Эмигрант

Жорота как холодной водой окатило. Ей до сих пор никто не сказал?! Видимо, лицо у колдуна изменилось, потому что Саура напряглась, вгляделась в мужчину настороженным взглядом. Вдруг не по-человечески круглые зрачки сузились в вертикальные щели, она рывком прижала Жорота к стене. Колдун ощутил, как ему в грудь и плечи вонзились когти — довольно глубоко, кстати.

— Что с ним?

— Отпустите меня, пожалуйста, — спокойно попросил колдун. И вздрогнул от боли — когти кошаны вышли из его тела, оставив кровоточащие ранки. Значит, она себя пока контролирует. Хорошо. Иначе пришлось бы ее обездвижить.

Саура отошла на несколько шагов, зрачки стали вновь круглыми. Она повторила:

— Что с Кецетином?

— Он мертв.

— Кто?

Жорот смотрел на Сауру, прикидывая, не кинется ли кошана, получив ответ, убивать Лотту. И, что важнее, не пожалеет ли потом о своих действиях… Когда в себя придет. В общем, к нападению он оказался не готов. Совсем.

И понял это, только ощутив, как когти наискось полоснули по груди, разорвав одежду, вспоров кожу и мышцы. Вторая рука кошаны — тоже с выпущенными когтями — замерла в районе ребер. Нет, Саура не собиралась его убивать. Она хотела добиться ответа.

— Ты знаешь, — прошипела она. — Кто?

В следующий миг кошана замерла, обездвиженная. Жорот, отодвинув ее, как куклу, левой рукой зажал рану на груди, а правой достал кристалл и вызвал Ларсена. Голова кружилась все сильней — он слишком быстро терял кровь. Колдун сполз по стене на пол, сосредоточился, пытаясь остановить кровотечение. Кажется, даже получилось… частично.

Его потуги прервало очень энергичное и столь же нецензурное высказывание целителя.

— Покажи… — Ларсен присел рядом, вмиг освободил колдуна от одежды. — Ну… Уже все не так страшно…

Под уверенными руками рана поперек груди закрылась, мелкие ранки тоже исчезли.

— Все. Теперь тебе только кровопотерю восстановить. И не напрягаться хотя бы с полчаса, — целитель встал, покосился на обездвиженную Сауру. — Что у вас стряслось-то?

— Известие о смерти Кецетина стряслось, — проворчал колдун, поднимаясь на ноги и пытаясь на них утвердиться. — Хотя подставился я по-идиотски…

Поморщился, глядя на окровавленные тряпки, валяющиеся под ногами, достал новую мантию. Возиться с рубашкой было неохота. То, что кошане до сих пор ничего не сказали, было… невероятно. Дико. Хотя… Ему-то самому кто сказал? Возможно, конечно, Лотта и планировала — осторожно — ввести Сауру в курс дела. Но не успела. Времени-то действительно не было. Или королева ждала, какой первый дурак кошане под руку подвернется, кто ее знает, хитроумное величество. Но тогда это просто законный способ от капитана избавиться. Боги… Как его достали эти грязные игры, хладнокровная манипуляция людьми, как пешками.

Целитель, видимо, уложив в голове все кубики, уточнил:

— А она уже знает, что Кецетина Лотта прикончила?

Жорот чуть за голову не взялся.

— Уже, — это слово колдун язвительно выделил. — Знает. К твоему сведению, заклинание обездвиживания не действует ни на слух, ни на зрение, ни на сознание.

— Та-ак. То есть, когда тебя отделала, еще не знала? — уточнил Ларсен. — И долго ты ее под заклинанием держать сможешь?

— Час от силы… Ты в курсе, что у них метаболизм, физиология, все другое? — раздраженно поинтересовался Жорот, видя, что целитель достал несколько коробок с ампулами и принялся набирать шприцы.

В ответ получил не менее раздраженный взгляд и короткую реплику:

— Не дурней тебя.

Минут через двадцать после инъекций целитель провел ладонями вдоль головы кошаны и кивнул:

— Убирай обездвиживание, я ее придержу.

Ларсен подхватил обмякшую Сауру на руки, уложил ее в одно из кресел, прямо на наваленные на нем тряпки, и перевел взгляд на колдуна.

— Что делать будем? По-хорошему, мы должны отправить ее к Регьену.

Жорот устало упал в соседнее кресло. Кстати, тоже отнюдь не пустое — выгребать из него вещи не было сил. Покосился на спящую кошану, выругался. Мысль о том, что он обязан отдать ее под арест, вызвала волну ярости. На Лотту, которая безжалостно, в угоду сиюминутным интересам, разменивает человеческие жизни и судьбы.

Нет. Никаких арестов, мало ли на что там королева рассчитывала. Обойдется ее величество, и плевал он на ее хитроумные планы, в конце концов!

Только бы удалось успокоить Сауру по пробуждению. В смысле, привести в адекватное состояние. Что далеко не факт, кстати. Ладно. Там посмотрим.

— Значит, так. Ничего здесь не было, забудь

— Угу, — покладисто кивнул Ларсен.

— Найдешь Регьена, скажешь, что я в этих комнатах, ушел специально, чтобы меня никто не трогал, отдыхаю. Когда она проснется?

— Часов через пять, — пожал плечами целитель.

— Хорошо. И пришли, пожалуйста, кого-нибудь с обедом…

Перед тем, как уйти, целитель перетащил Сауру в спальню к колдуну. Они — напару с Жоротом — решили, что лучше будет, если кошана проснется в месте, не кричащем ей о Кецетине любой мелочью. Еще лучше было бы перебраться в комнаты, где Жорот жил. Но они слишком близко находились к королевским апартаментам, колдун не хотел рисковать.

Жорот устроился в первой от входа комнате, дожидаясь слугу с едой. И попытался хоть немного навести порядок — разобрал стол, вещи из двух кресел сгрузил в угол. Естественно, делал он все это телекинезом — ходить ему было трудновато. Колдовать, вообще-то, тоже, но все же полегче. Можно, конечно, было не заморачиваться, но мысль о том, что ему придется есть в этом бардаке, вызывала раздражение.

Наконец колдун откинулся в кресле — сейчас, хотя бы, можно было нормально это сделать, как и устроиться за столом. Невольно зевнул — да, день сегодня еще тот… А если учесть, что только-только перевалило за полдень, то не факт, что его сюрпризы исчерпались. Хорошо бы еще адекватно на них реагировать — после бессонной-то ночи.

Жорот устало покачал головой. Слишком уж часто в последнее время ему приходилось работать на износ. Он рассчитывал, что проклятый цейтнот закончится со смертью Черного. Но, судя по тому, что события продолжали разворачиваться, Черный отнюдь не был в них центральной фигурой. Может, хоть теперь, после ареста герцога, все утрясется, войдет в нормальную колею?

Мальчишка-паж и Ларсен появились одновременно. И оба тащили по тяжеленному подносу с едой.

— Сиди, — махнул головой целитель, когда Жорот попытался помочь сгрузить на стол тарелки. Наконец всучил мальчишке опустевшие подносы и напомнил:

— Через час зайдешь убрать все это.

Паренек кивнул и испарился. Ларсен устроился но втором кресле, деловито принялся за еду.

Жорот не отставал от сотрапезника, и при этом еще не отказывал себе в удовольствии на него любоваться. Слабость уходила, до конца дня колдун собирался побездельничать, да еще и такая приятная компания… Причем без всяких посторонних рядом.

Целитель покосился на довольную физиономию соседа и, не выдержав, хмыкнул:

— Ты таким счастливым выглядишь, словно обед со мной — предел твоих мечтаний.

Жорот ехидно приподнял бровь — парень сам напросился:

— Ну, я бы не сказал, что предел. Но для начала…

Ларсен даже не смутился:

— И не надейся… — поднял смеющиеся глаза. — Ты не так неотразим, чтоб я НАСТОЛЬКО голову потерял, уж поверь…

Ничего себе… Уверившись в собственной безопасности, целитель начал откровенно кокетничать? Жорот с трудом сдержал улыбку. Будь хоть немного побольше времени, никуда бы ты не делся… Но увы. Со временем как раз…

— Ты уже обрадовал Лотту известием о своем уходе?

