Факел свободы

Конец 1919 - начало 1920 гг. эры расселения (э. р.)

(4021 и 4022 гг. христианской эры)

За пределами протекторатов, начиная с расстояния около 210 световых лет от Солнца и простираясь на глубину от 40 до более 200 световых лет, находилась область, известная как Пограничье. Пограничье имело очень неправильную форму, целиком зависящую от того, где и как отправлялись колонизационные полеты, и включало множество независимых звездных систем. Многие из них изначально колонизировались людьми, пытающимися уйти от систем Окраин, которых можно было считать эквивалентом того, что называлось "странами третьего мира" во времена до расселения. По отдельности только некоторые из них имели население более одного или двух миллиардов человек (были исключения), их экономика была неразвитой, и они не обладали значительной военной мощью. У многих из них было все необходимое для отражения пиратских набегов, но ни у кого из них не было сил противостоять Управлению пограничной безопасности (УПБ) и жандармерии Лиги, когда для них наступало время перейти в статус протектората. От внутреннего края Пограничья к его внешнему краю шел постоянный поток, более остального подпитываемый желанием людей избежать ползучей экспансии протекторатов. Действительно, некоторые люди, живущие в Пограничье, были потомками предков, которые переселялись три, четыре или даже пять раз, пытаясь избежать принудительного включения в протектораты. Их ненависть к Управлению пограничной безопасности - и, как следствие, ко всей остальной Лиге - была одновременно ожесточенной и интенсивной.

Глава 1

Ноябрь 1919 г. э. р.

- С возвращением!

Оравил Баррегос, губернатор Сектора Майя (теоретически) Управления пограничной безопасности, встал и с улыбкой протянул руку, когда Вегар Спанген сопроводил в его кабинет темноволосого, подтянутого мужчину в мундире контр-адмирала соларианского флота [пограничного соларианского флота, так как Сектор Майя является протекторатом и подчиняется УПБ].

- Я ждал тебя на прошлой неделе, - продолжал губернатор, все еще улыбаясь. - Стоит ли считать хорошей новостью то, что я вижу тебя сейчас, а не неделю назад?

- Думаю, можно спокойно это сделать, - согласился контр-адмирал Луис Розак, с улыбкой пожимая руку Баррегоса.

- Хорошо.

Баррегос бросил взгляд на Спангена. Вегар десятки лет был начальником его личной охраны, и губернатор безоговорочно доверял ему. В то же время и он, и Спанген оба понимали принцип "необходимого знания", и Вегар уловил смысл этого взгляда с высоты опыта всех этих десятилетий.

- Полагаю, вам с адмиралом нужно поговорить, сэр, - спокойно сказал высокий рыжеволосый телохранитель. - Если я вам понадоблюсь, я буду снаружи, раздражая Джулию. Позвоните, когда закончите. И я проверил, чтобы все записывающие устройства были отключены.

- Спасибо, Вегар, - улыбнулся Баррегас Спангену.

- Пожалуйста, сэр. - Спанген кивнул Розаку: - Адмирал, - сказал он и вышел в приемную, где Джулия Маджилен, личный секретарь Баррегоса, охраняла подходы, как обманчиво скромный дракон.

- Хороший человек, - тихо заметил Розак, когда дверь за Спангеном закрылась.

- Да, да, это так. И еще одна демонстрация того факта, что лучше иметь несколько хороших людей, чем орды не очень хороших.

Они вдвоем постояли мгновение, глядя друг на друга и думая о том, как долго они оба работали над подбором правильных "хороших мужчин" (и женщин). Затем губернатор слегка встряхнулся.

- Итак, - сказал он более оживленно, - ты что-то говорил о хороших новостях?

- На самом деле, - согласился Розак, - я думаю, что трагическая кончина Ингмара помогла распахнуть пару дверей несколько шире, чем они могли бы приоткрыться в ином случае.

- Из любого несчастья должно получиться что-то хорошее, - голос Баррегоса звучал почти благочестиво, но он снова улыбнулся, на этот раз более тонкой и холодной улыбкой, и Розак фыркнул. В этом звуке было что-то скептическое для искушенного уха губернатора, и он приподнял бровь: - Была ли какая-то проблема?

- Не совсем "проблема", - Розак покачал головой. - Просто я боюсь, что жестокое убийство Ингмара было не таким "темным", как я планировал.

- Что именно ты имеешь в виду, Луис? - темные глаза Баррегоса посуровели, и его обманчиво округлое и мягкое лицо внезапно показалось очень недобрым. Не то чтобы Розак был особенно удивлен его реакцией. На самом деле, он ожидал ее... что и было основной причиной того, что он ждал личной встречи, чтобы поделиться этой информацией.

- О, все прошло отлично, - успокаивающе произнес он, полушутливо взмахнув свободной рукой. - Палэйн проделала идеальную работу. У этой девушки стальные нервы, и она скрыла свои, - и наши, - следы даже лучше, чем я надеялся. Она также прекрасно управляла репортерами, и, насколько я могу судить, каждый из них сделал правильное заключение. Все их версии подчеркивают мотивы Мезы, - и "Рабсилы", - убить его за то, что он так бескорыстно оказал поддержку Лиги этим бедным, бездомным беглым рабам. Эти доказательства едва ли могли бы быть более убедительными, даже если бы я, э-э, сам их придумал. К сожалению, как я чувствую, достаточно уверенно можно сказать, что мы не обманули ни Антона Зилвицки, Джереми Экса, Виктора Каша, Рут Винтон и королеву Берри, ни Уолтера Имбеси.

Он беззаботно пожал плечами, и Баррегос впился в него взглядом.

- Это впечатляющий список, - сказал он ледяным тоном. - Могу я спросить, есть ли в галактике оперативники разведки, которые не подозревает, что произошло на самом деле?

- Я уверен, что их, по меньшей мере, двое или трое. К счастью, все они на Старой Земле.

Контр-адмирал невозмутимо ответил на полупоклон Баррегоса, и постепенно холод ушел из глаз губернатора. Они оставались довольно жесткими, но Розак был одним из немногих людей, от которых Баррегос не пытался скрыть свою жесткость как само собой разумеющееся. Что было вполне объяснимо, поскольку Луис Розак был, вероятно, единственным человеком во всей галактике, который точно знал, что Оравил Баррегос имел в виду для будущего Сектора Майя.

- То есть, ты хочешь сказать, все эти призраки на земле знают, кто его убил, но у каждого из них есть свои причины держать эти подозрения при себе?

- В значительной степени, - кивнул Розак. - В конце концов, у каждого из них есть свой собственный мотив позаботиться о том, чтобы официальная версия подтвердилась. Среди прочего, никто из них не хочет, чтобы кто-то в Солнечной лиге мог подумать, что они имеют какое-то отношение к убийству вице-губернатора сектора! Более того, все это дело привело нас к такому единодушию мнений, которого я, честно говоря, никогда не ожидал увидеть.

- Так я и понял из твоих сообщений. И должен сказать, я никогда не ожидал, что Хевен сыграет такую заметную роль в твоих недавних приключениях.

Говоря это, Баррегос мотнул головой в сторону кресел, стоявших в укромном уголке для разговоров рядом с огромным панорамным окном от пола до потолка. Вид на центр города Шаттлпорт, столицы как системы Майя, так и всего Сектора Майя, открывающийся из окна кабинета губернатора на сто сороковом этаже, был потрясающим, но Розак видел его и раньше. А в данный момент у него было слишком много забот, чтобы уделить этому должное внимание, когда он последовал за губернатором к окну.

- К черту Хевен! - Он фыркнул, устраиваясь на своем обычном месте и наблюдая, как губернатор делает то же самое. - Никто там, в Новом Париже, не знал, что будет дальше, так же, как и мы! О да, Республика согласилась со всем после окончания, но я подозреваю, что Причарт и ее компания чувствуют себя попавшими под грузовик, как и почти все на Мантикоре. Или в Эревоне, если на то пошло. - Он печально покачал головой. - Никто не говорил мне официально, но я буду очень удивлен, если в ближайшее время Каша не будет руководить всеми разведоперациями Хевена в Эревоне и вокруг него.

В конце концов, учитывая его недавние комбинации, он, наверное, единственный человек, который действительно знает, где лежат все секреты. Мне не часто кажется, что я попал в чью-то кильватерную струю, Оравил, но он, должно быть, лучший оперативник-импровизатор, с которым я когда-либо сталкивался. Клянусь вам, что у него было не больше представления, чем у кого-либо другого, о том, во что все это выльется. И, как я уже сказал, если только я не ошибаюсь, никто в Новом Париже тоже этого не предвидел, - он снова фыркнул. - На самом деле, я чертовски уверен, что даже Кевин Ашер не отпустил бы его на Эревон, если бы хоть на минуту заподозрил, на чем собирается остановиться Каша!

- Как ты думаешь, он станет проблемой в будущем? - спросил Баррегос, задумчиво потирая подбородок. Розак пожал плечами.

- Он не сумасшедший и совсем не похож на неуправляемую лазерную боеголовку. На самом деле, я бы сказал, что у нашего друга Каша много общего с добросердечной гремучей змеей, если это сравнение не покажется слишком странным даже для меня. Честно говоря, его Иржи придумал. Хотя оно вполне уместно. Этот человек изо всех сил старается скрыть себя, но на самом деле, я думаю, что на самом деле он чрезвычайно заботится о людях и вещах, которые ему небезразличны, и его реакция на любую угрозу заключается в ее устранении - быстро, тщательно и не слишком беспокоясь о сопутствующем ущербе. Например, если вы убедите его, что собираетесь представлять угрозу для Республики Хевен, это почти наверняка будет последним, что вы сделаете. Единственное, что может привести вас к тому, чтобы умереть еще быстрее, это убедить его, что вы представляете угрозу для одного из тех людей, кто ему небезразличен. Что, кстати, является очень веской причиной, почему мы не должны никогда, нигде, даже в самом отдаленном уголке нашего сознания, думать об устранении Танди Палэйн только для того, чтобы связать концы с концами в убийстве Ингмара. Признаюсь, что все равно не хотел бы делать это, но мне не потребовалось много времени для понимания того, что, как бы ни была плоха реакция других, ее и близко не сравнить с реакцией единственного врага, которого мы бы нажили в этом деле. Поверь мне в этот раз, Оравил.

Его голос был необычайно трезвым, и Баррегос кивнул в знак согласия. К предупреждениям Луиса Розака лучше всего прислушаться, о чем могли бы свидетельствовать несколько больше-не-дышащих людей, которых губернатор мог вспомнить прямо тут же. Конечно, при условии, если бы они не были больше-не-дышащими.

- С другой стороны, - продолжал контр-адмирал, - если вы не представляете угрозы для кого-то или чего-то, о чем он заботится, он вполне готов оставить вас в покое. Насколько я могу сказать, он даже не держит зла, возможно, конечно, потому, что любой, на кого он мог бы затаить обиду, уже мертв. И он признает, что иногда это "просто бизнес", даже если это слегка ущемляет интересы, которые его волнуют. Он готов быть разумным. Но всегда лучше иметь в виду образ греющейся на солнце гремучей змеи, потому что, если он решит обратить на вас внимание, последнее, что вы услышите, будет короткий - очень короткий - дребезжащий звук.

- А Зилвицки?

- Антон Зилвицки по-своему так же опасен, как и Каша. Тот факт, что у него даже лучшие контакты с Одюбон Баллрум, чем мы думали, дает ему своего рода неофициальный и нелегальный способ действий. У него намного меньше поддержки формальных структур, чем у разведок манти или хевенитов, но в то же время его не так беспокоят те ограничения, которые должны учитывать звездные нации. Гораздо более вероятно, что он оставит за собой тропу, усеянную частями тел, и у него чертовски длинные руки. Он умен, и он соображает, Оравил, крепко соображает. Он понимает, насколько опасным оружием является терпение, и у него есть замечательная способность собирать воедино кажущиеся случайными факты, чтобы формулировать важные выводы.

- С другой стороны, наша первоначальная оценка его была намного более тщательной, чем все, что мы знали о Каша, поэтому я не могу сказать, чтобы он преподнес нам какие-либо сюрпризы. И суть в том, что даже со всеми его связями с Баллрум и людьми типа Джереми Экса, я думаю, что он менее склонен, чем Каша, выбирать пульсер в качестве первого инструмента для решения проблемы. Вы же понимаете, я не говорю, что Каша - это маньяк-убийца. Или что Зилвицки - это какой-то певчий в хоре, раз об этом зашла речь. Оба они придерживаются мнения, что лучший способ устранить угрозу - это избавиться от нее навсегда, но в глубине души, я думаю, Зилвицки более аналитик, а Каша специалист по непосредственным действиям. Они оба почти пугающе компетентны в своей области, и оба одни из лучших аналитиков, которых я когда-либо видел, но у них, скажем, разные... акценты.

- Что, теперь, когда они более или менее работают совместно, делает их еще опаснее, чем по отдельности. Будет ли это точным обобщением? - спросил Баррегос.

- И да, и нет. - Розак откинулся в кресле, задумчиво нахмурившись. - Они уважают друг друга. На самом деле, я думаю, что они действительно нравятся друг другу, и каждый из них в долгу перед другим. Более того, у них есть общность интересов в том, что происходит на Факеле. Но в глубине души Зилвицки все еще манти, а Каша по-прежнему хевенит. Я думаю, если международные отношения Звездного королевства и Республики продолжат погружаться все глубже и глубже в дерьмо, то оба они, возможно, могут опять оказаться по разные стороны баррикад. И это, поверьте мне, было бы... неприятно.

- Вы сказали "возможно", - заметил Баррегос. - Это то же самое, что "вероятно"?

- Я не знаю, - откровенно ответил Розак, пожав плечами. - То, что у них есть - это личные отношения, и, я думаю, - хотя не уверен, что кто-то из них захочет это признать - дружба. И это осложняется тем, что Каша безнадежно влюблен в Палэйн, а дочь Зилвицки стала ее неофициальной младшей сестренкой. Поэтому я предполагаю, что наиболее вероятным исходом в случае, если между республикой и королевством когда-нибудь снова обострятся отношения, будет то, что они оба честно предупредят друг друга, а затем разойдутся по углам и изо всех сил будут стараться не наступать друг на друга. И вишенкой на торте является тот факт, что дочь Зилвицки является также королевой Факела. Ко всему прочему, этот человек - грифонский горец. В нем есть укоренившаяся грифонская лояльность короне манти, но точно так же ему присуща и личная, почти патриархальная, преданность семье и друзьям. Вполне возможно, он отдаст приоритет королеве Берри, а не королеве Элизабет, если дело дойдет до прямого выбора. Я сомневаюсь, что он когда-либо сделает хоть что-то, что повредит интересам Мантикоры, и я думаю, он также не останется в стороне и позволит чему-либо причинить ущерб этим интересам из-за своего бездействия. Но я также думаю, что он попытался бы сбалансировать интересы Мантикоры и Факела.

- Интересно.

Настала очередь Баррегоса откинуться назад, и он сложил руки перед грудью, опершись подбородком на большие пальцы, затем легонько постучал по кончику носа обоими указательными пальцами. Это была одна из его любимых поз для размышления, и Розак терпеливо ждал, пока губернатор обдумает то, что он только что сказал

- Мне приходит в голову, - наконец сказал Баррегос, слегка прищурив глаза, когда они сфокусировались на Розаке, - что Элизабет не позволила бы Рут Винтон остаться на посту помощника главы разведки Факела, если бы не думала о создании своего рода обратной связи с Хевеном. В конце концов, совершенно точно не она выбирала Высокого Хребта себе в премьер-министры. Я не настолько глуп, чтобы думать, что она питает особую привязанность к Республике Хевен, особенно после событий на звезде Ельцина, но она умна, Луис, очень умна. И она знает, что Сен-Жюст мертв, возможно, со всеми остальными, кто участвовал во всей этой операции. Я не утверждаю, что знание этого внезапно заставило ее полюбить хевенитов в целом, но я думаю, что глубоко внутри она действительно хотела бы увидеть, как Причарт и Тейсман преуспеют в восстановлении старой республики.

- Я тоже так считаю, - согласился Розак. - Как бы ни ненавидела она "хевов", она достаточно хорошо разбирается в истории, чтобы помнить, что Республика не всегда была самой большой и голодной свиньей в округе. И как бы мало отдельным сторонам ее личности ни хотелось это признавать, она понимает, что наблюдать за восстановлением старой республики было бы менее напряженным и опасным, чем возвращаться к временам отстрела свиней. Но я не готов хотя бы предположить, насколько, по ее мнению, вероятно, что они добьются успеха.

- Полагаю, у нас обоих больше оптимизма в этом отношении, чем у нее. - Улыбка Баррегоса стала ледяной. - Вероятно, это как-то связано с тем, что мы не воевали с Народной республикой Хевен последние пятнадцать-двадцать стандартных лет.

- Это достаточно верно, но в случае с Факелом я склонен думать, что здесь замешаны некие основополагающие принципы, кроме всего прочего, - сказал Розак. - Единственное, в чем Хевен и Мантикора всегда соглашались, так это в сильной ненависти к генетическому рабству и "Рабсиле, Инкорпорейтед". Это именно та причина, по которой Каша смог осуществить столь... энергичное... решение проблемы Вердант Висты. Думаю, и Элизабет, и Причарт искренне ощущают, что при освобождении Факела в галактической истории родилось нечто принципиально новое, и при этом они играли роль акушерок, хотели они того или нет. Из разговоров с принцем Майклом и Кевином Ашером на коронации у меня сложилось впечатление, что и Элизабет, и Причарт считают, что даже если отношения между Республикой и Звездным королевством снова полностью испортятся, Факел может стать очень полезным каналом связи. Иногда, знаете ли, даже людям, стреляющим друг в друга, приходится говорить между собой.

- О, да, я действительно знаю. - Улыбка Баррегоса стала едкой, и он покачал головой. - Но вернемся к Ингмару. Как ты думаешь, его договоренности со Штейном останутся в силе теперь, когда его не стало?

