Глубже вздохнув, Сириус потянулся к амбарному замку на створках. Камин заблокирован, как и входные двери, новые слои заклинаний легли на старый дом, в результате чего даже магу уровня Дамблдора вход в дом был перекрыт. И все что для этого потребовалось - пролить пригоршню крови наследника рода Блеков в заклинательной комнате глубоко под землей. Даже Дамблдор не смог бы пройти туда - только члены рода могли получить по-настоящему полный контроль над магией особняка, легко разрушившей созданный директором Фиделиус. Но спустя пару минут на дом упал Фиделиус, созданный самим Сириусом, так что безопасность родового гнезда не страдала.
- Мерзкий предатель рода! Позор моих седин! - Первое, что услышал Сириус от портрета.
- Ты права, матушка. - Коротко ответил он Вальбурге, в ярости смотревшей на последнего Блека с холста. Такое начало разговора заставило разозленную волшебницу подавиться заранее заготовленной фразой. - Ты во всем была права, а я ошибался. Но не жди, что я откажусь от памяти о Джеймсе Поттере - он был настоящим другом и соратником.
- Значит, ты все же включил свои мозги, сын. - Жестко глядя на своего потомка, протянула ведьма. - И что же заставило тебя сомневаться в твоих тогдашних решениях?
- Дамблдор предал меня, и по ложному обвинению отправил на двенадцать лет в Азкабан. - Сириус горько усмехнулся. - А когда я сумел сбежать - не сделал ничего, чтобы оправдать меня, хотя у него и было свидетельство моего крестника и его друзей, что эта паршивая крыса Питтегрю все еще жив.
- И что ты теперь хочешь от меня и от себя? - Ведьма смотрела на своего сына с некоторым волнением.
- Восстановить магию и славу древнего темного рода. И стать его полноправным главой. - Последовал жесткий ответ вернувшегося в семью спустя двадцать лет блудного сына.
Тот же день. Поместье Делакуров.
Я с волнением смотрел на лежавший передо мной портал в виде маленькой статуэтки тигра с оскаленной пастью. Тщательно подготовившись к этому визиту, одевшись в дорогую мантию, я, тем не менее, слегка нервничал перед встречей с самым опасным магом Франции и, возможно, всей Европы.
- Удачи, - стоявшая рядом Флёр поцеловала меня в щеку.
С последним ударом часов сработавший портал унес меня из гостеприимного поместья Делакуров в неизвестность.
Когда круговерть красок в моих глазах несколько улеглась, я обнаружил себя стоящим в полностью пустой комнате, высеченной, казалось, в сердце гранитной скалы. Только пара светильников под потолком освещала небольшое помещение, с дрожащими от наполнявшей их магии стенами. Я заранее посочувствовал тому, кто попытается прорваться через портальную комнату силой.
Сквозь открытую дверь, толщиной чуть ли не в мою ногу, испещренную многообразными руническими узорами, пробивался яркий свет. Поглубже вдохнув и оправив на плечах мантию, я пошел вперед.
Открывшийся передо мной узкий коридор поражал аскетизмом - голые каменные стены, в которые кое-где были воткнуты стальные крюки с ярко горящими магическими светильниками, рунические узоры на стенах, полу и потолке, пылающие от вложенных сил. Видимо - следующая ступень обороны замка.
И наконец - жилое помещение - громадный бальный зал, со стенами, покрытыми потемневшими от времени знаменами и штандартами, расставленными по периметру начищенными стальными и даже серебряными доспехами со сверкающими клинками в руках. В дальней части здания горел большой камин, бросавший на полированный пол и стоявшие вдоль стен доспехи причудливые блики. В одном из трех кресел возле камина спиной ко мне сидел человек в серой мантии.
Я медленно шел вперед по пустому залу, невольно представляя себе, как бы выглядело это место в прошлом, с ярко горящими светильниками и множеством сверкавших драгоценностями гостей. Бросив взгляд вверх, я заметил, что потолок был сделан из зеркал, сейчас запыленных и помутневших. Казалось, в этом зале скопилась вечная тоска, тоска почти опустевшего полуразумного родового замка о давно прошедших временах.
- Приветствую вас в доме Цимусов, юный господин, - спокойный голос хозяина дома встретил меня, когда я вошел в отбрасываемый камином круг света. Вставший из кресла человек развернулся ко мне, открывая узкое лицо с испанской бородкой, иссеченную шрамами правую щеку, выглядевшую так, как будто по ней полоснула когтистая лапа с добрым десятком пальцев. Маг выглядел далеко не на свои двести лет, максимум, я дал бы ему лет тридцать, если бы не совершенно седые волосы.
Я постарался максимально уважительно поклониться главе роде Цимусов.
- Лорд Аврелий Цимус, я рад приветствовать Вас и выразить Вам свое уважение.
- Приятно видеть хорошее воспитание у отпрыска древнего и благородного семейства, мистер Поттер, хотя правильнее было бы сказать Лорд Поттер. - Жестом руки, хозяин предложил мне присесть. Повинуясь его команде, какое-то странное чешуйчатое создание с громадными когтями принесло поднос с напитками и небольшой столик.
Маг взял в руки бокал с вином, посмотрел на огонь сквозь рубиновую жидкость. Я молчал, глядя на него.
- Мне сообщили о том вопросе, который заставил вас попросить меня о помощи, мистер Поттер. Старик Мартиньяк, хоть и светлый маг, но все же нашел нечто действительно интересное, вызвавшее любопытство и у меня. Давно я не встречал такой магии, очень давно...
- Но давайте к делу, мистер Поттер, - заговорил он, увидев, что я тоже взял бокал и несколько освоился в незнакомом месте. - Судя по тому непередаваемому аромату смерти, которым несет от вашего шрама, в вашей голове находится так называемый крестраж...
- Крестраж? Что это?
- Это средство, к которому осмеливались прибегать лишь очень немногие маги прошлого и настоящего... и еще меньшее число их умело правильно их создавать... - Цимус отхлебнул вина, с удовольствием посмаковав букет, и продолжил. - Крестраж позволяет, после совершения определенного ритуала, конечно же, вернуть своего создателя к жизни.
Я чуть не подавился вином.
- То есть вы хотите сказать?!
- Лучше дайте мне договорить, юный господин, а там вы все поймете сами... Крестраж - это частица разорванной души, помещенная в какой-то предмет, в вашем, признаю, уникальном случае, - в вашу голову. Минус использования крестражей в том, что душа человека восстанавливается медленно, очень медленно. И если разорвать душу сразу на несколько частей - человек превратится в чудовище, разум которого наполнен только гневом и ненавистью. Умелый темный маг может безопасно для себя создать более одного крестража лишь с интервалом не менее пары десятков лет, а лучше не более одного за сто лет. А ваш "темный лорд", не слишком то старый, между прочим, создал несколько таких буквально за пять лет перед своим первым падением. - Маг, прищурившись, посмотрел на меня. - Падением, которым он обязан вам. Возможно, именно это и не позволило ему сделать по-настоящему работоспособный крестраж.
- Чем мне грозит крестраж в моей голове, господин Аврелий? - Я постарался говорить твердо, хотя известие о душе Вольдеморта внутри меня было шокирующим.
- Как сказать... Для начала, если Вольдеморт попытается возродиться с помощью вашего шрама, - вы скорее всего сойдете с ума, даже если ему не удастся воскреснуть. Также на небольшом расстоянии, особенно при личной встрече, он будет способен прорваться в ваши мысли через любые барьеры. При определенной сноровке - сможет войти в ваш сон, что тоже не прибавляет вам шансов на успех.
- Но, возможно, есть и некие плюсы... Впрочем, лучше всего вам поговорить сейчас с той, кто видит магические потоки лучше меня самого, невзирая на мой возраст и силу. - Маг сосредоточился, как будто посылая кому-то вызов.
Легкий стук каблуков раздался за моей спиной. Я встал, оставив бокал на столике. Молодая девушка в багрово-красном бальном платье, небрежно причесанная, шла к нам из дальней части зала. Когда она вступила в круг света от камина, только вбитые в меня уроки этикета позволили мне не измениться в лице, пока я подходил к ней для поцелуя, как подобает воспитанному гостю. Глаза девушки были красны, как пролитая кровь, а вытянутые уши явственно говорили, что передо мной не человек.
Несмотря ни на что, мой поклон девушке был вежливым, а протянутая мне для поцелуя рука оказалась мягкой и теплой.
- Арратайа, позволь представить тебе юного лорда Поттера, наследника рода Поттеров. - Аврелий представил меня с точки зрения этикета загадочной незнакомке так, как если бы она была его женой, хозяйкой поместья.
- Лорд Поттер, позвольте представить вам Арратайу Цимус, мою жену. - Я с удивлением заметил в глазах бесстрастного мага искорку настоящего чувства, когда он перевел взгляд на девушку.
Арратайа подошла ближе и непринужденно обхватила руками мою голову, внимательно рассматривая шрам. На секунду мне показалось, что она прикоснется к нему губами, но секунду спустя девушка отстранилась, усевшись в остававшееся незанятым кресло у камина.
- Аврелий сказал совершенно точно, это крестраж. Незавершенный крестраж. Но его можно либо уничтожить... - тут она облизнулась, коснувшись острым раздвоенным язычком губ. - Либо вы попробуете частично поглотить крестраж с моей помощью... В это случае вы, возможно, получите небольшую часть вложенных в него знаний Темного лорда, если, конечно, они там вообще были, а остаток крестража устраню я.
- Что мне для этого потребуется?
- В обоих случаях - ничего особенного, Лорд Поттер, - мелодичный голос девушки завораживал сильнее вейловских чар. - Вам потребуется поделиться со мной своей кровью. Немного, примерно стаканом.
- И все? - моему удивлению не было границ.
- И все, - Арратайа подарила мне хитрую улыбку, неожиданно преобразившую её лицо. - В конце концов, кто лучше всех справится с куском чужой души, кроме... Впрочем, лучше вам это не слышать, - снова лукавая улыбка.
Аврелий вытащил откуда-то пару флаконов кровевосстанавливаюшего зелья и с любопытством стал наблюдать за происходящим.
Я хладнокровно протянул девушке правую руку. Арратайа резко полоснула по запястью выросшим из пальца изогнутым когтем и припала к порезу губами. Странно, но боли я не чувствовал, только с каждым мгновением все сильнее кружилась голова, наполняясь бредовыми видениями, перед глазами взметнулось пламя. Спустя пару секунд девушка отстранилась от моей руки, на которой красовался свежий шрам, и положила ладонь с растопыренными пальцами мне на лоб. Встав, она оказалась лицом к лицу ко мне, гипнотизируя своими кроваво-красными глазами.
- Закрой глаза, - против воли, я расслабился, отдаваясь во власть колдовского голоса. В голове стало пусто, одна за другой пропали мысли, чувства, желания. Остался только голос Арратайи и странное ощущение присутствия чего-то чуждого для меня.
- Найди чуждое тебе в этой пустоте. - Снова этот дивный голос, сводящий с ума. Но, подчиняясь волшебным звукам, я приблизился к чему-то, оставляющему ощущение чуждого моему разуму.
В следующее мгновение "рядом" со мной, в этой пустоте, появился огненный шар, светящийся багровым. Вытянувшиеся из него руки-лучи вцепились в издавший дикий вой сгусток чужеродной мне темноты.
Еще одна пара лучей с размаху ударилась в то, чем "был" в пустоте я. И как будто что-то взорвалось у меня "внутри", стремительно изменяясь, наполняясь новым смыслом, которого я пока что не мог постичь.
Сгусток тьмы таял, воя то ли от боли, то ли от бешенства, его вой, постепенно переходящий в визг, оглушал меня, находящегося "там", но спустя показавшееся мне бесконечным время все завершилось, и я, повинуясь прикосновению к моему лицу, открыл глаза, увидев прижавшуюся губами к шраму Арратайу.
Севшая в кресло девушка довольно облизывалась, как будто только что съела что-то невероятно вкусное, а у меня в голове забрезжило смутное подозрение, кем она могла быть, если так поступила с обрывком души Темного лорда, но я постарался убрать эту мысль подальше - слишком пугающей она была.
Проведя ладонью по лбу, я обнаружил, что шрам, украшавший мою голову уже много лет, бесследно исчез.
- Леди Арратайа, я благодарю вас за помощь. - Я вспомнил, какие варианты разговора расписал мне Жан-Клод, и попытался выяснить, чего мне будет стоить такой вариант решения проблемы. - Но мне хотелось бы узнать, что я могу сделать для вас и вашего мужа в ответ на такой подарок. - Я с уважением поклонился чете Цимусов.
- Думаю, часть вашей платы вы уже внесли, Лорд Поттер, - Арратайа обворожительно рассмеялась. - У вас очень сильная кровь, я с трудом удержалась, чтобы не отпить больше оговоренного.
- Но все же?
- Если вы сможете достать мне взятую добровольно кровь белого единорога... и поделитесь еще стаканом вашей крови, Лорд Поттер, - то Я буду с вами в расчете.
Точно уловив прозвучавший в ее словах намек, я обернулся к Аврелию - А вы, Лорд Цимус?
Маг молча протянул мне свиток, который я, посмотрев на сумму, подписал, лишившись, таким образом, почти трех четвертей свободных денег из "детского" сейфа Поттеров. Бывшая целым состоянием для многих магов сумма показалась мне незначительной платой за освобождение от души Темного лорда.
- Кстати, Лорд Поттер, - Арратайа остановила меня на дороге в портальную комнату. - Очень советую и вам отпить пару глотков крови единорога - этим вы восстановите свое здоровье окончательно, в том числе исправите зрение. Только помните - добровольно отданной крови... И проведите пару дней, не слишком напрягаясь... В это время вы скорее всего будете несколько... не в форме, пока ваша магия не восстановится после воздействия крестража.
Как только юноша вернулся в поместье Делакуров, Арратайа села в кресло рядом с мужем и задумчиво произнесла:
- Интересный человек...
- Он справится, у мальчика достаточно большой потенциал. - С полуслова понял её невысказанный вопрос Аврелий. - Не думаю, что ему потребуется помощь.
