Фамильная реликвия

Когда сказка превращается в быль

В конечном итоге, руководствуясь принципом великого котёнка по имени Гав: «не ходи туда, там тебя ждут неприятности – как не ходить, они ведь ждут!» – мы втроём отправились навстречу приключениям. Семён, обладавший какой-никакой боевой подготовкой, да ещё и вооружённый ружьём, гордо шествовал впереди, весьма посредственно изображая из себя Рэмбо. Мы с Николаем отставали от него ровно на два шага, при этом старательно освещая окружающие нас кусты фонариками, чтобы, – не дай Бог! – не пропустить какого-нибудь неприятного сюрприза.

Волчий вой, время от времени раздававшийся то тут, то там, завёл нас прямиком на деревенское кладбище.

– Такое чувство, что я попала в какой-то глупый американский ужастик, – вполголоса сообщила я своим спутникам, чтобы хоть немного разрядить обстановку. У меня самой поджилки тряслись от страха при виде мрачных силуэтов крестов и надгробий вокруг.

– Зомби или вампиры? – уточнил Семён, повернув ко мне голову.

– Маньяки-каннибалы! – нервно огрызнулась я в ответ.

В этот момент где-то совсем рядом раздался отчаянный женский крик. Семён было рванул в ту сторону, но я мёртвой хваткой вцепилась ему в рукав ветровки.

– Ты чего? Там кому-то помощь нужна! – возмутился он. Судя по всему, мужчина вспомнил, что, вроде как, является представителем правопорядка, в связи с чем в нём взыграло чувство долга.

– Ты забыл, да? – дрогнувшим голосом спросила я. – Легенду о Белой даме.

Семён судорожно сглотнул и с недоверием посмотрел на меня.

– Женя, это всего лишь глупая детская страшилка, – заметил он, однако уверенности в его голосе не было ни на грамм. – А там, – он махнул рукой куда-то в сторону пригорка, – кому-то реально нужна помощь.

– Почему этот кто-то тогда снова не кричит? – Николай, похоже, этой ночью вознамерился быть гласом разума между внезапно уверовавшей мной и чересчур скептично настроенным приятелем. – И вообще, ты знаешь много людей, – за исключением нас троих, – склонных шастать ночью по кладбищу?

Слова друга, похоже, возымели эффект: Семён переступил с ноги на ногу, послал в нашу с Николаем сторону раздражённый взгляд, но рваться на помощь к неведомой девушке прекратил.

– А что за легенда о Белой даме? – убедившись в том, что наш героический товарищ не собирается делать глупостей, поинтересовался Николай, обращаясь почему-то конкретно ко мне.

– Когда я была маленькой, дедушка часто рассказывал эту легенду, – смущённо потупив глаза, ответила я. – Вроде как ночью по кладбищу бродит женщина, одетая вся в белое, и зовёт на помощь. Но стоит кому-то к ней подойти, она его хватает и высасывает из бедолаги жизнь.

– Вроде как это неупокоенная душа девицы, много лет назад утопившейся в озере из-за неразделённой любви, – вставил свои пять копеек Семён.

– Какой богатый у вас тут фольклор, – фыркнул Николай, переведя насмешливый взгляд с Семёна на меня и обратно. – И ведьмы, и оборотни, и призраки. Страсти-то какие!

– Иди в пень! – раздражённо бросила я. И тут мои глаза, должно быть, стали размером с блюдца, потому что вдали, возле самого пригорка, – как раз оттуда мы слышали крик, – я увидела женский силуэт, облачённый во всё белое. Не в силах выговорить ни слова, я подняла руку и указала на жуткое видение. Оба моих спутника резко обернулись.

– Вы тоже её видите? – внезапно осипшим голосом спросила я, в душе опасаясь, что это сугубо мои личные галлюцинации.

– Я вижу кого-то в белом, – ровным голосом сообщил Николай.

– Я тоже вижу, – кивнул Семён. – Может, это она кричала?

– Ты хочешь подойти и выяснить? – мой голос отвратительно дрожал, и мне никак не удавалось взять себя в руки. А я-то наивно считала себя храбрым человеком! Ха! Прав Семён, называя меня зайцем. Трусливый заяц я и есть.

Женский крик, прозвучавший на этот раз громче и с каким-то надрывом, повторился, но теперь ему вторил одиночный волчий вой. Я инстинктивно попятилась. В этот момент кто-то, – или что-то, – схватил меня сзади за плечи и резко дёрнул назад. Не устояв на ногах, я опрокинулась на спину и, вереща на всю округу, будто меня режут, головой вперёд скатилась по склону. Одновременно с моим криком послышался очередной волчий вой, а вслед за ним – звуки выстрелов.

