"Фантастика 2025-150". Компиляция. Книги 1-34

Глава 1

— Так почему не объяснил, кто ты такой? Почему я должен был вытряхивать инфу из Майи? Не мог сам сказать? — спросил я Василия, усевшись за стол перед ним.

Я благополучно оставил за кадром тот факт, что о существовании замедлителей я узнал ровно в тот момент, когда Майя произнесла это слово. И, сделав вид, что знаю, о чем речь, три дня собирал информацию.

Замедлитель — зверь редкий, как гласили немногочисленные статьи, а в учебниках такой персонаж вообще отсутствовал. Впрочем в учебниках мало что было, поэтому я их и не читал. Этот самый замедлитель, он же стабилизатор, обнаруживался только в статьях о подборе персонала в инкубаторы. С пометкой, что не стоит надеяться, что найдешь такого человека, они слишком редкие.

И вот Василий. Сидит передо мной. Краснокнижный зверь практически.

Те же статьи сообщали об ограниченной полезности таких способностей, а заодно и о невозможности модификации таких талантов. Если ты замедлитель, это навсегда. По крайней мере, они так думали. Так что Василию в каком-то смысле повезло приткнуться к своему коллективу, его группа отлично представляла, с кем имеет дело. Майя тоже молодец, ни слова об этом не сказала.

За спиной у Василия прошли две художницы из нашего корпуса, обсуждая что-то синее и прозрачное, что должно было выехать на сцену во втором акте, но не выехало. На подносе у каждой стояло по овощной инсталляции — и не лень же городить такое, чтобы просто съесть. С одной из салатных горок на поднос скатился сухарик. Обе заметили побег, засмеялись и устремились к столу через два от нас, к Мари с Больешем. Как же я их пропустил? Ну да ладно, всё к лучшему, надо же было когда-нибудь поговорить с Василием.

Василий взирал на меня с такой тоской, как будто он сам только что узнал, что он замедлитель и не знает, что с собой делать. Он вздохнул, но выдавил из себя ответ:

— Я ненавижу говорить об этом. Потому что мои способности — это не то, чем можно гордиться. К тому же было незачем. Я откуда знал…

Вот всегда так. Не знал, не верил, не спросил, думал, что обойдется. Внутри у меня поднялась ярость, но тут же куда-то делась. Я не собирался втаптывать Василия в грязь, сейчас мне хотелось извлечь из него хоть какую-то пользу. Кажется, я начал понимать Гелия, который собирал вокруг себя людей с разнообразными аспектами таланта, которых у него самого либо не было, либо было некогда развивать. Давай, Василий, колись, что с тобой можно делать, думал я. Василий же вертел ложку, угрожая расплескать суп по всему столу.

— Ладно, давай поедим, за чаем поговорим, — щедро разрешил я.

А то и голодным можно остаться с этими застенчивыми.

За чаем разговор пошел веселее. Василий объяснил, что диагноз «замедлитель» ему поставили еще на втором курсе, когда он сдал вводный курс по генерации только с четвертой попытки. Диагноз поначалу ощущался как клеймо, но потом он задружился с Серафимом. Серафиму Василий тогда здорово помог, потому что у того не хватало терпения доводить свои задумки до ума, а у Василия хватало и терпения, и способностей. Так, перекидываясь заготовками, они закончили курс и устроились к Вальтону. Василий тогда считал это редкой удачей, а через год они познакомились с Майей. И на какое-то время всё стало совсем хорошо. Василий надеялся, что Серафим с Майей поженятся, а он что, он побродит вокруг и займется работой. Но Серафим с Майей и не думали жениться, а тут еще этот Дима… и Майе приспичило бежать из Вальтоновской лаборатории.

На «жениться» я чуть не заржал. Вот ведь на что люди свою жизнь ставят — на чужие браки. Которые то есть, то нет. Я подавил смешок, упер локоть в стол, положил на ладонь подбородок и посмотрел на Василия. Тот уставился в чашку.

— Я знаю, что ты скажешь. Что я всех подвел тогда. Я не хотел…

— Не… Не скажу. Тот инцидент исчерпан, — заявил ему я.

Василий поднял на меня глаза.

— Я знаешь ли, хочу понять, в чем прикол твоих отношений с физикой элементов. Должна быть какая-то такая же фишка, что и с виртуальностью.

Василий фыркнул.

— Тебе это зачем?

— Да потому что у меня таких способностей нет. И ни у кого вокруг нет. Есть только у тебя. Может, ты полезный.

— Может, тебе кажется, — огрызнулся Василий.

— Неа.

Мне все больше хотелось залезть Василию в голову и посмотреть, что там где стоит. Жаль, что я такого не умею. Наверняка там можно диван передвинуть или там, шкаф, для лучшего обзора.

Василий поежился. Кажется, он почувствовал, что мой интерес не праздный, но это его только расстроило.

— Неужели тебе самому не интересно?

— Ну не знаю… — замялся Василий. — А что интересно-то?

— Смотри. У нас тут каждый день новый поворот. Часть элементов вытащили в физическую реальность. Часть работ перевели на коллективный бесконтактный функционал. Непонятно, как все это будет работать и куда все это двинется. Офигенно же! И тут ты.

Василий помотал головой.

— И что?

— Ты появляешься как белый лебедь, осеняя конструкцию своим крылом, от чего она приобретает особую прочность и сияние в фиолетовых тонах.

Мой собеседник от этой картины подавился, закашлялся и заплевал весь стол перед собой.

— Вставай, — велел я. — И поднимай руки.

Василий встал, покачиваясь, кашляя и хихикая, поднял руки вверх, я обскакал стол и стукнул ему по спине для верности, хотя необходимости уже не было. Кашлять он и так перестал. За соседним столом даже разговоры стихли — народ напрягся. Собрались помогать, что ли?

С потолка спустился новый микродрон и протер стол перед Василием.

— Ого! У нас снова летающие устройства, — обрадовался Василий.

— Ну так! Не зря работаем. На кампусе им всю начинку переделали, — похвастался я, как будто имел к этому хоть какое-то отношение.

Дронами занималась группа Антона. Когда осенью начался дронопад, университетская СБ поначалу повелела удалить все летающие устройства совсем, типа обойдемся. Даже платформы у медиков выгнали, когда у тех сократились зоны доступа.

Но позже выяснилось, что и дорожки без дронов убирать неудобно, и снег с крыш счищать… А история с доставкой в медпункт двух профессоров, которым стало плохо на конференции от свежих новостей из мира органики, и вовсе никого не порадовала. Донесли, конечно, здоровых лосей на кампусе достаточно, только вторые носилки долго искали, но с платформой было бы удобней и быстрее.

Так что инкубатору с инженерным отделением было велено срочно вернуть дроны в строй. Мир пусть как хочет, заявила Аглая, а у нас всё должно быть в порядке.

Гелий с Помором похмыкали и согласились. Наведения порядка в большом мире ждать не приходилось. Профессора выделили общую группу, и к февралю все дроны были перепрошиты по высшему стандарту. Никем впрочем не утвержденному, но группа Антона клялась, что все нами изобретенное было доработано и пущено в дело. Не знаю, что там надо было улучшать, тут они, по-моему, приврали, но собрано было как положено, и за последний месяц на кампусе не было ни одного инцидента с летающей техникой.

А столовский дрон был совсем новьём, изготовленным неделю назад третьекурсниками инженерного факультета. Таких дронов было три. Говорят, мама Галя опасалась, что эти твари будут пикировать на ее великие супы, как на лишнюю жидкость, но дроны были обучены как надо, и пока что на еду внутри тарелки не бросались. Шустрили только снаружи. Я вообще удивился, что дрон так резво спикировал к нам. Так-то устройства появлялись над столом, когда народ уходил и уносил тарелки на мойку, а тут дрон сам понял, что непорядок образовался вокруг тарелок.

Василий взглянул на полупустую кружку, кивнул мне и пошел за новым чаем. Вернулся он веселый и с печеньем.

— Я чего так отреагировал-то, — пояснил он. — У нас в школе на заднем дворе жили лебеди. Только черные. Щипались мерзко, если близко подойти.

— Черные лебеди — они такие. Ничего хорошего, — глубокомысленно прокомментировал я.

Василий захихикал.

Я подумал, что он опять подавится, но обошлось.

— Я серьезно. У меня есть мысль кое-что попробовать вырастить, и я бы хотел тебя привлечь. Если у тебя есть пара часов свободных, можно было бы мини-лабу занять внизу, — объявил ему я.

Честно говоря, эта мысль мне только что пришла в голову, и я даже не придумал, что мы там будем выращивать. Но я понял, что Василию можно предлагать только совместные действия, остальное — пустые разговоры. Время у меня вроде было, а вот что там у Василия — вопросики.

— Давай, — неожиданно согласился Василий. — У меня есть кое-какие дела, но их можно на вечер сдвинуть, нас до десяти не выгоняют. Так чего ты хотел-то?

Я вытащил планшет и на скорую руку набросал конструкцию, которая слегка напоминала передаточную трубу оргудава, но имела несколько ответвлений в стороны.

— Ммм, — растерянно промычал Василий. — Зачем тебе такая фигня?

— Пригодится, — загадочно объяснил я.

Собственно говоря, я изобразил несущую конструкцию, которую видел на тренинге. Перенесем ее в физический мир, а там посмотрим. К счастью, Василий не стал разбираться с моими мотивами, возможно, побоялся, что я передумаю, и согласился.

Мы забронировали мини-лабу и отправились туда.

Месяц назад гайки с заказом мини-лаб снова закрутили, и бронировать их надо было как минимум за сутки. А заодно и указывать цель эксперимента, а также всех участников. А за сутки, чтобы знающие люди могли промодерить заявки. Произошло это после того, как Мавр, таланты которого в очередной раз не оценили, гордо удалился в мини-лабу, никого не предупредив, и сваял на базе передающих ушей, придуманных Хмарь, трансляторы. Вывел их в физическую форму и заставил орать, насыщая импульсами вручную.

Причем он сам не понял, что создал, потому что ему самому звук показался просто прикольным. А вот группе второкурсников, которые были в учебной аудитории над ним, так не показалось. Этот сигнал развалил им систему, которую они два часа собирали под руководством аспиранта Маслова. И заодно обеспечил всех участников головной болью. Впрочем Гелий потом сказал, что у них это нервное.

Источник звука нашли быстро, а задание пришлось переделывать полностью, за что Мавру никто спасибо не сказал. Хотя тот и предложил свою помощь в восстановлении, от которой они отказались. Возможно потому, что Мавр сразу заявил, что хорошая система не развалилась бы от каких-то там звуков, а он просто подкинул повод сделать всё как положено.

Гелий провел потом отдельное совещание, на котором велел даже в учебных целях использовать прошедшие апгрейд элементы, и закреплять сборку поэтапно, чтобы больше таких вещей не происходило. Мавру за его деяние ничего не сделали, только велели написать обоснование, где и как можно использовать новую деталь, которое он до сих пор не написал. Зато теперь все остальные должны были оформлять бронь заблаговременно.

Но сегодня был определенно наш день, или я очень удачно указал в целях брони волшебное слово «тимбилдинг». Если дело было в нем. Надо будет потом проверить.

Так что мы добрались и приступили.

Было душновато, но ничего не поделаешь. Надо что ли подкинуть нашему начальству идею, что надо бы завести кельи побольше. Не всегда же хочется думать одному.

Первый этап испытаний прошел предсказуемо плохо. Я обнаружил, что если Василия привлекать к генерации физических воплощений в самом начале, то ничего не строится совсем. Он тупо все разваливает, как было тогда в лаборатории. Я велел ему посидеть в сторонке, пока я делаю основную заготовку, и подключиться в середине процесса. Тоже получилось кисло.

Я уничтожил всё, что у меня до этого момента получилось, свалил в хранилище для массы под повторное использование, и задумался.

— Может, я пойду? — грустно спросил Василий.

— Не, не пойдешь. Ты мне еще нужен.

Василий начал заливаться краской. Того и гляди превратится в помидор и лопнет.

— Ты что думал, будет быстро? — разозлился я. — Ну не получилось. Мы не с той стороны подошли.

— Я думал, ты типа гений, — процедил Василий.

— Я типа гений и есть, — заявил я ему. — Наверное. Точно это науке неизвестно. Но и у меня не всё сразу получается.

Я забарабанил пальцами по столу.

— У тебя у самого идеи-то есть? Или ты в принципе не хочешь работать с физикой?

— У меня нет идей. Я вообще не про идеи, я про улучшение готового, — мрачно ответил Василий.

Улучшение… готового… бинго!

— Так, Василий, я понял. Делаем так. Ты сидишь, ничего не трогаешь, я финализирую конструкцию, а потом подключаешься ты.

— А я-то зачем тогда?

— А мы посмотрим, как она изменится после твоего вмешательства! Если я прав, то она должна сохранить все прежние свойства и приобрести дополнительную стабильность. А нам это надо не только в виртуальности! Точно надо! Никогда не знаешь, что еще задумает развалиться. Ты слышал, что нормальные оргудавы смогло произвести кроме нас только Минсвязности? Восточники не смогли. Им раз в неделю приходится заново их делать. Чувствуешь, где собака порылась?

— Собака… лебеди… — пробурчал Василий. — Зоопарк.

— Он и есть. Приступаем.

Выпускать я его не стал, а то или убежит, или замерзнет под елкой, ну его на фиг. На улице был самый что ни на есть мерзотный конец зимы, то мокро, то холодно, то воды по колено.

Буквально за час я укатал свою конструкцию до полного совершенства, со второй попытки-то всегда быстрее получается, подключил Василия, а сам сел в сторону смотреть, что будет.

Василий обошел мое дерево, которое, если честно, больше напоминало гигантский кактус, достававший почти до потолка. Рабочие очки можно было снять и любоваться сколько угодно: мое изделие обрело полноценную физическую форму. Но я все равно не стал, в очках-то понятней.

— Что это вообще такое? — решил поинтересоваться Василий.

Я хотел сказать, да какая тебе разница, но потом подумал, что это нечестно. Втянул человека в свои эксперименты, надо объяснять.

— Это промежуточная фаза опоры. Думаю, что я перехватил с размером, зря я ее так разогнал. В следующий раз поправлю.

Василий хмыкнул. И я продолжил объяснять.

— Понимаешь, мы на тренинге выяснили, что если плотно работать системными конструкциями, то можно получить новый функционал. Я пока не знаю, где он нам пригодится, пока важно в принципе понять. Может, пустим эту технологию на оргудавы. Может, еще на что. Но устойчивость — это точно то качество, которое нам нужно. Вот с твоей помощью я пытаюсь ее улучшить.

— А сейчас эта хрень типа неустойчивая?

Я ткнул пальцем в кактус. Кактус мигнул, но устоял.

— Понял, — кивнул Василий и приступил.

Он прошелся вокруг, провел руками вдоль условного ствола, и тут я оценил, магию замедления. Мой кактус натурально засветился фиолетовым, как я Василию и обещал в метафоре с лебедем.

Василий еще раз прошелся руками сверху вниз, а затем пробил серией коротких импульсов весь ствол, двигаясь уже снизу вверх. Постоял, подумал и снял очки.

— Думаю, всё. Я сделал всё, что мог.

Я с интересом рассматривал получившуюся конструкцию. Кактус упирался в потолок, встав в распор.

— Прикольно. А вырос он почему?

— Побочный эффект. Размер иногда меняется. Мы… с Майей и Серафимом меняем исходник, если у меня происходит уменьшение или увеличение. Обычно увеличение происходит в случае, если я провожу насыщение конструкции, а уменьшение — если изъятие. Точнее я тебе не скажу, потому что и сам этого феномена до конца не понимаю. А меня, как ты понимаешь, никто специально не изучал, — ехидно добавил он.

В этот момент кто-то замолотил дверь.

— Э! Что вы там делаете? — заорал из коридора голос Шведа. — А ну выметайтесь? Что еще за тимбилдинг?

Я нехотя открыл ему дверь. Черт, а время и правда вышло. Я рассчитывал управиться побыстрее.

— Это что на хрен такое? — уставился на импровизированный кактус Швед.

— Это эксперимент, — вежливо объяснил я.

— Кто позволил?

— А кто должен?

— Например, я.

— Ну позволяй, я не возражаю.

— Риц, объясни быстро что происходит, пока я тебя не убил.

— Пока ты так разговариваешь, не буду. Ты мне хозяин что ли? Мы тут думали с Василием…

Василий нервно сглотнул и по стеночке двинулся к выходу.

— Ну… я пошел…

— Василий не входит в нашу группу, а ты входишь. У тебя еще конь не валялся, ты до завтра должен три переходника сдать.

— Завтра и сдам.

— Мог бы и сегодня.

— Швед, я никаких сроков не провалил. Эти переходники я голыми руками сделаю, даже если свободных оргудавов не будет, — попробовал я решить дело миром.

Василий проскользнул в дверь и исчез в коридоре. Ну и правильно. Мы тут лучше сами.

— Риц, это безответственно! Что за игрушки? На что ты извел массу? Какого дьявола вы взломали журнал брони?

И тут уже завопил я:

— Не ломали мы ничего! Всё по процедуре! Ты рехнулся! Выпей яду, начальник!

— Выгоню к чертям собачьим! Много на себя берешь!

— Беру сколько могу!

— Смотри, чтоб рожа не треснула!

Дверь скрипнула.

— Что здесь происходит, хотела бы я узнать? — раздался сердитый голос Марго. — Мне кто-нибудь объяснит?

Глава 2

Плоды тренинга студентов-органиков два Министерства делили долго, качественно и со вкусом. Провели 100500 заседаний, проанализировали записи, даже вызвали отличившуюся группу студентов на беседу. Группа оказалась веселая, тон задавали борзый блондин из Старого университета и хитрый брюнет из Константиновки. Последний так ловко подбрасывал поленья в топку, что министерские работники забывали о студентах и начинали сражаться за право сделать вывод и приватизировать результат.

С выводами было сложно. Технику общения по внутрисистемным каналам перехватило Минсвязности и тут же внедрило в свои операции с криками, как же мы раньше не додумались. Гелий, когда услышал об этом, только головой покачал.

— Они не совсем дураки, — вступилась за минсвязников Марго.

— Да я знаю, — шевельнул бровями Гелий. — Просто энергичные очень. Понятно же, что если бы не изменившийся фон, вряд ли бы им светило что-то подобное. Страшно подумать, что будет с нашими наработками, когда Солнце вернется к прежнему режиму. Хотя, может, что-то и сохраним.

После трех недель битв за раздел интеллектуальной собственности неожиданно сдало свои позиции Министерство образования. Причем Астахов лично. Его нового секретаря поймали на сливе информации аналогичным министерствам других территорий. Которое тот проводил по идейным соображениям — знание, мол, должно принадлежать миру.

Надо заметить, что в этом аспекте секретарь вел себя последовательно, и качал от других информацию с не меньшим энтузиазмом. Просто не делился добычей ни с кем внутри своего Министерства, потому что никто его об этом не спрашивал. Ну а уж если спросили, так пожалуйста. Накопленный за три месяца объем поражал воображение.

В результате голову секретаря на блюде требовали и Восток, и Юг, и Запад, и Минсвязности Севера, ну и местный Координационный совет заодно. Не требовал только Астахов, потому что и так не успевал отбиваться от обвинений. Он ведь не досмотрел, да еще и, возможно, сам участвовал, да еще подрывал потенциал территории. И разрушал связи! Хороший комплект. Благо упреки звучали пока неформально, но и это было неприятно.

Базу для основных обвинений создал тот самый день, когда у Севера с Востоком отвалился прямой канал связи, и пришлось гнать пакеты с информацией через Юг, пока не загнулся и он. Вот в той куче и обнаружилось то, что не должно было там оказаться: предварительные выводы о сущности кондиционированной массы, перспективы развития оргудавов, описание профилей всех участников группы «Трилобит рефакторинг», перемещения Кулбриса и еще кое-что по мелочи.

Все это вообще не должно было попасть секретарю в руки, однако попало. Астахов только диву давался такой всеядности. Худой и бледный до синюшности секретарь никогда не производил на министра впечатления энергичного работника. Какие, однако, глубины таились в человеке.

— Ты о чем думал-то? — спросил Астахов нахохлившегося секретаря, пока энтузиасты Минсвязности бегали вокруг, собирая трофеи из внутренней системы.

— О справедливости! И равенстве возможностей! — гордо вскинул голову секретарь. — Люди Юга и так не имеют нормального доступа к технологиям, а теперь, когда каждый окопался в своем огороде, и подавно его не получат! А ведь это сломанные судьбы! Десятки тысяч!

— О Юге беспокоился, да? — ласково уточнил Астахов.

Министру уже было известно, что главными бенефициарами утечек стали Восток и Запад, причем Восток кое-что уже успел применить, пока Запад сначала готовился, а потом веселился на ежегодном карнавале.

— Да, — подтвердил секретарь.

— У тебя там кто-то есть? — сообразил министр.

— Тетина семья. Фермеры, — уронил голову на грудь секретарь.

— И что, помогло им?

— Нет пока…

Астахов не стал комментировать очевидное. Понятно же, что пока знание докатится до предполагаемого адресата, сливки снимут куда более ушлые персонажи. Впрочем секретарю еще предстоит это узнать. Министр понадеялся, что наказание не будет ни слишком длительным, ни слишком суровым, иначе из приобретенного такой ценой опыта миру ничего не достанется.

Министр подозревал, что Минсвязности с самого начала знало о его хитроумном секретаре, и с удовольствием доило энтузиаста, не ставя министра в известность, а сейчас просто воспользовалось возможностью отравить жизнь Астахову. Поскольку Астахов был категорически против дальнейшего участия студентов в тренингах Минсвязности. И так, считай, чудом спаслись.

Но что бы он там ни думал, это уже не имело никакого значения, потому что с понедельника он был отстранен от должности решением Координационного совета. Кажется, Минсвязности такого эффекта не ожидало, потому что, когда на его место временно назначили Надежду, главу отдела вестниц прогресса, удивлены были решительно все. Астахов и сам удивился, но как приличный чиновник передал дела и отбыл на дачу. До окончания разбирательства. Надежда — человек разумный и надежный, глядишь, и не утопит Министерство в весенней грязи.

Делом же секретаря занимались теперь Минсвязности и Министерство интеграции. Вот и флаг вам в руки, злорадно думал Астахов. Сами с ним разбирайтесь. Могли бы через этот замечательный канал что-нибудь интересное подкинуть партнерам по шарику, а теперь что? Когда еще появится такой полезный идиот?

Гелий узнал о происходящем в Министерстве от Радия, которому не досталось место исполняющего обязанности министра, и схватился за голову.

— Нет, это невозможно! — пожаловался он Марго. — У нас тут крокодил не ловится, не растет кокос, а они в игрушки играют. Астахова сняли!

— Да ты что? Совсем?

— Временно отстранен.

— А кто вместо него?

— Надежда. Главная вестница. Ничего про нее не знаю, кроме того, что с момента ее назначения от вестников проблем не было. Значит, так. Марго, помогай мне. Надо перераспределить первокурсников по рабочим группам инкубатора, и уходим на дно. Будем сами разгребать эту кашу, раз всем остальным по барабану.

— Я тебе как раз хотела рассказать. Опять конфликт у Рица со Шведом.

— У Рица со Шведом или у Шведа с Рицем?

— У Шведа с Рицем. Я надеялась, они сработаются…

— Я думаю, они бы и сработались, если бы не такое давление. Швед боится, что не справится. А вот Риц боится другого. Что он не придумает того, что может придумать. Ничего нового под луной. Ладно.

Часа два Марго с Гелием утрясали списки и просчитывали варианты, а вечером Швед был вызван на беседу. Сразу после него должны были зайти Рудник и Ремарк.

— Концепция изменилась! — с порога объявил Шведу Гелий. — Теперь у вас, уважаемый Швед, будет не маленькое подразделение, а полноценный заводик. Вы, возможно, еще не слышали, но в нашем Министерстве перестановки. И они имеют к нам прямое отношение.

Швед, который ожидал получить выволочку за то, что не справился с талантливыми кадрами, а не вот это вот всё, вздрогнул. Что произошло?

— Вам поручается забрать к себе всех неохваченных первокурсников с трехлетней программы. Включая Варвару и Птиц.

— Они же Красинские?

— Ничего страшного, поработают и на вас тоже. А у вас я изыму…

Гелий сделал вид, что погружается в изучение списка, хотя помнил всех наизусть.

— Мавра, Хмарь, Рица и Обу.

— Если вы забираете Хмарь, берите и Софью, — хмыкнул Швед, внутренне ликуя, что удалось спихнуть смутьянов. О таком подарке он и мечтать не мог. — У них отличный симбиоз.

— Не с Олич? — уточнил Гелий.

— Нет, с Олич они просто дружат. А вот с Софьей прямо зачетно выходит. У нас останется Мимига с Киликом на тех же функциях. Я и сам хотел предложить, потому что эти пары друг друга дублируют. Немного жирно по нынешним временам, учитывая, что посменной работы не наблюдается. Все равно народ приходит после лекций одновременно.

— Отлично! Договорились.

— А куда вы их?

— Их я беру к себе. Хватит мне ограничиваться генеральным руководством, пора засучить рукава. Людей со старших курсов забирают Ремарк и Рудник.

— А что случилось? — осторожно уточнил Швед.

— Случился один внутренний конфликт и три внешних, спровоцированных внутренним. Детали вам не нужны, сразу оглашу результат: мы временно без министра, и обижать нас будут все кому не лень, если исполняющая обязанности не справится. А конкуренты с других территорий не планируют делать ничего полезного. Поэтому задачи наши следующие: заменить дефектные элементы в северных библиотеках в полном объеме. И пресечь поступления нового брака. Справиться с этой задачей надо до конца мая. Бесконтрольный обмен элементами между библиотеками уже запрещен, нам это должно помочь. Поэтому есть повод полноценно ускориться.

Швед подумал, что, конечно, здорово, что у него изъяли Мавра с Рицем, но другие могут оказаться еще хуже. Но одернул себя: бери что дают, бери и беги, вот девиз недели.

— Объявление о дополнительном наборе в инкубатор я сделаю завтра на утренней лекции. Не думаю, что кто-то откажется. Но собеседование с каждым все равно проведите для приличия.

Швед кивнул. Одна хорошая новость, одна плохая, в сумме то на то будет. Ну будет у него немного побольше народу. Надо будет глянуть на список что ли. Швед понадеялся, что они поместятся в нынешнем помещении, он уже там прижился. И чего Рицу не сиделось в лаборатории, отличная же комната. И коллектив.

Со Шведом и Марго мы договорились, что я удаляю свежесозданный кактус из мини-лабы, потому что там ему не место, и переношу к Трилобитам. А уже в нашей лаборатории в свободное (в свободное! а не в какое левая нога захотела! подчеркнул Швед) время провожу с ним дальнейшие эксперименты.

Ничего с этой штукой я делать пока не планировал, но об этом я никому говорить не стал. Василий оказался мегаполезным, осталось только придумать, как его использовать и как заманить на свои проекты. Но пока предстояло сосредоточиться на удалении созданной нами детали, которая как назло намертво встала поперек комнаты. И, если честно, действительно мешала.

Что думал по этому поводу Василий, я выяснить не успел, потому что в тот вечер мы со Шведом еще два раза срывались на крик, несмотря на присутствие Марго. Потом я писал контрольную, а потом два вечера пытался сообразить, как вынести свою деталь из мини-лабы, не рассыпав ее в труху.

В конце концов, махнул рукой, включил рассеиватель элементов для фоновой нагрузки и тупо нарубил руками наш кактус на куски. Вот их и заберу. Надо только придумать в чем.

Я огляделся. Что-то я не подумал. Придется их связать как дрова, в рюкзак они не войдут. А чем связать-то? Неужели придется делать новые крепления из органики? А что, это мысль!

В комнатке сидеть было приятно. Никто не дергал, и можно было заниматься ерундой. Я и переходники сваял здесь же, не прибегая к оргудаву, чтоб не выносить его из нашей комнаты и не злить Шведа лишний раз. Хорошо, тихо. Никто не сидит на голове.

Хотя подозрительно, что Швед еще не заходил по мою душу, вчера два раза прибегал. Зато час назад внезапно зашел Рудник, застал меня в процессе уничтожения трубы, поцокал языком, посмеялся и обозвал дровосеком. Честно говоря, и впрямь было похоже. Хотя никаких деревьев я в жизни не рубил, только полешки колол у бабушки.

Профессор поинтересовался моими планами на импровизированные дрова, попросил один из фрагментов для изучения и предложил позже обменяться впечатлениями. Я, конечно, согласился. Рудник мне нравился, жаль повода не было чаще общаться. У нас он почти ничего не вел, а в инкубаторе мы с ним не пересекались.

— Да, — вспомнил профессор. — Хотел сказать вам спасибо за Василия, он очень вдохновлен вашим проектом.

Рудник повертел в руках кусок «дров».

Я хмыкнул. Не заметил я у Василия никакого вдохновения. Профессор, видимо, понял, о чем я думаю, потому что тут же продолжил.

— Если вы этого не заметили, то только потому, что он беспокоился о том, что испортил ваши отношения со Шведом.

— Да ну, — махнул я рукой и рассыпал свою вязанку.

Фрагменты бывшего кактуса раскатились по столу. Рудник подхватил фрагмент, докатившийся до него, и вернул мне. Я подсобрал имущество, размышляя, что ответить.

— Скажите ему, пусть не берет в голову. Я все время с кем-нибудь ссорюсь, но если есть совместные дела, то мы уж как-нибудь вырулим. Мне и самому не очень это нравится, но оно так само выходит. В любом случае ссора произошла не из-за Василия, а потому что кто-то многовато на себя берет.

Рудник прищурился.

— И это не я! — добавил я для ясности.

Профессор улыбнулся.

— Нет, серьезно, я благодарен. Способностями Василия впервые за долгое время кто-то заинтересовался. Он слишком привык, что идет бесплатным приложением к команде.

— Не таким уж бесплатным, — хмыкнул я. Зарплаты у команды Майи были существенно выше моей. Хотя если посчитать выплаты за некоторые элементы, которые мне шли с прошлого года, я их почти догнал.

— Я в эмоциональном смысле, — подчеркнул профессор.

— А! — сообразил я. — Ну ок. Но у него и правда редкие способности. У меня таких нет.

«Это что же, подумал я, Рудник тоже не знал, что с ним делать? А теперь знает? Ну пусть эта трубка ему поможет, раз такое дело».

Профессор посмотрел на меня через полую трубку как через подзорную трубу.

— Интересные вещи у вас получаются.

Я пожал плечами.

— Да, только конкретно этот предмет пока низачем не нужен. Я и затеял эту историю от нечего делать. Если честно. Из-за чего мы и поссорились со Шведом. Если б он не орал как резаный, я бы с ним даже согласился.

— Пожалуй, я вас понимаю. Тоже не люблю, когда на меня орут, — улыбнулся профессор и встал. — Не буду отвлекать, будем ждать ваших новых изобретений.

Я кивнул, не зная, что стоило бы ответить, но Рудник уже исчез за дверью. Я перетянул резинкой хвост. Сходить подстричься что ли? Но вроде повода нет. Так-то хвост можно было выращивать бесконечно.

Вернувшись к задаче создания креплений, я усмехнулся. Скоро всё буду делать из органики. Но ничего у меня не вышло. Подлый Швед отрубил мне доступ к кондиционированной массе. При попытке обращения к хранилищу выплывала надпись: доступ только из группы Трилобитов. Придется подниматься наверх, что ли? А дрова здесь бросить? Нет уж, с собой заберу.

Я вспомнил, что в заднем кармане у рюкзака у меня хранятся ремни для поясного крепления, и точно. Хорошо, что я их нигде не бросил. Я скрепил их вместе и изобразил полноценную вязанку. Теперь я точно дровосек!

В дверь настойчиво постучали. Я открыл дверь и обнаружил на пороге Хмарь и Софью.

— А ты знаешь, что нас выгнали из Трилобитов? — огорошила меня Хмарь.

— Да ладно! — не поверил я. — Хотя стой. Мне только что отказали в доступе к хранилищу массы. Это поэтому?

— Ага! И мне!

Я задумался.

— Со мной-то понятно, а тебя за что?

— А тебя? — заинтересовалась Хмарь. — И что это за трубы? Будешь водопровод строить?

— Не, просто спасу пока. Спрячу куда-нибудь. Не зря же я из-за них посрался со Шведом, — я кивнул головой на вязанку. — Мы тут проводили испытания с Василием…

— Испытания Шведского терпения?

— Его самого.

— Ну и что нам теперь делать?

— Софья, а ты что скажешь? — обратился я к андроиду.

— Я не понимаю, о чем вы, — призналась Софья. — Нас троих, а еще Мавра с Обой сегодня перевели из группы Трилобитов под прямое управление Гелия. Я, может быть, чего-то не понимаю в человеческих структурах, но мне не кажется, что это плохо.

— Что ж ты не сказала! — аж подскочила на месте Хмарь.

— А ты не спрашивала, — парировал андроид. — Ты как услышала от Килика новость, сразу давай кричать: «Хватай мешки, вокзал отходит!»

Я заржал. Хмарь покосилась на меня, но не выдержала и тоже расхохоталась.

— Глупо получилось, извини, — посмотрела она на меня. — Опять я паникую не по делу.

— Это и впрямь здорово, — медленно проговорил я. — Еще бы хотелось знать, почему именно нас и почему сейчас. Есть идеи?

— Возможно это связано с тем, что происходило в последние дни в Министерстве образования, — сообщила нам Софья. — А также тем, что происходит на Востоке прямо сейчас.

— Что? — вскинулась Хмарь.

Я бы тоже хотел это знать.

Глава 3

— В Министерстве образования заменили министра. Вашего главного. Наверное, это плохо. Если бы у нас отняли нашего Гиги, я бы расстроилась и ушла в ребут до выяснения. Пусть бы они там поняли, что с нами так нельзя. Гиги нам дорог, и других кураторов мы не хотим.

— Хм. У людей нет такой опции, — задумался я. — Хотя… Хотя… возможно, Гелий ровно это и сделал. Такая форма ребута.

— И протеста! — добавила Хмарь.

— Ладно, с этим понятно. А на Востоке что?

— На Востоке заподозрили, что под новые элементы нужна усиленная конструкция библиотек и начали ее улучшать.

— Дай угадаю, что было дальше!

Софья замерла, уставившись на меня светящимися глазами.

— У них всё сломалось!

— Нет, не всё, — качнула головой Софья.

Круто у нее это получалось! Совсем по-человечески! В отличие от пожимания плечами, которое она едва обозначала.

— Сломалась загрузка нового. Старое они могут вынимать без ограничений. Но из-за новых систем безопасности, которые замедляют обмен элементами между территориями, они не могут оперативно получать нужное от нас. Да и свои им собирать негде, всё хранится распределённо в локальных университетских хранилищах. Доступно только по прямому запросу. То есть все должны знать, что у кого есть и запрашивать прицельно.

— Потрясающе, — выдохнула Хмарь. — Всегда знала, что поиск когда-нибудь умрет. А у нас как?

— А у нас все работает. У нас такие работы пока не проводились.

— Клааасс! — отреагировал я. — Ну и ладно. С другой-то стороны. Не наплевать ли нам? Поработаем, пока все расчесывают любимые болячки.

— Главное, чтоб мы свои не расчесали! — хмыкнула Хмарь.

— Мы, похоже, уже. С министром-то. Не то чтобы я что-то в этом понимал, на вид нормальный мужик был. Мы его видели на испытаниях, помнишь, он с Вальтоном приходил.

— Я и Вальтона не помню! — засмеялась Хмарь.

— Ты что, его нельзя забыть! Помнишь, рептилоида в жилетке?

— А, этого! Его помню! Нам Баклан рассказывал, что эта жилетка эмоции пишет. Правда, что ли?

— Правда. Сделано было для шоуменов и профессоров, но что-то я не видел ни одного препода в этой одежке. Зато Вальтон ее с удовольствием носит, я, когда был у него в лаборатории, сам видел. А, может, в ней теплее.

— Ахаха!

На этом мы закруглились с флудом и пошли заниматься делом.

В Трилобитскую лабораторию нас пускать не хотели, но мы все равно прорвались. Хмарь наорала на Ворона, который сидел там в гордом одиночестве и ковырял какую-то хрень, и заявила, что ей надо забрать из стола сменные туфли, и без них она не уйдет.

Так что мы зашли, Хмарь упаковала туфли (они и правда у нее там были!), а я, пока она изводила Ворона, почитал почту и нашел письмо от Гелия с указаниями, куда нам всем переместиться. Ворон изошел завистью и захотел с нами, но Софья включила особые механические интонации и сообщила ему, что насчет него указаний не было. И он не в приказе. Ворон надулся, но быстро сообразил, что на андроида обижаться глупо и перестал. Договорились с ним пересечься на ужине и поболтать.

Новое помещение, где нам предстояло трудиться, оказалось ответвлением от основной лаборатории инкубатора. Нора в конце норы, кроликам привет. Я и не подозревал о его существовании — раньше вход в него был перекрыт фальшстеной и полками. Неплохо расширился инкубатор за последнее время! Что, интересно, здесь еще есть?

Когда я понял, что дверь находится на том самом месте, где стоял шкаф, в который меня запихнула летом Влада, мне стало совсем весело. Так что вошел я в комнату, нервно хихикая.

— Чего? Чего смеешься? — напрыгнула на меня Хмарь.

Я рассказал. Как Влада решила, что меня оформили с нарушением регламента и при виде гостей из Министерства, убедила спрятаться в шкафу. Откуда я выпал под ноги Гелию. Ну и про Владин ремень с пряжкой, позволяющей манипулировать чужим сознанием, тоже рассказал.

— Ого! — удивилась Хмарь. — Даже не слышала про такое! И что, правда, действует?

— Ну да… Чуть-чуть. Наверное, все равно нельзя человека заставить делать что-то такое, чего он совсем не хочет, но подтолкнуть можно. Я тогда даже не колебался, сразу полез в шкаф. У меня было ощущение, что я все правильно делаю.

— Как странно, — мигнула обоими глазами Софья. — Зачем отдавать скрытые команды? Как их корректировать, если что-то пошло не так? Почему нельзя отдать ее в явном режиме?

— Понимаешь, — попытался объяснить я. — Это у вас явные режимы действия: вы либо делаете то, что от вас хотят, либо не делаете, потому что не можете или вам запрещено. А у нас большая серая зона, которая теоретически относится к свободной воле, а на самом деле по ней ходят волны разных желаний, которые толкают человека туда-сюда. И не все из них его собственные. Если предположить, что у нас вообще есть собственные желания, в чем я тоже не уверен. Я ведь когда в шкаф полез, понимал, что работники лабораторий так обычно не делают, но мне казалось, что именно сейчас это будет правильным действием. И хотел как можно скорее оказаться внутри.

— Очень странно. Я знаю, что люди сложно устроены, но каждый раз удивляюсь насколько.

Я засмеялся.

— И это говорит андроид, в которого чего только не вложили!

Софья прошлась по себе руками, имитируя ощупывание.

— Всё, что вложили, полезно! — заявила она и издала дробный писк, обозначая смех.

— И где этот ремень сейчас? — немедленно захотела знать Хмарь.

— Не знаю, Гелий потребовал убрать. Заявил, что устройства подобного типа на кампусе запрещены, да и за его пределами не приветствуются. Но не верю, что Влада его выбросила. Не похоже это на нее.

— Было бы круто проверить!

— На ком? На мне? Уже известно, что работает. И на всех сотрудниках, кто летом был, тоже. Гелий нам сам продемонстрировал: обмотал эту штуку вокруг головы и прошелся с песней вокруг корпуса. А мы строем за ним.

— Да ладно! А я пропустила!!! — расстроилась Хмарь.

— Это потому что тебя тогда не было. Ты же не пересдавала экзамены, тебя как человека взяли. По результатам выпускных. Но, если захочешь, мы попросим Гелия устроить нам этот перфоманс летом. Я и без ремня за ним прогуляюсь. Софья, будешь с нами петь?

— Обязательно! — пообещал наш прекрасный андроид. И издал соловьиную трель.

Комната, в которую мы заехали, была поменьше Трилобитской. Шкафы, которые раньше закрывали вход, оказались у нас и теперь стояли вдоль задней стенки. Не удивлюсь, если за ними скрывается еще один вход. Я хотел спросить Софью, не чувствует ли она, что за шкафами что-то есть, но забил. Пока что нам и этого хватит.

Посередине стоял длинный стол, за которым запросто уселась бы вся наша банда, и еще остались бы место, а по краям комнаты — четыре отдельных стола. Наверное, по числу человеческих участников. Софье не нужен был ни стул, ни стол, но при необходимости, сюда можно было занести еще парочку рабочих станций. А можно было устроиться и за большим столом. Я примерился к боковому месту — и оно мне понравилось.

Похрустывала вентиляция, пахло новой мебелью, шуршал пылеуловитель. А за окном с громким чавком свалился с крыши очередной кусок мокрого снега. Активно таяло.

Вязанку с кусками кактуса я свалил в углу. И заметил, что не было традиционной для инкубатора пушки. Странно, не может быть, чтобы нам не выдали отдельного устройства для уничтожения особо неудачных изделий. Такого просто не могло быть. Может, оно теперь встроенное? Вот те два квадрата на стене выглядят перспективно.

Хмарь обежала комнату по кругу, постучала пальцами по стенам и активировала уничтожение элементов. Это и оказались те самые квадраты, которые я заподозрил в скрытом функционале. Она снова стукнула по ним и выключила — прикольно, не видел таких раньше. На этом Хмарь не остановилась, открыла дверцу шкафа и заглянула внутрь. Ничего там не было, даже полок.

— Это тот самый шкаф?

— Наверное. Они, знаешь, все на одно лицо.

Хмарь моментально запрыгнула внутрь.

— А что, я тоже помещаюсь!

— Ну, разумеется, — рассмеялся я. — Ты же меньше меня. Вот Софья, мне кажется, не войдет.

Софья моментально оказалась около шкафа, Хмарь вылезла оттуда, и андроид принялся оценивать емкость.

— Нет, ну почему. Можно и меня утрамбовать. Если снять голову.

На этом месте нас и застал Гелий.

— Те же и там же, — усмехнулся он. — Чем вас так притягивает этот предмет? Попросить его вынести, чтобы он вас не смущал?

— Нет-нет, не надо, — замахал руками я. — Я просто рассказывал ту историю…

— Я так и понял, — кивнул Гелий.

Он сел за большой стол, положил свою трость поперек него и задумался. Мы выжидательно уставились на него.

— Мавр с Обой написали, что спешат к нам. Все соберемся и поговорим о делах наших скорбных.

— А насколько скорбны наши дела? — подскочила Хмарь.

— На самом деле не хуже обычного, — поджал губы Гелий. — Ничего особенного. Просто придется некоторое время экономить усилия, потому что надо сделать много, хорошо и быстро.

И замолчал. Возражений он явно не ожидал, но мы и не собирались с ним спорить. Учитывая, что все равно непонятно, что мы будем делать.

— А правда, что сняли нашего министра? — спросила любопытная Хмарь.

— Временно отстранили, да. Не совсем то же самое, но для нас такие детали не имеют значения. Он недоступен и помочь нам ничем не сможет. Должен сказать, что это неприятно, но несмертельно, уверен, что дело решится миром, и министр к нам вернется. Да и ректор наш все еще с нами, а безумие на других территориях для нас только повод вложиться в собственную работу.

Дверь, которую Гелий прикрыл, когда входил, распахнулась, и в комнату ворвались Мавр с Обой, взъерошенные и буйные как воробьи по весне.

— А вот и мы! — бодро отрапортовали они.

— Отлично, — улыбнулся Гелий. — Рассаживайтесь, поговорим о наших планах.

На протяжении довольно длинной речи лицо Гелия передавало минимум эмоций. Обычное дело, чего там, починим индустрию и заживем. Я попытался оценить сложность предстоящего на глаз, но не смог, и перешел в режим наблюдения. Слона надо есть по частям.

В ближайшие две недели нам предстояло сотрудничать с отделением Помора, вернее, с его студентами, перед которым стояла задача обновить внешние и создать внутренние фильтры в хранилищах элементов.

Новый внутренний фильтр, по задумке Помора и Гелия, должен был разгуливать расческой по хранилищу, постоянно проверяя имеющиеся элементы на соответствие новым требованиям и отмечая потенциально проблемные.

Я заметил, что тут у Обы полезли глаза на лоб (мои-то вылезли давно, да там и остались). Представил, наверное, как мы нашим микроколлективом, даже если вовлечь весь состав инкубатора, обновляем наследие человечества.

Гелий заметил наше смятение, но только лишь шевельнул бровью. Он обозначил нашу роль в процессе и только потом упомянул, что этот самый внутренний фильтр будет отслеживать и востребованность элемента. При обнаружении дефектов в элементах он будет ставить на них метку неустойчивости и, в зависимости от востребованности, ставить в очередь на переработку. Чтобы то, что никому не нужно, не отнимало время.

— А если в цифрах? — осторожно спросил Мавр. — Сколько всего нам предстоит переделать?

— Если в цифрах, — вздохнул Гелий. — То от забора и до обеда. То есть, пока не наступил настоящий форс-мажор, вы работаете те же двадцать часов в неделю, но только здесь. Вы не отвлекаетесь ни на Трилобитов, ни на основной инкубатор, ни даже на собственные эксперименты.

И посмотрел на меня. Я опустил голову и стал разглядывать поверхность стола. Гладкая белая поверхность с тонкими серыми разводами изображала полное равнодушие. Хорошо, наверное, быть столом: точно знаешь, в чем твое назначение и куда тебе идти. Хотя нет, когда ты стол, даже ходить не надо.

Я вздохнул. Ужасно, что я все время болтаюсь как цветок в проруби. И сам это понимаю. Нет бы встать на рельсы и ехать к понятной цели, может, с Гелием получится лучше. Он уж точно круче, чем Швед. Только ведь я, получается, теперь остался без ментора. Руководитель у меня есть, а ментора нет. С другой стороны, а нужен ли он? Может, и ничего? Когда я поступал, я понятия не имел, что нужен какой-то ментор. Да и проблемы свои я решал сам, Швед мне по сути и не помог ни разу.

Запутавшись в выкладках, я вынырнул из своих мыслей и обнаружил, что Гелий перешел к техническим деталям и расписанию.

Свободы у нас поубавилось, теперь мы должны были приходить и уходить все вместе, чтобы никто не работал без контроля Хмари и Софьи. Никто — это Мавр, Оба и я.

— А я? Я что, ничего не буду делать? — возмутилась Хмарь.

— Конечно, будете, — заверил ее Гелий. — Просто основной вашей задачей будет контроль всеобщего состояния. А учитывая ваши способности в области создания коммуникационных элементов, такую работу мы вам и дадим.

— А у меня? — подпрыгнул Мавр. — У меня есть такие способности?

— У вас есть способности к безбашенному экспериментированию и скоростному получению результатов, — ответил ему профессор.

— А у него? — кивнул на меня Мавр.

— А у Рица — к скоростному получению неожиданных результатов, — пояснил Гелий.

— Такие талантливые, убивать пора, — вздохнул Оба.

— Зачем же убивать? Вы все нам очень нужны. Если слухи до вас еще не дошли, то сообщаю, что с сегодняшнего дня все студенты первого курса работают в инкубаторе. Конкретно у вас есть фора: мы вас знаем, знаем, на что вы способны, поэтому из вас собрана отдельная группа. Но после того, как мы плотно познакомимся со всеми, сформируем целевые группы и из них. Оба, ваши родные все еще требуют вашего возвращения?

Тут я аж на месте подскочил. Насколько я помню, Обины родственники из кожи вон вылезли, чтобы запихнуть его сюда. А теперь что?

— Нет, — ухмыльнулся Оба. — У них настолько разошлись мнения по этому вопросу, что они ту дискуссию забросили и переключились на планирование свадьбы моего племянника.

— Интересно, — наклонил голову профессор. — Вы приглашены?

— Пока нет, потому что нет даты. Они высчитывают ее по конфликтующим гороскопам. Надеюсь, что к моменту, когда они определятся, билетов на самолет не будет, а добираться другим транспортом я не согласен.

— А чего это племянник женится, а ты еще нет? — не понял Мавр.

— А он старше, — ответил Оба и, заметив замешательство Мавра, добавил, — не спрашивай. Там всё сложно. Не поеду я никуда, профессор, мне здесь интересно, да и пользы больше принесу, чем без толку кататься.

И тут он вспомнив что-то, хохотнул.

— Хотя Барс предлагает мне прошвырнуться туда верхом!

Все оживились.

— Это будет эпический конный подвиг!

— Да! Пересечем континент путем древних!

— Древним такой маршрут и не снился. Хотя можно на багги, через Исламабад.

— Нет, лучше верхом!

— Придется захватить с собой небольшой табун!

Гелий только головой покачал.

Постепенно мы успокоились, отстали от Обы и снова уставились на профессора.

— На сегодня всё, — сообщил нам Гелий. — Завтра жду вас после лекций в два часа и не смейте приходить раньше. Займемся фильтрами. Риц, вашу вязанку сложите в шкаф, подумаем, как использовать ваш альянс с Василием. Это может быть интересно.

Мы выкатились в коридор. Мы с Мавром и Обой, продолжая обсуждать конный путь из варягов к циньцам, ушли вперед, и только краем уха я успел уловить, как Влада зовет Хмарь. Что-то не нравится мне это. Не мое, конечно, дело, но…

Глава 4

Неделя прошла как в детском саду: утром на занятия, потом в инкубатор, потом на ужин и в общагу. Только что без перерыва на дневной сон. Гелий построил нас так, как Шведу и не снилось. Был ли я доволен? Конечно, нет! Хотя до конца недели мы нафигачили целую тонну всяких фигней для системщиков. Ими уже можно было гордиться.

Попутно прошел слух о том, что делегация из Константиновки отбыла в Киншасу, чтобы помогать на месте поднимать осыпающиеся структуры. Баклан снабдил нас информацией о бурлении в местных новостях, которое вызвало явление наших, причем успел вперед университетских структур. Даже Гелий не знал, и с удовольствием послушал, в каком бешенстве пребывает Фуданьский университет, который считал, что Константиновка приехала специально, чтобы мешать им работать. Может, так оно и было, но наши, естественно, все отрицали и топили за дружбу и сотрудничество.

— Я, может, чего-то не понимаю, — отозвался Оба, — но разве не Кейптаунский должен больше всех орать? Да и сколько их там приехало? Человек десять?

— Сорок.

— Неплохо! Рад за Константиновку, — усмехнулся Оба.

— Разве ты не должен поддерживать Восток во всех его проявлениях? — коварно спросила Хмарь.

— Неа. У моих серьезные связи только с Сингапуром и Пекином. При том, что основные операции у нас сконцентрированы вокруг Бангалора. А Фуданьцы пусть сами свой кусок хлеба добывают. Ленивые жирные коты.

Оба в последнее время вел себя так, как будто родня больше не сидела у него на загривке. Может, так оно и было: свадьба племянника — страшное дело. Оба по-прежнему жил в комнате с Киликом, Самсоном и Больешем, и не согласился вернуться в свое прежнее жилье, когда Питон с Анеуш поссорились и меняться местами обратно.

— Вы как поссоритесь, так и помиритесь, а я тут бегай с вещами, — заявил он им. — И вообще мне здесь хорошо. Больеш мне билеты на шоу обещал, да, Больеш?

Больеш хохотал и говорил, что он всех позовет, и Обу тоже, даже если тот переедет жить на крышу.

— Я тебе Карлсон что ли? — возмущался Оба. — Еще скажи, что снег придется там чистить.

— Карлсон у нас, скорее, Больеш, — хлопал Больеша по плечу Самсон. — Дюже похож. Но мы его тоже не пустим чистить снег, Шанкс нас осудит.

А Питон с Анеуш и правда через три дня помирились.

С Василием мы больше не пересекались, куски нашего импровизированного кактуса так и валялись в шкафу. Времени покопаться с ними у меня не было, да и сил тоже. Гелий настаивал на посещении всех занятий по расписанию, и хоть я и дремал на половине лекций, напрягаться всё же приходилось.

Так что в субботу, когда Баклан предложил нам всем прогуляться в новый игровой центр, я радостно согласился. Планировалось, что пойдем всей бандой: Дима, Баклан, Олич, Хмарь, Мавр, Килик, Ворон, Майя, Серафим, Василий, ну и я, конечно. Хотели позвать и Софью, чтоб разлагалась с нами по-человечески, но ее забрал Гиги на плановую профилактику. И не спрашивайте, почему такое надо устраивать в субботу. Должно быть, у андроидов такие представления о выходных.