- Я думаю, что сейчас это так же вероятно, как и раньше, - немного уклончиво ответил Розак, и Баррегос хмыкнул.

Луис Розак никогда не питал ни малейшей веры в надежность - или полезность - деятелей Ассоциации ренессанса еще до убийства Иеронима Штейна, ее основателя. И его вера в честность преемников Иеронима была, пожалуй, даже меньше. Момент, по которому, честно говоря, Баррегос не мог с ним не согласиться.

Губернатор не сомневался в том, что Иероним был гораздо большим идеалистом, чем его дочь, Джессика. По мнению Оравила Баррегоса, его фамилия должна была быть Кихот, а не Штейн. Все же, как основатель и видный деятель Ассоциации ренессанса, он обладал уникальным статусом, как внутри, так и за пределами Солнечной лиги, что трудно было отрицать. Возможно, это был статус сумасшедшего, который искренне верил, что идеализм может восторжествовать над более чем тысячелетней коррумпированной бюрократией, но эта вера была подлинной.

По своей эффективности он немногим отличался от нуля, что было одной из причин, почему его не убили еще десятилетия лет назад те бюрократы, которые действительно управляли Солнечной лигой. Он нервничал, он кипел, он был заметным и невыносимым, как овод, но он также был удобным фокусом для недовольства внутри лиги именно потому, что был так предан концепциям "процесса" и "постепенной реформы". Бюрократия признала, что он был фактически безвредным и действительно полезным, потому что он позволил этому недовольству выплеснуться наружу, так ничего и не добившись.

Джессика, с другой стороны, являла собой явный разрыв с философией своего отца. Она объединилась со сторонниками твердой линии Ассоциации, теми, кто хотел быстрых, жестких действий на основе "Шести столпов", фундаментальных принципов реформирования. Которые были настолько разочарованы и разгневаны, что больше не желали ограничивать себя так долго их подводившими законными действиями. Некоторые из них были идеалистами, чистыми и простыми. Кое-какие были страстными реформаторами, которые слишком много раз разочаровывались. А еще были игроки - люди, которые рассматривали статус Ассоциации ренессанса, как наиболее заметного ориентированного на реформы движения в Солнечной лиге, как потенциальный лом, которым те, кто не был частью бюрократии, могли бы промолотить, продолбить, проложить свой собственный путь к власти.

Так же, как Баррегос никогда не сомневался, что идеализм Иеронима был искренним, он никогда не сомневался, что идеализм Джессики был не более чем поверхностным. Она выросла в тени репутации своего отца и провела всю свою жизнь, наблюдая, как он ничего не добился на пути планов реальных и долгосрочных перемен, а его политика одновременно исключила для нее любую возможность присоединиться к существующей структуре власти. Его известность, то, как дилетанты-реформисты и определенный подвид журналистов, что до сих пор зовется "класс болтунов", заискивали перед ним, все это держало ее так близко к укоренившейся структуре, управлявшей Лигой, что она буквально чувствовала ее вкус, но никогда не могла бы присоединиться к ней. В конце концов, она была дочерью и наследницей предводителя сумасшедших и главы анархистов, не так ли? Никто не был бы настолько безумен, чтобы пригласить ее хотя бы в отдаленные уголки реальной правящего круга Солнечной лиги!

Вот почему она оказалась так восприимчива к предложению Ингмара Кассетти по поводу устранения ее отца.

Баррегос скорее сожалел о необходимости смерти Иеронима, но это было слабое сожаление. На самом деле, гораздо больше беспокоило его собственное равнодушие. То, что все это никогда не будет стоить ему ни одной бессонной ночи. Так не должно было быть, но Оравил Баррегос понял годы назад, что путь туда, куда он идет, будет усеян осколками его души. Ему это не нравилось, но это была цена, которую он согласился заплатить, хотя, пожалуй, не по причинам, понятным его противникам.

С гибелью Иеронима Ингмар Кассетти, - которого, по зрелому размышлению, Баррегос признал самой отвратительной персоной, когда-либо встречавшейся ему, каким бы полезным он ни казался при случае - достиг полного взаимопонимания, даже союза, между собой, как посланником Баррегоса, и Джессикой Штейн. Конечно, Кассетти не знал, что Баррегос был осведомлен о его планах тихо устранить своего начальника. Кассетти также вообще не потрудился сообщить Баррегосу, что смерть Иеронима станет частью процесса переговоров с Джессикой. С другой стороны, на тех переговорах было еще несколько вещей, о которых он как-то забыл упомянуть своему начальнику. Как и тот факт, что альянс между Джессикой Штейн и вице-губернатором должен был заключаться от имени Оравила Баррегоса. Кассетти с самого начала видел только себя в кресле губернатора сектора к тому моменту, когда наступит взыскание долга Джессики. Сообщения Розака с Факела подтверждали, что Кассетти даже не догадывался о том, что Баррегос все предвидел с самого начала и соответственно составлял свои планы.

Ингмар всегда был скорее хитрым, чем умным, - мрачно размышлял Баррегос. - И, похоже, он никогда не осознавал, что другие люди могут быть столь же способными, как он сам. Впрочем, он далеко не так хорошо разбирался в людях, как ему казалось, а иначе он никогда бы не обратился к Луису, выбрав его из всех людей с просьбой всадить мне кинжал в спину!

- Я знаю, что ты никогда особенно не верил в эффективность Ассоциации, - сказал губернатор вслух. - Вообще-то, у меня тоже не очень много веры в их способности на самом деле чего-то добиться. Но нам их поддержка нужна не поэтому, так ведь?

- Так, - согласился Розак. - С другой стороны, я не думаю, что Джессика Штейн - честный политик.

- Ты хочешь сказать, что она продажная?

- Я имею в виду, что она политическая проститутка, - прямо сказал Розак. - Она определенно из продажных, но она не видит причин, почему бы ей не продаться как можно большему числу покупателей, Оравил. Не думаю, что в данный момент мы могли бы даже представить себе, сколько хозяев она заимеет, когда придет наше время взыскать с нее должок.

- Ага, и тут появятся все эти доказательства, которые Ингмар так тщательно хранил, - сказал Баррегос, хищно ухмыляясь. - Записи, где она планирует убийство собственного отца, - это довольно хорошая палка в дополнение к нашей морковке. Да, и если дело дойдет до этого, нам, вообще-то, от нее многое не понадобится: всего лишь благословение Ассоциации для нашей PR-кампании, когда здешние события "вынудят нас действовать".

- Все, что я должен сказать по этому поводу - очень хорошо, если нам ничего больше от нее не нужно, - едко произнес Розак.

- Я не согласен, но дело в том, Луис, - Баррегос с нетипичной теплотой улыбнулся контр-адмиралу, - что независимо от того, насколько хорошо ты играешь в эти секретные игры, в глубине души тебе они очень не нравятся.

- Прошу прощения?

Оскорбленный взгляд Розака был почти идеален, отметил Баррегос и усмехнулся.

- Я сказал, что ты хороший игрок, Луис. На самом деле, возможно, лучший из всех, кого я знаю. Но и ты, и я знаем истинную причину того, что ты делаешь. А также то, - губернатор спокойно встретился взглядом с Розаком, и его собственные глаза потеряли свою обычную непроницаемость, - почему ты так охотно пошел на это дело.

На пару мгновений в офисе повисла тишина, после чего Розак прочистил горло.

- Ну, как бы то ни было, - сказал он бодрее, - и какие бы спорные преимущества мы ни выжали из госпожи Штейн в каком-то теоретическом будущем, я должен признать, что вся эта шарада, начавшаяся с похоронной церемонии на Эревоне и завершившаяся последующими действиями на Факеле, привела нас к лучшей ситуации, чем можно было бы предположить.

- Так я и понял. В последнем сообщении ты что-то говорил о встрече с Имбеси и Карлуччи?

Баррегос снова поднял брови. Розак кивнул.

- На самом деле, главный непосредственный вклад Имбеси свелся к тому, чтобы ясно дать понять Карлуччи, что наши переговоры прошли с его благословения, и что Фуэнтес, Гавличек и Холл тоже в курсе.

Настала очередь Баррегоса кивнуть. Правительство Республики Эревон было не совсем таким, как в других местах. Наверное, потому, что вся система была прямым потомком семей "организованной преступности" Старой Земли. Неофициально республикой в настоящее время управлял триумвират Джек Фуэнтес - Алессандра Гавличек - Томас Холл, но всегда были и другие люди, с разной степенью влияния участвующие в процессе принятия решений. Уолтер Имбеси был одним из тех "других людей", и именно его усилия нейтрализовали вторжение мезанцев в сферу влияния Эревона. Его решение сотрудничать с Виктором Каша - а если на то пошло, и с Розаком - привело к выдворению Мезы из того, что было системой Вердант Виста, а теперь стало системой Факел.

Это также во всех отношениях положило конец союзу Эревона и Звездного королевства Мантикора. Что, как прекрасно знал Баррегос, стало возможным только благодаря тому, что правительство Высокого Хребта систематически игнорировало, приводило в ярость и, по мнению Имбеси, в корне предавало Эревон и интересы Эревона.

Независимо от мотивов Имбеси, он снова вернул свою семью в верхние эшелоны власти на Эревоне. Фактически, он стал во всех смыслах четвертым в триумвирате, неофициальным членом. А по ходу дела он перевел Эревон с предыдущей промантикорской позиции на нынешнюю прохевенитскую.

- А что, Эревон действительно собирается подписать соглашение с Хевеном? - спросил губернатор.

- Верно, - ответил Розак. - Не знаю, подписан ли уже официальный договор, но если и нет, это произойдет скоро. И тогда Эревон и Хевен станут участниками договора о взаимной обороне ... и Новый Париж внезапно получит доступ ко многим технологиям манти.

- Что до чертиков взбесит Мантикору, - заметил Баррегос.

- Что до предела взбесит Мантикору, - признал Розак. - С другой стороны, Мантикоре некого винить, кроме себя. И по поведению принца Майкла на коронации королевы Берри видно, что и он, и его сестра Элизабет это знают, независимо от того, готов ли кто-то еще на Мантикоре признать это или нет. Этот идиот Высокий Хребет преподнес Эревон Хевену на блюдечке, и в то же время - в улыбке контр-адмирала вдруг проглянуло что-то волчье - подтолкнул Эревон к нам.

- Значит, все решено? - Баррегос подался вперед, понимая, что выдает себя излишним рвением и энтузиазмом, но на самом деле ему было все равно, поскольку он внимательно наблюдал за выражением лица Розака.

- Решено, - подтвердил Розак. - "Индустриальная группа Карлуччи" в настоящее время только и ждет, чтобы сесть с Дональдом, Брентом и Гейл за обсуждение коммерческого соглашения с правительством Сектора Майя.

Баррегос снова откинулся на спинку кресла. Дональд Кларк был его старшим экономическим советником, фактически казначеем Сектора Майя. Брент Стивенс был его главным промышленным плановиком, а Гейл Броснан в настоящее время исполняла обязанности вице-губернатора Сектора Майя. Учитывая особенности отношений сектора с Управлением пограничной безопасности, Баррегос был уверен, что штаб-квартира УПБ на Старой Земле в конечном итоге утвердит кандидатуру Броснан. В то же время он был еще более уверен, что сначала та пробудет "и.о." вице-губернатора еще в течение долгого, долгого срока. В конце концов, его начальство направило к нему Кассетти в первую очередь для того, чтобы не позволить Баррегосу самому выбрать себе потенциального преемника. Тот факт, что он доверяет Броснан, автоматически делал определенные персоны менее чем обрадованными ее унаследованными от Кассетти обязанностями. Эти же самые люди, несомненно, будут затягивать с ее утверждением как можно дольше в надежде, что у Баррегоса случится сердечный приступ, или его шарахнет микрометеорит, или его похитят космические эльфы, или что-то еще, прежде чем они позволят ей полностью вступить в занимаемую должность. В перечисленных случаях они могли бы, наконец, избавиться от всей администрации Баррегоса... и от Броснан в том числе.

- Должен ли я предположить, что тебя уже пригласили стать неофициальным членом нашей торговой делегации? - спросил он.

- Конечно, - Розак снова улыбнулся. - Я уже перекинулся парой слов с Чапменом и Хортоном. Пока ничего конкретного - я подумал, что нам сначала надо бы прочно закрепиться в гражданской сфере, прежде чем поднимать военную тему. Но из того, что сказал Имбеси, и еще более из того, что сказал Карлуччи после того, как Имбеси был "неожиданно вызван" во время нашей встречи, представители эревонского флота готовы сесть со мной за обсуждение некоторых точных цифр. Конечно, эти цифры будут зависеть от объема наших инвестиций.

Он вопросительно поднял бровь, и Баррегос хмыкнул.

- Цифры будут выше, чем, вероятно, ожидает кто-либо на Эревоне, - сказал он откровенно. - Мы с Дональдом давно работаем над привлечением финансирования и каналами инвестирования, и ограничивать нас будет только то, как хорошо мы укроем их ниже горизонта радара со Старой Земли. Здесь, на Майе, денег до черта. На самом деле, чертовски больше, чем могут предположить Агата Водославски или кто-либо еще в казначействе Старой Земли. Это, скорее всего, единственная причина, что они не настаивали на увеличении цифр в перечне "административных отчислений". Я думаю, мы сможем откачивать более чем достаточно для наших целей.

- Ну, не знаю, Оравил, - произнес Розак. - Наши "цели" приобретут огромный размах, даже если колеса вконец отвалятся.

- Никаких "если", - ответил Баррегос помрачнев. - В конце концов, это часть того, ради чего все это затевается. Но когда я говорю, что мы можем откачать более чем достаточно, значит, я могу откачать все, что мы посмеем потратить. Слишком быстрое перемещение чересчур большого количества оборудования может привести к тому, что некоторые из моих хороших друзей в министерстве будут немного нервничать, а мы не можем себе этого позволить. Но все равно нам лучше поднапрячься с военным направлением, не настораживая при этом никого на Старой Земле, чем слишком рано выказать себя слишком амбициозными и увидеть, как воздушный шар взлетит раньше, чем мы будем готовы, когда дерьмо, наконец, попадет в вентилятор.

- Терпеть не могу взвешивать варианты, - пробормотал Розак, и Баррегос рассмеялся.

- Ну, если я не ошибаюсь, мы входим в эндшпиль. Мне интересно, кто-либо из этих идиотов в старом Чикаго читал о "восстании сипаев?"

- Я почти уверен, что нет, - ответил Розак с некоторой горячностью.

- Да, я тоже сильно сомневаюсь. - Баррегос покачал головой. - Если бы кто-либо из них действительно мог извлекать уроки из истории, по крайней мере, кто-нибудь увидел бы пламенеющие буквы на стене.

- Лично я хочу, чтобы они страдали близорукостью как можно дольше, пока нам это сходит с рук, - ответил ему Розак.

- Я тоже.

Губернатор посидел в раздумье еще несколько мгновений. Потом пожал плечами.

- У нас назначена точная дата этой встречи с Карлуччи?

- Отсюда до Эревона - неделя на курьерском судне. Я сказал им, что по моим расчетам это займет не менее десяти дней.

- В три дня уложитесь со своей командой?

- Мои люди прошли уже добрых две трети пути в этом деле. За исключением этого мелкого сопляка Мэнсона, большинство из них уже знает, или, по крайней мере, догадывается, что должно произойти. Я уже договорился о том, чтобы сплавить его на несколько дней, пока мы с остальными сядем и обсудим все детали. Думаю, за три дня сложим большую часть головоломки. Полагаю, Дональду и Бренту тоже придется поучаствовать, но они будут сидеть в основном в качестве наблюдателей и стараться сообразить, что это такое мы пытаемся сотворить. После того, как они полностью войдут в курс дела по вооружениям, с них уже можно будет спрашивать суммы реальных затрат. А по пути на Эревон мы с ними окончательно все утрясем. Думаю, все сложится.

- Хорошо. - Баррегос встал. - В таком случае, полагаю, вам следует направиться к себе в офис и взяться за эти железки.

Глава 2

Весомый процент изначальных колонистов системы Майя происходил с планеты Кемаль. Как и большинство их собратьев-иммигрантов, они не были слишком довольны оставленными позади планетой и обществом, но не забыли поваренное искусство своей планеты. Сейчас, спустя четыреста стандартных лет, пицца Майи - унаследовавшей кухню Кемаля - была одной из лучших в известной галактике.

Это имело особую актуальность на данный момент, учитывая беспорядочно разбросанные по всему конференц-залу традиционные упаковочные коробки и тарелки с остатками корочек пиццы.

Луиз Розак, цедя пиво из бокала, сидел на своем месте во главе стола и рассматривал своих сотрудников и их коллег. Капитан Эди Хабиб, его начальник штаба, наряду с Джереми Франком, старшим помощником губернатора Баррегоса, склонили свои головы над дисплеем. Лейтенант-коммандер Иржи Ватанапонгсе, начальник разведки штаба Розака, был увлечен тихой беседой с бригадным генералом Филипом Олфри, старшим офицером соларианской жандармерии в Секторе Майя, и Ричардом Вайзом, руководителем гражданской разведки Розака. Эта беседа, подумал контр-адмирал, усмехнувшись про себя, вызвала бы дикую изжогу в старом Чикаго, если бы высочайшее начальство Ватанапонгсе и Олфри было в курсе ее содержания.

Брент Стивенс и Дональд Кларк занимали места слева и справа от Розака соответственно. Стивенс был кареглазым блондином крупной породы, семью сантиметрами выше розаковских ста семидесяти пяти сантиметров. Он являлся прямым потомком первой волны колонистов на Майе, в то время как сероглазому брюнету Кларку было уже пять лет, когда его родители прибыли на Курящую Лягушку в качестве старших менеджеров по локальным операциям "Броадхерст Групп". В большинстве мест в Пограничье у него было бы мало шансов очутиться в подобной компании, так как "Броадхерст" был одной из крупнейших трансзвездных корпораций Солнечной лиги. Но это было не "большинство мест", это был Сектор Майя, и правила игры тут немного отличались от правил, по которым привыкла играть пограничная безопасность.