- И у него невероятно вкусная кровь... Даже вкуснее твоей, прости, - она ласково погладила мужчину по изуродованной шрамами щеке.
Маг усмехнулся.
- Знаешь, не думаю, что меня это сильно расстраивает.
Оказавшись в поместье, я с облегчением перевел дух - невероятная чуждость атмосферы в замке Цимусов давила на сознание словно многокилометровая гора.
- Мистер Делакур, теперь я понял, почему вы не хотели принимать лорда Цимуса в своем доме. - Все, что я смог сказать, прежде чем невероятная волна слабости заставила меня упасть ничком, потеряв сознание.
7 июля 1995. Где-то на юге Франции
Крошечный костерок, скрытый в аккуратно вырытой Взрывным заклятием ямке, тихонько потрескивал, рассыпая вокруг вздымающиеся в потоке теплого воздуха искры. Запах смолы смешивался с неповторимым ароматом ночного леса. Рядом с костром в землю были воткнуты несколько стальных прутков с нанизанными на них колбасками, - я честно пытался воспроизвести виденное только в очередной развлекательной передаче, поскольку Дурсли ни разу не брали меня на пикники. Впрочем, на всякий случай утром перед отъездом я тихо расспросил старейшину домовиков Тиби о том, как их жарить. Домовик с укором посмотрел на меня, похмыкал, что не дело хозяевам марать свои руки готовкой, но все же рассказал.
- Пахнет неплохо, - рядом со мной на ствол поваленного давней непогодой дерева присела Флёр, демонстративно принюхиваясь к аромату еды.
- Да ладно тебе - эти колбаски были бы съедобны и без всякой жарки, просто... Просто мне захотелось попробовать их поджарить. - Я пожал плечами.
Флёр, будто завороженная танцем огненных языков, смотрела на пламя. Отсветы костра падали на ее лицо, придавая девушке совершенно невероятную тайну и притягательность.
Мы сидели молча, только изредка я бросал на девушку взгляд, стараясь делать это украдкой. Но в голову, помимо обычных мыслей подростка, неожиданно оказавшегося с невероятно красивой девушкой в лесу, приходили и совсем другие размышления.
Я до сих пор не мог понять, как Жан-Клод отпустил девушку со мной вдвоем в этот лес - ведь в аристократических семьях подобное щекотливое, если не сказать - компрометирующее - событие могло поставить крест на репутации Флёр. Невольно в голову приходили мысли о том, какую же, в действительности, выгоду мог извлекать из нашего с ним сотрудничества господин Делакур-старший, не зря в свое время упомянувший о том, что Поттеры были и остаются знатным и обеспеченным родом. Опять же, Жан-Клод из первых рук, от своего лучшего друга и моего партнера, знал о состоянии счетов рода Поттеров, так что и в этом смысле мог оценить предполагаемого жениха своей дочери. Хотя... это путешествие вполне тянуло на недвусмысленный намек о намерениях моего союзника, благо после месяца, в течение которого в мою голову вдалбливали тонкости этикета, я уже мог оценить изящность и эффективность такого хода политика.
Странные мысли для четырнадцатилетнего подростка, которому через пару недель исполнится пятнадцать... Но после визита в замок Цимуса, во мне что-то изменилось. Я не получил от крестража ни заклинаний, ни какой-то колдовской силы, свойственной Вольдеморту, а всего лишь стал чуть глубже смотреть на происходящее. И теперь новообретенная интуиция шептала мне, что Жан-Клод ничего в своей жизни не делает просто так, а значит, - политик просчитал весь возможный вред для репутации Флёр и сделал какие-то выводы, организовав нам разрешение посетить заповедник единорогов.
Впрочем, в этом лесу даже моя новая интуиция пасовала перед тем, что мы с Флёр проведем ночь в одной палатке, хотя, в глубине души, возможное развитие ситуации меня слегка страшило - ведь я не слишком много знал о происходящем между парнем и девушкой в таком деле. Редкие журналы, "для взрослых магов", попадавшие к нам от старшекурсников, не могли дать достаточной информации, как и увиденные пару раз эпизоды из просматриваемых братцем фильмов. Флёр же, наверняка уже не раз встречавшаяся с парнями, вряд ли обратит на меня внимание в этом смысле, хотя наш первый поцелуй внушал некие надежды. Этот поцелуй теперь снился мне каждую ночь...
- Все же, почему ты решилась поехать со мной в заповедник? - Я легонько прикоснулся к плечу девушки.
- Ну а как бы ты ловил единорога - вам должны были рассказывать, что ни к кому, кроме девушек, единорог не будет приближаться. - Что-то такое я слышал на уроках Хагрида, но никакой ассоциации не всплыло.
- Ну и потом, вряд ли я в ближайшие годы смогу встретить живого единорога... и побывать на таком романтическом вечере у костра с будущим победителем Темного лорда. - Девушка улыбнулась, показывая, что говорит в шутку.
Наконец прожарившиеся до слабой хрустящей корочки колбаски были с предвкушением сняты с огня, и мы смогли поужинать, заедая сочное горячее мясо захваченным с собой хлебом. Впрочем, разной еды было довольно много - домовые эльфы Делакуров собрали нам солидную корзину, которой нам хватило бы на пару дней, так что даже если бы я сжег колбаски на костре - чего слегка опасался - то ничего фатального бы не произошло.
Вытащив из корзины бутылку, я с легким удивлением понял, что эльфы положили нам не только сок, но и легкое вино, изумительно дополнившее картину романтического вечера.
- Флёр? - Я в некотором сомнении показал ей в одной руке бутылку вина, в другой - закупоренный кувшинчик с соком. Девушка, секунду подумав, кивнула в сторону вина. Открыв очередной сверток, я извлек из него обложенные ватой бокалы, подивившись странной логике эльфов.
Хрустальный перезвон столкнувшихся бокалов казался чуждым в ночном лесу, освещенном только неярким пламенем костра. Порадовавшись, что вино некрепкое, я отпил немного пряной жидкости, волной прокатившейся по пищеводу.
- Скоро должны появиться единороги, надеюсь, палатка возле тропы их не отпугнет. - Флёр потянулась, приковав все мое внимание к приподнявшейся от этого движения высокой груди.
- Надеюсь, вейлы ладят с единорогами лучше, чем люди, - мне-то в любом случае тут ничего не светит. Вряд ли они подойдут к парню, тем более - человеку.
Было странно вот так вот сидеть с Флёр вдвоем у костра, когда вокруг больше нет ни единого человека на много миль - чары дублирования пространства еще в далеком прошлом скрыли этот кусок леса от посторонних глаз. Невзирая на сказанное Сириусом, на все мои предположения о планах Делакура, при виде девушки внутри становилось теплее. Нежный голос француженки хотелось слушать снова и снова, иногда я на мгновение терял нить разговора, просто вслушиваясь в ее смех.
Наконец амулет в виде прозрачной капли, висевший на шее девушки, засветился, показывая, что единороги близко. Мы осторожно встали с места, и я впервые почувствовал, как Флёр пользуется своей врожденной магией вейлы на полную мощность. Словно мягкий удар в сознание, заставляющий видеть только одну-единственную девушку в целом мире, не сравнимую больше ни с кем. Страшно представить, как действовало бы это притяжение, не обладай я хорошей сопротивляемостью вейловской магии, - наверное, вместо меня оказался бы сейчас слюнявый идиот.
Девушка, легко вскочив на ноги, танцующими шагами направилась в сторону тропы, возле которой мы и разбили палатку, надеясь на встречу с единорогами. Дав ей отойти на десяток шагов вперед, я осторожно пошел следом, достав палочку из нарукавных ножен.
В следующее мгновение я мог наслаждаться зрелищем, какого никогда не видел, и не забуду, даже через пару столетий. В окружении вековых замшелых деревьев, подсвеченных только бледным сиянием неполной луны, стоял прекрасный белый единорог, гладкая шерсть которого и рог переливались многоцветными искрами. За шею его обнимала самая красивая для меня девушка, которую не смогли бы затмить никакие признанные королевы далекого Хогвартса. Прижавшаяся лицом к морде единорога Флёр тихонько нашептывала что-то на ухо волшебному зверю, будто бы успокаивая. Зверь фыркнул и чуть отстранившись, ткнулся носом в плечо Флёр.
Тихонько развернувшись, француженка поманила меня рукой. Я еще осторожнее пошел к ним, зачарованный и почти не обращающий внимания на окружающее. Единорог запрядал ушами, но ласковое поглаживание девушки успокоило его. Остановившись напротив зверя, я позволил ему обнюхать себя, протягивая принесенное с собой со стоянки яблоко. Схрустевший угощение, словно обычная лошадь, волшебный зверь посмотрел на меня с несколько большей благосклонностью. Пришлось с помощью манящих чар притягивать к себе из лагеря еще пару штук, тут же захрустевших под крепкими белыми зубами.
Флёр тихо подсказала, чтобы я попытался наладить с единорогом мысленный контакт, благо эти волшебные звери, в отличие от многих, были очень разумными. Другой вопрос, что мало кто из магов вообще пытался устанавливать с ними контакт - обычно единорогов попросту разводили ради используемой в алхимических зельях крови, но такие звери, выращиваемые в неволе, не отличались и половиной магии своих диких собратьев.
Медленно-медленно я потянулся мыслями к волшебному зверю, находясь в своеобразном медитативном трансе. Единорог взмахнул хвостом и осторожно лизнул протянутую к нему руку. Я постарался передать ему свои эмоции: восхищение стоявшим с лунных лучах могучим зверем, нереальную красоту прижавшейся к его боку девушки, сожаление о том, что мне нужно немного крови благородного животного, обещание отсутствия боли и многое другое, что невозможно было передать вслух.
Тяжело вздохнув мне в лицо, единорог осторожно вытянул одну ногу, украшенную на конце изящным тускло светящимся копытом, в моем направлении. Флёр достала из висевшего на поясе мешочка фиал для крови и стеклянную воронку с наложенными на них мощными очищающими чарами, которые нам дал Делакур-старший из своей алхимической лаборатории.
Направив палочку на ногу зверя, я скороговоркой начал выплетать заклинания, последовательность которых разучил заранее.
Взмахнуть палочкой, уколоть место предполагаемого надреза, сконцентрироваться, произнося формулу обезболивающего заклинания, самого сильного из пока доступных мне.
Новый взмах, широкая петля - место будущего надреза очищено от малейшей грязи.
Резкий укол - заклинание иглы, используемое в аврорском ремесле как довольно сильно травмирующее, но в этом случае предельно ослабленное, так что тонкий пучок магии всего лишь проколол мягкую шкуру и сосуд, на расположение которого указала пальцем Флёр.
Серебряная кровь тонкой струйкой потекла в подставленную воронку, постепенно заполняя флакон в моей руке. Единорог, внимательно смотревший на всю эту процедуру, дернул ухом и фыркнул.
Как только флакон оказался наполнен до краев, я тут же убрал его, подставляя еще одну, совсем маленькую пробирку под струйку сверкающей крови. В следующее мгновение палочка уже выплетала исцеляющее заклинание, а Флёр закрывала и осторожно убирала обратно в мешочек флакон, тускло светящийся изнутри.
Снова заклинание очистки, убравшее с лоснящейся шкуры малейшие следы крови. Новый взмах - на свежий шрам, который постепенно исчезнет, ложатся магические бинты, способные провисеть заданное время, а потом бесследно раствориться в пространстве.
Убрав пробирку в чехол на поясе, я обнял зверя за умную морду, стараясь поделиться с ним своей благодарностью, собравшаяся внутри меня магия рванулась через тактильный контакт в тело единорога, поглощаемая им, словно вода в период засухи. Наконец, почувствовав, что больше магии пропустить сквозь себя попросту не могу, я отошел в сторону. Флёр осталась стоять рядом с единорогом, запуская руки в мягкую шерсть. В свете лунных лучей девушка, обнимающая единорога, казалась воплощением какой-то древней тайны. И тут в моём мозгу, оглушенном этой картиной, будто вспыхнула молния: я вспомнил рассказ Хагрида о том, кто может приближаться к единорогу. Только девушка, еще не ставшая женщиной, и никогда не знавшая мужчины, может находиться рядом с волшебным существом. Тотчас же для меня стали понятны и смущение Флёр после поцелуя, и её покрасневшие щеки, когда она обняла меня в библиотеке.
Достав пробирку из чехла, я осторожно отпил половину все так же ярко сверкавшего содержимого. Странный вкус мгновенно растворившейся во рту жидкости был неописуем обычным языком, точнее, в человеческой речи попросту не было ничего общего с вкусом и действием добровольно отданной крови дикого единорога. Меня изнутри как будто окатило жидким огнем, а потом сердце застучало быстрее и ровнее, я почувствовал себя словно бы обновленным, рожденным заново.
Коснувшись плеча Флёр, я протянул ей пробирку, наполовину полную кровью единорога. Девушка не задумываясь опустошила сосуд, а потом замерла, прислушиваясь к новым для себя ощущениям, став, хотя это и казалось невозможным, еще более красивой. Бурлившая теперь в жилах магия волшебной крови позволила нам невольно на пару мгновений объединить мысли и чувства друг друга, и теперь мы, пораженные, стояли рядом, пытаясь обуздать всколыхнувшиеся эмоции. Флёр, явно понявшая смысл моего недавнего озарения, чуть покраснела, я же стоял, как ударенный молнией, - в душе девушки было столько тепла, направленного на меня...
Единорог, ткнувшись напоследок Флёр в живот, тихонько ушел дальше, к ручью, а мы тихо вернулись в лагерь, согреваемые новыми для нас ощущениями.
Дальше я не помнил, кто из нас первым потянулся к другому - в памяти осталась только всепоглощающая нежность, пока я покрывал поцелуями лицо прижавшейся ко мне Флёр, её сбивчивый шёпот, руки, стискивающие мои плечи, как спасательный круг. Девушка, измученная реакцией большинства волшебников на ее внешность и привлекательность, сейчас раскрывалась мне с совершенно незнакомой стороны. Потом она, не скрываясь, плакала, выбрасывая из себя скопившуюся за многие годы боль, и я губами собирал слезинки с ее щек, шептал ей что-то ласковое, пока моя любимая - а я это понял с ужаснувшей меня самого полнотой - не успокоилась, устроившись у меня на коленях.
