Электрик

Глава 10

«Уж не с дворянкой ли местной я так сразу встретился? — больно уж ее наряд отличается в лучшую сторону от одежды тех же мордоворотов при ней самой. — Слуги ее, что ли, эти рожи бандитские? Да ну, что дворянке в глухом лесу делать? Ноги ломать в чащобе, гоняясь за кабанами? Это уже реально выживание какое-то!»

Два крепких мужика, совсем не такие фотогеничные, как лучница, а просто обычные вонючие, да еще сами страшно провонявшиеся костром небритые дядьки с довольно гнусными рожами, быстро добираются до меня, уже спрыгнувшего с дерева.

Спрыгнувшего на свое же оружие и внешне вполне терпеливо ждущего встречи с местными обывателями. Чтобы поговорить с ними спокойно и с положенным достоинством весьма приличного для этих мест человека и собеседника.

Думаю, куча трофейного оружия и отнятый явно у зверолюдов козел — должно весьма убедительно показать всем зрителям, что к ним приехал сильно не рядовой мужчина, а очень даже авторитетный воин.

Такие подарки сами по себе из земель людоящеров не приезжают, за обладание ими крови пролить нужно немало.

Чужой так точно, пусть и не своими руками.

Однако мужики, как видно, сами совсем не воины и по сторонам не смотрят лишнего, уцепились взглядами недобрыми в меня и ломятся со всех ног. Пока не успел убежать заезжий фраерок, как мне кажется по выражениям их звериных рож.

Одеты они не в пример скромнее лучницы, почти как обычные крестьяне, однако неплохие по покрою жилетки из коричневой кожи выгодно подчеркивают их статус и определенную самодостаточность по жизни бедовой.

Добираются и с ходу пытаются себя поставить надо мной, не здороваясь и даже ничего не говоря. Как будто они тут главные, так все и должно случиться по ходу пьесы, которую они разыгрывают у меня на глазах основными героями.

Один сразу тянется к копью с луком, второй сурово замахивается на меня дубинкой, чтобы я убрал ногу со своего оружия.

Это он уже явно перегибает тонкую грань моего терпения, я же не хватаюсь за копье и не тычу ему в живот лезвием прицельно!

А ведь легко мог бы, однако, тут они явно рассчитывают на какое-то прикрытие от лучницы.

Приходится быстро взять сознание одного крепыша под свой контроль, зато теперь увесистая сучковатая дубинка пролетает мимо отшатнувшегося назад меня. Чтобы с глухим стуком дальше встретиться с башкой его нагнувшегося приятеля, оказавшегося не в том месте и не в то время.

«А не хрен к чужому оружию свои грязные лапы тянуть! Много вас тут таких по лесу бегает! На всех точно не хватит!»

Тот вскрикивает и ничком валится на траву, где неподвижно замирает.

«На его месте должен быть я, — усмехаюсь про себя. — Но, уже не буду».

Замершего под ментальным контролем мужика ловлю за шею и рывком поворачиваю к себе спиной, придерживая нож шамана у его горла. Ну и воняет же у него из гнилого рта, не стоит ему и дальше мучиться с зубами, и еще с большими проблемами со здоровьем при определенно плохом пищеварении. Чтобы не портил жизнь себе и окружающим его людям, в число которых теперь вхожу и я по определению.

Кстати, ведь очень прямо легко одним движением развернул здорового дядьку, почти приподняв его над землей за шиворот жилетки.

Сила у меня здорово прокачалась после установки Системы в мозгах, ничего не скажешь. Выросла всего на десять процентов по показаниям, но в руках ее очень заметно прибавилось. Ворочаю солидную тушу, как ребенка из детсада.

Лучница уже натянула свое оружие, короткий лук, но пока не стреляет, не видя нас отчетливо за нижними ветками дерева.

— Не спеши, красавица! — кричу я ей, однако она еще больше натягивает тетиву, готовясь все равно стрелять.

Да что же они тут все такие торопыги? Так и спешат постороннего человека на тот свет спровадить вообще без лишних разговоров?

Больше вроде нет никого за ее спиной, ситуация вполне для меня понятная получается. Лесные братья знаменитого разбойника Робин Гуда охотились в своих владениях и наткнулись в пылу охоты на чужака, да еще с редким козлом в придачу.

