Эффект загадки

Интересно, какие новости в лагере… Шварц не особенно обрадовался тому, что я еду на учения, все-таки врачей в лагере больше не было. Но потом пожал плечами и сказал, что я сам себе хозяин и могу зарабатывать, как хочу. Посоветовал только поменьше увлекаться медицинским спиртом и не обращать внимания на эмоциональную тупость людей в военной форме. Лиза испекла на своей газовой плитке что-то вроде большого пирога с начинкой и принесла его ранним утром перед тем, как я отправился в путь. Зевая и ругаясь по поводу того, что приходится подниматься такую рань, она вручила мне этот пирог, потребовала съесть его сразу же, как проголодаюсь, и ушла досыпать.

- И вообще, будь повнимательнее к дате производства, которая написана на консервных банках, - сказала она напоследок, - Я не против пустить тебя на ночевку, но желательно, чтобы мне не приходилось при этом опасаться за твое здоровье.

Нет, тот случай, когда я пришел в себя на диване в доме Лизы, вряд ли был связан с отравлением консервами. Вспышка света в глазах, обморок, а затем глубокий сон больше всего похожи на проблему, вызванную больным позвоночником. А со спиной у меня всегда были нелады. Как я понимаю, из-за той аварии в детстве. Однако, раньше ничего такого не наблюдалось, кроме приступов боли и головокружения. Кстати, в городской больнице недавно установили новое оборудование, надо поговорить с доктором, с которым я знаком. Может быть, он посмотрит меня. Хороший специалист, только вот зарплата у них там небольшая. Настоящие энтузиасты. Лиза, наверное, испугалась… Утром я спросил ее об этом, но она была не в настроении, сказала только, что я резко встал из-за стола и тут же сел на пол. Она растолкала меня и уложила на диван, где я и заснул почти сразу. Да, нужно серьезно заняться собственным здоровьем…

Вот и места знакомые пошли, скоро поворот в лагерь. Куст на обочине, который Лиза раздавила колесами моего «УАЗа» две недели назад, почти поправился.

Тут я был вынужден резко затормозить, потому что рядом с кустом увидел новый дорожный знак. Знак, требующий снижения скорости. Раньше его здесь не было. Зачем его поставили? Трасса тут не слишком загружена и перекрестков, кажется, нет. Направление дороги меняется плавно, в снижении скорости нет никакой явной нужды.

Дальше обнаружился знак, запрещающий левый поворот на дорогу, ведущую к лагерю, под знаком торчала табличка, свидетельствующая о какой-то опасности на дороге. Немного помедлив и оглядевшись, я все же осторожно повернул руль и съехал на грунтовку. Все, как будто, по-старому, чья же это идея – расставить такие знаки? Или Шварцу надоели частые гости?

Ответ на мои вопросы нашелся почти сразу, за первым крутым поворотом. К скале прижалась темно-зеленая машина с антенной на крыше, а солдат в шлеме и с автоматом спокойно стоял посреди колеи.

Я остановился и вышел из машины. Знак медицинской службы я не снял с новой куртки, подаренной мне на учениях, поэтому караульный вначале принял меня за своего.

- Добрый день, господин доктор. Предъявите документы и предписание явиться в расположение части.

Все это сильно надоело мне там, откуда я приехал. Поэтому я извлек документы и сказал:

- Предписания у меня нет, я не военнослужащий. Я жил в лагере, расположенном на этой дороге и теперь возвращаюсь обратно. Знаки различия я надел на время участия в учениях.

Солдат взял под козырек и вернул мне документы.

- Проход и проезд посторонних лиц запрещен. На пути произошел обвал.

- Обвал? Значит, путь в лагерь перекрыт? Но там были жители…

- Их эвакуировали.

- Никто не пострадал при обвале? Или есть жертвы?

Но солдат, очевидно, стоял здесь с утра, устал и не был расположен к разговорам.

- Господин доктор, разверните машину. Кроме того, лицам, не находящимся на военной службе, запрещается носить опознавательные знаки такого типа.

Спорить в данном случае бесполезно.

- Хорошо. Спокойного дежурства.

Я развернулся и поехал назад. Обвал… Вот это новость! Но тогда непонятно, почему дорогу охраняет армия, а не дорожная полиция… Помнится, Шварц рассказывал мне, что лагерь расположен на месте бывшей военной базы. Может быть, армейское руководство решило вернуть свою площадь и никакого обвала не было? Это можно узнать только в городе, куда я и направился.

У знакомого доктора в городской больнице сегодня был выходной. На мой вопрос коллеги ответили, что да, действительно, неделю назад в горах был обвал, но пострадавших нет. Во всяком случае, за помощью никто не обращался. Машины Шварца возле управления по молодежной политике, где я ее иногда видел, сегодня не оказалось. Городская газета тоже никак не смогла развеять тумана этой истории, а, может, она была слишком свежей. Оставалось одно.

Лиза в домашнем халате и тапочках развешивала белье во дворе. Она радостно помахала мне рукой и открыла калитку.

- Здравствуй, Лиза.

- Привет, Крис! Я уже думала, что никогда тебя не дождусь! Проходи скорее. Сейчас я повешу последнее тряпье и будем обедать.

Мне всегда становится неуютно, когда кому-то приходится долго ждать моего появления. Почему – не знаю. Ощущение, что я что-то обещал человеку и забыл о своем обещании. Я сел на скамейку возле дома и закурил.

- Спасибо, Лиза, я ненадолго. Что случилось в лагере?

Лиза молчала, старательно расправляя мокрую простыню на веревке. Я подумал, что она не расслышала моего вопроса, но это оказалось не так.

- Никто толком и не понял, - не сразу ответила Лиза, - Однажды вечером появились военные, настоящие, с оружием. На больших грузовиках. Потом еще прилетел вертолет. По громкоговорителям сказали, что чтобы все срочно эвакуировались, будто бы в горах возможен обвал и лагерь сейчас затопит водой. Суета поднялась, паника, да на вертолете еще сирену включили, в общем, страху нагнали. Кто-то пустил слух, что вода в реке уже поднимается. Собирали нас вообще не церемонясь, вещи швыряли в кузов, у алкашей какую-то колонку уронили, крик, ругань, ужас что. Погрузили за полчаса, наверное, рассадили по машинам. Я добежала до твоей палатки, мне кричат, чтобы вернулась к машине, гонятся по кустам за мной, все это с матерщиной, противно так было. Я взяла там две твоих книги по медицине и свитер, больше ничего не успела. Привезли в город, все выбросили из машин на площади, разбирайтесь, типа, сами, где чьи вещи. Да наплевать на вещи, но могли бы и повежливее. Как будто они точно знали, когда будет обвал. Столько лет не обваливалось, а через час вот возьмет и рухнет… Нахалы.

Лиза покрепче привязала конец веревки и села рядом со мной.

- И во сколько рухнуло? Как только все уехали? – спросил я.

- Слухи… Кто говорит, что сразу, кто – что к утру. Трое ребят, кто не местные, пошли на попутки обратно в лагерь ехать, ночевать-то где-то надо. Вернулись ни с чем, все оцеплено, дорога перекрыта. Вот они говорят, что ночью слышали два или три сильных взрыва в той стороне. Ближе не пошли, по дороге то и дело военные машины ездили и на обочину фонарями светили. Искали, может, не остался ли кто.

Это становилось все загадочнее. Обвал был неделю назад. Интересно, зачем охранять дорогу, которая все равно завалена камнями? Или предполагается, что процесс может продолжиться? В любом случае достаточно было поста дорожной полиции.

- Я сегодня попытался там проехать, но солдат меня не пропустил. Я подумал – зачем там военные? Что они охраняют?

Лиза махнула рукой.

- Никто не знает. Все, как обычно, засекречено. Может, обвала и вообще не было, а может, они его сами сделали. Говорят, на месте лагеря у них база была, наверное, решили вернуться. Могли бы и предупредить, мы бы сами ушли. Тоже мне, хозяева нашлись. Они и в городе себя как хозяева ведут. Офицеры – еще ничего, а солдаты напиваются пьяные по вечерам, гуляют компаниями прямо с автоматами, и полиция им не указ. Говорят, уже с кем-то подрались. Что они делают в городе? Откуда их столько понаехало? Ты там на своих учениях ничего не слышал?

В этот момент я подумал, а не связаны ли учения и активность военных в городе? Может быть, правительство что-то затевает?

- Надо бы послушать радио. Что происходит в других городах поблизости? Это только у нас или везде? Но я ничего такого не слышал… Может, у них тоже учения?

Лиза вздохнула и встала со скамейки.

- А зачем людей тогда насильно выгонять? Что хотят, то и творят. Защитники наши. Позавчера приехали сюда, машина большая, пятнистая, какая-то штука на кузове. Колотят в дверь – ведро воды им дай, чего-то перегрелось. Я дала, так и ведро увезли вместе с водой, спасибо не услышала. Ладно… Обед я с утра приготовила, разогреть нужно. Сейчас открою ворота, загоняй машину во двор.

- Да я же ненадолго, Лиза. Просто заехал спросить, что случилось в лагере.

Лиза молча смотрела на меня.

- Спасибо, что ты спасла мои книги. Палатку и спальник, конечно, жаль, но я сам виноват – надо было взять их с собой. Но кто же знал, что так повернется… Ждать, пока снимут оцепление? Вся эта история с обвалом кажется мне ерундой. Военные не скоро уберутся оттуда.

Лиза повернулась спиной и стала внимательно изучать потрескавшийся лак на своих ногтях.

- Ты хочешь сказать, что совсем уезжаешь из города? – спросила она тихо и как бы безразлично.

- Ты же знаешь, Лиза, я путешественник. Чего мне ждать здесь? Такова натура.

- Куда, если не секрет.

- К военным больше не поеду, надоели. Хотя там дисциплина и платят хорошо, но я устал от них. Попробую по восточной трассе, там найду что-нибудь.

Не говоря ни слова, Лиза открыла дверь и ушла в дом. Я слышал, как она быстро поднималась по ступенькам. Потом хлопнула дверь и наступила тишина. Я остался ждать в некотором недоумении. Но не прошло и минуты, как дверь наверху хлопнула снова и Лиза появилась на крыльце.

- Это твои вещи, - сказала она, протягивая пакет со свитером и книгами.

Потом она достала из кармана халата небольшую металлическую коробочку, похожую на ту, в которой хранят стерильные иглы в походных условиях.

- Возьми и это. Пожалуйста, выбрось ее в окно, когда выедешь из города. Но не раньше. Только не заглядывай внутрь, ладно? Обещаешь?

Все это время она смотрела вниз, себе под ноги, но сейчас подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. В ее взгляде была какая-то торопливая решительность, словно ей грозит провал на экзамене, но она хочет бороться до конца.

- Обещаешь или нет? – снова спросила она.

Я положил коробочку в карман и взял пакет из ее рук.

- Обещаю, Лиза… И даже не буду спрашивать, что в ней лежит. Спасибо тебе еще раз. Может быть, я когда-то опять окажусь здесь, тогда…

- Тебе до конца улицы и налево, - быстро перебила Лиза и захлопнула передо мной дверь, щелкнув замком.

Я повернулся к калитке, но, спустившись с крыльца, остановился, достал сигарету и закурил. В доме было тихо, окна по-прежнему глухо зашторены. Ветерок раскачивал белье на веревке, на высоком дереве у забора запела какая-то птица. Появилось странное ощущение. Будто в этом доме никого нет, а, возможно, нет и самого этого дома за моей спиной и я стою в чьем-то пустом дворе, как незваный гость. Зачем я пришел сюда? Что ищу? Куда пропали хозяева?

Я быстро повернул голову. Дом стоял на своем месте, но непонятное чувство не исчезло. Мало того, появилась мысль, что все ушли отсюда именно потому, что пришел я. Меня боятся… Почему? И вот тут я наконец понял, что со мной. Страх…

На двери снаружи я увидел кнопку и решетку переговорного устройства.

- Лиза. Ты здесь?

Вопрос более чем странный. Если она не ответит, я привяжу трос к машине и рывком выломаю дверь. В доме что-то случилось. Я нужен там.

- Здесь, - коротко ответила Лиза.

Я облегченно вздохнул. Схожу с ума?

- Лиза, я чем-то обидел тебя.

- Нет.

- Прости.

- Напрасно. Я все понимаю. Ты солдат, Крис. Эта куртка красиво смотрится на тебе. Возвращайся в лагерь и поступай на службу. И когда вы станете полноправными хозяевами в городе, приходите ко мне в гости. Всей компанией. Только уже не за водой… И если среди гостей я увижу тебя, вам не придется выламывать дверь.

Я помолчал. Молчал и динамик.

- Ты что, живешь здесь одна? – спросил я.

- А вот и увидите, одна я буду или кто-то решит защитить никому не нужного Бешеного Капрала. Приходите, я буду ждать.

Лиза говорила спокойно, но отрывисто, а, может, это была особенность связи. В моей жизни нечасты ситуации, когда я просто не знаю, что сказать. Я поставил пакет на крыльцо и молча сел на ступеньки. За спиной некоторое время раздавалось едва слышное шипение, затем Лиза повесила трубку. Прошло несколько тягучих длинных минут, прежде чем сзади щелкнул замок. Я молча курил, не оборачиваясь. Лиза вышла на крыльцо и села рядом. Из открытой двери потянуло прохладой, как будто лестница шла не вверх, а вниз, в подвал.

- Не уезжай… - едва слышно попросила Лиза, - Побудь хотя бы немножко. Ну, сколько сможешь… Знаешь, как здесь страшно одной по ночам? Постоянно кажется, что в доме кто-то есть и он ждет, когда я усну… Трусиха я, да?

- Твои родные… Где они? Уехали?

- Уехали, - вздохнула она, - Надолго. Ты не беспокойся, у меня есть деньги на еду и все прочее. От тебя ничего не потребуется, просто будь здесь – и все. Хочешь, мы сходим в магазин и купим тебе новую палатку и остальное, что нужно?

Я покачал головой.

- Дело не в деньгах, Лиз. И не в стенах. Я неудобно себя чувствую. Вернутся твои родители, придется объяснять им, кто я и что, соседи масла в огонь подольют… На каких правах я здесь?

- Родители не вернутся… По крайней мере, в ближайшее время. А соседи… Ты долго не был в подобных местах и не знаешь, что здесь никто ни с кем не общается. Убивать будут на улице – ни один не высунет носа. Так принято. Мой дом – моя крепость. А на каких ты правах? На правах гостя – сойдет?

Страх мой почти прошел и я улыбнулся.

- Гость подчиняется правилам того места, где находится. А у меня свои правила и свои стереотипы. Устану – и ты будешь думать о том, как бы повежливее выгнать меня отсюда. Я ведь своеобразный человек, Лиза.

