Дьявол Фей-Линя

Глава семнадцатая ПУТЕШЕСТВИЕ КУЭЯ

Здесь, в библиотеке старого дома в Грамерси-Парке, посреди гула и суеты величайшего города планеты, нелегко было вообразить, что где-то в мире могут происходить подобные мерзости. Однако на протяжении минувшей недели мы с Конроем видели немало удивительного. Не прошло и суток с тех пор, как предо мной предстало нечто, уродливое и тяжеловесное нечто, которое неуклюже взобралось по лестнице и склонилось затем над постелью раненого старика. И старик это сказал нам, что его изуродовал Куэй — тот самый громадный идол, что на глазах у Малькольма Стюарта ожил в пещере, затерянной в горных твердынях Китая.

— Рассказ Стюарта вовсе не выдумка, — сказала Дороти Кроуфорд. — По крайней мере, большая часть его соответствует истине — хотя идол изготовлен не из золота, и в глазах у него не изумруды. Но это какие-то искусно ограненные драгоценные камни.

— Довелось ли вашему деду наблюдать то, что описывал Стюарт? — спросил инспектор Конрой.

— Да. Он видел, как идол двигался, видел и многие сцены, упомянутые в рассказе Стюарта. Говоря по правде, он увидел гораздо больше, чем Стюарт, ведь он досмотрел церемонию до конца.

— В общих чертах она напоминает то, что видели мы, когда наблюдали за вами в замочную скважину, — заметил инспектор.

— Да, — упавшим голосом ответила девушка. — Я заметила сходство, особенно в том, что касается черного хлеба и… и жабы.

— По всей видимости, — сказал я, — жрецы использовали некую вариацию обедни святого Секария, которую сатанисты считают одним из самых действенных своих ритуалов. В Средние века она практиковалась в Гаскони, но позднее распространилась по всему миру и сегодня, я полагаю, используется повсеместно. Детали, конечно, могут меняться и обряд часто включает элементы других ритуалов.

— Но определенные черты его остаются неизменными? — спросил Конрой.

— Да. Жрец, отправляющий службу, всегда использует черный хлеб и непременно рисует на земле знак Креста левой ногой, а иногда изображает крест перевернутым. Мисс Кроуфорд как раз служила обедню святого Секария, когда мы оказались у нее в квартире; мы прервали службу, и она не успела произнести имя человека, которому Дьявол должен был причинить ужасные страдания. Сатанисты верят, что поименованному таким образом человеку ничто не может помочь. Он будет постепенно чахнуть и затем умрет, причем все это время будет так слаб и подавлен, что не сможет противиться козням земных приверженцев дьявола.

Дороти Кроуфорд вздрогнула.

— И я одна из них, — сказала она. — Я вынуждена подчиняться приказаниям Сильвио!

Она дрожала, и инспектор Конрой успокаивающе потрепал ее по плечу.

— Продолжайте ваш рассказ о Куэе, — сказал он. — Расскажите нам, каким образом ваш дед похитил идола.

Инспектор бросил взгляд на изваяние.

— Быть может, нам лучше перейти в другую комнату, — предложил он. — Эта… этот…

— Сейчас он не может нас услышать, — сказала девушка. — Дед, основываясь на своих исследованиях, считал, что идол способен оживать только в полночь.

— Час зла! — заметил Конрой.

— Да, — сказала девушка. — Вы ведь заметили, что Сильвио может завладеть мною только в этот час.

Помолчав, девушка продолжала свой рассказ:

«Дед мой, как вам известно, был страстным коллекционером. Он был, вероятно, крупнейшим в мире собирателем языческих идолов. Идолов он разыскивал по всему миру и не раз рисковал жизнью, чтобы привезти домой свои сокровища.

Много лет назад, у букиниста на Четвертой авеню, он натолкнулся на книгу о приключениях Малькольма Стюарта. Она его очень заинтересовала, так как во время путешествий по Китаю до него доходили слухи о громадном изображении дьявола, которому поклонялись жители некоей деревни в одной из внутренних провинций; но толком он ничего не сумел разузнать. Книга стала для него подарком свыше: он узнал, где нужно искать и получил, как он считал, доказательство того, что идол и в самом деле существует. Что еще нужно заядлому коллекционеру?

Дед счел, что подобный идол увенчает дело всей его жизни, станет жемчужиной коллекции и сделает его собрание, вне всякий сомнений, лучшим в мире. Только коллекционер способен понять, какую гордость и радость это доставило бы деду. Он немедленно начал строить планы экспедиции в Китай на поиски идола, и через некоторое время был уже в Гонконге, где занялся подготовкой к путешествию.

