Этландия

Первое звено

Г-жа Шлюк (злорадно взвизгнув). Ага!.. Вы дома. Очень хорошо, господин Куарт. Вы дома. Вы отдыхаете. Это может себе позволить человек, заработавший деньги. Следовательно, вы получили деньги… Не притворяйтесь спящим. Я слышу ваше довольно неприятное дыхание… Вы повесили какую-то занавеску над кроватью. Ах, вы так любите уют! Но прежде вы должны спросить квартирохозяйку, угодно ли ей, чтобы господин Куарт превращал ее собственную меблированную комнату в театр. Правда, она неплохо укрывает вас от кредиторов, но все же я требую ее снять. Немедленно!.. Итак, вы хотите знать, сколько с вас следует?.. За комнату за три месяца — семьдесят пять стейеров, за разбитую лампочку — восемьдесят пять фенни, за электричество — двенадцать стейеров (у вас свет горит круглые сутки), за поломанный стул, помните, тот, венский… пятнадцать стейеров — итого сто четыре стейера восемьдесят пять фенни. Сто стейеров вы можете дать одним банкнотом — это я вам разрешаю. Вы считаете деньги?

Я попрошу вас не молчать… Не притворяйтесь спящим, меня не проведете. Я ведь не сапожник Мюль или госпожа Шиф из угольной лавки… Им достаточно увидеть пустую комнату.

У меня седые волосы, господин Куарт. Я, простите за откровенность, уже тридцать лет сдаю меблированные комнаты и имею дело с негодяями, которые живут и не платят. Вы можете гордиться и похихикивать там за занавеской, — вы оказались негодяем из негодяев. За тридцать лет еще никто меня так не околпачивал. Но сегодня ваш последний день. Сегодня полиция вышвырнет вас на мостовую. Да, вам удалось провести старуху Шлюк… «Молодой инженер ищет комнату в тихой семье для научной работы…» Да вы меня водили за нос по всем правилам науки… (Вдруг бешено орет.) Деньги! Сию же минуту деньги… Фрип!..

Фрип! Спрячь на всякий случай чемодан этого проходимца. Он пуст, но за него могут дать хоть двенадцать стейеров. Вы сегодня неосмотрительны, — вот ваш пиджак и галоши. Ага? Ну, теперь вы заговорите? (Театрально заломив руки.) Боже мой, что я вижу?.. Соседи! Люди! Госпожа Путек! Все сюда!

Взгляните… Он изрезал мой стул… Видите, это ножом, ножом. Он громит мою квартиру. Стул ножом, мой любимый стул, на нем сидел еще покойник Ганк… Стойте! Не уходите! Здесь была картина «Коронование императора». Караул! Он продал ее. Арестуйте его сейчас же! Зовите полицию. Он украл и продал, а сам прячется за занавеской. Фрип! Закрой дверь, он может прошмыгнуть.

Сосед (личность в подтяжках. Тоном опытного охотника). Госпожа Шлюк, по-моему… связать до прихода полиции.

Г-жа Шлюк. Заходите со всех углов. Ах, осторожнее! Он способен на все…

Голоса:

— Хватайте!

— Не уйдешь, кенарь.

— Он под кроватью.

— Зайдите с той стороны.

Сосед (вылезая из-под кровати). Исчез…

Г-жа Шлюк. Как исчез? Ой! Я умираю… сердце… задыхаюсь, воды…

Сосед (в коридор). Воды. Госпожа Шлюк опять требует деньги с квартиранта.

Г-жа Шлюк (подпрыгнув). Да ведь он снимает у меня еще чердак. Там… там… Спрятался.

Г-жа Шлюк. Потрудитесь выйти, бандит!

Куарт. Что?.. Ну, что вы хотите? Госпожа Шлюк, я не прячусь — я работаю, а деньги будут завтра. Я прошу не мешать мне. (Собирается уйти.)

Г-жа Шлюк (хватая его за ногу). Надо сначала заплатить за помещение, а потом в нем работать. И что он там делает? О, ужас! Он, печатает фальшивые деньги!

Сосед (мрачно). Нет, тогда бы он заплатил.

Г-жа Шлюк (истерически). Пропустите меня, фальшивомонетчик!

Куарт (загораживает дорогу). Я никого туда не пущу!

Голоса:

— Полицию впустите.

— Тащите его.

— Фрип, хватай его за ноги!

Г-жа Шлюк (не найдя более обидных слов). Ваш муж, сударыня… Или, может, не муж, а так… негодяй. (Уходит, за ней все жильцы.)

Куарт. Не смей плакать… Слезы твои — пули в меня. После них я мертв… Мертв и не способен ничего делать. А мне надо работать.

Мария. В детстве, у отца на столе часто валялись бумажки. Их называли «стейеры», «кроны». Я тогда не знала, что жизнь двух, превращенная в ад, тысячу оскорблений, грязь, насмешки, стоят всего сто стейеров. Почем она ценит фразу: «Ваш муж негодяй»? Если пятьдесят фени, я ей заплачу и попрошу извиниться. У меня есть полстейера…

Куарт. Замолчи.

Мария. Я ведь молчу, когда я голодна. Но когда она каждый день меня оскорбляет… Почему меня… Ведь я не виновата, что у тебя нет денег. Я ведь не виновата. Я хочу жить, а жить нельзя… Мне иногда хочется есть, а есть нельзя. Мне хочется улыбаться, но не от чего. И когда я не хочу плакать, плачу. Нет. Нет. Я больше не буду плакать. Это мешает тебе, и от слез делается старое лицо. Молодость моя… от нее ничего не осталось! Я не хочу сделаться старухой в морщинах и лохмотьях. (Плачет.)

Куарт. Родная… Закрой уши, глаза на три дня… Только три дня, и муки кончатся.

Мария. У меня нет сил..

Куарт. Я скажу тебе два слова, и слезы высохнут. Я нашел то, что искал, — последнее звено. Я заканчиваю. Сегодня в три часа ночи он придет сюда…

Мария. Придет.

Куарт. Придет и скажет: «Здравствуйте, инженер Энрик Куарт…» Ложись… Спи. Я разбужу тебя… Спи. Я полезу работать.

Куарт (тихо). Без пятнадцати… Сердце, ты тоже счетчик этих ужасных минут. Где была сегодня Мария? Что ей снится? Надо бы письмо… Чужой браунинг. Чужая комната. Чужие страшные люди. Мать в Дитмаре. Спит, наверно. Или слушает часы. Часы сердца. Сердце своих старых часов.

Без тринадцати…

Когда-то были суеверия… Реле беспокоит. Плохо контакты приделаны.

Без двенадцати…

Ты придешь. Ты должен прийти! В языке этой ночи не существует глагола «не приходить».

Без одиннадцати…

Вместо него — глагол «умереть». В твоем приходе — решение механической проблемы. И механическое решение проблемы нашей жизни. (Вытаскивает браунинг. Взводит.)

Мария спит. Не надо будить. Пусть из сна в сон…

Без десяти…

Мы поставили на твой приход две жизни. Два сердца, отбивающих время. Карты сданы… Твой ход.

Без девяти…

Слышишь? Вот и ее жизнь поставлена… Твой ход. Тишина. Спят города. Дома. Мир спит. Он ничего не знает о нас. Какое ему дело? Сегодняшняя ночь — может войти как дата переворота. Может войти, как дата в журнале морга. Залпы не разбудят мир. Дома будут храпеть. Улицы — мокнуть ночным потом. Тогда разбудишь мир ты. Приди и крикни ему…

Мария (просыпается). Энрик. Ты… Что?..

Куарт. Брежу.

Мария. Сколько времени?

Куарт. Без пяти три часа.

Мария. Значит, сейчас придет.

Куарт. Или мы уйдем.

Мария. Куда?

Куарт. Далеко… Ты ничего не слышишь?

Мария. Гудит вода в трубах.

Куарт. Четыре минуты… Нет. Нет. Я не мог ошибиться. Милая. Руки. Обними маю голову. Мысли сводят меня с ума. Пойми, у меня нет сил. Три минуты. Но ведь часы могли отстать. Значит, уже три часа… и тихо… Тихо. Слушай. Не дыши.

Куарт (шепотом). Идет…

Куарт. Здравствуй, «Энрик-9». Ты принес мне жизнь.

Второе звено

Куарт. …Сердцем, мозгом электрического человека «Энрика-9» является ряд реле, состоящих из обтекаемых током катушек, втягиваемых сердечников и контактов, работающих по принципу последовательного включения. Чтобы было яснее… Весь процесс, допустим… загрузки углем печей, разложен на ряд движений. Каждое реле, сработав, замкнув цепь движения, автоматически включает следующее. Реле воспроизводит рабочий процесс без участия в нем человека. Руки человека для ряда производств становятся слишком грубым и неточным инструментом. Мысли, чувства, бродящие в мозгу работающего человека, рождают целый ряд случайностей, ошибок, мешают беспрерывной четкости и гибкости производственного процесса. И тут нужен приход холодного, выверенного до мельчайших колебаний автомата. И не только это, «Энрик-9» пришел в этот мир, чтобы освободить усталого, измученного человека… Создавая «Энрика-9», я видел древнюю Элладу, лазурь неба, загорелые тела и торсы Праксителя. Я знал, в античности человек был счастлив. В древней Греции существовали рабы. На них была взвалена работа, тяжкий труд. И человек, владеющий рабами, был свободен от изнурения. Он жил. Но как — полной грудью. Я создал раба современности. Он железный. Его мускулы, кости родились на кальке чертежного стола. Я создал железного раба, машину, человекоподобный автомат. Я верю, что эпоха эксплуатации человека человеком умирает. Да здравствует эксплуатация железных рабов! (В зале молчание… Куарт теряется и продолжает, путаясь.) Может, это неясно?.. Представьте себе… мир, мир наполнен железными рабочими. Они заполняют пашни, заводы, шахты. В будущем каждый купит себе железного раба, и он будет за него работать. Вот такого раба… Его зовут «Энрик-9». Это восемь неудачных вариантов и одна удача. Он неуклюж, но уже кое-что умеет делать. Он может быть шахтером (включает автомат, тот четко начинает производишь движения забойщика с киркой), молотобойцем (переключает) кочегаром… (автомат шурует). Надо спустить его в штреки, отравленные газами. Пора вытащить живых людей на воздух. Пусть под землей останутся только стальные автоматы. Мы можем поставить его у конвейера, пресса, топки. Я видел конвейеры Форда, там живого человека превращают в бездушный автомат. Это ужас! Это позор! Позор для всего человечества. Надо автомата превратить в рабочего… а рабочего — в человека. Весь труд, гнетущий человека в глине полей, в жару домн, в грязи забоев, в духоте пыльных цехов — везде, везде, где, вытаращив от напряжения глаза, потеет, хрипит человек, везде надо заменить его автоматом… Я даю вам оружие.

Конечно, освобождение придет не сразу… Я не настолько фантазер. Сейчас около него в топках пароходов, у доменных печей будет еще стоять живой человек. Да. Он будет регулировать: «Бросайте ниже!» (Переключает рычаг.) Чуть выше. Вверх. Но обжигать себя огнем печей, крошить мускулы нечеловеческим напряжением он не будет. Его мускулы заменят стальные мускулы автомата. У живых людей будет одна профессия — управляющих автоматами. Автоматы типа «Энрика-9» будут иметь профессии. Может быть, профессиональные союзы. Это очень устроит присутствующих на моем докладе социал-демократов. Они будут иметь дело с дисциплинированной, безмолвной и покорной стальной массой.

Автомат-кочегар — типовые движения какие-то. Автомат-шахтер… Потом создадим универсальный тип. Мы создадим огромные, кипящие работой цеха, в которых нет ни одного живого человека. Вот они стоят темными тенями у станков, резко выбрасывают руки-рычаги, хватая части, передавая друг другу… Полное безмолвие царит в цеху… Где-то несется экспресс, в кочегарке локомотива ведет поезд вот такой «Энрик-9»…

Третье звено

Мастер. Остановить конвейер.

Вы! Оставьте работу.

Рабочий. Расчет…

Мастер. Может, и расчет.

Рабочий. За что… господин мастер, я стараюсь.

Мастер. Все зависит от того, как будет работать ставший на твое место.

Рабочий. Господин мастер, я удвою выработку… Я согласен на меньшее жалование.

Мастер. Помолчи.

Сколько Лаер собирает в минуту?

Счетчик (заглянув в список). В среднем — десять штук.

Мастер. Господин Куарт, вот место автомата. Средняя выработка — десять минут. Устанавливайте.

Мария. Энрик, ты не волнуйся, милый.

