Экспедиционный корпус

13

Проснулся Михаил от нестерпимого зуда на голове.

– Проклятье…

Климов со вздохом принял вертикальное положение и запустил пальцы в волосы принявшись ожесточенно чесать голову.

– Не чешите укусы ногтями, господин капитан, только хуже сделаете, – произнес лейтенант. – Занесете грязь… Лучше расчешите волосы расческой…

Сам француз последовал своему же совету и прошелся по волосам расческой кою достал из кармашка кителя, висевшего над его койкой. Причем повесил он его на плечики.

«Сука! Так это вши!!! – только сейчас дошло до Климова. – Еще не хватало тиф подцепить!»

В этот момент у него стала чесаться не только голова, но и вообще все тело. Впрочем, он сразу понял, что это нервная реакция и силой воли подавил ее. Лейтенант тем временем выловил из зубчиков расчески пару мелких паразитов и раздавил их между ногтей.

«Мерзость какая!» – снова подумал Михаил.

– А, сука!

Макушку больно кольнуло.

Климов выцепил вошь пальцами и с гримасой отвращения раздавил ее по примеру лейтенанта, после чего достал свою расческу и принялся ожесточенно водить ею по волосам. Никого не выловил, но это не значит, что в волосах никого не осталось и раздавленная вошь была единственной обитательницей.

«Может наголо побриться?» – подумал он.

Но решил в итоге, что все-таки не стоит, потому как если уж на то пошло, то брить придется и грудь и ноги и то что между ног, в общем… не поймут его офицеры когда увидят в бане. Еще примут за кого-нибудь не того, хе-хе…

Маленькая лампадка, выполнявшая роль дежурного освещения, позволила разглядеть показания хронометра.

«Ну что же, вши выполнили роль будильника, хотя благодарить их за это не стану, лучше уж все-таки просыпаться от более традиционных методов побудки», – подумал Михаил, ибо время действительно близко к моменту побудки.

Облачившись, Климов сходил в туалет.

Руки помыл с помощью лейтенанта, что полил ему над тазиком из кружки, зачерпнув воду из ведерка.

– Что за мерзость?! – аж отшатнулся от тазика Михаил, когда поднес воду к лицу.

Вдох принес отвратный запах воды. Дополнительное обонятельное обследование выявило, что вода воняет не пойми чем. Даже не мокрой псиной, как пахнет перекипяченная вода, а еще и… трупным запахом несло.

– Это еще не самый худший вариант, господин капитан, – с невеселой усмешкой ответил французский лейтенант. – Эту воду еще пить можно.

– Это надо очень сильно жаждой страдать, чтобы такое пить! – изумился Климов.

– Увы, но это так. Но вода безопасна. Она процежена через марлевый фильтр и кипяченая.

– Нет… я пока еще не готов к таким подвигам. Но неужели нельзя что-то сделать? Организовать подвоз? Зачем местную использовать, если она настолько отвратная?!

– Пробовали конечно, но это не еда, воды не навозишься… К тому же возрастает риск уничтожения водовозов. Собственно их немцы выбивают целенаправленно, чтобы лишить нас свежей воды. Пробовали даже трубы тянуть, но первый же обстрел и трубу рвет на ошметки.

– Понятно. А колодцы?

– То же самое. Упадет поблизости снаряд крупного калибра и колодец буквально схлопывается, будто его и не было.

– Ясно…

Стали, словно зомби, почесываясь (тоже оказались жертвами кусачих вшей), под недовольное бухтение, выползать из своих убежищ солдаты.

– Не тянитесь, не на смотре, – махнул рукой на их попытки принять стойку «смирно» лихорадочно приводя себя в порядок, при виде офицера. – Вообще пока будем в окопах сидеть, мне до вашего внешнего вида дела нет, лишь бы не в одних трусах. Главное, чтобы оружие у вас было готово к бою и находилось под рукой. Ясно?

– Так точно, вашбродь! Дозвольте обратиться…

– Говори.

– Вода здесь…

– Да, я в курсе, самого только что чуть не стошнило, когда умыться попытался. Так что этот вопрос нам надо будет решать как-то самим. Колодцы, как говорят старожилы копать бесполезно, так что или дождевую воду надо попытаться собирать или еще как-то выкручиваться.

– Да как же ее соберешь?..

– Брезентовые части палаток коими обмотаны шинели попробуем расстелить.

– И правда, вашбродь!