- Здесь нет сложных правил, Крис, а остальные ничем не отличаются от общепринятых. Ведь у тебя был дом и семья, я знаю. Расскажи мне, как там было заведено у вас и я буду делать точно также. Я сделаю все, чтобы гость чувствовал себя, как дома.

Как дома… Ну, уж если она знает и абсолютно уверена в этом, делать нечего. Я затушил окурок об ступеньку и сказал:

- В моем доме люди обращали внимание на здоровье друг друга. Девочке нельзя сидеть на холодных ступеньках. Тащи пустую консервную банку, чтобы я бросал туда окурки и соблюдал чистоту. Я иду открывать ворота с целью поставить здесь свою машину. Мы берегли свои вещи, большие и маленькие, любые.

Мне показалось, что Лиза сейчас бросится мне на шею от радости, но она вскочила и унеслась наверх по лестнице.

- Спасибо, Крис! – раздалось оттуда.

- А еще мы были откровенны между собой и если нам что-то не нравилось, говорили прямо, - сказал я сам себе, оставшись один.

И отправился открывать ворота.

2.

Широкий темный тоннель наполнен эхом. Звук отражается от стен и полукруглого потолка, поддерживаемого ржавыми металлическими арками. Внизу поблескивают рельсы. Грохот и лязг издает тележка, идущая по этим рельсам. Слабый свет ее фонаря не в силах разогнать темноту. Периодически по тоннелю разносятся тяжелые глухие удары, словно кто-то изо всех сил бьет кувалдой по железным листам. Кое-где на стенах мигают маленькие лампочки, освещающие отсыревшие таблички на тяжелых дверях. Мы едем не быстро и успеваем прочесть некоторые надписи. «Госпиталь», «Трупохранилище», «Склад 12», «Насосы рециркуляции» или просто «Не открывать!». Впечатление, что стены вибрируют от шума, сверху капает вода. Вот справа у самых рельсов показалась какая-то бесформенная груда тряпок, под капюшоном шевелится что-то похожее на клубок червей. Но крик не может прорваться сквозь голос тоннеля и замирает тут же, в нескольких метрах, словно мы движемся через плотную вату. Вагонетка резко вздрагивает, очередной оглушительный удар раздается уже где-то сзади, раскатываясь по стенам. Впереди включается прожектор, гаснет, снова загорается. Его яркое пятно притягивает взгляд. Металлический голос раздается над самым ухом, но он слишком громкий и сильно искажен многократными отражениями. Ничего невозможно разобрать, хотя фраза повторяется снова и снова. А вот выстрелы со стороны прожектора слышны отчетливо, они сопровождаются огненными вспышками… Прожектор меркнет. Какие-то люди в серых плащах, с тупыми масками противогазов вместо лиц, стреляют из винтовок. У одного из них очковое стекло разбито и мы видим, что противогаз надет прямо на человеческий череп… Включается сирена, издавая леденящий душу вой. Или это крик?

Вспыхивает настенная лампа. Лиза в длинной ночной рубашке, отбросив одеяло, резко садится на постели. Она испугана. Тяжело дыша, обводит комнату широко открытыми глазами. Дрожащими руками включает карманный фонарик и светит в проем полуоткрытой двери.

- Кто здесь? – прерывающимся шепотом спрашивает она, - Я же закрывала дверь…

В доме тихо, только тикает будильник на тумбочке.

- Крис? Это ты?

Но тишина нарушается только ее собственным дыханием. Лиза слабо стонет и обхватывает руками голову. Встает с кровати и, открыв дверь, шлепает босыми ногами на кухню. Не включая света, ощупью находит в ящике стола какую-то таблетку и запивает ее водой. Она несколько успокоилась, дыхание стало ровнее. Свет, падающий из дверного проема ее комнаты, причудливо отражается на стеклянной полке с посудой. Кажется, что блики движутся, изгибаются, гаснут и снова вспыхивают, и только через несколько секунд мы понимаем, что у Лизы кружится голова и окружающие предметы плывут в глазах. Прямоугольник двери, которая ведет в переднюю, кажется изломанным. Лиза толкает эту дверь и видит на вешалке камуфляжную куртку Криса. Хватается за нее, чтобы не упасть и несколько секунд борется с головокружением. В ее руках оказывается маленькая металлическая коробка. Крышка выскальзывает из пальцев и слабо звякает на полу.

Комок ваты в коробке светится красным. Свет неяркий, скорее, он напоминает розовый. Лиза тянет за шнурок и мы видим, что свет исходит от прозрачного камня, который раньше она носила на шее. Камень раскачивается на шнурке, Лиза заворожено смотрит на него. Ее лицо спокойно, на нем появляется нежная, мечтательная улыбка. Коробка тоже падает на пол, но внимание девушки целиком поглощено светом камня. Красные искорки отражаются в ее глазах. Оказывается, стекло неоднородно по своей структуре, свет сконцентрирован в самом центре и напоминает язычок пламени.

- Адский огонь… - шепчет Лиза.

Лекарство подействовало. Лиза сжимает камень в ладони, проходит через кухню и попадает в длинный коридор, в дальнем конце которого находится окно. Снаружи на горизонте вспыхивает зарница, на долю секунды освещая стены. Лиза легко и почти бесшумно ступает по гладкому полу. Когда за окном раздается приглушенный раскат грома, девушка останавливается напротив закрытой двери. Здесь совсем темно.

- Крис… - еле слышно произносит Лиза и подносит к лицу раскрытую ладонь.

Следующая молния ударяет где-то ближе и камень вспыхивает ярко-зеленым светом, как бы отвечая небесному огню. Но молния уже погасла, а камень продолжает светиться, только свет его стал спокойнее. Гром гремит резче и короче, слышно, как поднимается ветер и первые капли ночного дождя ударяют по жестяному водостоку.

- Тише… Разве вы не знаете? Крис спит…

Камень, словно подчиняясь ее словам, медленно тускнеет. Лиза возвращается в свою комнату и осторожно вешает шнурок на спинку кровати. Ласково погладив кончиками пальцев гладкое стекло, она говорит камню:

- Прости… Я больше никогда так не сделаю… Я глупая. Не сердись, хорошо?

Как бы в ответ на ее слова за окном вновь вспыхивает молния и раздается удар грома. Лиза нажимает кнопку и опускает жалюзи.

- Ну, тише же… Почему вы такие непослушные? Я вот возьму и обижусь! Будете знать… Голова вот опять закружилась…

Она встает и подходит к зеркалу, где на столике аккуратно расставлена косметика. Наливает на кусочек ваты несколько капель из красивого пузырька и смачивает виски и лоб. Затем поднимает глаза на свое отражение и вдруг замирает на месте. Пузырек катится по полу. Лиза резко бледнеет и мы видим, как широко и испуганно открываются ее глаза.

- А… - только и произносит она, судорожно вдыхая воздух.

В зеркале отражается не Лиза. Подсвеченная сзади колеблющимся призрачным пламенем, перед нами стоит Лекка Церсса. Лекка в коротком светлом свитере, на голове ее белый мотоциклетный шлем с поднятым стеклом. Она приветливо улыбается и кивает Лизе, словно давней подруге. Губы Лекки шевелятся, она что-то говорит, но слов мы не слышим, только порывисто дышит Лиза и шумит дождь за окном.

- Уходи… - выдавливает Лиза, - Я боюсь… Кто ты?

Лекка делает удивленное и немного обиженное лицо, затем вновь улыбается и, что-то коротко сказав, протягивает руку, приглашая Лизу к себе. При этом другой рукой и кивком головы она показывает куда-то назад. В тот же момент Лиза издает громкий испуганный крик и швыряет в зеркало большой флакон со столика, одновременно отскакивая назад. Звон разбитого стекла почти не слышен из-за оглушительного удара грома. Лиза вновь кричит изо всех сил и судорожно забивается под кровать, стаскивая одеяло.

- Что такое? Что ты кричишь?

Дверь распахивается и в комнату вбегает Крис. Он в брюках, но без рубашки. На его груди и животе видны шрамы, некоторые из них – длинные и изогнутые, сросшиеся неровно, и кожа там приобрела сероватый оттенок.

Крис быстро оглядывает комнату и видит осколки разбитого зеркала среди разлетевшейся по полу косметики. Затем его внимание привлекает тихий прерывистый стон из-под кровати. Он нагибается и извлекает оттуда Лизу. Лиза испуганно смотрит на него, словно не узнавая, пытается оттолкнуть, затем обнимает за шею и прижимается к его груди.

- Ну, что ты? – спрашивает Крис и осторожно кладет девушку на кровать, прикрывая одеялом, - Это же просто гроза. Испугалась?

Лиза пытается что-то сказать, показывая пальцами в сторону зеркала, но из ее груди вылетают только короткие отрывистые звуки.

- Все-все-все! – спокойно говорит Крис, - Тише. Я все понял. Был гром и зеркало разбилось, да? Жаль зеркало, хорошее было. Успокойся. Ты чего под кровать полезла? Там уютнее, что-ли?

Лиза, вздрагивая и глубоко вдыхая воздух, несколько раз кивает.

- Правда, уютнее? Надо попробовать поспать там ночку. Я сейчас.

Он встает с пола, но Лиза хватает его руку и тянет к себе. Она по прежнему бледна, глаза зажмурены. Крис вынужден сесть на край кровати.

- Я за соком твоим любимым пошел, а ты меня не пускаешь… Или тебе просто водички из чайника?

Лиза отрицательно качает головой.

- Крис… Я… Голова…болела… - выпаливает она с каждым выдохом, - Зерк…ало…

- Понял! Все понял! – весело отвечает доктор, - Мы утром едем в магазин за зеркалом? Поехали! Ты будешь править, а я его держать, чтобы не разбилось. Договорились?

Лиза несколько раз медленно выдыхает воздух.

- Да, - наконец отвечает она.

- Если да, то надо открыть форточку. У тебя тут что-то пролилось, аромат, как на цветущем кладбище. И кто только выпускает для вас эти духи? Сам-то он их нюхал?

Крис медленно высвобождает свою руку, открывает форточку, затем выходит из комнаты.

- Воздух на улице – чище не бывает! – сообщает он Лизе, которая, пока его не было, с головой завернулась в одеяло, - Смотри, что я принес. Эта штука разгоняет плохие сны.

В руках Криса – знакомый нам прибор с двумя молниями на крышке.

- Что это? – слабым голосом спрашивает Лиза, - Я спать хочу…

- Держи, - Крис протягивает ей блестящий цилиндрик, - Зажми в ладошку. Сейчас я выясню, что тебе принести – сок или чай. Только крепче держи, иначе перепутаю.

Лиза вздыхает.

- Хорошо. Я потерплю. Будет очень больно?

- Нет… - отвечает Крис, глядя на светящийся экран, - Больно не бывает… Зачем причинять боль? Это невежливо…

Экран освещает его лицо и мы видим, что взгляд Криса с каждой секундой становится все более удивленным и растерянным.

- Эта штука вообще очень мирная, больно она сделать не может… Так сок или чай, а? Что ты мне скажешь, прибор?.. Ты решил поиграть в загадки? – бормочет Крис, явно не понимая, что происходит.

Его шутливый тон никак не соответствует выражению глаз. Лиза, кажется, заметила это.

- Что ты там видишь? – спокойно, с оттенком какого-то безразличия, спрашивает она.

- И все-таки сок, Лиза! Мы угадали?

- Нет. Вода из чайника. И десять капель из пузырька в шкафу над плитой.

- Да? Ты так думаешь? Здесь помехи, очевидно, из-за грозы, – отвечает Крис, пропустив ее фразу мимо ушей, - Десять капель сока? Не маловато?

На экране прибора фотография Лекки. Лицо девушки серьезно, в глазах какой-то вопрос. Она почему-то в белом медицинском халате. Химическая колба со сломанным красным цветком внутри и надписью «Не нагревать!», которую она протягивает перед собой, смотрится несколько странно.

- Спокойной ночи, Лиза, - говорит Крис, выключив прибор, - Гроза прошла, приятных сновидений.

Но Лиза уже спит.

3.

За ночь дождь отмыл мир от накопившейся пыли и с утра все вокруг казалось таким чистым, будто только что создано. Но в городских условиях это явление не бывает долгим, все-таки воздух здесь насыщен продуктами цивилизации. Да и жарковато было. Завтрак я готовил себе сам, Лиза после ночного стресса спала, как убитая. Вообще-то разбитое зеркало почти везде считается предвестником неприятности, но я не особо в это верю. Может, потому, что зеркала в моей машине хорошо закреплены и обычно не разбиваются, если только авария… Которая уже сама по себе является неприятностью. Так что же первично – зеркало или авария?

Впрочем, неприятность была. Что случилось с моим прибором ночью, я так и не понял. Кстати, прибор этот очень интересный, он способен точно определять, в какой области человеческого организма находится истинный источник боли. Может быть, это не единственная его функция, но в инструкции было сказано именно так. В медицине известны приборы, которые измеряют боль, но такого портативного я раньше не встречал. Этой ночью вместо схемы туловища и пояснительных надписей на его экране появилось телевизионное изображение… Точнее, неподвижная заставка. Возможно, электрические разряды молний как-то исказили работу прибора. Жаль будет, если он испортился. Я привык пользоваться этим подарком, который привез мне Дежурный Пилот.

Днем я работал в клинике, а к вечеру заехал за Лизой и мы отправились в магазин. Лиза уже неплохо справлялась с машиной, только на оживленных перекрестках приходилось подсказывать ей, как действовать. Но, конечно же, если женщина села в машину, то она явно не ограничится посещением одного магазина. Поэтому после мебельного торгового центра ее потянуло в парфюмерный, потому что разбились ее любимые духи, затем в продуктовый, поскольку предстоял какой-то изощренный ужин, а после этого на дороге попался магазин одежды…

Я устал за день, принимая пациентов в психосоматическом отделении. Штатного психотерапевта там не предусмотрено, а консультанты разъехались в отпуск. Знакомые неплохо рекомендовали меня заведующему, а я был рад помочь. Что ж, вот я и нашел какое-то занятие на время, пока Лиза не перестанет бояться одиночества.

Зеркало оказалось довольно тяжелым, его приходилось удерживать от ударов об пол на неровностях дороги. Отвлекать Лизу разговорами, пока она за рулем, я не решился, а потом, когда мы вернулись домой, она занялась ужином. Я приладил зеркало к трюмо на место разбитого, а после явился на кухню.

- Зеркало на месте! Теперь можешь дальше любоваться на собственную красоту! И покрывать лицо различными красками… – сказал я.

- Спасибо, Крис, - негромко ответила Лиза, не поворачиваясь от плиты.

На кухне витал вкусный запах, но к нему примешивалось что-то, напомнившее мне хирургическое отделение.

- Сегодня на ужин что-то особенное, да? Как называется блюдо?

- Нет. Я передумала. Обычная картошка с тушеным мясом. Сейчас будет готово.

