Еще один шанс…

Пролог

Я сидел на юте своей яхты и ел борщ.

В принципе в этом не было ничего особенно необычного. Во-первых, я люблю борщ, и, во-вторых, моя яхта – что хочу, то и делаю. Тем более такое занятие, как употребление борща, общественную мораль никак не шокирует. Так что и с этой стороны никаких претензий ко мне также предъявить нельзя. А если даже и можно, то вот вам визитная карточка моего адвоката. Звоните ему в любое удобное для вас время…

Борщ у меня получился что надо. Густой, наваристый, чтобы, так сказать, ложка стояла. Одна беда – сметаны здесь днем с огнем не сыщешь. Вместо сметаны мне приходилось довольствоваться местным йогуртом, который я купил здесь же, в супермаркете, что на углу торговой галереи. После того как мой повар заявил, что объездил всю Ситонию – и Нео Мармарас, небольшой городок, до которого можно было добраться отсюда, из марины[1] Порто Каррас, на рейсовом катерке всего за два с половиной евро, и расположенный чуть подальше Никити, и Агиос Николайос, порт, из которого каждый день отправляются круизные суда вокруг того самого знаменитого Святого Афона, и еще с дюжину городков и поселков. И нигде не обнаружил сметаны. Все остальное – запросто, но вот сметана… Вот тогда мне и пришлось самолично переться в этот самый супермаркет и, морща лоб, искать хоть что-то, что могло бы пусть и отдаленно, но заменить сметану.

Вшивый, я вам скажу, здесь магазинчик. Совсем не «де люкс». То есть звездности отеля никак не соответствует… Впрочем, я не думаю, что у них так уж часто останавливаются клиенты, которым взбредает в голову лично заняться приготовлением борща. Или еще чего-то этакого. Да еще при наличии собственного повара. А рестораны у них вполне комильфо. Ну если не забывать, что это все-таки отельные рестораны, куда люди ходят больше от лени, от нежелания куда-то ехать, от общей разморенности, в конце концов. Что и накладывает свой отпечаток на любой отельный ресторан. Будь отель хоть двадцати двух звезд, а ресторан увешан аж десятком мишленовских. Я еще ни разу не встретил по-настоящему хорошего отельного ресторана. Для меня отельный ресторан – это диагноз. Причем окончательный. Потому что не может быть «правильным» ресторан, для того чтобы попасть в который надо всего лишь никуда не ходить. Нет, у меня есть пара знакомых шеф-поваров отельных ресторанов, они могут сделать нечто действительно стоящее. Например, Тьерри в Ницце или Самонере в Ла-Валетте, но для этого они должны знать, что они готовят для меня. А не для своих обычных клиентов. Пусть даже значительную долю их составляют настоящие гурмэ, и среди них вряд ли найдется хоть кто-нибудь «весящий» менее пятидесяти миллионов фунтов стерлингов. И дело вовсе не в том, что я «вешу» больше. Все равно по этому параметру я далеко не в первой десятке клиентов Тьерри или Самонере. Есть и куда более «грузные» дяденьки. Просто я – это я. И они знают, что, несмотря на вполне законно полученные каждым из них три мишленовские звезды[2], я вполне могу кое в чем их удивить. Не во всем, конечно, далеко не во всем, в конце концов, они – профессионалы, а я – любитель, но кое в чем – точно. Потому что я не только люблю, но и умею готовить. Повар у меня чаще используется для того, чтобы шляться по рынкам и набивать холодильник свежими продуктами, чем по прямому назначению. Ну еще и как стюард, конечно…

