Еретик. Войны мертвых

Не изменила память лишь чародеям земли, называемой тогда Шанур. Они возвели поиск вечной жизни в культ, сотворив множество прекрасных и отвратительных вещей. И фальшивую жизнь.

Кто это бежит там внизу? Мы видим одно и тоже, но с разных сторон.

Он видит девушку, бесстрашно бегущую навстречу смерти. Видит улыбку, огненные локоны, развивающиеся по ветру, рубище на обнаженном теле. Он злится. И в Нем колотится страх. Не за себя.

Я вижу Ее. Мою Сестру, Мою Любовь, Моего Врага. Вновь Ты плетешь свои сети среди плоти, но сейчас и Ты стала рабыней этих маленьких существ. Ты ведь не хочешь ни любить меня, ни растворится в небытии. Хочешь все вернуть на свои места? Как же Ты мудра, Моя Любовь, что вечно поглощает и хранит Мое тепло. Ты выбрала для себя эту девушку, наделила ее своими глазами, своей силой. Из твоего лона вышел этот мир, и ты же вернешь его в первые дни.

Хочешь, чтобы Я ушел? Оставил своего слугу одного, на растерзание бесплодным землям? Конечно же, нет. Я уйду, потому что Ты видишь дальше. Потому что Ты этого хочешь. Слейся со Мной, как раньше, прогони Меня прочь, или поглоти целиком. Если для того, чтобы мы были вместе, нужно перестать существовать, Я приму это. Здесь, среди пепла и праха, Я приму тебя, Моя Любовь.

Девочка взмывает вверх, объятая пеленой Моей Сестры, все быстрее приближаясь к Нему. Ее руки обхватывают обгоревшую шею, слезы счастья впитываются в мертвую плоть. Каждый получает то, чего хочет. Она жаждет служить Аннукару, а Я ухожу за небеса, обожженный страстью Моего Врага. Той, что вечно ждет.

До встречи, вампир. Исполни наш договор. Я буду рядом с тобой.

Живи.

***

Небесные врата захлопнулись, вздымая столп серой земли и пыли. Кто-то рядом вздохнул с облегчением, Кларисса не обернулась. Стоя по колено в камнях и мусоре, она смотрела, как с высоты медленно спускается туча, настолько черная, что ее ни с чем не спутать. Это Тьма. Сама Тьма пришла на помощь вещунье, оградив своим покрывалом от испепеляющего Света.

Воительница кинулась навстречу. Земля под ногами горела, еще храня жар разбушевавшегося светила. Трещало мутное стекло спекшегося песка, Тьма опускалась все ниже. Кларисса бежала так быстро, как могла, и в конце концов увидела Эльзу. Полчища шепчущих теней вели вокруг нее хороводы, впиваясь своими нитями в мертвые жилы. Из глаз ее сочилась мощь, такая, что не снилась и Старейшинам. Грязные лоскуты ткани сползали с ее плеч.

На руках у нее покоилось черное, ссохшееся тело. От силы и могущества Бральди не осталось и следа. Он был мертв, окончательно. В нем не осталось ни капли крови.

Кларисса подошла ближе, боясь задеть хоть одну из склизких ползучих теней. Они нашли ее сами. Коснулись холодными руками серебряной кольчуги, и с громовым смехом растворились в воздухе.

- Эльза, ты в порядке? - прошептала воительница, приблизившись к провидице.

Эльза молчала, вновь прижимая к груди бесчувственное тело незнакомого ей кровососа. Кларисса не понимала, не могла осознать, что связывает несчастную девочку с этим монстром из неоткуда? Безумцем, осмелившимся выпустить Зверя и натравить его на самого Лантела! Она была благодарна ему. Ненавидела его. Но все равно благодарила, где-то глубоко в душе.

И тут Кларисса поняла, что ошиблась. Кто-то тихо и назойливо шипел, дрожа в такт покачиваниям Эльзы. Гость все еще был жив.

Ах ты сукин сын! - подумала воительница, невольно улыбнувшись. Боги хранят тебя, каким бы ублюдком ты ни был.

Глава 15

Семья

Ах-х, черт! Это уже входит в привычку! Как же все болит... словно меня стая оборотней отмордовала. Жутко не хочется открывать глаза. Чувствую чье-то дыхание справа, тихое, будто кто-то выжидает.

Как можно тише выпускаю когти, принюхиваюсь. Знакомый запашок... Только этого не хватало!

Отбрасываю всякий порыв к битве и открываю ноющие очи. Кругом мрамор, фонарики, ковры... Проклятье, я что, вернулся к старику?!

Нет, этой комнаты я не узнаю. Здесь все иное. Здесь сгущается Тьма. Здесь обитают сородичи. Я лежу на огромной кровати, укутанный белыми, как снег, одеялами, словно мумия. И вещунья вновь не отходит от меня ни на шаг.

- Ты проснулся, - сказала она, облегченно вздохнув.

Было странно. Мысли путались в моей голове, предметы то отскакивали от меня, то надвигались, пытаясь сдавить в своих пустых объятьях. То сверкали, то темнели, то пропадали, возвращаясь столь внезапно, что бросало в дрожь. Сильно... тошнило?

- Не шевелись, - сказало нечто из сумерек, куда не доходили лучи смердящих светильников. - Тебя накачали Эссенцией. Было бы не вежливо излить все это богатство на пол.

Кларисса... Белые волосы, черное платье, никакого золота. И серебряный кинжал в ножнах на ноге. Плохо же ты обращаешься с оружием, любой ублюдок воткнет его в твою нежную шейку в два счета.

Эссенция... Так об этой дряни говорил колдун? Из тонкой колбы, по прозрачной трубке в мою вену по капле стекает сияющая дрянь, туманя разум и... что там было... не помню...

- Тихо-тихо. - Кларисса подошла ко мне и прижала к подушке, стоило лишь попробовать подняться. - Ты же не глухой, лежи спокойно. Эй, Бральди, ты меня слышишь?

Ее слова доходили до меня далеким эхом, но я согласно кивнул.

Оставалось только лежать. Лежать и слушать, как шепчутся тени, перетрескиваются друг с другом язычки пламени и уныло поскрипывают резные шкафы. Че-е-ерт, отвратное зелье... Такое чувство, будто какая-то дрянь ползает по моему телу, словно тысяча червей... Как же чешется!

Пытаюсь дотронуться до груди, унять зуд. И все время нарываюсь на... костюм.

- Да, у Хелмадры странные вкусы, - усмехнулась Кларисса, переводя взгляд то на меня, то на сосуд Эссенции. - Когда я нашла тебя, от тебя остались одни кости. И одежка превратилась в лоскуты. Я уже думала, что ты мертв... - На секунду она замешкалась, но тут же продолжила. - Но стоило напоить тебя этой дрянью, и - о чудо! - ты как новенький. И костюмчик сидит как влитой, сплетается сам по себе. Кажется, он высасывает из тебя кровь. Зато на швее сэкономишь, эта профессия в наше время не в почете.

- Что случилось? - спросил я, но язык не слушался меня, выдав какое-то неразборчивое бульканье.

- Что случилось? - удивилась она. - Парень, надо уменьшить тебе дозу. Такое учудить, и не вспомнить! Помнишь, как дрался с Лантелом? Как чуть не сжег ко всем чертям целый склеп? А потом...

- Что?

Она не ответила, лишь махнула рукой и подошла к провидице.

- Эльза, дорогая, пойдем. Тебе надо поесть.

Девочка смотрит на меня так, что становится жутко. И неожиданно меня пробивает смех. Черт побери, смех! Столь заливистый и чистый! Что же в этом смешного? Понятия не имею!

Все смешно. Кларисса, не остающаяся без ножа даже в платье, эта рыжая ведунья с плещущимся внутри ее вечно молодой головки бесконечным хаосом, бутыль, переливающая дурман через иглу по моим венам, картины, портреты, натюрморты, вонючие светильники - ВСЕ!

- Ты поправишься, - сказала Эльза. - Твой путь еще не окончен. Ты права, матушка. Я проголодалась.

Они поворачиваются ко мне спиной, воительница и блаженная, и от того мою грудь вновь разрывает смех. Комната плывет, словно в водовороте, и мой хохот утопает в ее бесконечном вращении. Хлопнула дверь.

Не в силах больше смеяться, я позволил себе утонуть в пучине Эссенции. Бессвязные сны, столь яркие, что невозможно в них верить. Что я здесь делаю? Разве это так важно. Я мертв. Но не сейчас. Я по-настоящему жив! Славься, славься, чудо-зелье! Мои клыки вонзаются в чью-то тонкую, загорелую шею, я чувствую ее, но кровь не течет в мое тело. К черту!

Шелка и перины скользят подо мной, мнутся, от них пахнет любовью. Белые, как снег, пряди падают мне на лицо. Она любит меня, и мне кажется, что я тоже влюблен. Отсветы свечей пляшут на ее влажной коже, ее аромат наполняет меня. Пьянит не любовью, но жаждой. С алых губ слетает имя, точно воззвание к Богу. Аннукар, кричит она, и этот крик удерживает меня от необратимого.

Но я не помню ее имени.

Мы пробрались в пещеру, кишащую тварями, полными жизни и злобы. Колдун ведет нас сквозь тьму, не оглядываясь на крики чудовищ и звук плещущейся крови. Я лечу в темноте, каждый осколок мрака сливается со мной, становится частью меня. Везде мои когти и зубы, я никогда еще не ел столь обильно. Еще никогда меня не выворачивало от подобной мерзости.

Она стирает кровь со своего клинка, на ее лице улыбка. Не такая, как у Колдуна, в ней нет столько жадной злости. Как же ее зовут?

Она знает, что я повсюду. Наполняю собой затхлый воздух подземелий, проскальзываю под подолами плащей. Мани ухмыляется, поглаживая на запястье самострел, ему не терпится пустить его в ход. Глупец Мани, с одного выстрела этой штуки, да еще и в пещере, можно оглохнуть! Но его это не волнует. Никого не волнует.

Перед ним идет Корвус. Ему не по душе стоять рядом с "громовой палкой", как он ее называл. Поигрывает копьем, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Кровь бежит под темной кожей так, что кажется, будто татау на его руках шевелятся, подобно змеям. Он терпеть не может подземелий, но за золотом он сунется куда угодно. Даже в пещеру, до краев забитой монстрами. И вампиром за спиной.

А Крепыш Барри не унывает, ему все не почем. И ясно почему. Я видел, как этот здоровенный увалень своей верной кувалдой убил медведя. Не потому, что он был так опасен или это была медведица, защищавшая детенышей. Просто Крепыш очень любит выпить, и когда его хмельное зелье не вовремя заканчивается, Барри начинает скучать. Он смело шагает за Колдуном, задорно постукивая молотом по древним камням, желая отвесить тумаков снующим под ногами монстрам. Как он любил говаривать: "Малышка Бри хочет танцевать!"

И мы танцуем. Пляска смерти на пути к древнему городу, где прячется наше спасение. Мое спасение. По крайней мере, так говорит Фабиан.

Хассер, ученик Колдуна, погибает первым. У него не было таланта выживать, даже чары не помогли ему спастись от лап зверя. И все тут же про него забывают. Он был лишь тенью, не достойной внимания. Всю дорогу казалось, будто его и не было. Серая мантия осталась глубоко под землей, мертвую плоть растащили крысы. Его жезл, горячий от тысячи молний, раздиравших бесконечную мглу, впился в камень под ногами своего хозяина.

Воистину, бой - не его стихия. Предсказатель, чародей, плетущий грезы, не смог предсказать и отвести глаза собственной гибели. Ну и пусть. Я никогда не любил волшебников. Туда им и дорога, в пустоту.

Как же так случилось? Впервые за свою долгую жизнь я обрел Смысл. То, ради чего стоит волочиться по этой земле, перерезая глотки врагам и выпивая их никчемные жизни. Меня приманили куском мяса, словно волка, и вот - капкан захлопнулся. Смысл моего бытия, лежит на моих руках. Холодная, как я сам.

И я не могу вспомнить ее имя!

Голову пронзает боль, в груди разрастается холод, такой, что я не чувствовал сотни лет. Я вижу ее белые волосы, испачканные алым, разорванную кольчугу, помню, что дороже ее нет ничего на свете... Но не могу вспомнить чертово имя!

И все тонет в тисках ярости, сжимающих мое мертвое тело. Не вампир, зверь бежит навстречу охотнику, забыв о боли и ранах. Ему безразлично, выживет ли он, или сгорит на месте под взглядом стальных демонов, окружающих его со всех сторон. Холодные судьи, все до одного предвзятые, купленные властью Фабиана.

Я умер. Нет никого. Ничего. Пустота вокруг. Тишина, вязкая, как смола, наполняет все вокруг. Я думаю, что еще есть Я. И ошибаюсь. Нет ничего. И ничего не было. Это Вечность, подлинная, бесконечная Неподвижность. Сон. Вечный покой.

И это ложь.

Копье Света пронзает меня насквозь, вытаскивает из небывалой тьмы, как рыбак тянет из реки трепыхающуюся рыбу. Он шепчет и кричит одновременно, он предлагает мне сделку. Предлагает все исправить. Как будто ему можно отказать! Чертов Свет разгорается так ярко, словно хочет сжечь мою душу дотла. Боль, опять эта проклятая боль!

Я не слышу криков, но чувствую, как разрывается гортань в бессвязных воплях. Руки крушат кровать и разрывают перины, туман не дает понять, что происходит. Чувствую запах. Сородичи. Мужчина и женщина. Словно одинаковые. Они стоят в проходе, молча наблюдая, как я крушу их собственность. И это меня злит!

Разбив в щепки шкаф, стоящий у кровати, я несусь к ним. И проскальзываю мимо. Они парят вокруг меня, беспристрастные тени, туманные силуэты ускользают от моих атак...

Ноги подкашиваются сами собой. Когти вонзаются в толстый алый ковер, рвут его от бессилия, царапая спрятанный под ним камень. Мужчина и женщина, одинаковые на запах, и на расплывчатые лица, стоят возле меня, о чем-то переговариваясь. Наконец, силы покидают меня, и я лежу на жестком ковре, уже не пытаясь подняться. Мужчина, сородич, тонкий, но удивительно широкоплечий, наклоняется ко мне. Секундная боль, и перед моими глазами болтается прозрачная трубка с игрой, из которой капают вперемешку сияющий дурман и моя кровь.

- Мы все это пережили, добрый друг, - словно издалека произносит он, глядя на меня черным, бездонным взглядом. - Пожалуй, с тебя на сегодня достаточно этой гадости. Адизель, позови Матильду и Хрофта. Надо подыскать нашему гостю новую постель.

- Да, любовь моя, - тихо отвечает женщина, и уходит, задев мое лицо белым подолом платья.