Что именно захотели сделать мужики, я не стал узнавать, все так быстро произошло, что вообще не до разговоров по душам получилось. Да и так ясно, что собрались побить и ограбить без лишних базаров, как приучены по жизни своей лихой.

Уж как получилось — так получилось, страдать лишним человеколюбием и боязнью оборвать чужую жизнь точно не стану. Тем более, что у таких явно нехороших товарищей по повадкам. Замахнулся на меня не по делу и попробовал ударить — получи, не отходя от кассы сдачу полностью и попробуй ее еще переживи в своей бестолковой жизни.

«А теперь хорошо бы этого вонючку руками лучницы пристрелить, чтобы он не болтал лишнего пока про чужой голос в своей голове. Кто его знает, как тут к таким умениям относятся? С жестким взятием под контроль сознания? Может, так же негативно, как в землях Империи?»

Тут, конечно, самое такое место безопасное для использования моего умения, район обитания разбойников лесных.

Но и здесь лишних свидетелей оставлять нельзя, сразу же разнесут среди своих, что этот вот гость в мозгах у них копался. И своих же товарищей по голове бить заставлял.

Мне вообще все эти разговоры свидетельские пока не нужны, пока не возьму ситуацию под свой полный контроль.

Лучше всего именно лучницу в смерти этого мужика с дубинкой запутать, чтобы оказалась со мной в одной лодке на какое-то время.

Придется с ним попрощаться в самом скором времени, пока не начал петь жалобные песни о том, что это не он, а кто-то другой напарника вырубил.

Положено мне максимально сурово себя проявить для начала перед окружающими, чтобы не думали о себе слишком много лесные жители. Видно, что у местных все довольно просто с незваными гостями выходит по первоначальному общению.

Поэтому через минуту оставил сознание вонючего соседа в покое и толкнул-шепнул по сознанию девки-лучницы с пропитым до хрипоты голосом:

— Стреляй!

Полностью прикрывшись телом замершего в оцепенении бандита.

«Ох, и воняет от него дерьмом и грязью. Не мылся пару месяцев уже минимум, чертов грязнуля, — успел почувствовать и подумать я. — Так и отправишься грязным на тот свет. Жукам и червям здешним все равно, кого жрать».

Как свистнула долгожданная, спровоцированная мной стрела и вошла в грудь приговоренного приятеля лучницы, он на этот подлый выстрел только печально всхлипнул и осел.

Я же максимально бережно опустил тело лицом вперед на землю, чтобы стрела не сломалась и зашла как можно дальше.

Ни к чему ему долго мучиться, рассказывать о том странном событии, что случилось с ним только что. Пусть отвлечется на что-то совсем другое, хотя бы на древко, торчащее в своей груди и железный наконечник, все ближе к сердцу подбирающийся…

Как услышал истошный крик из холодеющих уст освобожденного от моего влияния мужика:

— Ксита! Сучка! Ты в кого попала? Тварь кроворукая! Что б ты сдохла! Больно то как!!!

И долгий жалобный стон после этого эмоционального выступления, когда острый наконечник добрался до особо чувствительно места в организме второго по счету неудачника.

Речь мне вполне понятна, только произношение здесь заметно более жесткое по сравнению с имперским, это я еще после первых слов девки понял. С гальдским языком у меня все тоже в порядке.

Однако, помня хорошо про нужные мне для прокачки умений чужие смерти, все же не пустил важный процесс на произвол судьбы. А добил мужика уже сам точным ударом ножа в шею спереди.

Он дернулся и умер совсем, я же задумался на секунду, что это первая человеческая смерть на моих руках, пусть он и так уже был не жилец после стрелы лучницы.

«Я же только немного пораньше прекратил его мучения. Сделал даже хороший местами поступок. В основном, конечно, хороший».

Первая — так первая, что с этим поделаешь? Придется и такой отдельный счет чужих человеческих жизней открывать. Повезло, что настолько резко отрицательный типаж мне сразу попался по дороге. За него совесть точно не будет мешать спать по ночам, намекая на положенное раскаяние.

«Интересно, сколько за него Система насчитает? Видно, что в смертоубийстве он совсем не рядовой товарищ, а даже уже почти настоящий профессор».

«Ну, по сравнению с теми же Чертями?»