Впрочем, иногда ему приходится трудиться и по штату. Дело в том, что готовлю я, как правило, исключительно для себя. Редко для кого-то еще. Так что для всяких вечеринок, которые мне, куда уж деваться, время от времени приходится устраивать у себя на яхте и которые пользуются бешеной популярностью как раз благодаря хорошей кухне, готовит у меня повар. Несмотря на то что в тусе ходят слухи, что готовлю для вечеринок именно я. Ну хотя бы главное блюдо. Гвоздь программы, так сказать. Мол, потому оно и получает такое-такое, круче чем в любом ресторане. Но это миф. Стану я еще напрягаться для всякого гламурного быдла. А на вечеринки, за редким исключением, ходит именно оно. Потому что больше ему и заняться-то нечем. Бедные животные… Но я этот миф не развеиваю. К тому же готовит мой повар вполне прилично. Даже по моим меркам. А не устраивать вечеринки нельзя. Они для того, кто хочет оставаться в тусе, – непременная обязаловка. К тому же кое-какую пользу они приносят. Как нормальная среда для сбора информации, завязывания новых знакомств и поддержания старых. Что в бизнесе едва ли не самое важное. Тем более что данное занятие является зоной прямой и непосредственной обязанности именно и почти исключительно владельца бизнеса… Практически все остальное способны взять на себя приглашенные менеджеры, юристы, секретари, а вот непосредственные контакты, так сказать, с первыми лицами – шиш. Тут приходится напрягаться самому. Да еще как напрягаться… Потому что именно во время таких контактов все по большей части и решается. После чего всем этим трудящимся в поте лица менеджерам, юристам, секретарям и иже с ними только и остается правильно и своевременно оформить достигнутые договоренности… Ну и кроме того, между пришедшего стада иногда появляются очень привлекательные экземпляры «тел». Кои затем, покончив с делами, вполне можно придержать на яхте на пару-тройку дней и предаться свальному греху. Дольше – вряд ли. Пары дней вполне достаточно для того, чтобы прочистить мозги и еще раз убедиться, что бабы – зло.

Так вот, я сидел на юте и ел борщ. А что бы кто там ни говорил, в борще главное – это сам борщ. Нет, все остальное – сметана, налитой чесночок, холодная водочка, свежий и ароматный черный хлеб – тоже важно. Но меньше. Как необходимое, но все же дополнение. К тому же чесночок у меня был, вместо сметаны я нашел этот густой йогурт, а с черным хлебом у меня тоже все было в порядке. Хлеб был. Причем правильный. Этакий, с одной стороны, еще свежий, а с другой – чуть зачерствелый. Самое то, что надо. Четыре буханки в вакуумной упаковке мне доставили два дня назад. Мой самолет. Не сюда, конечно, здесь, в Порто Каррасе, полосы нет, а в Салоники. Ну подумаешь, сотня с небольшим километров.

Повар на такси обернулся за три часа. Можно было бы, конечно, не гонять самолет, а просто отправить повара в Салоники, где, несомненно, до черта русских магазинов. Но дело в том, что правильного черного хлеба там отродясь не бывало. И вообще, все, что продается в русских магазинах в Западной Европе, изготовлено отнюдь не в России. Чаще всего в Германии, иногда, при удаче, в Литве или Польше, коих мы за время, что они были в составе Российской империи, все-таки кое в чем слегка поднатаскали, но уж точно не в России. Так что правильного черного хлеба там быть не может по определению. Казалось бы, что мешает повторить такое же со сметаной? Но послать самолет за этим продуктом мешали два обстоятельства. Во-первых, завезя мне несколько буханок черного хлеба, мои «крылышки» улетели на сервис и сейчас торчали где-то в Лютоне[3] со снятыми капотами двигателей. И, во-вторых, я, конечно, временами борзой, как и многие другие мои сограждане из числа таких же, как и я, стремительно разбогатевших нуворишей, но гонять самолет за банкой сметаны специально – это слишком даже для меня. Вот если по пути на сервис, то тогда ладно…

Впрочем, если пойдет слух, что я специально гонял самолет за буханкой черного хлеба, я его опровергать не буду. Пусть так и говорят. Как я понял уже довольно давно, считаться человеком, настолько погруженным в свою причуду, скорее полезно, чем наоборот… Так что оставалось утешаться тем, что борщ у меня получился что надо… ну и что с последним ингредиентом правильного борща – холодной водочкой – у меня все в порядке. За этим-то продуктом мне никогда гонять самолет не придется. Уж будьте уверены. Как бы кому ни хотелось. Потому что, даже если во время вечеринки и случится совсем уж невероятное событие и мне придется распечатывать мой неприкосновенный запас, я скорее выставлю на стол выдержанный вискарь, или граппу, или даже хороший старый шартрез (хотя последний таким образом переводить все-таки жалко), но несколько бутылок водки так и останутся на месте. И вовсе не потому, что я такой уж фанат водки. Я вообще не слишком по этому делу… Но есть у меня несколько любимых блюд, кушать которые «помимо водки», как говаривал мой дедуля, просто грешно. Тот же борщ, например…

– Фэдор?

Я поднял голову. У трапа стоял мрачный Джек. Джек мой сосед по марине. Его яхта припаркована через две стоянки от моей. Ничего так, хорошая яхта, тоже «Falcon», но чуть больше, чем у меня. Тонн на сто двадцать потянет. Причем, в отличие от меня, яхту он брал скорее всего новой, а не как я свою – подержанной. Но Джек яхтсмен опытный, мотается по морям в свободное от бизнеса время уже лет двадцать. А я только шесть. А на «Falcon» вообще всего лишь три года. Мы с ним познакомились в позапрошлом году в Лондоне. Когда я туда приплыл. Сам Джек, представьте себе, там живет. А почему бы и нет, кстати? Ведь он, в конце концов, чистокровный англичанин.