Потянулась пауза. Затем Лиза повернулась, чтобы взять полотенце и я увидел, что ее глаза полны слез.

- Лиза! Что случилось? – спросил я.

- Ничего, - тускло ответила она, - Все в порядке. Резала лук и случайно прикоснулась к глазам.

- Ах, вот как… Значит, запах этого самого лука я принял за лекарственный?

Лиза молча включила вытяжной вентилятор.

- Ты права, Лиза, это не мое дело, - я встал и повернулся к двери, намереваясь спуститься покурить на крыльцо.

- Крис. Ты мог бы покурить после ужина?

- Я покурю сейчас, а потом и после ужина. Если тебе нужно побыть одной, то следовало сразу сказать мне об этом. Тогда не пришлось бы обманывать.

Может быть, это жестоко, но я не остался. Спустился вниз, выкурил сигарету и взял из машины прибор.

Лиза сидела за пустым столом. Глаза ее были сухими.

- Лиза, ночью прибор показывал какую-то ерунду, но сейчас, я думаю, мы выясним, что это было. Ты сказала, что сильно болела голова? – спросил я, открывая крышку.

- Я просто испугалась грозы. И сон страшный приснился. Все хорошо, Крис, ты не беспокойся, - ответила Лиза, - Давай лучше ужинать. Тебе хочется ужинать на кухне, как вчера?

Она встала и отошла к шкафу. Я держал на ладони датчик, перекатывая его пальцами. Что-то странное показалось мне в поведении хозяйки этого огромного дома… Как будто это не та Лиза, которая была там, в лагере. И даже не та, которая ездила сегодня со мной по магазинам. В ней что-то изменилось… Лицо спокойное и немного грустное, словно она вспоминает давно прошедшие времена и скучает по ним.

- Лиза? Наркотики? Скажи мне, даже если это будет трудно.

- Нет, Крис, - не сразу ответила она, стоя спиной ко мне, - Это не наркотики.

- Ужин подождет. Я врач, Лиза. И я хочу, чтобы ты была здорова. Садись за стол и расскажи мне, что с тобой происходит. Ведь мы доверяем друг другу?

Лиза послушалась меня. Опустив голову, она устало опустилась на стул.

- У меня иногда сильно болит голова, а эти капли помогают.

- Как называются капли?

Она достала флакон из кармана халата и поставила на стол. Густая маслянистая жидкость желтого цвета неторопливо стекала на дно. На этикетке не было названия, состава и рекомендаций, лишь полустертая надпись карандашом.

- Здесь все неразборчиво. Что во флаконе, Лиза?

- Я не помню, как называлось это лекарство.

- И не помнишь срока его годности, - я взял пузырек и положил в карман брюк.

- Отдай. Пожалуйста, отдай мне его, Крис.

Она подняла глаза и жалобно посмотрела на меня. Да, это была не та Лиза, с которой я познакомился в лагере. Почему-то мне вдруг стало жутковато.

- Что все это значит? Кто выписал тебе лекарство? Что он сказал?

Лиза молчала.

- Так… Ну, тогда давай ужинать. Головные боли у тебя давно, это что-то значит. Завтра я сам отвезу тебя в больницу, если ты не хочешь говорить со мной. Надеюсь, у тебя хватит уважения ко мне, чтобы послушаться?

- Нет, Крис. Я не поеду. Я сделаю все, что ты скажешь, но не это. Прости меня. Можно, я немножко побуду одна? Сейчас все пройдет…

- Нельзя, Лиза! – ответил я, - Кое-что в этой ситуации тебе нельзя. Нельзя бояться. Нельзя пить то, названия чего ты не знаешь. Нельзя прятаться одной в своей проблеме! Тебе понятно?

Лиза внезапно вскинула голову и взглянула мне прямо в глаза. Я вздрогнул от этого взгляда. Наверное, я никогда раньше не видел ничего подобного. Я встречал агрессивных пациентов, людей, еще более опасных - со скрытой агрессией, параноиков, маньяков, ужасных убийц, но их глаза объединяло одно – я видел, что они больны. Эта девушка была здорова и смотрела на меня открыто.

- Верни мне лекарство, доктор, - медленно, не отрывая взгляда, сказала она, - Верни. И давай забудем этот разговор. Это выписали не мне. И не тебе. Это лекарство моей мамы. Ей кое-что сказали, когда она пришла к врачу. У нее все начиналось так же. Точно так же… И закончилось. Три месяца назад…

Я где-то слышал, что тренировки по рукопашному бою в некоторых случаях проходят под звук метронома. Мне показалось, что где-то в глубине черепной коробки я услышал стук. Это помогло мне сконцентрироваться.

- Значит, твоя мама не уехала… А папа? Уехал, ага?

- Какое тебе дело? Его тоже нет. И не будет.

- Я же сказал тебе сегодня, что никакого. Ты меня обманула. Зачем? Впрочем, это неважно. Я отдам тебе флакон. Возьми!

Я протянул ей пузырек. В тот момент, когда она взяла его, я слегка придержал ее холодные пальцы.

- А теперь послушай меня. Проблемы решаются только тогда, когда мы знаем о них. И еще тогда, когда мы хотим их решить. Мы едем в больницу прямо сейчас! Твоя позиция глупа. Хочешь отправиться вслед за мамой? Уже собрала вещи? Так зачем же ждать? Вперед! Ключи от «УАЗа» в замке зажигания. Достаточно разогнаться по встречной полосе… Или все же не по встречной – в клинику? Выбор несложный. Один поворот руля, да? Куда ты повернешь его, Лиза?

Лиза опустила голову.

- Отпусти. Больно… - глухо сказала она.

Я не заметил, что, пока говорил, сильно сжал ее пальцы. Воцарилась тишина. На плите остывал ужин. Пусть думает. Один из моих пациентов как-то сказал, что изменять собственную жизнь нужно внезапно, рывком, как бы прыгая куда-то, иначе посреди дороги может возникнуть желание вернуться.

- Я не трогаю руль и остановила мотор, - сказала Лиза, - Я подожду, что будет завтра. Понимаю, что ты хочешь помочь мне, но… Мне страшно.

- Тоже неплохая идея! - перебил я ее, - Только жизнь – это не машина, Лиз. Время продолжает двигаться. Хочешь постоять на обочине – стой. Стой и пей свое лекарство! Когда его силы будет недостаточно, постарайся найти меня! В мире есть мощные наркотики, а у меня – хорошие знакомые! Всего наилучшего!

«УАЗ» несется на полном ходу по широкой дороге. Стрелка спидометра дрожит у отметки 100. Машину бросает во все стороны, но Крис не обращает на это внимания. Он резко вращает руль. Свет фар прыгает, выхватывая из темноты то неровную обочину, то красные отражатели разделительной полосы. Огни встречных машин освещают лицо Криса. Его губы сердито поджаты, брови сведены.

- …Нет, не в клинику! – кричит он в раздражении, как будто объясняя что-то невидимому собеседнику, - Нет, господа! Она будет торчать на обочине, в четырех стенах, потому что, видите ли, уже поняла, чем это кончится! Страшно? Противно, а не страшно! Ждать, не взглянув в лицо своего противника! Не сделав шага, не подняв оружия! Не улыбнувшись ему, наконец! Пусть он в тысячу раз сильнее! В миллион! Давай спрячемся, может, старуха пройдет мимо? Не пройдет, Лиза! И ты и все, кто похож на тебя – вы напоминаете мне улиток! И мне противно протягивать вам руку, потому что это бесполезно! Плачьте по темным углам. Я еду туда, где люди готовы сломать себя, чтобы получить право видеть солнце! Успех – для сильных!

- Держите себя в руках, доктор! – раздается вдруг громкий властный голос.

Крис поворачивает голову в сторону пассажирского сидения и резко нажимает на тормоз, изо всех сил упираясь в рулевое колесо. Машину заносит, она разворачивается и вылетает на обочину, подняв облако пыли. В тот момент, когда дымящиеся покрышки уже взлетают над придорожным кюветом, кузов ярко вспыхивает мертвенно-белым огнем. Темнота как бы сворачивается в воронку, искривляя линии осветительных мачт вдали. На противоположную сторону канавы оседает только слабо вспыхивающая пыль.

4.

В густом тумане невозможно понять, утро сейчас или вечер. Сумерки. С трудом различаются поникшие, мокрые ветви кустарника, примятая трава. Смутные звуки, похожие на какой-то длинный булькающий шорох, исходят, кажется, со всех сторон одновременно. Даже дрова в костре не трещат, как обычно, они, скорее, тонко шипят. Пламя колеблется, словно ему холодно здесь и оно хочет спрятаться в угли.

Дежурный Пилот осторожно закрывает дверь машины и присаживается к огню. На стекле его шлема капли росы. С другой стороны костра прямо на земле сидит Крис. Он молча смотрит на костер.

- Наденьте куртку, Крис, - негромко говорит Дежурный Пилот, - Здесь холодно.

- Мне не холодно, господин Дежурный Пилот, - отвечает Крис, - Да и вряд ли куртка согреет меня. Тем более, она осталась в доме Лизы на вешалке.

- У вас есть запасная.

- Есть. Лежит в палатке. Я возьму ее, когда будет нужно.

- Меня беспокоит ваше настроение, Крис. Вы не удивлены тем, какие происходят события?

Крис молча достает помятую сигарету и неторопливо раскуривает ее угольком. Затянувшись, он произносит:

- Не удивлен, господин Дежурный Пилот. Я всегда был уверен, что придется платить по счету. А о своих дальнейших планах вы расскажете мне сами. Как я понимаю, мы в лагере и выход отсюда отрезан. Кстати, вы не знаете, что здесь случилось?

Голос Криса безразличен и чем-то напоминает интонации самого Дежурного Пилота.

- Мне не известно об этом. Я знаю только, что дорога засыпана обломками больших камней и с той стороны ее охраняет много людей в одинаковой одежде. Вода в реке поднялась высоко и течет с большой скоростью. На другом берегу реки находятся столбы с натянутой между ними проволокой. Если вы решите покинуть эту поляну, я не рекомендую вам идти к реке на западный край лагеря.

- Почему? Я несколько раз наблюдал оттуда закат солнца.

- В трех местах под землей я определил области повышенной температуры, а стены полуразрушенного здания излучают нейтроны.

Крис поднимает голову и долго смотрит в ту сторону.

- Спасибо, - говорит он, - Так что же вы хотите, господин Дежурный Пилот?

- Ничего. Вы напрасно считаете, Крис, что я желаю что-то получить от вас. Я переместил вас сюда для того, чтобы вы отдохнули от своей работы. Вы выглядите усталым.

Крис молча курит.

- Это подходящее место для того, чтобы на некоторое время оставить заботы. Я привез вам еду и воду. Вы можете спокойно спать, читать книги, размышлять. Здесь никто не побеспокоит вас, пока не разберут завалы и вода не вернется в русло. Это произойдет, когда уровень излучения станет ниже.

- Тюрьма, - коротко говорит Крис, - А если я не согласен?

Дежурный Пилот качает шлемом.

- К сожалению, Крис, вы выполнили несвойственное для вас действие. Вы покинули пациента, не оказав человеку помощи. Возможно, причинили вред.

- Я работаю с теми людьми, которые хотят лечиться! – резко отвечает Крис, - И не люблю нерешительных.

- Я прошу извинения, господин Крис Лер, но ваша собственная решительность привела к нежелательным результатам. Никто не давал вам права принуждать Елизавету к выполнению каких-либо действий. Я заключил, что вами допущена ошибка.

Крис бросает окурок в костер. Заметно, что он рассержен. На секунду создается впечатление, что он напоминает нам доктора Чикка.

- Ошибки исправимы, уважаемый Дежурный Пилот! Исправимы сразу же, как только допущены! Вы мешаете мне их исправить! Или вы хотите сказать, что знаете это лучше меня?

- Доктор, я всего лишь забочусь о вас и ваших пациентах…

- Предоставьте мне самому решать, что я буду делать с собой и своими пациентами! - прерывает его Крис.

- И все же я прошу вас провести здесь некоторое время, - после паузы говорит Дежурный Пилот.

Крис иронически усмехается и разводит руками.

- Кажется, у меня нет поводов для отказа! Стыдно, господин Дежурный Пилот. Используя свои сверхъестественные способности, вы получили возможность почувствовать себя тюремщиком! Вам приятно? Кстати, а какие желания заключенных здесь выполняются?

- Вы неправы, Крис… Мне очень неприятна эта история. И я немедленно верну вас назад, когда вы придете в себя.

- Ах, я еще и не в себе? Идите прочь, господин Дежурный Пилот, и заберите свою машину. Я переправлюсь через реку и сдамся военным. Они больше похожи на людей, чем вы.

- Крис… Мы всегда неплохо понимали друг друга. Я очень прошу вас послушаться меня. Какое у вас желание?

Крис сгребает угли в костре и подбрасывает дров.

- Я не прошу ничего сложного. И не желаю знать подробностей. Лиза нуждается в обследовании и лечении, вы можете это как-то организовать?

- Вынужден огорчить вас, Крис. У меня, так же, как и у вас, имеются профессиональные права и запреты. Я не могу вмешиваться в жизнь других людей.

- В таком случае от вас нет никакой практической пользы. Как только вам надоест играть в тюрьму, поспешите освободить меня, пока я не сбежал и не испортил вам настроение. И, пожалуйста, выполните расчет того, чем я обязан вам. Я больше не хочу иметь с вами общих дел. Это все, что я хотел сказать.

Дежурный Пилот поднимается на ноги.

- До свидания, Крис.

- До скорейшего. И, надеюсь, последнего.

Дежурный Пилот отходит на несколько шагов и пропадает в густом тумане. Крис несколько минут смотрит ему вслед, затем вытирает лоб ладонью и говорит сам себе:

- Что ж, тюрьма – не школа. И голова разболелась, вероятно, именно от досады. Здесь нельзя шуметь, чтобы не привлечь внимания обслуживающего персонала, однако разрешается принимать пищу и напитки, принесенные с собой. Этим я и займусь, а мир будет ждать.

Он встает с земли и направляется к машине.

5.

Откуда Дежурный Пилот узнал о нашей ссоре с Лизой, я узнал в тот же вечер, обнаружив на пассажирском сидении мой прибор с двумя молниями, который я оставил у нее на столе. Весь день я проспал в машине, надеясь, что погода улучшится, но ветра по-прежнему не было и туман не рассеялся. Странный он, этот туман, такого густого я раньше никогда не видел. Все искажается так, что не сразу догадаешься, что это за звук и с какой стороны. Далеко обойдя разрушенные бетонные коробки бывшей военной базы, вышел к реке. Вода, действительно, поднялась высоко, затопив даже поляну, на которой жили «Алконавигаторы». В русле несся быстрый мутный поток, другого берега не было видно. По течению плыли какие-то обломки, ветви и даже целые стволы небольших деревьев. Нет, переправиться здесь нечего даже и думать.