И они вот-вот станут отличаться еще больше, холодно подумал контр-адмирал.

- Могу я взять копию наших заметок с собой домой, Луис? - спросил Кларк, и Розак приподнял бровь, глядя на него. - Я отбываю с планеты сегодня после полудня, - пояснил главный экономический советник Баррегоса. - У папы день рождения и я обещал маме появиться на нем.

Розак скривился в понимании. Майклу Кларку было всего лишь девяносто стандартных лет, что являлось только средним возрастом для практикующей пролонг цивилизации, но у него развилось прогрессирующее нейронное расстройство, с которым даже современная медицина, похоже, была не в силах справиться. Он медленно, но последовательно ускользал из лона семьи, и было не похоже, что у него в запасе осталось много дней рождений, на которых он будет помнить, кто из присутствующих является его сыном.

- Он на Эдене, так? - спросил контр-адмирал спустя мгновенье.

- Ага, - настала очередь Дональда скривиться, - не то чтобы мы не могли себе этого позволить, но я не думаю, что от этого будет много пользы.

Розак кивнул в знак сочувствующего согласия. Хабитат Эден являлся низкогравитационным гериатрическим центром на геостационарной орбите Курящей Лягушки. Центр предлагал лучший медицинский уход - не уступающий уходу на самой Старой Земле - и самые роскошные помещения и дружелюбный медицинский персонал, которые можно было бы вообразить.

- Если вы берете заметки с собой, вы в любом случае действительно собираетесь поработать с ними? - тихо спросил он.

- Конечно... - начал немного резко Кларк, затем осекся. Он взглянул на Розака на мгновенье, затем глубоко вздохнул

- Нет, наверное, нет, - с трудом признал он.

- Я не так озабочен проблемой безопасности, Дональд, - произнес Розак почти правдиво. - Я знаю, что у вас хорошая охрана, и видит Бог, персонал Эдена делает все, чтоб никто не нарушил приватность их пациентов! Но сроки нас пока не поджимают. Вы можете провести несколько часов с родителями.

- Вы уверены? - взглянул на него Кларк, и Розак кивнул.

- Ваша работа частью уже выполнена или будет выполнена, как только мы достигнем Эревона. Сейчас мы говорим о железках, а не о финансовых инструментах или инвестиционных стратегиях. Вперед! Не беспокойтесь об этом. Гораздо важнее, чтобы вы отдохнули, сколько сможете, перед нашим отправлением, чем выжимать из вас каждую рабочую минуту до самого отъезда.

- Соглашусь, что мне будет спокойнее оставить все тут, под замком, - признал Кларк. - И вы правы. Провести время с ними тоже очень важно.

- Ну конечно, - произнес Розак, взглянув на часы. - И если вы собираетесь покинуть нас и сегодня же попасть на празднование дня рождения, я думаю, что для начала вам стоит отправиться домой и попробовать поспать пару часов.

- Вы правы.

Кларк потер глаза ладонями, встряхнулся, затем отодвинул кресло и встал, выключив миникомп.

- Ну конечно, я прав, я же контр-адмирал, не так ли? - Розак ухмыльнулся стоящему финансисту. - Полный вперед!

- Есть, сэр! - произнес Кларк с усталой улыбкой, кивнул Стивенсу и ушел.

- Вы все правильно сделали, Луис, - тихо произнес Стивенс, когда его коллега вышел. - Ему всегда нехорошо, когда близится день рождения отца.

- Да, точно. В этом весь я. Филантроп и гуманист!

Розак отмахнулся, и Стивенс все понял.

- Ну, раз вы не желаете обсуждать это, вы точно уверены, что Карлуччи со всем справится?

- Да, - просто ответил Розак. Стивенс немного приподнял бровь, и Розак повысил голос. - Иржи, как думаешь, можно тебя ненадолго оторвать от Филипа и Ричарда?

- Конечно, - произнес Ватанапонгсе. Он усмехнулся Олфри и Вайзу. - Мы тут все равно лишь делали ставки на исход футбольного чемпионата, ожидая, пока всем остальным понадобятся наши несравненные услуги.

- Вот это одна из вещей, которая мне нравится больше всего в вас обоих, призраки, - вставила Эди Хабиб, даже не отвлекаясь от беседы с Франком. - Ваша скромность. И постоянный флер самоуничижения.

Ватанапонгсе улыбнулся ей, затем прошел к креслу, которое только что оставил Кларк, опустился в него и вопросительно склонил голову набок.

- Я вижу, что Брент немного обеспокоен способностью Карлуччи реализовать все то, что мы обсуждали, - объяснил Розак. - Можешь развеять его беспокойство?

Ватанапонгсе задумчиво посмотрел на Стивенса, затем пожал плечами.

- "Индустриальная группа Карлуччи" имеет возможности для строительства всего, что нам нужно, - сказал он. - Это лишь вопрос готовности, способов финансирования и времени.

- И как все это скрыть от чужих глаз, - заострил внимание Стивенс.

- Ну да, и это тоже, - согласился Ватанапонгсе.

- Что, честно говоря, волнует меня больше всего, - произнес Стивенс. - Я думаю, что лучше остальных представляю ту степень масштабирования, которого потребуется достичь ИГК, чтоб свести все воедино. И если кто-нибудь начнет присматриваться, все это будет трудно спрятать. Верфи, знаете ли, заметная штука.

- Да уж точно! Как и звездные корабли. Но вся идея в том, что мы и не будем стараться их спрятать. Эдди откопала, возможно, лучшее описание того, чем мы тут занимаемся, в старой истории, которые она любит читать, под названием "Похищенное письмо". - Ватанапонгсе улыбнулся - Все, что мы собираемся делать - будет находиться у всех на виду... - просто мы собираемся убедить всех, что это нечто совсем иное!

- Нечто иное? - очень осторожно переспросил Стивенс.

- Именно!

- А как именно все это сработает? - вопросил экономист. - До сего момента я концентрировался на финансовых расписаниях и наших приоритетах. И я принимаю на веру, что вы, парни, будете способны использовать все это со своей стороны. Я знаю, что вы обещали все объяснить по пути, но я не могу заставить себя убедить не волноваться, пока мы туда добираемся.

- Все не так сложно, как кажется сейчас, - ответил ему Розак. - По большей части это подтасовки. Сектор Майя собирается начать серьезно инвестировать в Эревон, что - как объяснит губернатор любому на Земле, обратившему внимание на то, что мы тут замышляем - не только практично, но и очень дальновидно, учитывая нынешний отход Эревона от Мантикоры и неуклонное ухудшение местной межзвездной ситуации. - Он благочестиво закатил глаза. - Это не только выглядит экономически осмысленно для любого в секторе, но и дает возможность подтянуть Эревон - и его туннельный терминал - обратно в любящие объятия Лиги.

Стивенс язвительно фыркнул и Ватанапонгсе усмехнулся.

- Вообще-то, - продолжил Розак более серьезно, - если присмотреться, в этом действительно есть немалый экономический смысл. И с логистикой у Эревона не все в порядке. После того, что произошло на Факеле, эревонцы во многом сожгли свои мосты с Мантикорой. Ну, на самом деле, это не совсем точное описание. Я уверен, что Мантикора - ну, на крайний случай их королева - очень бы хотела приветствовать их возвращение, но, похоже, что Имбеси и его друзья очень качественно подорвали центральный пролет этого моста.

В любом случае, как я уверен, довольно многим на Старой Земле известно, что Эревон никогда не строил собственных кораблей стены. Вообще-то, даже большинство своих крейсеров эревонцы закупали у сторонних поставщиков. До присоединения к мантикорскому Альянсу Эревон приобретал их у кораблестроителей Лиги, потом переключился на верфи манти. Но этот источник скоро отпадет, особенно после того, как они официально подпишут пакт о взаимной обороне с Хевеном. С одной стороны, Хевен не особенно-то в состоянии продавать им в большом количестве современные корабли стены, и даже если бы и был готов это делать - техническая база Хевена не так хороша - по крайней мере, пока что - как у манти. Говоря начистоту, она даже не дотягивает до уровня той облегченной технической базы, которую передали Эревону манти.

Так что для Эревона имеет смысл начать расширение собственных кораблестроительных мощностей. Они уже давно строят для себя эсминцы и прочие легкие единицы, так что не скажешь, что они совсем уж без опыта. Но они никогда не считали возможным оправдать все инвестиции для создания инфраструктуры, потребной для создания кораблей стены. Само собой, сейчас мы предпочли бы, чтобы они закупали корабли стены у Лиги. - Стивенс отметил про себя, что это прозвучало так, как будто контр-адмирал по-настоящему верил в то, что говорил. - К сожалению, - продолжил Розак, - мы не можем заставить их поступать так, и боюсь, что они вряд ли будут рисковать размещением столь дорогостоящих заказов на верфях Лиги. Некоторые эревонцы, похоже, испытывают мрачные подозрения, что Лига может использовать задержку в поставках им новых кораблей в целях разумного выкручивания рук в вопросе терминала Эревона. Смешно, конечно, но что еще можно ожидать от этих неоварваров.

Но если они не собираются закупаться у Лиги и не могут торговать с манти или Хевеном, единственной возможностью остается стиснуть зубы и начать отстраивать собственную кораблестроительную инфраструктуру. Очевидно, что ни одна единственная звездная система не в состоянии построить много кораблей стены, и, возможно, будет глупо с их стороны вкладывать такие большие средства в производственные мощности, которые будут обладать столь невысоким коэффициентом загрузки. Но если они все же решатся на это, значит, у нас тоже появится возможность вложиться в это дело и помочь им. Им придется закупать у нас многое из того, что им нужно, так что это будет подспорьем для всего делового сообщества Сектора. Также этот бизнес принесет кругленькую прибыль инвесторам, и, как я уже говорил, впоследствии это, возможно, позволит нам - а под "нами" на этот раз я подразумеваю Лигу в целом, конечно же, если старый Чикаго вообще в курсе, что тут происходит - приоткрыть дверь в Эревон.

- Ну, хорошо, - Стивенс кивнул. - По вашим словам, для Эревона есть смысл или хотя бы его подобие начать развивать свои кораблестроительные мощности. И я уверен, что мы можем вложиться в это, хотя бы даже на официальном уровне. Но что случится, когда они начнут строить корабли для нас?

- Здесь нужно учитывать три вещи, - спокойно ответил Ватанапонгсе. - Во-первых, они не собираются строить для нас ни одного корабля стены. Все корабли стены будут построены по стандартным эревонским проектам для эревонского космического флота. Конечно же, вы не считаете, что лояльный губернатор Сектора будет хотя бы подумывать о приобретении в собственность несанкционированных кораблей стены. Я потрясен - шокирован - самой возможностью того, что вам в голову могла прийти такая мысль! Естественно, если кто-то начнет проверять цифры, он сможет выяснить, что эревонцы строят больше супердредноутов, чем смогут оплатить - если до этого дойдет, чувак - но это же не первый случай, когда третьесортный неоварварский флот откусит больше, чем сможет проглотить. И если возникнут вопросы, они планируют отправить избыточные единицы прямо в мобилизационный резерв, который будет комплектоваться и вводиться в строй только в случае расширения их флота при возникновении экстремальной ситуации. Учитывая мобилизационные планы боевого флота, в этом будет смысл для гениев на Старой Земле, по крайней мере, на первое время. Надеюсь, к тому времени, когда мы пошлем команды завладеть нашей собственностью, никому уже и дела не будет до этого, даже если это и будет замечено. Не забывайте, что мы говорим о сроке строительства кораблей стены в два или три стандартных года, не принимая в расчет срок строительства самих верфей. А возможно, о четырех или пяти годах минимум до первых поставок.

Во-вторых, в эревонской программе мы собираемся похоронить несколько наших собственных легких единиц. - Он пожал плечами. - Учитывая всегдашнюю нужду пограничного флота в корпусах, а также ухудшение ситуации между Мантикорой и Хевеном, у губернатора Баррегоса есть вполне обоснованное право беспокоиться о безопасности. Сектор может стать вполне ценным призом, если у кого-то из местных хватит смелости - или безумия - попытаться его захватить. Конечно, не похоже, что это случится, но каперы и пираты вполне могут покуситься на наши местные интересы. Я имею в виду, что Сектор регулярно торгует с Эревоном, Мантикорой и Хевеном. Рано или поздно нам придется подумать о защите своей торговли.

У Стивенса был вид человека, испытывающего сомнения, и Розак покачал головой.

- Поверьте мне, Брент. Когда я, будучи старшим офицером пограничного флота в Секторе, представлю свой отчет по нему - на Старой Земле до всех дойдет, какую острую нужду мы испытываем именно в легких единицах - эсминцах, может быть, легких крейсерах - именно чтобы защищать торговые пути. К сожалению, легкие единицы нужны всем и всегда. Большинство систем с подобным нам уровнем экономической мощи являются полноправными членами Лиги, поэтому они способны использовать собственные силы обороны для обеспечения такой защиты. Мы так поступить не можем, формально мы протекторат. Это означает, что обратиться за помощью о сопровождении судов мы можем только к пограничному флоту, но у пограничного флота попросту нечем делиться. Так что я собираюсь использовать накопленные собственные средства Сектора, присовокупить к ним "особые пожертвования", которые губернатор собирается вытрясти из местных торговцев и промышленников, чтобы приобрести несколько эсминцев, которые впоследствии станут собственностью пограничного флота. Они будут интегрированы в мои собственные здешние эскадры, не будут стоить флоту (или любому другому бюрократу) ни центикредита, и после того, как ситуация тут наконец утрясется, пограничный флот с благодарностью перебросит их еще куда-нибудь.

- Ну, или они будут думать, что все будет именно так.

Улыбкой Розака можно было бы бриться.

- Но и думать они будут, что мы строим только эсминцы, - добавил Ватанапонгсе. - "Легкие крейсера" официально будут принадлежать эревонцам, не нам. Мы "позаимствуем" у адмирала МакЭвоя несколько единиц, когда ситуация с пиратством начнет выходить из-под контроля. Это станет еще одним примером того, как эти глупые неоварвары умудрились построить больше кораблей, чем могут позволить себе содержать в боеготовности по финансам и персоналу, так что в интересах того, чтобы Лига еще глубже запустила свои когти в Республику Эревон, мы будет осуществлять флотское содействие в виде обладающих опытом офицеров, помогающих этим бедным неоварварам разобраться с проблемами. Тем временем, никто на родине даже не поймет, что новые "эсминцы" будут приближаться по размерам к нашим легким крейсерам класса Морриган.

Стивенс нахмурился, а лейтенант-коммандер рассмеялся.

- Похоже, что никто на Старой Земле не обратил внимания на... инфляцию тоннажа в классах кораблей нашего региона, Брент, - заметил он. - В настоящий момент "тяжелые крейсера" Хевена и манти чертовски близки к тоннажу старых линейных крейсеров, а некоторые из их "легких крейсеров" приближаются к тоннажу "тяжелых крейсеров" Лиги. Аналогично и с их эсминцами. Так что очевидно, что нам придется строить корабли, способные противостоять этим хевенитским и мантикорским переросткам, разве нет? Конечно же, да! И потом, если никто на Старой Земле не заметил прироста размеров в классах кораблей этих неоварварских флотов, я не вижу ни единой причины обращать их внимание, что и мы ему подвержены.

Стивенс отметил, что улыбка его поразительно напоминала ту, что была у Розака.

- Я и Эди уже занимаемся отчетами и перепиской, - произнес Розак. - Официально, мы собираемся описывать наши новые единицы как модификацию эсминца класса Бастион. Но не собираемся особо уточнять, в чем именно заключаются "модификации"... а также тот факт, что мы говорим об эсминцах, которые на 50 или 60 процентов больше оригинальных Бастионов. Я больше чем уверен, что эти гении в штабе флота придут к мнению, что любые изменения оригинального дизайна приведут к ухудшению возможностей кораблей, учитывая их мнение о технических возможностях Хевена и Мантикоры. Мнение, которому, возможно, помогли сформироваться наши с Иржи скромные усилия. А так как во всей официальной переписке - как государственной, так и от частных застройщиков и инспекторов - с эревонской стороны будет идти занижение тоннажа на 40 или 50 процентов, у старого Чикаго не будет повода сомневаться. И самое прекрасное во всем этом - нам не придется заниматься подделкой бумаг, мы будем отправлять им копии действительных, официальных писем эревонской стороны.

Стивенс сжал губы, обдумывая сказанное. Розак был прав в том, как это помогло бы скрыть их собственные действия, но экономист размышлял, как адмиралу удалось уговорить эревонцев пойти на такой риск. В конце концов, кто-нибудь на Старой Земле понял бы, что Эревон систематически их обманывал (при помощи собственного разведуправления Лиги в Секторе, конечно же), и последствия могли бы быть весьма плачевными не только для Сектора Майя, но и для Эревона.

С другой стороны, если бы возникла подобная ситуация, это бы означало, что остальные их планы уже потерпели катастрофическое фиаско, так что, снявши голову, не стоило бы плакать по волосам. Хотя заставить эревонцев пойти на нечто подобное наверняка потребовало значительных усилий...

- Вы говорили, что есть три вещи, на которые стоит обратить внимание, - обратился он к Ватанапонгсе спустя какое-то время, и коммандер кивнул.

- Третье обстоятельство, возможно, самое важное, - произнес он с намного более мрачным выражением на лице - заключается именно в этом четырех- или пятилетнем окне между сегодняшним днем и поступлением наших первых кораблей стены. Даже после того, как первые супердредноуты (СД) начнут сходить со стапелей, потребуется некоторое время для наращивания производства до нужного уровня. Мы постараемся запрятать большинство "наших" СД в потоке, который пойдет для Эревона, но шансы на то, что нам придется открыть пальбу по кому-то раньше, чем мы сможем выстроить собственную стену, весьма высоки.

Стивенса овеяло ветерком тревоги, но Розак одарил его белозубой улыбкой уверенного в себе тигра.