Я махнул рукой – заходи, мол. Джек все с тем же мрачным выражением лица протопал по трапу и уселся на свободный стул напротив меня.

– Дерьмо… – мрачно поприветствовал он меня.

Я кивнул и мотнул головой в сторону своей тарелки:

– Будешь?

– Что это? – скорее из вежливости, чем потому, что это его действительно волновало, поинтересовался Джек.

– Борщ.

– Борч? Борч… – Джек озадаченно попробовал языком незнакомое слово и решил, что оно ему не понравилось. – Нет, борч не буду.

Я понимающе кивнул и, встав из-за стола, сходил в каюту к бару. Уж чего-чего, а рюмок у меня на борту было раза в два больше, чем гостей, которых номинально вмещала моя яхта. А это как-никак двенадцать персон. Впрочем, максимально я яхту еще не загружал ни разу. Не люблю, знаете ли, толпу в том месте, где расположена моя нора. Нет, потусоваться я часто не против, но всегда стараюсь устроить так, чтобы потом, когда мне это дело поднадоест, мне было бы куда уползти. Причем частенько даже одному, а не прихватив с собой одну-двух неутомимых телочек… Хотя и такие варианты отнюдь не редки.

Я грохнул на стол хрустальную рюмку, настоящую, мозерскую, купленную в том самом магазине Реомюра в Карловых Варах, откуда сей предмет сервировки и начал свое победное шествие по миру, и, ухватив запотевшую бутылку, накатил Джеку до краев.

Джек мрачно кивнул и, цапнув рюмку за тонкую ножку, резким движением опрокинул ее в рот. Гулкий глоток, и рюмка вернулась на стол уже пустая. Теперь следовало подождать…

Я дохлебал борщ, отнес тарелку в мойку и вернулся с деревянной миской квашеной капусты и последней упаковкой хамона. Для полной классики вместо хамона должно было бы быть сало, но где его здесь возьмешь? Эх, врут люди, врут, не все в Греции есть…

Разлив по второй, мы с Джеком все так же молча опрокинули в себя водку, зажевали оную хамоном и захрустели капусткой. Нет, Джек, он в принципе парень обученный. Чем правильно закусывать водку знает. И чокаться уже умеет. Но в этом настроении его лучше не трогать. А то он способен разразиться длиннющей речью о том, как неправильно устроен мир, как изменились и обыдлились люди и как все стало хуже со времен королевы Виктории и великого Киплинга. А если так, молча, по чуть-чуть, доливать Джека водочкой или еще чем-то крепким, то минут через двадцать он размякает, теряет, так сказать, дизраэлевский[4] пафос и становится вполне приемлемым в общении. Главное, не спровоцировать его раньше времени…

– Жлобы они, – пожаловался мне Джек спустя несколько минут.

– Кто?

– Греки, – сурово заявил он.

Я отреагировал вскинутой бровью. Если Джек еще не до конца вышел из прежнего состояния, то лучше на его сентенции реагировать именно так, скупо.

– В мире бушует кризис, – столь же сурово продолжил Джек, – все вокруг снижают цены, сокращают издержки, а что делают они? Знаешь, насколько дороже обошелся мне номер в этом году? Немудрено, что они на грани дефолта!

