представители прессы тут же бросились все снимать на фотокамеры и лишь потом принялись выслушивать истинный рассказ Эндрю Оуена, Оскара Скиннера и Джона Кларка. Дружно нашли его совершенно непригодным и тут же ими была написана «самая правдивая история» произошедшего, в которой тройка волонтеров геройски сражалась с немцами, в результате чего пленила 47 врагов, а осознав насколько их мало по отношению к пленены срочно запросили помощь в ближайшем полицейском участке…, а вот с этого момента уже все как было в действительности. В таком виде статья и была преподнесена читателю. Потом ее перепечатало другое издание, третье… Смелые волонтеры получили всеобщее признание и награды… по большей части не военные, а общественные. Военные же к данной шумихе в СМИ отнеслись прохладно. Они провели собственное расследование и точно знали, что три деревенских волонтера к пленению немцев не имеют никакого отношения. Все их внимание было сосредоточено на генерале Шарле де Голле и его организации «Свободная Франция» так внезапно и эффективно проявившие себя. А вот у самого де Голля и его сторонников неожиданно возникла проблема: Шарль де Голль… Высокого роста, с длинным носом под которым как бы прятались маленькие усики, пронзительный, внимательный взгляд. Всегда в военной форме французской армии со знаками различия бригадного генерала. Говорил он медленно, как бы смакуя слова на вкус, но в то же время произнося их резко и четко, временами вставляя едкие иронические насмешки. К тому же он обладал хорошей памятью и работоспособностью. С союзниками, англичанами и американцами он вел себя грубо. Строптивостью и нахальством подчеркивая, что он равный им, чем раздражал Черчилля и Рузвельта, которые хотели видеть в нем послушную марионетку. Эмиссары де Голля побывали во всех французских колония, провели массу переговоров и создали, в буквальном смысле этого слова, сделали из ничего организацию которую назвали «Свободная, потом Сражающаяся Франция». Каждый признавший его подписывал Акт о присоединении. Все это сделать было достаточно сложно, так как подконтрольный немцам трибунал французской армии приговорил его к смертной казни за дезертирство.

— Мы обязаны знать три вещи, — говорил де Голль на совещании верных ему офицеров, — кто это, где они? Как с ними наладить связь. Я желаю знать, что для этого делается.

— Мой генерал, — начал докладывать один из присутствовавших офицеров, — из анализа проведённого армейского расследования выяснилось, что нападавшие говорили не на французском, а на каком то другом языке, хотя волонтеры утверждают, что говоривший с ними офицер «из маков» общался со своими солдатами именно на французском. К тому же установлено, что он достаточно прилично разговаривал и на английском, — сделал небольшую паузу и продолжил, — кабацко-матросском. Из этого мы сделали вывод, что подразделение напавшее на немецкий аэродром в основном состоит из выходцев провинции Бретани, точнее из департаментов Финистер, Кот-д» Армор и Морбиар. За эту версию говорило и то, что пленных переправили в селение графства Девоншир. Так же мы полагаем, что командир «маков» не совсем военный, а скорее староста какой то рыбацкой общины, потому как он смог легко организовать переброску пленных через пролив, к тому же особенности его английского…

Но дальше этих выводов дело ну никак не хотело идти, хоть и была проведена колоссальная работа. Был установлен самый тесный контакт с множеством организаций офицеров, социалистов, русских эмигрантов, предпринимателей, католиков, которые стремились оказывать сопротивление оккупантами. В последствии такие как Эдмон Мишле, Жильбер Рено, Жан Мулен и многие другие присоединились к де Голлю и связали с ним свою судьбу, но тех кто уничтожил немецкий аэродром и переправил военнопленных так обнаружить и не удалось.

Немцы так же организовали свое расследование, но у них дела сразу пошли скверно. Как оказалось немецких специалистов данного уровня во Франции нет, их вызывали с Германии. Пока нашли, пока доставили, а когда они прибыли… оказывается плохая погода бывает не только на «Туманном Альбионе», но и по всему побережью Ла-Манша. Три дня шел дождь. Следы которые остались смыло напрочь. Опрос выживших военных никакого конкретного результата не дал. Куда делась такая огромная масса техники, боеприпасов, ГСМ, самолетов выяснить не удалось, хотя некоторые зацепки все же были обнаружены. В шести километрах найдены тела двоих солдат, что косвенно говорило о том, откуда появились нападавшие, а вот прослушивание Английских радиостанций и просмотр газет и журналов неожиданно дал результат.

— Ты все же настаиваешь, что это совершили англосаксы? — говорил майор Герт Диттмар, назначенный руководителем следственной группы, просматривая материалы расследования.

— Да, — коротко ответил старший следователь, гауптман Вальтер Каппель, — они как то узнали, что JG-26 перевели на новый самолет FW-190 который лучше «Супермарин Спитфайр MK V» и решили заполучить себе. Связались с де Голлем, у того где то здесь недалеко было хорошо замаскированное подразделение, даже с танками. После их эвакуировали морем.

— А как же пленные?

— А это… я бы назвал актом запугивания. Намек, что они достаточно хорошо контролируют побережье и в случаи необходимости всегда смогут незаметно произвести не только высадку, но и эвакуацию достаточно крупного подразделения.

— В этом что то есть, — задумчиво произнес майор Диттмар, — и награды этим волонтерам странные и совершеннейшее отсутствие интереса к ним со стороны военных… а вот де Голль в это же время наверное получает дополнительное финансирование…, -он хотел добавить, что «нужно дать запрос в Абвер», но…

— И не маленькое, — как бы продолжил его мысль гауптман, — по утверждению Абвера, в три раза большее чем обычно, — с ухмылкой подтвердил мысль шефа Вальтер Каппель.