Возвращаясь назад, я потерял направление и долго блуждал по кустарнику. Шум реки слышался и здесь, но, многократно отражаясь в тумане, становился неприятным, каким-то искусственным. И еще почему-то казалось, что я не один в покинутом лагере. Пробираясь к поляне, я обратил внимание, что стараюсь не шуметь и постоянно к чему-то прислушиваюсь. Дважды резко оборачивался, чувствуя на себе чей-то взгляд, но видел лишь нереальные, призрачные контуры деревьев в тумане. Возможно, Дежурный Пилот прав, я утомился за последнее время и чувства меня обманывают. Впрочем, перед тем, как выйти на дорогу, по которой мы выезжали из лагеря, я почти уверен, что увидел живое существо. В тумане что-то двигалось, какое-то расплывчатое темное пятно. Конечно, шум реки или шорох мокрых веток могли скрыть звук шагов по траве… Но мне показалось, что я слышал и его.

Я уже открыл было рот, чтобы окликнуть неизвестного, но вдруг понял, что он по крайней мере в два раза выше меня и во столько же раз шире. Даже находясь на значительном расстоянии, если учесть то, что туман отдаляет видимые предметы, его фигура должна быть огромной. Поэтому я замер, а затем, бесшумно ступая по потрескавшемуся асфальту, заторопился к машине. Там достал винтовку, проверил затвор и прислонил ее к дереву возле костра. Но через пару часов, глотнув коньяку, я уже начал сомневаться в том, что видел. Скорее всего, это была просто тень от крупной птицы или причудливая игра лучей заходящего солнца.

Что случилось вчера вечером? Что так вывело меня из себя? Что заставило бросить Лизу одну и уехать из города? Я размышлял об этом, поджаривая на огне кусочки хлеба с колбасой. Человек волен действовать так, как он считает нужным. Наше дело – указать ему, что он выбрал ошибочный путь. И не более того. Постараться объяснить… А вдруг его точка зрения правильная, а я ошибаюсь? И, послушавшись меня, он лишь сильнее запутается? Я попытался навязать Лизе свою точку зрения и даже заставить ее действовать так, как хочу сам. Да, проблему нужно решать и я, действительно, не понимаю нерешительных людей, но какое право у меня было так поступать? Право старшего? Право врача? Нет. Почему-то я решил взять на себя ответственность за эту взрослую самостоятельную девицу… Да, она серьезно обижена моим поведением. Представляю, какую боль и страх она сейчас испытывает…

Однажды я читал книгу какого-то философа, который утверждал, будто не стоит обвинять себя за собственные ошибки. Статью пришлось перечитать трижды, прежде чем ее смысл дошел до меня. Оказывается, мы вообще не способны совершать ошибок. Дело в том, что вместе с ходом стрелок на часах меняемся и мы. И если мы сделали что-то, это было правильным для нас на тот момент. Мы взвешивали «за» и «против», а иногда и не взвешивали, пользуясь работой подсознания или интуицией. Впоследствии, изменившись, мы назвали наше действие ошибочным. Но ведь мы уже стали другими! Другими стали «за» и «против», по-другому работают тонкие механизмы в глубинах нашей психики. Никогда не жалейте о том, что случилось – говорил философ. Мы станем другими и изменим ситуацию так, как будет нужно.

Философ – молодец, подумал я, закуривая. Он не учел одного – человек, в отношении которого совершена ошибка, тоже меняется. И вполне может принять решение о том, чтобы запретить мне менять ситуацию к лучшему, просто перестав общаться со мной. Но, в любом случае, нам требуется известить пострадавшего о том, что мы поняли, к каким последствиям привели наши действия, и готовы помочь в их устранении. Проще говоря, хотя, согласно философу, вины на нас нет, но извинений никто не отменял.

Приносить извинения, между прочим, тонкая наука. Причинив боль, мы резко меняем восприятие нас другим человеком. Поспешив с извинениями, мы рискуем оказаться не понятыми и, разумеется, ни о каком прощении не может быть речи. Нужно подождать, пока человек станет способен слушать и слышать нас. Ведь мы не ограничимся простыми словами. Мы объясним, что поняли суть причиненного вреда. Впрочем, опоздать с извинениями тоже нехорошо. Обычно при этом формируется впечатление, что я извиняюсь только потому, что мне что-то понадобилось от человека и я вынужден заняться восстановлением отношений.

Скорее всего, я опоздаю с извинениями. Не зная способностей Дежурного Пилота к наказанию виновных, нельзя предполагать, когда он вытащит меня отсюда. Что ж, это говорит о том, что нужно заняться расшатавшимися нервами, чтобы больше не повторять таких ошибок.

Хорошо бы узнать, что предполагают делать военные по ту сторону завала. Если они испытали здесь какое-то новое оружие и обвал не входил в их планы, то, по идее, его нужно разобрать как можно скорее, чтобы посмотреть на результаты испытаний. Впрочем, здесь может сесть вертолет, так что, вероятно, они что-то пережидают. Мне однозначно нужно будет убраться отсюда до появления военных, иначе есть риск быть обвиненным в шпионаже. А что, если включить рацию? Их каналы связи, конечно, зашифрованы, но вдруг кто-нибудь забыл запереть замок… Да и смеркается уже, а ночевать снаружи все равно жутковато.

Я взял винтовку, затушил костер и залез в салон, тщательно проверив замки дверей и опустив занавески. Свет зажигать не хотелось. Портативной рации нигде не было и я вспомнил, что оставил ее у Лизы вместе с курткой. Конечно, есть запасная, хранится в шкафу над креслом, но она слишком слабая. К счастью, аккумулятор «УАЗа» я менял недавно и он полностью заряжен. Можно включить стационарную радиостанцию.

Шкала уютно засветилась зеленым, зашипел громкоговоритель. Я щелкал переключателями, сканируя частоты, но везде была тишина. Наверное, горы мешают прохождению радиосигнала. Мелькнула мысль вызвать Дежурного Пилота и поболтать с ним на сон грядущий, но я не стану этого делать. Мы в ссоре.

- … ответ… - раздалось вдруг из динамика.

Я моментально перешел на эту волну и стал слушать. Потрескивали помехи.

- Крис, ответь, если ты меня слышишь, - сказала Лиза.

Она где-то рядом! Сигнал маленького передатчика не может дотянуться сюда из города.

- Крис на связи, - ответил я, - Лиза? Прием.

- Крис, ты меня слышишь? – взволнованно воскликнула Лиза.

- Слышу, Лиза. Где ты находишься? – спросил я.

- Дома. Ты забыл куртку, я нашла там рацию. Крис, где ты?

- Далеко…

Рация вдруг зашипела, треск разрядов усилился. В эфир прорвался какой-то писк. Если Лиза не обманывает, что говорит из города, то радиосвязь в этих местах весьма своеобразна.

- …Пилот…не говорила…зачем…поняла, что ты хотел… В общем, я…у врача, Крис…

Я почувствовал, что мне стало жарко.

- Что сказал врач, Лиза? – спросил я спокойным голосом.

Слышимость вернулась.

- Все хорошо, Крис! Все в порядке! Ты слышишь? Он сказал, что я дура! Меня долго мучили на огромной штуке с лампочками, потом втроем смотрели фотографии! Я дура, Крис! Понимаешь? Он отобрал у меня капли и сказал, что надо лечить нервы! Назначил какую-то гадость, фу, противную! Ты меня понял, Крис? Крис? Крис, ответь!

Откинувшись в фельдшерском кресле, я слушал стук собственного сердца. Потом вдруг навалилось чувство покоя и усталости. И мысль, что мне самому нужно лечить нервы. Забрать Лизу в охапку, посадить ее на пассажирское сидение и уехать на море. Рация шипела и щелкала, Лиза кричала во весь голос, а я сидел в темноте и улыбался.

- Я слышу тебя, Лиза. Я очень рад. Прости меня, пожалуйста…

- Нет, это ты прости меня за мою глупость! Вернись ко мне, Крис… Мы больше не будем ругаться.

- Это невозможно, Лиза. Дежурный Пилот переместил меня в наш лагерь. В наказание за то, что я обидел тебя. Отсюда нет выхода, - сказал я.

- Что? В лагерь? Зачем? Я же просила его…

Очевидно, на близком расстоянии заработала мощная радиостанция, поскольку голос Лизы потонул в оглушительном треске и взвизгивании. Я перешел на другой канал и подал команду для рации Лизы сделать то же самое.

- Лиза? Как слышно? Лиза, ответь.

Эфир загадочно шуршал. Я подал сигнал еще раз, затем просканировал каналы.

- Нет, Крис, - прорезался голос Лизы и мне показалось, что она плачет, - Нет. Ты учил меня действовать. И я буду действовать! Мы…

- Лиза! Повтори, я не разобрал… Помехи…

- Кррр… Тиу… Фюииии… - затянул приемник.

Около получаса я крутил рукоятки, пытаясь поймать хоть чью-нибудь радиостанцию, но слышал только треск атмосферных разрядов. Очевидно, условия прохождения сигнала изменились и я больше не услышу Лизу. Ну, ничего, главное, что новости хороши, а победителей не судят. На всякий случай я оставил приемник в режиме ожидания вызова, выпил еще коньяку и лег спать.

6.

- Прекрасен мир, а где же волшебство? Любовь лежит в коробке с чудесами! Мы приглашаем всех на торжество! Не будем ждать, откроем ее сами! Мы сочиняем сказку для двоих. И в ней живут прекрасные герои! А трудности – ведь нам хватало их! Мы заслужили счастья и покоя!

Лиза, напевая свою песенку, вертится перед зеркалом. На ней странный наряд – куртка, брюки и жилет, видимо, когда-то были оранжевого цвета с нашитыми отражающими полосками. Теперь полоски оторваны, ткань в свежих грязно-зеленых потеках и пятнах. Лиза пытается надеть на себя широкий тяжелый пояс с болтающимися ремнями и карабинами. Пузырьки и баночки на столе небрежно сдвинуты в сторону, на их месте лежит толстый свернутый трос. На кровати брошен рюкзак, в стороне стоят грубые высокие ботинки. Лиза возится с бесконечными ремешками и застежками, не замечая, что из-за приоткрытой двери виднеется серебристый скафандр Дежурного Пилота.

- Здравствуйте, Елизавета, - говорит Дежурный Пилот.

- Ай! – вздрагивает Лиза, - Вы напугали меня, Пилот! Здравствуйте. Вежливые люди звонят в дверь, когда приходят в гости.

- Прошу извинения, Елизавета. Я прибыл по вашему сигналу.

- Очень хорошо, - в голосе Лизы появляются начальственные нотки, - Подождите на кухне, пока я переоденусь. Я пригласила вас с целью обсудить вопросы нашего дальнейшего сотрудничества.

- Мне не известно, какое помещение вы называете «кухня», - отвечает Дежурный Пилот, - Я буду находиться там, где мы разговаривали в предыдущий раз.

- Это и есть кухня. Я сейчас приду.

Дежурный Пилот неуклюже поворачивается и проходит на кухню. Очевидно, его скафандр тяжел, потому что табурет скрипит, когда невысокая фигура присаживается к столу. Почти сразу появляется Лиза в строгом деловом костюме.

- Дежурный, мы договорились, что я подам сигнал, когда Крис станет вести себя неправильно. Он повел себя странно и я известила вас об этом. Договор предусматривает выгоду обеих сторон. Вы не выполнили того, о чем я просила вас. Где Крис?

Дежурный Пилот поворачивает голову. В стекле его шлема появляется отражение Лизы.

- Я исключил возможность дальнейшего воздействия Криса на вас. Он больше не причинит вреда.

- Кажется, вы меня не поняли. Если он опасен, нужно выяснить причину этого, а не сажать его в лагерь, как в тюрьму. Я хотела бы помочь вам в этом.

- Причина известна, Елизавета. Исправить это невозможно. Вы многого не знаете, поэтому я и предупреждал вас.

- Я вам не верю, господин Дежурный Пилот. В ссоре с Крисом я виновата сама. До этого момента он вел себя хорошо. Я вообще не понимаю, как можно работать врачом, лечить людей и при этом быть опасным. Очень жалею, что я вызвала вас в тот момент.

- Нет, вы все сделали правильно. Я благодарен вам.

Лиза отворачивается и смотрит в окно, постукивая пальцами по крышке стола.

- Я не нуждаюсь в вашей благодарности, господин Дежурный Пилот. Если вы хотите сделать для меня что-то полезное, верните Криса сюда.

Дежурный Пилот встает, опираясь на стол.

- Всего вам хорошего, Елизавета, - вежливо говорит он.

- Я не желаю вам ничего подобного, так как вы уходите от разговора. Наш договор можете считать расторгнутым.

- Я прошу прощения, поскольку вызвал у вас негативные эмоции, уважаемая Елизавета. Но это вынужденная мера. Очень сожалею, что побеспокоил вас.

Лиза молчит. Дежурный Пилот, очевидно, чувствует себя неловко.

- Если позволите, я дам на прощание некоторый совет… Снаряжение, которое я увидел надетым на вас, предназначено для преодоления вертикальных препятствий. Вы хотите пробраться в лагерь?

Лиза поворачивается спиной.

- Вас не должно интересовать это, господин Дежурный Пилот, - холодно говорит она, - Пожалуйста, покиньте мой дом.

- Да. Но если вы желаете перейти завал на пути, у вас это не получится. Вы можете получить повреждения или погибнуть.

- Если вы считаете, что благодаря своим возможностям имеете право вмешиваться в чужую жизнь, то почему такого права не может быть у других? В некоторых ситуациях люди могут совершать волшебство.

Пилот чуть склоняет голову, словно прислушивается.

- В каких именно ситуациях, Елизавета?

- Я однажды говорила вам об этом. И не намерена повторять дважды.

- Я очень не хочу, чтобы вы совершили ошибку, Елизавета. Это общение не имеет перспективы. Ведь Крис – это всего лишь путешественник и он подчиняется мне. Вскоре я переведу его в другое место, где он не сможет повредить вам еще раз.

Лиза сердито хлопает ладонью по столу.

- Убирайтесь вон! – кричит она, - Вы робот! Тупая могущественная железка! Вы никогда не поймете, что мне больно! Крис не совершал того, что вы ему приписываете! И я не позволю вам издеваться над ним, поняли?

- Елизавета, я…

- Прочь, скотина! – голос Лизы срывается и она изо всех сил швыряет в Дежурного Пилота первый же попавшийся под руку предмет, небольшую чашку.

Не успев прикоснуться к гладкой поверхности скафандра, чашка ярко вспыхивает и с шипением исчезает в воздухе.

- Я сгорю так же, но вы поймете, что в мире есть или люди, или человеки… Я буду рядом с Крисом. Все время, пока вы не отберете его у меня на правах сильного, - сквозь зубы говорит Лиза.

