*11. Акулы-оборотни и другие мифические персоны

28 января. Акватория маскаренского плато. Полдень.

…Под палящим экваториальным солнцем палуба мини-сейнера, легшего в дрейф над мелководьем, разогрелась так, что, казалось, можно было поджарить на ней яичницу. Гарри Лессер даже подумал: не провести ли такой кулинарный эксперимент? Но, потом просто приказал экипажу вылить на палубу дюжину ведер забортной воды, и натянуть тент над всей носовой площадкой. Когда это было сделано, он отдал следующий приказ: повесить трап до воды на фальшборт, принести большую циновку и китайский чайный столик, организовать чай на двоих, а дальше не болтаться тут. Переговоры секретные.

Вскоре Лессер получил четкое доказательство, что за мини-сейнером наблюдают. Гость появился из воды ровно тогда, когда три сомалийских матроса, устроив «переговорную обстановку», ушли за надстройку, на кормовую площадку. Итак: оливковокожий гость бесшумно вынырнул точно около трапа и ловко взобрался на палубу.

— Добрый день, мистер Лессер.

— Добрый день, офицер Митчелл. Присаживайтесь, наливайте себе чай. Будьте как дома. Кстати, встреча у нас не совсем официальная, так что давайте попросту, по именам.

— А я думал: инспекция, — заметил форман Элам Митчелл.

— Формально, так, Элам. Но есть еще неформальная тема. У нас с вами общие цели.

Элам Митчелл задумчиво покрутил в руке чашечку с чаем.

— Знаешь, Гарри, будет проще, если ты скажешь, к чему эти загадки.

— К тому, что я притащил подарки твоей команде: полсотни комплектов морских радио-телефонов, сотню цикло-пружинных ружей-арбалетов, дюжину помповых ружей, и еще полдюжины микрокатов. Ты знаешь эти маленькие, но быстрые парусные катамараны.

— Знаю, Гарри. Спасибо. Нам это пригодится… Для организации охоты на акул.

— Никаких проблем! — молодой янки улыбнулся радостно и безмятежно, как на рекламе зубной пасты, — Если хочешь, я могу привезти вам еще много некрупных, но полезных штучек для охоты на акул… Или для охоты на ту добычу, о которой ты подумал.

— На ту, — поправил форман, — о которой ты подумал. Тут рабочая обстановка такая, что арбалетами и помповыми ружьями не обойтись. Нужно что-то типа «Uzi» для малых дистанций, «Kalashnikov» для средних дистанций, и «Remington MSR» для дистанций порядка километра. И число единиц нужно на порядок больше. Это теоретически.

— ОК. Мы поняли друг друга, Элам. Возможно, вам понадобится что-нибудь еще?

На некоторое время форман задумался, прикидывая, говорить ли, и все же, сказал:

— Пригодятся полсотни лодок типа «Хуб». Акулу ведь просто так не догонишь.

— Хуб? — переспросил молодой янки.

— Да, хуб. Human-powered Underwater Boat. Гребная мини-субмарина. Это как простой спортивный каяк, но с прозрачной крышкой-кабиной, и специальным дизайном весел. Посмотри в Интернет. Это изобрел один швед, еще в 2005 году, и с тех пор тамошняя спортивная верфь продает эти штуки под названием «HUB».

— Я все понял, — тут Гарри записал нечто в своем смартфоне, — а теперь подумаем, как договориться с доком Бенчли, единственным ученым-атомщиком на гипер-лайнере и вообще во всем проекте «Футуриф».

— Ага, — сказал Элам Митчелл, — вот его и сторожат, как сказочную принцессу в башне.

— Тем не менее, — заметил янки, — во всех таких сказках принцесса сбегает.

— Так то в сказках, — проворчал форман.

Гарри Лессер лучезарно улыбнулся.

— Сказка, Элам, это концентрированная практика в аллегорической форме.

— Хм! Допустим, что так. Ну, и?..

— …И, не забудь, что я тут с финансовой инспекцией. Я проинспектирую сначала ваши подводные объекты, а потом поеду на атолл Каргадос, инспектировать плавучие АЭС, учебный центр операторов, и работу мисс Марти Логбе. По итогам инспекции я буду общаться по SKYPE с доктором Бенчли.

— Гарри, ты уверен, что ССБ позволит тебе общаться с Беном Бенчли?

— Уверен.

— Ладно, а ты думаешь, что тебе удастся с ним общаться без лишних свидетелей?