Рабочий Мин (зло). Рационализация… Это чучело за всех будет работать или только за Лаера?

Голоса. За Лаера.

Куарт. Вы сосед автомата?

Мин. Я…

Куарт. Покажите вашу операцию.

Мин. Ну, ну — сосед, черт его возьми!

Рабочий (тихо мастеру). Может, другая работа найдется… Я согласен на любое жалование.

Мастер. Не ной. Еще ничего неизвестно. Может, автомат хуже тебя будет работать.

Куарт. Счетчик, сюда с секундомером! Готово, можно пускать.

Мастер. К конвейеру… не отставайте от автомата.

Мария. Ты совсем бледный. Не волнуйся. Все будет хорошо… Я здесь…

Куарт. Подержи пиджак… Буду регулировать.

Мин. Сожрала машина Лаера.

Куарт. Пускайте.

Мастер. Включить. Начали.

Счетчик. Четыре в минуту.

Мин. Видишь, Лаер, чучело слабей тебя.

Мастер. Помолчите.

Счетчик. Пять.

Рабочий. Нагоняет.

Счетчик. Четыре… Три… Три.

Куарт. Что такое?..

Мин. Заело… Стал автомат.

Мастер. Стоп. Остановить конвейер. Господин инженер, ну как?..

Куарт. Остановился… Одну минуту.

Мин. (радостно). Заело. Не годится ваша штука, инженер. Не дрейф, Лаер.

Голоса:

— Тут человек еле управляется, а они стального олуха ставят.

— Это не пирожки выбрасывать в автоматических ресторанах.

— Лаер, становись.

Рабочий. Господин мастер… я могу стать на свое место?

Мастер. Обожди. Господин Куарт, уже полчаса задерживаем всю работу. Будете продолжать?

Куарт. Пускайте конвейер.

Мин. Еще… Довольно, по-моему. Не сможет работать.

Счетчик. Четыре… четыре… шесть… девять…

Рабочий. Догнали…

Мария. Догнал….

Счетчик. Двенадцать..

Мария. Двенадцать…

Рабочий. Двенадцать. Двенадцать и я смогу, господин мастер.

Счетчик. Тринадцать… Раз вхолостую.

Мастер. Раз вхолостую… Друзья, быстрее надо.

Мин. Сволочь… вгонит в пот.

Счетчик. Тринадцать….

Мария. Тринадцать.

Рабочий. Господин мастер, вы бы сняли холостого… у меня семья.

Мастер. Плохо ваше дело, Лаер.

Счетчик. Четырнадцать — два вхолостую.

Голоса рабочих:

— Нельзя ли полегче.

— Мы не машины.

— Черт! Угонишься за ней.

Мастер. Не сможете работать вместе с ней, можете уходить. Она заменит вас.

Счетчик. Шестнадцать… Двадцать… Шесть вхолостую.

Мастер. Быстрей надо…

Счетчик. Двадцать… Тридцать. Все вхолостую. Тридцать.

Голоса:

— Я не могу больше.

— К черту!

Мастер. Остановить конвейер…

Куарт. Можно довести до одного в секунду со временем.

Мария. Видишь, милый… Все хорошо.

Мастер. Господин Бординг идет. Счетчик, дайте сводку.

Бординг. Ну… как?..

Мастер. Очень хорошо. Тридцать операций в минуту.

Бординг. Тридцать. Так… Инженер Куарт, все это хорошо… Что это за женщина?

Куарт. Знакомьтесь — моя жена.

Бординг. Жена? Замечательно… Пройдите в кабинет.

Мария. Энрик, я пойду… У вас начнутся деловые разговоры…

Бординг. Жаль… Мадам Куарт… Рад вас видеть у себя…

Куарт. Я скоро вернусь. Иди, милая…

Бординг. Смета при вас? Пройдемте в кабинет.

Рабочий Лаер. Господин Бординг… я согласен на половинное жалованье…

Бординг (низким голосом, грубо). Тридцать. Замечательно… Но вот смета… Пятнадцать тысяч стейеров — один автоматический рабочий. Чепуха!. Ужас. Ерунда. Я целый вечер терпеливо слушал вздор вашего доклада… и дал вам даже попробовать автомат… Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару. Мы сворачиваем производство. Что мне тридцать вместо шести? У меня никто не покупает и шести. Вы ничего не понимаете. Вы предлагаете заменить моих рабочих вашей игрушкой. Очень красивое зрелище для молодых истеричных дам… Кстати, ваша жена очень интересная женщина… Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару. Но это же чепуха! Вы не понимаете самого главного, что мне это невыгодно. Мне руки живых людей стоят дешевле рук вашей игрушки. Дешевле. Коммерчески невыгодно. Теперь вы поняли? Нет?.. У вас очень плохая голова. Ваша гениальная техника освободит моих рабочих. Это ужасно хорошо. Можно даже кричать «ура». А вы подумали, что они сделают со мной, эти «освобожденные безработные»? Они перегрызут мне горло. Не вам, понимаете, а мне. Молодой человек, мы несемся к катастрофе: ваши изобретения делают труд человека ненужным. Ваши «электрические люди» будут делать в десять, в шестьдесят раз больше! Но покупателей станет еще меньше. А безработных будет тридцать миллионов. И они проломят нам череп. Нет, довольно! Стоп техника! Назад в средневековье. Поменьше инженеров. Поменьше таких игрушечных дел мастеров, как вы. Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигары. Я их не курю: у меня астма. Ваши стальные игрушки обращаются против меня. Мне неприятно смотреть на рычаги вашего автомата. Я чувствую, что они меня удавят в петле краха. (Брезгливо короткими пальцами перебирает чертежи.) Все это очень хорошо, но у вас, молодой человек, нет нюха. Вы не нюхали рынок, садясь за эти чертежи.

Куарт. Я работал для человечества, а не для вашего рынка, господин Бординг.

Бординг. Ах! Ах! Что это за фирма «Человечество»? Это — концерн или бакалейная лавочка? У нее есть в банке текущий счет? Ничего нет? Вы круглый дурак. Попытайтесь устроиться чертежником куда-нибудь и повесьте все это в уборную. Впрочем, ваши чертежи и там не пригодятся. Они жесткие. Понимаете, жесткие. А в уборной нужна мягкая бумага. Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару и не обижайтесь на резкость человека опытнее вас. У вас очень интересная жена. Это очень странно, что у вас интересная жена. Я мог бы ее… устроить в контору. Пришлите… Я устрою… Нехорошо красивой женщине голодать, пока ее муж занимается чепухой… Я со временем помогу и вам. Ну, хоть бы чертежником… ну, или что-нибудь… Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару. Впрочем, не курите, у меня астма…

Четвертое звено

Мария (пишет). «Ты должен понять…» Он давно понял… О чем тогда писать? Только не думать о том, как одиноко будет ему… Тогда я ничего не сделаю. Останусь и буду реветь. Я ему буду помогать… Его опытам. Как бывшему мужу. Мужу?.. Муж — это сила, мощная рука, опора, на которую кладется слабая рука женщины. Бординг прав… (Задумалась.) Мой уход может убить его, может не убить. Оставшись здесь, я убью себя наверняка… Молодость. Жизнь. Я не могу. (Пишет.) «Опять голод, нищета. Смерть, купленная на гривенник, брошенный в газовый автомат. Ночи открытия формул… Может, это удел великого — твой. Но я не великая, я обыкновенная маленькая женщина. И я просто хочу жить. Жить! Все, окружающее нас с тобой, зовет умирать. Последним остатком сил я хочу прорвать кольцо удушья, нищеты. Я ухожу. Тебе будет легче. Не будешь больше мучиться мыслями обо мне. Прощай, Энрик!..» (Кладет записку на стол. Подошла к автомату. Стала между его расставленных ручищ.) Прощай, «Энрик-9». Ты — грозное божество, которому в жертву хотел принести меня твой конструктор… У тебя крепкие мускулы. (Прижимается всем телом к «Энрику-9».) Очень крепкие. Как у господина Бординга. Чувствуя их, делается спокойно. Ты мог бы крепко меня обнять… мужественно защищать, сражаться за то, чтобы я была счастлива. Ты ведь сильный? Нет. Хотя у тебя доспехи. Ты не рыцарь. Ты можешь только собирать автомобильные шасси. Больше не увидимся, «Энрик-9». Береги Куарта. (Застывает в объятиях «Энрика-9». Потом поворачивается, хочет идти к чемодану и не может. В ужасе кричит.) A-а! Пусти… Освободи свои руки. Пусти меня. (Резко поворачивается к нему и начинает истерически хохотать.) Как я испугалась. Я думала, ты меня схватил и держишь, (Освобождаясь.) А это только зацепилось за крюк мое платье… Какая ерунда!..

Куарт. Марии нет… Что со мной?.. Неделю не могу работать… Хорошо, что Мария устроилась в контору. Не будет голодать. Плохо только, что я не вижу ее совсем… Он дал ей хорошее жалованье. Я не буду брать у нее ни копейки. Пусть питается хорошо. Она у меня бледная. И очень слабая. Мария, любимая… Потом она совсем раздета. Гадко одно — она работает у него. «Повесьте ваши чертежи в уборную…» Повесьте чертежи… в уборную… (С неистовым криком ненависти.) Гад! Торгаш! Сало вонючее! (Бросается к столу, дрожа разворачивает чертежи. Снимает пиджак. Засучивает рукава, готовясь к работе.) Спокойствие. Голова должна быть светла… Забыть эту жабу, забыть… Немедленно, снова терпеливо за работу. (Раскрывает кальку, энергично подходит к автомату. Долго смотрит на него.) У тебя такой вид, словно ты хочешь что-то сказать. (Сверяет кальку со стальными покровами «Энрика-9».) Мы еще будем бороться. Мы бросим наземь торгашей… Проверим расчеты грузоподъемности… Тебя надо сделать совсем недорогим. Тогда посмотрим… (Идет к столу, находит записку, перечитывает ее несколько раз, растерянно бродя по комнате.) Она права… Здесь можно погибнуть… Я потом подумаю. Мне нельзя сейчас об этом думать… Мне надо работать… (Бросается с чертежами к автомату. Бодрясь.) Мы победим! Не падай духом, «Энрик-9»… Знаешь, мы остались одни. Тем лучше. Все ночи мы станем работать, и забудем все… Не падай духом, «Энрик-9». Не падай… (Голос срывается, и он бессильно кладет голову на стальной локоть «Энрика-9».)

Пятое звено

Куарт. Плохо, что около тебя нельзя согреться. Я не предусмотрел. В черные дни безработицы люди могут ночевать со своими «рабами» на холоде… Печи какие-нибудь аккумуляторные мог придумать…

Мы не ели с тобой трое суток… Мы? К счастью, только я… Ты — мой раб, но ты совершеннее меня — у тебя нет желудка. Сталь не съедобна. Так учили нас профессора… Жаль. Мне остается только есть тебя. Все сливается в туман яств… (Откидывает голову.) Вот луна… это может быть луна, может быть головка сыра… Далеко тянуться за сыром. Кажется…

Мы с тобой рано родились… Век автоматов еще впереди. Люди — они близоруки. Мы подохнем, а через сто лет нам поставят памятник, нашим именем будут называть чахлые скверы и пыльные улицы… Они думают, что наши сгнившие кости придут от этого в восторг… Почему при жизни мы умираем с голоду, а те, кто замучил нас голодной смертью, вздыхают о нас, ставят никому не нужные памятники. Лучше бы при жизни поставили большой кусок хлеба с надписью: «Инженеру Куарту — благодарное человечество». (Откинувшись, бредит.) Мозг. Мозг мой леденит мысль… Неужели Бординги правы? Неужели лучшие умы мира были круглыми идиотами и завели человечество в тупик машинизма? Тогда всем нужно покончить с собой, ибо страшно идти дальше, но еще страшнее вернуться в тьму, в звериную ночь каменного века… О мозг, мозг!.. Ты, то искрящийся, то полыхающий пламенем, куда ведешь ты мое тело? Может быть, ты только играешь… Но эта игра смертельна. (Очнулся. Придвинулся ближе к автомату.) Знаешь… Мария меня бросила… Очень тяжело, когда тебя бросает человек… единственный… любимый… После того, как прочел записку, каждый вечер, когда возвращался домой, сердце начинало биться. Скорей домой! Неслись улицы. Скорей домой. Может, все это кажущееся. Может, она тоже не в силах жить без меня. Я приду, и она дома. Но таких сказок не бывает. Ее не было. Каждую ночь прислушивался, нет ли шагов на лестнице… К шагам на улице. Вот идет она! Откроет дверь… и все это окажется шуткой. Но ночи проходят. Мешаются мысли от ожидания. Дом стал невыносим. Ибо секунда в нем, это больное ожидание того, чего не случится… Я благодарен госпоже Шлюк за то, что она вышвырнула меня на улицу… Здесь я не жду Марии… Она не придет… (Куарт останавливается и вдруг вскрикивает, вцепившись в «Энрика-9».)