8 июля 1995 года. Особняк Блеков.
Члены Ордена Феникса, собравшиеся в доме Сириуса Блека, недоуменно обсуждали изменения, произошедшие с ранее гостеприимным хозяином дома, неожиданно обновившим заклинание Фиделиуса на особняке, а также включившим внутреннюю защиту строения на максимальную мощность. Поражал также и резко отличавшийся от привычного внешний вид хозяина - Блек щеголял в черном камзоле, на шитом серебром широком поясе висел кожаный чехол с волшебной палочкой, пальцы украшал родовой перстень Блеков -хотя и не перстень Главы Рода, как опознал Артур Уизли, не понаслышке, несмотря на статус предателей крови, знакомый с родовыми традициями аристократов.
Наземникус Флетчер, пришедший на собрание Ордена самым последним, постанывал, баюкая обожженную руку. После того, как воришка попытался тихо положить в карман золотую вилку со стола, вилка вспыхнула у него в руках, оставив немаленькие ожоги, а Сириус Блек, холодно глядя на всех собравшихся, заявил, что не потерпит воровства в своем доме. Сильно присмиревший от такой отповеди мошенник сидел, демонстративно убрав руки от всего мало-мальски ценного на столе, удовольствовавшись стаканом чая, доставленного новыми домовиками Блека.
Шепотки и тихое обсуждение изменившегося Сириуса стихли, как только в гостиную вошли идущие рядом хозяин дома и Дамблдор, судя по обрывку разговора, пытающийся убедить мага ослабить внутреннюю защиту.
- Нет, директор, до тех пор, пока в доме появляются ненадежные люди, вроде Флетчера, я не собираюсь уступать. И нет, я не дам свободного доступа в дом никому - каждое собрание Ордена допуск будет выдаваться заново. Я не собираюсь разделить судьбу Поттеров, понадеявшихся только на ВАШ Фиделиус и на ВАШЕ, директор, обещание защиты. - Последние слова Сириус буквально прорычал.
- Впрочем, мне странно, что вы не понимаете моей позиции, директор. - Продолжил Сириус, обуздав свой нрав. - Чем меньше людей допущены к защите дома - тем меньше шансов, что однажды он будет захвачен Вольдемортом, а надежная база Ордену нужна. - Многие вздрогнули от этого имени.
- Мальчик мой, к сожалению, ты прав. - Дамблдор, в первый раз за время собраний, уселся не во главе стола, поскольку это место было занято хозяином дома, так что недоуменно поерзавший директор оказался в очень непривычном положении гостя.
- Дамблдор, я уважаю вас как лидера Ордена Феникса и как сильнейшего волшебника, но не потерплю от человека, без суда засадившего меня на многие годы в Азкабан, подобного обращения. - Сириус произнес эти слова спокойно, но видно было, что внутри он в ярости.
- Сириус, не смей так говорить о Дамблдоре! - Молли Уизли вскочила с места, похожая на взъерошенную наседку.
- А что? Я сказал что-то ошибочное? В Азкабан я отправился без допроса, без применения Сыворотки правды, без легилимента Министерства магии. И глава английского Визенгамота спокойно закрыл на это глаза. Поэтому, сядь, Молли, и не говори о том, чего не знаешь. - Рявкнул Сириус, сверкнув глазами.
- Как всегда неблагодарный Блек забывает о том, благодаря кому он еще жив и находится в этом доме. - Язвительный голос Снейпа разорвал стянувшееся напряжение.
- Да будет тебе известно, Снейп, - по Сириусу было видно, что в мыслях он использовал куда более обидное прозвище, - что я нахожусь в своем доме, защищенном родовой магией Блеков, и я не обязан никому за свой побег. Единственный человек, который действительно помог мне - это защитивший меня от толпы дементоров третьекурсник Гарри Поттер. Так что придержи свой язык, пока это не сделал за тебя я.
- Успокойтесь! - Властный голос главы Ордена Феникса остановил спорщиков. Впрочем, по Сириусу и Снейпу было видно, что они мирятся друг с другом только ради дела.
- У нас на повестке сегодня несколько вопросов... - Дамблдор осмотрел всех добрым взглядом поверх очков-половинок. - Северус, что происходит у Темного лорда?
- Полная тишина, Он собирает силы и союзников, ищет подход к старой аристократии, оставшейся в стороне во время Первой войны.
- А что насчет Гарри Поттера, мой мальчик?
- Поттер точно не у Лорда, иначе бы уже давно была устроена показательная казнь. - Снейп пожал плечами. - Но все равно не понимаю, зачем вам этот беспомощный и необученный ничему мальчишка, невесть почему превозносимый как Избранный.
- Зато он уже встречался лицом к лицу с Вольдемортом, и не намочил при этом штаны, - рыкнул Сириус. - В отличие от большинства присутствующих здесь сильных волшебников. У нас сейчас прекрасная возможность - мы знаем большинство оставшихся на свободе членов Внутреннего круга Вольдеморта. Так давайте возьмем любого из них, под Сывороткой вытащим расположение ставки Лорда!
- Сириус, но у нас же нет никаких доказательств! Аристократы поднимут такой вой в приемной министра, что нас всех просто закопают! - Дедалус подскочил на месте.
- Так вот потом вы дождетесь, что эти же аристократы при молчаливой поддержке Министра, купленного с потрохами Малфоями, захватят власть. А вы будете сидеть и дальше рассуждать о законах. В Первую Войну никакой закон не помешал им пытать и убивать отказавшихся от службы Лорду волшебников.
- И что ты предлагаешь? - Аластор Грюм с интересом посмотрел на бывшего заключенного.
- Скорее всего, Лорд вернется к тактике террора, его Упивающиеся будут громить дома маглорожденных и нечистокровных волшебников. И необходимо ответить им тем же самым, чтобы каждый Упивающийся знал, что легко может поймать Аваду в собственном доме.
- Кровавые демоны! Мне нравится твоя мысль, Блек! - Экс-аврор хрипло расхохотался, показывая крепкие, несмотря на возраст, белые зубы. - Мы бы смогли заставить их бояться.
- Но так мы уподобимся им самим, Сириус, мы не можем брать на себя функции законной власти. Максимум, что мы должны сделать - задержать взятых с поличным нападавших и доставить их на суд в Министерство!
- Интересно получается, - откровенно передернуло от отвращения Грюма. - Значит очередной сдуревший сопляк-слуга этого Лорда, сможет кинуть в меня Аваду, а я его должен буду только задержать? - Аластор многозначительно посмотрел здоровым глазом на Блека, и они одновременно кивнули друг другу.
- Я не потерплю произвол в Ордене! Мы не убийцы. - Директор тоже повысил голос.
- Сириус, что у тебя насчет оставшихся нейтральными семейств?
- Риманы, Джонсы и Кармайклы согласны оказать помощь. Но они будут сотрудничать только при моем посредничестве, после тех указов, ограничивающих законы о чистоте крови, которые вы провели при поддержке Фаджа, с вами напрямую они говорить не станут никогда. Они считают, что эти законы были приняты не разбирающимися в родовой магии людьми, и поэтому будут работать только с представителем старой аристократии.
Дамблдор, явно надеявшийся на большее, покивал головой, и задал следующий вопрос, думая о том, что теперь быстро убрать оказавшегося незаменимым Сириуса не получится.
- И в чем они готовы помочь, маль... - тут директор осекся, поймав яростный блеск глаз аристократа. - Сириус?
- Деньги, поддержка в случае нападения на сторонников Темного лорда. Защищать дома маглорожденных они не станут.
- Есть ли какие-то вести о Гарри? - директор буквально впился глазами в Блека, думая, что уж крестному-то чертов сбежавший мальчишка наверняка сообщит при возможности.
И Блек неожиданно оправдал его ожидания.
- Я получил письмо с совой.
Дамблдор, засверкавший глазами, попытался незаметно прочитать мысли Сириуса, но наткнулся на мощный блок. Выпотрошить память аристократа в родовом особняке было не так-то просто.
- Гарри написал, что находится в безопасности, и устроил себе каникулы в Америке. Он пишет, что не собирается возвращаться в школу в этом году. - Блек поморщился, не одобряя решение крестника. - По крайней мере, до тех пор, пока "не возместит себе все побои за одиннадцать лет от Дурслей, куда его отправил директор".
Сириус пристально посмотрел на опешившего от такого известия Дамблдора.
- Директор, вы не хотите ничего объяснить мне и вашим соратникам? Почему моего крестника били какие-то маглы?
11 июля 1995. Здание германского Визенгамота.
Уилфрид Валленштайн, единственный выживший из рода во времена второй Мировой войны, не скрывал удовлетворения, странно смотревшегося на его обычно недовольном костистом лице. Затянутый в строгий деловой фрак, делавший его похожим на дирижера, он сидел на тяжелом деревянном стуле в зале заседаний Международного трибунала, где сейчас должны были начаться слушания по делу несправедливо, как выяснилось, обвиненного отпрыска старинного английского семейства Блеков. С самим обвиняемым Уилфрид знаком не был, но при встрече собирался поставить ему не меньше галлона самого лучшего немецкого пива в знак благодарности за возможность мести. Уилфрид улыбнулся возникающим в голове мыслям.
Альфонзо Валленштайн, его отец, незадолго до Мировой войны вступил в заговор старинных аристократических семейств, решивших убить Гриндевальда, политика которого могла привести к большой войне не только, в магическом, но и магловском мире, что в итоге и случилось. Однако в решающий момент, когда аристократы атаковали замок Гриндевальда, на их пути помимо немецкого мага встал Дамблдор, друг и соратник Геллерта, впоследствии обманувший и убивший своего партнера. Но в тот роковой день еще не было пробежавшей между Геллертом и Альбусом черной кошки, и они вдвоем сумели отбиться сразу от пятерых магов-аристократов, трое из которых залили собственной кровью залы и коридоры замка, дав возможность еще двоим отступить. Среди навечно оставшихся в том замке был и отец Уилфрида, не сумевший выдержать атаки сильнейших магов своего времени.
Сам Уилфрид, узнав о судьбе отца, прекрасно понимал, что самостоятельно отомстить убийцам не сможет, слишком уж неравными были силы, да и после убийства Геллерта Дамблдор ни разу не появлялся в негостеприимной для него и ничего не забывшей Германии. Однако же аристократ постоянно ждал того шанса, который выпадает только раз в жизни, даже если ценой этого шанса будет смерть. Тем более, что титул лорда Валленштайна, случись такая необходимость, примет на себя его сын, которым Уилфрид искренне гордился.
Сейчас же ситуация складывалась самая благоприятная. Неожиданное избрание Уилфрида в члены Трибунала со стороны Германии - при каждом переезде Трибунал частично обновлял свой состав, набирая наиболее влиятельных и образованных людей из той страны, где располагалась его новая резиденция. А теперь вот это дело, с помощью которого можно было добиться очень многого, пусть и косвенно, через прессу.
Размышления аристократа прервал гул колокола, означавший начало слушаний, и, привычно одев маску бесстрастного лорда, он приготовился действовать.
Председатель Трибунала Альберт Лихтенштейн, потомок старинного и очень богатого рода, призвал собравшихся к тишине. Огласив предстоящие обсуждению вопросы на этот день, главным из которых являлось дело Сириуса Блека, вовремя поданное к нему на стол, председатель приказал ввести англичанина, а также приглашенного за несколько дней до этого Дамблдора.
Директор Хогвартса, недовольно хмурясь, направился к предоставленному ему месту в центре зала, происходящее ему решительно не нравилось прежде всего тем, что в Германии ему не на кого было опереться, и приходилось рассчитывать только на собственные силы, чтобы не допустить потери лица.
Сириус Блек, вошедший в зал через противоположную дверь, спокойно уселся на стул рядом с Уилфридом. Заранее подготовившийся к этому заседанию, он был одет как подобает аристократу и максимально жестко контролировал выражение лица.
- Благородные господа и леди... - Голос Лихтенштейна, усиленный магией, облетел весь зал. - Сегодня мы рассматриваем проблему, с которой не смог справиться глава английского Визенгамота, и которая была проигнорирована Министерством магии Англии. Я прошу Лорда Валленштайна рассказать о ней более подробно, как человека, который внес ее на рассмотрение.
Дамблдор, узнав знакомую фамилию, сверкнул глазами, но промолчал.
- Некоторое время назад ко мне, как к члену Трибунала, обратился через посредников наследник древнего и благородного английского семейства, Сириус Блек. Он предоставил мне свои воспоминания о том, в чем его несправедливо обвинили в Англии несколько лет назад, сразу же после смерти Темного лорда. В результате несправедливого обвинения, Сириус Блек, сильный волшебник и последний в роду Блеков, был заключен в Азкабан без суда. - По залу пронесся легкий ропот, но большинство магов решили подождать оглашения доказательств.
Дамблдор дернулся было, но Валленштайн не дал ему произнести ни слова, продолжив чуть громче.
- Сириус Блек провел на нижних уровнях Азкабана двенадцать лет. Наконец, в силу счастливой случайности, ему удалось бежать. - В этот раз ропот был громче, поскольку Азкабан считался неприступным и надежным местом, об этом было известно даже за пределами Англии. - Однако несмотря на обращение Сириуса Блека к все еще занимающему пост главы Визенгамота Англии Дамблдору, не было предпринято никаких мер по восстановлению справедливости. По версии Лорда Блека, Дамблдор сообщил, что "не имеется никаких возможностей это сделать, поскольку нет свидетелей совершенного преступления, без которых Корнелиус Фадж не пойдет на пересмотр дела".
Дамблдор с гневным возгласом прервал немца: - Я протестую против подобного заявления!
- Директор Хогвартса, Председатель конфедерации магов и глава английского Визенгамота, вы находитесь в Международном трибунале только в качестве свидетеля, так что вас попросят предоставить свою версию событий позже. - Лихтенштейн говорил бесстрастно, но в глазах точно так же читалось некоторое злорадство.