— Угу-м. И даже преемника привел. Официально с завтрашнего дня я свободен.

— И когда будешь готов к отъезду?

— Тоже завтра.

Жорот поперхнулся.

— Ну ты и… легок на подъем.

— Жизнь как дорога, и надо помнить, что она может свернуть в любой момент, — пожал плечами Ларсен. — Или закончиться. Меня так отец учил, он служил старпомом на корабле.

— Но все-таки, к чему такая спешка?

— Знаешь, так часто бывает, — задумчиво отозвался целитель. — Вроде как планируешь, собираешься что-то сделать, но повода нет. А как только повод появился, все получается как-то… само собой.

— Да уж, повод достойный, — признал колдун. — Я поговорю с Целесиной, как обещал. Кстати, ты в курсе, Лотта будет путешествие заканчивать?

— Нет, конечно, — фыркнул Ларсен. — Ты что? Какое путешествие, тут судилище над знатнейшим из дворян намечается, событие века, можно сказать!.. Кстати, ты тоже участвуешь, список уже утвержден.

— Список кого? — не сразу понял Жорот.

— Членов суда, господин граф.

— Е-е… — колдун поморщился. И на всякий случай утонил: — Так я ж вроде почти и не дворянин… Потому что в первом поколении.

— Это кто тебя просветил? — хмыкнул Ларсен.

— Баронесса Рита.

— Ныне покойная, — резюмировал целитель. — Жаба ее душила, что ты выше по положению.

— Извини, — прервал его колдун. — Из придворных хоть кто-то выжил?

— Только мы и Регьен. Стражников осталось в живых восемнадцать человек из тридцати пяти. Ну, Сауру я не считаю… Так вот, насчет «поколений» это все неофициальные заморочки. Юридически ты дворянин и имеешь все соответствующие права. В том числе, входить в состав суда аристократов — ты же в курсе, что дворян могут судить только равные по положению?

— Так, строго говоря, «равен по положению» Змею только Медведь. Ну, еще Лотта — она выше.

— Ну, все относительно, конечно. Хотя сейчас ниже графа в списки суда никто не попал.

— Когда суд-то?

— Завтра в двенадцать.

— И каковы обвинения?

Целитель только руками развел.

— Да… — колдун помассировал виски, соображая, что он вообще намеревался сказать. — Я уточню у Лотты, но, скорей всего, за детьми пойду через два-три дня.

— Кстати, как они?

— В норме. Я каждый вечер с ними говорю… Так вот, со мной в Клан и переправишься. А что там для официального твоего принятия делать надо, я еще у Целесины уточню.

На этом разговор затих, мужчины сидели, перебрасываясь незначительными фразами. Может быть, потому, что оба не спали ночь и поели-то нормально впервые — аж со вчерашнего обеда. А тут еще красное вино — видимо, Ларсен постарался, чтобы Жороту кровопотерю возместить — хоть и не крепкое, но все же.

Дождавшись, пока мальчишка уберет со стола, оставив вино и фрукты, и исчезнет, целитель ехидно спросил:

— Слушай, а ты вообще, может, только притворяешься «нестандартно ориентированным»?

— Я не пойму, ты доказательств ждешь? — с нехорошей ноткой поинтересовался колдун. Что-то Ларсен вконец охамел. Наглядная демонстрация из головы выветрилась, что ли?

— Не-ет, — целитель подался назад и торопливо объяснил. — На ужине у Змея, помнишь? Мальчик очень даже старался обратить на себя твое внимание, а ты его упорно игнорировал.

— Боги… Вот так и порадуешься, что свидетелей этого безобразия почти не осталось, — проворчал Жорот.

— А все-таки, ты делал вид или действительно не обратил?

— Действительно не обратил, — сухо отозвался колдун. — Я наблюдал за Лоттой — меня далеко посадили, неудобно. И смотрел только на тех слуг, которые были в непосредственной близости от королевы. Как на потенциальную опасность.

Вспомнив развлекающегося Регьена, Жорот раздраженно добавил:

— И не надо делать из меня идиота — не слишком-то мальчишка и активничал!

— Ну, правил приличий он не преступал, конечно, — признал Ларсен. — Но в их пределах старался, как мог.

— Тогда ему повезло, что у вас достаточно строгие правила приличия, — проворчал колдун. — Иначе точно по шее бы схлопотал.

— Даже так? — иронично хмыкнул целитель. И поперхнулся, увидев выражение лица Жорота. Впрочем, колдун тут же напомнил себе, что Ларсен не знает, что подобное предположение для клановца является серьезным оскорблением. И постарался успокоиться — хотя бы внешне. Заодно подумал, что желательно целителя просветить — а то ведь вляпается. И неохотно сообщил:

— Коль уж ты собираешься эмигрировать в Клан… Видишь ли, у нас слуги не рассматриваются как объекты сексуального внимания. Никогда.

— Ну, здесь это тоже это не принято…

— Речь не о «не принято», это табу. Которое разумный маг нарушать не станет. Если, конечно, и дальше хочет оставаться разумным, адекватным, вменяемым… И так далее.

— Извини, я не понимаю.

Колдун помолчал, собираясь с мыслями.

— В Клане об этом обычно не говорят. Но все знают некоторые непреложные истины. Например, если маг слишком часто поступает против своей совести, у него начинаются неприятности. Ну, там, хронические невезение — скажем, ломает на ровном месте ноги-руки. Или резко уменьшаются магические способности. Или он проигрывает на дуэли магу, который слабее его — однозначно! Ну и так далее. Это значит, что маг попал в немилость Сил. Со временем все придет в норму… Если он, конечно, не станет продолжать ломать себя дальше, понимаешь?

При этом имей ввиду — речь идет именно о столь неоднозначном критерии — как предательство себя. То есть, если маг уверен, что ему, скажем, необходимо убить кого-то и это оправданно, как меньшее зло — причем уверен искренне — за подобное убийство никакого отката у него не будет.

— Немилость Сил? — переспросил Ларсен.

— Если тебе так удобней, обозначь это для себя как нарушение законов, которые определяют правила жизни в Клане. Или Богов… В общем, называй, как хочешь. Их нельзя увидеть, но ощутить их действие очень даже реально.

— Подожди. Но это значит, что подлец… будет совершать подлости и при этом оставаться безнаказанным?

— Угу, — спокойно кивнул колдун. — Со стороны Сил. Согласись, те, кому он делает подлости, в конце концов ответят тем же. И, так как сделают это искренне, то Силами наказаны не будут — возможно, даже за убийство.

— Так у вас вообще нет системы правосудия?

— Ну, почему… Во-первых, она хорошо развита по отношению к неклановцам — на них правило Сил не действует. И вообще, смотрится по ситуации. Но в основном, да. Даже если дело доходит до разбирательства, судьи частенько отдают все на откуп Силам. Мол, что они сделают с преступником, так тому и быть.

— Это я как-то еще понял. А слуги при чем?

— Да. Теперь о слугах. Наряду с понятием «предательство себя» существуют табу, нарушение которых грозит очень большой отдачей. Первое и основное — несовершеннолетние неприкосновенны. Никогда, никак ни при каких обстоятельствах. Правда, тоже с одним уточнением… Родители — при их отсутствии бабушки-дедушки, дальше зависимость не идет — могут поступать со своими детьми как угодно. Отката не будет. И, кстати, вступление в совершеннолетие здесь роли не играет.

— Вообще как угодно? Совсем?

— Ну, теоретически, опять вступает в силу «предательство себя». А так — без ограничений. Считается, что дети обязаны своим родителям жизнью — такой своеобразный вечный долг… К счастью, редко кто из родителей этим пользуется… Но это так, отступление. Второе табу — это запрет на физическое насилие в любой форме и сюда же входит запрет на сексуальную связь со слугами или подчиненными. Впрочем, — колдун усмехнулся, — последнее уже почти не срабатывает… Слишком уж подчиненные стали по-наглому этим пользоваться… Собственно, в основном все. Кстати, имей ввиду, за пределами Клана распространение информации о Силах и тому подобном не приветствуется.

— Значит, тебе может быть откат?

— Нет, что ты, — вновь усмехнулся Жорот. — Я же сейчас не в Клане. Да и — в свете твоей эмиграции — скорее непредоставление тебе этих сведений могло бы мне дать откат. Так как не соответствовало бы моему «осознанию себя».