– Так что дождь для нас не только проклятие, но и благо…

Появились «супники» – французские солдаты разносящие еду. Тоже та еще работенка, побегай груженый как мул по три-пять километров от места остановки полевой кухни до первой линии окопов. И не по разу.

– Хорошо устроились солдатики, поближе к кухне, подальше от начальства, – усмехнулся один из младших унтер-офицеров.

– Что он сказал? – поинтересовался лейтенант, отреагировав на говор солдат.

Михаил перевел «солдатскую мудрость».

– В мирное время – может быть, но не сейчас. Если кто-то думает, что занятие сие хоть и тяжелое физически, но безопасное, то глубоко ошибается. Потери среди «кухонных работников» достигают двадцати, а то и тридцати процентов. Не каждое боевое подразделение несет такие потери во время наступательного боя… Немцы ведут за ними настоящую охоту, накрывая артиллерией, а самолеты-разведчики не упускают шанса провести штурмовку полевой кухни, обстреляв ее из пулеметов, а то и сбросив ручную бомбу. Но некоторые пилоты так насобачились их бросать, что стали в некотором роде в этом деле снайперами.

Климов все это перевел солдатам, так что отношение к «кухонным работникам» кардинально изменилось.

Завтрак состоял из куска хлеба с сыром и кружки кофе, что черпали из баков. Хлеб и сыр принесли нанизанными на палки, кои в свою очередь пара бойцов тащила на плечах. Палки у них тоже забрали на дрова.

– Эх… хлеба маловато… да и бурда эта горькая… – послышались приглушенные жалобы солдат, но при этом так, что слышно их было отлично, специально так исхитрялись, авось отреагируют. – Чаю у них нету, что ли? Пьют не пойми что…

– Пейте что дают, – рыкнул на них фельдфебель, хотя и сам, когда хлебнул содержимое, недовольно скривился.

Непривычны русские солдаты оказались к кофе. Да и само кофе тоже оказалось так себе. Сбодяженое наполовину не то из цикория, не то вовсе из жженого ячменя. В этот период с подвозом товаров из колоний у французов имелись какие-то проблемы.

Пока находились в лагере, там давали привычный чай, французские интенданты быстро поправили рацион стоило только об этот попросить, им даже лучше. Ну а на фронте ради роты русских солдат, да еще рассредоточенных тонким слоем по батальону, никто заморачиваться не станет.

– Ничего, будет вам чай, когда на свой участок фронта встанем, – обнадежил их Климов.

– Это дело, вашбродь, – отозвался фельдфебель.

– Вот только ром в него добавлять вряд ли не станут.

– Ром, вашбродь? – удивился фельдфебель.

– Его.

После такого уточнения о рецептуре кофе, многие солдаты стали смотреть на содержимое своих кружек уже иным взглядом. Что такое ром, они узнали чуть ли не первым делом еще в лагере, да так хорошо, что многие отведали розг из-за не совсем трезвого состояния.

Так уж повелось у французов, что первыми ели солдаты, за ними унтера и только после всех – офицеры. В русской армии все наоборот. Офицерам зачастую было вообще наплевать, поели ли их солдаты или нет.

После завтрака, солдаты как по команде закурили. Французы достали сигаретки или набили табаком зачастую самостоятельно вырезанные трубки, ну а наши свернули «козьи ножки» из газетных листов. Каждый имел стратегический запас газетных листков.

Газету кстати «супники» офицерам тоже принесли. Причем как городские издания, аж из самого Парижу, так и фронтовую. Во французских армиях имелись собственные газеты, правда с разной периодичностью издания от недели до месяца. Доходило то того, что какой-нибудь отдельный полк выпускал собственный листок.

В небе застрекотал самолет, летевший с востока. Летел на приличной высоте, но французы все равно открыли по нему бешеную стрельбу из всего что могло стрелять. Задолбили пулеметы.

Патрон франки используют мощный, на четыре километра пуля бьет, так что шансы достать супостата имелись. И закон больших чисел сказал свое веское слово, бойцы выпустили тысячи пуль и даже если всего одна десятая процента попала, этого хватило с лихвой. Так что пилот повернул назад, причем пошел со снижением под радостные вопли солдат.

Ожесточенную стрельбу солдат вместе с посылаемыми в сторону фрица проклятиями понять можно. Если самолет пролетит через линию фронта, то как пить дать начнет охоту за полевыми кухнями и если германскому пилоту улыбнется удача, то как минимум сами французы останутся без обеда, а возможно еще и без ужина.

Не смертельно. У каждого есть НЗ из двух порций сухого пайка, но приятного тоже мало.