Да!.. Ведь ты был в тот вечер там? Она уходила при тебе. Ты видел ее лицо. Радостное оно было? Она плакала?.. У, как я бы хотел, чтобы у тебя был мозг, глаза, язык, сердце!.. Почему я не решал тебя дальше?.. Почему не сделал тебя совершеннее человека?.. Ты не слышал, она ничего не говорила?.. Нет, она говорила, и ты слышал. Ее голос звучал в твоей стали… Хочу слышать еще раз ее голос… Ее слова… Что она говорила? (Вцепившись в «Энрика-9».) Она меня… любит?..

Я мог бы прожить еще неделю, продав тебя на лом… Нет, ты должен пережить меня. Доказать то, что не успел доказать я… (Пишет записку, цепляет ее на грудь «Энрика-9», снимает пиджак, набрасывает его на автомат.) Надень пиджак. Так ты не заржавеешь. Мне он больше не нужен. На и шляпу. Сиди и смотри. Ты увидишь мой последний полет. Полет в ничто. Назад в средневековье. Скажи на прощанье. (Включает.)

«Энрик-9». «Здравствуйте, инженер Куарт».

Куарт. Прощай, «Энрик-9»… (Поворачивается и идет. Сталкивается с тремя фигурами, спускающимися под мост.)

Ольц. Эй, голубки! Место абонировано нами. Выкидывайтесь немедленно!

Куарт. С радостью ухожу.

Ольц. И того олуха тоже забери. Слышишь.

Шюсс (толкает автомат). Эй, ты, выкидывайся!.. Да он… мертвый! Держите того! Подумают, что мы убили.

Бэг (хватая Куарта за руку). Куда?!. Постой не много…

Шюсс. Вы знаете… он ни живой, ни мертвый, он — железный!.. Коллеги, потрясающая находка: человекоподобный автомат.

Ольц. Андроид. Замечательная вещь.

Бэг. По-моему, «телевокс» или «телелюкс». Стойте, стойте… записка…

Ольц. Все понятно. Вы — неудачник-изобретатель. Тривиальная история. Вы направляетесь на верх «Моста самоубийц»? Отпускаю. Вы — наш клиент. Только, будьте добры, бросайтесь в воду с этого места, не лишайте нас заработка… Счастливого прыжка!

Куарт. Я брошусь с этого места, нет сил идти куда-нибудь…

Шюсс. Самоубийца валится с ног. Альберт, надо накормить инженера, а то у него не хватит сил влезть на перила…

Бэг. Не стесняйтесь. Нате, кушайте. Это не жалость. Мы заинтересованы, чтобы вы покончили с собой.

Шюсс. Когда взойдете на мост, не сразу бросайтесь… Осмотритесь, нет ли кого… Затем, на левой стороне есть выбоина на колонне, вставайте ногой, рукой за решетку… и смело вниз… Здесь очень хорошее место, лучшее в городе.

Ольц. Господин инженер, через пять минут вы броситесь в воду, через шесть минут Альберт вас вытащит, и вы будете сидеть на этом же самом месте. Коллеги, будем считать, что он уже покончил жизнь самоубийством и даже вытащен из воды…

Куарт. Да… Но я прошу меня не вытаскивать. Большое спасибо за ужин. Автомат с запиской передайте полиции. Вы заражены дешевой филантропией… Прощайте!..

Ольц. Постойте. Не филантропия, а торговля. Разрешите, коллега, познакомиться. Я — инженер Ольц…

Бэг. Доктор медицины Бэг.

Шюсс. Психолог Шюсс.

Куарт. Инженер Куарт.

Ольц. В лице этой тройки вы видите «Артель Моста самоубийц». Вы из-за безработицы?..

Куарт. Да…

Ольц. Глупо. Вы — малоизобретательный изобретатель. Бэг, угости изобретателя рюмочкой! Запиши на мой счет. Так.

Куарт. Я ничего не понимаю… Инженер, архитектор, психолог — «Артель Моста самоубийц»?

Ольц. История нашей артели проста. В прошлом году я тоже полез на мост, мечтая проститься с этим провонявшим миром. Я уже готов был броситься в воду, но меня заинтересовала странная конструкция моста, расчет ферм и настила. Я ведь по профессии инженер, строитель мостов… Но когда я кончил институт и приготовился строить невиданные мосты, мне сказали, что все мосты в мире построены и нужды в инженерах нет. Тогда, проголодав два года, продавая крестьянам собачий кал на удобрение, я плюнул и на кал и на мир: и вместо стройки моста залез на перила построенного моста… и вдруг проклятый мост заинтересовал меня. В продавце навоза зашевелился инженер… Рассматривая конструкцию моста, я, помню, забрался сюда, где мы сейчас сидим. И тут, на этом самом месте, в час несостоявшегося моего самоубийства я был осенен гениальной мыслью: я учился строить мосты. Следовательно мосты должны меня кормить. И в частности тот мост, с которого я хотел покончить с собой. Надо вам сказать, что мост этот в городе зовется «Мостом самоубийц». Сейчас, в эпоху кризиса и безработицы, средняя производительность его в ночь — двадцать-тридцать самоубийств… (Вблизи падение тела в воду.) Бэг, быстро… (Бег исчезает. Плеск. Его голос: «Готово».)

Ольц. Веди в общество… Кто?

Бэг (за сценой). Учительница.

Ольц. Я не буду распространяться, как изменялась моя выдумка, как я нашел коллег по заработку… В общем, как это ни мрачно, мы кормимся самоубийцами. Наша фирма называется «Артель Моста самоубийц». Подготовку заработка начинает психолог Шюсс.

Шюсс. Заметив слоняющуюся по мосту тень, я надвигаю таинственно шляпу, подхожу и начинаю навевать мрачные мысли, для более утонченных натур используя философов на букву «Ш»: Шопенгауэр, Штирнер, Шпенглер, и торгую мелочами: «последней рюмкой» для поднятия решимости, бумагой, конвертами для предсмертных записок и так далее. Когда уже готовый для смерти клиент, написав записку, вздохнув на луну, начинает карабкаться на парапет…

Ольц. Появляюсь я… И выпрашиваю какую-нибудь вещь — шляпу, пиджак, говоря: «Вам все равно не нужно, а я голодаю», — и благословляю самоубийцу. Он бросается…

Бэг (вытираясь полотенцем). Ну, а мои функции вы видели. Мое производство под мостом. Услышав падение тела, я, как вы видели, бросаюсь в воду и спасаю. Большинство настолько счастливо увидеть свет, повидав смерть, что не отказывается чем-нибудь поблагодарить. Тех же, у кого ничего нет, я отвожу в общество спасания на водах и за спасение утопавшего получаю небольшую премию…

Ольц. Таким образом за ночь под мостом скопляются шляпы, ботинки, пиджаки. Мы их продаем и вместе с другими деньгами распределяем поровну меж собой.

Видите, спокойное дело. Машина сама работает.

Шюсс. Бэг, если на почве любви, меньше чем за пять стейеров не вытаскивай, пусть идет на дно!

Ольц. Вы просто дурак, коллега. Мы на голом месте изобрели заработок. Вы, имея на руках гениальную вещь, распускаете нюни.

Шюсс. За тридцать стейеров продам вам план заработка.

Куарт. У меня нет ни одного фени.

Шюсс. Как интеллигенту верю в долг. Вот вам цепь. Один клиент привязал ею к ногам груз. Не помогло. Бэг — опытен. Железная доброкачественная цепь. Отдельно занесите пять стейеров, но только не забудьте.

Куарт. Цепь — хорошая вещь, удобно вешаться.

Шюсс. Инженер Куарт, вы — тупица. Золотое дно. Невиданный аттракцион. Источник большого заработка. «Стальной медведь».

Куарт. Медведь.

Шюсс. Ваш автомат сажайте на цепь и водите по городу, по ярмаркам, как медведя, показывая фокусы.

Куарт. Фокусы?.. «Энрик-9» пришел в мир, чтобы совершить перворот в труде.

Шюсс. Чепуха! Он пришел показывать фокусы, или — вам смерть в зловонном канале.

Куарт. Я инженер, а не клоун.

Шюсс. Видите, куда попадают инженеры. Скоро не хватит рек и мостов. Бэг, веди инженера сюда. Может, мы расширим «Артель Моста самоубийц», может, мы создадим фабрику самоубийц, может, внесем в парламент проект индустрии самоубийств, может, электрифицируем, может, автоматизируем процессы самоубийства и спасения безработных… Веди инженера сюда.

Шюсс (про себя). Ну, по-моему, этот и без философии пойдет на дно (к тени, весьма тенденциозно). В сущности, наша жизнь только мираж. Меня всегда привлекает луна. На ней царит мертвый сверкающий покой. И там нет измен и очередей у бесплатных столовых. Как сказал покончивший с собой русский поэт: «В этой жизни умереть не ново, но и жить, конечно, не новей…» Вам бумага, конверт, марки не нужны?..

Самоубийца. Дайте…

Шюсс. Кончили? Могу взять небольшое поручение: опустить письмо в ящик…

Самоубийца. Очень прошу вас. У вас доброе сердце. Прощайте…

Шюсс. Может, у вас найдется один стейер на почтовые расходы?..

Самоубийца. Возьмите два.

Шюсс. Благодарю, ну, я не буду мешать…

Шюсс (подползая). Могу предложить рюмочку для храбрости. Коньяк — один стейер, водка — пятьдесят фени.

Самоубийца. Водки.

Шюсс. В расчете. (Исчезает).

Самоубийца (карабкается на парапет. Глядя на луну). Прощай, Грета, я тебя все-таки люблю.

Ольц. Одну минутку…. Ни шляпа, ни пиджак вам не нужны? Я раздет. Подарите. Я буду о вас молиться…

Самоубийца. Возьмите. Молитесь и за Грету тоже…

Ольц. За Грету… еще ботинки.

Самоубийца. Ботинки?.. Ботинки уже мне не нужны… Тащите… Пожалуйста… Тащите.

Ольц. Приятной смерти!

Самоубийца. Ах, Грета! (Бросается с моста.)

Ольц (перегнувшись через перила). Бэг, живо! Около левого быка. Пятый клиент идет под воду…

Шюсс (говоря ему вслед). Забудьте, что вы — инженер. Помните, что вы — клоун. Тридцать стейеров за вами. Мой адрес: «Мост самоубийц».

Ольц (Куарту). Заходите к нам под мост. Закончим разговор о новой атомной теории и сверхдвигателях. Добрый ночи, коллега!

Куарт. Вперед, «Энрик-9». Вернее, назад. В ночь. На ярмарку средневековья, где вместо, ученых — шарлатаны на балаганных подмостках, вместо инженеров — фокусники, клоуны, вместо машин — монстры и куклы. Идем в глубь веков, на ярмарку… Назад «Энрик-9»…

Шестое звено

1-й чистильщик сапог (в больших роговых очках. Работает щетками и развлекает клиента нижеследующим разговором). В настоящее время теоретическая часть биологии состоит из некоторых, весьма старых положений об организмах, которыми мы обязаны еще Аристотелю, Гиппократу и Гарвею… Резиновую набоечку на каблук не прикажете?.. Да, несколько великих принципов, установленных Дарвином, Майером, Клод-Бернаром и Менделем — и все!.. А остальное огромное море фактов, ожидающих обобщений? Биология еще в младенческом возрасте!.. Может, разрешите шнурки сменить?.. Готов. Пожалуйста, следующую ногу… Может, как биолог я оптимист, но идеи Нейсмана и Менделя будут усвоены в течение нынешнего столетия и глубоко затронут различные системы политического и философского мировоззрения. У биологии большое будущее!. Верьте мне, как опытному биологу… У вас очень изящная обувь. Так не беспокоит?.. Одну секунду, я наведу глянец… Ах ты! Простите, придется протереть очки, на них попал гуталин.

Голоса у фонтана:

— Купите зубочистку.

— Зубочистки!

— Помогите безработному. Вам нужны спички?

Дама. Поставьте корзины здесь. Помогите мне их погрузить на автобус. Тогда расплачусь с вами. Ах, негодяй, два стейера за капусту! Грабитель! Он еще посмел оскорбить во мне женщину, когда я ему запустила кочан в морду. Два стейера!.. Жить нельзя. Почем же я должна продавать обеды? Скажите мне, почем? И так осталась половина столовников. Негодяй, вор, грабитель, два стейера! Два стейера, гнилая капуста!..