Герт Диттмар с удивлением посмотрел на сослуживца, как бы спрашивая откуда такие сведения.

— У меня кузен в ведомстве Канариса служит, я его неофициально попросил, он неофициально ответил, — с ухмылкой сообщил тот.

Пилотную подготовку Петлицкого Сергея Ефимовича проверял Говоров старший лично, так же в комиссии были Ави Финк и Андрей Клебанюк.

— Ави, твое мнение, — глядя в упор спросил Александр Николаевич.

— Пилотирование нормальное, я бы даже сказал хорошее, а вот бомбометание и стрельба…

— Не годится? — на прямую спросил Говоров старший.

— Я так не говорил, — ответил Ави, — здесь другое. Валерий Александрович требует все имеющиеся самолеты, а господина Петлицкого я считаю допускать к самостоятельным боевым полетам рановато.

— Это как понять?

— Пилот он неплохой, но данный тип самолета ему нужно освоить, сразу так в бой да еще в гористой местности…

— Клебанюк как думаешь?

— Александр Николаевич, я же не авиатор, но даже я заметил, что Петлицкий летает лучше чем Вася Чкалов, но в то же время у нас имеются подготовленные пилоты.

Говоров старший хоть и знал, что летная школа функционирует, но как то не вникал в количество авиаторов:

— Сколько у нас подготовленных пилотов?

— На сегодня у нас пять самолетов и пять пилотов, не считая Васи Чкалова, он только начал учиться и Сергея Ефимовича Петлицкого.

— А почему я считал, что пилотов у нас семь?

— Да, — тут же согласился Ави, — это если считать Ваню Давыдина и меня. Но Ваня инструктор и уже как бы не совсем наш, а я скорее любитель, чем боевой пилот.

— Ты не пилот. Ты мне живым нужен на земле, точнее в цеху, а Давыдин… не я решаю его судьбу, — произнес Говоров старший, а присутствующие Клебанюк и Ави Финк отчего-то хитро заулыбались, — Поступим так, — продолжил Александр Николаевич, — Петлицкий все же будет авиатором у нас, а вот Васю Чкалова придется отдать в Петербург. Здаётся мне, что их Величество кроме машины потребует и самолет. Вот Вася туда и поедет техническим директором, а рем базу сделаем в Чудове у Иван Федоровича Ярового, — говоря это Говоров посмотрел на Ави и продолжил, — подготовь пару водил, да чтобы в ремонте понимали.

— Александр Николаевич, — заволновался Ави, — а если серьезная поломка? Нашему автобусу раз в неделю что то ремонтируем.

— В Петербург пойдут новые машины, а если ремонт нужно будет делать серьезный они оттранспортируют в Чудов, а оттуда сюда заберем, — сделав паузу, — Это если у Ярового не смогут починить.

— Если по ходовой или по мелочи какой то починят, а если по мотору… только сюда, — подвел итог Ави.

— Ну коль с этим решили, тогда по Тифлису, — продолжил Говоров старший, — как идет подготовка?

— Самолеты готовы, пулеметы установили и пристреляли… сегодня вечером переправим, — начал докладывать Клебанюк, — бомбы будем цеплять там на месте.

— Какие бомбы будете использовать?

— На одном самолете две пятидесятки или шесть РСов, на остальных мины от 81 мм миномета. У нас их много.

— Почему так?

— Валерий Александрович приказал, чтобы пару взрывов было «впечатляющих», а потом мелочью засыпать.

— Хорошая мелочь, 81 мм мины, — хмыкнул Говоров старший, — и по сколько на самолет будет этой «мелочи»?

— По 25 штук на каждую сторону, — ответил Ави, — можно сбрасывать как попарно, так и индивидуально. Боезапас пулемета 500 патронов.

— Второй пилот нужен?

— Нет, но если потребуется есть возможность установить дополнительный пулемёт для второго пилота, но только на две машины.

— Этого достаточно, — махнул пальцами ладони Говоров.

— Господа! Мы пригласили Вас, — говорил генерал-лейтенант Бояров, а кроме него в кабинете присутствовали еще офицеры штаба, а так же половник Сазонов Никонор Сергеевич и наследник-цесаревич Александр Николаевич, — поскольку ситуация складывается не лучшим образом. — произнеся это он взглядом обвел всех присутствующих и остановил его на штабс-капитане Говорове, подумал и продолжил, — я не могу Вам приказывать, — с сожалением произнес он, — но…

— Ваше превосходительство, Вы желаете, чтобы в отношении муртазеков Магомед-Амина были применены летательные аппараты? — как то даже слегка бесцеремонно помог ему высказать свою мысль Валерий Александрович.

— Ну в общем то да, — согласился Бояров, — обстоятельства вынуждают, — почесал лоб, мотнул головой в правую сторону, что то тихо и неразборчиво произнес себе под нос, по всей вероятности он никак не мог смириться с мыслью, что ему генерал-лейтенанту приходится как бы даже просить какого то штабс-капитана. Но прижало. Две крепости и три форта на Черноморской линии были блокированы и освободить их быстро не предоставлялось совершенно никакой возможности. И он перешагнул через себя, ради Империи.