На счастье для меня, склон был не слишком крутой и не очень длинный, так что экстремальный спуск закончился лишь перепачканными в земле волосами и одеждой да лёгким, – на грани инфаркта, – испугом.

– Женя? – на меня упал свет фонарика, и я увидела перепуганное лицо Николая. – Ты живая там?

– Да, я в норме, – заверила я его, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Просто незапланированные покатушки. А в кого стрелял наш доблестный страж порядка?

Я спокойно поднялась обратно на склон, где меня встретил ухмыляющийся и донельзя чем-то довольный Николай и смущённый Семён.

– А у нашего Сени, оказывается, нервишки шалят, – доверительно сообщил мне фельдшер. – Ну, или у него слуховые галлюцинации и твой крик он воспринял как команду “огонь”.

– Да пошёл ты! – в сердцах воскликнул Семён, наградив меня укоризненным взглядом. – А тебя куда леший понёс?

– Грязевую ванну решила принять, – ядовито ответила я. – Но совершенно не обязательно меня было провожать салютом.

– А между тем дамочка исчезла, – заметил Николай. Проследив за его взглядом, я убедилась в том, что он прав: белоснежный женский силуэт, так сильно напугавший меня, бесследно исчез.

– Быть может, какая-то оптическая иллюзия? – предположил Семён, моментально возвращая себе серьёзный, собранный вид.

– Всё может быть, – пожал плечами Николай. – Что дальше будем делать? Продолжим нашу увеселительную прогулку?

– Нет, – покачал головой Семён. – Расходимся по домам. Это всё, конечно, весело, ведьмы там всякие и призраки, но волчий вой мы все трое слышали. Так что утром, прям с первыми петухами, я схожу до егеря, поставлю его в известность, пусть прочешет территорию, поищет следы. Если у нас в лесу поселилась стая, местных необходимо предупредить.

– Но почему мы их только слышим, но не видим? – задала я, на мой взгляд, вполне логичный вопрос.

– А я почём знаю? – Семён даже не пытался скрыть раздражения. – Стесняются, блин!

Приглушённое рычание вперемешку с хрустом разгрызаемой кости, раздавшееся откуда-то из темноты, послужило прекрасным аккомпанементом его словам.

– Вурдалак? – настороженно спросил Семён, бросив быстрый взгляд в нашу с Николаем сторону, словно советуясь.

Похоже, за эту ночь я умудрилась исчерпать весь свой лимит на панический страх, потому что теперь, вместо того чтобы испугаться, я дико разозлилась.

– Как вы меня уже достали… – подняв с земли свой фонарик, выроненный при падении, я включила его и решительно направилась к источнику звука, даже не сомневаясь, что мужчины последуют за мной.

В паре рядов от того места, где мы были, я наткнулась на разрытую могилу, на дне которой сидела уже знакомая мне дворняга, – Айда, кажется? – и с энтузиазмом грызла чью-то бедренную кость.

– Вот вам и вурдалак, – мрачно проговорила я, разглядывая открывшуюся моему взору нелицеприятную картину.

– Лучше бы уж вурдалак, – в тон мне отозвался Семён, а затем, повысив голос, скомандовал: – Айда, фу!

Собака тут же бросила свою добычу и, поджав хвост, подняла на мужчину виноватый взгляд.

– Как ты тут вообще оказалась, девочка?

Семён отдал ружьё Николаю, после чего спрыгнул в могилу и помог псине выбраться наружу. Благодарно лизнув его в щёку, Айда благодушно тявкнула и унеслась от нас прочь, скрывшись во тьме.

– Может, это она выла? – неуверенно предположила я.

– Нет, голос Айды я хорошо знаю, – покачал головой Семён, внимательно разглядывающий могилу, в которой оказался. – Меня больше волнует вот это безобразие… Отродясь у нас расхитителей могил не водилось, и вот тебе на!

– Странную какую-то могилу выбрали для разграбления, – Николай тем временем пристально изучал надгробие. – Посмотри на дату: 1955 год. Прошло больше полувека. Что здесь хотели найти?

– Вот бы знать…

– Отдай…

Хриплый, утробный голос, раздавшийся из-за спины Семёна, – прямо из могилы, – стал для нас всех полной неожиданностью. Сеня шустро отпрыгнул в сторону не хуже горного козла, а мы с Николаем одновременно направили лучи своих фонарей на могилу, на краю которой на корточках сидел уже знакомый мне недо-Голлум, потрясая перепачканными в земле причиндалами и взирая на нас абсолютно чёрными глазами.