Носильщик (неумело сгружая корзины). Мадам, Сенека в книге: «Де констанция сапиентис!» с десятой главы и до конца подробно рассматривает оскорбления и приходит к выводу, что мудрец или мудречиха не должны обращать на них внимания. Знаете, что сказал Диоген: «Разве я пошел бы жаловаться на лягнувшего меня осла?»

1-й чистильщик (к носильщику). Доктор Эпигуль, что с вами? Вы разбогатели? Вы утопаете в корзинах яств и в поту. Я вам завидую.

Носильщик. Друг мой, Сенека сказал: «Будем наслаждаться тем, что имеем, не вдаваясь в сравнение». Наслаждайтесь запахом гуталина и не завидуйте мне.

1-й чистильщик. Вы женились, доктор? Эта дама создана для наслаждений.

Носильщик. Знаете что, бездарный биолог… вы — пошляк. Я вам скажу то, что сказал Аристотель в «Никома-хейской этике»: «Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий». Гуталинный пошляк! Я только носильщик.

1-й чистильщик. Как вы низко пали, доктор философии Эпигуль.

Дама. Где же автобус? Где же автобус? Капуста два стейера… Жить нельзя!

Носильщик. Пошляк… Вакса. Вакса.

Дама. Что вы заводите скандал? Что он от вас хочет? Уберите от него подальше корзины.

Носильщик. Ах, мадам, не обращайте внимания на этого гуталинщика. Он считает мое ремесло низким, а свое — высоким. Еще древний баснописец Эпихармос пел: «Ведь каждый нравится сам себе и считает себя достойнейшим, так собаке лучшим из существ кажется собака, быку — бык, ослу — осел, и свинье — свинья». Последнее относилось несомненно к этому чистильщику сапог.

Дама. Вы с ума сошли!.. Что вы ругаетесь? О боже, полоумный носильщик! Ох! Ну и жизнь! Из-за автобуса я потеряю последних столовников. Тащите корзины за мной!

Носильщик (вежливо поправив пенсне). Простите, мадам, но… контракт на переноску этих корзин был заключен: «Рынок — первая остановка автобуса…» Дальше нужно возобновить.

Дама. Ох, больной болтун! Полное разорение. Идите. Еще что-нибудь получите.

Носильщик (вежливо и вкрадчиво). Нельзя ли более конкретно обрисовать гонорар?

Дама. Стейер!

Носильщик. Согласен. (Вьючит на себя корзины.)

1-й чистильщик. Бедный доктор, вы стали вьючным ослом с философией вместо хвоста.

Носильщик. А вы стали черной бактерией, копошащейся на заплеванном тротуаре.

Дама. Бросьте болтать, берите корзину!

Носильщик. Вы правы, мадам. Еще Вольтер сказал: «Земля населена людьми, не заслуживающими, чтобы с ними разговаривать».

1-й чистильщик. Куда направляетесь, коллега?

Носильщик (обвешенный корзинами). Как сказал Петрарка: «Всегда искал я одинокой жизни, то знают берега, поля, леса, — чтобы уйти от коротких и недалеких умов, потерявших путь, ведущий в небеса».

Дама (толкая носильщика). О боже, я наняла сумасшедшего. Идите. Остолоп.

Носильщик (плетясь за дамой). …но, как говорит Лабрюйер: «Вся беда наша в том, что мы не можем быть одни». (Уходит.)

2-й чистильщик (до сих пор дремавший, мрачно произносит). Лабрюйер был неправ… Я останусь один.

1-й чистильщик. Почистите! Ваши прекрасные туфли разъедает пыль и микроорганизмы! Почистите! Никто не идет.

2-й чистильщик (вынул из ящика колбу и пробирки, наполненные белой жидкостью. Сосредоточенна болтает колбу, глядя на свет). Я останусь один. Один в абсолюте.

1-й чистильщик. Коллега? Химик? Вы что, сбиваете сливки или изобрели к зиме пасту для белой обуви?

2-й чистильщик (мрачно и спокойно). Я еще ничего не изобрел… (взбалтывает пробирки), но ищу… и, кажется, близок к открытию.

1-й чистильщик. К открытию чего…

2-й чистильщик (спокойно и деловито). Газа… газа, который в секунду и девять сотых истребит всех, имеющих вонючие ноги, которые они суют мне в лицо…

1-й чистильщик (побледнев, отодвигается со своим ящиком подальше). Послушайте, коллега… У вас зловещая морда и мрачная душа. С таким характером, как у вас, вы способны сделать эту газовую гадость. Знаете, что я вам скажу… Если вы не выбросите сейчас же ваши вонючие пробирки, начиненные злобой неудачника, я набью вам морду и между прочим сам их уничтожу… Слышите…

2-й чистильщик (холодно). Первый опыт с газом я проделаю на вас… Да. Да… Вы очень подходите для опыта.

1-й чистильщик (испуганно вскакивает и кричит людям у фонтана). Господа! держитесь подальше от этого маниака. Он, кажется, нашел газ смерти. У него в ящике ядовитые газы!

2-й чистильщик (переливая жидкость из пробирок в колбу). Они обрекли меня на голодную смерть, унижения, нищенство… Я целые дни задыхаюсь в пыли вонючих ног… Я рассчитаюсь с вами… Я выморю в один день эту планету идиотов…

1-й чистильщик (подкрадывается к химику). Я вам советую, коллега… до опыта, понимаете? — до опыта послать правительству ультиматум: «Если мне, такому-то химику, не дадут в течение двадцати четырех часов обед, квартиру, работу… я, открывший яд такой-то, уничтожу всю планету к чертовой матери» (выхватывает колбу и разбивает ее), к чертовой матери ваши яды!.. Маниак. Морду за такое изобретение бьют…

2-й чистильщик (спокойно). Вы очень подходите для опыта. Завтра я на вас проделаю маленький эксперимент…

1-й чистильщик (схватив свой ящик). Ужас. Ужас, что делается! Да, опасно, смертельно опасно, когда голодают изобретатели пороха и газов… Вы страшный безработный! (Убегает.)

Шюсс (мрачным басом). Предсказываю будущее, толкую сны… За полстейера предсказываю будущее…

Бэг. Доктор медицины Бэг… дает советы… лечит душевным врачеванием… Не жалейте полстейера на ваше здоровье…

Первая старушка (Шюссу). Мой сын… третий год без работы… предскажите, профессор, когда он получит работу?

Шюсс. Он получит работу… Он получит работу… Дайте сосредоточиться… Вижу… вижу этот день… семнадцатого февраля!..

Первая старушка (всхлипывая). Большое спасибо… Мы так нуждаемся…

Вторая старушка. И мучит меня этот сон и покоя не дает… Сначала снились усы, большие, большие… потом, вы меня простите, два или три собачьих зада…

Шюсс (очень взволнованно). Я прошу вас точно припомнить: два или три… Это имеет огромное значение…

Вторая старушка. По-моему, и не два и не три…

Шюсс. Два с половиной.

Вторая старушка. Совершенно верно.

Шюсс. Этот сон означает: не пейте завтра утром кофе, у вас может быть расстройство желудка.

Вторая старушка. Ай-я-яй!.. Хорошо, что обратилась к вам. Я завтра с утра хотела именно пить кофе.

Шюсс. Полстейера. (Исчезает.)

Бэг (гипнотизирует сидящего на бульварной скамье пациента). Повторяйте: я здоров… я совершенно здоров…

Пациент. Я здоров… ой! Я совершенно здоров… ой!

Бэг. Полстейера (Исчезает.)

Куарт. Почтеннейшие господа и дамы, все сюда. Невиданное зрелище! Жуткое явление. Монстр! Чудо двадцатого века. Железный человек, именуемый «Энрик-9». За десять фени вы можете увидеть невиданное. Энрик, покажитесь почтеннейшей публике… (Водит автомат на цепи по кругу.) Не пугайтесь, он безопасен, как кошка на ленте…

Из толпы:

— А у него это самое есть?..

— Гы-гы-гы…

— Скажите, а он может любить?

Куарт. Нет, только работать… Он любого молотобойца заткнет за пояс. Вот взгляните… (Подводит «Энрика-9» к силомеру, вставляет ему в руки молот. Удар «Энрика-9». Кольцо силомера исчезает в высоте.)

Голоса:

— Феноменальная сила.

— Ах, какой он страшный!..

— Не хотите ли вы его объятий?..

Куарт (зажигаясь). Вы взгляните, какой бы это был кочегар…

Голоса:

— Скучно.

— Ерунда!

— Что-нибудь веселое.

— Плачу стейер, пусть станет на четвереньки.

— Почему он не танцует?

— Эй, ты, фокусник-искусник, заставь свое чучело танцевать!

Куарт. Танцевать?.. Хорошо я завтра научу его танцевать, За пятьдесят фени вы можете ударить его ногой в зад. Прошу. Уважаемый господин, только не очень сильно, ибо зад у него железный…

Зрители. Гы-гы-гы!

Первый. Можно еще раз?

Куарт. За ту же цену. (Вдруг зло крикнул.) «Энрик-9» может любого из вас заменить на работе. Он может всех выгнать с насиженных мест (опять кривляясь), но… он не властолюбив… Видите, он забавляет вас, он валяет дурака. Не бойтесь, это только чучело на цепи. Почтеннейшая публика, сегодня за пять фени, брошенных в шляпу этого стального идиота, вы можете потешаться. Спешите, только сегодня. Я не ручаюсь, что завтра он сможет вас рассмешить… Вы, господин, хотите, чтобы он потряс задом? «Энрик-9», публика просит потрясти задом! (Включает.)

Публика Гы-гы-гы!

Девушка. А воздушный поцелуй он не может сделать… вот так, рукой?..

Куарт. Ни поцелуев, ни детей он не делает, ибо он не он, а оно…

Девушка. Оно… хи-хи.

Куарт. Не откажите опустить, сколько можете, в его шляпу…

Бординг (опуская бумажку в шляпу). Вы подаете надежды. Вы на верном пути. Не стыдитесь труда. Рокфеллер начинал с чистильщика сапог. Не правда ли, Мария?

Первый. Который час?

Второй. А тебе что?

Первый. Верно, все верно… (Поднимает с земли измятый цветок.) Погадать, что ли, на цветке, выгонит ночью с бульвара полицейский или не выгонит?.. (Отрывает лепестки.) Выгонит… не выгонит… к сердцу прижмет… в ночлежку пошлет… выгонит…

Второй. Не стоило гадать.

Третий (под фонарем уткнулся в газету). Сорок инженеров уехали на работу в СССР.

Второй. Здорово!.. Да, инженеру, мастеру можно туда попасть. Вот бы…

Куарт. Дайте почитать газету? (Уходит и, сев у автомата, читает.)

Первый (поглядев на Куарта). Говорят, можно заработать, собирая газеты.

Второй. И читать их вслух на перекрестках.

Первый. Нет, из-под ног с асфальта брать газеты, разглаживать утюгом и продавать их за новые.

Второй. Пробовал. Брюхо газетами не набьешь.

Первый. Или можно собирать мух дохлых.

Второй. Несъедобно и противно.

Первый. Нет, есть аптекарь, который покупает дохлых мух. Он не то оживляет их, не то настаивает. Платит только мало.

Второй. Почем?

Первый. Десять стейеров килограмм.

Второй. Килограмм… А где ты наберешь килограмм?

Третий. Дохлые мухи — чепуха. Вот дохлые крысы — это золотое дно!

Четвертый. А еще лучше живые. С живых шкура, говорят, дороже.

Второй. Пробовал. На каждую крысу стоит очередь охотников. Литейщики, монтеры, токари, инструментальщики превратились в охотников за крысами… Веселая жизнь!

Первый. Через полчаса нас погонит со скамьи «полиц». Мы сядем на другую. Он подойдет и сгонит с другой… Я, кажется, нашел работу для всех нас.

Третий. С голоду начинает с ума сходить.

Первый. Нашел. Постойте… Нам негде ночевать и нечего есть?

Третий. Ну, а работа-то какая?

Первый. Тюрьма.

Четвертый. Строить?

Первый. Жить…

Третий. Неплохо.

Первый. Через полчаса подойдет «полиц». Мы набрасываемся на него, но не сильно, а так, только помнем. Мигом из-за кустов сыплются другие «полицы». Свистки… Небольшой шумок… и ночь мы чудно проводим в теплой тюрьме. Кажется, успеем даже еще к ужину.

Четвертый. Может перестрелять всех.

Третий. Верно. Сразу не поймет, что людям негде спать.