- Сириуса Блека обвинили в трех якобы совершенных им преступлениях: выдаче Лорду Вольдеморту семейства Поттеров, убийстве двенадцати маглов и убийстве Питера Петтигрю. Однако же воспоминания, предоставленные мне, говорили о полной невиновности этого человека, что дало мне право вынести дело на рассмотрение Трибунала.
Время тянулось медленно. Но если для Сириуса Блека, готового принять Сыворотку правды, каждая минута приближала его к долгожданному оправданию от всех обвинений и к отсылке решения о его невиновности в английский Визенгамот и Министерство магии, то для Дамблдора все яснее вырисовывались колоссальные потери репутации на европейской арене и в Англии. Присутствовавшие здесь репортеры немецких, английских и нескольких европейских газет старательно строчили в блокнотах и свитках, готовя материал, который будет востребован большинством магов Англии и Германии.
Прошла речь Дамблдора, не сказавшего, несмотря на все усилия немцев, ничего конкретного, кроме того, что "все факты указывали на Сириуса Блека", а также старавшегося свалить всю вину на ныне покойного Крауча, занимавшего тогда пост Министра и наравне с ним визировавшего отправку Сириуса в Азкабан.
Наконец Сириус Блек встал перед членами Трибунала, залпом выпив стакан с Сывороткой правды.
Председатель стал задавать вопросы, касающиеся обстоятельств дела, и собравшиеся в зале аристократы с гневом и удивлением выслушивали каждый ответ.
Сириус долго и в подробностях рассказывал о том, как Дамблдор, которому Поттеры доверяли, посоветовал им защитить дом заклятьем Доверия, сделав Хранителем тайны Блека, как самого сильного и способного позаботиться о своей безопасности волшебника. Как после ухода директора сам же предложил заменить хранителя на гораздо менее очевидного Питера Петтигрю, оказавшегося в итоге предателем. Как Питер привел Темного лорда в дом Поттеров спустя несколько дней. Как сам Сириус настиг Питтегрю на одной из Лондонских улочек, собираясь убить продавшего друзей мерзавца. Как Питер, подорвав один из домов, оставил оглушенного близким разрывом Блека с грудой валявшихся рядом тел и собственным пальцем, отрезанным, чтобы замести следы. Как его, оглушенного и мало что соображавшего, отправили на фарс, именуемый расследованием и в тот же день бросили в Азкабан без всякого суда, забыв на многие годы. Как сбежал, узнав что выживший предатель оказался в Хогвартсе рядом с крестником. И как Дамблдор отказался помочь ему восстановить доброе имя, мотивируя это отсутствием свидетелей.
Получив антидот, Блек некоторое время постоял, собирая в памяти все рассказанное, а потом сел обратно на свое место.
В зале стояла полная тишина, даже выдержка аристократов могла дать трещину при известии о подобном пренебрежении обязанностями главных людей государства и нарушении прав наследника старинного рода. Дамблдор тоже молчал, прикидывая, что необходимо сделать сразу по возвращении в Англию, чтобы уменьшить потери. Члены Ордена Феникса и до этого процесса знали, что Блек невиновен, так что их мнением о происходящем можно было пренебречь, тем более запудрить мозги доверявшим ему людям Дамблдор мог с легкостью. Оставалось решить, что делать с прессой и наверняка воспользующимся ситуацией Фаджем.
Наконец Лихтенштейн заговорил:
- Кто считает, что необходимо признать Лорда Блека невиновным, выслать решение о снятии с него всех обвинений в адрес Министерства магии Англии, а также разослать материалы дела в адрес Министерств магии европейских стран, чтобы исключить повторение столь позорной истории?
Дамблдор искренне пожалел, что сейчас рядом с ним нет Фаджа, которому бы досталась большая часть разлившегося под стенами этого зала презрения и откровенной ненависти.
На лице Уилфрида Валленштайна царила открытая, яркая улыбка.
"Сириус Блек оправдан! Экстренный выпуск Ежедневного Пророка!", "Глава Визенгамота Альбус Дамблдор вызван в качестве свидетеля на заседание Международного Трибунала Волшебников в Германию", "Чудовищный произвол Бартемиуса Крауча и Альбуса Дамблдора!" - Корнелиус Фадж, читая кричащие заголовки газет, уже к вечеру выпустившие отдельные выпуски, посвященные только этом событию, довольно улыбался. Однако уже следующий заголовок, обвинявший в коррупции и произволе не только покойного Крауча персонально, но и все министерство в целом, заставил его подавиться чаем. Хотя даже этот жалкий газетный листок и полученная днем официальная бумага Трибунала об оправдании Блека, не смогли испортить радужного настроения министра, наконец-то увидевшего, как облажался его политический и идеологический соперник. Директор Дамблдор, вызывающий у министра зубную боль своими вечными интригами и стремлением свалить ответственность на других, на этот раз сполна наслаждался сомнительной славой человека, отправившего своего вернейшего сторонника в Азкабан.
Такие размышления привели недалекого, в общем-то человека, ставшего министром только благодаря влиятельному лобби нуждавшихся в слабой власти аристократов, к мысли, что если Дамблдор ошибся в деле "сторонника" Того-кого-нельзя-называть, то и в вопросе так называемого возрождения Темного лорда ранее непогрешимый директор мог ошибаться. О том же твердил и вызванный министром вернейший советник и тайный спонсор Люциус Малфой. Наконец, совместными усилиями политик и аристократ, в глубине души презиравший глупого министра, выработали примерный план действий на ближайшее время, на случай, если Дамблдор попытается дестабилизировать общество заявлениями о Темном лорде.
Люциус Малфой, помахивая тростью, вышел из кабинета министра, откровенно довольный собственным интеллектом. Убедить надутого индюка Фаджа в том, что Дамблдор теряет свою хватку и начинает ошибаться, а потому постарается поднять свои акции заявлениями о противнике, с которым без помощи великого мага не справиться, оказалось легче легкого.
Встретив в Атриуме Министерства Артура Уизли, Малфой ехидно улыбнулся - живший практически на содержании у Дамблдора опустившийся человек был чем-то расстроен. А расстройство Уизли всегда поднимало настроение Малфою.
Получив свою порцию бессильной ненависти от Артура, Люциус Малфой спокойно аппарировал в поместье, после чего переместился для доклада на новую базу Темного Лорда, расположенную в глубине одной из гор Озерного края
Высокая, истощенная фигура, закутанная в широчайшую мантию, встала навстречу вошедшему в зал Люциусу, и Малфой, внутренне кривясь, согнулся в глубоком поклоне, так что длинные платиновые волосы почти коснулись пола. Однако же на лице выпрямившегося аристократа, а также в защищенных ментальными блоками мыслях были только уважение и преданность.
- Мой Лорд, я убедил Фаджа, что все попытки Дамблдора рассказать о Вашем возрождении - лишь жалкие потуги старика придумать обществу врага, с которым может справиться только Великий светлый маг, - последние слова аристократ произнес с легкой усмешкой.
- Ты хорошо поработал, Люциус. - Голос Лорда после возрождения приобрел странные шипящие интонации, будто горло величайшего темного мага стало не совсем человеческим. - Что можно сделать по Блеку?
- К сожалению, ничего, мой Лорд, - Люциус снова поклонился, молясь про себя, чтобы Вольдеморт дал ему высказаться. - Если Фадж попытается пойти против Международного трибунала, - то его политической карьере вполне может прийти конец. Не знаю, кто помог Блеку донести свое дело до Трибунала, но, надо отдать должное этому незнакомцу, он нашел самое эффективное решение. История несправедливо обвиненного аристократа сейчас обсуждается всей европейской прессой, так что этот раунд остался за ними. - Поймав тень неудовольствия на лице Лорда, аристократ чуть быстрее продолжил. - Но мы можем попытаться снова подставить его, тем более, что теперь Дамблдор не станет защищать бывшего вернейшего сторонника.
- Подумай об этом, Люциус. Блек уже начал переговоры с нейтральными семьями, а после оправдания удвоит усилия. И еще одно интересное событие, которое ускользнуло от твоего внимания. - Лорд помолчал. - Северус сообщил мне, что Поттер пропал. Найди его, объяви награду за его голову.
12 июля 1995. Особняк Блеков.
В особняке древнейшего и благороднейшего семейства Блеков царила предпраздничная обстановка. Едва получившие весть от хозяина, что готовится празднование с приглашенными гостями, домовики приступили к приготовлению роскошного пиршества. Невзирая на славу темной семьи, сам Сириус относился к домовикам достаточно хорошо, приняв к сведению аргументы, приводимые крестником.
Ровно в полдень из камина вышли сам Сириус, подчеркнуто прямая осанка которого говорила о немалой дозе принятого алкоголя, Люпин, еще не успевший выпить столько же, сколько вернувшийся из Германии друг, а также лорд Уилфрид, за которым по воздуху летела подозрительно булькавшая громадная бочка. Невзирая на некоторые внешние различия, оба аристократа нашли общий язык на почве ненависти к Дамблдору, выразить которую долгое время мешали внешние обстоятельства. С Ремусом Люпином же Валленштайн познакомился только сейчас, но, представленный ему как лучший друг Блека оборотень не вызвал у него никаких негативных чувств - сейчас аристократ пребывал в состоянии удовлетворения всем окружающим, и дело было не только в алкоголе. Вовремя проспонсировавший нужных людей в европейских газетах, Валленштайн добился таких формулировок в вышедших статьях, что Дамблдору в Европе еще долгие годы не восстановить репутации у действительно серьезных игроков в политику.
Сириус, медленно опустившись на стул у накрытого стола, быстро подозвал эльфа с пером и бумагой, чиркнул несколько фраз в свитках и тут же приказал их отправить. В приглашениях, высланных Блеком Аластору Грюму, а также Андромеде Тонкс, в девичестве Блек, содержался одноразовый допуск сквозь защитные чары особняка.
Спустя какое-то время, посвященное тремя проголодавшимися мужчинами обильной еде, в противовес не менее обильной выпивке, употребленной ранее, сквозь языки пламени из камина шагнул Аластор Грюм.
- Блек, тысяча кровавых демонов! Я давно так не смеялся, читая эту продажную прессу! Жаль, что я не видел выражение лица ублюдка Фаджа, впрочем, этот идиот наверняка доволен как обожравшийся кот. - Аластор отхлебнул из фляжки, а потом со всех сил хлопнул вставшего навстречу аристократа по плечу. - Мои поздравления, Сириус. - Уже тише произнес он. - Я думаю, что завтра к обеду нам с тобой найдется о чем поговорить, верно?
Сириус утвердительно кивнул, после чего Аластор, представленный Уилфриду, с уважением посмотревшему на лучшего аврора Англии, сел, в свою очередь приступая к трапезе.
Единственное, о чем жалел бывший Мародер, так это об отсутствии в доме крестника, с которым только и успел, что кратко переговорить по сквозному зеркалу. Но Гарри Поттеру в ближайшие месяцы было противопоказано появляться в Англии, а выдавать своим визитом его убежище Сириус не собирался.
Еще полчаса спустя из камина, предупредительно встреченные хозяином дома и Люпином, имевшим свой интерес в этом деле, вышли Андромеда Тонкс и её дочь Нимфадора, попытавшаяся было по привычке приветствовать Аластора как подчиненная, но вместо этого усаженная за стол. Несколько протрезвевший Уилфрид вежливо поцеловал дамам руки и снова вернулся к еде.
Домовые эльфы отлевитировали новую смену блюд на стол, а также перед каждым мужчиной появился, на всякий случай, стакан с зельем, снимающим опьянение, что вызвало легкие смешки у присутствовавших дам.
Нимфадора Тонкс, еще не бывавшая здесь, с любопытством украдкой осматривала помещение - широкие потолочные балки, со свисавшими с них чучелами каких-то темных существ, развешанные по стенам мечи и алебарды, блестевшие начищенной сталью, изысканную деревянную мебель.
Дождавшись, пока все гости окончательно насытятся, Сириус заговорил.
- Я хочу поблагодарить всех, кто пришел сегодня в мой дом. Но прежде, чем мы выпьем за мое освобождение, я хотел бы поднять бокал за моих друзей, Джеймса и Лили Поттеров, в смерти которых меня когда-то обвинили. Пусть сон их будет крепким. - Он молча опрокинул бокал, швырнув его затем в огонь, пылавший в камине. По щеке мага поползла слеза, которую он сердито смахнул ладонью.
- А теперь я хочу поблагодарить благородного человека, Уилфрида Валленштайна, благодаря помощи которого моя проблема попала в Международный трибунал. - Сириус поднял новый бокал.
- Лорд Блек, - Уилфрид встал. - Я тоже хочу поблагодарить вас за то, что вы предоставили мне возможность хотя бы таким способом отомстить убийце моего отца, павшего за свободную и независимую Германию от рук Дамблдора. - Тут женщины вскрикнули. - Думаю, сейчас он смотрит на меня с небес, и душа его может упокоиться в мире. - Аристократ залпом допил вино и, подражая Блеку, бросил бокал в огонь.
Аластор Грюм, внимательно слушавший обоих магов, резко протрезвел, поняв, что завтрашний разговор может оказаться еще более интересным. Впрочем, подумалось ему, тем лучше.
- И есть еще одно дело, ради которого я пригласил вас сегодня. - Сириус, поклонившись в ответ на благодарность Уилфрида, снова привлек к себе внимание. - Как знают все присутствующие, за исключением Лорда Уилфрида, некогда я был изгнан из рода за несогласие с политикой семьи, но после того, как я остался последним мужчиной-Блеком, кое-что изменилось. Магия рода снова приняла меня, как полноправного члена, но чтобы стать Главой, мне потребуется ритуал, который подсказал мне портрет моей матушки. - Валленштайн, внимательно его слушавший, кивнул, вспомнив названный ритуал, и по-новому посмотрел на собравшихся в комнате. - Но для этого ритуала требуется помощь и ручательство аристократа, Главы Рода, а также поддержка двух сильных волшебников. А после того, как я верну себе свои права, я смогу отменить твое изгнание, Меда, - он с приязнью посмотрел на невольно прижавшую к лицу руки Андромеду, - и принять в род тебя, Нимфадора. - Девушка во все глаза смотрела на Сириуса, пораженная такой возможностью.