Через какое-то время в комнату заходят двое. Огромный детина в цветастом костюме лакея. От него несет гнилью, но выглядит так же, как мы, вампиры. Он молча берет в свои крепкие объятья мое размякшее тело. Что-то говорит женщине в сверкающе белом переднике. Зовет ее Матильдой. Голос у нее противный, писклявый, но притом хриплый. Белый же чепчик на ее сгнившем, потрескавшемся лице сидит, что шляпа на пугале.

Я лечу на крепких руках неразговорчивого лакея прочь из сумеречной комнаты, подальше от смердящих светильников и разбитой мебели. Сквозь вылизанные до блеска окна пробивается тусклый свет заоблачного светила. Кажется, что Хрофт специально повернул мою болтающуюся голову, дабы добрый гость насладился местными красотами.

Серая земля, кое-где пробиваются высохшие, окаменевшие от времени гиганты, когда-то звавшиеся деревьями. Куча каменных домиков, кое-где из печных труб идет дым. По узким улочкам носятся муравьи-горожане. По небу лениво проплывает огромный кит, зовущийся... дирижаблем. Он не спеша приземляется на широкую каменную плиту, рядом с высокими башнями... аэ... аэро... нет, к черту, от воспоминаний Ангуса начинает тошнить.

И гавань. Огромное, почти бескрайнее серое пространство, отражение мертвой небесной пустоты. По ней снуют огромные, гудящие корабли из стали, изрыгающие из своего чрева столпы черной гари. Между ними снуют блохи-лодочки. Что им там понадобилось?

И все это великолепие окружено каменным ореолом-стеной, пробивавшейся ввысь сторожевыми иглами башен.

- Не стоит спешить, Бральди, - говорит сородич, шествуя рядом со мной. - Сейчас тебе как никогда нужен отдых.

- Кто ты? - спрашиваю я.

- Сарес, мой друг. Мы встречались в подземельях достопочтимого Лантела. Конечно, лишь вскользь, ты не мог запомнить меня. Зато тебя запомнили все без исключения. Такую храбрость, хотя моя супруга считает, глупость, сложно забыть.

Вереница окон пропадает, и я вновь возвращаюсь в вязкую тьму, освещаемую вонючими настенными фонарями. Меня укладывают на такую же кровать, рядом стоит такой же огромный шкаф. Словно мы никуда и не уходили.

- Драться со Старейшиной - веский поступок, - сказал Сарес, когда слуги ушли прочь. Из темноты к нему подлетело широкое кресло, Сарес опустился в него, не сводя с меня насмешливого взгляда. - Однако, тот шум, что ты произвел в этом сонном царстве, никого не оставил равнодушным. Многие сородичи жаждут лично разорвать тебя на части. Но мне кажется, они просто не поняли твоей шутки.

- Шутки? - усмехаюсь я. Взгляд все никак не может перестать блуждать. Хочется рассмотреть все, все трещинки в каменном полу, но зачем? - Этот ублюдок...

- Все прекрасно знают, кем и чем является Лантел, - мягко перебивает он. - Однако ни один из Старейшин не встанет на сторону того, кто порушил их праздное бытие. К тому же, если верить тому, что показала нам Эльза, долг каждого Барона - уничтожить тебя на месте. Но все-таки, если отбросить эту мишуру, ты поступил правильно. Девочка слишком много страдала от лап этого мерзавца.

- Благодарю... Я толком ничего не помню после... этого.

- Плохая память - бич всякого разума, - усмехается Сарес. - А стоило бы запомнить. Ты хотя бы помнишь, кто ты?

Я ничего не могу ему ответить.

- Со временем она вернется, от этого никуда не денешься. Но если твои воспоминания будут прорываться так буйно, в моем поместье не останется ни одного целого табурета. Хотя, некоторые вещи действительно стоило бы забыть. Но нельзя.

Он на мгновение отворачивается, словно прислушивается к чему-то, и продолжает.

- Ты выстоял против Старейшины, хотя проснулся совсем недавно. Это бывает. Поджег половину собравшихся, сочтем это неудачной выходкой. Но разрушить убежище, вызвать прорыв Света, да еще выжить в самом центре этого пекла - тут явно что-то нечисто.

Замолкает, вновь ловит тишину, вглядываясь смоляным взором куда-то в пустоту.

Вскидывает длинные пальцы вверх. Дверь с грохотом распахнулась и в комнату, сдавленно взвизгнув, на дымчатых щупальцах влетел маленький мальчик.

- Гаро, я просил тебя не подслушиваться, - сказал Сарес, вращая на темных канатах свою ошарашенную жертву. - Зачем ты пришел?

- О-о-отец, у-ма-ма-ляю, отпус-ти меня-а-а-а... - промямлил мальчишка, скача вверх тормашками по жесткому ковру.

- Повторяй за мной: Я. Больше. Никогда. Не буду. Подслушивать.

- Я-а-а-а боль-ше-е-е ник-ник... - парень едва удерживался от того, чтобы невольно прикусить язык. Его золотистая голова с тихим стуком опускалась на пол, но боли он, похоже, не чувствовал. - Все-все, я больше не буду!

- Молодец, - усмехнулся сородич, поставив сына прямо, словно куклу.

Мальчик и правда походил на куклу, неестественно мягкий, похожий на девчонку. Почти копия своего отца, только нет в нем той безумной решительности и мужества в чертах лица. Когда Сарес успокоился, темные щупальца, тянувшиеся с его рук, растворились в пустоте, а Гаро, в помятом платье и взлохмаченной шевелюрой, облегченно посмотрел на своего родителя.

- Если я тебе понадоблюсь, просто постучи в дверь, неужели это так трудно? - с улыбкой сказал отец.

- Я не хотел беспокоить тебя, отец, - тихо ответил юный вампир.

- Благодарю за заботу, сынок. Но нашему гостю нужен покой. О чем это говорит?

- Не провоцировать тебя.

- Верно. Ну что же, ты ведь пришел ко мне не с пустыми руками?

- Да-да! - Мальчик заметно подтянулся, готовый к исполнению своих обязанностей. - Вести из соседних владений пришли.

- Какие?

- Слухи, по большей части.

- Рассказывай, не стесняйся.

- А как же... - замялся Гаро, смущенно посмотрев на меня.

- О, не беспокойся, господину Бральди будет полезно послушать последние новости. Верно, мой друг?

Я ничего ему не ответил. Смотреть на его снисходительную улыбку не хотелось, да и юнец не вызывал во мне ничего, кроме презрения. Жалкая пародия на отца, на весь род вампиров. И что толку от новостей? У меня есть выбор, так говорил старик. И я выбираю послать их к черту. Мне слишком дурно, чтобы кого-то слушать.

- По всем владениям бунты прошли, - начал мальчик, - кое-где даже Баронов убили.

- Кто бы мог подумать, - усмехнулся Сарес.

- Говорят, Епископы начали власть захватывать, убивать колдунов, сородичей жечь. Все о конце времен говорят.

- Конце времен? - Вампир смеялся уже в открытую. - И в честь чего господа душеприказчики так решили?

- Ну... Ты же сам видел...

- Я видел то, что видел, сынок. Мне интересно, что видели другие.

- Свет будто бы видели. Несколько Баронов изжарились до смерти, а господин Лантел ищет какого-то сородича. Награду за него, тридцать тысяч серебром или сто золотом назначил.

Мягкий смех зашелестел от каменных стен, казалось, даже пламя светильников замурлыкало в ответ вампиру. Тридцать тысяч серебром... Много или мало? Или сто тысяч солнечным металлом? Чего-то я недопонимаю. Но что мне точно ясно - бежать теперь некуда. Зеин, старый черт - все просчитал, мир твоему праху, гад! Что тебе наплела Эльза? Что ж, ты ей верил, должен верить и я. Должен. Я не знал тебя, и все-таки уже в долгу настолько, что всей вечной жизни не хватит искупить.

Задолжать свою жизнь в один момент. Рабство. Что получил я от тебя взамен, старик? Ты слышишь меня, я знаю. Даже в смерти бойся волшебников и чародеев, ибо сила их - ложь. Ложь пред людьми и Богами. Кто же это сказал? Какой-то святоша, объятый пламенем веры. Вера сожгла его дотла. Духи Божьи не терпят людской плоти, и потому я все еще... Че-е-ерт, проклятый дурман!

- ... а потом они взвыли! Архиепископ Сэти чуть всех прихожан на алтарь не сложил, чтобы Бог заткнулся!

- Тише, Гаро, мы тебя прекрасно слышим, - осадил тараторящего мальчишку отец, - и не говори так о Богах, жрецы слышат хулу даже сквозь камень.

- Ой! Прости, отец, - прошептал парень, осмотревшись словно мышь, спрятавшаяся на кухне. - Даже Механисты как-то всполошились. Дирижабли туда-сюда летают, какие-то ящики здоровенные возят, а людей не пускают. Говорят "все пассажирские рейсы временно приостановлены". И охраны у них, что у нас во дворе. Все с этими, как их... огнем еще стреляют...

- Ружьями?

- Да, ружьями! Чуть не туда пойдешь, стекляшками своими как сверкнут, так сердце в пятки уползает! Всюду фонарями светят, высматривают кого-то. На лодках тоже уж проплыть негде, паролодки снуют, что кабаны в могильнике.

- Где ты этого понабрался, Гаро? - спросил Сарес. - Куда смотрит Ренет? Совсем распустилась, старуха.

- Во дворе всякое говорят. И не ругай Ренет, пожалуйста. Она не виновата. Я сам сбежал.

- Чем на этот раз она тебе не угодила, сынок? Это почтенная дама. Ученостью не всякий волшебник с ней сравнится, а ты так безответственно прогуливаешь ее уроки.

- Она страшная, отец! Гниет с ног до головы, будто ты ей углем жалование платишь! И кричит постоянно, уши вянут! Ты сам-то с ней разговаривал?!

- Не кричи, Гаро, ты не почтенная дама, - усмехнулся вампир, встав с кресла. - Так и быть, я поговорю с госпожой Ренет. Но больше ты не прогуляешь ни одного урока, ясно?

- Ясно, - вздохнул парень, опустив глаза в пол. Один черный, другой желтый, словно волчий. - Я, тогда, пойду.

- Не спеши. Помнишь, что следует за непослушание?

Мальчик сжался в комок, пытаясь не смотреть на спокойного и строгого отца, непреклонного, словно скала.

- За непослушанием следует наказание, сынок, - прошептал Сарес, положив свои длинные пальцы на голову Гаро. - Завтра ты поедешь со мной на охоту. За стену.

- Только не в лес... - еле слышно взмолился маленький вампир.

- В лес, мой мальчик, именно в лес. Не бойся, с нами будет наш новый гость, он не даст нас в обиду. Да и несколько шрамов научат тебя слушаться старших.

- Там же Фералы... - всхлипнул Гаро.

- Да, Фералы.

- И пауки...

- И пауки.

- Привидения...

- А насчет этого я поговорю с нашим Епископом. Ты хорошо послужил мне, сынок. Но никогда не жертвуй моей заботой. Твоя мать еще не в курсе?

Мальчик молчал.

- Не беспокойся. Если будешь делать так, как я скажу, она ни о чем не узнает. Договорились? Молодец. Теперь вернись в классную комнату и извинись перед госпожой Ренет.

Гаро растаял темной дымкой меж пальцев Сареса и с тихим шорохом упорхнул из комнаты, заперев за собой дверь.

Вампир смотрел в след своему сыну. Во взгляде его читалась такая тоска, что на мгновение я понял его. И тут же меня скрутила судорога. Пальцы с треском впились в перины, нутро сжалось, словно пружина, и извергло на белую ткань огромное алое пятно. Я почувствовал, как кожа моя ссохлась, обтянула тугой чешуей тесные кости. Несколько капель крови упали на мой кафтан и тут же впитались в черный атлас, столь же стремительно побледневший и высохший, как старая тряпка.

- Быстро же тебя заломало, мой друг, - усмехнулся вампир, встав рядом со мной. Он протянул мне уже знакомую склянку с багровым питьем. - Тебе нужно поесть, иначе Эссенция высушит тебя до состояния пыли.

Тошнота не отступала, но голод словно не смущался подобным соседством. Откуда он достал эту кровь? Мне все равно.

Руки сами выхватили заветный бутылек, чуть не сломав стеклянное горлышко в приступе тряски. Вкус сородича, становится немного легче, голод отступает, и телесные одежды уже не кажутся невыносимо тесными, но этого все еще мало.

- Через полчаса у нас будет обед, - продолжил Сарес, вынимая из моих дрожащих пальцев острое стекло, - там ты сможешь утолить свой голод. Я пришлю за тобой прислугу, они приведут тебя в порядок и проводят в обеденный зал. И прошу тебя, не смей их есть. Ты все же не дитя, и сможешь держать себя в руках.

С этими словами он так же, как его сын, распался в клубах вязкой тени и улетел прочь. Показушник. Похоже, я опять обрел кров на птичьих правах, и все вокруг хотят что-то мне дать, не требуя ничего взамен. Так не бывает. Ну что же, если я останусь у кого в долгу, я отплачу сполна. Клянусь Кровью.

Глава 16

Чумной пир

Как ни пытались слуги превратить меня в нечто похожее на человека, у них ничего не вышло. От пудры щипало в носу, а наряд Хелмадры не желал отпускать мою плоть, словно вцепившись в нее крючьями. Никогда не доверять магам и слепым вестиариям. Новое правило в этом чертовом мире.

Тихо проворчав что-то себе под нос, служанки все же смыли с меня все мерзкие дамские раскрасы, пытаясь не касаться руками моих губ. Нянчились со мной, словно с младенцем, разве что для них я был не капризным дитем, скорее любимым зверьком их хозяина, которого стоит холить и лелеять, если не хочешь остаться без пальцев и получить плетей.

По дороге в зал мне встретились два десятка сородичей, каждый из них кланялся мне, скрывая в сумерках фонарного света свои усмешки. Воистину, я смешон. Где это видано, чтобы у вампира на ходу седели и выпадали клочки волос? Проклятый дурман спас мне жизнь, и теперь начинал брать свое. Трое подобных мне молодых сородича сочувственно кивали, пытаясь укутаться в тяжелые одежды, словно они могли согреть их холодные тела. На девушку, с ног до головы увешанной фальшивым мехом, и вовсе было страшно смотреть. Старуха с девичьим телом, увешанная золотом и блуждающая словно в тумане, зажав в иссохших губах длинную, пахнущую Лунной Пылью трубку.

Наконец сквозь бесконечные коридоры, уставленные пыльными доспехами и заполненные гостями и челядью, предо мной раскрылись огромные двери из окаменевшего, почерневшего от времени дуба. Яркий свет полоснул по глазам и десятки смеющихся, рычащих, шепчущих голосов ворвались мне в уши.

Зал блистал золотом и серебром, терзая меня обилием красок и пестрой кампанией собравшихся. Справа в пояс кланялись стражники, закованные в узорчатую броню и нервно покачивающимися мечами на поясах. Слева пришедших приветствовали иные солдаты, чей доспех не отделить от гнилой плоти. Поскрипывая матовыми шестернями, стражники-Механисты лишь плавно кивали, провожая меня мягко сияющим взглядом искусственных глаз.