В Гонконге он, по счастью, познакомился с китайцем, который родился и вырос неподалеку от деревни дьяволопоклонников, но позднее поселился на побережье. Этот человек подтвердил рассказ Малькольма Стюарта и добавил к нему некоторые подробности, заставившие деда еще сильнее мечтать об идоле. Китаец рассказал, что идол с незапамятных времен правит деревней; и действительно, когда идол был привезен сюда и подвергнут всестороннему изучению, дед пришел к выводу, что он на много веков старше любого китайского бронзового изваяния. Но ни он, ни другие эксперты, с которыми он советовался, не смогли определить возраст статуи; сошлись на том, что она очень древняя.

Дед также узнал от китайца, что способностью оживлять идола, по легенде, обладает только одно семейство жрецов, и что старший сын наследует таинственную силу, когда умирает его отец — и так далее на протяжении веков. Другие жрецы не наделены этой силой. История идола заключается в том, что в глубокой древности люди, устав бесплодно молиться богам о дожде, выбросили старых идолов и создали образ Нечистого, которому и начали поклоняться. Согласно древним поверьям, добавил китаец, жрецы начинали ритуал оживления идола исключительно в полночь, но как долго изваяние могло оставаться живым, китаец не знал.

После нескольких месяцев путешествия по внутренним областям Китая мой дед наконец достиг местности, соответствовавшей описаниям Малькольма Стюарта. Как и его предшественник, дед однажды вечером разбил лагерь и отправился на поиски пещеры. Он нашел ее в конце ущелья, пробрался по галерее и услышал за каменной плитой многоголосое пение; в трещинах мелькали отблески факелов. Подобно Стюарту, он отодвинул небольшой камень и стал смотреть.

В отличие от Стюарта, дед досмотрел ужасную церемонию до конца. На следующую ночь он вернулся на то же место, был там и в другие ночи, и всякий раз видел жуткие ритуалы, хотя человеческие жертвы были принесены только в первую ночь. Однако идол неизменно оживал, колотил рукой о колено и раскачивал головой. Видел дед и жреца, наделенного даром оживлять идола: вначале тот возлежал у алтаря, а после церемонии, когда все уходили, как правило бывал так утомлен, что оставался в пещере один, распростертый в полубессознательном состоянии на своем ложе.

Однажды ночью мой дед и трое других американцев, участвовавших в экспедиции — китаец даже приближаться боялся к тому месту, считая его проклятым — отправились в пещеру. Они дождались конца церемонии и затем, когда все затихло и в пещере остались только идол и жрец, лежавший у алтаря, расширили трещину в каменной плите и спустились в храм по веревочной лестнице. Жрец лежал в полном оцепенении, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Достав шприц, дед ввел жрецу дозу морфия, которая определенно отправила бы в могилу обычного человека; дед рассудил, что если жрец и не умрет, то по меньшей мере проспит несколько часов и, вероятно, после долго будет болеть.

Затем дед и его помощники с большим трудом, цепляясь за веревочную лестницу, извлекли из пещеры громадного идола, протащили его по скальной галерее и поспешили в лагерь. Там они погрузили изваяние на осла и, двигаясь быстрыми переходами, направились к побережью, куда в конце концов благополучно прибыли.

После этого идол очутился в трюме парохода, идущего в Соединенные Штаты; дед привез его сюда и установил там, где вы и можете его видеть».

Девушка повернулась и долго в молчании смотрела на бронзовое изваяние, которое принесло ей столько горестей. Идол восседал на пьедестале, и жизни в нем было ничуть не больше, чем в обломке камня. Казалось невероятным, что статуя способна двигаться, но я не сомневался, что Джером Дигер поведал внучке совершеннейшую правду, как не сомневался и в том, что видел своими глазами. Да, я видел нечто… и это был ОН…

— Лучше было бы вашему деду, — произнес наконец Конрой, — убить жреца.

— Да, так было бы лучше, — отозвалась девушка. — Тогда нам не пришлось бы столкнуться с этими ужасами. Сильвио, я думаю, потомок жреца — возможно, его сын. А может, он и был тем самым жрецом.

Инспектор удивленно покачал головой. Мы подошли поближе к идолу и долго рассматривали изваяние. Я заметил на туловище идола несколько отметин, которые, как мне показалось, выделялись своим блеском на фоне золотистой поверхности статуи. Выглядело так, словно кто-то тщательно отполировал эти участки. Я поделился своим наблюдением с инспектором Конроем и Дороти Кроуфорд.

— Похоже на небольшие вмятины, — сказала девушка.

Конрой наклонился ближе.

— Джерри! — вскричал он. — Это следы твоих пуль!

— Вы стреляли в идола? — спросила Дороти Кроуфорд.

— Прошлой ночью в спальне вашего деда я стрелял во что-то, когда оно… пришло его убивать.