— Нет, в этом не уверен, но я могу обменяться информацией с Беном Бенчли, даже если дюжина офицеров ССБ наставит свои уши. Они просто не поймут, о чем мы говорим.

— Хм… Латынь, или еще какой-нибудь специальный научный язык?

— Да, можно сказать и так. Главное: я знаю, как общаться с ним, чтобы охрана ничего не заподозрила. Вопрос: как убедить его, что у нас с ним общие интересы?

— Вообще-то, Гарри, ты пока даже меня не совсем убедил, что у нас общие интересы.

— Элам, а что могло бы убедить тебя, что у нас общие интересы?

— Черт знает… Может, время убедит. Но, мы не про меня, а про дока Бенчли говорим.

— Да, Элам. Мы говорим про доктора Бена Бенчли. Что могло бы убедить его?

— Хороший вопрос, — сказал Элам Митчелл, — я думаю, вот что…

2-3 февраля. Французская колония Реюньон.

Реюньон, это остров размером с Большой Маврикий, расположенный в ста милях юго-западнее последнего. Некоторые считают, что Реюньон больше всего похож на какую-нибудь южную провинцию настоящей континентальной Франции. Пассажиры, слегка уставшие от почти месяца разнообразной экзотики, с удовольствием погрузились тут в атмосферу Старой Европы. То же и старшие офицеры, кроме оставшихся на вахте.

Администрация объявила, что стоянка здесь будет длительная, где-то две недели. Была особая причина, по которой гипер-лайнер ушел на Реюньон вместо того, чтобы после Большого Маврикия вернуться на Маскаренское плато. Старшие офицеры тщательно скрывали эту причину от пассажиров, однако слухи ползли, и словосочетание «акулы-людоеды» все чаще звучало в разговорах неверитированных матросов, а иногда даже проскакивало в застольной болтовне пассажиров.

Пока «Либертатор» неделю был в круизе вокруг острова Гранд-Маврикий (лежащего у южной оконечности Маскаренского плато), на самом плато разворачивалась эпопея с акулами, первый звоночек которой прозвенел в конце второй декады января: бригада неверитированных моряков была растерзаны акулами на мелководной банке Лоденор. Пытаясь их спасти, погиб один экипаж дельтапланерной «скорой помощи». Случай трагический, но (увы) не уникальный в морской истории. Взять инцидент 1945 года с линкором «Индианаполис» в тихоокеанских тропиках. Акулами были растерзаны 600 моряков, находившихся на, казалось бы, надежных спасательных средствах. Случались трагедии с акулами и в Маскаренской акватории. Так, в 2011-м правительству Сейшел пришлось даже на время закрыть пляжи из-за серии акульих нападений.

Так или иначе, не было причин считать гибель рабочих на банке Лоденор проявлением систематического феномена. Но, в середине третьей декады января на рабочие зоны в акватории плато будто обрушился акулий шквал. Акулы нападали после наступления вечерних сумерек, и выбирали жертвы среди тех, кто находился у поверхности воды.

Погибли три офицера, один мичман и двое рабочих бригады-9 в зоне южнее Главного канала и севернее Каргадоса. Среди погибших был форман Элам Митчелл, которого в Администрации считали человеком сложным, но лучшим среди командиров бригад.

Погибли несколько пилотов из транспортной бригады-11. По рассказам, акулы будто караулили их около поплавков гидропланов, сбивали в воду, и разрывали на куски.

Погиб Хэнк Торнтон, офицер охраны эмира Эль-Обейда. Как сообщалось, Хэнк был в отпуске, и рыбачил чуть южнее Главного канала. Вроде бы акула как-то выхватила его прямо из лодки, но дело было в сумерках, и наблюдатели рапортовали неуверенно.

Затем погибли двадцать неверитированных рабочих, занимавшиеся отделкой гостевых домиков на платформе у северного края Главного канала. Как акулы их достали было непонятно, и верхушка ССБ рекомендовала Администрации организовать патрули ППУ (внутренней полиции) на платформах, где велись надводные работы. На другой же день погибли несколько патрульных. Акулы хватали их с дорожек на периметрах платформ.

Среди моряков поползли слухи о колдовстве, и администрация сочла лучшим выходом увести «Либертатор» к Реюньону, а на решение «акульей угрозы» бросить специально созданное смешанное подразделение ССБ-ППУ из наиболее умелых бойцов и наиболее грамотных командиров. Задача была поставлена: устранить угрозу к середине февраля.