- Даже с четырех- или пятилетней задержкой получения первого СД мы все равно будем лидировать в этой гонке со всей остальной Лигой, Брент. Далеко оторвавшись от всех. Поверьте мне, синдром "изобретено не здесь" будет тормозить их даже после осознания ими того, насколько слабее любые корабли флота Солнечной лиги (ФСЛ) против хевенитских - или еще хуже, мантикорских - аналогов. Так что единственное, что нам нужно, чтобы в тот момент переломить ситуацию - это нечто, способное выбить дерьмо из того, что пограничный флот направит против нас с недружественными намерениями. Верно?

- С той оговоркой, что, по моему мнению, нам придется беспокоиться и о кораблях боевого флота, которые будут посланы вслед за этой первой волной, - согласился язвительно Стивенс.

- Ну конечно, - усмехнулся Розак. - И так уж получилось, что нам пришла в голову идея, как поступать с ними, по крайней мере, пока никто на Старой Земле не обратил внимания на все эти нелепые слухи о том, что Мантикора и Хевен применяют многоступенчатые ракеты с несколькими двигателями [как следует из описания Катафрактов в Гл. 58, авторы имеют в виду именно двухступенчатые и многоступенчатые изделия, дающие выигрыш в дальности; буквальный перевод используемого ими термина "multidrive" как "многодвигательные" неоднозначен, поскольку даже одноступенчатые конструкции могут нести несколько параллельно работающих двигателей, что дает выигрыш в основном по забрасываемой массе]. Чушь, конечно! Я уверен, что все эти доклады преувеличены, тем более что и прилежные штабисты коммандера Ватанапонгсе это подтверждают. Тем не менее, нам пришло в голову, что если бы кто-то строил многоступенчатые ракеты, и если бы у него была пара дюжин грузовых судов - с двигателями военного класса и, возможно, даже с боковыми гравистенами - которые могли бы перевозить одновременно, о, я не знаю, три или четыре сотни подвесок с такими ракетами, тогда они, вероятно, могли бы нанести большой ущерб флоту, оснащенному только одноступенчатыми ракетами, вы так не думаете?

Глаза Стивенса сузились, и Розак снова усмехнулся, более резко.

- Это одна из тем, вокруг которых Эди и я стоптали ноги, когда мы начали думать о доктрине и проектах кораблей. И это настоящая причина строить наши легкие единицы с повышенным тоннажем. Он нужен большей частью для управления огнем, а не для дополнительного оружия.

- И красота этого, - сказал Ватанапонгсе, - в том, что у Карлуччи уже есть коммерческий проект - они взяли его у какого-то предприятия в Силезии - для грузовиков, строящихся со сменными грузовыми модулями. Это одна из тех идей, что красиво выглядят в задумке, но не так хорошо сработали в качестве коммерческого предложения. Оказалось, они на самом деле менее гибки, чем самостоятельная перестройка интерьера стандартного грузового трюма. Но это будет не сразу очевидно для постороннего взгляда, и базовая конструкция просто замечательно подойдет для "торгового корабля" - носителя модулей. Правительство Сектора будет охотно покупать их - несколько десятков, по крайней мере - в рамках нашего стремления расширить нашу инвестиционную базу в Эревоне. Так же, как у силли, у нас много собственных коротких внутренних грузовых маршрутов, так что если это работает для них, то должно сработать и для нас, верно? И даже если окажется, что это не самый экономичный способ перевозки грузов, так что ж? Это все еще будет стоить того, чтобы дальше пролезть в эревонскую дверь.

- И, - тихо сказал Розак, - если вдруг так случится, что встраиваемые грузовые модули наших новых транспортных кораблей будут иметь точно такие же размеры, как ракетные подвески, которые боевой флот Эревона собирается строить для своих новых кораблей стены, так что из того? - на этот раз хищная улыбка Розака могла бы охладить гелий до жидкого состояния. - Это большая галактика, и в ней то и дело случаются самые разные совпадения.

Глава 3

Кэтрин Монтень посмотрела на огромный чемодан, лежащий на кровати. Взгляд был не слишком ласковым.

- Ты понимаешь, Антон, какая это археологическая древность? Мы покинули родную планету почти две тысячи лет назад, и все еще собираем свои вещи.

Антон Зилвицки поджал губы:

- Это одна из тех ситуаций "будь ты проклят, если сделаешь", "будь ты проклят, если не сделаешь" и "будь ты проклят, если промолчишь"?

- Что это значит? - нахмурилась она.

Он указал коротким толстым пальцем на дверь, ведущую в нишу с бытовой техникой:

- Там находится домашний робот с отлично настроенной программой подготовки к поездкам. Лично я не паковал свой багаж... о, годы. Не помню, сколько именно, но много.

- Ну, да, - она закатила глаза. - Ты мужчина. Не считая носков и белья, - одинаковых носков и белья, - тебе нужны три костюма, столь же простых, как кусок жареного мяса. Мясо, картошка, морковка - больше тебе ничего не нужно.

- Как я и сказал, "будь я проклят, куда бы я ни повернулся". - Он бросил взгляд на дверь, как бы ища путь к отступлению. - Последний раз, когда я обращал на это внимание, наши дочери, Хелен и Берри, уже стали женщинами. Как и принцесса Рут. И никто из них не упаковывал свои вещи лично уже много лет.

- Ну, конечно, нет. Хелен военнослужащая, так что волей-неволей она была запятнана мужским отношением. Берри росла без ночного горшка, и она по-прежнему копит личные вещи, как если бы у нее был бюджет крысы в норе. А Рут просто ненормальна. Единственный член королевской семьи, в которой... о, черт, никогда не было желающих стать шпионом.

Она выпрямилась и расправила плечи.

- Я, с другой стороны, сохранила нормальные женские обычаи и взгляды. Так что я прекрасно знаю, что никакой гребаный робот не соберет мой чемодан должным образом. Оставаясь честной по отношению к неживым тварям, я все еще сама решаю, что положить в чемодан, пока он не закрыт.

- Ты же одна из самых богатых женщин в Звездном королевстве, Кэти. Черт, в Звездной империи - как, впрочем, во всей этой чертовой галактике, поскольку богатство мантикорской верхушки общества поспорит почти с любым в Солнечной лиге, проклятье на их черные и злые аристократические сердца. Так почему бы тебе не попросить кого-нибудь из слуг упаковать чемодан?

Монтень выглядела смущенной.

- Это кажется неправильным, - сказала она. - Некоторые вещи человек должен делать сам для себя. Пользоваться туалетом, чистить зубы, собирать свой собственный чемодан. Было бы нелепо, чтобы ими занимался слуга.

Она смотрела на чемодан в течение нескольких секунд, а затем вздохнула.

- Кроме того, упаковка моего собственного чемодана позволяет мне оттягивать время. Я буду скучать по тебе, Антон. Очень.

- И я буду скучать по тебе, любовь моя.

- Когда я увижу тебя снова? - Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. - Лучшая оценка. Ты можешь обойтись без лекции о временной неопределенности разведывательной работы.

- Честно говоря, это нельзя узнать. Но... я думаю, несколько месяцев как минимум, Кэти, и они легко могут растянуться на год и более.

- Да, я так и поняла. Черт возьми, если бы я могла...

- Не глупи. Политическая ситуация для либералов на Мантикоре слишком важна, чтобы ты оставила Звездное королевство сразу по возвращении домой. Как бы то ни было, ты, вероятно, только оттянула ее, оставаясь здесь на Факеле на протяжении стольких недель после коронации Берри.

- Все же я не жалею об этом. Ни одной минуты.

- Я тоже, и наверняка Берри оценила это. Но хотя я полагаю, что ты могла позволить себе один длительный отпуск, - он улыбнулся так же криво, как и она раньше, - учитывая, что этим поводом была коронация твоей дочери - ты никак не можешь сделать это вновь. До тех пор, пока политическая неразбериха не прояснится.

- Было бы лучше сказать "политическая возможность". К настоящему моменту уже успеют проявиться последствия той быстрой поездки, когда мы слетали домой несколько недель назад.

В промежутке между тем, как Антон вернулся на Эревон с Курящей Лягушки с критически важной информацией, найденной им по Джорджии Юнг, и его участием в освобождении Факела, он успел - едва-едва - вернуться на Мантикору, вместе с Кэти встретиться с Юнг и вынудить ее отправиться в изгнание. Они также заставили ее уничтожить пресловутый архив Северной Пустоши, который сыграл такую скверную роль в политике Звездного королевства, прежде чем она бежала.

- Да уж, они будут, - сказал он. - Они точно будут.

Когда она, наконец, упаковала огромный чемодан, Антон начал было вызывать бытового робота. Но Кэти покачала головой.

- Ни в коем случае, приятель. Я не собираюсь рисковать своими ценными вещами при их перевозке глупой машиной, когда к моим услугам есть личный тяжелоатлет. - Она одобрительно осмотрела фигуру Антона, похожего на короля гномов. Он был на несколько сантиметров ниже ее, но, казалось, по меньшей мере, на метр шире.

Когда-то Кэти услышала, как кто-то на званом вечере заметил, что плечи Антона могут, в крайнем случае, использоваться в качестве парковки для наземных транспортных средств. Все присутствующие поставили под сомнение это заявление, указав, что это был абсурд. Но не раньше, чем они провели несколько секунд, изучая ширину плеч.

Он взял чемодан за ручку на конце и взвалил его на плечо. Движение было таким плавным и легким, как если бы он взял в руки веник вместо чемодана, весившего больше пятидесяти килограммов.

Кэти скользнула своей рукой вокруг его талии со стороны, противоположной чемодану.

- Теперь давай отправимся, пока наша благословенная дочь не ввела еще одно новшество в королевские обычаи Факела. Восьмичасовая прощальная вечеринка для королевской матери, которая оставит меня набитой едой, как гусыня, и шатающейся от выпивки.

Когда они выходили за дверь, выражение ее лица стало задумчивым.

- До сих пор я не думала об этом. Согласно протоколу Факела, я вдовствующая королева или что-то в этом роде?

- Я сомневаюсь в этом, милая. Практически никакого королевского протокола на Факеле нет - и, учитывая Берри, это вряд ли сильно изменится, пока она будет сидеть на троне.

- О, это такое облегчение. В тот момент, когда я говорила слово "вдова", я почувствовала, что прибавила тридцать килограммов.

В данном случае "официальное королевское прощание" было настолько неформальным, насколько Кэти могла бы пожелать. В зале для аудиенций Берри присутствовало лишь несколько людей, чтобы проводить ее. Сама Берри, принцесса Рут, Веб Дю Гавел, Джереми Экс и Танди Палэйн. Веб и Джереми были ее старыми друзьями, в то время как Рут она почти не знала - до этой поездки на Факел Кэти обменялась с ней лишь несколькими словами на королевских торжествах на Мантикоре - но считала хорошей знакомой из-за своих давних связей с династией Винтонов. С годами эти связи стали политически напряженными, но в личных отношениях оставались по-прежнему свободными.

Танди Палэйн была единственной по-настоящему чужой для нее в этой группе. Кэти никогда не встречала ее до этой поездки. Она знала многое о мирах Мфекане, где родилась Палэйн, из-за их связи с генетическим рабством. "Рабсила" во многом использовала генофонд Мфекане, чтобы создать свои линии для тяжелого труда. Но она также прекрасно знала об отсутствии у нее реального знания о том, что значило вырасти на Ндебеле.

До определенной степени она узнала эту крупную женщину в ходе своего пребывания на Факеле после коронации Берри. Все же она не могла считать ее настоящей "подругой". Палэйн была, конечно, дружелюбна, но во всех ее отношениях с Кэтрин Монтень присутствовала определенная сдержанность.

Это не расстроило Кэти. Во-первых, потому, что она узнала этот синдром. Она встречала его много раз у недавно бежавших или освобожденных из лап "Рабсилы" генетических рабов. Как бы хорошо ни рекомендовали Кэти другие бывшие рабы, и неважно, какой была ее политическая репутация, просто любой недавно вышедший из глубин генетического рабства не мог чувствовать себя непринужденно в присутствии богатой аристократки. И хотя Танди Палэйн не прошла через генетическое рабство, то, что она родилась и выросла на Ндебеле как обычный пеон, создавало ту же сдержанность.

Но в любом случае все это не имело значения. Другой причиной для Кэти была ее немалая благосклонность к Палэйн, несмотря на отношение этой женщины к ней самой, поскольку она решила, что Танди Палэйн была единственным человеком во вселенной, кто в ближайшие годы, скорее всего, сохранит Берри Зилвицки живой и достаточно целой. Эта женщина была главой молодых войск Факела, она была тесно связана с Берри, и...

Совершенно свирепой, когда это было нужно.

Кэти оглядела комнату. "Зал для аудиенций" Берри был фактически просто наспех отремонтированным офисом в большом здании, которое "Рабсила" когда-то использовала для своей штаб-квартиры на Факеле - известном ранее как "Вердант Виста" - и которое повстанцы захватили и превратили в комбинированный "королевский дворец" и правительственный центр.

- Где Ларс? - спросила она.

Берри усмехнулась.

- Он прощается со своей новой подругой. Не спрашивай меня, какой именно. Если он доживет до юности - а ему осталось несколько месяцев - у него впереди верная карьера плута.

Кэти немного печально усмехнулась. Достигнув в недавнем прошлом полового созревания, младший брат Берри Ларс превратился в кого-то вроде Лотарио. Для Кэти оставался непостижимым секрет его привлекательности для молодых женщин. Ларс был приятным на вид мальчиком, но на самом деле его трудно было назвать "красивым". И хотя он, конечно, не был застенчив, он также не был особенно энергичен в том, как он подходил и обращался с девочками-подростками. На самом деле, он был, по мнению большинства людей, в том числе и самой Кэти, "очень милым мальчиком".

Тем не менее, независимо от причины, он, казалось, был магнитом для девочек-подростков, и даже более чем нескольких женщин, которые были старше его. В течение недели после прибытия на Факел с Кэти ему удалось завести двух подруг своего возраста и даже привлечь полусерьезное внимание женщины, которой было не менее тридцати лет.

- Будем надеяться, что нам удастся выбраться отсюда без скандала, - почти пробормотала Кэти.

Джереми Экс усмехнулся. Озорно, как он обычно делал.

- Не будь глупой. Все подразумеваемые женщины являются бывшими генетическими рабами. Так же, как и их родители, - а у двоих из них таких нет - и каждый из их друзей. Здесь "скандал" просто не является проблемой. Тебе лучше побеспокоиться о том, сможет ли Ларс сбежать с планеты в комплекте со всеми своими частями тела.

Едва он произнес последние слова, как в зале появился обсуждаемый ими паренек. На самом деле никто не видел его входящим.

- Привет, мам. Пап. Берри. Все. - Он пожаловал их всех несколькими быстрыми кивками. Потом, глядя немного взволнованно, сказал: - Как скоро мы уезжаем? Я голосую за немедленно. Без обид, сестр... я имею в виду, ваше величество. Я просто не вижу смысла тянуть с этим.

Его мачеха строго посмотрела на него.

- В чем проблема, Ларс?

Он поерзал в течение нескольких секунд.

- Ну, Сусанна. Она очень взбешена. Она сказала, что хотела бы... - Он поерзал еще немного, оглядываясь на вход в зал. - Это было довольно мерзко.

Кэти закатила глаза.

- О, замечательно.

Веб Дю Гавел тихо рассмеялся.

- Правда в том, Кэти, что я сам никогда не был поклонником затянувшихся прощаний.

- Я тоже, - сказал Джереми.

Итак, она быстро обняла их обоих. Затем пожала руку Танди Палэйн. Затем подарила Рут другое быстрое объятие, а за ней подарила Берри очень длинное.

- Береги себя, дорогая, - прошептала она на ухо падчерицы.

- Ты тоже, мама.

По настоянию Кэти Антон затащил чудовищный чемодан в шаттл, который ожидал ее, чтобы унести на орбитальную яхту.

Последовало очень долгое объятие, даже более продолжительное, чем подаренное Берри, сопровождаемое всякого рода интеллектуально бессмысленными, но эмоционально важными словами, которыми муж и жена - какими они были на деле, даже если не официально - обменялись при расставании перед тем, что, как они оба знали, будет очень долгой разлукой.

К тому времени, как Антон вышел из шаттла, прибыла Сусанна. Она прихватила с собой сумку с камнями.

Антон оглянулся на шаттл Кэти. По сравнению с любым настоящим звездным кораблем, он был крошечным, лишь слегка больше докосмического громадного авиалайнера, какими и должны быть большинство судов поверхность-орбита. По общему признанию, он был немного больше, чем остальные. Он должен был обеспечить роскошные - можно даже сказать "греховно роскошные" - условия, по одному праву ожидаемые от обслуживающей команды яхты, лично зарегистрированной на одну из самых богатых женщин в исследованной галактике. Кэти всегда называла ее своей "вспомогательной вакханальной площадкой", и Антон почувствовал себя более, чем немного тоскливо, когда вспомнил некоторые из вакханалий.

Несмотря на свой небольшой размер по сравнению со звездным кораблем, однако, он был все еще достаточно велик ("огромен", возможно, на самом деле, не слишком выразительное прилагательное) по сравнению с любым обычным человеком. Даже таким надувшимся и возвышающимся от праведной подростковой ярости, как Сусанна.

- Его мать до безобразия богата, знаешь ли, и этот шаттл был построен верфью "Палладиум" картеля Гауптмана, - сказал Антон блондинке-подростку. Она была довольно привлекательна, коренаста и спортивного вида. - Они строят для флота [в оригинале "Navy", буквальный перевод которого "военно-морской флот" неприменим к вооруженным силам, действующим в космосе] много штурмовых шаттлов и судов для наземных атак. В действительности, зная, какая броня у кораблей, сделанных на верфи "Палладиум", сомневаюсь, что они экономили по расходам на ее шаттл. На самом деле, знаю, что они не делали этого, так как я лично писал конструктору об этом. Дело в том, что, как я думаю, эти булыжники не оставят даже вмятины на корпусе.