Уилфрид согласно кивнул.
- Вы затеяли благородное дело, Лорд Блек, не гоже давать угаснуть магии такого сильного рода, если есть достойные продолжатели дела предков. - Успевший оценить своего нового приятеля аристократ говорил совершенно серьезно.
Люпин и Грюм, переглянувшись, согласно кивнули.
Сразу после этого гости направились в глубочайшее подземелье особняка - в комнату, на полу которой были выгравированы руны, являющиеся основой защитной магии дома. В этом месте член рода мог напрямую обращаться к родовой магии, и, если его сочтут достойным - получить желаемое. Никогда не бывавшая здесь Нимфадора тихонько ахнула.
Домовые эльфы осторожно внесли и повесили на стену портрет матери Сириуса, пожелавшей наблюдать за церемонией. Сириус, поклонившись матери, встал в центре комнаты, прямо в круг засиявших всеми цветами радуги рун. Напротив него, вытащив палочку, встал Уилфрид, а по бокам - Аластор и Люпин. С каждым мгновением пребывания в рунном круге участников ритуала окружало все более яркое свечение.
Наконец Сириус заговорил. Четкими, чеканными фразами, произносимыми на давно мертвом языке, он просил родовую магию позволить ему искупить собственные ошибки и вернуть роду былую славу. Он просил дать ему, как последнему мужчине в роду, титул Главы Рода.
Следующим в речитатив Сириуса вклинился голос Уилфрида, подняв палочку, аристократ произнес формулу ручательства за своего приятеля, и радужная дорожка силы соединила двух мужчин.
Ремус и Аластор, подняв палочки, хором прочитали формулу поддержки, тоже вызвавшую радужные связи между ними и Сириусом, сияние рунного круга нарастало и даже стены и потолок начали светиться все ярче и ярче, как будто сама Магия пришла в этот подземный зал.
С почти ослепляющей вспышкой на пальце Сириуса появилось новое кольцо, а предыдущее распалось жирным пеплом. Огненный смерч, не обжигая, окружил новоиспеченного Главу Древнейшего и Благороднейшего рода, давая власть над всеми аспектами родовой магии. Церемония завершилась.
Сириус, в блеске еще не до конца взятой под контроль силы, развернулся к участникам церемонии и с глубокой признательностью поклонился. Домовые эльфы принесли традиционные в таких случаях дары, - покрытые резьбой причудливые перстни, знак благодарности и обещание поддержки рода Блеков людям, оказавшим ему великую услугу.
Затем он посмотрел на портрет матери, по лицу которой, казалось, катились слезы, и поклонился еще ниже.
Трое мужчин отступили в сторону, оставляя в центре круга только Сириуса, и вышедшую вперед Андромеду Тонс, которой предстояло снова стать Андромедой Блек. Сириус, подняв руку, одним движением вызвал сверкание магии вокруг женщины, в одном месте оставшейся обугленным черным пятном, где были обрублены нити связи с родовой магией. Короткое движение палочки - и кровь главы рода брызгает на место разрыва, с яркой вспышкой соединяя разорванное когда-то, и женщина почти упала на пол, внезапно ощутив резкий прилив сил и касание родовой магии. Люпин и Аластор осторожно отвели временно потерявшуюся в глубине своего Я женщину, а в круг вступила, повинуясь жесту Уилфрида, Нимфадора.
Сириус палочкой осторожно извлек каплю крови из руки девушки в появившуюся у него в руках золотую чашу, а потом туда же упала кровь из его запястья, зашипев на внезапно раскалившемся металле. Белое сияние окружило девичью фигуру, показывая, что магия рода приняла и её.
Долгая разлука трех людей со своей семьей и с магией рода наконец-то закончилась. Разойдясь по спальням обширного особняка, люди погрузились в сон, смывающий невероятное напряжение всех нервных сил, требовавшееся для ритуала.
Проснувшийся довольно рано, несмотря на вчерашние возлияния, Сириус, тут же обратился к магии особняка: женщины еще спали, Лорд Уилфрид с полчаса назад уже отправился через камин в Германию, а Люпин и Аластор сидели в главном зале за чашкой свежего кофе. Наскоро умывшись, он пошел в главный зал - предстоял серьезный разговор.
Не обращая внимания на дернувшегося по привычке к палочке аврора, врожденная и закрепленная во множестве переделок паранойя которого уже не привлекала к себе внимания Сириуса, он сел в кресло возле камина, напротив Лунатика и Аластора.
- Я думаю, вы оба догадались, о чем пойдет речь. - Сириус говорил без улыбки.
- Сложно не догадаться, когда ты в лицо бросаешь директору обвинение в том, что твоего крестника избивали все его детство. - Грюм поерзал в кресле. - Мне куда интереснее будет услышать те доводы, с помощью которых ты будешь уговаривать присоединиться к вашему маленькому заговору меня. - Улыбка на изуродованном лице аврора смотрелась довольно странно.
- Лунатик, ты всегда был моим другом и другом Джеймса и Лили. - Сириус перевел внимание на Люпина. - Но вместе с тем ты также был благодарен Дамблдору за то, что тот позволил тебе учиться в Хогвартсе, а потом и изредка поддерживал, когда ты остался без работы из-за указов министерства, касающихся прав оборотней.
Люпин кивнул.
- Бродяга, я знаю, что, будь ты все эти годы на свободе, ты не забыл бы про меня и мои проблемы. Но что такого прислал тебе Гарри, что ты готов был разорвать директора на части?
- Думаю, ответ проще увидеть, чем услышать... Кричер! Мой Омут памяти сюда, быстро! - Сириус, которому крестник разрешил использовать воспоминания для вербовки, решил пойти с самого сильного козыря, показав будущим, в чем он не сомневался, сторонникам, все три воспоминания.
Оба мужчины быстро сунули головы в мерцающий нездешним светом Омут, погрузившись в изучение. Сириус, помня о своей реакции на увиденное, манящими чарами призвал к себе три бокала и доверху наполнил их крепчайшим бренди. Поставив бокалы на стол, он стал ждать.
Выбравшийся из Омута Аластор казался еще более мрачным и задумчивым, словно в его голове наконец встала на место какая-то давно неуловимая мысль. Его волшебный глаз застыл на одном месте и как-то даже потух. Люпин, бледно-зеленый от увиденного, залпом опрокинул протянутый ему бокал и затих, глотая воздух от неожиданно крепкого содержимого бокала.
- Знаешь, Сириус, ты меня все же удивил. - Аластор был на удивление серьезен. - Я нечасто видел такое откровенное дерьмецо в жизни, а меня удивить сложно, сам понимаешь... Я всегда знал, что Дамблдор - человек с гнильцой, несмотря на все заявления о всеобщем благе, но чтоб ради этого блага так испоганить человеку судьбу... - Аврор потянулся за бутылкой, налив себе следующий бокал. - Я согласен. - Опрокинув второй бокал в глотку и блаженно прислушиваясь к разгоревшемуся внутри пожару, аврор вдруг рявкнул: - Мне надоело сидеть в прогнившем и безвольном Ордене, пока все эти Пожирательские крысы бесчинствуют на улицах. Война, что бы ни думали себе Фадж и даже Дамблдор, уже началась, и первая жертва в ней - сын Амоса Диггори.
- Люпин! - Аврор потряс ушедшего в себя оборотня, тот медленно поднял глаза на товарищей, поразив их яростно горящим в зрачках пламенем.
- Я с тобой, Сириус. - Оборотень сейчас казался еще опаснее аврора, хотя обычно был довольно тихим и уравновешенным существом.
- И опять же... - Грюм несколько секунд колебался, стоит ли продолжить. - Я нечасто вспоминаю, что мой род уходит корнями в глубину Темных веков, но я согласен с тобой, - лишить потомка Поттеров надлежащего обучения, знаний о наследстве рода, магии, финансах.. Это преступление и оскорбление аристократов.
- Что будем делать с его "друзьями"? - Люпин явно жаждал крови.
- Жаль, что эта... Гермиона оказалась предательницей. Невзирая на всю ее книжную премудрость, у нее сильная кровь и магия... Я даже одно время надеялся, что Гарри ей увлечется, потеснив этого рыжего недоумка, но - теперь уж точно не судьба.
- Думаю, с этой парочкой пока лучше ничего не делать - Дамблдор ничего не должен знать. - Грюм злорадно засмеялся. - Мы должны подготовить для Поттера ту сторону в грядущей войне, на которую он сможет опереться, не боясь предательства, раз уж нам самим с Темным лордом не совладать. Что ты там говорил насчет Риманов, Джонсов и Кармайклов? Они будут в деле?
- Добавь к ним еще Августу Лонгботтом, мой подозрительный друг. - Сириус отпил глоток бренди. - После того, как были фактически убиты ее сын и невестка, она не раздумывая присоединилась к тем, кто будет противостоять Упивающимся не на словах, как Орден Феникса, а на деле. Ну и вернувшуюся Меду с Дорой сбрасывать со счетов нельзя.
- Значит... сбор новой партии и война... - Неожиданно для всех вздохнул Аластор. - Надеюсь, когда она закончится, я наконец-то смогу уйти на покой, оставив Аврорат без присмотра.
14 июля 1995 г. Поместье Делакуров.
Обед - мое самое любимое время в доме Делакуров, потому что рядом со мной за столом всегда сидит Флёр, нередко просит своим нежным голосом передать ей то или иное блюдо. А когда наши руки сталкиваются над столом, ее щеки чуть заметно алеют, будто очередной разряд передается через сомкнувшиеся пальцы.
После возвращения из заповедника мы старались не афишировать возникшее между нами чувство - нам достаточно было осознания того, что мы больше не одиноки. Вдобавок полученный от единорога дар хоть изредка передавать друг другу свои эмоции тоже помогал нам очень сильно, иначе на следующий же вечер я бы отправился в комнату Флёр, пожелать ей спокойной ночи и вряд ли ушел бы назад сразу же.
Вернувшись в дом после поездки, я только слегка укоризненно посмотрел в глаза Делакуру-старшему, который, уловив мой намек, словно извиняясь, пожал плечами. Больше мы с ним не показывали, что поняли друг друга. Но я прекрасно понимал, что если через какое-то время Жан-Клод не поднимет вопрос о моем отношении к его дочери - то я сделаю это сам, самое позднее - в день моего шестнадцатилетия, хотя мне и будет очень трудно выдержать целый год. В отношении же Флёр ко мне, как и в своих чувствах к ней, после произошедшего между нами тем вечером в лесу прорыва эмоций, я не сомневался ни в малейшей степени.
Мои сладостные размышления прервал неожиданный грохот, раздавшийся откуда-то снизу, со стороны входной двери в особняк, вслед за которым послышался рев сигнала тревоги.
- Нападение! - Жан-Клод вскочил на ноги, выхватывая палочку. - Мари, уведи дочерей в женское крыло особняка!
Я рванулся следом за политиком, жалея, что Киаран сразу после утренней тренировки отправился по своим делам, и в доме всего два бойца, считая меня.
На полпути в буферную зону на первом этаже, которая привлекла мое внимание еще в первый визит в дом Делакуров, до нас донесся дикий крик, усиленный магией.
- Жан-Клод Делакур, выйди и прими ответ за нанесенные моему роду оскорбления!
- Это Маркус Риордан! - Жан-Клод обернулся ко мне, скороговоркой выплевывая фразы. - Значит, они решились на вендетту, а не стали присылать официальный вызов на дуэль! Мистер Поттер, правила вендетты между семьями просты - женщин и детей не трогают, но мужчин можно убить, и пострадавший род не будет жаловаться в Министерство. Но постарайтесь все же не убивать, если уцелеете.
Выглянув в буферный зал, мы увидели, что нападавшие, размахивая палочками, теснили единственного выжившего охранника вверх по лестнице, второй охранник, окруженный лужей крови, лежал у ее основания. Впрочем, созданная предками Делакура оборонительная зала уже оправдала свое существование - два бессознательных или мертвых тела уже лежали между кадками цветов, не успев увернуться от заклинаний охраны из-за многочисленных препятствий.
Жан-Клод, оценив обстановку, тут же отправил вниз Бомбарду, осыпавшую осколками всех нападающих магов, среди которых я узнал своего недавнего противника Доменика Риордана. Остальные трое магов, похожие на него - явно его отец с кем-то из ближайших родственников.
В этой бойне я понял еще одно преимущество мысленной магии, которой меня только собирался учить Киаран - её использование не только экономило дыхание, но и позволяло на словах оскорблять своего противника, не отвлекаясь на сотворение заклинаний вслух.
Все, что я мог - это на пределе скорости выплетать одно заклинание за другим, старясь причинить нападавшим максимум неудобств. Вскоре Жан-Клод с охранником были оттеснены от меня тремя незнакомыми мне магами, мне же снова выпал в противники Доменик, явно желавший взять реванш за полученное Режущее. На сей раз мой чуть более старший соперник не погнушался защитой от моих ударов, по-прежнему швыряя в меня все новые и новые темные чары.
Кратчайший миг, на который я замешкался, выходя из очередного прыжка, стоил мне резаной раны на левой руке и пары ожогов на груди, рукав мгновенно стал намокать кровью, руку как будто ошпарило кипятком. Вспомнив очередное наставление учителя, я ударил заклинанием не в своего врага, а в перила рядом с ним, со всех сил отпрыгнув назад. Бомбарда, прилетевшая в деревянные перила, буквально утыкала Доменика щепками, часть из которых все же пробила его защитные заклинания и камзол, так что пока он пытался прийти в себя и отлипнуть от стены, куда его отбросило волной взрыва, я хладнокровно всадил в него подряд Оглушающее, Confundus, а затем и опутал веревками. Палочка поверженного юноши отправилась вниз, закатившись куда-то в угол, а я бросился в сторону прохода, куда отошли, отбиваясь, Жан-Клод и охранник.