* * *

После этого предисловия можно рассказать, что произошло поздно вечером 2 февраля. Гипер-лайнер «Либертатор» в силу своего размера не мог зайти ни в какую из гаваней Реюньона, и стоял на внешнем рейде круизного порта Пуэнт-де-Гале, а сообщение с берегом проводилось:

— для пассажиров и прочих VIP — на катерах, аналогичных морским такси.

— для простых вольнонаемных — на моторных надувных лодках типа «зодиак».

Когда море спокойно и хорошо освещается портовыми и корабельными прожекторами, никакого риска нет. Что может случиться на таком 300-метровом маршруте? А вот что:

«Зодиак» с полудюжиной вольнонаемных (неверитированных) матросов, гульнувших в городе и возвращающихся на «Либертатор» посреди маршрута (там, где море не было освещено) столкнулся с невидимым объектом. Бац! Пассажиры в воде. И тут акулы…

…Точнее, акул никто не видел, но когда (минут через 10) подъехал полицейский катер, некого было спасать. В воде — только остатки лодки, тряпки, кровь и еще: фрагменты человеческих тел с характерными рваными линиями разрывов.

Нападения акул на Реюньоне — не экзотика. Каждый год тут два-три покусанных, как правило, без фатального исхода. Жертвы обычно — одиночные дайверы или серферы. Случается (крайне редко), что акула нападает на рыбацкую лодку с уловом (причина: сильный запах рыбы). Но чтоб так, прямо в акватории порта, акулы напали на лодку с пассажирами, и всех растерзали за пару минут — невиданное дело. Никакие обычные объяснения не годятся. Можно предположить, что стая Больших Белых, по непонятной причине, пришла сюда на охоту. Но, с точки зрения среднего местного жителя, здесь не обошлось без колдовства. Тем более, что кое-какие слухи уже витали в воздухе. И вот, сборный комитет из местной публики и вольнонаемных моряков, пришел к выводу: это магическое проклятие. Гипер-лайнер «Либертатор» очень конкретно проклят. А кто из нормальных моряков будет ходить на очень конкретно проклятом корабле? Да никто!

Конечно, будь тут хорошие парижские полицейские эксперты, они (после длительных, всесторонних лабораторных тестов) пришли бы к выводу, что акулы были не при чем. Колдовство тоже не при чем. А орудием убийства является инструмент, больше всего похожий на электромоторную цепную пилу для разделки блоков из ячеистого бетона. Только вот Реюньон, это хоть и Франция, но никак не Париж, и уровень полицейской квалификации даже близко не стоял с тем, что необходимо для такого расследования. Поэтому, непосредственными исполнителями были признаны акулы, а причиной этих акульих фокусов — качественно наложенное магическое проклятие. И, на рассвете, на огромной хвостовой полетной палубе «Либертатора» собрались две тысячи моряков (иначе говоря — все вольнонаемные, не веритированные). Наличие пожарных багров и топоров, а также иного холодного оружия в руках манифестантов, указывало, что это классический бунт, и капитану надо срочно выруливать из создавшейся ситуации.

Напротив толпы матросов выстроились бойцы ППУ и ССБ в адекватной экипировке (кевларовые доспехи, шлемы-сферы, и карабины с резиновыми пулями). Вслед за этим силовым прикрытием (взявшим под охрану ключевые точки палубы) к манифестантам вышел капитан Карстен Вулфинсон (главный ходовой офицер «Либертатора»).

— Джентльмены! — произнес он в рупор, — Я надеюсь, у вас есть выборный старший?

— Есть! Это дело для Большого Робби!

— Да! Пусть Большой Робби говорит.

— Вот, Робби Йенстер. Давай, Робби, скажи ему!

— Ну, я выборный старший, — произнес кряжистый бывалый дядька, выходя из толпы и, после нескольких шагов останавливаясь на полпути к строю «силового прикрытия».

— Так, мистер Йенстер, — сказал капитан Вулфинсон, — мы сегодня удручены несчастным случаем с нашими ребятами, и…

— Несчастным случаем? — перебил Робби Йенстер, — Хрен на рыло! Это был не случай, а колдовство. Мы гадали: что за народ в левом хвостовом корпусе гипер-калоши? А там, оказывается, зомби! Уже весь остров знает. Вы так решили сэкономить деньги, да?

Толпа матросов приветствовала данную филиппику одобрительным рычанием в адрес своего старшего выборного, и крайне грубыми ругательствами в адрес администрации. Капитан Карстен Вулфинсон успокаивающе поднял правую ладонь.