- Конечно, я знаю это, - Сусанна порылась в сумке. - Это дело принципа.

Как и предсказывал Антон, корпус не был даже помят. Тем не менее, ей удалось попасть в него дважды. У девочки была чертовски сильная рука.

Глава 4

Танди Палэйн закрыла за собой дверь собственных апартаментов во дворце, а затем подошла и встала рядом с мужчиной, который сидел за большим столом у окна с видом на сады внизу. Казалось, он пристально изучал сады - и это было странновато. Сады были совсем новые: там было больше перекопанной земли, чем зелени, а та зелень, что была, явно боролась за выживание.

Большую часть растений привезла с Мантикоры Кэтрин Монтень. Как она утверждала - подарок от мантикорской королевы Элизабет, собранный в ее обширных личных садах.

Берри высоко оценила подношение. К сожалению, большей частью климат Факела был тропическим или субтропическим, и у планеты была своя пышная и разнообразная биота, большая часть которой была довольно агрессивна. Только усердие дворцовых садовников помогло сохранить привезенные растения живыми в течение нескольких недель после прибытия Монтень. Теперь, когда она уехала, Танди была уверена, что Берри спокойно посоветует своим садоводам предоставить мантикорские растения их естественной судьбе.

Это зрелище вряд ли могло привлечь пристальную концентрацию человека, сидящего за столом. Но, как находила Танди, ум Виктора Каша часто двигался в собственном мире. Было довольно странным, что такое квадратное лицо, казалось бы, обычного человека - которым он, по сути, был во многом - может видеть вселенную с таких нетрадиционных углов.

- И что такого очаровательного в этих бедных растениях внизу? - спросила она.

Его подбородок покоился на руке, которую он теперь убрал.

- Им здесь не место. И чем дольше их изучаешь, тем это кажется очевиднее.

- Не могу сказать, что я не согласна. И ты считаешь это интересным, потому что...?

- "Рабсиле" здесь тоже не место. Чем больше я думаю об этом, тем более это очевидно.

Она нахмурилась и стала легонько поглаживать его плечо.

- Ты, конечно же, не хочешь услышать от меня - от кого-либо здесь - тот довод, что вселенная не была бы гораздо лучше, если бы мы избавились от "Рабсилы". Но как это может стать откровением?

Он покачал головой.

- Я не совсем ясно выразился. Я имел в виду, что "Рабсила" не принадлежит Вселенной так же, как этим растениям не место в этом саду. Они просто не сочетаются. Есть слишком много вещей в этой так называемой "корпорации", которые не к месту. Ей следует умереть естественной смертью, как и растениям внизу. Вместо этого она процветает - даже становится все более мощной, судя по имеющимся данным. Почему? И как?

Это был не первый раз, когда Танди находила, что ум ее возлюбленного опережал ее. Или, может быть, лучше сказать, он скакнул в кусты, как кролик, оставив ее, прямодушного хищника, задыхаться в погоне.

- А... Я пытаюсь подыскать достойный способ сказать "ха?" Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Он улыбнулся и положил свою руку поверх ее руки.

- Извини. Я, вероятно, выражаюсь немного путано. Что я хочу сказать, так это то, что есть слишком много путей - путей, которых слишком много - на которых "Рабсила" ведет себя не как злая и бездушная корпорация, как должна бы.

- К черту, это не так! Если есть хоть капля человеческой порядочности в этой дурно...

- Я не спорю с тем, что она злая и бездушная, Танди. Она не похожа на корпорацию. Злая или нет, бездушная или нет, "Рабсила" должна быть коммерческим предприятием. Ему, как предполагается, надлежит извлекать прибыль, а рентабельность рабства должна снижаться - умереть естественной смертью, как те растения, там, внизу. О, - он пожал плечами, - их линии "рабов для удовольствий" всегда будут прибыльными, учитывая тенденцию уродливой стороны человеческой природы всплывать на поверхность. И всегда найдутся конкретные случаи - особенно для трансзвездных компаний, которые нуждаются в рабочей силе в Пограничье - где линии рабочих предлагают, по меньшей мере, некоторое преимущество перед автоматизированным оборудованием. Но этот рынок должен сокращаться, в лучшем случае оставаться стабильным, а это должно означать, что "Рабсила" должна бы терять обороты. Ее прибыли должны быть ниже, и она должна производить меньше "продукта", а это не так.

- Может быть, ее способы ведения дел слишком укоренились, чтобы приспосабливаться, - предположила Танди после короткой паузы.

- Эта гипотеза привлекательна, - признал он, - но не вписывается ни в одну бизнес-модель, которую я смог выработать. Не для корпорации, которая так долго была столь успешной. Конечно, никто никогда не имел возможности изучить их бухгалтерию, но они должны были зарабатывать чертовские прибыли для финансирования всего, в чем они участвуют - как прямо здесь, на Вердант Висте, например - и я просто не могу убедить себя, что рабство должно быть настолько прибыльным. Или до сих пор настолько прибыльно, должен сказать.

- Тогда, может быть, то, что они делали здесь, было началом их изменений?

- Хммм. - Он на мгновение нахмурился, затем снова пожал плечами. - Может быть, полагаю. Это просто...

Звонок в дверь прервал его, и Танди поморщилась, прежде чем повысить свой голос.

- Открыть, - приказала она.

Дверь плавно скользнула в сторону, и в комнату вошел Антон Зилвицки в сопровождении принцессы Рут. Королева Берри увязалась за ними в шокирующе вывернутом отображении королевского протокола.

- Теперь ты можешь выходить из укрытия, Виктор, - сказал Антон. - Она уехала.

Берри прошла в центр комнаты и поставила руки на стройные бедра.

- Ну, я думаю, что ты был груб, и мне все равно, что говорит папа. Мама очень любопытный человек, и ее с ума сводило, что она не может удовлетворить свое любопытство. Все то время, что она была здесь, она не прекращала спрашивать о тебе. А ты вообще не выходил ни разу, чтобы встретиться с ней.

- Любопытство может и не убивать кошек, - ответил Виктор, - но оно, безусловно, убило много политиков. Я делал одолжение леди, ваше величество, хотела ли она этого или нет, и будет ли она ценить это или нет.

- Не называй меня так! - отрезала она. - Я ненавижу, когда мои друзья используют этот глупый титул в частной обстановке - и ты это знаешь!

Антон подошел, чтобы сесть в кресло.

- Он просто делает это по причинам, которые я не могу понять - он извилистый, грубый, извращенный парень - используя пышные королевские титулы в частной обстановке, чтобы расчесывать имеющийся у него некий странный эгалитарный зуд. Но не волнуйся, девочка. Он не это имеет в виду.

- На самом деле, - мягко сказал Виктор, - Берри единственный монарх в мироздании, которого я не против называть "ваше величество". Но, признаю, я делаю это в основном только из противоречия.

Он посмотрел на молодую королеву, выражение лица которой было сердитым, и которая все еще держала руки на бедрах.

- Берри, самое последнее, в чем нуждалась твоя мать - это подставиться под обвинение, что она проводила свое время, общаясь на Факеле с агентами вражеского государства.

Берри усмехнулась. Вернее, попробовала. Усмешка была не слишком естественным для нее выражением.

- О, чепуха! В отличие от того, чтобы подставиться под обвинение, что она провела время, общаясь на Факеле с террористом-убийцей вроде Джереми?

- Совсем не одно и то же, - сказал Виктор, качая головой. - Я не сомневаюсь, что ее политические враги выдвинут такое обвинение против нее, как только она вернется домой. Это приведет в восторг тех, кто уже ненавидит ее, и вызовет широкий зевок со стороны всех остальных. Ради всего святого, девочка, они обвиняли ее в этом на протяжении десятилетий. Независимо от того, каким кровавым и маниакальным люди могут представлять Джереми Экса, никто не считает его врагом Звездного королевства. Тогда как я, безусловно, таков.

Он бросил слегка извиняющийся взгляд Антону и Рут.

- Я не имею в виду никаких личных оскорблений для кого-либо из присутствующих. - Он снова посмотрел на Берри. - Общение с Джереми просто оставляет ее открытой для обвинения в дурных взглядах. Общение со мной делает ее открытой для обвинения в государственной измене. Это огромная разница, когда речь идет о политике.

Выражение лица Берри было теперь упрямым. Совершенно ясно, что ее не убедили аргументы Виктора. Но ее отец Антон качнул головой. На самом деле весьма энергично.

- Он прав, Берри. Конечно, теперь он зарекомендовал себя никчемным секретным агентом, так как если бы у него была хоть капля воображения и смекалки, он провел бы время, навещая Кэти при ее пребывании здесь. Много-много времени, делая все возможное, чтобы сделать политику Мантикоры еще более ядовитой, чем она есть.

Виктор одарил его ровным взглядом и холодной улыбкой.

- Я думал об этом на самом деле. Но...

Он пожал плечами.

- Трудно понять, к чему это все придет в итоге. Известна очень долгая, долгая история тайных агентов, оказавшихся слишком умными для их же блага. С таким же успехом может оказаться, правда, спустя много лет, что Кэтрин Монтень, уверенно контролирующая либералов - и с безупречной репутацией - окажется полезной для Хевена.

Антон ничего не сказал. Но он одарил Виктора очень холодной собственной улыбкой.

- И... ладно, - сказал Виктор. - Я также не делал этого, потому что мне было бы неудобно это делать. - Выражение его лица получилось таким же упрямым, как у Берри. - И это все, что я хотел сказать по этому вопросу.

Танди пришлось на мгновение сдержаться, чтобы не ухмыльнуться. Были времена, когда ее забавляло множество больших и угловатых политических и моральных принципов Виктора Каша. Учитывая то, что они были связаны с лицом, которое одновременно могло быть столь безжалостным и хладнокровным, как немногие из живших когда-либо людей.

Боже упаси Виктора Каша просто открыто сказать, что семья Зилвицки была людьми, которые стали ему дороги, неважно, враги мантикорцы или нет, и он был не более способен сознательно причинить им вред, чем он был бы способен навредить ребенку. Верно, что все могло быть по-другому, если бы он думал, что на карту поставлены жизненно важные интересы Хевена. Но ради небольшого и, вероятно, временного тактического преимущества? Это было просто не то, на что он пойдет.

Однако она не будет дразнить его по этому поводу. Даже позже, когда они вновь останутся наедине. К настоящему времени она узнала Виктора достаточно хорошо, чтобы знать, что он просто отступит в замешательстве. Он начнет сложные и тонкие рассуждения о том, что сохранение личного доверия семьи Зилвицки в долгосрочной перспективе работает на самом деле в пользу Хевена, и что было бы глупо жертвовать этим ради мелкого маневрирования.

И это даже может быть правдой. Но это все равно будет оправданием. Даже если бы Виктор не думал, что это было каким-то долгосрочным преимуществом для Хевена, он бы вел себя так же. И если это оправдание не сможет достичь своей цели, придумает другое.

Судя по улыбке Моны Лизы на лице Антона Зилвицки, Танди была уверена, что он сам все понял.

Теперь Антон откашлялся и достаточно шумно, чтобы убрать руки-лежащие-на-бедрах не одобряющей королевы Берри.

- Все же мы пришли сюда не за этим. Виктор, нужно кое-что обсудить с тобой.

Он кивнул принцессе Рут, которая сидела на подлокотнике кресла в другом конце комнаты.

- Следует сказать, мы должны поговорить с тобой. На самом деле это Рут затронула данный вопрос в разговоре со мной.

Рут одарила Виктора легкой нервной улыбкой и перенесла вес на кресло. Как обычно, Рут была слишком неспокойна, чтобы усидеть на месте, имея дело с профессиональными вопросами. Танди знала, что Виктор считал ее превосходным аналитиком разведки, но он также думал, что она была бы катастрофой в качестве полевого агента.

Каша посмотрел на Берри, которая подошла к дивану рядом с креслом Антона и заняла его.

- А почему королева здесь? В смысле без всякого неуважения, ваше величество...

- Я очень, очень не люблю, когда он зовет меня так, - сказала Берри, ни к кому в частности не обращаясь, уставившись в стену напротив.

- ...но вы обычно не проявляли глубокого интереса к тайным сложностям разведывательной работы.

Берри перевела взгляд со стены на Каша.

- Потому что, если они правы - а я не уверена! - тогда здесь замешано много больше, чем глупые выходки шпионов.

- Хорошо, - сказал Виктор. Он снова посмотрел на Антона. - Так что у тебя на уме?

- Виктор, с "Рабсилой" что-то не так.

- Он не говорит, что это относится к "их действительно плохой морали", - вмешалась Рут. - Он имеет в виду...

- Я знаю, что он имеет в виду, - сказал Виктор и посмотрел на Берри. - И мне не нравится говорить это, ваше - ах, Берри - но твой отец прав. Действительно что-то прогнило в датском королевстве.

Берри и Танди нахмурились.

- Где это датское королевство? - потребовала Танди.

- Я знаю, где это, - сказала Берри, - но не понимаю. Конечно, есть что-то гнилое в датском королевстве. Это очень мерзкий сыр, который они делают.

Глава 5

Январь 1920 э. р.

- Итак, - спросил Захария МакБрайд, наблюдая за поднимающейся пеной в пивной кружке, которую он наполнял с присущей ему, как ученому, точностью, - что ты думаешь об этом дерьме в Вердант Висте?

- Ты уверен, что хочешь задать этот вопрос? - поинтересовался его брат Джек.

Оба брата были рыжими и голубоглазыми, но из них двоих у Джека было больше веснушек и более заразительная улыбка. Захария, моложе на шесть стандартных лет и ниже на три сантиметра, играл роль простачка, когда оба были подростками. У обоих было развито чувство юмора, и Захария был даже более изобретательным, когда речь шла о сложных розыгрышах, но Джек всегда был лицом их пары.

- Я вполне уверен, что задаю именно тот вопрос, который и хотел задать, - Захария обернулся. Он закончил наливать кружку, передал ее Джеку и занялся второй.

- Ну, - Джек посмотрел на него сузившимися глазами, - я же большой босс в безопасности. Мне пришлось бы очень косо смотреть на любого, кто интересуется засекреченной информацией. Осторожности много не бывает, ты же знаешь.

Захария фыркнул, но тут же, подумав, согласился, что в замечании Джека есть доля истины.

Странно, как все сложилось, размышлял Захария, аккуратно доливая свою кружку и устраиваясь с другой стороны стола, стоявшего посреди комфортабельной кухни. В детстве он бы ни за что не поверил, если бы ему сказали, что Джек пойдет в службу безопасности мезанского Соответствия. Геном МакБрайдов являлся альфа-линией и находился глубоко внутри "луковицы" в течение последних четырех-пяти поколений. Со старших классов школы они оба намного больше своих сверстников знали об истинном положении дел в своем родном мире, и, так или иначе, им была прямая дорога в... семейный бизнес. Но шутник Джек, рассказчик веселых историй, парень с неотразимой улыбкой и потрясающей способностью привлекать женщин, был абсолютной противоположностью всему, что пришло бы Захарии в голову при упоминании слов "безопасность" и "шпион".

"Что, возможно, и объясняет успехи Джека в его ремесле" - предположил он.

- Я думаю, вы можете с уверенностью предположить, шериф, что этот конкретный конокрад уже знает о секретной информации по данному вопросу, - сказал он вслух, - но, конечно, если вам действительно нужно, вы можете проконсультироваться об этом у моего босса.

- Что ж, в сложившихся обстоятельствах, партнер, - согласился Джек, тщательно растягивая слова, продолжая тянущуюся с детства игру в "вестерн", унаследованную ими от отца, большого любителя старины, - ...думаю, на этот раз я могу пропустить и так.

- Что ж, благодарю вас, - Захария подтолкнул через стол тарелку с толсто нарезанной ветчиной на швейцарском сэндвиче (с луком, но они были одни, так что это было социально приемлемым, даже по правилам их матери), солидной порцией картофельного салата и одиннадцатисантиметровым маринованным огурцом. Они ухмыльнулись друг другу, но затем выражение лица Захарии посуровело.

- На самом деле, Джек, - сказал он гораздо более серьезным тоном, - мне очень любопытно. Я знаю, у вас больше оперативных данных, но даже то, что я слышу по каналам наших технарей, немного пугает.

Джек какое-то время смотрел на брата, потом взял свой сэндвич, откусил и задумчиво прожевал.

Захария, вероятно, слышал от своих коллег-"технарей" совсем немного, и это немногое, скорее всего, было более чем слегка искажено. Если строго интерпретировать соблюдаемую Соответствием политику "необходимого знания", Джеку действительно не следует разглашать какие-либо оперативные детали, в которые он посвящен, но которые не являются необходимыми для чужой работы. С другой стороны, Захария был не только братом, но и одним из ключевых научных директоров Анастасии Черневски. В некоторых отношениях (хотя, конечно, не во всех), его допуск был даже выше, чем у Джека.

Оба они, Джек знал это без ложной скромности, были определенно яркими представителями даже для мезанских альфа-линий, но талант Захарии как синтезатора стал чем-то неожиданным. Это, конечно, может случиться даже с кем-то, чья генетическая структура и таланты были разработаны так тщательно, как в геноме МакБрайдов. Однако, хотя Совету по долгосрочному планированию, возможно, не нравилось это признавать, комплекс способностей, навыков и талантов, связанный в общую концепцию "интеллекта", оставался наименее поддающимся его манипуляциям. О, они могли гарантировать высокий общий IQ, и Джек не мог вспомнить последнего представителя альфа-линий Соответствия, который не прошел бы тест лучше 99 с лишним процентов человеческой расы. Но усилия СДСП в предварительном программировании индивидуальных сочетаний навыков человека были в лучшем случае проблематичными. На самом деле, его всегда немного забавляла настойчивость СДСП в том, что он вот-вот преодолеет последний, давнишний барьер на пути к возможности полностью возвысить собственный вид.