Забежав за угол, я едва не споткнулся о валявшиеся тут же слабо шевелящиеся тела охранника и еще одного из нападавших, украшенные совершенно чудовищными ожогами - в ход пошли огненные заклинания стихийной магии. Чуть дальше по коридору Делакур, весь покрытый подпалинами от прорвавшихся сквозь щит языков пламени, с трудом отбивался от двух уцелевших противников.
- Insendio!, - сдвоенный крик Риорданов.
На моих глазах, Жан-Клод выставил щит, отводя в сторону мощнейший поток огня, вырвавшийся сразу из двух палочек, но было видно, что его заклинание вот-вот распадется, и на месте моего возможного тестя окажется обгорелый труп.
- Bombarda Ma'Xima, - развернувшийся мужчина, родственник продолжавшего дожимать Делакура Риордана-старшего, выставил было щит, но мой удар, в который я вложил большую часть оставшихся сил, проломил зеленоватую сферу, угодив ему прямо в живот.
Спустя долю мгновения на мое лицо попали брызги, в которых я, поднеся руку, с ужасом узнал кровь. Перерубленное пополам тело упало на пол, второго мужчину бросило на стену, по которой он сполз, оставляя багровый след на резных панелях. Жан-Клод, добавив выжившему противнику проблем с помощью нескольких Оглушающих подряд, с облегчением опустил палочку, направляясь ко мне.
Я тупо смотрел на распространявшее отвратительный запах крови и дерьма перерубленное тело, на забрызганный красными пятнами коридор, отказываясь верить увиденному. К горлу все сильнее подкатывал комок. Я убил человека. Я убил. Человека. Я. Убил. Человека. Сознание милосердно покинуло меня.
Как мне потом рассказал Киаран, пролежал без сознания я пару часов. За это время в дом ворвался отряд авроров, их командир выслушал показания хозяина особняка, что он не имеет претензий к нападавшим, появилась бригада медиков, забравших шестерых раненых и долго колдовавших над слегка поджаренным Жан-Клодом и моим бессознательным телом.
Услышав, что я только что первый раз в жизни убил человека, и посмотрев на оставшиеся после моего заклинания фрагменты, главный медик не стал приводить меня в чувство, а попросту залечил все раны и оставил целую батарею успокаивающих и снотворных эликсиров. Распрощавшись с хмурым Делакуром, авроры и медики отбыли, за ними в воздухе летели два запаянных в магловские пластиковые мешки тела.
Сам Делакур, недолго думая, вызвал прибежавшую из женского крыла Флёр, поручив ей роль сиделки при моем залатанном теле, и отправился отдыхать - получивший немалые повреждения от огня организм аристократа тоже был на пределе.
Очнувшись спустя пару часов, я увидел самую прекрасную для меня девушку, сидевшую в кресле возле моей кровати.
- Знаешь, это становится уже традицией - я в постели, в бинтах, и ты в кресле с книгой. - Я постарался улыбнуться девушке.
В следующий миг в моей многострадальной голове всплыл образ разорванного на две части тела, падающего на ковер в коридоре в окружении брызг крови. Резко побледнев, я схватился руками за горло. Желудок совершил какой-то жуткий кульбит.
- Гарри, что с тобой! - Флёр бросилась ко мне, вытаскивая палочку.
С трудом справившись с приступом рвоты, я смог только просипеть: - Тошнит...
Девушка, явно владевшая исцеляющей магией гораздо лучше меня, что-то тихо прошептала, после чего вцепившиеся в желудок спазмы начали постепенно затухать. Я обессилено откинулся обратно на подушку, все еще сотрясаясь от дрожи, пронизывающей все тело.
- Я убил человека, Флёр. - Ни капли осуждения в прекрасных глазах. Только мягкое свечение искреннего чувства, согревшее меня ласковым теплом. Приступ страха, что она в ужасе отшатнется от пусть невольного, но убийцы, исчез без следа.
Мягкие ладошки начали разминать мои плечи, прогоняя напряжение. Я расслабился, поддаваясь такому незнакомому для меня чувству, что обо мне заботятся. Протянув руки, я осторожно привлек к себе самую дорогу для меня девушку на свете, поцеловав приоткрывшиеся губы.
17 июля 1995 года. Архивный отдел Министерства магии Англии.
Курт Вайпрехт, скромный чиновник отдела по магическому транспорту Министерства магии Англии, сидел в архиве. Выданных ему через третьих лиц денег заказчика вполне хватило на то, чтобы получить доступ к закрытому архиву Министерства - дежурный архивариус точно так же любил золото и не был доволен своей зарплатой.
Папка за папкой бегло просматривались подслеповатыми глазами Курта, откладываемые в сторону. Заказчик потребовал получить копию, а лучше всего - оригинал завещания семьи Поттеров. Были у Вайпрехта некие подозрения о том, кто мог быть заказчиком, но он, по здравому размышлению, отложил их подальше и не вспоминал, чтобы ненароком не получить такие проблемы, с которым бы потом не справился. Опять же, деньги ему пообещали такие, что с лихвой перекрывали весь риск - отдельной статьей тяжелый мешочек "на расходы", отдельно - приятно позвякивающий аванс. Курт любил деньги, дававшие пожилому, невзрачному чиновнику хотя бы на время ощущение власти и вседозволенности. Так что уже второй час он копался в старых бумагах в поисках нужного документа. Дежурный архивариус, Алекс Бродвин, мелкий, щуплый очкастый паренёк, бегал от входа в архив к комнате, где засел Курт, то боясь, что кто-то их застанет, то вспоминая про сохранность вверенной ему картотеки.
Наконец Курт раскрыл очередную толстенную папку, где среди прочих бумаг лежало завещание семьи Поттеров, написанное, судя по дате, за две недели до их смерти. Тщательно просмотрев документ, и убедившись, что завещание подлинное, Курт подивился на стоявшие в углу листа росписи министра и главы Визенгамота о засекречивании материалов этого дела. Впрочем, прочитав собственно завещание и удовлетворив неуемное любопытство, Вайпрехт понял, что дело, действительно, серьезное, стоящее всех обещанных ему денег. Стопка с материалами Поттеров была тут же аккуратно уменьшена и спрятана Вайпрехтом в карман, а исходная большущая пыльная папка - аккуратно зашнурована ловкими умелыми пальцами чиновника, будто ничего из нее и не извлекалось.
Развернувшись лицом к прибежавшему убирать папки Алексу и дождавшись, пока он унесет все по местам, Курт бросил ему через полкомнаты маленький позвякивающий мешочек, одновременно другой рукой вытаскивая палочку.
- Спасибо, господин Вайпрехт! - и одновременно с этим прозвучало:
- Confundus! Obliviate! Stupefy! Vingardium Leviosa! - Упавшее бессознательное тело дежурного архивариуса со стертой памятью прошедшего вечера, было мягко уложено левитацией на диван, а довольно улыбающийся чиновник отправился домой, чтобы сообщить агенту заказчика, что необходимая папка находится в его руках.
Спустя пару часов после написанного им письма, Курт направился в условленное место, где в обмен на вытащенную из кармана уменьшенную папку, бегло просмотренную агентом, получил пухлый мешок, набитый золотыми монетами.
Большая игра, крошечным винтиком в которой послужил скромный чиновник, началась. Материал, обнародование которого могло доставить множество проблем даже самым серьезным политическим игрокам Англии, вместе с агентом отправился во Францию, к способному распорядиться этим богатством политику, в кои-то веки решившемуся на честную игру со своим партнером.
Семнадцатого июля за завтраком улыбающийся Жан-Клод с невинным видом сообщил мне невероятно обрадовавшее известие: через три дня, в четверг, его жена будет давать в поместье бал по случаю своего дня рождения. Естественно, как от гостя дома Делакуров, от меня ожидали присутствия на этом достойном мероприятии, а также посильную помощь в его проведении. Даже того, что я успел выучить на уроках этикета за полтора месяца, было достаточно для понимания - меня ожидает настоящая каторга. Однако явно специально севшая сегодня напротив меня за столом Флёр пронзила меня настолько жалобным и умоляющим взглядом, подействовавшим на меня словно удар в самое сердце, что я, естественно, согласился, вызвав радостную улыбку и обещание достойной награды, донесшееся до меня через нашу эмоциональную связь.
С видом не ждавшего иного ответа человека, политик сообщил, что в таком случае все мероприятия на сегодня откладываются до дня окончания бала, а мне предстоит новая встреча с кутюрье, который будут заниматься мной... до обеда. Полученные мной от учителей знания не позволили спросить, а почему бы мне не ограничиться уже имеющимися у меня сменами одежды - бал предстоял достаточно крупный, а значит, одежда должна быть сделанной специально для него...
Кутюрье Анри, в тот же день пришедший в поместье, на сей раз не принес с собой практически ничего из готового платья. Вместо этого вслед за ним в комнату влетел немаленьких размеров штабель из рулонов ткани, а также множество поблескивающих острой сталью инструментов.
Следующий час я провел, будто на тренировке Киарана - я наклонялся, прогибался, махал руками и ногами, приседал и вставал, а несколько портновских метров измеряли неведомые мне параметры, чем-то напоминая давнишний визит в магазин Олливандера. Правда старый мастер всегда отправлял измерять клиента всего одну линейку, кутюрье Анри же спокойно запускал и контролировал работу двух-трех. Причем успевал записывать все сделанные измерения, вызвав у меня глубочайшее уважение такими способностями к телекинезу. Наконец, удовлетворившись достигнутым, Анри еще раз тщательно всмотрелся в мои глаза, уточнил, не собираюсь ли я менять цвет контактных линз перед балом, а потом принялся за работу.
Я сидел в соседнем кресле, и увиденное мной чем-то напоминало работу магловского конвейерного производства. Видимо, кутюрье не опасался доверять часть работы домашним эльфам, так что, расчертив на тканях какие-то сложные формы, - как он сам мне объяснил, фрагменты моей будущей одежды, - он откинулся в кресле, позволяя маленьким ушастым существам портновскими ножницами аккуратно вырезать все заготовки.
После чего Анри, взмахнув палочкой, без всяких заклинаний, только лишь прямым мысленным контролем, начал поочередно сшивать куски, постепенно открывая моему взгляду длинный фрак. Я смотрел, как, повинуясь жестам его тонких, вытянутых пальцев, иголка танцует вдоль стянутых магией в одно целое висящих в воздухе кусков ткани. И магия постепенно освобождала заготовки, уступая место обычным ниткам. Домовые эльфы, пара которых постоянно крутилась вокруг него, точно так же не стояли без дела, вовсю работая ножницами и иглами с серебристыми нитями. Видимо, вышивку мастер мог доверить слугам.
Пользуясь свободным временем, я начал вспоминать обязанности, которые мне предстояло исполнить на балу. Во-первых, я обязан был вместе с Делакурами встречать гостей, а потом мы с Флёр разводили наиболее высокопоставленных из них по залу, предлагая им кресла возле небольших столиков, каждый из которых был рассчитан на определенную дружественную семью, после чего, обменявшись парой дежурных фраз, должны были идти обратно, чтобы встретить еще одну группу приглашенных. Во-вторых, сразу же после открывающего бал танца Жан-Клода и Мари Делакур шел наш танец, отрабатывать который до совершенства мне предстояло по вечерам все три дня - хотя этот танец я уже знал, какие-либо ошибки были недопустимы. В-третьих, мы с Флёр должны были не только наслаждаться развлечением, но и развлекать гостей, то есть нам с Флёр предстояло деликатно перемещаться по залу и занимать беседой собравшихся, объединять по мере возможности одиночек в группы и тому подобное. Я подумал, что лучше б я еще раз встретился с Темным лордом на дуэли - это было бы гораздо легче для меня, чем весь бал улыбаться, держать лицо и вести себя как достойный отпрыск аристократической семьи. Впрочем... Если я убью Лорда - мне предстоит восстанавливать славу и влияние рода Поттеров, а на таких приемах достигаются очень многие соглашения и зарабатывается немалый авторитет у аристократов.
Наконец мои размышления были прерваны завершившим первоначальную модель моего костюма Анри. Кутюрье, помахивая палочкой, отправил ко мне белую кружевную рубашку, серые мягкие штаны, прошитые по шву серебряной нитью, серый же камзол из неизвестной мне ткани, довольно жесткой на ощуп, точно так же украшенный серебряным шитьем и мягкие невысокие кожаные сапоги.
Переодевшись под его требовательным взглядом, я подошел к зеркалу, после чего снова повторилась та же история: приседания, подъемы рук и ног, наклоны, прогибы и прочие изыски. В некоторые моменты Анри, бурча что-то себе под нос, исправлял незаметные моему глазу недочеты. Наконец, подгонка костюма была завершена, и, посоветовав мне заблаговременно озаботиться соответствующими часами, перстнем и цепью на шею, кутюрье отправился терзать своими линейками других членов семьи Делакур. Я же, передав эльфам подготовленный для меня костюм, направился в свою комнату, переодеться для визита в Гриннготс за деньгами.
В коридоре мы столкнулись с явно разыскивающим меня Джеймсом, который, отведя меня в библиотеку, сунул в руки небольшой томик истории своего рода, который я должен был прочитать и, по возможности, более-менее представлять. В общих чертах задумка Джеймса была в том, что я - сын его старшего брата Алана Бриттона, еще двадцать лет назад уехавшего в Австралию вместе с женой. Алан никогда не возвращался во Францию, да и сам род Бриттонов был не исконно французским, а скорее английским, так что даже хорошие знатоки родословных, которых было немало среди приглашенных, вряд ли смогли бы меня поймать на какой-то лжи. Я же, по версии Джеймса, Гарольд Бриттон, вернулся во Францию к своему дяде, чтобы здесь достойно завершить образование в Шармбатоне, сдать экстерном экзамены за четыре курса и продолжить обучение на пятом.
Также Джеймс принес мне портреты моих предполагаемых родителей - действительно, в чем-то похожих на созданную усилиями Мириам внешность, и я в очередной раз поразился предусмотрительности Делакура-старшего.