Продолжая держать под легким внешним воздействием сознание лучницы, я не спеша подошел к ней и теперь внимательно рассматриваю симпатичную мордашку, солидную высокую грудь под льняной рубашкой и прямо-таки щегольскую одежду для леса.

И даже не пахнет от нее особо ничем, так, только жарким вспотевшим телом после долгой погони, вполне такая чистоплотная амазонка попалась мне сегодня.

Очень волнующий и приятный запах для меня, уже пару недель не вспоминавшего о женщинах и всех радостях, с ними связанных. Начиная от создания домашнего уюта, которого мне очень сильно не хватает последнее время до самих этих плотских радостей.

На Земле последний секс был со своей новой подругой за три дня до того несчастного случая в подвале. А здесь, в новом жестоком мире, как-то сразу оказалось здорово не до этого, чтобы что-то себе думать и надеяться.

— Кто такие?

Спрашиваю ее, надеясь услышать, что сами по себе люди мне попались в глухом лесу.

— Горбатого Хоба люди. Мы не одни, есть еще за нами, они поросенка подстреленного понесли к нашим, — похоже, что честно отвечает она.

Конечно, что честно, под небольшим моим ментальным давлением врать наверно не получится.

Ага, одного кабанчика уже она подстрелила, хорошая новость. Как и то, что это не вся группа людей мне попалась, есть там и еще много, значит, точно найдется оборудованная стоянка в лесу.

Что мне требуется на самое первое время.

— Почему у тебя такой голос?

— Поживи в лесу зимой, и у тебя такой же будет, — хмуро отвечает девка, показывая отсутствие пары передних зубов.

Да, не очень кошерно выглядит красотка, когда улыбается.

А что тут хотеть в дремучем средневековье с луками и копьями — красивой белоснежной голливудской улыбки у первого встречного? Стоматолога не найдешь хорошего, да и любого не найдешь, только умелый коновал поможет.

Если не сдохнешь от самой операции и еще потом после возможного, с большой долей вероятности, сепсиса.

И так она невероятная красавица по местным понятиям, не найдешь во всем большом лесу еще бабу с такой внешностью наверняка.

Ну, я ее немного придавливаю, выставляя себя в выгодном свете, чтобы она не лезла в драку сейчас. Пусть сама постоит в непонятках, почему подпустила к себе совсем незнакомого мужика, которого пошли приводить к порядку приятели.

И привыкнет к печальной мысли, что сама отправила на тот свет одного из своих прежних подельников.

Тем временем оглушенный мужик довольно быстро приходит в себя, переворачивается на живот и видит рядом тело приятеля, уже отошедшего в мир иной. Мы молча смотрим на него и ждем, что он предпримет, убедившись в безнадежном для жизни соседа исходе.

— Что такое? Ничего не помню! — он встает и возится над умершим, однако тот отказывается вставать наотрез.

— Ксита! Что случилось? И где этот? — нервно орет он. — Как он мне по башке заехал! Сука! Все кишки вырву!

Ага, началось размахивание руками после драки и страшные угрозы отсутствующему врагу, раз он меня еще не видит.

— Этот здесь! Можешь подойти, если ноги хорошо держат, — говорю я суровым голосом бывалого человека с юга. — Ну и скажешь тогда что-то, если сумеешь!

Да, придется прикинуться опытным таким по жизни человеком, с моим приобретенным умением убеждать — это совсем не сложно.

Мужик идет к нам, еще не соображая, что собирается делать. Оглядывается назад и ощупывает меня настороженным взглядом, снова явно не понимая, почему один из своих уже глубоко мертвый, а вероятный виновник стоит рядом с лучницей, и она никак этому не сопротивляется.

А я понимаю, что почему-то не вижу своего козла за ветками и кустами, и что его последний всхлип случился не просто так.

— И чего ты тут делаешь? — так это уже требовательно спрашивает второй разбойник, останавливаясь в трех метрах от меня и держа руку за пазухой.

— Вашу шайку ищу.

В руке у него ножик, это точно, но пока он раздумывает, стоит ли дальше так жестко наезжать на незнакомца, раз приятелю это уже аукнулось быстрой смертью.

— А это, зачем? — чешет он затылок, решив пока не усугублять отношения с крепким уверенным мужиком, уже поднявшим свое оружие и стоящим с независимым видом.