Игровой центр располагался в получасе ходьбы от нас и примыкал к стадиону, на котором проводились чемпионаты по футболу и хоккею. В принципе, логично, игра есть игра. Кажется, там был еще и аквапарк. А заодно куча ресторанов и даже отель для тех, кто приехал играть издалека. Сам я там еще ни разу не был, всю эту конструкцию построили после того, как я уехал на Восток с родителями.

Чего я совершенно не ожидал, так это какую игру выберет Баклан. Хмарь с Олич заорали как ненормальные, когда увидели название над нашим залом. Нам предстояло сразиться в «Органариум», где героические системщики восстанавливают управление станцией, которая потерпела крах в открытом космосе. Систему они собирают в максимально сложных условиях, потому что элементы из штатной библиотеки скомпрометированы и надежность каждого надо проверять на месте.

— Да ты издеваешься! — возмущалась Олич. — Мы ровно этим всю неделю и занимались! Ты обещал стрелялку!

— Стрелялкой я тебе угрожал. Ты все равно ни во что не попадаешь, зачем тебе стрелялка? Мы с тобой два раза ходили, тебя убивают через десять минут, а мы планируем серьезно зайти. К тому же игра имитирует работу системщиков, а не вашу, если я хоть что-нибудь в этом понимаю.

Мы поржали. Я сказал, что мне все равно во что играть, Василий был тих и печален, а вот девчонки и Мавр затребовали чего-нибудь другого. Но доступных стрелялок в субботу не было. Кроме нашего был свободен только один зал, где играли в пчелок, опыляющих цветы. Мы заглянули туда. Игроки-пчелки висели там на реальных тросах, и сессия закончилась минут через двадцать. В которой с большим отрывом выиграл Баклан. Его одного никуда не мотало, и он ловко перемещался между препятствиями. Понятно было, что так же легко он выиграет и все остальные сессии. По сравнению с ним нам было просто нечего ловить.

Тут Олич заявила, что так тоже нечестно, у него слишком большое преимущество, и повела нас назад к «Органариуму». Здесь у органиков были хоть какие-то шансы победить, если только игра имела что-нибудь общее с действительностью.

Задание было одно на команду, а чтобы жизнь малиной не казалась, в группе были два тайных саботажника. Которым надо было портить библиотеку и корабль, а в идеале всех убить. Причем ни один из саботажников не знал, кто второй. Команде же надо было починить корабль, а заодно вычислить и обезвредить врагов. Мы договорились, что убитые сразу идут в ресторан на втором этаже, чтобы не скучать. Там и отметим.

Мы надели игровые шлемы и перчатки, вошли в игру. Каждый остановился перед пультом, чтобы выбрать себе цвет скафандра, в котором предстояло бегать по коридорам корабля. Я выбрал белый. Пульт выдал скафандр и мигнул: мне выпало быть саботажником. Интересно, кто второй? С кем мы будем рушить всю эту красоту?

Все имена скрылись под номерами, голоса изменились под фильтром, но манеру речи не скроешь, так что я все равно понял, что полосатый космонавт, который ринулся присоединять провода рядом с кабиной пилота — Мавр, а синий, исследующий второй этаж, Оба.

Интересная задача. Никогда не смотрел на ситуацию со стороны разрушителя. Желтый как пчелка Баклан (все же победа в прошлом раунде не могла не повлиять) взял на себя функции командира и оценил самые опасные участки, которыми следовало заняться в первую очередь. Я решил не проявлять инициативу и посмотреть, как будет развиваться дело.

Баклан велел мне двигать на третий этаж и распотрошить библиотеку: отфильтровать элементы, которые еще можно использовать, и отсеять те, что безнадежно повреждены. Я чуть не заржал, потому что это была ровно та задача, которую мы решали и в реале. Ну что же, посмотрим, что придумали игроделы.

В игре задача была на порядок проще, чем в жизни, потому что дефектные элементы светились красным. А нормальные зеленым. Еще были желтые, но их было так мало, что можно было смести их в один блок с красными. Не, ну так-то каждый дурак может. Если б в жизни было так просто, нам не бы пришлось скакать неделю только с деталями для фильтров, а ведь системщикам еще предстоит их собрать.

Тут я вспомнил, что вообще-то я злодей, и мне полагается кого-нибудь убить. Или что-нибудь уничтожить. Тем более, что мой партнер по злодейству уже приступил к своей миссии, и кого-то унесло в открытый космос с садового этажа. Если только он сам не зевнул. Уверен, что улетевшим был Василий. Очень на него похоже.

Баклан отдал нам приказ не выходить на верхний ярус и заблокировал на него выход для надежности. Я сообщил, что элементы разобрал и жду указаний. Баклан велел мне перегрузить в контейнер все здоровые элементы и двигаться к нему на нижний ярус.

На нижний, так на нижний. Но так просто я не пойду, я же саботажник. Поэтому в контейнер я поставил разделитель, и положил в маленький отсек дефектные элементы. Посмотрим, на что они годятся. Может, ими получится что-нибудь взорвать.

Пока я копался с перепаковкой элементов, Баклан с Димой сумели восстановить управление станцией и стабилизировать ее. Теперь они ждали только меня, потому что вместе со мной должны были прибыть элементы для возобновления питания. Но тут мой тайный собрат нанес второй удар и вынес еще двоих. И на этот раз я точно понял кто это был — Серафим и Майя. Тут уже было совершенно очевидно, что дыра в отсеке, куда их засосало, образовалась не сама, а ее коварно пробил игрок в черном скафандре. Игрок этот голоса не подавал, так что это мог быть кто угодно, кроме Баклана, Димы, Обы и выбывших.

Я чувствовал, что отстаю по результату от тайного собрата, но торопиться мне было некуда. Выносить надо было Баклана, без него команда растеряется. И пока Баклан раздавал указания, кому и куда переместиться, я решил под шумок испытать дефектные элементы.

Но для этого мне надо было подобраться поближе к реальным разрушениям, чтобы спрятать свои среди них. Я сделал вид, что не понял указаний Баклана и пошел к рубке, где собрался коллектив, длинным маршрутом так, чтобы пройти через пустой коридор с поврежденной внутренней переборкой. И попробовать выпустить там дефектный элемент. Была, конечно, вероятность, что моя псевдобомба устроит там слишком большой взрыв. Но и этот вариант мне подходил, ломать так ломать.

Пока я крался к нужной точке, Баклан был вынужден послать Диму на помощь кому-то из наших, заплутавших на втором ярусе. Что-то видимо сломалось у этого персонажа, потому что мне на моей карте было отлично видно, что выход у него прямо под ногами, достаточно прыгнуть на люк, и он откроется. Дима нашел этот люк с нижнего яруса, открыл его и залез внутрь, но тут весь этот сектор отделился и унесся в неведомую даль. Вот это разрушительная сила! Минус еще двое.

Баклан рвал и метал. И пока он обещал всевозможные кары черному космонавту, до Баклана добрались остальные игроки и принялись переводить ярус в автономный режим. Кажется, мне тоже надо было ускориться. Я заверил, что я на подходе и провел свои испытания. Да! Получилось замечательно. Дефектный элемент пробил и так дырявую переборку и, нещадно искря, унесся куда-то вглубь корабля. Идеально.

Не мудрствуя лукаво, я отправился прямо к нашим и прямо с порога высыпал в рубке все дефектные элементы, предполагая, что сейчас тут все разнесет. Так оно и вышло. Почти.

Каждый элемент пробил в рубке по здоровенной дыре, куда высосало наших как горох. Я был готов к тому, что усосет и меня, но внезапно получил супербонус саботажника «Магнитные подошвы» и устоял. Зато контейнер мой уволокло вместе с игроками, и у меня не осталось ни плохих, ни хороших элементов.

Чувствовал я себя без них как без рук, все-таки органик без элементов — существо бессмысленное, и когда пробитые мной дырки перестали сифонить, решил вернуться к библиотеке и накопать там еще что-нибудь полезное.

Теперь нас осталось трое. Оба и черный скафандр. Мы уже точно знали, кто из нас кто. На карте было видно, как синий Оба ставит ловушку в коридоре для черного скафандра. Пока я бродил туда-сюда, Оба сумел разобраться, как работать с игровыми элементами. И своими перчатками изобразил нечто вроде липкой сетки для ловли беглых элементов. В принципе должно было сработать, если б только мы не видели друг друга на карте. Поскольку отвлекаться нам было не на кого, мы с черным скафандром, даже не сговариваясь, заблокировали его отсек, и черный скафандр отправил его в свободный полет, разобрав станцию почти до нуля.

Теперь остались только мы вдвоем. Не очень понятно было, завершена ли наша миссия. Должны ли мы поубивать друг друга или достаточно будет разнести станцию на молекулы. Мы с черным скафандром двинулись навстречу друг другу.

— Эй, ты кто? — спросил я.

Но черный скафандр не ответил. Вместо этого пространство свернулось, и перед моими глазами повисла надпись «Поздравляю! Вы выиграли! Этот раунд остается за саботажниками!»

Я очнулся в игровом зале, снял шлем и… обнаружил перед собой Хмарь, которая только что сняла свой и трясла волосами.

— Привет, черный рыцарь!

— Привет, белый! — засмеялась она.

— Надо было мне тоже выбрать черный скафандр, — улыбнулся я. — Но когда я выбирал одежку, я еще не знал, что злодей — это я.

— А я на всякий случай сразу взяла черный! Знаешь, я теперь понимаю, почему восточники бросились в такой панике укреплять свои библиотеки и хранилища. Если дефектные элементы хотя бы близко способны на что-то подобное, я им не завидую. И надеюсь, что у нас ситуация получше.

— Тоже об этом подумал. Ну что, пошли искать наших?

— Пошли!

В ресторанчик мы завалились последними. Все-таки насколько незаметно течет время в игре! Наши успели выпить уже по паре кружек пива и встретили нас такими воплями, как будто мы вернулись как минимум с Луны.

— Ну что, саботажники, разломали наш корабль? — спросил Баклан.

— Разломали, — признал я.

— Как я тебя сразу не вычислил? — покачал он головой.

— И как бы ты это сделал? — я потыкал официанту в меню на пиво и колбаски и уставился на Баклана.

— Ты подозрительно себя вел. Риц как Риц застрял бы в библиотеке и принялся бы экспериментировать с перчатками. Вот как Оба. Они там в перчатки вшили функционал, похожий на реальный. А вот Риц как саботажник принялся выполнять мои указания. Такого просто не могло быть!

— Ну неправда. Я очень дисциплинированный, когда надо. Вот хоть Хмарь спроси!

Все захохотали.

— Вот только Хмарь сейчас и спрашивать! Она само коварство!

— Но главный ущерб нанес все-таки Риц.

— И тоже, между прочим, совсем не в своем стиле. Невероятно топорная идея, не похоже на тебя.

— Я просто хотел пить пиво. Если бы я с вами дольше возился, мы бы там до сих пор торчали. А тут все счастливы. И вы даже больше меня.

Стол снова взорвался хохотом. Тут и нам с Хмарь принесли пиво, пообещав колбаски в ближайшие три минуты.

Прикольный был вечер. Уходили все постепенно, первым ушел Василий — его действительно вынесло первым, так что он просидел в ресторане дольше остальных. Зато занял нам лучший стол с окном на внутренний двор. Потом Майя, Дима и Серафим. И незаметно за столом остались только мы с Хмарь.

На улице было тепло, мы уже недели две не вспоминали о шапках. И когда Хмарь поскользнулась на ступеньке, а я ее подхватил, то ткнулся носом в ее волосы. И понял, что мне совсем не хочется ее отпускать.

— Слушай, — спросил я, еле взяв себя в руки, — давно хотел спросить. А почему ты всегда пахнешь яблоками? Это шампунь такой?

— Яблоками⁈ — изумилась она. — Почему яблоками? Шампуни у меня всякие, кстати. Люблю разные, вся тумбочка ими забита. С утра мыла оливковым.

— Оливковым…

Я снова потянул ее к себе, она подалась вперед и прижалась ко мне. Не знаю ничего ни про какие оливки. Яблоки это, и не говорите ничего.

Кажется, я мог бы простоять так целую вечность.

— Кажется, мы стоим прямо на дороге… — прошептала она.

— На лестнице, если совсем точно. А у тебя есть другие предложения?

— Предложения должны быть у тебя.

Я обнял ее еще крепче, она подняла голову, наши губы встретились и…

— Друзья мои, — раздался веселый голос сверху. — Ну что ж вы прямо на дороге!

Мы оторвались друг от друга и подняли головы. Мимо нас пыталась просочиться довольно большая компания, и им это удалось, когда мы спустились и перестали загораживать проход.

Я убрал у Хмари прядку со лба и заправил ей за ухо. Прядка не послушалась и вырвалась на свободу.

— Предлагаю найти подходящее место. Я уверен, что здесь есть кому нас приютить.

Хмарь улыбнулась.

— Надеюсь, сейчас не идет какой-нибудь великий чемпионат. С тысячами гостей столицы или чем-нибудь в таком духе.

— Уверен, что нет, — сказал я. — А если да, то мы всех выманим наружу и захватим пещеру.

Она захихикала и спрятала лицо у меня на груди. Потом снова подняла голову:

— Хочу на это посмотреть!

Глава 5

Ничего захватывать не понадобилось, да Хмарь с Рицем и не вспомнили об этом. Свободных номеров было полно, и администратор на ресепшене предложил паре комнату на верхнем этаже с видом на реку.

— Эти номера обычно заняты, так что вам повезло. Вот на следующей неделе не смогу вам предложить ничего выше третьего этажа, у нас конференция архитекторов виртуальных пространств, — с гордостью сообщил он.

— Откуда он знает, что мы придем на следующей неделе? — хихикнула Хмарь, когда они вывалились из лифта на обещанном уровне.

— У него чутье, — пробормотал Риц, бросил взгляд на указатель и увлек Хмарь в правую ветку коридора.

— Надо закрыть шторы, — шепнула Хмарь, едва войдя в номер.

— Закроем, — пообещал Риц.

Но обещание утонуло в поцелуях, и когда на следующее утро они проснулись, то обнаружили, что комната утопает в весеннем солнце.

— Ну вот, кто забыл про шторы?

— Я. А ты думаешь, кто-то подглядывал?

— Если только луна. А теперь солнце. И судя по тому, где оно находится, мы проспали завтрак.

— Почему ты так думаешь? — Риц приподнялся на локте и посмотрел в окно.

— Потому что завтрак у них до одиннадцати, а солнце неприлично высоко.

— Значит, нам придется заказать еду в номер. Как разлагающимся аристократам.

Риц вылез из кровати и подошел к планшету, встроенному в стену, ткнул в него и пролистал пару экранов.

— Да у тебя идеальное чувство времени! Ровно полдень.

— Чувство пропущенного завтрака, скорее.

— Завтрак у них круглосуточно. Что ты хочешь? Тут есть яичница с ветчиной, без ветчины, с помидорами, без помидоров, сырники, блинчики и даже каша. На овсяном молоке. Хочешь кашу?

— Нет, ЗОЖа не хочу. А нельзя какой-нибудь комплект?

— Ага, есть такой. С шампанским и икрой.

— Рыба на завтрак? Пожалуй, нет.

Риц ухмыльнулся и перелистнул экран.

— Будущая рыба.

— Так, — Хмарь села на кровати, завернувшись в одеяло. — Риц, брось всё это, нам надо серьезно поговорить.

Молодой человек оторвался от экрана и обернулся. Не очень-то его порадовало это предложение. Обычно оно ничего хорошего не сулило.

— Может, после завтрака? — осторожно предложил он, надеясь отсрочить разговор.

— Нет, сейчас.

— Ладно.

Он оставил отельный интерфейс в покое и сел на кровать на стороне Хмари. Она перегнулась вниз, вытащила из-под тумбочки свой рюкзак и принялась в нем копаться. Риц терпеливо ждал. Наконец, на свет был извлечен тот самый Владин ремень, который обещал владельцу возможности бессовестного манипулирования ближним.

— Вот. Узнаёшь?

Хмарь выложила ремень на кровать. Теперь он разделял обоих как граница, сердито поблескивая пряжкой.

— Да, — хмыкнул Риц. Уголок его рта пополз вверх. — Но на тебе его вчера не было, я проверял. И что? Хочешь проверить, насколько эффективное средство? Да я же и так управляюсь, стоит тебе только улыбнуться.

— Ага, я тебе улыбаюсь с сентября.

— Ну… тупил… тормозил… не туда смотрел… Прости. Так зачем ты его притащила?

— Мне его всучила Влада. Сказав, что ей надоело, как я мучаюсь… ну чтоб я попробовала…

— И что? Ты попробовала?

— Нет…

— Ну давай сейчас.

Хмарь подхватила ремень и протянула его Рицу.

— Не, это так не работает, — мотнул головой Риц. — Надевай на себя и командуй.

— Что? Можно?

— Я разрешаю, — ухмыльнулся Риц. — Видишь, я на всё согласен. Намотать его можно, насколько я помню, на что угодно. Гелий тогда себе его на голову пристроил.

Хмарь бросила на друга беспокойный взгляд и подняла руки, чтобы обмотать ремень вокруг головы. Но в этот момент с нее упало одеяло, Риц ринулся вперед, поцеловал ее, ремень сполз на пол и был забыт на какое-то время.

Через час они снова вспомнили о завтраке.

— Нет, это невозможно. Давай закажем еду. Они же не сразу ее принесут.

— Вот теперь я и проверю! — объявила Хмарь, подбирая ремень с пола и накидывая его себе на плечи. — Заказывай мне яичницу, а себе сырники.

— Сделано, госпожа! — объявил Риц, подскочив к стенному планшету.

— К сырникам возьми клюквенное варенье!

— Не, — мотнул головой Риц. — Какая клюква к сырникам, ты с ума сошла? Малиновое возьму.

Хмарь захохотала.

— А говорил, работает!

— Ну не так же! Я не могу согласиться на клюквенное к сырникам. Кто такое есть вообще? В чем-нибудь другом меня убеди. И вообще, ты сбиваешь меня с толку, так мы с голоду умрем! Чай или кофе?

— Капучинку мне. Большую!

— Еще что-нибудь?

— Еще всего и побольше!

— Булочек возьму. Простых и с корицей.

Пальцы Рица пробежали по экрану и завершили заказ. Планшет мигнул и выдал круговой таймер со степенью готовности завтрака. Сразу после оформления заказа на экране загорелась цифра в 5%, а потом зеленая окружность начала стремительно вытеснять красную.

Завтрак прикатил андроид, похожий на Мимигу, активировал стенную панель, которая раскрылась в столик, переместил на нее поднос и удалился, пискнув на прощание «Приятного аппетита». Еды оказалась целая гора, и если бы не вертикальные конструкции, на которых были установлены тарелки с булочками и кружки с кофе, завтрак бы на поднос не поместился.

Потом Риц и Хмарь долго сидели перед окном, угнездившись в одном кресле, разглядывая проплывающие под окном речные трамвайчики. Лед почти сошел, но по реке все равно курсировали только зимние версии транспорта.

— А, может, останемся здесь до завтра? — предложила Хмарь.

— А мы и останемся. Я продлил номер, когда завтрак заказывал, иначе доедать пришлось бы в коридоре. Стоя на одной ноге. Не люблю такое.

Хмарь захихикала. Потом они еще посидели, глядя на сверкающую воду.

— Слушай, я вот что подумал, — проговорил Риц. — Меня одна мысль вчера посетила, когда мы с тобой разносили ту халабуду вдребезги пополам.

— Мм?

— Вот скажи, ты долго думала, прежде чем вынести Василия с верхнего яруса?

— Да ты издеваешься! Знаешь же, что нет! Мы просто когда-то играли в похожую штуку, и я тогда выяснила, что проще всего удалять игроков с верхних ярусов, они хуже защищены. Ну и шла потом сверху вниз. Это ты подошел концептуально.

— Тоже не особо. Просто удачно они там все собрались. Так вот. Что хотел сказать-то. Мне кажется, я знаю, в чем принципиальная разница между разрушителями и теми, кто хоть как-то пытается что-то строить.

— В чем?

— В том, что разрушители не планируют вдолгую. Краткосрочный ущерб ценен сам по себе. К нему они и стремятся. А тот, кому нужен конструктивный результат, просто вынужден планировать.

— И, значит, не может быть злодеем! — засмеялась Хмарь. — Дай угадаю, у тебя была пятерка по логике.

— Ага.

— И тройка по истории.

— Ну… типа того. А где я неправ?

— Не, ну так-то ты прав. Теоретически. Но конкуренты гадят друг другу все время, не останавливаясь, и пакости тоже заранее планируют. Я тут покопалась в наших архивах и нашла, кто делал оболочку для главной восточной библиотеки. Которую они так отчаянно апгрейдят.

— Кто?

— Технотрек. Наши.

— Кайф какой… Неудивительно, что они нас теперь подозревают во всех грехах. Как будто мы этого и хотели.

— Ага. Причем формально претензий нет, хотя им обидно, что у них есть проблемы, а у нас нет. По крайней мере, таких же. Но тут дело еще и в том, что оболочки наших основных библиотек на пять лет моложе, и собирал их Технодрифт. Вот и разбирайся, то ли специально, то ли нет, то ли Технодрифт круче Технотрека, то ли еще что. Кто накосячил? Но так-то ты верно говоришь, если надо разово сломать, много ума не надо.

— Прикол! Не знал.

— Да и я тоже до вчерашнего дня. Нет, до позавчерашнего. Боже, о чем мы с тобой говорим!

— А о чем надо?

— Ни о чем не надо!

И они снова принялись целоваться.

На лекцию в понедельник я хотел идти сразу из отеля, но Хмарь заявила, что ей надо обязательно переодеться, и мы выкатились из номера едва солнце взошло. Хмарь побежала к себе, а я — к себе, тоже переоденусь раз такое дело.

Кампус еще только просыпался, на входе в корпус я встретил Деколь, которая бежала на какое-то раннее мероприятие со свернутым ковриком под мышкой. Она была так сосредоточена, что чуть не прошла дверь насквозь. Ее целеустремленность оказалась заразительной, и я тоже ускорился. Вот возьму и никуда сегодня не опоздаю.

Первой в расписании у нас стояла гостевая лекция с восхитительным названием «Органический интеллект и его влияние на состав изменений в структурном процессе», а читать ее должна была какая-то шишка из Министерства. Я хотел было скипнуть эту историю, но неосторожно упомянул о своем намерении в пятницу при Марго, и та пообещала натравить на меня Гелия. Угроза была нешуточная, так что я прибыл с чистой шеей, в новой рубашке и вовремя.

Было без пяти девять, Хмари еще не было, но почти все наши собрались. Я поднялся наверх, сел рядом с Киликом и заметил нездоровое оживление на соседнем ряду. Оба злобно шипел Форку «Удали! Удали, я сказал!» и пытался влезть в его планшет. А Форк как обычно строил из себя дурака. И в результате Форковский планшет улетел на дальний край стола.

Я достал свой планшет и открыл чат, из-за которого, скорее всего, и ссорились Оба с Форком, чтобы посмотреть из-за чего сыр-бор. И тут Килик вцепился в мой планшет. Да что с вами со всеми такое! Я отодвинул Килика плечом и открыл чат.

В этот момент я в полной мере ощутил, какое состояние называют «глаза его налились кровью», потому что ровно это со мной и произошло. Форк запостил в общий чат нашего потока монохромную фотографию «Хмарь над озером Рица». Технически на картинке был изображен темный туман над белесой поверхностью озера, и с некоторой натяжкой можно было утверждать, что это горный пейзаж. Однако композиция была по ощущениям настолько порнографична, что ни о чем другом я думать уже не мог. Я вскочил, шагнул через проход, вытащил Обу, перекрывавшего мне доступ к Форку, дотянулся до придурка и рванул его к себе за воротник.

Форк вылетел со своего места как пробка, издав по дороге булькающий звук. Я отпустил его и тут же ударил освободившейся рукой в челюсть. Форк качнулся и полетел по спуску вниз.

Ему можно сказать повезло, потому что как только его тушка врезалась в ступеньку, включился механизм помощи грузчику и ступеньки трансформировались в гладкий спуск. Я и сам чуть не слетел: система решила, что Форка будет сподручней катить, чем сбрасывать по ступенькам. Поэтому он в считанные секунды оказался внизу, прямо у ног Хмарь, которая вошла в аудиторию вместе с лекторшей.

— Дракон повержен! — громко заявила Ртуть со своего места.

Народ зааплодировал.

— Что происходит? Почему драка? — возмутилась дама из Министерства. — Господа, вы в своем уме? Я вызываю службу безопасности и врача.

— Вызывайте, — мрачно буркнул я.

Оба, который из-за меня тоже чудом чуть не слетел вниз, ткнул меня в плечо, но не стал ничего говорить и сел на прежнее место.

— Что случилось-то? — завертела головой Хмарь.

Она даже не успела увидеть, кто все это учинил. Ее схватила за руку одна из близняшек, которая сидела на первом ряду, и принялась шепотом объяснять.

Форк, кряхтя, поднялся, пошевелил руками и ногами и сердито посмотрел на меня.

— Ничего ты не понимаешь в искусстве! — заявил он.

— Нет, не понимаю, — отрезал я, глядя на него сверху вниз.

Через пять минут прибыли безопасники и дежурный доктор. Доктор остался осматривать Форка, хотя, на мой взгляд, нечего там было осматривать, а надо было еще раз дать по башке. Не очень-то он и пострадал. А меня увели в сердце кампуса на расправу.

Там я посидел полчаса в коридоре и немного остыл, потом безопасники доставили Форка, которому доктор налепил на лоб нечто лечебное. Никаких других повязок на нем не было, что только подтверждало впечатление, что повредил он маловато всего. Я злобно посмотрел на него. Форк пожал плечами.

— Я удалил уже всё, — сообщил мне он.

— Пффф, — ответил я.

Еще через десять минут открылась дверь, и нас пригласили внутрь. Нами занималась сама Антонина. Кажется, ей было всё совершенно ясно, но она желала услышать наши версии.

Я изложил свою, а Форк свою — о том, что он ничего такого не имел в виду, и вообще всё удалил. Я подумал, что будет достаточно идиотично, если мне придется описывать картинку и объяснять, что меня так взбесило, но, оказалось, что у Антонины есть доступ к удаленным материалам и описания ей не нужны. Свое мнение она составила самостоятельно. Впрочем, глупо было бы, если б было иначе.

Форк попробовал вякнуть, что я слишком близко к сердцу принимаю простые картинки, однако Антонина сообщила, что хотя она не одобряет моих методов, и за тягу к насилию привлечет меня к уборке кампуса, провокации она не одобряет еще больше. Я в наказание буду убирать кампус два часа в день две следующие недели, а Форк — три недели, и кроме того, он должен будет посетить курс по культурным коннотациям, который начнется в апреле, с обязательным зачетом в конце.

— А если не сдам, то что? — с вызовом спросил Форк.

— Пересдача платная, — проинформировала его Антонина.

— А я что, меня-то за что⁈ — заблажил Форк. — Это всё Влада, это она сказала, что у Хмари теперь ее ремень, и она может делать с Рицем что хочет. Ну и сделала. А я просто картинку нашел, чего такого-то?

Антонина удивленно уставилась на меня.

— Съел⁉ — уставился на меня Форк. — Чё думаешь, ты сам что ли⁈

Тут я прямо-таки возблагодарил вселенную, что Хмарь сказала мне про этот дурацкий ремень, а то хрен знает, что бы я сейчас думал. Хотя вчера я считал, что мы могли бы обойтись без этих откровений и потратить время лучшим образом. Однако нет. По крайней мере, сейчас я был точно уверен, что и я ей нравлюсь, и она мне, и дурацкое устройство не при чем. Оно даже не может заставить меня поменять варенье.

— Хмарь может, — ухмыльнулся я Форку. — А ты нет. Тебе не позволено, пародия на искусствоведа. Иди, изучай коннотации.

Антонина моргнула, отвернулась к своему монитору, шевельнула пальцами по панели, подняла бровь и повернулась ко мне.

— Вы ведь понимаете, о чем речь?

— Понимаю. Нет проблем. Бестолковая игрушка.

— Они запрещены на территории кампуса.

— Она не использовалась на территории кампуса, — заверил ее я.

— Не злоупотребляйте, — опять предупредила она меня.

— Не буду, — кивнул я.

На этом Антонина с нами рассталась и предупредила, что расписание нашего участия в уборке будет выслано на почту не позднее сегодняшнего вечера. А теперь мы можем вернуться к учебному процессу.

Мы с Форком вышли на улицу. Первая лекция уже заканчивалась, да и глупо было бы теперь являться туда. Но еще оставалась следующая, в инженерном корпусе. Я двинулся туда, чтобы занять лучшее место в заднем ряду.

Форк потопал за мной, недовольно бубня, что те, которые не понимают юмора, не должны учиться в университетах, где собираются тонкие понимающие люди, которые обогащают мир коммуникацией.

Я покосился на него.

— Слушай, обогатитель! Тебе мало? Я добавлю. Даже если после этого и меня пошлют на культурные коннотации. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло с той лестницей?

Тут я как-то опять разогрелся, остановился и развернулся к нему.

— Вообще мне кажется, у тебя остались лишние ребра! И лишняя челюсть!

Что-то, видимо, во мне такое промелькнуло, что Форк попятился, шагнул в сторону, наступил в лужу, выругался и исчез в кустах. Вот так-то. Проведу время в одиночестве, пока пара не началась.

Одиночество, однако, мне не грозило. Потому что из инженерного корпуса мне навстречу вывалились Марго, Помор и Хмарь с Олич.

— Риц! Как вы? Мы уже в курсе и шли вас спасать! — объявила Марго.

— Спасибо, — застеснялся я. — Не стоило… Я с гордостью понесу заслуженное наказание.

— И какое же? — нахмурилась Марго.

— Два часа каждый день убирать кампус. Две недели. По утрам, наверное. Расписание пришлют.

— А Форк? — подскочила на месте Хмарь.

— То же самое, только три недели плюс курс по культурным коннотациям. С зачетом в конце.

— Гениально! — фыркнул Помор. — Я бы не додумался.

— А что, хороший курс? — заинтересовалась Олич.

— Великий! — поднял глаза к небу Помор. — Он аспирантский. Никто из студентов основного потока не сдает его с первого раза. Они еще там черно-белые фотографии руками перерисовывают. Видно, шутка реально не удалась.

— Не удалась, — буркнул я.

— Хорошо, — подвел итог беседе Помор и посмотрел на нас с Хмарь. — Раз всё разрешилось, я вам больше не нужен. Напоминаю, господа, сегодня вы поступаете в распоряжение моих аспирантов в четыре часа. Надеюсь, ничего до этого времени больше не произойдет.

— Я тоже надеюсь, — вздохнула Марго. — Зря я вас заставила, Риц, идти на эту лекцию. Признаю, у вас чутье.

— И что, больше не будете заставлять?

— Конечно, буду.

Мы засмеялись.

Но я зря думал, что на этом всё закончилось.

Глава 6

Нас впервые пригласили в рабочий зал инженерного корпуса. Когда я туда вошел, мне немедленно захотелось поискать укрытие, а еще лучше — выскочить и никогда не возвращаться. Хорошо, что я решил быть элементным органиком, а не системным, их размах уж точно не для меня.

Зал был примерно в два раза больше того помещения, в котором мы на тренинге играли в шагающие башни. Я не понял, как помещение такого размера вообще поместилось в здании. По ощущением оно должно было занять всё пространство корпуса изнутри, что было никак невозможно, потому что там точно были и другие аудитории. Должно быть оптический обман.

Окон в зале не было. Все помещение было темно-серым, и пол, и стены, переходящие в потолок, и даже дверь, через которую мы вошли. Только редкие зеленоватые проблески разбавляли серую массу. Мне показалось, что нас кто-то съел — космический. И переваривает. Я поежился.

Помещение было даже освещено, только очень скудно: несколько светильников поблескивали на стыках стен с полом. Постепенно глаза привыкли к атмосфере желудочной норы, и я заметил, что в левой части стоят кресла, похожие на те, что я видел на тренинге. Они напоминали стаю одноногих фламинго: одни повыше, другие пониже. Вероятно высоту кресел можно было регулировать.

Нас встретили аспиранты Слон и Лодкин, которых я несколько раз видел в инкубаторе. Гелий отправил сюда всю нашу группу, и мы вместе с Софьей топтались на пороге. Кажется, всем было слегка не по себе, только Софья не выказывала никаких признаков беспокойства.

— Целых пятеро! Класс! — обрадовался рыжий и бородатый Слон.

Оба аспиранта были неуловимо похожи друг на друга, хотя Слон высился над Лодкиным сантиметров на пятнадцать. Впрочем, о чем это я, вполне уловимо: оба крепкие, кудрявые и бородатые, только у Лодкина борода была подлиннее. И в плечах он был пошире. Для полного сходства с боевым гномом не хватало только секиры.

— Пойдемте! Всё расскажу! — гостеприимно потащил нас к креслам Слон.

Мы последовали за ним.

— А чего темно так? — удивился Мавр. — Прямо здесь будем разговаривать?

— Ну да, а где еще? Темнота не нравится? Так привыкнете, потом еще жаловаться на солнце будете. А бегать туда-сюда мне неохота. Я на скалодром ходил в пятницу, ногу подвернул, временно инвалид.

Действительно Слон ощутимо прихрамывал. Сильно же он себе ногу повредил, раз за выходные его не вылечили.

Лодкин как будто услышал меня:

— А потому что к врачу надо было идти, а не выпендриваться — само заживет, само заживет. Тогда бы поговорили с людьми в нормальных условиях, а потом уже сюда.

Ага, нет у него своего Димы с волшебным ящиком. А у нас есть!

— Здесь тоже нормально, — отмахнулся Слон. — Условия, приближенные к боевым. Дамы и господа, рассаживайтесь. Все кресла одинаковые, высота регулируется, делайте как удобно. Никакого смысла поднимать их высоко смысла нет, всю работу на верхнем эшелоне сделаем мы. И не сегодня.

Мы собрались все в левом углу и расселись. На креслах были даже ремни безопасности, как в мобилях.

— Ремни пристегиваем. Так вырабатываются полезные привычки, — менторским тоном сообщил Слон. — Я серьезно. Нас сразу так учат, а то в порыве страсти рванешь вперед, чтобы подправить маленькую штучку, а под тобой пять метров. И всё, перелом, гипс, объяснительная в страховую. Хуже, чем с боулдеринга сверзиться. Маловероятно, что вы часто будете к нам приходить, но всё равно работайте как положено, а не как левая нога захотела.

Мы послушно пристегнулись. В чужой дом пришли, не время выпендриваться. Правда, я пока не понимал, какой план. Мы не системщики, играть в эту историю на тренинге — одно дело, а реально участвовать — другое.

Рядом вздохнул Оба. Наверное, думал то же самое.

— Госпожа андроид, — церемонно обратился к Софье Лодкин. — Вы тоже садитесь в кресло, вы же часть команды. Меня предупредили, что вы в паре с мадемуазель Хмарь следите за состоянием группы, так вот кресла имеют дополнительные возможности сопряжения.

— Я, кстати, не понял, зачем следить за группой? Они маленькие что ли? — вскинулся Слон. — Раньше такого не было. Мы, правда, последний раз элементщиков с вашего отделения звали к себе года три назад, и они одни приходили.

— Они у нас тогда ничего не делали. Считай, с экскурсией зашли, — напомнил ему Лодкин. — Ты забыл, что элементщики тянут весь объем из себя? Не как мы по мелочи. Руки сжигают только в путь.

— Че, правда? — удивился Слон.

— Да ты издеваешься! А зачем мы их тогда позвали! У них, между прочим, еще девайс есть, оргудав называется, но здесь они его использовать не смогут. Придется руками.

— Нормально мы подготовились! — хлопнул Слон товарища по плечу. — Я как из лесу вышел!

— И сразу вошел! Давай к делу. Нам ребят только на сегодня командировали, нам надо хотя бы определить, где они могут помочь.

— Всё, погнали! Друзья, надевайте очки, проще сразу показать, что у нас происходит. Мы тут недопираем, может, вам что в голову придет?

Он прищурился и поднял палец вверх для наглядности. И активировал конструкцию. Перед нами развернулось огромное виртуальное строение на ползала.

Рядом со мной ахнул Мавр. А я поперхнулся. Это была конструкция эпической сложности, однако, приглядевшись, я смог сообразить, что по сути перед нами какая-то хитрая сетка. Видимо, это и был тот самый внутренний фильтр, который должен был облегчить нам всем жизнь, отслеживая проблемные элементы. Его сердцевина состояла из тех самых деталей, которые мы готовили на прошлой неделе.

Меня каждый раз поражал рабочий режим систем. Представить, как наши и так некрупные элементы сжимаются при переселении в хранилище для дальнейшего использования, было нетрудно. Но, как уменьшается подобный монстр, в голове укладывалось с трудом.

Когда мы с друзьями чинили скутеры на побережье, я никогда не сталкивался с продуктами такого масштаба. Не то чтобы я о них не знал, но одно дело знать, а другое — видеть своими глазами, как из ничего появляется нечто настолько большое. А ведь это не предел, это всего лишь деталь. Хорошо, что никто не пытается вытащить в локальное пространство всю библиотеку целиком. Я бы умер от этого зрелища.

Сетка выросла перед нашими глазами быстро, но не настолько, чтобы можно было пропустить компактный настенный источник. Все-таки поразительное дело — органика. Во всех ее проявлениях.

— Итак! Фильтр внутренний, доселе невиданный, — объявил Слон. — Вы же знаете, зачем он?

— Дааа… — хором протянули мы.

— Все равно повторю, — усмехнулся Слон. — Это фильтр. Раньше в нем не было необходимости, потому что достаточно было внешней проверки. Внешний фильтр… мм… потом покажу. Он статичен, с ним меньше проблем. А этот должен двигаться, постоянно прочесывая хранилище, потому что мы понимаем, что придется модифицировать требования к безопасности. Иначе мы бы обошлись внешними фильтрами.

— Звучит логично, — хмыкнул Оба. — Так в чем проблема? Он вроде нормально выглядит.

— Эх, да. Как он выглядит, нам всем нравится. Более того, мы уверены, что сама идея верная. И вы выдали нам всё, что мы просили четко по ТЗ. Здесь нет вопросов. Однако сами смотрите!

Слон активировал движение фильтра. Судя по всему, мы видели тестовый забег по упрощенной версии хранилища. Подсветились голубым редкие ячейки с элементами внутри, проявился ограничивающий контур. Сетка двинулась поперек хранилища. При одном проходе она должна была прочесать примерно треть емкости, а потом, вероятно, сходить еще пару раз туда и сюда, чтобы захватить остальное. Но какой бы ни был план, он не удался.

Сетка стояла в дальнем конце общей конструкции. Она сумела пройти примерно четверть пути и застряла. Я замер, а Оба рядом, кажется, вообще перестал дышать. Потом она дернулась вперед, затем назад, и наконец осыпалась примерно до середины. Оставшаяся часть рванула дальше и сумела добраться до края имитационного хранилища, отметив два элемента как дефектные, но на точке финиша осыпалась почти полностью.

К дальнейшему использованию она была непригодна.

— Вот что происходит, — махнул рукой Слон. — Мы не можем понять, что делать. Мы пробовали уменьшить размер, ничего страшного бы не случилось, ну сгоняли бы туда-сюда не три раза, а десять. Переживем. Это время и энергия, но в нашем случае выпендриваться не приходится. Но вы сами видите: это не вариант. Мы не можем каждый раз собирать ее заново, потому что сама установка этой конструкции внутрь хранилища занимает полдня. Да и сами хранилища элементов отличаются друг от друга. Если мы явимся с такой инсталляцией, скажем, в Новосибирск, нас погонят ссаными тряпками.

— А здесь, типа, не погонят, — усмехнулся Мавр.

— Ну здесь вроде свои. Они понимают. И сначала будут просто ругать. Но тоже не утешает. Мы продолжаем думать над конструкцией, но хотели бы привлечь и вас. Что, если мы что-то упускаем в самих элементах.

Оба змеино зашипел.

— Да, да, — засмеялся Слон. — Я как раз хотел это сказать! Вы сделали то, что мы просили. Но что, если мы просили не то? Поэтому я и позвал вас, чтобы вы своими глазами посмотрели на проблему. Может быть, мы не понимаем, что именно нужно? А может быть, вы можете сделать нечто совершенно другое.

— Ага, чтобы встало сюда как родное, и вам не пришлось бы ничего менять! — заметил Мавр.

— Точно. План такой, — на полном серьезе подтвердил Слон. — Не, если вы не сможете, мы попробуем по-другому. У нас две команды над этим работают. Просто Полоз считает, что те идеи тоже так себе. Будет чуть лучше, чем сейчас, но не радикально.

Я задумался. Все остальные тоже. На некоторое время наступила тишина. Мне было не очень понятно, что вообще могло пойти не так, вряд ли внутренний фильтр — какое-то невиданное средство контроля. Скорее всего, он собран по известной логике и должен работать. Значит, они правы. И проблема в том, что сделали мы.

— А как можно поближе пообщаться с вашей конструкцией? — спросил я Слона.

— Вы хотите посмотреть поближе на момент крушения? Нет проблем. Это даже не опасно. Поскольку хранилище не настоящее, и у нас тут рабочий режим, я вам сейчас выгоню новую версию.

Слон выключил конструкцию, на секунду стало темно, а затем снова включил. Исходное состояние полностью восстановилось: снова загорелись контуры имитационного хранилища, и снова появился фильтр.

Аспирант сел рядом со мной в свободное кресло, показал мне, как работает пульт управления: действительно кресло поднималось на достаточно большую высоту, но полные пять метров мне были не нужны, хватило и трех.

— А я? А мы? — заволновались Мавр с Обой.

— Пожалуйста, — щедро разрешил Слон.

Мы втроем подняли свои кресла, поехали за Слоном внутрь конструкции и заняли места сбоку от фильтра.

— А его разрушение зависит от скорости движения? — уточнил я.

— Нет. Он обваливается в любом случае. Вы хотели предложить, чтобы мы его гоняли помедленнее? Это не сработает.

— Все равно хотелось бы помедленнее. Даже хорошо, что он разрушается в любом случае, мне надо посмотреть поближе на процесс.

— А, без проблем, — обрадовался Слон. — Погнали!

И он снова запустил движение. Фильтр двинулся с черепашьей скоростью.

Вот он подкрался к началу ячеек, вот прошел насквозь, отметил проблемный элемент и пополз дальше.

Я почти услышал разрыв структуры и опустил глаза. Нижний ярус элементов фильтра медленно, но верно отрывался от верхних частей и распадался. Я сместился в кресле вслед за фильтром и чуть не уронил кресло на пол.

— Э! Э! Потише! Кресло нельзя так гонять! — предупредил Слон.

Вот спасибо, вовремя сказал. Какое дурацкое оборудование.

Я замедлился, но все равно успел увидеть, как отрывается средний слой, а за ним и верхний.

Так мы приехали к неизбежному финалу. Несмотря на новую скорость, в конце фильтр обрушился точно так же.

— Ну что? Есть идеи? — нетерпеливо спросил Слон.

— Че ты пристал? Им надо подумать, — заступился за нас Лодкин.

Оба молчал. Мавр выпалил:

— Они не держатся!

— Ну это ты, брат, удивил! — засмеялся Слон. — Это мы и сами видим.

И тут мне пришла в голову мысль:

— Они слишком тяжелые!

— Кто? — хором переспросили Слон и Лодкин.

— Элементы. Внутренние элементы, которые мы для вас сделали. Можно попробовать сделать их полегче.

— Фигасе! А разве так можно? А как же прочность? Мы и сами видим, что всё стало гораздо тяжелее, но ваши нам объяснили, что это побочный эффект нового сырья. Вообще у нас нигде с вашей новой генераций проблем не было. И сцепки крепче, и фильтры прочнее, только вот здесь…

— Я не знаю. Такую задачу никто не ставил. Давайте попробуем по-быстрому прочекать это дело. Я прямо на месте сваяю пару штук, и мы прогоним с ними.

— Не, ну зачем ваять, мы можем взять из старых генераций.

— Нет, надо новые. Я попробую имитировать эффект кондиционированной массы, но с повышенной легкостью на выходе. У меня есть план. Только они будут нестабильные. У вас же есть чем почистить зал, если они разбегутся?

— Конечно! Давай!

— Тогда так. Я вот прямо с этой точки креплю на раму новые элементы, а мы гоним ее в другую сторону в таком виде. И смотрим, что получилось.

— Мы следим за тобой, — сообщила мне Хмарь.

Я опустил глаза и увидел, что Хмарь кинула коммуникационную линию к Софье, а от Софьи шли линии ко всем рабочим креслам, включая Слона и Лодкина. Круто они там устроились! Смотрю, Хмарь не поверила ни в какое сопряжение кресел, и это правильно. Своё надежней.

— А нам что делать? — сердито спросил Оба.

— Смотреть, как я облажаюсь, — велел я.

Оба с Мавром только хмыкнули.

— Может, мы тоже попробуем?

— Не надо пока, — отмахнулся я и взялся за дело.

Особенность кондиционированной массы была в многократном переколбасе материала. Я достаточно с ней поработал, чтобы понимать, чем она отличается от чистого источника органики. Прямо такого я на месте сделать не смогу, но как минимум половинного результата достигнуть можно. Достаточно будет крутануть органическую линию прямо внутри пальцев, а наружу выдуть ее полой трубкой, чтобы получить облегченный эффект. Ну а элементы эти примитивные, там дальше уже и делать будет нечего.

Первый сектор будущего фильтра вышел суперзачетный, прямо в звон. Я привесил его на раму и взялся за следующий. Второй шел похуже, мои пальцы чуть не в голос возмущались таким издевательством, но вышло. Но меня захватил азарт, хотя я изначально собирался сделать только два. Сделаю третий! А лучше весь ряд!

Тут снизу раздался голос Хмарь:

— Риц, прекращай! Горишь!

— Еще чуточку! — крикнул я. Ужасно жаль было бросить.

Вот и третий готов! Теперь четвертый.

— Софья, снимай его оттуда! — скомандовала Хмарь.

И ровно в ту же секунду за мной что-то взлетело. Руки андроида накрыли мои и прервали контакт с элементами.

— Предупреждать же надо! — возмутился я, нервно выдыхая.

Софья стояла на каком-то выступе позади кресла, возвышаясь над моей головой и мертвой андроидной хваткой держала меня за руки, не давая работать. Хорошо хоть три элемента успел сделать.

— Мы дали предупреждение! — сообщила мне Софья.

— Вот это класс! Супер! — заорали аспиранты. — Мега! Вот как вы работаете! Госпожа Софья, а как можно вас привлечь к нашим операциям? Мы тоже хотим!

— Да я чуть не умер от страха, — рассердился я. — Оно вам надо? Сами подумайте.

— К доктору сходишь, проверишь руки, — менторским голосом велела мне Хмарь.

— Да нормально уже всё, — отбивался я.

Жжение и впрямь потихоньку отпускало.

— Гениально, гениально, — восхищался Слон. — Но раз ты кое-что успел сделать, может, прогоним? Не зря ли это всё? И простите, парни, я до этого дня не представлял, как вы тратитесь на эту красоту.

— Да и я, — признался Лодкин.

Красота вполне получилась. Три готовых элемента сияли в технической ночи и внушали надежду. Сияли они, разумеется, потому что находились в черновом нестабильном состоянии, но выглядело все равно симпатично.

Слон согнал нас всех вниз, вернул наши кресла на прежнее место и запустил цикл заново. Фильтр медленно поехал сквозь имитацию хранилища. Никаких разрушений в этот раз не последовало.

— Урааа! — закричали аспиранты.

— Урааа! — закричали наши.

— А чего мои детали не отмечают проблемные элементы? — нахмурился я.

— Так они же не знают, что надо искать, мы их еще не программировали на это. Все будет тип-топ! — заверил меня Слон, как будто все сделал своими руками. — Крутейшие штуки! Спасибо! Нам теперь нужна стабилизированная версия, вы же сможете повторить?

— Наверное, — кивнул я. — Вернусь в лабу и напишу схему. Должно быть даже проще, потому что я-то изображал исходную массу руками, на том и погорел. А у нас этого не будет. Главное, что всё работает.

— Парни — вы гении! Приходите еще! — хлопнул меня по плечу Слон, когда мы выгружались из рабочего зала.

— Это, кстати, мысль, — одобрил Мавр. — Нам надо понимать, как у вас всё работает. А то сидим в башне из слоновой кости.

— В башне сидим мы! — заспорил Лодкин.

Мы захохотали.

На улице уже стемнело. Мы и не заметили, как проторчали у системщиков полдня до вечера. Софью вызвал Гиги, и она отправилась к нему, аспиранты побежали куда-то к себе, наверное, делиться новыми надеждами, а мы с Хмарью, Обой и Мавром вывалились во двор инженерного корпуса.

Надеюсь, мы ужин хотя бы не пропустили.

Но внезапно нам стало не до еды.

— Хмарь — это вы? — подошел к нам незнакомый безопасник.

— Да, — согласилась моя подруга.

— Вас просят срочно пройти в центральный корпус. Пойдемте, я провожу.

Это что еще такое?

Глава 7

Хмарь зашагала к центральному корпусу вместе с безопасником, который выступал то ли конвоиром, то ли сопровождающим, а я последовал за ними. Тоже хочу послушать, что за дела. Надеюсь, это не эхо утренней истории с ремнем. Все-таки Владе надо будет как-нибудь голову открутить, хотя бы морально, почему-то с ее помощью вечно случается всякая фигня. Хотя, может, я зря все это придумал, и дело в другом. Вдруг Хмарь хотят наградить за заслуги в деле обеспечения коммуникации и, между прочим, было бы за что.

Безопасник как учуял меня. Притормозил и развернулся:

— Моя задача сопроводить только Хмарь. Пожалуйста, не надо ходить за нами. Насчет остальных студентов указаний не было.

«А то что? Что ты мне сделаешь? — подумал я. — Ходят тут всякие».

Тем не менее, лезть на рожон я не стал и кивнул. Подождал, пока они отойдут шагов на тридцать и снова пошел. А что? Я просто гуляю. Имею право. На кампусе нет закрытых зон.

Установив безопасную дистанцию, я понял, что иду не один. За мной топает кто-то еще. Я обернулся и увидел, что Мавр с Обой решительно шествуют за мной.

— А вы чего? — спросил я их.

— Мы — группа поддержки, — объявил Оба. — Мало ли что. Не верю я левым безопасникам.

Точно. Форма действительно какая-то не такая, это не наши, и не Минсвязности, тех я знаю.

— Без ужина останетесь, — предупредил я.

— Всегда есть лапша! — поднял палец вверх Мавр.

Оба хмыкнул.

— Между прочим, я на твою даже не претендую, — сообщил Мавр. — У меня теперь своя есть. Но если ты купил партию с креветками, как собирался, то могу и пересмотреть свои принципы.

— Пересмотри, — усмехнулся Оба. — Потому что я купил.

Так мы чуть не упустили безопасника, конвоирующего Хмарь, но поскольку мы знали, что они идут в центральный корпус, снова сесть на хвост было нетрудно. Я успел заметить, как безопасник открыл дверь для Хмари, пропустил ее внутрь и вошел сам.

Мы ускорились, ведь у нас тоже могут быть дела в центральном корпусе, правда же?

На самом деле, никаких дел в центральном корпусе у меня не было и быть не могло. Там сидела верхушка администрации, безопасники и проходили какие-то важные мероприятия. Все полезные для нас вещи находились в уютном административном корпусе, куда меня Баклан потащил по приезде, ну а что еще мне нужно, кроме общаги, инкубатора и столовой? Ну да, ну да, надо ходить в библиотеку, помню, помню. На следующей неделе очередной реферат сдавать. Но на этом всё.

Так что утром я был в центральном корпусе первый раз, когда получал выволочку от Антонины. Ну теперь зайду второй. Система, однако!

Но центральный корпус был вовсе не рад меня видеть. Я дернул дверь, но она, только что впустившая Хмарь с безопасником, даже не дернулась. Как так? Корпус закрыт что ли? Нужен спецдоступ? Я попытался вспомнить, как я попал сюда утром, и понял, что не помню. Меня точно так же привели сюда безопасники, только наши, они и открывали дверь. Нет, не может быть, ничего они не делали, просто открыли и вошли. И вообще она, кажется, была приоткрыта.

Я замер в недоумении. Внутрь мне все-таки надо.

— Карточку приложи, — подсказал Оба.

Да, точно, есть же карточка студента. Я вытащил из кармана карточку и приложил к панели замка. Панель пискнула и сообщила мне: «Приемные часы окончены. Александр „Риц“ Иванов, запишитесь на прием, чтобы попасть к специалисту в неприемные часы».

Куда я должен записаться? Мы с Обой и Мавром уставились на панель в полном охренении. Как туда вошли Хмарь с безопасником? Они типа записались на прием?