— Я ознакомился с положением дел. Муртазеки в основном сосредоточены вот в этих селениях, — при этом Валерий из планшета, к удивлению многих достал и разложил цветную, достаточно удобную и понятную карту, на которой было… даже то, чего не было на их, самой лучшей штабной карте… броды, проходимые перевалы, тропы, места выпаса скота… неизвестные им до селе мелкие селения и аулы, да и большие селения были указаны не одной сплошной большой точкой, а так какими они были на самом деле, состоящие из множества маленьких аульчиков как бы объединённых общим названием в один большой. Вокруг разложенной карту тут же собрались офицеры, Говоров же продолжал:

— Я предлагаю нанести бомбовый удар вот сюда, сюда и вот сюда, — стал он показывать на карте места предполагаемых ударов, — это лишит их баз снабжения, продемонстрирует несомненную и безоговорочную силу Российской Империи и освежит горячие головы аксакалов, — промолвив это он внимательно посмотрел на Боярова. — Петр Петрович, я полагаю удар нужно нанести достаточно мощный по пороховым и продовольственным складам. Сами же селения затронуть минимально. — при этом они переглянулись с генералом и вместе дружно глянули на цесаревича, который хоть и промолчал, но было понятно, что он за. — нужно чтобы было много свидетелей, которые разнесут панику и оповестят всех о мощном оружии от которого нет спасения. Мы должны их деморализовать, лишить веры в победу.

— Что Вам для этого нужно, — выпрямившись произнес генерал-лейтенант.

— Предупредить гарнизоны о нашем налете, чтобы были готовы сразу разогнать, добить…, - договорить не успел…

— Предупредим…, - кивнул головой Бояров.

— Так же нужна сотня казаков или уланов которые бы сразу после налета порезвились там, это во первых.

— Будет еще и во вторых? — переспросил Петр Петрович Бояров.

— Будет, — подтвердил Говоров и кивнул головой.

— Слушаю Вас..

— Неплохо было бы еще перекрыть пути отступления, вот здесь, здесь и вот эту тропку, — все это он указал на карте.

— Не успеем, — со вздохом ответил Бояров, — но попытаемся.

— И последнее, — при этом штабс-капитан как то хитро взглянул на генерала, потом на цесаревича, — Вы же знаете, что весь этот волонтерский отряд я содержу на собственные средства.

— Это нам известно, потому и прошу, а не приказываю.

— Поскольку с финансами у Вас не очень, потому прошу Вашего соизволения компенсировать мои личные убытки, — на слове «личные убытки» он сделал ударения, — за счет трофеев.

— И какие же трофеи Вас интересуют? — как бы безразлично, но в то же время очень заинтересовано поинтересовался генерал.

— На данный момент в основном овцы, лошади…

— Куда Вам такая прорва?.- с ухмылкой спросил генерал Бояров.

— Господа, — Валерий не желал отвечать на данный вопрос, — Вы же не интересуетесь во сколько мне обходится обслуживание только летательных аппаратов…

Вечером того же дня на аэродром под Тифлисом тайно, дабы никто ничего не заметил, были доставлены еще три самолета. Пока техники подготавливали их к боевому вылету Валерий Говоров инструктировал пилотов на первый боевой вылет:

— Они блокировали дорогу и тактически окружили две крепости и три форта, — говоря это он указывал все на карте, заметив вопросительные взгляды пилотов пояснил, — тактически это не дают им возможность получить продукты, подкрепление. Они поставили заслоны на дорогах, перехватывают обозы, вокруг осажденных укреплений шастают пресекая всякую возможность свободного выхода за пределы укреплений. Поэтому сначала нужно будет пройтись над головами всадников пугая их и еще больше лошадей, сбрасывая бомбы и обстреливая осаждающих из пулеметов, — Валерий сделал паузу давая возможность пилотам усвоить информацию. — Я полагаю, что они рассеются и убегут к селениям которые их поддерживают и находятся недалеко. Дальше первая пара пойдет к этому селению, вторая к вот этому. После отработки вместе летите воот на это селение, — пристально посмотрел на пилотов как бы уточняя все ли они поняли и продолжил:

— Здесь бомбить этот сарай, — говорил он продолжая указывая цели на карте, — потом вот этот и этот, их разнести основательно. Первый это пороховой склад, второй цех для изготовления пороха, а вот здесь они хранят ингредиенты для изготовления пороха. Вот эти скирды соломы поджечь, нифиг им кормить лошадей, пусть пешком бегают. Так же разбомбить вот эти здания и эти, здесь проживают рабовладельцы и самые ярые сторонники войны. Пролетая над поселением разбомбить колодец, вот он и пару взрывов вот здесь и здесь это изменит направление ручья, так же сбросить по бомбе на огородах, загонах для скота или еще где, чтобы было страшно, но без излишних человеческих жертв, — аналогичный инструктаж получила и вторая пара по своему аулу, а так же совместно были проинструктированы по третьему селению.

— Все фиксируйте на кинокамеру. — произнес он по окончании инструктажа.

— Александр Николаевич, — спросил Анисим Артюх, пилот пятого, без парного самолета, — а что мне делать?

— Ты в запасе. Возможно кто то из руководства, — при этом он поднял указательный палец и зрачки глаз вверх, — непременно пожелает лично поприсутствовать и осмотреть. В любом случаи быть готовым к вылету.

Утром на аэродром прибыла солидная делегация штабистов, человек 20 во главе с Его Императорским Величеством наследником-цесаревичем Александром Николаевичем и Его превосходительством Генерал-лейтенантом Бояровым Петром Петровичем. Прибывшие с интересом рассматривали самолеты, трогали руками, качали головами, между собой тихонько переговаривались с лишними вопросами не лезли. Желание «полетать» выразил только адъютант Боярова, штабс-капитан Бранкович, Григорий Саввович и поручик фон Вессель Семен Христианович.