— Как у вас сложно все…

— Отнюдь. Просто надо немножко прожить с этим, и сроднишься, как с кожей. А ты спрашиваешь, почему я на мальчика внимания не обратил. В Клане у меня слуги почти два века были. И хотя сейчас мне подобная связь ничем не грозит, так как я нахожусь за пределами Клана, но… привычка — вторая натура.

Целитель принялся вновь расспрашивать о законах и обычаях Клана, Жорот охотно отвечал. Время летело незаметно, наступил вечер. Мужчины, хоть и увлеченные разговором, вдруг оба одновременно ощутили присутствие постороннего и синхронно повернули головы. В дверном проеме стояла молчаливая Саура.

— Добрый вечер, — приветливо кивнул Жорот, окинувший кошану внимательным взглядом и посчитавший, что она вполне пришла в себя. — Присаживайтесь.

Кошана бросила на колдуна виноватый взгляд:

— Простите, пожалуйста. Я не должна была так с вами поступать.

— Забудьте, — равнодушно пожал плечами колдун. — Садитесь, пожалуйста.

Третье кресло мужчины заблаговременно освободили и поставили все к тому же столу.

— Как самочувствие? — Ларсен тоже внимательно вгляделся в усевшуюся кошану и, судя по кивку, остался доволен. — Ох. Вы ж голодны, я не подумал…

— Я подумал, — колдун выставил на стол две тарелки, доверху нагруженные едой. И добавил, обращаясь к кошане: — Не знаю, что вы едите, а что нет, поэтому оставил всего понемногу.

Ларсен хмыкнул — когда только успел…

— Спасибо, — Саура села, подтянула к себе тарелку и принялась в ней ковыряться. — А вы?

— Уже, вас не дождались, — мягко отозвался Жорот.

— Слишком оголодали, надеюсь, вы нас простите, — то ли насмешливо, то ли серьезно объяснил целитель. — Вино?

Кошана отрицательно покачала головой.

Целитель с колдуном все так же продолжали разговаривать. Саура сосредоточенно ела — похоже, она действительно приходила в себя. Ларсен наконец встал и заметил:

— Я домой. Определишься с днем отъезда, скажешь. До свидания.

Кошана молча кивнула.

— Счастливо, — колдун проводил взглядом парня, как только дверь захлопнулась, негромко сообщил: — О том, что здесь произошло, знаем только мы трое. Ларсен завтра или послезавтра уедет в Клан. Навсегда.

Помолчав, он усмехнулся и добавил:

— Надеюсь, вы не станете портить мне репутацию, распространяясь о том, как глупо я подставился?

Кошана уставилась на колдуна своим немигающим взглядом.

— Что вы от меня хотите?

Он покачал головой.

— Не станете же вы уверять, что выгораживаете меня просто так! Тем более, после того, как я вас чуть не прикончила.

Жорот вдруг ощутил, как резко навалилась усталость. Ну да, почти двое суток без сна… Потеря крови, да еще вино… И опять доказывать что-то, боги…

— Вы, наверное, при дворе уже давно, — машинально потер отяжелевшие веки, — настолько, что мыслить иными категориями, нежели многоходовые интриги и личная выгода, уже не в состоянии.

Саура зашипела. Негромко, но явно агрессивно. Колдун спокойно закончил:

— Ну а мне, как недавнему провинциалу, более чем достаточно смерти Кецетина. И совсем не хочется, чтобы еще и вы попали под милостивое внимание ее величества. Считайте это прихотью, блажью… чем угодно.

Раздраженное движение ушами, по-видимому, обозначающее презрительно отрицание.

— Королева бы мне ничего не сделала. Разве протянула бы еще одну веревочку, чтоб привязать прочнее.

Жорот, прищурившись, смотрел на кошану. Даже так.

— Хочешь знать, чем она меня держит? — по-своему интерпретировала его молчание Саура, перейдя на «ты».

Он покачал головой. И честно ответил:

— Я хочу спать. Устал, ничего уже не соображаю. Спокойной ночи.

До ночи еще было далеко, конечно — даже семи не было, но Жороту было как-то все равно. Спать, спать, спать… Встав, он предусмотрительно замер на несколько мгновений — резкое движение отозвалось головокружением. И добавил, чтобы скрыть паузу:

— Ларсен, кажется, забыл предупредить — еще часов двенадцать у вас будут замедлены реакции — результат успокаивающих. Имейте ввиду.

— Подождите, — голос Сауры остановил его в дверях. — Давайте я вам хоть постель сменю… — раздалось откуда-то из соседней комнаты.

Колдун несколько секунд недоуменно соображал — зачем, потом до него дошло. Он хмыкнул и громко сообщил:

— Бросьте. Аллергии на шерсть у меня нет, а все остальное — предрассудки.

Услышала кошана его или нет, он так и не понял. Поскольку заснул почти мгновенно, как только голова коснулась подушки.

Пробуждение было закономерно ранним. Впрочем, рассвело явно давно — значит, уже не пять и не шесть. Жорот потянулся, потихоньку приводя свое тело в рабочее состояние. И ощутил боком… мех? Стремительно повернул голову и оторопело хмыкнул — зрелище Сауры, свернувшейся клубком и дрыхнувшей, прикрыв нос собственным хвостом — можно сказать, в лучших традициях кошачьих — было весьма… неожиданным. Колдун задумчиво провел рукой по серо-металлическому боку. Кошана, не открывая глаз, замурчала. Н-да… Иначе, чем предложение, подобное соседство воспринять было невозможно. Было над чем задуматься, честное слово. До сих пор у Жорота не было партнеров, не принадлежащих к человеческой расе… Ну, оборотни не в счет…

Саура тем временем, потянулась, распрямляясь, зевнула, продемонстрировав весьма острый набор клыков. И уставилась на человека круглыми немигающими глазами.

Рука сама собой провела вдоль тела, по мягкой, длинной шерсти. Кошана выгнулась, вытянулась еще сильнее, подставляясь под ласку. Не-ет… Упускать подобный случай просто глупо.

То ли слухи о темпераменте кошан были преувеличены, то ли Саура была не совсем типичной представительницей, то ли еще почему, но довольны, кажется, остались оба.

Кошана, вывернувшись наконец из объятий — Жорот отпустил гибкое, пушистое тело очень неохотно — провела шершавым языком по плечам и груди, мурлыкнула, мягким движением перекатила мужчину на живот и проделала то же самое со спиной. Колдун слегка напрягся — было и приятно и больновато одновременно — Саура вылизывала царапины, оставшиеся от ее когтей.

— Из-звини, увлеклась…

— Да ладно, — Жорот, усмехнувшись, перевернулся обратно, притянул к себе кошану и поцеловал. Нет, ощущения при поцелуе — когда вместо зубов царапающиеся клыки, а язык как маленькая терка, очень даже возбуждающие. — Специально же, небось, пометила.

— Мр-р… Чтоб придворные вертихвостки на тебя даже не смотрели! — она зашипела, не поймешь — то ли шутливо, то ли не совсем…

— А не придворные? — поднял бровь колдун, который не смог удержаться и не поддразнить хищную воительницу.

Саура вдруг как-то странно вздрогнула, одним движением отвернулась и встала, потягиваясь. Жорот нахмурился:

— Ты обиделась?

— Нет.

Колдун соскользнул с кровати, обнял кошану за плечи, прижался к ней.

— Извини, пожалуйста. Я пошутил…

— Вы… с ним похожи. Он смеялся точно так же…

Жорот крепче обнял кошану, прижался щекой к ее лицу. Лучше б обиделась. Кто ж знал.

— Неприятно со мной иметь дело? Потому что мы так похожи?

Безнадежный тон кошаны резанул по нервам:

— Я ему говорила… Она опасна… А он не слушал… глупый мужчина…

У Жорота сам собой вырвался вопрос, который вертелся на языке еще со вчерашнего вечера:

— Ты ведь не станешь с ней связываться, верно?

— Я? — кошана повернулась в объятиях, уставилась колдуну глаза в глаза. — Она — глава прайда, я — лишь воин, расходный материал. Я не имею права покушаться на главу, так как не в состоянии ее заменить. А глава может убить любого из прайда, это в ее праве, пойми.