У широкоплечего мужчины в сильно поношенной обычной одежде цепкий неприятный взгляд матерого убийцы, и я на пару секунд пожалел, что не убил его до этого. Я чувствую, как он приглядывается ко мне, чтобы наверняка пырнуть ножом без последствий для себя.

Как здорово привык поступать в прежней жизни.

С другой стороны — они тут все такие, лесные жители, так что придется привыкать к такому уголовному контингенту вокруг себя.

И даже какое-то время прожить между них. Ну, эта девка еще может порадовать глаз своими прелестями, особенно, когда просто молчит и не улыбается.

— Зачем, зачем, — передразниваю я его. — Чтобы помочь вам, заблудшим душам, найти свет в конце тоннеля!

— Это, как? — мужик не понял по смыслу моего ответа. — Странный у тебя говор! Так ты проповедник что ли? Божий человек?

— Ага, к хорошей жизни всех отвожу! Вот для тебя что такое хорошая жизнь?

Вижу, что мужик мрачнеет, не понимая, нужно мне отвечать или нет.

— Хорошая, это когда вы украли и вам ничего за это не было. Все тебя учить нужно, — снисходительно говорю ему я, все так же присматривая за его руками и ощущая сознание.

Провоцирую его напасть первым, однако опытный бандит не хочет это делать, когда его непонятно смело вызывает на бой странный мужик.

— Ладно, чего зря базары говорить? Иди проверь, что там с моим спутником! — командую я мужику, чтобы остаться с источником информации и приятного вида снова наедине. — Это который нес мою поклажу, в общем обычный такой козел от зверолюдов!

Пару секунд убийца поборолся со своим желанием не слушаться неизвестного мужика, однако мой ментальный шлепок все же увлек его туда, где я видел раньше козла. Пусть думает про себя, что струсил почему-то и больше злится про меня. Не стоит таких товарищей за спиной оставлять, если долго жить собираешься.

— Сколько вас? И что ты делаешь здесь? Такая невероятно красивая?

— Под три десятка. Выживаю, что мне еще тут делать, — отвечает эта Ксита.

— Козлу брюхо распорол кабан! Он уже не встанет! — кричит мужик, добравшись до места.

— Понятно, — отвечаю я, подходя тоже глянуть, что там с козлом случилось.

Все, отмучается скоро бедолага, очень козел помог мне в бегстве, снял с моих плеч много проблем, а теперь в тот самый момент, когда запахло концом одинокого пути, почему-то быстро и очень вовремя отдал свои концы на этом свете.

Была у меня мысль продать боевого товарища какому-нибудь местному коллекционеру за хорошие деньги. Однако, идея уже не сработала, теперь только в котел приятель отправится, порадует своим телом все три десятка разбойников из банды Горбатого Хоба.

— Так, нужно людей прислать! Чтобы сразу начали козла разделывать! — командую я.

— Придется народ из лагеря звать! Тут одного мяса на пятерых носильщиков! — радостно кричит мужик.

— Начинай разделывать, — говорю ему я и добавляю чуть ментального убеждения.

Мне такой свидетель нашего сокровенного разговора ни к чему рядом с нами, пока я провожаю в лагерь прекрасную внешне лучницу.

Загорелую лицом зеленоглазую брюнетку с длинными волосами в заплетенной аккуратно косе, всю из себя такую фигуристую и вкусно пахнущую.

Однако, остались у меня здесь кое-какие дела.

Снять неплохую жилетку с обувью, какими-то кожаными сапогами со свежего покойника и забрать свои трофеи в виде тюка кило на двадцать. Бурдюки с котлом и так принесут в лагерь банды, а вот копья с саблями могут и потырить по дороге. Раз уж они тут все поголовно с дубинами и рогатинами бегают, значит настоящего оружия на всех сурово не хватает.

Поэтому я направляюсь к убитому, стаскиваю с него сапоги и жилетку. От кожаных невысоких сапог идет такой выхлоп, что я отчетливо понимаю — придется их долго отмывать и готовить к употреблению для себя лично.

Ничего, сам займусь или припашу кого-нибудь, не такого амбициозного, как этот дядька, а сильно попроще.

Однако ходить еще несколько дней с преющими в теплых ботинках ногами, пока не появится возможность обзавестись более подходящей обувкой, я не собираюсь. Жилетка же поможет мне распихать всякие мелочи по уже имеющимся на ней пришитым карманам, конечно, тоже после генеральной стирки.

Значит, карманы здесь уже изобретены, ну мне же проще тогда.

Вижу по выражению лица внимательно смотрящей за моими действиями лучницы, что она не особо одобряет мой поступок — так откровенно мародерить их товарища. Однако, лучше я себе упрощу жизнь в жарком лесу, чем кто-то другой на моем покойнике разбогатеет.

И напарник мертвеца что-то недовольно ворчит, понимая, что я раздеваю его старого товарища, поэтому получает еще одно ментальное напоминание, чтобы внимательно занимался мясом козла, а не таращился по сторонам, теряя драгоценное время.

— Пошли, — говорю я ей, подхватив завернутые в шкуру трофеи, — расскажешь мне по дороге о том, как вы тут живете.

Напарник опять недовольно мычит, призывая подругу лишнего не болтать, так и напрашивается на ускоренное переформатировании сознания хорошим подзатыльником.

Сработало с упертым козлом это дело, наверно, что и с другим ослом сработает.

С ним потом разберусь, пусть сначала подтвердит, что это лучница пристрелила покойника.

Хотя именно то, что именно ее стрела торчит у него в груди, это вскоре увидят все, кто придет разделывать тушу моего боевого товарища. И хоронить уже своего остывающего товарища по прежней жизни.

Два километра примерно до лагеря банды я внимательно присматриваюсь к девушке, то есть, уже понятно, что женщине, пока расспрашиваю ее про местную жизнь, понемногу придавливая на сознание и провоцируя ее на откровенность.

Ситуация становится понятна после того, как встретившиеся носильщики — обычные крестьянские мужики, оказались отправлены разделывать и переносить мясо козла уже ею самой лично.

Простыми мужиками она командует легко и непринужденно, как настоящий воин обычными землепашцами.

— Надоела уже эта дичина — жесткая и вонючая, — обрадовался солидному поступлению мяса почти домашнего животного один из простых мужиков. — А тут целый козел людоящеров!

И они втроем убежали на помощь выжившему пока бандиту.

В банде Горбатого Хоба, названной по имени ее предводителя, и правда, что настоящего горбача, одного из лидеров криминального мира соседнего города в десять тысяч населения, состоит сейчас двадцать шесть мужиков и шесть женщин.

Сам Хоб со своими подельниками — это восемь криминальных мужиков и две потрепанные городские шалавы при них.

Бандиты потерпели поражение в межвидовой борьбе и оказались выбиты из родного города более сильными соперниками по криминальному бизнесу. Ну и власти городской нагадили серьезно и бестолково, так что теперь просто живут в лесу.

Там мне примерно рассказывает лучница, она сама говорит, что не очень хорошо знает, что там случилось в городе у бандитов.

— Теперь уже семеро их осталось, — вспоминает недавнюю потерю молодая женщина по имени Ксита.

Она с сестрой — обе лучницы из бывшего женского отряда валькирий при монастыре Сент-Августин. Они в банде не сами по себе, а с еще четырьмя настоящими наемниками, те им дают защиту от остальных бандитов, а они, как могут, благодарят воинов за это. Полгода уже прошло, как сами прибились к наемникам, иначе бы им тут никак не выжить, двум молодым и смазливым девкам с луками.

Все кожаные, достаточно высоко статусные для этого мира вещи и одежда — это все подарки своих мужчин.

Понятно, значит здесь все хоть немного деловые мужики имеют на себе что-то из кожи, как я это сразу понял.

И с меня будет конкретный спрос от остальной банды за вещи их товарища, придется доказывать свой статус и право прямого, притом еще и совсем единственного, наследника.

Живет в лагере еще десяток крестьян с женами, однако они самые бесправные здесь, а баб ихних беззастенчиво пользуют бандиты.

— Почему бывшего и что это за отряд валькирий? — интересуюсь я.

— Воспитанницы мы одного из женских монастырей, которых мать-настоятельница решила учить стрельбе из лука, чтобы защищать стены обители от грабителей. А бывшего потому, что наш отряд распался, когда монастырь штурмом взяли отряды графа Апольчивера, чтобы его черти на том свете жарили! — довольно образно и с неприкрытой злобой к этому самому графу говорит Ксита.

— Что с вами случилось тогда?