— Валерий Александрович, — говорил Бранкович, рядом с которым находился и фон Вессель, — имеется ль возможность совершить полет на данном летательном аппарате? Мы вот знаете ль с Семен Христиановичем, — при этом он посмотрел на фон Весселя, который при упоминании своего имени коротко кивнул, — имеем желание…

— Не вижу препятствий, — ответил Валерий, — коль Петр Петрович возражать не станет…

— Не станет, — тут же заверил Бранкович, — да и остальные не сильно желают, — с улыбкой произнес он, — они приехали посмотреть и убедится, что самолеты это действительность и я Вам скажу, все и даже я, не знали, что на этом поле пять самолетов, мне отчего то казалось, что всего два…

— Вчера вечером еще три прибыло, — как то даже буднично ответил Валерий, — ну что ж если никаких припонов со стороны руководства, препятствующих Вашему полету не существует, тогда прошу-с, — и указал жестом, — следовать со мной.

— Григорий Саввович, — на ходу говорил Валерий, — Вы полетите с ведомым первой пары, а Вы Семен Христианович, с ведомым второй пары.

— Мы будем в разных самолетах? — поинтересовался Бранкович.

— Да, грузоподъёмность летательных аппаратов несколько ограничена, — как бы между прочим сообщил Говоров…

Взлет прошел штатно, сначала первая пара, потом вторая. Ничего необычного для Говорова и масса впечатлений для штабистов Тифлисского гарнизона…

Штабс-капитана Бранковича, Григорий Саввович усадили в самолет:

— Григорий Саввович, — перед вылетом говорил ему Говоров, — Вам надлежит надеть шлем. С его помощью Вы будете слышать переговоры авиаторов в полете. Говорить вот сюда, если решите пообщаться…, ах да Вашего пилота зовут Мирон Ильин.

— Значить говорить нужно сюда, ясно, а как я буду слышать?

— Вот здесь в шлеме установлены наушники. И последнее, во время полета, — Говоров указал пальцем на впередисидящего Мирона Ильина, — он старший. Прошу его без надобности не отвлекать. Управлять данным агрегатом достаточно сложно.

— Ясно, что сложнее чем телегой, — пошутил Бранкович, при этом кивая головой, — без надобности не потревожу.

— Мирон, — Валерий Александрович окликнул пилота, — по мере возможности будешь рассказывать господину штабс-капитану куда нужно обратить внимание и не забывай предупреждать когда будешь делать маневры.

— Так точно товарищ командир, — ответил тот.

После этого Бранковича пристегнули ремнем к креслу, двигаться в право-в лево он мог, но упасть вперед никак.

Взлет, ничего необычного, ощущение как в лодке… некоторое время они мерно летели, он внимательно всматривался в проплывающие внизу горы и долины, ручьи, дороги и леса.

— Господин штабс-капитана, — услышал он, — посмотрите вперед и вправо на два часа, воон виднеется крепость, цель нашего пути, сейчас будем высматривать врагов и наносить по ним удар.

Вначале Бранкович не понял выражение «на два часа», но потом сообразил, благо наручные часы у Говорова он себе прикупил, долго не думая, он посмотрел на них, точно определил где же эти «два часа» и стал всматриваться, а увидев:

— Мирон, — позвал он пилота, — а чуть дальше по дороге, еще виднеется какое то укрепление.

— Это форт, один из прикрывающих крепость, он тоже в осаде, — пояснил пилот, — сейчас наша задача обнаружить всадников которые блокируют крепость, ага вон и они… — протяжно произнес он и добавил, — на десять часов…

С левой стороны действительно обнаружились какие то всадники человек 40, а по периодически появляющимся над ними дымке штабс-капитан определил, что по ним стреляют.

— Господин штабс-капитан, держитесь крепче, сейчас буду делать разворот и пойдем их убивать…

Боевой разворот Бранкович с непривычки героически выдержал, а потом самолет подкинуло вверх, а у Григорий Саввовича все опустилось вниз. Он не на шутку испугался полагая что в них попали, а высота то приличная и смотреть то страшно не то чтобы падать, но…

— Простите господин штабс-капитан, — услышал он голос Мирона, — забыл предупредить, это я бомбы сбрасываю…

Внизу послышались частые разрывы, штуки четыре, а потом самолет пошёл на снижение и казалось крыльями будет сбивать всадников с лошадей, но раздалась пулеметная стрельба, после чего самолет начал набирать высоту и Бранковича прижало к креслу… какой там смотреть по сторонам… страшно, но победив это низменное чувство он все же посмотрел, что там внизу. Всадников он смог рассмотреть, но их было явно меньше, к тому же многие лошади были без седоков, вернее почти все лошади были без седоков. Так же он заметил, как открылись ворота крепости и оттуда выскочили казаки, не много, с дюжину но и этого для осаждающих было слишком, напуганные, деморализованные, многие при падении с лошади получили травмы или же были совершенно безоружны… сопротивляться сделавшему вылазку гарнизону было некому, те же лихо рубали павших, отлавливали лошадей которых пилоты, специально летая кругами, подгоняли ближе к крепости, чтобы их легче было отловить. После этого он услышал переговоры пилотов:

— Мирон, это Архип, мы выдвигаемся к объекту номер четыре, Вы как там?

— Архип, это Мирон направляюсь к объекту три, удачи и до встрече на объекте пять.