– Отдай… – повторило это нечто, глядя одновременно и на нас, и куда-то мимо.

– Что отдать? – у Николая, судя по всему, были просто стальные яйца, если в подобной ситуации он был в состоянии ещё и задавать какие-то вопросы.

Черноглазый голожопый гражданин повернул к нему свою лохматую голову, и желудок у меня скрутило: на затылке у него не было доброй половины черепа, а в мозгах копошились мелкие белые черви подозрительно похожие на опарышей.

– Ёб… – Семён буквально подавился ругательством. Судя по выражению его лица, от него тоже не укрылось отсутствие крышечки у этого чайника.

– Отдай… – в третий раз повторил мертвец – предполагать, что с таким ранением данный субъект может быть живым, было просто глупо.

– Ты, отец, скажи, что тебе отдать, – Николай то ли ничего не замечал, то ли проявлял чудеса выдержки.

Ответить покойник не успел – на Семёна с диким, нечеловеческим криком налетело нечто в белом, и одновременно из темноты выскочило огромное лохматое существо с горящими жёлтыми глазами.

Николай оттолкнул меня в сторону, и животное неопределённого вида, – то ли волк, то ли медведь, то ли хрен знает какой мутант, – вцепилось зубами ему в предплечье, повалив на землю. Я хотела броситься к фельдшеру на помощь, – фонарик у меня был металлический и достаточно тяжёлый, так что вполне можно было попробовать огреть им тварь по голове, – но покойник, до этого мирно сидевший возле могилы, вдруг схватил меня за руку и решительно притянул к себе.

– Отдай! – мне в лицо ударило убойным запахом гнили. – Отдай!

Я со всего размаху жахнула приставучему старикашке фонариком по башке – для симметрии так сказать. И вот непонятно: то ли он даже в таком разлагающемся состоянии был способен что-то чувствовать, то ли просто не ожидал отпора, – покойник разжал пальцы, чем я тут же и воспользовалась, спихнув его в могилу.

– Дхат канн эк ит тьюнда, – подняв голову, я увидела пожилую женщину – да-да, ту самую, которую видела прошлой ночью. Сейчас она стояла среди могил, окутанная каким-то странным голубовато-зеленоватым свечением и, глядя мне точно в глаза, говорила какую-то откровенную тарабарщину на непонятном языке:

– Эф эк се тунридхур,

Лейса сва винс,

Ат тхейр виллир фара

Сонна хейм хама,

Синна хей хуга.2

Слова не сопровождались ничем сверхъестественным: никакой цветной анимации как в фэнтезийных фильмах или громкого звукового сопровождения. Просто у меня внезапно подкосились колени, и я тяжело опустилась на землю. Когда же подняла голову, женщина исчезла, очевидно, прихватив с собой и всю остальную нечисть. Во всяком случае, бросив быстрый взгляд в сторону могилы, я обнаружила её совершенно пустой. Да и Николай в паре шагов от меня на земле уже лежал в полном одиночестве, не придавленный массивной мохнатой тушей.

Будучи совершенно не в силах встать на ноги, я на коленях подползла к фельдшеру, опасаясь худшего.

– Коля… – жалобно позвала я его.

– Живой я, – последовал незамедлительный ответ, вызвавший у меня облегчённый вздох.

– Сёма, ты там живой? – окликнула я второго участника этой потусторонней баталии.

– В некотором роде, – отозвался наш бравый участковый, и у меня окончательно отлегло от сердца. – Но это был полный пиздец, дамы и господа.

Спрятав лицо в ладонях, я разразилась истеричным смехом.

– Сходили, блин, на пикничок к Чёртовому перекрёстку, – сквозь смех выдавила я, давая выход скопившемуся нервному напряжению.

– Зато теперь мы точно убедились, что местные байки – совсем не байки, – Семён с окровавленным лицом и изорванной на груди курткой приблизился ко мне и опустился на корточки, с тревогой взглянув на Николая, чья одежда тоже вся была заляпана кровью. – Айболит, ты встать хоть можешь? Или, быть может, врача вызвать?

Теперь настала очередь ржать во весь голос уже фельдшеру.

– Сам-то веришь, что кто-то сюда приедет в такое время? – отсмеявшись, спросил Николай. Опершись на локоть, он сел, моментально скривившись. – Не переживай, жить буду. А если подставишь своё надёжное плечо, то и до деревни доковыляю.

Семён выпрямился, после чего, осторожно подхватив фельдшера под руки, помог ему встать.