Наконец, забросив в комнату на постель книгу с историей рода Бриттонов, я отправился на поиски Флёр - не хотелось отправляться за статусными украшениями в одиночку, тем более с детства жившая в семье политика девушка знала гораздо лучше, что и в какой ситуации нужно надеть.
Осторожно постучавшись в комнату Флёр, я стал ждать ответа. Наконец раздались легкие шаги, и я с сильнее забившимся сердцем увидел радостно улыбнувшуюся француженку.
- Моя леди, разрешите пригласить вас на небольшую прогулку.
- Вы так этого хотите, месье? - девушка усмехнулась, принимая игру, и только в ее глазах были видны такие желанные для меня нежность и тепло.
- Преданнейший поклонник, пораженный вашей красотой, просит не разбивать его сердце, страдающее от искреннего чувства, и составить ему компанию для визита в парижские ювелирные магазины.
Флёр засмеялась.
- Вижу, мой преданнейший поклонник освоил в совершенстве язык комплиментов. Подождите меня в гостиной, мой верный рыцарь, я скоро буду готова.
Спустя полчаса стук каблучков заставил меня оторваться от книги, которую я старательно штудировал, готовясь к следующему уроку Киарана. Флёр, как и всегда, была совершенно очаровательна. Одетая в обтягивающее стройную фигуру изумрудное платье с узким вырезом, маленькие туфельки на низком каблуке, девушка невольно приковывала к себе взгляд. Струящиеся по плечам волосы, легкий румянец на щеках - мое сердце пропустило удар и забилось в груди, словно молот.
- Флёр, ты с каждым днем поражаешь меня все больше и больше. - Я поцеловал протянутую мне руку, удостоившись ласковой улыбки. - Каждый раз, как я думаю, что невозможно быть еще более красивой, ты снова меня удивляешь.
Смущенно улыбнувшаяся девушка, быстро поцеловав меня в щеку, подошла к камину, заклинанием разжигая огонь. Бросив в огонь Летучий порох, я, на всякий случай окружая нас сферическим щитом, обнял девушку за талию и шагнул вперед, выкрикивая название магического кафе, находящегося в центре парижского аналога Косого переулка.
Едва мы появились, как я понял, что интуиция меня не обманывала - через два столика, лицом к камину, сидели небезызвестные мне люди. Наследник Риорданов и его друг, оставшийся тогда неназванным. Палочка мгновенно оказалась у меня в ладони, пока мое тело, помимо воли, заслонило собой еще не успевшую сориентироваться девушку.
Однако Доменик, к моему величайшему удивлению, подчеркнуто медленно вытащил из чехла на поясе палочку, демонстративно положил её на стол и, держа руки на виду, направился в нашу сторону. Флёр, наконец-то заметившая неприятных визитеров, ощутимо напряглась за моей спиной. Я успокаивающе погладил ее свободной рукой по плечу.
- Мисс Делакур, мсье, я хочу принести вам извинения, за случившийся между нами прискорбный инцидент и за его последствия. - Доменик поклонился.
Флёр осторожно вышла из-за моей спины, внимательно глядя на аристократа.
- Месье Доменик, я не держу на вас зла за произошедшее. - Доставшееся мне от крестража умение размышлять пришлось как нельзя кстати. Дальше в дело вступили вбитые учителями навыки.
- Позвольте представиться, Гарольд Бриттон. - При звуке моей фамилии, Доменик понимающе кивнул - Джеймс был по-своему хорошо известен в магическом сообществе Франции.
- Доменик Риордан, - мы обменялись рукопожатиями. - Мисс Делакур, мсье Бриттон, позвольте представить вам моего друга и соратника, Анхеля Боргиа.
Анхель, тот юноша, которого я оглушил в кафе, вежливо поклонился. Видно было, что он не слишком в восторге от перспективы раскланиваться с нами, которую ему навязал друг, но хорошее воспитание точно так же брало верх.
- Я тоже, в свою очередь приношу извинения за произошедшее, мы с другом позволили себе выпить лишнего.
Новое рукопожатие, Флёр подарила каждому юноше очаровательную улыбку, хотя сама все еще была напряжена до предела.
- Господа, - я медленно приподнял руку, прерывая готовую начаться беседу, - к сожалению, мы с моей прекрасной спутницей спешим, но весьма вероятно, что вскоре мы встретимся с вами в Шармбатоне, где с этого года я буду учиться на пятом курсе. Очень рад был познакомиться с вами.
Доменик и Анхель попрощались, возвращаясь за свой столик, а мы с Флёр пошли к выходу из зала.
Оказавшись на улице, Флёр облегченно выдохнула.
- Я думала, что сейчас снова будет дуэль... Видимо Маркус Риордан решил, что нанесенное роду оскорбление перекрывается фактом, что они всё еще живы, хотя вы с отцом вполне могли убить их всех во время атаки, и были бы в своём праве.
- Знаешь, не думаю, что меня это расстраивает. - Я вытер едва заметно вспотевший лоб платком. - Сейчас не то время, чтобы плодить лишних врагов. Хотя ради вашей улыбки, леди, я готов на все!
Ласковое прикосновение тонких пальцев к моей руке и ясный взгляд наполнили меня радостью.
Визит в Гриннготс и последовавший за этим продолжительный поход по ювелирным лавкам вымотали меня, как и всегда. Флёр оказалась невероятно требовательной во всем, что касалось необходимых мне аксессуаров. В конечном итоге, я стал счастливым обладателем тонкой золотой цепи на шею, серебряного перстня с оскаленной львиной мордой и изящных часов с эмалевой крышкой, изображавшей сюжет какого-то рыцарского романа: девушка, бросающая из окна платок, и стоящий на колене юноша в рыцарских доспехах. Впрочем, по сравнению с суммой, заплаченной за консультацию Цимуса, стоимость покупки показалась мне совершенно несерьезной.
Вспомнив про Цимуса и Арратайу, я чуть улыбнулся - я так и не сказал Флёр, во что мне обошлась их помощь, помимо крови единорога. Флакон, в который я собрал свою кровь, был уже давно доставлен с помощью совиной почты в замок Цимуса, вместе с тускло мерцавщим фиалом крови единорога.
В одной из лавок мое внимание привлекла небольшая золотая подвеска в виде вставшего на дыбы единорога, косившегося на окружающих глазками из маленьких сапфиров. Воспользовавшись тем, что Флёр рассматривает витрину с какими-то кристаллами в дальнем углу лавки, я тихо показал торговцу на кулон и, стараясь не шуметь, выложил на стойку требуемую сумму. Сунув украшение в карман, я вместе с Флёр вышел из лавки.
Присев за столик в том же кафе, где в прошлый раз состоялась небольшая... дуэль и удостоившись укоризненного взгляда от узнавшего нас хозяина, мы приступили к обеду. Дождавшись удобного момента, я взял ладошку Флёр и осторожно положил в нее золотого единорога. Убрав руку, я смотрел на то, как девушка, без всяких понявшая тайный смысл моего подарка, прикрепляет его к цепочке, обвивавшей изящную шею. В то же время в глазах девушки и в воспринимаемом мной эмоциональном фоне, я читал то, чего мне так не хватало для счастья.
- Знаешь, я думаю, что этот разговор несколько преждевременен, но... - Я запустил руку в волосы, собираясь с мыслями. - Недавно я говорил со своим крестным по Сквозному зеркалу. И спросил его о том, когда мой беспутный Сириус решит остепениться и продолжить славный род Блеков, раз уж он теперь глава рода.
Флёр внимательно слушала меня, пока еще не улавливая, к чему я клоню.
- Сириус сказал мне одну вещь... Что до тех пор, пока жив Темный лорд, он не хочет рисковать судьбой других людей. Статус противника Лорда делает его мишенью. Ч-ч-черт, я все не так говорю. - Я снова взъерошил волосы. - Тогда я подумал, что он совершенно прав, ведь я точно так же - заложник своего положения, одна из главных целей Лорда в грядущей войне.
Девушка смотрела на меня так, что у меня сердце разрывалось от боли, и я поспешил продолжить.
- Но потом, в один из вечеров, читая взятую в библиотеке книгу, я нашел там изречение какого-то философа о том, что в годы испытаний и войн нельзя отказывать себе в радости жить, потому что никакого "после" очень часто может уже не быть вовсе... - мой голос окреп.
Достав палочку, я описал ей в воздухе круг, шепча заглушающее заклятье Muffliato, в которое вложил максимум возможной силы. Явственно загудевшая сфера тишины окутала нас.
- Флёр, я не знаю, но надеюсь и приложу все усилия, чтобы пережить эту войну и победить Лорда. Ты дала мне то, чего мне не хватало все эти годы - искреннее чувство, на какое я не смел даже надеяться, думая, что недостоин такого счастья. - Сейчас я мысленно благодарил Арратайу, оставившую мне часть умения думать, извлеченную из крестража.
Я взял за руки самую милую для меня девушку на свете.
- Когда мне исполнится шестнадцать лет, и я получу статус совершеннолетнего, я хочу просить у Жан-Клода твоей руки. Ты выйдешь за меня замуж, любимая? - В первый раз я смог произнести это слово вслух.
Поднявшая наконец глаза Флёр смотрела на меня так, что у меня просто захватывало дух, и я пообещал самому себе, что не обману того доверия и любви, которые читались во взгляде француженки... моей любимой.
- Да, - с таким счастьем это было произнесено, что меня тоже подхватил разделяемый сейчас с девушкой поток эмоций. Медленно и бережно я поцеловал маленькие ладошки, будто скрепляя наше тайное соглашение. Золотой единорог в вырезе её платья, символ нашей любви, хитро подмигнул мне сапфировым глазом.
Вернувшись домой к ужину, мы встретили в гостиной Мари и Жан-Клода, отдающих указания по подготовке к балу. Оценив приобретенные мной вещи, Мари легонько подтолкнула Жан-Клода, взглядом указывая на лицо дочери. Только наблюдательность позволила мне заметить этот краткий невербальный диалог родителей моей любимой. Сев за стол, я перехватил направленный на кулон и на лицо Флёр взгляд её отца. Он вопросительно приподнял бровь, стараясь, чтобы это заметил только я один. И я точно так же чуть заметно кивнул. Слегка приподнявшаяся правая ладонь политика, с поджатым безымянным пальцем, на котором сверкнуло обручальное кольцо, отразив луч света от одного из светильников в мою сторону. Пальцы моей правой руки, которыми я потянулся к вилке, на секунду сложились колечком одновременно с еще одним утвердительным кивком. Спокойная улыбка политика и его кратчайший взгляд в лицо кивнувшей Мари были мне ответом. Без единого слова вопрос был поставлен на рассмотрение, обсужден и решен в мою пользу, хотя со стороны казалось, что мы были поглощены как и всегда неподражаемо вкусным ужином, приготовленным эльфами. Хотя такое вот стремительное разрешение вопроса явно подтвердило моё подозрение, что Делакур всё спланировал заранее. Впрочем, я не был на него в обиде за это, думаю, понятно, по каким причинам.
В итоге большую часть времени до бала я и Флёр провели вместе с супругами Делакурами, то вдвоем, то поодиночке расписывавшими мне расклад по этому мероприятию, показывавшими колдографии участников, их характеристики и то, чего мне ожидать от каждого из них. Флёр точно так же предстояло помогать родителям на балу, и она напряженно морщила брови, от чего на ее лбу иногда образовывалась очаровательная складочка, которую мне так хотелось поцеловать. Временами мне хотелось взвыть и пойти громить манекены в тренировочный зал, - список приглашенных гостей казался бесконечным, а их взаимоотношения между собой - попросту приводили меня в отчаяние. Но мне нужна была репутация, нужно было уважение всех этих людей, чтобы через год они ни словом не смогли бы упрекнуть Делакура в том, что он отдает дочь замуж за недостойного ее красоты человека.
Наконец, вечером девятнадцатого июля, наверное, в сотый раз повторив все пируэты вступительного танца с madame Генриеттой, я был признан "небезнадежным юным господином, который может еще ощутить всю прелесть настоящего полета в танце" и отпущен до завтра. В голове слегка гудело от усталости и от принимаемых в течении трех дней стимуляторов памяти. На ночь мне предстояло выпить целую батарею бутыльков с зельями, которые избавили бы меня от достаточно вредного для здоровья последействия стимуляторов и обеспечили здоровый крепкий сон и прилив сил в течение следующего длинного и тяжелого дня.
Жан-Клод и Мари еще в обед отбыли на какой-то волшебный курорт на Юге Франции, где планировали остаться до утра. Как я понял по намекам политика, сам он не злоупотреблял эликсирами, чтобы быть в форме в течение длинного выматывающего светского раута, а предпочитал использовать живительную силу самой природы. Вода источников того курорта давала сходный с моими зельями эффект, но без вредных для находившегося уже в солидном возрасте мужчины последствий. Так что до утра в доме оставались только Флёр, Габриель, четверо охранников - после нападения Жан-Клод удвоил количество людей в смене - домовые эльфы и я.
Взглянув на часы в своей комнате, я обнаружил, что уже девять вечера. Вызвав домового эльфа, и заказав ему сока с парой пирожных и фруктами, я задумался о том, как поживает мой верный Добби, оставшийся в Хогвартсе. Но, к моему большому сожалению, вытащить его сюда означало раскрыть мое убежище, поскольку при всех его плюсах особым умом эльф не отличался. Видимо, действительно еще не вырос, как я знал от Мисс-Я-все-знаю, эльфы созревают довольно медленно, а Добби был совсем молодым по меркам их народца.
Эльф, поклонившись, опустил на столик поднос, заставленный кувшинами и тарелками, источавшими непередаваемый аромат выпечки и свежих фруктов. Поблагодарив верного слугу, я отпустил его, приступая к трапезе.
Вдруг легкий стук всколыхнул опустившуюся на дом тишину. Стучали в мою дверь. Открыв дверь, я с удивлением обнаружил стоявшую за ней Флёр, одетую в простую юбку и рубашку навыпуск, лихорадочно горящие глаза девушки в очередной раз заставили сладко заныть сердце. Проскользнув внутрь, девушка палочкой наложила на двери запирающие и поглощающие шум чары, вызвав у меня еще большее удивление.