Прикрыв глаза, она уходит в свою комнату, громко хлопнув дверью. Дежурный Пилот остается один. Действительно, напоминая робота, он несколько секунд поворачивает голову, обводя взглядом кухню.

- Простите… - говорит он в пустоту и скрывается на лестнице.

Вечер того же дня. Крис снял пассажирское сидение с машины и восседает на нем у костра, как на троне. В машине играет музыка, из салона тянутся провода к рации, которая шипит и потрескивает рядом с Крисом. Держа в руке серебряную вилку с куском жареного мяса, Крис дирижирует ею в такт музыке. На поляне беспорядок – валяются пустые бутылки, обертки от продуктов, какая-то растрепанная книга. Заметно, что Крис пьян.

- Министр пищевой промышленности? – обращается Крис к куску мяса, - Займите свое место. Министр культуры, почему вы замолчали?

Приемник в машине начинает следующую песню. Крис ставит перед собой небольшую канистру и стакан.

- Министр здравоохранения! Если я опять поперхнусь вами, вы будете расстреляны с помощью военного министра! По примеру министра образования, вон он валяется… А вы, министр жилищного хозяйства, опять прячетесь в сырые дрова? Господа, я собрал вас для оглашения приговора. Ваш король - преступник! Я что-то совершил, не помню, что… Я пошел против Всевышнего! И жертва преступления счастлива… Она будет ждать меня вечно… На противоположном берегу. Эй, паромщик, в рай с ветерком! – внезапно кричит Крис.

Эхо гаснет в тумане.

- Вы спрашиваете, как меня можно наказать за не помню что? А я вспомню… Выпью здравоохранения, закушу пищевой промышленностью и вспомню. Смирно, военный министр! На караул!

Доктор ставит перед собой винтовку, но оружие падает. Нагибаться за ним Крису лень и он пинает винтовку ногой.

Рация издает свист и гудение.

- Крис? – спрашивает голос Лизы, - Крис, ты слышишь меня?

- О, в тюрьме разрешены свидания! – отвечает Крис, взяв микрофон, - Здравствуй, Лиза! Ведь тебя зовут Лиза, да?

- Крис? Как ты там?

- Отлично! Я на совещании в министерстве! Здесь фуршет… Мясо животных на костре! Медицинский спирт с жженым сахаром!

- Крис! Это правда ты? Ты что, выпил? Как ты себя чувствуешь?

Крис кивает головой и грозит пальцем канистре со спиртом.

- Выпил, Лиза, выпил. Я выпил слезы любви! Приговоренному наливают перед казнью, знаешь? Меня судят окружающие предметы. За то, что я убил Бога!

- Слушай меня внимательно. Перестань пить. Туши костер и ложись спать. Запри все двери. Ты меня понял?

Крис разводит руками.

- Я тебя понял, Лизонька! Я причинил тебе боль, а ты почему-то интересуешься, как я себя чувствую. Скажи – чтоб ты издох, Крис!

- Перестань, Крис! – взволнованно кричит Лиза, - Пожалуйста, потерпи еще немного. Совсем чуть-чуть… Утром я буду с тобой! Ты слышишь? Я приду и мы поговорим обо всем! Слышишь? Не молчи, ответь!

- Что? Лиза! – Крис быстро приходит в себя, - Как ты собираешься сюда попасть? Сюда нельзя, Лиза! Здесь опасно! Ты что, договорилась с Дежурным?

- Я…люблю тебя, Крис… А влюбленные становятся волшебницами. И еще со мной твой камень. Твой камень! Жди меня. Просто жди. Жди и думай…

- Лиза! Не нужно этого делать! Ты погибнешь! Там же войска, они вооружены! Ты что, сошла с ума? Оставайся дома, я сейчас сам выйду отсюда! Ну, почему ты не слушаешь меня?

- Нет, Крис. Никуда не ходи. Ради меня, Крис, послушайся! Это намного сложнее, чем ты думаешь! Ты просто замерз, пока странствовал. Мы будем вместе и я все тебе объясню. Конец связи.

Крис вскакивает с сидения и смотрит в сторону выезда из лагеря. Где-то далеко в тумане неторопливо разгорается огромное желтое пятно. Земля слегка вздрагивает, появляется звук, похожий на длинный скрипучий вздох. Слышно, как скалы вокруг отражают и усиливают его. Внезапный порыв горячего ветра шелестит листьями деревьев, на землю летят тонкие ветки. Туман напоминает клубящийся дым. Пятно становится красным и поднимается вверх, постепенно угасая. Крис, покачнувшись, падает на колено и хватает микрофон.

- Лиза? Лиза! Лиза, ответь! Если ты меня слышишь, я говорю – ни в коем случае не ходи сюда! Повторяю – сюда не ходить!

Рация трещит и завывает в ответ. Крис что-то нажимает на ней и динамик вдруг замолкает.

- Крис вызывает Дежурного Пилота! Крис вызывает Дежурного Пилота! Все, кто меня слышит, передайте это Дежурному Пилоту! Господин Дежурный Пилот! Остановите Елизавету! Она собирается идти в лагерь! Остановите ее, я прошу вас! Я прошу вас, Дежурный Пилот! Здесь был еще один взрыв! Остановите ее, слышите? Она погибнет! Она погибнет, понимаете? Я сделаю все, что вы скажете, но остановите ее!

Рация молчит. Крис вновь нажимает что-то.

- Всем, кто меня слышит. Я Крис. Я Крис. Ответьте, если кто-то принимает меня…

7.

Резкий свет прожекторов заливает забор из колючей проволоки, подсвечивает пузырьки на лужах и мокрый плащ охранника у ворот. Дождь барабанит по кабинам военных грузовиков в тени, шелестит по брезенту, которым накрыты какие-то непонятные агрегаты на колесах. Впечатление, что, кроме часового, здесь нет других людей. Но маскировочная сетка скрывает два строительных вагончика, там тускло светятся зашторенные окна. В стороне негромко стучит дизель полевой электростанции. Когда глаза привыкают к темноте, мы видим, что еще один солдат с автоматом спрятался от дождя в кабине гусеничного трактора, и еще один обводит лучом ручного фонаря силуэты двух экскаваторов под скалой. Сапоги чавкают по глинистой обочине, когда караульный обходит свои владения.

В темноте, прижавшись к ковшу огромной строительной машины, Лиза следит за перемещением часовых. На ней тяжелая куртка и брюки, широкий пояс с мотком веревки. За спиной небольшой рюкзак. Увидев что-то, Лиза быстро перебегает к следующей машине и прячется под нее. Кажется, она совсем не обращает внимания на то, что одежда потемнела от впитавшейся воды и капли с волос стекают в глаза. Убедившись, что ее никто не видит, Лиза достает и включает рацию.

- Лиза. Лиза. Ответь. Не ходи сюда. Не ходи сюда. Лиза. Ответь… - монотонно повторяет усталый голос Криса.

Лиза выключает рацию.

- Прости, дорогой, - шепчет она, - Я отвечу, когда увижу тебя.

Девушка улыбается и осторожно выглядывает из-под колес. Сплошная стена из рухнувших обломков камней уже виднеется неподалеку. Ползком, а затем пригнувшись, Лиза скрывается в тени камней.

- Стоять! – голос солдата, серый плащ которого совершенно сливается темнотой, звучит угрожающе.

- Стой, стрелять буду!

Белое пятно от фонаря выхватывает из мрака фигуру Лизы, которая моментально отскакивает за огромный кусок скалы. В руке у нее какой-то предмет, издали похожий на оружие. Охранник дает короткую очередь в воздух, над стволом автомата рвется язычок пламени.

- Стоять! Бросай оружие!

Вместо этого Лиза перепрыгивает на соседний камень, подтягивается и на секунду повисает на руках.

- Стой… - караульный вскидывает автомат, но внезапно резко сгибается вперед и падает на землю. Фонарь, закрепленный на его шлеме, гаснет.

Из-за спины упавшего солдата становится видна фигура Дежурного Пилота. Пилот оглядывается на фигуры охранников, которые бегут сюда на шум выстрелов, подбирает автомат и, почти не целясь, стреляет в сторону Лизы. С коротким вскриком Лиза срывается и падает на землю. Едва сдерживая стон, она, скорчившись, прижимается к камню.

Дежурный Пилот бесшумно отступает назад и исчезает в темноте. Тем временем Лиза успевает подняться на ноги, но военные уже совсем рядом.

- Крис! – кричит девушка и поднимает руку с зажатой в ней рацией, но молодой солдат точным ударом сбивает Лизу с ног.

У скалы возникает свалка. Лиза отбивается, плачет, что-то бессвязно кричит. Она сопротивляется яростно, словно пойманная кошка… Но, прижатая к земле сильными руками, девушка не имеет шансов вырваться. Двое солдат быстро волокут ее по земле за воротник куртки и пояс, третий беспокойно обшаривает лучом фонаря все вокруг. Красная точка лазерного прицела прыгает по расщелинам. Но у ворот уже кто-то развернул мощный прожектор и светит в сторону завала. На камнях остается маленькая разбитая рация…

8.

Всю ночь я вызывал по рации Лизу, Дежурного Пилота, военные и спасательные радиостанции на всех возможных частотах. Дважды мне казалось, что кто-то отвечает мне, но это были всего лишь переговоры дальних аэропортов между собой. Они не слышали меня. Когда туман чуть-чуть побелел на восточной стороне, я выключил рацию. Аккумулятор в машине заметно сел. Костер погас. Стало сыро и холодно. Временами откуда-то тянулся запах дыма, но я не обращал на него внимания. Чтобы поддержать себя в форме, я выпил еще спирта, взял ручной фонарь, винтовку и отправился на разведку.

Добраться до места, где, по моим предположениям, должен был находиться завал, не удалось. Путь перекрывали дымящиеся стволы упавших деревьев вперемешку с крупными обломками скал. Асфальт треснул и перекосился. Впереди что-то горело. Очевидно, взрыв произошел где-то неподалеку. Странно. Если это оружие оставляет после себя радиоактивное излучение, то мощность его должна быть во много раз большей, я превратился бы в пепел. Я убедился в том, что разрушения тянутся до самой реки и вернулся обратно. Интересно, какую я получил дозу… Дозиметра, жаль, нет.

Спирт и впечатления сделали свое дело. Я крутился на лежанке, стремясь устроиться поудобнее, но сон не приходил. Не удивительно. Вообще-то, я учил своих пациентов беспокоиться тогда, когда уже известно, что именно произошло. И беспокойство это используется для поиска выхода. Неизвестность не пугает. Неизвестность заставляет размышлять… Где сейчас Лиза? Куда пропал Дежурный? Проще всего спокойно представить себе все возможные ситуации, хотя бы практически. И прикинуть план своих действий для каждой из них. Лиза дома… Лиза задержана охраной… Лиза погибла… Лиза сейчас придет… Дежурный обиделся и больше не появится… Или связи нет и он не слышит меня… Или не может придти… Стоп. Каковы мои действия? План? А план только один. Ждать. Кого угодно. Лизу, Дежурного Пилота или военных. Даже следующего взрыва – и его придется ждать. А как лучше всего ждать? Правильно, бай-бай. А если не получается? Я врач или кто? Сейчас получится…

В полутьме закрытых занавесок я долго шарил в укладке, разыскивая нужный препарат. Шприц нашелся быстрее.

- Профессор фармацевтической химии! – обратился я к ампуле, наполняя шприц, - Простите, что побеспокоил вас. Мне нужна ваша помощь…

Через несколько минут я обнаружил, что мне безразлично, где я нахожусь, а сигарета вываливается из пальцев потому, что она принадлежит к миру вещей и ей неуютно со мной…

В металлический борт «УАЗа» раздается требовательный стук ладонью. Возле машины стоит человек, одетый в серо-зеленые брюки, десантные ботинки и пятнистую куртку со знаками различия медицинской службы. Его лицо наполовину скрывают большие черные очки. Из-под расстегнутой куртки виднеется белая рубашка или майка. Одежда гостя в беспорядке – брюки изодраны в клочья, рукав куртки надорван и болтается, воротник наполовину отсутствует. Волосы опалены и свисают космами. Человек стучит еще раз. Он держится неестественно прямо, как будто стремится стать выше ростом. Вероятно, гость подложил дров, потому что костер ярко светится и потрескивает за его спиной. Задняя дверь открывается и из машины появляется Крис. В его руке винтовка.

- Кто стучит? Ну, наконец-то! Вы рвете ядерные заряды, не подозревая, что забыли здесь меня! Здравствуйте!

Человек молча присаживается у костра и закуривает. Крис в недоумении садится напротив.

- Здравствуйте, коллега, - говорит гость, - Не удивляйтесь.

- Здравствуйте… Доктор…Чикк?

- Да. Доктор Чикк Кштфорс. А вы? Доктор Крис Лер?

- Именно так. Я знал, что вы вернетесь. Не понимаю, почему, но знал.

- Я спешил, - негромко говорит доктор Чикк.

- Вы очень бледны, одежда разорвана. Пришлось нелегко? Как вы себя чувствуете? – спрашивает Крис.

- Все в порядке. Попал в эпицентр взрыва. Но жив, как вы можете видеть.

- В эпицентр?.. Но… Хотя… Лиза очень ждет вас, доктор. Она потеряла вас. Где же вы были?

Гость склоняет голову и несколько секунд смотрит в огонь.

- Я был там же, где и вы, Крис.

- В смысле? Недалеко отсюда?

- Нет, - отвечает доктор Чикк и снимает свою грязную куртку.

Оказывается, гость одет в белый медицинский халат, заправленный в брюки. Ткань в нескольких местах разорвана и покрыта бурыми пятнами.

- Доктор, вы ранены? Снимайте халат, нужно все осмотреть и обработать! Что же вы молчите?

Но доктор Чикк качает головой.

- Я пришел не за этим, доктор Лер. Посмотрите на эти прорехи и вспомните расположение рубцов от осколочных ранений на вашем теле. Вам не кажется, что все точно совпадает? Даже вот этот шрам на правой руке. И рваные рубцы на передней поверхности бедер. Один из них, в верхней трети справа, похож на звезду…

Несколько секунд длится молчание.

- Что это за розыгрыш? – спрашивает Крис.

- Как бы я хотел, чтобы это стало розыгрышем… - грустно вздыхает доктор Чикк, - Мы с вами две части единого целого. Одно под двумя именами… Можете верить или нет, но это так. Воспоминания не всегда бывают приятны, вы согласны со мной?

- Лучевая болезнь… У меня галлюцинации.

- Пусть так. Вспомните, что с вами было… Лабораторию, ассистентку по имени Лекка Церсса, машину… Вспомните последний вечер? Какая боль и удивление были в ее глазах… Настоящие боль и удивление… Вы счастливый человек, Крис. Вы не помните этого. Или помните? Тогда забудьте… Главное, не пытайтесь повторить это снова! Второго раза нам не выдержать…

- У вас бред, коллега. Успокойтесь. Я сделаю вам инъекцию и постараюсь вызвать помощь по рации.