За огромным металлическим столом расположились гости. В начале зала сидели за позолоченными блюдами чиновники, жадно разглядывая бьющуюся в огромных клетках дичь. Вдоль стен под фонарями ревели, пищали, бились во всю мощь медведи, кабаны с обломанными бивнями, рыси и гигантские пауки, злобно шипящие из темных углов своих неприступных будок.

Чуть ближе к хозяину восседали в сородичи. Те не дожидаясь начала пира хлестали Эссенцию, нюхали блестящие порошки и курили вонючие трубки. От такого количества дурманов меня чуть не стошнило, но руки сами потянулись к зельям. Словно из воздуха рядом появился Ангус. Подхватив меня за руку, он молча повел меня вперед, пытаясь отвести подальше от искушения.

Уже ближе к восседающей во главе стола семейной чете сидели чародеи и жрецы, справа и слева. Они молча перебрасывались косыми взглядами, и лишь снующие туда-сюда из под темных ряс души о чем-то перешептывались между собой, улетучиваясь, словно дым, и прячась под опекой монаших одежд.

Я хотел спросить раба, что происходит, но он лишь усадил меня на мягкий стул и пристроился рядом. Выглядел он на удивление серьезным, хотя напудренное лицо и увитый рюшами, словно плющом, наряд не вызывал ничего, кроме смеха. Рядом со мной сидели Кларисса и Эльза. Пророчица с детской радостью помахала мне рукой, а рабыня Ангуса прятала взор в лезвии серебряного ножа.

Напротив нас расположился закованный в патину Механист. Он был гораздо выше, чем его собратья-охранники, стальной башней возвышаясь над гостями. Его зеленый глаз, из плоти, неспешно осмотрел нас, другой, механический, вертелся волчком, высматривая что-то свое среди собравшихся. Стул возле него оставался пустым.

Наконец, когда поток гостей иссяк и двери грузно захлопнулись, Сарес и его супруга, похожие на близнецов-призраков, встали со своих троноподобных кресел и подняли руки вверх.

- Приветствую вас, дорогие друзья! - начал вампир. - Уже не первый раз мы встречаемся в этом зале, и я все так же рад видеть вас гостями в моем доме.

- Мир вашим землям и милости Богов, - пропела Адизель, приложив руки к груди.

- Мы все собрались здесь, дабы обсудить наши планы на будущее. Безусловно, в свете последних событий, весьма туманное. Господин Зеин покинул нас в это нелегкое время, во всем Белендаре. Пустоши не пощадили нас и нашего господина, мир его праху и милости Богов его душе. И все же, мы пришли сюда не для того, чтобы горевать и лить слезы по ушедшим временам. Мы собрались здесь для того, чтобы пробиться сквозь мрак неизвестности и продолжить приносить нашим землям покой и процветание! Помянем же добрым словом господина Зеина и развеем грусть замечательным пиром!

Гости радостно воскликнули, подняв руки подобно хозяевам, и звери испуганно сжались в своих тесных казематах.

- Заносите угощения!

Под радостные вопли гостей в зал ворвался целый ворох слуг, неся на золотых подносах куски бескостного мяса и тушки зверей. Весело звенели бутыли с дурманами и плещущимися в заколдованном стекле душами, верещали и бились мелкие звери, пытающиеся вырваться из своих клеток. Не дожидаясь команды, вельможи набросились на угощение, разрывая порченую плоть голыми руками, или медленно и не спеша разделывая ее ножами и вилками.

- Урок этикета, - прошептал Ангус, отвернувшись от лающей на столе собаки. - Угощайся от души, говори только по делу. И никогда не начинай говорить с хозяином первым. Он сам должен обратиться к тебе.

- О Боги, - вздохнул я. Передо мной на стол опустилась клетушка с мирно спящим хобом. Он не пытался отбиваться или сбежать, просто лежал на металле, подложив остроухую лысину на когтистые лапки.

- Умоляю, Бральди, держи себя в руках, - продолжил раб. - Сарес - единственный, кто не всадит нам нож в спину. Нам очень повезло, что именно он укрыл нас. Если бы это сделал Лантел, сейчас бы все Бароны пировали нашей кровью, а тела сожгли храмовники!

Я молчал. Кларисса величаво рассматривала летучую мышь перед собой, не спеша открыть клетку.

- Что с твоей памятью? - спросила она, ловким движением сорвав крючок с дверцы и схватив писклявую добычу. - Что-нибудь вспомнил?

- Немного, - сказал я, призадумавшись на мгновение. Слишком нескладны все эти видения, да и вообще вся кутерьма, что происходит со мной в этом чертовом мире. Но все же есть одна вещь, которую я мог узнать от нее. - Кларисса?

- Да?

- Ты знаешь, кто такой Аннукар?

Вампиресса замерла, раскрыв рот над мышью. Казалось, даже зверек удивился моему вопросу, обратив на меня свою побитую носатую морду. Эльза наклонилась над столом и хитро улыбнулась мне, откупорив склянку с дымчатым духом, и залпом опустошила ее.

- Нет, - сказала Кларисса. Летучая мышь отошла от своего оцепенения и вампиресса опустошила ее, стряхнув с руки горстку сухого праха. - Ничего страшного. Ко мне воспоминания возвращались несколько месяцев. И то далеко не все. А почему ты спрашиваешь?

- Видения от Эссенции, - вставил Ангус, - со всеми бывает, поверь. Может, это настоящие воспоминания, а может морок - это не важно! Лучше поешь, пока эта дрянь не затянула тебя в спячку. После такого сна уж точно не проснешься со здоровой головой. Налетай! - И без лишних слов высосал псину прямо через прутья, вытерев запылившийся рот салфеткой.

Хоб оказался толи больным, толи настолько ленивым, что даже не очухался, когда я его поднял. Но он все еще был жив. И через пару мгновений рассыпался, запачкав мой кафтан. Кларисса снисходительно улыбнулась, стерев с меня серую пыль куском белой ткани.

В это время Сарес сидел во главе стола со своей супругой и о чем-то с ней переговаривался, обводя насмешливым взглядом всех собравшихся. Вдруг из темноты выпорхнул Гаро, с радостным видом упав на маленький трон рядом с родителями. На плече у него сидел сокол, непонятно зачем явившийся вслед за хозяином на пир. Отец посмотрел на своего сына с непониманием, но промолчал. Адизель лишь улыбнулась, что-то сказала Гаро, от чего тот сжался в комок и уставился на свое угощение - шипящего раздутого змея в стеклянном коробе. Рядом стояло блюдо с чьими-то пальцами. Не спеша приступить к трапезе, мальчик принялся угощать птицу серыми косточками. Хищник заглатывал их один за другим, с решительным видом оглядывая оставшиеся вкусности.

- Ангус, отчего Вы так серьезны? - спросил Сарес. - Куда подевался весь Ваш былой задор?

- Прошу прощения, Барон Сарес, - ответил Ангус, натянуто улыбнувшись, - сегодня я не в настроении.

Глаза хозяина пира ненадолго затуманились, и он сочувственно кивнул моему рабу.

- Что ж, очень жаль. Без Ваших проказ наш пир немного потеряет в своем веселье. Бральди, - он повернулся ко мне, - ослабьте Ваши путы, Барон совсем сжался под Вашей опекой.

Ангус мельком взглянул на меня, и с шипением уставился в стол. Подносили новые кушанья.

- Барон Сарес, - сказал он, - я вижу, Архиепископ Сэти не удостоил нас своим присутствием.

- Верно, Ангус. Сэти никогда не отличался пунктуальностью. Но я уверен, он появится с минуты на минуту. У Вас к нему какое-то дело?

- Нет, конечно. Просто непривычно видеть пустые места за столом столь щедрого хозяина.

- Вы мне льстите, Барон! - рассмеялся Сарес, взяв свою супругу с руку. - Ты слышала, Адизель? Ангус только что упрекнул меня в щедрости!

- Ты и вправду несколько увлекаешься зваными обедами, любовь моя, - ответила хозяйка, нежно поцеловав своего мужа. - Если так пойдет и дальше, казна опустеет быстрее, чем выпадет первый снег.

- О Боги, Адизель! - вздохнул Сарес. - Господин Бимед, как Вы считаете, неужели я не могу принимать своих гостей как радушный хозяин? Может быть, Вы чем-то недовольны?

- Прием просто замечательный, Барон Сарес, - прогудел одноглазый Механист, доставая из наплечной сумки мягко сияющую колбу. - Прошу прощения, что не могу насладиться Вашими угощениями. Вы понимаете.

- Конечно, господин Бимед, - ответил хозяин, с интересом наблюдая за ним.

- Насчет Вашей расточительности я судить не могу, - сказал Бимед, вынув из-за стальной пластины на груди пустую колбу. Поставил на ее место полную, и пластина с тихим шипением захлопнулась, - мне не довелось видеть Ваших расходных книг. Но как я могу судить о проходящих через Ваши земли торговых потоках, подобные празднества не истощат казну столь быстро, как прогнозирует Ваша уважаемая супруга.

- Видишь, Адизель? Нам абсолютно нечего бояться! Лучшего экономиста, чем господин Бимед я не встречал, его словам можно доверять.

- Все по воле твоей, любовь моя, - сказала Адизель, повернувшись к сыну. - Гаро, почему ты не ешь?

- Верно, чуть не забыл! - радостно воскликнул Сарес и прошептал что-то подошедшему слуге.

Все переговаривались, обливаясь питьем и обсыпая пышные одежды пылью съеденной дичи. Лишь маги и священники не проронили ни слова, неохотно принимая предлагаемые угощения. Чувствовалось, что они вот-вот набросятся друг на друга, но на шеи им словно накинули ошейники. Разве что лай не вырывался из их плотно сжатых ртов.

Тут двери зала вновь распахнулись и несколько здоровяков затащили на ближайшие столы неведомую тварь. Она хрипела и булькала, протягивая свои огромные щупальца с присосками меж прутьев клетки, и смотрела огромными глазами на окружающих.

- Господа, - сказал Сарес, лучезарно улыбаясь, - позвольте представить вам новое блюдо - кракен! Давно эта тварь мучала наши водоемы, утаскивая в свои норы рыбаков и топя наши корабли! Многого мы натерпелись от нее, и теперь, дамы и господа, предоставляю вам шанс оторвать такой кусок от его плоти, какой он заслужил за нанесенные вам обиды. Приступайте!

Толпа Пожирателей с радостным ревом набросилась на монстра. С глухим треском рвались щупальца, вырывались куски слизкой плоти, брызгали по столу вонючие соки. Кракен визжал и кряхтел, пытаясь отбиться от напавших со всех сторон падальщиков, выплевывая комки черной жижи в лица вельмож, но те лишь смеялись и утирали сгнившие рты, запихивая в свои переполненные утробы еще бьющееся в агонии серое мясо.

Адизель отвернулась, закрыв глаза своему сыну. Сокол слетел с его плеча, вцепившись в глаз бурлящему в предсмертных судорогах зверю. Птице достался очень жирный кусок.

Хозяин дома понимающе улыбался, подгоняя чиновников в их звериной удали. Когда спрут перестал биться, а зал наполняло лишь хищное чавканье мертвецов, Сарес произнес:

- Надеюсь, вы остались довольны, дорогие друзья, - сказал он, подняв волну аплодисментов с задних столов. - Однако, господа Личи, я не забыл и о вас. Вы наверняка подумали, что окружающие нас звери стоят в этом зале просто так. Спешу вас огорчить - это тоже часть нашего пира! Выбирайте добычу по вкусу и наслаждайтесь!

Теперь по столам перемещались огромные клетки. Каждый отщипывал по частице души зверя, все больше ослабляя его, пока тот не рассыплется в прах, как и вся добыча до него.

- Дикари, - прошипела Кларисса, пропустив мимо себя иссохшего, словно мумия, медведя. - И это творилось под носом господина Зеина...

- Прости, дорогая, не все в этом мире сплошь эстеты, - усмехнулся Ангус, отщипнув свой кусок от облысевшей туши. - Дядюшка никогда не был зациклен на досуге своих подчиненных. Или тебе вновь захотелось в Сладкую Башню?

- Не смей так со мной разговаривать! - ответила вампиресса, как бы невзначай потянувшись под подол своего платья.

- Успокойся, женщина, - отмахнулся Барон, - как только все закончится и нас возьмет под крыло другой Архимаг, ты вернешься назад в Башню, и тогда все наладится. Как считаешь, Бральди?

- Понятия не имею, - ответил я. От медведя уже почти ничего не осталось, и я не стесняясь опустошил его целиком. На вкус отвратно, но кожа моя разгладилась, а одежда приняла былой цвет. И плевал я на их недовольные взгляды. - Как вообще это происходит?

- Ну обычно это решает совет Архимагов, или же новым Архимагом назначается лучший ученик. Но дядюшка не водил тесной дружбы с младшими Некромантами, так что наши владения скорее всего отойдут Молоху. Он наш ближайший, так сказать, сосед, да и насколько я помню, дядюшка Зеин хорошо о нем отзывался.

- А если замены не найдется?

- Тогда земли раздерут Бароны, - вставила Кларисса, - или захватит Епископат, или Легион "освободит от угнетателей ложной веры", или их просто заберут пустоши. Без власти все, что господин Зеин отстраивал веками, развеется по ветру или осядет в карманах его бывших слуг.

- В любом случае, это уже решится без нашего участия, - вздохнул Ангус, глядя на меня. - Все же я не верю, что дядюшка ничего не задумал на этот счет. Он был достаточно дальновиден, чтобы не пустить все на самотек, кто бы что про него не говорил. Но я не пойму одного, при чем тут ты?

Никогда не доверять чародеям. Главное правило для всего сущего. Так должен был ответить я, но промолчал. Мне все равно, о чем думал старик. Но он оказался слишком высокой фигурой в местной игре, чтобы просто отмахнуться от него.

- В любом случае, Сарес согласился помочь нам добраться до Ашерана. Конечно, это слишком далеко, но большую часть пути можно проделать на дирижабле Механистов, а это, поверь, уже немало. Остальная часть дороги будет зависеть только от нас. Конечно, если вновь не случится какая-нибудь чушь.

- Тяжело поспорить, - сказала Кларисса. - Эльза, милая, почему ты не ешь? Тебе нужны силы.

Вещунья сидела, уставившись в усыпанный прахом стол. Ее губы что-то шептали, а пальцы перебирали серый песок, выстраивая в нем спутанные узоры.

- Черный брат с идет, - сказала она, - Черный брат идет за душами близнецов.

- Что ты сказала? - спросила вампиресса, наклонившись к ней.

- Черный брат идет на жатву, - громче сказала Эльза. - Черный брат забирает жизнь Белого брата! Праздник сгнивает во тризну!