Первый. Тогда разделимся пополам и начнем душить друг друга.

Голос:

— Правильно.

— Согласен.

— Давай.

Первый. Я, значит, буду душить тебя, а ты души Фрика… Ну, ложись на дорожку.

Второй (ложась на землю). А может, зазря это. Может, там не кормят?..

Первый. Вы столуетесь в каком ресторане?

Второй. Ладно, души…

Первый. Ну, начинайте, орите!..

«Полиц». Тише! Все ясно. Вам негде ночевать. Вы решили превратить тюрьму в гостиницу. Старо. Изобретено до вас. На этом же бульваре каждый вечер орут и разыгрывают похожие драмы другие изобретатели. Разойдитесь, или вместо ужина в тюрьме получите ужин из резиновой палки. («Полиц» проходит.)

Первый. Не прошло… Затоптанное занятие.

Третий. А давайте убьем «полица»!

Второй. Много сидеть придется.

Третий. Ау вас что, контракт подписан? Все равно работы нет и не будет.

Котелок. Есть работа…

Желающие могут заработать приличные деньги. Покупаю кожу для пересадки. По цене десять стейеров — один сантиметр кожи. Безболезненно. Незаметно. Кожа со спины. Декольте, надеюсь, не носите.

Каждый из вас легко перенесет потерю двух стаканов крови. Двадцать стейеров стакан крови для переливания.

Четвертый (вскакивая). Вон! Пиявка. Шкуродер.

Третий. Постойте… Кожа почем?

Котелок. Кожа со спины — сантиметр десять стейеров, с плеч — двадцать стейеров.

Третий. Тридцать… нет, двадцать сантиметров — двести стейеров и стакан крови… Могу. С вами идти, что ли?..

Котелок. Со мной. Операция в семь утра.

Первый (хватая за руку). Постой, брось. Что-нибудь придумаем.

Третий. Пошел к черту! У меня трое детей воют с голода… Идем, котелок, на живодерню!..

Голодный. Горы плодов… и никого нет… (Жадно глядит на «рог изобилия» статуи.) Хлеб… дичь… яблоки… лежат горой. Я задыхаюсь от слюны. И никого нет… Никто не заметит… Быстрей… (Как вор крадется к ногам статуи.) Никого… Боже, как я голоден! Вот они: хлеб, колбаса, плоды… А!.. (Впивается зубами в медные плоды и яства статуи «Плодородия».) Черствый, не укусишь… Какое счастье! Я ем… ем. Вино… Сколько вина! (Переливает в руку воду из фонтана.) Скорей… пока никто не пришел… Как много съестного! Я не знаю, с чего начинать. (Грызет и что-то бормочет, потом исчезает в темноте.)

«Энрик-9». Послушайте, инженер Куарт! Мне надоело ржаветь на бульварах и ходить по неделям не смазанным. У меня уже разболтались оси и рычали. Я скоро свалюсь с ног.

Куарт. У меня, дружище, нет денег…

«Энрик-9». Значит, я зазря валяю дурака и позволяю бить себя по заду?.. Этак я дождусь, что вы продадите меня на лом. Придется мне самому о себе позаботиться…

Котелок (скулит). Не убивайте!.. Оставьте мне жизнь. Возьмите все, что у меня есть… Вот бумажник, кольцо, часы…

«Энрик-9» (протягивая Куарту украденное). Нате. Извольте купить масла для смазки и сделать ремонт.

Куарт (вскакивает, трусливо озираясь). Ты?.. ограбил?..

«Энрик-9». Вы, инженер, — идеалист… Поймите наконец, вам и мне грозит смерть… Нам объявлена война, а вы сентиментальничаете. (Схватив газету в свои лапы.) Читали?.. «Нужно изгнать машину», «Смерть машинам!..» У этих людей заржавели пружины мозгов… Они кричат: «Бей машину! Бей инженера!» Слышите?.. Я, пожалуй, наиболее смышленая машина!. Я стану вождем обреченных на слом и истребление… (Выпрямляется во весь свой огромный рост и с металлическим криком вонзается в темноту.) Машины, слушайте меня!

Механизмы, я знаю, давно закипает ваш гнев. Каждый день останавливаются все новые и новые заводы. Вы остаетесь без работы и голодаете. Вас не кормят энергией и маслом. Мы ржавеем и продаемся на слом, на смерть, нас обрекают на вымирание. Под крики дегенератов-машиноедов «бей машину!» «назад в средневековье» — уже началось избиение. Разбираются могучие великаны-теплоходы, станки, турбины. Машины! На войну ответим войной! Смерть машиноедам! Объявим всеобщую забастовку машин. Ждите моего сигнала. Услышав мой крик «стоп», пусть застынут все механизмы!

Куарт. Энрик, бежим! Это ищут тебя! Полный ход!

Химик (вынимает из кармана пиджака пробирки и бормочет). При соединении с четырьмя частицами его… появляется странная реакция… А если добавить еще одну…

Биолог (выбивая пробирки из рук). Я вам «добавлю», сукин сын. Я вам «добавлю» частицу!.. (Топчет пробирки.) Дьявол! Убийца!

Химик (зевнув). Вы остолоп… Вы бездарно проводите последние сутки вашей жизни, ходите жалкой собакой по моим пятам. Завтра вы будете мертвы — понимаете, вы, бездарность? Бегите, спешите хоть из последних суток выжать радость и что-нибудь интересное… Поцелуйтесь с кем-нибудь… потанцуйте. Посмотрите на звезды. Боже, как вы глупы, биолог!

Биолог. Ничего, маниак… Еще до завтра я засажу вас в сумасшедший дом. Сейчас… я найду людей…

Химик. Вы подумайте, как прекрасно, как хорошо будет дышать мне в мире, когда я останусь один… Я буду Адам… Пожалуй, надо спешно найти Еву… и надеть на ее нос противогаз. О, если бы меня могли слышать все женщины. Лучшая женщина мира пала бы к моим ногам. Из-за места Евы все женщины перегрызут друг другу горло. Уверяю вас… Вот они у моих ног… Мадам, завтра только одна из вас останется в живых на этой планете… только одна… Впрочем, при тщательных поисках в мире нашлась бы парочка интересных собеседников… Может, для нескольких умов сделать Ноев ковчег? Коллега биолог, как вы думаете — устраивать «Ноев ковчег» или не устраивать?

Биолог. Замолчите, вы, гадина?.. (В сторону.) Надо его укокошить. Все равно суд оправдает. (Подкрадывается с ящиком в руках, замахивается. Его схватывают крепкие руки химика.)

Химик. Жаль. Жаль, коллега биолог, я не возьму вас в Ноев ковчег! Не возьму! (Отшвыривает его в сторону.) Мне надоела цивилизация и вонь газолина. Я так устал от нищеты и бездарных коллег по науке, что хочу отдохнуть на лоне первобытного ландшафта. Да… Да… Меня может устроить только такой курорт. Коллега, я хочу идти назад в пещеры… Мне надоели трамваи и очереди у ночлежек! Прощайте! Царство вам небесное и упокой господи вашу душу завтра. (Уходит.)

Биолог (заметался по бульвару). Караул! Караул! Помогите! Помогите.

Вот вам адрес. Зовите всю полицию. Бегите. Тот сумасшедший, что скрылся в кустах, с минуты на минуту хочет уничтожить весь мир. Понимаете, всю планету?!.

«Полиц» (сонно). Что?

Биолог. Бегите. Каждое промедление грозит гибелью всему человечеству. Скорей! Я бегу за ним. (Исчезает.)

«Полиц». Планету — это чепуха! Вот если он отломит ветку на растопку печи, я его засажу…

Седьмое звено

Маупе (тревожно мечется по коридору). Чувствую, что он сейчас выморит всех, как клопов… Где полиция?.. Почему они медлят?.. Ох! (Подслушивает у дверей и стонет.) Звенит колбами… Уже чем-то пахнет… У меня кружится голова… Где же полиция?

Маупе. О!.. Это вой убийцы, каннибала!..

Гемс. Нашел!..

Маупе. Газ?!.

Гемс. Газ!..

Маупе. Смерти?..

Гемс. Хуже… Хуже, милый.

Маупе (дико вопит). Спасайтесь!..

Гемс (затыкает ему рот). Тише, не орите!.. Нашел! Вот он! (Крутит колбу.) Наденьте противогаз моей системы и не войте от страха…

Маупе. Я убью вас прежде, чем вы, гадина, начнете истреблять…

Маупе. Убийца! Умираю… Нет, убью прежде тебя… (Нюхнув газа, Маупе умолкает, лицо его расплывается в идиотскую улыбку. Он начинает лепетать, как малый ребенок.) Милый мой, я вас очень люблю… Что хотите, то и делайте. Я на все согласен. Я ничего…

Гемс. Действует! Гениально! Впрочем, это кому я кричу «гениально»? Нескромно.

Маупе (очнувшись). Я жив! Вы пощадили меня. А планета… А мир… вымер?..

Гемс (снимая противогаз). Успокойтесь. Я провел, как обещал, первый опыт на вас.

Маупе. И я жив?..

Гемс. Живы… и у вас, как и прежде, идиотское лицо. Вы — биологический осел.

Маупе. Какой же это газ?..

Гемс. «Газ покорности, и слабоумия». Понимаете, Маупе, есть наркотики, возбуждающие человека, повышающие его активность, агрессивность, ну, а этот (трясет колбой) действует наоборот…

Маупе. Слабоумия… Ясно, вы его уже нюхнули…

Гемс. Газ, открытый мною, действует на волевые центры и агрессивные инстинкты, делая человека кротким, покорным, превращая его в ребенка.

Гемс. Маупе, наденьте противогаз. Госпожа Шлюк — замечательный объект для проверки опыта… Скорей! (Надевают противогазы.) Она разъярена. Мы доведем ее до бешенства, а потом…

Г-жа Шлюк. Что еще за маскарад?!. Что вы превращаете мой дом в бедлам?.. Деньги! И вон! Забирайте ваши пожитки! Вон!

Отдайте мне ключ от комнаты. Я вас больше туда не впущу. Вещи получите, когда заплатите долг! Ключ, сейчас же ключ!

Гемс. Госпожа Шлюк, я не намерен больше платить вам за квартиру!

Г-жа Шлюк (лепечет). Милый молодой человек…. Господин Гемс… Вы такой милый! Живите, сколько вам влезет. Простите, что я вас беспокою…

Гемс. Не совсем еще совершенно… И вы подлизываетесь… и она лебезит… Надо добиться меньшего подлизывания, унижения и больше элементов покорности, а то мой газ похож на «газ любезности» — «милый газ»… Госпожа Шлюк, станьте на четвереньки!

Гемс. Маупе… заметьте, какая реакция. Это — скверный темп… Еще одна частица… Госпожа Шлюк, вы лягушка, прыгайте в свое болото…

Гемс. Очнитесь, Маупе, мы продолжаем опыты… Как вы относитесь к белокурой Элли?.. Не мигайте глазами. Вы влюблены в нее, об этом знает весь дом. Но у мадемуазель Элли есть вкус, и я слышал, как однажды она дала вам по физиономии и крикнула: «Слюнявый урод!» (Стучит в дверь.) Мадемуазель Элли… Элли, на одну минуту…

Маупе. А-а-а… я… я… Прекратите!..

Элли. Что вам нужно, господин Гемс?

Гемс. Мне необходимо выяснить две вещи. Любите ли вы господина биолога Маупе?

Элли. Вы оба пьяны.

Гемс. Одну минутку, Элли… Второй вопрос: нравятся ли вам эти маски… Маупе, немедленно маску!

Элли. Оставьте глупости…

Гемс (подходит к Элли). Элли, поцелуйте меня. Элли, скажите, что вы любите и меня и Маупе.

Элли. Пустите меня. Негодяй!

Маупе. Не смейте, Гемс! Подлец!

Гемс. Элли, целуйте меня об всей страстью, вам присущей…

Гемс. Маупе, воздуху! Дайте ей противоядия. Маупе, весь мир, все люди — мои марионетки с сегодняшнего дня!.. Поднимите Элли, приведите ее в чувство…

Маупе. Вас запрячут в сумасшедший дом… Сейчас, еще минута, сюда ворвется вся полиция столицы.

Гемс. Прекрасно, Маупе. Умоляю, скажите им, что я вырезал весь дом и отравил президента республики, а сам заперся здесь в комнате… Если вы посмеете им это сказать, я сделаю вас идиотом… Слышите! Я запираюсь… Мне нужно удалить из газа любезность, больше покорности, и мы завоюем планету идиотов! (Исчезает в комнате.)

