Гадина Петровна (СИ)

Глава 26. Золото есть

— Да ладно, тебе, королевишна! Не грусти, ты вон какая красота! Чего скисла? — Хундвик, похоже, решил, что они перед лицом общей опасности стали великими приятелями. Сейчас он снова вел их подземными ходами к одним рудокопам ведомым лазейкам за территорию шахты, не прекращая молоть языком.

У Ровены не было моральных сил на то, чтобы одергивать его, или поддерживать беседу по этому вопросу.

— Любовь — штука такая, сложная, — философствовал рудокоп, — вот у меня, к примеру…

— Хундвик, заткнись, — капитан выразил самым точным образом то, что она не произнесла. — У ее величества есть любимый супруг в Аурусбурге. Поэтому все свои размышления держи при себе.

— Понял, молчу.

Дальше они шли в полнейшей тишине. Проходя мимо главного разлома, Тольф лишь горестно вздохнул и плюнул:

— Остались мы без работы! Пойдем с мужиками в штольню к кобольдам, уголь ковырять. Тьфу, дожили!

Королева шла, погруженная в свои мысли. Она пыталась навести порядок в памяти, но натыкалась на все большее количество темных пятен: какой сейчас год, на какой улице находится ее квартира, как зовут или звали ее родителей, живы ли они вообще? Память вроде бы была при ней, но куда ни копни, везде нащупаешь мутный пузырь, скрывающий факты.

— Пригнулись, поворачиваем направо, — сообщил Тольф. — Ух ты, не понял. Стоим. Я что, совсем дурак стал?

Он стал разворачивать карту.

— Что-то я не помню, чтоб тут был еще разлом. Я сейчас, кое-что проверю.

Он шмыгнул в сторону.

— Вот будет дело, если он сейчас нас тут опять бросит! — сказала королева, слушая удаляющиеся шаги главного рудокопа.

— Хотя бы карта у нас есть, — показал капитан носком сапога на развернутую зарисовку пещер.

— Никого я не бросал! Ни тогда, ни сейчас! — Хундвик нарисовался уже рядом, чрезвычайно довольный собой. — Пойдемте, покажу чудо.

Он взял королеву за руку и повел в свежий, недавно образовавшийся проход.

— Это вы, наверное, когда чихнули, вызвали такое сотрясение тут, что открылось новое местечко. О! Я сейчас подсвечу.

Ровена осталась опасливо стоять в проеме, Хундвик поднес фонарь к кускам валунов: в серой с красноватыми вкраплениями породе проблескивали и мерцали золотистые прожилки.

— Красиво, правда? — спросил рудокоп.

— Правда, — согласилась королева.

— Это не пирит, если что. Это золото. Нашлось, родимое! Само! — он от души поцеловал один из булыжников и аккуратно положил его на место. — А теперь идем дальше! Я веду вас чистым ходом, не волнуйтесь. Своих мохнолапых друзей вы тут вряд ли встретите.

— Вот за это спасибо.

Остаток пути Хундвик напевал веселую песню.

— Ну что, за сим прощаемся, — торжественно объявил Хундвик, выводя их на белый свет. — Смотри, капитан, объясняю тебе лично, как дойти до ближайшего постоялого двора, перекусить и взять лошадь.

— Хундвик, а как же вы там останетесь? — спросила королева.

— Пф! За это не переживайте. Дня три они только будут думать, как до нас добраться, а если и перевалят через стену, то мы возьмем воды побольше да еды и в подземелья утечем. А главный вход завалим. Вояк с собой возьмем из казарм, что им умирать за просто так? Но вы там поторопите своих, пусть быстрее телепаются на подмогу, а то работать хочется спокойно, аж руки чешутся. Ну все, покеда!

Поздним вечером к главным дворцовым воротам подкатил тарантас, больше похожий на старую крытую телегу, чем на экипаж. С козел единственной запряженной лошадки спустился высокий мужчина, выглядевший как лихой человек с большой дороги:

— Кто? — выкрикнул стражник у ворот.

— Капитан Дефорт, начальник охраны королевы Ровены II, сопровождаю её королевское величество во дворец.

— В таком случае я король Леонард IV! — ответил, стражник, гоготнув. — Катились бы вы отсюда, комедианты, на своей таратайке, пока целы! Видал? — сказал он своему товарищу.

— Слушай, а ведь похож на капитана мужичок! — восхитился тот. — И нашли же такого! Я видал его пару раз, всегда при королеве стоит, весь из себя прямой, как будто кол проглотил.

— Да, сразу видать, что заносчивая задница! — согласился с ним первый.

Мужик, изображавший капитана, побагровел от злости, и взялся за рукоять меча.

Из телеги выбралась помятая девица, в грязном платье и растрепавшимися волосами.

— Смотри-ка, сейчас скажет, что она королева! Я не могу, какая умора под конец смены приключилась! — они опять захохотали.

Девица смерила стражников неодобрительным строгим взглядом.

— Вы понимаете, что со своего теплого места уже почти слетели? — строго спросила она. — Вот.

Она протянула через зарешеченное окошко королевскую золотую печать.

— Передайте главному советнику Теофилю это. И если быстро обернетесь туда-обратно, то, возможно, продолжите службу при дворце, где-нибудь у конюшен.

Стражники в нерешительности переглянулись: печать выглядела, как настоящая.

— Бегом! — гаркнула девица.

Теофиль не спал. Он весь день провел в башне с голубиной почтой, то и дело рассылая птиц с письмами, и получая ответы: в Фэй, наемникам, Даргону, на восточный рудник. От последнего адресата ответ так и не пришел. В прошлый раз из рудника ему пришло тревожное сообщение от главного рудокопа Хундвика, что королева находится в подземелье, отрезанная от мира завалом, и они ведут работы по ее освобождению.