- Простите... - сказал Сарес, услышав пророчицу, но он не успел закончить. На пороге зала стояла высокая фигура, облаченная в черный как смола балахон. На шее и руках гостя блестели десятки цепей, увешанных драгоценными камнями в узорных оправах, священными знаками и костями хищников. - Приветствую, Архиепископ! Присаживайтесь за стол, мы Вас заждались.

Воздух сжался, неподвижный в мертвом молчании. Вельможи прекратили набивать животы, замерев с кусками пищи в грязных руках, вампиры смотрели вслед проплывающему, словно тень, священнику, едва заметно ежась от пробежавшей по телу тревоги. Невозмутимые до поры чародеи подняли головы в сторону Архиепископа, сложив пальцы в каком-то странном знаке, на что тот ответил удовлетворенным кивком. Собратья по вере как по команде вышли из-за стола, коленопреклоненно приветствуя своего наставника. Цирк.

- Прошу прощения за столь запоздалый визит, Сарес, - звенел железом священник, усаживаясь рядом с Бимедом и пожав его скрипучую клешню. - Надеюсь, твой стол еще не опустел. Я, признаться, слегка оголодал.

- Конечно, Сэти, мы всегда найдет, чем угостить дорогого гостя. Думаю, твоя задержка связана с блудными душами в лесу?

- По большей части. - На стол перед ним сразу опустилось несколько клеток с пауками и скалящими мелкие зубы ундинами. Сэти стянул глубокий капюшон, но это не помогло. Белая кожа едва проглядывала сквозь подвижную, почти непроницаемую тьму, и лишь ярко сияющие зеленые трещины глаз говорили, что это существо может быть похожим на человека. - На кладбище проснулась сразу сотня усопших, благо ни одного твоего сородича среди них не оказалось. И заблудшие души сегодня как никогда встревожены, да покарает их Бинасу!

- Значит, теперь охота станет гораздо спокойней в наших краях?

- Сомневаюсь. - Сэти схватил русалку за цветастый плавник, и визжащее полурыбье тельце растворилось среди теней, окружающих священника. - Может, призраки больше и не будут докучать, но звери в последнее время тоже весьма неспокойны. В сегодняшнем походе мы потеряли двух братьев.

- Да смилостивится над ними Бинасу в чертогах Его, - сказал Сарес, невольно поглядывая на сжавшуюся от страха Эльзу. Кларисса держала ее за руку, не поднимая второй ладони из-под полы платья. Я почувствовал укол в ногу. Ангус под столом протянул мне... мой кинжал. Обстановка накалялась, это чувствовали все, но если случится то, чего ожидает мой раб, эта зубочистка мне не поможет.

- Во истину! - сказал Сэти, сложив ладони. Священники повторили его жест и тихо прошептали заупокойную молитву. - Но все же, я бы на твоем месте беспокоился вовсе не об охоте. Брат.

- Что ты имеешь ввиду?

- Ты же был там, Сарес, - все так же гремя сталью сказал священник, - и Архиепископ Веве тоже.

- Прости, Сэти, но я тебя не понимаю.

- Прорыв, брат.

Сарес недоуменно посмотрел на Сэти. Адизель сжала губы, явно недовольная таким ходом событий.

- Сэти, говори прямо. Ты знаешь, как "сильно" я люблю загадки.

Жрец нисколько не смутился, хотя что можно разглядеть на этой пляшущей маске темноты.

- Верно, Сарес, никто в нашей семье не любил намеков. - Сэти сидел неподвижно, но его спутники едва заметно напряглись, окончив свою молитву. - Но все же я не вижу в этом никакого секрета. Несколько дней назад до нас дошли новости, что недалеко от столичных владений Архимага Зеина Проклинающего был замечен Прорыв Света. Перед этим, как ты знаешь, наш господин покинул эту грешную землю, и несколько позже, в одном из подземных убежищ твоих сородичей завязалась схватка между неизвестным Вампиром и Бароном Лантелом.

- Сэти! - рявкнул Сарес, сжав подлокотники своего трона.

- В результате весьма скоротечного боя, - продолжил Архиепископ, - были сожжены заживо двенадцать Вампиров, еще несколько десятков отделались сильными ранами. Главный виновник, полыхая как факел, убежал прочь. Однако через несколько минут один из тоннелей был разрушен хлынувшим неба потоком Света. Рядом с ним была замечена весьма примечательная юная особа. - Взгляд Сэти полоснул по лицу Эльзы. На ее глазах выступили слезы. - После того, как она, не владея Путем Тьмы, прикоснулась к потоку...

- Сэти!

- ... угроза близлежащим поселениям исчезла сама собой. Но на месте Прорыва обнаружились на удивление живая юная особа и обгоревшее тело неизвестного. После чего я встречаю их в твоем замке, да еще в сопровождении племянника самого Архимага.

- Сэти! - вскричал Сарес. - Если ты хочешь в чем-то меня обвинить, делай это прямо! Но знай, таким гостям здесь не будут рады!

- Я не задержу тебя, брат, - отрезал Сэти. - Я ни в чем не хочу тебя обвинять. Но Архиепископу Веве, единственному выжившему жрецу Камешу, очень нужны твои гости. Они являются подозреваемыми в Ереси и служении старым Богам. Отдай их в руки Инквизиции, и продолжай свой пир во время чумы.

- Сэти, - хозяин дома лучился Тьмой, готовый разорвать обидчика в клочья. Но стража даже не шелохнулась. Надо быть готовым. Это будет даже не схватка, а бойня. Не доверять чародеям, а богословам и подавно! - Если у тебя есть дело к нашим гостям, тебе стоит переговорить с ними лично. Но пока они находятся здесь, ты не имеешь права забрать их.

- Ошибаешься, Сарес. Согласно договору Собора и нашего Архимага, Инквизиция имеет полное право взять под стражу любого, подозреваемого в Ереси до выяснения обстоятельств. И для установления степени вины. Вот, взгляни, - сказал Сэти, протянув своему брату белоснежный свиток со светящейся волшебной печатью.

- Мне плевать, что написано в ваших бумажках! - Сарес вскочил с кресла, выбив черным жгутом пергамент из руки Архиепскопа.

- Сарес, прошу... - прошептала Адизель, пытаясь усадить супруга на место.

- Нет, Адизель! - отмахнулся Сарес. - Сэти, предупреждаю! Если ты сейчас же не уберешься в свой проклятый храм, мне придется выпроводить тебя самому!

- Что ж, твоя правда, брат. Адизель, ты никогда не умела выбирать.

Затрещали пружины и шестерни, и Механисты выхватили свои мечи. Клинки противно зажужжали, а лезвия начали свой скоротечный путь. Отвлекшись на звук, Сарес допустил непоправимую ошибку. За что лишился головы.

Глава 17

Молот и крест

Вот он, мертвый город. Свободный от магов, церковников и рабов. Лишь Фералы воют на его останках. Эх, Флаур, осыпавшийся цветок в пустыне, не спасло тебя волшебство. Но мы не отдадим тебя на растерзание пустошам. Во славу Легиона - силы равенства.

Так думал Колин Кимавелл, ступая со своим отрядом по разграбленным владениям Архимага Зеина. То тут, то там каркали вороны, разлетаясь, позабыв о своей добыче. Гремели выстрелы, падали под ноги тела диких монстров. Ружья Механистов - настоящие, а не те мушкеты, что они продают за бесценок всему миру - настоящее чудо. Сколько прекрасных бойцов полегло на руинах заводов машинопоклонников, чтобы раздобыть эти смертоносные сокровища. Но все это было не зря. Теперь эти механизмы послужат воле народа.

На руках его шелестела карта города, вздымаясь и опадая от дыхания чудовищного ветра. Их путь лежал в рабочий квартал Механистов, где располагался вход в заводскую зону и подземной железной дороге. Радиопередатчик на спине связиста Борчи молчал, и это был дурной знак. Последнее сообщение от окрестных Легионеров поступало три часа назад. Если выживет хоть кто-то, это можно будет считать удачной вылазкой.

На секунду Колина оглушил пронзающий многоголосый вой, грянул выстрел. Рядом с ним упало многорукая, сплетенное из нескольких человеческих тел тварь, а карта и кольчуга Легионера забрызгала смердящая бурая жижа. Неподалеку стоял Джарви, с усмешкой передернув затвор дымящейся винтовки.

- Цель оправдывает средства? - спросил командир, смахнув грязь с непромокаемого пергамента.

- Тебе не дорога шкура? - сказал солдат, щеря разбитые в предыдущих схватках зубы.

- Согласен, глупый вопрос. Благодарю.

- Да не за что... Ложись!

Колин рухнул на землю, едва не зацепившись кольчужной подкладкой за пролетевшую над ним лапу. Очередная не в меру быстрая химера попыталась оторвать ему голову, но тут же отступила под градом пуль.

- Все сюда! Защищать командира! - рявкнул Джарви, посылая в морду чудовищу одну пулю за другой. Она лишь ревела и кричала, пытаясь отмахнуться от свинцовых мух, не оставляя попыток добраться хотя бы до одного из солдат.

Колин перевернулся, наставив на монстра огромный барабанный пистоль, заряженный разрывными серебряными снарядами. Пули вязли в жесткой плоти химеры, но командир знал, что делает. Дуло с грохотом дернулось вверх.

Чудище рухнуло на землю, держась тремя руками за разорванный серебряными осколками череп.

- Да когда же ты сдохнешь! - прорычал Кимавелл, выпустив еще две пули в тело Ферала. Не в силах дальше бороться, тварь рухнула на мощеную камнем дорогу и скончалась, выплеснув из своей утробы все содержимое. - Черт бы побрал этот город!

Командир поднялся на ноги, едва не наступив в едкую жижу. И к пущей радости, обнаружил выпавшую карту. Неизвестно, из какой дыры могла вылезти эта мерзость, но дорогу к заводу теперь придется искать по памяти. Непромокаемый и несгораемый пергамент Механистов с противным шипением плавился в потрохах почившего монстра.

- Вашу мать!

- Ничего, командир, мы уже недалеко, - сказал Джарви, сменив обойму в своей винтовке.

- Колин, сообщение от Мартина! - выбежав из-за угла дома прокричал Борчи.

- Ты где шлялся?! - рявкнул Кимавелл.

- Быстрее, здесь на верху хороший сигнал! - не обратил внимания связист.

Колин побежал вслед за ним, едва не провалившись по пути в пробоины в каменных ступенях. Передатчик тихо шипел на куче мусора под пробитой крышей, слышались позывные.

- Тиран, говорит Ворон, прием! - кряхтел громоздкий прибор.

- Тиран на связи, прием! - сказал командир, схватив изрядно поржавевший микрофон.

- Тиран, могильник пуст, Вороны потрепали перья. Возвращаемся в гнездо.

- Отставить, Ворон. Вы нужны нам здесь. Карта истлела, Ферали лезут из всех щелей.

- Никак нет, Тиран. Вам придется справится своими силами.

Колин едва не смял от злости ни в чем не повинный аппарат, но сдержался и продолжил передачу.

- Тиран принял. Есть новости от других?

- Тишина. На запросы не отвечают, никаких сигналов. На них можно не рассчитывать.

- Принял, Ворон. Возвращайтесь в гнездо. Мы справимся сами.

- Удачи, Тиран. Во имя свободы!

Все кончено. Еще одна ячейка потеряна. Ничего, сказал себе Колин, сила не в количестве. Сила в власти. Власть Легиона простирается дальше, чем воля Некромантов и серебро Вампиров. Где есть угнетенный народ, там всегда найдутся союзники. Добровольцы. Но нельзя сдаваться, мы уже почти дошли.

Борчи взвалил радиопередатчик на плечи, достал из кобуры пистоль.

- План прежний? - спросил он.

- Верно, - сказал Колин, глядя на поднимавшихся на этаж солдат. - Бойцы! Забаррикадировать проходы! Привал десять минут.

Завалив все входы на нижнем этаже всем, что сыскалось в доме, Легионеры расположились напротив окон, готовые в любой момент выпустить заряд свинца в первую осмелевшую тварь.

По улицам стаями носились падальщики, подбирая тела павших собратьев и унося их в свои норы, или же разрывая их на куски на месте. Несколько раз долбились в железную дверь снизу, но через баррикаду перелезть не решались. Солдаты Легиона жевали припасенное мясо, не выпуская оружия из рук. Малейшая оплошность, и они окажутся в ловушке, которую сами же и построили.

Каждая вылазка - шаг навстречу смерти. Но также шаг вперед, к цели, к революции. Маленький долбаный шаг навстречу свободе от Личей. Чародеев, завлекателей душ и проклятых кровососов. За столетиями колдовства, угнетения Пожирателей, повиновений Богам они забыли, на что способен простой народ. Механисты дошли до этого раньше, но им не нужна власть.

Им не нужна свобода.

Братство Механистов - улей. И каждая пчела бессознательно знает в нем свое место. Все во имя прогресса и постижения законов Вселенной. Но правит этим прогрессом простая, банальная выгода. Колин видел, на что способно их оружие, насколько разрушительны их боевые некромехи. Они убили в себе остатки человечности, даже животное начало в их душах погибло под тяжестью искусственной плоти. Теперь это рой, медленно, но уверенно пожирающий и заглатывающий все, с чем не смог срастись, как самый настоящий паразит. Но и они не безупречны. С помощью их средств, их знаний Легион сможет многое. Даже истребить всю эту противоестественную мерзость с лица земли.

Солдаты молча сидели на грязном полу, тихо, словно мыши, пережевывая скудный на разнообразие провиант. Правда, был у командира в вещмешке один плод, уже порядком высохший, но он так и не решался его съесть. Где-то посреди пустошей рос настоящий лес. Не скопление высохших, окаменевших от старости бревен, а самый настоящий, живой лес! Отряд Лев однажды нарвался на него во время очередной вылазки, и это была одна из самых неудачных операций со времен основания Легиона. Живыми вернулись лишь трое. Их сумки были доверху набиты семенами, плодами и ростками, но все остальное они потеряли там же, в лесу. Включая собственный разум.

Бред о силе, возрождающейся Жизни, что доносился из их уст, прерывался лишь жадным чавканьем и хрустом семян. Им всюду мерещились призраки, оборотни, вся сверхъестественная шваль, до которой мог додуматься их больной разум. Голос с небес призывал их подарить вечный покой всему Белендару. Естественно, чудаков ждали сырые подземелья и последующий трибунал.

Лишь через два дня, когда сквозь кожу, ломая кости и пробивая броню, вырвались темные ростки, Легиону стало не до смеха. Эти безумцы, размахивая проросшими сквозь пальцы лезвиями, принялись убивать и пожирать на ходу всех, кто не успел сбежать или схватиться за оружие. Пули и клинки не брали их, корни и стебли расплескивали вокруг себя едкий сок, и лишь масляная бомба смогла упокоить их навеки. Но взвод проверенных бойцов было уже не вернуть. И единственным трофеем в этой битве был засохший плод из проклятого леса. На этом разведка новых земель в пустошах остановилась.

Упыри на улицах закончили свои звериные распри и разбежались по своим норам, не оставив после себя даже костей от своего ужина.