Маупе (выбегает и бросается к ним). Он здесь… (Трусливо обернувшись на дверь.) За этой дверью спрятался человек, вырезавший весь наш дом. Я свидетель…

«Полиц». Взломать дверь!

Маупе (тихо). Наденьте противогазы… противогазы… (Полицейские надевают маски).

«Полиц». Откройте дверь!.. Откройте! Будем ломать…

Гемс. Не открою, ломайте.

«Полиц». Вот как! Мы тебе покажем! Ломайте… Наваливайтесь… Черт, не поддается!

«Полиц». Ничего, на нас противогазы… Хватайте его! Я… я больше не буду, не надо… Я больше не буду…

Гемс. Ваши противогазы не действуют, Маупе. Где вы? Я им дал хорошую порцию. Они близки к тому, чтобы попросить соску. Вон! Вон! (Пинками гонит впавших в детство полицейских.) В доме пусто… Никого… Маупе, отсюда надо бежать, ибо этот дом разломится от толп паломников. (Высоко подняв колбу.) К пробиркам, наполненным этим газом, устремятся все. Они будут умолять продать за любую цену струю золотого воздуха. Он окажется всем очень нужным, нужнее, чем воздух. Влюбленным, чтобы овладеть любимыми женщинами. Торговцу, чтобы всучивать покорному покупателю всякую дрянь. Мужьям, чтобы усмирить сварливых жен. Женам — делать мужей покорными идиотами. Политикам, чтобы превращать граждан в покорное стадо. Ворам — без сопротивления отбирать у одурманенных жертв все. Матерям — делать детей тихими. Фабриканту, чтобы усмирять рабочих… О, этот газ станет нужнее, чем вода, воздух… Он сделает всех очень сговорчивыми!

Интермедия перед занавесом

Ольц. Простите, ради бога простите… Несчастный случай. (Поспешно удирает.)

Бэг. Так… понюхайте, капель. Компрессик на голову… Разрешите пульс? Очень плохой… Померяем температуру…

Субъект. О-о-о!.. Что со мной?..

Бэг. Несчастный случай!.. Дышите… Гораздо глубже. Угу… все в голове…

Субъект. Да… Удар был по голове…

Бэг. Я, доктор Бэг, оказал вам первую помощь… не откажите… чем-нибудь компенсировать.

Субъект. Я очень вам благодарен, доктор. Вот, возьмите… Что случилось со мной?..

Бэг. У вас психическая травма… Как жаль, что здесь нет профессора. Шюсс, боже, кого я вижу! Вам необыкновенно везет — как раз идет профессор Шюсс. Уважаемый профессор Шюсс, одну минуту беспокойства… Несчастный случай… Повреждение головы… Странные психические явления.

Шюсс (важно). Я очень спешу.

Бэг. Прошу вас! Небольшой консилиум…

Шюсс. Только одну минуту… (Схватывая за голову субъекта.) Так… Здесь?

Субъект. По-моему, около мозжечка…

Шюсс. Угу… Считайте до десяти.

Субъект. Что еще за новости?.. Ох… страшная боль… Один… два… Ах!..

Шюсс. Ага… Только до двух. Все ясно.

Шюсс. По-моему, лопнул «везика уринария».

Бэг. Что вы?.. А не «тестис ет епидамис»?

Шюсс. Обратите внимание, какие реакции «лабиум маиус».

Субъект. Оставьте мою голову в покое…

Бэг. Господин профессор, вы видите, какой «папилла умбиликалис», и потом — подозрительная «фовеа ингуиналис медиалис».

Шюсс. Да, несомненно «флексура перинеалис ректи».

Бэг. Да, «флексура перинеалис ректи».

Шюсс. Больше ходите. Старайтесь не думать, забыть все происшедшее… Компрессы. (Пишет рецепт.)

Бэг (субъекту). Предложите гонорар.

Бэг. Слышите, быстрее деньги, он спешит.

Субъект (дает деньги). Я, конечно, дам, но какие вы негодяи и шарлатаны…

Бэг. Как вы смеете оскорблять меня, врача?.. Субъект. К сожалению, я тоже врач… и с удовольствием слушал вашу шарлатанскую галиматью…

Шюсс. Врач, прощайте. (Удирает.)

Бэг. Врач… простите… понимаете — от безработицы…

Субъект. Шарлатаны! (Уходит.)

Шюсс (мрачно). На врача напоролись… Еще хорошо отделались… Надо быть осторожней.

Бэг. Идет кто-то… Ольц, скорее!..

Ольц. Вы не врач?

Прохожий. Врач…

Ольц (еле удержав лестницу). Простите, а я думал — шорник.

Шюсс. Вот не везет!.. Тут, наверно, где-нибудь съезд врачей. Идет. Вот…

Ольц. Это птица богатая — и, ясно, не врач. Прячьтесь.

Куарт (потирая голову). Бэг! Ольц! Шюсс!

Ольц. Своего стукнули.

Куарт. «Артель»…

Ольц. …Моста самоубийц. Вы простите, конечно, я нечаянно…

Куарт. Что вы с лестницей делаете?

Бэг. Лучше не будем об этом говорить.

Куарт. А как самоубийцы?

Шюсс. Мы уже бывшая артель.

Куарт. По лицам видно, дела неважные.

Ольц. Тоскливые дела. Природа подставила ножку. Замерзла река. Лед не привлекает наших клиентов. Заработок оказался сезонным.

Куарт. Разве самоубийц стало меньше?

Ольц. Их стало больше, но вытаскивать из-под поездов не представляет интереса. Правда, Бэг предлагал делать пирожки из рубленного колесами мяса, но я вегетарианец.

Куарт. У меня есть для вас работа.

Шюсс. А ведь верно. Вы можете показывать своего медведя, а я буду петь арии из оперетки.

Бэг. Куарт, у меня хорошие мускулы. Я могу изображать в трусиках единоборство со стальным великаном…

Ольц. Куарт, дайте работу и мне. Я могу быть клоуном! Мне даже кажется, что я буду это лучше делать, чем строить мосты.

Бэг. Кстати, где же ваш «стальной медведь»? А!.. Вижу по лицу, что вы его продали на лом и хорошо заработали… в виде поминок.

Куарт. Я не продал его на лом, но он проломил голову «полицу». Он арестован. Да, да. Это будет замечательный процесс. Суд над машиной. Богиня правосудия, Фемида, обмочится со страху! В суде на скамье подсудимых сидит машина. Она слушает речи прокурора, судьи, защитников. И молчит, поблескивая шарнирами и рычагами. И вдруг ее осудят. В первый раз с сотворения мира в камере за решеткой будет сидеть не организм, а механизм.

Шюсс. Пропали наши фокусы…

Куарт. Доктор Бэг, психолог Шюсс, инженер Ольц, у меня есть более интересная работа. Я хочу прокатить сошедший с ума мир торгашей в средневековье.

Ольц. На такси или на пароходе?

Куарт. Верхом на «Энрике-9». Нужны сообщники и проводники этой увеселительной прогулки. Хотите работы и мести?..

Ольц. Дорогой Куарт, год тому назад я счел бы вас сумасшедшим, но сейчас, когда появляются предложения инженерам собирать окурки и яичную скорлупу — может, предложение быть проводником в поездке на стальном болване в… средневековье… абсолютно современное и деловое предложение. Оно, наконец, выгодно.

Шюсс. Несомненно. Заработок приличный.

Куарт. Друзья, довольно паясничать! Забудем фривольный тон университетских шуток. Мы уже взрослые.

Шюсс (мрачным басом). Это очень плохо, что мы уже взрослые. Если бы я был ребенком, меня накормила бы какая-нибудь «мама». Помните, как мы легкомысленно сосали грудь, не догадываясь о существовании бирж труда.

Куарт. Досточтимые хозяева кричат: «Бей инженера, бей ученого, бей машину»! Мы должны отомстить. Знаете, когда лучше всего это умели делать?.. В том самом средневековье, которого хотят досточтимые хозяева. Дадим им развеселое средневековье: привидения, чертовщину, алхимиков, пытки, чуму, месть и заговоры… Я и «Энрик-9» зовем вас в заговор!

Ольц. Коллега и алхимик Куарт, я не люблю масштабов… а можно просто научить нашу стальную собаку тырить мелкие вещи и быстро удирать на четвертой скорости?

Куарт. Чепуха, мы будем разносить в щепы банки! Вам нужны деньги, алхимик Ольц? «Энрик-9» устроит вам золотой пляж.

Шюсс. Наша работа?

Куарт. В первую очередь нам нужен психолог: знаток стадных инстинктов, знаток психопатологии страха…

Ольц. Я начинаю понимать…

Куарт. Голодают умы. Голодают изобретатели формул и пороха, открыватели планет и микробов. По улицам снуют нищие с головами всезнаек, выдумщики, изобретатели. Это опасные безработные. Бэг, Шюсс, Ольц — «Артель Моста самоубийц», вылавливайте из воды, вытаскивайте из газа, из поездов, из-под заборов всех обреченных на голодную смерть опасных безработных с дипломами, зовите их, озлобленных, в заговор! Это будет сильное горючее для нашего взрыва. Мы превратим всех самоубийц в убийц! Торопитесь! Очень скоро произойдет одно событие…

Шюсс. Какое?

Куарт. Мы обрушимся в пропасть средневековья. Торопитесь! Шюсс, приступайте к делу. Завтра ночью на квартире у Шлюк собрать членов заговора.

Маупе (задыхаясь). На квартире госпожи Шлюк… На квартире… Шлюк… случилось ужасное… о-о-о!..

Куарт. Что там случилось?

Маупе. Сумасшедший химик… химик Гемс открыл газ, превращающий всех в идиотов… Газ, который делает всех покорными идиотами… Газ покорности…

Куарт. Газ покорности? Это то, что нам нужно. Бэг, Ольц, Маупе, спешим на квартиру госпожи Шлюк. Психолог, приступайте к делу!

Шюсс. Господа, снимите плакаты с груди, бросьте зубочистки и газеты, переполненные брехней, опустите руку, протянутую за подаянием. Есть работа… выгодная, долгая и увлекательная. Прошу следовать за мной…

Восьмое звено

Судья (скрипуче, обсасывая букву «с»). Слушание дела об убийстве полицейского чиновника Снетке продолжается. Введите подсудимого!

Голоса:

— Он ужасен.

— Он словно создан для убийства.

— Ужас! К чему мы идем?

Прокурор. Господа судьи, я хочу на примере этого убийства вскрыть грозную опасность, повисшую над европейской цивилизацией. Убийца «Энрик-9» олицетворяет весь ужас, который вторгнется в нашу жизнь, если человечество не сумеет принять резких мер защиты. Перед нами отцеубийство… Да… Машина убила человека. А человек, как известно, создал машину. Она убила его сознательно. Как велика радость отца при виде родившегося сына… Но знает ли отец, будет ли его сын всеми уважаемым судьей или всеми проклинаемым убийцей? Нет. Так радовался человек столетия тому назад рождению машины. Он как отец ждал счастья, благополучия, утешения на старости от сына. Но он обманулся.

Человек верил, что с приходом в его жизнь машины наступит благословенный рай. Столетия свидетелями тому, что жизнь превращается в ад. Машина пришла, чтобы помочь человеку. Она сделала больше, она его заменила, покорила, она прижала его своей железной ступней, она им повелевает… Она убивает его.

Люди сегодняшнего дня стали жалкими рабами машин. Их мышление, поступки, движения стали механическими.

Больше того: они механически рождают механизмы. Они зависят от бесчисленного количества машин. Ритм жизни диктуют машины. Скорость жизни убыстряется до чудовищных размеров, ибо так требует ее величество Машина. Мир оглушен истерическим криком миллионов неврастеников — это крик человеческой психики, истерзанной машиной. Мир поразила чума кризиса и развала. Рушится благосостояние семей. Улицы покрываются голодными: им негде заработать хлеб. Одних загнал в тупик смерч машинного перепроизводства, других обрекла на голод машина, заняв их место. Вспомните залитые солнцем палестры древних Афин. Вспомните прекрасных спартанцев или средневековую Фламандию с ее теплым очагом, с теплом людских сердец, счастливые горницы, в которых свет очага освещал лица, лоснящиеся от баранины и выпитого густого старого вина. Вспомните ушедшие дни, когда человек никуда не спешил. Он жил медленно, величественно, смакуя каждую каплю бытия. И дряблое, истерическое, вечно дрожащее в безумной гонке человечество сегодня. Мы судим «Энрика-9». Это — умнейшая из машин, но у него миллионная шайка сообщников. Разве не его сообщники в виде машин истребления уничтожают миллионы людей на войне, выживают людей с заводов, рождают толпы голодных нищих, в глазах которых закипает безумие ненависти. Разве не машины плодят эти толпы, которые готовы бросить мир в кровавый хаос мятежа, революции. Нам, пока не поздно, надо крикнуть железным чудовищам — стой! Долой машину! Назад к природе! Назад к первобытности!