Сейчас он читал письмо командира наемников Кырк арк Грыра, пытаясь разобрать кривой почерк, которым сообщалось, что тот заключал договор лично с королевой и «полезет в драчку» только по ее распоряжению, скрепленному личной печатью. «А пака мы стаим в сутках хода да рудника и сапливый мальчик в кароне и толстая лысая курица…»

«Толстая лысая курица? О ком это он?» — оторвался Теофиль от письма.

«А пака мы стаим в сутках хода да рудника и сапливый мальчик в кароне и толстая лысая курица в халате нам не указ», — прочел дальше советник и обиженно пригладил рукой остатки волос.

«Грубияны неграмотные!» — подумал он. В конце Кырк добавлял: «а есле залатишка дабавите, то еще и глазья на жопы натянем им с асобым усердием».

Советник потер кулаками глаза и зевнул. Печать королевы сейчас, наверняка, застряла вместе с ней самой в шахтах. Королевская печать Мартина им не годится. Может быть, поддельную соорудить? А если Грыр распознает обман? Зарежет толстую лысую курицу и сожрет за обедом без соли, не подавится. «Делать нечего, нужно искать хорошего мастера,» — определился он. В дверь торопливо постучали.

— Господин советник, взгляните, пожалуйста! — один из дворцовых стражников стоял за дверью и протягивал ему что-то на ладони.

Теофиль не поверил своим глазам.

— Где взял? — спросил он, быстро перехватывая печать Ровены, и зажимая в кулак, словно, она вот-вот растворится подобно иллюзии.

Наскоро умыв лицо, и переодевшись в чистое, Ровена уже глубокой ночью сидела в кресле Теофиля в почтовой башне. Дефорт спал здесь же, неудобно согнувшись на маленькой тахте. Она дочитала письмо Грыра и коротко написала в ответ: «Натягивайте. Золото есть». Советник уже расплавил сургуч в специальной ложке и ждал команды.

— Шлёпай печать, отправляем. И спать.

— Вы написали, что золото есть, а у нас почти пустая сокровищница, — аккуратно завёл Теофиль разговор.

— Значит, есть, раз написала.

— Да неужели? Восточный? — в глазах советника вспыхнула надежда.

Королева утвердительно кивнула.

— А где лорд? Остался в рудниках?

— Можно и так выразиться.

— Не сочтите за бестактность, но я хочу поделиться некоторыми соображениями. У меня есть подозрение, что среди нас есть некто, плотно сотрудничающий с севером. Я ни в коем случае не хочу очернять лорда Палмера, но все-таки…

— Теофиль, — сказала королева. — Я сама все знаю. С Палмером покончено. Не наш это пассажир.

— Совершенно не наш, — согласился Теофиль. — А я всегда это гово…

— Достаточно.

Наутро королева поднялась с постели в великолепном настроении. Она позавтракала за одним столом со своим молодым мужем. Мартин демонстрировал, наоборот, самое унылое расположение духа.

— А ты чего такой хмурый? — спросила Ровена юношу.

— Завтра суд, — ответил он, печально ковыряя ложкой ягодный пудинг.

— А, — она совсем забыла, что две кандидатуры на прилюдную казнь томятся под арестом. С этими покушениями, подземными приключениями и пауками, своей личной драмой, она напрочь забыла, с чего все начиналось. Теперь облегчение вызывало то, что судьба арестанток зависела исключительно от судебного решения. И ей не нужно будет брать на себя еще и это. А суд, находившийся в ведении генерала Шварца, как ни странно, вообще не был заинтересован выгораживать кого-либо. — Как отец?

— Вроде получше.

— Это хорошо, я рада.

Теофиль еще на рассвете получил корявое грыровское «Выступаем». Хундвик сообщал, что северяне взяли территорию рудника в кольцо и сооружают лестницы, чтобы попасть внутрь стены.

Сама она решила доставить себе удовольствие и прогуляться по саду, а заодно посмотреть, как работает дорогой сердцу отряд королевского учета во главе с деятельной Софи. Девушка напоминала королеве её саму в юности: также быстро все схватывала, была любознательной и трудолюбивой.

В центральной части парка кипела работа. Считались клумбы, скамейки, деревья и даже многолетние цветы. Извечный внутренний главбух внутри королевы был до глубины души поражен таким рвением.

Она посмотрела, как Софи контролирует все процессы с полной ответственностью.

Завидев приближающуюся королеву, бойцы вытянулись по струнке. Софи шагнула вперед и приготовилась докладывать.

— Все потом, — улыбнулась ей Ровена. — Продолжайте. Отчет приму позже. А пока не обращайте на меня внимания, я просто посмотрю, как вы работаете.

Она села на скамейку, и подозвала девушку:

— Софи, а кто твои родители? Мне пора уже выдать им благодарственную грамоту.

— Мама служит кухаркой при главном поваре! Ух, и напугали мы его тогда, когда пришли кастрюльки считать! Он с матушкой теперь куда как добрее стал обходиться. Когда увидел, что я в отряде. Отец в городе сапоги и башмаки чинит.

— Ты большая молодец, я тебя очень хвалю. Теперь иди.

— Спасибо, ваше величество!

Королева прикрыла глаза, наслаждаясь солнечной погодой. Интересно, что за все время здесь она ни разу не видела дождя, при этом зелень была сочной, цветы благоухали, ни намека на сухость и желтизну. Чудеса!

Пронзительный крик вернул ее из размышлений в действительность. Она обернулась: Софи, держалась руками за глаза и выла от боли, вокруг нее с испуганными лицами стояли девушки и юноши отряда королевского учета.