- Привал окончен. Выдвигаемся, - тихо скомандовал Колин, выглянув из окна. Чисто.

Стук сапог разносился через разбитые улицы мертвого города, от чего становилось не по себе. Где-то в переулках голосили птицы, отбирая друг у друга куски добычи, тихо рычали волки и химеры, забившись в самые темные углы под сумеречным небом. Трусливые твари убегали с открытых мест, едва заслышав осторожную поступь солдат Легиона. Слишком резкая перемена настроения, подметил про себя командир. Чем ближе отряд подходил к заводам, тем чаще им встречались останки покалеченных монстров.

- Что за чертовщина? - спросил Джарви, глядя на разрушенные стальные каркасы и разбитый в крошево камень, смешанный с обглоданными человеческими, и не только, костями.

- Охранные системы, - сказал Колин. - Смотрите по сторонам, они могут еще функ...

Раздался оглушительный рев сирен, отряд вскинул оружие, пытаясь обнаружить источник шума. Долго ждать не пришлось.

Лязгая стальными лапами, из груды мусора выскочили трое пауков с человеческими головами.

- В укрытие!

Лязгнули затворы, и в сторону Легиона хлынул свинцовый дождь. Дориана и Марко разбросало по каменным оградам, другие бойцы едва успели спрятаться, но Борчи повезло меньше. Тяжелая пуля прошла между ребер, раздробив кости, но не убив связного. Передатчик, висевший мертвым грузом на его плечах, нещадно искрил, обжигая ему спину.

- Вашу мать! - рявкнул Колин. Огонь прекратился, но стоило ему высунуть голову из укрытия, каменная крошка ударила в глаза. - Черт! Бойцы! План четыре! Джарви - позиция один, Виконт - позиция два.

- Приняли! - выкрикнули солдаты.

План четыре - обход с фланга. Какими бы совершенными не выглядели бойцы Механистов, они действуют строго по заданным схемам. Меткости и реакции им не занимать, но если атаковать их сразу с множества сторон, им потребуется несколько секунд на перестановку приоритетных целей. Этого времени Легиону хватит с лихвой, лишь бы все получилось.

Выдернув чеку, Колин бросил через стену световую шашку. Раздался грохот, и огонь некромехов потерял точку концентрации. Перегрузка световых фильтров.

Бойцы разбежались в разные стороны, прижимая пауков непрерывной стрельбой.

- Ты уверен, что это правильно? - спросил Мартин, наблюдая за происходящим через контакты искусственных глаз, развешанных по периметру завода.

- Выхода нет, - ответил Корвин, лязгнув сварочным аппаратом на одной из конечностей. - Подай фитиль. Мы уезжаем.

Живо зашипела огненная змейка, не спеша протягивая свой путь к заложенной в остатках стен взрывчатке.

- Простите нас, братья, - прошептал Корвин, выдернув контакт из разъема на черепе. - А теперь бежим!

Что произошло дальше, бывшие Механисты не знали. Содрогнулись стены, вагонетка застучала по рельсам с удвоенной силой, унося братьев с их скудным скарбом в темные тоннели подземной дороги. Навстречу неизвестности и бессмысленной, как показалось К-14 свободе.

***

Все валится из рук. Они оказались не готовы. Теперь народ бунтует, подгоняемый псами в черных балахонах. И, кажется, я слишком много курю.

Молох, самый старый из Архимагов, сидел за своим созвездием стола, и руки его тряслись, словно годы что-то значили для существа, презревшего саму смерть. На этот раз заседающих было больше. Три десятка волшебников молча смотрели друг на друга, кто-то курил трубку, кто-то как Нефертари, гляделся в зеркало, и поправлял гротескный макияж на стянутых, сухих лицах. Лишь бунт Пожирателей заставил их вытащить свои тощие задницы из закрытых на тысячу замков золотых клеток.

- Итак, - прошипел Молох, выпустив кольцо дыма в бескрайний черный потолок, - что же вы собираетесь делать, братья и сестры?

Спертый воздух Зала звенел от скрежещущих токов волшебной силы, сплетавших собравшихся паутиной эфирных линий. Стефано и Вильям, всмотревшись в эти бурлящие потоки скрытых мыслей, решили взять слово.

- Всем уже ясно, - начали "близнецы", - что схватить Архиепископа Веве уже не представляется возможным. Авторитет Епископата повсеместно растет, и если верить Полотну, в повсеместных волнениях народа замешаны Механисты. Доверие к нам падает, в то время как авторитет церковников растет буквально на глазах. Кстати, наверняка вам будет интересно услышать, что во владениях Зеина Проклинающего, в провинции Семфис церковники убили местного Барона и взяли в плен нескольких Вампиров, подозреваемых в Ереси. В другое время на этот случай можно было бы закрыть глаза, но последнее обвинение подобного толка Епископат предъявлял четыреста лет назад. Как вы наверно помните, повод оказался абсолютно ничтожным.

- У вас уже созрел план, дорогие братья? - усмехнулась Нефертари, отдав зеркальце своей ближайшей подруге Мехет. Она не носила маски, но куталась в красную шаль так, что различить в здешних сумерках можно было лишь пустые глаза и длинный нос.

- О Боги, неужели у нас нет других проблем? - вздохнул Одрен, Элементалист с северных границ. Древнее копье из окаменевшего дуба тихо звенело бубенчиками, покачиваясь в такт тяжелой, порывистой речи Архимага.

- Хотел бы с тобой согласиться, брат, - сказал Вальдран, - но все, что происходит во владениях Зеина, касается всех нас. Продолжайте, братья.

- Хотелось бы верить, - продолжили "близнецы", - что все это закончится так же, как и раньше. Но не все так просто. Стоит лишь предположить, что обвинения Епископата не беспочвенны, и это дает нам весьма широкий простор для действий. Среди задержанных Вампиров оказалась Эльза, вампиресса-пророчица брата Зеина. Как вы все знаете, он очень превозносил эту девушку, не смотря на ее... не вполне здоровое состояние рассудка. Также там был замечен Барон Ангус, его племянник. Простой здравый смысл подскажет вам, что эти персонажи не могли появиться на одной сцене просто так.

- И кто же будет главным героем этой пьесы? - спросил Молох.

- Еще один Вампир. С момента пробуждения он еще не обрел память, потому откликается на имя Бральди. Барон Лантел назначил за его голову такую сумму, что на данное количество серебра можно кормить целый город в течение месяца.

- Чем же он так насолил этому жирному ублюдку? - засмеялась Нефертари фарфоровыми губами. - Разве Вампиры так редко вздорят друг с другом?

- Дело в другом, сестра. После появления этого Вампира пала крепость Зеина. Также после его схватки с Лантелом начался Прорыв. И этот факт, многие согласятся, не стоит игнорировать.

- Вампир? Связан с прорывом? - проворчал Молох, все усерднее перебирая заплетающимися пальцами яшмовые четки.

- Пути Проведения лежат дальше нашего взора, - сказал Сэй Фа, спокойно улыбнувшись ему. - И мне кажется, я понимаю, к чему ведут наши уважаемые братья.

- И к чему же, дитя Востока? - спросил Одрен, сунув руку в узорный мешочек на поясе.

- Посмотри сам, брат.

Костлявая ладонь колдуна раскрылась над столом. На волшебный узор созвездий упали рунные камни. Одрен нахмурил изрядно поредевшие брови и потянулся к повязке на левом глазу. Гладкий, как зеркало, рубин ярко блеснул из-под темной кожи, и старик почернел, как туча.

- Украсть его? - прохрипел чародей.

- Именно так, - ответили "близнецы". - Это решение будет самым хлопотным, но самым вероятным для нас. Многие из нас не захотят разрывать пакты и соглашения между Архимагами и Епископатом, но можете быть уверенны - лучше уже не станет.

- Трудно не согласиться с вами, братья, - сказал Сэй Фа, - но неужели Орден Психиков не видит иного разрешения конфликта? Не все храмы настроены против нас. Немногие здесь меня поймут, но брат Молох не даст мне соврать, верно?

Алхимик молчал, вдыхая дурман и пытаясь выстроить в своей голове цепь грядущих событий. Это не трудно, как превратить медь в золото, или железо в серебро, или уголь в алмаз, но то, что складывалось у него внутри, его нисколько не прельщало. Если следовать этому пути, вновь начнется торжество Инквизиции, Легион и пустоши разорвут все города и страны на куски, и тогда Некромантов не спасет даже помощь Богов, ни Новых, ни Старых.

- Верно, Сэй Фа, - прошептал он.

- Молох, что с тобой такое?! - воскликнула Нефертари, едва не ударив соседей длинными руками. - Ты самый старший Архимаг, на тебе лежит ответственность за наши шкуры! Так чего же ты мнешься, как невеста в брачную ночь?!

- Сестра... - "начали близнецы".

- Заткнись, чудище двумордое! Вы хоть понимаете своими гнилыми мозгами, что происходит на наших землях? Самый опытный Архимаг погиб в битве с какими-то тварями с пустошей, Прорыв Света выжигает Вампиров прямо в их логове, Епископат насаживает Баронов на колья, словно свиней на вертел, а этот усохший хрен сидит и мямлит себе под нос! Зеин был мудр, но нерешительность и покорность судьбе погубили его, и если его заместитель не способен учиться на чужих ошибках, у меня неизбежно возникает вопрос - какого черта мы здесь сидим?!

- Умерь спесь, чокнутая стерва, - прошипел Молох. Трубка в его руках зачадила и вспыхнула, рассыпавшись горсткой золы. - Зеин видел дальше, чем ты можешь себе представить. Может, он знал то, чего мы не можем понять. И его видение, и Прорыв, и этот Вампир как-то связаны между собой. Никто из нас не смог оградить наши земли от этого проклятого Веве, и теперь мы должны исправить то, за чем не смогли уследить. Хочешь действия? Хорошо. Я отправляюсь на выручку этому Бральди. Если тебе так скучно, отправляйся со мной. Когда ты в последний раз покидала свою чертову лабораторию?

- Не смей так...

- Смею!

Нефертари застыла, пронзая сияющим взглядом осмелевшего волшебника. За неподвижной улыбкой явственно скрипели сжатые в ярости зубы, и по бинтам, помимо воли хозяйки, пробежали искры.

- Знать, сметь, делать и молчать, Нефертари. Мы знаем, что нам грозит, мы можем это устранить, мы пойдем туда и сделаем то, что должны, без пререканий. Братья и сестры, все, кто желает сохранить свое место в этом мире, предупредите своих учеников и будьте готовы дать отпор. Неважно кому. Сейчас весь Белендар готов стереть нас в порошок. Те же, кто не боится, вставайте со своих стульев и идите за мной. Я ничего не могу вам обещать, но мы обязаны лично узнать правду. Любыми способами. Не знаю, кого Веве объявил Еретиком, но мы не должны допустить смуты. Да пребудут с нами Боги.

***

Мальчишка сражался храбро. Но храбрость его равна его детской глупости. Как только голова Сареса упала на обеденный стол, а воздух наполнился кровавым туманом, парень с диким криком бросился на Сэти. Не знаю, в какого зверя обратился Гаро, но столь быстрой и яростной тени я еще не видал.

Архиепископ даже не успел пошевелиться, застыв на месте с клинком, сотканным их захваченных им душ. Тысячи мелких зубов, словно крысиная стая, впились в призрачную броню священника и повалили его на землю.

Так завязалась эта проклятая свара. Механисты и стража резали друг другу глотки, волшебники и жрецы разнесли зал по камешку, едва не убив всех собравшихся своим колдовством. Грохнул взрыв, и шар зеленого пламени разметал по гостей по углам. Адизель, не в силах встать с пола, обожженная и напуганная держала на руках обезображенное тело мужа. Словно закрывшись своим горем от происходящей у нее на глазах бойни, Баронесса даже не пыталась отбиваться, когда ее подхватили железные руки и поволокли прочь.

Клариссу и Эльзу, оглушенных, но еще живых, унесли раньше, чем я смог подчинить себе тело. Болели ребра, правая рука раздроблена, осколки стола и камня впились в мое тело поганым жгучим роем. Кто-то из сородичей, возглавляемых кипящим столбом крови, пытались отбиваться, разбрасывая вокруг куски разорванных доспехов и сухой плоти. Ангус в конец обезумел, превратив себя в поток алой жижи.

Щенок, кого ты сможешь убить, растекшись по земле, словно лужа? Боль прошла так же быстро, как и началась. Тьма распылила меня, и я со всей возможной скоростью пытался догнать вещунью и ее хранительницу. В коридорах, как и на улицах за окном, бушевала резня. Громыхали выстрелы, один за другим, народ разбегался кто куда, кто пытаясь убежать от захватчиков, а кто присоединялся к ним. Город умрет, как умер замок Зеина. Но плевать, я должен найти их!

Напролом сквозь толчею шли грузной поступью солдаты Механистов, держа одной рукой обездвиженных пленниц, а другой разрубая попадающихся на пути слуг и солдат гудящими и скрежещущими клинками. Во главе их ступал Сэти, неся за шиворот то, что осталось от Гаро. Архиепископ уже не выглядел таким загадочным. Поток душ, окружавший его, заметно поредел, и через порванный в лоскуты балахон ясно виднелись лишенные мяса кости. Он на мгновенье обернулся ко мне, на маленькую трепещущую тень под потолком, и ухмыльнулся разорванным ртом. От лица на голом черепе почти не осталось кожи, да и была ли она вообще.

С костлявых пальцев с воплем сорвался сонм движимых волей священника душ. Разгоняя и сбивая с ног кипящее море испуганного мяса, духи протянули ко мне свои скользкие лапы. Они впивались в мое нутро, пытаясь пожрать меня изнутри, но эта боль приятна. Она дает понять, что у меня есть цель. И чтобы достичь ее, нужна лишь малость - ПОЖРАТЬ ИХ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!

Схватка теней, призраки ушедших в вере людей против сгустка живой Тьмы. Они тленны, а Тьма вечна. Моя мать, моя душа - им не сравниться со мной! Все царапины, что нанесли они своими хлипкими эфирными пальцами, заросли в мгновение ока, когда чудовище первобытной стихии заволокло их в свою бесконечную ненасытную пасть. Это был я, и не я.

Когда последний дух перестал вопить, втянувшись в мое бесплотное тело, я кинул взор на Архиепископа и его сподвижников. Они успели уйти достаточно далеко, все глубже вниз, на подземные этажи поместья. Дурная привычка, идиоты! От Вампира не спрятаться в темных подвалах, это моя вотчина! Тонкая нить ароматов гнилой плоти, эфира и вонючих машинных масел вела меня по следам ублюдков, над головами и искалеченными телами солдат и прислуги.

Запах креп с каждым поворотом, каждой раскрытой дверью, каждым распластанным трупом. К облаку смрада прибавился ясный аромат крови. И странный свист, идущий сквозь камень и сталь коммуникаций. Шепот сородича, но постоянный, неослабный и могучий. Я уже слышал его. Там, в Чумном квартале, в святилище Дахаки. Моя кровь закипела от дурмана приближающейся силы, и лишь одна мысль билась оголодавшей пичугой - почему именно туда? Что они хотят там найти?