Сделав круг над «деблокированной» крепостью и помахав крыльями, от чего Бранковичу стало слегка не по себе, они направились к «объекту три», коим оказалось селение абадзехов которое они бомбили, обстреливали, чего то подожгли, потом было еще одно селение, где все повторилось… когда к ним присоединилась вторая пара Бранкович не заметил, он изрядно устал от болтанки и желал только одного, поскорее вернуться в Тифлис.

Фильм о событиях на Черноморской линии смотрели все офицеры которые на тот момент находились в Тифлисе. Начинался он приездом на аэродром штабных офицеров, как бы инспектировавших и проверявших все ли готово. Отдельно были показаны штабс-капитан Бранкович и поручик фон Вессель пожелавшие непременно лично увидеть и участвовать. Голос за кадром вещал, что:

— Благодаря личному управлению действиями военлетов выдающимися русскими офицерами штабс-капитаном Бранкович и поручиком фон Вессель малыми силами и решительными действиями были достигнуты непревзойденные результаты… и дальше в том же духе типа «так держать», «равнение на лучших», «не посрамим землю русскую», «за царя-батюшку», «за веру православную»…

На экране в это время шли кадры «снятия осады» и то как казаки брали перепуганный полон, добивая раненых и оказывающих сопротивление, а так же их богатые трофеи вызывало отдельные восторги и восхищения. За этим следовали кадры налета на селение, пикирование самолета и сброс бомб за коим последовал красочный и грандиозный по своим масштабам взрыв порохового склада, а потом и цеха по изготовлению пороха. Особенно результатами просмотра был доволен генерал-лейтенант Бояров, потому как участие в данном мероприятии его личного адьютанта предполагало, что это он все спланировал, организовал, а Бранкович и фон Вессель были как бы его личные представители и соглядатаи.

В тот же вечер офицеры чествовали славных героев-воздухолетов штабс-капитана Бранковича и поручика фон Вессель, которые после просмотра фильма, позабыв о самолетных страхах, шишках и болтанках, изрядно выпив ощущали себя чуть ли не былинными героями и всем рассказывали как они бесстрашно и умело руководили налетом.

Интересную мысль услышал здесь и Говоров младший:

— Усмирение непокорных адыгов это Богоугодное дело! — заговорческим голосом сообщал ему худосочный, слегка захмелевший попик представившийся как отец Илларион, — но окромя усмирение их еще в веру православную обернуть надобно.

— И как Вы себе это представляете Святой Отец? — поинтересовался Валерий Александрович.

— Мы должны заниматься обращением в христианство иноверцев это есть наше святое предназначение, — при этом честно смотрел в глаза, дышал перегаром и многозначительно подымал указательный палец вверх. По нему было видно, что на данную тему он может говорить часами, — Есть две причины, по которым следует принять православное христианство. Первая — потому что это истинная вера и вторая — потому что благодаря поклонению Христу человек обретает тот мир, радость, исцеление и преображение, которые не доступны больше нигде.

— Святой Отец, — перебив его тираду поспешно произнес штабс-капитан, — прошу заметить, мы не на теологическом диспуте, мы здесь собрались по несколько иному поводу.

— Церковь православная оберегает и защищает паству свою, аки былинные богатыри защищали Русь Святую от змеев-супостатов разных, да напастей страшных… — не слушая его продолжал вещать отец Илларион, потому как решил, что отыскал свободные уши, но у Валерия неожиданно появились свои планы:

— Змей, Змей Горыныч, — думал он, совершенно не слушая пьяненького попа, — вот кто поможет в «обращении в христианство». В слух же заговорчески смотря на служителя церкви произнес:

— Отче, смогли бы Вы с крестом в руке, один выйти на черта или скажем Змея Горыныча?

— Вера в Истинного Бога, творца нашего во мне крепка! — произнося это он широко перекрестился, поцеловал крест, обернулся дабы убедиться, что его слышат после чего бравадно продолжил, — Не на миг не колеблясь я выйду супротив любой нечисти с верой в Творца и молитвой о Нем!

— Отец Илларион, я не на миг не сомневаюсь в Вашей смелости, честности, отваге и вере во Всевышнего, к тому же Вы привселюдно целовали крест…

Еще немного побыв на «вечеринке» и убедившись, что все внимание принадлежит смелым героям-воздухолетам штабс-капитан Говоров удалился по английски, не прощаясь.

На следующий день штабс-капитан Бранкович и поручик фон Вессель явились к Говорову:

— Валерий Александрович, Вы уж простите нас ради Бога. Прошу поймите правильно, все считают нас героями, да еще водка, — говорил Бранкович и кивал фон Вессель…

— Да полно Вам господа, не стоит извиняться, — успокаивал их Говоров, — летный отряд в Тифлисе на долго не задержится, а здесь, — он пальцем указал на землю, — должны остаться герои-освободители, победители злобных черкесов которые одним своим именем должны вызывать страх и трепет непокорных, — при этом лукаво подмигнул, — Мы ведь друзья, — хитро произнес он улыбаясь, — а мои друзья достойны награды, — сделал артистическую паузу давая возможность слушателям оценить услышанное, — хотя бы по тому, что не испугались и приняли участие в столь рискованном мероприятии.

— А как же Вы… Ваше участие… пилоты, самолеты, — промолвил поручик фон Вессель.

— Семен Христианович, — ответил ему Говоров, — мне подвигов хватит на три Героя Российской Империи. Почему бы, — улыбаясь говорил он, — не поделиться с такими замечательными и достойными друзьями коими являетесь Вы?