— Так вот что это за отметины! — воскликнула девушка. — Поглядите! Одна, вторая, третья — всего их семь!

— Семь пуль! — ахнул я. — И они ничуть не повредили этому чудовищу, точно пульки из духового ружья!

Пораженные, мы уставились на изваяние. Внезапно Конрой нагнулся и стал рассматривать правую руку идола, покоившуюся на громадном колене, руку, которая минувшей ночью взметнулась в воздух и нанесла мне сокрушительный удар — руку, что сминала детские тела там, в пещере, в далеких горах Китая.

На тыльной стороне руки инспектор обнаружил еле заметную царапину.

— Мистер Дигер пытался что-то ухватить, когда на него напали, — пояснил инспектор, — и сломал ногти.

— Этим, должно быть, и объясняется царапина, — сказала девушка. — Дед схватил идола за руку!

— Как же нам бороться с ним? — обратился к ней Конрой. — Что нам предпринять?

— Дед говорил, — сказала девушка, — что любое известное нам оружие бессильно против идола.

— Но как мы можем его уничтожить? — вскричал Конрой.

— Может, бросить его в плавильную печь?

— Огонь не уничтожит разумную сущность, которая оживляет статую, — возразила Дороти Кроуфорд. — Я считаю, что этой сущностью является Сильвио.

— Мертвец! — с горечью воскликнул Конрой. — Мертвец, восставший из могилы, чтобы убивать?

— Он наш истинный враг, — сказала Дороти Кроуфорд. — Он враг всего рода людского. Кто знает, на что он способен…

— Кое-что мы уже видели, — сказал инспектор. — Однако, если мы уничтожим идола, это орудие его разума…

— Поможет только на время, Томми, — сказал я. — Он может вернуться в еще более ужасном обличии.

Мы чувствовали себя бесконечно слабыми и беспомощными. Бессильно волоча ноги, мы вернулись мы к столу и уселись на свои места. Оставалось только ждать.

Пока девушка рассказывала нам историю идола, Хендрикс, дворецкий — человек Востока, несмотря на долгие годы, проведенные вдали от родины и приучившие его к цивилизации и обычаям Запада — проскользнул в комнату и устроился на стуле у двери. Я не обращал на него внимания, но теперь заметил, что Конрой смотрит на дворецкого с искоркой любопытства в глазах. Хендрикс явно испытывал панический страх: его руки вцепились в сиденье стула с такой силой, что суставы побелели и проступили сквозь кожу цвета слоновой кости, лицо подергивалось. Он неотрывно глядел на изваяние Куэя, и его глаза буквально вылезали из орбит, а голос звучал сиплым карканьем.

— Это… это… я… я…

Он глотал слова и издавал нечленораздельные звуки.

— Хендрикс! — резко воскликнул инспектор, и дворецкий выпрямился, услышав повелительный голос.

— Что известно вам об этом идоле? — угрожающим тоном продолжал инспектор.

— Ничего, ничего, сэр, — пробормотал дворецкий. — Я… я услышал рассказ мисс Кроуфорд и…

— Вам приходилось видеть идола раньше? До того, как мистер Дигер привез его сюда?

— Нет, сэр, — ответил Хендрикс. — Но я слыхал о нем. Я с детства слышал о нем.

— Где? — спросил инспектор.

— В Индии. Мне рассказывали о нем в Индии.

Дворецкий понизил голос и зашептал, словно боясь, что его услышат.

— Это дьявол Фей-Линя. Он убивает! Я слышал об этом. Он всегда убивает!

Конрой пересек комнату и схватил Хендрикса за плечи.

— Что именно вы слышали? — спросил он, нависая над дворецким.

— Он убивает, — хрипло прошептал дворецкий. — Я слышал, что он способен двигаться и убивать. Не знаю, может, там была другая статуя…

Голос дворецкого перешел в пронзительный крик.

— Я боюсь его! — вопил он. — Я хочу уйти из этого дома! Я боюсь здесь оставаться! Он нас всех убьет!

— Дом вы не покинете, — строго произнес Конрой. — Ступайте к себе и оставайтесь там. Я побеседую с вами позже.

Дворецкий, шатаясь, выбежал из комнаты. Мы услышали его торопливые шаги на лестнице, затем наверху хлопнула дверь и в замке повернулся ключ.

— Он заперся в своей комнате, — сказала Дороти Кроуфорд.

— Он до смерти испуган, — заметил я.

— Может быть, — отозвался инспектор. — А может быть, и нет. Вероятно, он знает больше, чем говорит нам. Я не исключаю, что он просто-напросто хороший актер. Помните, он рассказывал, что мать у него — индуска, а отец китаец?

— Как у Сильвио, — прошептала девушка.