За огромной распахнутой дверью, там, куда не проникало сияние факелов и светильников, возвышалась Звезда Первого. На алтаре перед ней расположились жертвенные инструменты, и все вокруг пропиталось кровью. Она звала, манила, кричала в моей голове о чем-то большем, чем впитавшейся в камень и сталь живительной влаге. Дахака, приколоченный к колесу, посмотрел на меня своим неподвижным, но ошеломляюще живым взглядом. Он сказал мне одно лишь слово.

БЕГИ!

Захлопнулась дверь, и мою шею обхватила жгучая посеребренная цепь. Сэти рванул поводок на себя и вырвал меня из объятий моей матери. Механисты по бокам рывком заломили мне руки и ноги, обхватив их той же проклятой цепочкой. Я пытался порвать хлипкие на вид звенья, Зверь мог это сделать, но он не желал просыпаться. И Тьма покинула меня, и кровь застыла в холодных жилах.

- Можешь даже не пытаться, кровосос, - усмехнулся священник, ударив меня сапогом в лицо. - Эта цепь благословлена нашими Богами, и никто из вас, безбожников, не сможет разорвать ее.

- Ублюдок! - выкрикнул я.

- Не стоит бросаться такими словами, Вампир. Чем больше глупостей я услышу от тебя, тем мучительней будет твоя смерть. И твоих подельников.

Подняв голову, я увидел в углу неподалеку Клариссу и Эльзу, закованных в те кандалы, что и я. Они по прежнему были без сознания, лишь Гаро все еще рычал и рвался наружу, пытаясь перегрызть кляп. Через мгновение дверь позади открылась, и рядом со мной упал Ангус, щеря зубы стальным солдатам. По губам его текла кровь, а клыки были вырваны так, что лицо бывшего Барона больше напоминало морду химеры, одной из тех, что заполонили безумной ордой замок Флаур.

- Зря ты так, поп, - усмехнулся Ангус. Вскочил на колени и плюнул в лицо Сэти. Кровавая клякса растеклась по неподвижной гримасе. - Ты понимаешь, кому смертью грозишь?!

- Понимаю, Барон Ангус, - прошептал Архиепископ.

Удар Сапога обрушился голову моего раба. Раз за разом, вновь и вновь, каплю за каплей расплескивая кровь по полу. Священник хрипел и рычал, с каждым ударом втаптывая пленника в камень, и пленные души, словно зрители на арене, поддерживали своего чемпиона, выкрикивая брань и восхищение на десятках языков.

- Прекрасно понимаю. - Стерев кровь с лица, Сэти отступил от неподвижного Ангуса. - Вы - обвиненный в Ереси. Эта Ересь пошла с земель Вашего почившего дяди, стало быть, Архимаг Зеин, да упокоят Боги его душу, сам причастен к Ереси. А Вы прекрасно понимаете, что грозит городам, чьи хозяева находятся под обвинением.

- Да что за Ересь?! - прохрипел я. Поводок все сильнее стягивал шею. - Что тебе нужно от нас, тварь?!

- Прекратите грубить, Бральди! - сказал Сэти и сильнее натянул поводок. - Не смотрите так на меня, Епископат уже осведомлен о Ваших проделках, да продлят Боги век Архиепископа Веве. Что за Ересь? Начнем с Вашего, так сказать, имени. Ничего дурного в нем нет, любое имя лишь название вещи. Но это имя Старых Богов, и этот факт меня несколько настораживает.

Как же меня раздражает этот подонок! Заковал меня в цепи, как кабана! Что бы ты ни сделал, клянусь всеми Богами, какие слышат меня - я разорву тебя в клочья!

- Второй факт - Вы должны лучше следить за своим гардеробом. Вы носите на шее символ, значение которого даже не понимаете. Анх - по сути, тоже ничего не значит. Петля от сандалий. Если, конечно, не вспоминать, что это - главный символ Старых Богов Копхэта. Его дал Вам Архимаг Зеин, верно?

Я ничего не ответил. И не отвечу. Пусть только ослабнут оковы, и тебе не поздоровится, мразь.

- Можете молчать и дальше, "Бральди". Уж не знаю, кто над Вами так пошутил, но вернемся к нашей теме. Доводы о Вашей вине. Довод третий. Весьма туманный, на мой взгляд, но все же. С момента Вашего пробуждения в наших землях произошло столько событий, что я не видел за предыдущие три столетия. Вы итак слышали мои обвинения на пире достопочтенного Сареса, так что пересказывать не вижу смысла. Но почему-то мне кажется, Вам есть, что рассказать мне.

Молча ждать, терпеть пытки, постоянно ждать кинжала в спине - это не мое. Но если все настолько плохо, то мой поход закончится так же, как и начался. Я ничего не потеряю. Может, старик ошибся, и все его расчеты лишь причуда сломавшихся инструментов. Давай, придурок, говори, я тебя слушаю, у меня впереди много времени. Расскажи мне сказку перед смертью. Твоей или моей - не важно, в последнее время я только и делаю, что слушаю всякую чушь.

А ты, Дахака, прекрати на меня пялиться, знаю, ты не доволен. Может, ты даже знал меня тогда, когда еще хоть где-то можно было отыскать свежую кровь. Лучше бы спустился и помог, за что сородичи тебе кровь к алтарям подносят? Не хочешь, да? Ну и черт с тобой, упырь. Смотри и любуйся, как меня посадят на кол. Это, конечно, не распятие, но знаешь ли, когда тебе в зад загоняют бревно это ничем не слаще пробитых рук и ног. И не смотри на меня так!

- Молчите? - сказал Сэти. - Что ж, это ненадолго. - Его взгляд плавно перешел на идол Первого и вновь вернулся ко мне. - Знаете, а это хорошая идея...

Вновь хлопнула дверь, и по святилищу разнеслось скрежетание механизмов и тяжелая поступь стальных ног.

- А, Бимед! Вы как раз вовремя, - усмехнулся жрец. - Как идут наши дела?

- Незначительные потери с нашей стороны, господин Сэти, - прогудел железный человек. Краска на его ступнях заметно потерлась, ноги пестрели царапинами и вмятинами. - План идет прежним ходом.

- Очень хорошо. Кстати, не могли бы Вы оказать мне небольшую услугу? Воспользуйтесь своим чудесным клинком и спилите это чучело со звезды.

- Как пожелаете.

Заревел зубчатый меч. Механист принялся разрезать на куски тело Дахаки, высекая из металла статуи снопы искр. От шума очнулась Эльза, но ее испуганный вопль был едва слышен сквозь жужжание стали.

- Не беспокойтесь, дорогая, придет и Ваше время! - нарочито громко и весело прокричал Сэти. Ох, наврал я насчет собственной гибели. Уж не ты ли сманил этих ублюдков уподобить меня себе? Или просто тебе надоело нести свой вечный пост в этой каменной клетке?

Кусок руки Первого рухнул на пол, и Бимед продолжил свое подлое дело. Его ничуть не страшило, что металл сочится кровью, что она пульсирует мелким фонтаном, словно из живого существа. Не волновал его и нарастающий писк, давящий на уши так, что визг меча Механиста казался музыкой. У него нет ушей, он не верит в то, что может что-то осквернить. Для него все поддается законам природы, иначе бы не было в нем такой слепой уверенности в своей правоте. И даже союз со слугами Богов для него лишь выгодное сотрудничество. Механист, может я и Зверь, но ты бездушен от начала и до конца, и даже шматки плоти, что остались от прежнего тебя, не скажут мне, что ты когда-то был человеком. Ты ничем не хуже этого чертова фанатика.

Вот падает вторая рука, голова, грудь, торс, с жестоким лязгом отлетают ноги. Идол кричит от боли, кровь стекает уже не только с его членов, но и с восьмиконечной звезды, к которой Первый был приколочен.

- Забавно, забавно! - разражается гадостным смехом Сэти. Его руки обагрены кровью Дахаки, он играет с багровыми потоками, как дитя с горным ключом. - И все же странно, что Собор не запретил поклонение Первому Вампиру. Понятно, он нежить, и даже не Бог, но ваша кровавая магия все же на что-то способна. Может, Дахака даже отвечает на ваши молитвы? Что скажете, Барон Ангус?

- Никогда не был религиозным, - выдохнул раб, подняв голову к разбитому идолу. Багровая река смешалась с его кровью, но это не предавало ему сил. Я видел, как он пытается контролировать кровь, но та лишь вздымалась и опускалась маленькими волнами, не в силах превратиться хоть во что-то.

- Охотно верю. Друзья мои, прислоните господина Бральди к этой замечательной звезде.

Меня подхватывают мощные руки и несут алтарю. Высеченные в камне знаки шипят и наливаются алым, того и гляди всех просто затопит потоком жизни. Цепи слегка ослабевают, но ошейник натянут столь туго, что начинает прожигать кожу. Чего же вам надо, твари, скажите по-человечески! Разве это так трудно?

- Святой Бинасу, огради нас от этой мерзости! - прошипел Сэти. Поток крови испачкал полы его рясы, и теперь она стремительно укорачивалась под недовольный шепот духов. Фальшив насквозь, даже одежда твоя - не предмет, а рабыня. - Вот так, прикуйте его хорошенько. Бимед, у Ваших собратьев, случайно, не завалялось несколько добротных гвоздей?

Вот черт, какой же я догадливый...

- Не проблема, господин Сэти, - сказал механист. Могучи руки оторвали обескровленные пальцы Дахаки, и теперь мяли их, словно глину, вытягивая из них длинные толстые колья.

- Замечательно, Бимед, Вы не перестаете меня удивлять! А теперь, прошу Вас.

Цепи плотно держали меня по рукам и ногам, и теперь к моей правой ладони приставили огромный гвоздь. Боль впереди, долгая боль.

- Бральди, взываю к Вашему благоразумию, - прошипел Сэти, рассматривая инструмент на алтаре. Его явно забавляли щипцы, ножи и пилы. Сарес, что же ты скармливал своему великому Богу? - Расскажите подробно, как Вы связаны с Прорывом Света, и как в этом замешан Архимаг Зеин. Я уверен, мы разумные люди, и сможем договориться.

- Я ни черта не знаю, поп, - сказал я. - Хочешь что-то узнать - молись своему Богу, может он явит пред тобой дух старика и он все тебе выложит.

- Очень жаль. Мне пришлась по нраву Ваша лаконичность. Бимед!

Сверкнул металлический глаз, и бронзовый кол пронзил мою ладонь. Черт, черт, черт, ЧЕРТ! Это же не серебро, почему такая боль?! Сарес, подонок, твой Первый убьет меня лично, а ты лежишь где-то там, засохший, как мумия! В глазах на мгновенье потемнело, и по руке поползла алая змея. Эльза, сидевшая по щиколотки в набежавшей крови, то смеялась, то рыдала, бормоча про себя что-то неразборчивое. Ее огненные волосы превратились в ржавые патлы, столь неистово она билась головой о стену. Кларисса и Гаро молча смотрели, и на глазах обоих наворачивались бессильные слезы.

- Бинасу, сколько же крови скопилось в этой дряни, - ворчал Архиепископ. Ему явно стало не по себе от творившегося здесь безумия, сомнения изуродовали и без того омерзительное лицо. - Заткнись, девка! Что здесь смешного?!

Пророчица подняла на священника осоловелый, затянутый мглою взгляд.

- Старый Барон умирает и крепнет, - дрожащим голосом сказала она. - Каждый раз, каждый кинжал в его сердце - путь к свободе!

- Кто-нибудь, заткните ее! - крикнул Сэти. Самообладание все быстрее покидало его, и глаза яростно бегали по инструментарию на истекающем жизнью алтаре, но тут его взгляд остановился у меня на поясе.

Солдат-Механист звонко прошагал к вещунье и сунул в рот такой же кляп, при этом чуть не разбив ей лицо. Рука Архиепископа скользнула к ножнам на поясе, и кинжал с тихим лязгом вышел наружу.

- Забавная вещица, Бральди, - сказал он, проведя пальцем по тонкому лезвию. - Я чувствую в нем колдовство, вот уж чего Вы никак не можете отрицать. Ни один Архимаг не делает подарков просто так. Но мы отвлеклись. Может, уже начнете говорить? Спуститесь вниз и мы побеседуем с Вами на равных.

Какая разница, поп? Мне нечего тебе дать, и ты все равно меня прикончишь. Сделай это, убей меня наконец! Я так устал ждать.

- Плохо, Бральди. Бимед, повторите.

Механист разжал мою вторую ладонь. Кол жег кожу одним своим прикосновением, словно пытался утолить жажду, напиться из реки уходящей из меня жизни. Мгновение тишины, и стальной кулак пробил мои кости благословенным осколком. Тьма вновь рвалась наружу, затмевая мой измученный взор. Боль притупилась, и теперь я высыхал заживо. Руки онемели, в голове разрасталось облако теплого тумана. Мысли смешивались между собой, возникая слабыми искрами на краях сознания и столь же беспечно затухая.

- Да, Вы слабее, чем кажитесь, - вздохнул Сэти. - Хм, сплошное шутовство и желание себя показать. К чему Вам все это, Бральди?

- Отвали от него, - прохрипел Ангус, пытаясь подняться из залившей его крови. Он успел прийти в себя, напившись жизни Дахаки, и цепи его заметно напряглись, но еще держали напор. - Ты даже не понимаешь, с кем связался...

- Опять Вы заладили, Барон! Господа, неужели у вас дефицит кляпов? Ну что, Бральди, будем и дальше играть в молчанку?

Все звуки отошли в никуда, и слова священника доходили до меня смутным бормотанием и скрежетом. Тьма обволакивала меня, но не так, как обычно. Она вновь звала меня к вечному сну, как было раньше. Сколько же раз меня должны сжечь, заколоть, разорвать, распять, чтобы уже наконец меня оставили в покое...

- Хорошо, Бральди, это Ваш выбор. Признаюсь, я недооценил силу духа Вампира, может Ваше племя не так уж безнадежно. Прощайте.

Серебряное лезвие с тихим стуком ударило мне в грудь. Мгновение жгучей, мучительной боли, и Тьма, моя любящая мать, затянула меня в свои тихие объятия.

***

Ангус видел своего хозяина, того, кто перевернул его жизнь с ног на голову. Того, на чьей совести смерть Зеина и скорая гибель его самого. Он смотрел на высыхающее тело Гостя, но теперь в нем не было отвращения или ненависти к своему бывшему владельцу. Он не сознался ни в чем, предпочел получить удар в сердце собственным ножом, но ничего не сказать. А может он действительно ничего не знал, кроме того, что сказал ему дядя. В любом случае, покойся с миром, Бральди, как бы тебя не звали в прошлой жизни. Твоя миссия закончилась, едва начавшись.