— А плохо, что тебя система зафиксировала! — хмыкнул Оба. — Можно было бы сейчас поделать кое-что, так бы внутрь и попали. У меня есть идеи.

— Ты думаешь, здесь камер нет, да? — ехидно спросил его Мавр. — Так-то можно и проще, смотри, там третье слева окно открыто.

— Прекратите планировать абордаж, — раздался голос Антонины.

Мы так увлеклись попаданием внутрь, что не заметили, как она подошла.

— Да мы вот… Хмарь увели… Извините, — пробормотал я.

Было довольно неловко встречаться с нашей главной безопасницей второй раз на дню.

— Я знаю. Пойдемте внутрь, подождете вашу подругу в коридоре.

Антонине даже делать ничего не пришлось. Дверь открылась сама и пропустила нас всех внутрь. Вот он главный секрет: приходишь с нужным человеком и готово.

— Посидите здесь, — велела Антонина, кивнув на кресла в коридоре.

И скрылась в кабинете, который находился рядом с той самой комнатой, в которой она утром вытрясала из меня душу.

Оба извернулся, успел заглянуть внутрь и зашептал.

— Там толстый добрый безопасник, наш, который на вызовы в инкубатор всегда приезжает, Хмарь, мужик, который ее увел и еще две бабы.

Не было печали, кто еще к нам явился?

Где-то минут пятнадцать было тихо, однако мало-помалу разговор набирал обороты, голоса становились все громче и громче, причем резче всего звучали два незнакомых женских голоса.

Мы с друзьями с недоумением переглядывались. Насколько можно было понять из обрывков, нас посетила группа из Министерства образования, отвечающая за безопасность обучения. Или думающая, что отвечает. Сыр-бор был из-за ремня Хмари, которым она якобы повлияла на учебный процесс.

Слышно было неважно, и мы втроем налипли на дверь, чтобы понять, что происходит. Врываться туда смысла не было, потому что Антонина судя по всему и так справлялась, медленно раскатывая визитеров в блин. Но хотелось подробностей!

Первая часть претензий касалась учебного процесса. И к моменту, когда мы догадались приткнуться к двери, люди внутри уже выяснили, что ни на какие баллы Хмарь повлиять не могла, потому что за те несколько дней, что она владела ремнем, не было устных испытаний, на которых она могла бы вырвать у преподавателя завышенную оценку. В процессе выплыло, что истинным хозяином устройства был другой человек, и гости пожелали получить его скальп тоже. А заодно выяснить, сколько всего оценок было получено преступным путем.

Но на этой точке Антонина ловко сбросила с повестки тему с владельцем устройства и перешла к рассмотрению полномочий комиссии. Которая явно не имела достаточных прав для операций на кампусе.

Жаль, что у нас был только звук. Я бы на это посмотрел. Потому что краткий миг оживления гостей был загашен Антониной в ноль. Она уличила их в нарушении процедуры, по которой они должны были предварительно согласовать свою акцию и с СБ университета, и с собственным министром.

— Но вы знаете, что у нас нет министра! Только исполняющая обязанности! — почти завизжала одна из дам.

— Вот когда будет, присылайте запрос, — отрезала Антонина.

Тут уж ее было слышно даже без прилипания к дверям.

— Спасибо за сотрудничество. Более вас не задерживаю.

Внутри повисла пауза, потом раздался шорох, и мы едва успели отскочить от двери. Дамы вылетели из кабинета, как засидевшиеся дома собаки, и ринулись к выходу. Их собственный безопасник едва успевал за ними.

— Даже чаю не предложили! — донеслась до нас возмущенная реплика.

«Во дают! Хотели бы чаю, сидели бы дома. Чего к нам-то переться?», — сердито подумал я.

Дверь в кабинет осталась открытой. И мы осторожно заглянули внутрь. Теперь-то нам можно войти?

В кабинете стоял длинный стол для заседаний, на одной стороне сидели Хмарь и толстый безопасник, а во главе стола восседала Антонина. Другая сторона была пустой. Только три стула продолжали крутиться — с них-то и ускакала неудачливая министерская группа.

— Упорные, — усмехнулась Антонина. — Заходите. Тут как раз места освободились. Видите, Хмарь, тут товарищи вас спасать пришли. Собирались сначала дверь взламывать, потом в окно лезть. Господа, все-таки очень прошу вас не мешать нам делать нашу работу. Понимаю, что ваша специальность заставляет вас искать новые подходы, но лучше вы их где-нибудь в другом месте опробуете.

— В другом? — моргнул Мавр.

— Не в этом корпусе, — пояснила Антонина таким тоном, что мне захотелось провалиться под землю.

— Понял! — откликнулся Мавр.

Мы с Обой промолчали. Побледневшая Хмарь неуверенно улыбнулась. Кажется, она не представляла себе, во что ввязывается, когда принимала у Влады эту вещь. Да та и всучила ей этот проклятый ремень на ходу.

Но если бы каждый из нас владел бы убойной мощью Антонины, то нас бы такие идеи и не посещали.

Все же неловко вышло. Как будто мы усомнились в собственной администрации. А с другой стороны, как узнать-то, когда они справятся, а когда нет? И кого назначат виноватым? Хочется вовремя реагировать.

— Давайте так, — обратилась к нам Антонина. — Я желаю изъять эту вещь. Владелец, если захочет получить ее обратно, пусть придет ко мне и даст объяснения. Но у вас ее не должно быть. Возражения есть?

— Нет, — согласилась Хмарь и полезла в рюкзак.

— Даже с собой? Интересно! — подняла бровь Антонина. — Хорошо, что гостям не отдали.

— Да я как кинула его в рюкзак, так и не доставала с тех пор, — пояснила Хмарь. — А эти только орали, и мне сразу расхотелось сотрудничать. Кстати, они ни о чем и не спрашивали, сразу начали мне приводить цифры, сколько тестов аннулируется из-за моего вмешательства.

О том, что мы вынимали ремень в отеле, рассказывать смысла не было. Да и отель не на территории кампуса, тут всё чисто.

Хмарь выложила ремень на стол. Безопасник покрутил его в руках и хмыкнул.

— Было бы из-за чего огород городить… Старая модель. Сто лет в обед.

— Да, но сути дела это не меняет, — прокомментировала Антонина и протянула руку за ремнем.

— Формально они правы, — пожал плечами безопасник и передал ей спорный предмет.

— Формально правы мы, — метнула на него острый взгляд Антонина.

— Согласен! — заулыбался безопасник.

Хорошо, когда у тебя есть юридически подкованное начальство.

Антонина достала микроблокировщик из ящика и защелкнула его на ремне. Теперь ремень был лишен даже своих слабосильных функций, и красоту тоже утратил. После чего убрала его в стол.

— До свидания, — строго сказала нам Антонина. — Не хулиганьте больше. Риц, вас завтра ждут в 6:30 у административного корпуса, помните?

— Не знал, — улыбнулся я. — Но теперь знаю. Непременно буду. Метлу брать?

— Инструменты вам выдадут, — нахмурилась Антонина. — Выход из корпуса по кнопке. Всё стандартно, разберетесь.

Тут стало ясно, что терпение безопасников испытывать не стоит, и мы быстренько выкатились из кабинета.

Уже, когда мы были в коридоре, до нас донеслось:

— Вы простите, Антонина Филипповна, что я вас опять с лекции сорвал…

— Тимофеич, все правильно, я обязана быть в курсе. Не судьба мне изучить египетское искусство.

— Чудом спаслись! Второй раз за день! — развеселился Оба уже на улице, хлопая меня по плечу. — Это надо отметить! Ну что, по лапше?

— Пошли, — обрадовался Мавр, который всё еще помнил про креветки.

— Пошли, — согласилась Хмарь. — На ужин опять опоздали. А у тебя на всех хватит?

Оба только фыркнул.

— Ты так говоришь, как будто вас сто человек. Конечно, хватит. Я блоками покупаю по десять штук. С утра у меня их было три. Даже если Самсон с Киликом слопали по порции, нам все равно хватит.

И мы пошли жрать лапшу.

Антонина отпустила Тимофеича, перешла в свой кабинет, закрыла дверь и включила обзор устройств контроля за учебным процессом. На первый взгляд, всё было в порядке.

У нее не было уверенности, что сегодняшние гости не вернутся. Она стремилась дать им возможность сохранить лицо, но они ей не воспользовались, и теперь можно было ожидать попыток взять реванш.

Надо было готовиться. Такую работу нельзя поручить никому. Она проверила сертификаты, модели и охват. Не самое последнее поколение, но в пределах нормы. Старый университет не усердствовал в ловле студентов, считая, что тот, кто сумел преодолеть стандартные средства контроля, уже не безнадежен. Однако в свете сегодняшних событий можно было ожидать чего-то нового.

Глава университетской СБ предполагала, что самим визитом они обязаны утреннему инциденту, на котором присутствовала глава аналитического отдела Министерства образования. Скорее всего, она-то и разболтала своим, из-за чего подрались студенты. Как только узнала, хотя не зря же она аналитик. Должна что-то уметь.

Антонина разозлилась. Она не любила, когда кто-то лезет в ее зону ответственности, но избавиться от желающих было принципиально невозможно. Такая система. Вот когда она купит домик в лесу, а лучше на горе посреди моря, будет попроще. Надо будет найти на выходных время и просмотреть годовые отчеты компаний, которые ей наприсылал ее советник. Может быть, стоит попробовать более рискованные инвестиции? И заработать на домик побыстрее?

Но нет, Антонина отмахнулась от этой мысли. Не ее стиль. Ей нравились понятные вложения и регулярные дивиденды, не стоило на пустом месте менять направление. Ну придется поработать лишние десять лет, так-то работа ей нравилась. Но отчеты все равно надо почитать.

Она потянулась, посмотрела на часы и подумала, что пора бы и домой, как тут ей в мессенджер упало сообщение от Вадима.

Грифон: Привет! Спишь?

Сарисса: Нет, с чего бы?

Грифон: Что у вас произошло?

Сарисса: Что тебя интересует? У нас каждый день что-нибудь происходит. Например, вчера был симпатичный концерт в театральном корпусе

Грифон: У нас жалоба из Министерства образования. Просят провести проверку средств контроля за проверкой знаний

Сарисса: А, это. Да, у нас была выездная группа. И я указала им на недостаток полномочий. Теперь они хотят въехать на вашем горбу? Никак не могу помешать

Грифон: Приятная перспектива, не могу сказать, что благодарен. А ты не могла сама разобраться?

Сарисса: Я и разобралась. Это они не разобрались и жаждут мести

Грифон: Ты же знаешь, у нас сейчас трения с Минобразом. Мне совсем не хочется встревать

Сарисса: Так не встревай

Грифон: Я вынужден

Сарисса: Тогда встревай. У меня только очень большая просьба, не в четверг, ладно? В любой другой день

Грифон: А что у тебя в четверг?

Сарисса: Скажу, если придешь не в четверг

Грифон: Ты ведешь себя как женщина

Сарисса: А я, по-твоему, кто?

Грифон: Руководитель службы безопасности

Сарисса: Что это меняет? Вот ты перестал быть мужчиной от того, что занял должность?

Грифон: Мне кажется, наш разговор теряет смысл

Сарисса: Или приобретает

Грифон: Я понял. Или нет. В любом случае жди нас в пятницу

Сарисса: Спасибо

В четверг в расписании стояла интересная лекция, но сейчас Вадиму было необязательно знать об этом. Может быть, ей удасться соприкоснуться с египетским искусством. Не тот период, ну да ладно.

Оба разлил кипяток из чайника по четырем контейнерам с лапшой.

— А чего не самоподогревающиеся? — подскочил к нему Мавр.

— А их нет с креветками. Не делают здесь.

— Да, точно, — признал Мавр. — Я тоже не видел. У меня поэтому только с курицей, мясом и с водорослями.

— С водорослями, которая с кукурузой?

— Ага!

Оба кивнул.

— Тоже такое люблю. Готово!

Он аккуратно переставил контейнеры на стол.

— Уфф, как я испугалась! — заявила довольная Хмарь, подтягивая к себе лапшу.

Почему-то я сразу понял, о чем она.

— А так не особо заметно было, — заявил ей Оба, который тоже понял, о чем речь.

Мавр завертел головой, но тоже сообразил.

— Мне там тоже не понравилось, когда я с утра был, — поддержал ее я. — Хотя вроде не злые люди, но центральный корпус я буду теперь стороной обходить.

— Вот ты напугал всех, — заржал Мавр. — Мы там и так не ходим!

— Ну почему? Если идти в «Гамлет и Ко», то мимо центрального корпуса вполне удобно.

Поржали. Вспомнили, что давно не были в «Гамлете…», и подумали, что зря. Пирожные там зачетные.

Через полчаса на кухню ввалились Баклан, Дима и Макс, которым я написал, что мы на кухне, и мы снова поставили чайник. Вообще было необычайно уютно. Только Хмарь немного стеснялась, она внезапно оказалась единственной девушкой на этом празднике жизни, и я уже собрался пойти ее проводить, как вдруг Мавр сказал:

— Слушайте, а ведь всё как в прошлый раз!

— В какой прошлый раз? — не понял Макс.

— Ну в прошлом семестре мы так же сидели, ели Обину лапшу и пришел Центурион.

— Типун тебе на язык, — вскинулся Баклан.

Дверь на кухню распахнулась. На пороге стоял Центурион.

Глава 8

— Опять вы! — скривился Центурион.

— А ты кого ожидал увидеть? Андроидов? Так они на кухню не ходят и лапшу не едят, — ласково сообщил ему Оба.

Центурион шутку не оценил.

— Я Шанкса ищу.

— Его тут нет.

— Я вижу. Но у себя его тоже нет, думал, он тут. Кто-то должен следить за порядком, когда вас столько скопилось.

— Уймись, Центурион, ты тут не живешь и не работаешь, — нахмурился я.

— Найду Шанкса и уймусь, — пообещал Центурион, вошел на кухню и принюхался. — Жрете опять.

— Ну так! — тут уже развеселился Баклан. — Центурион, хочешь, расскажу суперсекрет? На кухне ровно этим и занимаются. Она для этого создана!

Наши бессмысленные терки прервал Шанкс, появившийся в дверях.

— А, Центурион, пришел уже! Давай, налей себе чаю, поговорим. Парни… и дама, помешаем вам немного, нам тут надо обсудить кое-что.

— Да пожалуйста, — согласились мы. Прямо интересно, какие дела у Шанкса с Центурионом.

— Может, в мой корпус пойдем? — осторожно предложил Центурион.

— Смысла не вижу, разговоров-то минут на десять. Тем более, что один из участников завтрашнего мероприятия уже здесь.

Центурион заметно побледнел.

— Это кто?

— Это Риц! — захохотал Шанкс. — Вам повезло! Вы снова вместе! Вы, ребят, кармические близнецы!

В голове у меня сложилась и пересложилась схема. Единственное мероприятие, на котором я мог пересечься с Центурионом, это завтрашняя уборка. Которая почему-то начиналась в момент рассвета. То есть. чуть ли не в темноте. У меня и раньше были вопросы, что можно убирать при таком свете, но все еще страннее, чем я думал. Вся эта история будет еще интересней, чем я ожидал, заодно и Центуриона изведу. Я оживился.

— Риц-то там как? — проскрипел Центурион.

— А он подрался сегодня с Форком из их группы. Форк тоже наказан, только его определили в столовую на присмотр за разгрузкой, а Риц вот тебе достался. Должен был мне, но, извини! Риц, мне завтра опять в больницу на поднастройку руки, так что поступаешь в ведение Центуриона. Вообще хорошо, что ты тоже здесь, заодно и тебе всё расскажу.

Нам предстояло замерить состояние аккумуляторов роботов-уборщиков. Негодные надо было заменить, и для этого приехала партия новых. Вроде ничего сложного, но каждый из них велено было протестить в административном корпусе, не случилось ли с ними еще чего. Я бы и сам справился, зачем мне Центурион? Но отвечал за эту операцию он вместо Шанкса, так что придется терпеть.

Как сказал Шанкс, дел там было дня на три, а потом меня переведут еще куда-нибудь. Я кивнул Шанксу, показав, что понял, и побежал провожать Хмарь. Роботов они могли дообсудить и без меня.

В полседьмого я был на месте. Уже рассвело, так-то можно было бы и двор подмести, но задачи были другие. День обещал быть солнечным, снег почти что весь сошел, и я с ностальгией вспомнил, как пускали кораблики в ручьях у бабушки в поселке. Здесь даже в теории не могло быть никаких корабликов, разве только до пруда добраться.

Из боковой двери корпуса высунулся Центурион.

— Явился? Сюда иди.

Я вошел, и мы двинулись куда-то по коридору. В этой части административного корпуса я никогда не был, оформлялись мы с другой стороны. Интересно, у нас все корпуса с такими секретами? Вчера в инженерном обнаружился целый зал, сегодня попали в какой-то лабиринт.

— Тебя-то как угораздило? — спросил я, чтобы что-нибудь спросить.

— Шанкса подменяю. Так-то его очередь.

— Не знал, что коменданты и другими делами кампуса занимаются.

— Да мы много чем занимаемся, — расправил плечи Центурион.

Гордый какой. Ладно. Молча дошли до лифта. Центурион нажал на кнопку и здоровенная дверь отъехала в сторону. Мне даже неловко стало, что мы сейчас вдвоем тут поедем, сюда без труда можно было загнать пару машин. Лифт вздрогнул, утащил нас на три уровня вниз и выпустил нас с другой стороны.

Мы вышли на площадку и сразу оказались перед дверью с надписью «Отдел энергетической подстройки». Туда нам и было надо.

Отдел с гордым названием оказался тихой беленькой кладовочкой. Мне даже обидно стало, я уже думал, что мне разрешат управлять каким-нибудь огромным манипулятором или погонять на нем по коридорам. Но ничего такого не случилось.

В кладовочке уже сидели двое: улыбчивый инженер и лопоухий сонный первокурсник, к ним мы и присоединились. Инженера звали Захаром, а первокурсника — Турлиу, но тот так невнятно буркнул себе под нос, что инженеру пришлось озвучить имя вместо него. Инженер предупредил Центуриона, что ему придется снова вынести инструктаж, который он уже три раза слышал. Центурион милостиво кивнул и раздулся от важности. Было б чем гордиться, я бы так сказал.

Захар выдал нам троим черные комбинезоны и защитные очки. Вот комбинезон оказался прикольным. Изначально он выглядел как черная блестящая тряпка, но стоило забраться внутрь и застегнуть молнию, как он терял блеск, садился по фигуре и отращивал два кармана спереди. Мне костюмчик страшно понравился, хотя я и не понял, зачем карманы. Турлиу тоже оживился и спросил, нельзя ли ему такую шкурку с собой.

Инженер засмеялся и сказал, что эту нельзя, но можно купить самому. Он скинет ссылку попозже. Правда, предупредил, что цена Турлиу не понравится. Ну посмотрим. Может, я себе тоже такой куплю, если осилю.

После этого нас проинструктировали воду в помещении не пить и не лить, пальцы внутрь узлов не совать, выключатели на стенах не дергать и без надзора не работать. Надзирателем у нас и был Центурион.

Работа нам предстояла самая тупая, но важная. Поставить робота на платформу-измеритель, зафиксировать результат, и если ресурс аккумулятора выработан более, чем на 75%, то перенести в зону ремонта и заменить аккумулятор. Зоной ремонта называлась стойка в углу той же комнаты. Захар собирался нас покинуть через пятнадцать минут, у него были дела в центральном корпусе. А Центуриону взять на себя его функции: следить за нами и вбивать в базу наши деяния. Отмечать, где заменен аккумулятор, а где нет.

Мне сначала показалось, что тут и делать нечего, непонятно, почему на этот небольшой складик должно было уйти три дня, но когда мы с Турлиу взялись за дело, сразу стало понятно, на что тратится время. На базу данных! За час мы поставили диагноз десяти роботам, и у пяти заменили аккумуляторы, но Центурион сумел внести в базу только восемь. Потому что два последних в базе не обнаружились.

Центурион на всякий случай пересканировал все десять номеров заново, от чего база сошла с ума и легла.

Когда стало ясно, что больше ничего смысла делать не имеет, я разгреб боковой стеллаж и занял нашими трудами все три полки: на одной разместил роботов с новым аккумулятором, на другой — со старым, а на третью поставил два не обнаруженных в базе экземпляра.

— Логика у тебя хромает, — заметил Турлиу.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Ну один из потеряшек у нас с новым аккумулятором, а другой — со старым.

— Да, но ближних полок всего три, ничего не поделаешь, — пожал плечами я. — Ну хочешь, мы еще маркировку наклейками введем, если найдем из чего.

— Я вам дам наклейки, — пробормотал Центурион, который все еще бился с базой.

— А у тебя какие предложения? — с интересом посмотрел на него Турлиу.

— Никаких. Так. Всё умерло, — сообщил нам Центурион.

Я не стал предлагать ничего чинить, я тут неквалифицированным трудом занимаюсь. Не трогай, не завоняет, меньше знаешь, крепче спишь, и другие мудрости кипели у меня в голове, пока я наблюдал за мучениями Центуриона.

Наконец тот бросил это гиблое дело, осмотрел наши труды, сфотографировал стеллаж, отослал фотку Захару с пояснениями и выгнал нас, заявив, что на сегодня работа закончена.

— Еще двадцать минут, — уперся Турлиу. — Я не хочу, чтобы мне потом пеняли, что я сбежал раньше времени. А завтра я задерживаться не могу, у меня лекция рано.

— Идите отсюда, — прогнал нас Центурион. — Я отмечу как отработанное. Завтра здесь же в это время. Захар сам будет.

Вот и славно! Я, конечно, рад, что наши утренние трудности носили технический характер. Более того, уверен, что если бы не они, мы с Центурионом нашли бы из-за чего посраться. А так утро прошло тихо и мирно. Всё-таки в технических неполадках есть свой шарм: все при деле.

Я прикинул и получалось, что такими темпами мы с этими роботами будем валандаться до конца срока моего наказания. И никаких возражений по этому поводу у меня не было, в каком-то смысле даже напоминало работу в скутерной мастерской. Ностальгия!

Поскольку нас выгнали раньше, у нас образовалось время забежать в столовую на завтрак. Пока мы шли к еде, успели поболтать с Турлиу. Он, как и я, был сослан на принудительные работы за драку, только если я вразумлял Форка за неприемлемое обращение с искусством, то Турлиу сцепился с соседом по комнате, потому что тот сожрал его домашку.

Турлиу учился на пищевом дизайне и должен был в понедельник сдать модель парящего коктейля. Модель не должна была быть съедобной, но Турлиу пришло в голову проверить на реальных продуктах, получится ли у него что-нибудь путное, или облегченная версия кампари тупо не полетит. В теории должна была.

В нарушение всех инструкций Турлиу поставил свой эксперимент на кухне общежития, а не в пищевом зале. Но, как он и подозревал, гладко было на планшете, а в реальности коктейль лишь слегка приподнялся над столом, хотя по расчетам должен был зависнуть на высоте тридцати сантиметров и начать вращаться. И с подъемом возникли сложности, а никаких признаков вращения не было и подавно.

Турлиу предположил, что лед, который он выбрал для первой версии, категорически не годится, и заказал другой. Вышел встретить курьера, но когда вернулся, никакого коктейля над столом уже не было, его высосал сосед. И собирался выступить с критикой.

Это Турлиу и добило. Мало того, что сосед и раньше покушался на его эксперименты, так еще всегда был недоволен результатом. То жаловался на дисгармонию, то на то, что живот болит. Что он собирался комментировать в этот раз, Турлиу узнать не захотел, потому что дал ему в морду прямо на месте преступления. И, естественно, оказался во всем виноват: в драке, в нарушении правил изготовления домашек и в проносе алкоголя на кухню общежития. Теперь ему предстояло наводить порядок на кампусе не две недели как мне, а четыре. Даже дольше, чем Форку.

Я посочувствовал новому знакомому.

— Ты, если что, к нам приходи экспериментировать. Мы тебя не сдадим, — пообещал я.

— Ага, знаю я вас. Зато сожрете всё. И будете жаловаться.

— Сожрем. Но жаловаться не будем.

— Я подумаю, — посмеялся Турлиу.

В столовой я оценил новое знакомство. Турлиу был знаком со всеми поварами и выпросил нам яйца-пашот, которые вообще-то у нас никогда не готовили. По крайней мере, я их раньше ни у кого не видел. А к ним вкусный хлеб и ломтик лосося. Так что завтрак у нас был королевский. Даже жаль, что пришлось лопать его в спешке: неумолимо приближалась лекция.

В инкубатор я помчался сразу после лекций, точнее, после двух семинаров, на которых я имел бледный вид и трясущиеся руки, потому что не подготовился. Ожидал, что смогу спокойно вздремнуть на заднем ряду, но вместо этого втянулся в дискуссию о стабильности органических элементов, в которой мне отчаянно не хватало аргументов. Нет, практику-то я понимал лучше всех остальных, но объяснить, почему элементы из кондиционированной массы ведут себя так, а не иначе, толком не смог. На моем фоне Варвара блистала, и это было обидно.

Второй семинар был не намного лучше. Тема «Правомерность ограничений элементного оборота» напрямую касалась наших текущих проблем, и хотя я в общих чертах был в курсе, тоже не очень представлял себе, какая территория нарушает какие правила и нарушает ли. Дыру эту надо было срочно закрывать, через неделю нам грозила контрольная. И не просто контрольная, а зачетная.

Я сверился с расписанием: зачет стоял утром в пятницу, в одиннадцать утра. Надеюсь, успею что-нибудь сообразить. Или сам, или с помощью Софьи — вот мой верный друг для просеивания мутных букв. Ну или конспект у кого-нибудь подрежу.

Логика всевозможных регуляций от меня традиционно ускользала, но после того, как я стал свидетелем вчерашнего перфоманса Антонины, я проникся. Некоторые правила стоило выучить и крушить ими головы врагов.

В перерыве Форк зачем-то сообщил мне, что он теперь главный по продуктам, с чем я его и поздравил. И велел привозить нам всё самое лучшее. Он даже обиделся: а чего он от меня ждал?

Но наконец-то я в инкубаторе. Почти что дома! Осталось только рассказать Гелию о наших приключениях у инженеров, повторить вчерашний результат и дело в шляпе.

Каким-то образом Хмарь и Софья сумели обогнать нас с Обой и Мавром, и когда мы пришли в нашу лабу, уже сидели там и что-то перегружали Гелию в планшет.

— Изобретатели! — обрадовался Гелий. — Заходите-заходите. Помор вчера вечером пел вам дифирамбы, что на него не похоже. Вы сумели его поразить.

— Да это все Риц, — хлопнул меня по плечу Мавр.

Гелий кивнул, как будто другого не ожидал. Мы расселись вокруг длинного стола, который явно претендовал на то, чтобы стать нашим основным рабочим местом.

— Так, — огласил Гелий, проглядев выгрузку Софьи. — Я вижу, что вы сделали. Но пока не понимаю как. Риц, расскажите, как вы это видите.

Я попробовал объяснить, что именно я вчера изобразил, но ничего, кроме базовой логики воспроизвести не смог. Надо было вчера всё записывать! Но я понадеялся на то, что с кондиционированной массой будет очень просто всё повторить.

— Сомнительно, — прищурился Гелий. — Судя по тому, что показывают замеры Софьи, у вас в базе совершенно другой материал.

— Да я пытался создать тот же самый…

— Но он другой. Видите? — и Гелий поднял в воздух фрагмент массы.

Мы надели очки и присмотрелись. Масса в разрезе напоминала слоеный пирог, где слои не просто накладывались друг на друга, а перетекали один в другой.

— А вот этапы вашей работы.

Гелий по очереди показал все записи, которые Софья вела на вчерашней сессии. Круто, конечно, прямо вскрытие мозга, то есть в данном случае — рук. Но мне ни о чем это не говорило. На первичной фазе я получал совершенно иной материал, где все линии укладывались плотными спиралями. Вторая фаза была уже более понятной, когда я вытягивал из этих спиралей полые трубки, которые и стали основой ячеек фильтра.

— Как делать трубки, я могу себе представить, — проговорил Оба. — Как будто выдуваешь. Типа стекло. Я в детстве ходил в такую студию, движение понятное. Но как ты наделал таких спиралей, я себе представить не могу. И чем их заменить тоже.

— Вот и я, — признался Гелий и внимательно посмотрел на меня. — Риц, только вы можете вспомнить, как вы это сделали.

Я судорожно пытался припомнить свои ощущения, но они ускользали. Помню, что крутил линию внутри пальцев, но как? Надо было вчера записывать! А почему у меня горели руки? Что там такого сложного?

— Мне надо подумать, — объявил я и уполз за стол в углу.

Лучше было бы посидеть в мини-лабе за запертыми дверьми, но придется сделать вид, что здесь никого нет. Иначе со мной отправят Софью с Хмарь, и будем друг у друга на голове. Ничего, вчера же я как-то с этим разобрался, соображу и сегодня.

Наши остались совещаться и проводить эксперименты за общим столом, опираясь на вчерашние записи. А я углубился в тесты и через какое-то время понял, что проще произвести кучу новых версий материала, чем вспомнить вчерашнее. Куча не куча, а два достойных образца у меня получились, их-то я и притащил за общий стол.

Хмарь, Мавр и Оба тоже времени не теряли и смогли близко к тексту повторить мои вчерашние усилия. Да и Гелий присоединился. И теперь над столом висели восемь версий вполне пристойного материала, каждая из которых могла бы пойти в работу. Ну или мне так казалось.

Работа Гелия была ювелирной — с плотными слоями одинаковой толщины. Вообще сразу было понятно, кто что делал. Самые плотные скрутки были у Хмари. Не лень же было ей такое изображать, а вот работы Мавра с Обой походили друг на друга как близнецы-братья, разве что в том, что спиралях Мавра наблюдалось чуть больше небрежности. Они как будто расслаивались внутри, что для нашего случая было и неплохо. Такие штуки должны были быть даже прочнее, чем кондиционированная масса. Не очень понятно только, как можно такой материал калибровать, если не прогонять его через нашу обработку, которая стала уже стандартной.

— Нарядно, — одобрил Гелий. — И о чем нам говорят результаты? Учитывая, что это не то, что вы получили вчера?

— Как не то? — ахнула Хмарь и вытянула скан вчерашней версии. — Да, не то.

Глава 9

— А что не так? — нахмурился Мавр.

— Они не в ту сторону! — трагическим голосом провозгласила Хмарь. — Они все скручены вправо. А те, вчерашние, влево.

— Ну и что? — не понял Мавр. — Какая разница?

— А это мы сейчас узнаем, — пообещал Гелий.

Не трогая уже сделанных спиралей, он нагенерил новых и провел операцию выдувания, получив нужную полую трубку. И тут же отправил ее в тестовое хранилище на замеры.

Тестовое хранилище быстро отозвалось данными и для наглядности Гелий вывел их над экраном собственного планшета.

Мне цифры ни о чем не говорили, потому что вчера я резвился строго на глаз и на финальные выкладки внимания не обращал. Но я один был такой идиот. Мои сотоварищи были гораздо более ответственными. И при появлении цифр лица у них вытянулись.

— Сильно тяжелее, — заметила Хмарь.

— Угу, — кивнул Оба.

— А почему же вчера было не так? — не понял я.

— У меня есть две гипотезы, — произнес Гелий. — Если подтвердится одна из них, то действуем по накатанной. А если другая, то придется придумывать что-то еще.

— А если они обе окажутся неверны? — прищурилась Хмарь.

— Тогда опять же придется придумывать что-то еще.

Гелия так просто не возьмешь. Вот в чем ему нельзя отказать, так это в умении не плодить сущностей.

Обе его гипотезы были связаны со временем. Вчера я крутил свои спирали ближе к вечеру, и есть шанс, что к вечеру направление наших спиралей тоже изменится. Сейчас-то белый день. Эту гипотезу мы сможем проверить уже сегодня. А вот вторая была связана с луной. Возможно направление зависит от фаз луны. И тогда мы попали, потому что вчера было новолуние, а следующее новолуние… Типа через месяц. Короче, не завтра.

— Я бы сделал ставку на время дня, — важно сообщил Мавр. — У нас же все проблемы завязаны на солнечную активность, логично чтоб и решения были связаны с ней.

— Это вы сейчас пытаетесь заговорить реальность? — шевельнул бровью Гелий.

— Если б можно было, я бы с радостью, — поддержал Мавра Оба. — Нам такой вариант подойдет гораздо больше.

— Вот и посмотрим. Вечер наступит в любом случае. Займитесь пока задачами три и пять, — сверился со списком Гелий. — Разбейтесь по парам. Там требуются минимальные модификации, как раз до вечера мы должны справиться. А я пока пообщаюсь с Помором.

Он удалился, постукивая тростью. То ли собрался говорить из кабинета, то ли ушел в инженерный корпус, ну а мы переключились на текучку. Но просто так генерить очередные сцепки было неинтересно, и Мавр принялся нас развлекать байками со своих зимних каникул, когда они с друганами устраивали фейерверки до небес, и ничего им за это не было, потому что это были очень правильные фейерверки.

Мы лениво поспорили, какие фейерверки теперь считать правильными, но на этом поле Мавр всех побил, потому что только он один помнил все утвержденные коды фейерверков на память. Вот фанат!

С текущими задачами мы разобрались даже быстрее, чем планировали, чем вызвали тучу подозрений у Хмари, хотя она принимала участие в процессе с начала и до конца, и она прогнала весь наш комплект тестов два раза и только потом передала всю партию на контроль.

Я немного не понимал, как мне вести себя с ней, после того как мы… ну, хм… и все знают к тому же. Но она умудрилась решить эту проблему за меня и не поменяла в наших отношениях в инкубаторе ровно ничего, за что я был ей бесконечно благодарен.

Время шло, Гелия все не было, мы попробовали покрутить спирали, но они упорно сворачивались вправо. Возможно, время еще не пришло.

— А почему Гелий вообще упомянул лунный цикл? — вдруг спросил Оба.

— Потому что изначально генерации привязывали к нему, — сообщила Хмарь. — Нам рассказывали в прошлом семестре. И там была зависимость прочности от фаз луны, но не легкости, с которой мы бьемся в этот раз.

— То, да не то, — пожал плечами Оба.

— А прикинь, когда все это закончится, и Солнце вернется к норме, всю нашу сегодняшнюю бодягу занесут в учебники, и бедные школьники будут все это учить! — воскликнул Мавр.

Мы посмеялись.

Тут вошла веселая Марго и сообщила нам, что Гелий договорился с Помором о модификации хранилища кондиционированной массы, что его доработают таким образом, чтобы оно само утрясало элементный лом в нужную фактуру. В том числе и спиральную, если надо будет. И все это будет работать само, чтобы нам не надо было столько времени шарашить голыми руками.

Отличная новость! Дело осталось за малым. Нагенерить тех самых образцовых спиралей, чтобы научить хранилище работать должным образом. И эту задачу можно было решить или ближе к вечеру, или еще месяцок подождать.

— Луна-не Луна, Солнце-не Солнце, — водил Оба пальцами по столу.

Хмарь захихикала.

Оба мрачно посмотрел на нее, потом сосредоточился и скрутил спираль.

— Йееее, — заорал Мавр. — Влево! Значит, все-таки от времени дня зависит.

Он скрутил свою, и она скрутилась в ту же сторону, что и у Обы.

Дальнейшее было делом техники, и можно было считать, что эту проблему мы решили.

Надежда забежала к своим после работы, чтобы поцеловать дочь и поговорить с мамой. С новой должностью исполняющей обязанности министра, планировать такие визиты стало гораздо сложнее. «Недодолжностью», как она сама это называла.

Маленькая Любочка принесла ей похвастаться новую мозаику, которую она сделала в школе. Мозаика получилась замечательная: оранжевый фазан с сине-красной головой гордо сидел на ветке на фоне белого поля. Надежда похвалила дочь, фазан определенно удался.

Они поужинали, и Любочка заснула прямо на кухонном диване у мамы на коленях, для верности намотав на руку мамино дизайнерское ожерелье. Надежда отнесла дочь в кровать, выпутала ее ручку из ожерелья и вернулась на кухню.

— А потом вырастет, и не отнесешь, — улыбнулась Вера, мама Надежды.

— Вырастет и ускачет в свою жизнь, — качнула головой Надежда. — Еще скажет, что воспитывали неправильно.

— Дааа, — засмеялась Вера. — Ты говорила.

— Я помню. Сейчас смешно. Ужасно рада, что удалось вас сегодня увидеть.

— И я. Как у вас там? Что с твоим начальством?

— Пока никак. Тяни-толкай. С твоим Минсвязности мы на ножах, что в каких-то случаях даже удобно.

Вера «Вера» Семеновна Аверченко, мама Надежды, всю жизнь проработала в Минсвязности и очень гордилась дочерью. А кроме того служила для нее бесконечным источником сведений, которых другими путями было не получить.

— Наконец-то ты перестала брать все проблемы на себя! — воскликнула Вера.

— Так давно уже, — улыбнулась Надежда. — Но, знаешь, иногда мне немного стыдно, а вот на этой неделе прямо с чистой совестью сбросила проблемы на партнеров. Даже с радостью.

Глаза у мамы засияли. Ничто так не радует аппаратного работника как свежая сплетня.

— У нас есть мадам. Лет пять возглавляет аналитический отдел, и все никак не может определиться с собственной сущностью: то ли она ученый, то ли чиновник, то ли демон справедливости. Вот и теперь. Отправилась читать лекцию в Старый университет, застала там студенческую разборку с дракой…

— Прямо с дракой? Я думала, такого уже не бывает!

— Представляешь, бывает. Про нее я тебе отдельно расскажу, раз уж меня ввели в курс дела, отличная история, прямо рада за ребят. Ну так вот. Докопалась она до сути и выяснила, что третьим слоем там фигурирует ремень Эриксона.

— Это что?

— Ой, да это одна из тех вещей, которая должна помогать обладателю воздействовать на окружающих.

— Косвенное внушение и манипуляция различиями?

— Да-да, типа того. Ну вот эта штука реально работает, хотя и слабенько. Вступает в резонанс с эмоциями человека и может качнуть его в нужную сторону. Если только нужное решение не идет совсем вразрез с его желаниями. И этот ремень всплыл на кампусе. А они там запрещены, хотя за пределами учебных заведений с ними проблем нет.

— Как интересно!

— На самом деле этот ремень там играл минимальную роль, но наша мадам вцепилась в него и затребовала проверку. А то страшное дело — кампус Старого университета подвергается опасности!

— И ты что?

— А я, как ты понимаешь, воспользовалась своим статусом и перенаправила всю эту историю в Минсвязности. Я не могу со статусом и.о. ни инициировать такие проверки, ни реально их проводить. Вот пусть наши дорогие контрагенты сами эту кашу разгребают, раз они ее заварили.

— Всемерно поддерживаю!

— Тебе даже не обидно за родную контору? — засмеялась Надежда.

— Никоим образом. Более того, уверена, что не так уж это и плохо для них. Пусть резвятся. Может, несчастный Вадим сможет, наконец, охмурить Антонину.

— Вадим? Антонина?

— Вадима ты знаешь, а Антонина — это глава университетской СБ. Очаровательная мулатка. Знаешь, того типа, которые непонятно, как на земле удерживаются — настолько высокие и тонкие. Им прыгать проще, чем ходить.

— Точно! Теперь вспомнила. И что они?

— Эта история у них годами тянется, но всё никак. Ну да ладно, бог с ними со всеми, я счастлива, что есть вещи, которые за тебя делает кто-то другой. Скажи мне лучше, какие твои перспективы перестать быть и.о.? Полагаю, если это произойдет, мы тебя совсем не увидим.

— Я надеюсь, что никаких. То есть, я с удовольствием вернусь на прежнюю должность, хотя место замминистра было бы еще лучше. Но никаких министров. Меня раздавит объем представительских функций.

— Замминистры работают даже больше.

— Да, но это не то же самое.

— Я понимаю. Скажи, а ты не хочешь вот именно сейчас съездить к Астахову и поговорить о перспективах. Тем более, что до сих пор ему было не в чем тебя упрекнуть. Я уверена, он понятия не имеет, ни чего ты хочешь, ни о чем ты думаешь. Если, конечно, ты заинтересована в его возвращении.

— Безусловно. Я хочу, чтоб он вернулся. Я уверена, что если дело кончится окончательной отставкой, нам пришлют кого-то со стороны. Иначе бы уже сейчас назначили Радия или еще кого-то из замов. Но проблема в том, что я не могу с ним связаться. Вернее, нам запретили это делать по официальным каналам, а неофициальных я не знаю. И раскапывать их сейчас… опасно.

— Ну так в чем же дело, дорогая. Мы можем в субботу съездить за город, к Дине. Погода не самая лучшая, но у нее прекрасный дом. Ребенок наш будет счастлив, выгуляет резиновые сапоги. А то здесь нет повода, и она их пытается дома носить.

— Так. Мам, причем тут сапоги?

— У Астахова дача в соседнем доме. Никаких трехметровых заборов, живая изгородь на полтора метра. Случайную встречу мы тебе обеспечим, даже если он не согласится зайти на чай.

— Хм. Мам, ты гений. Едем! Тем более, что мне есть, о чем ему сообщить, помимо собственных хотелок. Уверена, что он об этом еще не знает.

— Тари-рари-рари-ру! — завалился к нам в лабораторию Серафим.

Явился он очень вовремя, потому что мы второй день тонули в текучке. Было скучно. После обретения образцов спиралей Помор загрузил своих задачей по переработке хранилища массы, но пока ничего готово не было.

Детали для внутреннего фильтра мы сделали вручную сразу, не дожидаясь модификации хранилища, и отгрузили их системщикам. Так что мяч был дважды на их стороне.

Работа у нас какая-то была, и мы ее потихоньку валяли, но никаких новых идей нас не посещало. Прочно сидели в фазе «нормально делай — нормально будет».

Еще ходили толкаться боками в основной инкубатор. После того, как туда затащили абсолютно всех первокурсников, пустых комнат не осталось, и в каждой что-нибудь клубилось. Но руководители были строги, и тех, кто являлся без дела, гоняли.

Мне-то всё было норм, я люблю сидеть в углу и ковырять какую-нибудь фигню, а вот Мавр скучал.

Так что Серафим очень удачно зашел.

— Что слышно в большом мире? — поинтересовалась Хмарь.

— А вот с этим я и пришел! — радостно объявил Серафим. — Никогда не было и вдруг опять. Поздравляю вас всех с появлением пиратских библиотек! Вернее, пиратских свалок.

— Ого! — изумился Мавр. — Они же запрещены! И потом бестолковое это дело, кому нужны элементы без лицензий, рекомендаций по региону… Нет, не говори мне, что там всё как у людей!

— Разумеется, нет. Всё, как в старые недобрые времена. Свалка по функции и региону происхождения. На основании региона выставляется рейтинг. Ща докручивают еще год создания, чтоб народ посвежее варианты брал.

— Если вдуматься, это логично, — хмыкнул Оба. — Ну а что делать, когда у тебя всё упало, а работать надо сейчас. Да, без гарантий, но лучше так, чем никак. Мне мои рассказывают, что теперь в большой цене люди с хорошей памятью, которые своей головой помнят, кто, когда и что делал, чтоб можно было запросить оттуда.

— Восток так и не наладил дистрибуцию элементов? — сунул нос в приоткрытую дверь Антон.

— Кто это пришел! — заорала Хмарь. — Как нас гонять, так ты первый, а как к нам лезть, так…

— Опять я первый! — признал Антон. — Но вы тут такое интересное обсуждаете, я не мог пройти мимо.

Серафим поделился, что на данный момент известно о двух пиратских библиотеках. Одну накрыл у себя Запад, а другая физически находится где-то в диффузной зоне между нами и Востоком, и вот она живее всех живых. Гоняться за ней никто не хочет, потому что она полезная. Особенно для Востока, который еще не успел восстановить свою.

— А какой рейтинг у регионов? — спросила Хмарь.

— Рейтинг — в соответствии с реальностью, — ухмыльнулся Серафим. — Мы идем первым номером, за нами Восток, потом Запад, ну и Юг последним. Как обычно.

— Неплохо так, — одобрил Антон. — Надо понимать, эти ребята никому ничего не платят.

— В этом и проблема, — признал Серафим. — Мне кое-что капало последний год, я еще думаю, что случилось, почему стало так мало после Нового года.

Я полез в свой планшет проверить отчисления. Да, точно, у меня то же самое. В последнее время денег было достаточно, я и внимания не обращал, сколько там чего. Обидно. Если бы сейчас капало в таком же режиме, как до января, можно было бы летом на море съездить. И Хмарь с собой позвать. Ну да ладно, зарплату у меня не отняли, и премий было три штуки. Авось, еще что-нибудь за помощь системщикам дадут.

Я поднял голову и обнаружил, что все наши копаются в своих планшетах, и лица у всех, мягко говоря, сосредоточенные.

— Это, безусловно, неприятно. Надеюсь, мы переживем, — сообщил всем Мавр.

— С языка снял, — улыбнулась Хмарь.

— Да, вот еще что, — вспомнил Серафим. — Слушай, Риц, я вчера ходил тусовать со своими из универа, и слышал, что якобы Запад собирается вытаскивать отсюда Кулбриса, потому что они им нужен, чтобы бороться с разбазариванием. Он же у них и швец, и жнец, и без него ничего не происходит.

— Ну а я что? Кулбрис — большой мальчик, пусть куда хочет, туда и едет. Это проблема его и Вальтона.

— Не, ты не понял. Он не хочет возвращаться, они еще месяц назад пробовали его выманить. Он не наигрался в свои игрушки. Они собираются его выкрасть. Мне-то не с руки, а ты с ним вроде общался. Ты предупредил бы их, а?

— Ты чего, шутишь? Как они его выкрадут? Он никуда не ходит, сидит в особняке у Вальтона, тусит с Ралиным и пингвинами, они по уши в теме биокристаллов. Запад штурмом их брать будет?

— Ну а что там, защищенная крепость что ли? В чем проблема-то вломиться?

— И тащить его потом через всю территорию? Да у них на хвосте будет столько народу, что им мало не покажется… Бред какой-то. Хотя все равно свяжусь, ты прав.

— А как же «мы не фига не в ответе за тех, кого приручили»? — напомнил мне падла Антон.

Серафим непонимающе посмотрел на него.

— Он помнит, — ухмыльнулся Антон, кивнув на меня.

Я помнил.

— Тут другое дело, — проговорил я. — Хотя такое же безнадежное. Я свяжусь сейчас.

Глава 10

Кулбрис вломился в кабинет к Вальтону без приглашения и стука.

— Чего тебе еще? — нахмурился Вальтон. — Рыбу невкусную привезли?

— Какую рыбу?— не понял Кулбрис. — А, для пингвинов! Не, рыба норм. Салака им нравится, сам бы ел. Я по-другому вопросу. Тут моя родина активизировалась, и хотел бы сообщить: я никуда ехать не собираюсь. И надеюсь, что у вас тут всё под контролем.

— У нас под контролем. А что ты знаешь, чего я не знаю?

— Студенты написали. Те самые, да. Да, поддерживаем отношения, хотя говнюки еще те. Говорят, к нам прямо группа захвата движется.

— Какой-то бред, не могу в это поверить, — Вальтон откинулся на спинку стула. — Так никто не делает. Могли бы соорудить какой-нибудь кейс о принудительном удержании, обработке веществами, требовании расследования… На межтерриториальном уровне. Я бы так поступил.

— Не все ж такие умные, как ваше контролейшество!

— Иди, все нормально будет, — пообещал Кулбрису Вальтон.

Кулбрис не то чтобы поверил, но ушел. Посидел у себя в комнате, подумал, снял с кровати матрас и спустился вниз к пингвинам. Проверил, заперта ли у них дверь и улегся спать под дверью.

«Какой же ты дебил, — подумал при этом. — Есть места, где пингвинов в сто раз больше. И сдались мне эти».

С этой жизнеутверждающей мыслью он заснул.

А ночью случилось вторжение, которого никто не заметил. Никакая группа захвата не пришла, зато прилетели две медицинские капсулы для транспортировки пациентов. Их прохлопали абсолютно все: то есть камеры исправно зафиксировали два предмета, которые пересекли в полночь территорию поселка, но поскольку на них был стандартный докторский обвес, тревогу никто не поднял. Мало ли кто перепил и хочет лечиться.

Обе капсулы прибыли на участок Вальтона и, повинуясь программе, зависли перед окном Кулбриса. По плану хитроумных западников, сидевших на безопасном удалении в одном из отелей Твери, одна из них должна была разбить окно, а другая ворваться внутрь и утащить Кулбриса с собой. Однако их датчики показали, что в комнате никого нет.

Капсулы проинформировали владельцев, что задачу выполнить невозможно. Те отправили их шастать вокруг дома и искать Кулбриса в других комнатах. Вдруг они окном ошиблись? Поиски превратились в круговое патрулирование, и до самого утра капсулы тупо мотались вокруг дома.

Утром Кулбрис проснулся, убедился, что пингвины на месте и он сам тоже, и вместе с роботом-уборщиком решил выйти во двор. К бассейну. Подышать, а заодно и выпустить пингвинов купаться.

Тут его и обнаружили капсулы и бросились выполнять задачу. Пингвины, испугавшись незнакомых механизмов, кинулись внутрь дома, сбив по дороге Кулбриса.

А у робота-уборщика активировалась базовая программа защитника. Многого он не мог, но хватило и того что было. Робот взмыл в воздух и запрыгнул на одну из капсул. Капсула расщелкнулась, готовясь взять в себя пациента, но от толчка ее повело, она столкнулась со второй, и обе рухнули в бассейн, разлив по нему литров десять лекарств. Что для общего объема воды было не особо трагично, но только не для требований надзора за содержанием животных. Поэтому датчики контроля за пингвиньей водой сработали в областном центре, и уже в полдевятого озабоченные инспектора стучались в ворота поселка Озерного.

Далее последовали три часа разборок, в ходе которых Атто, безопасник Вальтона, сумел обвинить инспекторов в неумении поддерживать порядок на территории области. Хотя они и настаивали, что охраняют только животных. Однако формально надзор за животными относился к тому же ведомству, что и общая безопасность, и Атто удалось перевесить вину за вторжение на инспекторов. А к полудню выпереть со двора.

В утешение он пообещал надзорным органам, что подключит датчики обратно, как только они вновь приведут бассейн в порядок. Впрочем по инструкции он и так был обязан это сделать, так что можно считать, ни в чем не уступил.

Так что Кулбрис был в шоке, пингвины в ужасе, а Вальтон в недоумении. Главное, чего никто не мог понять, почему капсул прилетело две. Если бы хотели украсть одного Кулбриса, то и одной было бы достаточно, а если вместе с пингвинами, то для них вторая капсула не подходила.

Никто из них не знал об изначальном плане, где одна из капсул должна была таранить окно, а другая — хватать Кулбриса. Вторая капсула обладала достаточным функционалом, чтобы захватить пациента и погрузить в лечебный сон. Но режим не успел активироваться, потому что капсулы попали в воду и потеряли полезные способности.

После обеда к Вальтону приехали представители областной безопасности и Минсвязности, а за ними — грустный секретарь межтерриториального совета, которому было поручено разобраться и составить ноту протеста, если будет ясно, кому ее направлять.

С этой свистопляской работать в лаборатории никто не мог, все только мотались на кухню пить чай и трескать печенье. А Кулбрис, как только его перестали мучить вопросами на предмет, куда он собирается или не собирается ехать, целый час писал злобное письмо на родину. Он ни капли не сомневался, чьих это рук дело. А потом еще одно — Рицу и Баклану.

Первое письмо он отправил сразу, а второе стер. Ему показалось, что в глазах местных сопляков он не может выглядеть настолько жалким, поэтому просто проинформировал их, что событие Х состоялось, но на его защиту встала бытовая техника. И победила. Добавив пару деталей, он выслал письмо Рицу с Бакланом и вернулся к своим.

— И о чем нам говорит сегодняшний инцидент? — нравоучительно спросил он у Ралина с Ловцом.

— О чем? — откликнулись парни. Их утренняя история ничуть не расстроила, и они с интересом ожидали продолжения.

— Что иногда простые решения лучше сложных.

Парни не поняли. Вот дураки!

— Когда простой робот-уборщик побеждает сложную капсулу, это торжество простоты.

— Или сложность была неправильная, — засмеялся Ралин.

Сдавать тест по юридическим аспектам оборота элементов я отправился после утренних процедур по очередной замене аккумуляторов. Я уже втянулся и в ранние подъемы, и в работу с Захаром. С Центурионом мы больше не пересекались, а к Турлиу добавился третьекурсник с факультета вычислительной психологии. И тоже за драку. Не только первокурсники склонны к насилию!