Стоит ли говорить, что и штабс-капитан Бранкович и поручик фон Вессель у которых еще не выветрилось из головы вчерашнее вино, горячо благодарили Говорова, клянясь в вечной дружбе и непременной помощи в случаи чего.

Выпроводив гостей Валерий не медля отправился на «аэродром», а оттуда в имение.

— Суть задумки, что в вечером в небе летает огнедышащий «Змей Горыныч» и исчезает только тогда, когда в этом селении появляется православный священник и молитвами его «изгоняющий».

— Как ты определишь в каком именно селении «изгоняющий» священник? — поинтересовался Говоров старший.

— Для этого у «нужного» священника должен быть специальный посох испускающий невидимый человеческому глазу свет.

— Интересная задумка, — хмыкнув произнес Александр Николаевич, выслушав Валерия о «обращении в христианство», — Знаешь, а ведь получится, — немного подумав продолжил, — «Святой Православный Посох» нужно заказывать не один, а парочку и обставить все так, что они как бы от Афонских старцев сюда доставлены для борьбы с нечистью… У Ави вчера закончили ремонт очередного У-2, вот его и переоборудуйте под «дракона».

— На обе стороны фюзеляжа зелеными светодиодными лампочками нужно нанести изображение дракона, — говорил Валерий Александрович, Ави же молча записывал «пожелания» в блокнот, — изменить звук работы двигателя, чтобы он шуршал в идеале — как крылья, впереди внизу под углом установить «огнедышащий» огнемет с возможностью включать его на ходу из кабины пилота. Так же установить четыре огнемета типа «шмель» для «наглядной агитации» и демонстрации «серьёзности намерений».

— «Огнедышащий» огнемет установить мы сумеем, — соглашался Ави, — но впереди? — и скривив лицо жалостливо посмотрел на Говорова младшего, — Вы непременно желаете себя поджечь?… лучше сзади.

— Сзади? — изумленно переспросил Валерий и все это представил себе в цвете… летящий дракон испускающий огонь сзади…

— Ну да, сзади, — ни чуть не смущаясь убеждал его Ави, — с точки зрения пожарной безопасности надежней.

— Плин это же неправильный Змей Горыныч получится.

— Ай не сокрушайтесь сильно, никто никогда его в живых не видел и это я Вам рассказываю. Так будет значительно естественней.

Переоборудованный самолет тайно переправили на «Тифлисский аэродром» и совершили свой первый полет над Черноморской линией. То ли все спали и никто не обратил внимания, то ли еще по каким причинам, но без звукового сопровождения никого не впечатлило и были серьезные подозрения, что его, «дракона» никто не оценил по достоинству. Произвели модернизацию. Установили звуковые колонки с эффектами «шуршания крыльев в полете», «сыплого дыхания», «звериного рыка», «хохота»… На следующую ночь в горах был слышен многоразово усиленный эхом раскатистый хищный рев сменявшийся леденящий душу демоническим хохотом. В близлежащих селениях — паника. Поджав хвост разбегались псы, срывались и убегали в никуда лошади, овцы, козы и даже ослы не остались равнодушными. Особенно горячие и безрассудные джигиты с просоня и перепугу, по большей части в одних портках прихватив оружие выскакивали на улицу тщетно пытаясь отыскать врагов…, другие сидели по домам «на готове». И первые, и вторые палили из ружей и пистолей во все подозрительное и некоторые даже попадали… в коз, овец, собак, лошадей… в соседей. Ночь провели «весело» утром было о чем вспомнить, порассказать. Ругали не весть откуда взявшегося блягоз (дракона). Лечили пострадавших, бегали по горам и долинам искали, собирали уцелевшую живность. Позже ругались при определении где чья овца, коза. К вечеру сильно устали и как бы успокоились… а ночью снова прилетел «дракон» и все повторилось… После третей, бессонно проведённой ночи невероятно усердно молились, слезно просили Богов избавить их от напасти. Старейшины и уважаемые люди селений в «зоне действия» дракона сговорившись отправили своих лучших воинов с наказом отыскать и покарать. Дракона они подловили, если это можно так назвать. Увидели, не щадя лошадей помчались зверю на перерез. Пропустили над собой тушу, собрались палить в след из ружей… но в этот момент дракон рыкнул испугав лошадей и выпустил пламя… совершенно не оттуда где ожидалось. Часть воинов сосредоточившись на меткой стрельбе ослабили контроль за лошадью чем те и воспользовались — встав на дыбы и то, что должно было стать прицельным залпом… Дракон же их заметил, сделав круг и начал плеваться огнём. Куда попадала «драконья слюня» взрывалось и полыхнуло все включая землю. Сильный воздушный толчок опрокидывал всадников вместе с лошадью, а дыхание огня было таковым, что горели волосы, одежда, шкура. Так же шёл густой едкий дым. Дышать и ориентироваться на местности было невозможно. Первая «охота на дракона» стала и последней, поскольку желающих повторить, даже за вознаграждение так и не отыскалось, а рассказы обгорелых и искалеченных джигитов были настолько невероятны и устрашающие…

В тени раскидистого дерева собрались атхамады (старейшины общины). Перед этим мужчины гадали на бараньей лопатке, до рези в глазах вглядывались в черты плоскости бараньей лопатки пытаясь предугадать что ожидает их селение в ближайшем будущем благополучие или беда. Выходило не очень убедительно и совершенно непонятно. Кто то даже предложил провести обряд вызывания дождя, украсть у женщины легкого поведения, которая жила у них в селении обувь и закопать ее в землю:

— В дождь птицы не летают и блягоз (дракон) летать не будет.