Восьмилучевая звезда-крест перестала исторгать из своих стальных недр потоки алой жизни, Архиепископ смеялся, как умалишенный, глядя, как одежда распятого Вампира истончается, впитывается в обноски бренной плоти.

- Ну вот и все, - сказал Сэти. - Теперь пришел ваш черед, дамы и господа. Кто желает присоединиться к вашему молчаливому другу?

Все собравшиеся смотрели на Архиепископа с презрением, от которого ему в пору было и сгореть. Даже скрытые металлическими намордниками лица Механистов источали холодную ненависть к этому существу, обличенному властью своего Бога. Фанатик, идиот, его трясло от накатившей радости смерти беззащитного "богомерзкого" Вампира.

- Что? Чего вы так на меня смотрите?! - закричал он. - Бимед, приведите сюда эту рыжую мразь!

Механист ничего не сказал, лишь молча подошел к Эльзе и потащил ее за ошейник, кинув к окровавленным ногам святого мучителя.

- Ну что ты теперь скажешь, пророчица? - усмехнулся Архиепископ, натянув поводок так, что вены на шее девушки вздулись. - Старый Барон крепнет, да? Смотри на него. СМОТРИ НА НЕГО, МРАЗЬ!

Вещунья лишь рассмеялась, глядя ему в источающие ярость и страх зеленые глаза. Ее смех был столь заливист и безумен, что Архиепископ не выдержал. Схватив ее за слипшиеся волосы, он дважды ударил ее об алтарь. Смех превратился в ликующий хрип.

- Не трогай ее! - закричала Кларисса. - Оставь ее в покое! Возьми меня!

- Обязательно, дорогая, ждите своей очереди, - прорычал Сэти, задрав голову пророчицы так, чтобы ее залитый смолой взор устремился к нему. - Повтори еще раз, маленькая предсказательница. Как он окрепнет? Он мертв, окончательно и бесповоротно. Вот он, кинжал, как ты и хотела, - его рука указала на грудь Бральди, - и он ни на грош не стал здоровее. Но ты права, теперь он абсолютно свободен. Ни один Бог не примет его в свои чертоги, и теперь его место в лесу, рядом с другими призраками.

- Дурак, - прошептала Эльза. - Недальновидный дурак.

- Что? Ну-ка повтори!

- Близорукий идиот! - чужим голосом прогремела пророчица. - Думаешь, ты выбрал удачное место для казни? Думал осквернить память Первого? Остановить Ересь? Ты ошибаешься, богослов.

- Близорукий?! Я?!

- Она права, брат.

Сияние Звезды погасло, и темнота заполонила подвал. Чей это был голос? Ангусу он казался слишком знакомым, но каким-то иным. Он исходил отовсюду, и эхом отскакивал от каменных стен.

- Ты близорукий идиот, если думал, что убить меня так просто.

- Кто ты?! - заорал Сэти. - Покажись! Бимед, зажги свет!

Искусственные глаза Механистов сверкнули в темноте, и лучи яркого света вспороли окружающий мрак. Один фонарь полоснул по неподвижному телу Бральди. Он был мертв и не мог произнести этих слов.

- Сколько лет я тебя знал, Сэти. Мы были с тобой одной крови. И все же ты исполнил свою мечту. Во второй раз.

- Сарес?! - Архиепископ охрип от удивления. - Но ты...

- Да, обезглавлен. Тобой. Неужели ты все еще злишься потому, что Адизель полюбила меня? Она сама сделала свой выбор, и он был верным.

- Господин Сэти, смотрите! - прогудел старший Механист, направив луч света под алтарь. Кровь вокруг него расходилась волнами, алый поток начинал закипать.

- Верно, Сэти? Ты ведь поэтому ушел в монастырь.

- Отец сам проклял тебя, Сарес! И мой сан не имеет к этому никакого отношения!

- Не обманывай меня, брат. Я знаю, ты тоже любил ее.

- Я НИКОГДА НЕ СОВРАТИЛ БЫ РОДНУЮ СЕСТРУ!

Комната разразилась жестоким смехом. Поток крови забурлил под ногами солдат и Архиепископа, багровые нити поползли по их ногам.

- Моя любовь к ней была искренней, Сэти. За это нельзя осуждать. Какому бы Богу ты не служил в своей жизни, ты не он. Людские дела решают только люди.

- ПОКАЖИСЬ, ТВАРЬ! - ревел Сэти, пытаясь смахнуть с себя кровавые корни. Механисты пластали жидкие путы своими клинками. Все бесполезно. - Я УБЬЮ ТЕБЯ СТОЛЬКО РАЗ, СКОЛЬКО ПОНАДОБИТСЯ!

- Нет, Сэти. Ты был слишком горяч при жизни, и сейчас ты ничем не лучше голодного зверя. Умри, и да упокоит Бинасу душу твою.

Багровый океан закипел во всю мощь, красные волны отхлынули от пленников и захлестнули собой захватчиков. Они кричали, стенали, пытались вырваться из обвившей их кровавой пелены. По комнате разнесся запах паленой плоти и жженого металла, жертвы Сареса плавились заживо в объятьях его крови.

Свора призраков ринулась было прочь из ослабшего тела Сэти, но красные путы схватили их бесплотные хвосты и затянули обратно, под кровавые коконы. Наконец, когда Архиепископ и Механисты растворились в потоках крови, крест вновь засиял. Багровые токи тянулись к телу Бральди, и он, словно марионетка, посмотрел на лежащих на полу пленников.

- Как давно я этого ждал, - вздохнул Сарес его голосом. - Рано или поздно это должно было случиться.

- Отец? - удивился Гаро, как только удалось избавиться от кляпа.

- Мне жаль, что тебе довелось все это услышать, сынок, - с грустью сказал мертвец. - Позже мы поговорим об этом. Твоя мать будет жутко недовольна.

- Но... Ты же мертв. Как мы?..

- Ошибаешься, сынок. Я жив, как никогда.

Кровавый поток схлынул с тела убитого Вампира. Нити жизни сплетались из бурного потока, образуя член за членом нового, мощного тела Сареса. Он стоял перед ними, обнаженный, печальный, но живой.

- Мне очень повезло, что Сэти пронзил вашего друга этим клинком, - сказал он Ангусу, Клариссе и Эльзе. - Без него я мог бы и не вернуться в этот мир.

- Как? - спросил раб Бральди. - Как Вы смогли это провернуть?!

- Долгая история, мой дорогой Барон. Пожалуй, я расскажу ее Вам, когда мы выберемся из этого места.

Сарес подошел к распятому телу. На его лице смешались ирония и сожаление.

- Прости меня, добрый гость, - сказал он, схватившись за рукоять кинжала. - Но брат все-таки ошибался, - клинок с шелестом вышел из плоти, - убить Вампира не так-то просто.

- Что Вы имеете в виду?

- Вам ни разу не доводилось получить серебряный кол в сердце? - усмехнулся хозяин дома. - Что ж, Вы многое потеряли. Стоило почаще выходить из Сладкой Башни.

Вампир ловким движением порвал непосильные для пленников цепи, сломал удерживающие Бральди колья и уложил труп на пол.

- Мы отличаемся от других Восставших, - сказал он, освобождая Ангуса. - Если пронзить нам сердце или повредить череп, мы просто впадем в спячку. А дальше все по новой, потеря памяти и буйствующий голод.

- Значит, он опять... - сказала Кларисса.

- Не думаю, госпожа. Пожалуйста, не шевелитесь. Его сон длится лишь несколько минут. Сейчас мы это разрешим. Эльза, ты в порядке?

Вещунья смотрела на Бральди. Такую улыбку Сарес видел лишь в одном случае, но об этом решил умолчать. Она спокойно сидела, пока он освобождал ее, и когда вещунья смогла свободно двигаться, кинулась к телу Гостя, обняв его голову и что-то шепча ему на ухо.

- Кажется, он ей понравился, - сказал Сарес, освободив своего сына и взглянув на пришедшую в себя Клариссу. - Господин Зеин предвидел это, верно?

- Кто я такая, чтобы читать мысли Архимага, - сказала Кларисса. - Вы можете ему помочь?

- Конечно, госпожа, минутное дело. Эльза, будь добра, отпусти Бральди.

Пророчица даже не повернулась к нему. Лишь напевала что-то бессвязное, а может, и на незнакомом языке, кто поймет этих провидцев. Кларисса подошла к ней и положила руку на плечо.

- Дорогая, отпусти его, - сказала она, - Барон Сарес хочет ему помочь.

- Я знаю, матушка, - ответила вещунья. - Просто ты не видишь его. Пока он спит, он не сопротивляется.

- Чему, Эльза?

- Он борется с Тьмой. Не сам, его толкают. Это оно не дает ему умереть. Оно хочет, чтобы он дошел до конца, вернул все на место. Как раньше.

- Дорогая, ты помнишь себя? При жизни?

- Нет, матушка. Не помню. Но Тьма показала мне. Там было красиво. Трава, феи, солнце...

- Не хочу прерывать вас, дамы, - сказал хозяин дома, склонившись над мумией Бральди, - но чем дольше он спит, тем меньше шансов будет его разбудить. Пожалуйста, предоставьте это мне.

С тоской в усталых глазах, Эльза отпустила голову Вампира. Ангус, слегка прихрамывая, проковылял к ним.

- Да, Барон Ангус, подойдите поближе, Вам будет, чему научиться. Гаро, ты тоже.

- Вы не говорили, что владеете Путем Крови, - сказал Ангус.

- И Вы никому об этом не расскажете. Поверьте, так будет лучше для всех. А теперь, начнем.

Бледные пальцы Сареса вонзились в рану Бральди. Его тело тут же затрясло, словно скрученное предсмертной судорогой. Хозяин дома продолжал погружать руку все глубже в плоть Вампира, кровавый пот выступил у него на лбу. Тем не менее, Бральди уже не выглядел так скверно. Кожа наливалась жизненными силами, волосы из тонких седых лохм превратились густые черные пряди.

Бральди открыл глаза, и закричал от невыносимой боли. Вены его вздулись, на руках отросли когти.

- Потерпите немного, мой друг, - прошептал Сарес, - скоро все закончится. Боль пройдет, только держитесь.

Рев Бральди становился все надсаднее, и Ангус с ужасом отпрянул от него. Не осознавая себя, Гость превратился в Зверя, и лишь Сарес не шевельнулся. Маленький Гаро спрятался за спину своего отца, ощерив острые клыки. Он был явно не готов к тому, что произошло с ним за весь день.

Лапы зверя принялись со свистом рассекать воздух, не в силах задеть дрожащего от напряжения Сареса. Огромная летучая мышь билась в припадке, заполняя оглушительным воплем все пространство святилища.

- Вот... и... все! - выдохнул Барон, оставив мученика в покое.

Бральди опал, водя затуманенным взором по столпившимся подле него сородичам.

- Теперь, он Ваш... - сказал Ангус.

- Нет, Барон, - ответил Сарес, смахнув наползающую на глаза багровую пелену. - Даже если бы захотел, не получилось бы. Вся его кровь внутри него. Через пару часов должен прийти в себя.

- Но как?!

- Он гораздо древнее, чем Вы думаете, мой дорогой Ангус. Архимаг Зеин возложил на него большие надежды. Думаю, он их оправдает. Уж простите, я не могу игнорировать послание Вашего дяди.

- Вы же сохраните это в тайне? - спросила Кларисса.

- Конечно, госпожа. Этот секрет умрет вместе со мной. Правда, это случится очень не скоро. А теперь, возьмите его на руки и идите за мной. Нам предстоит тяжелый путь. Гаро, ты готов к охоте?

- Да, отец, - разразился хриплым басом Баронет. Зверь овладел и им, и теперь в нем уже нельзя было узнать того мальчика, что кормил свою птицу и капризничал, не желая съесть поданного на обед змея.

- Возьми этот кинжал, он тебе еще пригодится. Когда наш гость очнется, мы вернем его в целости и сохранности.

Сарес повернулся к двери. Зачарованное кровью дерево со свистом рассыпалось в труху. В тусклом свете фонарей блеснули глаза фигур в мантиях.

- Ну сколько можно! - зарычал Сарес.

- Стойте! - выкрикнула Кларисса. И очень вовремя. Силуэты вошли внутрь святилища Первого, и в тусклом свете звезды-креста Барон разглядел нежданных гостей.

И коленопреклоненно опустился на землю.

- Похоже, мы немного опоздали, Молох, - сказала женщина в фарфоровой маске, выйдя из-за спины жуткого вида волшебника.

- Архимаг Молох, - сказал Сарес, - приветствую Вас в моем доме. И вас, господа чародеи. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

Глава 18

Взывая к Богам

Бесконечность. Круговорот жизни и смерти. Падает желудь, ему негде прорости и окрепнуть. Но в этом нет ничего плохого - он станет пищей для будущих деревьев. Они пустят свои корни вглубь напитанной прахом земли, и их нежные стебли разрастутся до самых небес. Благо, не так до него и далеко. Только ветку протяни.

- Фалкор, ты как? - спросил Кин, впившись когтями в крону.

- Ты не представляешь, Кин, что такое - жить, - прогудел шаман.

Огромное дерево, перебирая мощными корнями, шагало через бескрайнюю пустошь. Рядом с ним шла ватага Фералов. Закутанные в шкуры, они держали свое оружие наготове. Их взгляд то и дело скользил на сплетение коры, разбитое трещиной на подобии человеческого рта.

- И на что же это похоже? - спросил огромный пес - смешной наездник на абсурдном скакуне.

- Это... Ты помнишь, как бьется сердце?

- Смутно.

- Представь, что весь мир - вся вселенная - это одно большое сердце. Оно сжимается и разжимается. Сжимается - и умирает. Разжимается - и оживает. И так все время, от начала и до конца.

- А у вселенной есть конец?

- Он есть у всего, Кин. Начинается одно, заканчивается другое. Может, это не то бессмертие, чем страдали мы, но такое... бесконечное. Как у Светлого Лика.

- Разве он может умереть? - усмехнулся оборотень, едва не свалившись, когда могучий корень запнулся об огромный валун. - Эй, по тише!

- Прости, я задумался, - прогудел дуб. Еще несколько желудей со звонким стуком скатились по стволу, впившись в серую плоть земли. Сколько их уже выросло на его голове - не сосчитать. Неужели Светлый Лик настолько напитал его своей силой, что ростки могут плодоносить даже в таких негостеприимных краях? - Знаешь, ведь Светлый Лик явился нам не просто так.

- Прости, Фалкор, но это и хобу понятно, - сказал Кин. - Одного я не пойму, куда мы идем теперь?

- На север, Кин.

- На север? Это же так далеко от Рощи.

- Верно. Но Светлый Лик ждет нас там. Я чувствую это.

- Что ж, раз он нас ждет, почему-бы и нет, - вздохнул оборотень. - Духи, направьте нас верным путем, хоть неисповедимы дороги ваши на Перекрестках.

- Хорошо сказал, Кин. Может, они услышат тебя.