Так вот оно что… Я понимающе кивнул. Джек приезжает в Порто Каррас отдохнуть, что в его интерпретации включает в себя два обязательных пункта. Во-первых, отправиться отдохнуть он должен обязательно на яхте, и, во-вторых, в каком-то из пунктов маршрута ему необходимо ненадолго остановиться, переодеться в смокинг и поиграть в казино. Поэтому он, в отличие от меня, предпочитающего квартировать на яхте, снимает номер здесь, в Порто Каррас, в отеле «Меliton». Впрочем, все эти дополнительные расходы для бюджета Джека что слону дробина. За исключением одного-единственного случая. Если он уж очень сильно примет на грудь и соответственно начнет совсем уж неадекватно оценивать окружающую обстановку. Тогда он перестает играть по маленькой и начинает ставить не на красное-черное, а на номера. И совершенно немузыкально орать что-то из репертуара ливерпульской четверки, распад которой как раз и пришелся на времена его тинейджерства. Что заканчивается вполне предсказуемо… Так что если Джек начал считать деньги, это означает, что сегодняшнее мрачное состояние духа вызвано тем, что он вчера довольно солидно продулся в казино. И, как это все и описано в любом учебнике по психологии, с утра выстраивает некую компенсаторную теорию, долженствующую вывести его проигрыш из области личной ошибки в область неких стихийных явлений или происков других людей. Что ж, раз так, то, пожалуй, еще одна рюмка, и с Джеком уже можно будет нормально разговаривать. С этими мыслями я потянулся к бутылке, но в этот момент на ют вышла Свéтла. Она была в халате, совсем ненакрашенная, с растрепанными волосами и сонным выражением лица, но Джек тут же сделал стойку. Он был тем еще кобелем. Впрочем, на Светлу так реагировали, похоже, даже абсолютные импотенты и стопроцентные геи. Ну есть в ней нечто совершенно первобытное, животное, глубинное, что заставляет мужика непроизвольно выпячивать грудь и напрягать бицепс… ну или грозно взмахивать пухлым бумажником. На это действие современные самки, увы, ведутся куда как успешнее, чем на любой напряженный бицепс…

– Фэдор, ты познакомишь меня с твоей мисс…

– Мисс Светла. – Я добродушно усмехнулся про себя.

Нет, здесь Джеку было полное непрохонже. Светла, конечно, девочка не промах и все время находится в состоянии охоты за будущим мужем, причем наличие у претендента на сей высокий пост собственной яхты после нашего совместного двухнедельного путешествия уже, похоже, внесено в перечень непременных требований, но сейчас она работает по контракту. После нескольких бурных романов я пришел к окончательному и бесповоротному выводу, что бабы – это существа, основное предназначение которых сосать мозг у мужчин, и решил, что семейные узы, пусть даже пока и чисто гипотетические, вещь для меня невозможная. Поэтому я постепенно выстроил такие взаимоотношения с противоположным полом, какие меня абсолютно устраивают. Дамы, сопровождавшие меня в моих путешествиях, особенно если я предпочитал путешествовать на яхте, твердо знали свое место, свои обязанности и… сколько они за это получат. Окончательный расчет я всегда производил в конце. А то еще попадется какая-нибудь необычайно хитрая стерва, разыграет умело скандал, после чего я ее, естественно, выпру. И она отправится домой с моими деньгами, довольная как слон, причем так и не отработав положенного. В принципе денег мне не жалко, таких девочек я могу ежедневно покупать по дюжине зараз, но, когда меня разводят на бабло, это плохо отражается на моей самооценке. И тогда я становлюсь весь такой злой и раздраженный, а, как известно, все болезни – от нервов. А оно мне надо? Себя нужно беречь…

Светла была хорваткой, начинающей моделью и актрисой. Если к перечисленному добавить еще слово «телеведущая», то это бы окончательно дополнило перечень, отпечатанный на визитке любой высокооплачиваемой современной шлюхи. Уж не знаю почему, но сейчас они предпочитают именовать себя именно так. Во всяком случае, я пока еще не сталкивался ни с одной такой «актрисой, моделью и телеведущей», которая не оказалась бы у меня в постели спустя всего лишь… от часа до суток после того, как она представилась мне сим образом. Причем чаще всего время зависело исключительно от моих желания и загруженности. Впрочем, насколько мне помнится, во времена трех мушкетеров такие дамы предпочитали именовать себя белошвейками. Так что какие времена – такие и названия… Что же касается этих самочек, у меня даже сложилось впечатление, что это не я их, а они меня соблазняют. Особенно часто это происходило где-то года полтора назад. По-моему, в моей постели за неполный год побывал весь телевизор. Все каналы, вместе взятые. То есть их женская половина, естественно… Ориентация у меня, к счастью, совершенно немодная… Впрочем, телевизионную жвачку я не смотрю уже давно, невзирая на то что в моем сьюте установлено аж три штуки самых навороченных телевизоров, и у самого маленького экран дюймов пятьдесят по диагонали. Но это заморочки дизайнера, а не мои. Однако когда я в тот период время от времени включал этот зомби-ящик, у меня сразу же возникало дежавю. Потому что вот эта, которая с ослепительной улыбкой на сорок четыре зуба вещает мне с экрана, покинула мое холостяцкое жилище не позже чем полчаса назад… а вот та в этот момент вообще плещется в моем душе. Очень меня тогда это ощущение прикалывало… Впрочем, возможно, дело было в том, что там у них, в телевизоре, как раз засилье людей с «модной» ориентацией и у всех этих «актрис, моделей и телеведущих» просто обыкновенный недотрах?..