Лично Джек испытал более чем небольшое облегчение от того, что Совет не может разработать полностью надежное и поставляемое под заказ программное обеспечение человеческого мозга. Это было не то мнение, которое он, скорее всего, обсудил бы со своими коллегами, но, несмотря на свою полную преданность видению Детвейлера и конечным целям Соответствия, ему не очень нравилась мысль о микроуправлении человеческим интеллектом и умственными способностями. Он был полностью за то, чтобы расширять границы в обеих областях, но полагал, что всегда найдется место для удачных комбинаций способностей. Кроме того, если быть честным, ему действительно не нравилось, что его теоретические дети или внуки станут заранее разработанными чипами в великой машине Соответствия.

В этом отношении, по его мнению, у него было много общего с Леонардом Детвейлером и остальными основателями Соответствия. Леонард всегда настаивал, что конечной функцией генетического совершенствования человека было позволить людям в действительности реализовать свой максимальный потенциал. На какие бы временные компромиссы он ни был готов пойти во имя тактики, его конечной, непоколебимой целью было создание вида личностей, готовых и способных реализовать свободу выбора в своей собственной жизни. Все, что он хотел сделать, это дать им самые лучшие инструменты, какие он мог. Он, конечно, не одобрил бы создание свободных граждан, как полностью реализованных членов общества, к которому он стремился, таким путем, которым пошла "Рабсила" при создании генетических рабов. В конце концов, идея заключалась в том, чтобы расширить горизонты, а не ограничивать их.

Были моменты, когда Джек подозревал, что Совет по долгосрочному планированию упустил это из виду. Не удивительно, если так оно и было, предположил он. Совет отвечал не только за надзор над тщательным, постоянно продолжающимся развитием геномов под своей опекой, но и за обеспечение тактических способностей, необходимых для стратегий и операций Соответствия. В сложившихся обстоятельствах едва ли было удивительно, что он должен был постоянно стремиться к более высокой степени... контроля качества.

И, по крайней мере, как СДСП, так и Генеральный стратегический совет признавали необходимость максимально использовать любое положительное преимущество, которое может дать закон непреднамеренных последствий. Это объясняло, почему так тщательно была взращена, как только ее выявили, уникальная, почти инстинктивная способность Захарии объединять совершенно разные исследовательские концепции в непредвиденные самородки разработок. Что, в свою очередь, объясняло, как он стал едва ли не правой рукой Черневски в научно-исследовательской службе флота Соответствия.

Джек закончил жевать, проглотил и отпил глоток пива, затем приподнял бровь, глядя на брата.

- Что ты имеешь в виду под "слегка пугает", Зак?

- О, я не говорю о любых аппаратных сюрпризах, если это то, о чем ты подумал, - заверил его, Захария. - Насколько я знаю, в этот раз манти не пускали в ход ни одной свежей технической новинки. Что, как я не люблю признаваться в этом, - он улыбнулся немного кисло, - на самом деле стало для разнообразия приятным сюрпризом. - Он покачал головой. - Нет, меня беспокоит тот факт, что Мантикора и Хевен сотрудничают в чем-либо. Тот факт, что им удалось привлечь Лигу на свою сторону, конечно, тоже не делает меня счастливее. Но если кто-нибудь на другой стороне узнает правду о терминале Вердант Висты...

Он позволил своему голосу затихнуть, затем пожал плечами, и Джек кивнул.

- Ну, - сказал тот, - я бы не слишком беспокоился о сговоре между манти и хевами. - Он кисло усмехнулся. - Насколько я могу судить по доступным материалам, это была более или менее внештатная операция пары вышедших из-под контроля оперативников, импровизировавших по ходу дела.

Захария, как отметил Джек, глянул лишь немного скептически, но ему действительно было не нужно знать ничего подобного о Викторе Каша и Антоне Зилвицки.

- Тебе просто придется довериться мне в этой части, Зак, - сказал он ласково. - И я признаю, что могу ошибаться. Хотя я так не думаю. И учитывая... интенсивность, с которой упомянутые оперативники обсуждались в моей лавочке, не думаю, что я один пришел к такому выводу.

Он откусил еще один кусок своего бутерброда, пожевал и проглотил.

- Во всяком случае, совершенно очевидно, что никто на Мантикоре или в Новом Париже не предвидел всего этого, и я думаю, что сейчас они действительно пытаются извлечь максимум лучшего из этой ситуации, в которую они попали внезапно и с воплями. Что, признаю, вероятно, легче для них, потому что и те, и другие сильно ненавидят "Рабсилу". Однако это не окажет большого влияния на их действия или их мышление, когда мы вновь заставим их стрелять друг в друга.

Захария задумчиво нахмурился, потом кивнул.

- Я надеюсь, что ты прав в этом отношении. Особенно, если с ними участвует Лига!

- Это, думаю, тоже было импровизацией, - сказал Джек. - Кассетти просто случайно оказался на месте, когда все это собралось воедино, и увидел в этом способ по-настоящему укрепить отношения Майи с Эревоном. Во всяком случае, я не думаю, что он провозглашал добрые напутствия независимой планете, полной бывших рабов! Он просто разыгрывал карты, оказавшие в руке. И для него лично это тоже закончилось не слишком хорошо.

Захария фыркнул в знак согласия, и Джек улыбнулся. Он и близко не знал столько, сколько хотел бы знать, что происходило внутри Сектора Майя. На самом деле это не входило в его компетенцию, и уж точно не входило в его зону ответственности, но у него была собственная версия способности Захарии собирать, казалось бы, несвязанные факты, и он пришел к выводу, что происходящее в Майе было значительно большим, чем подозревал кто-либо на Старой Земле.

- Лично я считаю, шанс был не больше чем пятьдесят на пятьдесят, что Розак на самом деле стал бы палить по коммодору Наварре, - продолжал он. - Оверстейген вполне мог - в конце концов, он манти - но я склонен думать, что Розак, по меньшей мере, блефовал. Я не виню Наварру, что тот не подловил его на этом, ты же понимаешь, но я не удивился бы, если бы Баррегос испустил огромный вздох облегчения, когда мы отступили. А теперь, когда Кассетти мертв, у него есть идеальный повод отказаться от любого соглашения с этим новым королевством Факел из-за очевидно продолжающихся связей того с Баллрум.

- Можешь ли ты сказать мне, есть ли что-то в рассказах о "Рабсиле", спустившей курок на Кассетти? - спросил Захария.

- Нет, - ответил Джек. - Во-первых, я не мог бы сказать тебе, если бы что-то знал, так или иначе - не о таких оперативных деталях, как эти. - Он бросил на своего брата короткий, ровный взгляд, затем пожал плечами. - С другой стороны, на этот раз у меня нет никаких подробностей этого. Я полагаю, что возможно, один из тех придурков "Рабсилы", которые не имеют ни малейшего понятия о происходящем на самом деле, захотел его убрать. Но в равной степени, вероятно, что это был Баррегос. Видит Бог, Кассетти мог бы стать больше чем просто позором после того, как он почти самолично взорвал бомбу, которая убила Штейна, а затем втянул Баррегоса в весь этот бардак в Вердант Висте. Я почти уверен, что в данный конкретный момент он гораздо более ценен для Баррегоса в качестве еще одного замученного комиссара пограничной безопасности, чем постоянного пожирателя кислорода.

- Я понимаю, и если я зашел слишком далеко, извиняюсь, - сказал Захария.

- Не за что извиняться, - успокоил его Джек... более или менее правдиво.

- Буду ли я вторгаться в эти "оперативные детали", если спрошу, есть ли у вас какое-либо представление о том, может ли другая сторона выяснить правду о туннеле?

- Это еще одна из тех вещей, которых я просто не знаю, - ответил Джек. - Я не знаю, была ли на самом деле в системе какая-либо информация об этом, которая могла быть захвачена и раскрыта. Если уж на то пошло, я вообще не имею понятия, сообщали ли когда-либо или нет местным идиотам "Рабсилы", что терминал уже был обследован. Я не сказал бы им, это точно! И даже если бы я знал это, думаю, никто не знает, удалось им или нет очистить свои банки данных до того, как они получили по пуле в головы. В чем я почти уверен, однако, так это в том, что все известное им сейчас находится в руках кого-то, не очень желательного для нас, предполагая, что кому-то пришло в голову спросить их об этом. - Он поморщился. - Учитывая то, как создавалась их экс-собственность на планете, я чертовски уверен, что любой из людей "Рабсилы" ответил на любые вопросы, которые им задали. Не то чтобы, в конце концов, это принесло им какую-то пользу.

Настала очередь Захарии скорчить гримасу. Ни один из братьев не собирался проливать слезы по "людям "Рабсилы"". Хотя они мало говорили об этом, Захария знал, что, подобно ему, Джек находил "Рабсилу" весьма неприятной. Оба они знали, насколько невероятно полезной для Соответствия была "Рабсила Инкорпорейтед" на протяжении веков, но будучи предназначенными для использования или нет, генетические рабы были все же людьми, по меньшей мере, своего рода. И Захария также знал, что в отличие от некоторых коллег Джека по оперативной работе, его брат не особенно винил Антирабовладельческую лигу, генетических рабов в целом, или даже Одюбон Баллрум в частности, в жестокости их операций против "Рабсилы". Баллрум был фактором, который Джек должен был принимать во внимание, особенно учитывая их постоянные (хотя в общем безуспешные) усилия по созданию эффективной разведывательной сети прямо здесь, на Мезе.

Он не собирался легкомысленно относиться к угрозам Баллрум, и никакое сочувствие не помешало бы ему наносить удар по Баллрум так сильно, как только возможно, при любой представившейся возможности. И все же, между "Рабсилой" и Соответствием было хотя бы одно различие в том, что Соответствие не очерняло и не недооценивало своих будущих противников, Захария также знал, что довольно много коллег Джека поступали именно так, когда дело касалось Баллрум. Вероятно, оба брата МакБрайд не любили признаваться в этом, потому что те коллеги верили в исходную неполноценность рабов даже по сравнению с нормалами, не говоря об улучшенных геномах Соответствия.

- Когда доходит до сути, Зак, - отметил Джек спустя мгновение, - ты на самом деле, вероятно, находишься в более выгодном положении, чем я, чтобы оценить, сможет ли Баллрум - или кто-либо еще, если на то пошло - уловить намек на туннель. Я знаю, твой отдел принимал участие, по крайней мере, в некоторых разработках для первоначального обследования, и я также знаю, что мы все еще работаем над выяснением гипермеханики, связанной с этой проклятой штукой. На самом деле, я предполагал, что ты все еще в курсе этого вопроса.

Повышение интонации и изогнутая бровь превратили последнее предложение в вопрос, и Захария коротко кивнул.

- Вообще говоря, я все еще в курсе, но астрофизика сейчас не в центре внимания нашего отдела. Мы установили большую часть ее военных последствий десятилетия назад. Я уверен, что кто-то другой все еще круглыми днями работает по теории, но мы в значительной степени разобрались с военными направлениями.

- Я не сомневаюсь в этом, но я имел в виду, что уверен, ты услышишь раньше меня, если кто-нибудь придет обнюхивать туннель со стороны Вердант Висты.

- Я не думал об этом с такой точки зрения, - задумчиво признался Захария, - но ты, вероятно, прав. Тем не менее, я был бы счастливее, если бы не ожидал, что Баллрум обратится к манти за техническим содействием в том, что касается терминала. - Он поморщился. - Давай посмотрим правде в глаза, у Мантикоры все же больший и лучший практический опыт работы с туннелями в целом, чем у кого-либо другого в галактике! Вероятно, если кто-то и сможет выяснить, что происходит с конца Вердант Висты, то это должны быть они.

- Само собой разумеется. Согласен. - Настала очередь Джека морщиться. - Хотя я не знаю, что мы можем с этим поделать. Я уверен, что некоторые довольно высокопоставленные персоны обдумывают это прямо сейчас, ты же понимаешь, но это своего рода одна из однозначно заданных вещей. С одной стороны, мы не хотим, чтобы там рыскал кто-то вроде манти. С другой стороны, мы действительно не хотим больше привлекать чье-либо внимание к этому туннельному терминалу - или предполагать, что это может быть важнее, чем думают другие люди - насколько можем содействовать этому.

- Я знаю.

Захария на мгновение надул щеки, а затем вновь потянулся за своей кружкой пива.

- Итак, - сказал он намеренно бодрым тоном, после того как снова опустил кружку, - есть что-нибудь новое между тобой и этим твоим горячим маленьким номером?

- Я абсолютно не представляю, о чем вы вообще говорите, - сказал Джек добродетельно. - "Горячий маленький номер"? - Он покачал головой. - Я не могу поверить, что вы могли быть повинны в употреблении такой фразы! Я в шоке, Зак! Думаю, что, возможно, придется обсудить это с мамой и папой!

- Пока ты совсем не зарапортовался, - сухо сказал Захария, - я мог бы указать тебе, что именно папа изначально употребил эту фразу по отношению ко мне.

- Это еще более шокирует. - Джек на мгновение приложил руку к сердцу. - С другой стороны, как бы я ни сожалел о грубости образа, который она вызывает, должен признать, что, если вы спрашиваете о молодой леди, к которой, по моему мнению, относится ваш вопрос, термин имеет определенную применимость. Но я не собираюсь удовлетворять все ваши похотливые интересы, обсуждая мои любовные достижения с таким низкопробным мужланом, как вы.

Он лучезарно улыбнулся.

- Без намерений обидеть, вы же понимаете.

Глава 6

Херландер Симоэнс приземлил аэрокар на платформе возле своей комфортабельной квартиры в таунхаусе. Одним из преимуществ его положения в качестве руководителя проекта в Гамма-центре было действительно хорошее место для жилья, находящееся всего в трех километрах от самого Центра. Грин Пайнс был популярным местом проживания здесь, на Мезе, и таунхаус стоил недешево. Что, несомненно, объясняло, почему большинство жителей Грин Пайнс были руководителями среднего и высшего звена в том или ином из многих бизнес-сообществ Мезы. Многие другие были довольно важными бюрократами при Генеральном совете, который официально управлял системой Меза, несмотря на то, что Грин Пайнс находился на расстоянии длительной поездки, даже для антигравитационной цивилизации, от столицы системы, Менделя. Конечно, Симоэнс давно понял, что жалобы близких к правительству деятелей по поводу имеющихся неудобств долгих поездок фактически сделали этот адрес еще более престижным.

У Симоэнса было очень мало общего с такими людьми. На самом деле, он часто чувствовал себя немного неловко, если ему приходилось вести светскую беседу с кем-то из своих соседей, так как он, конечно, не мог сказать им ничего о том, чем он зарабатывает на жизнь. Тем не менее, присутствие всех этих бизнесменов и чиновников было полезно, когда дело доходило до объяснения мер безопасности Грин Пайнс. И то, что эти меры безопасности были приняты, очень обнадеживало таких людей, как начальство Симоэнса. Они могли скрыть действительно важных людей Грин Пайнс среди всех этих беспилотных летательных аппаратов и при этом быть уверенными, что они защищены.

Конечно, размышлял он, пока выбирался из аэрокара и набирал команду для того, чтобы тот отправился в общий гараж, их реальная защита была в том, что никто не знал, кто они такие.

Он усмехнулся при этой мысли, затем встряхнулся и открыл свой портфель. Он извлек яркий сверток, вновь закрыл портфель, сунул сверток под левую руку и направился к лифтовому блоку.

- Я дома! - позвал пять минут спустя Симоэнс, когда вошел в фойе квартиры.

Ответа не последовало, и Симоэнс нахмурился. Сегодня был день рождения Франчески, и они должны были пригласить ее в один из ее любимых ресторанов. Был вторник, а это означало, что сегодня ее из школы забирала жена, и он знал, что Франческа с нетерпением ожидала вечера. Что, учитывая характер дочери, означало, что она должна была ждать прямо за дверью со всем терпением акулы со Старой Земли, только что почуявшей кровь. Правда, он вернулся домой на целый час раньше, чем ожидалось, но все же...

- Харриет! Фрэнки!

По-прежнему никакого ответа, и он нахмурился еще сильнее.

Он осторожно положил пакет на столик у края холла и двинулся вглубь просторной, в двести пятьдесят квадратных метров, квартиры, направляясь на кухню. Херландер был математиком и теоретиком-астрофизиком, а его жена Харриет - их друзья часто называли их как Х и Х - также была математиком, хотя она занималась разработкой оружия. Несмотря на это, или, возможно, из-за этого, у Харриет была привычка оставлять записки, прилепленные к холодильнику, а не использовать личный миникомп, чтобы пересылать их ему по почте. Это было одной из, как он считал, ее очаровательных слабостей, и он не мог винить ее за это. Учитывая, сколько времени она проводила с данными в электронном формате, было что-то привлекательное в том, чтобы полагаться на старомодную бумагу и записки от руки.

Но сегодня вечером на холодильнике не было листочка, и он почувствовал укол чего-то, что еще не успело превратиться в беспокойство. Хотя и шло к этому, когда он скользнул на один из высоких стульев в баре кухни, оглядываясь вокруг на пустоту.

"Если бы что-то случилось, она бы дала тебе знать, идиот, - сказал он себе твердо. - Не то, чтобы она точно не знала, где ты находишься!"

Он глубоко вздохнул, заставил себя откинуться на спинку стула, и признался себе, что на самом деле обеспокоен.

Как и многие - на самом деле, подавляющее большинство - из пар альфа-линий, организованных Советом по долгосрочному планированию, Херландер и Харриет были сведены вместе благодаря тому, что их геномы дополняли друг друга. Несмотря на это, у них еще не было собственных детей. В пятьдесят семь лет Херландер был все еще очень молодым человеком для получателя пролонга в третьем поколении - особенно для того, чье тщательно улучшенное тело оставалось бы, вероятно, достаточно здоровым, по меньшей мере, пару веков даже без искусственной терапии. Харриет была на несколько стандартных лет старше его, но не настолько, чтобы это имело значение, и оба они были слишком погружены в свои карьеры, чтобы спокойно высвободить количество времени, необходимое для правильного воспитания детей. Они собирались завести несколько своих собственных биологических потомков - всем парам звездных линий было рекомендовано иметь их в дополнение к клонированным парам, производимым Советом - но они также планировали подождать еще несколько лет, как минимум.