— Матриархат?

— Главой может быть мужчина, женщина, неважно. — Кошана вдруг яростно вцепилась в Жорота. — Но если еще и ты будешь настолько глуп, что подставишься… Я тебя убью раньше, чем она, понял?

— Т-ш… — Он осторожно отвел ее руки — опять новые царапины. — Знаешь, я не считаю себя трусом, но связываться с Лоттой — это уже из области безрассудства при полном отключении мозговой деятельности.

Внимательный взгляд, видимо, удовлетворил кошану. Она выскользнула из объятий мужчины, принялась перевиваться своими ремнями. И исчезла, поцеловав любовника на прощание.

Жорот тоже оделся, послав одновременно вызов-просьбу Целесине о встрече. И получил приглашение на завтрак, на фоне ворчания о том, что нехорошо будить старую женщину в такую рань.

По дороге колдун уточнил — было почти полдевятого. Так что вид недовольной Целесины, одетой в экстравагантный утренний наряд — темно-зеленое кимоно до пола, отнюдь не вызвал у него приступ совестливости, на что старуха, возможно, рассчитывала.

— Доброе утро.

— Доброе, — проворчала магичка, жестом указывая колдуну на низенькую табуретку. Еще и не сильно устойчивую к тому же, хотя и не настолько, чтоб это создавало проблемы. Впрочем, Целесина использовала такую же.

Почти сразу появилась служанка с подносом и принялась сервировать стол для завтрака. Трапеза началась в молчании — колдун не торопился приступать к делу. Наконец, после того, как Целесина прикончила первую чашку кофе, настроение у нее, похоже, поднялось, и она соблаговолила поинтересоваться:

— С чем пожаловали, молодой человек?

— Мне нужна ваша консультация, Целесина, — ходить вокруг да около смысла не было. Более того, это могло еще и разозлить старуху, которая, как колдун успел заметить, предпочитала конкретику расплывчатым реверансам.

— И только? — вздернула бровь магичка.

— И, возможно, помощь, — сдался Жорот. — Если вы будете настолько любезны. Ларсен намеревается просить подданство Клана.

— Молодой целитель…

— Лично я не имею ни малейшего представления, как это происходит, поскольку имел дело лишь с обратным процессом.

— Хватило же ума, — пробормотала старуха.

— Вы согласитесь помочь информацией? — игнорируя ее ворчание, кстати, похоже, вовсе не недовольное, уточнил Жорот. — Возможно, чем-то более конкретным?

— Чем мальчика так заинтересовал Клан?

— У него неплохие задатки боевого. А здесь он не может их реализовать. Поздновато начинать, конечно, но еще не слишком.

— Сколько ему?

— Семьдесят с лишним.

— Да… При определенной настойчивости… И почему он решил эмигрировать именно сейчас?

Жорот в упор взглянул на старуху:

— А вы как считаете?

— Н-да, — Целесина пробормотала что-то вроде «а я предупреждала» и уже вполне отчетливо поинтересовалась:

— Как я понимаю, в этом заинтересован и ты?

— В какой-то мере, — согласно кивнул Жорот. Раз уж обращение исходит от него, ясно, что за помощь магичка потребует ответной услуги. Причем, похоже, не от Ларсена. Или не только от него.

Целесина сухо и конкретно перечислила шаги по получения гражданства Клана. По сравнению с тем, что прошел колдун, формальностей было где-то втрое больше. И выходило, что на прохождение всей цепочки — в среднем — Ларсен вынужден будет потратить около двух лет. Не страшно, конечно, но муторно.

— Альтернатива возможна? — уточнил Жорот, прекрасно осознавая, что это начало торга. И прикидывая, что он, в конце концов, не альтруист законченный и не станет брать на себя слишком уж серьезные обязательства, чтобы облегчить Ларсену жизнь.

Целесина, впрочем, это тоже понимала. Так же сухо старуха сообщила, что есть путь и короче. За Ларсена должны поручиться двое клановцев, одним согласна стать она, а второго пусть ищет Жорот. Причем сам колдун не подойдет, поскольку живет сейчас вне Клана. Мужчина кивнул, подумав, что долго искать не надо — Дарика наверняка согласится.

— А дальше?

— Я направлю его к одному из своих знакомых на беседу. Он должен будет максимально честно ответить на все задаваемые вопросы. Повторяю, — жесткий взгляд уперся колдуну в лицо, — На все. Это обязательное условие. Стопроцентное положительное решение я, конечно, не могу гарантировать, но, думаю, проблемы возникнут вряд ли. И через пять-десять дней он получит все документы.

Не сделав даже небольшой паузы, Целесина продолжила:

— Ты сейчас будешь заниматься безопасностью наследника, — это был не вопрос, а утверждение. — Мне нужно, чтобы ты — насколько возможно — присматривал и за Лоттой.

Жорот не сводил со старухи помрачневшего взгляда. Нет, требование не было слишком уж запредельным или трудновыполнимым. Он вполне был в состоянии обеспечить королеве качественную защиту. Только вот заниматься охраной ее жизни у него не было ни малейшего желания.

Что ж. Значит, Ларсену не повезло.

Но, только он намеревался отказаться, как Целесина добавила:

— До тех пор, пока не появится замена. Не уверена, что это случится быстро — телохранителя соответствующего уровня, решившего выехать из Клана, надо еще найти.

Оп-с… Жорот замер, мысленно выругавшись. А вот это уже серьезно. Одно дело — заставлять работать его. И совсем другое — подбирать второго телохранителя-клановца. И тоже выездного? Для постоянного проживания? Подобный поиск потребует значительных усилий. С чего бы Целесине так радеть за Лотту?

— Вас так впечатлила эта аристократка? — уточнил он с насмешливым видом. — Любопытно, чем? Цинизмом? Пренебрежением жизнями?

— Мне она нужна живой, — отрубила старуха. — И если ты хоть немного пошевелишь мозгами, то поймешь, что ради короткоживущей я не стала бы так стараться.

— Да, — раздраженно кивнула магичка в ответ на его ошарашенный взгляд. — Я ее начала обучать.

Жорот прикрыл глаза. Конечно. Еще одна деталь встала на место. При том, что Лотта намеревалась стать магом, ей не нужен был рядом недоброжелатель. Соперник. Старший.

— Я не знала, что у нее фиал Кецетина, — старуха, кажется, пыталась оправдаться? Или просто рассуждала вслух? — Но это ничего бы не изменило.

Аналитик. Спокойная констатация. Жизнь и смерть — лишь составляющие общей картины. Ясней некуда, как они с Лоттой спелись. Сестры по разуму…

Колдун мрачно размышлял. Отказываясь от охраны королевы, он нарывается на конфликт с Целесиной. Поскольку, взявшись за обучение, старуха автоматически приняла на себя обязанности по присмотру за аристократкой. Да и не просто так Целесина Лотту взяла под покровительство. Наверняка магичка-аналитик действует «в интересах Клана». И если он вздумает дальше брыкаться, получит только то, что старуха его в это ткнет носом, да еще и пройдется по поводу «тупоумия». Похоже, выбора у него с самого начала не было.

Целесина терпеливо дожидалась, пока Жорот дойдет до этого немудреного вывода. Любопытно, не заговори он о Ларсене, что бы она тогда предложила? Впрочем, вопрос праздный.

— Я могу быть уверенным, что вы будете искать телохранителя, а не только делать вид?

Поморщившись, старуха произнесла формулу клятвы. И добавила:

— Лгать в подобных случаях — это даже не смешно. Это полный кретинизм.

У колдуна рвалась с языка язвительная фраза, что верить на слово — в подобных случаях — тоже не особенно разумно. Но вместо этого он лишь уточнил:

— Когда появится новый телохранитель? Хотя бы приблизительно?

Магичка развела руками:

— Пока вариантов нет. В среднем, подходящие боевые эмигрируют раз в шесть-восемь лет. Я имею ввиду выездных. Возможно, согласится не первый…

Жорот кивнул. И решительно заявил:

— С его прибытием я уйду от двора. Если я буду приглядывать за обоими, то сможет и он. И, в конце концов, Лотта передаст трон Нэшу и вновь останется лишь один объект.