- Я сейчас уйду… Послушайте еще минуту. Запомните, Лекка была права. Мы с вами пошли по ложному пути. Эффект чувств проявляется в процессе их возникновения. Украденное счастье превращается в зло… В наказание Всевышний вложил в нас настоящее чувство. Он смеялся над нами… И когда мы поняли, что не заслужили своей награды, было уже поздно. Нам некуда деться от нашего наказания, коллега. Я полагал, что все решит смерть, но мы не заслуживаем и ее. Что же… Мы будем скитаться вечно. Наши пациенты хотят наслаждаться жизнью. А мы сделаем так, чтобы их счастье было настоящим и они не мешали сами себе… Ведь мы с вами умеем это, доктор Крис?

Крис молча смотрит в огонь. Его глаза широко открыты, словно он видит что-то страшное.

- Второго раза? – наконец произносит он.

- А где сейчас Лиза? – спрашивает в ответ доктор Чикк.

- Я не знаю… Может быть, вам это известно?

Пламя костра пляшет в стеклах очков, когда гость кивает головой.

- Второго раза не будет! – громко говорит Крис, - Она не погибла! Бог простил меня и отменил наказание, когда она отправилась в путь! Потому что машина разрушена… И теперь только вы один знаете, как создать ее снова! Вы – прошлое, доктор Чикк! Страшное прошлое! Снимите очки!

Чикк Кштфорс грустно улыбается и медленно снимает очки, бросив их в огонь.

- Прошлое всегда с нами… Поэтому Он никогда не простит вас…

Он поднимает голову и мы видим, что на лице доктора Чикка нет глаз… Вместо них – два белесых туманных облачка. В ту же секунду Крис хватает винтовку и стреляет в упор. Звук выстрела получается глухим и длинным, пламя медленно вытягивается вперед, становясь ослепительно ярким. Свет поглощает фигуры собеседников, оставляя лишь контуры… Затем наступает кромешная тьма.

9.

В строительной бытовке стоит стол, походная койка, длинная скамья у стены. Обстановка очень простая и грубая. На полу грязь, окурки, в воздухе плавает табачный дым. На стенах – яркие фотографии из журналов. Лиза полулежит на скамье, опираясь спиной о стену, штанина на ее правой ноге разрезана по шву. Куртка и рюкзак валяются в углу. Лиза бледна, ее глаза закрыты. Солдат в камуфляже накладывает бинт на ногу Лизы.

- Царапина. Но, скорее всего, нужно наложить швы. Промахнись Бурый на пару сантиметров – задел бы артерию.

- Он пришел в себя? – спрашивает его пожилой человек в военной форме с погонами и знаками различий.

- Ребята привели. Похоже, по затылку чем-то тяжелым, - отвечает солдат, закрепляя повязку.

Начальник охраны сердито морщится.

- Так смотреть будете – вас всех по очереди перережут. Как она пробралась через посты? Слепые вы, что-ли? Она одна, надеюсь?

- Больше ничьих следов нет.

- Приведи ее в чувство и марш на пост.

Караульный подносит к носу Лизы комок ваты, затем несколько раз ударяет ее по щекам. Лиза со стоном открывает глаза. Взявшись за воротник свитера, человек в камуфляже придвигает девушку к столу.

- Кто вы? – спрашивает военный, когда солдат скрывается за дверью.

Лиза вновь закрывает глаза, но сильный удар по щеке возвращает ее к реальности.

- Я спросил – кто вы?

- Лекка… Лекка Церсса, - вяло отвечает Лиза. Очевидно, ей совсем плохо.

- Откуда?

- Дедхайнерн. Лабораторный корпус.

- Что делали в расположении части? Зачем напали на часового? Вы хотели перейти завал?

Лиза смотрит прямо перед собой. Впечатление, что она в полусне.

- Господин Генерал…

- Я не генерал. Отвечать на вопросы! – жестко говорит военный.

- Это необходимо передать господину Генералу из Высшего Совета… Доктор Кштфорс болен, его нужно остановить… В лаборатории будет взрыв. Передайте – его нужно остановить. Найдите Дежурного Пилота… Доктор не виновен, он не мог знать, что я буду сопротивляться…

Новый удар по щеке заставляет Лизу опрокинуться на скамейку. Начальник охраны поднимает ее за воротник.

- Зачем напали на охранника и хотели перейти завал?

Лиза непонимающе смотрит на него. Перед ее глазами оказывается раздавленный в драке передатчик.

- Это ваше?

Лиза молчит. Военный выливает ей в лицо стакан воды.

- Спрашиваю еще раз. Кто, откуда, с какой целью?

Подождав ответа несколько секунд, он сильно ударяет кулаком по стене. Лиза вздрагивает. Дверь открывается и в бытовку входит охранник, который перевязывал ногу.

- На радиостанцию. Службу безопасности сюда и пусть захватят врача. Задержан нарушитель, пытавшийся проникнуть к завалу. Вы ей мозги вышибли, чепуху несет. Составьте с Бурым рапорт на мое имя – кто, где, во сколько, как задержали. Да не пишите, что он по башке получил! Совсем распустились, скоро проходной двор тут устроите! Заберите ее отсюда…

- Есть. – коротко отвечает солдат.

- Да не убейте, службу дожидаясь… Она не просто так полезла под пули… Выполнять!

Охранник поднимает Лизу и, завернув руки за спину, выталкивает ее в дверь.

Перед нами внутреннее помещение второго строительного вагончика. Толкнув Лизу на пол, солдат открывает дверь небольшой каморки.

- Маркони, встать! Бегом на радиостанцию! Запомни, связи со службой безопасности у тебя пока нет. Понял? Ровно через час связь вдруг появится, тогда вызовешь их сюда с врачом! Скажешь, что задержан нарушитель. Мы с Бурым пишем рапорт о нарушении, нам мешать нельзя. Пошел!

Низкорослый тощий солдат с ярко-зелеными погонами молча выскакивает в дверь. Охранник волоком втаскивает Лизу в следующую комнату, сажает ее на скамью и запирает за собой дверь.

- Бурый, подъем! Подарок прибыл!

Второй солдат, тот самый, который стрелял из автомата возле завала, поднимает голову от стола. Взгляд у него мутный, лицо бледное. Но когда он видит Лизу, в глазах появляется странный блеск. Затем он переводит взгляд на вошедшего.

- Фуст, оставь нас… Она кое-что задолжала мне.

- Ты уверен, что одному интереснее? – с улыбкой спрашивает Фуст, - Между прочим, мы пишем рапорт вдвоем…

- Пошел на пост! Я позову тебя…

- Что я забыл на посту, Бурый? Там скучно и мокро… Может быть, спросим, кто ей больше нравится?

Фуст поднимает Лизу за подбородок.

- Малышка, я нравлюсь тебе? Или вот этот грязный дядька, которого ты ударила по голове? Скажи нам, кого ты хочешь видеть перед собой сегодня? Всего лишь да или нет…

Бурый встряхивает рукой и в ней с щелчком открывается широкий выкидной нож.

- Фуст, отойди за дверь. Она сейчас моя.

- Бурый, неужели мы с тобой будем ссориться? Убери свой нож. А если я вот так?

Фуст достает из наплечной кобуры маленький черный пистолет.

- Нехорошо трясти оружием, Бурый. По-моему, прохладный воздух тебе только на пользу…

Последнее слово солдата исчезает в хриплом стоне, поскольку Лиза наносит внезапный удар в горло. Удар ногой в пах заставляет Фуста сложиться пополам. Бурый поднимается из-за стола.

- Молодец, лапа! - говорит он, - Бей в лицо коленом!

Но Лиза рывком опрокидывает Фуста на себя, стремясь к пистолету. Звучит выстрел, пуля впивается в деревянную стену. Бурый хватает своего товарища за куртку и отбрасывает в угол. Но пистолет уже в руках Лизы и она тут же стреляет в Бурого.

- М-м… - произносит Бурый и прижимает ладонь к животу, - Зря ты это… Убери ствол…

Бурый, скорчившись, опускается на пол.

- Ты не поняла… Ладно. Не стреляй.

- Лежать! – командует Лиза, пока Фуст возится в углу, пытаясь подняться.

Бурый достает из кармана связку ключей.

- В голову. И ключ - твой, - говорит он, - Третья машина, если считать отсюда.

Фуст внезапно поднимается на ноги, в его руке появляется нож.

- В голову, девочка… - тихо говорит Бурый.

В тот момент, когда Фуст взмахивает ножом, раздается еще один выстрел. Фуст падает. Бурый незаметно улыбается и бросает Лизе ключи.

- Готов, - морщась от боли, говорит Бурый, - Ты выиграла.

Лиза молча подбирает ключи с пола.

- Удачи, малыш! – говорит Бурый, - Больше не суйся сюда…

Лиза замечает на столе переносную рацию и изо всех сил ударяет ее о стену. Прибор отлетает в угол, где лежит Фуст.

- Простите, солдат, - говорит она и выбегает в дверь.

В темноте внезапно вспыхивают фары тяжелого военного грузовика с закрытым тентом, рычит стартер и с треском, выпустив облако дыма, запускается двигатель. Рывками, лязгая коробкой передач, машина разворачивается и, снося проволочные заграждения, устремляется по дороге. Караульный у ворот, присев, стреляет из автомата по колесам, вспышки трассирующих пуль тянутся и из кабины трактора. Но грузовик, тарахтя и вихляя, уже скрылся за поворотом…

10.

На поляне, где поселился Крис, темнота. Слабо выделяются контуры автомобиля, палатки, каких-то предметов возле нее. Чуть заметно светятся угли остывающего костра. В кустах раздается громкий щелчок, вспыхивает сияющее белое пятно. Такое же пятно, пульсируя, зажигается с другой стороны. Затем свет меркнет, превращаясь в лучи фонарей на шлемах скафандров. Голоса мы слышим так, как будто принимаем их по рации – с шорохом и треском помех.

- Коллега Мак, выходи ближе ко мне, - говорит Жабер, - Мы с тобой в том самом пространстве, путь в которое ты никак не мог рассчитать и мне пришлось делать это вместо тебя. Ты полагал, что все будет просто? Нет, это не так. Иногда и нам приходится отрывать заднюю часть тела от кресла и отправляться черт знает куда!

- Да, Учитель Жабер, я никак не думал, что сигнал исчез именно здесь!

- Впрочем, тебе это не особенно важно, ты не специализируешься по перемещениям. Но представление об этом иметь должен, хотя бы для общего развития. Это один из подопечных Дежурного Пилота. Пилот меняет им всем имена, так что мы не знаем, как его теперь зовут. По-моему, это наш знакомый ученый?

Луч света падает на бледное лицо Криса, который лежит на траве у костра.

- Да, это он… Господин Жабер, сигнал отсутствует. И мой прибор безопасности сообщает, что здесь имеется повышенный радиоактивный фон.

- Да. Вообще-то Наблюдатель несет ответственность за жизнь и здоровье этих людей, но мне неизвестны случаи, когда кто-либо из них возвращался. Для общества они давно погибли. Возможно, здесь они тоже не все остаются в живых, ведь Наблюдателей почти никто не контролирует. Исчез сигнал – и дело с концом. Но, поскольку Дежурный Пилот лично просил нас с тобой разобраться в этом деле, значит, он озабочен положением этого человека. Давай сделаем все побыстрее, у меня нет никакого желания торчать в этом пространстве.

Пока Жабер говорит, Мак уже развернул широкий светящийся предмет, похожий на веер.

- У Дежурного Пилота очень опасная профессия, господин Жабер. Это нестабильное пространство.

- Он так давно здесь, что вполне может считать себя местным жителем… Хотя иногда, вот как сейчас, у него бывают проблемы. В прошлый раз он провел в коконе почти две недели, прежде чем поле выровнялось. Действуй, Мак, мы обсудим это позже. Я хочу посмотреть, правильно ли ты усвоил то, чему я учил тебя целый месяц.

Мак склоняется над телом Криса и начинает манипулировать «веером», каким-то прибором и пучком проводов, который он вытянул из скафандра. Жабер осматривает палатку, машину, освещает кустарник вокруг поляны.

- Господин Жабер, этот человек мертв, он получил пулевое ранение несколько часов назад. Переносной прибор работает не точно, но, похоже, он сам застрелил себя. Рядом на земле лежит оружие. Следов присутствия других людей не обнаруживается.

Жабер подходит ближе.

- Вот как? Это интересно. Дай мне посмотреть.

Фигуры в скафандрах передают друг другу светящийся экран.

- Да, - немного погодя говорит Жабер, - Ты прав. Вот эта яркая область, вероятно, содержит в себе некий образ, послуживший причиной отказа инстинкта самосохранения. Дежурный Пилот предупреждал меня об этом… Конечно, это не наша забота, Мак, но не кажется ли тебе, что Дежурный Пилот проделывает над своими подопечными какие-то интересные штуки?

- Возможно, Учитель Жабер. Но я очень мало знаю об этом.

Жабер возвращает ему экран.

- Противная вещь – все эти игрушки с пространствами, - говорит он, - Куда приятнее сидеть дома и знать, что здесь никто не сможет шутить с этим… Немного сдвинь назад темпоральное поле, удали эту область, затем сделай перестановку. Мы уберем его отсюда и оставим в машине где-нибудь неподалеку. Пусть Наблюдатель разбирается сам, что тут произошло…

Мак направляет «веер» и волосы Криса окутываются зеленоватым сиянием…

11.

Милое дело… А называется дело патологическим опьянением. Пациент, даже если выпил совсем немного, внезапно сходит с ума, совершает сложные целенаправленные действия, но потом совершенно не помнит об этом. Встречается у людей, перенесших травму головы… Только что пил спирт на поляне и ждал, пока военные соизволят проверить, не остался ли кто в лагере. И вдруг – раз, прихожу в себя в машине на обочине дороги… И – ни одного воспоминания о том, как я здесь оказался… Или Дежурный Пилот сообразил, что меня забыли в лагере и перекинул меня сюда, пока я спал? Если он может перемещать машину в пространстве, так, возможно, и меня вместе с ней? Надо будет спросить. Потому что если я как-то сам добрался сюда – дело совсем плохо и алкоголь мне противопоказан в любых количествах.

Впрочем, ладно, в любом случае я рад, что выбрался оттуда. Жаль, палатка осталась… Стоп. А это что лежит у двери?

Повернувшись, я увидел что кто-то (не хотелось думать, что я сам) аккуратно собрал палатку и уложил ее на место. По-моему, я снимал пассажирское сидение… Что за чудеса? И сидение на месте… Нет, это явно требует специального расследования!

Я вышел наружу и сел в кабину. Двигатель холодный, видимо, прошло порядочно времени. По часам – полдень. Некоторое время я смотрел на пустынную дорогу, пытаясь определить, знакомо ли мне место, затем включил рацию и нажал маленькую красную кнопку.