Но эта идея никому не понравилась…

Атхамады неспешно вели разговор, думали, советовались:

— На своей земле не пропадёшь, на чужой не возродишься, — говорили сторонники «остаться».

— Между волком и овцой дружбы не бывает, — возражали намерившиеся уйти.

— Жиу (Эй), — восклицали «остающиеся», — если врагу дорогу уступишь, сам останешься без дороги и чувяк (обуви), — упрямо утверждали первые.

— Алаурсын (крайнее удивление), — удивлялись оппоненты, — Человека узнают не по бороде, а по уму. Бороду и козел отрастит. Зачем мертвому чувяки? — отвечали вторые.

Хоть и не было слышно криков и шума все же спор был жарким. Сходились они лишь в одном:

— Два соседа по разному доят козу и делают сыр.

В «разгар споров» явился Гошпак Тляшок (коротконосый сын хромого). Бедняк бедняком с голоду продавший сына русскому офицеру. Он прибыл с крепости где батрачил и… был глазами и ушами селения:

— В крепости от дракона житья не было. А недавно явился русский священник-старец. Обрызгал все «святой водой», собрал всех и в слух говорили молитву. После сказал, что дракона больше бояться не стоит, потому как Бог православный отныне защищать их от этого чудища будет. Не поверил я ему, да и другие не поверили. В эту же ночь к крепости подлетел дракон. Разбудили священника-старца, тот вышел, а посох в его руках огнем пылает как солнце! Увидев это люди начали креститься, а священник-старец как бы лениво прочитал молитву и посохом своим помахал отчего крест на посохе еще сильнее засветится и светом тем на дракона! Вначале ничего не происходило, мне смешно даже стало, а потом дракон рычать перестал, взвизгнул от боли страшной и улетел. Священник-старец же громко читал молитву, после же всем заявил, что больше он к крепости летать не будет поскольку вера православная в крепости этой сильна, что прогнал он с Божьей помощью дракона злобного… и ушёл спать… От чуда этого все еще сильнее креститься начали, в священника-старца как в ангела-чудотворца поверили, молитвы дружно в слух читать стали… Я много раз ходил на крепостную стену. Видел. С тех пор над аулами дракон летает, а к крепости больше не приближается.

Небольшой форт на 86 человек гарнизона с комендантом штабс-капитаном Лобовым Семеном Михайловичем, с меновым двором, где постоянно шла торговля с горцами периодически увеличиваясь или уменьшаясь по месяцам в зависимости от нужд закупщиков и потребностей горцев. Иногда совершенно прерываясь когда английские или турецкие эмиссары подговаривали местное население не вести торговлю с русскими или когда горцы задумывали напасть на укрепление. Не редки были случаи когда горцы приходили наниматься на работу, а в голодные годы толпы обездоленных у ворот просили милостыню, приводили на мену своих крепостных, бедные же меняли своих детей за 1–2 меры хлеба, пуд соли… кушать то хочется. Вокруг форта были огороды, пастбище, луг, небольшое православное кладбище. С появлением Магомед-Амина появилось большое количество небольших банд которые все время пакостили и не давали гарнизону спокойно жить.

Солдат пятого года службы Шпаченко Остап заступил в ночной караул. Несколько раз лениво прошёлся туда — обратно и уже собирался пристроиться где то в темном уголке и подремать когда услышал звериный рев переходящий в истерический хохот. От неожиданности он сильнее сжал оружие, слегка присел и широко раскрытыми, испуганными глазами стал всматриваться в темноту…

— Господи Иисусе! — промолвить он увидев парящего в небе зеленое существо, — Свят! Свят! Свят! — лихорадочно стал креститься боясь отвести взгляда от чудища. Не заметил когда к нему прибежал капрал с дежурной сменой:

— Остап, Остап, что здесь у тебя!

Тот медленно оглянулся, признал капрала и прибывших с ним солдат, так же медленно, молча повернул голову обратно и всматриваясь в темноту показал пальцем и тихо произнес:

— Черт летит… зеленый.

— Ты что каналья! — выпучив глаза громко изумился капрал, — До чертей зеленых пьян скотина! — и сжав кулаки хотел примерно наказать… но повторно раздавшийся рев и хохот охладил его пыл заставив круто изменить свое мнение, а так же вжать голову в плечи и осторожно посмотреть куда показывал палец Остапа Шпаченко. Туда же стали смотреть, слегка присев на ставшими ватными ногах и прибывшие с ним солдаты. От увиденного капралу стало не по себе. Зеленая дьявольская тварь парила в ночном небе, издавала страшный рык перераставший в хохот, после чего испускала огонь. Хоть тварь и была далеко от форта все одно было страшно, особенно когда она испускала огонь.

— Матерь божья, — вымолвил капрал и стал быстро быстро креститься и читать молитву. Поспешно крестились и прибывшие с ним, при этом дружно, почти хором читали молитву, вытягивали нательные крестики и с упоением их целовали.

Отец Илларион неспешно беседовал с гостем:

— Леонид Пападопулос, эллинес, — представился тот, — по Вашему грек.

— Греческий учил я, — ответил отец Илларион, а память подсказала, что в переводе фамилия прибывшего означает сын священника, — это было давно, но многое память моя сохранила, — мелодично, на распев произнёс он, — По делу какому ко мне прибыл сын мой?