— Если забыть о закономерном расширении семьи… Но это слишком отдаленная перспектива. Однако, с этим условием требования к кандидатуре повышаются, — заметила Целесина. — Соответственно, увеличивается время на поиск. Одно дело найти тебе помощника, другое — подобрать мага, способного работать самостоятельно.

— Не думаю, что найти боевого моего уровня сильно проблемно.

Целесина уставилась на колдуна со странным выражением, но лишь пожала плечами:

— Я тебя предупредила.

— Ничего, подожду.

— Как скажешь. Не забудь известить целителя. А еще лучше, приведи его ко мне — сегодня, завтра, как получится.

До пресловутого суда оставалось около двух часов. В коридоре колдуна остановил слуга и с поклоном вручил официальное приглашение. Жорот пробежал глазами готическую вязь букв, и, рассеянно теребя жесткий лист в руках, пошел к себе. Ничего нового из приглашения он не почерпнул.

К его удивлению, в квартире находился посторонний. Пожилой мужчина, полноватый, в аккуратном коричневом костюме, с кожаной папкой в руках, вскочивший, как только Жорот вошел в прихожую и склонившийся в низком поклоне.

— Граф Линго?

Жорот кивнул. Когда у него потребовали родовое имя, на которое должны были записать титул, он просто перевел слово — «колдун» на один из известных ему диалектов.

— Доброго вам дня. Я Рикос, ваш управляющий.

Колдун уставился на гостя. Действительно. К титулу прилагались какие-то земли, наверняка и обязанности по их управлению, которые он до сих пор успешно игнорировал. Но вечно так продолжаться не могло. Мужчина, тем временем, продолжал свой монолог:

— Прошу прощения за вторжение. Как только сообщили о том, что вы вступили во владение замком и прилегающими землями, я подготовил все документы и отчеты и приехал в столицу. Это было в шесть дней назад, но вы отсутствовали. Вчера меня известили, что вы прибыли, но встретиться с вами я не смог…

— Все верно, — прервал его Жорот. — Я отдыхал и просил меня не беспокоить.

— Но я рассчитывал, что с утра вы согласитесь со мной побеседовать и поэтому…

— Я вас понял, — опять прервал его колдун. — Садитесь, пожалуйста. Вы голодны?

— Нет, благодарю.

— У меня есть около двух часов. Как я подозреваю, этого времени недостаточно?

— Как пожелает его светлость. До сих пор все дела поместья вел я.

— И можете делать это и впредь? Прежде всего, я хочу вам задать несколько вопросов. Возможно, они будут не соответствовать местным правилам — я прилетел на вашу планету меньше чем полгода назад. Поэтому если что-то не так, будьте добры, мне говорить об этом, хорошо?

Управляющий наклонил голову.

— Кто был вашим прежним господином?

— Королевский дом.

— Всегда? — уточнил Жорот.

— Больше тридцати лет назад земли были конфискованы у тогдашнего владельца по обвинению в измене.

— Понятно. Вы сколько на должности управляющего?

— Двадцать четыре года.

— Вас назначил…

— Прежний министр финансов.

— Отчитывались вы тоже перед министерством?

— Да.

Вдруг Жороту пришла в голову любопытная мысль. Он в упор уставился на Рикоса:

— В поместье есть дом?

— Конечно. Он поддерживается в достойном состоянии, вот только отделка не соответствует моде. Вы можете увидеть сами, когда пожелаете.

— Вообще где это находится? Далеко?

— Ближайший город к вашему поместью — Зорэд.

— Мне это ни о чем ни говорит. Я абсолютно не знаком с местной географией.

Рикос достал из папки карту, расстелил на столе. Последовательно ткнул в столицу, город и указал на земли, обведенные зеленым цветом.

— Это ваши владения.

Колдун вгляделся, отыскал масштаб, прикидывая скорости местного транспорта. Звук открываемой двери заставил его поднять голову. И подняться из-за стола, склонившись.

— Добрый день, ваше величество.

— Добрый день, — Лотта кивнула вскочившему и низко склонившемуся Рикосу, подошла к столу, вглядываясь в карту.

Похоже, сообразив, в чем дело, она негромко сказала:

— Мы проезжали недалеко от ваших земель, господин маг. Зорэд — этот город с фонтаном-цветком на центральной площади, помните?

— Да, — колдун действительно вспомнил, о каком именно городе речь. Они там не ночевали, но останавливались — на обед, кажется. — Благодарю, ваше величество.

— Вы управляющий? — Лотта повернулась к Рикосу.

— Да, Ваше величество…

— Где остановились?

— В гостинице.

— Заберите вещи и возвращайтесь во дворец. Я распоряжусь, чтобы вам подобрали комнату. Обратитесь к любому слуге, вас отведут. С господином магом поговорите завтра… Карту оставьте, потом заберете.

— Благодарю, Ваше величество, — управляющий поклонился и исчез.

Королева, тем временем, задумчиво уставилась на Жорота.

— Вам передали приглашение на суд?

— Да, ваше величество.

— Хорошо. До суда мне необходимо, чтобы вы побывали на развалинах баронского замка и попытались найти тела…

— Что значит «попытался найти»?

— По словам Мишель тела ее родных, вместе с приближенными слугами, сожгли. А потом маг использовал какое-то заклинание, кости рассыпались в прах, и их перемешали с золой и землей на месте пожара.

— Тление, — пробормотал колдун. — Заклинание земли, уровень невысокий. Но после него поднять мертвецов невозможно. Я смогу лишь официально это подтвердить.

— Этого будет достаточно, — кивнула Лота. — Для подтверждения свидетельств Мишель.

— И как она уцелела в таком случае? Она же из семьи барона, верно?

— Вместо нее убили горничную — они были похожи фигурами и ростом, — королева развела руками. — Мишель просто повезло. К тому же, как я поняла, той ночью она встречалась со своим молодым человеком… И когда вернулась, все было почти кончено.

— О чем же она тогда станет свидетельствовать? — пробормотал Жорот.

— Почти кончено. Видела девочка достаточно… Да и расспросила потом оставшихся в живых слуг.

— Я интересуюсь не просто так. Должен предупредить, что проверку на ложь обойти невозможно. Человек должен быть абсолютно уверен в своих показаниях.

— Я проверяла все, что говорила Мишель, вашим амулетом. Поверьте, фактов более чем достаточно. И еще, господин маг. Когда перестанет работать портал?

— Послезавтра рано утром.

— До этого времени, пожалуйста, поставьте еще один.

— Можно поставить опять временный, можно постоянный. Какой вы предпочтете?

— Временный, — даже не задумываясь, отозвалась Лота. — На те же три дня, этого будет достаточно. Больше пока портал не понадобится, я просто снабжу Мишель амулетами для телепортации во дворец… Как я понимаю, до вас добрались хозяйственные дела, — королева кивнула на карту. — Подойдя к ней, ткнула куда-то.

— Поместье Ивина расположено вот здесь. Они не рядом, но по-другому не получалось.

— Пока вы не отпустили охранниц и щитовиков, я могу отдохнуть и заняться своими делами? — уточнил колдун, который, в любом случае, собирался поднимать этот вопрос.

Лотта, подумав, кивнула.

— Как только закончите с порталом. Месяца вам хватит?

— Да, благодарю. — Жорот приятно удивился, он не ожидал, что Лотта отпустит его так надолго.

— Хорошо. Кстати, в обоих поместьях профессиональные управляющие, им можно доверять. И вы же еще дом в городе хотите купить?

— Думаю, не стоит, — покачал головой колдун. — Я поселю детей в поместье и сделаю портал между ним и квартирой во дворце. Если вы не будете против. Согласитесь, детям лучше жить за городом.

— Портал будет пропускать всех подряд? — уточнила королева.

— Нет. Я его настрою на детей, себя и еще кого-нибудь… Сауру, например. Или одного из слуг.

— И меня, — требовательно сказала Лота.

— Как скажете. И он будет пропускать одного-двух человек, вместе с теми, на кого настроен. Безопасность вполне гарантирована.

— Этот вариант меня устраивает, — решительно кивнула Лотта. — Время, господин маг. Вы успеете побывать в замке до суда?

— Конечно.

Колдуна бродил в развалинах замка. Откуда бы Лотта не взяла сведения, они были верны. В одном из углов двора явно использовали заклинание магического огня, причем на максимуме — об этом свидетельствовал характерный остаточный фон, который, вкупе с оплавленными камнями стен, не оставлял простора для толкования. Результат — груда пепла, перемешанного с землей и щебнем. Некроманту здесь действительно было нечего делать. Единственное, Жорот мог засвидетельствовать, что это место стало местом упокоения, как минимум, двух десятков людей.

Вернулся он за полчаса перед судом. Возле портала его перехватил слуга.

— Господин граф, ее величество распорядилась, чтобы вы переоделись. Все, что необходимо, у вас в комнатах.

Жорот раздраженно скривился, но пошел к себе. Опять формальности… Довершением всего, его еще и ожидал мальчишка-паж, который сообщил, что должен помочь господину одеться.

Колдун чуть не вспылил, сдержавшись лишь потому, что мальчишка явно ни в чем не был виноват. Как оказалось, злился Жорот зря. Церемониальное одеяние было сложным и надевалось весьма муторно. Нет, при наличии времени он бы и сам разобрался, что к чему, но времени уже практически не было.

А сейчас паж одел колдуна, как куклу, лишь говоря, как он должен повернуться. Жорот, хоть и злился, но постарался запомнить, что к чему — не хватало, чтоб его постоянно так одевали! Правда, от завершающей детали одежды — шпаги — колдун отказался наотрез. Еще зацепится за что-нибудь… Он же в жизни этой железки в руках не держал, тем более, не носил. Когда паж стал настаивать — мол, без оружия церемониальный наряд будет не полон, Жорот достал из пространственного кармана самый длинный из своих кинжалов — он был все же короче шпаги чуть не вполовину — и подвесил к перевязи.

Паж замолк, хоть и с недовольной физиономией. Завершающим штрихом он распустил и расчесал волосы колдуна — хоть немного отросшие за последнее время, но не настолько длинные, как он привык. Когда Жорот попытался забрать у него гребень, мальчишка не дал. И повернул колдуна лицом к зеркалу.

Тот окинул свое отражение взглядом — типичный хлыщ-аристократ. Кружева, серебряное шитье… Ладно. Одно хорошо, никаких ярких цветов — и камзол, и брюки и обувь черные. Рубашка только белая. А паж тем временем одел ему цепь, — потоньше, чем у Медведя и Змея, возясь сзади с застежкой. Жорот даже протестовать не стал. Только уточнил:

— Это символ титула?

— Да, господин граф. Пойдемте, пора.

— Спасибо.

Встреченные в коридорах таращились на колдуна, провожали взглядами. Жорот только хмыкал — нарядили, как обезьяну в цирке, и теперь восхищаются, что он выглядит соответственно их представлениям «о прекрасном».

Он вошел в зал, паж указал ему на одно из кресел, расположенных за длинным столом, покрытым ярко-зеленым сукном. Из полутора десятков мест почти все были уже заняты, свободными оставались два или три. В том числе центральное, предназначенное, вероятней всего, для Лотты.

Жорот поклонился, приветствуя всех сразу и пошел к своему месту. Медведь, сидящий по левую сторону от королевского кресла, приподнялся с самым радостным видом и пророкотал приветствие. Жорот вынужден был остановиться и ответить герцогу — в меру своего воспитания и фантазии. Зато граф Фостовер — высокий мужчина с атлетической фигурой и породистым, но некрасивым лицом, пронзил Жорота крайне неприязненным взглядом. Колдун, ехидно улыбнувшись про себя, не преминул отвесить графу несколько двусмысленный комплимент на тему его внешности. Фостовер слегка побагровел, но удовольствовался каким-то невнятным ответом — место для ссор было неподходящее.

Медведь проводил Жорота ироничным взглядом, потом, склонившись к Фостоверу — тот был его соседом — что-то негромко сказал. Тот ответил сквозь зубы и выпрямился, застыв.

Наконец в зал вошла королева, сопровождаемая Целесиной. Все присутствующие встали, дожидаясь, пока ее величество пройдет к своему месту.

Лотта села, магичка стала рядом с ее креслом. Кроме их двоих женщин здесь не было. Королева скользнула взглядом по усаживающимся аристократам, задержалась на Жороте, зрачки изумленно расширились. Колдун чуть наклонил голову, недоумевая, что ее так удивило. Лотта же неожиданно повернулась к Целесине, что-то спросила. Судя по тому, что старуха тоже бросила взгляд на Жорота, речь шла о нем. И отвечала магичка явно неохотно и уклончиво — колдун уже научился различать, когда она что-то пытается скрыть. Любопытно, о чем все-таки речь?

Жорот, не выдержав, подключил заклинание подслушивания. Он им пользовался крайне редко, так как самый слабый маг его мгновенно отслеживал и нейтрализовал. Но колдун понадеялся, что Целесина не станет этого делать. Так и получилось — магичка, поморщившись, покосилась в его сторону, но продолжала говорить:

— …в Клане нет аристократии в вашем понимании. Правда, существуют семейства, с наследственно-устойчивым сильным магическим потенциалом, передающимся по их линии. Эти семейства заботятся о своих традициях, воспитывают детей в определенных правилах, их члены часто занимают руководящие посты…

— Немногим отличаются от аристократии, — перебила ее Лотта.

— Их влияние построено на других основах, но, в принципе…

— Господин маг принадлежит к одному из этих семейств?

— Он бастард, — неохотно ответила Целесина. — Поэтому обделен должным воспитанием. А то, что он выглядит под стать вашим придворным — это влияние крови отца. Сожалею, ваше величество, большего я вам сказать не могу.

Заклинание прослушивания прервалось. Королева кивнула, бросив на Жорота еще один странный взгляд, и поднялась, открывая заседание.

В зал ввели герцога Грейди и посадили напротив судейского стола. Старик выглядел собранным и решительным.

Поднялась Лотта, ее решительный голос разнесся под сводами зала:

— Господа, я предлагаю, чтобы в зале присутствовал наследник герцога Грейди, граф Рени!

Змей вскинулся, но промолчал. Видимо, прекрасно понимал, что его мнение учитываться не станет ни под каким видом.

Протестующих не нашлось. В зал вошел высокий молодой человек, сопровождаемый Карсеном, невозмутимо поклонился под перекрестьем взглядов. Для своего возраста он выглядел слишком взрослым — Регьен говорил пятнадцать-шестнадцать?

— Садитесь, граф, — сказала Лотта.

Молодой человек вновь поклонился, начертил в воздухе светящейся вязью «Благодарю, ваше величество, за то, что разрешили мне присутствовать» и сел на свободное место. Надпись продержалась еще несколько секунд и растворилась. Колдун хмыкнул про себя — оригинальное решение проблемы. Лотта, тем временем, сообщила:

— Герцог Грейди обвиняется в убийстве своего соседа, барона Нарина вместе с семейством и разрушении его замка.

— И кто же выдвигает обвинение? — язвительно поинтересовался Змей.

Жорот покосился на побледневшего Рени.

В зал вошла Мишель. Одетая в траур, с волосами, спрятанными под вуалью, она выглядела бледной и решительной.

Змей уставился на нее, как на привидение. Впрочем, растерянность старика длилась только миг. На лице появилась неприятная улыбка.

Девушка стала на место, предназначенное для свидетелей. Ее глухой, но отчетливый голос разнесся по помещению.

— Я, баронесса Мишель, урожденная Нарина, обвиняю герцога Грейди в убийстве моей семьи. Я была свидетельницей этого и готова ответить на все вопросы.

Разбирательство длилось несколько часов. В ночь нападения Мишель сбежала на свидание. Как Жорот понял, она проделывала это регулярно — ее подменяла в комнате горничная, немного на нее похожая. Когда она вернулась, то попала в самую гущу схватки. Выбраться из дома девушка уже не могла и спряталась на кухне, вместе с остальными служанками — пробиться к своим комнатам не было никакой возможности. Очень скоро замковая стража и хозяева были убиты. Женщин помоложе бандиты отделили, всех остальных перебили. Мишель видела, как герцог, сопровождаемый Хорсеном, осматривал трупы членов ее семьи, сваленные в углу двора. И он и Хорсен были в масках, но Мишель утверждала, что узнала их наверняка, не только по лицам и движениям, но и по голосам. Заклинание на ложь подтвердило, что она в этом уверена.

— Вы считаете, я не отличил бы вас от служанки? — фыркнул Змей.

— Я вас не интересовала, — жестко ответила Мишель. — Вы внимательно осмотрели моего отца, мать, братьев. Но особое внимание уделили моей сестре — Лиаре. Потому что Рени был с ней помолвлен, и он признался вам в этом неделю назад! А вы намеревались устроить его брак с дочерью герцога Вертера, моя сестра в качестве партии для Рени вас не устраивала. На труп горничной вы почти не обратили внимания — мой пеньюар и похожие волосы оказались достаточными для того, чтобы вы удовлетворились.

Пока бандиты грабили замок, Хорсен сначала сжег сваленные в кучу тела, потом что-то сделал с обугленными костями — так, что они рассыпались в пыль. Наконец бандиты вместе с пленницами и награбленным ушли в лагерь, а замок загорелся. Тоже, скорей всего, не без помощи Хорсена.

Жорот подтвердил, что на территории замка находятся останки двух-трех десятков человек, обработанные именно теми магическими методами, о которых говорила Мишель. И сообщил, что в таком состоянии они идентификации не подлежат.

Девушку засыпали вопросами, она уверенно отвечала. Практически у каждого аристократа был, пусть плохонький, амулет проверки на ложь и они уточняли детали — те, которые казались им важными, одновременно выявляя возможные несоответствия в свидетельских показаниях.

Змей попытался сначала доказать, что свидетельства Мишель нельзя принимать во внимание, поскольку она слишком потрясена гибелью родных и выдает желаемое за действительность. Когда вызванный в пять минут целитель подтвердил полную адекватность девушки, герцог принялся выдвигать совсем уж дикие аргументы — например, что баронство Нарина передается по мужской линии и поэтому Мишель не может носить после смерти всех мужчин семьи эту фамилию. Мол, вместе с мужскими потомками род закончился, а не родственники не могут предъявлять подобные претензии.

После очередного герцогского логического изыска, Лотта прекратила разбирательство, заявив, что пора переходить к голосованию. Из семнадцати человек двенадцать высказали уверенность в виновности герцога, Медведь в том числе. Двое воздержались, Трое проголосовали за невиновность. Жорот постарался запомнить всех пятерых — похоже, ему в этом придворном котле вариться еще долго, пора начинать разбираться, кто есть кто.

Лотта пронзительным взглядом уставилась на Змея и сообщила:

— Я пользуюсь последней возможностью дать вам, герцог, оправдаться. Для этого вы должны ответить на вопросы, однозначно и недвусмысленно, так, чтобы вас можно было проверить на ложь. Вы присутствовали в замке барона Нарина, в ночь нападения?

Змей, замерев, с прямой, как палка, спиной, молчал.

— Напоминаю, отказ отвечать приравнивается к признанию вины.

Старик, повернув голову, в упор взглянул на своего внука. Молодой граф сидел с невозмутимым лицом, но бледность и лихорадочно блестящие глаза выдавали его отнюдь не спокойствие. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Змей отвел взгляд.

— Вы будете отвечать? — требовательно спросила королева.

— Нет.

После оглашения признания вины герцог не произнес ни слова. На этот раз, вопреки ожиданиям Жорота, публичное представление со смертной казнью не планировалось. Змею тут же, в зале суда, дали бокал с ядом.

Старый аристократ выпил его сидя, даже после смерти ухитрившись сохранить достоинство — тело так и осталось сидеть на стуле, чуть откинувшись на спинку, руки уверенно лежали на коленях, только голова безвольно упала. Казалось, герцог спит.

Аристократы, переговариваясь, стали расходиться. Жорот нашел взглядом молодого графа… Хотя, уже герцога. Рене оживленно говорил о чем-то с Мишель, причем не посредством светящихся букв, а с помощью жестов — традиционного языка глухонемых. То есть так говорил Рене, Мишель отвечала ему тихо и словами, а он, вглядываясь в ее губы, продолжал жестикулировать.

Колдун покосился на труп. Он был более чем уверен, что ему еще с ним работать. И, конечно же, оказался прав.

Рене подошел к Лоте и быстро вывел в воздухе фразу — он просил забрать тело деда. Но королева покачала головой и что-то тихо сказала ему. Затем, найдя Жорота взглядом, повелительным жестом приказала ему подойти.

— После ритуала допроса тело возможно сохранить? — негромко спросила королева, невозмутимо глядя ему в глаза. Скорей всего, спрашивала она для Рене.

— Увы, ваше величество, мой уровень некроманта не столь высок. После моего допроса тело однозначно превратится в прах.

— К сожалению, Рене, я не могу позволить вам присутствовать на допросе, — негромко и раздельно проговорила Лотта, в упор глядя на молодого человека. — Информация, которой предположительно обладает ваш дед, является государственной тайной. Но то, что от тела останется, вам отдадут. Завтра жду вас на аудиенцию, вы не забыли?

Рене, восприняв это, как и положено воспитанному человеку, сигналом к прощанию, очень быстро исчез. Причем выходил из зала он вместе с Мишель. Тело герцога перенесли в подвал. Жороту было все равно, где проводить ритуал, но королева опасалась лишних ушей.

В комнате для допросов находилась Лотта, неизменная Целесина, Регьен и Саура. Тело герцога уже лежало на столе, освобожденное от одежды — несмотря на возраст, сильное и подтянутое. Колдун невольно прикинул, что лет двадцать Змей наверняка еще прожил бы. Причем именно прожил, а не просуществовал — полноценной, активной жизнью. Для короткоживущего почти предел. Воин…

Кошана собиралась уйти, но Регьен настоял, чтобы она осталась, аргументируя это вероятностью срочных арестов. Жорот, впрочем, не очень-то в это поверил. Безопасник просто хотел таким способом предоставить кошане какую-то информацию, либо ввести ее в «круг избранных», либо преследовал еще какую-то цель, которую колдун вычислить не мог.

Готовясь к ритуалу, Жорот, буквально, взмок. Церемониальная одежда, от которой он не догадался избавиться, была очень плотной, в практически непроветриваемом подвале было слишком жарко. Перед тем, как поднимать труп, колдун, извинившись перед дамами, попытался снять хотя бы камзол, предварительно спрятав кинжал в пространственный карман. И не смог — как оказалось, камзол застегивался на спине. Кошана, чуть фыркнув, помогла ему разобраться с застежками. Жорот поблагодарил, отложил мешающую деталь одежды, заодно сняв цепь, оставшись в рубашке, да и ту расстегнув, насколько позволяли приличия, и взялся за дело.

Труп отозвался легко — никаких ограничивающих заклинаний на герцоге не было. Допрос Змея проводили попеременно — Регьен и Целесина, дополняя друг друга, а иногда чуть не повторяя вопросы, отличающиеся лишь незначительными оттенками.

Картина, определившаяся буквально за полчаса или час, расставила все по своим местам. Герцог, еще смолоду бредивший возвращением его роду трона, посвятил этому всю свою жизнь. Несколько неудачных покушений — еще на деда Лограна — заставили его сменить тактику. Змею не было еще тридцати, когда он заполучил к себе на службу Хорсена. Теперь герцог находился в равном положении с королевским домом — присутствие там Кецетина давало правящей семье значительный перевес. Следующим шагом Змей планировал перетянуть весы на себя. Однако Кецетин оказался слишком предусмотрительным и все атаки герцога отбивались. На то, чтобы защититься, аналитического уровня Кецетина хватало. На то, чтобы определить источник нападений — нет. Змей, балансируя на грани невозможных комбинаций, ухитрился не выдать себя. Но вечно так продолжаться не могло.