- Господин Дежурный Пилот, я не совсем понимаю, как мне удалось выбраться из покинутого лагеря. Если это вы помогли мне, то я очень благодарен. Я постараюсь больше не попадать в подобные ситуации. Прием.

Несколько секунд стояла тишина, затем он появился в эфире.

- Мне пришлось помочь вам, Крис, поскольку в лагере стало опасно. Но вы никак не могли проснуться после того, как принимали алкоголь. Как состояние вашего здоровья?

- Хорошо, господин Дежурный Пилот. Спасибо вам.

- Не стоит благодарности, Крис. Я считаю, что вам не следует больше употреблять спирт в таких количествах. Сегодня я встречусь с вами, так как ваша вторая переносная рация утеряна. Скажите, нужно ли вам еще что-нибудь?

Я подумал несколько секунд.

- Думаю, что нет, уважаемый Пилот. Я предполагаю отправиться дальше на восток. Горная местность сыграла со мной неприятную шутку, поэтому я буду ехать, пока не спущусь на равнину.

- Хорошо. До встречи, господин Лер.

- До встречи.

Так, теперь поехали. Водные процедуры и завтрак – у первого же источника чистой воды. Хорошо все-таки быть знакомым с таким существом, как Дежурный Пилот. Когда-нибудь я приглашу его вечером к костру и попытаюсь выяснить, кто он такой. Я не любопытен, но, может быть, ему самому нужна какая-то помощь? Я привык благодарить за доброту…

Я выехал на оживленную трассу и взял направление на восток. Но не прошло и часа, как в двигателе что-то зачихало, захлопало и он замолчал. Я включил указатель поворота и свернул на обочину. Наверное, контакт распределителя зажигания, он давно износился. Неделю назад собирался сменить, в ящике лежит запасной, да все недосуг было. Да, совсем забросил машину, вот она и сердится. Сейчас поменяю. А позавтракать, кстати, можно будет и в трактире, вон он виднеется впереди.

Контакт с щелчком встал на место, двигатель обрадовано взревел, как только я повернул ключ. Подъехав поближе к кабачку, я заглушил мотор и достал бумажник. Из кармана выпала фотография. Молодая симпатичная девушка сидит за рулем…моего «УАЗа». Да, это моя машина, вот и маленькая вмятина на полуоткрытой двери. На пассажирском сидении, кажется, я… На обороте фотографии нашлась надпись. «Крису и Лизе от Шныря, всеобщего друга!».

Голова закружилась резко, как будто тронулась и стала быстро разгоняться какая-то противная карусель. Вот и музыка заиграла, точнее, не музыка, а чей-то удивительно знакомый голос на фоне хрустального перезвона.

- Доктор Чикк! Вы издеваетесь над любимой девочкой!.. Если это второй мой экзамен сегодня, то я попробую ответить. Мотивация… На правах гостя, Крис… Любимый, я разобью молотком все оборудование… Я боюсь, Чикк. Я не хочу тебя потерять… Не уезжай, Крис… Плохо, Лекка… Очень плохо… Наше счастье – мой приз. И я не отдам его никому… Я Лиза! Лиза! Ты меня помнишь? Твоя Лиза…Мне хорошо, любимый… Поцелуй меня, когда объявят отлет, ладно?

Я тряхнул головой, зажал уши и, по-моему, закричал изо всех сил, стремясь прекратить поток галлюцинаций… Вывалился из машины и куда-то пошел, но уже через несколько шагов свалился в придорожную канаву. В глазах вращалось черное небо с пятнами вертолетных прожекторов, пламя становилось красным и поднималось вверх, Лекка (или Лиза?) удивленно и испуганно смотрела на меня из темноты, постепенно скрываясь в тумане…

- Утром я буду с тобой! Я…люблю тебя, Крис… Твой камень, доктор Чикк… Дорогой, а зачем людям дана любовь?..

- Стоять! – громко крикнул я и прижал ладони к глазам.

Головокружение постепенно прошло, голоса пропали. Подташнивало и мир казался заполненным невидимой прозрачной водой. Но, поднявшись из ямы, я уже вспомнил… Вспомнил, что меня звали Чикк Кштфорс, а мою ассистентку Лекка, вспомнил, что я создал машину, способную управлять человеческим сознанием и то, что я натворил… И как пытался, но не смог ничего исправить. Несколько минут я сидел на обочине, привалившись спиной к колесу, пока не вернулась способность мыслить.

- Лекка… - сказал я, опираясь о борт машины обеими руками, - Второго раза не будет. Я вернусь к тебе и… И расскажу обо всем, что произошло здесь, пока ты отдыхала на море…

Место неожиданно оказалось знакомым, я уже останавливался здесь, чтобы купить продуктов. Взвыл мотор, я круто развернул машину и дал полный газ.

- Ты не погибла, нет! – шептал я, - Я найду тебя! Найду и заберу камень! Я не дам тебе погибнуть дважды! Я построю машину снова и удалю свой образ из ядра! Тогда ты все поймешь… И не простишь меня никогда! Я буду смеяться и радоваться, когда взорву машину вместе с собой! Радоваться тому, что дьявол уходит обратно в преисподнюю и я… Я веду его туда! Мы идем домой!

Я говорил что-то еще, кричал и плакал, продолжая нажимать акселератор. Дорога летела навстречу. Вот промелькнул поворот в лагерь, немного погодя – обгорелый остов какого-то грузовика в канаве. Скоро поворот и я буду в городе… Боже… Дежурный Пилот!

На этот раз Дежурный Пилот стоял прямо на дороге и, словно дорожный полицейский, указывал мне на обочину. Прежде чем я подумал о том, что останавливаться не нужно, двигатель внезапно замолк. Огни на приборной панели погасли.

Я молча выбрался из машины и встал возле двери.

- Здравствуйте, Крис, - сказал Дежурный Пилот, - Вы сказали, что собираетесь двигаться на восток? Это совсем другое направление.

- Я забыл, что оставил кое-какие дела в городе. Невежливо уезжать, не закончив их.

- Ваши дела закончатся сами по себе, Крис. Пожалуйста, разверните машину. Я очень прошу вас об этом.

- Господин Дежурный Пилот, позвольте мне самому решить, как закончить свои дела. Если хотите, мы можем поехать вместе, - ответил я.

Протянув руку в кабину, я повернул ключ зажигания. Двигатель завелся. Дежурный Пилот медленно покачал головой.

- Прошу извинения, Крис.

Двигатель чихнул и заглох. Это вывело меня из себя.

- Послушайте, тюремщик, вы, кажется, превышаете свои полномочия! Я еду в город и не покину его, пока не узнаю, что случилось с моей ассистенткой! С дороги! Отправляйтесь к господину Генералу и сообщите ему, что я готов повторить свое открытие в обмен на свободу! Это очень ценная новость для него.

- Осужденный Чикк Кштфорс, отойдите от машины. Здесь вы подчиняетесь мне и никому другому. В вашей памяти произошла ошибка. Стойте, не двигаясь.

Пальцы ощутили прохладный металл… Сталь холодна и безразлична. Она одинаково хорошо делает добро и зло.

- Это вы стойте, не двигаясь, господин Дежурный Пилот, - сказал я сквозь зубы, - Передайте им также, что я нашел состояние, при котором эта ошибка будет существовать всегда! Разум сопротивляется, охраняя самое ценное, что есть внутри нас! Я меняю информацию на свободу и девушку по имени Лиза.

- Нет, - коротко ответил Пилот и поднял руку.

Пуля ударила его в грудь и фигура в черном скафандре отшатнулась. Дергая затвор левой рукой, я стрелял, продолжая нажимать и нажимать на спуск, пока не кончились патроны. Гильзы звенели, падая на асфальт. Потом я отбросил винтовку в сторону.

Тюремщик представлял собой жутковатое зрелище. Верхняя часть его туловища исчезла, точнее, перестала быть видимой, он взмахивал рукой и вертел шлемом, сидящем на пустом месте. Затем раздалось шипение и Дежурный Пилот окончательно растворился в воздухе.

Я сел за руль. Мне понадобилась целая вечность, прежде чем удалось запустить двигатель. Машина была в порядке, просто дрожащие пальцы никак не могли удержать ключ…

12.

Кухня в доме Лизы. Доктор Чикк, стоя прямо в куртке и ботинках, обнимает прижавшуюся к нему хозяйку дома. Лиза плачет от радости.

- Боже, наконец-то я дождалась! Я уже не надеялась увидеть тебя! Милый… Как ты?

- Ну, все, все… Я здесь. Я пришел. Я в порядке… А ты? Где твоя рация? Я не мог связаться с тобой…

- Наплевать на рацию… Главное – ты здесь! Я чуть с ума не сошла, сидя тут одна!

- Теперь ты не одна. Я с тобой… Времени очень мало, Лиза… Я хочу кое-что рассказать тебе.

- Что? Рассказывай скорее!

Чикк ласково гладит Лизу по волосам. Его пальцы натыкаются на шнурок с камнем. Тогда он осторожно берется за шнурок и снимает камень с ее шеи.

- Посмотри…

Камень, бывший гладким и прозрачным, теперь потерял свой блеск. Он сильно потемнел, в глубине появились трещины. Мутно-серое стекло больше не отражает свет.

- Ой… Что с моим камнем? Вернее, с твоим камнем, Крис. Неужели я случайно уронила его?

Доктор пристально разглядывает камень.

- Нет, Лиза. Просто камень больше не нужен нам с тобой. Беги, приведи себя в порядок, а я сниму куртку. У этой вещи длинная история… А еще я очень хочу твоего фирменного кофе. Я не пил его целую вечность…

Ставни закрыты, поэтому в комнате стоит полутьма. Уютно светит небольшой оранжевый торшер. Доктор Чикк и Лиза сидят на диване, сбоку на маленьком столике дымятся кофейные чашки. Лиза положила голову на плечо доктора. Ее лицо спокойно и задумчиво, но Кштфорс не замечает этого.

- В конце концов я понял, что не могу ответить на любовь Лекки, - негромким голосом продолжает Чикк, - Ведь любовь была вызвана моей машиной… Как можно наслаждаться искусственно созданным чувством? Созданным за одну ночь… Она любила меня со всей нежностью и силой, на которую была способна. Искренне… Мне показалось, что в любви ко мне она потеряла саму себя, превратилась в часть меня, которую нельзя отбросить. Она не замечала, что не вызывает во мне ответных чувств…

- Бедная девочка… - шепчет Лиза.

- Я обманывал, делал вид, что любовь взаимна. Иначе Лекка погибла бы… Ведь на самом деле я очень тяжелый человек, Лиза. И я видел, как мучилась моя ассистентка, когда у меня не получалось сдержать эмоции. Ведь вначале я относился к ней, как к лабораторному животному. Объекту, эксперимент над которым оказался удачным… Она строила планы. Оберегала мое здоровье и старалась отвлечь меня от работы. Она заботилась не о себе…

Лиза незаметно вытирает слезы.

- Да, Лиза, я просто принимал ее любовь и наблюдал за изменениями. Позже пришло ощущение боли. Я вдруг начал чувствовать ее боль… Особенно тогда, когда кричал на нее в раздражении, если что-то не получалось. Еще ужаснее было видеть, как Лекка прощает мне мои выходки. Лиза, она не замечала, что я не люблю ее... Я просто ненавидел Лекку, как будто она оказалась виновна в том, что мне больно на все это смотреть. Я украл любовь, но это не принесло мне счастья… Как будто я получил награду за то, чего не сделал. И не потому, что это когда-то выяснится, нет, страха расплаты не было. Кто бы наказал меня за мое открытие? Наоборот, его приняли бы с радостью и дали очередную премию. За то, что я подчинил себе человеческую душу. Я потерял уважение к себе, Лиза.

Несколько долгих секунд стоит тишина.

- Ты полюбил Лекку, Чикк, - тихо говорит Лиза.

- Да. Я понял, что ее счастье фальшиво и на самом деле это зло… И решился на повторный эксперимент. Нужно было удалить мой образ из ее памяти и тогда любовь должна прекратиться. Все вернется на свои места. Лекка станет прежней, настоящей… Но я не учел одной простейшей вещи. Разум Лекки, та часть его, которая хранится в глубинах сознания, встал на защиту ее любви. И сила сопротивления превысила силу машины.

- Лекка погибла?

- Лекка… - Чикк Кштфорс тяжело вздыхает, - Она отдала все силы на борьбу с машиной, защищая свою любовь ко мне. Любовь к человеку, который, не задумываясь, использовал свою ассистентку в качестве опытного образца… Она умерла через несколько минут после взрыва. Я был серьезно ранен и полагал, что не выживу, но они же знали, кто я такой… Ценный ученый. Поэтому приложили все силы, чтобы спасти меня. Потом был суд, я просил смертной казни, а Высшему Совету было очень интересно узнать, что я изобрел.

- Ужас… Ты не сказал им? – обеспокоенно спрашивает Лиза.

- Нет. К счастью, оборудование лаборатории сгорело дотла.

- И тебя отправили сюда? В наказание?

- Предварительно, я полагаю, уничтожив воспоминания о всей прошлой жизни. Как видишь, память вернулась. Наверное, я не заслуживаю смерти…

- Не говори так. Ведь теперь ты понял, что был неправ?

- Все не так просто… - отвечает доктор Чикк, - Дежурный Пилот… Он наблюдает здесь за такими, как я. И он очень не хотел, чтобы я ехал к тебе. Я дал ему понять, что все вспомнил… Лиза, я предложил ему сообщить об этом Генералу. Взамен я просил встречи с тобой.

- Что? Зачем ты сказал ему?

- Мне нужно было увидеть тебя, Лиза. Любой ценой. Потому что камень…

- Потому что ты любишь меня, Чикк, - быстро отвечает Лиза, - Потому что я вернулась с моря и нашла моего любимого в тюрьме. Потому, что в камне содержалась душа Лекки, которая теперь растворилась во мне.

- И твоя любовь – это любовь Лекки… Она искусственна. Вызвана не мною, а моей машиной. Я построю машину вновь и верну все на свои места. Лекки больше нет… И эта странная игра наконец-то закончится.

- Нет, дорогой. Я опять буду сопротивляться. Теперь моя любовь взаимна и я тем более не отдам ее никому! Ты говоришь, что Лекки больше нет? Вот уж кого нет, так это Крыса и Зилли! Они так и погибли в лаборатории… Но я, кажется, помню, где купила кольца…

Доктор Чикк вздрагивает и резко встает с места.

- Лекка? Но…

- Имя Лиза нравится мне больше, милый. Ну, что же ты вскочил? Разве ты не рад мне?

Кштфорс широко открытыми глазами пораженно смотрит на Лизу. Затем, по своей старой привычке, задумчиво берется пальцами за подбородок. Лиза смеется.