База с роботами пока ни разу не висла, мы немного ускорились с заменами, но дело все равно шло небыстро. Так что в этой компании нам предстояло куковать до конца моего наказания. А я и не возражал. Мы с Турлиу еще не успели узнать у третьекурсника, из-за чего он попал к нам.

Контрольная мутировала в тест два дня назад, что было, наверное, к лучшему. Кнопки нажимать повеселее будет, чем писать простыню аргументов.

Когда я вошел в тестовый зал, он был наполовину полон нашими. Народ выбирал себе кабинки и устраивался.

Форк ссорился с Бомберо за счастливую кабинку. Счастливой была назначена седьмая кабинка в седьмом ряду. В битве за кабинку победил Бомберо, напомнив Форку, что в прошлый раз он сидел в ней сидел и не сдал, а, значит, она для него не настолько счастливая. Форк пытался спорить, что именно в этой кабинке на него снизошло просветление, как нужно готовиться, чтобы пересдать, но Бомберо был неумолим. Не подходит тебе чужое счастье, не ешь.

Возможно Бомберо и не удалось бы выгнать Форка, но на шум зашел безопасник, который контролировал вход в зал и сообщил, что в университете работает проверяющая комиссия из Минсвязности, а у Форка и так уже четыре недели отработок.

Форк пробубнил, что уже не четыре, а три с половиной, но стих и пересел в пятую кабинку.

Наконец все расселись, и мы начали тест.

Предмет был мутным и так, а в наших реалиях выглядел просто абсурдно. Общая логика предполагала порядок в обороте элементов, равный доступ и разумное лицензирование. Никаких пиратских библиотек в этой картине мира не было. Так что я расслабился и начал жать на кнопки случайным образом.

На экране засветился вопрос:

«Кому принадлежит право собственности на элемент после того, как он поступил в основные мировые библиотеки?»

На выбор было три варианта ответа:

— инкубатору-создателю,

— лицензирующему органу,

— библиотеке.

Это был смешной вопрос. Явно не хватало ответа «никому». Но я не стал выпендриваться и выбрал инкубатор. Примерно так же я прошелся по остальному списку. Если я хоть чуть-чуть понимал о чем речь, пользовался логикой, если нет — на помощь мне приходил священный рандом. Хотя вопрос о квазисубъектности органических элементов меня заинтересовал и сам по себе. Неужели нам об этом рассказывали? Я проспал что ли?

Вскоре тест подошел концу, я даже не заметил, как пролетел все сто вопросов. И я нажал кнопку «Сдать».

Рандом в этот раз не подвел. На экране засветились зелененькие цифры:

«Вы правильно ответили на 75% вопросов. Зачтено».

Я огляделся. Кажется, я закончил одним из первых. Только Оба уже пробирался к выходу, а остальные все еще сражались с юридическими аспектами.

— Ну чего, будем ждать наших? — спросил меня Оба.

— Даже не знаю. Они как-то серьезно к этому подошли. Давай, может, по кофе? Ты видел, столовая открыла корнер на ближних подходах? Наверное, чтобы мы не умирали в перерывах.

— Не видел. Пошли, заодно познакомлюсь. А ты откуда про него знаешь, я там ничего не видел.

— Он вделан в нишу, и если около него никто не стоит, легко проскочить мимо. Мне Турлиу про него сказал.

— Это еще кто?

— Это мой собрат по утренним бдениям. Тоже наказан. Наш человек, знает, где какая еда.

— Супер! Полезное знакомство!

Солнце светило как не в себя, отчаянно пахло весной, и даже линяющие белки не портили общей красоты. Мы резво доскакали до столовой, Оба взял себе огромный латте, а я по дороге передумал и выбрал чай с имбирем, и мы уселись на уличной лавке любоваться ободранными белками.

Наши все никак не появлялись. Ну сколько можно писать этот тест! Оба допил латте и сходил за вторым.

— Лучше буду булькать, чем скучать, — заявил он.

Тоже путь.

Наконец упало сообщение от Хмарь.

Хмарь: Риц, ты где? Я не сдала. И Мавр тоже. И даже Софья. У Софьи истерика

Что? Какая еще истерика у андроида? Мы с Обой погнали выяснять.

Ситуация сложилась самая идиотская. Как мне показалось, главным промахом наших было недостаточное использование рандома. Но вот у Софьи была другая история.

Как любой приличный андроид, она подгружала все последние изменения по нашей специальности. В том числе и официально не подтвержденные новости, например, про пиратские библиотеки. Но в ее андроидной логике наличие пиратов уже не нуждалось в доказательствах, потому что косвенно подтверждалось операциями на Западе и кое-какими реакциями Востока. И соответственно половина программы в этом свете улетала в пропасть.

Исходя из своих данных, она и отвечала на вопросы. Что оказалось неверным по логике создателей теста. А ничто не расстраивает машину так, как осуждение другой машины.

— Какое же я бессмысленное создание! Зачем меня создали? К органике я не способна. В лаборатории выполняю функции монитора. Даже обычный тест сдать не могу. И никто без меня не сдаст. Друзья, благодарю вас за всё, что вы для меня сделали, я отправляюсь на разборку.

Софья развернулась и устремилась к инженерному корпусу.

— Софья, прекрати! — замотал головой я. — Никто никуда не идет. Я сказал.

Софья замерла на месте с ногой в воздухе. Ну хоть на команды реагирует, пусть пока так постоит.

Я повернулся к Хмарь.

— Что это было насчет «никто без меня не сдаст»?

Хмарь вздохнула.

— Она имеет в виду, что не может нам ничем помочь, как помогла тебе в прошлый раз. Когда она просеяла другой учебник и пересобрала ответы. Ей не из чего собирать, потому что у нее наступил конфликт между учебной программой и обновленными сведениями.

— Ну и что? Возьмем наш учебник, попросим ее выделить его в отдельную зону без синхронизации и прогоним по нему. И сами так поступим.

— Тут сложнее, — хмыкнул Мавр. — Учебников нет. Сдача идет по лекциям, часть которых мы с вами дружно прогуляли.

Я все еще не понимал.

— А есть те, кто не прогулял? Нельзя там что-нибудь подрезать? У той же Варвары. Она ведь только меня не любит.

— Мы уже подошли к ней, — проинформировала меня Хмарь. — Ответ она выдала путанный, но, короче, ничего не даст. Никому, кто хоть как-то связан с тобой, потому что ты нас разлагаешь. Вот если мы перестанем с тобой общаться и перейдем в группу Красина, тогда нам будет, о чем поговорить.

— Да что ж такое! — у меня аж дыхание перехватило от гнева.

Какой-то тупой, от рождения устаревший предмет. Полоумная староста. И до кучи очередная херня с Красиным.

— А Гелий знает про эти фокусы? — уточнил Оба.

Все это время он стоял, хладнокровно облокотившись на дерево.

— Нет, наверное. Ну а что мы ему скажем? Здравствуйте, мы прогуливали нужные предметы, хотя вы нам не велели, а еще ваш препод спятил? Надо как-то самим разруливать. Хорошо вам с Рицем, сдали небось?

— Сдали, — признался я. — Но свой метод я не могу порекомендовать.

— А какой, какой метод? — заинтересовался Мавр.

— Да я просто жал на кнопки.

Хотя настроение у наших было отвратительное, они все равно засмеялись.

— Мне надо подумать, — заявил я. — Софья, ты идешь со мной и помогаешь мне думать. Народ, но если вы хотите перейти к Красину, то я, сами понимаете… Не могу ничего сказать.

— Риц, ты до фига о себе понимаешь, — фыркнул Мавр. — Уйти от тебя в данном случае значит уйти от Гелия. Гелий так-то покруче тебя будет и потеря побольше.

— Согласен, — улыбнулся я.

Гелий так Гелий, мне сейчас любые козыри годятся.

— Но я хочу послушать, что ты придумаешь, потому что у меня идей пока никаких. Кроме как взломать эту долбанную машинку и посмотреть ответы.

— Никто не оценит, тем более у нас тут комиссия из Минсвязности шастает. И подозревает нас во всех смертных грехах.

— А чего они?

— Думаю, это продолжение той же истории с ремнем, потому что Антонина вышибла с кампуса проверку из Минобраза, а они за это комиссию из Минсвязности наслали. Все эти конторы — как паутинка, всё со всем сплетено.

— Тогда точно не время ничего ломать! — заявил Мавр. — Попробуем повести себя прилично.

— Хотя бы пять минут! — улыбнулась Хмарь.

До вечера я ничего не придумал, даже поход в университетскую библиотеку ничего не дал, потому что внятного учебника и вправду не было. А просеивать разнородные публикации не могла даже Софья, в андроиды-юристы ее не готовили.

Так что единственной светлой новостью за весь день было письмо от Кулбриса. Баклан ржал как припадочный, читая вслух Диме и Максу все эти подробности c затонувшими капсулами и расстроенными пингвинами. Кулбрису с Вальтоном я даже позавидовал. Я бы сейчас лучше ледяной бассейн голыми руками вычерпал, чем пытаться найти неизвестно что неизвестно где.

Второкурсники нам скинули свои конспекты, но и там было что-то не то: в этом году сменилась программа и преподаватель. И зачем их меняли? Когда опять все другое? Одни вопросы, никаких ответов. Только Софью удалось успокоить, поставив ее на сканирование «Вестника юридической поддержки органиков».

— Что у нас плохого? — спросил Гелий сердитую Марго, которая так заваривала чай, что заварка уже два раза разлетелась по столу.

— Наши с тобой подопечные провалили юридические аспекты.

— Все?

— Все аспекты? Или все подопечные?

— Подопечные, разумеется, что мне эти аспекты. Я сам их только с третьей попытки сдал.

— Да ладно! Ты никогда не рассказывал!

— Ну что же я буду делиться настолько седой стариной? Кто не сдал?

— Хмарь, Мавр и Софья. А со всего потока человек десять. Деканат рвет и мечет.

— Анекдот, честное слово. Еще не хватало нам возиться с пересдачей у андроидов.

— За людей ты не беспокоишься?

— Для людей это штатная ситуация. Пересдадут. А что, Оба и Риц сдали?

— Ты не поверишь, да.

— И впрямь чудо. Я бы не удивился, если бы провалили именно эти двое. Но я чувствую, что это не всё.

— Верно, — подтвердила Марго. — Для полной красоты их староста согласилась помочь двоечникам, только если они перейдут в группу Красина. Скажи, наш Красин совсем спятил?

— Или он, или сама староста. Пожалуй, Красиным я займусь, многовато с ним проблем в последнее время. Держи меня в курсе насчет пересдач, нам некогда будет разбираться с отменой отчисления.

— Что-то еще произошло? — насторожилась Марго.

— Произошло не у нас, но нас касается напрямую. Восточники доломали свою библиотеку.

Глава 11

— Совсем? Совсем доломали? — не поверила Марго.

— Совсем. Так-то идея была неплохая. Они попытались внедрить в структуру библиотечного хранилища элементы, которые бы взяли на себя функцию подстройки всего, так сказать, организма. И постоянно укрепляли бы стенки. Эдакое универсальное решение на все будущие угрозы.

— Как соблазнительно. Прямо-так и на все? И что им авторы оригинального решения на это сказали?

— Технотрек-то? Заорали страшным голосом. Отказались внедрять. Восточная администрация обвинила их в саботаже и выслала всех оптом. Остались только местные умельцы. Они и внедрили тот самый универсальный элемент. Представляешь, они ему даже не код присвоили, а название. Чипакневала! Как единственному в своем роде.

— Красиво звучит. Что значит-то?

— Я не понял нюансов, но что-то скрепляющее одно с другим.

— Я надеюсь, эта поделка не нашего изготовления?

— Нет, кто-то из своих расстарался. Чем нужно было думать, чтобы запустить внутрь конструкции элемент повышенной подвижности, я даже не знаю. Я еще удивляюсь, что с его участием библиотека продержалась три дня, а не три минуты.

— Три дня у них, наверное, карантин был. Ничего нового не грузили.

— Ты права! И обрушилась она от первой партии новых поступлений. Их универсальная поделка вступила с ней в сотрудничество нетривиальным способом.

— Боюсь себе представить.

— И правильно. Вместо выставления барьеров для защиты ячеек, все новые вкрапления слились с ними в экстазе, и внутренних барьеров у них больше нет. Теперь в библиотеке одна большая экосистема. Кто-то кого-то ест, кто-то размножается, кто-то пристраивает к себе кусочки соседей. Все как в жизни!

— Необычайно интересный эксперимент! Мне бы очень хотелось увидеть результаты! Нельзя ли присоединиться к наблюдателям?

— Мне бы тоже хотелось… — мечтательно протянул Гелий. — Я бы оставил тебя на хозяйстве и рванул туда. Пусть даже кружным путем, если опять самолеты не летают.

— Нет-нет, ты не можешь меня здесь бросить! Да мы все поедем! Когда еще такое будет! И студенты захотят! Оформим стажировку на группу.

— Думаешь, мы одни такие умные? У них в ногах валялись все инкубаторы мира. Западники выехали, не дожидаясь официальных разрешений. Всем отказали, а сегодня сообщили, что библиотека уничтожена. Новую будут строить.

— Неужели ни кусочка не оставили? Не верю!

— Они не признаются, даже если что-то сохранилось. Пока оно не пойдет в разнос. Но теперь им срочно нужен новый подрядчик. Они запросили Технодрифт, но те отказались. Пробуют сейчас кого-то из своих. Рассматриваются даже варианты легализации пиратов.

— А Технотрек?

— Не слышал пока. Ну посмотрим. В интересное время живем! — Гелий заглянул в вазочку и захрустел печеньем.

Чай допили молча, всё было сказано. Часть возможностей упущена, часть еще не сыграла.

Домой Гелий пошел длинным путем. Надо было решить, что делать с Красиным. Со всеми последними событиями он совершенно упустил из виду самого молодого профессора органики, и теперь пожинал плоды. Но как везде успеть? Спрашивать бесполезно.

Должно быть, Красин обиделся за то, что Гелий не помог ему трудоустроить Диану, но с тех пор, как Красин подходил к нему с этим вопросом, речь о ней не заходила. И, наверное, можно было считать, что вопрос рассосался сам с собой.

Чутье подсказывало главе инкубатора, последние события имели прямое отношение к Красину. Невозможно было представить, чтобы столь здравомыслящая девушка, как Варвара, решилась на подобные действия по собственной инициативе.

Что-то там происходило. Возможно, у Красина появился какой-то внезапный мотив для сбора группы, но все интересные кадры разошлись по другим преподавателям. А резервов, после стопроцентного трудоустройства первокурсников, не было никаких. Вот помещение было, а людей — уже нет.

Гелий припомнил, что давно не заходил на два подземных этажа, которые теоретически были готовы принять дополнительные лаборатории. Администрация клялась, что они в полном порядке, но надо удостовериться.

Тьфу, опять мысли потекли куда-то не туда. Очень не хотелось думать о Красине. Пожалуй, надо проверить, не нацелился ли он на какой-нибудь перспективный проект, куда надо было прибыть с командой и первичной разработкой? Вот это направление стоило проверить. Бином наверняка в курсе. Но сначала надо будет посмотреть самому.

Хмарь сосредоточилась на подготовке к пересдаче и вместе с Софьей и Олич засела в университетской библиотеке. Олич тоже не сдала, как и Килик. Но парни только шатались по кампусу, ожидая, что Хмарь напишет им новый учебник.

Варвара не поделилась конспектами ни с кем. Вероятно. она была уверена, что кто-нибудь непременно сольет ценное знания. Но Фа сделала вывод, что никаких конспектов и вовсе не существует. Тем более, что староста сама прошла по нижней грани зачета, у нее баллов было меньше, чем у меня. Иногда священный рандом дает результат лучше сознательных усилий! Не часто, надо признать.

Я сходил в читальный зал и посидел напротив девчонок со скорбным видом, пытаясь оказывать моральную поддержку. Мне было ужасно неловко, казалось, что вся эта история произошла из-за меня. Но едва я попытался эту мысль озвучить, Хмарь с Олич подняли меня на смех, обвинили в эгоцентризме и выгнали, чтобы я не мозолил им глаза.

Понять я их мог, меня бы тоже бесил успешно сдавший товарищ, который даже помочь ничем не может. Но все равно было обидно. Я бы не отказался поделиться знанием, только не знал, где его взять.

В инкубаторе нас в эти выходные не ждали. Системщики все еще собирали свой великий внутренний фильтр, а Гелий обдумывал некий концепт, которым не делился. Так что я списался с Майей, Серафимом и Василием, прихватил Диму с Бакланом, и мы отправились прожигать жизнь в бар Менделеева на задворках комплекса, где жили ребята.

Баклан сначала не хотел идти с нами, собираясь скорбно сидеть рядом с Олич, как до этого я, но подвергся такому же остракизму, как и я, стоило ему явиться в библиотеку.

— У тебя нет достаточного мотива! — упрекнула его Олич. — Ты просто хочешь, чтобы я все бросила и пошла с тобой пить пиво. Поэтому иди-ка за ним сам, я даже обижаться не буду.

Честно говоря, я хотел ровно того же. Утащить с собой Хмарь, а проблемы пусть сами собой рассасываются.

Но проблемы ничего такого делать не собирались, пересдача была назначена на вторник, и девчонки решили пустить корни в архивах. Ну а мы пошли в бар. Уж как есть, с нечистой совестью.

Бар, несмотря на химическое название, подавал не только лютый набор коктейлей, но и вполне человеческое пиво. Нам уже всем принесли по кружке, а Майя все разглядывала меню.

— О, смотри, — сообщила она Диме. — Коктейль «Платина». Ром, кокосовый ликер, апельсиновый ликер…

— Ты уверена, что это можно пить? — забеспокоился Дима. — Я лечебный ящик с собой не захватил.

— А тебя там что, даже набор для промывания желудка есть?

— Есть. Хотя в данном случае я бы тебе заранее сорбента выдал. И он у меня, между прочим, с собой.

— Супер! Давай сюда, — обрадовалась Майя. — Приму заранее. Так, что еще тут есть. «Золото»! Что в нем? Ром, дынный сироп, ананасовый сок, блестки…

— Блестки… — выдохнул Дима. — Звезда моя, тебе не кажется, что ты питаешься словами?

— А что бы ты предложил?

Дима перетянул к себе меню и просмотрел его сверху до низу.

— Ну я бы выбрал что попроще и что точно вкусно. Вот смотри: джин, малиновый сироп, лимонный сок, мм?

— А как называется?

— Калий.

— Фу. Скучно как.

Мы захохотали. Народ за соседними столиками даже начал оборачиваться на нас.

— Точно питаешься словами, — улыбнулся Дима. — Но сорбент ты уже съела, пей что хочешь. К тому же здесь недалеко, я тебя, если что, на плече отнесу.

— Я на свете всех трезвей, всех трезвей, всех трезвей! — пропела Майя. — Не дождешься, сама дойду!

И выбрала какую-то версию Кровавой Мэри. Ну это хоть что-то знакомое.

Коктейль принесли в пробирке.

— Концептуально! — одобрил Дима.

Первую часть вечера занял рассказ о Кулбрисе с его пингвинами. Со вчерашнего дня история пополнилась новыми деталями.

Местные службы безопасности перехватили владельцев капсул. Двое оказались западниками с дипломатическим иммунитетом и их тут же препроводили с вещами на выход. А вот третий член команды раньше трудился в Технотреке, и его тут же утащила к себе служба злоупотребления знаниями.

Но бюрократия бюрократией, а самое интересное произошло в мире животных. То есть птиц. Пингвины, даже убегая, каким-то образом умудрились увидеть запрыг робота на капсулу, и он навел их на новые идеи. И пока бассейн был слит на чистку и профилактику, они начали запрыгивать на все подходящие поверхности. Начали со скамеек во дворе, а потом перешли на голову Кулбриса.

Серафим ухахатывался, а Василий только головой качал. Кажется, теперь он был рад, что уехал от Вальтона, на кампусе было гораздо спокойней. Еще не хватало скачущих пингвинов. На фоне Кулбриса наша жизнь была тихой и мирной. Вот сидим, пиво пьем.

Наконец, пингвиньи новости иссякли, оставив Серафима с приятным чувством непосредственного участника. Ведь это он притащил на хвосте новости про планы похищения Кулбриса. Он с гордостью поглядел на товарищей.

— Да ты не зазнавайся так, — засмеялась Майя.

— Как будто не имею права! — фыркнул Серафим.

— Все равно не зазнавайся!

Не очень-то это помогло, и Серафим продолжал чувствовать себя спасителем Кулбриса и пингвинов.

— Если ты надеешься на его благодарность, то это ты зря, — заметил Баклан. — Кулбрис — мерзкая скотина, делает только то, что его прикалывает. Хотя в этом его плюс.

— Да и пожалуйста, — не стал спорить Серафим. — Пусть как угодно так себя ведет. Но, скажите, с кем еще могла случиться такая идиотская история? Где еще такое услышать?

— Это да, — согласился Баклан.

Субботний вечер набирал обороты, бар потихоньку наполнялся народом. Здорово тут, надо будет спросить Турлиу, что он думает о здешних коктейлях. Я пробовать их так и не рискнул, сохранил верность пиву.

За соседним столом девушкам принесли сет для самостоятельной сборки напитков. Самая молодая взялась за дело первой и смешала вариант, который немедленно задымился. Должно быть, так и надо было, потому что ее подруги захлопали, зашумели, а создательница осторожно попробовала, что у нее получилось.

Рот у нее недовольно уполз куда-то в сторону, тогда подруга немедленно отобрала у нее пробирку и выпила ее одним махом. И они принялись спорить о том, что смешать в следующий раз.

Баклан посмотрел на них, посмеялся, но себе ничего подобного заказывать не стал.

— Что, не хочешь тряхнуть стариной? — толкнул я его в бок.

— Да ну тебя, — отмахнулся он. — Я еще от той истории с морскими ежами не отошел.

Посмеялись. Про поиск морских ежей, которыми Баклан легендировал свою поездку в Териберку, мы успели подзабыть за плотностью событий. Снова вспомнили Кулбриса и славное место, где зимой не замерзает море. Надо будет мне когда-нибудь тоже туда съездить.

— Так почему Олич с Хмарью не пришли? — спросила Майя после второго коктейля. — Как-то мне неловко одной в мужской компании.

— Замечу, после первого коктейля тебя это не волновало, — обиженно произнес Василий. — Что не так со вторым?

— Мм, он слишком сладкий. Не надо было по названию выбирать. Но все равно, почему?

Я рассказал нашу историю с юридическими аспектами. И как я сдал, и как девчонки не сдали, и теперь штурмом берут архивы. Вместе с андроидом.

— А от нас никакой пользы, — пожаловался я.

— Как ты сказал, зовут преподавателя? — напрягся Василий.

— Я не сказал, — я бросил на него быстрый взгляд. — Потому что не помню.

Ща гляну.

Я покопался в записях.

— Мартель! Во! Да мы проверяли, нет у нее учебников. А фамилию я забыл.

— У тебя все вычищается из головы за ненадобностью. До нуля, — упрекнул меня Дима.

— Как и у меня! — присоседился Баклан.

— Мартель читала у нас, — сообщил мне Василий. — Насколько я помню, у нее программа годами не меняется, удивляюсь, что ваши ее взяли. Она кошмарно занудная.

— Василий, — пристально посмотрел на него я. — А не осталось ли у тебя записей?

— У меня осталось всё! — торжественно сообщил Василий. — Конспекты и все работы, потому что я ничего не выбрасываю.

— Дашь списать? — осторожно прощупал почту Баклан. — С нас причитается.

Василий захохотал. Мы с Бакланом обалдели. Что смешного-то?

— Да уж, — сказал Василий, вытирая слезы. — Представляю себе, что можно с вас получить. Ничего не надо, друзья, а то от ваших подгонов меня удар хватит. Я так понимаю, вы горите?

— Синим пламенем, — подтвердил Баклан.

— Пошли тогда ко мне. У меня с собой только комбраслет, с него искать неудобно. А из планшета я быстро найду.

— Э? — возмутились Дима с Майей. — А мы? Вы куда?

— Мы быстро, — пообещали мы с Бакланом. — А вам в заложники остается Серафим и коктейли.

Серафим захихикал. День у него уже удался, можно побыть заложником.

И мы помчались к Василию. За конспектами.

Апартмент-комплекс, в котором жили Василий, Серафим и Майя, напоминал наше общежитие, которое внезапно решило вырасти вширь и вверх. Коридоры были совершенно такие же. Скудная отделка предполагала, что жители не готовы платить лишнее за красоту. Как и мы.

Вход контролировался автоматически, и Василию пришлось потратить время, чтобы нас зарегистрировать.

— Серьезно у вас! — удивился я.

— Это чтобы субаренды не было, — объяснил Василий. — Они всю эту штуку только в прошлом году поставили, после того как особо предприимчивые поселили у себя в комнате человек по пять.

— Это по какому же поводу такое нашествие?

— Чемпионат какой-то, — наморщил лоб Василий. — Я забыл. Мы тогда уже у Вальтона были, я летом в город и не приезжал. В общем, субаренду — нельзя. Одного-двух гостей можно, но не больше и на время. Короче, ваш Дима в гостях у Майи — ок, десять человек со спальниками — не ок. И животных нельзя. Тут один питона притащил, так питон сбежал, ловили его потом по всему зданию.

Мы поржали.

Комната у Василия была не намного меньше нашей. А мы помещались туда вчетвером. Что Баклан тут же прокомментировал.

Василий только плечами пожал. Ну а что, действительно. Уж Василию явно все равно где жить. Аскетичный прямоугольник комнаты вмещал в себя кровать, рабочий стол со стулом, тумбочку и встроенный шкаф. В углу притаилась мини-кухня с высоким табуретом.

Нехилую часть стены студии занимала плоская панель, куда можно было вывести любую картинку, если бы она понадобилась. Или игру, если в комнате жил фанат плоского видео. Лишняя штука, на мой взгляд, но мало ли кому надо. Я бы так жил, даже с панелью.

Наш потенциальный спаситель вынул из стола планшет и принялся в нем копаться. Баклан подошел к окну, чтобы обозреть окрестности, а я уселся на табурет и проверил, крутится ли он. Табурет крутился.

— Так, — объявил Василий. — Всё нашел. Вот есть два правильных варианта теста и конспекты. А интеллект-карт четыре штуки, но на них не настаиваю. Там вы ничего не поймете. Кому скидывать?

— Обоим, — попросил Баклан. — И скидывай всё. Тоже хочу посмотреть, что они там проходят. А то вдруг и нам такое же счастье привалит.

Пискнуло сообщение. Упали оба теста и здоровенный файл с конспектами.

Василий вручил мне свой планшет, чтобы я мог их по-человечески просмотреть. Я открыл первый тест. Супер! Ровно то, что было у меня. Ага, с квазисубъектностью я налажал, ну и ладно. А второй? Немного другой, пригодится. А потом я открыл конспекты. И у меня вылезли глаза на лоб.

— Василий! Что это? — спросил я, чувствуя себя полным идиотом.

— Не читается? — забеспокоился Василий. — Я выведу на панель.

Он включил настенную панель и вывел конспект на экран.

— Ух ты! — воскликнул Баклан. — Да это же… я не знаю что!

Глава 12

— Матрица возможностей? Египетский шифр? Вороньи следы? Василий, я восхищен объемом работы, но что это?

На панели висела огромная таблица. Если на планшете открылись только шесть колонок, и даже они выглядели впечатляюще, то на панели таблица просто подавляла. И при этом все равно не влезала целиком.

В графах стояли пометки «плюс» и «минус», нолики, галочки и проценты. Знакомые слова мелькали между пятой и восьмой колонкой: тип защиты, коммерческое использование, доказанная оригинальность, межтерриториальные различия, отсутствие права владения, право на дистрибуцию…

Но все вместе не имело никакого смысла. Колонки уходили за край кадра, а строки простирались в бесконечность.

Мы с Бакланом насладились зрелищем и повернулись к Василию. Тот стоял с расстроенным видом.

— Что, непонятно? Мне и Серафим тогда… Что я перемудрил. Но здесь весь курс. Я и рассказать могу в принципе…

— В принципе рассказать — это хорошо, — мягко сказал Баклан. — Но тут сколько? Ундециллион страниц? Хотелось бы понять объем зашифрованных знаний. Мы глупые, мы столько не осилим. Вот, скажи, пожалуйста, что написано в первой строке?

— Страниц всего семьдесят, никакой не ундециллион, столько бы я не смог написать, — проворчал Василий. — А расшифровывается элементарно. Первые десять страниц посвящены Западу, а в первой строке указано, что есть законы, согласно которым нельзя начинать расследования по поводу нарушений, пока не возникло реальных подозрений. Правда, это не распространяется на деятельность Севера, Востока и Юга, поскольку они находятся под подозрением автоматически.

— Ахаха, — развеселился Баклан и развалился на коврике у кровати. — Что за законы-то?

— Которые защищают неприкосновенность частной жизни. Вот же галочка в третьей колонке. Чего смешного-то?

— Ну как ты из этих закорюк это восстановил?

— Да всё просто! Тут система!

Василий принялся объяснять, но минут через пять мы с Бакланом погибли в его логике, и я замахал руками.

— Всё, всё, прекрати, мы не сможем этого запомнить. А ты еще говорил про интеллект-карты?

— Да, — грустно подтвердил Василий. — Но вы скажете, что и они слишком путанные.

— Показывай, — решительно потребовал я.

С Василием ни в чем нельзя было быть уверенным. Очень уж своеобразный человек.

Интеллект-карты оказались значительно лучше. Каждая страница напоминала раздавленного осьминога, и там довольно внятно были обозначены заскоки каждого региона. А зеленым цветом были обведены совпадающие части. Но по объему карты были существенно меньше таблицы, что как бы намекало.

Я бы, честно говоря, в такой ситуации нарисовал бы одну интеллект-карту для общемировых представлений о прекрасном, а расхождения запихал бы в таблицу. Но только я ничего не нарисовал, а Василий уже опять чуть не плакал и пытался нам донести, что в картах гораздо меньше информации. Что было и так понятно.

Итак, тупик. Мы с Бакланом хотим помочь девчонкам, Василий хочет помочь нам, а все вместе мы хотим вернуться к пиву. Неплохо бы совместить. Хотя друзья, которые обогнали тебя хотя бы на одну кружку пива, непригодны для совместного досуга. Стоило остаться и добить проблему.

Я еще раз попросил Василия восстановить текст из таблицы. Василий с готовностью начал пересказывать. Я посмотрел на Баклана, он на меня, и Василий замер на полуслове. Всем стало ясно, что нам не хватит терпения даже просто прослушать. Да и фиг знает, сколько времени это займет.

И тут меня посетила идея.

— Василий, а что ты скажешь, если мы сгрузим твои замечательные конспекты Софье? Я смутно улавливаю связь между таблицей и интеллект-картой…

— Да! Да! — закричал Василий. — Она есть!

— Вот! И наш дорогой андроид соберет это в понятный людям вид.

— Софья! — возопил Баклан. — Вот путь от человека к человеку!

— Если ты думаешь, это поможет, я согласен, — уныло согласился Василий. — Ну почему меня никто не понимает?

— Чего это «никто»? — обиделся я. — Мы нащупали путь.

— У нас был план, и мы его придерживались! — весело поддержал меня Баклан. — Софья — наш друг, товарищ и робот. Главное, чтобы она поняла твою логику.

— Да тут всё прозрачно! — опять завелся Василий.

— Так. Стоп, — велел я. В последнее время меня завораживала действенность этой команды. — Скинь мне интеллект-карты, я переброшу все вместе нашим, и поговорим.

— Но на кампус я не пойду! — загудел Василий. — Я уже ноги промочил!

— Никто никуда не идет, — сказал я себе под нос, перебрасывая нашим страдальцам материалы. — Ботинки себе нормальные купи.

— Куплю, — внезапно успокоился Василий.

Пока мы ждали реакции от наших, Баклан подбил Василия заняться выбором ботинок. Тот поначалу упирался, утверждая, что не сможет переключиться, если надо будет инструктировать Софью, но в конце концов втянулся в дискуссию о преимуществах одного материала над другим.

Я прислушивался к этой душеспасительной беседе краем уха, мучительно соображая, как бы сконнектить разум Василия с андроидным, и не поможет ли нам в этом деле видеосвязь. На переписку я не рассчитывал, на видеозвонке мы сможем хотя бы увидеть, идет ли процесс и куда.

Минут через десять проклюнулась Хмарь.

Хмарь: Риц! Гениально, где вы это взяли?

Риц: Это Василий. Мартель читала у них тот же курс в их универе

Хмарь: Колоссально! Мы очень признательны. Мы, к сожалению, не можем ничего понять в конспектах, но за два теста и карты огромное спасибо

Риц: У меня есть мысль подключить Софью к дешифровке. Василий вполне способен объяснить, что у него где, но я не способен произвести обратную сборку. Спросишь?

Хмарь: Щасвирнус

Хмарь: Софья согласна попробовать. А нет ли у Василия списка заголовков таблицы?

Это был дельный вопрос. Но заголовков не было, вернее, они тоже были зашифрованы.

Мы договорились за видеозвонок из общаги Олич и Хмарь через полчаса. Вот и панель в комнате Василия уже второй раз пригодится. Зря я назначил ее в лишние устройства.

Василий приободрился и принялся ждать звонка. На это время он отказался обсуждать ботинки или что-нибудь другое, а просто сосредоточился на своей таблице. Наизусть что ли учит?

Мы оставили его за этим занятием, и пошли прошвырнуться по апартмент-комплексу. Василий предупредил, чтобы мы не совались в чужое жилье, и вообще вели себя потише. И ничего не ломали. Правда, он был не в курсе, что именно можно сломать, потому что не был нигде, кроме своей комнаты. Очень похоже на Василия.

На его этаже ничего интересного кроме вендинговой машины с витаминными батончиками мы не нашли, а вот этажом ниже рядом с лифтом стоял аппарат по перемене судьбы с надписью «Экспериментальная разработка. Просьба сообщить о впечатлениях по адресу @блаблабла».

Мне стало не по себе. Я уже год назад поменял судьбу, точнее, она меня поменяла пинком под зад. Мне вполне хватило. Я глянул на Баклана. Тот тоже напряженно смотрел на машинку. Затем покосился на меня:

— Ну чего, попробуем? Чего нам бояться, пинка-то уже один раз получили.

Я засмеялся.

— Ровно о том же думаю.

Мы подошли к аппарату, глянули инструкцию. Текст был скуп на объяснения и фактически сводился к тому, что надо встать на обозначенной точке, активировать рабочий режим и ждать результата.

— Дай я! — вызвался Баклан и встал на нарисованные следы, где полагалось находиться тестируемому.

И нажал кнопку. Его моментально накрыло полупрозрачным куполом, и хорошо, что так, если б купол был сплошным, я бы моментально начал эту машинку ломать.

Что там происходило, я не понял, потому что на лице у Баклана медленно расплывалась мечтательная улыбка.

Наконец, купол исчез.

— Ну что, что тебе показали? — потряс его я.

— Солнце, море, пальмы… — задумчиво проговорил Баклан.

— Старая работа что ли? — спросил я.

— Лучше…

Из автомата выпала карточка с каким-то контактом. Видимо, там и надо было искать перемену участи. По контакту было непонятно, куда его собственно послали.

— А если ты второй раз пойдешь? Тебе то же самое покажут?

— Не факт… Хотя давай проверим!

Баклан запрыгнул внутрь и активировал купол. В этот раз выражение лица у него было чуть менее мечтательным.

— У меня есть мысль, но я пока не скажу. Иди ты теперь.

Я шагнул внутрь, купол обернулся вокруг меня и под ногами заплескалось море. Довольно убедительное море, надо сказать. Пахло солью и йодом. Я подобрал ноги, от чего море повело, напомнив мне, что оно виртуальное. И сходить с места не надо.

Что-то подозрительно. Чего это нам обоим море показывают? Мы снова поедем на побережье? Я дождался конца картинки, сошел с точки активации, вернулся и запустил процесс заново. В этот раз мне показали шикарные снега и задницу оленя, который якобы нес мои сани по целине.

Карточку с контактом мне выдали заново, и на руках у нас их скопилось уже четыре штуки.

Баклан открыл было рот, но тут нам обоим упали сообщения, мне от Хмарь, а ему от Олич с одинаковым вопросом: «Ты где?»

И мы помчались назад к Василию.

Звонок уже начался, и чего нас дергали, было непонятно, потому что весь разговор шел между Софьей и Василием. А что девчонки, что мы, выступали массовкой. За полчаса они управились, Софья обещала переслать Василию свое видение его конспектов сегодня к вечеру, и мы распрощались.

Василий был доволен как слон, похоже, что он наконец подходящего собеседника.

— Софья всё понимает! — провозгласил он и добавил. — Не то что вы!

— Потому что она более совершенное создание, — объяснил ему Баклан. — Ты лучше скажи, что за агрегат у вас на соседнем этаже. Предлагает перемену судьбы. И море показывает. Не слышал?

— А, это! — махнул рукой Василий. — Да это новый способ продажи турпоездок. Вам, небось, карточек надавали? Они все ведут в одно и то же агентство, а оно тебя много куда может заслать. Хоть на море, хоть в горы, хоть в питомник со страусами.

Василий задумался на секунду и добавил.

— Серафим туда каждый вечер лазит, прикалывается. Там случайным образом выбрасываются версии идеального будущего, причем какие-то чаще, какие-то реже. Пляжей, например, полно разных, а вот парню с третьего этажа однажды показали поход за кладом где-то в Коломне, и он туда захотел. Прямо денег заплатить и поехать. Но эти люди с карточки говорят, что у них нет такого тура. И больше никому такого не показывают. Теперь все ходят по три раза в неделю, ждут, что снова такая поездка выпадет, и они запомнят точно где клад. Но не выпадает. Ерунда, короче.

— Я так и думал, — разочарованно протянул Баклан. — Уж очень оно картиночное.

— Да уж конечно. Судьба тебе картинок не покажет. В лучшем случае, как Кулбрису, даст пингвином по голове.

Разум андроида победил таблицу человека, и за час до полуночи семьдесят страниц таблицы превратились в сорок страниц текста. Василий подтвердил, что всё верно, таблице все соответствует, и девчонки зарыдали от счастья. Такой конспект уже вполне можно было осилить и выйти на пересдачу во всеоружии.

Оставалось только гадать, зачем надо было городить табличный огород, если текстом получалось компактней и понятней. Я не выдержал и спросил.

Риц: Василий, спасибо тебе нечеловеческое, но зачем?

Василий: Мне так понятней. Уж прости, я для себя делал

Риц: Понял!

Ничего я не понял, но это было и неважно. Из чистого любопытства я взялся просмотреть текст — плод двойных усилий человека и андроида. Надеюсь, у Софьи теперь не сомнений в своей пользе для команды. Без нее мы бы остались в лучшем случае с двумя образцами теста, никто из нас не смог бы восстановить записи Василия. Лучше б он старой доброй стенографией пользовался. Я точно знал, что у бабушки есть подруга, которая умеет такое разбирать.

Читать было весьма занятно. Я старался ходить к Мартель (Мартель, точно? вечно забываю имена преподавателей), но там было скучно, а здесь путем двойного просеивания внезапно открылась особо извращенная логика.

У меня закололо между лопатками как было всегда перед чем-то важным. Я помедлил, пытаясь остановиться и рассказать себе, что я этого знать не хочу, но было поздно.

Поля общих разрешений и частных запретов складывались в логичную картину. Безобразно логичную картину, я бы сказал.

Всё, что начало происходить с органикой в прошлом году, и протянуло свои лапы в этот, было подготовлено беспощадным отрицательным отбором. Жесткие правила свободного обмена касались только структурных элементов. Не удивлюсь, если теми же правилами предписывались низкие или нулевые цены на них.

Я полез проверить эту догадку, но с ходу ничего не нашел, и отложил на потом. Скорее всего, так и есть. Потом проверю. Может, у нас будет спецпредмет и по этому вопросу.

А элементы, которые повышали удобство пользования, скорость операций и качество сортировки, наоборот, придерживались внутри территории и подлежали обмену только в рамках спецсоглашений. Хорошо еще, что такие соглашения в изобилии существовали между нами и Востоком.

Теперь понятно, почему так истерил Юг. Они и в нормальной ситуации не могли рассчитывать на полный объем инструментов, а в теперешней и подавно.

Круче всего в этой картине выглядели элементы, которые относились к экспериментально-структурным. То есть их значимость не была подтверждена, и под обязательный обмен они не попадали.

«Но как же так! — мысленно заорал я. — Получается, что всё, что продумывалось для дополнительной надежности на случай форс-мажора, пряталось в сундук? И не поступало в поле общего пользования? И никак не обсуждалось?»

Никаких условий для выработки общих надежных решений не было, зато были надежно огороженные загончики, где паслись жирные элементные овцы, которыми можно было торговать.

Хотя я и сам был частью этой системы, сознавать это было весьма неловко. Приятно было только, что наши злоупотребляли этими схемами не больше других территорий. Но ломать в этих условиях было гораздо проще, чем строить. Должно быть, сплошное удовольствие.

Ничего удивительного, что наши закрылись после крушения восточной библиотеки. Чего там теперь ловить-то?

Внезапно я вспомнил о Марше с Фантомом. Что они там делают в своем Технотреке?

Опять же понятно, зачем западники приперлись за Кулбрисом. Исчерпали свой запас идей, а новыми заниматься некому и незачем, все танцуют на карнавале.

Мне стало холодно и грустно. Взрослые вроде люди, а как дети. Здесь мы торгуем, здесь в носу ковыряем, а что получится на выходе, никого не волнует.

Чтобы не будить наших, я переместился в комнату для занятий и продолжил читать. Еще никогда я не был в ситуации, когда сдав экзамен, начинаешь интересоваться его содержанием.

А около двух упало сообщение от Хмарь.

Хмарь: Спишь?

Риц: Нет. Охреневаю

Хмарь: От чего?

Риц: От всего, что мы сегодня вытрясли из Василия

Хмарь: И я. Тебе тоже показалось, что это какая-то идиотская конфигурация?

Риц: Ага. Только не увлекайся. Тебе еще тест сдавать

Хмарь: Да, папочка, я знаю

Риц: Сама ты папочка

Хмарь: Я не папочка, я папка! Кожаная с золотыми замками. Внутри меня знания! И я обрушу их на каждого, кто не успеет увернуться

Риц: Раздавлен твоей интеллектуальной мощью!

Хмарь: Встретимся завтра?

Риц: С удовольствием. Я только утром меняю аккумуляторы, а потом свободен

Хмарь: Отлично! Тоже освобожусь к обеду. Придумаем что-нибудь

Риц: Да!

В ответ она прислала мне батарею сердечек разного цвета.

Надо было уже спать, но я никак не мог оторваться от текста. Я еще раз просмотрел первые страницы из тех, что Софья просеяла из таблицы Василия, а на десятой аж подскочил. Что значит «обязательное участие в процедуре распада»?

Глава 13

В субботу Надежда с мамой и дочкой выехали из дома пораньше. Дача Дины, маминой подруги детства, юности и всей взрослой жизни, находилась не так уж далеко, но день обещал быть солнечным, и его не хотелось терять. А откладывать выезд до следующей недели было никак нельзя, чтобы не потерять ручьи, которых так ждал ребенок.

К поездке маленькая Люба сложила три парусника из растворимой бумаги, чтобы запустить их в плавание. Мама с бабушкой надеялись, что эти со всех сторон экологические поделки проживут хотя бы минут пятнадцать, чтобы ребенок успел наиграться. Пока они уговаривали ее не запускать в ручей все сразу, а Люба упрямилась. Она планировала спустить на воду всю флотилию целиком.

Но по прибытии корабли чуть не оказались не у дел, потому что у Дины их встречали и собака, и пирожки с вареньем, и Динин внук с тремя своими кораблями, в одном из которых сидели шесть микрогребцов, и, разумеется, качественные ручьи, глубиной до середины новых сапожек.

Всё это богатство захватило гостей с головой. Даже Надежде от детских щедрот достался маленький кораблик, который ей было позволено спустить на воду у края поселка.

Кораблик получился не совсем сбалансированным, и поток крутил его куда хотел, однако перемещаться у кораблика вполне получалось, поэтому Надежда проводила его взглядом, оставила детей резвиться под руководством Дининой дочери и пошла назад к дому.

Воздух пьянил и орали скворцы, и Надежда почти забыла, зачем они на самом деле приехали.

— Надежда? Какой сюрприз! Уж не ко мне ли вы? — услышала она знакомый голос.

Ох, нет, не так всё планировалось!

Но Астахов улыбался совершенно искренне, совсем не той улыбкой, которую он изображал на протокольных мероприятиях, и Надежда решила ничего не придумывать.

— Была такая мысль, — призналась она. — Я здесь с дочерью: мы в гостях у маминой подруги. А она соседствует с вами. Я не рассчитывала, конечно, но если бы вы вышли во двор, появился бы шанс поговорить.

— Видите, как удачно, — Астахов улыбнулся еще шире. — Я вышел даже не во двор, а сразу на улицу. И если у вас не запланированы никакие срочные увеселения, приглашаю на кофе.

Они прошли мимо Дининой дачи. Дина с Верой уже устроились пить чай на террасе, выставив вертикальный обогреватель на половину мощности. Надежда махнула подругам рукой, они помахали в ответ, раскланялись с Астаховым и вернулись к прерванному разговору. Их миссия была завершена, теперь дело было за Надеждой.

Астахов неспешно завел агрегат, который должен был превратить две горсти зерен в две чашки напитка, выставил на стол вазочку с сырным печеньем, дождался, пока агрегат отдаст ему эспрессо, и разместил чашки перед собой и гостьей.

— Сахар?

— Нет, спасибо.

Бывший министр кивнул.

Разговор начался издалека, как положено на даче. Надежда похвалила кофе, Астахов оживился и рассказал, что этот сорт собирают прямо вокруг вулкана. Вулкан, к счастью, давно не извергается, а только угрожает, а то не видать бы им такого кофе. Надежда восхитилась нервами фермеров, которые выращивают зерна в таких условиях. Астахов поддержал.

Плавно перешли к министерским делам. Астахов улыбнулся и признал, что за новостями не следил, но с удовольствием послушает. Нет, у него нет планов, и он не планирует перезахват власти. Но если позовут, разумеется, вернется. Долг превыше всего.

— А что, Надежда, вам не нравится эта должность? Я был уверен, что вы справитесь.

— Рискну заявить, что справляюсь, — ответила Надежда. — Однако, скажу вам честно, безо всякой радости. Я бы с удовольствием вернула эту должность вам. Место вашего заместителя мне нравится гораздо больше.

— Какого заместителя? Хотите место Радия? — поднял бровь Астахов.

— Ни в коем случае. То, с которого ушел Бочкарев. В прошлом году.

— Понял. Да, эта позиция до сих пор не занята. Технически место есть. Ну что же, подождем возможности рокировки.

— Я думаю, ждать осталось недолго.

Надежда сообщила бывшему начальнику о проверке Старого университета, которую она перебросила в руки Минсвязности, Астахов хохотал, но отметил, что такая мелочь не заставит никого требовать назначения полноценного министра. Хотя ему приятно узнать, что у коллег прибавилось работы. Тогда Надежда попросила вторую чашку кофе и рассказала о крахе главной восточной библиотеки элементов.

Реакция Астахова ее поразила. Его лицо сначала окаменело, затем приобрело такую живость, как будто брови, рот и нос решили разбежаться в разные стороны. Уловив реакцию собеседницы, он на целую минуту закрыл лицо руками.

— Извините, — сказал он, опуская руки и возвращаясь к обычной невозмутимости. — Я думал, не доживу до такого. Да, если все так, то наши собратья по шарику будут пытаться активировать протокол распада. Либо ставить на него блок. И для того, и для другого нужна подпись министра, не и.о.

— Я только в общих чертах представляю, как это устроено, — призналась Надежда.

— А все представляют в общих чертах. Его никогда еще не запускали. Но сама процедура есть. Если примете предложение избавиться от приставки «и. о.», сможете принять решение сами.

— Лучше вы.

— Тогда так и поступим. Но вы рискуете, имейте в виду. Когда вам предложат пост министра, а я думаю, это произойдет уже в понедельник, откажитесь. Если должность снова займу я, будете моим замминистра. Но если нет, вас могут уволить. Отказ от повышения принимают за слабость.

— Я готова рискнуть, — ухмыльнулась Надежда.

— Хотите променять работу лицом на работу головой?

— Ну если вы это так формулируете, то да.

Астахов усмехнулся.

— Хорошо. Тогда так и поступим.

— Главное, чтобы вы не отказались. Когда наши власти сделают три круга и вернутся к вам, — напомнила ему Надежда.

— Я не откажусь. На лыжах я уже накатался, да и снег растаял. Возможно, вам стоит знать: я настроен блокировать запуск протокола.

— Почему? А как же безопасность? Разве не ради нее всё?

— Абсолютной безопасности не существует. А нас разрыв сотрудничества, особенно с Востоком, замедлит буквально во всем. На активации протокола будет настаивать Запад, потому что они любят резкие движения. А разгребать предоставляют другим.

— Кажется, я буду с нетерпением ждать понедельника, — улыбнулась Надежда, поднимаясь.

— Я тоже, — заверил ее министр, вставая, чтобы проводить гостью.

Утро прошло мирно, несмотря на неприятный поворот: вместо Захара на смену вышел Центурион. Да еще Турлиу угнали куда-то в район центрального корпуса, и его заменил Форк. Два идиота по цене одного. К счастью, эти два придурка друг друга стоили и сразу сцепились из-за форменного комбинезона. Форк, увидев нашу блестящую шкурку, от любопытства проковырял в ней дырку отверткой (комбинезон так просто не сдался, но Форк оказался упорней). И попытался отжать дырявую одежку себе, заявив, что в таком виде она никому не нужна. А он, так и быть, возьмет.

Центурион же заставил его комбинезон снять, надеть другой, а старый поместил в спецконтейнер на восстановление. И пригрозил, что продлит Форку срок наказания. Но Форк уже изрядно подковался в сроках и полномочиях и сообщил Центуриону, что у того нет такого права.

Права и правда не было, я тоже про это знал, но промолчал. Зато было право ходатайствовать перед начальством, о чем знал Центурион. Так с правами и переодеваниями они препирались все два часа, забыв и о роботах, и обо мне.

Под шумок я заменил двенадцать аккумуляторов. Все сегодняшние технокалеки имели износ батареи под 90%, так что никто не ушел обиженным. Потом подтащил роботов поближе к начальственному столу, сам внес их в базу и положил на полку. Очень продуктивно. Всегда бы так. Никогда не думал, что придурков стоит замыкать друг на друга.

Я даже переработал сверх срока минут пять, но потом мне надоело, и я объявил, что время вышло, роботы — вот, старые аккумуляторы — вот, база — вот, а я пошел.

Тут они уставились на меня как на врага человечества, объединили усилия и решили всё перепроверить. Штош, ладно. Посижу, посмотрю, как они будут проверять.

Я откинулся в кресле, сплел пальцы на пузе и стал наблюдать.

— А чего ты ничего не делаешь? — тут же обиделся Форк.

— Я всё сделал, это ты ходил два часа комбинезон мерил. Как будто у тебя шоппинг.

— Я, может, новую модель комбинезона разрабатываю!

— Думаю, ты разрабатываешь способ тратить время, — отрезал я и углубился в созерцание своих сцепленных пальцев.

— Риц! — заорал Центурион, шарясь в базе. — Кто тебе позволил сюда лазить?

— Я сам себе позволил. Хочешь сказать, что я что-то неправильно сделал?

— Нет! Всё верно! Но это и подозрительно! Как ты смог разобраться, если тебе не давали к ней допуска?

— Центурион, — тяжко вздохнул я. — Эта система сделана очень просто и интуитивно понятно. К тому же я несколько дней наблюдаю, как вы с Захаром в ней работаете. Я видел, что надо делать.

— Ты не должен был подходить к монитору с этой стороны!

— Мне никто об этом не сказал. И такого запрета нет в правилах техники безопасности. Так что я, может, и не должен был, но это не запрещено.

Вот как я прокачался после нового предмета! Гордитесь мной, профессор Мартель.

Профессор Мартель, разумеется, ничего о нашем сраче не узнала. И баллов мне не добавила. А Центурион побухтел-побухтел, но вскоре отстал. Два часа борьбы с Форком истощили его начальственный задор.

Я не пожалел, что предоставил их друг другу. Два часа на дело и двадцать минут на бессмысленную социализацию — однозначно лучше, чем наоборот. А с таким составом участников лучшего нельзя было и желать.