– Полагаю, после всей этой чертовщины мы заслужили принять по сто грамм на грудь? – подмигнув мне, предложил Семён, аккуратно перебрасывая руку Николая себе через плечо и осторожно приобнимая его за талию.

– Нам всем нужна медицинская помощь, – твёрдо заявил Николай. – Поэтому идём ко мне. Так и быть, сто грамм я тебе налью.

Добравшись до дома, Николай в первую очередь велел Семёну смыть кровь с лица.

– Я должен увидеть, насколько всё плохо, – объяснил он свою просьбу, устраиваясь на кровати и с моей помощью избавляясь от свитера и футболки. – Мало ли, вдруг придётся зашивать.

– Ты лучше о себе побеспокойся, Айболит, – одёрнул его Семён. – Вон, у самого рука вся в мясо. Поди ещё и перелом.

– Вот так на взгляд сложно сказать, – Николай осторожно ощупал свою пострадавшую конечность.

– Значит, нужен рентген, – я повернулась к Сене, не спешившему выполнять указание врача и умывать свою физиономию. – Твой чудо-механик наши машинки починил?

– Должен был, – пожал плечами тот. – Сейчас я к нему схожу, узнаю. Время, конечно, позднее, но у нас тут, вроде как, форс-мажор.

– Умойся сначала, – напомнила я ему. – А то доведёшь человека до инфаркта своим шикарным внешним видом.

Фыркнув, Семён всё же вышел на улицу, по пути прихватив с собой с крючка на двери махровое полотенце.

– Как ты? – участливо спросил Николай, внимательно вглядываясь мне в лицо. – Не ранена?

– Нет, – покачала я головой. – Ты же меня оттолкнул с пути этой мохнатой твари. Спасибо, кстати.

– Не за что, – Николай улыбнулся и внезапно накрыл мою руку своей ладонью. – Ты держалась молодцом.

– Не говори ерунды, – отмахнулась я, но свою руку у него не отняла. – Я перепугалась до смерти и даже не смогла вам с Сёмой ничем помочь.

– Мы с Семёном – мужчины, ты и не должна была нам помогать.

Я лишь презрительно фыркнула на это заявление.

– У нас вообще-то в стране равноправие! – насмешливо напомнила я.

– Хорошо, – покорно согласился Николай. – В следующий раз при встрече с непонятной чупакаброй я непременно напомню тебе об этом и предоставлю возможность броситься грудью на амбразуру.

– Всё, я умылся, – Семён вернулся в дом, зачем-то громко топая ногами, хотя до этого ходил почти бесшумно. – Ну что, Коль, как я выгляжу?

– Подойди поближе, – попросил фельдшер, нахмурившись.

Всё лицо Семёна: щёки, лоб, подбородок и даже немного шея – было покрыто глубокими порезами как от лезвия ножа или скальпеля.

– Что это за была тварь, которая тебя так отделала? – спросила я, разглядывая лицо друга.

– Похоже, та сама Белая леди, про которую мы слышали столько баек, – усмехнувшись, заявил он. – Во всяком случае, это, определённо, была женщина лет двадцати пяти – тридцати, очень бледная, вся в белом и с очень острыми зубами и когтями.

В подтверждение своих слов Семён продемонстрировал мне свою ладонь, на которой между большим и указательным пальцем остались отпечатки зубов.

– Всё не так уж и плохо, – пристально осмотрев каждую рану, объявил Николай. – Швы накладывать не придётся. Если повезёт, даже шрамов не останется.

– И то хлеб, – кивнул Семён. – Тогда я пошёл к дяде Боре за машиной. Отвезём тебя в город, посмотрим, что там с твоей клешнёй.

Несмотря на уговоры этой сладкой парочки, я не смогла остаться в стороне и увязалась вместе с ними. До города на всякий случай поехали в объезд Чёртова перекрёстка – а то мало ли что. Вновь застрять там до утра совершенно не хотелось.

Поскольку сезон повышенного травматизма ещё не наступил, приёмный покой травматологии пустовал, так что приняли нас сразу же. Доктор – массивный широкоплечий дядечка чуть за сорок с внешностью типичного братка из девяностых, – внимательно выслушал наш сбивчивый рассказ о нападении бродячего пса, осмотрел следы укусов и написал направление на рентген, который, благо, находился в этом же здании.

В итоге Николаю повезло: ни перелома, ни трещин на снимке врач не разглядел, наложил около дюжины швов, выписал рецепт какой-то суперской мази от шрамов, и порекомендовал поставить уколы от бешенства, после чего с чистой совестью отпустил нас восвояси.

