*19. Флирт и сюрпризы в стиле гало-рок

Та же дата, 25 марта, вечер, Амстердам, кафешантан «Анаконда».

Елена Оффенбах вошла в зал слегка танцующей походкой, сверкая новеньким сине-серебристым комбинезоном для мотоспорта, приземлилась на табурет около стойки, звонко хлопнула в ладоши, и поприветствовала молодого бармена-мулата:

— Hi, Фулбано! Как дела, и где Тисо?

— Привет! — он отставил в сторону шейкер и радостно хлопнул ее по плечу, — шеф, как нормальный человек, пошел заниматься семьей после смены. А дела пошли классно с сегодняшнего дня. Ходят слухи, что ты раздраконила районную полицию, потому-то и лицензия на шоу возобновилась. Это правда, или как?

— Отчасти, да, — сказала она, — а ты осчастливишь меня красным элем и сосисками?

— Запросто! — сказал Фулбано, принимаясь за заказ, — А во что это ты разоделась?

— А вот: купила себе motorbike. Комбинезон — в подарок. Рекламная акция.

— Понятно… Хотя нет, непонятно. Ты же вроде теперь богатая девчонка, и могла бы купить реальный автомобиль.

— Могла бы. Но, я выбирала транспорт под свой новый гараж. Он прямо в квартире под лестницей, очень удобно, но туда ничего крупное не влезет.

— Ой! — воскликнул он, — Значит, ты правда, купила у шефа ту дурацкую квартиру?

— Квартира не дурацкая! — с жаром возразила Елена, — Наоборот, очень стильная!

— Ладно, — Фулбано широко улыбнулся, — я не спорю, у богатых свои причуды. Анита, в перерыве между плясками, шепнула, что твой парень — гало-рок звезда, Сван Хирд.

— Ох уж эта Анита, — прокомментировала Елена, и бросила взгляд на эстраду, где вокруг светящейся анаконды плавно вертелась девушка в микро-бикини, Анита Цверг, бывшая сварщица на верфи. Год назад она потеряла работу, полгода назад для нее истек период выплаты социального пособия. С тех пор Анита Цверг сделалась «персоной свободной профессии»: промышляла нелегальным авто-ремонтом и танцами в «Анаконде». Надо добавить, что танцам Анита училась в клубе, где Елена была одним из тренеров…

— Елена, так, это правда про тебя и рок-звезду? — снова спросил Фулбано.

— Отчасти, да. Возможно, Сван сегодня сюда заглянет, тогда увидишь.

— Ух ты! — воскликнул Фулбано, — Заглянет сам Сван Хирд! Вот это круто!

— Возможно, — повторила Елена, улыбнулась и сделала первый глоток красного эля.

Со Сваном она общалась по телефону в предобеденное время — он позвонил, когда она (после вечерних и ночных приключений с полицией) еще только встала с постели. Он (представьте себе!) не заметил, что Елена вчера уже заскакивала к нему в таунхаус, и забрала свой велосипед. Он не знал, что она вернулась из Цюриха вчера вечером, и был взволнован отсутствием вестей от нее: «ты ведь собиралась приехать в 10 утра»…

Елена не стала в этом телефонном разговоре сообщать ему о незаметно разыгравшейся преамбуле фольклорного сценария «возвращается girlfriend из командировки», а просто предложила встретиться вечером в «Анаконде», где она «зависла по одному делу». Она только сейчас (после вопроса Фулбано) задумалась о том, как затронуть вопрос о сеансе камасутры Свана с той длинноногой «студенткой-школьницей». Был вариант: никак не затрагивать, и выбросить это из головы, но Елена полагала, что старательно не замечать подобные поступки бытового партнера так же нелепо, как и скандалить из-за них. Но, в «фольклорном сценарии» ничего третьего предусмотрено не было. Прожевав третью (и последнюю) сосиску, Елена глотнула еще замечательно-ароматного красного эля, и уже собралась включать фантазию на всю катушку, чтобы что-то придумать, как вдруг.

…На соседний табурет тихо, как колибри, села Анита Цверг, успевшая накинуть поверх бикини белый купальный халат. По своим массогабаритным характеристикам бывшая сварщица была далеко не колибри, а скорее начинающей метательницей молота, но ее пластика и контроль движений обеспечивали такую кажущуюся легкость…

— Салют! — рявкнула она почти в ухо, и хлопнула бывшего тренера по спине.