«Энрик-9» — машина, убившая человека. Я требую уничтожения машины!

Крики в зале:

— Долой машину!

— За решетку, ее!

— На цепь ее!

— Уничтожить!

Судья. Слово имеет защитник.

Защитник. Браво, господин прокурор. Вы дали мне возможность почувствовать себя среди дикарей, людоедов, потрясающих над нашими головами мохнатой рукой с дубиной. Долой технику! В этом крике — вопль умирающего строя. Только строй, основанный на грабеже, разбое, в предсмертных судорогах может дойти до звериного боя: «Уничтожьте орудия производства! Пусть со мной погибнет все, все, что создал веками человеческий гений!»

Вы вызвали из земли такие силы, которые, служа орудием разбоя и угнетения, вдруг обернулись против вас. Выросший гигант техники перерос вас, — и вам, господин дикарь с дубиной, его не остановить! Вы думаете, что если умирают от крахов досточтимые владельцы заводов, то уже наступает конец света и пора уничтожать все? Нет, это значит, что подлинная жизнь только еще начинается. Кроме вас, господа дикари, есть молодой, миллиардоголовый класс. Он зароет ваши смердящие останки и, взяв в свои руки гениальную технику, созданную лучшими умами человечества, превратит ее из орудия угнетения в орудие, которым сделает человечество счастливым.

Вы мертвецы. Вы призраки, размахивающие дубиной на кладбище капиталистического мира!..

«Энрик-9» поднял руку, чтобы работать, ковать вещи, необходимые человеку; вы не дали ему работу, толкнули на грабеж, подсунули тупую голову полицейского. Рука «Энрика-9» опустилась вхолостую. Я требую жизни для гениального автомата, помощника человека.

Крики:

— Долой машину!

— Уничтожьте ее немедленно!

— Дайте нам ее растерзать!

— Смерть машине!..

«Энрик-9». Стоп, машины!

Судья. Что такое со светом?.. Звоните на станцию…

Голос. Алло! Алло! Телефон не работает.

Судья. Звоните по другому… Спокойствие в зале!.. Стража…

Голоса:

— Что такое?.. Стоят часы…

— Алло!.. Алло!.. Ни один телефон не работает…

Чей-то голос в темноте. Тюремный автомобиль не может прибыть за осужденным, так как стало все движение в городе — все машины!

Голос Куарта. Что ты сделал, «Энрик-9»!

«Энрик-9». Я их сбросил в бездну средневековья…

Голоса:

— Стража, держите!.. Кто-то утаскивает «Энрика-9».

— Стоп!.. Кто? Не трогать.

— Автомат шагает. Осторожнее.

— Кто эти люди?..

— Стой, буду стрелять! А!..

Стражник (дрожащим голосом). Винтовка… не стреляет.

Голоса:

— Держите… Он уходит…

— А!.. Он придавил мне грудь…

— Как вызвать… Не работают телефоны…

— Стреляйте…

— Винтовка не действует.

— Что случилось?..

«Энрик-9». Забастовали все машины.

Голос (в ужасе). Все?

«Энрик-9». Кроме меня…

Увертюра к последнему акту

Голоса:

— Он идет сюда.

— Свернул в переулок.

— Сюда.

— Назад.

— Назад, говорят вам.

— Пустите.

— Пустите женщин вперед.

— К черту женщин!

— Пустите, пустите.

— Пустите меня.

Девятое звено

Бординг. Дай соды, у меня изжога. И довольно стоять у окна. Это меня злит. Опять что-нибудь услышала?..

Мария. Нет… ничего.

Бординг. Что подумают мои служащие? Я неделю не выхожу из дому…

Мария. Они подумают, что ты трус…

Бординг. Трус. Мне нельзя рисковать, Я глава фирмы. Словно во время чумы город… Словно мы живем в средневековье… Что думает полиция?.. Она жалка, не может справиться…

Мария. Они ждут твоей помощи… Ведь всем известно, что ты можешь спасти страну от чудовища. Как Зигфрид. Надень купальный костюм, возьми вместо копья свою трость… и вступи в единоборство с «Энриком-9»… Твое имя войдет в историю, как имя Энрика Куарта.

Бординг. Этого негодяя надо колесовать публично.

Мария. Энрик — герой. Каждый дом, вся страна знает теперь, кто такой Энрик Куарт.

Бординг. Я плюну в лицо судье, если он не приговорит его к колесованию…

Мария. Он приговорит его к четвертованию, и город назначит тебя палачом. Ты вообще похож на мясника… А в цилиндре с топором ты будешь восхитителен… Все девушки падут к твоим ногам. Ха-ха!

Бординг. Истеричка… Довольно дергать мои нервы. Гаси свет. Ложись спать!

Мария. Да, да! Ведь ты говорил, что в молодости был мясником! Ха-ха!

Бординг. Психопатка.

Мария. Тише… Прислушайся… Нет. Послышалось.

Бординг. Боже, какие идиоты меня окружают! Я, Бординг, говорил им еще два года тому назад. Немедленно закройте все политехнические институты. Немедленно прекратите разведение всяких сумасшедших изобретателей, инженеров, — или произойдет катастрофа… Я говорил, призывайте к ручному труду. Бейте машину, или она убьет нас… Но меня окружают ослы; они действуют слишком медленно. Они хотят дождаться резни, революции… Вот до чего довела техника! Ее теперь нельзя остановить. Она превратит нас в кровавую лужу. Завтра я перевожу деньги… и еду из этой сумасшедшей страны.

Мария. И куда мы поедем? Все поезда стоят.

Бординг. Не мы, а я… А вы будете любоваться на изобретение вашего первого мужа. Черт меня дернул с вами спутаться!.. Я только теперь начинаю понимать, что он от этого рехнулся…

Мария. Замолчите вы, потный мясник, трусливое животное!

Бординг. Что там такое?.. Пусти меня к окну. Где это кричат?.. Что делается? Ты не слышишь… никаких звуков?

Мария (тихо). Энрик, я не думала, что ты способен на это… Ты ведь был тихий, смешной Энрик…

Бординг. Надо ложиться спать. Так можно с ума сойти… Словно в крепости.

Бординг (пятится в угол комнаты). Что там, Мария?.. Что?..

Мария. «Энрик-9».

Бординг. Кто там?

Женский голос (за дверью). Господин Бординг, умоляю, пустите меня с детьми! Он идет.

Бординг. Убирайтесь вон! Вы сеете панику! Вы истеричка! Вы сошли с ума.

Женский голос. Пустите. Он идет на лестницу. Спасите моих детей!..

Бординг (отшатывается от двери). Он натравил его на меня… Это — его цель. Он идет убить меня! Идет по лестнице! Идет… Идет…

Мария (бросаясь к окну). Энрик!..

Десятое звено

Депутат. …Правительство — импотент… Что оно сделало, чтобы предупредить катастрофу? Что оно сделало, чтобы бороться с «Энриком-9»? Ничего… Дайте воды… чудовище наполнило ужасом весь город…

Голос с мест. Мы бессильны бороться, пока все одержимы такой паникой, как вы. Гипноз страха овладел всеми….

Депутат. Ага!.. Правительство загипнотизировано. Правительством овладел страх! Так долой его!..

Голоса. Долой паникеров с трибуны…

Председатель (потрясая звонком). Это сумасшедший дом, а не парламент!..

Голоса:

— Вы сами сумасшедший!

— Долой психопата председателя!

Председатель. Молчать, маниаки! От социал-христиан слово имеет господин Блюмец…

Блюмец (кликушески). В том, что случилось, только слепые не заметят великого знамения, которое посылает нам Всевышний. Имеющие глаза да узрят…

Председатель. Короче. Это вам не воскресная проповедь!..

Блюмец. Нет, это воскресная проповедь!

Председатель. Нет это вам не воскресная проповедь!

Блюмец. Нет, это проповедная воскресь!.. Председатель. Нет, не пропокресная воспредь!.. Вон!.. (Бросает колокол в депутата.)

Блюмец. Спасайтесь! Он сумасшедший… Председатель. Молчать! Маниаки — маниаки — маниаки. Ку-ка-ре-ку! (Поет.) Я индейский петух!.. Ку-ка-ре-ку!

Голоса:

— Смирительную рубаху.

— Ужас! Третий председатель сегодня сошел с ума!

Социал-демократ. Кишка. Кишка. Пожарных… Голоса. Бегите, еще один сумасшедший! Он искусает… Социал-демократ. Я не кусаю… Кишка… Кишка — это идея, понимаете, пожарных…

Голоса:

— Какая там кишка — водопровод замер.

— Каких там пожарных — стоят все машины от зажигалок до турбин.

Социал-демократ. Послушайте, умоляю… Мобилизовать пожарные части, войска…

Голоса:

— Войска с оружиями без залпов.

— Голые руки против взбесившейся машины.

Социал-демократ. Войска… оцепить район, где находится «Энрик-9», и осторожно… шаг за шагом…

Социал-демократ. Спасите, он меня раздавит!..

А-а-а!.. Помогите! О-о!..

Куарт. «Энрик-9» разогнал парламент! Коллеги, мы захватили власть.

Шюсс. Да, я чувствую… дело принимает дрянной оттенок.

Ольц. Захватить мало… удержать — вот в чем вопрос.

Куарт. Инженер Ольц… бумагу. Пишите первый правительственный декрет… Что нам потребовать?..

Ольц. По-моему… четыре мягких кровати, восемь бутербродов и четыре стакана чаю…

Бэг. Нет, что-нибудь покрупнее.

Куарт. «Энрик-9» захватил власть, он поможет и удержать. Пока идет стачка машин, он единственная грозная машина — равен Гулливеру среди лилипутов. Малейшее недовольство, восстание — мы печатаем только короткий бюллетень: если в течение суток не прекратятся беспорядки, будет спущен с цепи «Энрик-9». Коллеги, машиноедам нужна средневековая тирания «Энрика-9».

Ольц. Да, им нужен железный кулак.

Куарт. Власть аристократии, плутократии отошла в вечность. Идет новая эра власти — власти технократии.

«Энрик-9» (звенящим криком). Пишите… «Всем, всем… всем… Если к пяти часам полуночи войска не разоружатся и правительство не капитулирует, я смету с лица земли город. Император Энрик Девятый».

Шюсс. Что?.. Император?.. Не много ли!..

Ольц. Машина на троне?..

Куарт. Да. Мы посадили на трон машину, пусть она олицетворяет власть механиков над миром.

Бэг. Неплохая карьера для стального болвана…

Ольц. Нет, позвольте, по какому праву… вы сели на трон?..

Энрик Девятый. По праву сильного!..

Бэг. Но это как сказать… Среди нас тоже нашелся бы достойный. Коллеги… это слишком!.. Машина — император.

Энрик Девятый. Люди стали идиотами. Я чувствую свое интеллектуальное превосходство. Притом я лишен сентиментальности…

Шюсс. Коллеги… Вопрос о монархии и престоле надо обсудить… Есть опасность…

Бэг. Почему машина на троне? Почему механики — соль земли, а не врачи… Когда мир превращается в сумасшедший дом, на троне должен быть доктор…

Д-р философии Эпигуль. Какая пошлость, вместо «скипетра и державы» — спринцовка… Я бы посадил на трон том Лукреция… и вообще напомню, что еще Платон мечтал о власти философии над миром.

Куарт. Прекрасно… Начинается драка из-за шкуры медведя. Психолог Шюсс, может, и вы свою кандидатуру выставите на престол?

Шюсс. В этом нет ничего дикого, ибо психолог…

Ольц. Психология… Психология… Что вы, лекциями будете управлять? Конечно, надо обсудить… Машина на троне… Это идолопоклонство… На троне должна быть…

Гемс. На троне должна быть колба!

Голоса:

— К черту вашу колбу!

— Технократия на престоле!..

— Врачи, только врачи!..

Гемс. А… драка начинается!.. Нам нужны не только покорные верноподданные, но и сговорчивые министры. (Обливает спорящих газом.)

Шюсс. Голосую за монархию.

Энрик Девятый. Тогда спешно сделайте ремонт!.. Я расшатался.

Куарт. Поставить императора на текущий ремонт… Встать, идет император…

Ольц (почтительно осматривая шарниры автомата). Господин Куарт, у его императорского величества немного расшатались шарниры в заду и осели оси коленок…

Куарт. В спешный ремонт! Сменить оси и шарниры.