– Похоже, нам удалось отделаться лёгким испугом, – резюмировал Семён, когда мы ехали на его ржавой буханке обратно в деревню. – Даже удивительно.

– Если бы та женщина не вмешалась, всё могло закончиться намного печальней, – заметила я, удобно устроившись на заднем сиденье рядом с Николаем, устало привалившись к его плечу.

– Какая женщина? – Семён бросил на меня удивлённый взгляд в зеркало заднего вида.

– Обычная женщина, в возрасте, – я растерянно посмотрела сначала на Семёна, а затем на Николая. – Она появилась посреди кладбища в самый разгар всей этой кутерьмы, вся светилась как грёбанная лампочка, проговорила что-то на непонятном языке, после чего вся эта нечисть, напавшая на нас, благополучно исчезла.

– Я не видел никакую женщину, – покачал головой Семён.

– Я тоже, – вторил ему Николай. – Впрочем, я был несколько занят разборками с неведомой зверюшкой, так что вполне мог пропустить даже вторжение инопланетян, не то, что какую-то загадочную даму.

– Согласен, мне тоже было как-то некогда отвлекаться, – поддержал его друг.

– И вот мы снова возвращаемся к вопросу моей адекватности и психического здоровья, – обречённо вздохнула я. – Ладно, хрен с ней, с этой светящейся престарелой феей Винкс. Меня больше другое волнует.

– Что именно? – заинтересовался Семён.

– На самом деле, список достаточно большой, – призналась я. – Во-первых, учитывая, что сегодня мы получили подтверждение некоторым байкам, десятилетия циркулирующим по деревне, мне интересно: насколько местные в курсе царящего вокруг них мракобесия? Во-вторых, если вся эта хрень обитает в деревне много лет, почему мы не видим её каждую ночь?

– Не те вопросы тебя, заяц, волнуют, – покачал головой Семён, грустно улыбнувшись.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что есть проблемы более насущные, – поддержал его Николай. – К примеру, если страшилки о Белой даме и Чёрном перекрёстке правдивы, то сильно ли ошибаются местные, величая твою бабушку ведьмой?

– Тоже фигня вопрос, – возразил Семён. – Вот лично меня беспокоит другое.

– Что именно? – Николай внимательно посмотрел на него.

– Я бы хотел знать, что за зверь тебя покусал, – Семён разнообразия ради придал своему лицу серьёзное выражение. – Мы ведь уже выяснили, что некоторая часть деревенских страшилок имеет под собой реальную основу? Так вот, истории про оборотней я тоже слышал.

– Полагаешь, это мог быть оборотень, и я теперь тоже превращусь в такую тварь? – Николай ничуть не выглядел испуганным, хотя и былого скепсиса в нём тоже заметно не было.

– Оборотни должны нападать в полнолуние, – подала я голос, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок от осознания того, что Семён может оказаться прав. – А луна растущая, причём в начальных фазах.

– Это главная причина, по которой я не спешу заряжать табельный пистолет серебряными пулями, – ухмыльнувшись, заметил Семён.

– А у тебя есть серебряные пули? – в тон ему ответил Николай, которого, судя по всему, скорее позабавила фраза приятеля, нежели напугала.

– Пока нет, но ради такого случая непременно приобрету.

– Имбецилы, – пробурчала я, укоризненно покачав головой. – Серьёзные вещи вроде обсуждаем, а вы шутки шутите.

– А что нам теперь, плакать? – пожал плечами Семён. – Да, ситуация неприятная. Но не смертельная.

– Для кого-то очень даже смертельная, – заметил Николай. Поймав два изумлённых взгляда, направленных на себя, он пояснил: – Тот странный дед на могиле. Живым его точно нельзя назвать. И я очень сильно сомневаюсь, что он сам себе проломил череп, а теперь бродит по округе и требует у прохожих ему что-то отдать. Интересно, что ему было нужно?

– Мозги? – насмешливо предположил Семён.

– Полагаю, если бы он был банальным зомби, то просто бы напал, а не пытался вести переговоры, – проговорила я, отчаянно зевая. – Хохмить и строить предположения можно до бесконечности.

– У тебя есть предложение получше? – заинтересовался Семён.

– Как минимум, стоит выяснить, чья это была могила, – озвучила я своё мнение. – Быть может, узнав личность покойника, мы сможем хоть что-то понять.

– Я схожу завтра в Архив, – кивнул Сеня. – Но ничего не обещаю. Сама понимаешь, деревня – она и в Африке деревня. Документооборот у нас ведётся из рук вон плохо – по себе знаю.