— Эй, аккуратнее! — возмутилась Елена, — У тебя лапа, как асфальтовый каток!

— Ну, извини! — Анита чмокнула ее в то же самое ухо, — А теперь рассказывай: ты как?

— Так, — Елена чуть пожала плечами, — работаю над одним делом о наследстве. Осенью, наверное, закончу, и к зиме буду, как вольный ветер.

— А! Знаем-знаем! Дело Линды Вилворт, цветочной королевы!

— Угу. Оно самое.

— Круто! — Анита похлопала в ладоши, и отхлебнула оранжа из стакана, принесенного барменом Фулбано, — Гонорар больше миллиона евро, не иначе!

— Больше, — подтвердила Елена, — но цифры называть не могу, адвокатская тайна.

Анита Цверг снова хлопнула ее по спине (но уже не так зверски), и кивнула.

— Понимаю-понимаю. А для старых друзей у тебя есть минута на консультацию?

— Конечно, есть. У тебя что-то случилось?

— Случилось не у меня, а у одной девчонки, она устроилась уборщицей в старый дом, разбитый на шесть квартир, и одну квартиру как раз арендую я. Это в Харлеме, там довольно симпатично и дешево, кстати, как-нибудь заскакивай на бутылочку вина.

— ОК, я заскочу. А что случилось у этой девчонки?

— Серьезное дерьмо, — переходя на шепот, произнесла Анита, — я могу тебе доверять?

— Хочешь в морду? — обиженно спросила Елена.

— Ладно-ладно, — бывшая корабельная сварщица прижала ладони к груди, — я ляпнула глупость. Там, правда, дерьмо. Ее муж, какой-то долбанный иранец, а может афганец, отобрал у нее деньги, одежду, и паспорт, и не выпускал из дома. Она у него была, как выяснилось, четвертой женой. Ни регистрации, ни прав. Только шариат. Этот ее муж просто исчез месяц назад. Его уроды-родичи дали девчонке старую спецовку, рваные ботинки, и вышвырнули ее на улицу. Потом мужа нашли в районе порта. Утонул он.

Тут Анита сделала большие глаза, давая понять, что субъект утонул не сам. Елена без удивления кивнула (бывает, да), и поинтересовалась:

— Что дальше?

— Дальше по хиджабному паспорту этой девчонки одна террористка удрала в Африку.

— Упс… Что за террористка?

— Мэгги Райан, из Ирландской Роялистской Армии, — шепнула Анита Цверг.

— Cluster-fuck… — выдохнула Елена. — …А откуда все это известно?

— От блоггеров, вот откуда. Нынче полицейские секреты не очень-то держатся. Нашу полицию уже называют находкой для шпионов. Эй, ты о чем задумалась?

Елена Оффенбах действительно задумалась, или точнее — погрузилась в воспоминания, прокручивая в голове события вечера 31 января в аэропорту Схипхол. Там Елена, точно в соответствии с инструкцией неаполитанца Ларри, заняла место в кафе под цветущей лианой, и стала листать журнал «Homebuilt Hobby». Потом к ней подсела на несколько минут девушка в фиолетовом хиджабе, поставила на пол сумку, и стала есть арахис из пакетика. А Елена незаметно уронила в эту сумку телефон Линды Вилворт…

«Значит, — подумала Елена, вспоминая этот эпизод, — я сидела рядом с Мэгги Райан по прозвищу Кали-Юга, которая — единственная из Тростанской боевой ячейки каким-то непостижимым образом избежала ареста после исполнения рекордно-разрушительных терактов в Ньюкасле, в Ливерпуле и в акватории Ирландского моря. Вот это фокус. Кали-Югу год искали в горячих точках, а она отсиделась в Европе — и фьють».

— Эй! — вторично окликнула Анита и толкнула подругу плечом.

— Не пихайся, — буркнула Елена, — видишь: я размышляю. Дело ИРоА, это не шутки.

— Я понимаю, потому и не хочу советоваться ни с кем, кроме тебя. Так, что делать-то?

— Подожди, не так быстро. А полиция разыскивает эту твою подружку?

