Франкенштейн 2.1

#Мышьяк

— Кто такой Боев? — спросила Софья.

— Старый знакомый, — сказал Арсений, в определенных кругах известный под ником Мышьяк. — В прошлый раз меня выручал.

Его, похоже, отпустило. А то ведь жуть как трясло, когда он про подставу с корейцами узнал. Порывался из дома куда-то бежать, вот прямо так, в одних тапках. Смотреть жалко. Какой там нафиг из него, увечного, беглец? Но, как только про Боева услышал, сразу успокоился. Удивительное дело.

— Давно его знаешь? — продолжила расспрашивать Софья.

— Учились вместе, — сказал Арсений. — Толковый был кодер, хотя и спортсмен. Только так и не доучился, в армию пошел. Угодил там в одну экспериментальную программу, где из него сделали вот этого самого уберсолдата. Модификация нервной системы, нейроимплантаты, все дела…

Он доковылял до кресла, неловко, боком, плюхнулся на сиденье. Повозился, устраиваясь поудобнее, расправляя искалеченные ноги. Софья, закусив губу, смотрела, как он барахтается в кресле, но помочь не пыталась — Арсений этого не любил.

— Так он военный что ли?

— Был. Официально вышел в отставку, когда командование сменилось, и программу прикрыли.

— Почему прикрыли? Эксперимент не удался?

Арсений усмехнулся.

— Ну ты дотошная.

— А то, — сказала Софья. — Ты мне не увиливай. Что там было с Боевым?

— Сама же видела этот неудачный эксперимент, — сказал Арсений. — Просто одну программу закрыли, а другую — открыли. А Боева списали в утиль как устаревшую модель. Только сдается мне, что он сам немало этому поспособствовал. Он же умный, не захотел становиться пушечным мясом. Теперь в частном секторе обретается, как многие бывшие военные. Связи у него есть, навыки особые, репутация…

— Странно, что я никогда раньше про него не слышала, — сказала Софья.

— Юная ты слишком, — сказал Арсений, вздыхая. — Еще много чего не знаешь.

Софья редко думала об их с Арсением разнице в возрасте. Но сейчас, после этих слов, глядя на него, она видела человека средних лет, с болезненно-бледным лицом и перманентно красными глазами. Морщины и страдальчески опущенные уголки рта добавляли ему верных десять лет. Суровый мужик не в пример бодрее выглядит, хотя ему, наверное, также под сорок.

— Гад он, твой Боев, — сказала она вслух. — Ноутбук мой забрал.

— Может оно и к лучшему, — сказал Арсений. — Было у меня нехорошее предчувствие насчет этого файла. Чуяли мои бедные кости: ноги болели как-то уж слишком сильно. Зря я сам себя не послушался.

— Завязывай ты со своим стариковским нытьем, — сказала Софья. — Слушать тошно. И вообще не понимаю, из-за чего такой атас. Как будто я пыталась продать ядерный щит Родины. Ты же говорил, там программный модуль для церебрального нейроитерфейса.

— Поправка. — Арсений многозначительно воздел указательный палец. — Программный модуль с троянцем. Очень и очень хитрым троянцем. Какое у него назначение, я без понятия. Но сам код — настоящая поэзия, мне так ни в жизнь не суметь. У того, кто этого троянца написал, голова совершенно особым образом устроена. Это, натурально, код Франкенштейна.

— Какой Франкенштейн? — озадачилась Софья. — Тот, что из фильмов ужасов что ли? Который из разных мертвых кусков чудовище скомпилировал?

Арсений хмыкнул.

— Не тот Франкенштейн, другой, — сказал он. — В общем, есть одна давняя сетевая легенда об одном гениальном программисте, который замыслил создать разум.

— А, — сказала Софья. — Искусственный интеллект. Про этот боян я знаю. Этим толпа народу занимается, причем давно.

— Профанацией они занимаются, — сказал Арсений с досадой. — Это все маркетинговые штучки софтверных фирм, больше ничего. А Франкенштейн — я даже не знаю, существует он на самом деле или нет, но сама концепция гениальная. Понимаешь, идея в том, чтобы создать разум, не основанный на человеческой логике.

Вот такого Арсения Софья и любила. Увлеченного, самозабвенного, живого. С ним было интересно. В отличие от подавленного, измученного кошмарами калеки, глядя на которого хотелось лишь плакать от жалости.

— А это вообще возможно? — спросила Софья.

— Не знаю, — сказал Арсений. — Есть кодеры-маньяки, которых хлебом не корми — дай декомпилировать чужой код, чтобы посмотреть, что там к чему. Иногда они находят нечто, не поддающееся истолкованию, нечто за пределами тривиальной логики. Цифровые артефакты. И тогда кто-нибудь обязательно заговаривает о коде Франкенштейна. Якобы Франкенштейн, следуя своему грандиозному плану, день за днем, год за годом пишет код некой невероятно сложной системы и загружает его фрагменты в сеть. Тысячи фрагментов, беспрестанно мигрирующих по миллионам электронных устройств. А потом, в один прекрасный день Франкенштейн запустит свой демонический компилятор, и вот тогда…

Арсений замолчал, не договорив. Глаза его затуманились, взгляд блуждал в бескрайних пространствах иной реальности, сформированной из программного кода и информационных массивов.

— И что тогда? — не выдержала Софья. Она догадывалась, каким будет ответ, но ей хотелось вывести Арсения из этого странного оцепенения.

— Что? — Он моргнул. — А, это… Я не знаю. Никто не знает. Может, никакого Франкенштейна не существует, и все это лишь кодерские байки. Сама подумай, над заурядной операционной системой бригады программистов корпят годами. А тут задача титанических масштабов. Просто неподъемная для одного человека, будь он хоть трижды гений.

— Нет, я думаю, в этом что-то есть, — сказала Софья. — Франкенштейн — не Франкенштейн, но точно не в нейроинтерфейсном коде дело. Корейцы, Боев, мутная аутсорсинговая фирма, промышленный шпионаж. Как бы теперь из этого выпутаться…

Ближе к вечеру на телефон Боева пришло короткое сообщение: