Эра Броуна

Глава пятнадцатая 14 ОКТЯБРЯ

Из передачи Международного французского радио:

«По странам Севера прокатилась волна аварий на электростанциях, заводах, железнодорожных узлах, автодорогах и аэродромах. Количество крушений транспортных средств выросло за две последние недели более чем вдесятеро. Во многих районах из-за яростных протестов населения парализована деятельность атомных станций, крупных химических и металлургических предприятий. Вдвое снизилось число пассажиров на авиарейсах, в том числе впятеро на трансатлантических маршрутах – люди не хотят рисковать жизнью. Почти все авиакомпании оказались на грани банкротства.

В результате одновременных столкновений десятков автомашин, а также схода с рельсов скоростных поездов блокировано большинство альпийских туннелей и серьезно затруднено движение во всей Центральной Европе. В превентивном порядке закрыт туннель под Ла-Маншем.

Несмотря на сохраняющуюся атмосферу секретности, в прессу стали просачиваться сообщения об авариях и катастрофах, происходящих в вооруженных силах стран НАТО. Крупнейшей из них был взрыв столичного склада боеприпасов испанской армии и падение ядерного ракетоносца ВВС США в Норвежское море. Кроме того, в последние дни совершен ряд покушений на военных руководителей НАТО и миротворческих сил ООН. В результате все европейские армии приведены в полную боевую готовность.

Главы правительств крупнейших государств мира провели секретные консультации по поводу сложившейся ситуации и чрезвычайную встречу в Ла-Валетте за закрытыми дверями. Однако никаких принципиальных спасительных решений, судя по всему, так и не было принято.

По мнению ряда экспертов, происходящие события связаны со случаями мгновенной утери пилотами, авиадиспетчерами, водителями и операторами своих профессиональных качеств и временного пробуждения в них черт посторонней личности. Единственный выход, как считают эксперты, – дублирование персонала на всех ответственных участках промышленности, транспорта и вооруженных сил. Впрочем, высокопоставленный представитель Министерства экономики Великобритании, не пожелавший назваться, заявил, что подобные меры широко применяются уже десять дней, но эффект был временным, и ситуация в последние двое суток снова вышла из-под контроля.

Некоторые средства массовой информации опубликовали выдержки из получившего скандальную известность обращения к Генеральному секретарю ООН группы ученых-аномальщиков во главе с ксенопсихологом Петером фон Регом. Руководство ЮНЕСКО решительно не согласно с «абсурдными воззрениями» этой группы и отказалось рассматривать сделанные ею предложения. Официальной реакции господина Равандрана пока не последовало. В свою очередь, папский нунций выразил озабоченность Ватикана неуместным муссированием отдельных положений христианского учения о бессмертии души».

На кладбище все-таки пришли жена и дочь Сувы. (Валера известил госпожу Суваеву, обнаружив в паспорте покойного штамп о былой прописке и былом супружестве.) Больше никаких родственников или друзей у Сувы на кладбище не было.

Девочка плакала, женщина – нет. Она молчала всю дорогу от морга, ни о чем не спросила, даже не поинтересовалась, как ЭТО произошло и кто оплачивает похороны.

Ну а капитан Бабунидзе незадолго до этого устроил Репнину форменный скандал: кричал, что тот мстит ему, все делает в пику, а ему и без того хреново, что шлепнул этого доходягу, что он, Валера, хорошим хочет быть, но для этого кто-то должен стать плохим – чтоб по контрасту, и этим плохим он решил сделать именно Серегу Бабунидзе… И в завершение капитан сказал на полном серьезе: «Ты мне больше не друг».

«Да уж какая тут дружба, если ты меня застрелил?..» – почти безразлично думал до предела вымотавшийся за эти дни Репнин. Чтобы по-человечески похоронить застреленного в облаве бомжа, ему пришлось приложить все силы, использовать все связи – словом, выложиться на полную катушку. Ведь в России в эти дни все окончательно стало разваливаться, и ни одна служба (включая полицейских, судмедэкспертов и могильщиков) не работала нормально – сплошные лихорадочные звонки, ругань или вовсе запертые двери. Водитель траурного автобуса, например, в самый последний момент заявил, что у него жена спички жжет на кухне, и он не может ее дома одну оставить. А потом один из землекопов вдруг заговорил по-португальски и пошел куда глаза глядят. И автобус вести на кладбище и лопатой орудовать пришлось самому Репнину.