— Мы с сестрой убежали с наемниками, еще девчонки некоторые вроде успели спастись. Остальных победители затрахали до смерти и на стенах развесили за ноги.

— Чего так жестоко?

— Так мы все вместе перебили не меньше сотни воинов во время захвата монастыря, четверть всех воинов графа, — с настоящей гордостью говорит Ксита. — Эти уроды и не думали, что два десятка девчонок могут их столько набить, все перед стенами и воротами гнить остались с нашими стрелами. Валялись и воняли пять дней, пока враги хитростью наш монастырь не захватили. Или подкупили кого из наемников, чтобы открыли ворота.

Суровые тут места, ничего не скажешь. Женские монастыри захватывают беспредельные феодалы и воспитанниц убивают страшным способом. Впрочем, сдались бы они сразу или уже после удачного штурма, наверняка, что участь молодых лучниц оказалась бы одинаковой.

Настоятельница себе из девчонок-сироток воительниц готовит, тратит серьезные деньги на обучение и снаряжение. Похоже, что власть королевская тут еще не очень крепка, а больше рулят отдельные, сильно выдающиеся, личности из феодалов. Порядка и центральной власти явно здесь не хватает, а жизнь простого народа вообще ничего не стоит.

Поэтому те освобожденные мной мужики побежали обратно в очень строгую к своим жителям Империю почти на верную смерть от лап нелюдей, а не пошли в гораздо более свободную жизнь со мной.

Ну, у них там свои семьи и наделы остались, это нужно понимать, что и есть вся их жизнь. Эти степные кусочки земли и какая-нибудь халупенка в виде сарайчика — самое главное и единственное богатство для простых крестьян.

— Вот так теперь и скитаемся с нашими мужиками из наемников. Теперь еще с этими гнидами Хоба связались, — неожиданно довольно откровенно говорит сама лучница. — Одним нам караван не взять, приходится вместе работать на дороге.

Как я и думал, нападают и чистят караваны около леса, не очень такое прибыльное занятие. Риска много, а денег чуть выходит, да еще в лесу жить приходится. Больше за простую жратву рискуют своими жизнями бандиты и наемники.

— Ты же с юга? А выглядишь, как местный? — проявляет женскую наблюдательность лучница.

— Родился такой, — пожимаю я плечами.

Только я собираюсь ее и дальше расспрашивать, как слышу тяжелые шаги бегом догоняющего нас человека. Он уже рядом и вот-вот выскочит из-за поворота среди деревьев.

Отталкиваю Кситу в сторону, чтобы не мешалась, спокойно жду неугомонного мстителя за своего товарища и снятую с него одежку с обувью.

Явно, что это второй бандит пришел в себя после моей ментальной атаки, опомнился и теперь побежал мстить, особо не думая, как именно будет это делать. Да и свои его не поймут после такого ущемления в правах и открытого грабежа уже дохлого подельника.

— Зря ты с Тобола все снял. Воры с таким делом не смирятся, — успевает предупредить меня девушка с луком, как выскочивший прямо на нас мужик, весь в крови разделываемого козла, бросил в меня тяжелый нож с ходу.

Хорошо и сильно бросил, точно попал бы в грудь, если бы я не придержал его руку на секунду.

Побоялся сближаться с нами вот так просто, тем более, что у меня копье в руках и целый тюк с ними же на плече.

Я успел немного прихватить сознание мужика еще за кустами, скомандовал кидать нож в меня стоячего, а сам упал вместе с тюком на землю. После чего ловко подскочил на одно колено и вогнал лезвие зверолюдского копья в живот бандиту на всю его длину.

Бежать дальше на меня уже без оружия, раскинув пошире руки — это я тоже ему скомандовал. Не хватало, чтобы он скрылся в лесу после неудачного броска, бегай потом за ним, вычисляй его сознание среди кустов.

— Теперь воевать придется с Хобом и его людьми, — довольно спокойно для случившегося говорит Ксита, когда бандит медленно отходит, дрыгая ногами. — Когда они разберутся со своими. Поймут, что Тобол умер от моей стрелы, а второй, который Лорас, от твоего копья.

— Повоюем, — отвечаю я, вставая с колена и хладнокровно ударом в сердце добиваю бандита, широко раскрывающего в смертельной муке рот. — Чего не повоевать за хорошее дело?

.