- А ты их слышишь? Ну, как раньше, до Светлого Лика.

- Нет.

Изредка на пути дикарей появлялись серые высохшие стволы, в ветвях которых обрели свой дом черные птицы. Они встречали процессию молчаливым приветствием, переставая браниться, и выбивать друг у друга кусок добычи. Обильной добычи. Фалкор знал, что стая ворон, или даже один ястреб может заклевать волка или даже кабана, но чтобы темнокрылая орда заклевала тролля - такого он еще не видел.

- Ничего себе, - прошептал Кин, закрывшись буро-зелеными листьями. - А они на нас не нападут?

- Лучше беспокоиться о другом, Кин, - ответил шаман. - Если бы они хотели нас склевать, их бы не остановило даже мое колдовство.

- И о чем же мне волноваться?

- О троллях. В этом месте много пещер, где может спрятаться всякая злобная тварь. И тогда нам придется по-настоящему туго.

- Откуда ты это узнал?

- Раскрой глаза, Кин! Там под деревом валяется огромная туша, как ее не заметить?

- Я не о том. Как ты узнал про пещеры?

- Земля сказала.

- Да... Надо было остаться в Роще. Кони и Рута уже заждались меня. Как думаешь, как они там, без нас?

- Лучше, чем тебе кажется. Жизнь защитит их. Лишь бы туда не наведались железные люди с громовыми палками.

- Вот и я о том же.

Раскачиваясь на могучем неторопливом ходу, говорящий дуб щедро осыпал землю листьями и жесткими желудями. Черная стая взмыла в небо, и дикари с криком разбежались в стороны. Но вороны не стремились атаковать нежданных гостей. Их привлекло новое, незнакомое лакомство. Кин глубже засел в ветви своего скакуна, ибо птицы залезли даже туда.

- Не шевелись, - сказал Фалкор, - они нам помогут.

- Как эти тупые птицы нам помогут?! - прорычал оборотень, смотря в глаза севшему напротив его носа ворона. Оценив противника, падальщик обиженно каркнул в морду Кину и присоединился к своим собратьям, клевать желуди.

Прошло некоторое время, воины с недоверием подтянулись к дубу, наблюдая за этим безумным действием. Но Кину пришлось хуже всех. Столь близкий страх смерти пробрал его звериное сердце настолько, что он сам собой принял человеческий облик. Но тут он заметил странное. Все птицы, клевавшие орехи, в едином порыве разразились истошным карканьем. Сквозь перья и кожу пробивались те же ростки, что когда-то носил в себе Фалкор. Стебельки оплели их со всех сторон.

Крик смолк также быстро, как и начался.

- Поглоти их Бездна! - выругался оборотень. - Что ты с ними сделал, Фалкор?

- Принес им жизнь, Кин, - в гудении бродячего дерева было слышно удовлетворение. - Теперь они наши лучшие друзья в этих землях.

- Но ты же обходился без этого раньше!

- Все иначе, друг. Все иначе.

Черная с зеленым стая взмыла в серые небеса, рассыпавшись по окрестностям голосящим дождем. Больше Кин не задавал вопросов шаману, и другие воины не решались о чем-либо спросить его. Фалкор чувствовал их страх, но и надежда билась где-то на краю их душ. Жизнь не может лгать. Светлый Лик хочет вернуть Жизнь в этот мир, и да будет так.

***

Наконец-то подходящая заварушка! Молох не обманул, здесь будет, где разгуляться его топору. Правда, Вампир, которого так боялся Епископат, оказался всего лишь задохликом, даже женщины смогли тащить его побитое тельце.

Вальдран шел по коридорам во внутренний двор поместья Сареса, поигрывая зачарованным оружием. Молох, каким бы сухим прагматиком он не был, согласился помочь Барону отбить его земли, растерзанные заговором попов и машинопоклонников. Сарес вместе с сыном отправился спасать свою жену, пленники побежали восвояси, пытаясь найти укромное местечко и спасти их драгоценного "Бральди". Удачное имечко, ничего не скажешь. Лучше только Уберон, вот смеху было бы! А самое интересное, естественно, досталось Архимагам. Нефертари была жутко недовольна инициативой Молоха, но на чем ее легко подловить, так это на чувстве гордости. Какой-же длинный у нее нос, очень легко зацепить. А ведь когда-то она очень нравилась Вальдрану. Пока не стала законченной стервой.

Встреченные им выжившие стражники и Вампиры, отобрав у захватчиков их чудное оружие, приветствовали волшебника радостными криками. Одно присутствие прославленного в боях северянина поднимало на ноги их изувеченные, затекшие в страхе души. Кстати, о душе, самое время приложиться к заветной фляге. За тех, кто не с нами, и за упокой обнаглевших ублюдков!

Выйдя во двор, с целой ротой солдат за спиной, Вальдран застал отвратительную сцену. Инквизиторы, размахивая огромными косами, резали беззащитных слуг и обезоруженных стражников, складывая их тела на импровизированный алтарь Бинасу, собакоголового стража мертвых. Снаружи гремели канонады выстрелов, лязг металла и крики умиравших жалкой смертью людей.

- Ну что, сукины дети, кто хочет кусочек мага?! - взревел волшебник и с ревом бросил рунный топор в ближайшего священника.

Описав крутую дугу, оружие, огибая колонны и статуи, отсекло медлительному жрецу голову, после чего скосило еще троих захватчиков, не успевших увернуться от атаки зачарованного топора.

Черепа с гулким стуком свалились на землю, и балахоны убитых упали, присыпанные оставшейся от них горстью пыли. Оставшиеся пять жрецов не спеша срубили головы пленникам, после чего безучастно вскинули оружие навстречу Архимагу.

Вальдран поймал на лету замешкавшееся в своем смертельном полете оружие и закричал:

- В БОЙ!!!

Громовой бас поднял столп пыли, развеяв по ветру тела павших и едва не сбив с жрецов с ног, и выжившие бойцы с ревом бросились на захватчиков. Без единого выстрела, мощной волной посеребренной стали эти воины уничтожили священников, тщетно размахивавших косами, не в состоянии призвать подконтрольных духов.

- Вот это я понимаю - задор! - рассмеялся волшебник, глядя на пышущих яростью воинов. Стражники, Бароны, слуги с шпагами и мечами наперевес - все они были воинами. Кто скажет обратное - познает их месть. - Хотите покромсать еще десяток-другой этих гадов?

Стройный рев был ему ответом. Воины жаждали крови, как никогда раньше. Даже цвет их глаз, зеленый, как у большинства Восставших, налился рубиновой яростью.

- Тогда за мной! - выкрикнул Архимаг, и десятки клинков, поднятых к небу, приветствовали его.

Славная будет заварушка! Ах, тяпнем еще по одной!

***

Как он мог?! Как этот сучий сын посмел поднять на меня голос?! Будь ты проклят, трухлявый мешок с гноем!

Вся злость и обида на Молоха, накопленная Нефертари за это короткое время, громовыми раскатами выливалась на врагов. С забинтованных пальцев срывались жгучие нити, сверкая на кончиках золотых перстней, исполненных на манер когтей грифона. Нужно широкое пространство, думала волшебница, бросая быстрые взгляды на покореженную мебель и разорванные гобелены и ковры, сопровождающие ее и спутников всю дорогу. Один раз она даже чуть не запнулась об оброненный кем-то посеребренный изогнутый клинок, и разъяренно зашипев, расплавила благородное оружие в бесформенную лужу металла.

- Ну где же они?! - крикнула Нефертари через плечо.

Стефан и Вильям шаг в шаг маршировали позади нее, ведя за собой на склизких невидимых нитях роту разномастных пленников. Механисты, предатели-гвардейцы, посмевшие поднять меч на Архимагов, дюжина Вампиров, пытавшихся унести ноги из пекла, прихватив по дороге все, что плохо лежит. Даже свора бойцовых псов, грызших трупы бывших хозяев, теперь все они были личной армией трех колдунов.

- Мертвы, сестра, - сказали "близнецы", глядя куда-то сквозь окружающую реальность, и держа правые руки у виска. - Еще пять учеников прячутся или держат оборону на городских стенах.

- Пусть живо несут свои задницы сюда! - срывающимся голосом выпалила волшебница.

Еще один громовой змей пробежал по руке Нефертари, и пять закованных в сталь солдат развалились на части, едва успев наставить на колдунью ружья. Сейчас потребуются все доступные силы, чтобы отбить единственный городишко. Ученики Зеина расползлись по всем окрестным землям, когда потеряли связь со своим господином. Нефертари чувствовала, как за ней невидимым войском стоят ее подручные, держат ее на руках, питают ее своей силой. Стоит ей умереть, и все молодые волшебники, сколь бы талантливыми и могущественными они не были, разбегутся на все стороны света, не имея за собой ничего, кроме страха, одиночества и накопленных знаний. Психикам везет больше, они - единое сознание, а значит, потеря одной головы для гидры ничего не значит.

Коридоры, коридоры, кругом сплошные лабиринты! Ну кто строит такие дома? Архитектор явно не получал плетей с серебряными крючьями! Архимагам нужна ровная, чистая площадка. Пока Вальдран отвлекает на себя внимание, они займутся настоящим делом. И это безвольное стадо с пустыми коровьими глазами, что плетется за ними по пятам, весьма пригодится.

Где-то на другом конце города прогремел оглушительный взрыв. Стекла лопнули, осыпав процессию острыми осколками. Никто из рабов не обратил на впившиеся в тела и лица длинные осколки, а волшебникам было все равно. Магия надежно укроет их от любых угроз, хоть от клинка, хоть от пули.

- Брат разбушевался, - заметили Стефано и Вильям, глядя через разбитые окна на взвившийся к небу столп дыма.

- Пусть развлекается, - сказала Нефертари, смахнув с черно-зеленого платья цветное крошево. - Когда эти молокососы доберутся до нас?

- Скоро, сестра, им приходится нелегко... - "Близнецы" на мгновенье замерли. - Есть подходящее место. Сад камней неподалеку.

- Ведите, вурдалаки! Я вся ваша!

Недостойно, подумала волшебница, сама у себя выскальзываешь из пальцев. Ей была не по нраву сама ситуация, и присутствие двух вечно отрешенных кукловодов не шло ей на пользу. Слишком давно она не выходила на поле боя. Иерофанты никогда не покидали своих храмов, золотых клеток с шелковыми подстилками, справляя свое волшебство в молельнях и заклинательных залах, среди идолов, тишины и священных книг. Но теперь, тысячи лет спустя, Нефертари не призывает с небес дожди, и не указывает Богам, кого защищать, а кого карать громом небесным. Реальный бой не для нее, слишком велика вероятность разбить маску. И тогда... они увидят. Увидят то, во что превратилась самая прекрасная женщина во всем царстве Копхэт.

"Близнецы" вывели волшебницу и свое войско в "Сад". Огромное, пустое пространство, окруженное резными колоннами. Посреди этого странного, невзрачного великолепия стояли огромные глыбы обсидиана. Тонкие, длинные полосы окружали их на песке, но встряска и ветер размазали этот шедевр, словно уставший от своего искусства художник.

- Подойдет? - сказали Стефано и Вильям.

- Лучше не бывает, - усмехнулась Нефертари.

Тонкие руки волшебницы взмыли в воздух, и свирепый вихрь взвыл посреди сада. Песчаная буря подняла к небесам каменные глыбы. Собрав весь песок и обнажив каменное дно площадки, Нефертари небрежно взмахнула ладонью, и камни вылетели из поместья, разбив несколько остроконечных крыш, а песчаный вихрь, как заведенная игрушка, умчался куда-то восвояси, срывая черепицу подбрасывая попавших в его цепкие объятья неудачников.

Вспыхнули белые искры, и посреди двора появились ученики Архимага Зеина. Враги явно не щадили сил на то, чтобы уничтожить волшебников. От торжественных одежд остались жалкие лохмотья, шитые золотыми и серебряными нитями, талисманы свисали на рваных цепочках, а жезлы больше напоминали орудия пьяной драки в припортовой таверне, чем магический инструмент.

- Приветствуем, господа, - нестройным хором ответили молодые волшебники. Хотя, далеко не все из них годились в юноши. Среди шестерых колдунов был даже скорченный в три погибели старик, и больше походил на изрядно побитого Одрена, разве что сила его Воли не шла с ним ни в какое сравнение.

- Молодцы, ребята, быстро отозвались! - рявкнула Нефертари. Маги не отреагировали. Кольца-когти чертили в воздухе резкие, рваные узоры, и змейки молний бегали по земле, вычерчивая рисунок магического круга. Наконец, выжженный в камне узор завершился, и волшебница спросила подчиненных: - Знаете, что делать?

- Не извольте беспокоиться, - ответил статный колдун с короткой седой бородой. Его тело украшало множество порезов и колотых ран, но держался он столь невозмутимо и твердо, что казалось, словно он напился Эссенции. А может, так и было, нос мертвого волшебника плохо способен чувствовать запахи.

- Тогда, не будем медлить, - сказала волшебница. - Стефано, Вильям, тащите этих скотов сюда. У нас мало времени.

- Да, сестра.

Толпа марионеток столпилась в широком узоре магического круга, даже не подозревая, какая участь их ждет. Да это и не важно, они поймут это, когда станет уже слишком поздно.

Волшебники заняли позиции и замкнули круг. По линиям запульсировала энергия. Концентрация волшебников росла, их силы, разные по природе и могуществу, вливались в узор волшебной печати. Разумы колдунов слились в едином порыве, в одном мощном порыве, одном изъявлении Воли.

Приди, Шесемун!

Приди, Пожиратель Душ!

Прими свою жестокую тризну!

Раздави головы наших врагов, сделай из мозга их вино нашей победы!

Славься, демон и Бог! Славься, дух подземелий и кладбищ!

Славься, Вечный Кутила!

Приди, Шесемун, и исполни нашу Волю!

***

Кларисса и Эльза несли на себе спящего Бральди. Ангус рассвирепел и с былой удалью рассекал солдат Механистов, напрочь позабыв о том, что его положение Барона уже ничего не значит. Он утонул в шуме битвы, и теперь плыл в волнах кровавой ярости.

Архимаг Молох шел рядом, не особенно волнуясь о своей безопасности. Стоило кому-либо пробежать мимо разгоряченного Вампира, волшебник щелкал пальцем, прокручивая в левой руке яшмовые четки, и враг рассыпался в едком зеленом облаке, оставив лишь смрадную пыль в ржавых останках брони. Сарес указал им место второго святилища, куда не сможет пробраться ни один чужак. На одежде беглецов красовалась кровавая печать хозяина дома, позволявшая им пройти в убежище, не иссохнув при этом до основания. Довести их до безопасного места, и тогда Молох присоединится к своим братьям и сестрам. Хотя и не исключено, что он может опоздать. Не страшно. Нефертари, какой бы стервой она не была, выполнит свое обещание. О Вальдране и "близнецах" можно даже не думать - они стабильны и честны, как титановый клинок.