В результате мы с Форком получили вожделенную отметку за шестой день работ и выкатились в сторону столовой. Форк еще пытался общаться, но я интереса не проявил, и Форк убежал вперед, чтобы домотаться к кому-нибудь еще.

До свидания с Хмарь оставалась еще куча времени, читать я ничего больше не мог, потому что опух от юридических текстов. И после завтрака отправился в инкубатор.

В нашей лабе были все, кроме Хмарь: Гелий, Софья, Мавр и Оба. Гелий вынул из шкафа кусок моего «кактуса», фрагмент выведенной в реал органической конструкции, и вроде бы пытался заставить его светиться.

— Риц! — обрадовался мне профессор. — Ничего, что я позаимствовал у вас идею?

— Ничего, — улыбнулся я. — И это не идея, это побочный продукт.

Гелий ухмыльнулся, спрятал кусок трубки в своих огромных ладонях — и она засветилась.

— Готово! — заявил он и повернулся ко мне. — Извините еще раз за узурпацию. Надо было чем-то занять руки. Устал читать.

— И я, — признался я. — После экзамена внезапно заинтересовался предметом профессора Мартель. Читал про коллапс и процедуру распада. Как-то подозрительно все это выглядит…

— Да, да, — оживился Мавр. — Я тоже вчера читал. Профессор, что вы обо всем этом думаете?

— Ничего хорошего.

Гелий критически осмотрел светящуюся трубку.

— Думаю, что на час должно хватить. Бессмысленное дело — обогревать мир органикой, но имея такую заготовку, каждый из вас сможет сделать себе фонарь. Ладно, пусть постоит пока, я доволен.

Профессор отставил трубку в сторону и продолжил.

— Вы спросили о коллапсе. Если коротко, то дело выглядит следующим образом. Регионы должны разделить операции при коллапсе разработки, чтобы он не перекинулся на остальных как опасная болезнь. Не спрашивайте, как это возможно, хотя мне самому иногда кажется, что идиотизм заразителен. Как только коллапс зафиксирован, все расходятся как боксеры по углам. И там сидят. Только боксеров в нашем случае не два, а четыре, по числу территорий.

— А тренер их обмахивает полотенцем? — проявил знание реалий Мавр.

— Да, примерно так. Но коллапс должен быть официально признан, чего пока не произошло.

— А как же Восточная библиотека?

— Восток заявляет, что у них есть полноценная замена и намерены ее предъявить. Оспорить такое заявление могут три оставшихся территории, подписав меморандум все вместе. Пока его не подписал никто, все ждут, что кто-то из соседей сдастся первым. Мы тоже не подписали. Формально потому, что у нас нет министра образования, а только и.о.

— Прикол!

— А наши хотят подписывать? — осторожно уточнил я.

— Думаю, что не очень, — улыбнулся Гелий. — Посмотрим. Пока для нас ничего не меняется, работаем как работали.

— А что планирует делать Восток со своей библиотекой? Им не надо помогать?

— Непонятно пока. Думаю, что если и надо, это будет делаться неофициально. Я уверен, что они хотят легализовать пиратскую библиотеку, которая так и так раздает элементы желающим на всей Восточной территории. Только есть проблема.

— Библиотека не хочет выезжать из диффузной зоны, — вставил свою лепту Оба.

— Совершенно верно. Откуда знаете? — повернул к нему голову Гелий.

— Там в доле родственники Барса. Который с нами учится.

— Действительно. Я и забыл, что он оттуда. Как тесен мир.

Протокол органического карантина писали на коленке, и каждая строка звучала до ужаса радикально, однако в этой радикальности скрывались все демоны мира.

Общая линия была проста: при коллапсе органических разработок хотя бы на одной территории, другие территории обязаны принять меры к изоляции собственных разработок на срок достаточный для решения проблемы. То есть активировать процедуру распада.

Кроме основного протокола существовала еще пачка документов, которая называла разные цифры для этого срока — три недели, пять месяцев и даже десять лет, приводила рекомендации для сепаратной работы и требовала экспертиз.

Самой внятной бумагой из этой пачки было мнение профессора Веркиро, в которой тот в хлам разносил утвержденную процедуру, подчеркивая, что никто не знает, что в этой истории считать коллапсом.

Если бы профессор был жив, он бы удивился внезапному количеству желающих познакомиться с его докладом. В свое время тот ни у кого интереса не вызвал и был приложен к общему блоку документов по инерции. Никто не хотел даже задумываться о последствиях разделения разработки.

Но сейчас у доклада Веркиро был шанс. Джиро, получивший неделю назад пост Восточного министра образования, считал, что карантин им в страшном сне не нужен, потому что поставит под удар слишком большое количество проектов. Север беспокоили перспективы денежных поступлений с Востока. Юг — доступ к базовым элементам новой генерации. И, значит, можно было вцепиться зубами в определение коллапса и доказывать, что его нет.

Только Запад не волновался из-за потенциального карантина, потому что изначально планировал, как будет его нарушать и тестил надежность контактов. Поэтому их представители уже сейчас орали, что коллапс есть и пора разделяться. Единственным саботажником выступало их собственное Министерство просвещения, которое умоляло не созывать срочную сессию Совета, пока они не вытащат Кулбриса. Ответственные лица любезно согласились подождать неделю. Что было в этой ситуации примерно ни о чем.

Так или иначе, каждый играл с двух рук.

Конфликт интересов сыграл свою роль и в Северном Министерстве образования. Корин, большая шишка в Северном Координационном совете, сгоряча пообещал коллегам назначить министра к вечеру понедельника.

Но совершенно об этом забыл, пока уговаривал союзников не мутировать в противников. И вспомнил только ближе к полуночи. Только поэтому прогноз Астахова о предложении, которое Надежда получит в понедельник, не сбылся.

Надежду это обстоятельство ничуть не расстроило — мало ли чем занимается большое начальство. Поэтому в одиннадцать вечера она спокойно покинула рабочее место, через полчаса добралась до дома, приняла душ и крепко уснула, а предложение занять пост министра обнаружила только утром. И вежливо его отклонила.

— Как нет? Как нет? — возмущался Корин, который по этому поводу затребовал личную встречу у себя в кабинете. — Почему?

— Когда я соглашалась на это назначение, я не предполагала, что оно будет постоянным. У меня нет для него достаточных компетенций, — объяснила Надежда.

— Есть.

— Нет.

Разговор продолжался в таком духе почти час и ни к чему не привел. Каждый остался при своем.

Корин сгоряча хотел Надежду уволить, но решил, что имеющийся и.о. — это лучше, чем ничего. На этом ситуация безнадежно зависла.

И тут в игру вступил Астахов.

Глава 14

Плевать на соплячку! Вернуть на место старого министра! Что может быть проще, наверняка он скучает у себя на даче. Так думал Корин и, разумеется, ошибался.

Поводов спешить у члена Координационного Совета было предостаточно. Соседи и партнеры настаивали на назначении хоть какого-нибудь министра, чтобы требовать решения уже от него. А не от Корина, на которого где сядешь, там и слезешь.

Но Корин не желал больше экспериментировать. Он и так пошел на поводу у Министерства связности, одобрив отстранение Астахова и теперь страшно жалел об этом.

И что делать? Во главе Минобраза у него девчонка с нулевыми амбициями, а бывший министр куда-то пропал. Сразу после встречи с Надеждой Корин отправил письмо Астахову. Где в самых изысканных выражениях пригласил его на встречу сегодня в пять. И что? И что, я вас спрашиваю? Письмо осталось непрочитанным. На статусе сообщения так и висела одинарная галочка вместо обнадеживающей двойной.

Что Астахов там делает? Что вообще можно делать на даче в апреле? Медитировать? Печь печенье? Пугать весенних гадюк? Корину отказывала фантазия. Или Астахов подумал, что письмо — первоапрельская шутка? С числом нехорошо получилось, но Корин был уверен, что дело не в дате.

Корин подумал, не отправить ли с новым письмом курьера-андроида, но подумал, что здесь понадобится живая логика и послал человека. И велел без ответа не возвращаться.

Новую встречу с мятежным министром он назначил на вечер среды, предполагая, что на утро они договориться уже не успеют.

Астахов, между тем, письмо проигнорировал не из вредности. Он увлекся чтением старинных документов, разыскивая лазейку, которая позволила бы Северу продержаться на плаву как можно дольше и помочь заклятым друзьям. Ко взаимной выгоде.

Бывший и возможно будущий министр вспомнил студенческую молодость и погрузился в чтение документов, не снабженных удобными тегами, что начисто исключало подключение каких-либо тонких технологий.

«Вот и хорошо, — думал Астахов, — вот и славно, что я сам этим занимаюсь. Остался бы при должности, ни за что бы времени не нашлось».

Ни один из его секретарей не стал бы заниматься ручным просеиванием. Не говоря уже об аналитиках, которые не упакованную в таблицы информацию попросту не воспринимали.

Механизмы точного поиска давно вытеснили человеческий анализ заголовков, а о комбинации техники традиционного поиска с собственными воспоминаниями никто уже десять лет не вспоминал. По причине отсутствия воспоминаний.

Лазейку Астахов, разумеется, нашел. Правда, через сутки безуспешного поиска он уже подумывал, не инициировать ли новую процедуру самому. Но мысль о том, что решение существует, не отпускала, и к вечеру понедельника совместилась с реальностью.

За пять лет до утверждения протокола о коллапсе был выпущен другой совместный документ: о технологическом кризисе. И меры в нем предлагались несколько иные, более подходящие к случаю. Более того, протокол о коллапсе вовсе не отменял договоренности о кризисе, о них просто забыли.

Однако выкладывать козыри на стол надо было постепенно. Клиент должен был дозреть и прийти в нужную степень отчаяния.

Заодно Астахов вспомнил, как в декабре Корин предлагал ему решить проблему с осыпающейся органикой к марту. А то летом юбилей, готовиться пора. Флажки там развешивать, иллюминацию. Ну что, кто-нибудь еще помнит о юбилее единой мировой системы? Кажется, нет. Ничего, он еще напомнит старому знакомому о флажках.

Настроение у Астахова поднялось, и чтобы его не портить, он не стал читать свежую почту, а пошел на кухню заварить себе чаю. Поэтому страшно удивился, когда в калитку к нему начала ломиться неизвестная личность.

Наши усилия по просеиванию конспектов Василия не прошли даром. Хмарь сдала тест аж на 85%, обогнав меня на 10%, а Олич — на 80%, что было весьма неплохо. Мавр, которому удалось вовремя сесть на хвост девчонкам, тоже сдал, но не сказал на сколько.

Повторно провалившиеся двоечники выпросили у Хмарь с Олич драгоценные конспекты и теперь готовились ко второй пересдаче. Наши акции как добытчиков знаний подросли, и это надо было отметить. Но праздник пришлось отложить до лучших времен. В среду нас снова вызвали в инженерный корпус.

К моменту вызова мы успели опробовать новую модель хранилища, которая сама упаковывала сырой материал в строительные спирали. Штука оказалась суперудобная, и мы с понедельника гоняли ее в хвост и в гриву.

В результате системщики собрали новую версию внутреннего фильтра и снова позвали нас на испытания.

— Что-то у них пошло не так, — предположил Оба.

— Почему так думаешь? — удивился я.

— А иначе бы не звали. Написали бы, что всё круто, и погнали бы дальше.

— А торжественное открытие? Ковровая дорожка?

— Для нас что ли? Это вряд ли.

— Ну посмотрим.

Испытания были назначены на после обеда, как в прошлый раз. Мавр порадовался, что системщики ничего не назначают на утро. Это и впрямь было мило, потому что я каждый день ни свет, ни заря выходил на замену аккумуляторов. И в таком состоянии мне предстояло пробыть еще неделю.

Последние два дня прошли мирно: не было ни Центуриона, ни Форка, и некому было отравлять мне жизнь. С понедельника мы снова трудились вместе с Захаром и Турлиу. Загадочный третьекурсник больше не появлялся, зато мне удалось поболтать с Турлиу насчет Менделеевского бара.

Турлиу как специалист считал Менделеевские коктейли жестокой попсой и всячески осуждал.

— Понимаешь, — пытался доказать он мне. — Это тупой компромисс между модой и вкусом. Ничего уж такого нового они не делают, там весь креатив в словах, а стоит это как самолет. Порицаю. Должно быть или простое пиво, или безбашенный креатив, чтоб все вздрогнули. Так вижу. Так сам делаю.

Мы договорились, что он позовет нас на весенний экзамен в качестве тестеров, там как раз нужны были добровольцы. На мое предложение позвать нас пораньше и испытать рецепт заранее, Турлиу только фыркнул. Он был уверен в успехе.

Надо будет и впрямь попробовать хоть какой-нибудь Менделеевский коктейль, чтоб было с чем сравнивать.

Я подумал, что когда наша аккумуляторная миссия закончится, я буду скучать. С другой стороны, Турлиу с его экспериментальными напитками никуда не денется, ему, как и мне, еще два года учиться. И хвостик до летней сессии.

Зал инженерного корпуса снова встретил нас желудочной темнотой. Я проморгался и направился к рабочему креслу в углу. Наши, потоптавшись, последовали за мной.

Аспиранты Слон и Лодкин уже сидели в очках, мы надели свои, расселись, пристегнулись и были готовы приступить, но Слон решил сначала сказать речь.

Оба оказался прав. Не было бы проблем, нас бы не позвали. Внутренний фильтр, который системщики собрали из новых элементов, теперь без проблем ездил туда и сюда, не теряя деталей. Но в этот раз его поразила другая болезнь: он нормально проезжал только один раз.

Нормально — это маркируя все негодные элементы. А потом на него нападал склероз, и он не знал, какой из элементов в хранилище нормальный, а какой — нет. Отмечать степень востребованности он тоже забывал.

— Подожди, — вспомнил я. — А тот, прошлый, тоже ведь этого не делал? И ты сказал, что это в порядке вещей.

— Так и было в порядке вещей. Потому что мы его в тот раз никак не программировали, тогда мы сражались с прочностью конструкции. Теперь, спасибо вам, прочность побеждена. То есть побеждена хрупкость. И технически он здоров. Но он ничего не помнит. Его надо или после каждого прохода перепрограммировать, что снижает его полезность в разы. Или вообще отказываться от внутреннего фильтра, и держать внешние. Но глядя на восточников, мы такого не хотим.

— А теперь он себя так ведет уже после того, как вы его запрограммировали?

— Ага. Он сбрасывает настройки после первого прохода. И, подозреваю, это не предел, он может и на половине пути все забыть, чисто случайно этого еще не случилось.

— Гениально… — выдохнул Мавр. — А что не так?

— А вот это мы хотим повыяснять вместе с вами.

— Логично, — согласился Оба. — Давайте прогоним тогда. Я хочу из середины смотреть.

Смотреть из середины захотели все, только Хмарь с Софьей пришлось остаться сбоку как ценным наблюдателям, Слон занял позицию в начале цикла, а Лодкин — в конце. Потом договорились поменяться.

Поменялись мы в результате раз десять. Через час запротестовала Хмарь, потому что ей надоело сидеть сбоку, и ее подменил Оба. Потом я сменил его, потом мы пустили внутрь Слона с Лодкиным, а сами заняли крайние позиции. Ничего. Совсем ничего. Вернее, всё то же самое: фильтр заряжается знанием, ползет, забывает.

— Может, что-то со структурой не так? — осторожно предположил Лодкин. — Может, это мы виноваты со своим хранилищем?

— Непохоже. Спирали из вашего хранилища точно такие же, как наши. Ну давайте еще раз попробуем с ручными раз такое дело, — предложил я.

С ручными пришлось подождать до вечера, пока у спиралей установится вращение в нужную сторону.

К семи часам мы произвели четыре фильтрующих ячейки, по одной от каждого члена нашей банды. Стабилизировали их, отдали аспирантам на программирование. И получили замечательные элементы ручной работы. По всем замерам ровно такие же, что участвовали в эксперименте до этого. Но ручные.

Мы вдохнули, выдохнули и запустили процесс. Фильтр медленно пополз по хранилищу. Ничего не отвалилось, ничего разрушилось, спасибо и на этом. Фильтр дополз до конца хранилища, отметив все пять проблемных элементов.

— Так. Работает. Повторяем прогон, — торжественно объявил Слон.

Мы затаили дыхание. Фильтр пополз в другую сторону. И полностью проигнорировал проблемные элементы.

— Дело было не в бобине, — заметил Оба.

— Мда, — согласился я. — Друзья, может, мы пойдем подумаем? У меня что-то нет идей.

— А у меня есть! — заорал Мавр. — Твои спирали — говно! Они дают неправильную структуру! Она не поддерживает память, вот в чем дело! Ща мы быстро всё переделаем.

Путано и смутно он изложил свою идею. Я ничего не понял, и никто не понял, чего он предлагает, но Мавр заявил, что мы все дураки, и он сам разберется, ему надо только часок посидеть. А мы можем валить, если нам там есть, пить, спать и всё остальное…

Про всё остальное звучало соблазнительно, но мы остались. Никто из нас не был готов бросить здесь Мавра. И не положено, и трудно поверить, что его посетила такая уж хорошая идея.

Пока Мавр ваял что-то щеткообразное, я грустил по поводу отсутствия идей в голове. Давно со мной такого не было. Тупею что ли? Что люди делают, когда у них нет идей? Внутри головы у меня бродило эхо, приговаривая «ты идиот, ты идиот, смотри, как люди делают». Слушать это было обидно.

Последний раз такая пустота настигала меня в третьем классе на сочинении «Как я провел лето», когда я никак не мог придумать, как собрать свои ежедневные походы на озеро во что-то осмысленное. А что я тогда сделал? Уже не помню.

Мозг свербило какое-то неприятное ощущение, что мы делаем что-то глобально неправильное, но ни во что путное оно не оформлялось.

— Мавр, горишь, — заявила Хмарь.

— Секундочку, — потребовал Мавр.

— Софья, гаси его, — скомандовала Хмарь.

— Только посмей! Я тебя на металлолом сдам, андроид! — заорал Мавр.

Софья внезапно остановилась.

— Софья, не слушай его! — крикнула Хмарь. — Он не в себе!

— Мавр не в себе, Софья в себе, — проговорила Софья и прыгнула.

Мавр орал и чуть ли не кусался, но она стащила его с кресла и унесла в угол.

Мы с Обой, Слоном и Лодкиным осмотрели плетение Мавра.

Концепция была, конечно, интересная. Я даже понимаю, чего он хотел. Такая щеткообразная конструкция была стандартным методом для удержания информации, течь ей было некуда, и она четко фиксировалась на месте.

Оба свернул из Мавровой заготовки ячейку, мы стабилизировали ее и доверили Слону вложить в нее ума. Мне показалось, что тут возникнут проблемы, но элемент послушно сожрал всё, что должен был знать.

Ячейку закрепили на раме фильтра. Смотрелась она там одиноко, но… нормально.

— Ну чего, посмотрим? — предложил Лодкин.

— Даааа! — проорал из угла Мавр.

— Посмотрим, — согласился Слон.

Фильтр запустили. Он двигался гораздо медленнее, чем предыдущая реинкарнация, спотыкаясь на каждом препятствии, однако проблемный элемент хранилища нашел.

— Вот! — торжествовал Мавр. — Работает!

— Подожди со своим «работает», — нахмурился Слон. — Еще надо обратно.

— Да пожалуйста! Самая эффективная конструкция на Земле! Я — Мавр-изобретатель, лучший из людей!

Оба тихо зашипел, но ничего не сказал. Я тоже промолчал. Лучший из людей, ага.

Фильтр пополз обратно. И на обратном пути пропустил дефектный элемент. Ничего по сути не изменилось, мы были в той же точке, что и в начале испытаний.

Я даже расстроился. Хотя мне и было неприятно, что Мавр нашел решение вперед меня, оно бы нам здорово сэкономило время. А так придется решать проблему заново.

— Это случайно! — завопил Мавр. — Пробуем еще раз!

Погнали в третий раз. Но и в этот прогон фильтр проигнорировал дефекты, а достигнув финальной точки вспыхнул и разлетелся в стороны, погасив все освещение в зале. Наступила полная темнота.

— Вы, вы не дали мне доделать! Плохо стабилизировали! — возмущался Мавр из своего угла.

Это был самый громкий звук, потому что наша команда просто ждала, пока хозяева помещения что-то предпримут. Кроме Мавра было слышно только Слона — как он, ругаясь сквозь зубы, что-то жмет на настенном пульте.

Хмарь о чем-то попросила Софью и через мгновение у нашего андроида на голове зажглась подсветка с двух сторон. Теперь у нас был собственный фонарь и можно было поразглядывать окрестности.

Но разглядывать было нечего. Вся конструкция, с которой мы работали погасла. Видимо, решение, которое сваял Мавр, проявило повышенную агрессивность. Надеюсь, мы не оставили весь корпус без света и тепла.

Наконец, Слон добился восстановления подсветки зала, но саму конструкцию вызывать к жизни не стал.

— Слушай, ты меня прости, мне надо было сразу сообразить, — обратился он к Мавру. — Такие штуки не запускаются в безоболочном режиме, это не спирали ваши, ровненькие, кругленькие. А, самое главное, у твоей идеи все равно те же проблемы, что и у предыдущей. Плюс новые.

— Мы тут всё сломали? — осторожно спросила Хмарь.

— Да нет, всё в порядке, штатная ситуация. Для того и зал с испытаниями придуман. Мы потеряли только вашу разработку, но записи сохранены, и у вас они тоже должны быть. В прошлый раз вы всё писали.

— Да, всё есть, — сообщила Софья.

— Расходимся? — уточнил я.

— Пока да. Давайте следующую встречу послезавтра. И нам надо подумать, и вам, наверное, тоже.

Мавр еще повозмущался для виду, но и у него не было прежнего задора.

Печальные, мы выкатились из инженерного корпуса. В голове у меня было по-прежнему пусто. И на ужин опоздали.

— Ну что будем делать? — нервно спросил Мавр.

— Пойдем надыбаем еду, — решительно предложил я. — Лапшу не предлагать.

— Как насчет риса? — спросил Оба. — Риц, я знаю, у вас есть, Баклан утром хвастался целым мешком. Ваш рис, моя рисоварка.

— И всё? — возмутился Мавр.

— Еще можем банку с мясом открыть. Или с рыбой. Если найдем, — пожал плечами Оба. — Но ее придется выменять на что-нибудь у Питона, свои я сожрал.

С ужином все сложилось гораздо лучше, чем с испытаниями. Наш рис нашелся на кухне — с грозной надписью «Собственность комнаты 104». Мы заложили его в рисоварку, и она принялась сердито дышать рисовым паром.

Мясо нашлось не у Питона, а у Килика, и у нас собрался вполне приличный ужин.

— А круто, что у тебя такая большая рисоварка, — заметила Хмарь. — Нам всем хватило.

— Ха! — усмехнулся Оба. — Единственный полезный совет моих родственников. Купи, сказали, рисоварку на шесть порций, будешь местных кормить. Может, друзей заведешь.

— На шесть? — удивился Мавр. — А как будто на четыре!

Посмеялись. И уговорили все шесть порций.

Народ уже пил чай и просто болтал, а я все копался в тарелке, пытаясь понять, где мы сделали ошибку.

Глава 15

От снега под ярким апрельским солнцем не осталось и следа. Роботы-уборщики, которым мы целую неделю меняли аккумуляторы, вышли на охоту за пылью. Я с гордостью взирал на поголовье механических дворников, ползущее сейчас по дорожкам. Своими, можно сказать, руками выпустил их в жизнь. Хоть какую-то пользу принес.

Природа настолько очистилась, что я до конца недели не смог найти себе собеседника, чтобы обговорить альтернативный путь переделки фильтра. Гелий пропадал в Министерстве, Оба с Мавром с завидным энтузиазмом кропали всё новые и новые версии решений. А меня начисто оставило вдохновение.

Хмарь с Софьей одним глазом посматривали на нас, а другим создавали защитный контур для новой модели библиотеки, на который их забрифовал Гелий перед тем, как исчезнуть из нашего поля зрения. И только я был не у дел.

Нет, я даже помог парням доделать пару особо безумных штуковин, но судьба у них была такой же, как у предыдущих: заводим на испытания, любуемся обнулением памяти, скорбим.

Из хандры меня вывел утренний кот, который свалился на нас с Турлиу на голову на выходе из административного корпуса. Молодой, черный, длиннохвостый, он сорвался с ветки при попытке перепрыгнуть из окна корпуса на дерево.

Турлиу как раз поднял голову и успел заметить этот полет шмеля, а я не успел и получил в подарок когтистую меховую шапку, которая, правда, тут же сползла на плечо и закрепилась на нем.

— Это кто у нас такой? — оторвал я его от куртки.

— Мряяя, — ответило создание и повисло у меня в руках.

— Хороший, — улыбнулся Турлиу. — У меня дома такой же. Ну то есть у мамы остался. Год ему, не больше.

— Специалист?

— Специалист в натуре, не любитель.

Турлиу отобрал у меня кота, поднял в воздух и осмотрел котиное брюхо.

— Мальчик. Домашний. Приключается тут.

Судя по траектории, коту больше не откуда было взяться, кроме как из открытого окна второго этажа. Мы посмотрели друг на друга, вздохнули, эх, пропадай завтрак, и пошли возвращать кота.

На нужный этаж мы попали без проблем: на время наших работ нам дали допуск по всему зданию. Мы соотнесли окна с дверями и предположили, что комната, откуда мог бы десантироваться котяра, должна была скрываться или под 206, или под 208 номером.

Мы прошли по пустому коридору, дернули по очереди за обе двери, но безрезультатно. Внутрь кабинетов наши карточки нас не пустили. Мы постучали в соседние двери, покричали «Кому кота?» и «Кто потерял Ваську?», но никто не откликнулся.

— Я думаю, его не могут звать Васькой, — Турлиу присел на подоконник, не выпуская животное из рук. Тот, впрочем, никуда и не рвался. — Такой зверь должен носить другое имя.

— И какое же? — прищурился я.

— Анубис.

— Не, — возразил я. — Не пойдет. Анубис — собака.

— Точно?

— Точно, клянусь тебе. Я в прошлом году играл в строительство пирамид, еще не забыл. Его могли бы звать Бастет, если продолжать египетскую линию, но…

— Но? — продолжил Турлиу.

— Бастет — это она. Тоже не пойдет.

— Мда. Я думаю, мы ошиблись. Он прыгал не из окна на дерево. Он прыгал с дерева в окно, а оттуда обратно на дерево. Так что зря мы тут мотаемся, — заявил Турлиу.

— Ну ок, — согласился я. — А куда мы его теперь? Он точно домашний.

— Если он домашний, у него в спине должен быть чип. Надо его сосканировать и найдем хозяина.

Турлиу попытался активировать режим сканера на своем комбраслете, но не преуспел. Зато кот, решив, что с ним играют, повис у него на руке, обхватив ее всеми четырьмя лапами.

— Вот же ты веселый! Подержи!

Турлиу оторвал от себя кота, вручил его мне и все-таки включил сканер. Следующие пятнадцать минут мы пытались сосканировать информацию с мохнатого путешественника.

С третьей попытки сканер смог обнаружить чип, но потом долго дурил нам голову сообщениями «Подключаюсь к базе», «Произвожу идентификацию» и наконец завершил свои труды заявлением «В доступе отказано».

Турлиу пришел в бешенство и замолотил браслетом о стену.

— Что на хрен значит «отказано»? Как ты смеешь ограничивать меня в доступе?

Тут я в красках представил, как могла выглядеть его битва с соседом, и заржал.

— Чего смеешься? — мгновенно успокоился Турлиу.

— Ты еще с котом поговори, будет очень информативно.

— И поговорю! — воодушевился Турлиу, забрал у меня кота и почесал его за ушком. — Анубис, Анубис!

Кот замурчал.

— Ладно, пошли на улицу, — предложил ему я. — Чего здесь торчать? Можем дойти до центрального корпуса, там точно есть все на свете сканеры.

Турлиу молча кивнул, закинул кота на плечо, и мы двинули к выходу. Предполагаемый Анубис пытался когтить куртку Турлиу, но та не поддавалась.

Мы прошли половину пути до центрального корпуса, когда нас окликнул знакомый голос.

— Риц, что у вас с лицом?

Да это же доктор из Министерства связности! Что он тут делает в воскресенье? И что у меня с лицом? А ну да, котик же по мне когтями проехал, когда приземлялся.

— Драсьте. Да все уже вроде схватилось, — я потрогал подсохшую скулу.

— Надо понимать, автор травм у вас с собой? — усмехнулся доктор, кивнув на кота.

— Ну да, — признал я. — Вот, нашли, несем в центральный корпус на опознание. Наш сканер не осилил.

— Пойдемте лучше ко мне, заодно и царапины обработаем. У меня есть и сканер, и доступ к базам. Он для людей вообще-то, но и на животных должен сработать.

Мы повернули направо — вариант с доктором нам понравился даже больше. В центральном корпусе пока найдешь, что у них где, да еще и выходной. Еще и внутрь не попадем.

Пока шли к доктору в кабинет, узнали, что тот приехал проверить какую-то новую приблуду для контроля рук органиков, на которую у него не нашлось времени на неделе, а заодно пообедать в нашей столовой. Хорошо, что не позавтракать, на завтрак мы безнадежно опоздали.

Доктор обработал мне скулу и, пользуясь случаем, протестировал на мне новое оборудование для рук органиков. Девайс и правда был интересный: показывал каналы гораздо точнее и в цвете. Так я узнал, что у меня на мизинце правой руки три выхода органических каналов наружу, а я то думал, откуда иногда мех появляется на тонких линиях. А вот откуда! Надо лучше контролировать пальцы.

Под чутким руководством доктора я потренировался перекрывать лишние каналы, он посоветовал придумать для этого дурацкую ритмичную фразу, а потом попробовал использовать все три канала. Вышло занятно, попробую потом при случае.

Турлиу страшно перевозбудился: он никогда не видел ни работы органиков, ни методов замера. И возжелал тестироваться. Доктор не отказал.

— Ну что же, дорогой Турлиу, до настоящего органика вам расти и расти, но потенциал есть. Можете со временем сменить специальность, если надоест заниматься едой.

— Да я и с ней только начал… — хмыкнул Турлиу. Но остался доволен запасным вариантом.

— Теперь кот, — объявил доктор.

Про кота мы чуть не забыли, потому что зверь забрался в кабину, где меня тестировали в прошлом году, и там уснул, спрятав морду в лапы.

Турлиу принес его сонного к доктору на стол, и доктор полез за сканером. Сканер был не чета нашему, встроенному в браслет: полновесная ручка с экраном. Доктор активировал его, дождался подтверждения связи с сетью и удовлетворенно кивнул.

— А что, людям тоже чипы ставят? — удивился Турлиу.

— А как же! Вот, например, собираешься ты в горы. Эльбрус, какой-нибудь, или там Актру. И, предположим…

— Понял-понял, можно не продолжать!

Доктор поднес сканер к спинке кота. Кот попытался сбежать, но Турлиу ловко перехватил его, и доктор начал сканирование.

— Ничего ты не понял. В чипе сразу и имя, и адрес, и группа крови, и список аллергий, очень удобно. Не надо возиться со всей биометрией. Ну и геолокация само собой.

Доктор зафиксировал показания и углубился в чтение экрана. Турлиу отпустил кота, и тот потянулся к сканеру — обнюхать.

— И что мы видим? А видим мы, что нашего мохнатого друга зовут Апрель.

— Ахаха, не Анубис, — развеселился я. — Зато на А. Тут ты угадал.

— Конечно, не Анубис, — шевельнул бровью доктор. — Он же не собака.

— Мне все равно нравится Анубис. Я бы назвал так, — уперся Турлиу.

Мой собрат по аккумуляторам вел себя так, как будто уже собирался переусыновить кота.

— Ему почти год, через неделю день рождения, — продолжал доктор, прокручивая экран.

— Ха! — оживился Турлиу.

Точно специалист, возраст верно определил. Поэтому хвостатого и зовут Апрель, раз он в апреле родился.

— Привит, здоров, зарегистрирован на улице Удальцова. Оттуда, наверное, и пришел, тут недалеко. Можете сами отнести, — закончил доктор.

— А геолокация? Хозяева за ним сами не придут?

— Геолокации нет. Не настолько продвинутый чип. По инструкции мы с вами должны были бы оповестить Службу надзора, и они забрали бы его сами, но хозяева получат по башке за упущенное животное. Могут и отобрать. А как от этого застраховаться? Жизненный цикл кота требует исследовать мир в этом возрасте. Поди поспорь с ним.

— Я могу отнести, — предложил Турлиу. — А если хозяев дома нет, тогда уже в Службу.

— Я тоже могу.

Кот уселся на столе у доктора и принялся вылизывать себе бок.

— Тогда забирайте зверя, мне еще дезинфекцию заказывать в двойном размере, раз у нас тут внеплановые осмотры образовались.

Мы попрощались, забрали кота и свалили. Пока шли к дому хозяев, в голове у меня крутилась мысль, что я услышал от доктора что-то важное. Но потом мы встретили Шанкса, Аглаю и Диму, и каждый нашел время пообщаться с котом, и мысль я упустил.

— Надо ускориться, — заявил я, когда мы распрощались с Димой. — А то мы из кампуса никогда не выйдем. Люди как будто котов никогда не видели.

— Согласен, — ухмыльнулся Турлиу.

До Удальцова мы дойти не успели. Хозяйка нарисовалась почти у самого кампуса. Растрепанная девушка в расстегнутой куртке бежала нам навстречу, рассматривая все деревья по дороге. Выглядела она так, как будто делает по району как минимум третий круг.

— Кажется, наш клиент, — заметил Турлиу.

И точно! Девушка была так увлечена деревьями, что налетела на меня, даже не осознав, что она на дороге не одна. Отскочив, попыталась извиниться, но тут ее взгляд упал на кота, и она завопила:

— Апрелище! Чудовище! Вот ты где! — и потянулась с коту.

— Мрр, — сказал кот Апрель и перетек к ней в руки.

Кое-кто уже явно нагулялся.

— Господи, большое вам спасибо! Где вы его нашли?

— На кампусе. И, заметьте, — церемонно сказал Турлиу, — мы точно знаем, что это ваш кот.

— Откуда вы знаете? — моргнула девушка.

— Потому что вы знаете, что его зовут Апрель. И мы знаем.

Они углубились в обсуждение, сколькими способами можно узнать имя кота, я соскучился, распрощался и свалил.

Атмосферу в кабинете Корина можно было резать ножом. Третий час шла третья встреча с Астаховым. Единственное, что утешало Корина, что после официального возвращения министра можно будет сгрузить на него всю ту канитель, которой его беспрерывно обматывали партнеры.

«И чего ему еще надо?» — печально думал Корин, который уже одобрил и прибавку к жалованию, и расширение переговорных полномочий, и даже мораторий на полгода на отстранение от должности.

Астахову же многого не требовалось. Ему надо было, чтобы Корин, а вместе с ним и весь местный Координационный совет задолбался и потерял интерес к вопросам органики.

Полного успеха Астахов не достиг, но и того, что получилось, должно было хватить. В оставшиеся до третьей встречи дни Астахов сформировал окончательный план, прикинул список сторонников и план дальнейших действий. Идея была стопроцентно бюрократической, и ее реализация должна была высвободить достаточно времени, чтобы северные органики стабилизировали элементную базу.

Поэтому насчет процедуры введения коллапса Астахов с Кориным не спорил, а всячески ее одобрял. Проблемы есть и проблемы нешуточные, никто не может с этим спорить, разве что с самим определением коллапса надо бы разобраться.

Здесь и возникла та точка перелома, которой он ждал. Корин махнул рукой и наконец произнес:

— Да разбирайся с терминологией сколько хочешь. Только сними их с нашей головы.

— Хорошо, — согласился Астахов. — Я согласен на все оговоренные условия. Готов возобновить работу в понедельник.

— В среду! — возопил Корин.

— В пятницу.

— В четверг.

И Астахов дал себя уговорить. Министерский кабинет ждал его в четверг, о чем он уведомил Надежду, как только уселся в кафе с видом на реку и дождался, пока принесут кофе. А что, имеет право смотреть сверху вниз. Можно было бы и салат взять, но пока кофе. Отпраздновать промежуточный успех. Надежда откликнулась немедленно.

Надежда: Призываете покинуть помещение?

Астахов: Именно

Надежда: А вы, между прочим, не успели первым. Мне уже пришло сообщение от Корина. И гораздо более суровое, чем ваше

Астахов: Простите старика. Ему есть, за что на вас обижаться

Надежда: Сожалею. На самом деле нет)

Астахов: Рад. Жду вас в четверг в 10:00. Поговорим

Надежда: Занесла в календарь

Астахов подхватил чашку, сделал глоток и посмотрел в окно. Смотреть было удобно: стена была насквозь стеклянной и можно было любоваться пейзажем из любой точки кафе. Ненавистники открытых пространств старались забиться во внутреннюю часть, огороженную оранжевыми перегородками. Некоторых окна в пол пугали до смерти.

Министра большие окна не страшили, но он не сожалел, что в здании Министерства таких нет. Тем больше было причин смотреть на улицу, а не куда-нибудь еще. Когда еще будет возможность сидеть без дела.

— Развлекаешься? Доволен? — услышал он над головой ворчливый голос Корина.

— Развлекаюсь, — Астахов поставил чашку на блюдце. — Слежу за корабликами. Но недоволен. Я бы предпочел, чтобы ничего этого не происходило. Нам и так было чем заняться, мы еще андроидов не адаптировали к человеческому обучению.

— Как, кстати, с ними дела? Давно ничего не слышно.

— Конечно, не слышно. Нам ведь не до этого теперь. Но отчитаться можем в любой момент.

— Не сомневаюсь… С отчетностью у тебя всегда было хорошо. А как насчет реального дела?

— Корин, послушай, я, между прочим, под запись не стал говорить, что вы фактически принуждаете меня к тому же, за что сняли с должности.

Корин покряхтел и признал:

— Я оценил.

— Ничего ты не оценил. Ты даже не подумал об этом. Вы требуете сотрудничества и открытости, как будто эти вещи приблизят окончание кризиса.

Тут Астахов прикусил язык, потому что то самое слово, которое он приберег до следующей недели вырвалось на свободу. Но Корин ничего не заметил. Воистину каждый погружен в свои мысли.

— Слушай, мы хотим выхода из кризиса. Ты прав. Как хочешь, так его и приближай. Хочешь устроить закат солнца вручную? Устраивай. Мы не против.

— Почему ты думаешь, что я хочу поступить именно так?

— А как? Все равно основные усилия придется приложить нам на Севере.

— Это факт. Но мы принудим партнеров оказать нам всю посильную помощь. Особенно финансовую. Она нам пригодится, и молодежь оценит. Им вечно не хватает.

— То есть, старая ты лисица, уже придумал, что будешь делать? А сам всё это время нам голову морочил? А когда я просил тебя поделиться планами, ты только рожи строил — мол, не знаю, не думал, на лыжах катался? — всерьез обиделся Корин.

— Все идеи сырые. Вон как то карпаччо, — кивнул Астахов на блюдо, которое приехало на соседний стол.

— Сырые-то они сырые. Но по факту готовые! Астахов, я тебя уволю к чертям собачьим! — весело пригрозил Корин.

— Но сначала полгода будешь любоваться на мои художества, — пообещал Астахов.

— Жду с нетерпением! — потер руки Корин и тоже заказал себе карпаччо.

Глава 16

Жизненный цикл! Жизненный цикл! Вот те нужные слова, которые сказал доктор. Он говорил про кота, но я точно вспомнил, что наша процедура называется так же — жизненный цикл органического элемента. Мне понадобился целый день, чтобы их вспомнить.

В них и надо было искать ключ к решению. Теперь я был в этом железобетонно уверен. Слова горели у меня в мозгу как заклинание. Осталось сверить свои подозрения с реальностью, мы же органики или где. И найти, где они не совпадают. Ведь не может быть все так просто.

Просто и не получилось. Первым делом логично было пойти в библиотеку, куда я и направился. Однако просидев там до вечера и красных глаз, я лишь продвинулся в важности каждого этапа, но так и не нашел обновленной процедуры цикла. Ну не может последняя версия быть двухлетней давности, не с нашим темпом катастрофы.

Тогда я прокрался в инкубатор, надеясь, что у нас есть свои источники. На входе мне круто повезло, я встретил Зиму, которая ускакивала куда-то пить кофе. У нее не было времени вникать в мой интерес, поэтому она ткнула пальцем в очередную секретную комнату для работы с нашими архивами и убежала. Вот такая срочность мне нравится! Не стала меня ни о чем спрашивать, мечта, а не коллега!

Комната оказалась шедевральной, мечта затворника. Маленький пенал с узким окном и высоким столом, похожим на барную стойку, и такой же барный стул. А на стене закреплены аж три экрана, чтоб у меня глаза совсем выпали. Но мне все равно понравилось. Я уселся на стул и включил систему. Система оказалась с мозгами и сразу поздоровалась со мной полным именем. Ну и правильно, если она и так знает, кто к ней пришел, чего ей какие-то карточки совать.

А забавно, как много в инкубаторе помещений, рассчитанных строго на одного. Если бы зашел кто-то еще, ему пришлось бы стоять в дверях.

Наши архивы оказались лучше библиотечных. По крайней мере, я понял, как устроен процесс планирования наших работ, и внезапные развороты Гелия уже перестали казаться такими внезапными. Более того, в нашем загашнике нашлась версия цикла поновее — майская, за прошлый год.

Все равно я был уверен, что надо продолжать копать. И через час удача мне улыбнулась.

Я не смог найти последнюю версию, потому что она еще не была утверждена. И существовала с пометкой «драфт» в папке «Документы в работе». Но, похоже, эта процедура применялась вовсю. Разница с предыдущей версией была всего в одном пункте: профилактическая очистка памяти нелицензированных элементов даже в тестовом цикле. Так-то вполне логичное действие — любой нелицензированный элемент потенциально опасен, и надо как можно скорее его обезвредить. Не то чтобы лицензированные элементы были безопасны, их тоже можно было поломать, но все-таки.

А что мы делали всю прошлую неделю, если вспомнить? Мы пихали нелицензированные элементы в тестовую конструкцию. Вот они и теряли разум, не дожидаясь конца тестового цикла.

Хотя, стоп! А как мы работали раньше?

Я вскопал еще одну папку с процедурами и вычитал, что мы так работали всегда. При сомнениях в оптимальности конструкции отдавали на тест нелицензированный элемент, чтобы довести его до ума на месте, и уже потом заводить в библиотеку как положено.

Но так было до того, как ребята поставили внешний фильтр! Который сейчас изо всех сил шарашит по временному внутреннему. Итого, что? Итого надо или лицензировать каждую фиготень, которую мы отдаем в работу, или вывести весь тест в полностью автономный режим.

А это вообще возможно? Я вызвал виртуальную клавиатуру из браслета и отстучал сообщение Слону.

Риц: Привет! Скажи, а можно отключить внешний контроль в вашем зале? Чтобы провести наш тест в автономном режиме?

Слон: Нет, нельзя. А зачем тебе это? Свободы захотел? Хрен тебе

Риц: Я понял, почему у нас обнуляются базовые ячейки в фильтре. Их гасит ваш внешний контур как опасные. Они нелицензированные

Слон: Ты шутишь? Как нелицензированные?

Риц: Ну так. Нам же надо было быстро. Поэтому все последние версии шли с колес

Слон: Блин, мне даже в голову не пришло. А я еще радовался, как быстро вы нам мечете варианты

Риц: Ага. Как икру. Но еще я узнал, что мы делали так всегда

Слон: Да, наверное. Но сейчас-то другая ситуация. Ад какой-то. А мы и не проверили, нам тут всю башку проели контролем, я думал, вам тоже

Риц: Ну извини

Слон: Ненавижу вас, ребят

Риц: Что будем делать?

Слон: А типа есть варианты?

Риц: Есть. Или уходим с радаров и тестируем сами у себя, или лицензируем самые перспективные вещи, и после этого — к вам

Слон: Не сможем мы уйти с радаров. Нас порвут. Отправляйте на лицензирование. Самую первую версию в первую очередь, я в нее верю

Риц: Понял, принял

Я попытался достучаться до кого-нибудь из начальства, чтобы осуществить задуманное, но никого не нашел. Воскресенье, все правильно делают. Пошлялся по коридорам, заглядывая в лабы, но везде было пусто. Ну хоть кто-нибудь есть живой? Можно было бы отложить до понедельника, но мне тупо не хотелось. А вдруг сегодня дадут лицензию? Тогда я сразу все сгружу Слону и буду двойной молодец.

Так я добрел до Трилобитской лаборатории, где я до недавнего времени работал. Как бы мне не было противно, здесь можно было рассчитывать найти Шведа. Я взял себя в руки и постучал.

Мне открыли, и я вошел. Да, точно, Вселенная исполняет желания всех живых существ. На столе сидел Швед, болтал ногами, подкидывал в руке зеленый шар и смотрел в окно. Вернее, сейчас на меня, но до этого стопудово в окно. Перед окном разворачивалась битва двух ворон: они объясняли друг другу, кто главный и будет спать на этой ветке.

Больше в комнате никого не было. Удивительно, что я и его-то застал, других дураков сидеть в инкубаторе не было.

— Привет, — помялся на пороге я.

— Привет, чего пришел? — отозвался Швед и хитро прищурился.

Он подбросил шар и снова его поймал. Шар мигнул голубым и снова стал зеленым. Я уже слышал про такую штуку, последняя разработка в деле прокачки органических каналов. Ее, правда, больше ругали, чем хвалили, но сам я ее в руках еще ни разу не держал.

— Ну и как? — кивнул я головой на шар. — Действует?

— Трудно сказать, — Швед покрутил шар в руках и кинул мне. — Я вчера только купил, первые два дня не рекомендуют больше двадцати минут в руках держать. Да и потом не больше часа в день.

Я сжал шар в руке. Шар приятно покалывал пальцы. Я сжал сильнее, шар пропустил голубую фазу и сразу загорелся фиолетовым.

— Он для чего вообще?

— Продается как средство прокачки каналов, но, я думаю, это какая-то побочная продукция реабилитаторов. Я вполне могу представить, как она может выманить наружу забитые каналы. По прямому назначению требуется редко, вот решили зайти на широкую публику. Тем более, элементная органика нынче в моде. Слышал, про нас игру сделали?

— Ты про «Органариум»? Даже играл, — вспомнил я.

— Не, другая. «Органариум» про системщиков. Именно про нас.

— Тогда не слышал. Как называется?

— «Элементариум», естественно.

— Хех, логично, — согласился я.

— Всё, не мучай шар, он у тебя уже весь красный. Сообщает тебе, между прочим, что каналы твои в порядке и готовы к свершениям. Чего хотел-то? Не на шар же ты пришел смотреть.

— Пришел спросить, есть ли у тебя право отправлять элементы на лицензирование.

Я кинул ему шар обратно. Швед поймал его и сжал, добившись розового оттенка.

— Знаешь же, что есть.

— Тогда отправь мои, пожалуйста. Очень надо, — я призвал на помощь всю вежливость.

— Приполз, значит, — ехидно заметил Швед, прокручивая шар между ладоней.

Тут я вспомнил, как в таких случаях ведет себя Баклан и мысленно надел его шкурку.

— На коленях умоляю! — завыл я. — Не оставь нас милостью своей!. Во имя добра и прогресса прошу, о, Швед, величайший органик Севера! Только ты можешь спасти нас! Мы сирые и убогие, пораженные в правах на всем пространстве органической реальности, не по чину нам на лицензирование подавать. А время бежит-не ждет, бьем челом и в пол, и оземь!

Я забыл, что такое чело и можно ли им технически оземь, но мне показалось, что оно подойдет. И сложиться почти пополам я тоже смог. Я еще рукой махнул широким жестом для верности. Должно было зрелищно получиться. Самому понравилось.

Швед аж подавился от такого перфоманса.

— Ымк…умк… Не знаю, кого ты сейчас изобразил, но представление зачетное! Подход засчитан! Чего тебе надо лицензировать и почему такая спешка? Показывай! Почему до понедельника не подождать?

Раз началось дело, можно было уже прекращать придуриваться, и я коротко изложил суть проблемы. Что для сборки нам надо отдать системщикам лицензированные элементы. Но чтобы они при этом не ушли в оборот, потому что они по сути сырые и в любом случае будут дорабатываться. А нелицензированные отдать никак невозможно, потому что усиленный внешний контур бдит. И они обнуляются быстрее поросячьего визга.

— Понял, — задумчиво посмотрел на меня Швед. — Вот, значит, для кого ввели временное лицензирование. Так что их есть у меня. Гляди!

Швед слез со стола, подошел к своему планшету, валяющемуся на соседнем столе и ткнул в него.

— На прошлой неделе ввели временное лицензирование. Так сказать промежуточная стадия. Это ровно то, что тебе надо, потому что на ней элементу дается ограниченный срок жизни при тестировании.

Я хмыкнул.

— Не настолько ограниченный, как ты думаешь. Там пара часов. Они рассчитывают, что тебе этого времени хватит, и ты все это время будешь на элемент во все глаза смотреть, и он не успеет ничего разнести, если что-то пошло не так. Более того, в связи с нашей плачевной ситуацией Министерство завело отдел под временное лицензирование, и он работает круглосуточно. Они реагируют не мгновенно, но достаточно быстро.

— Звучит неплохо. Отправишь наши? Мне хотя бы пару штук, чтобы системщикам было с чем работать завтра.

— А мы проверим, не дали ли тебе случайно права на такую отправку?

Швед еще потыкал и на экран вывалился список людей с правом отправки. Вот же красота, я там есть! И все наши есть! Кроме Софьи.

— Смотри, ты тут есть, иди и сам отправляй. Гелий, видимо, успел внести тебя в этот список.

— А сказать не успел!

— Кто ж знал, что понадобится. Между прочим, это лучше, чем наоборот. Так что вали и делай свою работу сам.

— Швед, спасибо! — я с чувством пожал ему руку и пошел в нашу лабу.

А ничего такой Швед, с ним можно иметь дело.

Отправка, конечно, оказалась не таким простым делом, как ожидалось. Для начала мне пришлось поискать в нашем интерфейсе отправку именно на временную лицензию. Блок отправки на постоянную у меня даже не открылся.

Потом я заполнил длинную анкету с обоснованием, зачем мне нужна именно временная лицензия и почему я смею нагружать работой контролирующие органы. «Пишут тут всякие», прямо-таки вопила анкета.

Я состряпал прочувствованное объяснение, ориентируясь на максимальный размер окна. Чем больше букв — тем лучше! И отправил две версии нашего элемента в дежурный отдел Министерства: самую первую и апгрейд от Мавровской. Зря мы что ли его щетки в оболочки упаковывали. И сел ждать ответа перед экраном.

Торчать в инкубаторе без дела было глупо, потому что так быстро никто мне ничего не утвердит, но у меня все равно никаких других планов не было. День и так пропал. Солнце уже садилось, я всё пропустил, домашку не сделал, и даже с друзьями не потусил. На остаток вечера у меня было мало надежды, если только Макс приедет пораньше. Иногда он так делал. И привозил что-нибудь вкусное.

Я немного приободрился, вспоминая плюшки с корицей, которые Макс привез в прошлый раз. Жаль, что они быстро кончились. Эх, не вовремя тогда на кухню явился Питон с Анеуш. А Баклан! Куда в него только влезает.

И тут я услышал звук такой плотности, на который можно было бы прилечь, если б было такое желание. Судя по интонации, тот, кто издавал этот звук, был очень сердит и ругался, но слов я разобрать не мог. В голосе чувствовалась прямо-таки хтоническая сила, и мне стало интересно, кто ж это такой и что происходит.

Я вышел в коридор и обнаружил картину маслом. Слева от входа стояли Хмарь и Софья, а справа — два сотрудника службы благоустройства с выпученными глазами. Эти замечательные звуки издавала… Хмарь! Полностью оправдывая свое имя: она была по-настоящему зла, и даже волосы у нее на голове шевелились в такт отповеди, которую она обрушивала на несчастных сотрудников.

Здесь, в коридоре, уже было понятно, на что она ругается. Сотрудники попытались привлечь Софью к переносу мебели, потому что им показалось, что она справится лучше них. И ладно бы только это. Когда Хмарь им возразила, что у Софьи другие задачи, те небрежно отмахнулись от нее со словами «иди, девочка, не до тебя тут».

Кто ж знал, что она может так орать! Сотрудники уже не хотели разбираться, есть ли у Хмари право распоряжаться андроидом, или наоборот, они ничегошеньки не хотели, если только провалиться на нижний этаж и больше никогда не встречаться с этой ужасной командой.

Софья задумчиво мигала глазами, кажется, у нее тоже шел какой-то внутренний конфликт. Но об этом можно было спросить позже.