…Когда заколачивали гроб со слабеньким, изжеванным жизнью человечком и на ремнях опускали в полузатопленную октябрьскими дождями могилу, Валера испытывал странное ощущение, что это хоронят его самого. Но было и второе чувство: он каким-то нечестным образом, обманом или даже подлостью положил в деревянную домовину, одел в «дубовый бушлат» вместо себя вот этого несчастного, а сам теперь стоит в сторонке и радуется дармовой, незаслуженно обретенной, украденной жизни. Сложное – мерзкое и одновременно сладостное – чувство, от которого перехватывает дыхание…

Репнин до копеечки оплатил эти скромные и все же безумно дорогие похороны (за все пришлось переплачивать вдвое-втрое). Окончательно подорвал бюджет семьи – сначала болезнь Трутутушкина, а теперь вот это… Валерий ничего не сказал жене – ему было страшно даже представить такой разговор. Он ведь продал все свои акции концерна «Олби». На эти деньги они хотели поехать следующим летом в Туапсе. Времени еще вагон – быть может, как-нибудь удастся выкрутиться?..

…Валера ехал домой в набитом до отказа троллейбусе – на линию стало выходить в два раза меньше машин. Рядом с водителем в кабине теперь сидел сменщик. Репнина задвинули в самый угол задней площадки, и он, отвернувшись к окну, мог спокойно подумать обо всем.

Витек был уже совсем здоров. Слава Богу, хоть одно светлое пятно!.. Врачи по настоянию Кати снова и снова проверяли Трутушкина и клятвенно заверили: все в порядке, ни малейших последствий. Но она будто осатанела – не верила ни единому слову. Все усилия Валеры успокоить жену были впустую. Никакая валерьянка с корвалолом уже не помогали, а идти к невропатологу Катя категорически отказалась.

Троллейбус проехал мимо восстанавливаемого здания Таганской тюрьмы, потом вдруг дернулся, остановился на полном ходу, так что плотную массу пассажиров бросило вперед. Сменщик вонзил водителю в предплечье шприц со снотворным и спокойно объявил по трансляции:

– Все в порядке. Сейчас поедем дальше.

Народ привычно повозмущался и замолк. Иной езды ТЕПЕРЬ и быть не могло. Спасибо, что вообще везут… От властей никакого проку – зачем только выбирали?.. Да что они могут, когда во всем мире так? Ну уж… ну уж так-то не может! У нас всегда хуже всех. А «Вести» вот говорили!.. Да врут они тоже! Думаете, запрета не было? Я точно знаю! Президент приказал: говорить лишь половину правды о том, что у нас творится…

Валера после того ужасного случая ПЕРЕСКОЧИЛ лишь однажды и снова попал в «историю»: ВЕРНУВШИСЬ В СЕБЯ, обнаружил, что сидит в разбитой «ниве» – вся морда в крови. Так что теперь остался без машины – как будто мало ему других забот…

Ну а Катя ПЕРЕСКАКИВАЛА трижды и вроде бы без эксцессов.

Когда жена грелась на весеннем африканском солнышке, в ее теле обосновался весьма говорливый профессор из Иркутска.

– Где я только не перебывал… – проникновенно сказал он и глубоко вздохнул. – Интересная это штука – жизнь!..

Томный вздох Кати, сопровождавший произнесенную ее голосом чужую мысль, вызвал в капитане взрыв разноречивых чувств: ему одновременно захотелось и обнять, и придушить ЭТО тело. Репнин взял себя в руки и попытался вести светский разговор, ожидая, когда супруга ВЕРНЕТСЯ:

– Вы действительно много ПУТЕШЕСТВОВАЛИ?

– За двадцать ходок перевалило, милейший…

– Я что-то не слышал о подобных феноменах. Все, кого знаю: пару раз, ну пяток – никак не больше.