— Джентльмены! Давайте будем реалистами! Зомби бывают только в кино-триллерах!

— Да? — ехидно отозвался Йенстер, — А ты покажи нам ту половину экипажа, которая в кубриках левого хвостового корпуса. Ну, что ты глазками хлопаешь? Покажи, давай!

— Мистер Йенстер, а вы помните пункт контракта, где сказано…

— …Помню-помню, — перебил выборный, — секретность, бла-бла-бла, не лезть в ваши гребаные секретные дела. Только вот мы уже по случаю увидели на ваших плавучих платформах кое-кого. Нам шестьсот раз насрать, как эти нелюди называются. Мы не нанимались на корабль, где нечистая сила, которая превращается в акул-людоедов!

— Мистер Йенстер! Контракт есть контракт. Мы можем говорить о сумме специальной надбавки за сложности, но у контракта есть принципиальные условия…

— …Условия? — перебил Йенстер, — Ну, давай, вызывай сюда адвокатов от вашей сраной конторы, и от моряцкого профсоюза.

— Извините, джентльмены, — сказал Вулфинсон, — но никто из вас не состоит ни в каком профсоюзе, вы под этим подписались, и это было оговорено при найме.

— Ничего-ничего, капитан. На такое дело профсоюз пришлет адвоката, хотя мы там не состоим, уж поверь мне. Я дерьма повидал, да и ты, наверное, тоже. Так что давай мы прекратим полоскать мозги друг другу, и ты послушаешь наши условия.

Капитан Вулфинсон кивнул, скрестил руки на груди, и объявил:

— Я слушаю ваши условия.

— А все просто, — сказал Йенстер, — значит, твоя администрация платит нам все деньги, которые по контракту, и еще зарплату за полгода, как если бы мы работали, и билеты отсюда с Реюньона домой, кому куда надо.

— Эй! — крикнул кто-то из толпы, — Нам чистые документы нужны. ID и все такое!

— Да, — продолжил выборный, — еще, чистые ID, и все легальные бумажки, тем парням, которым надо. Мы прощаемся вот здесь, на Реюньоне. Нам счастливого пути, а вашей гребаной гипер-калоше — семь футов под килем. Такие наши условия.

…Немая сцена около полминуты. Потом Вулфинсон решил все-таки использовать то обстоятельство, что вольнонаемные матросы сюда вербовались не из элиты морского профессионального сообщества, а совсем наоборот, и почти всех их на родине ждала полиция с распростертыми объятиями и судебными ордерами за всякое гопничество.

— Знаете, мистер Йонстер, — произнес Вулфинсон, — вы и ваши товарищи вовсе не в том юридическом положении, чтобы выставлять условия. Или вы торопитесь в тюрьму?

— Сука ты гребаная! — прорычал выборный, — Не пугай меня тюрьмой, понял? Лучше я перекантуюсь два года за решеткой, чем буду по кускам у акулы в брюхе! И еще, мне кажется, что тебе и твоим хозяевам, что в носовых люкс — корпусах, не очень хочется связываться с полицией. Нечисто у вас тут. Так что давай-ка лучше договариваться. И никаких фокусов! Тут Франция, а не какое-то мелкое говно на ложке, вроде Сейшелов, Маврикия или Мальдивов. Тут не купишь в наглую весь официоз! Шевели-ка мозгами, капитан! Скоро сюда прикатит TV-France-Press, и мы много чего можем рассказать.

— Ну, вы и сволочи… — не удержавшись, выругался капитан, — …Ладно, ждите здесь, не расходитесь. Я попробую согласовать возможные условия с Администрацией.

* * *

А в это самое время, внизу, под летной палубой на широкой стальной полосе несущей ферменной балки рядом с рубкой Главного пульта АЭУ, сидели два «оливковокожих» персонажа, и пили кофе из пластиковых стаканчиков. Можно было заметить аккуратно отвинченную сетчатую панель вентиляционного проема, и понять, как один из данных персонажей выбрался из рубки, не беспокоя дежурного полицая на пункте контроля. А трехзубый крюк-кошка с лавсановым тросом подсказывал, каким образом попал сюда второй персонаж. Да, кстати: первого звали Бен Бенчли, а второго — Хуа Лун-Фен.