Правда, долго эти отношения у меня не продлевались. Потому что уже через несколько дней вовсю разворачивался процесс сосания мозга. Мне начинали звонить, щебетать в трубку, требовать, чтобы я немедленно, сейчас же, и в Париж, и в Лондон, и в Милан, «ну как же так, пусик, ну ты же все равно туда летишь…», так что я плюнул и перешел, так сказать, на более формализованные отношения. А что? Все что мне требуется от баб в этом случае я получаю куда как более аккуратно и куда более высокого качества, да еще и нервы никто не треплет. И по деньгам выходит едва ли не дешевле.

– Мисс Светла, разрешите представиться… – завел Джек своеобычную чечетку, которую я не раз наблюдал в его исполнении в Сохо. Он был слегка двинут на викторианстве, и потому процесс «гона» у него выглядел эдак по-джентльменски старомодно.

Светла бросила на меня настороженный взгляд и, уловив мою разрешающую улыбку, кокетливо улыбнулась и протянула ручку. Джек впился в нее губами. Да уж, так можно девочке и синячок сделать. Вообще-то Джек – истинный англичанин. И по привычкам и по характеру. Со всеми вытекающими отсюда достоинствами и недостатками. Достоинства… ну то есть то, что я считаю таковыми, мне у них нравятся. Например, англичане не шибко ведутся на показную роскошь. Наши нувориши… ну ладно, и я в том числе, чего уж тут скрывать-то… одно время изо всех сил из штанов выпрыгивали, пытаясь сделаться в этой английской тусовке своими. Ибо английская тусовка до сих пор числится самой крутой на планете. То ли по привычке, то ли играет роль наличие конкретно в этой тусе такого крутого девайса, как королева, то ли дело в чем-то еще, чего я пока не сумел обнаружить, но факт остается фактом. Если тебя признали в Лондоне, то во всех остальных крутых туснях по всему миру к тебе будут относиться с уважением. И ты везде будешь считаться человеком «их круга». А вот наоборот – получается не всегда. Даже имея миллиарды, соря деньгами и будучи признанным светским львом в Торонто, Риме или Нью-Йорке (не говоря уж о нашей «деревеньке Ма-асковке)», ты все равно можешь натыкаться на поджатые губы и носить снисходительный титул «этого простоватого парня из Айовы…». Так вот, заработав бабла, мы кинулись в Лондон, чтобы стать совсем уж «как настоящие», но оказалось, что ни безукоризненный английский, ни Vasheron Constantin на запястье, ни прислуга, состоящая сплошняком из индийцев и филиппинцев, ни наемный шофер на личном «Rolls-Royce» не служат пропуском в лондонский свет. Нет, деньги есть деньги, и, что бы там ни говорили всякие интеллигентские морды, к людям, распоряжающимся капиталом свыше тридцати миллионов фунтов, англичане относятся вполне благосклонно. Даже если эти капиталы и слегка, так сказать, с криминальным душком (а других на бывшей одной шестой части суши и не существует). Но… несмотря на то что пацаны буквально выпрыгивали из штанов, пытаясь проканать «за своих», большинство так и остались «простоватыми парнями откуда-то из Азии».