- Здравствуй, любимая. - Слово выговорилось гораздо легче, чем в первый раз.
- Я соскучилась. - С этими словами Флёр прижалась ко мне всем своим гибким телом, я чувствовал ее жар через тонкую ткань рубашки.
Мои руки сами подхватили на руки это хрупкое сокровище, показавшееся мне совсем легким. Впрочем, в моем состоянии, - гулко стучащее в груди сердце, участившееся дыхание, - я мог свернуть горы и не заметить этого.
Спустя минуту мы вдвоем уютно устроились в одном кресле, стоявшем в углу моей комнаты напротив небольшого, почти декоративного камина, в котором уже горел маленький огонёк. Голова Флёр, щекоча мне щеку и лицо пушистой гривой волос, уютно устроилась на моём плече. Укрыв её обнаженные ноги одеялом, выдернутым Манящими чарами из шкафа, я гладил хрупкую спину, проводя ладонью по маленьким косточкам позвонков, чуть выступающим под нежной кожей, от чего по телу девушки - я прямо чувствовал это - прокатывались волны дрожи. В голове, предательски подсунутая моей интуицией, билась фраза из кодекса французских чистокровных семей о вступивших в доказанную любовную связь до заключения помолвки. Ничего хорошего эта строка кодекса девушке не обещала, как, в общем-то, и парню, и предстоящий мне год показался невыносимо длинным.
Флёр, видимо, поняла причину моего изменившегося настроения, и чуть-чуть успокоилась, не провоцируя меня совсем уж откровенно.
- Я заметила сегодня ваш с папой обмен взглядами. - Чуточку ворчливо произнесла она.
- Ну... Видимо, девушкам это заметить легче, чем нам. Твоя мать тоже обратила внимание Жан-Клода на наши изменившиеся отношения.
- О чем вы с ним договаривались? - Острые коготочки осторожно взяли в плен мое правое ухо.
- Думаю, он все понял, и его интересовала серьезность моих намерений. - Я многозначительно помолчал.
- И ты...?
- А ты думаешь, я мог ответить ему что-то другое, любимая моя? - Я зарылся лицом в душистые волосы, закрывая глаза. Коготки на моем ухе разжались.
Флёр, как будто решившись на что-то, перебралась из кресла ко мне на колени, и следующий поцелуй стал самым замечательным в моей жизни. Единственное, что несколько омрачало те небеса, на которых я оказался, было определенное неудобство, вызванное близостью горячего девичьего тела... Довольно... существенное неудобство, я бы сказал, и мне очень не хотелось, чтобы Флёр это заметила. Свернувшись клубком у меня на коленях, укрытая одеялом девушка закрыла глаза и, кажется, задремала. Моя же... проблема беспокоила меня все сильнее. Тихо достав палочку, я направил её на свою ногу, одними губами произнося выученное с Киараном заклинание боли. Ногу на мгновение словно ошпарило, но мне как будто полегчало.
Спустя пару часов проснувшаяся Флёр ушла, одарив меня на прощание еще одним нежным поцелуем. Обнявшись, мы бы еще долго стояли возле двери в мою комнату, но девушка наконец выскользнула наружу, оставив внутри меня легкое сожаление. Вместе с тем, я прекрасно понимал, что если не хочу для нее лишних проблем, мне предстоит долгое ожидание.
- Мсье, я вижу, что вы каким-то неизвестным мне способом избавились от вашего ужасного шрама, буквально сопротивлявшегося всем моим попыткам его спрятать! - Уже готовый к нападению многоцветного вихря по имени Мириам, я ловко перехватил тонкую ручку стилиста и поднес её к губам.
- Госпожа Мириам, я должен еще раз выразить восхищение вашим мастерством, и не сомневаюсь, что вы и сегодня сделаете меня неузнаваемым!
- Мсье, вы мне льстите, - девушка улыбнулась, но мои слова сделали свое дело, и несшийся на меня бешеный вихрь активности превратился в легкий ветерок, позволивший мне самому сесть в кресло. - Сегодня мы просто постараемся сделать вас великолепным.
"Многообещающее и очень устрашающее начало, промелькнула в голове мысль. - Если в прошлый раз она всего лишь собиралась поменять внешность..."
- Ага, вижу, вы решили проблему с вашим зрением. Прекрасно! - одна коробочка с цветными линзами отправилась в изящный кожаный саквояж, и на свет появилась другая - с простыми линзами без диоптрий. - Если бы вы решили еще проблему с вашими волосами, мсье, мне больно на них смотреть...
Девушка с явственным огорчением смотрела на мою упрямо сопротивляющуюся укладке слегка отросшую шевелюру. Наконец, разозлившись, она щедро плеснула какой-то зашипевший эликсир на мои многострадальные волосы, только что отказавшиеся укладываться в прическу. И в первый раз в жизни я прочувствовал, что такое шевелящиеся на голове волосы. Меня передернуло.
- Рекомендую слегка поесть после окончания нашей с вами встречи, мсье, - девушка подсунула мне под нос зеркало. - Растущие волосы требуют много питательных веществ.
Я в шоке смотрел на происходящее - волосы уже успели вытянуться чуть ли не на ладонь и продолжали расти дальше.
Новый пузырек, который остановил действие предыдущего снадобья. Волосы застыли на уровне плеч, делая меня отдаленно похожим на какого-то холеного аристократа. Впрочем, получалось даже неплохо - быстро уложившая волосы и чуть укоротившая их концы Мириам ловко обвязала мне лоб кожаной лентой, жестко зафиксировавшей прическу. Украшавшие полоску кожи руны ярко вспыхнули и погасли, скрывая ленту от посторонних глаз. Я почувствовал легчайшее прикосновение этого довольно глупого артефакта к своей ауре, - ленточка явно использовала мои собственные силы.
- До ночи продержится, а дальше уже не понадобится, - поймавшая мой вопросительный взгляд Мириам пожала плечами. - Некоторые аристократы пользуются подобными артефактами, так что никого ими не удивишь. Хотя большинство предпочитает видимые украшения.
- Вам виднее... - Я покачал головой, привыкая к отросшим волосам. В принципе, неплохо, хотя и несколько необычно.
Некоторое время поколдовав над моими руками, Мириам, наконец, объявила, что все возможное она сделала. Подойдя к зеркалу, я был приятно удивлен своей не слишком-то притягательной внешностью - длинные волосы были тем недостающим штрихом, после добавления которого меня еще сложнее стало узнать, и вместе с тем - появилось неуловимое сходство с Джеймсом Бриттоном.
Мириам, выслушав мою сбивчивую благодарность, стремительно умчалась к ожидавшим ее Делакурам, с которыми уже работали ее коллеги, оставив меня в одиночестве.
Взглянув на часы, я обнаружил, что до трех часов пополудни, когда должны были прибывать первые гости, оставалось еще довольно много времени. Ближайшие два часа, в которые стилисты должны были довести до недосягаемого совершенства облик семьи Делакуров, принадлежали только мне.
Добравшись до комнаты, я еще раз проверил подарок для Мари Делакур - изящное золотое украшение-брошь в виде расцветающей розы. Джеймс прислал мне первый письменный отчет о результатах своей работы над счетами рода Поттеров - первые заработанные им в различных диких предприятиях деньги легли на основной и детский счета, несколько улучшив ситуацию после платежа Цимусу. Вместе с отчетом пришел и вполне разумный счет за его деятельность, который я тут же подписал и отправил в Парижский Гриннготс.
Выдавшееся мне свободное время я решил потратить на обдумывание предстоящего мне года... Обучение в Шармбатоне, при всех его преимуществах, сильно увеличивало шансы раскрыться, выдав свое местоположение Дамблдору с компанией. Зато - возможность завести полезные знакомства в среде отпрысков французских семей, деловые и дружеские отношения с которыми могли дать мне очень многое. Жаль только, что Флёр больше не будет учиться - закончившая в этом году все семь лет обучения девушка будет рядом со мной только в короткие выходные дни. Сириус прислал письмо, в котором сообщал о первых присоединившихся к нашему делу людях - Аласторе Грюме, что меня весьма обрадовало, и трех английских благородных семьях.
Наверное, нужно бы установить связь с тем же Невиллом и Луной - эти двое казались мне наиболее вменяемыми из учащихся Хогвартса, у обоих были свои резоны не сдать меня директору. Невилл - за то, что его родители, не получив защиты Дамблдора, отправились в палату для безнадежных больных в Святом Мунго. Луна же... Луна - это Луна, и этим все сказано. Даже если Дамблдор влезет в её мысли - вряд ли он выберется оттуда в целости и сохранности, если разум Лавгуд хоть немного похож на ее слова и поступки. А если мне удастся убедить их в правильности своего решения - то в Хогвартсе окажутся не только мои глаза и уши, но и друзья, на которых я смогу положиться. Невилл - потомок древнего сильного рода, для которого слова "верность" и "честь" - не пустой звук, узнав о предательстве Уизли, он будет в ярости. А Луна - Луна всегда казалась мне способной на преданную дружбу, и мыслила всегда независимо от чужого мнения.
Густой, тяжелый звон, разнесшийся по всему поместью, прервал мои размышления. Жан-Клод Делакур собирал членов семьи в главном зале, к которому вскоре должны были пройти, через специально открытые парадные двери, прибывавший гости. Встречаемые на входе домашними эльфами, члены французских аристократических семей, представители влиятельных политических группировок Министерства, владельцы крупных предприятий и другие люди шли мимо нас в бальный зал. Громадное, расширенное пространственной магией помещение, по периметру уставленное множеством кресел и столиков с напитками и различными закусками, было украшено в классическом греческом стиле. Высокие белоснежные колонны, подпирающие потолок, стоящие в просветах мраморные статуи - копии работ великих скульпторов, - громадные магические окна в потолке, имитирующие падающие сверху солнечные лучи, множество факелов в стенах, выложенный из плит полированного белого и серого камня пол. И все это великолепие дополнялось гуляющими под потолком зала магическими ветрами, придающими атмосферу какой-то свежести и новизны, несколько разбавляя общую строгость зала. Одетые по случаю праздника в греческие тоги домашние эльфы носились по всему зданию, обеспечивая гостей напитками и едой.
Флёр, в светло-синем, гармонировавшем с моим серым камзолом платье, казалась феей, оказавшейся в мире простых смертных, и только ее мать могла соперничать с ней в красоте и изяществе. Впрочем, для меня Флёр казалась прекраснейшим созданием этого мира. При взгляде на ее длинные струящиеся локоны хотелось зарыться в них лицом и вдыхать аромат девушки. Золотой единорог на цепочке дополнял образ любимой.
- Леди Мадлен, рада вас приветствовать. - Мари кивает вошедшей в зал строгой, иссохшей даме в шелках и серебре, опирающейся на руку мужа - подтянутого старика с аврорской выправкой и полностью седыми волосами. - Лорд Гедеон, мое почтение.
Мужчина склонился перед хозяйкой особняка, осторожно поцеловав протянутую руку.
- Мадам Делакур, вы с каждым годом становитесь еще очаровательнее. Жан-Клод, рад новой встрече.
В этот момент их перехватил я, и, как только Мари представила меня гостям, увел гостей в зал, попутно стараясь занять беседой, судорожно вспоминая трехдневные наставления Делакуров.
Следующими в зал зашли Киаран и в этот раз на удивление прилично вырядившийся Джеймс, одетый в строгий зеленый камзол, его расчесанные волосы, в противовес их обычному состоянию, волной падали на вышитую ткань воротничка. Демонстративно обнявшись со мной и поцеловав ручку Мари, друзья Жан-Клода прошли в зал, искать развлечения самостоятельно.
- Жан-Клод, Мари, я так рада вас видеть! - рокочущий голос хорошо знакомой мне мадам Максим, директора Шармбатона, донесся до меня издалека.
- Мадам Максим, позвольте представить вам племянника моего старинного друга, Гарольда Бриттона, - Жан-Клод не склонив головы поцеловал изящную руку полувеликанши.
- О, приятно, когда магически одаренные отпрыски благородных семейств учатся в моей школе, - раскатисто рассмеялась женщина, внимательно осматривая меня, видимо - диагностируя уровень моей магии, как я успел понять.
Подхватив меня под руку, хотя вдвоем мы смотрелись достаточно комично - высоченная директор Шармбатона и не доходящий ей даже до плеча я, мадам Максим направилась в зал, попутно задавая мне вопросы о моем владении волшебством. Учитывая несколько специфическое направление, которое приняли эти вопросы, мадам явно была в курсе двух моих стычек с семейством Риорданов.
Возвращаясь к все так же стоящей у входа чете Делакуров, я видел, как мимо них в зал прошли очередные гости - муж с женой, окруженные тремя дочерьми разного возраста, бросившие на меня любопытствующие взгляды из-под длинных ресниц. Я мысленно порадовался, что этих гостей провожала к их местам Флёр.
Впрочем, по бросаемым на меня гостями взглядам, я понял, что есть еще один, неизвестный мне, подтекст моей роли на этом балу. Хотя даже приобретенная интуиция пока что не помогла мне связать воедино роль помощника хозяев бала и адресованные мне взгляды.
Подойдя к Делакурам, я посмотрел на мраморную лестницу, по которой поднимались следующие гости, и застыл в удивлении. Делакур-старший, проследив за моим взглядом, тоже выглядел немало озадаченным. Высокий мужчина, затянутый в строгие черные одежды, и женщина в ярко-алом платье. Аврелий и Арратайа Цимусы. Под стук посоха в руке черного мага, чета преодолела лестницу, любезно раскланявшись с Мари Делакур и пожелав ей всяческих благ. Арратайа, как и я, явно одела контактные линзы, по крайней мере, ее глаза выглядели совершенно обычными, а длинные ушки прятались в высокой прическе, из которой свисала только одна изогнутая прядь волос, падающая на точеную шею.
Я перехватил и эту пару неожиданных гостей, отведя их на одно из почетных мест. Всю дорогу нас сопровождали удивленные взгляды гостей Жан-Клода и Мари, - Цимусы явно крайне редко посещали подобные светские мероприятия.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