Экспоненциальный дрейф

Глава двадцать вторая

Каждое утро наступал этот момент преображения: после вони мочи в гараже, облаков выхлопных газов на улице и прогорклого запаха вчерашнего жира из соседних забегаловок открыть стеклянную дверь парфюмерного магазина и войти в мир благоуханий, окутаться цветочными и фруктовыми ароматами, чувственным и тяжелым мускусом. Это был другой мир — светлый, сияющий, чудесный. Мир, не имевший ничего общего с холодными стенами и злобными лицами вне его. Эвелин стоило только открыть дверь, чтобы почувствовать, как она вырастает и выпрямляется, превращаясь в кого-то другого, в кого-то из иной сферы бытия.

Хотя в последнее время она и так постоянно проживала в иных сферах. В этом была заслуга Бернхарда, которого словно подменили начиная с того вечера, когда она взяла инициативу на себя. Его сексуальное пробуждение не переставало удивлять ее: он походил на юношу, ему всегда было мало. И это происходило таким невинным, любознательным образом! Объяснить это тем, что в тело ее мужа вселился инопланетянин, который прибыл на Землю, чтобы исследовать жизнь людей, было бы, наверное, самым логичным.

Кроме того, он стал намного чутче, чем раньше, не таким неуклюжим, неловким, ненамеренно грубым, — словно он подключился к ее нервной системе и точно знал, что ей нравится, а что нет. «Сказка» — единственное слово, более-менее подходящее для описания того, что происходило с ней по ночам.

— Твой хахаль вчера вечером опять звонил, — встретила ее Доротеа, которая по неизвестным причинам переходила на австрийско-баварский акцент, когда делала сообщения эмоционального содержания.

— Правда? — Эвелин пыталась не показать свои чувства. Это была капля горечи в ее счастье.

— Он просил передать, что будет ждать тебя в обеденный перерыв. В вашем ресторане.

— Хорошо. — Эвелин взяла себя в руки, улыбнулась. — Спасибо.

— Но… — Доротеа не отставала от нее, пока она шла вглубь магазина. — Эви, только ты вернись вовремя. Мне сегодня к глазному. Я два месяца ждала приема.

— Конечно.

Еще пять минут до открытия. Она пойдет. Она встретится с ним и сделает ему больно.

Уже несколько дней Бернхард Абель проводил в городской библиотеке. Он просиживал там первую половину дня, читая книги по биологии, зоологии и половому воспитанию. Поразительно, что он узнавал. Он читал о гомосексуальных гусях, онанирующих оленях и беспорядочной половой жизни дельфинов. Узнал о том, что у норок и соболей половой акт длится около восьми часов, а любовный роман медведей гризли — всего около месяца, и только один раз в два-три года, после чего они расходятся и больше не встречаются друг с другом. И что самка мантиса, обыкновенного богомола, съедает своего партнера во время спаривания, пока от него не останется только задняя часть, где и находятся его половые органы. Но все эти любопытные детали не могли отвлечь его внимания от того, что на этой планете Земля нет ни одного живого существа, настолько помешанного на сексе, как человек. Было много разновидностей животных, которые совокуплялись дольше, чаще и сильнее, но только человек был готов к половому акту в любое время года, почти на протяжении всей своей жизни и вне зависимости от того, имеет ли это значение для продолжения рода. Гомо сапиенс — единственный вид, жаждущий наблюдать за спариванием своих сородичей. С другой стороны, это единственный вид, создающий всевозможные трудности вокруг всего, что связано с половой жизнью. Бесчисленные нравственные фобии и ограничения старались опередить друг друга в борьбе за право внушить человеку чувство вины из-за того, что он так часто занимается сексом и еще больше думает о нем.

И хотя Бернхард Абель не был человеком, а только находился в человеческом теле, он понимал эти чувства. Абель воспринимал соблазны, которые исходили от людей женского пола, с которыми он встречался. Видел, каким образом они подчеркивают свои вторичные половые признаки и как одеваются, замечал их взгляды и их походку. В то же время он чувствовал преграды, выработанные его телом за долгие годы. И знал, что не может просто так подойти к этим женщинам: от него требовалось, чтобы он контролировал свои инстинкты.

— Бернхард Абель? — произнес кто-то.

Он оторвал взгляд от книжки и поднял голову. Рядом с ним стоял седоволосый мужчина в твидовом пиджаке. Его густые, ровно подстриженные усы напоминали щетку, и он выжидательно смотрел на Абеля.

— Чем могу помочь? — спросил Абель.

— Меня зовут Борза, — представился мужчина. Только сейчас Абель понял, что они говорят по-английски. — Мы знакомы, но, боюсь, вы меня не помните.

Абель взглянул на мужчину, но действительно не смог его вспомнить.

— Indeed not, — произнес он автоматически. Знание английского языка, доставшееся ему от Бернхарда Абеля, не подвело его.

— Я оттуда же, откуда и вы. Только попал на эту планету на двадцать два года раньше вас. — Мужчина сделал пригласительный жест рукой. — Давайте прогуляемся по парку.

— Зачем?

— Я пришел сюда, чтобы помочь вам вернуть память, ваше настоящее имя и все, что связано с экспоненциальным дрейфом.