— Еще как! Но, к счастью, Лейла совсем не похожа на мусульманку. Глаза серо-зеленые, волосы светло-рыжие, по виду нормальная фрисландка, моего телосложения.

— Что же она вляпалась в ислам, если нормальная фрисландка?

— Блин! Елена! Пойми, она маленькая, ей 18 лет! А вокруг, блин, толерантность, сука, мультикультурализм, на хрен! Знаешь, сколько девчонок так влипает?

— Не знаю. Ладно, есть идея. Пусть девчонка идет в «Help-Camp» партии NVV.

— Ты что, Елена! Это же нацисты!

— Нацисты — не нацисты, а фракцию в парламенте имеют. И у них накатанный метод реабилитации этнических голландок, сдуру перешедших в ислам. Только надо верно подать себя. Ноутбук есть?

— У меня, что ли? — спросила Анита.

— Да, у тебя. Я продиктую историю, а ты запишешь.

— Понятно. Сейчас… Алло! Фулбано! Будь лучшим другом, брось сюда мой комп!

* * *

В течение следующего получаса рождалась драматическая история вовлечения очень доверчивой фрисландки в клоаку исламского экстремизма, при мерзком содействии прогнивших социальных институтов, включая, конечно, школу, пораженную вирусом толерантности. История вчерне была готова, и две девушки начали редактировать ее, устраняя противоречия и добавляя колорита, когда…

…Появился Сван Хирд — в своем стиле: одетый с некоторой претензией на сходство с викингами, и причесанный соответственно.

— Привет, Елена! Тут зачетное местечко!

— Привет, Сван, — ответила она, вставая ему навстречу, — давай-ка отойдем в сторонку и поговорим немного. Анита, я на пару минут.

— Ладно, — ответила бывшая корабельная сварщица, слегка удивленно провожая взглядом Елену, которая тянула гало-рок музыканта в сторону служебной комнатки по ту сторону стойки бара. В комнатке имелся угловой диван и квадратный стол — все, что надо, чтобы переговорить с глазу на глаз.

— Что-то не так? — подозрительно спросил Сван Хирд.

— Я, — сообщила Елена, — прилетела в Амстердам вчера, и дома наблюдала тебя в процессе коитуса с какой-то особью. Такой неприятный сюрприз.

— Черт! Это случайно получилось. Понимаешь, Елена, была такая ситуация…

— Стоп! — она подняла руку, — Важно другое. Как правило, женщина хочет видеть, что ее любят. Я не исключение. Вот так, Сван. А теперь, у меня есть еще незавершенное дело.

С этими словами, Елена хлопнула его по плечу и резко вышла из комнатки. Сван Хирд вздохнул, вышел вслед за ней, затем устроился за столиком у дальней от входа стены, и задумался: как сделать, чтобы Елена увидела, что ее любят? Он абстрактно размышлял полчаса, потом пошептался с барменом, после чего уехал, но вскоре вернулся с весьма внушительным чемоданом, и без церемоний разместился на эстраде.

— Внимание! — объявил бармен Фулбано в микрофон, — У нас в гостях Сван Хирд, и мне кажется, его не надо представлять специально.

— О-о… — выдохнула публика (человек сорок в зале).

— Привет, народ! — крикнул гало-рок музыкант, успевший распаковать свой чемодан, в котором оказался синтезатор, пара динамиков и электрогитара.

— Wow! А-а… — послышалось в ответ.

— Программа, — продолжил он, — будет такая. Кое-что из последнего альбома. Потом две композиции из новенького, чего еще никто не слышал, а дальше — все по выбору самой красивой девушки на этой планете. Кто она — пока секрет. Так! Погнали! Компьютерная баллада «Вицлипуцли». У кого хватит драйва подпевать — вперед! Йо-хо-хо!..

