Пока я очухиваюсь, вокруг уже вовсю бурлит жизнь.
Котик резко разжимает кулак, широко расставляя пальцы. И в тот же миг дернувшийся было ко мне Ацелестий со всей дури втемяшивается в материализовавшуюся преграду, очень похожую на ту, что не дает добраться до меня падальщикам. Красивое лицо размазывается по «пленке», а нос сплющивается до максимума, приобретая стопроцентное сходство со свинячьим пятачком.
‒ Ф-фторая фрефграда? ‒ радостно фыркает он, едва шевеля перетянутыми пленочным препятствием губами. — Тфы такфой пфроказфник, ягфненочек.
Не обращая внимания на барахтающегося в ловушке сумрачного, котик подскакивает ко мне.
‒ Что произошло?!
‒ Ну, я протаранила воздух… ‒ медленно начинаю повествование, пока звездочки и искорки в голове, появившиеся от удара, танцуют страстную ламбаду. — А потом шлепнулась на землю…
Красивая история. Жизненная.
‒ Бубенцы при тебе?
Восхищает меня его деловитость. Прочь, мелочные обстоятельства, прыгаем сразу к сути.
‒ А как же, ‒ меланхолично откликаюсь я и сую сохраненные колокольчики ему под нос. — Бубенцы всегда ношу с собой. Как помаду, тонер и мачете.
С мачете я хватила лишку, но котик, по всей видимости, даже не заметил моей малюсенькой оговорки. Он выуживает свою вещь из моих рук, внимательно осматривает, а затем столь же скрупулезно изучает мою ладонь, украшенную сверкающей фигурой из завитушек.
‒ Талисман откликнулся на зов печати. ‒ Сияющий взвешивает бубенцы на собственной ладони — широкой и бледной. — Что могло пойти не так?
‒ У меня есть предположение. — Многозначительно поднимаю руку с оттопыренным указательным пальцем и строю серьезную мордуленцию. Звездочки в глазах уже преобразовались в черные точки и теперь наяривают макарену на фоне лица котика. — Полезную фразу про вещь я, конечно, в воздух покричала, но потом все пошло не по пунктам инструкции. Меня атаковал зубастый форс-мажор, так что пришлось вломить ему черепом.
‒ Ты отбивалась от падальщика проклятыми костями?
‒ Черепом? Угу.
На лице котика застывает очень интересное выражение. Даже не знаю, как правильно истолковать его.
‒ После той… фразы… Ты коснулась этого черепа? — с предельной дотошностью выясняет парень под аккомпанемент из хлюпающих звуков, издаваемых Ацелестием. Тот рьяно пытается прокусить ловушку. Но пока выходит только слюнявить ее.
‒ Схватила первое, что под руку попалось, ‒ сообщаю я, мысленно радуясь тому, что мое зрение вернулось в норму. — Это плохо?
Вместо ответа сияющий рывком поднимает меня с холодной земли. Быстро оценивает успехи Ацелестия и начинает тащить меня за локоть к Границе.
‒ Ягфнено-о-о-ок! — мурчит нам вдогонку Ацелестий, активно жуя растянутую поверхность пленочной ловушки. — А как же наш нейтралитет? Ты сделал мне бо-бо на территории Преддверия. Ай-ай-ай. Так как насчет сделки, сладенький? Малюсенькой такой тайной договоренности? Организуем секретик только для нас, чтобы гадкий я не пополз ябедничать?
Котик тормозит так резко, что я улетаю по инерции вперед. Если бы он не придержал меня, то мой нос наверняка пропахал бы несколько борозд для будущей грядки.
‒ О-о, наконец-то мне досталось твое драгоценное внимание! ‒ торжествует Ацелестий.
Он дергается еще раз, и пленка напротив его лица лопается. Голова, обрамленная мягчайшей золотистой копной, медленно просовывается сквозь образовавшуюся дыру, и Ацелестий одаривает нас дьявольской белозубой улыбкой.
Прямо кадр из фильма «Сияние» с громогласным «А вот и Джонни!»
Ацелестий демонстративно облизывается и выразительно смотрит прямо на меня.
‒ Я вовсе не жалею, что позвал тебя сюда, ягненочек, ‒ разглагольствует он, с усилием стягивая с себя прозрачный слой будто вторую кожу. — Ты очень помог с беляночкой. И поможешь еще больше, если продолжишь быть сладким хорошим мальчиком и до конца взломаешь ее докучливую защиту.
Мои брови двигаются ввысь и едва не убегают до самой макушки. Да что там, они рвутся прямо к луне! Я им что, компьютерная программа, чтобы меня взламывать? Или дверной замок? Понятия не имею, чего они там вдвоем удумали, но ларчик для них так просто не откроется!
‒ Неплохой расклад, да, сладуся? — изливается патокой Ацелестий, методично расправляясь с ловушкой. — А какая польза! И мы в плюсе, и вы благополучно остаетесь в местном фаворе. Идеально.
Эта торговля меня жутко нервирует. Незавидное чувство — быть товаром. Лотом на чьем-то изыскано мерзком аукционе.
Предпринимаю попытку удрать, но хватка сияющего крепка. Меня отбрасывает обратно, и я впечатываюсь в его бок, будто мячик на веревочке в ракетку.
Паникую. И серьезно. Меня вот-вот продадут во имя сохранения чужой репутации.
А котик тем временем стоит с постной миной и выглядит предельно отстраненным.
‒ Вот и договорились. — Сумрачный истолковывает молчание котика по-своему. Он стряхивает с коленей остатки ловушки и демонстративно подносит к губам указательный палец с проявившимся длинным когтем. — Тсс… Мы же не хотим, чтобы кто-то знал о нашем междоусобчике? Да и конфликты нам совершенно ни к че… агрх-грх…
Ацелестий опрокидывается на живот и зарывается лицом в подгнившую траву. Первая волна падальщиков наконец-то прорвалась сквозь препятствие и сразу же устремилась в мою сторону, затоптав мимоходом подвернувшегося на пути сумрачного.
‒ Живей.
Успеваю разочек пискнуть, а мгновением позже котик уже куда-то меня волочит.
Честно признаться, я его недооценила. Получается, он специально ждал момента, когда падальщики прорвут временную защиту и отвлекут Ацетона?
Можно ли надеяться, что котик не бросит меня на растерзание?