– Я ведь вроде как туристом заделался – хобби у меня теперь такое, – объяснил «постоялец» и поправил задравшийся подол. – Процесс нетрудно инициировать – стоит только очень захотеть, и ты покинешь свое бренное тело. А что в нем, собственно, хорошего?.. – раздумчиво произнесла «Катя» и почесала внутреннюю поверхность бедра.

Валеру аж перекосило.

– Ой, простите, я вас, кажется, шокирую, – покраснел профессор, потупился, и Репнину от него стало просто глаз не оторвать. – Нужно только очень захотеть, молодой человек, – повторил он.

…Троллейбус снова затормозил на полном ходу, и штанги слетели, закачались, перекрестившись над машиной. На сей раз не обошлось без синяков и ссадин. Теперь уже оба водителя вышли из строя: первый номер спокойно посапывал, а сменщик, побелев, трясся как осиновый лист и ничего не замечал вокруг. Пассажиры с трудом проникли в кабину и открыли двери троллейбуса.

По сообщению корреспондента «Таймс» из Рангуна, президент республики Мьянма Сан Мин скоропостижно скончался сегодня утром. Однако среди горожан есть свидетели, слышавшие перестрелку в президентском дворце.

В Рангуне введено военное положение. Вся власть в стране перешла в руки Премьер-министра. В городе сохраняется напряженная обстановка. После аварии на электростанции в Рангун не подается электричество, остановились насосные станции водопровода. Толпы беженцев устремляются в сельскую местность, однако дороги блокированы войсками. В результате столкновений беженцев с армейскими заслонами есть жертвы с обеих сторон.

Он идет по набережной, залитой восходящим солнцем. Старинные величественные дома колониальной постройки сверкают стеклами окон. Волны ударяют в парапет, окатывая Игоря Николаевича облаком брызг, которые мгновенно высыхают, все сильнее стягивая кожу соляной коркой. Глаза начинает щипать.

Вокруг извечная городская толчея, громкие голоса, кто-то приплясывает прямо на парапете, рискуя сверзнуться в океан, – насквозь мокрый, заразительно хохочущий… Примак здесь негр, и всюду множество ярко одетых негров, хотя время от времени попадаются мулаты и белые. Запад Африки, но не на экваторе. Где я? Бейра? Мапуту? Безнадежно далеко от Москвы…

…Он едет в душном, набитом до отказа междугороднем автобусе. Машина ветхозаветной модели тащится еле-еле, столь же древний кондиционер бессилен остудить воздух или очистить его от тяжелого запаха пота. За окнами тянется однообразный пейзаж: холмы, покрытые от подножия до вершины чайными плантациями; нищие деревеньки, прячущиеся в тени деревьев; повозки с впряженными в них длиннорогими быками; небольшие ухоженные индуистские храмы с танцующим многоруким Шивой; сидящие в пыли нищие…

Пассажиры смуглолицы, одежда смешанная: у женщин наряду с традиционным сари светлые кофточки и темные юбки, у мужчин – рубашки с короткими рукавами, разнокалиберные штаны, шорты, а то и вовсе мотня. Или как ее еще назвать?.. На ногах кроссовки, сандалии, но большинство – босиком. На лбу у женщин красные кружочки. Сам же Игорь Николаевич одет в клетчатый пиджак и тщательно отглаженные желтые брюки, из-под которых высовываются носки покрытых пылью летних туфель. Судя по расплывчатому отражению в стекле, он немолод: у глаз густая сетка морщин, руки – все во вздутиях вен. На коленях пухлый портфель с монограммой – без сомнения, уважаемый человек.

Где это? Объединенные Индуистские штаты? Шри-Ланка? Какая в сущности разница?..

…Покрытые ледяными шапками прибрежные скалы. Замерзший океан дыбится торосами. Кричат, кружась в воздухе, какие-то полярные птицы. Тлеющий костер исходит вонючим дымом. Никого вокруг. Неподалеку воткнуты в снег лыжи. Под рукой карабин, охотничий нож и порожняя бутыль «Черной смерти». Примак дремлет, лежа на оленьих шкурах, но глаза и уши его приоткрыты. В голове мерцают разноцветные картинки, но они больше не радуют его.

Все так же в дреме генерал поднимает ватную руку и ощупывает лицо: глаза его узки, скулы широки, волосы прямы и длинны, а на подбородке редкая спутанная бородка И опять он немолод… Канада? Аляска? Чукотка? Или Таймыр? Все-таки ближе… Что же меня так швыряет?..