…Через некоторое время к «Анаконде» подъехала полиция — по звонкам бдительных граждан, сообщавших, что рядом с кафешантаном «происходит очень подозрительное скопление возбужденной молодежи». К слову сказать: голландские бюргеры — самые бдительные на нашей планете. Если они видят на улице или в соседнем доме что-либо необычное (или просто выходящее за рамки их бюргерских представлений), то тут же вызывают полицию. Известный феномен: голландцы не задергивают шторы, даже если квартира просматривается с улицы или из окна дома, расположенного рядом. Одно из объяснений: это пережиток периода германской оккупации (тогда военный комендант запретил людям задергивать шторы — во избежание заговоров простив Третьего Рейха). Обычно гиды приводят другое объяснение: голландцы не задергивают штор, чтобы все вокруг знали: тут не делается ничего постыдного. Психологически более достоверный вариант этого объяснения: голландцы не задергивают штор, чтобы бдительные соседи (провались они!) не заподозрили бы чего-нибудь, и не вызвали бы полицию. Конечно, голландская полиция почти всегда доброжелательна и корректна, но на фиг надо…

…Так вот: полиция подъехала к «Анаконде» по звонкам бдительных граждан, и…

…Не стала вмешиваться. Потому что здесь есть принцип: если творится какой-нибудь безобидный беспорядок, то лучше просто последить за ситуацией, а не провоцировать вмешательством перерастание безобидных беспорядков в деструктивные и опасные. Следование этому принципу принесло позитивный результат. Вскоре после полуночи «возбужденная молодежь» спокойно разъехалась, не причинив никому никакого вреда (некоторое количество пустых жестянок от пива и мятых сигаретных пачек, случайно брошенных мимо урны — вот и все последствия).

…А в почти опустевшем зале «Анаконды» наступила тишина и, репортер локального молодежного ITV-канала «Фоносфера», прикативший на «горячую тему», наконец-то «добрался до тела» популярного гало-рок музыканта (а также и до персоны загадочной girlfriend этого музыканта). Столик в углу эстрады вполне годился для mini-talk-show.

Репортер (молодой парень по имени Ламмерт Ранет) щелкнул ногтем по микрофону, проверяя звук, сказал пару вводных фраз, и хлопнул в ладоши:

— Ну, что, начнем Сван? Что ты хотел бы сказать на старте?

— Вообще, — ответил Сван Хирд, — для начала: самое классное, это если ты поешь, а люди приходят послушать не потому, что была реклама, а просто потому, что им нравится.

— А ты нигде не анонсировал этот концерт? — уточнил Ранет.

— Точно. Нигде. Я и сам не знал, что буду петь. Я просто пришел на свидание с Еленой.

— Вот оно что! — обрадовался репортер, и повернулся к Елене Оффенбах.

— Так и было, — подтвердила она.

— А что за слухи, будто ты познакомилась со Сваном в тюрьме?

— Не в тюрьме, а в следственном изоляторе ГУ КП, — поправила Елена.

— Ого… — Ламмерт Ранет сделал большие глаза, — …Готическая романтика. Сван, а как случилась это безобразие с тюрьмой две недели назад? И правда ли, что после этого ты расстался со своей предыдущей гало-рок командой?

— Случилось просто, — ответил музыкант, — каким-то коррумпированным уродам сильно захотелось получить от меня ложные показания против Линды Вилворт. Что-то там про неаполитанскую мафию. Вот тут-то я и понял, какова цена всем нашим законам, правам человека, и всей тому подобной дребедени. Вот какая!

Он ударил ребром ладони левой руки по сгибу локтя правой, и пояснил:

— На тебя вешают обвинение, будто ты член криминального синдиката, и почти все твои друзья разбегаются, чтобы тоже не попасть в эту колбасу, а все твои права, про которые рассказывают в школе, перестают существовать. Как в триллерах про Гестапо. А Елена оказалась единственным человеком, который не побоялся в это полезть. Вот так!

— Жесткое знакомство! — произнес репортер, — Но, ходят слухи, что без неаполитанской мафии, все же, не обошлось. Участие вас обоих в круизе на самбуке «Могадишо»…

— …При чем тут мафия? — мгновенно перебила Елена, — Круизный проект принадлежит компании из Сан-Марино. Конечно, есть журналисты, которые думают, что «Италия» и «Мафия» это синонимы. Но ты-то, Ламмерт, к таким не относишься, правильно?

— Ни в коем случае не отношусь. Но — обсуждение интересных слухов, это мой хлеб. Я прошу не обижаться. Хорошо?

— Договорились, — согласилась она.

— Отлично! — репортер потер руки и повернулся к Свану, — Ходят слухи, что ты будешь участвовать и в следующем круизе, уже на самбуке «Финикия».