Трудно представить доверительное общение двух таких разных людей. Казалось, что общим у них был только нынешний цвет кожи, и возрастная группа между 30 и 40. В этнически-языковом, профессионально-образовательном и жизненно-опытном плане — ничего общего. Один — доктор физики, белый североамериканец, а другой — выходец из криминальный секты, участник контрабандной цепи между Хайнанем и Борнео. Но… Неожиданно они с легкостью нашли общие темы. Правда, не очень-то веселые. Сперва доктор Бенчли популярно объяснил Лун-Фену, как оптимальным путем взорвать АЭУ. Оптимальным в смысле максимума значений поражающих факторов. А потом грустно резюмировал.

— Жаль мне тех наших ребят, которые в левом корпусе. Они ничего в жизни не успели посмотреть, а уже занавес.

— Занавес? — переспросил китаец.

— Да, — доктор физики кивнул, — как в театре: спектакль сыгран, и занавес. Финиш.

— Понятно, док Бен. А когда ты хочешь взорвать АЭУ?

— Если объективно, Лун-Фен, то оптимум сегодня в обед. Погода тихая, и дневной бриз тащит нижний слой воздуха на берег. Значит, радиоактивное облако накроет не только гипер-лайнер, но и главную населенную часть острова. Полтораста тысяч жертв я могу гарантировать. Это очень высокий результат для медленного ядерного взрыва.

— Док Бен, а зачем убивать так много людей? — спросил китаец таким тоном, будто бы предметом обсуждения было количество пряностей, добавляемых в тушеную курицу.

— Для огласки, — пояснил Бенчли, — нужна уверенность, что этот инцидент не получится спрятать и замять никакими деньгами и политическими рычагами. Тогда все те ребята, которые разбросаны по объектам «Футурифа» получат шанс на нормальное будущее.

Китаец понимающе покивал головой,

— Жертва пешек и фигуры, чтоб поставить мат, как в шахматах, правильно, док Бен?

— М-м… Я не считаю наших ребят — пешками, а себя — фигурой.

— А кого ты считаешь кем, док Бен?

— М-м… Интересная постановка вопроса. Наших ребят я считаю просто людьми. Они оказались в сложной ситуации, и мне жаль, что не получится их эвакуировать. Ты не спросил меня о жителях Реюньона… Правильно, что не спросил. Я их не знаю, и мне нетрудно считать их абстракцией. А кем я считаю себя… Наверное, никем. Та жизнь, в которой я видел свое место, свою эволюцию, и то, что я оставлю после себя, фатально закрыта. А других перспектив я для себя не вижу. Мне остается только уйти, сделав на финальном шаге что-то в плане помощи тем людям, которых я считаю товарищами по ситуации. Есть еще мотив: уходя, громко хлопнуть дверью. Это в общих чертах.

— Док Бен, я услышал тебя. В жизни цели сложнее, чем в шахматах, поскольку люди не условные фигурки. Важно не только поставить мат, важно еще сохранить своих людей. Может быть, если посмотреть глубже, то найдется ход без жертв среди своих?

— Не знаю, — физик пождал плечами, — может, я плохой игрок. Я не вижу такого хода.

— Если ты не видишь, док Бен, то позволь, я попробую рассказать, как я это вижу.

— Да, разумеется. Я внимательно слушаю.

— Сначала я спрошу, — предупредил китаец, сделал паузу, и задал вопрос, — что сделает Администрация, если ты сегодня не взорвешь АЭУ?

Доктор Бенчли ненадолго задумался.

— Что ж, попробую построить прогноз. Судя по тренду и интенсивности эмоций, гипер-лайнер сегодня лишится всех вольнонаемных моряков. А губернатор Реюньона, как я полагаю, неформально предложит капитану Вулфинсону убираться отсюда. Это можно организовать, если перебросить с Каргадоса полсотни девчонок, которые уже прошли стажировку на тренажерах. Теоретически, этого хватит, чтобы отвести гипер-лайнер в другой порт стандартным маршрутом, который имеется в бортовом компьютере. Если исходить из логики, то это будет Туамасина на восточном побережье Мадагаскара. От Реюньона чуть больше трехсот миль. Дальше прогноз зависит от того, будут ли акулы-людоеды преследовать гипер-лайнер до Мадагаскара. Как ты считаешь, Лун-Фен?

— Почему ты спрашиваешь у меня, док Бен?

— А почему бы и нет? — парировал физик, и улыбнулся.

— Если ты спрашиваешь, — сказал китаец, — то я отвечу: акулы не пойдут так далеко.

— Тогда, — продолжил Бенчли, — стратегия Администрации будет пассивно-консервной. Попросту, эта стратегия сведется к выжиданию в надежде, что персонал «Футурифа» справится с проблемой акул, и тогда можно будет вернуться к исходной программе.