Попадания в тела спящих и вовсе проходят незамеченными, если, конечно, не удается додержаться там до пробуждения. Этот неостановимый калейдоскоп изнурителен. Игорь Николаевич уже давно понял, что обречен нестись в этой круговерти, заскакивая в каждую следующую оболочку на считанные минуты. Значит, такова участь всех, кто лишился собственного тела. Неприкаянная душа, наверное, находит какие-то зазоры в нормальном обмене душ и проникает в ненадолго освободившуюся оболочку. Но учитывая, что душ больше, чем тел, и эта разница растет с каждой новой смертью, выходит: души на какое-то время «зависают» в эфире, делая передышку между ВОПЛОЩЕНИЯМИ…

Иногда Примаку удается урывками смотреть видео, слушать радио или читать газеты. Так что положение в мире более или менее ему известно. Хабад жив, боевые действия в Восточной Африке остановлены, а по планете катится волна аварий, заговоров и покушений. И вряд ли можно установить, где несчастия происходят из-за обычной некомпетентности, психической невменяемости или элементарного хулиганства «постояльца», а где это целенаправленный террор боевиков Африканской Революции или других армий, отрядов, банд и боевых групп, коих на белом свете видимо-невидимо.

Один раз генерал-лейтенант попал в центр России, да что толку? До Москвы добраться не сумел, а так хотелось хоть одним глазком посмотреть, как ОНИ там. И не позвонить – ни одного целого таксофона во всей округе!.. Бросился на вокзал, и прямо от столичной электрички его швырнуло в Циньхуандао. Можно подумать, бог метаморфоз глумится над ним, не давая встретиться со своими – подпустит поближе и тут же пинком под зад… Или это и называется НАКАЗАНИЕ БОЖИЕ – за то, что осмелился жизни себя лишить?..

Игорь Николаевич очень удивился, обнаружив, что существует загробная жизнь, впрочем, после пребывания в теле Хабада поверить в это было много легче. Да и привык он за пятьдесят два года своей непростой жизни использовать любые обстоятельства, любые неожиданности, а не паниковать, не впадать в ступор, когда почва зашатается под ногами.

Он уже настроился НЕ БЫТЬ, приготовился в душе к НЕБЫТИЮ, если это вообще возможно, и вдруг снова-здорово!.. Каким было его первое чувство, первое ощущение? Теперь Примак уже не помнил. Радость? Разочарование? Бессилие? Наверное, все сразу.

А потом было много мыслей, надежд, но все они быстро рухнули, ведь ты вовсе не хозяин, а только раб процесса и тебя мотает по планете, зашвыривая чаще всего (по теории вероятности) в наиболее населенные районы: а Поднебесную, в Индуистские Штаты, к арабам, в Тропическую Африку, в Латинскую Америку, на Юго-Восток Азии…

…Вот теперь он – турист. Освещенные восходящим солнцем величественные пирамиды майя. Примак на самой вершине, в руках «Поляроид», который он чуть не выронил от неожиданности – вот был бы конфуз!.. А рядом толпятся, галдят, машут руками точно такие же – пенсионного возраста – янки в ковбойских шляпах, панамах, гавайках и длинных цветастых шортах. Восторгаются шумно – как же иначе, если деньги уплачены?!

…А вот Игорь – женщина-ханьцы, склонившаяся над ткацкой машиной. Станки стоят рядами, протянувшимися на сотни метров. Тысячи спин вокруг – в постоянном движении, перемещаясь без суеты, по системе.

Короткие синие хлопчатобумажные штаны, такого же цвета блуза, белые тапочки набосудаогу – хоть сейчаевтроб ложись. Наушников нет, но жуткого гула почти не слышно. Значит, глухая уже.

Странное это чувство – быть женщиной. Грудь набухла. Отчего? Почему? Может быть, младенец дома? Болит грудь – невероятно. То, чего вовсе не было. И при этом жутко хочется в туалет – совсем не так, как раньше – во сто крат хуже, но отойти нельзя ни на минуту – лучше умереть…

Несется «КОЛЕСО», крутится – конца-краю нет…