Мне в этом смысле повезло несколько больше. Причем именно повезло. Не скажу, что я как-то это просчитал или, допустим, спланировал. Нет, просто мне в какой-то момент надоело изо всех сил тянуться за «большими дядями» и изображать из себя крутого лондонского тусовщика, и я плюнул и начал жить своей жизнью. Во-первых, я резко сократил походы по ресторанам и вечеринкам и снова стал готовить сам. Ну люблю я это дело, чего уж тут… И, во-вторых, купил себе яхту. Как позже выяснилось, я сделал все абсолютно правильно. Потому что настоящий джентльмен должен иметь какую-нибудь причуду. Нечто такое, что как бы выбивается из некоего усредненного образа настоящего джентльмена. Ну там дом с камином, скотч со льдом, вечер в клубе, скачки в Эскоте и т. д., что так старательно копировали наши пацаны. И именно причуду, а не там… вкладывать деньги в картины, породистых лошадей, футбольные клубы или старинные замки, чем некоторые пытались заниматься. И именно иметь, а не казаться. Если ты будешь просто изображать увлеченного чем-то эдаким, то тебя довольно быстро раскусят. Здесь лохов практически нет, а те, что есть, наперечет… И, раскусив, пренебрежительно скривят губы и окончательно занесут тебя в список этакого разбогатевшего быдла. Причем уже навсегда… А вот если есть нечто, чему ты отдаешься всей душой, да еще и достиг в этом неких вершин мастерства, признаваемого за тобой крутыми профессионалами, – это меняет дело. Поэтому русский мультимиллионер, обладатель роскошных двухсотметровых апартаментов на Piccadilly со штатом прислуги, собственноручно готовящий себе на обед говяжью отбивную с овощами на гриле, сразу стал им неподдельно интересен. И куда как более интересен, чем его соотечественники, толпами шляющиеся по полям пригородных гольф-клубов, проводящие вечера за бриджем и скупающих целые ложи на премьерах в «Covent Garden». И когда позже выяснилось, что это не эпатаж, а действительно настоящая, стопроцентная, классическая причуда, от которой этот русский и не собирается отказываться, я как-то незаметно для себя был признан за почти своего. Почти, потому что совсем за своего тут признаются лишь те, за кем стоят «старые деньги». А значит, никто из моего и еще пары последующих поколений на большее рассчитывать не может. Как мне объяснил как-то по пьяни Малкольм, тоже яхтсмен и миллиардер из Аделаиды, проклятые лаймы[5] считают, что заложенным нами родам (буде они не только продолжатся, но и вообще случатся), надо будет лет сто регулярно стричь свои собственные газоны, прежде чем они соизволят хотя бы рассмотреть вопрос, считать или не считать вот этого конкретного потомка своим в их собственной тусе. Так что в ближайшие сто лет в этой тусе мы можем рассчитывать лишь на вторые роли. В лучшем случае на очень продвинутые вторые роли. Ну как у меня, который внезапно оказался едва ли не круче всей остальной толпы не только из России, но и со всего востока Европы. Но не более… Хотя мне это по большому счету было уже по барабану.

Что же касается недостатков, то больше всего меня напрягает английская манера подгребать под себя все, что им только представляется интересным. Вот так вот просто… Ты создаешь бизнес, выстраиваешь цепочку поставщиков и аутсорсеров или окучиваешь телку, но потом появляется англичанин, одаряет тебя белозубой улыбкой и ничтоже сумняшеся подгребает все под себя… то есть как минимум пытается. Мы же тоже ребята с зубками, знаете ли… И все не потому, что он такой уж крутой пацан или отмороженный подонок. Нет. Он просто считает себя, англосакса, наследника великой Британской империи, в которой никогда не заходило солнце, выше и круче всех на этой вшивой планетке. Мол, трепыхайтесь там, пока «большой дядя» не обратит на ваши дела свое милостивое внимание, а уж если обратил, то извини-подвинься. Это уже не твои дела, а дела «большого дяди». Так что всякое возмущение не только недопустимо, а просто глупо. Мол, ты же не возмущаешься тому, что солнце восходит на востоке, а заходит на западе. Так устроен мир. И здесь все то же самое – ну просто так устроен мир. Англосаксы – это высшая раса. А вам, уважаемый, к сожалению, не повезло родиться англосаксом, о чем мы искренне сожалеем, но ничего поделать с этим, увы, нельзя. Sorry…

И ведь что интересно, такое быкование у них повсеместное. Причем не только в бизнесе. Я знаю одну биксу из числа двинутых на идее осчастливливания человечества такими всеобъемлющими ценностями, как свобода и демократия, которая испытывает страшные душевные муки как раз вследствие того, что ей хотелось бы быть как все. Ну там простой полячкой, украинкой или тартарианкой (это она так татар называет) и мужественно, страдая и не сдаваясь, бороться за правое дело. Но, вот ведь незадача, ей не повезло родиться англичанкой, да еще и, представьте себе, такая засада, в Гринвиче, и именно принадлежность к этому совершенно точно высшему человеческому племени как раз и заставляла ее неподдельно страдать…

Спустя полчаса Светла удалилась в спальню чистить перышки и готовиться к сегодняшнему дню, а я решил немного дернуть Джека за штаны. А то что-то он слишком разошелся.

– Сколько ты вчера продул, Джек? – разливая остатки водки по рюмкам, невинно поинтересовался я.

Джек, все это время самодовольно поглядывавший на двери, за которыми скрылась Светла, тут же помрачнел и, сграбастав рюмку, опрокинул ее в себя.

– …– пробормотал он, – эти хитрожопые греки раздели меня почти на восемьдесят тысяч фунтов, Фэдор. И это за один вечер.

– Сегодня вечером пойдешь отыгрываться? – спросил я.