Китаец помолчал немного, изучая собеседника взглядом, а затем спросил:

— Ты уверен, док Бен?

— Я уверен, что вероятность выбора такой стратегии на порядок выше, чем вероятность выбора альтернативной стратегии. Решения на гипер-лайнере принимают субъекты, у которых жесткий стереотип в сознании: если что-то идет не по программе, то не надо вмешиваться, а надо приказать нижестоящим субъектам устранить проблему, вернуть ситуацию в русло программы, и доложить об исполнении.

— Ты хорошо объясняешь, — заметил Хуа Лун-Фен, — а ведь это не физика, в которой ты официальный профессионал.

— В этом, — ответил Бенчли, — нет ничего необычного. Еще во времена школы Фейнмана сложилась традиция: физики, будто бы в шутку, занимаются социальной психологией. Многие правила в этой области сформулированы физиками. Так, легендарный Эдвард Мерфи, автор «Законов Мерфи», был профессионалом в прикладной аэродинамике, в ракетной технике, и в прикладной теории безопасности аэрокосмических аппаратов.

— Док Бен, я услышал тебя. Если ты знаешь не только физику, но еще правила, которые управляют людьми, то это очень важно для твоих людей.

Доктор физики удивленно поднял брови.

— Для каких еще моих людей?!

— Ты сам говорил: «наших ребят». Я сказал то же самое, док Бен. И, я думаю: ты рано собрался умирать. Тебе кажется: твоя жизнь закончилась, а может, твоя жизнь только начинается? Может, та странная сила, которая вращает Вселенную, забросила тебя на незнакомую тропинку, которая непривычна, но тоже ведет к вершине горы Удан?

— М-м… Пока что я вижу не тропинку, а тупик.

— Пока что, — эхом отозвался китаец.

— М-м… Знаешь, Лун-Фен, я был бы рад поучиться у тебя риторике.

— Хорошо, док Бен. Для этого тебе просто надо сегодня выбрать не смерть, а жизнь.

— А дальше? — спросил Бенчли.

— Дальше, ты уже все предсказал, — заметил Хуа Лун-Фен.

— Нет, извини, я предсказал, что Администрация будет ждать возможности вернуться к исходной программе. Это далеко не все.

— Это как раз все, — авторитетно заявил китаец, — смотри, док Бен: мы можем управлять врагом. Мы заставили врага уйти, когда нам это выгодно. А дальше, мы заставим врага вернуться, когда нам будет выгодно. Враг вернется, и мы просто убьем его.

— Выглядит позитивно, — оценил доктор физики, — а какова моя роль в этом процессе?

В ответ китаец протянул ему карточку размером с пол-ладони.

— Это метод, как шифровать сообщения для Марти Логбе, и читать сообщения от нее.

— Понятно, — Бенчли убрал карточку в карман, — дальше?

— Дальше, ты сам предсказал, что Администрация отправит с Каргадоса сюда полсотни девушек. А я тебе скажу то, чего Администрация не знает. Девушки непростые. Они — мвавинджи. Танзанийский вербовщик, что работал с Администрацией, сжульничал.

— Извини, Лун-Фен, я не разбираюсь в этих африканских раскладах.

— Просто, мвавинджи — это племя охотниц. Они надежные и хитрые, они очень быстро соображают, а убивают еще быстрее. Если глупый человек их нанял, и не потрудился уважать их, то ему бывает очень плохо, и он перепродает их контракт очень дешево. Вербовщик хорошо нажил на контрактах пяти тысяч девушек, но это его дела. Теперь мвавинджи на Каргадосе, и подружились с Марти Логбе. Она объяснит, что на гипер-лайнере ты их единственный настоящий друг. Будь им надежным другом, это полезно.

— Теперь, — сказал Бенчли, — я примерно понимаю схему мятежа.

— Это хорошо, — заключил китаец, — значит, теперь я могу идти. Нельзя слишком долго оставаться в этом месте. Лишний глупый риск. Когда я махну рукой, сбрось крюк.

— Сделаю, — ответил физик.

Китаец улыбнулся, затем обхватил лавсановый трос ладонями, и быстро соскользнул с высоты ферменной балки до воды, и погрузился без всплеска. Над водой поднялась его ладонь, и сделала короткий взмах. Доктор Бенчли отцепил крюк, и бросил вниз. Ладонь поймала этот предмет, и утащила под воду. Китаец исчез, будто его тут и не было.

Загрузка...