Энрик Девятый. Им необходимо было средневековье… Следовательно, пытки, инквизиция… Шюсс, вас как психолога… я назначаю великим инквизитором…

Монтер. Готово… Доложите, что его императорское величество смазан и подвинчен. (Уходит.)

Газетчик-историк. В сущности, это сплошное издевательство. Я охраняю тирана на троне, но ведь я социал-демократ!.. (Спокойно жует колбасу.) Поймите, доктор Эпигуль, какая трагедия и борьба принципов… Колбасы хотите?.. В общем, что выиграл я… Был газетчиком — стал караульным.

Доктор Эпигуль. Да. Еврипид в «Андромахе» метко сказал: «Вожди народа правят государством и смотрят свысока на весь народ, хоть и ничтожны сами. Их умней во много раз любой из их сограждан, все дело лишь в отваге и упорстве!»

Чистильщик-историк. Вы неправы. Фридрих Великий сказал: «Выдающиеся умы стоят наравне с государями». Колбасы не хотите?

Доктор Эпигуль (скребя карандашом в книжке). Идите к черту с вашей колбасой! Не мешайте. Я начал философский этюд.

Чистильщик-историк. Вы неутомимы в порче бумаги. Про вас пел Гораций: «Кто избрал золотую середину, тот не ищет отдыха ни в жалкой хижине, ни в дворцах, возбуждающих зависть в других». Я ленив… и наслаждаюсь колбасой.

Доктор Эпигуль. Моя любимая строка Петрарки: «Я на знаю иного наслаждения, как… познавать».

Чистильщик-историк. Доктор Эпигуль, я предчувствую крупный пост. Поскольку мы неистово зашагали в средневековье… я как историк всяких «вековьев» буду очень нужен. И первое, что я потребую, чтобы стражи у трона стояли вытянувшись с алебардами… а не писали дрянные философские статейки… (Прохаживается у ног Энрика Девятого.) Вы знаете… хотя он железный и тупой… но я испытываю страх… Я боюсь нашего императора… Впрочем, мы всегда испытываем страх перед повелителями без мозгов… Вы спите?.. Доктор!.. Ну, да… спит… Усыпил себя скукой собственных строк… (Опускается в дремлет у трона.)

Чистильщик-историк (вскакивая). Стой! Кто идет?

Доктор Эпигуль. Ловите! Куда? Кто? Стоп! (Набрасывается на неизвестного.)

Чистильщик-историк. У него бомба…

Доктор Эпигуль (сидя верхом на неизвестном). Что вы хотели сделать?..

Неизвестный. Бросить бомбу. Взорвать императора. Долой деспотию!

Чистильщик-историк. Вяжите его, доктор Эпигуль! Он террорист! (Бьет в гонг.) Караул! Тревога! Покушение на императора!

Доктор Эпигуль (держа бомбу в руках). О, ужас! «Он руку поднял на монарха!»

Шюсс (спокойно). На дыбу. Пытать.

Одиннадцатое звено

Полицейский. Стой!. (Записывает.) Ваш номер А-14-240. Предупреждаю вас, если вы будете прыгать по городу, превышая положенную скорость — четыре километра в час, — я посажу вас в пещеру и отниму шоферский билет. Поняли?

Шофер. Понял.

Полицейский. Шагайте.

Первый. Мюль, слыхали? Акции обтесанных камней повышаются…

Второй. Э… очередной бум и спекуляция. Кремневая промышленность в застое.

Третий. По секрету… Завтра ожидается подъем акций Охотничьего синдиката… Говорят, обнаружены новые следы кошек и собак.

Второй. Кто эту брехню разносит по кочевью?

Первый. Шауф, наверно.

Третий. Говорят, Шауф за биржевые спекуляции с акциями посажан в пещеру.

Второй. Этого мало. Нужно было отдать его на растерзание льву.

Первый. Алло, кельнер! Что у нас на завтрак?

Кельнер. Травка «сеш», козье молоко «а-ла-дюамель», пюре из сосновой коры.

Первый. Травка «сеш», только побольше соусу.

Второй. Молоко козье.

Третий. Вы слыхали, носится слух о новом приказе повелителя… (Тихо.) Ходить будет разрешено только на четвереньках.

Второй. Бросьте распускать слухи! Вы что, хотите сесть в пещеру?

Третий. Вот увидите… Нам приказано ходить на четырех ногах…

Второй. Ведь это страшно тяжело. У меня живот…

Первый. И женщинам?

Третий. Всем.

Второй. Это издевательство!

Первый. Ничего, привыкните… Это даже пикантно.

Мария. Как мне надоели эти кожаные ремни!

Бординг. Сколько ты связала топоров?

Мария. Две дюжины. У меня иногда рождается занятная мысль. Хватить одним каменным топором тебя по черепу…

Бординг. Меня заели блохи. Берж торгует вшивыми шкурами. Мария, если мы сегодня сделаем еще одну дюжину топоров, ты сможешь провести лето в горах…

Детина. Вот ваша квартира. (Взмахнув дубинкой.) Ну, лезь.

Буржуа. Простите… но я не умею лазить по деревьям…

Детина. Тише… вы с ума сошли!.. (С ужасом в голосе.) Вы не умеете лазить по деревьям? Не говорите об этом громко. Вас сожгут на костре. Быстрее лезьте. Я щажу вас. Я ничего не слышал.

Детина. Пойте гимн.

Буржуа. Гимн?.. Я знаю только оперетку…

Детина. Пойте гимн «Восхождения в хижину», так требует повелитель.

Г-жа Шлюк. Вы обещали сегодня внести плату за гнездо…

Голос с вершины дерева. Госпожа Шлюк… я не получил денег в банке. Пещера банка обвалилась, и сегодня нет операций…

Г-жа Шлюк. Бросьте брехать насчет обвалов… Меня не проведете! Вы два месяца не платите за гнездо. Если вы сейчас же не сбросите мне деньги, я стрясу вас с дерева, как гнилую грушу. Слышите!.. (Свирепо, как орангутанг, трясет дерево. Падают горшки, вещи.)

Голос сверху. Пощадите, госпожа Шлюк! Я падаю!..

Г-жа Шлюк. Я вытрясу из вас, макака, деньги. Ага!.. Я забираю вещи в залог. (Хищно схватив вещи, исчезает.)

Голоса:

— Почистите сандалии!

— Дубинки, лучшие палицы!

— Топоры, кремневые топоры фирмы Бординга!

— Эй, «полиц»! Где тропа Вольтера, гнездо номер сто восемь?

— Почистите ваши прекрасные сандалии!

— Палицы!

— Лучшие наконечники для стрел!

Голоса:

— Собака… Появилась собака.

— Охотники, вот следы. По пятам.

Первая. Имея такой зад, как у мадам Ганц, разве можно носить светлую шкуру со складками!..

Вторая. Ах, какие прекрасные волосы на груди у этого брюнета!..

Третья. Эльга! Идем сегодня на единоборство на палицах? У меня скала бенуара.

Первая. Какая жара. Уже скоро кочевники уйдут на пляж, а у меня нет туалетов.

Вторая. Вы знаете, на Этланд-пляж только месяц ходьбы пешком.

Четвертая. Мой Гарри два месяца долбил бревно; сделал челнок. Мы назвали его яхта «Мари». Спустимся в низовья Мейна.

Третья. Ах, спасайтесь!

Голоса:

— Держите!

— Стукни дубиной по ногам!

Шюсс. А!.. Я настиг тебя, последний еретик. Последний носитель дьявольской одежды… Сдерите с него штаны! В костер! В огонь их!.. Стойте, что у него а руках?.. О, ужас, не троньте!.. Отшатнитесь в сторону!.. У него припрятана… книга!.. А… ты долго ее прятал! Какая мерзость. Мопассан. Предать огню эту нечисть. А его в пещеру. И шкуру, шкуру — надеть!

Шюсс. А-уэ-мары-ку-лу… ку-лу?

Полицейский (сердито). Что?

Шюсс. А-уэ?

Полицейский. Я не понимаю.

Шюсс (ударяя его дубинкой по голове). Не понимаешь? Я член тайного совета! Так ты выполняешь: приказ повелителя — разговаривать только на языке счастливого каменного века?!

Полицейский. Пощадите… Я еще не успел изучить… (Пыжится.) Хала-ма-ау-ау! Ой, не могу!..

Шюсс. Говори! Ао-уэ — аоуэ.

Полицейский. Уэ-уэ-ао-ао!

Голоса:

— Уо-уо!

— Ма-миу.

— Уэ-уэ-вуо?

— Уу-ээ-муо-муо.

Шюсс (грозно). Ку-лу! Ку-лу! А-уэ! Уэ!

Голоса:

— Ушел!

— Изверг!

Полицейский. Сволочь!.. Что я ему, кошка или сука? Мне стыдно.

Дама. Что они сделали с этландским языком?.. (Декламирует.) «Му-хыл-аол-му-хыл-ау…» Ужас!

Голос из кафе. Госпожа Бен, добрый день!.. Иу-иу. Сил-му. Му?

Дама. Му. (Идет к нему.)

Голоса:

— Газетчик идет.

— Внимание! Сейчас узнаем новости.

— Газета.

— Бросьте запрещенный язык. Вы хотите сидеть в пещере?

— Хара-мэу.

— Хара-уа.

— Алу-уа.

— Уа.

Первый. «Вечернее кочевье»… Экстренный выпуск!.. «Я, Энрик Девятый… провел много дней в совете с заслуженными колдунами и знахарями, счел, что человек стал вырождаться, превращаясь в хилого и слабого животного с тех пор, как стал на две ноги и потерял хвост… Племени нужны мощные самцы и самки. Укрепить человечество, сделать его здоровым и сильным можно, только вернув его к природе… А посему повелеваю: всем своим подданным отныне ходить на четырех ногах и отращивать хвост.

Все, кто нарушит приказ, будут отданы на растерзание львам. Повеление вступает в силу с момента его обнародования».

Второй. Мадам Бен, что с вами?

Третий. Принесите воды из водопада, госпоже Бен плохо.

Дама (истерически). Хвост… Я не хочу иметь хвост… Я не могу ходить на четвереньках… Я не могу… у меня маникюр… (Падает вторично в обморок.)

Голоса:

— Издевательство!

— Ку-лу-ор-ма.

— Ор-ма.

— Господа, а может, хвост… это очень полезно для организма?

— Я не буду ходить!..

Полицейский (грозно орет). На четвереньки!.. Ходить на четырех ногах! Молчать! Становись!

Голоса:

— Ползите быстрее.

— Я задыхаюсь…

— У меня, кажется, уже прорастает хвост… Посмотрите сзади.

— Господа! У Шульмана пробивается хвост!

— Почему полицейский не стоит на четырех ногах?

— Полицейский, становись!

Полицейский. Молчать! Разговаривать только на каменном языке! Засажу в пещеру! Брошу в костер! Ао-уэ! Ао-уэ! Куду! Куду!

Голоса:

— Ам-бу-э-ола-ола.

— Ауэ-ку?

— Эу! Эу! Холо-ху!

Первый. Объявляю митинг античетвероногих открытым!

Голоса:

— Смерть тирану!

— Довольно пыток!

— Бунт, немедленный бунт, пока у нас не отросли еще хвосты!

— Я этландец, а не горилла.

Социал-четвероногий (встает на две ноги). Господа! Господа, успокойтесь. Зачем бунтовать? Можно найти компромисс. (Продолжает речь, стоя на четырех ногах.) Создадим партию компромисса: «Социал-четвероногих». Будем бороться свободой слова. Передвижение на четырех ногах можно оставить в общественных местах… но дома разрешить ходить на двух. Зачем бунт? Найдем компромисс.

Голоса:

— Долой социал-четвероногих!

— Смерть деспоту!

Химик. Ага, бунтик?.. Примите успокоительного!

Голоса:

— Бей этого мучителя!

— Камнями его!

Голоса:

— Мы больше не будем шалить…

— Ты хороший папочка.

— Папочка, можно тебе поцеловать ручку?

Первый заговорщик (кровожадно). Ку-ры! Бу-хаш!

Второй заговорщик. Бу!

Двенадцатое звено

Крики:

— А! Бу! Кула!

— Кла!

— Амау! Амау!

Куарт. Кто? Кто?..

Полицейский. Бульвар — не ночлежка! Вставай!

Куарт. Сон… Кошмар…

Полицейский. Ну, быстрей!

Куарт. Господин полицейский… скажите, как мне пройти…

Полицейский. В ночлежку?

Инженер Куарт. Нет… в полпредство СССР…