Наконец Хорсен разыскал бывшего друга Кецетина, якобы умершего, а на деле сменившего уровень Сил. Хорсен никогда не жил в Клане и к Черным относился абсолютно спокойно — возможно, и сам не переходил лишь потому, что чувствовал — у него банально не хватает для этого таланта и желания рисковать. Хорсен сумел заинтересовать Черного и тот принялся помогать Змею. Сначала маги и герцог были уверены, что победа — дело нескольких месяцев. Однако Кецетин нейтрализовал все их нападения. Первой реальной победой была смерть мужа Лотты. После этого Черный вошел в азарт, правда, и плату за помощь требовал немалую — но это как раз Змея не смущало — жертвоприношения его не останавливали — мало ли вокруг быдла. В заговор втянули среднего сына Медведя, одновременно очерняя старшего. А обручение Рене с Эйприл обеспечило восхождению отпрыска Змея на трон законные основания. Конечно, для этого необходимо было под корень уничтожить правящую сейчас семью и братьев Эйприл. Но это уже вопрос техники и времени…

Только вот внук не вовремя влюбился в симпатичную глупенькую соседку. И никакие объяснения деда, что Лиара, практически бесприданница, ему не ровня, молодого человека не останавливали. А упрямством Рене отличался фамильным. Тогда Змей попытался решить все одним ударом — уничтожить нежелательную семью и, заодно, прикончить Лотту, наняв под это дело чуть не целую армию, в полторы сотни человек.

Но все пошло не так. Сначала Кецетин привез мага-клановца, на поверку оказавшегося значительнейшим камнем преткновения. У Лотты неожиданно появилась еще одна сильная союзница-советчица, как будто уже двоих имеющихся магов ей было недостаточно. Потом смерть Черного — событие абсолютно невероятное, непредсказуемое! — и даже устранение среднего отпрыска Медведя не уравновесило эту потерю. Правда, смерть Кецетина, преданного и убитого собственной хозяйкой, казалось, хоть немного качнуло чаши весов в сторону удачи Змея. Но это лишь казалось. Клановец обыграл Хорсена, заставив его бежать, лишив Змея важнейшего союзника. Теоретически, Хорсен мог вернуться, после того, как гости покинули герцогский замок. Но маг не отличался мужеством и не стал рисковать. После этого герцогу ничего не оставалось, как только пытаться самому довести план по убийству Лотты до конца, только это могло довести его до — такой обманчиво близкой! — цели. Но, лишенное поддержки Хорсена, нападение в значительной мере было обречено на провал. Так и оказалось — теперь герцогу оставалось лишь отказаться от своих планов и затаиться, надеясь, что и на этот раз его роль в событиях не всплывет.

На вопрос Регьена, насколько Рене был посвящен в планы деда, Змей безжизненно ответствовал, что мальчишка слишком наивен и молод, чтобы можно было ему хоть что-то доверять.

Жорот, в ответ на молчаливый вопрос безопасника — амулеты проверки на ложь мертвецов не сканировали — сообщил:

— Он не может лгать. Просто не в состоянии.

Лотта кивнула. Допрос, похоже, подошел к концу. Колдун уже порядком устал, но терпеливо ждал, пока ему разрешат «отпустить» труп. И Регьен и Целесина сообщили, что они закончили. Жорот взглянул на Лотту. Неожиданно королева, чуть усмехнувшись, поинтересовалась:

— Грейди, чем вы так раздосадовали господина мага?

Поморщившись, колдун покосился на Лотту. Аристократка нашла время для праздного любопытства, ничего не скажешь!

Ответ Змея был несколько нецензурно сформулирован, но, как и следовало ожидать, полностью правдив:

— Господин маг, по моим сведениям, с момента своего появления не трахался с мужчинами. И я постарался исправить эту досадную оплошность — тем более, что его предпочтения мне стали понятны, как только я увидел его безответную влюбленность в вашего целителя.

Жорот замер под перекрестьем взглядов присутствующих и выругался — к счастью, про себя. Вот же глазастая скотина… Не будь Змей трупом, сам бы прикончил. Колдун прикусил губы, чтобы не высказать Лотте все, что он думает о ней и ее дурацких вопросах. Змей, тем временем, в своих откровениях останавливаться не собирался.

— Жаль, что он оказался столь разборчивым. Можно было бы разыграть неплохой гамбит.

— Вы ошибаетесь, — неожиданно выдохнула Лотта. — Это невозможно, я бы заметила!

— Это так же верно, как то, что вы, ваше величество, заинтересовались господином магом. И шансов у вас, смею уверить, никаких, — мертвый голос Змея, тем не менее, ухитрился прозвучать ехидно.

Лотта побелела. Жорот замер, растеряно уставившись на королеву. Впрочем, его ступор длился не больше секунды. Колдун склонился, вежливо и безэмоционально сообщил:

— Я прекрасно осознаю, что недостоин вашего высочайшего внимания и что господин герцог ошибся, принимая желаемое за действительность

Когда он выпрямился, королева была почти спокойна, выражение лица и глаз было ледяное, она бросила:

— Благодарю, я узнала все, что хотела, — и вышла из комнаты, сопровождаемая Целесиной.

Регьен покосился на колдуна:

— Его можно отпускать, господин маг.

Жорот провел рукой над телом, наблюдая, как Змей рассыпается в пыль. Ухитрился-таки цапнуть, даже после смерти… Ч-черт… Ну, одна радость — Лотта тоже свое получила. О чем он вообще думает?

Когда он поднял голову, кроме Сауры, в комнате никого не было. Кошана смотрела с грустным выражением, развернулась и тоже собралась уходить. Жорот догнал ее, обнял:

— Ты что? Мало ли, что там Лотта себе намечтала…

— Она добивается своего. Всегда. И не терпит соперниц, — отозвалась Саура.

Жорот воздухом поперхнулся, чуть отодвинул кошану от себя, чтобы посмотреть ей в лицо:

— С ума сошла? Да я лучше со змеей в постель лягу!..

— Признание дорогого стоит, — раздалась насмешливая реплика от двери. — Ты змей с детства боялся до рева.

Целесина зашла очень тихо и теперь с ехидным выражением смотрела на обнимающуюся парочку. Кошана сделала еще одну попытку отстраниться, но явно неуверенную. Старуха хмыкнула и приказала:

— Значит, так, мальчик мой. Лотта дала тебе месячный отпуск — исчезни, чтоб духу твоего не было и близко, понял? За это время я ее в норму приведу.

Жорот требовательно посмотрел на Целесину:

— Вы добьетесь, чтобы она отпустила и Сауру, на то же время, что и меня.

Кошана вновь протестующе дернулась, но колдун не выпустил ее из объятий. Тихо сказал:

— Тебе тоже надо отдохнуть.

«Иначе точно сорвешься. Как бы ты не воспринимала Лотту, уступить ей второй раз ты не сможешь. И наделаешь глупостей. Не хочу, чтобы еще и ты…»

— Я, конечно, хотел бы, чтобы ты поехала со мной. Но решать тебе.

Их прервал задумчивый голос магички:

— Пожалуй, это рационально… Ты не свободен — на этом можно сыграть как на дополнительном козыре. Но пока тебе лучше ей на глаза не попадаться. Вам обоим. Так что уезжайте прямо сейчас. Но это не снимает с тебя нашего соглашения, учти!

— Ч-черт, — колдун нахмурился. — Я сразу уехать не смогу. Мне еще портал к баронскому замку завтра ставить. И с управляющим встречаться.

Целесина решительно положила руку ему на плечо.

— Давай мне координаты я их подкорректирую и сама поставлю. Хорошо, поняла. Управляющего я отправлю домой, там с ним и встретишься. Все? Срочные дела кончились? Брысь. Оба. Момент, — она сунула колдуну какую-то вещицу. — С твоим целителем я встретиться уже не успеваю, просто отведешь его в министерство внешней безопасности, вызовешь Райдена, передашь ему это и мальчишку заодно. Я с ним уже говорила. Счастливо.

— И куда теперь? — поинтересовалась кошана, когда они оказались за дворцовой оградой, на площади.

— За Ларсеном, — сообщил Жорот, останавливая такси. — Потом в Клан, за детьми. А там решим.

Он пропустил Сауру перед собой в машину и, перед тем, как сесть, невольно оглянулся на дворец. Колдун мог поклясться, что оттуда за ними наблюдают. Причем вполне определенные глаза. Но это не его проблемы, честное слово. Пусть Целесина разбирается со своей подопечной. А он — на целый месяц, а, может, и больше, — выкинет из головы этот сумасшедший дом, в котором ему угораздило очутиться…