Хотя, очевидно, что СДСП ожидал хороших результатов от их детей, никто не подталкивал их к ускорению своего графика. Каким бы потрясающим ни обещало быть их потомство, особенно с неизбежными тонкими усовершенствованиями СДСП, им было совершенно ясно, что работа, которой они занимались, имела большее непосредственное значение.

Вот почему они были весьма удивлены, когда их вызвала Мартина Фабр, одна из старших членов Совета. Они никогда не встречались с Фабр, и у них не было никаких объяснений для вызова, поэтому они ощущали нечто большее, чем слабый трепет, когда явились на прием.

Но Фабр быстро дала понять, что у них нет никаких проблем. На самом деле, седовласая генетик (которой должно было быть не менее ста десяти стандартных лет, как понял Симоэнс) казалась мягко, но искренне удивленной их очевидным опасением.

- Нет, нет! - сказала она с усмешкой. - Я не затем вызвала вас, чтобы спросить, где ваш первый ребенок. Очевидно, мы ожидаем от вас продолжения рода, - вот почему мы свели вас в пару, в конце концов! Но у вас еще есть время, чтобы внести свой вклад в геном.

Симоэнс почувствовал себя расслабленным, но она покачала головой и погрозила ему указательным пальцем.

- Не устраивайтесь слишком удобно, Херландер, - предупредила она его. - Мы пока не ожидаем, что вы немедленно заведете детей, но это не значит, что у нас нет другой просьбы к вам.

- Да, мэм, - ответил он, гораздо более кротко, чем обычно говорил с людьми. Каким-то образом Фабр заставила его почувствовать так, словно он вернулся в детский сад.

- На самом деле, - она выпрямила кресло и наклонилась вперед, положив руки на стол, ее манера внезапно стала более серьезной, - у нас действительно есть проблема, с которой, как мы думаем, вы оба можете помочь нам.

- Проблема, доктор? - спросила Харриет, когда Фабр остановилась на несколько секунд. Она не совсем смогла скрыть следы затянувшегося опасения в своем голосе, и Фабр, очевидно, это заметила.

- Да. - Генетик поморщилась, потом вздохнула. - Как я уже сказала, ни один из вас даже отдаленно не участвовал в ее возникновении, но я надеюсь, что вы сможете помочь нам с решением.

Выражение лица Харриет было озадаченным, и Фабр махнула одной рукой в успокаивающем жесте.

- Я уверена, вы оба знаете, что Совет придерживается многосторонней стратегии. В дополнение к стандартному образованию пар, как в вашем случае, мы также работаем с более... строго направленными линиями, скажем так. В случаях, подобных вашему, мы поощряем вариации, изучаем возможности для улучшения случайно возникших черт и изменений, которые не могли бы прийти нам в голову при моделировании потенциальных результатов. В других случаях мы точно знаем, чего именно мы пытаемся достичь, и в этих направлениях мы склонны делать больше экстракорпорального оплодотворения и клонирования.

Она сделала паузу, пока оба Симоэнса не кивнули в знак понимания. Это, как понял Херландер, хотя он не был уверен насчет понимания Харриет, заключалось в том, что значительная часть этой "направленной" разработки выполнялась в ходе программ разведения рабов "Рабсилы, Инкорпорейтед", которые служили идеальным прикрытием для чего угодно, в изучении чего мог быть заинтересован СДСП.

- В течение последних нескольких десятилетий, мы, кажется, натолкнулись на стену в одной из наших лабораторных линий альфа, - продолжала Фабр. - Мы определили потенциал для того, что равносильно интуитивному математическому гению, и мы пытаемся довести этот потенциал до полной реализации. Я понимаю, что вы сами по себе оба необычайно одаренные математики. Раз об этом зашла речь, оба вы хорошо зарекомендовали себя в этой области. Причина, по которой я упоминаю об этом, заключается в том, что, по нашему мнению, потенциал этого конкретного генома представляет собой интуитивные математические способности, которые были бы, по крайней мере, на порядок выше, чем у вас. Очевидно, что такого рода возможности были бы для нас огромным преимуществом, хотя бы из-за их последствий для той работы, которой, я знаю, вы уже занимаетесь. В долгосрочном плане, конечно, возможность ввести его в генетический пул в качестве надежно воспроизводимого признака будет иметь еще большую ценность для перспектив вида в целом.

Херландер на мгновение взглянул на Харриет и увидел отражение его собственного крайне заинтересованного выражения на ее лице. Тогда они оба оглянулись на Фабр.

- Проблемой в данном случае, - продолжила генетик, - является то, что все наши усилия до настоящего времени были... скажем так, менее чем полностью успешными. Я продолжу и признаю, что у нас все еще нет ничего похожего на ту степень понимания, какую мы хотели бы иметь при разработке проектируемых уровней интеллекта, несмотря на то высокомерие, которое, возможно, испытывают при случае некоторые из моих собственных коллег. Тем не менее, мы чувствуем, что в данном случае мы находимся на правильном пути. К сожалению, наши результаты на сегодняшний день можно разделить на три категории.

Наиболее частым результатом является ребенок примерно среднего интеллекта для одной из наших альфа-линий, то есть значительно более блестящий, чем подавляющее большинство нормалов или даже большей части других наших звездных линий. Вряд ли это плохой результат, но он явно не тот, который мы ищем, потому что, хотя у ребенка может быть интерес к математике, нет никаких признаков способностей, которые мы на самом деле пытаемся развить. Или же, если они вообще существуют, то в лучшем случае реализуются лишь частично.

Реже, но чаще, чем нам хотелось бы, появляется ребенок с интеллектом ниже медианного среднего для наших альфа-линий. Многие из них были бы вполне пригодны для гамма-линий или, если уж на то пошло, для населения Мезы в целом, но они даже отдаленно не того калибра, какой мы ищем.

И, наконец, - выражение ее лица стало мрачным, - мы получаем относительно небольшое число детей, в которых все ранние тесты предполагают присутствие черт, которые мы пытаемся выявить. Они там внутри, в потенциале. Но, кроме этого, в них есть еще и фактор нестабильности.

- Нестабильность? - Херландер повернулся, чтобы задать вопрос, когда на этот раз Фабр сделала паузу, и генетик тяжело кивнула.

- Мы теряем их, - сказала она просто. Симоэнс, должно быть, выглядел озадаченным, потому что она вновь поморщилась... менее счастливо, чем раньше.

- Они прекрасно справляются в течение первых трех или четырех стандартных лет, - сказала она. - Но потом, где-то на пятый год, мы начинаем терять их из-за чего-то похожего на экстремальный вариант состояния, которое раньше называлось аутизмом.

На этот раз было очевидно, что молодые люди, сидящие по другую сторону ее стола, понятия не имели, о чем она говорит, потому что она улыбнулась с некоторой горечью.

- Я не удивлена, что вы не узнали термин, так как прошло много времени с тех пор, как приходилось беспокоиться об этом, но аутизм был состоянием, которое влияло на способность людей взаимодействовать в обществе. Он был исключен из популяции Беовульфа задолго до того, как мы отправились на Мезу, и у нас действительно мало информации об этом состоянии даже в профессиональной литературе, а тем более в наших более общих информационных базах. Если уж на то пошло, мы совсем не уверены, что наблюдаемое нами здесь - это то, что было бы определено как аутизм еще в темные века. Во-первых, по данным литературы у нас имеется предположение - крайне ограниченное, так как большинству источников более восьмисот лет - аутизм обычно начинал проявляться в то время, когда ребенку исполнялось три года, а у нас это происходит значительно позже. Начало кажется гораздо более внезапным и резким, нежели все, что мы смогли найти в литературе. Но аутизм был отмечен нарушением социального взаимодействия и общения, а также ограниченным и повторяющимся поведением, и это определенно то, что мы видим здесь.

В этом случае, однако, мы считаем, что также есть некоторые существенные различия, - поэтому мы говорим не об одном и том же состоянии, а скорее о том, которое имеет определенные грубые параллели. Из литературы следует, что аутизм, как и многие другие состояния, проявлялся несколькими различными способами и в разной степени тяжести. По сравнению с тем, что показало наше исследование аутизма, мы наблюдаем в этих детях то, что, по-видимому, попадает в крайне тяжелый конец спектра. С крайним аутизмом их роднит то, что, в отличие от более мягких форм и других расстройств обучения, новые коммуникативные навыки не просто прекращают развиваться; они теряются. Эти дети регрессируют. Они теряют навыки общения, которые у них уже были, они теряют способность сосредоточиться на своем окружении или взаимодействовать с ним, и они впадают в некоторое состояние отключения. В более экстремальных случаях они за пару стандартных лет превращаются в почти полностью некоммуникабельных и не реагирующих ни на что особей.

Она снова сделала паузу, потом пожала плечами.

- Мы думаем, что делаем успехи, но, откровенно говоря, в Совете есть часть, которая считает, что мы должны просто идти дальше и полностью отказаться от проекта. Те из нас, кто не согласен с этой позицией, ищут потенциальные средства разрушения существующей парадигмы. Мы пришли к выводу - по крайней мере, некоторые из нас - что в действительности необходим двусторонний подход. Мы очень внимательно проанализировали генетическую структуру всех детей в этой линии, и, как я говорила, думаем, что добились существенного прогресса в исправлении самих генов, в разработке аппаратного обеспечения, если хотите. Но мы также придерживаемся мнения, что нам, вероятно, нужно заняться элементами окружающей среды, которые также влияют на вызревающее "программное обеспечение". Именно это и привело сегодня вас в мой офис.

Все наши оценки подтверждают, что вы двое - хорошо приспособленная, уравновешенная пара. Ваши основные личности хорошо дополняют друг друга, и вы явно подходите друг к другу, в том числе в создании стабильной домашней обстановки. Оба вы также имеете такого рода способности к математике, которое мы пытаемся ввести в эту линию, даже если не на том уровне, что мы ищем. Вы оба очень успешно применяете эту способность в вашей повседневной работе и продемонстрировали высокий уровень эмпатии. То, что мы хотели бы сделать - то, что мы намерены сделать - это передать вам одного из наших клонов, чтобы вы его воспитали. Мы надеемся на то, что, поместив этого ребенка к кому-то, кто имеет такие же способности, кто может обеспечить руководство - и понимание - кем-то предназначенным стать вундеркиндом, мы сможем... провести его через все критические процессы, которые вызывают их уход в себя. Как я уже сказала, мы добились значительных улучшений на генетическом уровне, теперь нам также необходимо обеспечить наиболее благоприятные поддерживающие и обучающие условия окружающей среды, какие только возможно.

И вот так Франческа вошла в жизнь Симоэнсов. Она ничуть не походила на любого из ее родителей, хотя на Мезе это было почти неслыханным. У Херландера были светло-рыжеватые волосы, карие глаза, и, как он думал, достаточно привлекательные черты, но он ни в коем случае не был особенно красив. Мезанское Соответствие особенно тщательно избегало одной вещи - своего рода "штамповки", физического подобия, которое выделяло кощеев, происходящих от генетических "суперсолдат" Последней войны Старой Земли. Внешняя привлекательность была частью практически любой альфа- или бета-линии, но в них также подчеркивалось физическое разнообразие, как часть весьма сознательных усилий избежать создания легко узнаваемой "штампованной" внешности, и у Харриет были черные волосы и сапфирово-синие глаза. Кроме того, она была (по явно непредвзятому мнению Херландера) намного более привлекательной, чем он сам.

При всем различии в их цветах волос и глаз они оба были достаточно высокими, порядка ста восьмидесяти сантиметров, но было очевидно, что Франческа всегда будет невысокой и изящной. Херландер сомневался, что она когда-либо будет намного выше ста пятидесяти пяти сантиметров, и у нее были каштановые волосы, карие глаза и оливковая кожа, заметно отличающая ее от любого из родителей.

Все это только делало ее еще более очаровательным созданием, насколько это касалось Симоэнса. Конечно, он понимал, что отцы генетически запрограммированы на то, чтобы обожать дочек. Так был устроен биологический вид, и СДСП не видел причин изменять этот конкретный признак. Однако, несмотря на это, он был твердо убежден, что любой непредвзятый наблюдатель был бы вынужден признать, что его дочь была самой умной, самой очаровательной и самой красивой маленькой девочкой, которая когда-либо существовала. Это было очевидно. И, как он неоднократно указывал Харриет, то, что они не внесли прямого генетического вклада в ее существование, очевидно означало, что он был бескорыстным и беспристрастным наблюдателем.

Почему-то его логика не произвела впечатления на Харриет.

Он знал, что они оба подошли к перспективе стать родителями, особенно в сложившихся обстоятельствах, с достаточным трепетом. Он ожидал, что будет трудно позволить себе заботиться о девочке, зная столько, сколько им говорили о проблемах, с которыми Совет столкнулся с этим конкретным геномом. Он обнаружил, тем не менее, что не смог предвидеть абсолютную красоту ребенка - его ребенка, каким бы образом она им ни стала - и полное и абсолютно безоговорочное доверие, которое она оказала своим приемным родителям. С первого раза, когда у нее случилась одна из детских лихорадок, к которой не были полностью невосприимчивы даже высшие мезанские линии, и она перестала плакать и совсем безвольно обмякла на руках, когда он взял ее, прижал к себе, и она, наконец, провалилась в сон, он стал ее рабом и знал это.

Они оба осознавали, что должны были отдавать всю любовь и заботу, чтобы помочь Франческе легче пройти процесс развития, как выразилась Фабр. Они были готовы делать именно это, но к чему они не были готовы, так это к тому, что Франческа сама сделала это неизбежным. Ее четвертый и пятый годы были особенно напряженными и трудными для них, когда она вступила в то, что, как предупредила их Фабр на основе предыдущего опыта, было периодом наибольшей опасности. Но Франческа преодолела критический порог, и последние пару лет они чувствовали себя расслабляющимися.

И все же... и все же, когда Херландер Симоэнс сидел в своей кухне, гадая, где его жена и дочь, он обнаружил, что, в конце концов, не совсем расслабился.

Он как раз потянулся за своим коммом, когда пришел вызов от Харриет. Он щелкнул пальцем для ответа, и голос Харриет зазвучал в ухе.

- Херландер?

Было что-то в ее тоне, подумал он. Что-то... напряженное.

- Да. Я вернулся домой несколько минут назад. Где вы, ребята?

- Мы находимся в клинике, дорогой, - сказала Харриет.

- Клинике? - повторил Симоэнс быстро. - Почему? Что случилось?

- Я не уверена, что что-то не так, - ответила она, и в его мозгу тотчас же зазвучали несколько сигналов тревоги. Она говорила так, как будто боялась, что если допустит какую-то ужасную возможность, то она произойдет.

- Тогда почему вы в клинике? - тихо спросил он.

- Они перехватили меня после того, как я забрала ее из школы, и попросили меня привести ее. Видимо... очевидно, они обнаружили пару небольших аномалий в ее последней оценке.

Сердце Симоэнса, казалось, перестало биться.

- Какого рода аномалии? - потребовал он.

- Ничего чрезвычайно необычного. Доктор Фабр сама посмотрела результаты, и она уверяет меня, что до сих пор, по крайней мере, мы все еще в допустимых пределах параметров. Мы просто... немного смещаемся в сторону. Поэтому они хотели получить для нее более полный набор оценок. Я не ожидала, что ты будешь дома так рано, и не хотела беспокоить тебя на работе, но когда я поняла, что мы опоздаем, то решила связаться. Я не знала, что ты уже дома, пока ты не ответил.

- Я дома недолго, - сказал он ей. - Если вы собираетесь пробыть там некоторое время, меньшее, что я могу сделать, это сесть в машину и присоединиться к тебе. И Фрэнки.

- Я бы хотела этого, - тихо сказала она ему.

- Хорошо, я буду там через несколько минут, - сказал он так же тихо. - Пока, дорогая.

Глава 7

- Я не хочу показаться скептиком, - сказал Джереми Экс со всем своим скепсисом. - А вы уверены, что просто не страдаете от случая СЧИ? - Он произнес сокращение, отделяя каждый звук.

Принцесса Рут выглядела озадаченной.

- Что это значит?

- СЧИ. Устоявшееся сокращение для синдрома чрезмерного интеллекта, - сказал Антон Зилвицки. - В разведывательном управлении флота известен как "лихорадка зеркального зала".

- В госбезопасности мы называли это "шпионская чушь", - сказал Виктор Каша. - Этот термин также перекочевал в ФРС.

Рут перевела озадаченный взгляд на Джереми.

- И что это должно означать?

- Это разумный вопрос, принцесса, - сказал Антон. - Я сам потратил немало часов, обдумывая эту возможность.

- Я тоже, - сказал Каша. - На самом деле, это первое, о чем я подумал, когда начал пересматривать то, что я знал - или думал, что знал - о "Рабсиле". Это был бы не первый случай, когда шпионы перехитрили самих себя, увидев больше, чем есть на самом деле. - Он взглянул на Зилвицки. - "Лихорадка зеркального зала", а? Не слышал такого раньше, но это, безусловно, подходящее описание.

- При нашей работе, Рут, - сказал Антон, - мы обычно не можем видеть вещи напрямую. То, что мы действительно делаем, это ищем отражения. Вы когда-нибудь были в зеркальном зале в парке аттракционов?

Рут кивнула.

- Тогда вы поймете, что я имею в виду, когда говорю, как легко попасть в ловушку каскада изображений, которые в действительности являются лишь отражениями себя самих. Как только в логическую цепочку попадает один ложный вывод или предположение, дальше начинается генерация все большего и большего числа ложных образов.

- Прекрасно, но... - Рут покачала головой. Этот жест выражал скорее замешательство, чем несогласие. - В данном случае, я не вижу в этом сколько-нибудь существенного фактора. Я имею в виду, что мы имеем дело с внутренней перепиской между людьми в самой "Меза Фармасьютикалс". Мне это кажется довольно простым, - и добавила немного жалобно, - и без зеркала в поле зрения.