— Явился я по воле Афонских Старцев, — промолвил гость, при этом пытливо взглянул на Иллариона лицо которого как бы вопрошало: «я то здесь при чем?», — слова их донести мне велено до старца преподобного Иллариона в Тифлис-полеис находящегося ныне, — и снова взглянул на отца Иллариона, — Один Илларион здесь, другие мне не ведомы.

Отец Илларион правой рукой крепко взял себя за бороду, слегка подергал, потом ладошкой левой руки поводил кругами по лбу как бы пытаясь что то вспомнить, что то желал спросить, но передумал и промолчал закивав головой.

— Передать мне велено, что в местах этих дракон объявиться должен и житья от него не будет, — снова взглянул на Иллариона, тот продолжал сидеть держа себя за бороду и неспешно кивал головой, — избавить же от него, по сказаниям Афонских Старцев, призван старец Илларион.

— Э…, - отец Илларион пребывал в растерянности и легкой панике, — как же этого супостата изгонять, — то ли спрашивал, то ли жаловался он.

— Для этого мне велено передать достойнейшему старцу Иллариону «Святой Православный Посох», — при этом обернулся к двери и негромко произнес, — Георгиос, — Вошёл слуга…

Увидев то, что держал в руке вошедший Георгиос:

— Жезл, — сам не зная отчего произнес отец Илларион принимая дар и тут же нараспев произнёс, — «Облекитесь во всеоружии Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских. Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир, а паче всего возьмите щит веры, и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие» (Еф. 6, 11, 14–17), — и начал многократно, широко креститься.

— В Посохе этом сила Божественного света, — говорил Леонид Пападопулос, — днем на свету держать его надобно, ночью же светом Божественным нечисть отгонять он будет и чем вера сильнее, тем большую нечисть отогнать сможет он светом своим.

— Вера моя в Создателя нашего… — начал было Илларион, но Пападопулос прервал речь его:

— Не о силе веры одного говорю я, надобно чтобы люди в момент важный Вас окружающие так же верили в Творца нашего Единого.

— Как же узнать веруют ли? — забеспокоился Илларион.

— Крест святой в момент опасности вспыхнет огнем ярким, Свет Божественный и изгонит дьявола во плоти.

— А ежели не вспыхнет?

— Знать не достаточна вера в Него. Чтобы защищал «Святой Православный Посох» вокруг православные быть должны ибо нехристь защищать он не станет. В том и миссия его — «Свет православия» нести.

Оставшись один отец Илларион, хотя он уже стал сам себя мысленно называть «старец» начал рассматривать «Святой Православный Посох». Был он по высоте немногим выше самого Иллариона, на вид он казался массивным, но в действительности необычайно лёгок. Снизу подбит металлической «подошвой», а с верху обрамленный металлом находился шар венчаемый православным крестом. Илларион внимательно присмотрелся к шару и заметил внутри него еще один православный крест. В остальном же это был обычный, с виду деревянный посох. Как и говорил «посланник» старец Илларион поставил посох так, чтобы солнечный свет падал на шар с крестом, а вечером произошло чудо. Шар и крест начали в ночи светиться.

Святость заказанного Говоровым-старшим «Святого Православного Посоха» основывалась на фотоэлектрических системах солнечного освещения. Другими словами работали как садовые фонарики на солнечных батареях. Днем батарея заряжается, ночью фонарик светит. В «посох» вмонтировали несколько таких батарей и партитивный приемник-передатчик. Ночью он работал «светильником» пока не произносились слова «активаторы» «Отче наш…», после чего начинал периодически излучать невидимый человеческому глазу инфракрасный свет и радиосигнал «биип-биип». Радиосигнал был нужен, чтобы пилот «дракона» знал, что где то в этом районе находится «Святой Православный Посох», а инфракрасный свет — чтобы точно определить где именно. После чего пилот подавал сигнал «отклик», приняв который «посох» кратковременно вспыхивал излучая яркий свет, трубкой-излучателем которого был крест вмонтированный сверху шара. Все «Божественная миссия» выполнена. После этого «дракон» издавал звук названый нами «вопль умирающего вампира» и отваливал в сторону.

После того, как проблема «посоха» была решена встала другая, кто и как вручит его Иллариону.

— Кроме как поручить это Сергей Ефимовичу, — говорила Елизавета Ефимовна, мать Ивана Давыдина, имея ввиду своего брата-пилота Петлицкого, — никаких достойных кандидатур не вижу.

— Отчего же, — вяло возражал Александр Николаевич Говоров, — а я?

— Нет нет и еще раз решительное нет! — протестовала она, — Вы совершенно не похожи на грека к тому же не являетесь обладателем «греческого носа», не знаете православных молитв и греческого языка.

— Сергей Ефимович так же не очень то похож на смуглого грека, у него совершенно не «греческий нос», а знание языка как бы и ненужно, — и полушутя, с улыбкой продолжил, — Предлагаю отправить Ави. Он по азиатски смугл и нос у него совершенно греческий…

— Александр Николаевич….- произнесла Елизавета Ефимовна и многозначительно замолчала.

Сергея Ефимовича загримировали до неузнаваемости. Это был настоящий смуглолицый «грек» с небольшой, аккуратно подстриженной курчавой, слегка начинающей седеть бородкой, с орлиным носом и в аккуратных очках-хамелеонах.

Критически его осмотрев Говоров старший остался доволен:

— Очки ему зачем?

— Во первых они прикрывают место на переносице где прикреплен «фальшивый нос», во вторых скрывают цвет глаз, они у моего брата не карие, — отвечала Елизавета Ефимовна.