— Да, верно. Там интересная программа на две недели. Будет девять концертов с online трансляцией, из них пять в открытом океане, и один на Острове Погибших Кораблей.

— Скажи, Сван, а тебе не страшно лететь в Сомали, где пираты, и всякое такое?

— Ламмерт, а тебе не страшно выходить на улицу тут, в Амстердаме, где есть такие же исламисты-радикалы, что и в Сомали и, начиная с 2002 года, они регулярно совершают нападения и убийства? В Сомали ты хотя бы можешь купить пулемет и защищаться, а в Амстердаме — нет. Тебя сразу арестует полиция. Ну что? Тебе не страшно?

Репортер сосредоточенно помахал ладонями, а потом потер себе щеки.

— Брр… Ладно, Сван. Мой вопрос был дурацкий. Проехали, давай лучше о программе в круизе «Финикии». Ты сказал: девять концертов, верно?

— Да. Первый концерт будет сразу после прилета в Могадишо. Как тебе это?

— Круто! — воскликнул репортер, и посмотрел на Елену, — А ты не боишься за него?

— Понимаешь, — ответила она, — я только что услышала про этот сомалийский круиз.

— А я, — пояснил Сван Хирд, — только вчера подписал контракт, и…

— Про контракт мы поговорим без TV-камеры, — мягко остановила его Елена, — а сейчас рассказывай дальше про круизную концертную программу.

Несколько позже. 3 часа ночи 26 марта. Амстердам. Район Зеебург. Гросс-канал.
Секция Свана Хирда в таунхаусе.

Елена Оффенбах шлепнулась в широкое кресло в гостиной, заложила ногу на ногу, и торжественно объявила:

— Знаешь, Сван, наверное, ты неплохой парень, но в голове у тебя не мозги, а опилки.

— Почему? — обиженно спросил он.

— Без понятия, — сказала она, — может, от генетики, а может, от неправильной диеты.

— Нет, я спрашиваю: почему ты так решила?

— Потому, что это единственное объяснение твоего согласия на эту аферу в Сомали. И, кстати, дай-ка сюда контракт, я посмотрю, под чем ты подписался.

— Вот, — сказал он, протягивая ей папку в черной обложке.

— Вот, — отозвалась она, взяла папку и начала листать, — черт знает что! Как ты с таким отсутствием мозгов, до сих пор жив? Я уехала всего на один день, и что? Черт с ней, с неопознанной женской особью, которая оказалась в твоей кровати. Но этот контракт! Японские камикадзе и то, наверное, не подписывали такую декларацию суицида.

— Но, — неуверенно произнес он, — там же записаны гарантии безопасности.

— Можешь подтереться этими гарантиями! — ответила она, — В Сомали нет регулярного правительства, столицу периодически берут штурмом какие-то банды, полиция ООН с трудом контролирует три ключевых точки в Могадишо, но даже в этих точках бывают внезапные террористические взрывы несколько раз в год.

— Что, правда? — спросил гало-рок музыкант.

— Да, черт возьми! Ты мог бы прочесть об этом в Интернете, если бы не поленился. Но, поздно об этом говорить. Одно радует: ты можешь взять с собой ассистента. И я с тебя снимаю хлопоты с поиском и выбором этого ассистента.

— Э-э… Как это ты с меня снимаешь хлопоты?

— Включи мозг, — лаконично предложила она.

— Э-э… Елена, ты… Э-э… Хочешь сказать, что поедешь со мной?

— Да. Тебе повезло, Сван. В период, указанный в твоем контракте, у меня не назначены судебные слушания по делу Вилворт, так что я свободна. А теперь катись спать.

— Э-э… А ты?

— А я не в настроении. Так что я буду смотреть в Интернете про остров Баджун-Чула.

— Про какой-какой остров?

— Баджун-Чула, — повторила она, — там у тебя второй концерт.

— Нет, Елена, ты путаешь! Второй концерт на Острове Погибших Кораблей.

— Сван, учись читать контракты целиком, вместе с примечаниями. А конкретно сейчас отправляйся спать, и не отвлекай меня от работы. Вопросы есть?

— Ладно, — он вздохнул, — нет вопросов. Но, я вот что хочу сказать: я тебя люблю.

— ОК, я это учту, — великодушно сказала она.

Загрузка...