- Нет? - сказал Каша, тонко улыбаясь. - Откуда мы знаем человека на другом конце этой переписки, там, на Мезе? - он посмотрел на ридер в своей руке, затем бегло пробежался по докладу, - Дана Ведермейер, как ее звали...

- Вообще-то, это может быть и "он", - перебил Антон. - Дана - одно из этих унисекс-имен, которые должны быть запрещены под страхом смерти, учитывая, сколько горя они создают для трудолюбивых шпионов.

Каша выдохнул и продолжил.

- Откуда мы знаем, что она или он работали на "Мезу Фармасьютикалс"?

- О, перестань, Виктор, - запротестовала Рут. - Я могу заверить вас, что все проверила и перепроверила. Нет никаких сомнений, что переписка, которую мы откопали в файлах, поступила из штаб-квартиры "Фармасьютикалс" на Мезе.

- Я не сомневаюсь в этом, - сказал Виктор. - Но ты не понимаешь мою точку зрения. Откуда мы знаем, что это лицо, славшее сообщения из штаб-квартиры "Фармасьютикалс", на самом деле работало на "Фармасьютикалс"?

Рут скосила глаза. Немного сердито, но все же.

- Кто, черт возьми, мог бы еще сидеть там, кроме сотрудника "Фармасьютикалс"? Или, скорее даже, менеджера высокого ранга, поскольку не может быть, чтобы низкоуровневый клерк рассылал подобные инструкции.

Антон вздохнул.

- Ты все еще упускаешь его точку зрения, Рут, - о чем я должен был подумать сам сразу же.

Он огляделся в поисках места, где можно было бы присесть. Они собрались для этой дискуссии в правительственном комплексе, в кабинете Джереми, который, вполне возможно, был самым малым кабинетом, используемым "министром обороны" планеты в любом месте населенной галактики. В этом кабинете было только два кресла прямо перед столом Джереми. Рут сидела в одном, Виктор в другом. Сам Джереми сидел на краю своего стола.

Стол, по крайней мере, был большим. Он, казалось, заполнял половину комнаты. Джереми наклонился и быстрым и ловким движением убрал небольшую кучку бумаг, покрывавших другой угол стола. Едва ли больше, чем взмахом запястья.

- Вот, Антон, - сказал он, улыбаясь. - Присаживайся.

- Спасибо. - Зилвицки взгромоздился на угол стола, все еще держа одну ногу на полу, наполовину поддерживая свой вес. - Он клонит к тому, Рут, что хотя, безусловно, верно, что Дана Ведермейер был нанят "Мезой Фармасьютикалс", откуда мы знаем, на кого он работал в самом деле? Вполне возможно, что он или она - черт бы побрал эти дурацкие имена и что плохого в именах собственных, вроде Рут и Кэти, Антон и Виктор? - был подкуплен и в действительности работал на "Рабсилу".

Он указал на электронный планшет в руке принцессы.

- Это объяснило бы все в этой переписке.

Рут посмотрела на планшет. Нахмурившись, как будто она видела его в первый раз и не была полностью уверена, что это такое.

- Это кажется мне гораздо менее вероятным объяснением, чем любое другое. Я имею в виду, что, видимо, "Фармасьютикалс" все же поддерживает какой-то надзор за своими сотрудниками, даже на уровне руководства.

Виктор Каша сел немного прямее в кресле, опираясь рукой на одном из подлокотников, чтобы поддерживать себя и одновременно заглядывать на дисплей планшета Рут.

- О, я и сам не думаю, что это так уж вероятно, ваше высочество.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него.

- Что? Уж не собираешься ли ты сейчас начать величать и меня модными титулами?

Антону пришлось подавить улыбку. Всего несколько месяцев назад отношение Рут к Виктору Каша было враждебным, сдерживаемым потребностями текущего момента, но по-прежнему острым, и - он был уверен, что принцесса настояла бы на этом в то время - совершенно неумолимым. Сейчас...

Время от времени она вспоминала, что Каша был не только абстрактным хевенитским врагом, но и специальным вражеским агентом, который остался в стороне - нет, хуже, манипулировал ситуацией - когда вся ее личная охрана была расстреляна масадскими фанатиками. В такие моменты она становилась холодной и необщительной по отношению к нему дня на два-три.

Но, в большинстве случаев, "потребности момента" преодолевали пресловутое волнение моря. Каша присутствовал на Факеле почти без перерывов с того момента, как планета была отобрана у "Рабсилы, Инкорпорейтед". И волей-неволей, поскольку она была заместителем директора разведки новой звездной нации - Антон сам был временным директором до тех пор, пока ему можно будет найти постоянную замену - ей приходилось очень тесно сотрудничать с хевенитом. Конечно, Виктор никогда не разглашал чего-то, что может в любом случае подвергнуть риску Республику Хевен. Но, кроме этого, он был чрезвычайно полезен молодой женщине. По-своему - совсем по-другому - он, вероятно, был во многом для нее таким же наставником, как и сам Антон.

Что ж... не совсем так. Проблема заключалась в том, что знания и опыт Каша лежали в сферах, которые Рут могла понять умом, но, вероятно, не смогла бы применить на практике. В крайнем случае, не очень хорошо.

В отличие от Рут и Антона, Каша не был техническим гением. Он был достаточно искусен в работе на компьютерах, но не достигал колдовства, которое творили с ними Зилвицки или мантикорская принцесса. И хотя он был прекрасным аналитиком, но не лучше самого Антона. Ну и, наверное, был не столь хорош, как хотелось бы в идеале - хотя оба действовали на столь редкостном уровне, какой с самого начала был доступен немногим другим шпионам в галактике.

Возраст Виктора и его гораздо более обширный опыт означали, что пока что он был лучшим разведывательным аналитиком, чем Рут, но Антон думал, что это превосходство не продлится дольше нескольких лет. Принцесса действительно обладала талантом в часто своеобразном и иногда совершенно причудливом мире, метко прозванном "зеркальным залом".

Но настоящей сильной стороной Каша была полевая работа. Там, думал Антон, он был в своей собственной лиге. Может быть, и было несколько секретных агентов в галактике, столь же хороших в данной области, каким был Виктор, но это была бы буквально горстка. И никто из них не был бы ничем лучше него.

Антон Зилвицки сам не принадлежал к этой теоретической горстке, и он знал это. Надо отметить, что он был очень хорош. С точки зрения полевого мастерства, как большинство людей понимало этот термин, он был, вероятно, так же хорош, как Виктор. По крайней мере, очень близок.

Но у него просто не было мышления Каша. Хевенитский агент был человеком настолько уверенным в своих убеждениях и лояльности, и таким уверенным в себе, что мог вести себя в условиях кризиса как никто другой, с кем Антон когда-либо сталкивался. Он будет реагировать быстрее любого другого и будет более безжалостным, чем кто-либо, если будет думать, что безжалостность - то, что нужно. Но, прежде всего, он обладал сверхъестественной способностью по ходу дела подстраивать свои планы, видя новые открывающиеся возможности всякий раз, когда эти планы шли наперекосяк, в то время как большинство шпионов не видели бы ничего, кроме разворачивающейся катастрофы.

Он обладал большим мужеством, но у Антона оно тоже было. Так же, как у многих людей. Мужество на самом деле не было настолько редкой добродетелью в человеческой расе - как любил при случае подчеркивать сам Виктор с его эгалитарными взглядами. Но для Каша этот уровень мужества, казалось, дался без особых усилий. Антон был уверен, что этот человек даже не думал о нем.

Эти качества делали его очень опасным человеком в любой момент и страшным человеком в некоторых случаях. Благодаря своему обширному опыту работы с Виктором Антон пришел к убеждению, что Каша не социопат - хотя он, безусловно, мог превосходно имитировать его. И он также более медленно начал осознавать, что под кажущейся ледяной поверхностью Виктора скрывался человек, который был...

Ну, не сердечным, конечно. Возможно, "великодушный" - правильный термин. Но как бы вы ни назвали его, это был человек, яростно преданный своим друзьям, а также своим убеждениям. Было трудно рассчитать, как Каша отреагирует, если его когда-либо вынудят выбирать между близким другом и своими политическими убеждениями. В конце концов, Антон был почти уверен, что Виктор выберет свои убеждения. Но этого не произойдет без трудной борьбы - и хевенит потребует полного и абсолютного доказательства, что этот выбор был действительно неизбежным.

Принцесса Рут, вероятно, не анализировала Виктора Каша так тщательно и терпеливо, как Антон Зилвицки. В галактике было очень мало людей с такой строгостью в систематизации, как у Антона. Рут определенно не была одной из них. Но она была чрезвычайно умна и интуитивно разбиралась в людях - что было удивительно для той, кто вырос в довольно замкнутой атмосфере королевского двора. По-своему, она признала то же самое в Викторе, что увидел Антон.

Антон как-то полушутя заметил Рут, что быть другом и партнером Каша отчасти похоже на то, чтобы быть близким коллегой очень умной и теплокровной кобры. Принцесса тут же покачала головой.

- Не кобра. Кобры довольно опасны, когда вы приступаете к делу - я имею в виду, черт возьми, прославленный грызун вроде мангуста может справиться с одной из них, - и они почти полностью полагаются на яд. Но даже в худшей своей роли Минга Безжалостного Виктор ни в коем случае не ядовит.

Она покачала головой.

- Дракон, Антон. Вы знаете, что в соответствии с легендой они могут принимать человеческую форму. Просто думайте о драконе с ярко выраженным хевенитским акцентом, который ревниво охраняет клад в виде людей и принципов, а не денег.

Антон согласился с этой точкой зрения - и сейчас, наблюдая за полу-раздраженной и полу-ласковой перебранкой Рут с хевенитским агентом, которого она когда-то ненавидела, он вновь увидел, насколько права она была.

Учитывая все обстоятельства, не так-то просто затаить обиду на дракона. Во всяком случае, для принцессы это как-то ужасно глупо. С таким же успехом можно обижаться на приливы и отливы.

- Просто пытаюсь практиковаться, - сказал Виктор кротко, - ради того маловероятного случая, если я должен буду предстать на мантикорском суде в Лэндинге. Не хотелось бы нарушать королевский протокол, даже если он в целом досадная куча чепухи, поскольку это подорвало бы мою учтивость тайного агента.

- Нет такого слова, как "учтивость", - ответила Рут. - На самом деле, это должно быть самым глупым и наименее учтивым словом, которое я когда-либо слышала.

Виктор ангельски улыбнулся.

- Возвращаясь к сути, Рут, я сам не думаю, что этот Дана Ведермейер, - он указал на планшет, - является чем-то иным, чем он или она кажутся. То есть очень высокопоставленный менеджер "Мезы Фармасьютикалс", отдающий приказы подчиненному. Или, скорее, игнорирующий жалобы подчиненного.

- Но... - Рут посмотрела на планшет, нахмурившись. - Виктор, ты сам читал переписку. Сотрудники "Фармасьютикалс", работавшие здесь, жаловались на неэффективность своих же методов, а этот Ведермейер просто отмахнулся от них. Как будто она - или он, или любой другой - даже не взглянула на их анализ политики собственной корпорации на рынке труда.

На мгновение хмурый взгляд потемнел, превратившись во что-то очень суровое.

- Убийственной и бесчеловечной политики на рынке труда, я должна сказать, так как они сознательно заставляли людей трудиться до смерти. Но на данный момент дело в том, что даже их собственные сотрудники отмечали, что было бы эффективнее начать переход к повышению автоматизации, механическому выращиванию и уборке урожая.

- Да, я знаю. С другой стороны, несмотря на их жалобы, "Фармасьютикалс" показывала прибыль.

- Но только потому, что "Рабсила" давала им скидки на своих рабов - и чертовски крутые скидки к тому же! - возразила Рут. - Это один из пунктов, которые их менеджеры подчеркивали - они не могли рассчитывать, что такая скидка будет действовать вечно. - Она поморщилась. - Если бы это вышло у них из-под контроля, если бы им пришлось начать платить полную цену по "прайс-листу" за своих рабов, то неэффективность, на которую прямо указывали эти люди здесь на Факеле, вернулась бы к ним домой и больно бы укусила! На самом деле, там был один...

Она мгновение листала свои документы на планшете, затем нашла нужный и торжествующе помахала им.

- Да, вот это! От, как там его фамилия, - она взглянула на дисплей, - Меннингера. Помните? Он говорил об общем положении "Фармасьютикалс". Они уже арендуют все свои рабочие места здесь у "Рабсилы", но рассчитывают к тому же, что "Рабсила" будет давать им рабов по благоприятным ценам, и давайте посмотрим правде в глаза, у "Рабсилы", так же, как у других трансзвездных корпораций, нет большого братского чувства друг к другу. "Рабсила" сожрала немало своих мезанских конкурентов на этом пути, и этот парень беспокоился, что они готовят "Фармасьютикалс" для своего следующего сэндвича, поместив достаточно глубоко в карман "Рабсилы", где они должны были бы принять недружественное поглощение или обанкротиться!

Джереми Экс прочистил горло.

- Давайте также не будем забывать, насколько тесно большинство мезанских корпораций вступают в сговор друг с другом. Конечно, на протяжении многих лет они демонстрировали огромную долю акульего ДНК, но они также работают вместе. Особенно когда занимаются чем-то, во что остальное человечество вряд ли захочет вкладывать деньги. Открыто, по крайней мере. И вы можете добавить к этому тот факт, что многие из них, как мы уверены, фактически принадлежат, полностью или частично, "Рабсиле". Как "Джессик".

Антон поджал губы, обдумывая эту мысль.

- Другими словами, вы полагаете, что "Рабсила" намеренно принимала убытки, чтобы увеличить прибыль "Мезы Фармасьютикалс" - в которой она, возможно, имеет значительную долю владения, даже если не контролирует ее напрямую.

- Да.

- Это было частью моей точки зрения, когда я интересовался тем, на кого, кроме - или, может быть, в дополнение к "Фармасьютикалс", - может работать этот Ведермейер, - сказал Виктор. - Если "Рабсила" скрытно контролирует "Фармасьютикалс", то она, возможно, была в состоянии и дальше предоставлять им "скидки". По крайней мере, до тех пор, пока она получала достаточно, чтобы покрыть чистую себестоимость производства. Я имею в виду, что с этой стороны ничто в переписке не указывает на то, что касалось бы гуманитарных соображений. Они просто говорят, что могли бы увеличить свои прибыли в долгосрочной перспективе, если бы начали перестраиваться. Даже по их собственному анализу, возврат инвестиций в оборудование занял бы довольно много времени, особенно если предположить, что их затраты на рабов остались бы теми же. Они были больше обеспокоены долгосрочными последствиями снижения этого показателя - что "Рабсила" выдернет его из-под них, или, по крайней мере, пригрозит этим в то время, когда это даст "Рабсиле" наибольшее влияние на них. Но в переписке со стороны Мезы нет ничего объясняющего, почему от местного анализа просто "отмахиваются", если использовать твой собственный очаровательный термин, Рут. Предположим, Ведермейер по-тихому представлял интересы "Рабсилы"? Желая положить "Фармасьютикалс" поглубже в карман "Рабсилы"... или просто зная, что между ними уже существовал тихий неофициальный брак? В таком случае, он или она вполне могли знать, что им не о чем беспокоиться. Этот их "размер скидки" был традиционным и не мог исчезнуть в ближайшее время.

Рут тоже поджала губы.

- Но какой в этом был бы смысл, Джереми? О, я допускаю возможность того, что Ведермейер работал на "Рабсилу". Хотя я сомневаюсь, что его или ее собственные руководители пропустили бы это, если бы такое делалось против их интересов. Я имею в виду, "Фармасьютикалс" существует уже в течение двух или трех стандартных веков, так что чертовски хорошо знает, как делается игра. Кто-то, кроме нее, должен был бы читать, по крайней мере, некоторые из этих заметок, учитывая длительный период их написания. Тот факт, что она даже не потрудилась привести аргумент - даже неблаговидный - в пользу своей позиции, говорит о том, что она была чертовски уверена и не беспокоилась о том, что ее прибьет один из собственных боссов. Это имеет смысл, если "Рабсила" действительно владеет "Мезой Фармасьютикалс", но какой у них на самом деле мог быть мотив скрывать эту связь?

Это не похоже на их отношения с "Джессик", где юридическая фикция о том, что "Джессик" - это отдельная фирма, помогает им хотя бы немного прикрыться, когда они перевозят рабов или другие тайные грузы. Но нет смысла поддерживать такое разделение от "Фармасьютикалс", и, конечно, нет никаких юридических причин, по которым они должны были бы скрывать эту связь. Зато есть много причин, почему они должны были беспокоиться. Если две эти компании были уже связаны, они должны были, по меньшей мере, удвоить свои административные затраты на поддержание двух отдельных операций здесь на Факеле. Не говоря уж о том, что обе они делали бизнес вместе. Почему это? Даже если предположить, что они лежат в одной постели, и что "Рабсила" дома покрывает свои затраты на добычу сырья, несмотря на льготную скидку, мы все еще глядим на Петра, вынимающего деньги из своего собственного кармана, чтобы оплатить лакея Павла. Они снижали цену на своих рабов "Фармасьютикалс" более чем на двадцать пять процентов. Оставляя в стороне всю остальную экономическую неэффективность, встроенную в их отношения, это адский удар по прибыли, которую они, возможно, получили бы, продавая их где-то в другом месте, а не выбрасывая их здесь, чтобы субсидировать неэффективные - по оценке их собственных полевых менеджеров - операции "Фармасьютикалс"!

Виктор кивнул.

- Я согласен, и именно поэтому я не думаю, что есть какое-либо логическое объяснение, кроме...

- Кроме чего?

Он пожал плечами.

- Я не знаю. Но мы уже согласились, что есть в "Рабсиле" что-то гнилое, что выходит за рамки их жадности и жестокости. - Он указал на планшет Рут. - Итак, на данный момент мы можем просто добавить эту дохлую рыбу в ту же вонючую кучу.