Тут Хмарь заметила меня и заулыбалась, моментально сменив модуль общения. Сотрудники воспользовались паузой, подхватили свою тумбочку и рванули к выходу из коридора, не прощаясь.

— Я все стеснялся спросить, почему тебя зовут Хмарь. Теперь понятно. Я впечатлен!

— Да ну тебя, — засмеялась Хмарь. — Я же Мария. Хмарь — просто мое собственное имя спрятанное внутри, его там надо найти. Личный ребус.

— Не согласен, — мотнул головой я. — Ты полностью соответствуешь безо всяких ребусов. На меня так не ори, ладно? А то могу умереть от разрыва сердца.

— Сейчас же не умер!

— Ну так ты не на меня орала. Но это великолепно! Реально! Ты вокалом занималась?

— Немножко…

— Офигенно, правда.

— Ладно, раз все разбежались, скажи, а ты что тут делаешь? Я зашла буквально на минуту, хотела забрать кое-что, и вижу, тут Софья мебель грузит. Меня чуть удар не хватил. Представляешь, эти ироды увели ее из инженерного корпуса, даже Гиги ничего не сказали. Типа вижу технику — приставляю к делу!

— А я борол бюрократию.

— И как? — Хмарь наклонила голову к плечу. Волосы ее успокоились и уже не так бешено торчали в разные стороны.

— Не знаю пока. Зато нашел, почему наши элементы в руках системщиков все время обнулялись.

— Круто! Покажешь?

Пока я ходил проверять ответ из Министерства (он пришел! нам все одобрили! быстро ребята работают), пока пересылал системщикам оба элемента, пока пересказывал Хмари всю историю, пока мы отвели Софью назад в общежитие, чтобы ее не захапали никакие оптимизаторы, совсем стемнело.

Я так и не понял, сложной логики подчинения Софьи, кажется, она вовсе не должна была идти на поводу у благоустройщиков. Но почему-то пошла. При этом на прямой вопрос «нравится ли ей носить мебель», ответила отрицательно. Андроиды такие же загадочные, как и женщины.

Когда мы вышли из инкубатора, до конца ужина в столовой оставалось пятнадцать минут. А я еще и обед пропустил. Грустно. Но мчаться уже никуда не хотелось.

— Слушай, — потянул я прядку ее непослушных волос. Прядка прыгнула обратно, как только я ее отпустил. — Так неохота никуда бежать уже. Может… пойдем куда-нибудь?

— Пойдем, — прижалась она к моему плечу. — Куда?

— Найдем чего-нибудь, — потянулся я к браслету, чтоб найти чего-нибудь уютное поблизости. — А я тебе еще про кота не рассказал!

Считать этот день пропащим было никак нельзя!

Глава 17

Астахов вышел на работу в восемь утра, а уже к десяти в его кабинет ломились все, кто желал закрепить клятву верности и ошарашить восстановленного министра ценными предложениями.

Надежде сочувствовали, но без большого тепла, она еще вчера ощутила холодноватое облако осуждения в столовой. Мысленно она лишь ухмыльнулась, люди замечательно умеют переобуваться. И если Астахов сдержит свое обещание, у нее еще будет возможность насладиться зрелищем.

Пока она кое-как успокоила своих подчиненных, которые в панике пытались понять, не пора ли разбегаться по другим отделам или министерствам, если начальство в такой опале. Вишней на торте послужило письмо от Координационного совета, которое в частности содержало такой абзац:

«Мы выражаем благодарность Юрию Владимировичу Астахову за возможность провести масштабную проверку надежности работы Министерства в это непростое время. Координационный совет Севера в полном составе единогласно поддерживает инициативы Министерства образования и надеется, что дальнейшая работа ведомства только усилит позиции территории».

«Ага, ага, — ухмылялся Астахов. — Как будто всё так и планировалось, а не подрались бульдоги под ковром. И над ковром. Хорошо, не насмерть».

Министерство связности тоже прислало письмо со сдержанным одобрением возвращения Астахова. В письме не было и следа на извинений, Асгард самым удобным образом забыл, что именно его контора инициировала отстранение министра. Астахов даже ощупал себя изнутри — нет ли у него в загашнике такого же запаса лицемерия. Обнаружил, что есть, и успокоился. К работе готов, не размяк за время принудительного отдыха.

Астахов преисполнился благодарности к Надежде. Если бы она не сумела насыпать столько соли на хвост борцам за связность, его возвращение не прошло бы так гладко. Ну что же, пора раздавать долги. Он дал указание секретарю подготовить приказ о назначении Надежды на должность замминистра.

Секретарь с непроницаемым лицом взялся за работу, уже представляя, как он невзначай поделится этой новостью у кулера. А ведь он говорил друзьям из поддержки, что не надо списывать Надежду со счетов. Она внятная тетка, и ему было грустно слышать, когда ее так легко сместили с должности, не предложив ничего нового. Теперь оказалось, что не легко и предложили.

Надежда вошла в кабинет Астахова в десять, как было назначено.

— С возвращением вас! — улыбнулась она.

— С новым назначением вас! — протянул ей руку Астахов.

— Уже? — удивилась она, ответив на рукопожатие. — И никакой интриги не будет? Со мной только что перестали здороваться. Я подумала, что пауза в несколько дней подарит мне еще парочку ценных наблюдений.

— Не можем себе такого позволить, хотя я вас понимаю,— ухмыльнулся Астахов. — С другой стороны, что такого вы узнаете о людях? Ничто не ново под Луной. А вы мне нужны на новой должности уже сегодня. Уверен, что развлечений на ней у вас будет так много, что вы еще пожалеете, что не узурпировали мою. Надеюсь только, что вас порадует новый оклад, раз на должности и.о. вам ни талера не прибавили.

— С нетерпением жду, — наклонила голову Надежда. — Что вы замыслили?

Астахов прервался на секунду, чтобы дать войти секретарю с приказом о назначении. Он просмотрел приказ, кивнул, подписал и передал Надежде на подпись об ознакомлении. От должности и.о. ее освободили вчера, так что ничто не мешало ей занять новую должность сегодня.

После того, как подписи были поставлены, а секретарь покинул кабинет, раздуваясь от чувства принадлежности, Астахов приступил к изложению плана.

Реализовывать план предстояло Надежде, не зря же она согласилась. Конечной целью была квалификация текущей ситуации в качестве кризиса, а не коллапса, но двигаться туда надо было постепенно. Сначала надо было напугать партнеров возможностью блокировки решений.

Север так никогда не делал. Настолько неконструктивного поведения от него никто не ждал, и именно на это рассчитывал Астахов. В старой парадигме он бы сразу предложил другим территориям согласиться на статус кризиса и действовать по древней инструкции, тем более, что она была совсем не плоха. Но в новой предстояло действовать хитрее. К некоторым точкам нельзя было доехать напрямую.

Срок моего наказания подошел к концу, я без сожалений расстался с Центурионом, с которым мне пришлось пересечься еще два раза, и с сожалениями — с роботами и Турлиу. Правда Турлиу обещал пригласить нас на презентацию курсовой работы. От тестов с нашим участием он отказался, поскольку закупил себе специального киборга для пищевых тестов. И планировал подвергать риску именно его.

Киборг не был антропоморфным, а больше напоминал круглую тумбочку, как и все Мимиги, но биологического в нем было чуть ли не столько же, сколько во мне. В день он мог употребить без забивки фильтров около десяти килограммов еды и напитков, дать прогноз по основным аллергиям, пищевым отравлениям и даже степени опьянения, что было важно для коктейлей.

Единственное, чего он не мог достоверно предсказать, это понравится ли людям вкус или нет. У него была встроенная линейка вкусовых профилей, на соответствие которым он проверял еду и питье, но Турлиу заявил, что вот этому функционалу он совершенно не доверяет.

— Киборг не может в этом разбираться! Он тупой. Он соответствие параметрам сечет, а на большее не способен. Да и мне этого не надо! Вкусно-невкусно я сам могу определить, а вот документец с анализом «вредно-не вредно-умеренно вредно» мне пригодится. Буду прилагать к домашкам.

Турлиу привлек меня к настройке своего киборга-тестера, поскольку изначальные установки его не устроили. Киборг был настроен настолько креативно, что по степени эмоций составлял конкуренцию Турлиу. Если киборгу что-то не нравилось, он пускал фонтанчики из головы, мигал глазами и произносил механическим голосом «Гадость! Гадость!».

Я его от этих проявлений отучил, и теперь устройство молча выдавало анализ на свой экран и пересылало Турлиу на планшет. Турлиу остался доволен. Даже мигание глаз отключил, потому что оно его бесило.

Киборг получил имя Анубиса, раз хозяйка категорически отказалась переназвать кота. Как я понял, Турлиу уже успел один раз встретиться с ней под соусом воспитания кота и надеялся еще не раз обсудить тему. Но гештальт с именем закрыл сам.

Вот новоявленному Анубису и предстояло употребить в себя все удачные и неудачные эксперименты Турлиу.

После окончания трудовых работ я удостоился беседы с Антониной, за время которой раз десять поклялся вести себя хорошо с умеренной степенью искренности. Заодно узнал от нее, что нам вернули нашего министра, и все заинтересованные лица ликуют.

Надеюсь, теперь мы будем видеть Гелия почаще. Хотя я точно не знал, что он разнюхивает в Министерстве и окрестностях, но надеялся, что профессорская миссия позади — он появится в инкубаторе, и можно будет его снова мучить вопросами.

Временное лицензирование нашим элементам помогло (я был прав!), и системщики собрали свой внутренний фильтр ко всеобщему удовольствию. В дело пошла моя разработка, а Маврову системщики пристроили к каким-то другим делам. Но Мавр все равно ходил и бубнил, что я коварно отправил на лицензирование свой элемент под номером один, а его — под номером два. И подло победил. Я пожимал плечами. Даже в голову не пришло установить другой порядок, честно говоря.

Зато наша библиотека теперь числилась самой защищенной в мире, и системщики потихоньку кропали документацию для других северных библиотек.

Вокруг Слона с Лодкиным крутился Барс и даже пытался проникнуть на испытания, к которым была допущена наша группа, но его не пустили. Барс даже на какой-то спецкурс записался, только чтоб почаще бывать в инженерном корпусе, но пока и это ему не особо помогало.

А сегодня в лабе Оба вещал о происходящем на Востоке. Официальная информация была скудной, оттуда доносилось невнятное «всё под контролем», но даже нам было понятно, что нет. Зато прояснилось, почему так шустрит Барс.

— В общем, пиратская библиотека отказалась переезжать и перенимать статус главной восточной библиотеки, — рассказывал Оба. — Уже окончательно. Они там несколько недель тягали канат туда-обратно, но теперь — всё. Прошла любовь, завяли помидоры.

— А почему? — удивился я. — Им предложили плохие условия?

— Ну не то чтобы плохие. Средненькие. Руководство — замени, часть элементов — выкини, меры безопасности — усиль. Денег, правда, должно было быть побольше, сейчас они берут какие-то талеры только за четверть элементов, остальное раздают бесплатно. Ну и доли владельцев хотели поуменьшить. До половины. Я, честно говоря, не знаю, на что наши лидеры рассчитывали. Что пиратам надоел их статус? Ну, наверное, надоел. Они ведь давно существуют и легализоваться уже несколько лет хотят, потому и Барса сюда запихнули.

— Примерно как тебя сюда отправили твои? — коварно уточнил Мавр.

— Абсолютно, — не вздрогнув, подтвердил Оба. — Только у нас нет своей библиотеки, мои-то системщики и инженеры. У нас там вообще плохо с базовой органикой, потому и элементы хуже.

— И как? — заинтересовался я. — Делишься знаниями?

— Да с ними хрен поделишься, — обиженно фыркнул Оба. — Они же слушать не хотят, потому что не верят, что всё устроено так, как устроено. Ну а что-то я и сам не говорю, ибо нефиг. Не заслужили.

И тут Оба перешел к последнему витку истории с восточными библиотеками. Когда переговоры между пиратами и Бангалором закончились ничем, пираты захотели себе самостоятельный легальный статус и подали заявку в Совет регионов. Ни больше, ни меньше. Мотивируя свое желание исправиться и приносить пользу миру, поскольку в последний месяц они принесли ее столько, что ее можно и зачесть.

— Они в каком-то смысле правы, — заметила Хмарь. — Дистрибуция из Бангалора-то уже сколько времени не идет?

— Сколько-то не идет, — признал Оба. — И не будет пока. Потому что они свою избушку обрушили, если не врут, и теперь надо новую собирать. А некому. Без базовых органиков типа нас с вами такое не построить. На Технотрек у них зуб, Технодрифт занят, Константиновка свободные ресурсы отправила на Юг. Что они там делают, не представляю, но тоже, наверное, не в носу ковыряют. Ну и всё.

— А мы? — расправил плечи Мавр. — А мы твою родину не спасем?

— Мы вроде как здесь нужны, нет? — поднял бровь Оба.

— Тоже верно.

На этой жизнеутверждающей ноте нам пришлось прерваться и пойти на семинар к Красину. Который, к счастью, проходил на соседнем этаже. Так что далеко идти не пришлось, и мы не опоздали.

В аудитории царило нездоровое оживление, потому что Красин уже начал изображать какую-то схему, с которой нам предстояло работать. Наверное. Или изучать. Или критиковать. Красин вечно подкидывал что-нибудь новенькое. Так-то он был неплохим преподом, у него я не засыпал.

В этот раз Красин превзошел сам себя. Семинар должен был начаться пятнадцать минут назад, а он все священнодействовал в презентационной зоне, выстраивая учебную конструкцию. И она подозрительно напоминала корпус стандартной библиотеки, и ячейки похожи, подумал я. Разве что свежих фильтров не хватает, но схема она и есть схема.

Ничего не происходило, и я отвлекся на чтение чата, куда неутомимый Форк сбрасывал новые экзерсисы вокруг современного искусства. Ах да, его же послали изучать культурные коннотации. Но он учел свой последний опыт и больше не давал никаких подписей под картинками. В лучшем случае спрашивал: «Ну как вам, а?»

В ответ поступали вежливые лайки, никто из нас не был силен в искусстве. Все-таки у Форка много общего с Больешем, может, ему тоже стоило бы податься в шоу-бизнес?

Наконец Красин закончил вывешивать в пространство светящуюся конструкцию и сообщил нам, что надо делать.

А требовалось ему ни много, ни мало, — создать контрольный контур универсального хранилища. Или, по крайней мере, идею.

Контрольный контур должен был обнимать хранилище со всех сторон и в автоматическом режиме снабжать управляющий центр информацией о новых угрозах. Замах был нешуточный. Красин на голубом глазу предположил, что новая генерация элементов будет способна самостоятельно видоизменяться. И вполне вероятен сценарий, что у нас в каждой ячейке скоро черти запляшут.

Как он себе это представляет? Каждый элемент, который мы сдаем в библиотеку, прошел все процедуры проверки, стабилен и не способен менять сам себя. Вот внутри системы уже возможны небольшие подстройки, но их контролируют на месте. Да не спятил ли он?

Я попытался определить по Красиновской лысине, что там у него самого в мозге делается, но не смог. А жаль. Было бы интересно.

Снаружи этот предполагаемый контур тоже должен был отслеживать все возможные риски, начиная от землетрясения и заканчивая атаками злонамеренных органиков.

Я заскучал. Ну что за херня. Какой-то вечный двигатель, только хранитель. Даже как задачку решать это не интересно, а тут еще и зачет не получить.

Первые ряды тоже забеспокоились: заволновались обожатели Красина. Боятся разочаровать свое светило, ха.

— Профессор! — обратилась к нему Варвара на правах любимой ученицы. — Но что, если мы не сможем предложить такого решения?

— Я буду рад и частичному. Но от тех, кого высоко ценит инкубатор, я жду большего! И требования к ним будут выше!

Это он кого имеет в виду? Нашу банду что ли? Почему опять мы?

Ворон тоже решил уточнить:

— А о ком конкретно речь? Есть ли лично у меня шансы решить вашу задачу? И есть ли у нее вообще решение?

— Шансы есть у каждого. Решения в данный момент нет и само по себе оно не появится, но именно для этого вы и нужны. Чтобы его найти!

— Уж не перекладываете ли вы на нас свою работу? — заподозрила неладное одна из близняшек. Кажется, это была Фа. Я уже начал их различать.

— Я учу вас мыслить стратегически! И не соглашаться на компромиссы. Мы — лучшее отделение органиков в стране, с нас и спрос больше. Ваш поток совмещает уникальные личные таланты с непревзойденным упорством, вам все карты в руки. Вы что, не хотите найти универсальное решение? Хотите до седых волос ваять сто миллионов заплаток? Дело ваше. Но я как преподаватель обязан предоставить вам шанс, — Красина разрывало от пафоса.

Звучало так хорошо, что у меня аж зубы свело. А кроме того, у меня появилось подозрение, что Фа нащупала какую-то больную точку. Не просто же так Красин дал нам эту работу.

— Вы можете подходить ко мне за консультацией в любое время. Если я не на лекциях, я здесь, в кабинете 203 на втором этаже. Совсем недалеко от входа.

Ага, ему это правда надо. Стал бы он иначе так всех к себе зазывать. Я все больше склонялся к мысли о том, что Фа права. Истина скрылась в норе, но хвост торчал наружу.

— Чтобы вам было проще, я призываю вас объединиться в команды. Команда может быть любого размера. Хотя я бы предложил ограничиться группами человек по пять-шесть.

Ну и славно, нас уже столько и есть.

Потом мы погрязли в обсуждении тактических подходов и разных мелочей, и я не заметил, как семинар закончился. Такую задачу стоило хотя бы слегка погрызть.

Пока мы шли назад в лабу, Хмарь недоуменно сказала нам, что вся эта штука слегка напоминает контур, над элементами которого Гелий поручил работать им с Софьей. Только она какая-то совсем адская. Но основная функция такая же — принимать сигналы изнутри и снаружи.

— Это подозрительно, — забеспокоился Оба. — Это жжж неспроста. Давай Гелия спросим.

— А давай! Когда увидим, конечно.

Нам повезло. Когда мы вошли в лабораторию, Гелий восседал во главе общего стола.

— Закончили учиться на сегодня? Вот и молодцы, — заявил он нам.

— Профессор, профессор, — загалдели мы. И с пятого на десятое изложили суть задания.

Профессор засиял ярче самовара и, улыбаясь втрое шире обычного, сказал:

— Друзья, прошу вас отнестись к этому заданию серьезно. Выдайте ему максимальный приоритет. Поразите Красина. Он этого заслуживает.

— Но… зачем? У нас полно других заданий, — удивилась Хмарь. — Или можно на базе того, что вы нам поручили?

— Потому что я вас прошу. Это важно. Можете делать на любой базе, и я помогу чем смогу, — Гелий внезапно стал серьезным, хотя в глазах у него мелькало что-то такое. Странное.

Глава 18

Как бы мы ни спешили порадовать Красина, текущую работу никто не отменял. Гелий щедро выделил на Красинские разработки следующую неделю. А на этой предстояло копаться со срочными заказами, чем мы и занялись с превеликим удовольствием. С текучкой дело было поставлено на поток.

Мне до кучи досталось отправлять партию элементов для системщиков на временное лицензирование, раз у меня в прошлый раз так хорошо получилось. Лучшей наградой является следующая работа, да. Наши поприкалывались, что я вырвался в бюрократы, но я только фыркнул. Тем более, что второй раз у меня получилось заметно быстрее, чем в первый. И окошечки я заполнял быстрее, пересыпая текст волшебными фразами типа «повышенной устойчивости», «управляемых изменений» и «способности противостоять». Особенно мне нравилось последнее выражение, потому что противостоять можно было чему угодно. Поэтому я не везде писал чему, пусть сами догадаются.

Ужинать пришлось одному, я отстал от всех друзей. Даже Хмарь с Софьей меня бросили, устав ждать, пока я разберусь с буквами. Но когда я вернулся в общагу, я даже в комнате никого не застал и отстучал сообщение в наш чат.

Группа «104»

Риц: Эй, где все?

Баклан: Приходи в комнату для занятий. №3. Мы мешаем Диме учиться

Макс: Да! Здесь круто!

Риц: Иду!

Дима: Убью всех!

Риц: Тем более иду!

Там я всех и нашел. Я и забыл, что комната №3 на самом деле была заточена под спорт, но Диме было в самый раз. Он сидел на матах по центру, развернув перед собой здоровенную проекцию каких-то точек, которые были соединены между собой тонкими и толстыми линиями.

Макс с Бакланом валялись по углам, тыкали пальцами и давали советы. Дима, потный и злой, переставлял линии и огрызался.

— Ну еще ты приперся плясать на моих костях! — рассердился Дима.

— Рассказывайте, чего это! Я устал, и мне скучно. Свои задания делать не хочу. Дима, это твоя домашка? Давай в нее играть.

Дима тяжело вздохнул и спрятал проекцию в планшет.

— Да ну вас. Я тоже устал. Но хотя бы половину сделал.

— Чего это вам такое задали?

— Это по философии.

— Понятное дело, а чем бы еще ты занимался с таким усердием?

Дима зарычал как морской лев.

— Ладно, не обижайся. Расскажи ему, — вступился за меня Баклан. — Мне вот нравится. Только у тебя какая-то очень сложная история. Уверен, что вариант попроще каждому пригодится.

Дима повздыхал и начал рассказывать. Чувствовалось, что ему и самому хотелось поделиться, иначе мы бы из него ни слова не вырвали.

Суть задания была в следующем: чтобы спрогнозировать развитие ситуации, надо было вытащить на плоскость всех участников, в задании они назывались акторами, обозначить между ними связи, посмотреть, кто на что сильнее влияет, и тогда можно было сообразить, кто кого пережмет.

— Крутяк! — заорал я. — А как можно вычислить всех участников? Они же не всегда спешат себя обозначить.

— В данном случае нам их выдали. Это схема взаимодействия местных общин, местной администрации, двух территориальных администраций и пяти корпораций вокруг Басры.

— А чего точек так много?

— А это столько общин и столько предприятий.

— Почему территориальных администраций две?

— Так это диффузная зона. Север и Восток заползают равномерно. Но восточных корпораций больше. И задание близко к реальному, только срез по состоянию на прошлый год.

— Прикол! Похоже на гадание!

— Оно примерно так и есть. Это же все в динамике еще, но для учебного задания это неважно. Ползем по зафиксированным данным.

— Я ж тебе говорю, классная штука, — вставил реплику Баклан. — Я, правда, не придумал пока, куда ее девать, но хочу такое. В готовом виде выглядит убойно, мне такое в курсовую надо. Представляешь, как я буду шикарно выглядеть на защите, когда такую схему разверну? Дим, а ты не отдашь мне ее целиком, когда доделаешь?

— На фига она тебе? Ты в жизни в эти диффузные зоны не лазил. И тема у тебя другая. Как там, кстати, водка на ежах?

— Да ну тебя, пригодится.

— Слушай! — вдруг пришло мне в голову. — А ты можешь построить такой график мне? У меня всего три актора. Плевое дело для настоящего философа!

Дима оживился. Три актора — это не пятьдесят!

Я быстренько изложил нашу коллизию с заданием Красина.

— И вся эта петрушка у меня ни в какой салат не складывается. Само задание слишком сложное для учебного, причем Гелий его почему-то одобряет. Это странно, потому что наше отделение старается не давать неподъемных заданий. Считается, что мы достаточно напрягаемся в инкубаторе. Тесты проваливают только разгильдяи типа меня.

Тут даже Макс хмыкнул в своем углу, а Баклан с Димой так просто покатились от хохота. Но я это веселье проигнорировал и продолжил.

— Итого, три актора. Нашу группу можно считать за первого, мы там вместе, интересы одинаковые, второй — Красин, который задание дал, а третий — Гелий, который позволил выставить заданию приоритет. Я не понимаю. Что за бред? Не то чтобы это имело какое-то значение, мы так и так будем его делать, но не хочется чувствовать себя совсем дураком. Давай применим твое знание, а?

Дима хмыкнул, вытащил на свет свою программу для построения сетей, нанес туда три точки и связал их. Потом связал Гелия и Красина.

— Гелий главнее?

— Да.

— А задание вы получили напрямую от Красина?

— Да.

— И через инкубатор оно не проходило? Только через учебную программу.

— Нет, иначе мы бы получили его своей системе.

Дима нарисовал еще две точки: инкубатор и университет.

— А разве так можно? Они же не люди.

— Ну и что? У них тоже свои интересы. А в прошлом году такое задание было?

— Точно нет. Нас отдельно предупредили, чтоб мы даже не пытались тырить чего-то у второкурсников. Но мы все равно к ним постучались, так они ничего подобного даже близко не делали. И в программе его нет, Хмарь смотрела.

Дима выставил вектора давления, замкнул схему, посмотрел задумчиво и обвел нас взглядом.

— Вы видите то же, что и я?

— Неееет, — неуверенно проговорил я. — Я только вижу, что оно как-то неправильно срастается.

— Я об этом и говорю! Не может быть такого результата, вектора влияния его не подтверждают. При такой схеме вы или не могли бы получить задание от Красина, или получили бы его не с такой степенью важности. Вам бы его выдали быстро поделать и сдать, и никакого зачета по результатам. Это была бы проходная работа. А если бы это были плановые разработки, то вы бы его делали другими силами, и опять же — никакого зачета по результатам. Я бы сказал, что зачет вам обещают, потому что другие награды невозможны. Почему-то!

Дима разомкнул контур и вывел незакрытые вектора от Гелия и Красина в пустое поле. И поставил на этом месте жирный-прежирный вопрос. Потом подумал и нарисовал рядом два маленьких. Для красоты, наверное.

Макс с Бакланом выползли из своих углов и тоже уставились на Димину схему. Даже если что-то мы упустили, сам знак вопроса, который мерзко пялился на нас, говорил, что в этом уравнении притаился кто-то еще. Просто он за кадром. И Гелий с Красиным об нем знают. Причем каждый из них играет в свою игру.

И этот загадочный кто-то, скорее всего, не наше Министерство, которое нас пасет по долгу службы. Это кто-то другой.

Кто бы там ни стоял за всей этой историей, нам он никак не помогал. Через неделю Гелий, поглядев на наши мучения, продлил сроки, посоветовался с Марго, и она отвезла нас в маленький институт, притаившийся в переулках Плющихи. Где три старушки на неведомо какие гранты изучали тонкие настройки органики.

Я никогда о них не слышал, как и о самом направлении. Занимались они исключительно фактурой органического материала. Гелий повелел подарить им оргудав, чтобы заинтересовать собой старушек, и не прогадал. Они пришли в восторг от нашего изделия, а когда мы объяснили, что он им насовсем, то есть навсегда, я испугался, что их удар хватит. Но обошлось.

Старушек звали Лидия, Олимпия и Лариса. Они подписывали свои совместные работы аббревиатурой ЛОЛ и были похожи друг на друга, а вместе напоминали единого, легкого на подъем трехголового дракона. По случаю нашего прибытия они нацепили бейджи с именами, что было мило, потому что не факт, что я бы смог их различить.

Если в начале разговора они явно собирались напоить нас чаем и выгнать взашей, то, увидев оргудав, про чай забыли, чем страшно расстроили Мавра, который был не прочь позавтракать второй раз. И бросились демонстрировать нам свою выставку достижений.

Выглядела территория института так же обманчиво, как и наш инженерный корпус. В маленьком особняке притаились два зала, один светлый с инсталляциями от пола до потолка, отдаленно напоминающими оргудав (то-то они ему так обрадовались, наш покомпактней будет), другой темный и пустой. А, нет, не пустой. Достаточно было надеть очки, чтобы оценить.

Темный зал был перегорожен в самых хаотичных направлениях цветными плоскостями, каждая из которых представляла собой органическое образование. Я присмотрелся. У системщиков такая штуковина была бы собрана из сотен элементов, пусть даже одинаковых, как например наш новый внутренний фильтр для библиотек. А эта выглядела целой.

Самая большая перегородка шла от левой стены до середины зала и выглядела так, как если бы цветущий луг вздумал бы запрыгнуть на стенку. Для полного сходства не хватало только шмелей. Цвет ее был нестабилен и менялся, перетекая из одного оттенка в другой, как будто под ветром. На перегородках поменьше цвет держался покрепче и не пытался превратиться из зеленого в синий, как только что произошло на большой перегородке.

— Ух ты! — восхитилась Хмарь. — А что это такое? А как вы это сделали?

— А потрогать можно? — спросил Оба.

Мне тоже больше всего захотелось потрогать такую стенку, а в идеале забрать кусочек с собой. А можно ли отделять фрагменты от такой штуки? Или она заорет и даст по башке? Никогда не видел цельного органического образования такого размера. И чем дольше я на него смотрел, тем сильнее мне казалось, что такая конструкция вполне способна к самостоятельным действиям. Например, напасть и задушить.

Но выглядели все перегородки жизнерадостно и подозревать их ни в чем не хотелось. Мне даже показалось, что они вкусно пахнут, я принюхался, но нет! Показалось! Это опять Хмарь пахнет яблоками, сбивает меня с толку.

Старушки развеселились.

— А я говорила, эстетика прежде всего! — заявила Лидия. — А вы мне, какая разница, какая разница, пусть будут серо-буро-малиновые! Вон как молодежи нравится!

— Немножко малинового-то можно! — решилась поспорить Лариса.

— Ключевое слово — немножко, — захихикала Лидия. — Помнишь, как ты перестаралась с фуксией, которая вывернулась в багровый на всей площади? Очень душевно получилось, министерских чуть удар не хватил! Приятно вспомнить!

Кажется, кое-кто тут отлично проводит время.

Потрогать нам все разрешили, а ломать — нет. Но пообещали произвести нам фрагмент такой стены, а еще лучше под нашим руководством произвести такой с помощью оргудава. Чтобы объединить технологии. Поэтому после знакомства, так сказать, с основной исталляцией нас повели в рабочую комнату.

Я всё еще не понимал, что мы здесь делаем, хотя зрелище завораживало. Старушки вскользь упомянули, что они занимаются по сути только материаловедением, но мне это ни о чем не говорило. Я ни разу еще не слышал, чтобы кто-то занимался материалом самой органики отдельно от носителя.

Хотя нет! Была такая игра еще в школе, у нас ее девчонки любили, где три ткачихи выделывали ткани любой сложности. И могли произвести такую подушку, после сна на которой герой забывал, кто он такой, или наоборот — вспоминал. Мне игра тогда показалась слишком сказочной, и я бросил ее на первом уровне, а мои одноклассницы доиграли до шестого, где можно было противников отправлять в нокаут, просто подсунув им под нос кружевной платочек.

Я упомянул эту игру, и старушки засмущались.

— А я говорила, не надо было нам тогда идти на поводу у твоего внука!

— Ну а что такого, студия мальчика на ней неплохо заработала. И, между прочим, выдала нам тогда грант. Твоя бессмысленная поделка ровно на эти деньги и сделана. Как бы мы отчитывались за эти траты перед Министерством?

— Все равно не надо было. Видишь, молодежь помнит! И помнит неправильно!

Тут я сообразил, что и старушек три, и ткачих тоже было три, и они даже были немного похожи на хозяек института.

— А что за игра? — закрутил головой Оба. — Я пропустил. Меня тогда здесь не было. А сейчас есть? Она ведь про вас? Мне бы найти ее.

И бросился копаться в своем планшете.

Старушки схватились за голову, но игра была недоступна, хотя название я вспомнил быстро. Тут Оба потребовал у них рекомендательное письмо к сыну Лидии, чтобы ему дали поиграть. И вырвал у них обещание такое письмо написать, заявив, что он все поймет правильно, потому что непонятное уточнит.

— Я боюсь, у вас может сложиться превратное впечатление о наших разработках, — неловко улыбнулась Лидия. — Мы все-таки не колдуньи. Нашими материалами пользуются очень ограниченно. Когда наша лаборатория создавалась, были надежды на скорейшее изобретение биокристаллов, и все идеи должны были пойти туда. Но шли годы, а управляющие биокристаллы появились только в прошлом году, и активные работы с ними, как я понимаю, не начались. К нам обращается только Константиновка, да вот еще Гелий по старой памяти.

— Помнит о нас!

— Еще бы ему не помнить! Кто ему с курсовыми помогал, когда он руки сжег, бестолочь самонадеянная!

— Да ты же!

— А ты как будто нет!

Старушки опять погрузились в воспоминания. Но все это никак не приближало нас к пониманию общей затеи. Зачем нас Гелий сюда послал?

— И все-таки… — осторожно напомнила о нас Хмарь. — Вы простите нас, мы первокурсники, еще ничего не проходили. Как можно сейчас приобщиться к вашему опыту? Я чувствую, наш профессор сюда не зря послал.

— Ох, милая, — отвлеклась от воспоминаний Лидия. — Откуда же мы знаем? У Гелия всегда были невообразимо странные идеи. Вот помню, как он целый год работал над системным уменьшением элементов. Никто так и не понял зачем, уже тогда их можно было масштабировать в автоматическом режиме, и никуда та идея не пошла. А над чем вы сейчас трудитесь?

Мы объяснили идею контрольного контура библиотеки, который должен был ощупывать реальность внутри и снаружи и снабжать защитные структуры информацией.

— И это учебное задание? — всплеснула руками Лариса. — А как же вы сейчас решаете эту проблему, если у вас одни элементы ломятся наружу, а другие внутрь?

— Как я понял, — попытался объяснить я, — наши фильтры, и внешний, и внутренний, считаются не более, чем заплатками. Это компромисс. Зато рабочий. Я понимаю, что нет ничего более постоянного, чем временное, но мне тоже кажется, что это костыль.

Мы немного поспорили с Мавром на тему, какой это костыль, плохой или хороший, но так ни к чему и не пришли. Бабушек спор умилил, но секретами они делиться не спешили.

Я сообразил, что бабушки не верят, что мы сможем понять хоть что-то. И решил рассказать про наши элементы для внутренних фильтров. Ведь когда мы их делали, наш спиральный материал был по сути тем же, что производят бабушки в своем особняке. Здесь я оказался прав, и бабушки пришли в восторг. Особенно от того, что первую версию мы сделали чисто руками.

Тут лед и растаял. Содружество ЛОЛ приоткрыло крышку над своими методами. Оказалось, что у них был и свой аналог для смешивания органических материалов, и свои замеры по тому, как долго требуется для вызревания определенной кондиции. Стыдно сказать, у нас до сих пор частенько кондиционировали массу на глаз, допуская разбег в параметрах. А уж руками и подавно добиться стандарта было невозможно.

Идею Хмари, которую она воплотила еще на тренинге, они схватили на лету. Контур с усилителями их порадовал, но они осторожно отметили, что он гораздо лучше передает направленный сигнал, чем собирает неявные.

— Да, — признала Хмарь. — Это недостаток. Я эту штуку прикрутила тогда к направляющим в качестве коммуникатора. Но для наших целей нужно заменить направляющие цельной тканью, да еще и дополнить ее следящей структурой. Или пропитать, не знаю. Не говоря уже о том, чтобы эту структуру хоть чему-то научить.

— Вот с тканью, — хитро прищурилась Лидия, — мы вам можем помочь. Идемте обратно в зал.

Мы снова переместились в зал с органическими перегородками и прошли в самую глубь. У дальней стены мерцал длинный изумрудный прямоугольник. Я смело скажу, что он был самый красивый.

— Вот, Олимпия, пришло твое время. Какие-то десять лет и материальчик пригодился! — подкалывали ее подруги.

Я протянул руку, коснулся сияющей зелени, как вдруг прямоугольник сорвался с невидимых креплений и рухнул, накрыв всю группу.

Сдавленно пискнула Хмарь, зашипел Мавр, запищал динамик у Софьи. Все вокруг заволокло белым туманом.

«Он же был зеленый», — зачем-то подумал я.

Глава 19

Псевдотуман сгустился. Я захлебнулся, как будто и в самом деле нырнул во влажную плотную белую взвесь. Не было видно ни черта. Я провел рукой перед носом и еле разобрал контур пальцев. Дотронулся до носа. Нос на месте, уже хорошо. Дышать было трудно, но можно, все же это был воздух, не вода. Мы не пошли на дно с воображаемым Титаником, а болтались посреди ничего.

Я почти ничего не мог разобрать вокруг. Туман убивал не только видимость, но и слышимость. Только звонкий хохот с нотками металла резал тишину: единственный звук, который пробивался ко мне. Кому это так весело? Что вообще смешного? Я с трудом вдохнул, выдохнул… и вспомнил, где я нахожусь. Да это же органика! Ее без очков не должно быть даже видно! Я рванул с лица рабочие очки и вернулся в реальность.

В зале не было и следа тумана, когда я снял очки.

Рядом заливалась Олимпия. Это ее смех пробивался сквозь белую взвесь. Какая веселая старушка! За то время, пока мы лясы точили, она ни разу рта не раскрыла, а тут развеселилась. Я осторожно приложил очки к лицу: да туман был, но уже не такой плотный. Такими темпами скоро исчезнет совсем.

Лариса и Лидия уже сняли очки с Хмарь и Мавра, те стояли, нервно оглядываясь. Оба, как и я, избавился от своих сам и теперь тряс головой как пловец, вытряхивая из ушей воображаемую воду. Я тоже помотал головой и остатки морока сгинули окончательно. Только Софье было ничто, она, кажется, даже не поняла, что с нами произошло. Спрошу ее потом, как она видела нападение старушкиного изделия. Может, записи еще посмотрю.

— Ахаха, дети мои, а тканька-то моя полюбила вас всем сердцем! Это она общаться бросилась, а вы и испугались. Хорошо хоть двое догадались очки снять. Это ж надо, испугаться уплотненной органики! Чего вы еще боитесь? Пауков? Мышей? Темноты?

Я огляделся и снова приложил очки к глазам. Бывший изумрудный прямоугольник полностью развеялся, никаких следов не осталось.

— Не печальтесь, дети. Вы подходите, — вынесла вердикт Олимпия голосом на два тона ниже, чем смех.

Я кашлянул и убрал очки.

— Кажется, мы вам все сломали…

— Его не сломаешь. Хотя в прежнем объеме он воспроизведется только завтра, но, когда формула готова, все на мази, — махнула рукой Олимпия, требуя следовать за ней. — Маленьких фрагментов нам хватит.

— А почему он стал белым? — осмелился спросить я.

— Он всегда так делает.

Как будто это что-то объясняло, ну ладно.

Мы цепочкой вернулись в рабочую комнату, но теперь прошли ее насквозь в следующее помещение, толкнув в сторону раздвижную дверь.

Внутреннее помещение напоминало ткацкую фабрику. Или швейную, или даже два в одном. По стенам стояли аппараты, и каждый был снабжен двумя-тремя щелями разной ширины. Я быстренько приложил очки к лицу, посмотрел, как из одной из щелей вылезал зеленоватый прямоугольник, и снова снял очки. Вот, значит, как они делаются. Полз он медленно, в час по чайной ложке. Небыстрое дело! Один из аппаратов был явно приспособлен только для образцов, в нем был десяток совсем коротеньких щелей.

Олимпия заметила мой маневр и одобрительно усмехнулась. Не, ну а что? Должен же я был понять, что тут делается?

По центру стоял такой же большой стол, как и в нашей лабе. И стало ясно, кто тут главная драконья голова. Конечно же, Олимпия! Она уселась во главе стола.

— Значит, так, молодежь. Хорошая новость. С нашим материалом вы работать сможете. И его вам на концепт хватит.

— А что, он правда хотел с нами общаться? — осторожно спросила Хмарь.

— В каком-то смысле да. На самом деле он дестабилизировался от количества органиков в комнате, на простых людей он так не реагирует.

— Нам работу надо сделать, а не вот это вот всё, — буркнул Мавр.

Олимпия мрачно посмотрела на него.

— Вам поставлена задача сделать концепт. Верно? Верно. Делайте концепт. И не думайте, что вы должны собрать и отладить конечную конфигурацию. Вы не сможете. Вас тренируют на совмещение сложных сущностей, относитесь к этому как к учебному заданию. Чего вам за это обещали? Зачет? В него и цельтесь. Не надо раздуваться от ответственности за территорию. Она была до вас и будет после. Нам и так будет с чем повозиться.

Мы дадим вам базу, научим с ней работать, остальное — сами. Причем саму ткань придется дорастить под задачи, но с этим поможем. А потом вам надо будет ее сконфигурировать. И здесь мы вас оставим, потому что мы не системщики. Вы тоже? Какое совпадение! Я и говорю, что вам задали концепт, а не решение под ключ. Понимаете разницу? Не понимаете? Вижу пожар сомнений в глазах.

— Никаких пожаров, — заверил ее я. — Все так. Хотим концепт, но достойный.

— Будет достойный, когда соберется, — буркнула Олимпия, пресекла Мавровы возражения и велела сгонять в соседнюю комнату за оргудавом.

Ворча и бурча, Мавр сходил и принес оргудав.

Олимпия ловко подключила его к той машинке, которую я определил как аппарат для образцов и подтянула машинку к столу поближе. Ого, они еще и катаются. Я думал, мы стол будем двигать.

— Приступим к подготовительному этапу. Заодно посмотрим, на что способен ваш агрегат. Зачем вы смотрите на меня? Смотрите на него. Надевайте очки и поехали, — скомандовала Олимпия.

Она была права. Если сам оргудав был вполне себе материальным, то его продукция была обычной органической. То есть невидимой без очков.

Мы завозились, надевая очки. Я заметил, что Мавр помедлил перед тем, как снова оказаться в очках. Ага, страшно! Вдруг еще что-нибудь бросится. Такая жизнь, бро, никто не обещал, что будет легко.

— Так, как тут все работает? — Олимпия покопалась с оругдавом. — Вручную, что ли, регулируется?

— Ну да, руками на выходной точке, — я показал как.

— Вот же примитив какой! — осудила Олимпия. — Я попробую.

Она запустила выдачу на автомате, оргудав принял подачу и из него поползла зеленоватая колбаса. Олимпия нахмурилась, протянула руку, подкрутила что-то в аппарате и снова попробовала. Потом жестом подозвала меня и вручила мне оргудав.

— Чую, это твое изобретение, мальчик. Давай-ка сам. Уж очень утомительно.

Я не стал отказываться, потому что так оно и было. Сосредоточился и продолжил. Мне было непонятно, чего она хочет, поэтому я выдавил полосу сантиметров тридцать и поднял глаза.

— Хватит?

— Да, — нахмурилась Олимпия.

Она рассмотрела оргудавовский продукт, но веселее не стала.

— Поступим так. Эта вещь пусть пока полежит, она пригодится потом для общей сборки. Мы ее у себя покрутим. А какие игрушки у вас еще есть? Больше нет? Вот и славно. А над тканькой мы поработаем нашими методами.

Она протанцевала вокруг аппарата и обняла его сбоку:

— Строим дом, строим дом, пусть он и стоит с трудом! Вернемся к исходнику! Она оторвала выползший из аппарата маленький прямоугольник, который до боли напоминал тот, что мы порушили в зале, помахала им у нас перед носом и продолжила.

— Собственно говоря, что у меня в руках? А в руках у меня понимающая плоскость. Что именно ей надо понимать, заливается через модуль обработки. Вот тут. Что говорит нам о чем? О том, что это можно сделать только один раз, когда будем накатывать контур на библиотеку, или куда вы его там хотели тащить. Это неудобно, но нам плевать, так сойдет. Ваше дело сварить прототип, а там хоть трава не расти. Тем более, зачем там трава.

Мавр опять хотел возразить, но Олимпия жестом велела ему закрыть рот.

— Задание требует, чтобы ваша конструкция была управляемой? Нет? Только живенько реагирующей? Вот и славно. Такая и будет. Она у нас еще сиртаки спляшет. А вот со вторым компонентом посложнее. Он у вас на направляющих висит. А нам нужна цельная ткань. Значит, надо вплавить ваши усилители в полотно. Попробуем. Давай-ка, девочка, их сюда, сможешь накрутить пяток быстро? Направляющую я тебе дам.

В мгновение ока Олимпия вытянула метровую направляющую и подвесила ее перед нами. Ух ты, какое качество! Мне бы такое. Я тут же вспомнил, что у меня на мизинце два блудных канала, и надо не забывать их перекрывать, когда нужна точность.

Хмарь отточенным движением скрутила и повесила ровно пять микроусилителей на линию. Потом подумала и подвесила шестой. Теперь они были распределены равномерно. Олимпия протанцевала пальцами по линейке, как будто на клавишах сыграла, и усилители чуть побледнели. Ручная стабилизация! Восторг! После чего скормила всю конструкцию своему аппарату и что-то нажала.

Аппарат пожужжал и в той же щели показался край нового прямоугольника. Я приподнялся на цыпочки, чтобы рассмотреть его, но не преуспел. Олимпия зыркнула на меня, потом на Мавра. Я опустился обратно на пятки и прикинулся паинькой.

— Терпение, друзья, — призвала нас к порядку Лариса. — Можем пока чаю попить.

— Неееет, — замотали мы головами.

Ждать! Чуть-чуть подождать! И случится чудо.

Наконец прямоугольник выполз и упал в руки к Олимпии.

— Угу, — сказала Олимпия и подняла его, чтобы посмотреть на просвет.

Мы столпились у нее за плечом, разглядывая образец. Было… красиво. От воронкообразных усилителей Хмари остались круглые следы.

— Похоже на розы, — осторожно сказала Хмарь.

— Похоже, — мрачно подтвердила Лариса.

— Нет, ну а на что мы рассчитывали! — возмутилась Олимпия. — Что к нам придут дети и всё за пять минут сделают? Три раза «ха»!

— А что не так? — решился спросить Оба. — Оно вроде целое.

— Цельным куском, скорее, — хохотнула Лидия.

Мы замерли в недоумении.

— Да раздавилось всё, раздавилось! Вся структура порушена! — замахала прямоугольником Олимпия. — Не подходит наша техника вот так сразу. Так, девочка моя, а можешь сделать их более плоскими?

— Наверное, — развела руками Хмарь. — Надо попробовать.

Она с надеждой посмотрела на нас. А что, мы поможем. Я уже готовился засучить рукава, но Олимпия снова вмешалась.

— Нечего тут оглядываться. Мальчики пусть пойдут погуляют, у меня от них голова пухнет. И вообще — твоя разработка? Ты и доводи. Нечего на мужчин рассчитывать, вместо полезных вещей у них всегда базука получается. Скажи, нет? Да⁈ Тогда вперед. Андроид твой тоже девочка? Славно, пусть остается. За руками твоими смотрит? Гениально. Пусть остается два раза. А вы топайте-топайте, купите себе барбарисок.

Мы охренели от такого обращения и попытались затихариться в углу, но Олимпия была неумолима, и ее сподвижницы выперли нас в мгновение ока.

В некоторой растерянности мы вышли на улицу. Возвращаться без Хмари было как-то глупо, но и делать здесь особо было нечего. Оба предложил перекусить, и мы засели в кафешке на углу. Особых разносолов там не нашлось, но нечто похожее на обед из бутерброда и супа нам удалось с них стрясти. Через час мы вернулись, спокойно прошли через первую рабочую комнату, в которой никого не было, но уткнулись носом в запертую дверь второй.

Звук, однако, проходил наружу свободно, и голос Олимпии был отлично слышен:

— Cтоп! Давай еще раз. Нет, опять слишком выпуклые. Попробуй еще раз. Нет, никто не поможет. Что ты говоришь? Потеряем перцепцию? Восстановим! А, кстати, куда они у тебя транслировали в оригинале? Ах, собеседнику? А зачем тогда ты их вешала цепочкой? Для красоты? Это по-нашему. Оставим. Артефакты надо беречь, никакие конкуренты не догадаются, что это лишняя деталь. Пусть себе голову сломают.

Я дернул за дверь, но никто не собирался пускать нас внутрь.

— Чувствую себя лишним на этом празднике жизни, — заявил я. — Может, в универ? Предположим, у них все получится, нам все равно еще эту конструкцию собирать. Займемся этим.

— Погнали, — кивнул Оба. — Нечего тут делать. Тем более, что я не уверен, что они управятся за раз.

— И что, уйдем как побитые собаки⁈ — вскипел Мавр.

— Почему собаки? — удивился Оба. — Что вообще случилось? Тебе суп не понравился? И какого хрена ты орешь? Это я гость столицы и при этом самый буйный!

Я не успел и глазом моргнуть, как они сцепились прямо в проходе комнаты.

— Да вы, блин, спятили! — озверел я. — Драться в чужой лаборатории!

И вытолкнул их в коридор.

Получилось у меня зачетно. Эти двое пролетели мешком через дверь, свалились на пол и заржали.

— Я согласен! — сквозь смех проговорил Мавр. — Драться надо дома. А не в гостях.

Я подошел к ним и облокотился о косяк.

— Именно. Дойдете до универа, там и подеретесь. А по результатам битвы будете чинить роботов.

— И кто будет дольше чинить? Скажи нам как специалист? — поинтересовался Оба, развалившись на полу.

— Тот, кто неправ.

Парни поднялись, отряхнулись, обнялись и таким макаром отправились к выходу. Мавр внезапно заорал во все горло:

— Здесь у самой кромки бортов, друга прикроет друг! Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг!

Я закатил глаза и двинулся за ними. Точно пора было сваливать.

Пока добирались до универа, договорились сходить к системщикам и взять у них пару уроков по общей сборке. Ну а что, они ж нас звали на свои испытания? Можно сказать, за ними должок. Правда, там было реальное задание, а наше учебное. Хотя что-то с ним было не так.

Нам повезло. На Лодкина мы наткнулись прямо у входа. Вообще-то мы собирались заявиться в корпус и оттуда уже написать, но так было даже лучше.

— О! — обрадовался Лодкин. — А мы вас не ждали!

— Вы нас не звали! А мы приперлись! — радостно поддержал реплику Мавр.

— Хотим занять у вас ума, — объявил я.

— Без проблем! — разулыбался Лодкин. — У нас ума как говна за баней! Греби лопатой!

— Нам бы чего-нибудь не столь пахучего, — прищурился Оба.

— И такое есть, — не сдавался Лодкин. — Профили ароматов от одного до бесконечности! Чего барин изволит? Пройдемте в сортировочную!

Я хмыкнул, и мы прошли за ним в комнату, которая явно была аналогом нашей мини-лабы, только с учетом специфики системщиков сильно побольше. К стене был прикреплен длинный стол, а в углу притаились складные стулья.

Мы разобрали стулья и расселись, Лодкин выжидательно оперся на стол.

— Ну?

Я сумбурно изложил наше дело: вот задание, Хмарь делает оболочку, нам бы понять, как ее хоть вчерне закрепить на защищаемой конструкции. Задание учебное, реальные тесты не нужны, лишь бы от первого толчка не развалилась.

Лодкин почесал бороду и задумчиво посмотрел на нас.

— Я бы, конечно, сказал, что вы спятили. Звучит примерно как задача обучить ребенка читать за день. Но так бы я сказал утром. Не сейчас.

— А что сейчас? Что произошло?

Мы навострили уши.

— А пару часов назад к нам заявился ваш Красин. Затребовал себе вот такую лабу. Мы настолько охренели, что рванули смотреть, что он там делает. Ваши к нам никогда не приходят, потому что у вас и специфика другая, да и незачем… сами понимаете. Но наши лабы, в отличие от ваших, имеют шаблоны каркасов. Под простую сборку. Они примитивные, но для того, чтобы примерно прикинуть что куда, в самый раз.

— Я не понял… — начал было Мавр.

— А я понял! — заявил Оба. — Красин с той же проблемой пришел, да? Только не спросил вас ни о чем, потому что знал, что у вас эта штука есть. Так?

— Верно… — проговорил Лодкин, пытаясь загнуть свою бороду наружу.

— А чтоб мозаика точно сложилась, — развеселился я, — я тебе скажу, что задание, ради которого мы пришли, дал нам Красин! И получается… получается…

— Что он делает его с нами в параллельном забеге! И мы ему нужны для подстраховки! И поэтому он зарядил весь поток на эту задачу! — догадался Мавр.

— Класс! — хлопнул себя ладонями по коленям Лодкин. — Тогда так и назовем вас — корм Красина!

— Аааа, — застонали мы.

Для одного дня все это было чересчур.

— И чего теперь? Не будете делать? — хитро усмехнулся системщик.

— Будем, — внезапно мне все стало ясно как день. — Будем. И не только потому что зачет, черт бы с ним, зачет бы мы как-нибудь сдали. Уж если я «Оборот элементов» методом тыка сдал, то и с этим мы как-нибудь справимся. Стопудово дело в другом.

— В чем? — метнул на меня острый взгляд Мавр.

— Нас используют втемную, но это неважно. Кое-кто собрался сплавить Красина подальше. И лично я — за.

Глава 20

Оба фыркнул и уставился на меня. Мавр скептически поднял бровь, а Лодкин заулыбался в предвкушении интересного развития событий. Системщики были далеки от наших разборок и всё им было в новинку.