Джек усмехнулся:

– Я не настолько наивен, Фэдор, чтобы надеяться выиграть у казино. Сегодня я просто попытаюсь ограничиться парой тысяч фунтов за вечер. Я вообще не играю, чтобы выиграть. Тот, кто играет, чтобы выиграть, – глупец… или мошенник. Я играю, чтобы… разозлиться. Когда я проигрываю слишком много, я начинаю лучше работать, чтобы вернуть потери. И возвращаю свое сторицей. А потом мне становится скучно, и я… снова отправляюсь поиграть.

Я удивленно качнул головой. Да уж, неисповедимы пути Господни… Для этих зажиревших европейцев даже деньги уже не стимул! Приходится вот так вот изворачиваться…

– О-о! – Рот Джека восторженно округлился.

Я оглянулся. Светла выпорхнула из дверей уже при полном параде. Что ж, она умела производить впечатление. Славянки вообще очень шикарны, возможно, сказывается смешение кровей и то, что мы своих самых красивых женщин пустили, так сказать, в оборот, а не сожгли как ведьм, как это сделали в просвещенной Европе, но в Светле было еще и личное обаяние. Она умела так подать себя, что казалась одновременно и строгой утонченной леди, и… абсолютно развратной шлюхой. Я на нее и запал когда-то как раз из-за этого… Светла царственно проследовала через ют и, наклонившись ко мне, подставила щечку для поцелуя. Это означало, что она готова отправляться развлекаться.

– О-о, мисс Светла… вы неподражаемы.

Джек вскочил на ноги и также потянулся к щечке Светлы, дохнув ей в лицо водочным перегаром. Но эта стервочка и бровью не повела. Покосилась на меня и, не увидев в моих глазах неудовольствия, позволила поцеловать себя, незаметно попытавшись сунуть в руку Джеку визитку с координатами ее эскорт-агента. Я было напрягся, но затем решил – какого черта! Эта сучка, конечно, – высший сорт, но контракт со мной у нее истекает через четыре дня, а продолжать с ней отношения я в ближайшее время не планировал. К тому же я начал улавливать признаки того, что в эти оставшиеся четыре дня она явно собирается предпринять попытку стать моей если не женой (такой глупости от нее все-таки пока ожидать не приходилось), то хотя бы постоянной, то есть штатной, любовницей. Так что появление Джека и то, что Светла сделала на него стойку (ах, настоящий англичанин, высшее существо, хозяин мира!), пожалуй, можно было бы посчитать даже благом. Оценив ситуацию, я решил отойти в сторону и полюбоваться на вечный ритуал приглашения к осеменению в исполнении Светлы и Джека…

Четыре дня пролетели довольно быстро. Брачные танцы, которые Джек исполнял перед Светлой все эти дни, заметно прибавили мне сил и желания. И последние четыре ночи мы со Светлой, возвратившись на яхту еще до полуночи, тут же прыгали в койку, но засыпали только часов в пять утра. Недаром психологи утверждают, что в сексуальном отношении и мужчины и женщины – настоящие животные. И если на твою женщину претендует другой самец, ее привлекательность в твоих собственных глазах резко возрастает. К тому же все эти четыре дня моя «модель и актриса» была просто паинькой…

Короче, через четыре дня они провожали меня в аэропорту Салоников, где меня ждали мои закончившие регламентные работы «крылышки», уже вдвоем. Джек прямо сиял, а вот в глазах Светлы мне, пожалуй, почудилась легкая грусть. Хотя, возможно, мне показалось.

Москва встретила меня дождем. Забрав со стоянки в Домодедове свой «Morgan» (мне за рулем хорошо думается, поэтому я редко напрягаю своего водителя), я неторопливо катил в сторону города, когда зазвонил мой мобильник. Бросив взгляд на экран, я усмехнулся. Значит, Шурику Легионеру уже доложили, что я прошел погранконтроль…

– Алло?

– Привет. Уже дома?

– Можно сказать и так, – лениво отозвался я. Европа меня всегда немного расслабляет.

– Есть инфа, – коротко сообщил Легионер. – Подкатишь?

– А оно надо? – все так же лениво буркнул я, хотя под ложечкой уже засосало.