- Любовь побеждает смерть, Чикк. И любую машину. Поэтому она и отличает человека от всего остального. Теперь ты понял? – улыбаясь, говорит Лиза.

- Да… Какой же я идиот…

Сзади тихо скрипит дверь.

- Добрый день, доктор Кштфорс и Елизавета, - приветствует Дежурный Пилот, - Простите, если я помешал вашему разговору.

Лиза моментально запускает руку под диванный валик и направляет пистолет на вошедшего.

- Лекка, это бессмысленно… Убери пистолет. Откуда он у тебя? - говорит доктор Чикк.

- Меня зовут Лиза, Чикк… Дежурный Пилот, что вам нужно?

- Я пришел за осужденным Чикком Кштфорсом. Он пойдет со мной.

Лиза кладет пистолет на столик.

- Господин Дежурный Пилот, мы возьмем с собой эту девушку. Иначе вы не получите моего открытия, - говорит доктор Чикк.

Дежурный Пилот невозмутимо качает черным непрозрачным шлемом.

- Мне не требуется ваше открытие, доктор Чикк Кштфорс. И я не собираюсь ничего сообщать Высшему Совету. Я помещу вас в лабораторию, где ошибка вашей памяти будет исправлена.

- Что вы себе позволяете, Наблюдатель? Речь идет об открытии государственной важности!

- Простите. Меня это не интересует.

Доктор Чикк делает движение, как будто хочет подойти к Дежурному Пилоту. Но с дивана поднимается Лиза и встает между ними.

- Мужчины, прекратите. Господин Дежурный Пилот, можно, мы хотя бы допьем кофе наедине? Потом он отправится с вами, а я пойду сдаваться местным властям.

И продолжает, обращаясь к доктору:

- Подожди, дорогой, послушай меня. У нас нет другого выхода. Но ведь Дежурный Пилот ничего не сделает с моей памятью! Я же местная жительница! Нам с тобой предстоит долгая разлука… А потом я найду тебя, Чикк. Ты забудешь меня. Но любовь в тебе сохранится!

Лиза весело улыбается, но на глазах ее слезы.

- Вот будет здорово, ты влюбишься в меня снова!

Взгляд доктора Чикка, еще несколько секунд назад бывший жестким и раздраженным, постепенно теплеет. Он становится одновременно и радостным и виноватым и каким-то потерянным.

Лиза, мягко улыбаясь, поворачивается к Дежурному Пилоту.

- Пилот, посторонним неприлично присутствовать при таком разговоре. Отвернитесь хотя бы… Неужели вам не стыдно? Присядьте на кухне и возвращайтесь через пять минут. Мы никуда не денемся.

- Но… Почему? – в голосе Дежурного Пилота наконец-то появилась едва заметная растерянность, - Зная заранее, что отношения не имеют перспективы, вы стремились друг к другу. Вы нарушали закон, совершали преступления. Вас, Елизавета, ждет тюрьма, а вас, доктор Чикк – уничтожение личности и вечные скитания. И все это ради возможности пообщаться недолгое время? Где же логика?

Лиза обнимает любимого и они вместе садятся на диван.

- Вы никогда не поймете этого, господин Дежурный Пилот, - говорит Лиза, держа руку доктора Чикка в своей руке, - Это любовь, она не подчиняется логике. Я опасаюсь появления полиции и поэтому нам совсем некогда объяснять вам что-то. Оставьте нас вдвоем, я сама прослежу, чтобы доктор Чикк Кштфорс не причинил мне вреда.

Но Дежурный Пилот неуклюже отодвигает стул от стола и садится на него. Стул жалобно скрипит, одна из его ножек подламывается и фигура в скафандре с грохотом падает на пол, смахнув со стола вазу с высохшим букетом полевых цветов. Доктор и Лиза с трудом сдерживают смех, но смех прорывается сквозь сжатые губы и словно освещает комнату.

- Простите, господин Дежурный Пилот… - наконец говорит доктор Чикк.

- Напрасно извиняетесь! – отвечает Дежурный Пилот, - Эти цветы вокруг меня напоминают кладбище…

Влюбленные опять взрываются хохотом. Но этот смех внезапно превращается в удивленный возглас.

Сидя на полу, Дежурный Пилот поднимает руку и что-то нажимает на шлеме. В тот же миг черное стекло с жужжанием сдвигается вверх и мы видим смеющееся лицо пожилого человека с усами и бородкой. Лицо знакомо нам. Это тот самый человек, которого мы видели в кабинете доктора Чикка однажды вечером.

- Здравствуйте, ребята, - негромко говорит он самым обычным голосом, - Можно в гости?

- Папа! – Лиза срывается с дивана и прыгает в объятия толстых перчаток, - Папочка!

- Лекка… Дочка моя потерянная! Пусти, что это за гость, если он валяется на полу?

Через несколько минут тяжелый скафандр Дежурного Пилота уже снят и лежит на полу, а сам отец Лекки, в простом сером комбинезоне со множеством карманов, сидит за столом и пьет кофе с засохшими булочками. Доктор Чикк и Лиза по-прежнему рядышком на диване.

- Я узнаю твой кофе, Лекка, - говорит Дежурный Пилот, - Ты готовила его, когда я прилетал домой на короткий отдых. И все-таки я был уверен, что ты не погибла… Что это все какая-то плохая шутка… Я умолял Психолога и Генерала сделать темпоральную перестановку, валялся у них в ногах, но все было напрасно. Однажды я увидел сон, в котором доктор Чикк принес мне мою дочь на руках… «Она жива?» - спросил я. «Да», - ответил он, - «Она стала другой». И я понял, что доктор вернет ее мне. Да, внешне Лекка выглядит немного по-другому, но я слишком долго отсутствовал и она выросла… Это моя дочь.

- Она просто сменила имя, господин Дежурный Пилот, - отвечает доктор Кштфорс, - И у нее испортился характер. Все, в чем наблюдалась нехватка, теперь превышает норму. Хотя, может быть, это и к лучшему… Лиза, побудь на кухне несколько минут? У нас есть секреты от тебя.

- Да, Чикк. Только не долго. Я скучаю.

Лиза выходит на кухню и закрывает за собой дверь. Доктор Чикк подсаживается к столу.

- Господин Дежурный Пилот, я очень рад. Если только вы действительно говорите то, что думаете. Но работа есть работа и закон есть закон. Прежде чем я вновь потеряю свое имя, у меня есть последняя просьба.

Дежурный Пилот поднимает взгляд от стола.

- Я слушаю вас, доктор.

- Лизе будет тяжело, когда мы расстанемся. Это очень серьезные и длительные страдания. Сам я не почувствую этого, ведь память будет уничтожена. Я прошу вас, удалите все воспоминания обо мне из ее памяти. Хотите, я сам поговорю об этом с Психологом? Мы были знакомы с ним …

Дежурный Пилот молчит. Потом опускает взгляд.

- Господин Кштфорс, вы любите мою дочь?

- Люблю. Потому я и прошу у вас сделать это. Она многое потерпела в жизни, пусть начнет все сначала. Лекка взрослая девушка и найдет свое место в жизни. Больше я ничего не прошу у вас.

- Я понял вашу просьбу, Чикк Кштфорс. Но не могу обещать ее выполнения.

- Само собой… Но, пожалуйста, используйте любую возможность…

- Хорошо, доктор Чикк. Теперь идите на кухню и скажите Лекке, что я зову ее к себе.

13.

Лиза поцеловала меня и отправилась в комнату разговаривать с отцом, а я ощутил вдруг такую усталость, что сел к столу и привалился спиной к стене. Наверное, должны быть какие-то мысли… Но их не было. Да, я сделал все, чтобы секрет машины ушел вместе со мной. Дежурный Пилот понимает, насколько это опасно. Он будет молчать. Ошибку памяти исправят. Или мне все же сообщить, что я готов собрать машину, но вместо этого устроить большой взрыв и сгореть в пламени? Да, это будет вернее… Что, если мой разум будет сопротивляться?

Лиза, очевидно, наводила здесь красоту и забыла на столе косметичку. В моем кармане обнаружился смятый бланк первичного осмотра пострадавшего в очаге поражения. Мы заполняли такие на военных учениях. А на подоконнике я нашел карандаш.

- Лиза. Я не знаю, где ты сейчас и сколько прошло времени с тех пор, как мы расстались. Я счастлив, что ты не можешь сейчас понять, кто написал это письмо и тебе ли оно адресовано. Поверь, я очень счастлив. К сожалению, я не могу сказать тебе, существую ли я в данный момент и если да, то где. Но одно могу сообщить точно. Я люблю тебя. Чтобы понять что-то, иногда не жаль целой жизни, но мы никогда ничего не поймем, если не будем искать. Если не будем думать и пробовать. И если не научимся ждать. Мы сделаем ошибку, да, это обязательно будет, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Позже мы станем другими и поймем, что никакой ошибки не было. Просто жизнь показывает нам, что условия изменились. Так что смотри на мир своими огромными глазами, будь собой и пробуй. И еще. Если я все-таки где-то есть, знай, что я рядом. И ничего не бойся.

Я не поставил подписи. Осторожно свернув листок, надрезал ножницами подкладку сумочки и спрятал его туда. Когда-нибудь Лиза обнаружит письмо и прочтет его.

Дым сигареты потянулся в форточку. Я еще ни разу не курил здесь, только на крыльце. Но ведь Лиза сказала, что я должен чувствовать себя, как дома…

Эпилог.

Сегодня в лаборатории включен яркий свет. Огромные странные аппараты издают гудение, перемигиваясь огнями сигнальных ламп. Где-то стрекочет печатающее устройство.

- Нет, Мак, ты опять не прав! – говорит Жабер, склонившись к экрану на пульте, - Ты не улавливаешь главного, потому что вечно сомневаешься в своих знаниях!

- Просто я подумал, господин Жабер, что в подъемной камере находится не муляж, а настоящий человек. И представил, что он сейчас испытывает…

Раздается мелодичный сигнал. На вспыхнувшем экране появляется фигура Дежурного Пилота.

- Скажи ему спасибо! – Жабер нажимает кнопку замка, - Иначе я сейчас вышвырнул бы тебя из лаборатории!

- Добрый день, господин Жабер и господин Мак! – приветствует их Дежурный Пилот.

- Здравствуйте, господин Дежурный Пилот! – отвечает Мак.

- Вы редкий гость в наших краях, господин Дежурный Пилот! – говорит Жабер, - Как поживаете?

- Плохо. Очень плохо, господин Жабер!

- Что случилось?

- Меня беспокоит осужденный Чикк Кштфорс. Вы настолько некачественно выполнили свою работу, что его воспоминания периодически прорываются! Мало того, последняя перестановка, произведенная вами по моей просьбе, вызвала прорыв всей личности преступника! Господа, означает ли это, что я чем-то обидел вас?

- Нет, господин Дежурный Пилот, поверьте, вы ничем не обидели нас. Я не могу понять, в чем причина такого явления… - удивленно отвечает Жабер.

- Я тоже считаю, что это случайность. Поэтому я и обратился непосредственно к вам, а не к вашему руководству. Чикк Кштфорс ожидает в боксе.

- Конечно, мы сейчас же узнаем, в чем дело. Мак, приведи и подготовь Кштфорса.

Мак скрывается за дверью.

- Жабер, прекратите свои шутки с моими людьми, - тихо говорит Дежурный Пилот, - Иначе я буду привозить вам некачественные сувениры.

- А вы, Дежурный Пилот, не требуйте невозможного, - в тон ему отвечает Жабер, - Что с вашим голосом?

- Простудился, пока ждал стабилизации поля…

- Чикк Кштфорс на подъемнике, - сообщает голос Мака из динамика на пульте.

Жабер нажимает несколько кнопок и на круглом экране появляется…Лиза.

- Ну, и что это такое? – с ироничной улыбкой спрашивает Жабер, - Ваш подопечный влюблен? Тогда странности в его поведении неудивительны.

- Пусть странности вас не беспокоят, господин Жабер. Этот образ принадлежит новой личности, носящей новое имя. Нам нужно уничтожить прежнюю личность. Образ обязательно должен остаться неизменным! Я буду очень, подчеркиваю, очень благодарен вам за качественную работу!

- Хорошо, хорошо, господин Дежурный Пилот! – посмеивается Жабер, - Неужели мы когда-то не понимали друг друга? Я вызову вас по громкой связи…

- Договорились, господин Жабер! – кажется, что в голосе Дежурного Пилота звучит плохо скрытое торжество.

Жабер тоже замечает это. Он оборачивается, но видит только спину Дежурного Пилота, направляющегося к двери. Жабер удивленно качает головой и нажимает кнопку переговорного устройства.

- Мак, выйди из камеры. Начинаю подъем!

Дежурный Пилот, очевидно, забыл, где находится кнопка замка. Он беспокойно оглядывает дверь. Стекло его шлема внезапно поднимается и мы видим, что там – радостное и немного испуганное лицо Лизы. Кнопка, наконец, найдена, и дверь начинает сдвигаться в сторону.

- А все-таки я победила! – шепчет Лиза и закрывает шлем.

Но вместо коридора дверь открывает нам темноту. По экрану плывут титры…

Послесловие.

Компьютер мелодично попрощался со мной и экран погас. В пепельнице дымилась забытая сигарета. Я обнаружил, что все еще смотрю в темный экран и улыбаюсь чему-то. Чему? Тому, что добрался до конца дороги?

Ночь нынче теплая. Я открыл окно и вдохнул свежего воздуха. Появилось желание выйти прогуляться… А, кстати, не пойти ли на вокзал? На следующей неделе нужно будет съездить в Питер, повидать коллег, новости узнать… Решено – я иду за билетом!

Приятно брести в темноте по ночному городу… Слабый ветерок холодит уставшие глаза, успокаивает мысли. Книга закончена. Можно опустить занавес и включить свет. Наверное, это была репетиция, поскольку в зале пусто… Нет, мне почему-то не хочется присутствовать на премьере. Боюсь? Устал? Не пойму. Кто-нибудь из друзей позвонит и расскажет, как все прошло.

Я купил билет. На вокзале пустынно, люди спят в креслах. Они ждут утреннего поезда. Покурю и отправлюсь обратно. Голова немного отдохнула и проветрилась, сон будет крепким. Немного обидно, что в конце пути жизнь не предложила мне ничего – ни апельсинки, ни грязной канавы. Я громко пожелал доброй ночи сонной продавщице в ларьке и попросил большой оранжевый апельсин и бутылку пива.

Под фонарем возле здания вокзала молодой человек и девушка оживленно спорили между собой, вертя во все стороны карту города. Я курил в тени, слушая названия знакомых улиц. Потом подошел.

- Доброй ночи. Простите, что вмешиваюсь, но вы неправы оба. Вы, доктор, заедете в тупик, а ваш вариант, Елизавета, закончится блужданием по частному сектору.