— Не болен ли ты конспирологией, дорогой друг? Или, может, ты спятил на фоне стресса? Или недоедания? — мрачно спросил меня Оба.

— Неа, — протянул я. — Вот увидишь, я прав. Но я не предлагаю со мной соглашаться. Можете меня проигнорировать и просто получить зачет. Вы в любом случае будете в плюсе.

— Ахаха, какой ты подлый! — заржал Мавр. — Работать придется что так, что эдак. Да еще с непонятным материалом, мало ли что там Хмарь притащит. И всё ради ленивой жопы Красина, который не хочет делать всё по-честному. Очень охота его прокатить, особенно если ты прав, только зачет всё равно нужен.

— Поэтому, — коварно предложил я, — предлагаю свою картину мира. Если только ты не фанат Красина. Как Варвара. И веришь в его святость.

— А за это можно и в морду!

— Без проблем, но пойдем выйдем. В лес, за границу кампуса.

— Чего? Зачем в лес? — заинтересовался Лодкин.

Он ни разу еще не дрался в универе, бывают же такие мирные люди. И не знал, что со всеми схватками, попавшими на камеры, разбирается или СБ, или спецотдел по моральному климату. Только Обе простили его перфоманс в прошлом году даже не потому, что у него особый статус, а потому что Центурион заявил, что он не в претензии. А вот насчет леса разговора не было.

— Мне кажется, пока вы дойдете до леса, остынете. На улице не май месяц, — пожал плечами Лодкин. — Хотя уже апрель. А вы буйные какие-то. Я не припомню, чтобы у нас кого-то посылали на галеры… Ну, или что там — роботов чинить? Сколько лет я здесь, даже не слышал, а у вас что ни день, то заваруха. Это элементы на вас так действуют? Или вас специально таких набирают? Ваш поток, я должен признаться, особенный, обычно элементщики — такие тихие мирные люди.

Я не согласился, потому что и Антон, и Влада — те еще занозы в заднице, но Лодкину все равно удалось нас застыдить, потому что таких подвигов, как за нами, за Антоном и Владой не числилось. Ну или они лучше шифруются.

В любом случае Мавру опять не удалось подраться. Мы с Обой решили записать его в секцию комплексных боевых искусств, поскольку его таланты у нас явно пропадают. Надо человеку где-то сбрасывать пар без вреда для окружающих. Мавр обиделся, потому что он болеет за правду, а не вот это вот всё, но мы уже увлеклись и стали расписывать ему университетский боевой клуб, про который Мавр почему-то не слышал.

Я вспомнил, что даже один раз там был, когда Баклан в сентябре искал себе на задницу приключений (сейчас-то нашел достаточно), и мы с ним и Димой сходили на открытое занятие, где народ в гравитационных поясах носился по всем поверхностям зала и молотил друг друга длинными палками. Мне больше всего понравилось выступление старшекурсников, у которых палки были оснащены захватами. И можно было противника сбрасывать на пол, ухватив за пояс. Баклан тогда решил, что без такого спорта он обойдется, а вот палку ему такую нужно обязательно. Чтобы за всеми охотиться.

Оба зацепился мыслью за эти палки.

— Ухватив за пояс, говоришь, — задумчиво сказал Оба. — Не, Мавру не подойдет, ему нужен контактный спорт.

Мавр зашипел, но Оба только отмахнулся.

— Со своими выкрутасами ты как хочешь. У меня есть другая идея. Давай украдем у Красина его концепцию и ему же и сдадим! Это будет честно. Все равно придется дорабатывать. Гелий не пропустит работу без высочайшего утверждения. Да еще, может, Хмарь что-нибудь притащит.

— Согласен! — обрадовался я.

Это уже было похоже на промышленный шпионаж и реальные разработки в одном флаконе.

Следующие сорок минут мы уговаривали Лодкина дать нам доступ к комнате Красина, но он стоял насмерть. Нельзя, не положено, мы не системщики, а какие-то расхитители гробниц. Потом мне это надоело, и я предложил пойти к Помору и получить разрешение у него. Если Лодкин такой трусливый.

Лодкин оскорбился, заявил, что он никакой не трусливый, и к Помору он с такой ерундой не пойдет. Я уже хотел волочь Лодкина к Помору за ногу, потому что возможность поглядеть Красину через плечо сэкономила бы нам тонну времени. Но тут Помор явился сам.

— Чего орете? А, Гелиева банда! Что опять? Лодкин, это ты их позвал? Нет?

С пятого на десятое мы изложили свое дело. Помор хитро ухмыльнулся.

— Дело ваше весьма простое. Если Красин выставил на комнате флажок секретности, то заглянуть не получится. У преподавателей бывают закрытые коммерческие проекты и тогда, чтобы туда влезть, нужна или виза нашего СБ, или Минсвязности. Например, когда вы с ними, — и Помор кивнул на Лодкина, — обкатывали внутренний фильтр, стоял именно такой флажок. И только у меня как у руководителя было право смотреть, что вы там делаете. Хотя глаза б мои не смотрели на то, что вы там творили.

— А еще какие бывают флажки? — заинтересовался я.

— Еще бывают учебные, — охотно пояснил Помор. — Когда преподаватель готовит программу. Тогда я могу посмотреть, а вы нет. Может, он тест готовит. А вы все ответы хотите украсть.

— А еще какие? — спросил Оба.

— А больше никаких. Вот если никакой флажок не стоит, то заходи кто хочешь, бери что хочешь. Это значит, что у человека медитация и свободный поиск. И возможно он даже приветствует участие специалистов.

У нас загорелись глаза, что не укрылось от Помора.

— Специалистов! — поднял он палец вверх. — Специалистов! А не личинок специалистов!

— Но нам ведь можно посмотреть? — умильным голосом предложил Мавр. — С целью повышения квалификации? Всегда интересно, как специалист работает.

— Да! — оживился я и поддержал его. — Нам ведь надо как-то вылупляться из личинок, а то всю жизнь проживем в зародышевом состоянии.

— Это аргумент, конечно, — фыркнул Помор. — Ну пошли, проверим, какой там флажок. Тогда и решим.

Мы гуськом поднялись на следующий этаж к нему в кабинет. Кабинет у Помора был большой, темный, окна закрыты плотными жалюзями. Любят системщики темноту! Вдоль левой стены стоял десяток стульев как в кинотеатре, а на правой висел экран.

Помор кивнул нам на стулья и велел не мозолить ему глаза, пока он проверяет статус Красинской работы.

— Вам повезло, изверги, — заявил он. — Красин не выставил никаких флажков.

— Ура! — шепотом воскликнули мы. — Можно нас подключить.

Помор пожевал губами, окинул нас странным взглядом, но разрешил.

И включил большой экран на стене. Теперь мы точно были как в кинотеатре.

Экран был разделен на две равные части, на одном было напряженное лицо Красина, а на другом его руки, выстраивающие какую-то конструкцию вокруг модели. Что бы не работало передающим устройством, оно очевидно имело в себе функцию рабочих очков, потому что все было видно и так, наши очки нам не понадобились.

Помор заглянул в экран и скривился.

— Лицо-то его вам зачем?

И отключил лицо, теперь мы видели только Красинскую работу.

— Защитный контур что ли переделывает? Это ж библиотека у него внутри!

— Да, — вклинился Лодкин, который увязался за нами. Вот ведь хитрая рожа, а сам делал вид, что ему неинтересно, и незачем, и не положено. — Ребята сказали, что их забрифовали на концепт двустороннего контура, который бы отслеживал активность и внутри, и снаружи.

— Угу, — сказал Помор, разглядывая работу Красина. — Странное решение. Я бы так делать не стал.

— Почему? — невинно спросил я.

Так-то я вообще не мог понять, что Красин делает. А как Помор там что-то разобрал, было для меня полной загадкой. Я ожидал увидеть нечто вроде каркаса, который бы учитывал форму библиотеки, но то, что выстроил Красин, было похоже на интенсивную рябь на воде. И рябь эта перемещалась. А круто выглядит! Я бы вместо кино такое смотрел.

Очагов ряби было по крайней мере четыре, а, может, и больше, потому что мы видели только две стороны модели библиотеки. Под Красинскими руками очаги поменяли форму с круглой на длинную овальную и сцепились друг с другом, затем снова разделились и уползли куда-то на другую сторону.

Красинские руки извлекли из библиотеки какую-то мелкую россыпь и бросили ее на контур. Контур начал ощутимо проседать, а мелкая россыпь погружаться в него, вызывая таяние защитной конструкции, но круглая рябь вернулась на нашу сторону и скрыла под собой мелкие элементы, очевидно побеждая их. После того, как битва была закончена, очаги ряби вернулись к своим хаотичным перемещениям, россыпь агрессивных элементов исчезла, но я заметил, что контур модели библиотеки не восстановился. Ямки от воздействия были видны невооруженным глазом.

Я с замиранием сердца следил за этой битвой Терминатора с Улан-Батором и чуть не прослушал ответ Помора.

— Потому что динамическая защита оставляет слишком большие участки уязвимыми, — пояснил Помор. — Это все работает только на сверхвысокой скорости, которую будет невозможно обеспечить. Видите ли, потенциальные угрозы в данном случае слишком разнообразны. Я бы работал над статичным решением. Пусть оно даже будет не такое бронебойное. Хотя непонятно, чем ему не нравятся наши фильтры. Они уже есть и работают. Мы их так не оставим, уже к следующему месяцу будет версия понадежней.

— А почему он не может эти… динамические защиты… — Мавр тоже отчаянно делал вид, что он понимает, что перед нами, — натянуть сплошным полем?

Помор с Лодкиным заржали.

— Вот поэтому и нет смысла подглядывать за преподавателем! — радостно сообщил нам Помор. — Вы не понимаете логики и не знаете возможностей, никакого вам толку с этого зрелища не будет. Не поверили ведь!

Тут Красинские руки куда-то исчезли. Помор что-то заметил и шагнул к своему монитору, чтобы что-то проверить. После чего выключил экран.

Мы с парнями разочарованно загудели.

— Мы не поняли, ну а посмотреть-то можно, здорово же!

— Ага, ничто так не завораживает как огонь, вода и чужая работа! Посмотрели и будет. Ваш преподаватель опомнился и выставил красный флажок коммерческой работы. Так что у вас больше нет повода лезть к нему под руку. Идите и работайте сами!

Мы, понурившись, покинули кабинет Помора. А так всё хорошо начиналось! Мы уже почти все придумали и нашли где взять! Даже Мавру больше не хотелось драться, он молча шел за мной и Обой. Надо было делать всё с нуля.

Красин мрачно перебирал варианты. Нет, ему самому никак не успеть, на студентов надежды мало, конечно, на что он рассчитывал? Очень жаль! А какой сладкий контракт. И, главное, именно сейчас у него был реальный шанс его получить — проект по комплексной защите главной восточной библиотеки повис в воздухе.

Ситуация в целом была до крайности абсурдной. Команда, которая могла бы реализовать его план, сидела в окрестностях Бангалора, и даже обладала вполне годной квалификацией. Сам план тоже был готов. Других претендентов практически не было: Технотрек сидел на Севере обиженный, Технодрифт не подтвердил даже участие в конкурсе, местный Анч перебросил ресурсы в диффузную зону (уж не на легализацию ли пиратской библиотеки?), да и все остальные были не в лучшем положении. Приехать, забрать команду под себя — и стать, наконец, человеком. Не так уж он любит преподавать, в конце концов.

Красину было тесно в университете. Старые профессора наладились неприлично долго жить и работать. Он надеялся, что Гелий после того, как его зрение ухудшилось, уступит ему хотя бы место главы инкубатора, но нет же! У него зрительный имплант с тростью разговаривает, а он ни капли власти из рук не выпустил. Кажется, свои устройства Гелий теперь считает частью коллектива и обращается с ними соответственно. Может, даже премии платит.

Молодой профессор вздохнул. Жизнь складывалась не так прекрасно, как он думал. Ему даже не удалось отжать часы Рудника у пятикурсников, хотя из них можно было бы собрать приличную команду и здесь. Но не имея к ним доступа, ему приходилось пастись на трехлетней программе и цеплять людей оттуда.

Трехлетников Красин не любил. Что еще за шапкозакидательство — учиться три года вместо пяти? Да и народ там подбирался буйный, типа Рица или этого… Обы. Студентов с других территорий Красин любил еще меньше, чем трехлетников. Несовпадение школьных программ и культурных норм ломало налаженный механизм подготовки.

Без конца что-то шло не так. Конечно, Оба даже рядом не стоял с тем парнем, который учился вместе с Красиным. Хироши! Его быстренько переделали на Хорошего, так и звали, пока он не закончил универ и не уехал. Но сейчас-то он снова Хироши. Этот был как Оба с Рицем в квадрате.

В инкубаторе потом лет пять вспоминали, как Хироши встроил размыкатели контуров в тогдашнюю версию библиотеки, которые пересоединяли пути к ячейкам хранения по своему усмотрению. Чтобы специалисты получали по запросам вовсе не те элементы, которые искали. Весело было, пока искали проблему. Мило, что он устроил этот номер на малой инкубаторской библиотеке, которой пользовались одни студенты. Красин тогда гордился, что именно он нашел, что и где наворотил его сокурсник.

Хироши радовался как ребенок, когда его поймали. Кажется, они тогда вместе даже пива выпили. Или нет? А теперь он принимает решение, кто будет восстанавливать восточную библиотеку. Чего сам, спрашивается, не возьмется. Впрочем, что за дурацкий вопрос. Замглавы восточного Минсвязности не будет заниматься тактическими проектами. Один он, Красин, занимается непонятно чем и непонятно как. И Диана непонятно себя ведет. В Министерстве ей скучно, в университет она не хочет. Только студентки смотрят ему в рот, но это не то, совершенно не то. А ведь можно договориться и всю команду на море перевезти, размечтался он.

Да еще и это дикое требование контракта, опять со злостью вспомнил Красин — показать им демонстрационный прототип! И слепить его за три недели! Зачем? Всё равно потом переделывать. Всё, что случилось, уже случилось. Восточная библиотека разрушена, пиратская частично закрывает потребности, и спешки по сути нет. Теперь надо просто работу работать, пробуя те и другие варианты, пока не получится максимально годный.

Проект по разработке библиотечной защиты был у него в работе последние два года. Все прогнозы говорили о том, что этим надо заниматься, и Красину за свой проект было не стыдно, он мог презентовать его в любой момент. Однако никаких свистелок, которые бы убедили принимающую сторону в его компетенциях, у него не было. А шанс будет только один, такие окна открываются в жизни один раз.

Красин слышал, что их местный Минобраз резвится на юридической ниве, пугая партнеров блокировкой решений по элементному обмену. Это хорошо, это правильно. Это утешало. Главное, ему успеть получить этот контракт и уехать, а там трава не расти. Пусть закрывают лавку. Еще бы только не признали бы коллапс системы, тогда он и доехать не успеет.

Красин откинулся на спинку кресла и посмотрел, как гоняется друг за другом динамическая защита. Нет, ненадежно. Полная ерунда. Этого даже для презентации не хватит, кто угодно увидит дыры в полях, а скорость он нарастить пока не сможет.

Он отвлекся на параметры проекта и увидел, что не закрыл комнату от наблюдателей. Тьфу ты, забыл! Вряд ли, конечно, кто-то сюда придет пялиться, кому он тут нужен? Подумают, что он тесты обкатывает. Но флажок он на всякий случай поставил. Надо бы не забывать.

Что же делать? Потемкинская деревня должна быть убедительной. Так слона не продать.

Хотя, подождите, зря он сбросил первокурсников со счета. Они ведь понятия не имеют, насколько это дебильная и бессмысленная задача. Надо только нажать на правильные кнопки.

Глава 21

Ночью никакие идеи меня не посещали. Я спал как младенец и полночи видел во сне поющих нарисованных лягушек. Из какого подсознания мой мозг вытащил эту ерунду, я и представить себе не мог.

Утром я подумал, не променять ли первую пару на задумчивый завтрак и не выпросить ли у кухни яиц-пашот по примеру Турлиу, но вспомнил, что как раз сегодня у нас Красин. Его и будем есть на завтрак! Не то время, чтобы пропускать.

Времени все равно было вагон, я успел и в душ, подрезав Макса на повороте, и в столовую. В аудиторию вошел одним из первых, устроился в проходе на третьем ряду, чтобы задать вопрос, если надо будет.

На соседнее место я положил рюкзак, вдруг Хмарь осилит добраться? А я ей и место занял. Но вместо самой Хмари упало ее сообщение:

Хмарь: Привет! Ты идешь на Красина? Сделаешь конспект? Мы с Софьей снова мчим к бабушкам, вчера не успели. Я бы Олич попросила, но она заболела

Ну вот. Назначили ответственным. Ненавижу. Ладно, всё запишу.

Риц: Не только иду, но уже пришел. Будет сделано, товарищ начальник. И вы там не подведите!

Хмарь: Все б тебе шуточки. Подробно запиши!

Риц: Верлибром и с картинками!

В ответ Хмарь насыпала мне цветных сердечек и белого котика, и исчезла из сети. Котик должен был что-то символизировать, наверное, хорошее. Время близилось к началу лекции, аудитория заполнялась, а в проходе материализовался сонный Оба.

— Не занято? — спросил он, кивнув на мой рюкзак.

— Уже нет, — улыбнулся я и пропустил его на освободившееся место, а рюкзак повесил на крючок.

— Хмарь не придет?

— Неа. Отбыла на Плющиху вместе с Софьей плести нити судьбы.

— Прикольно будет посмотреть, что у них получится, — заметил Оба. — Я и не знал, что такое возможно. Еще, конечно, интересно, что всю дорогу они с этими материалами делали.

— Думаю, отдавали их под раскрой, из этого добра одних сцепок можно сколько нарезать. И они принципиально другого качества будут. Я-то считаю, что обязано получиться хорошо, зачем нам всякая гадость? Уверен, наши девочки роскошь привезут. Другое дело, что с этим добром будем делать мы?

— Вопрос!

— Не то слово! Не пальто же шить. Может, ты чего-нибудь придумал? Я пока ничего.

— Не, — мотнул головой Оба. — Вчера скачал гид «Органические системы для чайников», думал, поможет.

— Ну и как? Хорошая книга?

— Это как посмотреть. Она соответствует названию, потому что к двадцатой странице я кипел от бешенства. Так что результат согласно обещаниям. Тут не соврали.

Я с интересом поднял бровь, ожидая продолжения. Я тоже подумывал, чтобы где-нибудь по-быстрому набрать шорткатов и обогнать смежников, но скачать банальное пособие мне в голову не пришло. А Обе пришло! Пусть делится!

— Я ведь и дальше полистал, а там с каждой страницей суп всё гуще. В начале они долго и упорно рассказывали, что такое органические элементы. Как ты понимаешь, эти вещи мы знали до поступления. Я даже с годом издания сверился! Думаю, может, я старье подрезал? Так прошлогодняя, не поверишь. И так их описали, и эдак, и с животными сравнили, и с детскими кубиками, и даже со шплинтами. Мне пришлось искать, что такое шплинт, прикинь! Они думают, это типа понятно! Мне гораздо понятней, что такое органическая сцепка, а не какой-то там шплинт. Устал, короче, переваривать эти метафоры.

Шум вокруг усиливался, почти все были в сборе. Но его величество Красин еще и не думал появляться, и я с удовольствием слушал возмущенного Обу. Мавр, Ворон и Килик, которые забрались на ряд выше, аж со столов свесились, чтобы ничего не пропустить.

— И вот, когда они утомились перечислять, с какой стороны можно смотреть на элементы и как их осмыслять, они занялись описанием перспектив применения. С упоминанием биокристаллов, между прочим, о которых никто еще ничего не знает. А потом резко перешли к финалу. Натурально полстраницы текста. Общий смысл: из органических элементов вы можете собрать любую малую программу или большую систему. Элементы в основе всего!

Я заржал.

— Как нарисовать сову!

— Точно! — возмущенно фыркнул Оба. — И вот на это я час потратил, прикинь.

— Чего-то долго! — засмеялся Мавр. — Сколько там страниц-то?

— Да страниц сто пятьдесят, пролистать недолго. Но там были переходы на другие ресурсы, и я как дурак пошел по ним. Думал, может, там будет. Но хренушки! Такая же фигня.

Мы хотели еще перемыть кости бестолковым авторам, которые не спешили насыпать нам годных решений, как в дверях появился Красин. Шум моментально стих. Сегодня его ждали.

Проф был в отличном настроении и сиял лысиной ярче обычного. От наших вопросов он отмахнулся, заявив, что выделит под них двадцать минут в конце и приступил к лекции. Лекция, надо сказать, была довольно толковая и касалась основных конфигураций систем. И я уже начал прикидывать, что из этого мы сможем прикрутить к зачетному заданию.

Однако ни одна из описанных конфигураций не предполагала использования крупных заливок, которые Хмарь сейчас порождала под руководством трех легендарных бабушек. А раз уж мы зачем-то ввязались в этот проект, хотелось бы попробовать попробовать всё сразу. Чтоб не зря валандаться.

Полпары я сожалел, что не закончил универ пораньше. Как же я ненавижу пустые учебные задания! Иногда занятия напоминали бессмысленный набор упражнений, я бы лучше занялся делом. Ага, занялся один такой, кто столько времени проторчал на пляже? Теперь попробуй всё это совместить. С другой стороны, сиди я в какой-нибудь лабе, весь этот движ мог бы и пропустить.

К финалу речи Красина у меня даже получилось некое подобие конспекта, внутрь которого я напихал фотки Красина, широкими жестами рисующего свои конструкты. Не шедевр, но информативно. Отошлю Хмарь и Олич, когда лекция закончится. Сделал, что мог, как говорится.

Наконец наступило время вопросов, и Красина тут же засыпали требованиями пояснить задание. Я внимательно слушал. Вроде бы никто из наших не разрабатывал тему сплошных покрытий и даже о ней не знал. Это хорошо! Я покосился на Обу, кажется, он думал то же самое.

Но тут профессор заулыбался и поднял руку, требуя тишины.

— Я понял, — заявил он, когда мы замолчали, и на голубом глазу продолжил, — я переоценил ваши возможности, приношу свои извинения. Первый курс, чего я хотел⁈ Это не претензия к вам, это я сам себя упрекаю. Поймите правильно. Задание упрощается. Вам не нужно делать полный контур. Только малый блок, отражающий самые простые атаки.

Зал недовольно зашумел. Народу показалось это обидно. Мне тоже.

— Лайфхак! Если не сможете сделать двустороннее отражение разнородных атак, сделайте склейку из двух слоев, которые отражают идентичные атаки, но с разных сторон. Понятно? Ну еще бы непонятно! За такую работу я тоже поставлю зачет. Но модель должна быть в движении, никаких голых концептов. Здесь уж постарайтесь. Еще вопросы?

Оставшиеся вопросы были все не по делу, и я задумчиво дождался конце пары. Следующая лекция стояла у нас только после обеда, так что можно было прошвырнуться в инкубатор и поделать текучку.

На улице было почти жарко, и я не пожалел, что бросил дома куртку. Весна же! Сейчас бы пиво пить на берегу реки. Или на палубе кораблика.

Наши обсуждали выступление Красина. Все были оскорблены коррекцией задания, и я тоже, хотя мне было понятно, что нас разводят на слабо. Подобные фокусы многократно проделывал со мной отец, и я велся, пока однажды у меня в голове не щелкнуло, что это такое и как это работает.

Мы тогда завели щенка. Бармаглота. Жить он должен был у бабушки в том самом доме, где мы с Димой и Бакланом Новый год встречали, но на лето приехал я, и мы с ним быстро спелись. Отец на самых серьезных щах поручил мне научить щенка носить за бабушкой лейку, но потом отыграл назад, заявив, что это слишком сложно для нас обоих. Все отменил, сказал, что лейка не нужна, а вот пусть лучше зверь перестанет грызть ботинки.

Тут у меня что-то повернулось в голове, я сложил два и два, и сказал ему, что лейку собаке носить неудобно и незачем, — у нас все равно автоматический полив, а грызть он сам всё перестанет, когда подрастет. А пока кое-кому стоит просто убирать ботинки в галошницу. И мы с Бармаглотом угнали на рыбалку.

Отец тогда посмеялся и отстал. И больше я на такие штуки не велся. Но сейчас всё было сложнее. Я по-прежнему был уверен, что нас разводят, причем и Красин, и кто-то еще. Возможно Красин нашел решение своей проблемы, мы ведь не видели, до чего он додумался после того, как выставил вчера флажок, а возможно и нет. Но прямо сейчас он нас тупо провоцировал. И я вместе с остальными был готов броситься и доказать, что мы стоим больше, чем он о нас думает.

Понимать это было противно. Доказать Красину что? Что бы мы ни сделали, он останется в плюсе. А еще оставалась неизвестная теневая фигура, которая была заинтересована в успехе непонятного дела Красина.

Хотя с чего я взял, что неизвестная! Абсолютно известная! Всё ведь под носом! Осталось только понять, почему? Зачем нам нужен успех Красина?

Радий, Гелий и Бином еще ни разу с прошлого года не собирались. Но сегодня пришло время исправить это упущение. Старый, любимый Биномом, бар, декорированный под средневековую аптеку, был по-прежнему тих, пуст и готов в любой момент оправдать название — «Бальзам на раны». По случаю теплой погоды и буднего дня камин не зажигали, а в остальном всё было как в прошлый раз.

— Я соскучился по этому месту, — объявил Гелий, с удовольствием осматриваясь.

За время их отсутствия в баре самым уютным образом ничего не изменилось.

— Если ты думаешь, что оно тебе ровесник, то напрасно. Все это стилизация, декорация и обман, — заметил Бином.

— Вовсе нет. Я люблю комфорт и разумность, а возраст не имеет решающего значения. Хотя я надеюсь, они открылись не вчера и не путаются в своих погребах. Я на днях зашел в новое кафе рядом с домом, позволил себе увлечься мыслью об обещанной мне домашней кухне. Представь мое изумление, когда в меню я не обнаружил ничего, кроме пиццы!

— И как они это объяснили? Что каждый уважающий себя римлянин ест пиццу с утра в обед и вечером? Ну а поскольку две из четырех столиц считают себя версией Рима, то мы тоже можем…

Гелий только рукой махнул.

— Нет, твое построение слишком сложно! Их логика куда проще: все заказывают в дом пиццу, значит, пицца — это домашняя еда.

— Какая-то логика в этом есть, — заметил Бином.

— Так это еще не всё! — продолжил Гелий. — Я с горя решил приобщиться к «домашней» еде, так эти потрясающие люди испекли мне пиццу с ветчиной вместо с колбасы. Колбасу, не нашли. А потом и то, и другое — свинина, так какая разница!

— И опять логично, — отметил Бином. — Суровый выбор из базовых ингредиентов. Это ли не секрет домашней кухни?

Друзья засмеялись.

Экспериментировать не стали. Разлили «Мельницу в долине», заказали супчику. Гелий поставил пустой бокал на стол и воззрился на замминистра.

— Радий, удовлетвори мое любопытство, почему ты настоял на этом столе. Нас же трое. Зачем нам четвертое кресло?

— Потому что сегодня к нам кое-кто присоединится.

Бином с Гелием оживились. И в этот момент в бар вошла Надежда.

— Господа, не помешаю? Мне обещали, что вы в курсе моего прибытия.

Она внимательно посмотрела на старых друзей, улыбнулась и приземлилась на свободное кресло. А затем подхватила меню, забытое на столе официантом, и с трудом удержалась, чтобы не начать им обмахиваться. Ей было неловко. Хотя Радий и заверил ее, что встреча будет подготовлена, кажется, он сильно преувеличил объем предварительных работ.

Однако старую школу не пропьешь, и друзья по очереди выразили восторг от ее появления, порекомендовали Шабли двадцать третьего года, поспорили насчет лангустинов и в конце концов уступили право советовать Биному, который местное меню знал лучше всех.

Надежда несколько раз порывалась начать разговор, но пока не была съедена закуска и не выпит первый бокал, друзья ничего не хотели слушать. А потом… А потом все внезапно перестало казаться таким страшным.

План Астахова разыгрывался как по нотам. Надежда включила все на свете механизмы торможения, и уже через десять дней все территории были уверены, что Север вот-вот пойдет ва-банк и заблокирует все совместные решения. Что поставит под удар не только органический сектор, но и все остальные.

Надежда исполнила этот номер идеально, заверив партнеров в полной самодостаточности Севера. Ввергнув их в нешуточную панику, она впервые почувствовала, как хорошо, когда за твоей спиной и двойной запас прочности, и коварный босс. Однако в плане было больше одного этапа, поэтому нельзя было стоять в комфортной тени до бесконечности. Пора было переходить ко второму.

— Так-так, — постучал пальцами Гелий по столу. — Хотите переквалифицировать ситуацию в кризис… Не в коллапс. Умно, умно. Астахов придумал? Не зря на даче сидел, однозначно. Напомните, что должно получиться в результате?

— В кризисе одна из территорий назначается главной. С увеличенным списком полномочий. Разумеется, мы хотим, чтобы это были мы. И других претендентов в принципе нет. Но решение о нашем избрании должно быть принято единогласно. После этого территория, то есть мы, получает контрольный пакет на все решения, связанные с элементами, и право рекомендовать нужные документы для внутренних вопросов сопредельных территорий.

— Сопредельных — это диффузных?

— Всех. И основных, и диффузных.

— Какая изящная формулировка! И чего нам сейчас не хватает для этой красоты?

— У нас недостаточно поддержки от восточников. Мы довольно точно можем просчитать результат голосования, и пока мы не проходим. И не то чтобы двух-трех голосов не хватает, прямо сильно недобираем. И нам эту разницу никто не компенсирует. Что еще хуже, никакая территория не проходит. И дело не в том, что они не верят в нас, они не уверены в своих собственных силах.

Восток сейчас в таком отчаянии, что думает, не обвалить ли всё, чтобы сравняться по всем показателям. А потом уже тихонечко начать строить с нуля, надеясь, что выгорит. Мы бы и рады им помочь, но напрямую не можем, не вызвав подозрений. И Юг, и Запад заорут как резаные. Юг, потому что их обижают, а Запад — потому что они всегда так делают. Впрочем, вы знаете. Мы должны помочь восточникам не напрямую, а сложить обстоятельства в их пользу так, чтобы наше участие не было очевидно. По нашему мнению, только так у нас получится что-то осмысленное.

— А что думаете делать с легализацией пиратской библиотеки?

— Мы думаем поддержать их запрос. Не так у них все плохо, наши представители сейчас там и говорят, что общая структура почти полноценная. Но отдать свой голос за легализацию сейчас — верный способ разрушить всё. Восток и так оскорблен отказом пиратов принять на себя лавры центральной библиотеки, и в этом вопросе они из принципа упрутся. А если заняться легализацией после признания кризиса и помощи Востоку, то можно будет разрешить эту историю без большой крови. У нас будет достаточно полномочий.

— Даже так? — поднял бровь Гелий.

— Технодрифт готов помочь пиратам, ну то есть будущим бывшим пиратам, после того как заявка будет одобрена.

— Звучит так, как будто мы хотим купить себе немного геморроя, — заметил Бином.

— Много, много геморроя! — ответила Надежда.

— И зачем нам это?

— Мы считаем, что нам будет так гораздо проще работать. Иначе эту телегу мы не вывезем, проблемы растянутся на годы. Мы и в общем обсуждении тонем, а если каждый засядет в своей каморке, а информацию начнет выдавать в час по чайной ложке, мы свалимся в тотальную деградацию. И теперь главный вопрос — нет ли у вас какой-то информации, которую мы просмотрели? Есть ли что-то, что мы упустили?

Гелий глубоко вздохнул и улыбнулся. Радий и Бином заметили его реакцию и напряглись в ожидании ответа.

— Ну вообще-то есть, — улыбнулся профессор.

Глава 22

— Я вся внимание, — Надежда сложила руки на столе и внимательно посмотрела на Гелия.

— Есть у нас один сотрудник… — начал Гелий. — Активный, амбициозный и без преувеличения скажу — талантливый.

Надежда оживилась:

— Только не говорите, что молодой!

— По сравнению со мной — молодой. Но не студент, давно не студент. Речь идет о нашем самом молодом профессоре, хотя, по сравнению с нами, он мальчишка, конечно. Примерно ваш ровесник, — ответил Гелий.

— Расстановку поняла, — улыбнулась Надежда.

Забавно, когда уже десять лет считаешь себя взрослым человеком и тут узнаешь, как на тебя смотрят те, кто старше. Но ничего, пусть думают, что хотят, главное, найти решение. Желательно сегодня.

— Он подал заявку на должность главы команды, которой предстоит реанимировать восточную библиотеку. Ту, которую не удалось заменить пиратской.

— А разве есть, что реанимировать? — заинтересовался Радий. — Я считал, что там осталось только совочком мусор собрать, а так все заново строить придется.

— Не придется. Они сохранили большую часть содержимого, а если общий обмен не исчезнет, то недостающие элементы можно будет запросить заново. У них есть вполне вменяемый проект контура. Но вот чего у них нет, так это полноценной защиты и фильтров. Теоретически мы можем поделиться фильтрами — и внешним, и внутренним, хотя все понимают, что они оба временные костыли. Но защиты у них нет. Этим и должен заниматься новый человек, которого они так отчаянно ищут.

— Как насчет воспитать бабу-ягу в своем коллективе? — хмыкнул Бином.

— В перспективе воспитают. Прямо сейчас у них никого нет. Они искали человека на эту должность с прошлой осени, а в последнее время так активизировались, что переполошили всех соседей. Запад испугался, что они схантят Кулбриса, и их ужас был так велик, что они даже попытались его вернуть домой. Фактически украсть. Превентивно.

— Кого?

— Кулбриса.

— А где сейчас Кулбрис? — нахмурился Радий. — Что-то я давно о нем ничего не слышал?

— Кулбрис сидит у Вальтона со своими пингвинами, — ответил Гелий и засмеялся, увидев лицо Радия. — Не спрашивай, это история, достойная целого вечера. Мы под это дело отдельную бутылочку возьмем. В сухом остатке никого украсть не удалось, пингвины и Кулбрис укрылись в Тверских лесах, наши высказали западным спецслужбам свое «фе», и всё пока стихло. Полагаю, потому что они выяснили, что Кулбрис никуда ехать пока не хочет.

— А когда захочет, никто за ним не успеет, — предположила Надежда.

— Вот не знаю. Он теперь маломобилен. При двух подопечных и двух пингвинах особо не побежишь. И потом он увлечен их проектом. Но нет, этот проект никак не касается восточных дел, библиотекой ему заниматься. Понятия не имею, почему Запад так перевозбудился, Кулбрис никогда особо не погружался в защитные системы. Вернемся к нашим… талантам. Человека, о котором мы начали говорить, зовут Красин.

— И вы его отпустите?

— Конечно. У нас свободная территория. Даже не будем настаивать, чтобы он доработал учебный год, сами его студентов выпустим. Ему тесно у нас: сверху старики, снизу борзая молодежь и ни одной задачи, которую он бы счел достойной. На мой взгляд, амбиций у него многовато, но уж сколько есть.

— А он справится? С тем, что хотят восточники?

— Думаю, да. Я в принципе не считаю ту задачу нерешаемой, он им подойдет. Так что Красин — и есть наш подарок Востоку. Пусть забирают, — ухмыльнулся Гелий.

— Чувствую какой-то подвох, — прищурился Радий.

— Да, — поддержала его Надежда.

Тут около их стола материализовался официант, забрал пустые бокалы и предложил повторить. Никто не отказался, и официант отбыл за новыми порциями.

Когда перед каждым снова стоял напиток, все выжидательно посмотрели на Гелия. Паузу дальше тянуть было нельзя, и он, насладившись вниманием, продолжил.

— Есть небольшой подвох. Хотя по сути Красин — единственный дельный кандидат, я бы на их месте брал бы его не глядя, у них есть довольно идиотское требование. Каждый претендент должен не только предоставить на конкурс концепт, но и действующую модель.

— Действующую? Не демонстрационную?

— Демонстрационную, которая притворяется действующей. Но и это дело непростое. Собственно в этом и затык. У него есть собственные разработки нужного профиля, но вот приятной демонстрашки нет. Так, чтобы все забились в экстазе.

— Какой кошмар! Неужели из-за такой мелочи всё сорвется? — Надежда сжала тонкую ножку бокала с такой силой, что чуть не разломила ее. Стекло, однако, устояло, и она поставила недопитый бокал на стол от греха.

— Может, — пожевал губами Гелий. — Не хотелось бы.

— Неловко предлагать такое, но… вы не поможете ему?

— Напрямую не могу. Как и Север не может взять и помочь Востоку. Потому что сотрудничество скомпрометировано, доверие подорвано, всё должно сложиться само. Скажу прямо, я уже сделал всё, что мог. Теперь участники должны доиграть матч сами. Пять к одному, что у них получится. Я бы хотел, чтобы получилось.

— Что можно сделать, чтобы получить хотя бы девять к одному? — деловито спросила Надежда, успокоившись. Намеченная траектория ее в принципе радовала.

— Да вы редкая женщина! — развеселился Бином. — Обычно женщины хотят абсолютных гарантий! И стопроцентных защит. Я почти ждал, когда вы скажете, что у нас нет права на ошибку.

— Я все-таки теперь замминистра. От каких-то подходов приходится отказываться. Я знаю, что гарантий нет и не может быть.

— Нет, вы замминистра, потому что знаете это, а не наоборот. Я поздравляю вас с новой должностью, а Астахова с усилением команды. Мастерства не пропьешь!

— Однозначно, — улыбнулся Радий. — Поэтому пропьем что-нибудь другое.

— Поддерживаю, — поднял бокал Гелий.

Надежда вздохнула и подняла свой бокал. Какое все-таки несерьезное отношение у некоторых.

Апрель почти закончился, а мы все еще топтались на месте. Затык возник, где не ждали, потому что с самим материалом наши внезапные попутчики нам разобраться помогли: Хмарь сумела под руководством загадочных бабушек породить крутейшую органическую ткань. Еще бы чуть-чуть, и они бы с ней вывалились в материальность, что никак не приблизило бы нас к зачету, но позволило бы изрядно порезвиться. Я уже на полном серьезе планировал пошить себе плащик из органики.

А проблема возникла с переносом их творения к нам. До того, как мы появились в институте, там действовала отлаженная процедура: вырабатывалась формула, автомат выгонял из себя фрагмент нужного размера, из него на месте кроился элемент, который затем перегружался в стандартное хранилище и все были счастливы.

Но нам требовались здоровенные куски, сопоставимые с тем, что колыхалось у группы ЛОЛ в демонстрационном зале, которые начисто не хотели лезть в хранилище. Олимпия, осознав масштаб, сообщила нам, что мы справимся, а ей пора на дачу, Лидия отговорилась срочным проектом, и только Лариса все еще оставалась с нами.

Хмарь металась между универом и Плющихой, и в конце концов уговорила Ларису снова допустить всю нашу банду в лабораторию. В понедельник мы должны были прибыть туда с мытой шеей и как-то поучаствовать в упаковке материала Хмарь.

Проблему эту надо было решать, потому что даже если бы мы узурпировали рабочее пространство, нагородив всю конструкцию целиком прямо там, то нерешенный аспект упаковки не дал бы нам сдать зачет.

Красин ходил хмурый. Питон и Килик воспользовались лайфхаком, который он сам же нам и подкинул, изготовив обманную склейку, за что он им поставил вожделенный зачет, но счастливей с тех пор он не стал. Видимо, изделие Питона с Киликом до чего-то не дотягивало. Но меня тошнило от мысли, что придется идти тем же путем.

Тем не менее вместо того, чтобы собирать контур защитной конструкции вместе с парнями, я ограничился общими расчетами и ждал, когда мы придем к какой-то определенности с материалом Хмари. А уже после этого собирался впрягаться. А пока копался с текучкой.

Хмарь ржала над моими конспектами как подорванная. Она поймала меня на том, что я фиксирую всё подряд: и что говорил профессор, и что я по этому поводу думаю. И не всегда понятно, что где. А какие-то куски пропускаю как неважные. Им с Олич пришлось выловить Мавра с Обой, чтобы понять, что на самом деле было на занятии. Но теперь она заявила, что хочет получать именно мои конспекты, тем более, что Олич выздоровела, а две версии — лучше, чем одна.

За последние две недели я успел разнюхать, подслушав обрывки разговора Марго с Гелием, куда намылился Красин, и положил последний кусочек паззла в картинку. Гелий хочет сплавить Красина на Восток — чудесно. Просто отлично. Скатертью дорога, флаг в руки, попутного ветра в горбатую спину. Теперь понятно, где тут чей интерес. Еще пусть Варвару с собой заберет, мне не жалко.

Понятно, что Гелий не хочет полноценно впрягаться. В конце концов чья карьера? Вот пусть Красин сам и копает. Тут Гелий выступил отлично. Это вам не игра с нулевой суммой: и студенты при деле, и буйный сотрудник свалит. Изящная конструкция! Этими откровениями я ни с кем делиться не стал, но порадовался своей проницательности. Умнею, блин!

Сейчас я лениво прикидывал, кого мы сможем привлечь, если и следующая неделя не принесет долгожданного результата. Лечь на амбразуру ради карьеры Красина мне ничуть не улыбалось, даже просто убрать его из инкубатора — сомнительная радость. Однако задание надо было каким-то образом сделать, а идти путем Питона и Килика мне было глубоко отвратительно.

Надо было подстраховаться. И здесь я задумался. В инкубаторе даже нечего думать было искать помощи: наши возможности мы исчерпали. Обучиться системным работам за пять минут и думать было нечего.

Но тут я вспомнил, что в инженерном корпусе сидит наш друг Гиги, куратор всех андроидов. И хотя сам он точно не системщик, все равно зайду к нему. А дальше поглядим. По крайней мере у меня рисовался легитимный повод заявиться в инженерный корпус. Для себя я решил, что, если кто спросит, я разведываю возможность арендовать системную комнату для тестов. Вариант довольно жидкий, но другого я не придумал.

Гиги я нашел на первом этаже. Он сидел в своей каморке и гонял чаи. Перед ним на стуле стоял (сидел? может ли тумбочка сидеть?) один из поголовья Мимигов со свинченной головой, но не наш. Да я уже наших роботов в лицо знаю! Этот точно был не из наших.

— Привет! — заглянул к нему я. — Что делаешь? А я тут мимо шел.

Гиги обрадовался мне и даже не спросил, какого черта я тут хожу мимо. Он тут же затеялся заваривать новый чай, усадил меня за стол и начал жаловаться на новые регуляции из Министерства, которым конкретно этот Мимига не соответствует.

— А он откуда приехал? — осмотрел я перевернутую голову и тронул ее пальцем. Она закачалась на своей полукруглой макушке как каяк на озере.

— Этот Новосибирский, хорошая модель, но старая. Видишь, блок управления у него доисторический.

— Ну и что? — пожал я плечами. — И пусть. Насколько я помню всю эту историю, все поголовье к нам прибыло, чтобы квоты закрыть. Но сейчас это никого не волнует. Все носятся с проблемой осыпания элементов.

Я налил себе чаю и выцепил сушку из мешка, который притаился на углу стола.

— Сушку не ешь, — заволновался Гиги. — Крошки будут! А у него голова открыта! Еще насыпешь внутрь.

— Крошек не будет, — пообещал ему я, запихал сушку в рот и захрустел, не открывая рта. Люблю логику, чай пить можно, а сушки есть нельзя. Но хранить на столе опять можно.

— Да ты монстр, — с осуждением посмотрел на меня Гиги.

Я не стал ему ничего отвечать, а дожевал сушку и только после этого пожал плечами. Ни одна крошка не вырвалась наружу!

— Ты не понимаешь.

Гиги снял голову со стола и накрыл ей туловище Мимиги. Потом подумал и снова снял.

— Вы скоро почините свои элементы и побежите праздновать 50-летие общей валюты. А я тут останусь со всей отчетностью. И мне надо свой отряд предъявить в полной численности и в полном здравии, а для этого отчитаться об успехах.

— Успехов в чем? — я покосился на пакет с сушками. Гиги заметил, скорчил рожу и перекинул пакет на полку позади себя. Оттуда я точно не достану.

— В учебе, конечно. Ты уж и забыл, что они должны учиться. А я не забыл. И Министерство, поверь мне, тоже помнит. И после сессии я должен буду отчитаться об успехах. А их нет. Ну записывают они все, что видят и слышат, и что? В чем отличия от камер?

— Это ты брось, — обиделся я за роботов. — Наши полностью интегрированы во все наши дела. Только что пиво не пьют, но потому что ты их не пускаешь! Вспомни, я звал Софью к Менделееву, а ты что сказал? Ладно-ладно, я знаю, что они не усваивают жидкость, могли бы просто посидеть. Да я шучу, прекрати делать полосатое лицо.

— Какое еще полосатое лицо… — пробормотал Гиги, ощупывая почему-то уши. Уши вроде не лицо.

— А ты когда нервничаешь, у тебя на лице две вертикальных красных полосы появляется. Не знал? Дай я тебя сниму.

Я достал планшет, сфоткал Гиги и предъявил ему его полосатую рожу. Гиги почему-то не обрадовался. Если б я так изысканно краснел, я бы гордился, похоже на боевой раскрас.

— Короче, плевать на человеческие нормы, — отвлекся я. — Для андроидов должны быть собственные. И лично я считаю, что, и Софья, и пятый Мимига влились в коллектив офигенно. Нам нравится. Кстати, не хочешь с других отделений перегнать к нам подопечных? В инкубаторе спрашивали, нельзя ли еще парочку таких же. Вот Софьи сейчас нет, она с Хмарью на Плющихе сидит, и ощутимо не хватает.

Гиги оживился, как будто услышал что-то важное.

— А где они на Плющихе? У Олимпии?

— Ага. Ты ее знаешь?

— Слышал. И видел одну из этих дам на конференции. Они поразительные, конечно.

— Согласен!

— Так что они там делают?

Я коротко рассказал о наших упражнениях с защитным контуром, аккуратно оставив за кадром историю с Красиным. И пожаловался, что мы никак не можем перенести созданное Хмарью к нам, а дамы уже потеряли интерес к нашему проекту и теперь надо срочно что-то решать, пока нас не выгнали взашей. Потом непонятно, как все это собирать, потому что опыта в подобных делах у нас минимум. Конструкцию мы сваяли по учебнику и наметили, как будем все это скрещивать, но сам понимаешь, где учебник, а где практика. Гладко было на планшете, ага. А сроки поджимают, и зачет очень хочется.

— Слушай! — подумав, сказал Гиги. — Я кое-кого знаю, кто может тебе помочь. Причем и с тем, и с другим. Вот прямо идеальный вариант, и он сегодня здесь. Точно. Мы вместе ходили обедать, а он всегда прощается на обратном пути, когда домой идет. Пойдем прошвырнемся этажом ниже. Если ты закончил охотиться на сушки.

С сушками он, конечно, прикололся, потому что со своего места я и не смог бы достать до пакета. Я тут же отставил пустую чашку и выразил готовность идти. Даже не спросил к кому, а какая разница? Какой бы ни был этот человек, он сидит в инженерном корпусе, а это что-нибудь да значит.

Спустились мы не на этаж, а на два — и еще два остались ниже. Сколько же всего прячется внутри инженерного корпуса! В инкубаторе столько нет, я проверял. Прошли по коридору, освещенному веселыми зелеными и белыми лампочками, подошли к двери с загадочной надписью «Триада». Гиги постучал, изнутри что-то невнятно пролаяли, что Гиги посчитал приглашением войти, и открыл дверь, оставшись у меня за плечом.

Кто сидел внутри, я разглядеть не успел, потому что из комнаты что-то вылетело, ударило меня в лицо и рассыпалось искрами. А потом искрами рассыпался я.

Глава 23

Очнулся я лежа на черном кожаном диване внутри заветной комнаты. Диван был коротковат и ноги у меня слегка свисали. В центре комнаты на стуле сидел Гиги и пытался унять кровь, идущую из носа. Собственно кровь уже не шла, но Гиги все равно сидел с запрокинутой головой, прижимая салфетку к ноздрям. Это я, наверное, его затылком приложил, когда падал, подумал я.

Над Гиги возвышался длиннющий персонаж, у которого, похоже, локтей и коленей было в два раза больше, чем надо. Его хотелось сложить в коробку, настолько он был похож на конструктор. Был он по ощущением чуть постарше Гиги, но не сильно, хотя разглядеть его в полумраке было не так легко.

Говорил он хрипло и при этом как-то странно присвистывал. Шагающий свиристель, мысленно хихикнул я.

— Ты зачем органика притащил? — ругался персонаж на Гиги. — Я что, тебе не говорил, что их нельзя сюда водить?

— Ге говорил, — прогнусавил Гиги. — Я ге думал…

— Не думал он, — проворчал персонаж и покосился на меня. — И что теперь делать? Искусственное дыхание? Я не умею. А если его опять стукнуть? Он станет фиолетовый?

— Доктора позовем, — предложил Гиги, отнимая салфетку от лица. Кровь носом у него больше не шла, только размазалась над губой.

— Не надо доктора, — отозвался я с дивана и сел. — Со мной все нормально.

— Ага, я вижу, как нормально, — с некоторым облегчением произнес персонаж. — Я Арсений. А ты мой гость, но тебя никто не звал, так что извини за нетеплый прием.

— Ничего, — потер я лоб. — Я жив.

— Голова кружится? — Арсений неубедительно изобразил заботу.

— Вроде нет.

— Ну класс тогда. Чего пришли, не просто же так? Никто ко мне без дела не спускается.

— Мы посоветоваться. И познакомиться. Гиги сказал, что ты специалист. А кто на нас прыгнул?

— Не, сначала ваш вопрос. Потом покажу всё, если надо будет.

С пятого на десятое я изложил наше дело, пытаясь не отвлекаться на нору Арсения. А нора была знатная. Я б так жил. Вот в тот шкаф я бы с головой залез, если бы хозяин позволил.

Половина комнаты изображала старорежимный уют: диван, на котором я лежал, но теперь уже сидел, стул-качалка Гиги, и хорошая качалка, Гиги даже не вертанулся с нее, хотя голову свешивал назад самым опасным образом, и здоровенный фикус, который вообще не должен был выжить в этой темноте, однако смог. Другая половина была для работы: рабочее кресло, экран, высокая одноногая подставка, на которой валялись две пары рабочих очков, маленький загончик, отдаленно напоминающий рабочий зал инженеров. И загадочный шкаф, нижний ящик которого прямо-таки намекал на что-то ценное. Туда можно было запихать и меня целиком.

— Угу, — Арсений почесал в затылке и плюхнулся на диван, рядом со мной, вытянув ноги в бесконечность. — Это вы удачно зашли. По адресу, можно сказать. Значит, смотри, какая штука. Я тут работаю младшим исследователем. Официально тема моих исследований — «Анализ возможностей концентрированной органики в малых системах».

Гиги хихикнул.

— Да, — поморщился хозяин. — Название идиотское, но зато в него можно подпихнуть что угодно. Про ваши эксперименты я наслышан, все хотел сгонять в инкубатор поглядеть, как вы выгнали органику в материальность, но закопался и забыл.

— А почему в малых системах?

— Да просто. В больших не протолкнуться, слишком много денег крутится, а в малых почти нет конкуренции. Там всякие бракоделы, да еще инкубаторы.

— Чего это ты против инкубаторов имеешь? — прищурился я.

— Вообще ничего. Поэтому я вас разделяю. Отдельно бракоделы, отдельно — инкубаторы. Но сколько их этих инкубаторов! Мало же.

— Мало, да, — признал я.

— Вот. Покажете при случае ваш оргудав? Мне все уши прожужжали.

— Дадим. Можем даже произвести для тебя именной экземпляр, если договоримся.

— Ну это лишнее, зачем он мне? Я так, поглядеть. Чего она там, элементы производит? Я лучше готовые возьму, мелочь делать не люблю, — махнул рукой Арсений. — В общем, так. Я по факту занимаю среднее положение между вашими результатами и нашими ткачихами.

— Какими ткачихами? — не понял я. А потом как понял!

— У которых гнездо на Плющихе.

— Может, там у ней гнездо! — пропел Гиги, который, пока мы знакомились, нашел у Арсения еще и бутылку воды. Намочил свою салфетку и привел лицо в порядок.

Хозяин подземелья метнул на него сердитый взгляд, но продолжил.

— Вы вывели органику в материальность и превратили ее в инструмент. Но одновременно вывели ее из собственно органического обращения, так? Она ведь в таком виде не может больше встраиваться в системы?

— Да, — признал я. — Но и задачи такой не ставилось.