Легионер числился в том кругу, к которому я принадлежал, кем-то вроде бюро Пинкертона. Этакой внешней службой безопасности. Нет, своя собственная у меня тоже была, но здесь, по эту сторону границы, я нынче старался быть осторожным и не особенно использовать криминальные методы ведения бизнеса. Тем более что существенная часть моего бизнеса находилась за пределами границ бывшей империи зла. Так что местные расклады мои ребята отслеживали постольку-поскольку, сосредотачиваясь на обеспечении безопасности за рубежами нашей бывшей большой родины. Там тоже были хваткие ребята, с которыми следовало держать ухо востро. А Легионер больше работал здесь. Хотя и там связи имел мощнейшие. Во многом именно поэтому мы с ним и сошлись. Хотя там я предпочитал обходиться собственными силами. Информация владеет миром, знаете ли… дашь кусочек лишней информации – и, глядь, твой бизнес уже и не твой. А сотрудничать не давая информации (причем даже если ты ее заказываешь), пока никто не научился. Так что чур меня…

Сам Легионер был выходцем из того, что называется секретными службами. Откуда конкретно он взялся – из КГБ, ГРУ или там сусловской конторы, я не уточнял. После развала начала девяностых он ушел, помотался по миру и даже умудрился отслужить во французском Иностранном легионе, вследствие чего и обзавелся таким прозвищем. Но, получив вожделенное для многих французское гражданство, отчего-то не остался там, а вернулся. И создал крутейшую охранную фирму, которая имела доступ к такой информации, что любому было совершенно ясно: без тесных контактов со спецслужбами обойтись тут никак не могло. Единственное было непонятно, когда и чьим агентом являлся Легионер – ФСБ (или чего там) во Франции или французских спецслужб (а может, и еще кое-чего) у нас… Впрочем, для меня более важным было то, что Легионер приглашал меня заехать и ознакомиться с инфой. А это означало, что у меня назревают неприятности. Я вздохнул. Ну почему у нас всегда так? Наезды, бомбы, снайперы или, не дай бог, рейдеры. Впрочем, последних я боялся не особенно. Все фирмы, с помощью которых я делал деньги, были не только зарегистрированы в офшорах, но еще и заложены-перезаложены так, что вроде бы уже и не принадлежали мне, а никакой коммерческой или производственной собственности на территории страны у меня не было. Все, чем я пользовался – склады, терминалы, фуры, было взято в аренду и лизинг. Деньги делают деньги, и не хрен их овеществлять – таков мой принцип…

– Вот, ознакомься. – Легионер протянул мне распечатку.

Я быстро пробежал глазами несколько листков и поднял взгляд на Легионера.

– Ничего не понял… – признался я, – какое-то совпадение генных кодов… тело как антенна… сознание как поле… И ты из-за этой мути не дал мне спокойно добраться домой?

Легионер поморщился:

– Да, я показывал специалистам. Они также считают, что все это чушь. А тебе я дал это прочитать, потому что это распечатка беседы одного типа, приближенного к Хромому, с каким-то чудиком-ученым. А Хромой очень недоволен твоей последней сделкой с малайзийцами.

Я довольно усмехнулся. Да уж, Хромого я сделал на повороте как стоячего. Этот урод явно влетел миллионов на двадцать как минимум. А нечего лезть на поляну, на которой уже все давно поделено.

– Да имел я этого Хромого… – лениво отозвался я.

Легионер неодобрительно покачал головой. Он не любил грубостей. Ну да это его проблемы…

– И чего мне теперь ждать? Пули или бомбы?

– Пока не знаю, – пожал плечами Легионер, – работаем. В данный момент информации о том, что Хромой кого-то нанял, у меня нет. И даже попыток выходов на кого-то не засекли. Вот только с этим ученым ковыряются. Мы на всякий случай его пробили по полной, но никакой опасности не обнаружили. Типичный изобретатель вечного двигателя. Создал в своем воспаленном мозгу очередную гениальную теорию, в соответствии с которой пытается осчастливить весь мир. Совсем непонятно, чего это Хромой с ним возится… – Легионер вздохнул. – Ладно, будем работать. Но ты того, поберегись.

– Хорошо, – кивнул я и, минуту помедлив, набрал номер Константина, начальника моей собственной службы безопасности.

Я очень не люблю, когда вокруг меня толпится туча постороннего народу, поэтому даже дома стараюсь обойтись минимумом прислуги, но предупреждения Легионера были из области тех, которые не следовало игнорировать. В конце концов, у меня отлично обустроенная, полностью устраивающая меня жизнь, и нет никакого резона лишаться ее из-за глупой бравады или небольших бытовых неудобств. Поэтому, так и быть, потерплю рядом парочку накачанных рыл. В крайнем случае будет за кого спрятаться. Я даже не подозревал, что моя такая уютная, удобная и обустроенная жизнь на самом деле доживает последние минуты…