— Ок, я разве против? Пусть так. А наши дамы делают из органики уплотненную версию. Что делает ее отличным материалом, но с которым надо потом работать. Поэтому вам надо всё, что вы там накреативили, перегрузить к вам или как-то обработать на месте. Это другой край спектра. А я посередине — то, чем занимаюсь я, — представляет собой готовые узлы. Они все еще органические, их можно ставить внутрь крупных систем. Но при этом они не материальные как ваши, и не такие универсальные, как то, что делают тетушки.

— А прыгнуло-то на меня что? — я решил, что пора уже выяснить главное.

— Да вот такой узел и прыгнул. Ты ж органик, он рванул с тобой общаться.

Тут я заржал, вспомнив про историю в демозале, когда на нас обвалился целый пласт похожего материала.

— Что? Уже было такое? — улыбнулся Арсений. — Если бы ты не был органиком, ты и не почувствовал ничего. Вон Гиги больше тебя пострадал, когда ты всей тушкой на него обвалился. Еще скажи спасибо, что у меня только один узел в работе был, а прикинь, если бы на тебя несколько штук напрыгнуло.

— Спасибо, — ухмыльнувшись, сказал я. — А вот скажи теперь, можешь ли ты нам чем-то помочь с нашими пирогами?

— Напрямую? Даже не знаю. Ну хочешь подойду, когда вы всю эту байду собирать будете? Вы же здесь, наверное, будете этим заниматься. Может, подкину чего?

— Мы пока к сборке не приступали. Не можем придумать, как нам вывезти материал с Плющихи, поскольку такие большие фрагменты еще никто никогда оттуда не вывозил. Уже думаем, не попросить ли в аренду их волшебную машинку и не напечатать ли прямо здесь.

Арсений посмотрел на меня задумчиво.

— Это вся ваша проблема на данный момент?

— Прямо сейчас да. Если только наши ничего не придумали, пока я тут валялся.

— За пять минут такое не придумывается. С этим я помогу. Правда, придется мне с вами ехать, потому что это мое оборудование, и учить вас с ним работать я не буду.

— Ура! — обрадовался я. — Что буду должен?

— Подаришь оргудав, — отрезал Арсений.

Люблю системщиков. Полчаса назад он поплевывал свысока на наше изделие, а теперь подавай ему экземпляр. А и подарим. Нам не жалко. Надо будет еще штук пять сделать, только непонятно когда этим заниматься.

— А когда ты сможешь? — коварно спросил я.

— Завтра, — Арсений поднял глаза к потолку, как будто там были нужные числа. — После обеда. Заходи за мной и поедем.

Быстро распрощаться не вышло. И я не пожалел, что пришел вместе с Гиги, потому что тому характер Арсения был известен гораздо лучше. Как я понял, Арсений был склонен к резким телодвижениям, шапкозакидательству и унынию. Например, аппарат, который он собирался завтра везти с собой, не имел никакого корпуса, и выглядел, как недостроенный дом в пустыне. Для полного сходства только строительных дронов над ним не хватало.

Когда мы, с подачи Гиги, который решил подготовиться к завтрашней поездке, это обнаружили, Арсений затосковал и заявил, что ехать никуда нельзя, и что он слишком загружен, чтобы заниматься нашими делами. Но когда Гиги немедленно предложил прогуляться наверх и выбрать корпус из учебных запасов инженерного корпуса, Арсений воспрял духом и ломанулся туда впереди нас. Мы за ним еле успели.

Склад находился на уровень выше нас. Я ожидал увидеть там комнату типа той, в которой мы ремонтировали роботов, но обнаружил целый ангар, разобраться в котором без посторонней помощи было невозможно. К счастью, помощь нам предложили: старый усатый хозяйственник, не вздрогнув, запросил размеры, потом номер моего задания и… отказал! Потому как моя домашка требовала обращения через инкубатор, а не напрямую сюда.

Арсений забился в истерике, хлопнул дверью и отбыл к себе. Я потоптался на месте, ожидая какого-нибудь чуда, но чудо не понадобилось. Гиги на голубом глазу переквалифицировал задание на себя и провел его как обучение андроидов. Усатый хозяйственник посопел, спросил меня, а точно ли в нашей группе есть андроид, но когда я перекинул ему список группы, и он уверился, что с нами учатся целых два андроида, то все самым волшебным образом изменилось.

Хозяйственник, на нагрудном бейдже которого красовалось имя «Бункер», повеселел и отправил наш запрос в недра склада. Я прочитал, но не понял, надо ли уже обращаться по имени, и решил пока обойтись, поскольку знакомиться мы не стали. Но, пока мы ждали прибытия нужного корпуса, завскладом соскучился и решил придать беседе новый поворот. Он ткнул пальцем в бейдж и похвастался, что это его настоящая фамилия. И что так и надо к нему обращаться.

— Да, Бункер, мы знаем, — кивнул Гиги.

— А он не знает, — ткнул теперь пальцем в меня Бункер.

— Теперь знаю, — заверил его я.

— Вот то-то же!

Некоторое время пообсуждали имена — бесконечная тема, в каком-то смысле лучше погоды, Гиги похвастался, что поголовье малых роботов в честь него зовут Мимигами, Бункер не понял, как из Гиги получились Мимиги, но сама идея ему понравилась, и он стал размышлять, кого бы ему теперь назвать Бункером.

Я вежливо заметил, что на эту роль тянет весь склад, и Бункер стал хохотать, хлопая себя по коленям. Заглубиться в тему нам не удалось, потому что прибыл корпус.

Наконец окно выдачи замигало, Бункер открыл его, получил наш заказ и торжественно вручил нам.

Гиги осмотрел деталь, предположил, что тот подойдет и на всякий случай уточнил у Бункера, сколько он еще пробудет на месте. Бункер заверил, что по такому случаю он задержится на полчаса, а если что, завтра он в любом случае выйдет пораньше, потому что должны привезти новые ремонтные коврики. И показал какие.

Штука оказалась роскошной, если бы я сейчас что-нибудь материальное чинил, я бы от такого не отказался. По сути это был плоский дрон с магнитной поверхностью, на который можно было класть инструмент и держать под рукой. А ковриками их звали за форму. Гиги тоже одобрил новинку. Предыдущая версия не выдерживала ничего тяжелее полкило, а эта должна была быть получше.

Напоследок Бункер нас строго предупредил, что если корпус нам не подойдет, чтоб мы не бросали его где ни попадя (знает он нас), а вернули бы на склад. Мы поклялись страшной инженерской клятвой беречь все на свете предметы технической культуры и отбыли вместе с корпусом к Арсению.

А когда дошли, Арсений нам обрадовался так, как будто всю жизнь мечтал дооформить свой переносной накопитель в законченный и транспортабельный вид. Корпус, к счастью, подошел как родной. Мы еще час гоняли его на узлах, поскольку мне захотелось удостоверится, что накопитель Арсения умеет укладывать в себя крупные вещи. В процессе я еще раз получил в лоб от сбежавшего узла, но, к счастью, не так сильно, как в первый, и только один раз, потому что потом Арсений со вздохом перешел на эксперименты со стабилизированными версиями, которые так бодро уже не скакали.

Узлы Арсения были гораздо крупнее, чем всё, что делали мы в инкубаторе, но ни один из них не был самостоятельным, как все то, что производил Антон с Зимой. Чисто служебная вещь. Я поинтересовался из вежливости конструкцией, но Арсений только отмахнулся: потом, потом.

Наигравшись в накопитель и убедившись, что все работает, мы еще раз договорились на завтра и выкатились в сторону ужина.

С ужином мы припозднились, но под занавес заявились не только мы с Гиги, но и все наши: и Мавр, и Оба, и Хмарь с Олич, и даже Питон с Анеуш.

На раздаче мы образовали приличную очередь, и пока Анеуш раздумывала, не взять ли ей последний кусок трески или все-таки курицу, я воспользовался паузой. И спросил Хмарь, не нашли ли они средства перетащить ее изделия к нам. Она грустно сказала, что нет, но есть надежда. И тогда я обрадовал ее, что средство я нашел и завтра мы им воспользуемся.

Хмарь завизжала, повисла у меня на шее и тут же стала упрекать, почему я ней ничего не сказал. А я что, я же только что с этим разобрался. Буквально полчаса назад.

Мы так увлеклись друг другом, что чуть не пропустили очередь. Благо, выбирать особо было из чего, поэтому мы забрали курицу с рисом, налили чаю и двинулись к столам.

Столовую уже начинали убирать, поэтому мы собрались за одним столом, чтобы не мешать. Мы с Хмарь, Олич и Оба с одной стороны, а остальные с другой. Всем, кроме Анеуш досталась курица, а она все-таки решилась на треску.

Тут меня укусила совесть, и я признался Хмари, что на самом-то деле это решение нам Гиги посоветовал. Хмарь рассыпалась в благодарностях, а я похвалил себя за предусмотрительность: сейчас между ними стол, а через стол на шее от восторга не повиснешь. А то с Хмарь станется.

Гиги тоже одолела честность пополам с точностью, и он переадресовал восторги Хмарь Арсению, который поедет с нами завтра. А сам он не поедет, потому что он там низачем не нужен.

Все устраивалось как нельзя лучше.

Глава 24

Перевозка материалов Хмари прошла без проблем, Лариса с облегчением с нами простилась и, кажется. заперла за нами дверь на замок. По-моему, мы старушек изрядно утомили, хотя они тоже извлекли некую пользу и подписали с Хмарью разрешение использовать ее изделие.

Штука получилась дивной красоты. Материал работал в обе стороны в автономном режиме, отслеживая активность снаружи и изнутри. Идеально! То, что было нужно. Недостатком его было то самое ограничение, о котором говорила Олимпия. С нашими возможностями можно было задать ей параметры только в момент изготовления ткани.

Следующие две недели мы потратили на сборку нашего прекрасного изделия, и даже попытались внедрить какое-то подобие управляющего блока, чтобы хоть как-то управлять защитной тканью. Честно говоря, нам больших успехов мы не достигли, хотя и стали в инженерном корпусе почти своими.

Смотреть на наши деяния заходили и Гиги, и Арсений, и даже Бункер, с которым мы почти подружились. Он официально переименовал свой склад в Бункер №1 и очень этим гордился. Его сменщик по имени Короткий неделю бубнил, что его имя тоже должно стоять на двери, но Бункер заявил, что «Короткий Бункер» — это курам на смех и категорически отказал.

И наконец наступил день Х! Мы притащили в инженерный зал Красина, чтобы показать наше изделие. Специально для него прикатили преподавательский стул, который нам одолжил Лодкин, и установили его на точке наблюдения.

Нам реально было чем гордиться. Мы накрыли модель библиотеки нашей защитной конструкцией и включили деморежим. Под такое дело мы даже натащили внутрь свежих, нестабилизированных элементов (правда, слабеньких, чтоб никто не вырвался), чтобы показать наше изделие во всей красе. Мы с Обой сотворили несколько страниц документации и приложили образец Хмаревой ткани. В общем, если Красин собирался где-то использовать нашу штуку, то он мог это делать с известной гордостью.

Хмари как самой красивой мы доверили произносить презентационную речь, а мы просто стояли рядом. Демонстрация прошла идеально: наши полоумные элементы тенями носились внутри, под это дело мы им даже ячейки порушили, чтобы изобразить внутренний крах, а снаружи на стенки напрыгивала имитация внешних угроз.

Главной фичей, конечно, была ткань Хмари. Хотя мы и не смогли добиться нормального управления тканью, зато смогли привернуть к ней сборщик информации об угрозах, которым подвергается библиотека внутри с пересылкой отчета на нужный адрес.

К моменту презентации мы перенастроили отправку на адрес Красина и в момент демонстрации наша прекрасная конструкция начала общаться с Красиным напрямую.

Я был уверен в успехе. Я точно знал, что никто из наших такого не сделал. Наш концепт был на голову выше всего, что сделали мои сокурсники. Питон и Килик, которые забрели к нам на последнюю фазу испытаний, с этим не согласились, но сказали, что за зрелище переливающейся ткани можно все простить. В конце концов наша система (первая, между прочим, созданная нами система! Хоть и неполноценная) смотрелась шикарно. А что еще надо?

Сдавали мы последними через неделю после близняшек Фа и Соль, которые тоже подзадержались с этим заданием. И я ничуть не сомневался, что зачет нам выставят сразу на презентации, ну и на этом проект можно было бы закрыть.

Однако сразу все пошло не так. Красин скривился еще на середине речи Хмарь. Потом с недовольным лицом прочитал оба сообщения, что прислала ему наша система. Складывалось ощущение, что он с трудом дослушал и досмотрел всё, что мы хотели ему показать.

Я судорожно перебирал в голове причины, по которым наш полоумный препод решил себя так вести. Что не так-то? Наша конструкция гораздо лучше, чем всё, что приносили другие. Наконец он перестал корчить рожи и вынес вердикт.

— Попса! От вашей команды Риц я ожидал большего.

Не, ну на этот фокус я не куплюсь.

— Профессор, а можно конкретней? Вот ТЗ. Мы должны были обеспечить одновременную внутреннюю и внешнюю защиту, и вот она перед вами. Что не так?

Я не стал напоминать, что у других внешняя и внутренняя защита была часто идентичной, как он сам и советовал, и даже не пыталась имитировать реальность.

— Не так примерно всё, — хмыкнул Красин. — Угрозы вы сгенерировали сами.

— Мы использовали модели реальных, — вступился за наше творение Оба.

— Да, но месячной давности.

— Ну как начали делать, так и взяли на тот момент, — огрызнулся я.

— Я об этом и говорю. Ладно. Зачет за эту поделку я поставить вам не могу, развернутый разбор пришлю позже. Перегрузите ее в общее хранилище. Раз уж вы не воспользовались моим предложением по созданию упрощенной версии, а изобразили смесь бульдога с носорогам, будьте добры соответствовать. Переделаете по комментариям и придете снова. И отключите свою шарманку, она мне уже третье письмо за пятнадцать минут прислала.

На этом он поднялся и вышел из зала.

Это было настолько обидно и несправедливо, что я не находил слов. Хмарь разрыдалась.

Два дня мы ждали комментариев к зачету. Весь курс знал о нашем провале, и это было хуже всего. Кое-кто искренне сочувствовал, а кто-то откровенно злорадствовал. Но хуже всего было ощущение собственной вины. Это я отговорил своих использовать лайфхак Красина и втравил их неизвестно во что. Сейчас у нас на руках было дивной красоты некоммерческое поделие, приткнуть которое было некуда.

Наконец пришли комментарии Красина. Там было все, что я ожидал, и даже больше. Он заметил, что ткань наша настраивается одноразово, и перепрофилировать ее в динамке невозможно. Более того, в общей структуре не предусмотрено место под управляющий блок. Если бы мы хотя бы обозначили место для него, он бы выставил нам зачет. Но так как мы попытались скрыть главную уязвимость, то такое безответственное поведение он никак пропустить не может. Поэтому в зачете нам отказано. Пересдача. И перестал выходить на связь.

А еще через неделю под самый конец учебного года нам пятерым, включая Софью, пришло сообщение из деканата. Пересдавать зачет нам предстояло комиссии, поскольку предподаватель, ведущий наш предмет, не может у нас его принять. Комиссия была назначена на 23 июня. Следом за этим письмом пришло следующее — о недопуске к сессии. Логично, чего-то такого и надо было ждать.

Как будто этого было мало, на следующий день пришло письмо из администрации о выселении из общежития на лето всех, кто не сдал сессию в срок. Прекрасно. Просто прекрасно. Самое ужасное, что даже если представить, что мы как-то разрулим ситуацию с сессией и общежитием, я понятия не имел, как переделывать нашу конструкцию. Мы выложились на ней полностью.

— Ну и как ты себя чувствуешь, хвостатая сволочь? — гневно спросил меня Мавр, когда мы в очередной раз корпели в инкубаторе над текучкой.

— Как? — холодно спросил я.

— Это ведь твоя идея была наплевать на лайфхак Красина! Он нам этого не простил!

— Зная отношение Красина ко мне, он нашел бы к чему докопаться.

— И что мне теперь делать? Я реально рассчитывал на общежитие летом, чтобы в инкубаторе работать. А теперь что? Ты-то у нас богатый мальчик, поедешь к бабушке в особняк.

— Какой еще особняк?

— Да тот приятный дом на берегу.

— Тебе завидно?

— Да, завидно! Почему я огребаю проблемы из-за тебя.

— Послушай… — вступилась Хмарь.

— Не желаю ничего слушать! Любовнички! Спелись тут! Ты-то хоть с тканью нормально выступила, а я?

Мавр вскочил, хлопнул дверью и ушел.

Как бы не были обидны его обвинения, ответить мне ему было нечего. Оба молчал, но я чувствовал, что он думает примерно то же самое. Я уже знал, что ему тоже предстояло возвращаться домой из-за отмены общежития, а, учитывая растущие сложности с перемещениями, он рисковал застрять там надолго.

Все это было на редкость отвратительно. Жаловаться мне было некому, я только был благодарен Хмари за то, что хотя бы она меня ни в чем не упрекает.

В довершение всего бардак с выплатами за авторские элементы только возрастал, и я в полной мере оценил старую шутку «чтоб ты жил на одну зарплату». Я уже привык к приятным надбавкам и строил планы на будущее.

Добило меня письмо отца, поздравляющее меня с днем рождения. В свойственной ему манере он напомнил, что первая часть условий получения трастового фона выполнена: мне исполнилось двадцать пять лет. Теперь дело за второй, за законченным высшим. Ага, с этой штукой как-то не складывается. Я начинал понимать Кулбриса, который сорвался и скрылся в наших снегах. Должно быть, его тоже все достали.

В Министерстве кипела работа. Рядовые сотрудники понятия не имели, что объявленный статус кризиса элементов — это победа руководства и превосходная альтернатива. Для них же новый незнакомый статус требовал множества телодвижений, без которых они с удовольствием бы обошлись.

Кое-кто ожидал, что объявление кризиса станет концом карьеры новоиспеченного замминистра Надежды. Но это проклятая тетка обернулась лисицей и возглавила направление выхода из кризиса. Поскольку Север получил статус территории, возглавляющей работы по выходу из него, сделать предстояло много чего.

Единственным понятным для рядового персонала моментом стал отчет Радия об общих успехах инкубаторов. На конец мая было заменено около 80% проблемных элементов, что давало основания на относительно быстрый выход из кризиса.

Ходили слухи о скорой легализации пиратской библиотеки диффузной зоны. Такое происходило впервые, но даже люди, далекие от темы, предполагали, что это жжж неспроста, и процесс этот начался не вчера.

Зато скучать не приходилось никому, даже отпуска на июнь-июль отменили. А праздник по случаю 50 лет со дня введения общей валюты перенесли на сентябрь. Что как бы обозначало дату, к которой начальство планировало все разгрести.

Для полноценного кризиса это было невероятно оптимистично, но в полном объеме никто информацией не владел, поэтому народ размышлял, удастся ли получить отпуск в августе и куда в это время можно поехать, не толкаясь локтями.

Надежда тоже была довольна. Она не ожидала, что процесс пойдет так быстро, но когда Гелий известил ее о том, что Красин отбыл на Восток заниматься их несчастной библиотекой, она поняла, что время пришло.

И пришло с такой скоростью, что работать приходилось по двадцать часов в сутки. Она даже стала ночевать в кабинете и возблагодарила администрацию за предусмотренную личную душевую. Вовремя она получила повышение, в комнате вестниц ничего подобного не было. Для рядовых сотрудников душ был один на этаж, а мысль о том, чтобы стоять туда в очереди с полотенцем на плече, не грела ее ни одной секунды.

В общем, ей было за что благодарить профессоров, она подозревала, что без них эта история бы так не развернулась. В субботу они снова ждали ее в своем странном баре, и она мучительно пыталась сообразить, что хорошего она может предложить в ответ.

Гиги почти закончил свой отчет об адаптации андроидов к совместной деятельности с людьми. Особенно ему удался пункт о преодолении инструментальной зависимости, в котором он опроверг мнение о том, что андроид не может самостоятельно определиться с качеством взаимодействия и будет постоянно терзать своих создателей насчет поднастройки.

Единственное, что ему мешало триумфально завершить работу, это внезапно проваленный зачет группой Рица. Какая-то там случилась ерунда, причем вроде бы с той самой штукой, в которой он косвенно принял участие. Гиги надеялся, что ситуация сама собой рассосется и подождал несколько дней, но этого не произошло. Софья информировала, что они всем коллективом отправлены на комиссию. Что было уж совсем форс-мажором.

Здесь Гиги прекратил стесняться и выловил Рица, когда тот брел по лужайке в сторону леса.

— Привет! Ты давно не заходил. Почему?

Риц был весь какой-то потускневший, даже его белые волосы казались сероватыми. Он сумрачно посмотрел на Гиги и выдавил из себя улыбку.

— Да вроде незачем было. Чего тебя отрывать?

— Так. Это что за настроение? Спешишь? Пойдем пить чай.

— Ну пойдем, — согласился Риц.

Было похоже, что ему все равно куда идти и что делать. Но сопротивляться он не стал и последовал на Гиги в инженерный корпус.

В комнате Гиги было все по-прежнему, только очередной Мимига стоял посреди комнаты, но на этот раз с закрытой головой. Поэтому пакет с сушками гордо лежал по центру стола.

Гиги заварил чай, выставил на стол две чашки и подтолкнул к Рицу пакет с сушками.

— Ешь! Сегодня можно.

— Спасибо, — кивнул Риц, потянулся к сушкам, но уронил руку на стол. — Как у тебя дела?

— Да вот с твоей подачи почти закончил отчет об обучении андроидов. Все круто складывается, я сделал акцент на адаптации вместо общей подготовки, и славно вышло. Я бы его прямо сегодня отправил, не дожидаясь результатов сессии, вот только одна закавыка — ваш зачет. Расскажешь, что произошло? Как-то не укладывается у меня в голове эта история.

Риц невесело усмехнулся.

— Только не говори, что я и тебя подвел.

— Да ну, ты что! Рассказывай!

— Да нечего рассказывать. Я и сам не понимаю. Ты же видел ту штуку, под которую ты нам тогда Арсения подогнал.

— Я видел. Красиво вышло! На мой взгляд, слишком хорошо для учебного задания.

— Ну хорошо или нехорошо, а зачет нам не поставили. Единственным из потока.

— А основания? — осторожно осведомился Гиги.

— Красин спалил нас на том, что у нашей ткани одноразовая настройка. Мы сразу в нее все угрозы заложили и отправили в плавание. Проблема в том, что это лечится только в теории, на практике нам непросто ее донастроить. Даже не непросто, а невозможно. Это поделка. Елочная игрушка. Вот за это мы и получили по лбу.

— Ты шутишь…

— Неа. Но по сути он прав. Это и была поделка. А что совсем отвратительно, что это же я втравил своих в такой проект. Сделали бы по упрощенной схеме, как нам Красин рекомендовал, уже бы десять раз зачет получили.

— Я категорически не согласен, ваша работа превосходит любую учебную на две головы. Но даже если так, что мешает вам сунуть ему в зубы поделку по его алгоритму? Вам же это на один зуб.

— А вот тут другая собака порылась. По техническим причинам Красин перезачеты не принимает, хрен знает, что за причины, я с ним тоже связаться не смог. И комиссия у нас назначена на конец июня, после сессии. То есть у нас недопуск. Сессию будем сдавать осенью.

— Блин. Что за бред? Что за комиссия с обычным зачетом, так же не делают!

— Ну теперь делают. А еще нас в конце июня всех из общежития вышибут, а мы все хотели в инкубаторе летом поработать. Все абсолютно прекрасно. Мои со мной сквозь зубы разговаривают… Ну… кроме Хмарь. Хотя на ее месте я бы тоже не разговаривал.

— Жопа какая. Не могу поверить. А до сессии у вас четыре дня, да?

— Ну типа да. Я как бы забил на всё, просто работу работаю. А что еще делать?

— А Гелий ваш знает?

— Наверное. А должен?

— Недопуски мимо него не проходят, потому что все, кто проваливает сессию, теряет право работать на кампусе.

— Класс! Вот про это я забыл. То есть, дай прикину, на лето нас отсюда выгонят, даже если мы снимем какую-то халупу поблизости, то работать в инкубаторе все равно нельзя. Вообще поразительно, сколько всего можно огрести с одного незачета. И, главное, непонятно, почему не дают пересдать зачет как обычно. Я ткнулся в деканат, они меня послали.

— Ну почему нельзя, как раз понятно. Красин же усвистал на Восток. Первым самолетом за неделю. Варвара ваша в трансе, всем коллективом ее утешали три дня назад.

— Валерьянкой отпаивали?

— Шоколадным тортом. Но он не жидкий, так что… отъедали? Нет, фигня какая-то. Просто кормили тортом. Мне тоже кусок достался.

— А! Понятно. Мы подозревали, что эта затея связана с попыткой утащить наши разработки на Восток. Я, должно быть, ошибся. Они даже на это не годятся, он и так нашел что утащить…

Риц хлебнул чай и отвлекся на свой комбраслет.

— О! Гелий пишет. Наверное, будет из инкубатора выгонять.

Глава 25

Гиги напряженно смотрел на лицо Рица, которое приобрело непонятное выражение. Однако бровь гостя изогнулась вполне оптимистично.

— А, нет, — проговорил Риц. — Комиссия по зачету перенесена на воскресенье. На завтра. Разве бывают комиссии в воскресенье?

Он поднял голову на Гиги.

— Значит, бывают, — ухмыльнулся Гиги. — Это же отличная новость.

— Ну, не знаю, — пожал плечами Риц, постепенно переходя от серого цвета к нормальному. — Может, после этого нас окончательно выгонят. За узурпацию или ликвидацию…

— А также деградацию и аккомодацию!

— Агломерацию и конспирацию!

— А ты повеселел! — заметил Гиги.

— Да, потому что есть движение. Ненавижу статику. Вообще ненавижу ждать. Если нас вышибут, то пусть сейчас.

— Не думаю, что вас вышибут. Кто глава комиссии-то?

— Гелий.

— А вот это совсем угар. Он никогда не на такие мероприятия не приходит. Обычно такие безобразия Марго разруливает. Я у вас тут человек новый, но успел уже выучить.

Риц погрузился в браслет.

— Марго тут тоже есть. Вот как раз официальная бумага пришла. В комиссии Марго, Рудник, Катапульта, Эксцельса и какой-то Мамут. О! И ты!

— Мамут — из Министерства нашего чувак. Это хорошо… Наверное. Потому что я с ним в Министерстве отчет по андроидам согласовываю. А что меня позвали, так вообще отлично, не буду с тобой в испорченный телефон играть.

— Чего это в испорченный телефон?

— Да из тебя все надо клещами тащить, к тому же я уверен, что ты мне половину переврал.

— Это запросто, — ухмыльнулся Риц. — На меня Хмарь ругается, что у меня фантазийные конспекты. Там и то, что было, и то, чего не было.

— Удивлен, что у тебя вообще есть конспекты.

— Ха!

Риц определенно повеселел и Гиги выпер его через час с чистой совестью. Пора было дотачивать отчет. У него появилось ощущение, что после комиссии он сможет закончить его крайне быстро.

Комиссия собралась в том же зале, в котором Красин принимал у нас злосчастный зачет. Дежа-вю, однако. Мы впятером остановились перед дверью и решили подождать, пока нас позовут. Рвения чего-то доказывать не было ни грамма. Я так и не придумал никаких улучшений в нашу конструкцию, Оба с Мавром стояли в стороне, набычившись, Софья мигала глазами позади, и только Хмарь тихо тронула меня за рукав и шепнула:

— Эй, если выгонят, поедем тоже на Восток! Вместе… а?

— К Красину, — фыркнул я.

— С ума сошел, — засмеялась она. — К пиратам. Туда Технодрифт народ набирает как не в себя. Я вчера смотрела вакансии. Есть три позиции элементных органиков, даже диплома не нужно, только опыт.

— Ладно, — согласился я, нежно прижав к своей руке ее пальчики. — Договорились. И насыпем Красину соли на хвост.

Про себя я подумал, что это неплохая идея. Однако чашу надо допивать до конца, так что сначала комиссия.

— Чего вы там? — заволновался Мавр. — Красину соли на хвост? Я с вами!

— Да подожди пока сыпать, — улыбнулся я. — Сначала зачет. Попробуем все же прорваться.

Дверь распахнулась. Гиги пригласил нас внутрь. В этот раз для комиссии притащили целый стол, который занял треть комнаты и кучу кресел. Я всех знал, кроме Мамута, но догадаться, кто тут Мамут, было легко — единственное неизвестное мне лицо. Преподы радостно нам покивали, как будто всю жизнь мечтали проводить воскресенье в инженерном корпусе и попросили начинать.

Мы провели презентацию ровно так же, как в прошлый раз. Только не стали настраивать отсылку сообщений на почту, а продемонстрировали на моем планшете. Я специально завел отдельный адрес, куда начали падать сообщения системы, чтобы они не путались с прочей перепиской. Система наша вела себя прилично, нигде не упала и не споткнулась.

От себя я добавил, что мы не воспользовались подсказкой преподавателя, потому что считали, что можем лучше. И по-прежнему считаем, что сделали лучше. Хмарь толкнула меня ногой, но я проигнорировал. Это была хорошая работа. Точка.

Нас выслушали, задали пару вопросов и попросили подождать в коридоре. Комиссия решила посовещаться.

Мы вышли, Мавр предложил прошвырнуться за кофе, а на дежурстве оставить Софью.

— Не пойдет, — мотнул головой Оба. — Я желаю знать, что будет происходить внутри. Если только Софья подслушает для нас. Я уверен, что у нее отлично получится.

— У меня бы получилось, но я не буду этого делать. Вы пытаетесь внедриться во внутренние дела преподавателей. Мне запрещено в этом участвовать.

— Ясно, — ухмыльнулся я. — А еще, наверное, ты должна нам препятствовать в этом.

— Нет, не должна, — мигнула глазами Софья. — Таких инструкций не было.

Надо все-таки что-то делать с инструкциями Софьи. Половинчатые решения нам не нужны, раз она с нами, пусть на нас и работает.

— Тогда мы, с твоего разрешения, сами послушаем, — заявил Оба и вытащил из кармана робота-таблетку размером в ладонь.

— Ух ты, — заволновались мы с Мавром. — Это что? Подслушивающее устройство?

— Ну вообще-то это устройство домашнего мониторинга. За детьми там следить или за собаками. У него еще камера есть, но с камерой он в щель не пролезет. Поэтому только звук.

— Да! — заорали мы.

— Да тихо вы, — поморщился Оба, включил на комбраслете динамик и запустил робота под дверь.

Затем Оба двинулся вглубь коридора, махнув нам, чтобы мы шли за ним. Мы отошли от зала на три двери и сели прямо на полу. Динамик у Обы на руке шуршал на пределе слышимости, и мы почти воткнулись ушами в браслет. Софья последовала за нами, и мне показалось, что ей и так все отлично слышно. Есть ли у андроидов любопытство?

— Ну что, господа, мы скажем студентам? — прищурился Гелий, оглядывая комиссию. — С предысторией вопроса вы все знакомы.

— Мы скажем им, что ставим им зачет и они допущены до сессии, — весело объявила Катапульта. — Отличная работа!

— Вам не кажется, — осторожно начала Эксцельса, — что мы будем как-то странно выглядеть в этой ситуации.

— Нам кажется, — усмехнулась Марго. — Есть идеи? Университет здесь на грани потери лица. Мы то ли допустили развитие конфликта с преподавателем, то ли допустили неквалифицированного преподавателя к работе. Даже не знаю, что лучше. Все такое вкусное.

— Надеюсь, конфликт не выйдет в публичное поле, — осторожно предположил Рудник.

— Думаю, нет, — пожал плечами Гелий. — Полю есть чем заняться. Столько замечательных новостей — и состояние кризиса, и ведущая роль Севера, и легализация пиратов. И первое блюдо, и второе, и третье.

— И компот, — добавил Гиги.

Все с удивлением посмотрели на него.

— Должен быть компот, — настаивал Гиги.

— Компот есть, — вздохнул Гелий. — Но его бы тоже хотелось оставить без внимания общественности.

— А что за компот? — насторожилась Марго.

— А этот тот самый компот, ради которого господин Мамут сегодня с нами. Нам ведь одобрили грант на развитие? Тот самый, о котором мы вчера говорили?

— Да, сегодня утром, — кивнул Мамут.

— Можно с этого места поподробней, — попросил Рудник.

— Пожалуйста, — широко улыбнувшись, начал Гелий. — Но начну я все равно с начала. Как вы знаете, наш дорогой бывший сотрудник так хотел получить контракт на восстановление библиотеки, что зарядил своих студентов на создание демоматериалов, что само по себе нехорошо. Тем не менее, мы не стали препятствовать, потому что по ряду причин его перемещение туда было нужно… многим. Но дальнейшее пошло не по плану, потому что мы недооценили размер неприязни между этой группой и нашим сотрудником.

— Ты же не хочешь сказать, что он получил свой контракт благодаря их работе?

— Именно. Их демку он туда и отправил. И они пришли в такой восторг, что подписали его на проект мгновенно. Мы с ним только что простились и пожелали всего самого лучшего. Но напоследок он лишил их зачета.

— А дальше всё случилось по процедуре! — подхватила Катапульта.

— Совершенно верно. Он перебросил неаттестованных в деканат, они запросили от нас комиссию, мы вовремя не ответили, и она автоматически уплыла на конец июня. Группа оказалась не допущена к сессии.

— Как это прекрасно! — Рудник сложил руки под подбородком и опер локти на стол. — Я не представляю себе, как мы будем студентам это объяснять.

Гелий хмыкнул.

— Я бы предпочел не объяснять. При всей моей нелюбви к Красину мы не можем демонстрировать такое. Что мы им зачет поставим, понятно. Но это ведь не всё.

— А, кстати, компот! — напомнила Катапульта.

— Да, компот. Зачетная работа студентов весьма впечатлила Министерство, и мы получили грант на ее доработку. Собственно поэтому мы не известили студентов о переносе комиссии раньше: согласовывали.

— Кошмар! А чем мы им можем это компенсировать?

— Ничем. Потому что в этом случае придется объяснять что и за что.

— Давайте еще раз посмотрим на эту работу, и тогда уже решим, — предложила Марго.

Преподаватели чем-то зашуршали, и наш динамик замолчал.

— Класс! — Оба откинулся на стену и посмотрел на нас.

Мавр кашлянул.

— Риц, я беру свои слова обратно. Извини. Я представить себе не мог, что мы влетим в такой переплет.

— Все же надо признать, — ухмыльнулся я, — что вы не влетели бы в него без меня.

— Ну не фаааакт, — протянул Оба. — Красин меня тоже не любит. Ты знаешь, что он мне тут говорил! «Если бы вы с самого начала учились здесь, могли бы рассчитывать на большее. А так вас сдерживают огрехи начальной подготовки».

— Это чего, по его мнению, ты не умеешь? Решать квадратные уравнения?

— Не, у него была другая претензия. Он заявил, что я слишком хорошо считаю для современного человека. А я всего-то по случаю сообщил ему квадрат тринадцати.

— Хорошо, что он уехал!

— Ага! У меня теперь будет еще один повод держаться от дома подальше! — усмехнулся Оба.

В этот момент дверь в комнате комиссии приоткрылась, и оттуда высунул голову Гиги:

— Э, народ! Куда делись? Возвращайтесь!

Мы вернулись. Что зачет нам был гарантирован, было понятно. Но мне было ужасно интересно, что конкретно нам скажут и как далеко зайдет преподавательский креатив.

Слово взял Гелий. И первым делом выставил нашего робота на стол. Мы сжались. Неловко вышло.

— Дорогие студенты. Я правильно понимаю, что это ваше?

— Да, — шагнул вперед Оба. — Это мое.

— Хорошо, — кивнул Гелий. — Раз так, мы больше не стоим перед дилеммой, чем с вами делиться, а чем нет. Вы в курсе.

Мы, понурившись, кивнули головами. Я внимательно рассматривал носки своих ботинок.

— Это я… — попытался вклиниться Оба.

Но Гелий только рукой махнул.

— В каком-то смысле вы упростили нам задачу. Понимаю и любопытство ваше, и недоверие. Поверьте, я сожалею. От имени университета приношу свои извинения. Теперь о зачете. Зачет вами, разумеется, сдан. В ведомость изменения внесены, к вечеру вы получите допуск к сессии. Теперь по поводу самого проекта. У вас могло возникнуть ощущение, что вы всё сделали зря. Хотел бы вас убедить, что это не так. Ваша концепция будет доработана и, скорее всего, пойдет в дело.

— Круто! — захлопала в ладоши Хмарь.

— Поэтому я вам очень благодарен и за концепцию, и за демонстрацию, потому что без наглядного показа, пусть он сколь угодно раз огрубляет процесс, мы вряд ли смогли бы кого-нибудь убедить в жизнеспособности концепта. К сожалению, как вы тоже знаете, — и Гелий опять покрутил Обиного робота в руках, — ваши разработки растеклись несколько шире, чем мне бы хотелось. Однако в текущем виде ваш концепт все равно не может быть использован, и я уверен, что нам удастся довести его до большего ума, чем… хм, конкурентам.

Все засмеялись.

— Немного жаль, что вы сделали так много. Мне бы хотелось, чтобы наружу утекла более сырая версия. Но что сделано, то сделано, еще раз вам спасибо.

— То есть мы еще и перестарались? — переспросил Мавр.

— Чуть-чуть, — ответила Катапульта. — Но ничего фатального.

— А кто будет заниматься этим проектом? — поинтересовался я.

— Ваш концепт защиты библиотек перейдет в руки Помора и его команды. Вам полагается некоторая выплата как авторам идеи, но многого вам не дадут. Поскольку такие конструкции все-таки епархия системщиков. Мы можем оговорить ваше участие отдельно, но, честно говоря, я уверен, что к вам обратятся и так. Тем более, что эту историю будут курировать уже знакомые вам Слон и Лодкин. Теперь слово господину Мамуту, который сегодня с нами и действует от имени Министерства.

В принципе все было понятно. Мамута я слушал уже в пол-уха, он благодарил за интеграцию андроидов в учебный процесс, а Софья мигала глазами. Интересно, заложила ли бы она нас Гиги, если бы наша прослушка сама так глупо не попалась? Наверное, да. И что бы нам за это было? Да ничего, наверное. Кажется, мы уже огребли с запасом на ближайший месяц.

Вскоре Мамуту надоело болтать, и нас отпустили. И мы тут же ломанулись пить пиво, потому что когда как не сейчас. Потом же сессия.

Уже ближе к ночи, когда мы с Хмарью угнездились в полюбившемся нам отеле — нам снова достался последний этаж! но на это раз мы не забыли про шторы! — я спросил ее:

— А ты что, правда была бы готова уехать со мной на Восток?

— Да, конечно, — нахмурилась она. — А ты что думаешь, я пошутила? Хотя лучше бы остаться здесь. Тут всё родное… Снег, елки…

— Медведи!

— Пингвины!

— И пингвины!

Глава 26

Лето пролетело в один миг, я и забыл, как оно всегда это делает. Самое классное, что нам с Хмарью удалось сбежать от всех на три недели, чтобы жить в почти что диком месте на берегу моря, как я привык. Только море было другим. Хотя тоже теплым.

Здесь заканчивалась территория Севера, а за морем лежала довольно бодрая диффузная зона, где после легализации пиратской библиотеки в Дархане хотели себе таких же успехов. Однако это окно возможностей уже закрылось и наскоро состряпанное ими хранилище не сумело податься на новый статус, Координационный совет территорий не то, что не одобрил, даже не принял запрос. Окна возможностей — они такие, распахиваются, когда не ждали. А потом закрываются, прищемив нос тем, кто не успел.

Восточная библиотека по-прежнему перестраивалась. Под руководством Красина они сделали ход конем и запустили небольшое отделение с самыми значимыми элементами, куда было отобрано все самое новое и лучшее, в основном сделанное нашими руками. За это они получили уважительно-издевательское прозвище Суперлюкс. Основную библиотеку обещали запустить к Новому году, зато так, что все вздрогнут. Я лично вздрагивать не хотел, но кто меня спрашивает.

Летнюю сессию все наши сдали, даже не заметив. Все преподы были так милы, что я заподозрил некую искусственность. Похоже, что их попросили к нам не докапываться в связи с нашими предсессионными испытаниями.

В остальном все было неплохо. Правда, выплата за наш проект защиты библиотеки оказалась минимальной. Никакого сравнения с тем, что мы получили тогда за восстановление Приемной комиссии. Вот в этом и разница: когда делаешь то, что точно нужно, и когда делаешь непонятно что и непонятно зачем.

Впрочем сильно жаловаться было не на что, выплаты за попавшие в библиотеку элементы потихоньку восстанавливались. А когда Восточная библиотека заработает в полном объеме, станет совсем хорошо. Наверное. К концу лета я с грустью понял, что моя тайная мечта заработать на органике столько, чтобы иметь возможность наплевать на трастовый фонд, в ближайшее время не осуществима. Я чувствовал себя хорошо, но не более того.

Форк после своего неудачного выступления на ниве современной фотографии сдал курс по культурным коннотациям только с третьей попытки и за бабло. Так что я еще несправедлив к своему бюджету, я еще ни на одну платную пересдачу не попал. Но Форка это ничему не научило, он продолжал задирать всех подряд, загремел на вторую воспитательную сессию и нарвался на конфликт с Центурионом. Жабо-гадюкинг прошел на ура, Центурион отделался выговором и отстранением от организации летнего фестиваля, что его почему-то дико расстроило, а Форка отправили на третью шестинедельную воспитательную сессию по перезарядке роботов. По-моему, у нас на кампусе роботов не хватит с Форковскими талантами.

Отмечание 50-летнего юбилея общей валюты в результате перенесли на сентябрь. Причем, муа-ха-ха, под девизом обещанных на лето ужасных ураганов. Сами понимаете, как неудобно будет летать, когда бушуют ураганы. Расчет был на то, что какие-нибудь ураганы непременно будут.

Природа подвела. Ураган за все лето был один и совсем маленький. Он проехался по западному побережью Северной Америки, снес пару халуп на островах и удалился восвояси. Зато разрушения показали со всех точек, и худо-бедно оправдали перенос. Так что, думаю, широкая публика радостно проскочила мимо проблем с органикой. Мы оставили их себе. Профессора писали вдумчивые статьи, а мы с некоторым ужасом думали, что к третьему курсу нам все это еще и придется сдавать.

Солнечная активность и не думала сбавлять обороты, однако все, что мы и не мы наготовили ручками, начиная с декабря, нагрузку вполне выдерживала.

По случаю юбилея Министерство образования организовало специальный прием для органиков, на котором я прямо сейчас и скучал. Из наших были только Мавр с Обой, которые в дальнем углу поедали канапе на скорость, и Марго, которая по случаю праздника сделала себе прическу с перьями, так что ее было видно с любой точки.

Хмарь на это мероприятие идти отказалась, заявив, что ей лень заниматься платьем.

— А без платья? — прищурился я.

— Без платья никто не поймет, — фыркнула она. И притворилась, что не понимает, что я имел в виду.

Старушки с Плющихи завершили дачный сезон и звали ее к себе чуть ли не каждый день. И там ей было всяко интересней.

Гелия на приеме тоже не было. Летом у него произошел довольно дурацкий инцидент на кампусе Нового северного университета, куда он приехал на конференцию. На него напал дрон-садовник. Что дрону вступило в голову, осталось неясным, но вместо того, чтобы подстригать кусты, он бросился на Гелия. Наш профессор не подкачал и отбился от него тростью.

Только трость не выдержала битвы и сломалась. А новая не хотела коннектиться с имплантированным кристаллом, который помогал нашему профессору видеть. Специалисты только руками разводили, потому что трость и глазной кристалл вообще не должны были вступать ни в какие отношения, но Гелий заявил, что ему без этих голосов в голове будет скучно, и чтоб ему сделали, как было. Уверен, что он бы сам мог разобраться с этой проблемой, но профессор закапризничал и сдался докторам.

Мы не видели его уже четыре недели, но Марго говорила, что все идет по плану, и в этот раз сделают то, чего не удалось в прошлый раз: полную видимость всей аудитории.

Ну хозяин — барин, хочет себе разговаривающие глаза, пожалуйста. Меня больше интересовало, как Новый северный умудрился прохлопать срочную замену дронов в университетах. За это они получили по башке от Министерства и с середины лета убирали свой кампус вручную, потому что теперь очередь за обновленными дронами растянулась в бесконечность.

Я бы тоже, честно говоря, ни на какой прием не пошел, но отец сообщил мне, что он тоже будет и был бы рад меня видеть. В переводе с отцовского на русский — чтоб ты кровь из носу был, потому что я задолбался за тобой гоняться. Хотя кто еще за кем гонялся, вопрос. Я не видел отца с зимы, когда ездил к нему за советом по ловле Кулбриса, а потом он все лето носился по своим предприятиям. И в Москву заехал на две недели как раз тогда, когда меня там не было, и очень по этому поводу возмущался.

В толпе промелькнул Боос. Я на всякий случай запомнил эту рожу — это он пригрел у себя в Технотреке Марша и Фантома, которые обрушили в прошлом году Приемную комиссию. Интересно, смог он с них хоть клок шерсти состричь? Не уверен! Я огляделся, а нет ли этих двоих здесь? Нет, не было. А то можно было бы подойти спросить, как дела. Зато увидел отца. И он меня.

— Привет, — подплыл ко мне отец.

— Привет, пап, — поприветствовал его я.

В этом сезоне были модны полосатые костюмы, так что я десять раз порадовался, что не повелся на общий тренд. Иначе сейчас мы с отцом выглядели бы как два киношных арестанта, на нем был как раз полосатый. Но я воспользовался своим несознательным возрастом и пришел в серебристой мятости, которую дизайнеры соорудили для тех, кто не хочет влезать в костюм.

— Тебя как будто в фольгу завернули, — одобрительно хмыкнул отец. Еще бы. Посмел бы он осудить, я с мамой советовался. Раз Хмарь не хочет заниматься даже своими нарядами, что уж говорить о моих.

— Только шапочки не хватает, — улыбнулся я. Шапочку, кстати, реально можно было заказать в комплект, но я решил такой вызов обществу пока не бросать. Оба, между прочим, был в довольно похожем наряде, только в золотистом.

— Шапочка сюда бы пошла, да, — кивнул отец и взял бокал с шампанским у мимо проходящего официанта.

Прием обслуживали люди, видимо, во избежание столкновений. Баклан рассказывал, что роботизированное обслуживание допускается при численности гостей до пятидесяти человек. А тут было явно больше. Когда гостей много, никакой андроид не справится, кто-нибудь да что-нибудь разольет. Сам Баклан все лето подрабатывал на подобных мероприятиях и успел выучить регламент.

У меня в руках уже был стакан с коктейлем. Пива подло не подавали, пришлось взять обычный джин с тоником. С другой стороны, хорошо, что не один сок, я бы совсем скис.

— Скучаешь? — прищурился отец.

— Да. Скажу честно, если б не твое письмо, я бы тоже не пришел. Все ж такие мероприятия — для взрослых.

— А ты у нас кто? — хохотнул отец. — Хочешь на детский утренник?

— Ну а что? Я бы знал, как его себе организовать.

— Не сомневаюсь. На это бы тебя хватило. Ладно. Рад тебя видеть в добром здравии. Девушку свою не привел?

— Нет, она нашла себе занятие поинтересней.

— Понимаю. Жаль. Я хотел бы познакомиться с женщиной, которая задержалась в твоей жизни так надолго. Сколько вы вместе? Полгода?

— Около того. Увидишь еще, я надеюсь.

— Хм. Хорошо.

Отец отпил из бокала и сменил тему. Этого можно было ожидать, не девушек же моих он пришел обсуждать.

— Я тебя дернул, потому что завтра снова улетаю, а хотелось бы встретиться лично.

— Потыкать острым? Посмотреть, как я реагирую на раздражители?

— Что-то вроде того, — ухмыльнулся отец. — И начать с того, что я очень благодарен всей вашей банде в целом и тебе в частности. Я с весны ничего не апгрейдил, новое поколение кристаллов отлично совместимо с вашими элементами.

— Так и было задумано, — я отдал пустой стакан официанту и сунул руку в карман. — Вот тебе подарок.

Я вынул из кармана одну из своих поделок — органику, перегнанную в материальное. Этот вариант я сделал в виде плоского кольца. Теоретически из него можно было бы соорудить брелок или еще что-нибудь эдакое. Получилось оно как обычно зеленоватым, как и все у меня.

— О! — обрадовался отец. — Этот артефакт — то что я думаю?

— Наверное, — пожал я плечами. — Это действительно органика. Сразу скажу: она ничего не умеет. Это просто красиво. Вариант довольно стабильный, я его три недели назад сделал, и он в полном порядке. Обычно, если не получилось, они к этому моменту рассыпаются.

— Интересно! Спасибо! Не забываешь старика! А маме сделаешь?

— Ну, пап! Это что тебе, украшения? Наши девчонки носят, конечно, но это, скорее, цеховой знак.

— А у вас есть планы как-то это развивать?

— Есть желание, но планов нет. И потом я думаю, что нам и так будет чем заняться в этом году. Те же биокристаллы… Начинки-то для них нет. Кристаллы есть, а элементной базы нет. Да и что для них должно быть — непонятно.

— Вот об этом я и хотел поговорить.

Марш и Фантом, так до сих пор и не отработавшие свои грехи перед родиной, сидели в лабе Технотрека в полном одиночестве. Начальство отбыло на какой-то прием, рядовой народ разбежался праздновать пятницу, а Маршу и Фантому попал в работу фрагмент материала, который слепила второкурсница Старого университета. По мнению их аналитиков, то есть группы промышленного шпионажа, если назвать вещи своими именами, этот материал должен был лечь в основу будущей работы с биокристаллами.

Пока что работа с биокристаллами делалась на самом базовом уровне. Они ни в какую не желали принимать в себя продвинутую органику, только самую примитивную, от чего их возможности оставались ограниченными. В таком виде овчинка выделки не стоила, но сторонники биокристаллизма были уверены, что это только начало. И новые возможности позволят создать новое поколение устройств, сопоставимых по мощности с машинами, а по гибкости — с людьми.

Задача стояла амбициозная. Если ее удастся решить лет за пять, то всю ранее созданную технику можно будет выбрасывать на свалку истории. Мало кто из гигантов уцелеет, мало кто из старых органиков сможет приспособиться к новой реальности. Воображаемый треск ткани старого мира радовал слух бунтарей. Если бы им удалось понять, как побыстрее продвинуться на этом поле, можно будет освободиться от обязательств гораздо быстрее. Все углы, которые можно срезать на этом пути, стоило срезать.

Марш выгрузил материал на рабочую поверхность планшета.

— Не пойму, что за хрень, — сказал он сквозь зубы другу. — Что они собирались с этим делать?

— Ну ты ж знаешь, — лениво пояснил Фантом, опершись локтем на стол. — Это на базе разработок безумных ткачих с Плющихи. Из него сейчас кое-что из элементов режут. Что-то подобное будет задействовано в Восточной библиотеке.

— Веселенький ситчик… — скривился Марш.

Было действительно похоже. Хмарь, набив руку на совмещении ткани со своими «ушами», стремилась к созданию фактур, напоминающих цветущие луга.

— А конкретно это для чего?

— У них это лежало в папке «растворенное управление». Насколько я помню их библиотечное поделие, они не решили там проблему с динамичным управлением. У них защитная стенка программировалась одноразово на один и тот же набор угроз. В перспективе они хотели привернуть к ней управляющий блок.

— И как, привернули?

— Эти? Из Старого университета? Нет. Получили свой зачет и забили. Но Красин забрал эту дребедень с собой и собирался довести ее до ума.

— Довел?

— Нет, насколько я знаю. Пока не вышло.

— Эх! Всё приходится делать самому! — с довольным видом вздохнул Марш.

С довольным, потому что начатая, но не законченная работа предоставляла тот самый вожделенный шорткат к прорыву.

— Растворенное управление, говоришь!

Марш резко провел пальцами по краям фрагмента, поднимая его в воздух. Он собирался поэкспериментировать с формой, а в идеале пустить материал на управляющий блок. Если хотя бы половина компонентов примет в себя материал, то проблема, считай, решена. Он видел только одну проблему: им так и не удалось понять, каким местом этот лоскут вообще собирается воспринимать информацию.

Вспышка! Марш моргнул. Лоскут исчез.

— Мы что, потеряли его? Нестойкий какой. Бракоделы второкурсные… — пробормотал он и полез за копией.

— Марш, — замогильным голосом произнес Фантом. — А ты знаешь, что эта хрень теперь у тебя на лице.

Марш провел рукой по лицу, лицо горело. Фантом снял рабочие очки.

— И видно ее невооруженным глазом.

Марш сжал зубы. Левая половина лица была как в огне.